Страница:
Но, с другой стороны, я поверил Шейри, когда она пригрозила, что назовет меня своим сообщником, а варварам, подобным Беликозу, только дай повод, чтобы устроить резню покровавее. Так что я оказался между знакомым мне злом в лице Шейри и еще большим, и тоже теперь знакомым, в лице Беликоза. И все же я отчаянно старался пресечь попытки так называемой судьбы протянуть ко мне свои гадкие длинные пальцы.
Вот я и стоял, напустив на себя такой вид, словно ничего не боюсь и вообще владею положением, хотя на самом деле это было далеко не так. Чтобы показать еще больше бравады, я крикнул:
— Окна защищены даже еще лучше, чем двери, милорд. Тебе стоит прислушаться к моему совету и идти себе восвояси. Очень может быть, что твоя плетельщица здесь проходила — поэтому и ищейка тебя сюда привела. Но она уже ушла. Если вы поторопитесь, то еще можете ее разыскать, но…
— Я НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ПЛЕТЕЛЬЩИК — ЖЕНЩИНА. — В голосе Беликоза звучала мрачная угроза — ЕСЛИ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, КОГО МЫ ИЩЕМ, ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ЖЕНЩИНА?
Вот дьявол, уныло подумал я. Теряю лихость. Прожил два года в некотором покое и забыл, что одно неправильно сказанное слово может вызвать катастрофу. Спокойная жизнь сделала меня небрежным, вот я и попался.
— Ты говорил, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно.
— НЕТ, ТОЧНО НЕ ГОВОРИЛ.
— Боюсь, милорд, что все-таки говорил.
— ТЫ ЧТО, ЗАСРАНЕЦ, НАЗЫВАЕШЬ МЕНЯ ВРУНОМ?
Я пожал плечами, рассудив, что, пожалуй, лучше не отвечать, но и это его вывело из себя. Беликоз вдруг изо всех сил бросился в дверь, и я даже отступил на шаг, хоть и знал, что войти ему не удастся. Он бился и бился о колдовскую преграду, наверное, просто от досады, а потом вытащил меч. О боги, эта штукенция была просто ужасна — даже еще страшнее, чем я воображал. Края лезвия были зазубрены, а сам клинок по длине равнялся двум полным локтям. Я не смог бы поднять его и двумя руками, но Беликоз схватил его и замахнулся с такой силой, что при ударе посыпались искры. Заклятие стояло крепко, но я был уверен, что весь дом дрогнул.
— ЧТО ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ, ЧЕЛОВЕЧЕК? — спросил лорд Беликоз. — НАВСЕГДА ОСТАВИТЬ СВОЕ ЗАВЕДЕНИЕ ПОД ДЕЙСТВИЕМ ЗАКЛЯТИЙ? ПОЧЕМУ ТЫ РЕШИЛ, ЧТО Я ПРОСТО УЙДУ? Я И МОИ ПОДДАННЫЕ МОЖЕМ ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ, ПОКА ОНО НЕ ПЕРЕСТАНЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ. ТЫ ПРОГОНИШЬ ВСЕХ ПОСЕТИТЕЛЕЙ И ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО НЕ ХОЧЕШЬ ПОЗВОЛИТЬ НАМ ВОЙТИ? ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ НЕ ПОНЯЛ, ТАК ЗНАЙ: МЫ ВЗЯЛИ ТЕБЯ В ОСАДУ. ТВОЯ ЕДИНСТВЕННАЯ НАДЕЖДА ВЫЙТИ ОТСЮДА ЖИВЫМ — ОТДАТЬ НАМ ШЕЙРИ ПРЯМО СЕЙЧАС!
Я понимал, что он прав. События происходили так быстро, что управлять ими стало невозможно. У меня не было ни времени, ни средств, чтобы разработать законченный и подробный план. Я импровизировал на ходу, стараясь продержаться от одного момента до другого. Сначала провидец рассказал мне обо всем, что должно было случиться. Вы, небось, решили, будто, узнав то, что он мне сказал, я что-то спланировал. Я же вместо этого метался как безумный, стараясь догнать уготовленную мне судьбу.
Ну и к дьяволу! Ситуация безнадежна, и если мое единственное спасение — выдать им Шейри, значит, я это сделаю. Я быстро перебрал в памяти все, что сказал мне провидец, и понял: он сообщил, что я соглашусь помочь Шейри… Но это не означало, что я не могу передумать. И еще он сказал, что я (а не мы) убегу через катакомбы. Он также предсказал, что таверна будет разрушена… но что, если это случится еще не скоро? Что, если это вообще будет не эта таверна?
Эта «безнадежная» ситуация на самом деле может оказаться такой, в которой любой вариант принесет выигрыш. Может, бросить вызов предсказаниям и знамениям, выдать Шейри Беликозу и доказать, что я сам хозяин своей судьбы? Или в последнюю минуту я найду какую-нибудь лазейку, чтобы спастись из этого ужасного положения? Шейри может попытаться втянуть и меня, но у меня есть шанс уболтать ее преследователей и спастись. А камень… ну что ж, события сложились трагично. Много, сотни таких камней, и все там, в некоем месте, о котором знает только она.
Я представил, как бреду среди алмазов, выковыривая их из гнезд в камне, и складываю в мешок, в котором уже много таких же. Без всяких усилий собираю столько, что хватит на всю жизнь.
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься от сладких грез.
Потому что в этот момент от очага раздался гул, от которого заложило уши. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бикси — сплошные зубы, когти, и клочья шерсти — падает прямо в огонь.
Конечно, она тут же загорелась.
С ревом, какой издают исчадия ада — а я не сомневался, что именно там она родилась и выросла, — Бикси стала пинаться, распихивая поленья, чтобы ей было где встать.
— БИКСИ, НЕТ! — заорал Беликоз, но она и так-то была не очень разумна, а теперь, в огне, и вовсе не стала прислушиваться к хозяйскому гласу.
Я принялся ругаться, пробираясь по залу в поисках воды, которой можно было бы залить ближайшее ко мне полено. (Оно упало возле ножки стола, которая уже занялась, и пламя лизало крышку стола снизу.) Как же я сглупил и не наложил заклятие на очаг? Я позаботился о двери и окнах, но мне и в голову не могло прийти, что кто-то залезет на крышу и оттуда прыгнет прямо в огонь.
Но Бикси мало походила на человека, да и вообще на кого бы то ни было. Сейчас она каталась по полу, пытаясь сбить пламя, охватившее ее мех. Она издавала звериные завывания и совсем перестала быть похожей на человека, хотя, честно говоря, даже самые культурные из людей, если бы на них горела одежда, вели бы себя очень похоже на то, как вела себя Бикси.
Я повесил арбалет на плечо, подхватил ведро воды, которое принес сегодня, чтобы помыть пол, обернулся и, к ужасу своему, увидел, что огонь распространяется все шире. Горел уже не только стол — пламя добралось до занавесок и ковра. Ветер, задувавший в дверь, только помогал огню, и Беликоз с досадой смотрел на все это. Кажется, он гораздо больше беспокоился о Бикси, чем обо мне.
Я подбежал к столу и окатил его водой, отчасти погасив огонь, но языки пламени уже лизали потолочные балки, и сердце мое упало. Если потолок загорится, то все будет кончено очень скоро.
— БИКСИ! УХОДИ ОТТУДА! — кричал лорд Беликоз.
Она могла бы уйти. Заклятие никого не впускало, но выпускало всех, так что Бикси вполне могла выйти. Но она выбрала другое. Она хлопками загасила на себе остатки огня и повернула голову ко мне. Глаза смотрели с неприкрытой ненавистью.
— Ну, спасибо, что предупредил! — сказал я провидцу; мне вдруг захотелось обвинить кого-нибудь во всех своих несчастьях. Провидец смотрел на меня мутным взглядом. Теперь стало уже непонятно, отчего он умрет: от стрелы в груди или сгорит в огне.
— ТЕБЕ НЕКОГО ВИНИТЬ, КРОМЕ СЕБЯ САМОГО, ЧЕЛОВЕЧЕК, — крикнул Беликоз. — СИДИ ТАМ И ГОРИ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ! А КАМЕНЬ МЫ ПОТОМ ДОСТАНЕМ ИЗ ПЕПЛА НА МЕСТЕ ТВОЕЙ ТАВЕРНЫ!
Ну, слава богам, Беликоз знал, как меня ободрить. Я направился к стойке, и в тот же миг Бикси, испустив душераздирающий звук, кинулась на меня. Одним движением, сорвав с плеча арбалет, я выпустил обе стрелы. Бикси двигалась очень быстро. Одна стрела пролетела мимо, зато другая попала ей в плечо и отбросила назад. Времени перезарядить арбалет не было, и я отбросил его, а сам схватился за посох. Рев Бикси и смачный шлепок раздались одновременно. Неустрашимая ищейка просто выдернула стрелу из плеча; кажется, рана нисколько ее не обеспокоила. Похоже, мне удалось лишь разозлить ее.
Повернувшись на здоровой ноге, я оказался лицом к ищейке, выставив ей навстречу посох, который держал горизонтально. Только это меня и спасло. Ее зубы сомкнулись на древке посоха, и мы упали на пол — мешанина рук, ног и когтей… когти принадлежали ей. Жаль, что у меня ничего такого не было.
Если бы у нее в голове помещалось побольше человеческого, она бы сообразила просто отпустить посох и схватить зубами меня за горло. Однако Бикси, как всякое животное, один раз вцепившись во что-то, отпускать уже не хотела. Она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь вырвать посох из моих рук. Но только он защищал меня от ее страшных зубов, а когти — или твердые острые ногти на ногах — раздирали мне ноги.
— КАК ТОЛЬКО ТЫ УМРЕШЬ, ЗАКЛЯТИЯ ПОТЕРЯЮТ СВОЮ СИЛУ! — крикнул мне Беликоз, и я понял, что он прав. Такие заклинания призваны охранять безопасность тех, кто их наложил, и тех, кто оказался рядом. Но если человек, наложивший их, умер, значит, уже ничто не сможет навредить ему и чары теряют свою силу. — ТОГДА Я ВОЙДУ, ВЫТАЩУ ТВОЕ ТЕЛО, РАЗРУБЛЮ ЕГО НА КУСКИ И РАЗДАМ ИХ ОКРЕСТНЫМ ДИКИМ ЗВЕРЯМ, ВО ИМЯ КРУММА!
После этого замечания я, несмотря на то что сражался за жизнь, решил поговорить с теми, кто составляет такие заклинания, и объяснить им, что даже мертвым можно причинить немало вреда (мне-то все равно, но есть люди, которые к таким вещам относятся трепетно); может быть, колдунам удастся увеличить время действия заклинания. А вообще в тот момент у меня имелись и другие заботы, если вспомнить, что волкоподобная страхолюдина пыталась перегрызть мне глотку.
Мой посох был сделан так, чтобы его можно было разъять на две половинки, превратив одну мощную палку в два не менее грозных жезла. Этим я и воспользовался: повернув быстрым движением верхнюю часть, я отделил ее от основания. Краем глаза Бикси заметила какое-то движение и явно попыталась понять, что бы это значило, не выпуская другой конец посоха из зубов. Мне хватило ее секундного замешательства, чтобы ударить концом жезла ей в висок. Это движение ее отвлекло, а я попытался извлечь как можно больше выгоды из сложившейся ситуации. Я бил и бил ее жезлом, а потом, поддев ее тело левой ногой, отпихнул подальше. Она опрокинулась навзничь; все помещение уже затянулось дымом.
Из черноты раздался хриплый кашель, и голос старого провидца произнес:
— Теперь ты… встал на свой путь… и ничто уже… не может его изменить… ах ты, дурачок… а я… чувствую себя получше… посильнее…
И в этот момент раздался хруст дерева и треск балок — это кусок потолка провалился в зал, а провидец исчез под пылающими обломками.
Бикси разъяренно взвыла и бросилась на меня опять, отбросив нижнюю часть посоха, которую она все еще грызла. Она была уже рядом, когда я нажал на потайную кнопку на верхней части посоха. Верхушку его украшала резная фигура льва, который сцепился с драконом; изо рта дракона выскочило острое четырехдюймовое лезвие. Оно уже несколько раз спасало мне жизнь, что произошло и на этот раз: я размахнулся палкой, и лезвие задело Бикси по лицу. Она взвыла, схватилась за левую сторону лица, и я увидел, как между пальцами у нее потекла кровь. Наверное, если бы я полоснул ее по горлу, и то бы так не радовался.
Беликоз, наблюдавший за происходящим с порога, на ее исполненный боли крик отозвался таким же криком. Уже все было в огне — и стены, и мебель. Я не мог поверить, как быстро все загорелось, а запах паленого мяса, доносившийся от того места, где сидел провидец, только делал картину еще ужаснее.
Однако раненый зверь опасней вдвойне, и я, подумав, что Бикси не исключение, решил воспользоваться временным преимуществом. Бикси кинулась в мою сторону, но ей мешали боль и невидящий теперь левый глаз. Я едва успел уклониться от ее броска и ткнул лезвием вверх и вперед. Я хотел распороть ей живот. Но мне не повезло — не хватило четверти дюйма, — однако все же я ее задел, и Бикси взвизгнула. Через миг вся ее грудь была залита кровью.
Я поспешно наклонился и схватил упавшую нижнюю часть посоха. Я вбил ее в верхнюю часть, и посох снова сделался нормальной длины. В этот момент хромая правая нога моя подогнулась, и я упал на одно колено.
Бикси была тут как тут. Оттолкнувшись ногами, она прыгнула на меня, вытянув вперед руки, и если бы хоть немного меня коснулась, то изорвала бы на куски. Я двигался инстинктивно: отшатнулся назад, выставив посох вперед, и лезвие попало ей в грудь, прямо под сердце, вот проклятье. Она закричала от боли, и впервые в ее крике было больше человеческого, чем звериного, но у меня не нашлось времени об этом размышлять. Помогая ее инерции, я повел посохом назад, к двери. Бикси, перевернувшись через голову, выкатилась через порог.
Я поднимался, опираясь на посох, а Бикси, царапаясь, пыталась запрыгнуть в дверь. Не вышло. Она еще раз кинулась всем телом в дверной проем и упала на спину, схватившись за грудь и раненое лицо. Я увидел, что левого глаза у нее нет, а вся левая щека покрыта кровью. Да, легко я завожу друзей.
Глаза мои слезились от дыма, а грудь жгло. Я слышал, что Беликоз кричит что-то еще, но уже ничего не мог разобрать, да и потом, если бы я все понял, вряд ли его слова пошли бы мне на пользу. Мешок с припасами, который я приготовил, все еще лежал под стойкой, ничем не поврежденный. Я подхватил его, закинул на плечо и торопливо похромал за стойку. Там я взял еще одну вещь, которая могла пригодиться, — меч, я держал его под стойкой на случай грубого поведения посетителей, а также для других чрезвычайных ситуаций. Это был так называемый полутораручный меч, пригодный для боя и одной, и двумя руками. Его еще именовали неправильным мечом или бастардом, и попал он ко мне при весьма необычных обстоятельствах. И хотя мне не нравился тот типчик, от которого достался клинок, я все же не собирался отказываться от такого замечательного оружия. Сбросив мешок на пол, я поспешно привязал меч к спине, подхватил мешок и открыл крышку погреба. Непрестанно кашляя от дыма, я протиснулся в люк в полу и закрыл за собой крышку. Мне совсем не надо было, чтобы сюда падали горящие обломки, и потом, чем дольше Беликоз будет считать нас обгоревшими трупами, а не беглецами, тем лучше для нас.
Я спустился по короткой лестнице в погреб, где меня дожидалась Шейри. Ей удалось согнать с лица испуганное выражение, и теперь я мог видеть лишь неодобрение — что ж, это было мне хорошо знакомо. Я еще подумал — она и в самом деле чем-то недовольна или же просто нацепила на лицо это выражение, как удобную маску, за которой скрывала обуревавшие ее чувства? Шейри сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Вокруг нее стояли бочонки с вином, пивом и медом. Увидев меня, потрепанного и обгорелого, она спросила:
— Ты что там делал? Поджигал свое заведение?
— И как ты только угадала? — не удержался я.
Она оглядела меня с выражением, которое очень походило на презрительное.
— Ты в порядке?
— В порядке?! Это все из-за тебя! Если бы не ты…
— Из-за меня? — Она встала и уставила руки в боки. — Ну, извини, не ты ли говорил, что если поможешь мне, то на тебя посыплются все несчастья?
— И что?
— Ну вот ты мне и помог. Так что сам навлек на себя беду. Если сам все знал, зачем же на меня сваливать?
Я не мог поверить своим ушам. Может, сил в магии ей и недоставало, зато язвительность восполняла эту потерю с лихвой. У меня дрожали руки. После вынужденного общения с ненормальной принцессой Энтипи мне никогда еще так не хотелось ударить женщину по лицу. Я не стал этого делать по одной явной и очень важной причине: я был уверен, что Шейри ударит в ответ меня. Вместо этого я покачал пальцем у нее перед носом:
— Потом обсудим.
— Если у нас будет это «потом».
Хорошее замечание. Над головой бушевал огонь, и даже в подвале сделалось жарко. Хотя дым идет вверх, все же немало его собралось и здесь, что было вредно для здоровья. Еще более вредно, но менее очевидно было и падение всего строения нам на головы.
Я стал внимательно разглядывать стены, чего раньше никогда не делал. Они выглядели совершенно цельными. Шейри тем временем стала догадываться, что наше положение не очень выгодно. К ней снова вернулась самоуверенность, которая так поразила меня при нашей первой встрече. Даже несмотря на то, что лорд Беликоз не мог не внушать тревогу, Шейри, кажется, ничуть не боялась быть зажаренной заживо. Я мог сказать, что она была или отчаянно смелой, или же не умела обращать внимание на главное.
— Мы не можем здесь оставаться, — сказала Шейри.
— Блестящее замечание. — Я оттаскивал бочонки от стен на середину и без того тесного помещения.
— Есть у тебя идеи насчет того, как отсюда выбраться? И что ты, во имя Гекаты, там ищешь?
— Я ищу выход, и не упоминай мне тут Гекату. — Я принялся стучать кулаком по стенам, не особенно представляя, что ищу. В любом случае, тут ничего не было видно. Обычно, спускаясь в погреб, я оставлял крышку открытой, и сверху проникал кое-какой свет. Но сейчас крышка была закрыта, чтобы у нас было хоть немного времени на спасение, и я почти ничего не видел.
— А что ты имеешь против Гекаты?
— Это богиня колдунов, ей поклонялась Энтипи, и мне совсем не надо, чтобы о подобных сущностях вспоминали, когда мне на голову вот-вот обрушится горящая таверна. Проклятье! — Я в отчаянии ударил кулаком по стене. — Если бы я только мог видеть!
Я заставил себя успокоиться, что было нелегко, потому что становилось все жарче и жарче. У меня на коже начал выступать пот, и дышать стало труднее.
Вдруг за мной мигнул свет, я резко отшатнулся и упал бы, если бы не схватился за посох. Я решил, что огонь дошел до подвала и сейчас вокруг нас все загорится, но потом увидел, что Шейри, опустившись на колено, что-то такое делает на полу. Перед ней была полусфера, в которой она что-то толкла пестиком. Что бы это ни было, свет от него шел вполне приличный. Я заглянул ей через плечо и изумился: то, что она толкла, кажется, шевелилось!
— Какого… — пробормотал я.
— Это светляки, — ответила она, не отрываясь. — Если их мелко истолочь, медленное излучение их жизненной силы может давать свет целые сутки.
— Ты вооружена светящимися червяками? Мило, хоть и отвратительно.
— Не жалуйся. — Она накрыла нижнюю часть сферы верхней, и две половинки соединились. В шаре были десятки отверстий, сквозь которые проходил свет. — Время, которое ты тратишь на нытье о том и об этом, лучше бы потратить на то, чтобы найти выход отсюда, если ты действительно знаешь, о чем говоришь.
Свечение оказалось тусклым, но это было лучше, чем совсем ничего. Я продолжал изучать стены, водить по ним ладонью, а воздух становился все горячее и горячее…
И вдруг я нашел.
— Здесь, — выдохнул я.
Шейри подошла сзади, подняв шар повыше, чтобы лучше видеть.
— Что здесь?
— Здесь стена холоднее. — Я похлопывал ладонью по стене, пытаясь определить размеры холодного участка. — Это, пожалуй, показывает, что с другой стороны есть нечто, что может нам пригодиться.
— Например?
Я глянул на нее.
— Какая разница, там всяко лучше, чем здесь.
Я продолжал ощупывать стену, стараясь никак не озвучивать свои страх и отчаяние. Так, толкая и потягивая камни на себя, я дотянулся до верха стены, до того места, где она соединялась с потолком; я все еще не знал, что должен найти, но надеялся, что как только найду, так сразу пойму.
— Невпопад…
— Еще не нашел.
— Невпопад!
Я поднял голову. На потолке показалось пламя. Воздух стал густым, а каждый вдох давался труднее, чем предыдущий. Угольки сыпались вокруг нас, как адские снежинки. Я услышал над головой треск и стон — это огромная постройка оседала в огне.
В этот момент мои пальцы нащупали крошечную выбоину, которая показалась мне рукотворной, а не просто продуктом естественного старения. Я толкнул ее, потом потянул, не зная, чего добиваюсь, и вдруг почувствовал, как часть стены сдвинулась. Шейри ахнула от удивления — стена вдруг открылась нам навстречу, словно дверь. Она шла не так-то легко, но отчаяние придало сил моему тщедушному телу, я тянул ее со всей силой, на которую был способен. Наверное, там были какие-нибудь петли, потому что дверь повернулась бесшумно, а за ней лежала темнота. Оттуда поднимались густые волны затхлого, гнилого воздуха, и я ничего не мог там разглядеть. Но все лучше, чем умирать прямо сейчас… так мне тогда казалось.
Над головой опять раздался треск, на этот раз громче, и я крикнул:
— Идем!
Подхватил Шейри, толкнул ее впереди себя и едва успел кинуться вслед за ней в темноту, как дом над нашими головами рухнул. Мы шагнули в темноту, а за нами все поглотили дым и пламя. Я повернулся и дернул за какой-то выступ на камне — то ли естественный, то ли это ручка была такая. Так или иначе, а кусок каменной стены за нами закрылся, как раз когда огромная куча горящих обломков обрушилась на то место, где мы еще недавно отдыхали. Стараясь отдышаться, я прислонился к стене.
Ясно было, что мы в каких-то пещерах. Наверное, это и есть катакомбы, о которых мне говорил провидец. Я услышал далекий звук капающей воды, а в воздухе стояла сырость, которая потихоньку начинала пробираться под одежду, но в тот момент я был счастлив просто оттого, что остался жив.
Светляки давали кое-какой свет, явно недостаточный в окружавшей нас тьме… его доставало только на то, чтобы мы не споткнулись обо что-нибудь и не сломали себе шею. Может, там были и какие-нибудь, я уж не знаю кто, готовые наброситься на нас из темноты.
Шейри держала шар со светляками перед собой, и я видел ее лицо и блестящие глаза.
— Ты меня сюда толкнул, — сказала она.
— Да.
— Ты хотел, чтобы я оказалась в безопасности и не попала под горящие обломки? Или ты думал, что здесь может оказаться ловушка, настроенная на первого, кто войдет, и что бы там ни выскочило, оно бы выскочило на меня?
Тут я подобрался, кинул на нее обиженный взгляд и сказал:
— Конечно, первое. Ты обижаешь меня, Шейри.
— А я думала, тебя нельзя обидеть, Невпопад.
Она закуталась в плащ, вытянула вперед руку с шаром, чтобы освещать дорогу перед нами, и пошла в темноту.
И это было хорошо. Ну что ж, если никакая ловушка не встретила нас на входе, это не значит, что их тут совсем нет, и пусть они ловят Шейри, а не меня.
Кроме того, пока Шейри идет вперед, я надеялся, что она не заметит, как, толкая ее в темноту впереди себя, я вытащил у нее из кармана чудесный самоцвет. Я только что потерял свое заведение и считал — по меньшей мере справедливо было бы хоть как-то компенсировать потерю, даже если Шейри и ничего об этом не знала.
5
Вот я и стоял, напустив на себя такой вид, словно ничего не боюсь и вообще владею положением, хотя на самом деле это было далеко не так. Чтобы показать еще больше бравады, я крикнул:
— Окна защищены даже еще лучше, чем двери, милорд. Тебе стоит прислушаться к моему совету и идти себе восвояси. Очень может быть, что твоя плетельщица здесь проходила — поэтому и ищейка тебя сюда привела. Но она уже ушла. Если вы поторопитесь, то еще можете ее разыскать, но…
— Я НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ПЛЕТЕЛЬЩИК — ЖЕНЩИНА. — В голосе Беликоза звучала мрачная угроза — ЕСЛИ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, КОГО МЫ ИЩЕМ, ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ЖЕНЩИНА?
Вот дьявол, уныло подумал я. Теряю лихость. Прожил два года в некотором покое и забыл, что одно неправильно сказанное слово может вызвать катастрофу. Спокойная жизнь сделала меня небрежным, вот я и попался.
— Ты говорил, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно.
— НЕТ, ТОЧНО НЕ ГОВОРИЛ.
— Боюсь, милорд, что все-таки говорил.
— ТЫ ЧТО, ЗАСРАНЕЦ, НАЗЫВАЕШЬ МЕНЯ ВРУНОМ?
Я пожал плечами, рассудив, что, пожалуй, лучше не отвечать, но и это его вывело из себя. Беликоз вдруг изо всех сил бросился в дверь, и я даже отступил на шаг, хоть и знал, что войти ему не удастся. Он бился и бился о колдовскую преграду, наверное, просто от досады, а потом вытащил меч. О боги, эта штукенция была просто ужасна — даже еще страшнее, чем я воображал. Края лезвия были зазубрены, а сам клинок по длине равнялся двум полным локтям. Я не смог бы поднять его и двумя руками, но Беликоз схватил его и замахнулся с такой силой, что при ударе посыпались искры. Заклятие стояло крепко, но я был уверен, что весь дом дрогнул.
— ЧТО ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ, ЧЕЛОВЕЧЕК? — спросил лорд Беликоз. — НАВСЕГДА ОСТАВИТЬ СВОЕ ЗАВЕДЕНИЕ ПОД ДЕЙСТВИЕМ ЗАКЛЯТИЙ? ПОЧЕМУ ТЫ РЕШИЛ, ЧТО Я ПРОСТО УЙДУ? Я И МОИ ПОДДАННЫЕ МОЖЕМ ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ, ПОКА ОНО НЕ ПЕРЕСТАНЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ. ТЫ ПРОГОНИШЬ ВСЕХ ПОСЕТИТЕЛЕЙ И ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО НЕ ХОЧЕШЬ ПОЗВОЛИТЬ НАМ ВОЙТИ? ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ НЕ ПОНЯЛ, ТАК ЗНАЙ: МЫ ВЗЯЛИ ТЕБЯ В ОСАДУ. ТВОЯ ЕДИНСТВЕННАЯ НАДЕЖДА ВЫЙТИ ОТСЮДА ЖИВЫМ — ОТДАТЬ НАМ ШЕЙРИ ПРЯМО СЕЙЧАС!
Я понимал, что он прав. События происходили так быстро, что управлять ими стало невозможно. У меня не было ни времени, ни средств, чтобы разработать законченный и подробный план. Я импровизировал на ходу, стараясь продержаться от одного момента до другого. Сначала провидец рассказал мне обо всем, что должно было случиться. Вы, небось, решили, будто, узнав то, что он мне сказал, я что-то спланировал. Я же вместо этого метался как безумный, стараясь догнать уготовленную мне судьбу.
Ну и к дьяволу! Ситуация безнадежна, и если мое единственное спасение — выдать им Шейри, значит, я это сделаю. Я быстро перебрал в памяти все, что сказал мне провидец, и понял: он сообщил, что я соглашусь помочь Шейри… Но это не означало, что я не могу передумать. И еще он сказал, что я (а не мы) убегу через катакомбы. Он также предсказал, что таверна будет разрушена… но что, если это случится еще не скоро? Что, если это вообще будет не эта таверна?
Эта «безнадежная» ситуация на самом деле может оказаться такой, в которой любой вариант принесет выигрыш. Может, бросить вызов предсказаниям и знамениям, выдать Шейри Беликозу и доказать, что я сам хозяин своей судьбы? Или в последнюю минуту я найду какую-нибудь лазейку, чтобы спастись из этого ужасного положения? Шейри может попытаться втянуть и меня, но у меня есть шанс уболтать ее преследователей и спастись. А камень… ну что ж, события сложились трагично. Много, сотни таких камней, и все там, в некоем месте, о котором знает только она.
Я представил, как бреду среди алмазов, выковыривая их из гнезд в камне, и складываю в мешок, в котором уже много таких же. Без всяких усилий собираю столько, что хватит на всю жизнь.
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься от сладких грез.
Потому что в этот момент от очага раздался гул, от которого заложило уши. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бикси — сплошные зубы, когти, и клочья шерсти — падает прямо в огонь.
Конечно, она тут же загорелась.
С ревом, какой издают исчадия ада — а я не сомневался, что именно там она родилась и выросла, — Бикси стала пинаться, распихивая поленья, чтобы ей было где встать.
— БИКСИ, НЕТ! — заорал Беликоз, но она и так-то была не очень разумна, а теперь, в огне, и вовсе не стала прислушиваться к хозяйскому гласу.
Я принялся ругаться, пробираясь по залу в поисках воды, которой можно было бы залить ближайшее ко мне полено. (Оно упало возле ножки стола, которая уже занялась, и пламя лизало крышку стола снизу.) Как же я сглупил и не наложил заклятие на очаг? Я позаботился о двери и окнах, но мне и в голову не могло прийти, что кто-то залезет на крышу и оттуда прыгнет прямо в огонь.
Но Бикси мало походила на человека, да и вообще на кого бы то ни было. Сейчас она каталась по полу, пытаясь сбить пламя, охватившее ее мех. Она издавала звериные завывания и совсем перестала быть похожей на человека, хотя, честно говоря, даже самые культурные из людей, если бы на них горела одежда, вели бы себя очень похоже на то, как вела себя Бикси.
Я повесил арбалет на плечо, подхватил ведро воды, которое принес сегодня, чтобы помыть пол, обернулся и, к ужасу своему, увидел, что огонь распространяется все шире. Горел уже не только стол — пламя добралось до занавесок и ковра. Ветер, задувавший в дверь, только помогал огню, и Беликоз с досадой смотрел на все это. Кажется, он гораздо больше беспокоился о Бикси, чем обо мне.
Я подбежал к столу и окатил его водой, отчасти погасив огонь, но языки пламени уже лизали потолочные балки, и сердце мое упало. Если потолок загорится, то все будет кончено очень скоро.
— БИКСИ! УХОДИ ОТТУДА! — кричал лорд Беликоз.
Она могла бы уйти. Заклятие никого не впускало, но выпускало всех, так что Бикси вполне могла выйти. Но она выбрала другое. Она хлопками загасила на себе остатки огня и повернула голову ко мне. Глаза смотрели с неприкрытой ненавистью.
— Ну, спасибо, что предупредил! — сказал я провидцу; мне вдруг захотелось обвинить кого-нибудь во всех своих несчастьях. Провидец смотрел на меня мутным взглядом. Теперь стало уже непонятно, отчего он умрет: от стрелы в груди или сгорит в огне.
— ТЕБЕ НЕКОГО ВИНИТЬ, КРОМЕ СЕБЯ САМОГО, ЧЕЛОВЕЧЕК, — крикнул Беликоз. — СИДИ ТАМ И ГОРИ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ! А КАМЕНЬ МЫ ПОТОМ ДОСТАНЕМ ИЗ ПЕПЛА НА МЕСТЕ ТВОЕЙ ТАВЕРНЫ!
Ну, слава богам, Беликоз знал, как меня ободрить. Я направился к стойке, и в тот же миг Бикси, испустив душераздирающий звук, кинулась на меня. Одним движением, сорвав с плеча арбалет, я выпустил обе стрелы. Бикси двигалась очень быстро. Одна стрела пролетела мимо, зато другая попала ей в плечо и отбросила назад. Времени перезарядить арбалет не было, и я отбросил его, а сам схватился за посох. Рев Бикси и смачный шлепок раздались одновременно. Неустрашимая ищейка просто выдернула стрелу из плеча; кажется, рана нисколько ее не обеспокоила. Похоже, мне удалось лишь разозлить ее.
Повернувшись на здоровой ноге, я оказался лицом к ищейке, выставив ей навстречу посох, который держал горизонтально. Только это меня и спасло. Ее зубы сомкнулись на древке посоха, и мы упали на пол — мешанина рук, ног и когтей… когти принадлежали ей. Жаль, что у меня ничего такого не было.
Если бы у нее в голове помещалось побольше человеческого, она бы сообразила просто отпустить посох и схватить зубами меня за горло. Однако Бикси, как всякое животное, один раз вцепившись во что-то, отпускать уже не хотела. Она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь вырвать посох из моих рук. Но только он защищал меня от ее страшных зубов, а когти — или твердые острые ногти на ногах — раздирали мне ноги.
— КАК ТОЛЬКО ТЫ УМРЕШЬ, ЗАКЛЯТИЯ ПОТЕРЯЮТ СВОЮ СИЛУ! — крикнул мне Беликоз, и я понял, что он прав. Такие заклинания призваны охранять безопасность тех, кто их наложил, и тех, кто оказался рядом. Но если человек, наложивший их, умер, значит, уже ничто не сможет навредить ему и чары теряют свою силу. — ТОГДА Я ВОЙДУ, ВЫТАЩУ ТВОЕ ТЕЛО, РАЗРУБЛЮ ЕГО НА КУСКИ И РАЗДАМ ИХ ОКРЕСТНЫМ ДИКИМ ЗВЕРЯМ, ВО ИМЯ КРУММА!
После этого замечания я, несмотря на то что сражался за жизнь, решил поговорить с теми, кто составляет такие заклинания, и объяснить им, что даже мертвым можно причинить немало вреда (мне-то все равно, но есть люди, которые к таким вещам относятся трепетно); может быть, колдунам удастся увеличить время действия заклинания. А вообще в тот момент у меня имелись и другие заботы, если вспомнить, что волкоподобная страхолюдина пыталась перегрызть мне глотку.
Мой посох был сделан так, чтобы его можно было разъять на две половинки, превратив одну мощную палку в два не менее грозных жезла. Этим я и воспользовался: повернув быстрым движением верхнюю часть, я отделил ее от основания. Краем глаза Бикси заметила какое-то движение и явно попыталась понять, что бы это значило, не выпуская другой конец посоха из зубов. Мне хватило ее секундного замешательства, чтобы ударить концом жезла ей в висок. Это движение ее отвлекло, а я попытался извлечь как можно больше выгоды из сложившейся ситуации. Я бил и бил ее жезлом, а потом, поддев ее тело левой ногой, отпихнул подальше. Она опрокинулась навзничь; все помещение уже затянулось дымом.
Из черноты раздался хриплый кашель, и голос старого провидца произнес:
— Теперь ты… встал на свой путь… и ничто уже… не может его изменить… ах ты, дурачок… а я… чувствую себя получше… посильнее…
И в этот момент раздался хруст дерева и треск балок — это кусок потолка провалился в зал, а провидец исчез под пылающими обломками.
Бикси разъяренно взвыла и бросилась на меня опять, отбросив нижнюю часть посоха, которую она все еще грызла. Она была уже рядом, когда я нажал на потайную кнопку на верхней части посоха. Верхушку его украшала резная фигура льва, который сцепился с драконом; изо рта дракона выскочило острое четырехдюймовое лезвие. Оно уже несколько раз спасало мне жизнь, что произошло и на этот раз: я размахнулся палкой, и лезвие задело Бикси по лицу. Она взвыла, схватилась за левую сторону лица, и я увидел, как между пальцами у нее потекла кровь. Наверное, если бы я полоснул ее по горлу, и то бы так не радовался.
Беликоз, наблюдавший за происходящим с порога, на ее исполненный боли крик отозвался таким же криком. Уже все было в огне — и стены, и мебель. Я не мог поверить, как быстро все загорелось, а запах паленого мяса, доносившийся от того места, где сидел провидец, только делал картину еще ужаснее.
Однако раненый зверь опасней вдвойне, и я, подумав, что Бикси не исключение, решил воспользоваться временным преимуществом. Бикси кинулась в мою сторону, но ей мешали боль и невидящий теперь левый глаз. Я едва успел уклониться от ее броска и ткнул лезвием вверх и вперед. Я хотел распороть ей живот. Но мне не повезло — не хватило четверти дюйма, — однако все же я ее задел, и Бикси взвизгнула. Через миг вся ее грудь была залита кровью.
Я поспешно наклонился и схватил упавшую нижнюю часть посоха. Я вбил ее в верхнюю часть, и посох снова сделался нормальной длины. В этот момент хромая правая нога моя подогнулась, и я упал на одно колено.
Бикси была тут как тут. Оттолкнувшись ногами, она прыгнула на меня, вытянув вперед руки, и если бы хоть немного меня коснулась, то изорвала бы на куски. Я двигался инстинктивно: отшатнулся назад, выставив посох вперед, и лезвие попало ей в грудь, прямо под сердце, вот проклятье. Она закричала от боли, и впервые в ее крике было больше человеческого, чем звериного, но у меня не нашлось времени об этом размышлять. Помогая ее инерции, я повел посохом назад, к двери. Бикси, перевернувшись через голову, выкатилась через порог.
Я поднимался, опираясь на посох, а Бикси, царапаясь, пыталась запрыгнуть в дверь. Не вышло. Она еще раз кинулась всем телом в дверной проем и упала на спину, схватившись за грудь и раненое лицо. Я увидел, что левого глаза у нее нет, а вся левая щека покрыта кровью. Да, легко я завожу друзей.
Глаза мои слезились от дыма, а грудь жгло. Я слышал, что Беликоз кричит что-то еще, но уже ничего не мог разобрать, да и потом, если бы я все понял, вряд ли его слова пошли бы мне на пользу. Мешок с припасами, который я приготовил, все еще лежал под стойкой, ничем не поврежденный. Я подхватил его, закинул на плечо и торопливо похромал за стойку. Там я взял еще одну вещь, которая могла пригодиться, — меч, я держал его под стойкой на случай грубого поведения посетителей, а также для других чрезвычайных ситуаций. Это был так называемый полутораручный меч, пригодный для боя и одной, и двумя руками. Его еще именовали неправильным мечом или бастардом, и попал он ко мне при весьма необычных обстоятельствах. И хотя мне не нравился тот типчик, от которого достался клинок, я все же не собирался отказываться от такого замечательного оружия. Сбросив мешок на пол, я поспешно привязал меч к спине, подхватил мешок и открыл крышку погреба. Непрестанно кашляя от дыма, я протиснулся в люк в полу и закрыл за собой крышку. Мне совсем не надо было, чтобы сюда падали горящие обломки, и потом, чем дольше Беликоз будет считать нас обгоревшими трупами, а не беглецами, тем лучше для нас.
Я спустился по короткой лестнице в погреб, где меня дожидалась Шейри. Ей удалось согнать с лица испуганное выражение, и теперь я мог видеть лишь неодобрение — что ж, это было мне хорошо знакомо. Я еще подумал — она и в самом деле чем-то недовольна или же просто нацепила на лицо это выражение, как удобную маску, за которой скрывала обуревавшие ее чувства? Шейри сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Вокруг нее стояли бочонки с вином, пивом и медом. Увидев меня, потрепанного и обгорелого, она спросила:
— Ты что там делал? Поджигал свое заведение?
— И как ты только угадала? — не удержался я.
Она оглядела меня с выражением, которое очень походило на презрительное.
— Ты в порядке?
— В порядке?! Это все из-за тебя! Если бы не ты…
— Из-за меня? — Она встала и уставила руки в боки. — Ну, извини, не ты ли говорил, что если поможешь мне, то на тебя посыплются все несчастья?
— И что?
— Ну вот ты мне и помог. Так что сам навлек на себя беду. Если сам все знал, зачем же на меня сваливать?
Я не мог поверить своим ушам. Может, сил в магии ей и недоставало, зато язвительность восполняла эту потерю с лихвой. У меня дрожали руки. После вынужденного общения с ненормальной принцессой Энтипи мне никогда еще так не хотелось ударить женщину по лицу. Я не стал этого делать по одной явной и очень важной причине: я был уверен, что Шейри ударит в ответ меня. Вместо этого я покачал пальцем у нее перед носом:
— Потом обсудим.
— Если у нас будет это «потом».
Хорошее замечание. Над головой бушевал огонь, и даже в подвале сделалось жарко. Хотя дым идет вверх, все же немало его собралось и здесь, что было вредно для здоровья. Еще более вредно, но менее очевидно было и падение всего строения нам на головы.
Я стал внимательно разглядывать стены, чего раньше никогда не делал. Они выглядели совершенно цельными. Шейри тем временем стала догадываться, что наше положение не очень выгодно. К ней снова вернулась самоуверенность, которая так поразила меня при нашей первой встрече. Даже несмотря на то, что лорд Беликоз не мог не внушать тревогу, Шейри, кажется, ничуть не боялась быть зажаренной заживо. Я мог сказать, что она была или отчаянно смелой, или же не умела обращать внимание на главное.
— Мы не можем здесь оставаться, — сказала Шейри.
— Блестящее замечание. — Я оттаскивал бочонки от стен на середину и без того тесного помещения.
— Есть у тебя идеи насчет того, как отсюда выбраться? И что ты, во имя Гекаты, там ищешь?
— Я ищу выход, и не упоминай мне тут Гекату. — Я принялся стучать кулаком по стенам, не особенно представляя, что ищу. В любом случае, тут ничего не было видно. Обычно, спускаясь в погреб, я оставлял крышку открытой, и сверху проникал кое-какой свет. Но сейчас крышка была закрыта, чтобы у нас было хоть немного времени на спасение, и я почти ничего не видел.
— А что ты имеешь против Гекаты?
— Это богиня колдунов, ей поклонялась Энтипи, и мне совсем не надо, чтобы о подобных сущностях вспоминали, когда мне на голову вот-вот обрушится горящая таверна. Проклятье! — Я в отчаянии ударил кулаком по стене. — Если бы я только мог видеть!
Я заставил себя успокоиться, что было нелегко, потому что становилось все жарче и жарче. У меня на коже начал выступать пот, и дышать стало труднее.
Вдруг за мной мигнул свет, я резко отшатнулся и упал бы, если бы не схватился за посох. Я решил, что огонь дошел до подвала и сейчас вокруг нас все загорится, но потом увидел, что Шейри, опустившись на колено, что-то такое делает на полу. Перед ней была полусфера, в которой она что-то толкла пестиком. Что бы это ни было, свет от него шел вполне приличный. Я заглянул ей через плечо и изумился: то, что она толкла, кажется, шевелилось!
— Какого… — пробормотал я.
— Это светляки, — ответила она, не отрываясь. — Если их мелко истолочь, медленное излучение их жизненной силы может давать свет целые сутки.
— Ты вооружена светящимися червяками? Мило, хоть и отвратительно.
— Не жалуйся. — Она накрыла нижнюю часть сферы верхней, и две половинки соединились. В шаре были десятки отверстий, сквозь которые проходил свет. — Время, которое ты тратишь на нытье о том и об этом, лучше бы потратить на то, чтобы найти выход отсюда, если ты действительно знаешь, о чем говоришь.
Свечение оказалось тусклым, но это было лучше, чем совсем ничего. Я продолжал изучать стены, водить по ним ладонью, а воздух становился все горячее и горячее…
И вдруг я нашел.
— Здесь, — выдохнул я.
Шейри подошла сзади, подняв шар повыше, чтобы лучше видеть.
— Что здесь?
— Здесь стена холоднее. — Я похлопывал ладонью по стене, пытаясь определить размеры холодного участка. — Это, пожалуй, показывает, что с другой стороны есть нечто, что может нам пригодиться.
— Например?
Я глянул на нее.
— Какая разница, там всяко лучше, чем здесь.
Я продолжал ощупывать стену, стараясь никак не озвучивать свои страх и отчаяние. Так, толкая и потягивая камни на себя, я дотянулся до верха стены, до того места, где она соединялась с потолком; я все еще не знал, что должен найти, но надеялся, что как только найду, так сразу пойму.
— Невпопад…
— Еще не нашел.
— Невпопад!
Я поднял голову. На потолке показалось пламя. Воздух стал густым, а каждый вдох давался труднее, чем предыдущий. Угольки сыпались вокруг нас, как адские снежинки. Я услышал над головой треск и стон — это огромная постройка оседала в огне.
В этот момент мои пальцы нащупали крошечную выбоину, которая показалась мне рукотворной, а не просто продуктом естественного старения. Я толкнул ее, потом потянул, не зная, чего добиваюсь, и вдруг почувствовал, как часть стены сдвинулась. Шейри ахнула от удивления — стена вдруг открылась нам навстречу, словно дверь. Она шла не так-то легко, но отчаяние придало сил моему тщедушному телу, я тянул ее со всей силой, на которую был способен. Наверное, там были какие-нибудь петли, потому что дверь повернулась бесшумно, а за ней лежала темнота. Оттуда поднимались густые волны затхлого, гнилого воздуха, и я ничего не мог там разглядеть. Но все лучше, чем умирать прямо сейчас… так мне тогда казалось.
Над головой опять раздался треск, на этот раз громче, и я крикнул:
— Идем!
Подхватил Шейри, толкнул ее впереди себя и едва успел кинуться вслед за ней в темноту, как дом над нашими головами рухнул. Мы шагнули в темноту, а за нами все поглотили дым и пламя. Я повернулся и дернул за какой-то выступ на камне — то ли естественный, то ли это ручка была такая. Так или иначе, а кусок каменной стены за нами закрылся, как раз когда огромная куча горящих обломков обрушилась на то место, где мы еще недавно отдыхали. Стараясь отдышаться, я прислонился к стене.
Ясно было, что мы в каких-то пещерах. Наверное, это и есть катакомбы, о которых мне говорил провидец. Я услышал далекий звук капающей воды, а в воздухе стояла сырость, которая потихоньку начинала пробираться под одежду, но в тот момент я был счастлив просто оттого, что остался жив.
Светляки давали кое-какой свет, явно недостаточный в окружавшей нас тьме… его доставало только на то, чтобы мы не споткнулись обо что-нибудь и не сломали себе шею. Может, там были и какие-нибудь, я уж не знаю кто, готовые наброситься на нас из темноты.
Шейри держала шар со светляками перед собой, и я видел ее лицо и блестящие глаза.
— Ты меня сюда толкнул, — сказала она.
— Да.
— Ты хотел, чтобы я оказалась в безопасности и не попала под горящие обломки? Или ты думал, что здесь может оказаться ловушка, настроенная на первого, кто войдет, и что бы там ни выскочило, оно бы выскочило на меня?
Тут я подобрался, кинул на нее обиженный взгляд и сказал:
— Конечно, первое. Ты обижаешь меня, Шейри.
— А я думала, тебя нельзя обидеть, Невпопад.
Она закуталась в плащ, вытянула вперед руку с шаром, чтобы освещать дорогу перед нами, и пошла в темноту.
И это было хорошо. Ну что ж, если никакая ловушка не встретила нас на входе, это не значит, что их тут совсем нет, и пусть они ловят Шейри, а не меня.
Кроме того, пока Шейри идет вперед, я надеялся, что она не заметит, как, толкая ее в темноту впереди себя, я вытащил у нее из кармана чудесный самоцвет. Я только что потерял свое заведение и считал — по меньшей мере справедливо было бы хоть как-то компенсировать потерю, даже если Шейри и ничего об этом не знала.
5
В ТЕНЯХ БА'ДА'БУМА
Переход от пульсирующего шума, изводившего нас в погребе, к почти пугающей тишине нового окружения оказался резким и неожиданным. Тишина стояла не просто полная — ее можно было сравнить с гнетущим безмолвием могилы. Понятно, такое сравнение ничуть не успокоило мое бешено стучащее сердце.
Да, это была пещера, но подобных пещер я раньше не видал. Небеса свидетели, мне не раз доводилось прятаться в пещерах, но то были маленькие, я бы даже сказал, ничтожные пещерки по сравнению с этой.
Я не мог поверить, что в природе существуют подобные вещи. Впереди виднелись каменные стены, плоские и узкие, кажется, поставленные лишь для того, чтобы обеспечить нам как можно больше путей, по которым можно было пойти. Перед нами лежало три входа. Как и предсказывал провидец, это были катакомбы — путаница подземных лабиринтов, в которых путники могли проплутать много дней, а то и всю жизнь.
При этом пылающая таверна и гнев лорда Беликоза хоть сами по себе и не стали приятнее, но в сравнении с нашим теперешним положением начали представать в более выгодном свете.
В темноте было трудно определить, как высоко вздымался потолок. Я поднял осклизлый камень и изо всех сил запустил его вверх, стараясь расслышать эхо от удара. Но так ничего и не услышал. Немного позднее вернувшийся камень ударил меня по голове. Я покачнулся и потер набитую шишку.
Шейри с жалостью посмотрела на меня. Если ей и не понравилось место, в которое мы попали, она ничем этого не выдавала. Она вообще казалась гораздо более в своей стихии, чем раньше.
— Держись поближе ко мне, — посоветовала плетельщица, подняв шар со светляками повыше, и прибавила резко: — Но близко не подходи.
— Что случилось, Шейри? — спросил я почему-то шепотом. — Боишься, что не сможешь удержаться?
— Именно, если ты имел в виду придушить тебя.
— Ну-ну, что-то это очень далеко от мольбы «помоги мне, Невпопад!», которую я не так давно слышал.
Она не стала отвечать на подначку, может быть потому, что понимала: я прав, а она терпеть не могла, если я оказывался прав. Поскольку преимущество над ней доставалось мне крайне редко, я решил, что лучше всего им воспользоваться немедленно. То есть заставить ее признать, что, когда ей надо было спасать свою тощую шею, она легко забыла про нелюбовь ко мне.
Но сама атмосфера места, в котором мы находились, не дала мне отвлечься на подобные пустяки. Пол пещеры, кажется, был земляной, а вдали было слышно, как капает вода. Шейри разглядывала проходы впереди, решая, какой выбрать. Мне казалось, что мы пропадем, как только вступим не в тот коридор. А что, если они все не те?
Словно темноты, мерного капания и холода было недостаточно, я ощутил кое-что еще.
Хочу напомнить вам, что я не маг и не плетельщик. Но я чувствую подобные вещи и сейчас как раз чувствовал их вовсю. В воздухе было что-то колдовское, только уж никак не в романтическом смысле. Словно тьма там стояла не только от недостатка света. В этом месте пахло полным отсутствием любви, и жалости, и милосердия, будто за ближайшим поворотом нас поджидало настоящее зло, готовое кинуться на нас, как только мы зазеваемся.
Да, это была пещера, но подобных пещер я раньше не видал. Небеса свидетели, мне не раз доводилось прятаться в пещерах, но то были маленькие, я бы даже сказал, ничтожные пещерки по сравнению с этой.
Я не мог поверить, что в природе существуют подобные вещи. Впереди виднелись каменные стены, плоские и узкие, кажется, поставленные лишь для того, чтобы обеспечить нам как можно больше путей, по которым можно было пойти. Перед нами лежало три входа. Как и предсказывал провидец, это были катакомбы — путаница подземных лабиринтов, в которых путники могли проплутать много дней, а то и всю жизнь.
При этом пылающая таверна и гнев лорда Беликоза хоть сами по себе и не стали приятнее, но в сравнении с нашим теперешним положением начали представать в более выгодном свете.
В темноте было трудно определить, как высоко вздымался потолок. Я поднял осклизлый камень и изо всех сил запустил его вверх, стараясь расслышать эхо от удара. Но так ничего и не услышал. Немного позднее вернувшийся камень ударил меня по голове. Я покачнулся и потер набитую шишку.
Шейри с жалостью посмотрела на меня. Если ей и не понравилось место, в которое мы попали, она ничем этого не выдавала. Она вообще казалась гораздо более в своей стихии, чем раньше.
— Держись поближе ко мне, — посоветовала плетельщица, подняв шар со светляками повыше, и прибавила резко: — Но близко не подходи.
— Что случилось, Шейри? — спросил я почему-то шепотом. — Боишься, что не сможешь удержаться?
— Именно, если ты имел в виду придушить тебя.
— Ну-ну, что-то это очень далеко от мольбы «помоги мне, Невпопад!», которую я не так давно слышал.
Она не стала отвечать на подначку, может быть потому, что понимала: я прав, а она терпеть не могла, если я оказывался прав. Поскольку преимущество над ней доставалось мне крайне редко, я решил, что лучше всего им воспользоваться немедленно. То есть заставить ее признать, что, когда ей надо было спасать свою тощую шею, она легко забыла про нелюбовь ко мне.
Но сама атмосфера места, в котором мы находились, не дала мне отвлечься на подобные пустяки. Пол пещеры, кажется, был земляной, а вдали было слышно, как капает вода. Шейри разглядывала проходы впереди, решая, какой выбрать. Мне казалось, что мы пропадем, как только вступим не в тот коридор. А что, если они все не те?
Словно темноты, мерного капания и холода было недостаточно, я ощутил кое-что еще.
Хочу напомнить вам, что я не маг и не плетельщик. Но я чувствую подобные вещи и сейчас как раз чувствовал их вовсю. В воздухе было что-то колдовское, только уж никак не в романтическом смысле. Словно тьма там стояла не только от недостатка света. В этом месте пахло полным отсутствием любви, и жалости, и милосердия, будто за ближайшим поворотом нас поджидало настоящее зло, готовое кинуться на нас, как только мы зазеваемся.