Страница:
Заметив часового, Элва спряталась в траншею, прикрывшись плащ-накидкой. Она не хотела лишних расспросов, так как была почти у цели. Силуэт часового на мгновение заслонил вечернее небо, но человек ничего не заметил и продолжал обход позиций.
Еще с воздуха Элва заметила, что пожар охватил в основном лесные массивы, а дома в поселках, уцелевшие после взрывов ракет и снарядов, почему-то не горели. Видимо, ученые в Юваскула своевременно разработали какой-то способ сохранения древесины на случай возгорания. Промышленность Вэйнамо, которая ранее выпускала жалкий минимум машин и сельскохозяйственной техники, наука, специализирующаяся на прикладных, сугубо мирных разработках, оказались практически не готовыми к войне. Да и само население, всегда стремившееся к сохранению старого жизненного уклада, было слишком малочисленно. Однако командующий армадой Корс Голиев был встревожен известием о том, что один из пленных жителей Вэйнамо проговорился, что он якобы располагает архиважными сведениями. Поначалу капитан собирался лично допросить пленного, но неотложные стратегические задачи все время его отвлекали. Вот и сейчас от был вынужден срочно вылететь на передний край, чтобы лично руководить сражением в поместье Лемпо. И Элва не преминула этим воспользоваться, решив лично переговорить с тем самым пленным, надеясь расспросить у него о судьбе своего сына Хаука.
Элва отыскала нужное ей укрепление по знаку разведывательной службы на двери. Часовой, стоящий у входа молодой парень, преградил ей путь. Он вскинул бластер и неокрепшим петушиным голоском крикнул: «Стой! Куда прешь?» Опасения паренька имели под собой реальную почву — немало охранников обнаруживали на утро с перерезанным горлом.
— Все нормально, — как можно спокойнее сказала Элва, предъявляя пропуск. — Мне необходимо встретиться с пленным по имени Ивало.
— Вэйнамским офицером? — удивленно переспросил солдат и навел ей на лицо тонкий луч карманного фонаря. — Но вы сами…
— Я сама с Вэйнамо. Вы, должно быть, слышали обо мне. Я — Элва, жена капитана Голиева.
— О, да, госпожа. Конечно, слышал, — и солдат смущенно потупился, потоптался на месте и спросил: — Могу я узнать, зачем вам нужен пленный Ивало? У меня строгие инструкции начальника караула.
Элва одарила парнишку своей самой доверчивой и коварной улыбкой.
— Это идея самого капитана Голиева. Пленник располагает ценной информацией, и, возможно, встретившись с соблазнительной женщиной его же расы, он заговорит. Все может случиться.
— Понятно, госпожа. Только вряд ли он сломается. Входите и дайте мне знать, если он станет вам грубить.
Часовой отпер ей дверь, и Элва вошла в темную комнату с потолком до того низким, что она вынуждена была пригнуться, едва не задев тускло светящуюся лампочку. На полу, опершись локтем на сломанный тюфяк, сидел капитан Ивало. Седые виски, изможденное лицо, запавшие глаза и порванный мундир — все говорило о тяжких испытаниях, выпавших на долю этого мужественного офицера, истинного патриота Вэйнамо.
— Что вам нужно? — спросил он на плохом черткойском.
Элва ответила ему на родном языке:
— Тише, умоляю вас. Никто не должен нас услышать.
— Кто вы? — удивленна спросил он, поднявшись на своем грубом ложе. Его вэйнамский выговор выдавал в нем бывшего интеллектуала. Элва решила, что раньше он был ученым или педагогом.
— Вы коллаборационистка? — презрительно спросил Ивало. Наверняка, ведь в каждом стаде есть хоть одна паршивая овца.
Элва присела рядом с ним на корточки, поджав колени, и уставилась в одну точку.
— Я не знаю, как меня следует называть, — монотонно произнесла она. — Я прилетела с Черткоя, меня захватили во время самого первого налета на Вэйнамо. Я — Элва, дочь Биармо, магната из Ройялка.
Ивало негромко присвистнул от удивления и сказал:
— Тогда я был слишком молод, но я хорошо знаю вашу семью.
Элва порывисто схватила собеседника за руку и, сдерживая рыдания, спросила:
— Вы знаете что-нибудь о судьбе моего сына? Его звали Хаук. Я оставила его на попечение своего слуги-аборигена, когда на наш поселок напали черткойцы. Хаук — сын Карлави, фригольдера из Тервола. Что вам известно?
Он высвободил руку и сочувственно покачал головой.
— Прошу прощения, но я сам родом с острова Аакинен.
Элва удрученно потупилась. Пленник выдержал паузу, сказал:
— Меня зовут Ивало.
— Мне известно ваше имя.
— Откуда? — вновь удивился собеседник.
— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете. Например, я располагаю сведениями о том, что вы знаете какой-то важный стратегический секрет.
Сдерживая негодование, Ивало процедил сквозь сжатые зубы:
— Если вы думаете, что я предатель, тогда уходите!
— Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, Ивало, — ответила Элва и протянула пленнику пластиковую ампулу.
— Что это? — спросил тот.
— Яд, — спокойно сказала она, вложив ампулу в ладонь офицера.
Он посмотрел на нее долгим и задумчивым взглядом.
— Это все, что я могу сделать для вас, — прошептала Элва, отвернувшись к стене.
— Вы, конечно же, храбрая женщина, но вам за это попадет.
— Я выкручусь. Не беспокойтесь, Ивало.
Взгляд офицера, затуманенный до того печалью, неожиданно оживился, и он сказал:
— Зачем вам возвращаться в лагерь врагов, вы вполне можете бежать к нашим. Фронт рядом.
— Нет. Я останусь с черткойцами. Возможно, мне удастся чем-либо помочь моим соотечественникам, попавшим в руки врагов. Все годы, проведённые на Черткое, я надеялась вернуться, и вот теперь я улечу туда снова. Знайте, Ивало, — через тридцать лет ожидается новое нападение.
— Я знаю, Элва. Нам удалось захватить во время боя пленных, и они о многом рассказали.
— Вы смогли изучить их язык? Ни как вам это удалось?
— Мы разработали метод гипнопедии, считая после первого нападения, что черткойцы могут вернуться. И мы не ошиблись.
— Мне жаль, Ивало, что я не в состоянии организовать ваш побег. Мой патрон — Корс Голиев — командующий звездным флотом Черткоя. Он говорил недавно, что вас будут пытать до тех пор, — пока не получат интересующую их информацию.
— Если это так, то он глубоко заблуждается — я не располагаю никакой секретной информацией, с меня даже не брали подписку о неразглашении. Единственное, что я могу скрывать, это свое упрямство и злость, злость на то, что народ Вэйнамо оказался настолько беззащитен перед врагом.
Он опустил голову, и плечи его задрожали, затем продолжил:
— Мы могли бы выиграть эту войну одним ударом, а вместо этого люди на Вэйнамо бесполезно погибают, а после Третьей экспедиции им не оправиться, это точно.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Элва.
Он потер виски:
— Я же говорил вам, что многие люди на Вэйнамо всерьез восприняли первое столкновение с Черткоем и некоторые из биологов, несмотря на запрет правительства, смогли создать…
— Только не вирус! — воскликнула Элва, всплеснув руками.
— Да. Они создали вирус с инкубационным периодом, продолжающимся ровно один месяц. Все это время вирус является заразным. Вакцина против него действует в течение двух недель, поэтому все жители Вэйнамо будут защищены, а вот черткойцы увезут болезнь на свою планету. И тогда вымрет до девяноста процентов их расы.
— Но это недопустимо. Мы не вправе… — возмущенно промолвила Элва.
Ее прервал сожалеющий возглас Ивало:
— И тогда вмешалось правительство. Эти слюнтяи наложили запрет на всю научную разработку и приказали уничтожить штаммы микробов, считая бактериологическую войну варварской. Болваны, как будто им не дорога собственная жизнь!
Услышав последние слова Ивало, Элва почувствовала облегчение. Ее душа не могла оправдать миллиарды смертей стариков и детей, пусть даже на Черткое.
— Думаю, правительство поступило правильно, — едва слышно произнесла женщина.
— Возможно, возможно, — пробормотал офицер. — Однако они забыли о том, что Вэйнамо будет захвачена, ее жители либо погибнут, либо попадут в рабство. Наши леса срубят, истребят даже алфавалов. Неужели правительству на это плевать?
Элва закусила губы, сдерживая слезы. Ивало пристально взглянул ей в глаза и сказал:
— Не думайте, что в будущем вы станете национальной героиней. Вы ничем не сможете помочь Вэйнамо. Агрессоры уйдут, только когда превратят в руины всю нашу промышленность, а вы останетесь на свободе и так же будете радоваться жизни. Вы забудете свою родину. Что касается меня лично, то я бы послал наш вирус на Черткой. Я не хлюпик, как некоторые.
— Ивало, вы забываете, что я снова вернусь на Черткой и, возможно, мне удастся при помощи своего влияния на Голиева облегчить участь многих пленников, и мне искренне жаль, ведь я не в состоянии воспрепятствовать подготовке Третьей экспедиции.
Ивало подбросил ампулу с ядом и сказал:
— Я уже почти было решился, умереть, но вот сейчас… В общем, возьмите ампулу, благодарю вас.
Женщина с горечью во взгляде поднялась и прошептала:
— У меня есть идея, как сохранить вашу жизнь. Вы скажете на следующем допросе все, что сказали мне. Тогда вас не убьют, а доставят на Чсрткой, а позже я попытаюсь добиться вашего обмена на кого-либо из пленных.
— Возможно, Элва, я именно так и поступлю, — ответил офицер, сам не веря своим словам.
С порога Элва обратилась к пленнику с просьбой:
— Если когда-нибудь вас освободят, обещайте мне, что посетите Тервал и разыщете моего сына. Скажите ему, что разговаривали со мной и я его всегда помнила и любила. Если он жив.
569 А.С.С.
За время Второй экспедиции Дирз сильно изменился. Город разросся и стал еще более шумным и дымным. Всё больше людей нищало и умирало от голода в тесных, подземных уровнях. В городе не осталось ни клочка свободной земли, даже с крыш самых высоких небоскребов виднелись одни только здания и заводские трубы. Смог поднимался все выше и становился все более ядовитым. Местное население поднимало бунты и восстания, подавление которых приводило к большим жертвам, и в Дирзе стала ощущаться нехватка рабочей силы. Черткойские звездолеты вынуждены были привозить рабов с захваченной планеты Имфан, но это только усиливало напряженность.
Только небо оставалось по-прежнему таким же холодным и равнодушным, по его пурпурному куполу лишь изредка пробегало грязно-желтое пылевое облако. Длинными ночами по-прежнему светили колкие злые звезды и скалилась мертвой улыбкой луна, похожая на череп.
Элва стояла на балконе и смотрела на скопление сверкающих точек, которые за последнее время буквально заполонили ночной небосклон, — это ждали своего часа одиннадцать тысяч кораблей Третьей экспедиции, где уже разместились войска и боевая техника, почти все вооруженные силы Черткоя, собранные для завоевания Вэйнамо.
Корс Голиев, получивший чин адмирала, прекрасно осознавал, что победа не достанется просто так, без жертв, и не будет возможности получить подкрепления в случае неудачи. Либо черткойцы уничтожат армию Вэйнамо, либо наоборот. И третьего не дано. Адмирал даже не планировал возвращение обратно на Черткой — Третья экспедиция должна стать последней и решающей. Голиев учитывал и то, что жители Вэйнамо могли за прошедшие тридцать лет восстановить свои силы и подготовиться к войне.
Адмирал не сомневался в том, что на орбите Вэйнамо их поджидает флотилия военных звездолетов, однако Голиев был уверен в успехе — что в самом деле Значат усилия десяти миллионов жителей Вэйнамо, вынужденных восстанавливать разрушенную экономику, по сравнению с шестью миллиардами черткойцев, вооруженных по последнему слову техники. Даже простейшие математические подсчеты подтверждали преимущество армии Голиева, ведь он затребовал такое количество людей и техники, которого вполне достаточно, чтобы разгромить самую крупную армию.
Элва стояла, опираясь на перила балкона. Прохладный ветер теребил ее плащ из перламутровой, переливающейся всеми цветами радуги ткани, подаренный Корсом, который не скупился для нее на дорогие вещи. Адмирал по-детски радовался своим успехам, новой восьмикомнатной квартире на самом верхнем этаже Лебеданской башни, где жили исключительно высшие слои общества.
Голиев как-то в разговоре с Элвой сообщил, что Третья экспедиция может начаться гораздо раньше и все это именно благодаря ему, его усиленной работе.
— Еще два—три месяца, и мы отправимся в путь, — торжественно провозгласил он.
— Мы? — прошептала Элва.
— Разве ты не хочешь снова увидеть Вэйнамо?
— Однако в прошлый раз ты не испытывал большого желания взять меня с собой, — с иронией ответила Элва.
— Да, тогда возникло немало сложностей, но сейчас все изменилось. Во-первых, у меня настолько высокая должность, что я нахожусь вне критики и посторонних амбиций. И, во вторых, ты тоже изменилась в лучшую сторону и стала истинной гражданкой Черткоя. Ты — именно та женщина, которая ухитрилась заставить того парня, пленного офицера Ивало, признаться во всем.
Она слегка наклонила голову и посмотрела на него искоса пронзительно-голубыми глазами. Волосы ее отливали натуральным золотом в закатных лучах солнца.
— Я думала, что сообщение Ивало должно было напугать все население Черткоя, — усмехнулась она. — И я удивлена, что вы собираетесь предпринять еще одну экспедицию.
— Ты наверняка все знаешь про скандал в Директорате, возникший после этого. Ряд политиков проголосовали за то, чтобы оставить Вэйнамо в покое. Другие хотели подвергнуть планету усиленной бомбардировке. Мне, впрочем, удалось их переубедить, ведь как только мы разобьем армию вэйнамцев и завоюем планету, все население автоматически превратится в заложников. Никто и пикнуть не посмеет. Для устрашения мы можем публично казнить несколько пленных офицеров, доставивших нам чересчур много хлопот, и при первом же подозрении заражения вирусом мы уничтожим весь континент, не пощадим никого.
— Я уже слышала твои доводы, не первый раз, — устало сказала Элва.
— Неужели я действительно такой зануда? — Он подошел сзади и положил руку ей на плечо. — Извини, простоя не привык беседовать с женщинами.
— А я не привыкла сидеть взаперти, словно рыбка в аквариуме, и ждать, пока ты захочешь выставить меня напоказ, — сказала она.
Он поцеловал ее в шею.
— На Вэйнамо все будет иначе. Когда мы там обоснуемся, я стану правителем планеты и смогу делать все, что захочу. И ты тоже…
— Сомневаюсь. Почему, интересно, я должна верить всем твоим словам? Когда я сказала тебе, что заставила Ивало заговорить, пообещав обменять его, ты не сдержал своего слова.
Она попыталась высвободиться, но он крепко придерживал ее своими мощными руками. Она смирилась, однако лицо ее стало суровым и хмурым:
— А теперь, Корс, когда я говорю тебе о том, что с пленными надо обращаться по-человечески, ты начинаешь петь про свой проклятый Директорат.
— Но Директорат руководит нами, он делает политику.
— Да, адмирал, ты никогда не упускаешь возможности напоминать мне об этом. У тебя огромное влияние, и ты можешь настоять на том, чтобы жизнь пленных стала более сносной.
— Наверное, — ответил Корс, и его губы скользнули по ее щеке. Она раздраженно отвернулась и продолжала:
— Ты можешь получить желаемое, ведь они твои пленники. И когда же наконец ты станешь уделять мне больше внимания?
— Я очень занят, Элва. Честно признаюсь, я был бы рад оставаться с тобой, однако у меня не хватает времени.
Я не хуже тебя. Корс, изучала структуру власти в Черткое, а возможно, и лучше… Если ты не знаешь, как использовать свое влияние, тогда сядь рядом и послушай.
— Хорошо, дорогая. Я не отрицаю — ты довольно часто давала мне весьма ценные советы.
— Итак, слушай. Для начала всех жителей Вэйнамо, которых ты держишь в плену, необходимо поселить в приличных домах и обеспечить им приемлемые условия жизни.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь! Зачем они…
— Я отличаю знаю, о чем говорю! Тебе наверняка понадобятся переводчики, посредники, проводники, лидеры правительства. Тебе будут необходимы сотни вэйнамцев, и они у тебя в руках.
— И смертельно меня ненавидят.
— Сделайте их жизнь нормальной, и ненависть исчезнет. К тому же, когда мы прилетим на Вэйнамо, пройдет жизнь целого поколения и все их друзья и близкие успеют либо состариться, либо умереть. Позволь мне поговорить с пленными, и у тебя появятся верные помощники среди них.
— Я подумаю лад этим.
— Ты обещаешь? — спросила Элва с надеждой в голосе и расслабившись прильнула к его широкой груди. Она подняла к нему лицо и, слабо улыбаясь, прошептала:
— Тебе это удастся, Корс, я верю.
— О, Элва…
Спустя некоторое время Голиев произнес с чрезвычайной серьезностью и торжественностью:.
— Ты знаешь, дорогая, как только я твердо встану на ноги, я хочу на тебе жениться официально. И пусть окружающие будут шокированы этим, меня не волнуют их чувства. Я хочу быть твоим мужем и отцом твоих детей. Представь, как торжественно будет звучать — Элва Голиева, супруга генерал-губернатора планеты Вэйнамо…
583 А.С.С.
Когда армада военных кораблей Черткоя приближалась к Вэйнамо, Корс Голиев вызвал Элву к себе.
Адмирал показал ей спасательную капсулу — бронированный цилиндр, снабженный реактивными двигателями, регенератором воздуха, запасом пищи и воды. Аппарат занимал почти весь отсек.
Корс пристально взглянул ей в глаза и сказал:
— Я не думаю, что случится какая-нибудь неприятность, но в случае чего ты наверняка сможешь посадить капсулу на поверхность Вэйнамо. — Он замолчал, задумавшись, глядя на экран, ще виднелось изображение пульта управления крейсером. Офицеры, сидевшие в креслах за ним, деловито нажимали клавиши, щелкали тумблерами, а за иллюминатором светились размытые, едва различимые в агорическом пространстве звезды. Адмирал ощутил, как на лбу выступили капли холодного пота. Это не был страх, просто он чувствовал, что должен попрощаться с любимой женщиной.
— Ты знаешь, Элва, я люблю тебя, — закончил он и тотчас вышел.
Элва, облачившись в скафандр, вошла в капсулу и уселась в тесное кресло, зажатое между металлическими перегородками. Начался отсчет времени, затем женщина почувствовала сильный толчок и тяжесть сковала ее тело — капсула отделилась от корабля, и в иллюминаторе появились звезды, которые вновь приобрели привычные очертания. На фоне карминно-черного неба они кололи глаза тысячами сверкающих игл. Вэйнамо, ее родная планета, была все еще на расстоянии в несколько тысяч километров и казалась крохотным голубоватым шариком.
Элва провела ладонью по стеклу гермошлема, ощутив, как пересохли губы.
«Человек не может не бояться, — подумала она. — Хотя бы немного». Она воскресила в памяти родную землю, Карлави, представив камыши, шепчущие на берегах озера Раваниэми, высокую траву, в которой заблудился игривый ветерок, прекрасную долину, всю в цветах и зелени. Словно в полусне она видела вершину Хай-Миккела, пронзившую небосвод сверкающим от снега острием.
«Я возвращаюсь, Карлави», — подумала она.
В иллюминатор она видела множество других спускающихся аппаратов, сверкающих, подобно игрушкам, мчавшихся в пустоте, навстречу неизвестности, а быть может, и гибели.
По радиосвязи Элва при желании могла слышать, что происходит на капитанском мостике, и получать оттуда сообщения личного характера.
Она надавила клавишу, но не услышала ничего особенного, обычные сообщения. «Вырос ли хоть немного диск Вэйнамо? — думала женщина, глядя в иллюминатор. — Неужели я все это время заблуждалась, неужели мои соотечественники не смогли подготовиться к войне?» Сердце Элвы замерло.
Потом она услышала:
— Внимание, красный режим! Обнаружены объекты на орбите. Нейтронное излучение говорит о наличии у них ядерных реакторов.
— Внимание, желтый режим. Обнаружен неподвижный объект на стационарной орбите планеты. Находится на расстоянии приблизительно семьдесят тысяч километров. Масса объекта намного превосходит массу крейсера. Уровень ядерной активности низкий. Имеет температуру окружающего космического пространства. Обнаруженные объекты имеют все признаки космических кораблей. Они приближаются к эскадре. Средняя скорость двести пятьдесят километров в секунду. Их очень много. Приблизительно пять тысяч, масса небольшая, гораздо меньше массы наших разведывательных ракетопланов.
«Если меня взорвут, — думала женщина, — я надеюсь, мои останки упадут на Вэйнамо. Я приду к тебе, Карлави».
Армии сближались. С одной стороны тяжеловесные, неуклюжие на вид крейсеры дальнего действия, а с другой тонкие, словно иглы, ракетопланы, единственной защитой которых была скорость.
Электронные прицелы черткойских кораблей тщетно пытались поймать цель — ракетопланы противника маневрировали, резко и неожиданно меняя курс. Следовательно, схватка была неизбежной в ближнем бою.
На мостике флагманского крейсера «Аскол» воцарилась тишина, сквозь которую явно проскальзывала нерешительность. Элва напряженно вслушивалась в переговоры:
— Двигательный отсек — капитанскому мостику. Что происходит?
— Капитанский мостик — двигательному отсеку. Срочно увеличивайте скорость!
— Крейсер «Шариат» — «Асколу». Меня столкнуло с курса. Резко возросло ускорение. Что случилось?
— Крейсер «Фодорэй» — «Зевоту». Осторожно, болваны, вы нас протараните!
— Берегись!
Силовое поле несколько смягчило громадное изменение скорости, но Элва все равно ощутила сильною тошноту и тяжесть. Элва вцепилась в подлокотники кресла, с ужасом наблюдая, как на стенах капсулы появляются вмятины, а пол под ногами покрылся сетью трещин. Аппарат трепала и рвала страшная сила.
Элва судорожно вдохнула и огляделась. Глазам ее предстала картина страшной катастрофы — «Аскол», находившийся в нескольких километров от капсулы Элвы, неожиданно сошел с курса, тогда корабль «Зевот», спасаясь от столкновения, резко принял в сторону и врезался в крейсер «Фодорэй». Сверкнул огонь, и два гиганта, были смяты, они кружились в пустоте, словно раскаленные глыбы. Экипаж погиб мгновенно, когда третий корабль врезался в это месиво и раздался взрыв ужасной силы.
Сквозь грохот и вопли паники прорезался властный голос адмирала:
— Заткнитесь все! Прекратите панику! Я лично пристрелю каждого, кто будет скулить! Враг будет здесь через минуту.
Экипажи черткойских кораблей постепенно выровняли свой боевой порядок, успокоился и приступили к работе. Стрелки вновь были на месте. И тогда пронеслась флотилия Вэйнамо.
Вселенная содрогнулась от мощных залпов, черткойские корабли оказались в облаках атомного огня. Остальным удалось отбиться, и они при помощи экранов наблюдали за удаляющимся противником.
Вся флотилия Черткоя попала в зону искусственной гравитации, исходящей от объекта, расположенного на орбите Вэйнамо. Двигатели мощных крейсеров оказались бессильны, и они сбились с курса. Четверть армады оказалась разрушенной в результате слишком резкого торможения. И даже сейчас неведомая сила увлекала флотилию в свой водоворот.
Бортинженер «Аскола» подошел к адмиралу и, срываясь на крик, произнес:
— Это просто невозможно, им у далось создать искусственное гравитационное поле немыслимой мощности.
— И все же это так, — сурово произнес Голиев. — Они смогли совершить невозможное. Это значит, что вся армада попадет в гравитационное поле такой силы, что… — Он умолк, задумавшись. Единственный способ спастись — это разрушить тот самый объект. Нам необходимо ударить всеми силами.
— Но, адмирал, многие наши корабли уже находятся в непосредственной близости от этого объекта. Они попадут в зону полного уничтожения.
— Придется пожертвовать ими. Полная готовность! Немедленно открыть огонь! — выкрикнул Голиев и переключил канал личной радиосвязи:
— Элва, с тобой все в порядке? — шепотом спросил он.
Она молчала, сняв гермошлем и закуривая сигарету. «Пусть поволнуется, — думала женщина. — Возможно, у него поубавится энтузиазма и рыла».
Взрыв, небывалой силы превзошел все пределы восприятия, как человеческие, так и электронных приборов. Внизу, на поверхности Вэйнамо, многие, должно быть, ослепли от гигантской вспышки. Так был уничтожен генератор гравитационного поля. Два десятка черткойских крейсеров сгорели в мгновение ока, и множество других, не выдерживая нагрузок, распадались на составные части. Те, что находились еще ближе, просто перестали существовать, обратившись в облака раскаленного газа. Их экипажи так и не поняли причину собственной смерти.
У Вэйнамо были силы на создание всего одной установки, и теперь корабли Черткоя вновь обрели свободу передвижения.
— Адмирал Корс Голиев обращается ко всем экипажам. Прекратите все переговоры, выслушайте своего главнокомандующего, прогремело го всех динамиках и наушниках. — Итак, мы одержали важную победу, уничтожив основной объект противника. Это была хорошая работа, и мы все еще, несмотря на потери, превосходим врага в сотни раз по численности и вооружениям…
Голиева прервал крик наблюдателя:.
Еще с воздуха Элва заметила, что пожар охватил в основном лесные массивы, а дома в поселках, уцелевшие после взрывов ракет и снарядов, почему-то не горели. Видимо, ученые в Юваскула своевременно разработали какой-то способ сохранения древесины на случай возгорания. Промышленность Вэйнамо, которая ранее выпускала жалкий минимум машин и сельскохозяйственной техники, наука, специализирующаяся на прикладных, сугубо мирных разработках, оказались практически не готовыми к войне. Да и само население, всегда стремившееся к сохранению старого жизненного уклада, было слишком малочисленно. Однако командующий армадой Корс Голиев был встревожен известием о том, что один из пленных жителей Вэйнамо проговорился, что он якобы располагает архиважными сведениями. Поначалу капитан собирался лично допросить пленного, но неотложные стратегические задачи все время его отвлекали. Вот и сейчас от был вынужден срочно вылететь на передний край, чтобы лично руководить сражением в поместье Лемпо. И Элва не преминула этим воспользоваться, решив лично переговорить с тем самым пленным, надеясь расспросить у него о судьбе своего сына Хаука.
Элва отыскала нужное ей укрепление по знаку разведывательной службы на двери. Часовой, стоящий у входа молодой парень, преградил ей путь. Он вскинул бластер и неокрепшим петушиным голоском крикнул: «Стой! Куда прешь?» Опасения паренька имели под собой реальную почву — немало охранников обнаруживали на утро с перерезанным горлом.
— Все нормально, — как можно спокойнее сказала Элва, предъявляя пропуск. — Мне необходимо встретиться с пленным по имени Ивало.
— Вэйнамским офицером? — удивленно переспросил солдат и навел ей на лицо тонкий луч карманного фонаря. — Но вы сами…
— Я сама с Вэйнамо. Вы, должно быть, слышали обо мне. Я — Элва, жена капитана Голиева.
— О, да, госпожа. Конечно, слышал, — и солдат смущенно потупился, потоптался на месте и спросил: — Могу я узнать, зачем вам нужен пленный Ивало? У меня строгие инструкции начальника караула.
Элва одарила парнишку своей самой доверчивой и коварной улыбкой.
— Это идея самого капитана Голиева. Пленник располагает ценной информацией, и, возможно, встретившись с соблазнительной женщиной его же расы, он заговорит. Все может случиться.
— Понятно, госпожа. Только вряд ли он сломается. Входите и дайте мне знать, если он станет вам грубить.
Часовой отпер ей дверь, и Элва вошла в темную комнату с потолком до того низким, что она вынуждена была пригнуться, едва не задев тускло светящуюся лампочку. На полу, опершись локтем на сломанный тюфяк, сидел капитан Ивало. Седые виски, изможденное лицо, запавшие глаза и порванный мундир — все говорило о тяжких испытаниях, выпавших на долю этого мужественного офицера, истинного патриота Вэйнамо.
— Что вам нужно? — спросил он на плохом черткойском.
Элва ответила ему на родном языке:
— Тише, умоляю вас. Никто не должен нас услышать.
— Кто вы? — удивленна спросил он, поднявшись на своем грубом ложе. Его вэйнамский выговор выдавал в нем бывшего интеллектуала. Элва решила, что раньше он был ученым или педагогом.
— Вы коллаборационистка? — презрительно спросил Ивало. Наверняка, ведь в каждом стаде есть хоть одна паршивая овца.
Элва присела рядом с ним на корточки, поджав колени, и уставилась в одну точку.
— Я не знаю, как меня следует называть, — монотонно произнесла она. — Я прилетела с Черткоя, меня захватили во время самого первого налета на Вэйнамо. Я — Элва, дочь Биармо, магната из Ройялка.
Ивало негромко присвистнул от удивления и сказал:
— Тогда я был слишком молод, но я хорошо знаю вашу семью.
— Вы знаете что-нибудь о судьбе моего сына? Его звали Хаук. Я оставила его на попечение своего слуги-аборигена, когда на наш поселок напали черткойцы. Хаук — сын Карлави, фригольдера из Тервола. Что вам известно?
Он высвободил руку и сочувственно покачал головой.
— Прошу прощения, но я сам родом с острова Аакинен.
Элва удрученно потупилась. Пленник выдержал паузу, сказал:
— Меня зовут Ивало.
— Мне известно ваше имя.
— Откуда? — вновь удивился собеседник.
— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете. Например, я располагаю сведениями о том, что вы знаете какой-то важный стратегический секрет.
Сдерживая негодование, Ивало процедил сквозь сжатые зубы:
— Если вы думаете, что я предатель, тогда уходите!
— Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, Ивало, — ответила Элва и протянула пленнику пластиковую ампулу.
— Что это? — спросил тот.
— Яд, — спокойно сказала она, вложив ампулу в ладонь офицера.
Он посмотрел на нее долгим и задумчивым взглядом.
— Это все, что я могу сделать для вас, — прошептала Элва, отвернувшись к стене.
— Вы, конечно же, храбрая женщина, но вам за это попадет.
— Я выкручусь. Не беспокойтесь, Ивало.
Взгляд офицера, затуманенный до того печалью, неожиданно оживился, и он сказал:
— Зачем вам возвращаться в лагерь врагов, вы вполне можете бежать к нашим. Фронт рядом.
— Нет. Я останусь с черткойцами. Возможно, мне удастся чем-либо помочь моим соотечественникам, попавшим в руки врагов. Все годы, проведённые на Черткое, я надеялась вернуться, и вот теперь я улечу туда снова. Знайте, Ивало, — через тридцать лет ожидается новое нападение.
— Я знаю, Элва. Нам удалось захватить во время боя пленных, и они о многом рассказали.
— Вы смогли изучить их язык? Ни как вам это удалось?
— Мы разработали метод гипнопедии, считая после первого нападения, что черткойцы могут вернуться. И мы не ошиблись.
— Мне жаль, Ивало, что я не в состоянии организовать ваш побег. Мой патрон — Корс Голиев — командующий звездным флотом Черткоя. Он говорил недавно, что вас будут пытать до тех пор, — пока не получат интересующую их информацию.
— Если это так, то он глубоко заблуждается — я не располагаю никакой секретной информацией, с меня даже не брали подписку о неразглашении. Единственное, что я могу скрывать, это свое упрямство и злость, злость на то, что народ Вэйнамо оказался настолько беззащитен перед врагом.
Он опустил голову, и плечи его задрожали, затем продолжил:
— Мы могли бы выиграть эту войну одним ударом, а вместо этого люди на Вэйнамо бесполезно погибают, а после Третьей экспедиции им не оправиться, это точно.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Элва.
Он потер виски:
— Я же говорил вам, что многие люди на Вэйнамо всерьез восприняли первое столкновение с Черткоем и некоторые из биологов, несмотря на запрет правительства, смогли создать…
— Только не вирус! — воскликнула Элва, всплеснув руками.
— Да. Они создали вирус с инкубационным периодом, продолжающимся ровно один месяц. Все это время вирус является заразным. Вакцина против него действует в течение двух недель, поэтому все жители Вэйнамо будут защищены, а вот черткойцы увезут болезнь на свою планету. И тогда вымрет до девяноста процентов их расы.
— Но это недопустимо. Мы не вправе… — возмущенно промолвила Элва.
Ее прервал сожалеющий возглас Ивало:
— И тогда вмешалось правительство. Эти слюнтяи наложили запрет на всю научную разработку и приказали уничтожить штаммы микробов, считая бактериологическую войну варварской. Болваны, как будто им не дорога собственная жизнь!
Услышав последние слова Ивало, Элва почувствовала облегчение. Ее душа не могла оправдать миллиарды смертей стариков и детей, пусть даже на Черткое.
— Думаю, правительство поступило правильно, — едва слышно произнесла женщина.
— Возможно, возможно, — пробормотал офицер. — Однако они забыли о том, что Вэйнамо будет захвачена, ее жители либо погибнут, либо попадут в рабство. Наши леса срубят, истребят даже алфавалов. Неужели правительству на это плевать?
Элва закусила губы, сдерживая слезы. Ивало пристально взглянул ей в глаза и сказал:
— Не думайте, что в будущем вы станете национальной героиней. Вы ничем не сможете помочь Вэйнамо. Агрессоры уйдут, только когда превратят в руины всю нашу промышленность, а вы останетесь на свободе и так же будете радоваться жизни. Вы забудете свою родину. Что касается меня лично, то я бы послал наш вирус на Черткой. Я не хлюпик, как некоторые.
— Ивало, вы забываете, что я снова вернусь на Черткой и, возможно, мне удастся при помощи своего влияния на Голиева облегчить участь многих пленников, и мне искренне жаль, ведь я не в состоянии воспрепятствовать подготовке Третьей экспедиции.
Ивало подбросил ампулу с ядом и сказал:
— Я уже почти было решился, умереть, но вот сейчас… В общем, возьмите ампулу, благодарю вас.
Женщина с горечью во взгляде поднялась и прошептала:
— У меня есть идея, как сохранить вашу жизнь. Вы скажете на следующем допросе все, что сказали мне. Тогда вас не убьют, а доставят на Чсрткой, а позже я попытаюсь добиться вашего обмена на кого-либо из пленных.
— Возможно, Элва, я именно так и поступлю, — ответил офицер, сам не веря своим словам.
С порога Элва обратилась к пленнику с просьбой:
— Если когда-нибудь вас освободят, обещайте мне, что посетите Тервал и разыщете моего сына. Скажите ему, что разговаривали со мной и я его всегда помнила и любила. Если он жив.
569 А.С.С.
За время Второй экспедиции Дирз сильно изменился. Город разросся и стал еще более шумным и дымным. Всё больше людей нищало и умирало от голода в тесных, подземных уровнях. В городе не осталось ни клочка свободной земли, даже с крыш самых высоких небоскребов виднелись одни только здания и заводские трубы. Смог поднимался все выше и становился все более ядовитым. Местное население поднимало бунты и восстания, подавление которых приводило к большим жертвам, и в Дирзе стала ощущаться нехватка рабочей силы. Черткойские звездолеты вынуждены были привозить рабов с захваченной планеты Имфан, но это только усиливало напряженность.
Только небо оставалось по-прежнему таким же холодным и равнодушным, по его пурпурному куполу лишь изредка пробегало грязно-желтое пылевое облако. Длинными ночами по-прежнему светили колкие злые звезды и скалилась мертвой улыбкой луна, похожая на череп.
Элва стояла на балконе и смотрела на скопление сверкающих точек, которые за последнее время буквально заполонили ночной небосклон, — это ждали своего часа одиннадцать тысяч кораблей Третьей экспедиции, где уже разместились войска и боевая техника, почти все вооруженные силы Черткоя, собранные для завоевания Вэйнамо.
Корс Голиев, получивший чин адмирала, прекрасно осознавал, что победа не достанется просто так, без жертв, и не будет возможности получить подкрепления в случае неудачи. Либо черткойцы уничтожат армию Вэйнамо, либо наоборот. И третьего не дано. Адмирал даже не планировал возвращение обратно на Черткой — Третья экспедиция должна стать последней и решающей. Голиев учитывал и то, что жители Вэйнамо могли за прошедшие тридцать лет восстановить свои силы и подготовиться к войне.
Адмирал не сомневался в том, что на орбите Вэйнамо их поджидает флотилия военных звездолетов, однако Голиев был уверен в успехе — что в самом деле Значат усилия десяти миллионов жителей Вэйнамо, вынужденных восстанавливать разрушенную экономику, по сравнению с шестью миллиардами черткойцев, вооруженных по последнему слову техники. Даже простейшие математические подсчеты подтверждали преимущество армии Голиева, ведь он затребовал такое количество людей и техники, которого вполне достаточно, чтобы разгромить самую крупную армию.
Элва стояла, опираясь на перила балкона. Прохладный ветер теребил ее плащ из перламутровой, переливающейся всеми цветами радуги ткани, подаренный Корсом, который не скупился для нее на дорогие вещи. Адмирал по-детски радовался своим успехам, новой восьмикомнатной квартире на самом верхнем этаже Лебеданской башни, где жили исключительно высшие слои общества.
Голиев как-то в разговоре с Элвой сообщил, что Третья экспедиция может начаться гораздо раньше и все это именно благодаря ему, его усиленной работе.
— Еще два—три месяца, и мы отправимся в путь, — торжественно провозгласил он.
— Мы? — прошептала Элва.
— Разве ты не хочешь снова увидеть Вэйнамо?
— Однако в прошлый раз ты не испытывал большого желания взять меня с собой, — с иронией ответила Элва.
— Да, тогда возникло немало сложностей, но сейчас все изменилось. Во-первых, у меня настолько высокая должность, что я нахожусь вне критики и посторонних амбиций. И, во вторых, ты тоже изменилась в лучшую сторону и стала истинной гражданкой Черткоя. Ты — именно та женщина, которая ухитрилась заставить того парня, пленного офицера Ивало, признаться во всем.
Она слегка наклонила голову и посмотрела на него искоса пронзительно-голубыми глазами. Волосы ее отливали натуральным золотом в закатных лучах солнца.
— Я думала, что сообщение Ивало должно было напугать все население Черткоя, — усмехнулась она. — И я удивлена, что вы собираетесь предпринять еще одну экспедицию.
— Ты наверняка все знаешь про скандал в Директорате, возникший после этого. Ряд политиков проголосовали за то, чтобы оставить Вэйнамо в покое. Другие хотели подвергнуть планету усиленной бомбардировке. Мне, впрочем, удалось их переубедить, ведь как только мы разобьем армию вэйнамцев и завоюем планету, все население автоматически превратится в заложников. Никто и пикнуть не посмеет. Для устрашения мы можем публично казнить несколько пленных офицеров, доставивших нам чересчур много хлопот, и при первом же подозрении заражения вирусом мы уничтожим весь континент, не пощадим никого.
— Я уже слышала твои доводы, не первый раз, — устало сказала Элва.
— Неужели я действительно такой зануда? — Он подошел сзади и положил руку ей на плечо. — Извини, простоя не привык беседовать с женщинами.
— А я не привыкла сидеть взаперти, словно рыбка в аквариуме, и ждать, пока ты захочешь выставить меня напоказ, — сказала она.
Он поцеловал ее в шею.
— На Вэйнамо все будет иначе. Когда мы там обоснуемся, я стану правителем планеты и смогу делать все, что захочу. И ты тоже…
— Сомневаюсь. Почему, интересно, я должна верить всем твоим словам? Когда я сказала тебе, что заставила Ивало заговорить, пообещав обменять его, ты не сдержал своего слова.
Она попыталась высвободиться, но он крепко придерживал ее своими мощными руками. Она смирилась, однако лицо ее стало суровым и хмурым:
— А теперь, Корс, когда я говорю тебе о том, что с пленными надо обращаться по-человечески, ты начинаешь петь про свой проклятый Директорат.
— Но Директорат руководит нами, он делает политику.
— Да, адмирал, ты никогда не упускаешь возможности напоминать мне об этом. У тебя огромное влияние, и ты можешь настоять на том, чтобы жизнь пленных стала более сносной.
— Наверное, — ответил Корс, и его губы скользнули по ее щеке. Она раздраженно отвернулась и продолжала:
— Ты можешь получить желаемое, ведь они твои пленники. И когда же наконец ты станешь уделять мне больше внимания?
— Я очень занят, Элва. Честно признаюсь, я был бы рад оставаться с тобой, однако у меня не хватает времени.
Я не хуже тебя. Корс, изучала структуру власти в Черткое, а возможно, и лучше… Если ты не знаешь, как использовать свое влияние, тогда сядь рядом и послушай.
— Хорошо, дорогая. Я не отрицаю — ты довольно часто давала мне весьма ценные советы.
— Итак, слушай. Для начала всех жителей Вэйнамо, которых ты держишь в плену, необходимо поселить в приличных домах и обеспечить им приемлемые условия жизни.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь! Зачем они…
— Я отличаю знаю, о чем говорю! Тебе наверняка понадобятся переводчики, посредники, проводники, лидеры правительства. Тебе будут необходимы сотни вэйнамцев, и они у тебя в руках.
— И смертельно меня ненавидят.
— Сделайте их жизнь нормальной, и ненависть исчезнет. К тому же, когда мы прилетим на Вэйнамо, пройдет жизнь целого поколения и все их друзья и близкие успеют либо состариться, либо умереть. Позволь мне поговорить с пленными, и у тебя появятся верные помощники среди них.
— Я подумаю лад этим.
— Ты обещаешь? — спросила Элва с надеждой в голосе и расслабившись прильнула к его широкой груди. Она подняла к нему лицо и, слабо улыбаясь, прошептала:
— Тебе это удастся, Корс, я верю.
— О, Элва…
Спустя некоторое время Голиев произнес с чрезвычайной серьезностью и торжественностью:.
— Ты знаешь, дорогая, как только я твердо встану на ноги, я хочу на тебе жениться официально. И пусть окружающие будут шокированы этим, меня не волнуют их чувства. Я хочу быть твоим мужем и отцом твоих детей. Представь, как торжественно будет звучать — Элва Голиева, супруга генерал-губернатора планеты Вэйнамо…
583 А.С.С.
Когда армада военных кораблей Черткоя приближалась к Вэйнамо, Корс Голиев вызвал Элву к себе.
Адмирал показал ей спасательную капсулу — бронированный цилиндр, снабженный реактивными двигателями, регенератором воздуха, запасом пищи и воды. Аппарат занимал почти весь отсек.
Корс пристально взглянул ей в глаза и сказал:
— Я не думаю, что случится какая-нибудь неприятность, но в случае чего ты наверняка сможешь посадить капсулу на поверхность Вэйнамо. — Он замолчал, задумавшись, глядя на экран, ще виднелось изображение пульта управления крейсером. Офицеры, сидевшие в креслах за ним, деловито нажимали клавиши, щелкали тумблерами, а за иллюминатором светились размытые, едва различимые в агорическом пространстве звезды. Адмирал ощутил, как на лбу выступили капли холодного пота. Это не был страх, просто он чувствовал, что должен попрощаться с любимой женщиной.
— Ты знаешь, Элва, я люблю тебя, — закончил он и тотчас вышел.
Элва, облачившись в скафандр, вошла в капсулу и уселась в тесное кресло, зажатое между металлическими перегородками. Начался отсчет времени, затем женщина почувствовала сильный толчок и тяжесть сковала ее тело — капсула отделилась от корабля, и в иллюминаторе появились звезды, которые вновь приобрели привычные очертания. На фоне карминно-черного неба они кололи глаза тысячами сверкающих игл. Вэйнамо, ее родная планета, была все еще на расстоянии в несколько тысяч километров и казалась крохотным голубоватым шариком.
Элва провела ладонью по стеклу гермошлема, ощутив, как пересохли губы.
«Человек не может не бояться, — подумала она. — Хотя бы немного». Она воскресила в памяти родную землю, Карлави, представив камыши, шепчущие на берегах озера Раваниэми, высокую траву, в которой заблудился игривый ветерок, прекрасную долину, всю в цветах и зелени. Словно в полусне она видела вершину Хай-Миккела, пронзившую небосвод сверкающим от снега острием.
«Я возвращаюсь, Карлави», — подумала она.
В иллюминатор она видела множество других спускающихся аппаратов, сверкающих, подобно игрушкам, мчавшихся в пустоте, навстречу неизвестности, а быть может, и гибели.
По радиосвязи Элва при желании могла слышать, что происходит на капитанском мостике, и получать оттуда сообщения личного характера.
Она надавила клавишу, но не услышала ничего особенного, обычные сообщения. «Вырос ли хоть немного диск Вэйнамо? — думала женщина, глядя в иллюминатор. — Неужели я все это время заблуждалась, неужели мои соотечественники не смогли подготовиться к войне?» Сердце Элвы замерло.
Потом она услышала:
— Внимание, красный режим! Обнаружены объекты на орбите. Нейтронное излучение говорит о наличии у них ядерных реакторов.
— Внимание, желтый режим. Обнаружен неподвижный объект на стационарной орбите планеты. Находится на расстоянии приблизительно семьдесят тысяч километров. Масса объекта намного превосходит массу крейсера. Уровень ядерной активности низкий. Имеет температуру окружающего космического пространства. Обнаруженные объекты имеют все признаки космических кораблей. Они приближаются к эскадре. Средняя скорость двести пятьдесят километров в секунду. Их очень много. Приблизительно пять тысяч, масса небольшая, гораздо меньше массы наших разведывательных ракетопланов.
«Если меня взорвут, — думала женщина, — я надеюсь, мои останки упадут на Вэйнамо. Я приду к тебе, Карлави».
Электронные прицелы черткойских кораблей тщетно пытались поймать цель — ракетопланы противника маневрировали, резко и неожиданно меняя курс. Следовательно, схватка была неизбежной в ближнем бою.
На мостике флагманского крейсера «Аскол» воцарилась тишина, сквозь которую явно проскальзывала нерешительность. Элва напряженно вслушивалась в переговоры:
— Двигательный отсек — капитанскому мостику. Что происходит?
— Капитанский мостик — двигательному отсеку. Срочно увеличивайте скорость!
— Крейсер «Шариат» — «Асколу». Меня столкнуло с курса. Резко возросло ускорение. Что случилось?
— Крейсер «Фодорэй» — «Зевоту». Осторожно, болваны, вы нас протараните!
— Берегись!
Силовое поле несколько смягчило громадное изменение скорости, но Элва все равно ощутила сильною тошноту и тяжесть. Элва вцепилась в подлокотники кресла, с ужасом наблюдая, как на стенах капсулы появляются вмятины, а пол под ногами покрылся сетью трещин. Аппарат трепала и рвала страшная сила.
Элва судорожно вдохнула и огляделась. Глазам ее предстала картина страшной катастрофы — «Аскол», находившийся в нескольких километров от капсулы Элвы, неожиданно сошел с курса, тогда корабль «Зевот», спасаясь от столкновения, резко принял в сторону и врезался в крейсер «Фодорэй». Сверкнул огонь, и два гиганта, были смяты, они кружились в пустоте, словно раскаленные глыбы. Экипаж погиб мгновенно, когда третий корабль врезался в это месиво и раздался взрыв ужасной силы.
Сквозь грохот и вопли паники прорезался властный голос адмирала:
— Заткнитесь все! Прекратите панику! Я лично пристрелю каждого, кто будет скулить! Враг будет здесь через минуту.
Экипажи черткойских кораблей постепенно выровняли свой боевой порядок, успокоился и приступили к работе. Стрелки вновь были на месте. И тогда пронеслась флотилия Вэйнамо.
Вселенная содрогнулась от мощных залпов, черткойские корабли оказались в облаках атомного огня. Остальным удалось отбиться, и они при помощи экранов наблюдали за удаляющимся противником.
Вся флотилия Черткоя попала в зону искусственной гравитации, исходящей от объекта, расположенного на орбите Вэйнамо. Двигатели мощных крейсеров оказались бессильны, и они сбились с курса. Четверть армады оказалась разрушенной в результате слишком резкого торможения. И даже сейчас неведомая сила увлекала флотилию в свой водоворот.
Бортинженер «Аскола» подошел к адмиралу и, срываясь на крик, произнес:
— Это просто невозможно, им у далось создать искусственное гравитационное поле немыслимой мощности.
— И все же это так, — сурово произнес Голиев. — Они смогли совершить невозможное. Это значит, что вся армада попадет в гравитационное поле такой силы, что… — Он умолк, задумавшись. Единственный способ спастись — это разрушить тот самый объект. Нам необходимо ударить всеми силами.
— Но, адмирал, многие наши корабли уже находятся в непосредственной близости от этого объекта. Они попадут в зону полного уничтожения.
— Придется пожертвовать ими. Полная готовность! Немедленно открыть огонь! — выкрикнул Голиев и переключил канал личной радиосвязи:
— Элва, с тобой все в порядке? — шепотом спросил он.
Она молчала, сняв гермошлем и закуривая сигарету. «Пусть поволнуется, — думала женщина. — Возможно, у него поубавится энтузиазма и рыла».
Взрыв, небывалой силы превзошел все пределы восприятия, как человеческие, так и электронных приборов. Внизу, на поверхности Вэйнамо, многие, должно быть, ослепли от гигантской вспышки. Так был уничтожен генератор гравитационного поля. Два десятка черткойских крейсеров сгорели в мгновение ока, и множество других, не выдерживая нагрузок, распадались на составные части. Те, что находились еще ближе, просто перестали существовать, обратившись в облака раскаленного газа. Их экипажи так и не поняли причину собственной смерти.
У Вэйнамо были силы на создание всего одной установки, и теперь корабли Черткоя вновь обрели свободу передвижения.
— Адмирал Корс Голиев обращается ко всем экипажам. Прекратите все переговоры, выслушайте своего главнокомандующего, прогремело го всех динамиках и наушниках. — Итак, мы одержали важную победу, уничтожив основной объект противника. Это была хорошая работа, и мы все еще, несмотря на потери, превосходим врага в сотни раз по численности и вооружениям…
Голиева прервал крик наблюдателя:.