Страница:
— Мне он не понадобится, — покачал головой Фармен. — Мне нужен только керосин. Все остальное сделаю я сам. Я покончу с ними.
— Конечно, мсье, — без всякой иронии сказал Деверо.
Даже если бы француз не поверил, Фармену было бы все равно. В этот раз он знал, что ему нужно делать.
В середине августа баки «Пика-Дона» были заправлены вновь. Был ясный день, когда истребитель поднялся в небо. Разведывательные самолеты вылетят обязательно, а значит, появятся и немецкие аэропланы. Славный бой будет сегодня, ожесточенно подумал Фармен.
В этот раз он не стал подниматься высоко. На малой высоте расход топлива был больше, но Фармен не думал, что для выполнения задачи ему понадобится много времени. Немецкий аэродром лежал в тридцати милях. Найдя его на экране, он направился туда, переведя рукоятку управления двигателей на максимальный режим. Через несколько секунд он преодолел звуковой барьер.
Расчет был точным. Увидев перед собой летное поле, Фармен начал снижаться и пролетел над ним, едва не задев верхушки деревьев. Он посмотрел на приборную доску. Индикатор скорости показывал, что он летел со скоростью 2,5 М. Развернув «Пика-Дона», он еще раз пролетел над аэродромом, в этот раз прямо над ангарами. Он снова развернулся, но на этот раз поднялся вверх. Он смотрел на аэродром с торжеством мальчишки, разрушившего муравейник. Аэродром был завален обломками самолетов. Ему не надо было использовать оружие. Достаточно было одного «Пика-Дона».
Взяв курс на юг, он полетел к швейцарской границе. На земле он видел только несколько аэропланов, значит, все остальные были в воздухе. Он без труда нашел линию фронта, тянувшуюся по земле бескровной раной. Фармен летел над немецкой территорией, внимательно вглядываясь в небо.
Скорость пришлось снизить до минимума. Тут уж ничего поделать было нельзя. Ведь полагаясь только на свои глаза, он мог пролететь в миле от немецких аэропланов, не заметив их. На малой скорости его шансы на обнаружение увеличивались.
Возле гор он развернулся и увидел немецкие аэропланы.
Они летели впереди и были похожи на птиц. Разве что птицы не летают так высоко. Они висели в воздухе, и если бы не форма строя, Фармен не смог бы определить, в какую сторону они направляются. Они летели на юг, патрулируя линию фронта.
Они были близко, слишком близко. Если он полетит в их сторону, то черной кошкой пересечет их путь, предупредив об опасности. Мысленно запечатлев их местонахождение на экране, Фармен резко отвернул в сторону.
Поднявшись до 30 000 футов, он выбрал наилучший угол атаки и направил «Пика-Дон» вниз, включив максимальный режим работы двигателей. Указатель числа М показывал 2,0 затем 2,5. Скоро дрожащая стрелка подошла к отметке 3,0. Самолет, наверняка, перегрелся, но Фармен знал, что ему понадобится мало времени. Истребитель стрелой несся на аэропланы, которые увеличивались в размерах по мере приближения.
В последний момент он слегка отклонил ручку управления, чтобы избежать прямого столкновения. Он прошел так близко, что видел пилотов. Ведущий «Альбатрос» был фиолетового цвета.
Фармен уменьшил скорость и плавно пошел вверх. Развернувшись, он снова вернулся на прежнее место.
Ему показалось, что кто-то опорожнил тут ведро с мусором. По небу летали куски самолетов. Фармен заметил обломки фюзеляжа, выкрашенного в фиолетовый цвет. Он сбил Кайзерлинга!
В небе не осталось ни одного целого самолета. Они не могли выдержать ударную волну такой силы, так же как и ангары, которые разлетелись на куски, когда он пролетел над ними.
Фармен развернулся. Почувствовав вкус крови, он рвался в новый бой, с новым противником. Внезапно самолет тряхнуло. Приборная доска сияла разноцветными лампочками, сигнализируя об опасности. Что-то попало в турбину. Что? Кусок аэроплана? Человек? Огоньки мигали, как на рождественской елке. Горизонт наклонился. Самолет потерял управление.
Фармен четко знал, что делать. Надо было немедленно покидать самолет. При такой скорости он врежется в землю через тридцать секунд. Он ткнул в кнопку катапульты, и его швырнуло в воздух. Он был в небе один, вне самолета стоимостью в несколько миллионов долларов. С резким хлопком раскрылся купол парашюта. Он оглядывался, пытаясь увидеть «Пика-Дон», но самолета не было видно.
Управляя стропами парашюта, Фармен летел в сторону французских позиций. Ветер помогал ему. Внезапно он увидел несколько аэропланов. Они были похожи на стаю акул, спешащую к беззащитной жертве. Вдруг он заметил на крыльях французские опознавательные знаки. Это были «ньюпоры». Летящий впереди аэроплан покачал крыльями. Развернувшись, аэропланы сопровождали его до самой земли.
Приземлившись, он упал на колени, борясь с парашютом. Рядом просвистела немецкая пуля. Прижимаясь к земле, он освободился от строп и ползком направился к французским окопам.
Все обнимали его. Каждому хотелось поздравить человека, сбившего Бруно Кайзерлинга. Кто-то дал ему кружку с вином, и Фармен выпил с благодарностью.
Потом он уселся на дно окопа, глядя на земляную стену перед его глазами. Сжимая пустую кружку, он понял, что «Пика-Дон» пропал навсегда. Теперь он такой же, как и все. Он даже не может летать.
Внезапно на его лице появилась улыбка. Он встал. Нет, все же он не такой, как все.
Война закончится через несколько месяцев. Возможно, он не знает, что именно надо сделать, но…
Солдат, который угостил его вином, сидел неподалеку. Фармен подумал, что тот вряд ли понимает по-английски.
— Как мне попасть в Америку? — спросил он, ухмыльнувшись, когда тот непонимающе посмотрел на него.
Должен же человек из будущего иметь хоть какое-нибудь преимущество.
(Перевод с англ. С.Коноплева)
Филип Хай
Лэксленд подался вперед и поправил черную папку перед собой.
Читать досье он не собирался, суть дела ему рассказали. Черная папка была одним из атрибутов его должности, частью единого целого, такой же, как белые стены кабинета, кресла с высокими спинками и большой стол темного дерева.
Лэксленд был высок и лыс, его бледно-голубые глаза могли по мере надобности становиться беспощадными.
Он нажал потайную кнопку:
— Приведите капитана Харви.
Привычным движением он достал очки — толстые стекла в массивной оправе, они были своего рода профессиональной маской и придавали ему вид человека флегматичного, доброго и мудрого. На самом деле и спокойствие и доброта были ему чужды. Следователю-психиатру нужна личина, чтобы держать подследственных в заблуждении. Сколько их прошло перед ним — шпионов, диверсантов, потенциальных изменников — почти все клевали на его обманчивую внешность и раскалывались.
Лэксленд подождал, когда моряки-конвоиры выйдут из кабинета.
— Садитесь, Харви. — Он толкнул через стол пачку сигарет. Угощайтесь.
Харви опасливо сел; на его тонком загорелом лице явственно читались усталость и безразличие.
Лэксленд подождал, пока Харви закурит.
— Как вы себя чувствуете, Харви? — Он сложил ладони шалашиком и доброжелательно глянул поверх них.
Харви посмотрел на следователя, темные глаза неожиданно вспыхнули.
— А как я, по-вашему, должен себя чувствовать, сэр?
Лэксленд сморщил губы, словно обдумывал вопрос, потом ответил:
— Я не враг вам, капитан. Будьте со мной откровенны, и я постараюсь вам помочь.
— Естественно, сэр, — усмехнулся Харви.
«Разозлился, — удовлетворенно подумал Лэксленд. — Ребята из преддопросной команды не даром едят свой хлеб. После такой обработки поневоле разозлишься и забудешь осторожность».
— Успокойтесь капитан. Я знаю, вас долго держали в предварительном заключении, и хочу Объяснить, зачем это делалось. Поймите, вам дали ш а н с, ведь могли бы просто расстрелять или направить на стирание памяти. Я надеюсь услышать от вас правду.
— Я все время говорил только правду, — Харви показал досье. — Там все записано, и я…
— Там голые факты, капитан, а вовсе не правда, — перебил его Лэксленд и, подавшись вперед, положил руки на стол. — Посмотрите на все это с нашей точки зрения, с точки зрения Флота. В обычном учебном походе два человека при странных обстоятельствах пропали без вести, судно вернулось на базу с огромным некомплектом. — Он перелистнул досье. — Недостает боеприпасов, снаряжения, двух торпед и, — он сделал многозначительную паузу, — двух ракет типа «Гончий Пес» с ядерными боеголовками.
Лэксленд откинулся в кресле, заговорил негромко, словно увещевая:
— Подумайте сами, капитан, кто, как не вы, старший офицер, должны объяснить все-это?
— Черт побери, сэр, ведь я уже объяснял! — Харви вскочил на ноги.
— Частично, — спокойно возразил Лэксленд.
Харви упал в кресло.
— Частично или полностью, какая разница? Все равно — расстрел или сумасшедший дом.
— А вот об этом позвольте судить мне.
— Поймите, сэр, ведь вы не сможете мне поверить. А если сможете, то рискуете разделить мою участь.
Лэксленд сосредоточенно изучал свои ногти.
— Капитан Харви, я — ваша последняя инстанция и последний шанс. Когда вы покинете этот кабинет, мои рекомендации поступят в трибунал и в значительной степени определят приговор. — Он взглянул на капитана, щелкнул пальцами. — Я готов сделать для вас всё, что в моих силах, если вы будете откровенны со мной. Обещаю не придираться к словам и не перебивать. Давайте выкладывайте все начистоту.
Харви смотрел на него, нервно вертя сигарету.
— А как вы узнаете, все ли я расскажу? И как вы отличите правду от вымысла?
— Отличу. — В голосе Лэксленда появились зловещие нотки. — Я не первый день на этой работе. — Он полистал досье. — Я помогу вам начать…
Лэксленд был доволен, — подследственного, похоже, удалось разговорить. Обвинение, запугивание, допрос, возможность оправдаться — все как в учебнике, обычная последовательность. Как правило, после этого начинают говорить или давать письменные показания. И на все это уходит не больше недели. Вот и Харви вполне созрел для откровенного разговора. Трибуналу не нужны показания, ему нужна истина.
«Что же случилось на самом деле, — подумал Лэксленд. — Массовая галлюцинация или…»
Дело было необычное, и кто-то должен был докопаться до правды.
Подавшись вперед, Лэксленд перевернул страницу.
— Вы отправились в обычный учебный поход на ядерной подводной лодке «Таурус». Какое у вас было задание, капитан?
Харви замялся, словно простой вопрос удивил его.
— Обычная рутина, сэр. Возня с надводными целями и так далее.
— То есть атака из надводного положения?
— Да, сэр, и, что самое главное, тренировка экипажа. Чтобы места по боевому расписанию занимались как можно быстрее.
Лэксленд с трудом скрывал удовлетворение: Харви разговорился и готов был выложить все даже без наводящих вопросов.
— В программу наверняка входили имитационные пуски ракет «Гончий Пес»?
— Почти каждый день, сэр.
— Ясно. И во время одного из них, насколько я понял, случилась авария электросистем?
— Да, сэр. Сам я не был при этом, но вахтенный…
— Понятно, капитан. — Голос Лэксленда стал совсем бархатным. — Этот вахтенный погиб. Если сигареты вам понравились, берите, не стесняйтесь… — Он щелкнул по пачке и продолжал, откинувшись в кресле: — Что же случилось после аварии?
Внезапно Харви побледнел и уставился на пол. Наконец заговорил глухо и напряженно:
— Мы почувствовали удар.
Капитан явно нуждался в наводящих вопросах.
— Удар? Что за удар?
— Это трудно описать, сэр. Казалось, неподалеку взорвалась глубинная бомба — нас всех чуть не вывернуло наизнанку. — Он слабо усмехнулся. — Словами не передашь.
— Ну ладно. А что вы сделали потом?
— Я немедленно скомандовал всплытие, сэр. Было похоже, что мы нарвались на затонувший корабль.
— А потом?
— Ну, я вышел на палубу, осмотрелся. На первый взгляд не было никаких повреждений…
— Миндел!
— Да, сэр. — Первый помощник выбрался на палубу и замер по стойке «смирно».
Несколько минут Харви молчал.
— Вы ничего не замечаете?
— Жарко. — Миндел снял берет и вытер лицо. — Очень жарко. — Он принюхался. — Что за вонь? Разит какой-то гнилью. Как из помойки. Однажды когда я был в Перу…
Он умолк, глядя в небо.
— Сэр, полная луна!
— Да, — ответил Харви ровным голосом, осмотрев горизонт. — Об этом, Миндел, не стоит распространяться. Случилось что-то необычное. Придет время — я сам скажу об этом экипажу, а до тех пор лучше помалкивать. Люди и без того встревожены.
— Да сэр. — Миндел был само внимание.
Харви небрежно оперся на релинг.
— Посмотри, что показывает радар, и послушай эфир. Докладывать будете лично мне.
Миндел исчез в люке. Усилием воли Харви подался вперед, подавив мерзкую дрожь в ногах. Перед ним темнела громада боевой рубки — пушка и зенитные пулеметы усиливали впечатление спокойной мощи. Мурлыканье моторов, тихий плеск воды — звуки были знакомы и привычны, но все-таки…
И море было обычным — вода фосфоресцировала и отливала масляными пятнами. Вокруг, словно белесые призраки, реяли клочья тумана.
— Девять фатомов, [5]сэр, — одним духом выпалил Миндел. — Мы несколько раз проверили. Черт возьми, судя по приборам, мы сели на мель. — Он вытер лицо. — Радио молчит, слышны только какие-то высокочастотные помехи.
Он перевел дух и закончил доклад:
— Надводный локатор показывает сушу в девяти милях прямо по курсу.
— Ближайшая суша — в ста девяти милях от нас. — Харви с трудом совладал со своим голосом.
— Знаю, сэр. И вдобавок все компасы крутятся как бешеные.
Харви достал трубку, крепко сжал чубук — это его успокоило. Не зажигая табак, он несколько раз протянул сквозь него воздух.
— На нос и корму поставьте наблюдателей с приборами ночного видения. Расчехлите орудия, и пусть расчеты будут наготове.
— Есть, сэр. — Миндел нажал кнопку переговорного устройства и отдал нужные распоряжения.
Они постояли молча, и каждый понимал, чего стоит другому казаться спокойным.
— Вы что-то сказали? — сказал Харви.
— Да… то есть нет, сэр, просто вырвалось. Мне показалось, будто на фоне Луны что-то пролетело. Почудилось, наверное.
— Как выглядело это «что-то»? Похоже на самолет?
— Нет, сэр, скорее на летучую мышь, только большую и с длинной шеей. Скорее всего — облако.
— Да, пожалуй. И все-таки- продолжайте наблюдать.
Матросы выскочили из люков и побежали к орудиям.
«Все в порядке, — вяло подумал Харви. — У них выработался рефлекс — недаром их гоняли каждый день. Не пройдет и минуты, как они доложат о готовности».
И тут его резанула мысль, что на этот раз все — всерьез.
Люди заняли места по боевому расписанию. Донесся обрывок разговора: «И это — Северная Атлантика! Только не говорите мне, что здесь всегда так».
Харви вздохнул. Рано или поздно экипаж узнает обо всем. Он нажал на кнопку:
— Слушать на мостике, говорит капитан.
— Трайс на связи, сэр. Нас локирует чей-то радар. Мы ловим импульс каждые семнадцать секунд, потом он исчезает.
— Исчезает?
— Да, сэр, но он словно ищет нас, амплитуда уменьшается.
— Хорошо, Трайс, продолжайте слушать.
Он открыл водонепроницаемую коробку, закрепленную на релинге, и достал микрофон.
— Внимание всем, говорит капитан. Это настоящая тревога, повторяю: настоящая. — Он облизнул губы, дивясь, как спокойно звучит его голос. — Обстоятельства сложились так, что мы должны быть готовы и к обороне, и к нападению. Мы обнаружили чужой радар: чей — неизвестно. Как капитан я обязан предполагать врага, пока не получу доказательств обратного. У меня нет выбора: подчиняясь обстоятельствам, я обязан объявить общую тревогу.
Он помолчал.
— Зарядить торпедные аппараты и быть наготове. Я кончил.
Он положил микрофон на место, поморщился. «Подчиняясь обстоятельствам». Не ахти как убедительно, но что, черт возьми, он еще мог сделать? Ясно лишь, что погрузились они в новолуние, а когда всплыли — луна была полной. И еще две чертовщины: температура повысилась градусов на шестьдесят, [6]а суша приблизилась на сто миль.
— Импульс через каждые шесть секунд, сэр.
Харви нажал светящуюся кнопку:
— Полный вперед.
— Есть полный вперед сэр.
Он так резко повернул штурвал, что вода впереди вскипела. Можно было и полегче.
— Трайс, доложите.
Лодка мелко задрожала, по бортам заплескались волны.
— Шестнадцать… семнадцать… шестнадцать… Они крепко прицепились, сэр. Пятнадцать…
— Довольно, Трайс. Продолжайте следить.
— Судно прямо по курсу! — крикнул наблюдатель с носа. Харви стиснул штурвал.
— Миндел, вы видите что-нибудь?
Тот, держась за релинг, вгляделся в инфракрасный экран.
— Только общие очертания, сэр. Огней нет. Похоже на подводную лодку.
— Протелеграфируйте им запрос.
Он пристально следил, как сигнальный прожектор посылает в темноту серию вспышек: «Кто вы? Назовитесь!»
Краем глаза он увидел, что все орудия наведены и готовы к бою.
— Свет!
— Да. Похоже на топовый фонарь, сэр… — Миндел изучал экран.
— Но уж больно высоко, как у…
— Прожектора, черт бы вас побрал! — рявкнул Харви.
— Виноват, сэр.
Столбы света уперлись в темноту.
— Всем стволам — огонь!
Казалось, зенитный пулемет застрочил еще до конца, команды. Красные метеоры трассеров прочертили ночь огненным пунктиром.
В ответ раздался резкий вопль, похожий на корабельную сирену. Послышался чудовищный всплеск, бульканье, и все стихло. Пулеметы смолкли, и прожектора осветили пустоту.
— Погасить!
Позади него Миндел со стоном перевел дух.
— Что вы думаете об этой чертовщине, сэр? Что это было?
— Не знаю и, честно говоря, не хочу знать.
— Я, пожалуй, тоже. У него одна голова больше нашей рубки. — Он умолк. В полумраке его молодое лицо казалось резким и напряженным. — У вас есть какая-нибудь версия, сэр?
— Когда мы следили за воздухом, — он выпрямился и криво улыбнулся, — у меня мелькнула мысль насчет путешествия во времени.
Миндел кивнул.
— У меня тоже, сэр, но я не посмел сказать. А вы ведь тоже не поверили, что это чужая подводная лодка? Кроме того, замыкание, потом удар… — Он глянул на Харви и быстро отвел глаза. — Эту штуку, что мелькнула на фоне луны, я видел в одной книге. У нее какое-то странное название. Короче говоря — летающий ящер.
— Птеродактиль, — рассеянно буркнул Харви. Прошлое — разве может такое случиться? Сама идея парадоксальна. Ему вспомнился пример с человеком, который попадает в прошлое и убивает там своего деда.
Он напрягся, сжал кулаки в карманах.
— Это хорошая гипотеза, но некоторые факты в нее не лезут.
— Какие, сэр?
— Некоторые… Что у вас, Уоллес?
Матрос вытянулся.
— С носа пропал наблюдатель, сэр… — Матрос весь дрожал. — Я понес ему термос с какао, сэр… На палубе было пусто и скользко, словно…
— Ну-ну, дальше…
— Я нашел там вот это, сэр.
Харви взял у матроса сплющенный прибор ночного видения, словно побывавший под гидравлическим прессом. Никто не слышал ни удара, ни крика. Но ведь что-то вылезло из воды и утащило наблюдателя…
— Хорошо, Уоллес, ступайте. Отнесите термос назад и скажитесь больным. Передайте доктору, что я прислал вас успокоиться.
Когда матрос ушел, Харви повернулся к Минделу:
— Откройте шкаф с автоматами. Пусть каждого наблюдатели сопровождает автоматчик.
Засветился вызов.
— Пятнадцать фатомов, сэр. Импульсы — каждые три секунды.
— Понятно, Трайс.
— Глубина растет, сэр. Дно понижается. Двадцать Два фатома, двадцать три…
— Слава Богу! — вздохнул Харви. — Хорошо, Трайс, продолжайте. Доложите, когда будет сотня.
— Скоро, сэр. Похоже, дно впереди круто обрывается.
— Если так — нырнем. Очистить палубу! Задраить люки и приготовиться к погружению.
Он хотел дождаться безопасной глубины и только тогда скомандовать погружение, но обстоятельства распорядились иначе.
Как только последний матрос исчез в люке, по ушам ударил взрыв, и в ста фунтах справа вздыбился столб огня, воды и пара. Харви не успел еще сообразить, в чем дело, как такой же столб вырос слева.
«Вилка!» — подумал он, прыгая в люк.
— Погружение!!
Экипаж был наготове, и как только захлопнулся люк, появился дифферент на нос.
«Слава Богу, что у нас стоит новая аварийная автоматика. Раньше пришлось бы возиться с герметизацией», — подумал капитан.
Послышались еще четыре ужасных взрыва, но лодка уже скользила вниз, уходя из опасной зоны. Когда лодка легла на грунт, Харви велел застопорить машину и стал ждать.
— Что случилось, сэр? — тихо спросил Миндел.
— Не обстреляли. Взяли в «вилку» первыми же выстрелами.
— Артиллерия, сэр?
— Не знаю, — замялся Харви. — Мне показалось, будто само море вскинулось.
Миндел открыл рот, но Харви прижал палец к губам и прислушался.
Как большинство морских офицеров, Харви выглядел моложе своих лет. В сорок три года у него почти не было морщин, в темных волосах — ни малейшего признака седины, хотя он прослужил в подводном флоте всю Вторую Мировую. Он хорошо понимал, что означают звуки, доносившиеся с поверхности, — их кто-то искал.
Спустя несколько секунд он окончательно уверился в этом — что-то явственно двигалось наверху, примерно в миле от лодки. Богатый боевой опыт безошибочно подсказал — это «что-то» приближается к ним со скоростью пятнадцать узлов. Охота началась.
Все это, конечно, слышал и Миндел, но он лишь нахмурился и стирался дышать потише.
«Мальчик хорошо держится, — подумал Харви, — даже в такой дикой ситуации».
Он снова прислушался, и ему показалось, будто все это происходит во сие. Он ожидал услышать шум винтов, характерное шипение кильватерной струи, а вместо этого доносилось бульканье и скрежет, словно с поверхности, смешно сказать, стартует реактивный самолет.
Вот источник шума прошел прямо над ними, и Харви еле подавил приступ тошноты — обычный рефлекс подводника в предчувствии серии глубинных бомб.
Немного погодя он с облегчением понял, что бомб не будет, хотя охота продолжалась по всем правилам. Преследователи, изредка меняя курс, утюжили море над ними, прочесывали зону вдоль и поперек, потом, словно испытывая нервы подводников, еще и по диагонали. Только через три часа звуки стали ослабевать, удаляться и наконец исчезли совсем.
Харви подождал еще два часа, потом скомандовал продуть цистерны и приготовиться к всплытию.
— За такой аттракцион стоило бы заплатить, сэр.
Харви улыбнулся. После всех передряг Миндел держался молодцом, даже шутил, только немного побледнел.
— Стоило бы, но не придется, — ответил он, улыбаясь еще шире. — Наши друзья наверху развлекали нас даром, — он поморщился. — Я имею в виду противника.
Возвращаясь к дедам службы, Харви скомандовал:
— Под перископ!
Он взялся за рукоятки перископа, приник к окулярам и с удивлением обнаружил, что наступил день. Видимость, однако, была паршивая, не более двух миль, мешал туман. Море было спокойным, если не считать легкой зыби. Над самой водой носились клочья тумана.
«Как в кастрюле», — подумал Харви.
Еще раз осмотрев море, он скомандовал:
— Всплытие! Малый вперед! Торпедистам быть начеку. Боцман!
— Да, сэр?
От одного взгляда на красную широкую физиономию боцмана на душе становилось спокойно.
— Раздайте наблюдателям автоматы и выделите в помощь артиллеристам двух надежных людей.
— Будет сделано, сэр. Я сам проверю автоматы.
Стоило Харви открыть люк, как его обволокла душная и влажная жара… Форма сразу набрякла в обвисла, и по всему телу ручьями заструился пот. Высоко в небе сиял необычным белым светом размытый туманом солнечный диск.
— Боже мой, сэр! — раздался голос Миндела. — Здесь почище, чем в паровом котле. И воняет, как от падали.
По его лицу тоже струился пот.
— Гораздо хуже. — Харви передохнул, отер лицо и достал микрофон. — Внимание всей палубной команды, говорит капитан. Всем следить за морем. Если заметите что-либо подозрительное — немедленно стреляйте. Наблюдателям и артиллеристам следить за воздухом, — Он снова перевел дух. — Если кому-то станет дурно пусть отправляется вниз, не дожидаясь теплового удара. Если кто-либо потеряет сознание и свалится за борт, мы не сможем помочь. Все.
Он подался вперед, нажал светящуюся кнопку.
— Трайс, что у вас?
— Ничего, сэр. Экраны чистые.
— А глубина?
— Верные пятьсот восемьдесят, сэр.
— Хорошо.
Пот струился по лицу, заливая глаза, но он нашел силы одобряюще улыбнуться Минделу.
— Ну как, нюхнули жизни? «Поступай во флот и увидишь весь свет». [7]
— Который свет — этот или тот? Ей-богу, я не шучу. Может быть…
Его прервал крик наблюдателя:
— Самолет справа, сэр! Высота около семи с половиной тысяч футов, сэр! Снижается по спирали со скоростью около тысячи двухсот узлов!
Харви ни секунды не колебался:
— Очистить палубу! Срочное погружение!
Сам он покинул палубу последним, но со всей возможной быстротой.
— Конечно, мсье, — без всякой иронии сказал Деверо.
Даже если бы француз не поверил, Фармену было бы все равно. В этот раз он знал, что ему нужно делать.
В середине августа баки «Пика-Дона» были заправлены вновь. Был ясный день, когда истребитель поднялся в небо. Разведывательные самолеты вылетят обязательно, а значит, появятся и немецкие аэропланы. Славный бой будет сегодня, ожесточенно подумал Фармен.
В этот раз он не стал подниматься высоко. На малой высоте расход топлива был больше, но Фармен не думал, что для выполнения задачи ему понадобится много времени. Немецкий аэродром лежал в тридцати милях. Найдя его на экране, он направился туда, переведя рукоятку управления двигателей на максимальный режим. Через несколько секунд он преодолел звуковой барьер.
Расчет был точным. Увидев перед собой летное поле, Фармен начал снижаться и пролетел над ним, едва не задев верхушки деревьев. Он посмотрел на приборную доску. Индикатор скорости показывал, что он летел со скоростью 2,5 М. Развернув «Пика-Дона», он еще раз пролетел над аэродромом, в этот раз прямо над ангарами. Он снова развернулся, но на этот раз поднялся вверх. Он смотрел на аэродром с торжеством мальчишки, разрушившего муравейник. Аэродром был завален обломками самолетов. Ему не надо было использовать оружие. Достаточно было одного «Пика-Дона».
Скорость пришлось снизить до минимума. Тут уж ничего поделать было нельзя. Ведь полагаясь только на свои глаза, он мог пролететь в миле от немецких аэропланов, не заметив их. На малой скорости его шансы на обнаружение увеличивались.
Возле гор он развернулся и увидел немецкие аэропланы.
Они летели впереди и были похожи на птиц. Разве что птицы не летают так высоко. Они висели в воздухе, и если бы не форма строя, Фармен не смог бы определить, в какую сторону они направляются. Они летели на юг, патрулируя линию фронта.
Они были близко, слишком близко. Если он полетит в их сторону, то черной кошкой пересечет их путь, предупредив об опасности. Мысленно запечатлев их местонахождение на экране, Фармен резко отвернул в сторону.
Поднявшись до 30 000 футов, он выбрал наилучший угол атаки и направил «Пика-Дон» вниз, включив максимальный режим работы двигателей. Указатель числа М показывал 2,0 затем 2,5. Скоро дрожащая стрелка подошла к отметке 3,0. Самолет, наверняка, перегрелся, но Фармен знал, что ему понадобится мало времени. Истребитель стрелой несся на аэропланы, которые увеличивались в размерах по мере приближения.
В последний момент он слегка отклонил ручку управления, чтобы избежать прямого столкновения. Он прошел так близко, что видел пилотов. Ведущий «Альбатрос» был фиолетового цвета.
Фармен уменьшил скорость и плавно пошел вверх. Развернувшись, он снова вернулся на прежнее место.
Ему показалось, что кто-то опорожнил тут ведро с мусором. По небу летали куски самолетов. Фармен заметил обломки фюзеляжа, выкрашенного в фиолетовый цвет. Он сбил Кайзерлинга!
В небе не осталось ни одного целого самолета. Они не могли выдержать ударную волну такой силы, так же как и ангары, которые разлетелись на куски, когда он пролетел над ними.
Фармен развернулся. Почувствовав вкус крови, он рвался в новый бой, с новым противником. Внезапно самолет тряхнуло. Приборная доска сияла разноцветными лампочками, сигнализируя об опасности. Что-то попало в турбину. Что? Кусок аэроплана? Человек? Огоньки мигали, как на рождественской елке. Горизонт наклонился. Самолет потерял управление.
Фармен четко знал, что делать. Надо было немедленно покидать самолет. При такой скорости он врежется в землю через тридцать секунд. Он ткнул в кнопку катапульты, и его швырнуло в воздух. Он был в небе один, вне самолета стоимостью в несколько миллионов долларов. С резким хлопком раскрылся купол парашюта. Он оглядывался, пытаясь увидеть «Пика-Дон», но самолета не было видно.
Управляя стропами парашюта, Фармен летел в сторону французских позиций. Ветер помогал ему. Внезапно он увидел несколько аэропланов. Они были похожи на стаю акул, спешащую к беззащитной жертве. Вдруг он заметил на крыльях французские опознавательные знаки. Это были «ньюпоры». Летящий впереди аэроплан покачал крыльями. Развернувшись, аэропланы сопровождали его до самой земли.
Приземлившись, он упал на колени, борясь с парашютом. Рядом просвистела немецкая пуля. Прижимаясь к земле, он освободился от строп и ползком направился к французским окопам.
Все обнимали его. Каждому хотелось поздравить человека, сбившего Бруно Кайзерлинга. Кто-то дал ему кружку с вином, и Фармен выпил с благодарностью.
Потом он уселся на дно окопа, глядя на земляную стену перед его глазами. Сжимая пустую кружку, он понял, что «Пика-Дон» пропал навсегда. Теперь он такой же, как и все. Он даже не может летать.
Внезапно на его лице появилась улыбка. Он встал. Нет, все же он не такой, как все.
Война закончится через несколько месяцев. Возможно, он не знает, что именно надо сделать, но…
Солдат, который угостил его вином, сидел неподалеку. Фармен подумал, что тот вряд ли понимает по-английски.
— Как мне попасть в Америку? — спросил он, ухмыльнувшись, когда тот непонимающе посмотрел на него.
Должен же человек из будущего иметь хоть какое-нибудь преимущество.
(Перевод с англ. С.Коноплева)
Филип Хай
УЧЕБНЫЙ ПОХОД
Читать досье он не собирался, суть дела ему рассказали. Черная папка была одним из атрибутов его должности, частью единого целого, такой же, как белые стены кабинета, кресла с высокими спинками и большой стол темного дерева.
Лэксленд был высок и лыс, его бледно-голубые глаза могли по мере надобности становиться беспощадными.
Он нажал потайную кнопку:
— Приведите капитана Харви.
Привычным движением он достал очки — толстые стекла в массивной оправе, они были своего рода профессиональной маской и придавали ему вид человека флегматичного, доброго и мудрого. На самом деле и спокойствие и доброта были ему чужды. Следователю-психиатру нужна личина, чтобы держать подследственных в заблуждении. Сколько их прошло перед ним — шпионов, диверсантов, потенциальных изменников — почти все клевали на его обманчивую внешность и раскалывались.
Лэксленд подождал, когда моряки-конвоиры выйдут из кабинета.
— Садитесь, Харви. — Он толкнул через стол пачку сигарет. Угощайтесь.
Харви опасливо сел; на его тонком загорелом лице явственно читались усталость и безразличие.
Лэксленд подождал, пока Харви закурит.
— Как вы себя чувствуете, Харви? — Он сложил ладони шалашиком и доброжелательно глянул поверх них.
Харви посмотрел на следователя, темные глаза неожиданно вспыхнули.
— А как я, по-вашему, должен себя чувствовать, сэр?
Лэксленд сморщил губы, словно обдумывал вопрос, потом ответил:
— Я не враг вам, капитан. Будьте со мной откровенны, и я постараюсь вам помочь.
— Естественно, сэр, — усмехнулся Харви.
«Разозлился, — удовлетворенно подумал Лэксленд. — Ребята из преддопросной команды не даром едят свой хлеб. После такой обработки поневоле разозлишься и забудешь осторожность».
— Успокойтесь капитан. Я знаю, вас долго держали в предварительном заключении, и хочу Объяснить, зачем это делалось. Поймите, вам дали ш а н с, ведь могли бы просто расстрелять или направить на стирание памяти. Я надеюсь услышать от вас правду.
— Я все время говорил только правду, — Харви показал досье. — Там все записано, и я…
— Там голые факты, капитан, а вовсе не правда, — перебил его Лэксленд и, подавшись вперед, положил руки на стол. — Посмотрите на все это с нашей точки зрения, с точки зрения Флота. В обычном учебном походе два человека при странных обстоятельствах пропали без вести, судно вернулось на базу с огромным некомплектом. — Он перелистнул досье. — Недостает боеприпасов, снаряжения, двух торпед и, — он сделал многозначительную паузу, — двух ракет типа «Гончий Пес» с ядерными боеголовками.
Лэксленд откинулся в кресле, заговорил негромко, словно увещевая:
— Подумайте сами, капитан, кто, как не вы, старший офицер, должны объяснить все-это?
— Черт побери, сэр, ведь я уже объяснял! — Харви вскочил на ноги.
— Частично, — спокойно возразил Лэксленд.
Харви упал в кресло.
— Частично или полностью, какая разница? Все равно — расстрел или сумасшедший дом.
— А вот об этом позвольте судить мне.
— Поймите, сэр, ведь вы не сможете мне поверить. А если сможете, то рискуете разделить мою участь.
Лэксленд сосредоточенно изучал свои ногти.
— Капитан Харви, я — ваша последняя инстанция и последний шанс. Когда вы покинете этот кабинет, мои рекомендации поступят в трибунал и в значительной степени определят приговор. — Он взглянул на капитана, щелкнул пальцами. — Я готов сделать для вас всё, что в моих силах, если вы будете откровенны со мной. Обещаю не придираться к словам и не перебивать. Давайте выкладывайте все начистоту.
Харви смотрел на него, нервно вертя сигарету.
— А как вы узнаете, все ли я расскажу? И как вы отличите правду от вымысла?
— Отличу. — В голосе Лэксленда появились зловещие нотки. — Я не первый день на этой работе. — Он полистал досье. — Я помогу вам начать…
Лэксленд был доволен, — подследственного, похоже, удалось разговорить. Обвинение, запугивание, допрос, возможность оправдаться — все как в учебнике, обычная последовательность. Как правило, после этого начинают говорить или давать письменные показания. И на все это уходит не больше недели. Вот и Харви вполне созрел для откровенного разговора. Трибуналу не нужны показания, ему нужна истина.
«Что же случилось на самом деле, — подумал Лэксленд. — Массовая галлюцинация или…»
Дело было необычное, и кто-то должен был докопаться до правды.
Подавшись вперед, Лэксленд перевернул страницу.
— Вы отправились в обычный учебный поход на ядерной подводной лодке «Таурус». Какое у вас было задание, капитан?
Харви замялся, словно простой вопрос удивил его.
— Обычная рутина, сэр. Возня с надводными целями и так далее.
— То есть атака из надводного положения?
— Да, сэр, и, что самое главное, тренировка экипажа. Чтобы места по боевому расписанию занимались как можно быстрее.
Лэксленд с трудом скрывал удовлетворение: Харви разговорился и готов был выложить все даже без наводящих вопросов.
— В программу наверняка входили имитационные пуски ракет «Гончий Пес»?
— Почти каждый день, сэр.
— Ясно. И во время одного из них, насколько я понял, случилась авария электросистем?
— Да, сэр. Сам я не был при этом, но вахтенный…
— Понятно, капитан. — Голос Лэксленда стал совсем бархатным. — Этот вахтенный погиб. Если сигареты вам понравились, берите, не стесняйтесь… — Он щелкнул по пачке и продолжал, откинувшись в кресле: — Что же случилось после аварии?
Внезапно Харви побледнел и уставился на пол. Наконец заговорил глухо и напряженно:
— Мы почувствовали удар.
Капитан явно нуждался в наводящих вопросах.
— Удар? Что за удар?
— Это трудно описать, сэр. Казалось, неподалеку взорвалась глубинная бомба — нас всех чуть не вывернуло наизнанку. — Он слабо усмехнулся. — Словами не передашь.
— Ну ладно. А что вы сделали потом?
— Я немедленно скомандовал всплытие, сэр. Было похоже, что мы нарвались на затонувший корабль.
— А потом?
— Ну, я вышел на палубу, осмотрелся. На первый взгляд не было никаких повреждений…
— Миндел!
— Да, сэр. — Первый помощник выбрался на палубу и замер по стойке «смирно».
Несколько минут Харви молчал.
— Вы ничего не замечаете?
— Жарко. — Миндел снял берет и вытер лицо. — Очень жарко. — Он принюхался. — Что за вонь? Разит какой-то гнилью. Как из помойки. Однажды когда я был в Перу…
Он умолк, глядя в небо.
— Сэр, полная луна!
— Да, — ответил Харви ровным голосом, осмотрев горизонт. — Об этом, Миндел, не стоит распространяться. Случилось что-то необычное. Придет время — я сам скажу об этом экипажу, а до тех пор лучше помалкивать. Люди и без того встревожены.
— Да сэр. — Миндел был само внимание.
Харви небрежно оперся на релинг.
— Посмотри, что показывает радар, и послушай эфир. Докладывать будете лично мне.
Миндел исчез в люке. Усилием воли Харви подался вперед, подавив мерзкую дрожь в ногах. Перед ним темнела громада боевой рубки — пушка и зенитные пулеметы усиливали впечатление спокойной мощи. Мурлыканье моторов, тихий плеск воды — звуки были знакомы и привычны, но все-таки…
И море было обычным — вода фосфоресцировала и отливала масляными пятнами. Вокруг, словно белесые призраки, реяли клочья тумана.
— Девять фатомов, [5]сэр, — одним духом выпалил Миндел. — Мы несколько раз проверили. Черт возьми, судя по приборам, мы сели на мель. — Он вытер лицо. — Радио молчит, слышны только какие-то высокочастотные помехи.
Он перевел дух и закончил доклад:
— Надводный локатор показывает сушу в девяти милях прямо по курсу.
— Ближайшая суша — в ста девяти милях от нас. — Харви с трудом совладал со своим голосом.
— Знаю, сэр. И вдобавок все компасы крутятся как бешеные.
Харви достал трубку, крепко сжал чубук — это его успокоило. Не зажигая табак, он несколько раз протянул сквозь него воздух.
— На нос и корму поставьте наблюдателей с приборами ночного видения. Расчехлите орудия, и пусть расчеты будут наготове.
— Есть, сэр. — Миндел нажал кнопку переговорного устройства и отдал нужные распоряжения.
Они постояли молча, и каждый понимал, чего стоит другому казаться спокойным.
— Вы что-то сказали? — сказал Харви.
— Да… то есть нет, сэр, просто вырвалось. Мне показалось, будто на фоне Луны что-то пролетело. Почудилось, наверное.
— Как выглядело это «что-то»? Похоже на самолет?
— Нет, сэр, скорее на летучую мышь, только большую и с длинной шеей. Скорее всего — облако.
— Да, пожалуй. И все-таки- продолжайте наблюдать.
Матросы выскочили из люков и побежали к орудиям.
«Все в порядке, — вяло подумал Харви. — У них выработался рефлекс — недаром их гоняли каждый день. Не пройдет и минуты, как они доложат о готовности».
И тут его резанула мысль, что на этот раз все — всерьез.
Люди заняли места по боевому расписанию. Донесся обрывок разговора: «И это — Северная Атлантика! Только не говорите мне, что здесь всегда так».
Харви вздохнул. Рано или поздно экипаж узнает обо всем. Он нажал на кнопку:
— Слушать на мостике, говорит капитан.
— Трайс на связи, сэр. Нас локирует чей-то радар. Мы ловим импульс каждые семнадцать секунд, потом он исчезает.
— Исчезает?
— Да, сэр, но он словно ищет нас, амплитуда уменьшается.
— Хорошо, Трайс, продолжайте слушать.
Он открыл водонепроницаемую коробку, закрепленную на релинге, и достал микрофон.
— Внимание всем, говорит капитан. Это настоящая тревога, повторяю: настоящая. — Он облизнул губы, дивясь, как спокойно звучит его голос. — Обстоятельства сложились так, что мы должны быть готовы и к обороне, и к нападению. Мы обнаружили чужой радар: чей — неизвестно. Как капитан я обязан предполагать врага, пока не получу доказательств обратного. У меня нет выбора: подчиняясь обстоятельствам, я обязан объявить общую тревогу.
Он помолчал.
— Зарядить торпедные аппараты и быть наготове. Я кончил.
Он положил микрофон на место, поморщился. «Подчиняясь обстоятельствам». Не ахти как убедительно, но что, черт возьми, он еще мог сделать? Ясно лишь, что погрузились они в новолуние, а когда всплыли — луна была полной. И еще две чертовщины: температура повысилась градусов на шестьдесят, [6]а суша приблизилась на сто миль.
— Импульс через каждые шесть секунд, сэр.
Харви нажал светящуюся кнопку:
— Полный вперед.
— Есть полный вперед сэр.
Он так резко повернул штурвал, что вода впереди вскипела. Можно было и полегче.
— Трайс, доложите.
Лодка мелко задрожала, по бортам заплескались волны.
— Шестнадцать… семнадцать… шестнадцать… Они крепко прицепились, сэр. Пятнадцать…
— Довольно, Трайс. Продолжайте следить.
— Судно прямо по курсу! — крикнул наблюдатель с носа. Харви стиснул штурвал.
— Миндел, вы видите что-нибудь?
Тот, держась за релинг, вгляделся в инфракрасный экран.
— Только общие очертания, сэр. Огней нет. Похоже на подводную лодку.
— Протелеграфируйте им запрос.
Он пристально следил, как сигнальный прожектор посылает в темноту серию вспышек: «Кто вы? Назовитесь!»
Краем глаза он увидел, что все орудия наведены и готовы к бою.
— Свет!
— Да. Похоже на топовый фонарь, сэр… — Миндел изучал экран.
— Но уж больно высоко, как у…
— Прожектора, черт бы вас побрал! — рявкнул Харви.
— Виноват, сэр.
Столбы света уперлись в темноту.
— Всем стволам — огонь!
Казалось, зенитный пулемет застрочил еще до конца, команды. Красные метеоры трассеров прочертили ночь огненным пунктиром.
В ответ раздался резкий вопль, похожий на корабельную сирену. Послышался чудовищный всплеск, бульканье, и все стихло. Пулеметы смолкли, и прожектора осветили пустоту.
Позади него Миндел со стоном перевел дух.
— Что вы думаете об этой чертовщине, сэр? Что это было?
— Не знаю и, честно говоря, не хочу знать.
— Я, пожалуй, тоже. У него одна голова больше нашей рубки. — Он умолк. В полумраке его молодое лицо казалось резким и напряженным. — У вас есть какая-нибудь версия, сэр?
— Когда мы следили за воздухом, — он выпрямился и криво улыбнулся, — у меня мелькнула мысль насчет путешествия во времени.
Миндел кивнул.
— У меня тоже, сэр, но я не посмел сказать. А вы ведь тоже не поверили, что это чужая подводная лодка? Кроме того, замыкание, потом удар… — Он глянул на Харви и быстро отвел глаза. — Эту штуку, что мелькнула на фоне луны, я видел в одной книге. У нее какое-то странное название. Короче говоря — летающий ящер.
— Птеродактиль, — рассеянно буркнул Харви. Прошлое — разве может такое случиться? Сама идея парадоксальна. Ему вспомнился пример с человеком, который попадает в прошлое и убивает там своего деда.
Он напрягся, сжал кулаки в карманах.
— Это хорошая гипотеза, но некоторые факты в нее не лезут.
— Какие, сэр?
— Некоторые… Что у вас, Уоллес?
Матрос вытянулся.
— С носа пропал наблюдатель, сэр… — Матрос весь дрожал. — Я понес ему термос с какао, сэр… На палубе было пусто и скользко, словно…
— Ну-ну, дальше…
— Я нашел там вот это, сэр.
Харви взял у матроса сплющенный прибор ночного видения, словно побывавший под гидравлическим прессом. Никто не слышал ни удара, ни крика. Но ведь что-то вылезло из воды и утащило наблюдателя…
— Хорошо, Уоллес, ступайте. Отнесите термос назад и скажитесь больным. Передайте доктору, что я прислал вас успокоиться.
Когда матрос ушел, Харви повернулся к Минделу:
— Откройте шкаф с автоматами. Пусть каждого наблюдатели сопровождает автоматчик.
Засветился вызов.
— Пятнадцать фатомов, сэр. Импульсы — каждые три секунды.
— Понятно, Трайс.
— Глубина растет, сэр. Дно понижается. Двадцать Два фатома, двадцать три…
— Слава Богу! — вздохнул Харви. — Хорошо, Трайс, продолжайте. Доложите, когда будет сотня.
— Скоро, сэр. Похоже, дно впереди круто обрывается.
— Если так — нырнем. Очистить палубу! Задраить люки и приготовиться к погружению.
Он хотел дождаться безопасной глубины и только тогда скомандовать погружение, но обстоятельства распорядились иначе.
Как только последний матрос исчез в люке, по ушам ударил взрыв, и в ста фунтах справа вздыбился столб огня, воды и пара. Харви не успел еще сообразить, в чем дело, как такой же столб вырос слева.
«Вилка!» — подумал он, прыгая в люк.
— Погружение!!
Экипаж был наготове, и как только захлопнулся люк, появился дифферент на нос.
«Слава Богу, что у нас стоит новая аварийная автоматика. Раньше пришлось бы возиться с герметизацией», — подумал капитан.
Послышались еще четыре ужасных взрыва, но лодка уже скользила вниз, уходя из опасной зоны. Когда лодка легла на грунт, Харви велел застопорить машину и стал ждать.
— Что случилось, сэр? — тихо спросил Миндел.
— Не обстреляли. Взяли в «вилку» первыми же выстрелами.
— Артиллерия, сэр?
— Не знаю, — замялся Харви. — Мне показалось, будто само море вскинулось.
Миндел открыл рот, но Харви прижал палец к губам и прислушался.
Как большинство морских офицеров, Харви выглядел моложе своих лет. В сорок три года у него почти не было морщин, в темных волосах — ни малейшего признака седины, хотя он прослужил в подводном флоте всю Вторую Мировую. Он хорошо понимал, что означают звуки, доносившиеся с поверхности, — их кто-то искал.
Спустя несколько секунд он окончательно уверился в этом — что-то явственно двигалось наверху, примерно в миле от лодки. Богатый боевой опыт безошибочно подсказал — это «что-то» приближается к ним со скоростью пятнадцать узлов. Охота началась.
Все это, конечно, слышал и Миндел, но он лишь нахмурился и стирался дышать потише.
«Мальчик хорошо держится, — подумал Харви, — даже в такой дикой ситуации».
Он снова прислушался, и ему показалось, будто все это происходит во сие. Он ожидал услышать шум винтов, характерное шипение кильватерной струи, а вместо этого доносилось бульканье и скрежет, словно с поверхности, смешно сказать, стартует реактивный самолет.
Вот источник шума прошел прямо над ними, и Харви еле подавил приступ тошноты — обычный рефлекс подводника в предчувствии серии глубинных бомб.
Немного погодя он с облегчением понял, что бомб не будет, хотя охота продолжалась по всем правилам. Преследователи, изредка меняя курс, утюжили море над ними, прочесывали зону вдоль и поперек, потом, словно испытывая нервы подводников, еще и по диагонали. Только через три часа звуки стали ослабевать, удаляться и наконец исчезли совсем.
Харви подождал еще два часа, потом скомандовал продуть цистерны и приготовиться к всплытию.
— За такой аттракцион стоило бы заплатить, сэр.
Харви улыбнулся. После всех передряг Миндел держался молодцом, даже шутил, только немного побледнел.
— Стоило бы, но не придется, — ответил он, улыбаясь еще шире. — Наши друзья наверху развлекали нас даром, — он поморщился. — Я имею в виду противника.
Возвращаясь к дедам службы, Харви скомандовал:
— Под перископ!
Он взялся за рукоятки перископа, приник к окулярам и с удивлением обнаружил, что наступил день. Видимость, однако, была паршивая, не более двух миль, мешал туман. Море было спокойным, если не считать легкой зыби. Над самой водой носились клочья тумана.
«Как в кастрюле», — подумал Харви.
Еще раз осмотрев море, он скомандовал:
— Всплытие! Малый вперед! Торпедистам быть начеку. Боцман!
— Да, сэр?
От одного взгляда на красную широкую физиономию боцмана на душе становилось спокойно.
— Раздайте наблюдателям автоматы и выделите в помощь артиллеристам двух надежных людей.
— Будет сделано, сэр. Я сам проверю автоматы.
Стоило Харви открыть люк, как его обволокла душная и влажная жара… Форма сразу набрякла в обвисла, и по всему телу ручьями заструился пот. Высоко в небе сиял необычным белым светом размытый туманом солнечный диск.
— Боже мой, сэр! — раздался голос Миндела. — Здесь почище, чем в паровом котле. И воняет, как от падали.
По его лицу тоже струился пот.
— Гораздо хуже. — Харви передохнул, отер лицо и достал микрофон. — Внимание всей палубной команды, говорит капитан. Всем следить за морем. Если заметите что-либо подозрительное — немедленно стреляйте. Наблюдателям и артиллеристам следить за воздухом, — Он снова перевел дух. — Если кому-то станет дурно пусть отправляется вниз, не дожидаясь теплового удара. Если кто-либо потеряет сознание и свалится за борт, мы не сможем помочь. Все.
Он подался вперед, нажал светящуюся кнопку.
— Трайс, что у вас?
— Ничего, сэр. Экраны чистые.
— А глубина?
— Верные пятьсот восемьдесят, сэр.
— Хорошо.
Пот струился по лицу, заливая глаза, но он нашел силы одобряюще улыбнуться Минделу.
— Ну как, нюхнули жизни? «Поступай во флот и увидишь весь свет». [7]
— Который свет — этот или тот? Ей-богу, я не шучу. Может быть…
Его прервал крик наблюдателя:
— Самолет справа, сэр! Высота около семи с половиной тысяч футов, сэр! Снижается по спирали со скоростью около тысячи двухсот узлов!
Харви ни секунды не колебался:
— Очистить палубу! Срочное погружение!
Сам он покинул палубу последним, но со всей возможной быстротой.