Дэвидсон Каролина. Невеста по заказу

   – Моя старшая, Джози Мэй. Ей почти четырнадцать. Хорошая девочка, печет почти так же хорошо, как я. Она им скучать не даст.
   – Кто-нибудь из них ходит в школу? – осторожно спросила Лотти.
   Мод пожала плечами, бросив еще одну очищенную картофелину в кастрюлю на столе.
   – Ходят, когда погода хорошая. И если работы в поле не так много. Генри не может отдать им лошадь, чтоб она возила их туда-сюда.
   – Они могли бы приходить к нам, если бы захотели. Я имею в виду, когда не смогут добраться до школы, – робко предложила Лотти. – Я бы учила их вместе с Томасом.
   – Вы беретесь? – Руки Мод застыли над кастрюлей. Она пристально посмотрела на молодую женщину. – Ну, может быть, мальчишки смогут выдержать немного арифметики, – уступила она, наконец. – Возможно, я притащу двоих в следующий раз.
   Лотти просияла:
   – Пожалуйста, приведите их, Мод. Я буду чувствовать, что делаю что-то, чтобы отплатить вам за вашу помощь.
   – Как долго, по мнению доктора, вам придется еще пролежать?
   – Ну, он не сказал ничего определенного, но я знаю, что он действительно доволен моими успехами, – ответила Лотти.
   – Все еще не можете шевелить ногами?
   Лотти покачала головой:
   – Чуть-чуть могу. Но зато я прекрасно поворачиваюсь с одного бока на другой. Я даже чувствую покалывание – до самых кончиков пальцев на ногах, – сказала она бодро. – Это лучше, чем на прошлой неделе.
   Лотти вспомнила, что на прошлой неделе она уже почти отчаялась… А потом, когда ночью Джон купал ее… Ее щеки покраснели, едва она вспомнила о том, что произошло прошлой ночью. Он действительно добился своего, призналась себе Лотти. Он подарил ей воспоминание…
   – У вас жар? – спросила Мод, поглядывая на нее украдкой. – У вас все щеки красные.
   Лотти проглотила подкативший к горлу комок.
   – Нет! Конечно, нет. Вероятно, я находилась слишком близко к огню сегодня утром, – сказала она, еще больше краснея под пристальным взглядом Мод.
   – Ну, я пойду, принесу немного моркови, – произнесла Мод, поднимаясь. – Оставить это свиньям? – спросила она, указывая на картофельные очистки.
   – Да, Томас вынесет позже. – Лотти напряженно прислушивалась к звукам во дворе. – Что они там делают, Мод? Вроде бы Джон работает в загоне, но слишком близко к дому.
   – Он таскал бревна из сарая все утро, – объяснила Мод. – Должно быть, строит что-то на дворе.
   – Наверное, сооружает загон для своих лошадей. Боюсь, он пренебрегал ими, так как уделял мне слишком много времени, – проговорила Лотти с расстроенным видом. – А еще он вчера собирался на мельницу. Ему нужны помощники. Я хотела напомнить ему об этом, но забыла.
   – Это не ваше дело, – сказала Мод грубовато.
   – Ну, я спрошу его, когда он придет, – объявила Лотти.
   Но и к тому времени, когда пища была готова и дети были накормлены, Джон все еще не пришел. Лотти нервничала, слыша, что звуки переместились в другой конец двора, как раз под стену, у которой она лежала.
   Неожиданно в комнату ворвался Томас.
   – Дядя Джон просил узнать, не могли бы вы отправить им три порции мяса? Они очень голодны, – выпалил он.
   Мод пробормотала что-то в ответ и потянулась к тяжелым круглым мискам, стоявшим на полке.
   – Сдается мне, что им бы лучше пообедать за столом.
   Она ухватила миски, сунула себе в карман три ложки и сняла с плиты кастрюлю с тушеным мясом. Затем, ворча, направилась к двери.
   – Посмотрите, что там происходит! – крикнула ей вдогонку Лотти.
   Чем дольше она прислушивалась, ожидая возвращения женщины, тем любопытнее ей было, что же происходит во дворе. Но вместо Мод в комнату снова вошел Томас. Он сгреб в охапку пальто, висевшее на крючке у двери, и вылетел прежде, чем Лотти успела вымолвить хоть слово.
   – Миссис Клаусон уходит домой, мисс Лотти. Она говорит, что дядя Джон может поставить хлеб в печь. – Его слова заглушил звук закрывающейся двери.
   Лотти нервно теребила одеяло, что выдавало ее желание самой испечь хлеб, и бросала взгляды, полные сомнения, в направлении противней, ожидающих Джона.
   «Ну, если он собирается печь, значит, скоро здесь появится, – сказала она себе. – Полагаю, мне следует набраться терпения и ждать».
   Когда же он пришел, держа в одной руке пустые грязные миски, а в другой кастрюлю, она, запинаясь, прошептала:
   – Я так рада видеть тебя, Джон. Я думала, ты так никогда и не придешь…
   Он взглянул на нее с самодовольной улыбкой:
   – Скучала по мне, а?
   – Нет, – резко ответила она. – Я скучаю по тому времени, когда могла выходить из дома, когда хотела.
   – О Лотти, – пробормртал Джон, внезапно смутившись.
   Он погрузил грязную посуду в таз, стоявший в раковине, и поставил на плиту кастрюлю.
   – Я забыл, дорогая, – произнес он извиняющимся тоном. – Сперва мне нужно помыть руки… Сейчас они как два куска льда.
   Джон энергично потер свои руки, согревая их и одновременно счищая с них грязь. Потом зачерпнул ковш горячей воды из бака и понес его к раковине.
   – Ты же не захочешь почувствовать эти холодные руки на своей попке? – Его губы скривились в усмешке.
   Лотти стало не по себе.
   – Джон, то, что нам приходится делать… это не очень хорошо, – выпалила она. – Разве так уж необходимо еще и обсуждать это?
   Он залез под кровать, чтобы вытащить судно, которое принес доктор Холмс. Поднимаясь с пола, серьезно посмотрел на нее:
   – То, что я делаю для тебя, не должно смущать нас, Лотти.
   – Я знаю, – сказала она. – Но я ненавижу, когда ты…
   – Прекрати сейчас же, – сказал он твердо, сбрасывая с нее одеяло.
   Затем он снова укрыл ее и направился к двери. Заперев ее на засов, он вернулся обратно.
   – Пройдет не слишком много времени, и все это окажется в прошлом.
   Его слова звучали как обещание, и она ухватилась за них:
   – Ты действительно так думаешь, Джон?
   Он опустился на колени, держа ее руки в своих, и наклонился, чтобы нежно ее поцеловать.
   – Я не думаю, я знаю, дорогая. Я знаю.
   Он снова пошел к двери.
   – Джон! – Ее возглас остановил его уже у порога. – Что происходит? Кто там с тобой?
   – Только Отто Шрейдер и мистер Шарп, – ответил он с улыбкой.
   – И что вы там делаете? – допытывалась Лотти.
   Его улыбка была совершенно дьявольской, а блеск в глазах лишь усиливал эффект. Он произнес:
   – Секрет, Лотти, секрет.

Глава 17

   – А ты очень неплохо шьешь, – сказала Мэйбл Шарп, разгружая корзину с чистым бельем.
   Возвышающаяся на кухонном столе аккуратная стопка свидетельствовала о суровых требованиях, предъявляемых этой женщиной к чистоте. Прокипяченное, отбеленное и тщательно отстиранное на стиральной доске белье оказалось, с точки зрения Лотти, чистым настолько, насколько вообще могло быть чистым белье.
   – Спасибо, – улыбнулась Лотти, – мисс Эгги всегда говорила, что у меня верная рука в шитье.
   – Ну, если ты когда-нибудь захочешь немного подработать, чтобы отложить на черный день, я буду, рада что-нибудь заказать тебе, – сказала Мэйбл.
   – А я буду, рада заштопать ваши вещи, пока лежу здесь, – с готовностью предложила Лотти. – Хочу хоть чем-то занять руки.
   Мэйбл оценивающе посмотрела на нее:
   – Насколько я вижу, ты не задержишься здесь надолго, миссис. На этой неделе ты уже села… возможно, к Рождеству начнешь ходить.
   – Ой, я так надеюсь, – оживилась Лотти. – Доктор считает, что со мной все будет в порядке.
   – Ну, доктор Холмс попусту никогда ничего не говорит, но я бы тебе пока не советовала ехать в город, – отозвалась Мэйбл. – Скажи, куда положить эти вещи, и я уберу их. И еще я хотела приготовить тебе булочки с корицей, пока будет жариться цыпленок.
   – Я так давно не ела жареного цыпленка! – обрадовалась Лотти.
   Она села, опершись на подушки, и снова взглянула на стопку чистого белья.
   – Вам кто-нибудь помогал, миссис Шарп? – спросила она.
   Брови женщины поднялись в удивлении.
   – Да что ты, девочка… Я стираю белье с незапамятных времен. Мистер Шарп хотел нанять кого-нибудь мне в помощь, когда только открыл в городе погребальную контору, но я сказала ему… – Миссис Шарп понизила голос и продолжила доверительно: – Я сказала: «Чарльз, ни одна другая женщина в городе не умеет так стирать, как я». – И она выразительно кивнула головой. – Знаешь, ведь я готовлю всю одежду для похорон. Потому что покойники должны выглядеть прилично, отправляясь в свой последний путь, а этого порой очень нелегко добиться!
   – Я не знала этого, – пробормотала Лотти.
   – Если бы ты видела, в каком состоянии была рубашка Джеймса Тиллмэна, когда Джон привез его к нам, ты бы поняла, что я имею в виду. Честное слово, мне пришлось отправиться в магазин к мистеру Слокуму и купить новую. С той, что была на нем, просто ничего нельзя было поделать.
   Лотти поджала губы.
   – Джон сделал все что мог и привез другую рубашку, но она не…
   – Его костюм, насколько я помню, был в хорошем состоянии, но он давно его не надевал, – перебила миссис Шарп. – Сара умерла, и дети были предоставлены сами себе. Неудивительно, что у них не оказалось приличных вещей.
   Лотти резко вскинула голову:
   – Сейчас у них с этим все в порядке. И будет в порядке, насколько это зависит от меня.
   Мэйбл утвердительно кивнула:
   – Я знаю. Я видела ваше белье, когда стирала его. На нем была только свежая грязь…
   Миссис Шарп, держа в руках стопку аккуратно сложенного белья, подошла к кровати. Она низко наклонилась, чтобы положить на место вещи Джона. Рядом она положила старую, поношенную ночную рубашку Лотти.
   – Тебе нужна новая ночная рубашка, – сказала Мэйбл, выпрямляясь с приглушенным кряхтеньем и держась рукой за поясницу, – эта скоро просто разлезется на кусочки.
   – Знаю… Я куплю муслина и сошью новую, как только встану на ноги.
   Мэйбл искоса посмотрела на нее. Ее брови удивленно поднялись.
   – А разве Джон не может купить тебе ткань? Ведь он каждую неделю бывает в городе.
   Лотти отрицательно покачала головой и почувствовала, как при этом вспыхнули ее щеки. Мэйбл нахмурилась:
   – Я никогда не считала Джона скрягой. Дела с лошадьми у него идут хорошо, и я уверена, что он купит тебе все, в чем ты нуждаешься.
   «Что же я наделала?» – с грустью подумала Лотти.
   – Я вовсе не хотела сказать, что Джон скупец, – объяснила она, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Я просто пытаюсь сама отвечать за себя. И если могу зарабатывать деньги, тогда чувствую себя вправе их тратить.
   – Одно, несомненно, – уверенно сказала Мэйбл, – тебе нужно намного больше, чем ночная сорочка, девочка. Тебе нужен хороший буфет и немного мебели. Я уже не говорю о доме побольше. Здесь ведь яблоку негде упасть.
   – О нет, – быстро возразила Лотти. – Нам тут нравится! Мне действительно ничего не нужно, миссис Шарп. Только одно – встать на ноги, чтобы быть в состоянии заботиться о своей семье, и… это все, что мне сейчас нужно!
   Голова Мэйбл склонилась набок, когда она услышала какой-то посторонний звук. Она поспешила к окну и посмотрела на улицу.
   – Похоже, что сюда едет в коляске Мод Клаусон со своими тремя сыновьями.
   Обрадованная возможностью уйти от скользкой темы, Лотти радостно улыбнулась:
   – Думаю, они приехали на уроки. Я предлагала ей учить их вместе с Томасом.
   Мэйбл покачала головой.
   – Боюсь, что ты откусила кусок, который тебе не прожевать, миссис, – нахмурилась она. – А вдруг эти мальчишки – бездельники?!
   Улыбка Лотти сделалась шире.
   – Но я хорошо управляюсь с бездельниками, миссис Шарп, – сказала она с гордостью. – Я долгие годы обучала группу маленьких девочек.
   Дом наполнился кипучей деятельностью. Лотти сидела у огня, и четыре мальчика, расположившихся рядом, изо всех сил старались произвести на нее хорошее впечатление. За недолгие месяцы, проведенные в школе, дети Клаусонов приобрели кое-какие знания, и Лотти побаивалась, что Томас будет сильно отставать от них. Но вскоре она поняла, что отец мальчика, сам того не ведая, дал ему практические знания по арифметике, и теперь Томас даже превосходил своих сверстников.
   – Я не всегда могу считать… в числах, – объяснил он, – но я представляю себе, как считать предметы. Например, когда папе требовалось зерно, он рассказывал мне, сколько надо початков кукурузы для свиней или сколько зерна надо почистить для цыплят, и я мог посчитать. – Он показал Лотти четыре пальца: – Смотрите, мисс Лотти, я знаю, что это четыре, но я не знаю, как пишется такая цифра.
   Ее глаза встретились с глазами Джона, который только что вошел в комнату. Он улыбнулся и прислонился к стене. Его щеки разрумянились от бодрящего воздуха, а плечи вздымались под теплой курткой. Одна его рука сдернула с головы шапку и небрежно бросила ее на полку у вешалки, другая машинально приглаживала волосы.
   – Привет, учительница, – сказал Джон, расстегивая куртку. – Добрый день, дамы. – Он кивнул двум женщинам, хлопотавшим у плиты.
   Мэйбл пекла булочки с корицей и уже собиралась вынимать их из духовки. Открыв дверцу, она наклонилась, чтобы достать противень.
   – Надеюсь, ты положила в них не очень много корицы, – строго сказала Мод. – Я не люблю, когда корицы слишком много, – добавила она, увидев булочки.
   – На мои булочки еще никто не жаловался, – заявила Мэйбл, устанавливая противень на плите. – И эти будут в самый раз.
   – Пахнут они прекрасно, – заметил Джон, скосив глаза на жену. – Держу пари, что они почти такие же вкусные, как у Лотти.
   Та взглянула на него, ошеломленная его бестактностью.
   – Я уверена, что мои совсем не такие вкусные, – быстро возразила она, – эти выглядят так аппетитно!
   – Мы закончили, мисс Лотти? – спросил Томас, ерзая. – У меня уже задница болит от сидения.
   – Томас! – Лотти задохнулась от негодования.
   Мальчик посмотрел на нее с недоумением.
   – Томас, здесь же присутствуют леди! Ты не должен употреблять такие слова.
   – Какие слова, мисс Лотти? – изумился Томас. – Я всего лишь сказал, что отсидел задницу. И ведь это правда!
   Лотти вся вспыхнула и поманила его рукой. Мальчик неохотно поднялся, чувствуя, что взгляды всех присутствующих обращены на него. Джон широко улыбался – его рассмешила досада Лотти. Женщины, стоявшие у плиты, с любопытством наблюдали за происходящим. Поведение мальчика их, конечно, позабавило, но, с другой стороны, они понимали, что Лотти пытается научить ребенка хорошим манерам.
   Когда он приблизился, она отослала детей Мод туда, где хлопотала их мать. Томас пристроился на краешке узкой кровати, и Лотти пригладила его волосы и нежно потрепала по щеке.
   Ее голос был тихим и предназначался только для его ушей.
   – Задница, как ты ее называешь, – это часть тела, о которой не принято говорить в обществе, Томас, – проговорила она. – Так уж повелось, что части тела, которые обычно прикрываются одеждой, не упоминаются на людях. Воспитание позволяет нам говорить о руках, а другие части тела могут упоминаться только в кругу семьи. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   Мальчик неуверенно кивнул:
   – Наверное, да, мэм. Вы хотите сказать, что я могу говорить о том, что у меня болит задница, когда здесь никого нет, кроме дяди Джона, Сисси и вас?
   – Думаю, ты понял достаточно. И дядя Джон расскажет тебе больше когда-нибудь потом, – сказала Лотти.
   Джон стоял за спиной мальчика и наблюдал за этой сценой с озорной усмешкой. Лотти строго посмотрела на него, беспокоясь, как бы Томас не счел улыбку Джона поощрительной.
   – Твоей жене уже достаточно беспокойства на сегодня, Джон, – решительно сказала Мэйбл. – Думаю, нам пора отправляться домой. Мистер Шарп любит, чтобы обед был на столе ровно в пять часов.
   Она направилась к своему плащу, висевшему у двери, и привычным движением накинула его на плечи.
   – Я скажу ему, что вы уже готовы, мэм, – предложил Джон.
   – Ты купил… – начала было Мэйбл, но не договорила и бросила быстрый взгляд на Лотти.
   – Сарай выглядит отлично, – поспешно проговорил Джон, энергично кивая головой. – Что вы думаете о Лотти? Сидеть здесь в одиночестве ужасно тоскливо. Но ей ведь получше, правда?
   – Я сказала ей, что она начнет ходить к Рождеству. Возможно, она сможет присутствовать на свадьбе, верно?
   – Мы надеемся, что она там будет, – кивнул Джон, открывая перед Мэйбл дверь.
   – Поправляйся, Лотти! – сказала Мэйбл, на прощание, помахав рукой. – Я приеду в следующий вторник. Пришли белье, которое надо постирать, с Женевьевой в субботу. Я постираю его в понедельник вместе со своим.
   Лотти устало кивнула, ее уже утомили разговоры и суета вокруг. Проводив гостей, Джон вернулся.
   – Я очень ценю помощь, которую нам оказывают, но этот дом слишком мал для того, чтобы в нем так долго находилось столько народу, – сказал он.
   Лотти молча смотрела, как он присаживается на краешек ее кровати. Она коснулась его волос и улыбнулась, подумав о том, что Томас по какой-то причуде природы унаследовал непокорную прядь дядиных волос. Лотти почувствовала к Джону прилив нежности – сродни той, что испытывала к детям. «Он и мальчик, и мужчина одновременно, и я люблю их обоих», – подумала она. Это открытие на мгновение оглушило ее. Погрузив пальцы в золотой шелк его волос, она закрыла глаза, наслаждаясь своим открытием.
   Джон же любовался женщиной, ласкающей его своими нежными пальцами. Ее ласки наполнили его восторгом. Джон не смог удержаться и наклонился ближе, чтобы в полной мере насладиться лаской Лотти. Затем опустился на колени, пристроившись у ее кровати так, чтобы его лицо было рядом с ней, и с наслаждением вдыхал аромат, сладость которого была присуща только Лотти.
   Завитки волос, выбившиеся из-под ленты, щекотали его ноздри. Джон дунул на них, и это движение воздуха заставило затрепетать нежную кожу Лотти. Она задрожала, и он с внезапным восторгом ощутил всю прелесть женщины, на которой был женат. Тонкий аромат французского мыла, смешанный с ее собственным запахом, специально служил для того, чтобы соблазнять его, вознося к вершинам блаженства. Джон припал губами к ее нежной коже.
   – Ты всегда так вкусно пахнешь, любимая, – пробормотал он, проводя влажными губами по ее шее.
   Она склонила голову набок, наслаждаясь его теплом, утоляя жажду, возникшую за часы их разлуки в этот долгий день.
   – Я так редко тебя видела в последнее время. – Она кокетливо надула губки и прикрыла глаза, смакуя драгоценные мгновения уединения.
   – Я был занят, – пробормотал он. Голова Джона покоилась на ее плече, его разморила ее нежность. – Ты такая приятная… – сказал он.
   Ее пальцы снова погрузились в густые заросли его волос. Она чуть отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо.
   – Я слышала, ты работаешь молотком и пилой целыми днями, Джон, – осторожно проговорила Лотти. – Когда ты собираешься рассказать мне, чем ты там занимаешься?
   Повернув голову, Джон схватил зубами пуговицу на ее платье и начал трепать ее.
   – А что ты мне дашь, если я раскрою свой секрет? – спросил он, поддразнивая ее.
   Она взяла его за плечи и притянула к себе. Ее лицо уткнулось в шапку его волос.
   – Все что захочешь, Джон, – прошептала она, – но вовсе не потому, что я хочу узнать твой секрет.
   Он приподнялся, опершись на выпрямленные руки, и нахмурился в притворном негодовании:
   – Я там работаю как проклятый уже столько дней, а теперь ты мне говоришь, что не хочешь знать, зачем?
   Он потерся кончиком носа о ее нос, так, что лбы их соприкоснулись. Его слова, предназначенные только ей, были произнесены голосом, полным любви:
   – Я возьму все, что ты мне предложишь… как только поправишься.
   – Думаю, я уже достаточно здорова, если… – Она осеклась.
   Он покачал головой:
   – Нет, не искушай меня, дорогая. Я еще некоторое время побуду один в той кровати.
   – Когда мы узнаем, что уже можно? – прошептала она.
   Он закрыл глаза, зная, что она может покраснеть, смутиться от своей смелости.
   – Доктор мне скажет, Лотти.
   – Тогда у меня сейчас нет ничего взамен, правда? – Она прошептала эти слова, словно уговаривая его.
   Джон любовался порозовевшими щеками и нежными губами, которые так искушали его.
   – Будь осторожна, моя девочка, – предостерег он. – Есть вещи, которым тебя еще надо научить, и я могу приступить к этому хоть сегодня.
   Ее улыбка была сияющей.
   – Правда? – спросила она.
   Как и было обещано, булочки с корицей оказались восхитительными; жареный цыпленок, ждавший на плите, хрустящим и еще теплым, как и зеленые бобы с луком и ветчиной.
   С миской в руках Лотти смотрела на троицу, сидевшую за столом в другом конце комнаты.
   – Может, вы сядете с ужином поближе ко мне? – проговорила она, задумчиво глядя на Джона.
   – Ты так хочешь? – спросил он.
   Она кивнула и сделала движение рукой, обозначая пространство вокруг кровати.
   – Мы могли бы представить, что у нас пикник.
   – Можно, дядя Джон? – вмешалась Сисси.
   – Но какой же пикник в доме? – с сомнением в голосе спросил Томас.
   – Все очень просто, – улыбнулась Лотти. – Нужно расстелить на полу одеяло и представить себе, что ты под деревом.
   – У меня не очень хорошо с фантазией, – пробормотал Томас. Он вопросительно взглянул на дядю.
   – Вот и настало самое время начать ее развивать, – сказал Джон, принимая игру, предложенную Лотти.
   С миской в руках он встал из-за стола и сдернул одеяло с кровати. И тотчас же рядом с ним оказалась Сисси, горевшая желанием чем-нибудь помочь.
   – Всем нам здесь найдется место! – пропела малышка, расправляя одеяло на полу. Она подбежала к столу за своей миской, а затем, вернувшись, уселась напротив Лотти.
   Глаза Сисси светились, когда она обозревала свою семью. Взглянув на Джона, она сказала:
   – Знаешь, дядя, на пикнике цыпленок намного вкуснее.
   Томас, ухмыльнувшись, включился в игру:
   – Кыш! Мухи! – закричал он, отгоняя воображаемых насекомых от своей тарелки. – Неужели это та самая старая вредная клуша, которая меня как-то клюнула, – пробормотал он, отрывая кусочек куриного мяса.
   – Боюсь, она слишком жесткая, – со смехом сказала Лотти. – Наверное, это последний из весенних петушков, правда, Джон?
   Он кивнул, и на его лице появилась улыбка – белозубая, ослепительная.
   – Ты бы видела, как Мэйбл гонялась за ним по всему курятнику. Я думаю, он знал, что его ждет.
   – Ну, он, несомненно, превосходен на ужин, – кивнул Томас, облизывая пальцы и глядя на обглоданные кости в своей миске.
   Сисси посмотрела через плечо на Лотти.
   – Мы сегодня расскажем вам наш секрет, мисс Лотти, – с гордостью заявила она. – Я много дней хранила его, и дядя Джон сказал, что мы можем все рассказать сегодня.
   Лотти вопросительно посмотрела на Джона:
   – Это тот самый секрет, который я выторговывала некоторое время назад? Если бы я знала, что он будет бесплатным, я бы не предлагала так много.
   Ее глаза засверкали при воспоминании о драгоценных мгновениях, пережитых ею с Джоном. Тот вознаградил ее понимающим взглядом. Затем пожал плечами и с ухмылкой сказал:
   – Я просто хотел узнать, что я могу получить.
   Томас переводил глаза с Лотти на дядю. Он больше не мог скрывать секрет.
   – Кто ей все расскажет, а, дядя Джон? – спросил мальчик.
   Джон пожал плечами:
   – Думаю, это можешь сделать ты. – В его глазах вспыхнули искорки веселья, когда он заметил, что Лотти сгорает от нетерпения.
   – Ну же, рассказывайте, – не выдержала, наконец, она.
   – Дядя Джон строит новую комнату, – сказал Томас. – И я ему в этом помогаю, – с гордостью добавил он.
   – Я тоже, – похвасталась Сисси. – Я держала гвозди и сидела на краю доски, когда он отпиливал ее.
   – Комнату? – прошептала Лотти с благоговением. Ее глаза уставились в стену, за которой в течение последних трех дней кипела такая бурная деятельность.
   – Мистер Шарп и Отто Шрейдер помогают мне, – сказал Джон. – Нам ведь нужно побольше места, дети растут так быстро…
   Сисси встала на цыпочки, чтобы казаться повыше.
   – Смотрите, мисс Лотти, я выросла, – заявила она.
   – Ты не выше, чем неделю назад, – возразил Томас, взглянув на сестру.
   – Нет, выше! – упорствовала девочка. Она, подбоченившись, топнула ножкой.
   – Ты очень скоро будешь совсем большая, – поспешила вмешаться Лотти.
   – Но возможно, мы не увидим новую комнату, – пробормотал Томас, и его лицо внезапно погрустнело. – Помните? Ониведь скоро вернутся.
   Лотти тяжело вздохнула. Все они старательно избегали этой темы.
   – Но пока ведь они не приехали, Томас, – сказала она, наконец. – Пока ваши дедушка с бабушкой не показались в дверях, мы – одна семья. Так что не стоит думать о неприятном.
   – Я никуда не поеду, – отважно заявил Томас.
   Нижняя губа Сисси задрожала, глаза наполнились слезами. Девочка повернулась к Лотти – и вдруг бросилась ей на грудь.
   – Мы еще не знаем, что будет, Томас, – сказал Джон, остерегавшийся давать какие-либо обещания. – Я разговаривал с адвокатом в городе. Надо немного подождать.
   Он взял миску Сисси и, поднявшись, понес ее вместе со своей миской к раковине.
   – А сегодня нам нужно еще поработать, сынок.
   Томас быстро вскочил на ноги. Его лицо говорило о готовности взяться за дело.
   – Я схожу за инструментами, – предложил он.
   – Нет, пошли вместе, – сказал Джон, отвечая загадочной улыбкой на изумленный взгляд Лотти.