Диксон Гордон. Иные

   Старая Земля однажды уже пыталась завоевать Дорсай. И совершенно неожиданно потерпела сокрушительное поражение – причем вовсе не из-за того, что ей пришлось уступить дорсайскому военному гению, и не из-за того, что ее противниками выступили отборные силы дорсайцев. Нет, победу одержали мирные жители планеты, и с тех пор подобные планы завоевания были навсегда заброшены.
   Очевидно, его собеседники намеревались пойти другим, менее насильственным путем – использовать прежде, всего экономические средства. Совет вовсе не шутит, заявив о своем пренебрежительном отношении к его дипломатической неприкосновенности. Если они и вправду собирались арестовать его, то даже Солдаты Генри вряд ли могли остановить их.
   Блейз полностью отдавал себе отчет в том, что в межпланетной политике он все еще оставался довольно мелкой фигурой. Члены Совета могли, конечно, не знать этого, но он-то был твердо уверен, что Маккей ни в коем случае не поставит под удар отношения между Квакерскими мирами и Ньютоном только из-за того, что с одним из членов правительства обошлись неподобающим образом. У Маккея не было для этого ни соответствующей твердости, ни решительности.
   Скорее всего, он вообще отреагирует крайне вяло, в глубине души даже порадуясь тому, что этим человеком оказался именно Блейз, совершенно не учитывая, насколько тот популярен среди населения обоих Квакерских миров, а также то, что стоит пасть Блейзу, как вскоре падет и он сам. У тамошних избирателей была отличная память и вполне определенные убеждения.
   Все это промелькнуло в голове у Блейза мгновенно, поэтому он ответил Хаф-Тандеру почти сразу:
   – Даже если предположить что вы действительно готовы совершить такой неслыханный доселе акт, как нарушение моей дипломатической неприкосновенности, а то и подвергнуть меня чему-то худшему, чем просто высылка, хотя мне даже трудно представить…
   Хаф-Тандер с усмешкой перебил его:
   – Я не собираюсь скрывать наши намерения. Мы предлагаем отдать вас под суд по обвинению в подрывной деятельности. Не буду цитировать вам соответствующие статьи нашего уголовного законодательства, но хочу заметить, что признание виновным в подобном преступлении может караться даже смертной казнью.
   – Причем приговор, очевидно, будет приведен в исполнение незамедлительно, – вставил Блейз с плохо скрываемой иронией в голосе.
   – Ничуть не сомневаюсь в этом, – вмешалась Динь Су все с теми же теплыми, почти материнскими интонациями в голосе. – Я уверена, что все Новые Миры испытают только облегчение, узнав об избавлении от такого возмутителя спокойствия, как вы.
   – Мне кажется, что вы не учли еще кое-чего, – заметил Блейз. – Если вы будете судить меня вопреки всем международным законам и правилам, а затем казните, то тем самым сделаете из меня мученика. Обратитесь к истории не только Новых Миров, но и Старой Земли. Мучеников обычно долго помнили и объявляли святыми. У мучеников, как правило, гораздо больше последователей появляется после смерти, а не при жизни.
   Хаф-Тандер снова усмехнулся и покачал головой.
   – Нынешняя ситуация имеет совершенно иной прецедент. Помните, в свое время кто-то заметил, что в исторических хрониках именно Карфаген, а не Рим, представлен как злодей – а все потому, что история писалась именно в Риме. Вскоре и мы будем подобны Риму. И историю писать тоже будем мы.
   – Понятно, – протянул Блейз. Он снова опустился в кресло. – Тогда чем быстрее вы начнете соответствующие юридические процедуры, тем лучше. Поскольку я верю в свои слова, обращенные к людям. И жизнь моя гораздо менее важна, чем то, что я им говорю.
   Он окинул взглядом присутствующих.
   – Вообще не так уж важны ни моя жизнь, – продолжал он, – ни организация Иных, ни что-либо еще. Самое главное – это будущее человеческой расы. Конечно, перспектива гибели меня вовсе не радует, но все же я уверен, вопреки вашим утверждениям, что моя смерть даст как моему делу, так и будущему человечества больше, чем могли бы мои слова дать при жизни.
   Теперь он позволил себе мрачно улыбнуться.
   – Может быть, – добавил он, – мне следовало бы даже поблагодарить вас за это.
   Блейз не только был совершенно искренен, но и в голосе его, прекрасно натренированном, как всегда, звучала убежденность, так эффективно действующая на слушателей. Члены Совета, какими бы проницательными и опытными людьми они ни были, не были и столь же опытными слушателями, способными распознать намеренное эмоциональное окрашивание речи Блейза.
   Впрочем, даже если бы они и обладали такими способностями, он все равно говорил чистую правду – кроме самых последних слов. В душе Блейз совершенно искренне продолжал считать, что для выполнения конечной цели нужен именно он сам, причем живой и способный продолжать начатое дело. Но они вряд ли смогли бы заметить эту маленькую ложь на фоне всего остального. Более того, теперь Блейз был уже совершенно уверен, что, если бы они и в самом деле вознамерились покончить с ним таким образом, бессмысленным тогда являлось это приглашение, а также попытка запугать.
   А запугать и потрясти его они весьма старались, но только в качестве первого этапа на пути к чему-то большему. Что же предполагалась, он сейчас и пытался понять, примешав к бочке правды ложку не правды.
   – Да, в мужестве вам не откажешь, – чуть помолчав заметил Хаф-Тандер. – Но в любом случае, независимо от того, сколько людей будет считать вас мучеником на других Новых Мирах, – здесь, на Ньютоне, это кажется маловероятным, а Старой Земле вы вообще безразличны.
   – Вы так уверены? – спросил Блейз. – Но ведь вполне возможно, что мой мученический венец породит людей, которым ваша власть придется сильно не по вкусу, и они причинят вам множество неудобств, когда вы попытаетесь взять под свой контроль другие Новые Миры.
   – А они и так у нас под контролем, – вставила Анита делле Сантос.
   Блейз бросил на нее мимолетный взгляд и снова перевел глаза на Хаф-Тандера.
   – Я вовсе не имею в виду то, что вы в состоянии сделать, особенно учитывая высокий уровень развития вашей науки, – пояснил Блейз. – Я говорю о попытках занять главенствующее над всеми остальными Новыми Мирами положение. И если вы поставите перед собой такую цель, то у вас могут возникнуть сложности с ее достижением, если достаточно большое количество людей на других планетах будет исповедовать философию, отличную от вашей.
   – А с чего вы, собственно, взяли, что Ньютон так стремится командовать остальными планетами? – спросил Хаф-Тандер.
   – А разве не в этом состоит ваша конечная цель? – невинным голосом вопросом на вопрос ответил Блейз. – Стать самыми могущественными? Доминировать над остальными? Получить практически неограниченную власть?
   При этих его словах присутствующие как-то заерзали и начали переглядываться. Блейз понял: он коснулся животрепещущей темы. Возможно, они еще ни разу не обсуждали – ни официально, ни неофициально, – как распределят между собой власть, если Ньютону все же удастся взять верх над остальными Новыми Мирами.
   Хотя совершенно очевидно, что они стремятся именно к этому. Все они наверняка уже мысленно примеряли на себя эту власть, и примерка явно удовлетворила многих из них.
   Вопрос о разделе будущих властных полномочий наверняка должен был привести к серьезным разногласиям между ними. Сейчас Блейз поставил эту проблему перед ними совершенно открыто, одновременно пытаясь заставить их наконец высказать вслух так до сих пор и не прозвучавшее предложение, которое ему очень хотелось бы услышать. В принципе это был тот же метод кнута и пряника, знакомый ему по Новой Земле, правда, с небольшими отличиями. Весь этот разговор об игнорировании дипломатической неприкосновенности, а также угрозы судить его и казнить с трудом воспринимались как прелюдия к подобному предложению. Поэтому он ждал, чтобы кто-нибудь из них произнес его наконец вслух.
   Блейз готов был держать пари, что это будет Динь Су. И оказался прав.
   – Интересно, – начала она, – а с чего вы взяли, что многие будут помнить о вас, не говоря уже о том, чтобы считать вас мучеником?
   – Однажды на Новой Земле послушать мою лекцию пришло около восьмидесяти тысяч человек, – сказал Блейз. – И это на планете, где я никогда да этого не бывал и где меня слушали только в записях. Не знаю как для вас, а для меня это факт очень показательный.
   – Да, показательный, – согласилась Динь Су, – хотя мне кажется, вы в значительной степени сами себя обманываете. Подобный интерес зачастую недолговечен. Любое экстраординарное событие всегда поначалу привлекает толпы зевак.
   – Неужели даже восьмидесятитысячные?
   Но Динь Су ничего не ответила, а вместо этого обратилась к Хаф-Тандеру.
   – Если мне не изменяет память, – произнесла она негромко и доверительно, как будто в зале, кроме них двоих, никого больше не было, – мы вроде бы обсуждали и другие возможности использовать его.
   – Надеюсь, ты не приняла всерьез эти его хвастливые заявления? – отозвался Хаф-Тандер.
   – Согласна, он действительно изрядно перебарщивает, – кивнула Динь Су. – Даже если он и вправду готов умереть за свою философию, ему все равно имело бы смысл пытаться убедить нас в том, что у него действительно много последователей. Но, к сожалению, он обладает даром, который один из древних классиков Старой Земли в свое время назвал «опасным красноречием». Полагаю, мы должны попытаться найти этому красноречию какое-то полезное для нас применение. Как ты считаешь?
   – Хм-м, – задумчиво протянул Хаф-Тандер и обвел взглядом остальных. Члены Совета молча смотрели на него.
   – Итак, – чуть раздраженным тоном проговорил Хаф-Тандер, – вы все-таки выскажете свои мнения?
   – Лично мне, – буркнул Жорж Лемэр, – совершенно все равно. Как решите, так и будет.
   – А как мы можем быть уверены, что он у нас под контролем? – спросила Анита делле Сантос. Ее вопрос прозвучал как-то фальшиво и немного наигранно.
   – Есть способы, – пожал плечами Хаф-Тандер. – Надеюсь, вы помните – нам уже приходилось таким образом брать под контроль несколько человек.
   Через секунду Анита кивнула.
   – А я говорю – нужно судить его и казнить, – настаивала Айбен. – Какой нам смысл рисковать?
   – Иногда, дорогуша, – улыбнулась Динь Су, – бывает, что стоит и рискнуть.
   Айбен как будто собралась что-то возразить. Она уже приоткрыла было рот, но снова закрыла его и сидела, недовольно уставившись на Динь Су.
   – По-моему, – сказала Динь Су, – мы сможем использовать его без всякого риска для себя. – Она взглянула на Блейза. – Вы понимаете, что мы имеем в виду, Блейз Аренс? – спросила она.
   Блейз улыбнулся. Это даже скорее было похоже на ухмылку.
   – Могу себе представить. Видимо, вы хотите воспользоваться мной, чтобы я приспособил свою философию для ваших целей и убеждал людей в том, что выгодно вам. Я прав?
   – Вот видишь, – заметила Динь Су Хаф-Тандеру. – Он исключительно умен. Его обязательно нужно использовать.
   – Может, ты и права, – с сомнением произнес Хаф-Тандер. – Хотя лично я так не считаю, но если остальные…
   Все уставились на Блейза.
   – Может, вы все-таки и моим мнением поинтересуетесь? – обратился к ним Блейз.
   – А какое нам дело до вашего мнения, – отозвался Хаф-Тандер мягким снисходительным тоном, каким обычно разговаривают с ребенком. Хаф-Тандер и Динь Су, сказал себе Блейз, совершенно определенно занимают в Совете главенствующие позиции. Если они придут к единому мнению, остальные члены Совета наверняка поддержат его. Однако Жорж Лемэр продолжал хмуриться, а хищное лицо Айбен искажала гримаса, которая придавала ему еще более плотоядный вид. Да и Анита делле Сантос казалась весьма недовольной.
   Если все это было заранее отрепетированным представлением, то играли они хорошо. Блейз решил, что ему вряд ли повредит еще одна попытка поддеть их.
   – А я бы на вашем месте все же его выслушал, – сказал он. – Дело в том, что изменять своим взглядам ради спасения жизни я вовсе не собираюсь, равно как и не намерен любой ценой избежать мученической смерти. Мои взгляды – это моя жизнь.
   – Вот видите! – воскликнула Айбен. – Не будет с него толку.
   – Вовсе нет. Вовсе нет, – почти таким же ласковым тоном, как только что Блейзу, возразил ей Хаф-Тандер. – Прежде всего, я не думаю, что он понимает, в каком оказался положении. Далее, всегда есть способы гарантировать безопасность в подобных вопросах. Но в чем-то он и прав. Если он не будет сотрудничать с нами добровольно, у нас ничего не получится.
   Он снова повернулся к Блейзу.
   – Прежде всего, Блейз Аренс, вы должны уяснить: никто из нас вовсе не требует от вас искажать смысл того, что вы говорите. Ваши речи – как раз самое безобидное из всего, что вы делаете.
   Блейз улыбнулся.
   – Я понимаю, вы так не считаете, – резонно заметил Хаф-Тандер. – Но с нашей точки зрения это именно так. По крайней мере, в отношении Ньютона. В настоящее время по вашему сценарию главный злодей – это Старая Земля. А мы и не спорим. Мы только рады будем, если Старая Земля станет объектом ненависти со стороны обитателей Новых Миров, хотя, разумеется, действительных причин для подобного отношения в общем-то нет. Но дело в том, что если мы просто позволим вам продолжать в том же духе, то впоследствии ничто не помешает вам сопоставить нас и нашу науку с аналогичным направлением развития Старой Земли – ну, скажем, с научными достижениями, воплощенными в Абсолютной Энциклопедии.
   – Мне казалось, вас больше всего беспокоит возможное брожение местных умов как следствие моих выступлений, – напомнил ему Блейз.
   – О! – Хаф-Тандер небрежно махнул рукой. – Просто это был повод собраться и что-то решить относительно вас. Нет, на самом деле нас гораздо больше интересует будущее. Если бы у нас была уверенность, что вы ограничитесь только выступлениями и будете продолжать все валить на Старую Землю, в этом случае мы, наверное, могли бы со спокойной душой отпустить вас и позволить и дальше разъезжать с вашими лекциями – даже здесь, на Ньютоне.
   – Интересно, – протянул Блейз. – Надеюсь, мне не нужно повторять, что я ни сном ни духом не собирался говорить ничего плохого ни про Ньютон, ни про любой другой из Новых Миров. Мое видение будущего всегда было, если можно так выразиться, скорее духовным, чем политическим.
   – Значит, у вас нет причин не работать с нами рука об руку? – мягко спросила Динь Су.
   – Пока я их не заметил, – ответил Блейз. – Что же касается заинтересованности в будущем, то я вообще не вижу, где мой интерес к будущему человечества реально пересекается с вашим. Я говорю людям только то, во что верю, и предоставляю им самим оценить пользу моих слов. Если да, очень хорошо. Если нет – увы, остается только сожалеть. Ни на что большее я как истинный философ и не претендую.
   – Да, – заметила Айбен, – жить он все же, кажется, хочет.
   – Он красноречив, это так, – сказал Хаф-Тандер, – к тому же явно согласен с предложением Динь Су. Правда, я не очень-то верю ему – вдруг в будущем он изменит свое решение? Лично я все-таки подстраховался бы и посмотрел, как он себя поведет.
   Он обвел взглядом остальных членов Совета. Те согласно закивали.
   – Что значит «подстраховался»? – спросил Блейз. – Я ведь уже сказал вам, что не собираюсь вносить никаких изменений в мои лекции…
   Но, еще не договорив, он почувствовал, как его руки, лежащей на подлокотнике кресла, прямо сквозь ткань рубашки и куртки вдруг коснулось что-то вроде холодного пальца. Ощущение почти тут же исчезло.
   – Мы очень заботимся о здоровье членов нашего Совета, – сказал Хаф-Тандер, – поэтому в подлокотники всех кресел вмонтированы специальные медицинские устройства – на случай крайней необходимости. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
   – Понимаю, – кивнул Блейз. – Сколько в моем распоряжении времени?
   – Я же говорила, что он очень умен, – проворчала Динь Су.
   – От двадцати шести до двадцати восьми часов – то есть приблизительно сутки, – ответил Хаф-Тандер. – В принципе я бы посоветовал вам прийти к нам часа за три или четыре до истечения срока за второй инъекцией – «противоядием», как его в таких случаях называют. В противном случае, даже если вы и не умрете, вполне можете оказаться на больничной койке. После указанного мной максимального срока на протяжении следующих десяти часов вас тоже еще, возможно, удастся спасти, но вы, мягко выражаясь, будете довольно долго болеть – срок зависит от того, насколько поздно вам введут противоядие, к тому же нельзя забывать о последствиях.
   – Значит, – Блейз старался, чтобы голос его звучал спокойно, – я практически ваш пленник?
   – Точнее сказать, мы дали вам сутки на обдумывание наших предложений, – пояснил Хаф-Тандер. – Вы все еще можете выбрать мученический конец. Раз уж мы предпочли именно этот вариант действий, то в случае вашего отказа сотрудничать с нами мы просто не станем вводить вам противоядие. Природа возьмет свое.

Глава 29

   Шон О'Флаерти уже ждал его, чтобы проводить обратно. Всю дорогу он снова без умолку болтал. Однако теперь интерн Совета стал заметно вежливее. Видимо, с его точки зрения, после встречи с Советом на Блейза снизошла какая-то доля его величия. Казалось, Шона очень удивляло то, что Блейз не испытывает особого подъема чувств – ведь он удостоился лицезреть сильных мира сего!
   – …Я же говорил вам, что вы очень важная персона, – заметил он кроме всего прочего. – Дневные заседания устраиваются только ради самых почетных гостей. Обычно заседания Совета проводятся раз в неделю по вечерам. Кстати, как раз сегодня должно состояться очередное, так что они, скорее всего, останутся здесь до вечера, а потом соберутся специально из-за вас еще и завтра днем. Уникальный случай, еще ни разу не было, чтобы ради кого-то заседания проводились три раза подряд!
   Блейз со своей стороны постарался заверить молодого человека, что он высоко ценит оказанную ему честь.
   Однако, когда они дошли наконец до апартаментов, Блейз решил проявить твердость. Он вежливо, но решительно отверг горячее желание интерна воспользоваться случаем зайти и непременно поблагодарить Антонию Лю за оказанный ему накануне теплый прием. Они распрощались, и Блейз вошел в апартаменты.
   В приемной никого не было, но двери в комнаты остальных и в его спальню были распахнуты – хотя оттуда не доносилось ни звука. Он прошел дальше и, только войдя в последнюю комнату, обнаружил перед собой голубоватую поверхность защитного поля.
   Пока он разглядывал ее, она расширилась еще больше, вобрав в себя и его. Очутившись внутри, Блейз увидел, что там находятся Данно, Тони, Генри и двое незнакомых ему людей.
   Они стояли и, похоже, о чем-то разговаривали, но, заметив его появление, замолчали и уставились на него.
   – Что происходит? – спросил он.
   – Оказывается, все гораздо интереснее, чем мы думали, – ответил Данно. – На этой планете заинтересованным лицам все становится известно буквально через несколько часов, если не минут…
   – Кроме того, что защищено моим устройством, – заметил один из незнакомцев. Это был худой лысоватый человек с торчащими из ноздрей и ушей пучками волос, придававшими ему крайне неопрятный вид. Одет он был в совершенно не подходящий к случаю спортивный костюм, как будто только что явился со спортивных занятий.
   Данно предостерегающе поднял руку.
   – Имеется в виду – внутри создаваемого прибором поля, – продолжил он за незнакомца. – Блейз, познакомься, это – Уилл Сазер, – Данно указал на заговорившего было человека, – а это – Кадж Меновски. Он врач, родом с Ньютона, но проходил стажировку у экзотов.
   Кадж Меновски выглядел более опрятным. Он был с иссиня-черными волосами, темными глазами, невысокого роста и имел очень напористый, даже агрессивный вид.
   – Рад познакомиться, – коротко произнес Блейз и повернулся к Данно. – Кстати, если Кадж Меновски не против, то можно и не искать для меня другого врача. Данно, ты, кажется, собирался объяснить, что эти люди здесь делают?
   – Они хотят присоединиться к нам, – ответил Данно, – и в этом нет ничего плохого. Уилл Сазер, – он кивнул на человека с торчащими из ноздрей и ушей волосами, – является создателем того самого поля безопасности, под защитой которого мы сейчас находимся. По своим каналам он только что получил следующую информацию: первое – это то, что вопреки всем обычаям Ньютона Совет все же завладел секретом его изобретения. Второе же – он, похоже, отлично знает, какую участь Совет выбрал для тебя. Давай-ка расскажи, о чем у вас там шла речь и чем все закончилось, а мы послушаем.
   – Очень вам признателен, – с иронией произнес Блейз.
   – О признательности говорить пока рано, – весело парировал Данно. – Но тем не менее только он знает, как устроен прибор, и готов поделиться этой информацией с нами, если мы возьмем его с собой. Тем более что он все равно является подпольным членом здешней организации Иных. Впрочем, – как и Кадж. Поскольку Уилл имел представление, как Совет собирается поступить с тобой, он и предложил Каджу прийти сюда. Все, чего он просит, так это нашей защиты и возможности безопасно покинуть Ньютон. Со своей стороны он согласен работать с нами и на нас столько, сколько потребуется. Кадж также предложил свои услуги.
   – И что же, интересно, Уиллу Сазеру удалось выяснить по поводу меня? – спросил Блейз.
   – Они тем или иным способом попытаются сделать тебя своим пленником. И почти наверняка они уже предприняли какие-то шаги, используя лекарства, а Кадж Меновски – специалист как раз по тому типу лекарств, которые они обычно применяют.
   – Вообще-то, – живо заметил Кадж приятным баритоном, – для подобных средств слово «лекарства» не совсем подходит.
   – Это уж точно, – согласился Данно. – Тем не менее точные определения давайте оставим на потом, Блейз, так что они с тобой сделали?
   – В принципе именно то, что вы и предполагали, – сказал Блейз. – Сначала они заявили мне, что отдадут под суд за подрывную деятельность, даже невзирая на мой дипломатический иммунитет…
   – Какое они имеют право? – воскликнула Тони.
   – Никакого, но сдается мне, что они и сами это отлично понимают. Просто таким образом они решили сделать меня немного более сговорчивым. Когда же я придал их мыслям несколько иное направление, они предложили мне и дальше читать лекции на Новых Мирах, но только на удовлетворяющих их условиях. А чтобы подстраховаться, они ввели мне какую-то дрянь, которая, по их словам, подействует через двадцать шесть – двадцать восемь часов, но, чтобы не рисковать, лучше явиться к ним часа за четыре до истечения этого срока…
   – А как ты себя чувствуешь? – тут же поинтересовалась Тони.
   – Как обычно, – пожал плечами Блейз. – Мне почему-то кажется, что я и не должен ничего чувствовать на протяжении по меньшей мере двадцати шести часов, которые истекут завтра. В общем, кончилось все тем, что они обещали еще раз встретиться со мной завтра днем, примерно в то самое время, когда уже начнет сказываться действие их снадобья.
   – Так я и предполагал. – Кадж Меновски поднялся. – Мне надо немедленно вас осмотреть. У меня есть с собой кое-какие приборы, инструменты, и чем раньше мы выясним, с чем имеем дело, тем лучше. Скорее всего, как я уже сказал, вам ввели не только не «лекарство», а нечто гораздо более опасное.
   – Да, – кивнул Блейз, – само собой, я тоже предпочитаю избавиться от этого крючка как можно быстрее. Однако сначала нам предстоит сделать еще кое-что. Я хотел бы попросить вас и Уилла Сазера на несколько минут оставить нас одних. Можете не сомневаться – мы обязательно возьмем вас с собой. Но поскольку вы пока не входите в круг моих близких друзей, вам лучше считать себя пассажирами, которые летят с нами. Тони, может, проводишь наших гостей в одну из соседних комнат, чтобы они там подождали, пока мы не переговорим между собой?
   – Сюда, пожалуйста, – пригласила их Тони. Данно убрал купол, и она, напоследок еще раз бросив взгляд на Блейза, увела их за собой.
   – В чем дело? – спросил Данно.
   – Давайте дождемся возвращения Тони, – ответил Блейз. – А вот и она. Думаю, мне лучше сесть, да и вам, кстати, тоже. Чувствую я себя абсолютно нормально, но на всякий случай, наверное, все же лучше сесть.
   – Данно, – начал он, глядя на своего сводного брата. Но тут Данно подмигнул ему и сунул руку в карман брюк.
   – Ты что, забыл? – Его огромная рука вынырнула из кармана. В ней был зажат небольшой приборчик. Через мгновение их снова начало окружать защитное поле.
   – Спасибо, что напомнил, – сказал Блейз Данно, когда тот снова убрал устройство в карман. – Постараюсь быть по возможности краток, потому что мне нужно как можно скорее обследоваться у этого врача. Одним словом, Совет по сути дела начал с угроз…
   Дальше он в нескольких словах описал им, как проходила встреча с членами Совета, и по ходу рассказа изложил им свои соображения.
   – Значит, они действительно вкололи тебе какую-то дрянь! – проворчал Данно.
   – Ты же сам слышал мнение врача, – отозвался Блейз. – Но означает это только то, что у нас в распоряжении чуть меньше двадцати шести часов. – Он развернул кресло так, чтобы оказаться лицом к Генри.
   – Генри, – начал он, – помнишь, когда ты появился у меня на Ассоциации, я сказал, что именно в тебе заключается ответ на крайне важный для меня вопрос? И еще я тогда пояснил, что мне нужна не просто охрана, а люди, которых при необходимости можно бы было использовать в качестве небольшого штурмового отряда?