Глава 5
(Созвездие Дракона. Ворпис. Феникс. 3172)
"Добро пожаловать, дорогие путешественники... - заговорил мегафон, как только они вышли с посадочной площадки через освещенные восходом солнца ворота. - День на Ворписе длится тридцать три часа, а гравитация достаточно высока, чтобы заставить пульс биться в три раза быстрее, чем на Земле, в течение шестичасового акклиматизационного периода..." Они прошли мимо стометровой колонны. Чешуйки, горящие в лучах восходящего солнца, сплошной броней покрывали Змея - механистический символ сверкающего ночного неба, этой части Галактики - свернувшегося вокруг своего исполинского постамента. Как раз в тот момент, когда они шагнули на движущуюся дорогу, алый солнечный свет окрасил последние пятна ночной синевы. "...Четыре города с более чем пятимиллионным населением. Ворпис производит пятнадцать процентов всего необходимого созвездию Дракона динапласта. В экваториальных отмельных зонах добываются минералы около трех дюжин наименований в тропических и полярных областях, в каньонах на плато наши нейтрайдеры охотятся на аэролатов и аквалатов. Ворпис знаменит на всю Галактику своим Институтом Алкэйна, расположенным в столице северного полушария городе Фениксе..." Они миновали пределы слышимости, и наступила тишина. Дорога превратилась в лестницу. - Капитан, куда мы идем? - Себастьян взял с корабля лишь одного из своих питомцев. Тот покачивался и переступал с лапы на лапу на плече у хозяина. - Мы возьмем в городе краулер-туманник и отправимся в Алкэйн. Кто хочет, может пойти со мной побродить вокруг музея или побыть несколько часов в городе. Если кто-то хочет остаться на корабле... - И упустить возможность посмотреть Институт Алкэйна? - ..Посетить его недешево стоит... - ..но ведь там работает тетя капитана... - ..поэтому мы свободно можем пройти, - закончил Айдас. - Об этом не беспокойтесь, - Лок соскочил с ленты к причалу, где были пришвартованы краулеры-туманники. Полярные области Ворписа были покрыты столовыми горами, некоторые из которых занимали площадь в десятки квадратных миль. У их подножия постоянно клубился густой туман, взаимодействующий с азотно-кислородной атмосферой. Пыль, состоящая из окиси алюминия и сульфата мышьяка, соединяющаяся с испаряющимися гидрокарбонатами, вздымалась с бурлящей поверхности, скрывая все пространство между горами. Сразу же за плоскогорьем, на котором был расположен космодром, виднелось еще одно, с ухоженными растениями южных областей Ворписа, являющееся чем-то вроде естественного парка - преобладали каштановый, рыжий и алые цвета. Феникс располагался на самой высокой и большой столовой горе. Краулеры-туманники - внутреннее транспортное средство планеты, приводимые в движение статическими электрическими зарядами - бороздили поверхность тумана подобно речным судам. В помещении главного вокзала за прозрачными блоками плыли цифры времени отправления. Вспыхивали и гасли стрелы - указатели направления посадки: "Парк "Андромеда" - "Феникс-Монтеклер", и огромные птицы, роняя огонь, скользили по мультихрому под ботинками, босыми ногами и сандалиями.
***
Катин, стоящий на палубе краулера, облокотился на поручень, глядя сквозь пластиковую стену, как белые волны, разбиваемые краулером, дробятся и взвихряются, закрывая солнце. - Ты когда-нибудь думал, - спросил Катин подошедшего с леденцом во рту Мышонка, - о том, каким непонятным временем казалось бы человеку прошлого настоящее? Представь себе кого-нибудь, кто умер, скажем, в двадцать шестом веке, воскресшим здесь. Можешь ты себе представить, насколько глубоко охватили бы его ужас и замешательство, доведись ему просто пройти по этому краулеру-туманнику? - Да? - Мышонок вынул изо рта леденец. - Не хочешь дососать? Мне он надоел. - Благодарю. Подумай только, - челюсти Катина задвигались, разгрызая твердые шарики на льняной нити, - о чистоте. Существовал тысячелетний периода - примерно с тысяча пятисотого по две тысячи пятисотый год - когда люди расходовали невообразимое количество времени и энергии на то, чтобы вещи были чистыми. С этим было покончено, когда последняя инфекционная болезнь стала не только излечиваемой, но и просто невозможной. Тогда существовало немыслимое сейчас явление, называемое "повсеместным похолоданием", которое, можешь быть уверен, происходило даже в двадцать пятом столетии, по крайней мере, раз в год. Я полагаю, что тогда были причины превращать чистоту в фетиш: считалось, что есть связь между грязью и болезнью. Но когда заражение стало понятием устаревшим, соответственно, отпала нужда и в санитарии. Если бы этот человек, живший пятьсот лет назад, увидел, как ты разгуливаешь по палубе в одном ботинке, и затем садишься, чтобы поесть с помощью босой ноги, и не беспокоишься насчет того, что ее надо помыть - ты можешь себе представить, как он был бы ошеломлен? - Без дураков? Катин кивнул. - Мысль нанести визит в Институт Алкэйна подстегивает меня, Мышонок. Я разрабатываю полную теорию историй. Это связано с моим романом. Ты не уделишь мне несколько минут? Я объясню. Мне приходило в голову, что если кто-то считает... - он остановился. Прошло достаточно много времени, чтобы на лице Мышонка успела отразиться целая гамма различных чувств. - Ну что? - спросил он, когда решил, что ничто в клубящейся серости за иллюминатором не могло привлечь внимания Катина. - Что там с твоей теорией? - Циана фон Рей Морган! - Что? - Кто, Мышонок! Циана фон Рей Морган! До меня только сейчас дошло, кто такая тетя капитана, хранительница Музея Алкэйна. Когда Тай гадала по Тарту, капитан упомянул про дядю, которого убили, когда он был еще ребенком. Мышонок задумался. - Да... Катин покачал головой, недоверчиво посмеиваясь. - Которого что? - спросил Мышонок. - Морган и Андервуд. Мышонок посмотрел вниз, потом по сторонам, как это обычно делают люди, которые чего-то не понимают. - Это, наверное, случилось до того, как ты родился, - проговорил Катин. - Но ты должен был слышать об этом или где-нибудь видеть. Ведь это дело показывали психорамы всей Галактики. Мне было всего три года, но... - Морган убил Андервуда! - воскликнул Мышонок. - Андервуд, - поправил Катин, - убил Моргана. Но это мысль! - В Арке, - продолжал Мышонок. - В Плеядах. - И миллиарды людей всей Галактики смотрели на все это по психорамам. Мне тогда было не больше трех лет. Я был дома, на Луне, смотрел церемонию открытия вместе с родителями, когда этот импозантный тип в голубой куртке протолкался сквозь толпу и побежал через Кронаики Плаза с этой проволокой в руке. - Он его задушил! - воскликнул Мышонок. - Морган был задушен! Я видел это по психораме. Один раз в Марс-Сити в прошлом году, когда я летал по треугольнику. Это была часть документальной программы не помню уже о чем. - Андервуд почти оторвал Моргану голову, - пояснил Катин. - Когда я смотрел повтор, они уже вырезали момент самой смерти. Но пять миллиардов смогли узнать все об эмоциях человека, приготовившегося быть избранным Секретарем Плеяд на второй срок и внезапно атакованного сумасшедшим и убитого. Все мы почувствовали, как Андервуд прыгнул нам на спины. Мы услышали, как закричала Циана Морган, и почувствовали, как она пытается оттащить его. Мы услышали, как представитель Кол-Син крикнул что-то о третьем телохранителе - это потом полностью спутало нам все расследование. Мы почувствовали, как Андервуд затягивает проволоку на наших шеях, почувствовали, как она врезается в плоть. Мы оттолкнулись правыми руками, а наши левые руки держали миссис Тай... И мы умерли. - Катин покачал головой. - А потом этот дурак-оператор (его звали Намби, и, благодаря его идиотизму, ему вскоре вышибла мозги шайка психов, решивших, что он участник заговора) перевел свой психомат с убийцы на Циану - а мы могли бы узнать, кто он такой и куда намеревается бежать - и в течение последующих тридцати секунд мы были истеричкой, валяющейся на площади и хватающей еще не остывший труп своего мужа среди толчеи близких к истерике дипломатов, представителей и патрулей, смотрящих, как Андервуд продирается сквозь толпу и, в конце концов, исчезает... - Они не показали эту часть в Марс-Сити. Но я помню жену Моргана, Она и есть тетя капитана? - Она, должно быть, сестра его отца. - Откуда ты знаешь? - Ну, прежде всего, по имени: фон Рей Морган. Я помню, что читал как-то, лет семь-восемь назад, что она чем-то занимается в Алкэйне. Ее считали одаренной и чувственной женщиной. В течение примерно дюжины лет после убийства она была центром внимания определенной, страшно извращенной части общества, постоянно перепархивая из Плеяд в созвездие Дракона и обратно. То она появлялась на пламенном берегу мира Коуби, то привлекала внимание к себе и своим двум маленьким дочерям на какой-нибудь космической регате. Она проводила много времени со своей кузиной Лейлой Сельвин, которая сама была избрана Секретарем Плеяд на один срок. Информационные ленты буквально разрывались между желанием удержать ее на грани скандала и своим уважением к ней за весь этот ужас с Морганом. Сегодня, если она появляется на открытии выставки или участвует в каком-то общественном событии, то делает это скрытно, хотя за последние годы от нее немного поотстали. И если она - хранительница Музея Алкэйна, то, скорее всего, она затеяла это дело ради собственной рекламы. - Я слышал о ней, - кивнул Мышонок, подняв, наконец, голову. - Это был период, когда она была, наверное, самой известной женщиной Галактики. - Ты думаешь, мы сможем с ней встретиться? - О! - Катин ухватился за поручень и откинулся назад. - Это было бы здорово! Может быть, я смогу основать свой роман на убийстве Моргана черте современной истории. - Ах, да, - сказал Мышонок. - Твоя книга. - Меня удерживает то, что я не могу найти сюжет. Мне хочется увидеть реакцию миссис Морган на эту идею. О, я бы не стал делать ничего похожего на те сенсационные программы, прошедшие впоследствии по психорамам. Я хочу сделать тщательно подготовленный труд в области искусства, используя сюжет для того, чтобы полностью поломать веру людей в упорядоченный и рациональный мир человеческих... - Еще раз: кто кого убил? - Авдервуд - знаешь, так получилось, что ему тогда было столько же лет, сколько мне сейчас - задушил Секретаря Моргана. - Просто я не хочу ошибиться, когда встречусь с ней. Его ведь поймали? - Он оставался на свободе три дня, дважды выдал себя и дважды был укрыт людьми, которые потом признались в этом в течение сорока восьми часов. Ему уже удалось добраться до космодрома, откуда он планировал отправить двух своих жен на одну из обслуживающих рудники станций Окраинных Колонии, когда его, наконец, смогли арестовать в Ведомстве по делам эмиграции. Здесь достаточно материала для дюжины романов! Мне нужен сюжет исторической значимости. Это, как ничто другое, сможет поддерживать мою теорию. Что, как я говорил... - Катин? - Э... Да? - его глаза, прикованные к медного цвета облакам, обратились к Мышонку. - Что это? - Где? - Там. В развороченных глыбах тумана блеснул металл. Черная сеть, колыхаясь, показалась в волнах. В тридцати футах от них сеть полностью выпрыгнула из тумана. Человек, прицепившийся к ее середине руками и ногами, в развевающейся одежде, с черными волосами, выбивающимися из-под маски, направлял сеть в желоб. Туман скрыл его. - Это, - сказал Катин, - это нетрайдер, охотящийся на местных аэролатов или, возможно, на аквалатов, которые водятся в каньонах на плато. - Да? Ты бывал здесь? - Нет. В университете я просмотрел дюжины выставок Алкэйна. Каждая более или менее значительная школа с ними связана. Но я сам никогда здесь не был. Я просто слушал речь информатора на космодроме. - О! Еще два нетрайдера с сетями. Туман заискрился и выпустил четвертый и пятый, а потом шестой силуэт из своего мрачного чрева. - Словно целая стая. Райдеры тянули за собой туман, открывая полосы чистого пространства. - Сети, - задумчиво произнес Катин. Он облокотился на поручень. Гигантская цепь, протянувшаяся среди звезд, сквозь время... - он говорил тихо и неторопливо. Нетрайдеры исчезли. - Моя теория: если представить общество как... - он быстро взглянул в направлении звука, похожего на дуновение ветра. Мышонок достал свой сиринкс. Серые огни кружились в бешеном хороводе, вылетая из-под Смуглых, подрагивающих пальцев. Сквозь туман сверкали золотые сети, обволакивая нежную мелодию. Воздух был звенящим и прохладным. Был запах ветра, но самого ветра не ощущалось... - - Это было просто великолепно! Мышонок поднял голову. Тай стояла за спиной Себастьяна. - Благодарю, - он усмехнулся и стал втискивать инструмент в футляр у меня есть кое-что для тебя, - он сунул руку в футляр. - Я нашел ее на полу в "Рухе". Мне кажется.., ты выронила ее. Он взглянул на Катина и постарался убрать с лица сосредоточенность. Потом взглянул на Тай, и рот его раздвинулся, как отражение ее улыбки. - Я тебя благодарю, - она положила карту в боковой карман кофты. - Ты этой картой любовался? - А? - Ты на любой карте достичь можешь медитации? - Ты это делал? спросил Себастьян. - О, да. Я очень долго смотрел на нее. Я и капитан. - Это хорошо, - Тай улыбнулась. Но Мышонок уже возился с ремнем.
***
В Фениксе Катин спросил: - Ты в самом деле не хочешь идти? Мышонок снова возился с ремнем футляра. - Нет. Катин пожал плечами. - Я думаю, тебе там понравилось бы. - Мне уже приходилось видеть музеи. Я хочу немного побродить. - Ну, - сказал Катин, - тогда о'кей. Увидимся, когда вернемся в порт, - он повернулся и побежал по каменным ступеням за капитаном и остальными. Они ступили на движущуюся ленту дороги, и она понесла их сквозь скалы к сияющему Фениксу. Мышонок глядел вниз, на туман, запутавшийся в сланцах. Большие краулеры - с такого они только что высадились - стояли на якорях слева. Меньшие покачивались справа. Мосты, выгнутые между горами, пересекали ущелья, тут и там раскалывающие плоскогорья. Мышонок тщательно поковырял в ухе и побрел прочь. Юный цыган старался большую часть своей жизни прожить с помощью глаз, ушей, носа, пальцев рук и ног. И по большей части он в этом преуспевая. Но иногда - как, например, на "Рухе" во время гадания Тай или в разговорах с Катином - он бывал вынужден признать, что то, что случалось с ним в прошлом, влияет на его действия в настоящем. Затем пришло время самоанализа. И после этого он обнаружил в себе старый страх. Теперь он знал, что страх облачается в два причиняющие ему боль воспоминания. Одну боль он еще мог как-то успокоить, касаясь чувствительных пластин своего сиринкса. Чтобы успокоить вторую, требовалось вполне конкретное самовнушение. Он подумал: "Сколько мне: восемнадцать, девятнадцать? Может быть. Во всяком случае, прошло уже года четыре после, как его называют, года становления личности, Я могу быть избран в сенат в созвездии Дракона. Впрочем, я никогда к этому особенно не стремился. Я не стремился также прокладывать свой путь между скальными причалами других планет. Куда ты идешь. Мышонок? Где ты был и что будешь делать, когда достигнешь цели? Сядешь и поиграешь немного? Только это должно означать нечто большее. Да. Это что-то значит для капитана. Пожелайте, чтобы я смог увидеть это в небесном свете. Пожелайте еще, чтобы я смог увидеть это настоящее. Я почти смог, когда услышал его просьбу. Кто еще мог бы заставить мою арфу воспроизвести Звезду? Большой огонь это должен быть. Слепой Дэн... Мышонок, ты разве не хочешь прожить пять пятых своей жизни с целыми руками и глазами? Зарыться в нору, спать с девушками и делать детей? Нет. Удивлюсь, если Катин счастлив со своими теориями и заметками, заметками и теориями. Что будет, если я попытаюсь играть на сиринксе точно так же, как он возится со своей книгой? Одно хорошо: у меня не было бы времени задавать эти дурацкие вопросы. Как например: что думает обо мне капитан? Он перешагнул через меня, засмеялся, подобрал Мышонка и опустил его к себе в карман. Но это должно означать нечто большее. Капитан гоняется за своей идиотской звездой. Катин нанизывает на проволоку слова, которые никто не слушает. А я. Мышонок? Цыган с сиринксом, заменяющим голосовые связки. Что до меня, так мне этого недостаточно. Капитан, куда вы меня ведете? Смелее. Будьте уверены, я пойду. Нет другого такого места, где бы мне так хотелось быть. Думаете, я пойму, кто я такой, когда мы доберемся туда? Или умирающая звезда в самом деле может дать столько света, чтобы я смог увидеть?.." Мышонок сошел с очередного моста. Большие пальцы - в карманах брюк, глаза опущены. Звон цепей. Он поднял голову. Цепи наматывались на десятифутовый барабан, теряющийся в тумане. На скале перед раздевалкой мужчины и женщины возились с гигантской машиной. Человек, управляющий лебедкой из кабины, был все еще в маске. Из тумана поднималось запутавшееся в сети животное, хлещущее своими плавниками-крыльями. Цепи грохотали. Аэролат (или, может быть, аквалат) был двадцати метров длиной. Меньшие лебедки опускали свои крючья. Нетрайдеры, стоя по бокам животного, придерживали их. Мышонок двинулся сквозь толпу посмотреть на пропасть и услышал, как кто-то сказал: - Алекс ранен. Ворот остановился, и на помосте появились пять человек. Зверь уже затих. Волоча сети легко, словно паутину, они освободили секцию колец. Нетрайдер в центре покачнулся. Тот, кто был ближе всех, уронил свою секцию. Покалеченный нетрайдер привалился к голубому боку. - Придержи там, Бо! - Все в порядке! Держу! - Поднимай его потихоньку! Мышонок глянул вниз, на туман. Первый нетрайдер достиг скалы, кольца загремели по камню. Он подошел, волоча за собой свою сеть. Затем он развязал ремни на запястьях, отключил разъемы на руках, опустился на колени и отключил нижние разъемы на потных лодыжках. Теперь он взвалил сеть на плечо и поволок ее через док. Туманные поплавки все еще принимали на себя большую часть веса сети, позволяя ей плыть в воздухе. "Без них, - подумал Мышонок, - даже учитывая более слабую гравитацию, вся эта ловушка весила бы, наверное, несколько сотен фунтов". Еще трое нетрайдеров, поднимающиеся от обрыва, волокли свои сети. Алекс ковылял между своими товарищами. Следом шли еще четверо. Светловолосый коренастый мужчина как раз отсоединял сеть от левого запястья, когда поднял взгляд на Мышонка. Красные светофильтры его черной маски качнулись, когда он тряхнул головой. - Эй, - гортанно произнес он. - На бедре твоем что? - свободная рука откинула длинные волосы. Мышонок оглянулся на него. - А? Человек пнул сеть, соскользнувшую с левой ноги. Правая нога была босой. - Сенсо-сиринкс, а? Мышонок улыбнулся. - Да. Мужчина кивнул. - Парня однажды, кто как дьявол играть мог, я знал... Он остановился, голова его опустилась. Он просунул большой палец под маску. Соскользнувшие респиратор и светофильтры открыли его лицо. Мышонок почувствовал, что у него запершило в горле. Он стиснул челюсти и приоткрыл губы. Он попытался изобразить на лице вопрос, но из горла у него непроизвольно вырвался хрип: - Лео! Раскосое лицо исказилось. - Ты! Ты - Мышонок? - Лео, что ты?.. Но!.. Лео уронил цепь с другого запястья, выдернул разъем из лодыжки, схватил кольца в горсть. - Ты со мной в дом, где цепи лежат, пойдешь! Пять лет.., дюжину.., больше!.. Мышонок все еще улыбался, потому что это было все, что он пока мог сделать. Он тоже подобрал кольца, и они поволокли сеть через скалу. - Эй, Карло, Больсум, это - Мышонок! Двое обернулись. - Вы про парня, я говорил, помните? Он это! Эй, Мышонок, ты не подрос даже на полфута! Сколько лет - семь, восемь? И ты сиринкс еще носишь? Лео оглядел футляр. - Готов спорить, ты хорошо играешь. Ты и раньше хорошо играл. - А у тебя самого есть сиринкс, Лео? Мы бы поиграли вместе... Лео покачал головой, смущенно улыбаясь. - В Стамбуле в последний раз я сиринкс держал. Потом никогда. А сейчас я все это забыл. - О, - сказал Мышонок и почувствовал утрату. - Это сиринкс, который ты в Стамбуле стащил? - Я всегда ношу его с собой. - И ты на сиринксе все это время играешь? Ты мне сейчас сыграй. Конечно! Ты для меня запахи, звуки и цвета сделай! - его пальцы стиснули плечи Мышонка. - Эй, Бо, Карло, вы настоящего исполнителя на сиринксе сейчас увидите! Двое подошли поближе. - Ты действительно играешь на этой штуке? - Был здесь парень месяцев шесть назад, который мог кое-что пиликать... - один из них изобразил в воздухе две волнистые линии своими покрытыми шрамами руками, ткнул локтем Мышонка. - Понимаешь, о чем я говорю? - Мышонок лучше, чем он, играет, - убежденно сказал Лео. - Лео без устали говорит о парнишке, которого он знал на Земле. Он говорил, что сам научил его играть, но когда мы дали Лео сиринкс... - он, посмеиваясь, покачал головой. - Но вот этот парнишка, - похлопал Лео Мышонка по плечу. - А? - О! - Мышонок это! Они прошли в двойные двери здания. С высоких вешалок свисали, образуя лабиринт, сети. Райдеры вешали свои сети на крючья, опускаемые с потолка воротом. Повесив сеть, райдер мог починить сломанные кольца, настроить датчики, посредством которых сеть двигалась и принимала определенную форму в соответствии с нервными импульсами, идущими из разъемов. Два райдера выкатывали громадную машину со множеством зубьев. - Что это? - С ее помощью они аэролата разделывают. - Аэролата? - Мышонок кивнул. - Это то, за чем мы охотимся. Аквалатов на Черном Плоскогорье добывают. - О. - Но, Мышонок, что здесь ты делаешь? - они пробирались сквозь дзинькающие кольца. - Ты на сетях останешься? Ты поработаешь с нами? Хорошая работа это. Я экипаж знаю, где новый человек нужен... - Я сошел с корабля, который сделал здесь остановку. Это "Рух". Капитан - фон Рей. - Фон Рей? Корабль из Плеяд? - Ага. Лео опустил крючья и стал развешивать сеть. - Что в Созвездии Дракона он делает? - Капитан должен получить в Институте Алкэйна техническую информацию. Лео потянул цепь лебедки, и крючья поднялись на десять футов. Он начал развешивать следующий ряд. - Фон Рей, да. Это хороший должен быть корабль. Когда я впервые в созвездие Дракона пошел, - он повесил еще один ряд черных колец, - никто еще из Плеяд в созвездие Дракона не приходил. Один, может быть, два. Я одинок был. - Кольца встали на места, Лео снова потянул цепь. Верх сети заслонил свет из окон под потолком, - Теперь много людей из Федерации Плеяд я встречаю. Десяток на этом 6epeгy работает. А корабли ходят то и дело туда-сюда, - он расстроено покачал головой. Кто-то крикнул через зал: - Эй, где док? - голос эхом отразился от сетей. - Алекс ждет уже пять минут! - Не беспокойся, он уже идет! - крикнул Лео. Он взял Мышонка за плечо. - Со мной иди. Они прошли сквозь свисающие цепи. Остальные райдеры еще не покончили с развешиванием. - Ты сыграешь? Они оглянулись. Райдер наполовину спустился по кольцам и спрыгнул на пол. - Я хочу посмотреть. - Ну, конечно, - сказал Лео. - Знаешь, вообще-то я... - начал Мышонок. Насколько рад он был видеть Лео, настолько же он хотел сейчас музыки только для них двоих. - Ладно. Они пошли дальше, райдер - следом за ними. Алекс сидел у подножия лестницы, ведущей к балкону. Он держался за плечо, прислонившись к планкам перил. Время от времени он потирал свои небритые щеки. - Смотри, - сказал Мышонок Лео. - Почему бы нам просто не пойти куда-нибудь и не выпить? Мы можем поговорить. Я сыграю тебе перед тем, как... - Сыграй сейчас, - настойчиво повторил Лео. - Позднее поговорим. Алекс открыл глаза. - Это тот парень, о котором ты говорил, Лео? - лицо его дернулось. - Видишь, Мышонок. Прошло двенадцать лет, а у тебя здесь есть репутация, - Лео пододвинул перевернутую бочку со смазкой, проскрежетавшую по полу. - Теперь садись. - Пойдем дальше, Лео. - Мышонок перешел на греческий. - Я пока еще не готов. Да и твой друг плохо себя чувствует и не захочет, чтобы его беспокоили. - Малакас! - пробормотал Алекс и сплюнул кровью между колен. - Сыграй что-нибудь. Это отвлечет меня от боли. Где же этот чертов доктор? - Что-нибудь Алексу сыграй. - Но... - Мышонок взглянул на Алекса. Усмешка на лице раненого перешла в гримасу боли. - Выдай номер, Мышонок! Ему не хотелось играть. - Хорошо. Он неохотно достал сиринкс из футляра и просунул голову в ремень. - Док, по-видимому, будет здесь как раз к середине, - буркнул он. - Надеюсь, что он скоро придет, - пробормотал Алекс. - Я знаю, что у меня, по крайней мере, сломана рука. Нога ничего не чувствует, а внутри какая-то кровавая каша, - он снова сплюнул кровью. - Я должен выйти на охоту через два часа. Пусть он меня подштопает по-быстрому. Если я не смогу вылететь после полудня, я подам на него в суд. Я плачу за свое чертово здоровье! - Он склеит тебя, - вмешался один из райдеров. - Они не позволят, чтобы полис был нарушен. Помолчи, и пусть парень играет... - он остановился, потому что Мышонок уже начал.
(Созвездие Дракона. Ворпис. Феникс. 3172)
"Добро пожаловать, дорогие путешественники... - заговорил мегафон, как только они вышли с посадочной площадки через освещенные восходом солнца ворота. - День на Ворписе длится тридцать три часа, а гравитация достаточно высока, чтобы заставить пульс биться в три раза быстрее, чем на Земле, в течение шестичасового акклиматизационного периода..." Они прошли мимо стометровой колонны. Чешуйки, горящие в лучах восходящего солнца, сплошной броней покрывали Змея - механистический символ сверкающего ночного неба, этой части Галактики - свернувшегося вокруг своего исполинского постамента. Как раз в тот момент, когда они шагнули на движущуюся дорогу, алый солнечный свет окрасил последние пятна ночной синевы. "...Четыре города с более чем пятимиллионным населением. Ворпис производит пятнадцать процентов всего необходимого созвездию Дракона динапласта. В экваториальных отмельных зонах добываются минералы около трех дюжин наименований в тропических и полярных областях, в каньонах на плато наши нейтрайдеры охотятся на аэролатов и аквалатов. Ворпис знаменит на всю Галактику своим Институтом Алкэйна, расположенным в столице северного полушария городе Фениксе..." Они миновали пределы слышимости, и наступила тишина. Дорога превратилась в лестницу. - Капитан, куда мы идем? - Себастьян взял с корабля лишь одного из своих питомцев. Тот покачивался и переступал с лапы на лапу на плече у хозяина. - Мы возьмем в городе краулер-туманник и отправимся в Алкэйн. Кто хочет, может пойти со мной побродить вокруг музея или побыть несколько часов в городе. Если кто-то хочет остаться на корабле... - И упустить возможность посмотреть Институт Алкэйна? - ..Посетить его недешево стоит... - ..но ведь там работает тетя капитана... - ..поэтому мы свободно можем пройти, - закончил Айдас. - Об этом не беспокойтесь, - Лок соскочил с ленты к причалу, где были пришвартованы краулеры-туманники. Полярные области Ворписа были покрыты столовыми горами, некоторые из которых занимали площадь в десятки квадратных миль. У их подножия постоянно клубился густой туман, взаимодействующий с азотно-кислородной атмосферой. Пыль, состоящая из окиси алюминия и сульфата мышьяка, соединяющаяся с испаряющимися гидрокарбонатами, вздымалась с бурлящей поверхности, скрывая все пространство между горами. Сразу же за плоскогорьем, на котором был расположен космодром, виднелось еще одно, с ухоженными растениями южных областей Ворписа, являющееся чем-то вроде естественного парка - преобладали каштановый, рыжий и алые цвета. Феникс располагался на самой высокой и большой столовой горе. Краулеры-туманники - внутреннее транспортное средство планеты, приводимые в движение статическими электрическими зарядами - бороздили поверхность тумана подобно речным судам. В помещении главного вокзала за прозрачными блоками плыли цифры времени отправления. Вспыхивали и гасли стрелы - указатели направления посадки: "Парк "Андромеда" - "Феникс-Монтеклер", и огромные птицы, роняя огонь, скользили по мультихрому под ботинками, босыми ногами и сандалиями.
***
Катин, стоящий на палубе краулера, облокотился на поручень, глядя сквозь пластиковую стену, как белые волны, разбиваемые краулером, дробятся и взвихряются, закрывая солнце. - Ты когда-нибудь думал, - спросил Катин подошедшего с леденцом во рту Мышонка, - о том, каким непонятным временем казалось бы человеку прошлого настоящее? Представь себе кого-нибудь, кто умер, скажем, в двадцать шестом веке, воскресшим здесь. Можешь ты себе представить, насколько глубоко охватили бы его ужас и замешательство, доведись ему просто пройти по этому краулеру-туманнику? - Да? - Мышонок вынул изо рта леденец. - Не хочешь дососать? Мне он надоел. - Благодарю. Подумай только, - челюсти Катина задвигались, разгрызая твердые шарики на льняной нити, - о чистоте. Существовал тысячелетний периода - примерно с тысяча пятисотого по две тысячи пятисотый год - когда люди расходовали невообразимое количество времени и энергии на то, чтобы вещи были чистыми. С этим было покончено, когда последняя инфекционная болезнь стала не только излечиваемой, но и просто невозможной. Тогда существовало немыслимое сейчас явление, называемое "повсеместным похолоданием", которое, можешь быть уверен, происходило даже в двадцать пятом столетии, по крайней мере, раз в год. Я полагаю, что тогда были причины превращать чистоту в фетиш: считалось, что есть связь между грязью и болезнью. Но когда заражение стало понятием устаревшим, соответственно, отпала нужда и в санитарии. Если бы этот человек, живший пятьсот лет назад, увидел, как ты разгуливаешь по палубе в одном ботинке, и затем садишься, чтобы поесть с помощью босой ноги, и не беспокоишься насчет того, что ее надо помыть - ты можешь себе представить, как он был бы ошеломлен? - Без дураков? Катин кивнул. - Мысль нанести визит в Институт Алкэйна подстегивает меня, Мышонок. Я разрабатываю полную теорию историй. Это связано с моим романом. Ты не уделишь мне несколько минут? Я объясню. Мне приходило в голову, что если кто-то считает... - он остановился. Прошло достаточно много времени, чтобы на лице Мышонка успела отразиться целая гамма различных чувств. - Ну что? - спросил он, когда решил, что ничто в клубящейся серости за иллюминатором не могло привлечь внимания Катина. - Что там с твоей теорией? - Циана фон Рей Морган! - Что? - Кто, Мышонок! Циана фон Рей Морган! До меня только сейчас дошло, кто такая тетя капитана, хранительница Музея Алкэйна. Когда Тай гадала по Тарту, капитан упомянул про дядю, которого убили, когда он был еще ребенком. Мышонок задумался. - Да... Катин покачал головой, недоверчиво посмеиваясь. - Которого что? - спросил Мышонок. - Морган и Андервуд. Мышонок посмотрел вниз, потом по сторонам, как это обычно делают люди, которые чего-то не понимают. - Это, наверное, случилось до того, как ты родился, - проговорил Катин. - Но ты должен был слышать об этом или где-нибудь видеть. Ведь это дело показывали психорамы всей Галактики. Мне было всего три года, но... - Морган убил Андервуда! - воскликнул Мышонок. - Андервуд, - поправил Катин, - убил Моргана. Но это мысль! - В Арке, - продолжал Мышонок. - В Плеядах. - И миллиарды людей всей Галактики смотрели на все это по психорамам. Мне тогда было не больше трех лет. Я был дома, на Луне, смотрел церемонию открытия вместе с родителями, когда этот импозантный тип в голубой куртке протолкался сквозь толпу и побежал через Кронаики Плаза с этой проволокой в руке. - Он его задушил! - воскликнул Мышонок. - Морган был задушен! Я видел это по психораме. Один раз в Марс-Сити в прошлом году, когда я летал по треугольнику. Это была часть документальной программы не помню уже о чем. - Андервуд почти оторвал Моргану голову, - пояснил Катин. - Когда я смотрел повтор, они уже вырезали момент самой смерти. Но пять миллиардов смогли узнать все об эмоциях человека, приготовившегося быть избранным Секретарем Плеяд на второй срок и внезапно атакованного сумасшедшим и убитого. Все мы почувствовали, как Андервуд прыгнул нам на спины. Мы услышали, как закричала Циана Морган, и почувствовали, как она пытается оттащить его. Мы услышали, как представитель Кол-Син крикнул что-то о третьем телохранителе - это потом полностью спутало нам все расследование. Мы почувствовали, как Андервуд затягивает проволоку на наших шеях, почувствовали, как она врезается в плоть. Мы оттолкнулись правыми руками, а наши левые руки держали миссис Тай... И мы умерли. - Катин покачал головой. - А потом этот дурак-оператор (его звали Намби, и, благодаря его идиотизму, ему вскоре вышибла мозги шайка психов, решивших, что он участник заговора) перевел свой психомат с убийцы на Циану - а мы могли бы узнать, кто он такой и куда намеревается бежать - и в течение последующих тридцати секунд мы были истеричкой, валяющейся на площади и хватающей еще не остывший труп своего мужа среди толчеи близких к истерике дипломатов, представителей и патрулей, смотрящих, как Андервуд продирается сквозь толпу и, в конце концов, исчезает... - Они не показали эту часть в Марс-Сити. Но я помню жену Моргана, Она и есть тетя капитана? - Она, должно быть, сестра его отца. - Откуда ты знаешь? - Ну, прежде всего, по имени: фон Рей Морган. Я помню, что читал как-то, лет семь-восемь назад, что она чем-то занимается в Алкэйне. Ее считали одаренной и чувственной женщиной. В течение примерно дюжины лет после убийства она была центром внимания определенной, страшно извращенной части общества, постоянно перепархивая из Плеяд в созвездие Дракона и обратно. То она появлялась на пламенном берегу мира Коуби, то привлекала внимание к себе и своим двум маленьким дочерям на какой-нибудь космической регате. Она проводила много времени со своей кузиной Лейлой Сельвин, которая сама была избрана Секретарем Плеяд на один срок. Информационные ленты буквально разрывались между желанием удержать ее на грани скандала и своим уважением к ней за весь этот ужас с Морганом. Сегодня, если она появляется на открытии выставки или участвует в каком-то общественном событии, то делает это скрытно, хотя за последние годы от нее немного поотстали. И если она - хранительница Музея Алкэйна, то, скорее всего, она затеяла это дело ради собственной рекламы. - Я слышал о ней, - кивнул Мышонок, подняв, наконец, голову. - Это был период, когда она была, наверное, самой известной женщиной Галактики. - Ты думаешь, мы сможем с ней встретиться? - О! - Катин ухватился за поручень и откинулся назад. - Это было бы здорово! Может быть, я смогу основать свой роман на убийстве Моргана черте современной истории. - Ах, да, - сказал Мышонок. - Твоя книга. - Меня удерживает то, что я не могу найти сюжет. Мне хочется увидеть реакцию миссис Морган на эту идею. О, я бы не стал делать ничего похожего на те сенсационные программы, прошедшие впоследствии по психорамам. Я хочу сделать тщательно подготовленный труд в области искусства, используя сюжет для того, чтобы полностью поломать веру людей в упорядоченный и рациональный мир человеческих... - Еще раз: кто кого убил? - Авдервуд - знаешь, так получилось, что ему тогда было столько же лет, сколько мне сейчас - задушил Секретаря Моргана. - Просто я не хочу ошибиться, когда встречусь с ней. Его ведь поймали? - Он оставался на свободе три дня, дважды выдал себя и дважды был укрыт людьми, которые потом признались в этом в течение сорока восьми часов. Ему уже удалось добраться до космодрома, откуда он планировал отправить двух своих жен на одну из обслуживающих рудники станций Окраинных Колонии, когда его, наконец, смогли арестовать в Ведомстве по делам эмиграции. Здесь достаточно материала для дюжины романов! Мне нужен сюжет исторической значимости. Это, как ничто другое, сможет поддерживать мою теорию. Что, как я говорил... - Катин? - Э... Да? - его глаза, прикованные к медного цвета облакам, обратились к Мышонку. - Что это? - Где? - Там. В развороченных глыбах тумана блеснул металл. Черная сеть, колыхаясь, показалась в волнах. В тридцати футах от них сеть полностью выпрыгнула из тумана. Человек, прицепившийся к ее середине руками и ногами, в развевающейся одежде, с черными волосами, выбивающимися из-под маски, направлял сеть в желоб. Туман скрыл его. - Это, - сказал Катин, - это нетрайдер, охотящийся на местных аэролатов или, возможно, на аквалатов, которые водятся в каньонах на плато. - Да? Ты бывал здесь? - Нет. В университете я просмотрел дюжины выставок Алкэйна. Каждая более или менее значительная школа с ними связана. Но я сам никогда здесь не был. Я просто слушал речь информатора на космодроме. - О! Еще два нетрайдера с сетями. Туман заискрился и выпустил четвертый и пятый, а потом шестой силуэт из своего мрачного чрева. - Словно целая стая. Райдеры тянули за собой туман, открывая полосы чистого пространства. - Сети, - задумчиво произнес Катин. Он облокотился на поручень. Гигантская цепь, протянувшаяся среди звезд, сквозь время... - он говорил тихо и неторопливо. Нетрайдеры исчезли. - Моя теория: если представить общество как... - он быстро взглянул в направлении звука, похожего на дуновение ветра. Мышонок достал свой сиринкс. Серые огни кружились в бешеном хороводе, вылетая из-под Смуглых, подрагивающих пальцев. Сквозь туман сверкали золотые сети, обволакивая нежную мелодию. Воздух был звенящим и прохладным. Был запах ветра, но самого ветра не ощущалось... - - Это было просто великолепно! Мышонок поднял голову. Тай стояла за спиной Себастьяна. - Благодарю, - он усмехнулся и стал втискивать инструмент в футляр у меня есть кое-что для тебя, - он сунул руку в футляр. - Я нашел ее на полу в "Рухе". Мне кажется.., ты выронила ее. Он взглянул на Катина и постарался убрать с лица сосредоточенность. Потом взглянул на Тай, и рот его раздвинулся, как отражение ее улыбки. - Я тебя благодарю, - она положила карту в боковой карман кофты. - Ты этой картой любовался? - А? - Ты на любой карте достичь можешь медитации? - Ты это делал? спросил Себастьян. - О, да. Я очень долго смотрел на нее. Я и капитан. - Это хорошо, - Тай улыбнулась. Но Мышонок уже возился с ремнем.
***
В Фениксе Катин спросил: - Ты в самом деле не хочешь идти? Мышонок снова возился с ремнем футляра. - Нет. Катин пожал плечами. - Я думаю, тебе там понравилось бы. - Мне уже приходилось видеть музеи. Я хочу немного побродить. - Ну, - сказал Катин, - тогда о'кей. Увидимся, когда вернемся в порт, - он повернулся и побежал по каменным ступеням за капитаном и остальными. Они ступили на движущуюся ленту дороги, и она понесла их сквозь скалы к сияющему Фениксу. Мышонок глядел вниз, на туман, запутавшийся в сланцах. Большие краулеры - с такого они только что высадились - стояли на якорях слева. Меньшие покачивались справа. Мосты, выгнутые между горами, пересекали ущелья, тут и там раскалывающие плоскогорья. Мышонок тщательно поковырял в ухе и побрел прочь. Юный цыган старался большую часть своей жизни прожить с помощью глаз, ушей, носа, пальцев рук и ног. И по большей части он в этом преуспевая. Но иногда - как, например, на "Рухе" во время гадания Тай или в разговорах с Катином - он бывал вынужден признать, что то, что случалось с ним в прошлом, влияет на его действия в настоящем. Затем пришло время самоанализа. И после этого он обнаружил в себе старый страх. Теперь он знал, что страх облачается в два причиняющие ему боль воспоминания. Одну боль он еще мог как-то успокоить, касаясь чувствительных пластин своего сиринкса. Чтобы успокоить вторую, требовалось вполне конкретное самовнушение. Он подумал: "Сколько мне: восемнадцать, девятнадцать? Может быть. Во всяком случае, прошло уже года четыре после, как его называют, года становления личности, Я могу быть избран в сенат в созвездии Дракона. Впрочем, я никогда к этому особенно не стремился. Я не стремился также прокладывать свой путь между скальными причалами других планет. Куда ты идешь. Мышонок? Где ты был и что будешь делать, когда достигнешь цели? Сядешь и поиграешь немного? Только это должно означать нечто большее. Да. Это что-то значит для капитана. Пожелайте, чтобы я смог увидеть это в небесном свете. Пожелайте еще, чтобы я смог увидеть это настоящее. Я почти смог, когда услышал его просьбу. Кто еще мог бы заставить мою арфу воспроизвести Звезду? Большой огонь это должен быть. Слепой Дэн... Мышонок, ты разве не хочешь прожить пять пятых своей жизни с целыми руками и глазами? Зарыться в нору, спать с девушками и делать детей? Нет. Удивлюсь, если Катин счастлив со своими теориями и заметками, заметками и теориями. Что будет, если я попытаюсь играть на сиринксе точно так же, как он возится со своей книгой? Одно хорошо: у меня не было бы времени задавать эти дурацкие вопросы. Как например: что думает обо мне капитан? Он перешагнул через меня, засмеялся, подобрал Мышонка и опустил его к себе в карман. Но это должно означать нечто большее. Капитан гоняется за своей идиотской звездой. Катин нанизывает на проволоку слова, которые никто не слушает. А я. Мышонок? Цыган с сиринксом, заменяющим голосовые связки. Что до меня, так мне этого недостаточно. Капитан, куда вы меня ведете? Смелее. Будьте уверены, я пойду. Нет другого такого места, где бы мне так хотелось быть. Думаете, я пойму, кто я такой, когда мы доберемся туда? Или умирающая звезда в самом деле может дать столько света, чтобы я смог увидеть?.." Мышонок сошел с очередного моста. Большие пальцы - в карманах брюк, глаза опущены. Звон цепей. Он поднял голову. Цепи наматывались на десятифутовый барабан, теряющийся в тумане. На скале перед раздевалкой мужчины и женщины возились с гигантской машиной. Человек, управляющий лебедкой из кабины, был все еще в маске. Из тумана поднималось запутавшееся в сети животное, хлещущее своими плавниками-крыльями. Цепи грохотали. Аэролат (или, может быть, аквалат) был двадцати метров длиной. Меньшие лебедки опускали свои крючья. Нетрайдеры, стоя по бокам животного, придерживали их. Мышонок двинулся сквозь толпу посмотреть на пропасть и услышал, как кто-то сказал: - Алекс ранен. Ворот остановился, и на помосте появились пять человек. Зверь уже затих. Волоча сети легко, словно паутину, они освободили секцию колец. Нетрайдер в центре покачнулся. Тот, кто был ближе всех, уронил свою секцию. Покалеченный нетрайдер привалился к голубому боку. - Придержи там, Бо! - Все в порядке! Держу! - Поднимай его потихоньку! Мышонок глянул вниз, на туман. Первый нетрайдер достиг скалы, кольца загремели по камню. Он подошел, волоча за собой свою сеть. Затем он развязал ремни на запястьях, отключил разъемы на руках, опустился на колени и отключил нижние разъемы на потных лодыжках. Теперь он взвалил сеть на плечо и поволок ее через док. Туманные поплавки все еще принимали на себя большую часть веса сети, позволяя ей плыть в воздухе. "Без них, - подумал Мышонок, - даже учитывая более слабую гравитацию, вся эта ловушка весила бы, наверное, несколько сотен фунтов". Еще трое нетрайдеров, поднимающиеся от обрыва, волокли свои сети. Алекс ковылял между своими товарищами. Следом шли еще четверо. Светловолосый коренастый мужчина как раз отсоединял сеть от левого запястья, когда поднял взгляд на Мышонка. Красные светофильтры его черной маски качнулись, когда он тряхнул головой. - Эй, - гортанно произнес он. - На бедре твоем что? - свободная рука откинула длинные волосы. Мышонок оглянулся на него. - А? Человек пнул сеть, соскользнувшую с левой ноги. Правая нога была босой. - Сенсо-сиринкс, а? Мышонок улыбнулся. - Да. Мужчина кивнул. - Парня однажды, кто как дьявол играть мог, я знал... Он остановился, голова его опустилась. Он просунул большой палец под маску. Соскользнувшие респиратор и светофильтры открыли его лицо. Мышонок почувствовал, что у него запершило в горле. Он стиснул челюсти и приоткрыл губы. Он попытался изобразить на лице вопрос, но из горла у него непроизвольно вырвался хрип: - Лео! Раскосое лицо исказилось. - Ты! Ты - Мышонок? - Лео, что ты?.. Но!.. Лео уронил цепь с другого запястья, выдернул разъем из лодыжки, схватил кольца в горсть. - Ты со мной в дом, где цепи лежат, пойдешь! Пять лет.., дюжину.., больше!.. Мышонок все еще улыбался, потому что это было все, что он пока мог сделать. Он тоже подобрал кольца, и они поволокли сеть через скалу. - Эй, Карло, Больсум, это - Мышонок! Двое обернулись. - Вы про парня, я говорил, помните? Он это! Эй, Мышонок, ты не подрос даже на полфута! Сколько лет - семь, восемь? И ты сиринкс еще носишь? Лео оглядел футляр. - Готов спорить, ты хорошо играешь. Ты и раньше хорошо играл. - А у тебя самого есть сиринкс, Лео? Мы бы поиграли вместе... Лео покачал головой, смущенно улыбаясь. - В Стамбуле в последний раз я сиринкс держал. Потом никогда. А сейчас я все это забыл. - О, - сказал Мышонок и почувствовал утрату. - Это сиринкс, который ты в Стамбуле стащил? - Я всегда ношу его с собой. - И ты на сиринксе все это время играешь? Ты мне сейчас сыграй. Конечно! Ты для меня запахи, звуки и цвета сделай! - его пальцы стиснули плечи Мышонка. - Эй, Бо, Карло, вы настоящего исполнителя на сиринксе сейчас увидите! Двое подошли поближе. - Ты действительно играешь на этой штуке? - Был здесь парень месяцев шесть назад, который мог кое-что пиликать... - один из них изобразил в воздухе две волнистые линии своими покрытыми шрамами руками, ткнул локтем Мышонка. - Понимаешь, о чем я говорю? - Мышонок лучше, чем он, играет, - убежденно сказал Лео. - Лео без устали говорит о парнишке, которого он знал на Земле. Он говорил, что сам научил его играть, но когда мы дали Лео сиринкс... - он, посмеиваясь, покачал головой. - Но вот этот парнишка, - похлопал Лео Мышонка по плечу. - А? - О! - Мышонок это! Они прошли в двойные двери здания. С высоких вешалок свисали, образуя лабиринт, сети. Райдеры вешали свои сети на крючья, опускаемые с потолка воротом. Повесив сеть, райдер мог починить сломанные кольца, настроить датчики, посредством которых сеть двигалась и принимала определенную форму в соответствии с нервными импульсами, идущими из разъемов. Два райдера выкатывали громадную машину со множеством зубьев. - Что это? - С ее помощью они аэролата разделывают. - Аэролата? - Мышонок кивнул. - Это то, за чем мы охотимся. Аквалатов на Черном Плоскогорье добывают. - О. - Но, Мышонок, что здесь ты делаешь? - они пробирались сквозь дзинькающие кольца. - Ты на сетях останешься? Ты поработаешь с нами? Хорошая работа это. Я экипаж знаю, где новый человек нужен... - Я сошел с корабля, который сделал здесь остановку. Это "Рух". Капитан - фон Рей. - Фон Рей? Корабль из Плеяд? - Ага. Лео опустил крючья и стал развешивать сеть. - Что в Созвездии Дракона он делает? - Капитан должен получить в Институте Алкэйна техническую информацию. Лео потянул цепь лебедки, и крючья поднялись на десять футов. Он начал развешивать следующий ряд. - Фон Рей, да. Это хороший должен быть корабль. Когда я впервые в созвездие Дракона пошел, - он повесил еще один ряд черных колец, - никто еще из Плеяд в созвездие Дракона не приходил. Один, может быть, два. Я одинок был. - Кольца встали на места, Лео снова потянул цепь. Верх сети заслонил свет из окон под потолком, - Теперь много людей из Федерации Плеяд я встречаю. Десяток на этом 6epeгy работает. А корабли ходят то и дело туда-сюда, - он расстроено покачал головой. Кто-то крикнул через зал: - Эй, где док? - голос эхом отразился от сетей. - Алекс ждет уже пять минут! - Не беспокойся, он уже идет! - крикнул Лео. Он взял Мышонка за плечо. - Со мной иди. Они прошли сквозь свисающие цепи. Остальные райдеры еще не покончили с развешиванием. - Ты сыграешь? Они оглянулись. Райдер наполовину спустился по кольцам и спрыгнул на пол. - Я хочу посмотреть. - Ну, конечно, - сказал Лео. - Знаешь, вообще-то я... - начал Мышонок. Насколько рад он был видеть Лео, настолько же он хотел сейчас музыки только для них двоих. - Ладно. Они пошли дальше, райдер - следом за ними. Алекс сидел у подножия лестницы, ведущей к балкону. Он держался за плечо, прислонившись к планкам перил. Время от времени он потирал свои небритые щеки. - Смотри, - сказал Мышонок Лео. - Почему бы нам просто не пойти куда-нибудь и не выпить? Мы можем поговорить. Я сыграю тебе перед тем, как... - Сыграй сейчас, - настойчиво повторил Лео. - Позднее поговорим. Алекс открыл глаза. - Это тот парень, о котором ты говорил, Лео? - лицо его дернулось. - Видишь, Мышонок. Прошло двенадцать лет, а у тебя здесь есть репутация, - Лео пододвинул перевернутую бочку со смазкой, проскрежетавшую по полу. - Теперь садись. - Пойдем дальше, Лео. - Мышонок перешел на греческий. - Я пока еще не готов. Да и твой друг плохо себя чувствует и не захочет, чтобы его беспокоили. - Малакас! - пробормотал Алекс и сплюнул кровью между колен. - Сыграй что-нибудь. Это отвлечет меня от боли. Где же этот чертов доктор? - Что-нибудь Алексу сыграй. - Но... - Мышонок взглянул на Алекса. Усмешка на лице раненого перешла в гримасу боли. - Выдай номер, Мышонок! Ему не хотелось играть. - Хорошо. Он неохотно достал сиринкс из футляра и просунул голову в ремень. - Док, по-видимому, будет здесь как раз к середине, - буркнул он. - Надеюсь, что он скоро придет, - пробормотал Алекс. - Я знаю, что у меня, по крайней мере, сломана рука. Нога ничего не чувствует, а внутри какая-то кровавая каша, - он снова сплюнул кровью. - Я должен выйти на охоту через два часа. Пусть он меня подштопает по-быстрому. Если я не смогу вылететь после полудня, я подам на него в суд. Я плачу за свое чертово здоровье! - Он склеит тебя, - вмешался один из райдеров. - Они не позволят, чтобы полис был нарушен. Помолчи, и пусть парень играет... - он остановился, потому что Мышонок уже начал.