- И еще одну. Лок вытянул девятую карту. - Тройка жезлов перевернутая. Карта легка ниже короля. - Дьявол... Катин взглянул на руку Мышонка. Пальцы согнулись так, что ноготь мизинца впился в запястье Катина. - ..перевернутый. Пальцы Мышонка расслабились. Катин посмотрел на Тай. - Сюда положите. - Перевернутый Дьявол лег под Тройкой. - Выбирайте. - Дама мечей. Эту последнюю карту сюда кладите. Рядом с крестом выстроился вертикальный ряд из четырех карт. Тай собрала колоду. Она подперла пальцами подбородок. Наклонилась над картами, и ее рыжие волосы рассыпались по плечам. - Ты видишь Принса здесь? - спросил Лок. - Ты видишь меня и звезду, за которой я иду? - Вас я вижу. И Принса тоже. А также женщину, имеющую отношение к Принсу, темноволосую женщину... - Темные волосы, но голубые глаза? - перебил Лок. - У Принса голубые глаза. Тай кивнула. - Ее я тоже вижу. - Это Руби. - Карты большей частью мечи и пятиконечники. Много денег вижу. И много борьбы за них и вокруг них. - И семь тонн иллириона? - пробормотал Мышонок. - Не надо гадать по картам, чтобы... - Ш-ш-ш-ш, - остановил его Катин. - Единственное положительное влияние от Большой Арканы - Дьявол. Карта насилия, революции, борьбы. Но также начало духовного понимания она означает. Пятиконечники выпали в начале гадания. Это карты денег и богатства. Потом выпали мечи - карты силы и конфликта. Жезлы - символ, интеллекта и созидания. Хотя их число три и меньше, они выпали к концу. Хорошо это. Но отсутствуют чаши - символ чувств, в особенности любви. Плохо. Хорошо, когда жезлы соседствуют с чашами, - она взяла центральные карты: Космос, Тройку пятиконечников и Валета мечей. - Так... - Тай замолчала. Четверо мужчин дышали в такт. - Вы себя как целый мир видите. Карта, покрывающая вас, о благородстве, аристократизме говорит. И еще о мастерстве, которым вы обладаете... - Вы говорили, что были яхтсменом? - спросил Катин. - Это ваше призвание карта обозначает. Но Валет мечей стоит поперек вашего пути. - Это Принс? Тай покачала головой. - Более молодой человек это. Кто-то, кто теперь уже достаточно вам близок стал. Кто-то, хорошо известный вам. Темноволосый, очень молодой человек... Катин первым посмотрел на Мышонка. - ..который как-то между вами и вашей звездой встанет. Теперь и Лок поглядел через плечо. - Эй, вы подумайте... - Мышонок обвел взглядом окружающих. - Что вы теперь намерены сделать? Застрелить меня при первом же удобном случае из-за этих дурацких карт? Вы думаете, что я хочу вам встать поперек дороги? - Если бы даже тебя он застрелил, - проговорила Тай, подняв голову, это ничего бы не изменило. Капитан похлопал Мышонка по колену. - Не обращай внимания, Мышонок. - Если вы не поверили в них, капитан, зачем же тратить на них время?.. - он замолчал, потому что Тай перемешала карты. - В нашем недавнем прошлом, - сказала она, - туз пятиконечников лежит. Опять много денег, но помещенных с какой-то целью. - Эта экспедиция может стоить руки и ноги, - добавил Катин. - А также уха и глаза? - костяшками пальцев Себастьян поглаживал одного из своих зверей. - В далеком прошлом девятка пятиконечников лежит. Тоже карта изобилия. Вам везло. Вы об этом любите вспоминать. Но в близком будущем у вас Перевернутая башня. Обычно она означает... - Дорогу прямиком в тюрьму! Которую нельзя избежать, если... - глаза Катина сверкнули, потому что Тай, сощурясь, посмотрела на него, - ..если не собрать двести фунтов местных кредитов, - он кашлянул. - Тюремное заключение эта карта означает, крушение большого дома. - Дома фон Реев? - Чей дом - не могу сказать, - услышав это, Лок засмеялся. - Выше перевернутая Двойка мечей лежит. О неестественной страсти, капитан, говорит она. - Это-то что означает? - прошептал Мышонок. Но Тай уже перешла от креста из семи карт к вертикальному ряду. - У цели твоих усилий Король мечей стоит. - Это мой дружок Принс? - Он. На вашу жизнь он хочет повлиять. Он сильный человек и мудрость вам дать может.., или смерть, - она подняла голову, черты ее лица внезапно заострились. - И наши жизни - тоже... Он... - она умолкла, и Лок спросил: - Что, Тай? Его голос уже успокоился, стал ниже и уверенней. - Под ним... - Что там. Тай? - .лежит перевернутая Тройка жезлов. Это предложение помощи. Лучшая поддержка обманутым надеждам. В основании Дьявол лежит, но перевернутый. К вам духовное понимание, о котором я говорила, придет. Когда... - Эй! - Мышонок поднял глаза на Катина. - О чем это она? - Ш-ш-ш-ш! - ..вступите в борьбу, суть вещей обнажится. Рабочие, что внизу, иностранцы и те, что будут выглядеть иностранцами. И хотя, Король мечей действительно рушит стены, позади него королеву мечей вы обнаружите. - Это... Это Руби? Скажи, Тай, ты видишь Солнце? - Никакого Солнца. Только женщину, темноволосую и могущественную, как ее брат. Ее тень падает... - От света какой звезды? - Ее тень на вас и на Принса падает. Лок покачал рукой над картами. - А Солнце? - Ее тень в ночи лежит. Звезды на небе я вижу. Но ни одного Солнца... - Нет! - не выдержал Мышонок. - Все это глупость! Чепуха! - его пальцы сжались, и Катин отдернул руку. На ней остался след от ногтя. Ничего она не может предсказать с их помощью! - Вдруг он стал клониться набок. Обутая нога выстрелила в воздух между питомцами Себастьяна. Они рванулись, натянув удерживающие их цепочки. - Эй, Мышонок! Что ты?.. Мышонок протянул босую ногу к разложенным картам. - Эй!! Себастьян осадил взметнувшиеся тени. - Ко мне! Спокойно! Его рука металась от головы к голове, поглаживая темные уши и шеи. Но Мышонок уже поднимался по пандусу над бассейном. И, пока не исчез, было видно, как футляр с сиринксом ударяется по его бедру при каждом шаге. - Я догоню его, капитан! - Катин бросился к пандусу. Крылья опали, и Лок встал. Тай, стоя на коленях, собирала рассыпанные карты, - Вы двое - на паруса. Линчеса и Айдаса нужно сменить, - подобно тому, как выражение смеха на его лице трансформировалось в выражение боли, интерес выглядел как усмешка. - По своим каютам - марш! Лок взял за руку Тай, как только она поднялась. - За то, что в картах ты мне прочитала. Тай, я благодарю тебя. Себастьян шагнул вперед, чтобы высвободить ее руку из руки капитана. - Еще раз спасибо.
***
В коридоре за пандусом по черной стене плыли проекции звезд. Около стены, положив футляр на колени, сидел по-турецки Мышонок. Рука его рассеянно чертила загогулины на коже футляра. Взгляд застыл на движущихся огоньках. Катин, заложив руки за спину, прошел через холл. - Что такое, черт возьми, с тобой стряслось? - дружелюбно спросил он. Мышонок поднял голову, провожая взглядом звезду, выплывшую из-за уха Катина. - Тебе определенно нравится усложнять себе жизнь. Звезда скользнула вниз и исчезла в полу. - И, между прочим, что это за карту ты сунул в футляр? Мышонок от неожиданности вскинул голову и моргнул. - Я очень хорошо замечаю такого рода вещи, - Катин прислонился к усыпанной звездами стене. Потолочный проектор, воспроизводящий ночь за бортом, отбрасывал пятна света на его круглое лицо и широкий плоский живот. - Это не тот способ изменить капитана к лучшему. У тебя какие-то странные идеи. Мышонок, правда, признаюсь, что они не лишены определенного очарования. Если бы мне сказали, что я буду работать в таком вот экипаже сейчас, в тридцать втором столетии, с человеком, который совершенно искрение сомневается в Тароте, не думаю, чтобы я в это поверил. Ты на самом деле с Земли? - Да, с Земли. Катин покусал согнутый палеи. - Вообще-то, если подумать, действительно, такие допотопные идеи не могут возникнуть нигде, кроме как на Земле. Сразу же, как только начались Великие Звездные Переселения, появились культуры, достаточно сложные и достаточно организованные, чтобы принять учение Тарота. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что в каком-нибудь городишке посреди монгольской пустыни найдется человек, верящий, что Земли покоится на громадном блюде, стоящем на спине слона, который попирает змею, свернувшуюся на черепахе, плавающей в океане. И хотя я рад, что родился не там, это местечко должно быть просто очаровательным. Там рождаются очень эффектные невротики. В Гарварде был один такой... - он остановился и взглянул на Мышонка. - Ты забавный парень. Вот ты управляешь звездолетом, продуктом технологии тридцать второго века, и в то же время твоя голова забита отсталыми идеями тысячелетней давности. Покажи мне то, что ты стянул. Мышонок засунул руку в футляр и вытащил карту. Он глядел на нее, пока Катин не потянулся за ней. - Ты не помнишь, кто тебе сказал, что не надо верить Тароту? - Катин рассматривал карту. - Моя... - Мышонок положил руки на край футляра. - Одна женщина. Когда я был совсем ребенком, лет пяти или шести. - Она тоже цыганка? - Да. Она заботилась обо мне. У нее были карты. Такие, как у Тай. Только не трехмерные. И старые. Когда мы скитались по Франции и Италии, она гадала желающим. Она все знала: и что означают картинки, и вообще все. И рассказывала мне. Она говорила, что кто бы чего не говорил, все это липа. Все это фальшь и на самом деле ничего не значит. Она говорила, что это цыгане распространили карты Тарота. - Все так. Цыгане, по-видимому, перенесли их с Востока на Запад в одиннадцатом-двенадцатом веках. И способствовали их распространению в Европе в последующие пятьсот лет. - Вот что она говорила мне: карты первоначально принадлежали цыганам, и поэтому цыгане знают - они всегда лгут. И никогда не верят им. Катин улыбнулся. - Весьма романтичное примечание. Скажу только вот что: мысль, что все эти символы, пройдя через пять тысяч лет мифологии, являются практически бессмысленными и не имеют никакого отношения к человеческим делам и мыслям - всего лишь отголосок набата нигилизма. К несчастью, я знаю слишком много об этих символах, чтобы отмести их. Однако мне интересно все, что ты сказал. Так эта женщина, с которой ты жил, когда был ребенком, - она гадала по картам Тарота, но настаивала на том, что они лгут? - Да, - он снял с колен футляр. - Только... - Только, что? - спросил Катин, когда Мышонок умолк. - Только однажды ночью, перед самым рассветом... Кругом были одни цыгане. Мы сидели ночью в пещере и ждали. Мы все были очень напуганы, потому что что-то должно было случиться. Взрослые шептались об этом, но когда кто-нибудь из детей подходил близко, замолкали. И в эту ночь она гадала по картам - только так, как если бы они не лгали. А все сидели вокруг костра в темноте и слушали, что она читает по картам. А на следующее утро кто-то рано разбудил меня, когда солнце еще только поднималось над городом. Все исчезли. Я шел не с мамой, а с женщиной, которая гадала по картам. Я никого из них больше не увидел. Те, с кем я шел, вскоре тоже исчезли. И я двинулся к Турции совсем один, - Мышонок в задумчивости провел большим пальцем по коже футляра. - Но той ночью, когда она гадала по картам, я помню, что я был сильно испуган. Они тоже были напуганы, понимаешь? И они не говорили, чем. Но что-то напугало их до такой степени, что они решили спросить совета у карт, хотя они знали, что карты - это липа! - Я понимаю это так, что когда ситуация становится чересчур серьезной, люди вспоминают о своем здравом смысле и отбрасывают предрассудки, пока опасность не минует. - Катин задумался. - Что, как ты думаешь, могло случиться? Мышонок пожал плечами. - Возможно, за нами гнались. Ты знаешь, как это бывает с цыганами. Все думают, что цыгане воруют. Это так. Может быть, за нами гнались из города. Никто на Земле не любит цыган. Вот почему мы не работаем. - Ты-то работаешь, Мышонок, и работаешь, много. Потому я и удивился, что ты ввязался во все эти ненужные дела с Тай. Ты потеряешь свое доброе имя. - Я не был с цыганами с того времени, когда мне было лет семь-восемь. А кроме того, я заимел разъемы. Хотя их у меня и не было, пока я не поступил в Куперовскую Академию Астронавтики в Мельбурне. - Правда? Тебе тогда должно было быть лет пятнадцать-шестнадцать. А это, конечно, много. На Луне мы обретаем свои разъемы годам к трем-четырем, так что можем подключаться к школьным обучающим компьютерам, - на лице Катина вдруг появилось ошеломленное выражение. - Ты хочешь сказать, что на Земле была целая группа взрослых мужчин и женщин, а с ними и детей, которые бродили от города к городу, из страны в страну, и все они были без разъемов? - Да. Именно так. - Не так-то уж много работ можно делать, не имея разъемов. - Конечно. - Ничего удивительного, что твоим цыганам приходилось переходить с места на место. Группа странствующих взрослых людей, не имеющих возможности подключиться к машинам! - он покачал головой, - Но почему же вы их не имеете? - Таковы цыгане. У нас их никогда не было. Они нам никогда не были нужны. У меня есть разъемы, потому что я был одинок и... Ну, я полагал, что так будет легче, - Мышонок уронил руки на колени. - Но это все-таки не причина, чтобы выгонять нас из города, где мы остановились. Однажды, помню, они поймали двух цыган и убили их. Их избили до полусмерти, а потом отрезали руки и повесили вниз головой, и они истекли кровью. - Мышонок! - лицо Катина исказилось. - Я был совсем ребенком, но я помню. Может быть, это и заставило, в конце концов, маму решиться спросить совета у карт, которым она не верила. Может быть, это и заставило нас разойтись в стороны. - Только в созвездии Дракона! - выдавил Катин. - Только на Земле!.. Смуглое лицо повернулось к нему. - Почему, Катин? Продолжай, скажи мне, почему с нами так обращаются? - в его словах не было вопроса. Только обида. - Потому что люда тупы, узколобы и боятся всего непонятного, - Катин закрыл глаза, - Вот почему я предпочитаю луны. Даже на самой большой луне трудно встретить такое количество людей, чтобы могли произойти подобные вещи, - глаза раскрылись. - Мышонок, прими во внимание вот что. У капитана фон Рея есть разъемы. Он - один из богатейших людей Вселенной. Они есть и у любого горняка, дворника, бармена, клерка-регистратора, и у тебя. В Федерации Плеяд и в Окраинных Колониях существует феномен, возникший вследствие слияния культур, и проявляющийся, в частности, в том, что все машины воспринимаются как непосредственное продолжение человека. Это, как очевидное, признается всеми социальными слоями со времен Аштона Кларка. И до этого разговора я был сказал, что феномен слияния культур имеет место и на Земле. Но ты напомнил мне, что в мире наших предков да сих пор существуют культурные анахронизмы. Подумать только, что группа не имеющих разъемов цыган - истощенных, ищущих работу там, где никакой работы нет, предсказывающих судьбу способом, который сами они уже перестали понимать, в то время, как вся Вселенная достигла понимания того, чем обладали предки этих самых цыган пятнадцать веков назад, игнорирующих закон Еноха - входит в город и не расстраивается тем, что у всех остальных мужчин и женщин имеются разъемы. Закон Еноха? Когда ты подключаешься к большой машине, это называется "стаддинг". Неизвестно, откуда пошло это выражение. Нет, я не понимаю, почему так случилось. Но немного понимаю - как, - он покачал головой. - Земля - забавное место. Я там учился четыре года, но только сейчас до меня начинает доходить, как мало я в этом разбираюсь. Те из нас, кто родился не на Земле, видимо, просто не в состоянии полностью это осознать. Вся остальная часть созвездия Дракона живет, по-моему, более простой жизнью, - Катин поглядел на карту в своей руке. - Ты знаешь, как называется эта карта? Мышонок кивнул. - Солнце. - Ты знаешь, если бы ты ходил около разложенных карт, гадание вышло бы неверным. Капитан очень хотел, чтобы ему попалась эта карта. - Я знаю, - пальцы скользнули по ремню футляра. - Карты уже сказали обо мне, стоящим между капитаном и его солнцем, едва только я стащил одну, - Мышонок покачал головой. Катин протянул ему карту. - Почему бы тебе ее не отдать? Пока не поздно, извинись за то, что затеял всю эту суету. С минуту Мышонок молча смотрел себе под ноги. Потом поднялся, взял карту и побрел через холл. Катин глядел ему вслед, пока тот не исчез за углом. Потом он скрестил руки на груди, опустил голову и задумался. Он думал о блеклой пыли всех виденных им лун.
***
Катин сидел в затихшем холле, прикрыв глаза. Что-то вдруг потянуло его за карман шортов. Он открыл глаза. - Эй!.. Линчес (за плечом - тенью - Айдас) подкрался к нему и вытащил за цепочку диктофон из кармана. Теперь он держал его в своей руке. - Для чего... - ..эта штука? - закончил Айдас. - А вы не хотите его вернуть? - причиной раздражения Катина было то, что прервали его размышления. И их самонадеянность. - Мы видели, как ты возился с этой штукой тогда в порту, - Айдас взял диктофон из пальцев брата. - Понимаешь... - начал Катин. Айдас протянул ему диктофон. - Благодарю, - Катин стал засовывать его обратно в карман. - Покажи нам, как он работает... - ..и для чего он тебе. Катин, помедлив, достал диктофон. - Это матричный диктофон, в который я наговариваю свои заметки. Он мне нужен, чтобы написать роман. Айдас покачал головой. - Ну я знаю, что это такое... - ..и я. Почему ты хочешь... - ..сделать такой... - ..почему ты не хочешь создать психораму... - ..это же значительно легче. А мы... - ..тоже там есть? Катин неожиданно поймал себя на том, что хочет сказать одновременно четыре вещи. И рассмеялся. - Понимаете, ребята, я так не могу, - он на мгновение задумался. - Я не знаю, почему я хочу писать. Конечно, проще создать психораму, когда уже есть необходимое оборудование, деньги и знакомства на студии. Но это совсем не то, чего я хочу. И я не знаю, будете вы там или нет. Я еще и не начинал думать о предмете. Я пока делаю только записи к роману, - Катин и близнецы посмотрели друг на друга. - Эти записи неэстетичны, если сравнивать с самим романом. Знаете, нельзя же просто сидеть и писать роман. Обязательно надо думать. Роман - это форма искусства. Я должен полностью его продумать, прежде чем начать писать. Но, так иди иначе, это то, что я хочу создать. - О, - протянул Линчес. - Ты уверен, что знаешь, что такое... - ..Конечно. Помнишь "Войну... - ..и мир". Да. Но это психорама... - ..с Че Онг в роли Наташи. Но она... - ..сделана по роману? Точно, я... - ..Ты теперь вспомнил? - Угу, - Айдас, стоящий позади брата, неторопливо кивнул. - Только, теперь он обращался к Катину, - как же ты взялся за это дело, если не знаешь, о чем писать? Катин пожал плечами. - Тогда, может быть, ты напишешь что-нибудь про нас... - ...мы можем просить его, если он говорит о том, что не является... - Эй, - вмешался Катин. - Я должен найти тему, на которой строился бы роман. Я сказал, что не могу говорить о том, собираюсь я вас туда вставлять или нет... - ..что у тебя там за записи? - спросил из-за плеча Линчеса Айдас. - А? Как я говорил, наметки. Для книги. - Давай послушаем. - Ну, вы, ребята, не... - Катин пожал плечами, взялся за рубиновый рычажок и перевел его на воспроизведение. - Размышление наедине номер пять тысяч триста семь. Заруби на носу, что роман (назидательный, психологический или тематический - не имеет значения) всегда является отражением своего времени. - Голос звучал более высоко и быстро, чем обычно, но это только улучшало его восприятие, Прежде, чем написать книгу, я должен описать современное понимание истории... Ладонь Айдаса черным эполетом лежала на плече брата. Карие и коралловые глаза смотрели сосредоточенно, выказывая свою заинтересованность. - ..История? Тридцать пять веков назад ее изобрели Геродот и Фукидид. Они определили ее как изучение того, что происходило при их жизни. И последующую тысячу лет история понималась точно так же. В Константинополе, пятнадцать веков спустя после греков, Анна Комнина в своем царственном блеске (и на том же языке, что и Геродот) определила историю как изучение тех событий в жизни людей, которые занесены в документы. Я сомневаюсь, чтобы эта очаровательная византийка верила лишь в те вещи, что были где-то записаны. Но события, нигде не задокументированные, в Византии просто не считались историческими. Концепция истории была целиком трансформирована. Последующее тысячелетие началось с первого глобального конфликта, а закончилось первым межпланетным столкновением. Сама собой возникла, теория, что история является серией циклических взлетов и падений, происходящих, когда одна цивилизация поднимается до уровня другой. События, выпадающие из цикла, считались не имеющими исторической важности. Сейчас нам трудно оценить разницу между Спенглером и Тойнби, хотя в их времена эти теории считались полярно противоположными. Для нас их споры о том, где и когда начинаются циклы, кажутся чистым соидизмом. Сейчас, когда прошло еще одно тысячелетие, мы можем спорить с де Эйлингом и Броблином, Аль-вином-34 и "Креспбургским Обозрением". Просто потому, что они современники, я знаю, что они излагают одинаковую точку зрения. Но сколько восходов заставало меня в доках Шарля расхаживающим и размышляющим, с кем я: с сондерсовской ли теорией интегральной исторической конвекции или все-таки с Броблином? Я уже имею достаточно оснований для того, чтобы утверждать, что в последующем тысячелетии существующие разногласия будут казаться такими же несущественными, как и спор двух средневековых теологов о том, двенадцать или двадцать четыре ангела поместятся на острие иглы. ...Размышление наедине номер пять тысяч триста восемь. Никогда не вынимай ворованные смоквы напротив красного... Катин щелкнул переключателем. - О, - сказал Линчес. - Это было что-то странное... - ..интересное, - вмешался Айдас. - Ты всегда описывал... - ..он говорит об истории... - ..современную историческую концепцию? - Ну, конечно. Это довольно интересная теория. Если вы сейчас... - Я думаю, это, должно быть, слишком сложно, - возразил Айдас. - Я хочу сказать... - ..для тех, кто живет сейчас, трудно... - Что вы, на удивление легко, - это Катин. - Все, что вы должны сделать - это понять, как мы смотрим... - ..может быть, для людей, которые будут жить потом... - ..это будет не так трудно... - Действительно, - сказал Катин. - Когда-нибудь вы замечали, что общество в целом выглядит так, будто... - Мы не слишком разбираемся в истории, - Линчес пригладил свои, похожие на светлую овечью шерсть, волосы, - Я не думаю... - ..что мы могли бы сейчас это понять. - Конечно, смогли бы! - воскликнул Катин. - Я могу все это объяснить очень... - Может быть, после... - ..в будущем... - ..это будет легче. На смуглом и бледном лицах вдруг мелькнули улыбки. Близнецы повернулись и пошли прочь. - Эй! - крикнул им вслед Катин. - Разве вы?.. Я хочу сказать, я... Ох... Он положил руки на колени и задумался, глядя вслед близнецам, бредущим по коридору. Темная спина Айдаса была экраном, на котором сияли куски каких-то созвездий. Минуту спустя Катин поднял свой диктофон, щелкнул рубиновым переключателем и стал тихо говорить: - Размышление номер двенадцать тысяч восемьсот десятое. Интеллигентность становится вещью чужеродной и доставляющей неудобства... - он выключил диктофон и снова посмотрел вслед близнецам.
***
- Капитан? Лок остановился на верхней ступеньке и уронил руку с дверной ручки. Мышонок засунул большой палец в дыру на брюках и почесал бедро. - Э.., капитан... - он достал карту из футляра с сиринксом. - Вот ваше солнце. Рыжие брови поползли вверх. В желтых глазах блеснули огоньки. - Я.., э.., позаимствовал ее у Тай. Я верну ее... - Поднимайся сюда, Мышонок. - Да, сэр, - он зашагал по винтовой лестнице. Вода у краев бассейна была покрыта рябью. Его отражение поднималось вместе с ним. Капитан открыл дверь, и они вошли в каюту. Первой мыслью Мышонка было: "Его каюта не больше моей". Второй: "Тут битком набито всего". По разные стороны от компьютера размещались проекционные экраны - на стенах, полу и потолке. И кроме этого в каюте не было ничего личного, даже рисунков. - Давай посмотрим эту карту, - Лок сел на свернувшиеся на койке кабели и стал рассматривать диораму. Мышонок, которому не было предложено сесть на койку, вытянул из-за спины футляр с инструментом и сел на пол, скрестив ноги. Неожиданно ноги Лока вытянулись, кулаки разжались, плечи дрогнули, мускулы лица напряглись. Потом спазм прошел, и он снова выпрямился на койке. Капитан сделал глубокий вдох, туго натянувший шнуры на его кителе. - Садись сюда, - он похлопал по койке. Но Мышонок только подвинулся поближе к Локу, не вставая с пола. Лок нагнулся и положил карту на пол. - Это карта, которую ты стащил? - выражение задумчивости разгладило его лоб. Но Мышонок смотрел только на карту. - Если бы это была первая экспедиция, которую я сколотил, чтобы измерить глубину звезды... - Лок рассмеялся. - Шесть обученных и умелых мужчин, изучивших свою профессию под гипнозом и знающих ее, как свои пять пальцев, спаянных крепче, чем куски биметаллической пластинки. Кража среди этого экипажа? - он снова рассмеялся, покачав головой. - Я был в них так уверен. А в Дэне - больше всех, - он ухватил Мышонка за волосы и тихонько покачал его голову из стороны в сторону. - Но этот экипаж нравится мне больше. - Он показал пальцами на карту. - Что ты видишь здесь, Мышонок? - Ну, мне кажется.., двух ребят, играющих под... - Играющих? - перебил Лок. - Разве похоже, что они играют? Мышонок откинулся назад и прижал к себе инструмент. - Что видите вы, капитан? - Двое ребят, схватив друг друга за руки, собираются драться. Ты видишь, что один белый, а другой темный? Я вижу любовь против смерти, свет против тьмы, порядок против хаоса. Я вижу столкновение всех противоположностей под солнцем. Я вижу Принса и самого себя! - Кто же есть кто? - Не знаю. Мышонок. - Что это за человек - Принс Ред, капитан? Лок ударил кулаком левой руки о раскрытую ладонь правой. - Ты видел его на экране в цвете и объеме и ты еще спрашиваешь? Богатый, как Крез, балованный психопат. Он однорукий, а его сестра так красива, что я... - он уронил руки. - Ты с Земли, Мышонок. Из того же мира, что и Принс. Ты часто там бывал, а я никогда там не жил. Наверное, ты знаешь, почему человек, все преимущества которого - следствие изобилия созвездия Дракона, мальчиком, юношей и мужчиной так... - кулак снова ударил по ладони. - Не обращай внимания. Возьми свою чертову арфу, сыграй что-нибудь. Начинай. Я хочу смотреть и слушать. Мышонок залез в футляр. Одна рука на деревянном грифе, другая скользнула по полированным изгибам. Он крепко сжал пальцы и закрыл глаза. Сосредоточенность перешла в задумчивость, задумчивость - в озарение. - Вы говорите, он однорукий? - Под этой черной перчаткой, которой он так театрально расколотил камеру, нет ничего, кроме металла и пластика. - Это значит, что у него нет разъема, - Мышонок перешел на хриплый шепот. - Я не знаю, как обстоят дела там, откуда вы родом, на Земле же это - худшее, что только может случиться с человеком. Капитан, цыгане тоже их не имеют, и Катин всего несколько секунд назад прекратил свои воспоминания по поводу того, как это плохо. - Сиринкс был уже вынут. - Что бы вы хотели, чтобы я вам сыграл? - он взял несколько аккордов. Но Лок опять разглядывал карту. - Сыграй. Вскоре нам нужно будет подключаться, чтобы добраться до Алкэйна. Рука Мышонка опустилась... - Мышонок? ...и отдернулась, не коснувшись струны. - Почему ты украл именно эту карту? Мышонок пожал плечами. - Просто так получилось. Она упала на ковер рядом. - Но если бы это была другая карта: двойка кубков или девятка жезлов - ты бы поднял ее? - Думаю, что да. - Ты уверен, что в этой карте ничего нет, ничего особенного? Если бы там была другая карта, ты оставил бы ее лежать или же тоже взял? На Мышонка снова накатился страх, взявшийся неизвестно откуда. Пытаясь побороть его, он резко повернулся и положил руку на плечо Лока. - Ну, капитан! Не обращайте внимания на то, что говорят карты. Я хочу помочь вам добыть эту звезду, понимаете? Я буду с вами, и вы выиграете эту гонку. И не позволяйте этой сумасшедшей говорить противное! В течение всего этого разговора Лок чувствовал себя несколько неопределенно. Сейчас же он глядел серьезно. - Не забудь вернуть этой сумасшедшей карту, когда выйдешь отсюда. Мы скоро будем на Ворписе. Напряженность исчезла. Хриплый смех раздвинул темные губы. - Я все же думаю, что они играют, капитан, - Мышонок откинулся на изголовье койки. Закинув босую ногу на ногу Лока, ставший страшно похожим на марионетку рядом с кукловодом, он ударил по струнам. Огоньки запрыгали по механизмам. Лок глядел на карту у своих ног. Что-то произошло с ним. Он не знал причины. Но первый раз за очень долгое время он глядел на человека, которого позвал по причине, не имеющей ничего общего с его звездой. Он не видел, что было перед его глазами. Он откинулся назад и взглянул на творение Мышонка. Заполнив всю каюту. Мышонок двигал мириады ярчайших огней вокруг громадной сферы, создавая хрупкие фигуры торжественной диссонансной фуги.
***
В коридоре за пандусом по черной стене плыли проекции звезд. Около стены, положив футляр на колени, сидел по-турецки Мышонок. Рука его рассеянно чертила загогулины на коже футляра. Взгляд застыл на движущихся огоньках. Катин, заложив руки за спину, прошел через холл. - Что такое, черт возьми, с тобой стряслось? - дружелюбно спросил он. Мышонок поднял голову, провожая взглядом звезду, выплывшую из-за уха Катина. - Тебе определенно нравится усложнять себе жизнь. Звезда скользнула вниз и исчезла в полу. - И, между прочим, что это за карту ты сунул в футляр? Мышонок от неожиданности вскинул голову и моргнул. - Я очень хорошо замечаю такого рода вещи, - Катин прислонился к усыпанной звездами стене. Потолочный проектор, воспроизводящий ночь за бортом, отбрасывал пятна света на его круглое лицо и широкий плоский живот. - Это не тот способ изменить капитана к лучшему. У тебя какие-то странные идеи. Мышонок, правда, признаюсь, что они не лишены определенного очарования. Если бы мне сказали, что я буду работать в таком вот экипаже сейчас, в тридцать втором столетии, с человеком, который совершенно искрение сомневается в Тароте, не думаю, чтобы я в это поверил. Ты на самом деле с Земли? - Да, с Земли. Катин покусал согнутый палеи. - Вообще-то, если подумать, действительно, такие допотопные идеи не могут возникнуть нигде, кроме как на Земле. Сразу же, как только начались Великие Звездные Переселения, появились культуры, достаточно сложные и достаточно организованные, чтобы принять учение Тарота. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что в каком-нибудь городишке посреди монгольской пустыни найдется человек, верящий, что Земли покоится на громадном блюде, стоящем на спине слона, который попирает змею, свернувшуюся на черепахе, плавающей в океане. И хотя я рад, что родился не там, это местечко должно быть просто очаровательным. Там рождаются очень эффектные невротики. В Гарварде был один такой... - он остановился и взглянул на Мышонка. - Ты забавный парень. Вот ты управляешь звездолетом, продуктом технологии тридцать второго века, и в то же время твоя голова забита отсталыми идеями тысячелетней давности. Покажи мне то, что ты стянул. Мышонок засунул руку в футляр и вытащил карту. Он глядел на нее, пока Катин не потянулся за ней. - Ты не помнишь, кто тебе сказал, что не надо верить Тароту? - Катин рассматривал карту. - Моя... - Мышонок положил руки на край футляра. - Одна женщина. Когда я был совсем ребенком, лет пяти или шести. - Она тоже цыганка? - Да. Она заботилась обо мне. У нее были карты. Такие, как у Тай. Только не трехмерные. И старые. Когда мы скитались по Франции и Италии, она гадала желающим. Она все знала: и что означают картинки, и вообще все. И рассказывала мне. Она говорила, что кто бы чего не говорил, все это липа. Все это фальшь и на самом деле ничего не значит. Она говорила, что это цыгане распространили карты Тарота. - Все так. Цыгане, по-видимому, перенесли их с Востока на Запад в одиннадцатом-двенадцатом веках. И способствовали их распространению в Европе в последующие пятьсот лет. - Вот что она говорила мне: карты первоначально принадлежали цыганам, и поэтому цыгане знают - они всегда лгут. И никогда не верят им. Катин улыбнулся. - Весьма романтичное примечание. Скажу только вот что: мысль, что все эти символы, пройдя через пять тысяч лет мифологии, являются практически бессмысленными и не имеют никакого отношения к человеческим делам и мыслям - всего лишь отголосок набата нигилизма. К несчастью, я знаю слишком много об этих символах, чтобы отмести их. Однако мне интересно все, что ты сказал. Так эта женщина, с которой ты жил, когда был ребенком, - она гадала по картам Тарота, но настаивала на том, что они лгут? - Да, - он снял с колен футляр. - Только... - Только, что? - спросил Катин, когда Мышонок умолк. - Только однажды ночью, перед самым рассветом... Кругом были одни цыгане. Мы сидели ночью в пещере и ждали. Мы все были очень напуганы, потому что что-то должно было случиться. Взрослые шептались об этом, но когда кто-нибудь из детей подходил близко, замолкали. И в эту ночь она гадала по картам - только так, как если бы они не лгали. А все сидели вокруг костра в темноте и слушали, что она читает по картам. А на следующее утро кто-то рано разбудил меня, когда солнце еще только поднималось над городом. Все исчезли. Я шел не с мамой, а с женщиной, которая гадала по картам. Я никого из них больше не увидел. Те, с кем я шел, вскоре тоже исчезли. И я двинулся к Турции совсем один, - Мышонок в задумчивости провел большим пальцем по коже футляра. - Но той ночью, когда она гадала по картам, я помню, что я был сильно испуган. Они тоже были напуганы, понимаешь? И они не говорили, чем. Но что-то напугало их до такой степени, что они решили спросить совета у карт, хотя они знали, что карты - это липа! - Я понимаю это так, что когда ситуация становится чересчур серьезной, люди вспоминают о своем здравом смысле и отбрасывают предрассудки, пока опасность не минует. - Катин задумался. - Что, как ты думаешь, могло случиться? Мышонок пожал плечами. - Возможно, за нами гнались. Ты знаешь, как это бывает с цыганами. Все думают, что цыгане воруют. Это так. Может быть, за нами гнались из города. Никто на Земле не любит цыган. Вот почему мы не работаем. - Ты-то работаешь, Мышонок, и работаешь, много. Потому я и удивился, что ты ввязался во все эти ненужные дела с Тай. Ты потеряешь свое доброе имя. - Я не был с цыганами с того времени, когда мне было лет семь-восемь. А кроме того, я заимел разъемы. Хотя их у меня и не было, пока я не поступил в Куперовскую Академию Астронавтики в Мельбурне. - Правда? Тебе тогда должно было быть лет пятнадцать-шестнадцать. А это, конечно, много. На Луне мы обретаем свои разъемы годам к трем-четырем, так что можем подключаться к школьным обучающим компьютерам, - на лице Катина вдруг появилось ошеломленное выражение. - Ты хочешь сказать, что на Земле была целая группа взрослых мужчин и женщин, а с ними и детей, которые бродили от города к городу, из страны в страну, и все они были без разъемов? - Да. Именно так. - Не так-то уж много работ можно делать, не имея разъемов. - Конечно. - Ничего удивительного, что твоим цыганам приходилось переходить с места на место. Группа странствующих взрослых людей, не имеющих возможности подключиться к машинам! - он покачал головой, - Но почему же вы их не имеете? - Таковы цыгане. У нас их никогда не было. Они нам никогда не были нужны. У меня есть разъемы, потому что я был одинок и... Ну, я полагал, что так будет легче, - Мышонок уронил руки на колени. - Но это все-таки не причина, чтобы выгонять нас из города, где мы остановились. Однажды, помню, они поймали двух цыган и убили их. Их избили до полусмерти, а потом отрезали руки и повесили вниз головой, и они истекли кровью. - Мышонок! - лицо Катина исказилось. - Я был совсем ребенком, но я помню. Может быть, это и заставило, в конце концов, маму решиться спросить совета у карт, которым она не верила. Может быть, это и заставило нас разойтись в стороны. - Только в созвездии Дракона! - выдавил Катин. - Только на Земле!.. Смуглое лицо повернулось к нему. - Почему, Катин? Продолжай, скажи мне, почему с нами так обращаются? - в его словах не было вопроса. Только обида. - Потому что люда тупы, узколобы и боятся всего непонятного, - Катин закрыл глаза, - Вот почему я предпочитаю луны. Даже на самой большой луне трудно встретить такое количество людей, чтобы могли произойти подобные вещи, - глаза раскрылись. - Мышонок, прими во внимание вот что. У капитана фон Рея есть разъемы. Он - один из богатейших людей Вселенной. Они есть и у любого горняка, дворника, бармена, клерка-регистратора, и у тебя. В Федерации Плеяд и в Окраинных Колониях существует феномен, возникший вследствие слияния культур, и проявляющийся, в частности, в том, что все машины воспринимаются как непосредственное продолжение человека. Это, как очевидное, признается всеми социальными слоями со времен Аштона Кларка. И до этого разговора я был сказал, что феномен слияния культур имеет место и на Земле. Но ты напомнил мне, что в мире наших предков да сих пор существуют культурные анахронизмы. Подумать только, что группа не имеющих разъемов цыган - истощенных, ищущих работу там, где никакой работы нет, предсказывающих судьбу способом, который сами они уже перестали понимать, в то время, как вся Вселенная достигла понимания того, чем обладали предки этих самых цыган пятнадцать веков назад, игнорирующих закон Еноха - входит в город и не расстраивается тем, что у всех остальных мужчин и женщин имеются разъемы. Закон Еноха? Когда ты подключаешься к большой машине, это называется "стаддинг". Неизвестно, откуда пошло это выражение. Нет, я не понимаю, почему так случилось. Но немного понимаю - как, - он покачал головой. - Земля - забавное место. Я там учился четыре года, но только сейчас до меня начинает доходить, как мало я в этом разбираюсь. Те из нас, кто родился не на Земле, видимо, просто не в состоянии полностью это осознать. Вся остальная часть созвездия Дракона живет, по-моему, более простой жизнью, - Катин поглядел на карту в своей руке. - Ты знаешь, как называется эта карта? Мышонок кивнул. - Солнце. - Ты знаешь, если бы ты ходил около разложенных карт, гадание вышло бы неверным. Капитан очень хотел, чтобы ему попалась эта карта. - Я знаю, - пальцы скользнули по ремню футляра. - Карты уже сказали обо мне, стоящим между капитаном и его солнцем, едва только я стащил одну, - Мышонок покачал головой. Катин протянул ему карту. - Почему бы тебе ее не отдать? Пока не поздно, извинись за то, что затеял всю эту суету. С минуту Мышонок молча смотрел себе под ноги. Потом поднялся, взял карту и побрел через холл. Катин глядел ему вслед, пока тот не исчез за углом. Потом он скрестил руки на груди, опустил голову и задумался. Он думал о блеклой пыли всех виденных им лун.
***
Катин сидел в затихшем холле, прикрыв глаза. Что-то вдруг потянуло его за карман шортов. Он открыл глаза. - Эй!.. Линчес (за плечом - тенью - Айдас) подкрался к нему и вытащил за цепочку диктофон из кармана. Теперь он держал его в своей руке. - Для чего... - ..эта штука? - закончил Айдас. - А вы не хотите его вернуть? - причиной раздражения Катина было то, что прервали его размышления. И их самонадеянность. - Мы видели, как ты возился с этой штукой тогда в порту, - Айдас взял диктофон из пальцев брата. - Понимаешь... - начал Катин. Айдас протянул ему диктофон. - Благодарю, - Катин стал засовывать его обратно в карман. - Покажи нам, как он работает... - ..и для чего он тебе. Катин, помедлив, достал диктофон. - Это матричный диктофон, в который я наговариваю свои заметки. Он мне нужен, чтобы написать роман. Айдас покачал головой. - Ну я знаю, что это такое... - ..и я. Почему ты хочешь... - ..сделать такой... - ..почему ты не хочешь создать психораму... - ..это же значительно легче. А мы... - ..тоже там есть? Катин неожиданно поймал себя на том, что хочет сказать одновременно четыре вещи. И рассмеялся. - Понимаете, ребята, я так не могу, - он на мгновение задумался. - Я не знаю, почему я хочу писать. Конечно, проще создать психораму, когда уже есть необходимое оборудование, деньги и знакомства на студии. Но это совсем не то, чего я хочу. И я не знаю, будете вы там или нет. Я еще и не начинал думать о предмете. Я пока делаю только записи к роману, - Катин и близнецы посмотрели друг на друга. - Эти записи неэстетичны, если сравнивать с самим романом. Знаете, нельзя же просто сидеть и писать роман. Обязательно надо думать. Роман - это форма искусства. Я должен полностью его продумать, прежде чем начать писать. Но, так иди иначе, это то, что я хочу создать. - О, - протянул Линчес. - Ты уверен, что знаешь, что такое... - ..Конечно. Помнишь "Войну... - ..и мир". Да. Но это психорама... - ..с Че Онг в роли Наташи. Но она... - ..сделана по роману? Точно, я... - ..Ты теперь вспомнил? - Угу, - Айдас, стоящий позади брата, неторопливо кивнул. - Только, теперь он обращался к Катину, - как же ты взялся за это дело, если не знаешь, о чем писать? Катин пожал плечами. - Тогда, может быть, ты напишешь что-нибудь про нас... - ...мы можем просить его, если он говорит о том, что не является... - Эй, - вмешался Катин. - Я должен найти тему, на которой строился бы роман. Я сказал, что не могу говорить о том, собираюсь я вас туда вставлять или нет... - ..что у тебя там за записи? - спросил из-за плеча Линчеса Айдас. - А? Как я говорил, наметки. Для книги. - Давай послушаем. - Ну, вы, ребята, не... - Катин пожал плечами, взялся за рубиновый рычажок и перевел его на воспроизведение. - Размышление наедине номер пять тысяч триста семь. Заруби на носу, что роман (назидательный, психологический или тематический - не имеет значения) всегда является отражением своего времени. - Голос звучал более высоко и быстро, чем обычно, но это только улучшало его восприятие, Прежде, чем написать книгу, я должен описать современное понимание истории... Ладонь Айдаса черным эполетом лежала на плече брата. Карие и коралловые глаза смотрели сосредоточенно, выказывая свою заинтересованность. - ..История? Тридцать пять веков назад ее изобрели Геродот и Фукидид. Они определили ее как изучение того, что происходило при их жизни. И последующую тысячу лет история понималась точно так же. В Константинополе, пятнадцать веков спустя после греков, Анна Комнина в своем царственном блеске (и на том же языке, что и Геродот) определила историю как изучение тех событий в жизни людей, которые занесены в документы. Я сомневаюсь, чтобы эта очаровательная византийка верила лишь в те вещи, что были где-то записаны. Но события, нигде не задокументированные, в Византии просто не считались историческими. Концепция истории была целиком трансформирована. Последующее тысячелетие началось с первого глобального конфликта, а закончилось первым межпланетным столкновением. Сама собой возникла, теория, что история является серией циклических взлетов и падений, происходящих, когда одна цивилизация поднимается до уровня другой. События, выпадающие из цикла, считались не имеющими исторической важности. Сейчас нам трудно оценить разницу между Спенглером и Тойнби, хотя в их времена эти теории считались полярно противоположными. Для нас их споры о том, где и когда начинаются циклы, кажутся чистым соидизмом. Сейчас, когда прошло еще одно тысячелетие, мы можем спорить с де Эйлингом и Броблином, Аль-вином-34 и "Креспбургским Обозрением". Просто потому, что они современники, я знаю, что они излагают одинаковую точку зрения. Но сколько восходов заставало меня в доках Шарля расхаживающим и размышляющим, с кем я: с сондерсовской ли теорией интегральной исторической конвекции или все-таки с Броблином? Я уже имею достаточно оснований для того, чтобы утверждать, что в последующем тысячелетии существующие разногласия будут казаться такими же несущественными, как и спор двух средневековых теологов о том, двенадцать или двадцать четыре ангела поместятся на острие иглы. ...Размышление наедине номер пять тысяч триста восемь. Никогда не вынимай ворованные смоквы напротив красного... Катин щелкнул переключателем. - О, - сказал Линчес. - Это было что-то странное... - ..интересное, - вмешался Айдас. - Ты всегда описывал... - ..он говорит об истории... - ..современную историческую концепцию? - Ну, конечно. Это довольно интересная теория. Если вы сейчас... - Я думаю, это, должно быть, слишком сложно, - возразил Айдас. - Я хочу сказать... - ..для тех, кто живет сейчас, трудно... - Что вы, на удивление легко, - это Катин. - Все, что вы должны сделать - это понять, как мы смотрим... - ..может быть, для людей, которые будут жить потом... - ..это будет не так трудно... - Действительно, - сказал Катин. - Когда-нибудь вы замечали, что общество в целом выглядит так, будто... - Мы не слишком разбираемся в истории, - Линчес пригладил свои, похожие на светлую овечью шерсть, волосы, - Я не думаю... - ..что мы могли бы сейчас это понять. - Конечно, смогли бы! - воскликнул Катин. - Я могу все это объяснить очень... - Может быть, после... - ..в будущем... - ..это будет легче. На смуглом и бледном лицах вдруг мелькнули улыбки. Близнецы повернулись и пошли прочь. - Эй! - крикнул им вслед Катин. - Разве вы?.. Я хочу сказать, я... Ох... Он положил руки на колени и задумался, глядя вслед близнецам, бредущим по коридору. Темная спина Айдаса была экраном, на котором сияли куски каких-то созвездий. Минуту спустя Катин поднял свой диктофон, щелкнул рубиновым переключателем и стал тихо говорить: - Размышление номер двенадцать тысяч восемьсот десятое. Интеллигентность становится вещью чужеродной и доставляющей неудобства... - он выключил диктофон и снова посмотрел вслед близнецам.
***
- Капитан? Лок остановился на верхней ступеньке и уронил руку с дверной ручки. Мышонок засунул большой палец в дыру на брюках и почесал бедро. - Э.., капитан... - он достал карту из футляра с сиринксом. - Вот ваше солнце. Рыжие брови поползли вверх. В желтых глазах блеснули огоньки. - Я.., э.., позаимствовал ее у Тай. Я верну ее... - Поднимайся сюда, Мышонок. - Да, сэр, - он зашагал по винтовой лестнице. Вода у краев бассейна была покрыта рябью. Его отражение поднималось вместе с ним. Капитан открыл дверь, и они вошли в каюту. Первой мыслью Мышонка было: "Его каюта не больше моей". Второй: "Тут битком набито всего". По разные стороны от компьютера размещались проекционные экраны - на стенах, полу и потолке. И кроме этого в каюте не было ничего личного, даже рисунков. - Давай посмотрим эту карту, - Лок сел на свернувшиеся на койке кабели и стал рассматривать диораму. Мышонок, которому не было предложено сесть на койку, вытянул из-за спины футляр с инструментом и сел на пол, скрестив ноги. Неожиданно ноги Лока вытянулись, кулаки разжались, плечи дрогнули, мускулы лица напряглись. Потом спазм прошел, и он снова выпрямился на койке. Капитан сделал глубокий вдох, туго натянувший шнуры на его кителе. - Садись сюда, - он похлопал по койке. Но Мышонок только подвинулся поближе к Локу, не вставая с пола. Лок нагнулся и положил карту на пол. - Это карта, которую ты стащил? - выражение задумчивости разгладило его лоб. Но Мышонок смотрел только на карту. - Если бы это была первая экспедиция, которую я сколотил, чтобы измерить глубину звезды... - Лок рассмеялся. - Шесть обученных и умелых мужчин, изучивших свою профессию под гипнозом и знающих ее, как свои пять пальцев, спаянных крепче, чем куски биметаллической пластинки. Кража среди этого экипажа? - он снова рассмеялся, покачав головой. - Я был в них так уверен. А в Дэне - больше всех, - он ухватил Мышонка за волосы и тихонько покачал его голову из стороны в сторону. - Но этот экипаж нравится мне больше. - Он показал пальцами на карту. - Что ты видишь здесь, Мышонок? - Ну, мне кажется.., двух ребят, играющих под... - Играющих? - перебил Лок. - Разве похоже, что они играют? Мышонок откинулся назад и прижал к себе инструмент. - Что видите вы, капитан? - Двое ребят, схватив друг друга за руки, собираются драться. Ты видишь, что один белый, а другой темный? Я вижу любовь против смерти, свет против тьмы, порядок против хаоса. Я вижу столкновение всех противоположностей под солнцем. Я вижу Принса и самого себя! - Кто же есть кто? - Не знаю. Мышонок. - Что это за человек - Принс Ред, капитан? Лок ударил кулаком левой руки о раскрытую ладонь правой. - Ты видел его на экране в цвете и объеме и ты еще спрашиваешь? Богатый, как Крез, балованный психопат. Он однорукий, а его сестра так красива, что я... - он уронил руки. - Ты с Земли, Мышонок. Из того же мира, что и Принс. Ты часто там бывал, а я никогда там не жил. Наверное, ты знаешь, почему человек, все преимущества которого - следствие изобилия созвездия Дракона, мальчиком, юношей и мужчиной так... - кулак снова ударил по ладони. - Не обращай внимания. Возьми свою чертову арфу, сыграй что-нибудь. Начинай. Я хочу смотреть и слушать. Мышонок залез в футляр. Одна рука на деревянном грифе, другая скользнула по полированным изгибам. Он крепко сжал пальцы и закрыл глаза. Сосредоточенность перешла в задумчивость, задумчивость - в озарение. - Вы говорите, он однорукий? - Под этой черной перчаткой, которой он так театрально расколотил камеру, нет ничего, кроме металла и пластика. - Это значит, что у него нет разъема, - Мышонок перешел на хриплый шепот. - Я не знаю, как обстоят дела там, откуда вы родом, на Земле же это - худшее, что только может случиться с человеком. Капитан, цыгане тоже их не имеют, и Катин всего несколько секунд назад прекратил свои воспоминания по поводу того, как это плохо. - Сиринкс был уже вынут. - Что бы вы хотели, чтобы я вам сыграл? - он взял несколько аккордов. Но Лок опять разглядывал карту. - Сыграй. Вскоре нам нужно будет подключаться, чтобы добраться до Алкэйна. Рука Мышонка опустилась... - Мышонок? ...и отдернулась, не коснувшись струны. - Почему ты украл именно эту карту? Мышонок пожал плечами. - Просто так получилось. Она упала на ковер рядом. - Но если бы это была другая карта: двойка кубков или девятка жезлов - ты бы поднял ее? - Думаю, что да. - Ты уверен, что в этой карте ничего нет, ничего особенного? Если бы там была другая карта, ты оставил бы ее лежать или же тоже взял? На Мышонка снова накатился страх, взявшийся неизвестно откуда. Пытаясь побороть его, он резко повернулся и положил руку на плечо Лока. - Ну, капитан! Не обращайте внимания на то, что говорят карты. Я хочу помочь вам добыть эту звезду, понимаете? Я буду с вами, и вы выиграете эту гонку. И не позволяйте этой сумасшедшей говорить противное! В течение всего этого разговора Лок чувствовал себя несколько неопределенно. Сейчас же он глядел серьезно. - Не забудь вернуть этой сумасшедшей карту, когда выйдешь отсюда. Мы скоро будем на Ворписе. Напряженность исчезла. Хриплый смех раздвинул темные губы. - Я все же думаю, что они играют, капитан, - Мышонок откинулся на изголовье койки. Закинув босую ногу на ногу Лока, ставший страшно похожим на марионетку рядом с кукловодом, он ударил по струнам. Огоньки запрыгали по механизмам. Лок глядел на карту у своих ног. Что-то произошло с ним. Он не знал причины. Но первый раз за очень долгое время он глядел на человека, которого позвал по причине, не имеющей ничего общего с его звездой. Он не видел, что было перед его глазами. Он откинулся назад и взглянул на творение Мышонка. Заполнив всю каюту. Мышонок двигал мириады ярчайших огней вокруг громадной сферы, создавая хрупкие фигуры торжественной диссонансной фуги.