***
Свет падал на стекло и превращал его в медь. Тысячи тысяч круглых стекол образовывали вогнутый фасад Алкэйна. Катин брел по тропинке над речкой, огибающей сад музея. Река - те же самые тяжелые туманы, что покрывают полярные области Ворписа - слегка курилась у берегов. Ниже по течению она скрывалась под аркой в сверкающей стене. Капитан шел впереди Катина, и их тени, падающие на гладкие камни, двигались на одном уровне. Расположенный среди фонтанов подъемник возносил наверх платформу за платформой, по несколько сот гостей на каждой. Но за считанные секунды все они разбредались по множеству тропинок, опоясывающих сверкающие кварцем горы. На бронзовом постаменте, в фокусе блистающих стекол, в нескольких сотнях ярдов перед музеем возвышалась Венера Милосская. Линчес жмурил свои розовые, глаза, отвернув лицо от сияния. Позади него Айдас глазел то по сторонам, то назад, то вперед. Тай, рука в руке Себастьяна, шла позади него. Волосы ее развевались с каждым движением зверя на его плече. "Теперь свет стал голубым, - подумал Катин, когда они прошли под аркой в имеющий форму линзы вестибюль. - Что правда, то правда - ни одна луна не имеет естественной атмосферы, достаточной, чтобы создать такую декоративную диффракцию. Однако, я упустил из виду лунное одиночество. Эта холодная конструкция из пластика, металла и камня - одно из крупнейших творений человечества. Как далеко мы ушли от семнадцатого века! Найдется ли во всей Галактике хотя бы дюжина зданий крупнее, чем это? Странное для академии положение: столкновение между традициями, воплощенными здесь, и нелепостью современной архитектуры. Циана Морган свила себе гнездо в этом могильнике истории человечества. Вот на что это похоже: стервятник, сидящий на костях." С потолка свисал восьмиугольный экран для публичных объявлений. Сейчас на нем переливалась красками очередная световая фантазия. - Соедините меня с 739-Е-б, - обратился капитан фон Рей к девушке за информационным пультом. Она повернула руку ладонью вверх и нажала кнопки на миниатюрной панели, вживленной в запястье. - Пожалуйста. - Алло, Банни, - сказал Лок. - Лок фон Рей! - воскликнула девушка за пультом явно не своим голосом. - Ты пришел навестить Циану? - Именно так, Банни. Если она не слишком занята, я бы поднялся и поговорил с ней. - Минутку, я сейчас узнаю. Банни, где бы она там ни находилась в этом улье, несколько ослабила контроль, и девушка-диспетчер удивленно подняла брови. - Так вы к Циане Морган? - спросила она теперь уже собственным голосом. - Вот именно, - улыбнулся Лок. В этот момент Банни снова включилась в разговор. - Все в порядке, Лок. Она встретится с тобой на Юго-Западной, двадцать. Там не так многолюдно. Лок повернулся к экипажу. - Почему бы вам пока не побродить вокруг музея? Я получу то, что мне нужно, в течение часа. - Можно ли ему брать эту, - девушка смотрела на Себастьяна, - эту вещь с собой в музей? У нас нет специального места для животных. Банни ответила: - Это ведь человек из твоего экипажа, Лок? Животное выглядит вполне домашним, - она повернулась к Себастьяну. - Оно смирное? - Конечно, оно будет вести себя тихо. - Можете взять его с собой, - разрешила Банни через девушку. - Циана уже вышла к месту встречи. Лок обернулся к Катину. - Почему бы тебе не пойти со мной? Катин постарался не высказать своего удивления. - Конечно, капитан. - Юго-Западная, двадцать, - повторила девушка. - Вы можете подняться на этом лифте на один этаж. Больше никого? - Никого, - Лок повернулся к экипажу. - Пока. Катин последовал за ним. Рядом со спиральным лифтом, на постаменте из мраморных блоков, высилась голова дракона. Катин задрал голову, разглядывая гребни вокруг каменной пасти. - Мой отец подарил ее музею, - сказал, Лок, когда они вошли в лифт. - Да? - Она с Новой Бразилии, - они начали подъем вокруг центрального столба, и оскал пасти исчез за поворотом. - Когда я был ребенком, я играл внутри ее сородичей. Внизу толпились туристы, казавшиеся отсюда крохотными. Золотая кровля накрыла их. Они вышли из лифта. Картины, развешанные на галерее тут и там, освещались особым образом. Многолинзовая лампа бросала на каждую висящую здесь раму свет - согласно предположениям нескольких ученых Алкэйна - наиболее близкий к тому, под которым была написана каждая картина: искусственный или естественный, свет красного солнца или белого солнца, желтого или голубого. - Она будет здесь только через несколько минут, - сказал капитан. Она только что вышла. Катин прочитал название выставки: "Лица моего народа". Вверху находился экран объявлений, меньший, чем в вестибюле. Сейчас на нем светилась надпись, сообщавшая, что все представленные здесь картины и фотографии созданы за последние триста лет и показывают мужчин и женщин разных миров за работой или развлечениями. Взглянув на перечень авторов. Катин вынужден был признать, что ему известны лишь два имени. - Я позвал тебя с собой, потому что мне надо поговорить с кем-нибудь, кто сможет понять суть сказанного. Удивленный Катин поднял голову. - Мое солнце - моя Нова. В мыслях я почти привык к ее сиянию. Я стал человеком, освещенным ее лучами. Всю мою жизнь окружающие меня люди делали то, что я хочу. Если же нет... - Вы заставляли их? Лок сузил желтые глаза. - Если же нет, я искал то, что они могут делать, и использовал их для этого. И всегда находился кто-то еще, кто мог выполнить нужную мне работу. Я хочу поговорить с человеком, который может понять. Но разговор не выражает того, что я хочу сказать. Хотел бы я сделать что-нибудь, чтобы показать, что все это значит! - Я... Я не понимаю. - Поймешь. "Портрет женщины" (Беллатрикс IV): одежда двадцатилетней давности. Она сидит у окна, улыбаясь, в золотом свете солнца, оставшегося за рамой картины. "С Аштоном Кларком" (не указано): старик. Его рабочий комбинезон вышел из моды лет двести назад. Он собирается отключаться от какой-то машины, настолько огромной, что нельзя понять, что это такое. - Удивительно, Катин. Моя семья - по крайней мере, со стороны отца, происходит из Плеяд. Однако я с детства разговаривал у себя дома как выходец из созвездия Дракона. Мой отец принадлежит к тому обособленному кругу старой гвардии граждан Плеяд, которые позаимствовали множество идей у своих предков с Земли и из созвездия Дракона, только это была Земля, которая умерла через пятнадцать лет после того, как старейший из этих художников взял в руки кисть. Когда я обзаведусь семьей, мои дети тоже будут так говорить. Не кажется ли тебе странным, что ты и я, похоже, ближе, чем я и, скажем, Тай и Себастьян? - Я с Луны, - напомнил Катин. - Я знаю Землю только по визитам на нее. Это не мой мир. Лок не обратил на его слова внимания. - Но в некоторых отношениях Тай, Себастьян и я очень похожи. В эмоциональном смысле мы ближе друг другу. И снова Катину понадобилась целая секунда (довольно неприятная секунда), чтобы вспомнить, что означает выражение боли на рассеченном лице Лока. - Некоторые ваши реакции на возникающие ситуации будут понятны кому-то другому, а не тебе. Да, я знаю, что так дальше не пойдет, - он замолчал. - Ты не землянин, Катин. Но Мышонок - с Земли. И Принс. Один беспризорник, другой... Принс Ред. Существует ли какая-нибудь связь между ними, как между мной и Себастьяном? Цыган просто очаровывает меня. Я не понимаю его. Но только в том, в чем, как мне кажется, я понимаю тебя. Принса я тоже не понимаю. "Портрет нетрайдера". Катин посмотрел на дату: задумчивый нетрайдер просеивал туман сквозь свою сеть двести лет назад. "Портрет юноши". Современника, конечно. Он стоял на опушке рощи... - В середине двадцатого века, в 1950 году, если быть точным, - Катин снова взглянул на капитана, - на Земле была маленькая страна, называемая Великобританией, в которой существовало пятьдесят семь довольно сильно разнящихся друг от друга диалектов английского языка. Была также большая страна, называемая Соединенными Штатами, с населением в четыре раза большим, раскинувшаяся на в шесть раз большей территории. Там тоже существовали диалекты, но только две крошечные группы, насчитывающие менее двадцати тысяч человек, употребляли язык, который мог быть непонятен человеку, владеющему только литературным английским. Я привел этот пример, чтобы пояснить свою точку зрения: обе страны говорили на одном и том же языке. - Что же у тебя за точка зрения? - Соединенные Штаты были продуктом коммуникационного взрыва, развития способов передвижения, перемещения людей, информационной революции, развития радио и телевидения, что стандартизировало речь и образ мышления - не сами мысли, а способы их выражения, так что персона А может понять персону В, но также и персон Х и У. Люди, информация и мысли пересекают сейчас Галактику быстрее, чем Соединенные Штаты в 1950 году. Возможность взаимопонимания резко возросла. Наши родные миры разделяет треть Галактики. За исключением случайных воскресных визитов в Университет созвездия Дракона во время моей учебы сейчас я впервые покинул пределы Солнечной системы. Однако вы и я по способности к обмену информацией гораздо ближе врут к другу, чем уроженцы Уэльса и Корнуэлла тысячу лет назад. Помните об этом, когда размышляете о Мышонке или о Принсе Реде. Хотя Великая Змея свернулась вокруг колонны, символизирующей всего сотню миров, жители Плеяд и Окраинных Колоний признают ее. Мебель Республики Вега то и дело напоминает то же самое о своих хозяевах. Аштон Кларк значит одинаково много как для вас, так и для меня. Морган убил Андервуда, и это частично сделало наши познания... - он остановился, потому что Лок нахмурился. - Ты хочешь сказать, что Андервуд убил Моргана? - О, конечно же... Я имел в виду... - краска смущения проступила на его щеках. - Да... Но я не хотел... Между картинами показалась женщина в белом. Ее серебряные волосы были уложены в высокую прическу. Она была высокой. Она была старой. - Лок! - она протянула навстречу ему руки. - Банни сказала, что ты здесь. Я думаю, нам следует подняться в мой офис. "Конечно, - подумал Катин. - Все ее портреты, которые я видел, были сделаны пятнадцать-двадцать лет назад". - Спасибо, Циана. Мы и сами могли бы подняться. Я не хочу отвлекать тебя, если ты занята. Это не займет много времени. - Ничего, пойдемте. Я оценивала сейчас полтонны не представляющей большого интереса скульптуры Веги. - Периода Республики? - спросил Катин. - Увы, нет. Тогда мы могли бы сбагрить ее с рук. Но она слишком стара, чтобы чего-нибудь стоить. Идемте, - она уже двинулась мимо развешанных холстов, когда взгляд ее упал на широкий металлический браслет, закрывающий разъем на ее запястье. На нем мигал один из миниатюрных экранчиков. - Простите, юноша, - повернулась она к Катину. - У вас с собой диктофон иди что-то подобное? - Д-да. - Я должна попросить вас не использовать его здесь. - О, я не хотел... - Довольно часто я сталкиваюсь с вопросом обеспечения секретности, - она положила свою морщинистую руку на его. - Вы понимаете? Автоматически нарастающее поле стирает все записи с подобного рода аппаратов. - Катин из моего экипажа, Диана. Но этот экипаж резко отличается от того, что был в прошлый раз. Секретов больше нет. - Я так и поняла, - она убрала руку, помолчала, потом заговорила снова. - Когда я пришла сегодня утром в музей, тебе поступило послание от Принса. - Он на Ворписе? - Понятия не имею, - дверь разошлась и пропустила их внутрь. - Но он знает, что ты здесь. Разве это важно? - Мы совершили посадку каких-нибудь полтора часа назад. И улетаем вечером. - Послание пришло час и двадцать пять минут назад. Оригинал был довольно сильно искажен, поэтому операторы откорректировали его не без труда. Они в курсе содержания, и вся трудность теперь... - Не беспокойся, - Лок повернулся к Катину. - Что же он скажет теперь? - Мы все это скоро узнаем, - ответила Циана. - Ты сказал, что нет никаких секретов. Но я бы все-таки предпочла разговаривать у себя в офисе. Эта галерея была вся забита: то ли запасник, то ли еще не разобранные материалы выставки. Катин уже собирался спросить, но Лок опередил его. - Циана, что это за хлам? - По-моему, - она взглянула, на дату в золотой окантовке на старинном деревянном ящике. - "1923 год. Эол Корпорейшн". Да, это коллекция музыкальных инструментов двадцатого века. Это - Онде Мартино, названный по имени изобретателя, французского композитора, жившего в 1942 году. Здесь у нас, - она наклонилась, разглядывая табличку, - механический пианист, играющий в две руки, сделанный в 1931 году. А это "Виолано Виртуозо Милла", построенное в 1916 году. Катин разглядывал внутренности виолано сквозь стеклянную дверцу в передней части. - Что они делали? - Стояли в барах, в парках, где не было оркестров. Люди опускали монету в прорезь, и автоматически, начинала играть установленная вот здесь скрипка в сопровождении фортепиано. Программа задавалась перфолентой, она провела серебряным ногтем по перечню. - "Шар Страттера"... - ноготь двигался вдоль кучи терменвоксов, банджо и шарманок. - Некоторые из новых академиков потребовали объяснений по поводу увлеченности Института двадцатым столетием. Примерно каждая четвертая из наших галерей посвящена этому времени, - она скрестила руки на парче платья. - Возможно, их обидело то, что оно традиционно интересует ученых вот уже восемьсот лет. Они отказываются видеть очевидное. В начале этого удивительного столетия человечество имело множество обществ, живших в одном мире. К концу же оно стало практически тем, что мы есть сейчас - информационно единым обществом, заселившим разные миры. С тех пор количество миров возросло, информационное единство неоднократно меняло природу общества и привело к нескольким грандиозным катастрофам, но все-таки наше общество существует. С тех пор, как мы это поняли, двадцатый век является фокусом научного интереса: это было столетие, в котором происходило наше становление. - Я не испытываю влечения к прошлому, - объяснил Лок. - Я не располагаю временем для этого. - Оно интересует меня, - вмешался Катин. - Я хочу написать книгу. Возможно, она будет иметь к этому отношение. Циана взглянула на него. - Вот как? И что же это за книга? - Роман. - Роман? - Они проходили мимо серого экрана объявлений. - Вы хотите написать роман? Это просто прелестно. Несколько лет назад у меня был мой старый друг, который хотел попытаться написать роман. Он закончил только первую главу. Но он говорил, что это осветило ему многочисленные стороны человеческой жизни и помогло проникнуть в суть происходящих событии. - Я уже работаю над ним некоторое время, - признался Катин. - Восхитительно! Возможно, если вы закончите, вы позволите Институту сделать под гипнозом психограмму процесса творения? У нас есть работоспособный печатный станок двадцать второго века. Возможно, мы напечатаем несколько миллионов экземпляров и разошлем их в сопровождении документальных психограмм в библиотеки и учебные заведения. Я уверена, что мне удастся привлечь некоторый интерес к этой идее среди правления. - Я еще не думал о том, чтобы сдать его в печать. - Они подходили к следующей галерее. - Вы можете сделать это только через Институт Алкэйна. Крепко это запомните. - Я.., я запомню. - Когда эту свалку разберут. Циана? - Милый мой племянник, мы имеем материала гораздо больше, чем можем выставить. Его надо где-то разместить. В нашем музее двенадцать тысяч публичных и семьсот частных галерей. А также три тысячи пятьсот хранилищ. Я поверхностно знакома с содержимым большинства из них. Но не всех. Они шли под высокими ребрами. Позвоночник изгибался где-то под крышей. Холодные лампы под потолком отбрасывали на бронзовый пьедестал тени от зубов и глазных впадин черепа размером со слона. - Это похоже на сравнительную остеологическую выставку рептилий с Земля. И... - Катин вгляделся в зияющую пещеру. - Не могу сказать, откуда эта штука. Лезвия лопаток, тазовые кости, изгиб ключиц. - Далеко еще до твоего офиса? - Аэролату - около восьмисот ярдов. Мы поднимемся на лифте. Они прошли сквозь аркаду в шахту лифта. Спиральный подъемник вознес их на несколько десятков этажей. Коридор из меди и плюща. Еще один коридор, со стеклянными стенами. Катин раскрыл рот от изумления: Феникс был виден отсюда целиком, от центральных башен до покрытой туманом пристани. Хотя Институт Алкэйна был и не самым высоким небоскребом Галактики, в Фениксе выше зданий не было. Пандус поворачивал к центру здания. На облицованной мрамором стене висела серия из шестнадцати холстов Дехея: "Под Сириусом". - Это не?.. - Это молекулярные копии Нильса Сельвина, сделанные в двадцать восьмом веке на Веге. Довольно долгое время они были даже более знамениты, чем оригиналы, которые демонстрируются внизу. Но так много событий связано с этими копиями, что Банни решила повесить их здесь... Вот мы и пришли. Дверь открылась в темноту. - Теперь, дорогой племянник, - лишь только они вступили в комнату, три луча упали на них откуда-то сверху, осветив черный ковер, - не будешь ли ты так добр объяснить мне, зачем ты вернулся сюда? И что у тебя за дела с Принсом? - она повернулась к Локу. - Циана, мне нужна еще одна Нова. - Нужна что? - Ты знаешь, что первая экспедиция не была доведена до конца. Я собираюсь попытаться еще резок. Специальный корабль для этого не нужен. Мы поняли это сразу же. У меня новый экипаж и новая тактика, - пятна света двигались по ковру следом за ними. - Но, Лок... - Раньше все было тщательно спланировано, смазано, увязано и поддерживалось нашей обшей слаженностью. Теперь же мы - разнородное сборище корабельных крыс, между которыми затесался Мышонок. Единственное, что нас поддерживает - это моя ненависть. От нее страшно трудно избавиться, Циана. - Лок, ты просто не сможешь повторить такой... - Капитан тоже другой, Циана. "Рухом" раньше управлял получеловек, знакомый только с победами. Теперь я стал настоящим человеком. Мне знакомо и поражение... - Но чего ты хочешь? - Была еще одна звезда, которую изучал Институт, близкая к стадии Навой. Я хочу знать название и сроки. - Вот что тебе надо! А как насчет Принса? Он знает, зачем ты ищешь Нову? - Меня это не волнует. Назови мою звезду, Циана. Она коснулась серебряного браслета. Из пола появился пульт с креслом. Она седа и посмотрела на индикаторы. - Я не знаю, правильно ли я поступаю, Лок. Если бы решение не в такой большой степени влияло на мою жизнь, мне было бы легче... Аарон очень нужен мне для сохранения моего положения в Институте, - она снова коснулась браслета, и вокруг них появились звезды. - До сих пор меня так же хорошо принимали в доме Аарона Реда, как и в доме моего брата. Ты поставил меня в трудное положение: необходимо принять решение, которое положит конец моей безбедной жизни. Каши вдруг осознал размеры комнаты. Футах в шестистах пятидесяти от них покачивалось, медленно вращаясь, голографическое изображение Галактики. - Сейчас у нас работают несколько исследовательских экспедиций. Нова, которую ты упустил, была здесь, - она нажала кнопку, и одна звезда среди миллиардов других вспыхнула так ярко, что Катин зажмурил глаза. Она погасла, и опять купол астрариума стал полон света звезд. - Сейчас одна из экспедиций изучает развитие... - она умолкла, и потянулась к маленькому ящику. - Лок, я действительно беспокоюсь насчет всех этих дел... Продолжай, Циана. Мне нужно название звезды. Мне нужна лента с ее координатами. Мне нужно мое солнце! - Я сделаю для тебя все, что смогу. Но ты должен простить старую женщину, - она достала из ящика (Катин издал тихий возглас удивления и тут же проглотил его) колоду карт. - Я хочу посмотреть, какие указания даст Тарот. - Мы уже гадали на картах насчет моего предприятия. Если они скажут мне полные координаты - отлично. В противном случае у меня просто нет на них времени. - Твоя мать родилась на Земле и почти переняла смутное недоверие землян к мистицизму, хотя сама умом и признавала его силу. Надеюсь, что ты пошел в отца. - Циана, мне уже гадали на картах. Еще одно гадание не скажет ничего нового. Она разбросала карты рубашками вверх. - Возможно, оно скажет что-нибудь мне. Кроме того, я не хочу гадать полностью. Просто выбери одну. Катин смотрел, как капитан вытаскивает карту, и думал, что они вряд ли подготовили Циану к тому кровавому полудню на Кронаки Плаза четверть века назад. Колода карт не была того обычного трехмерного типа как у Тай. Карты были желтыми. Фигуры - нарисованными. Их было легко датировать семнадцатым веком. На карте Лока болтался на дереве обнаженный труп, подвешенный за ноги. - Висельник, - она собрала остальные карты. - Висельник перевернутый. Ну, не могу сказать, чтобы меня это удивило. - Висельник означает, что наступит мудрость духа, ведь так, Циана? - Перевернутый, - напомнила она. - Значит, за это придется дорого заплатить, - она смешала карту с остальными и убрала колоду обратно в ящичек. - Это координаты твоей звезды, - она нажала еще одну кнопку. Рулон бумаги упал на ее ладонь. Маленький металлический секатор обрезал ленту. Она подняла кусок ленты к свету. - Здесь все координаты. Мы держим эту звезду под наблюдением два года. Тебе везет. Вспышка ожидается через десять-пятнадцать дней. - Прекрасно, - Лок взял ленту. - Идем, Катин. - А как насчет послания Принса, капитан? Циана поднялась со скамьи. - Ты не хочешь посмотреть послание? Лок помедлил. - Хорошо. Проиграй его. Циана отвернулась к экрану. - Вот оно, - она нажала кнопку. На той стороне комнаты Принс повернулся к ним лицом. - Чем это, черт побери, - рука в черной перчатке смахнула со стола хрустальный кубок и чеканное блюдо, - ты занят, Лок? - рука вернулась на место. Нож и резная деревянная фигурка полетели на пол. - Циана, ты ему помогаешь, не так ли? Ты сука и предательница! Я зол! Я в ярости!!! Я Принс Ред! Я - Дракон! Я - потревоженная Змея! Я задушу тебя! - крышка массивного стола крошилась в его черных пальцах. Катин сглотнул. - Я могу делать все, что я захочу! А ты пытаешься помешать этому! Принс навалился на стол. Катин посмотрел на Лока и Циану. Ее руки, бледные, с проступающими венами, мяли парчу. Руки Лока, тяжелые и узловатые, лежали на пульте. Пальцы его сжимали тумблер. - Ты вывел меня из себя! Я могу быть очень злым, иногда просто из-за каприза. Ты помнишь тот прием, где я был вынужден разбить тебе голову, чтобы научить хорошим манерам? Твое существование - оскорбление для меня! Лок фон Peй! Я собираюсь посвятить свою жизнь тому, чтобы смыть это оскорбление! Циана Морган, неожиданно взглянув на племянника, заметила его пальцы на тумблере. - Лок, что ты делаешь? Она схватила его запястье, но он свободной рукой отбросил ее руку. - Я узнал о тебе очень много со времени первого послания, - сказал Принс из-за стола. - Лок, убери руку с переключателя, - потребовала Циана, - Лок! досада прервала ее голос. - Когда я говорил с тобой в последний раз, я сказал, что собираюсь остановить тебя. Теперь я говорю, что если мне понадобится убить тебя, чтобы, остановить, я это сделаю. Когда я буду говорить с тобой в следующий раз... - рука в перчатке застыла, пальцы задрожали. Экран погас, и Циана рванула Лока за руку. Тумблер громко щелкнул. - Зачем ты это сделал? Лок, окруженный вращающимися звездами, рассмеялся. Циана рассерженно обрушилась на него: - Ты прокрутил послание Принса через систему всеобщего оповещения! Этот поносящий меня сумасшедший был виден на всех экранах Института! - она раздраженно ударила по сенсорной пластине браслета. Огни погасли. Аппаратура и скамейка ушли в пол. - Спасибо, Циана. Я получил то, за чем пришел. Охрана музея ворвалась в офис. - О, святые небеса! Банни, это была простая случайность! - Случайность? Это был Принс Ред, не так ли? - Конечно, он. Понимаешь, Банни... Лок взял Катина за плечо. - Идем. Они оставили Циану объясняться с Банни и охраной. - Почему? - рискнул спросить Катин из-за плеча капитана. Лок остановился. - Я говорил тебе, что не могу объяснить то, что меня мучает. Это, возможно, кое-что тебе объяснило. Теперь надо собирать остальных. - Как мы их отыщем? Они же до сих пор бродят по музею. - А ты как думаешь? - Лок двинулся дальше. Нижние галереи были сплошным хаосом. - Капитан... - Катин попробовал представить себе чувства людей, оказавшихся лицом к лицу с неистовствующим Приисом Редом. Он вспомнил свои впечатления, когда увидел его в первый раз на "Рухе". Гости толпились на ониксовом полу Салона Фицджеральда. Сверкающие изображения гениев двадцатого века бросали отблески на глянцевые наклонные стены. Дети жались к родителям. Студенты взволнованно переговаривались между собой. Лок быстро шел между ними. Катин старался держаться к нему поближе. Что-то черное захлопало крыльями над толпой, метнулось назад. - Остальные должны быть с ним! - крикнул Катин, показывая на Себастьяна. Он побежал, огибая каменные челюсти. Лок устремился за ним. - Капитан, мы только что видели... - .. Принса Реда, как тогда, на корабле... - ... на экране оповещения. Это было... - ., по всему музею. Мы вернулись... - ... сюда, чтобы не пропустить вас... - ., когда вы пойдете обратно. Капитан, что... - Идемте, - Лок остановил близнецов, положив им руки на плечи. Себастьян! Тай! Нам надо вернуться на пристань и найти Мышонка. - И отправиться к вашей Нове! - Пойдемте сперва на пристань. А потом все вместе решим, куда двинуться дальше. Они стали протискиваться сквозь толпу. - Я полагаю, нам надо поторопиться, пока Принс еще не добрался сюда, - сказал Катин. - Почему? - спросил Лок. Катин попытался понять выражение его лица, но это было невозможно. - Я должен дождаться третьего послания. Я хочу получить его. Они вышли в сад.
Свет падал на стекло и превращал его в медь. Тысячи тысяч круглых стекол образовывали вогнутый фасад Алкэйна. Катин брел по тропинке над речкой, огибающей сад музея. Река - те же самые тяжелые туманы, что покрывают полярные области Ворписа - слегка курилась у берегов. Ниже по течению она скрывалась под аркой в сверкающей стене. Капитан шел впереди Катина, и их тени, падающие на гладкие камни, двигались на одном уровне. Расположенный среди фонтанов подъемник возносил наверх платформу за платформой, по несколько сот гостей на каждой. Но за считанные секунды все они разбредались по множеству тропинок, опоясывающих сверкающие кварцем горы. На бронзовом постаменте, в фокусе блистающих стекол, в нескольких сотнях ярдов перед музеем возвышалась Венера Милосская. Линчес жмурил свои розовые, глаза, отвернув лицо от сияния. Позади него Айдас глазел то по сторонам, то назад, то вперед. Тай, рука в руке Себастьяна, шла позади него. Волосы ее развевались с каждым движением зверя на его плече. "Теперь свет стал голубым, - подумал Катин, когда они прошли под аркой в имеющий форму линзы вестибюль. - Что правда, то правда - ни одна луна не имеет естественной атмосферы, достаточной, чтобы создать такую декоративную диффракцию. Однако, я упустил из виду лунное одиночество. Эта холодная конструкция из пластика, металла и камня - одно из крупнейших творений человечества. Как далеко мы ушли от семнадцатого века! Найдется ли во всей Галактике хотя бы дюжина зданий крупнее, чем это? Странное для академии положение: столкновение между традициями, воплощенными здесь, и нелепостью современной архитектуры. Циана Морган свила себе гнездо в этом могильнике истории человечества. Вот на что это похоже: стервятник, сидящий на костях." С потолка свисал восьмиугольный экран для публичных объявлений. Сейчас на нем переливалась красками очередная световая фантазия. - Соедините меня с 739-Е-б, - обратился капитан фон Рей к девушке за информационным пультом. Она повернула руку ладонью вверх и нажала кнопки на миниатюрной панели, вживленной в запястье. - Пожалуйста. - Алло, Банни, - сказал Лок. - Лок фон Рей! - воскликнула девушка за пультом явно не своим голосом. - Ты пришел навестить Циану? - Именно так, Банни. Если она не слишком занята, я бы поднялся и поговорил с ней. - Минутку, я сейчас узнаю. Банни, где бы она там ни находилась в этом улье, несколько ослабила контроль, и девушка-диспетчер удивленно подняла брови. - Так вы к Циане Морган? - спросила она теперь уже собственным голосом. - Вот именно, - улыбнулся Лок. В этот момент Банни снова включилась в разговор. - Все в порядке, Лок. Она встретится с тобой на Юго-Западной, двадцать. Там не так многолюдно. Лок повернулся к экипажу. - Почему бы вам пока не побродить вокруг музея? Я получу то, что мне нужно, в течение часа. - Можно ли ему брать эту, - девушка смотрела на Себастьяна, - эту вещь с собой в музей? У нас нет специального места для животных. Банни ответила: - Это ведь человек из твоего экипажа, Лок? Животное выглядит вполне домашним, - она повернулась к Себастьяну. - Оно смирное? - Конечно, оно будет вести себя тихо. - Можете взять его с собой, - разрешила Банни через девушку. - Циана уже вышла к месту встречи. Лок обернулся к Катину. - Почему бы тебе не пойти со мной? Катин постарался не высказать своего удивления. - Конечно, капитан. - Юго-Западная, двадцать, - повторила девушка. - Вы можете подняться на этом лифте на один этаж. Больше никого? - Никого, - Лок повернулся к экипажу. - Пока. Катин последовал за ним. Рядом со спиральным лифтом, на постаменте из мраморных блоков, высилась голова дракона. Катин задрал голову, разглядывая гребни вокруг каменной пасти. - Мой отец подарил ее музею, - сказал, Лок, когда они вошли в лифт. - Да? - Она с Новой Бразилии, - они начали подъем вокруг центрального столба, и оскал пасти исчез за поворотом. - Когда я был ребенком, я играл внутри ее сородичей. Внизу толпились туристы, казавшиеся отсюда крохотными. Золотая кровля накрыла их. Они вышли из лифта. Картины, развешанные на галерее тут и там, освещались особым образом. Многолинзовая лампа бросала на каждую висящую здесь раму свет - согласно предположениям нескольких ученых Алкэйна - наиболее близкий к тому, под которым была написана каждая картина: искусственный или естественный, свет красного солнца или белого солнца, желтого или голубого. - Она будет здесь только через несколько минут, - сказал капитан. Она только что вышла. Катин прочитал название выставки: "Лица моего народа". Вверху находился экран объявлений, меньший, чем в вестибюле. Сейчас на нем светилась надпись, сообщавшая, что все представленные здесь картины и фотографии созданы за последние триста лет и показывают мужчин и женщин разных миров за работой или развлечениями. Взглянув на перечень авторов. Катин вынужден был признать, что ему известны лишь два имени. - Я позвал тебя с собой, потому что мне надо поговорить с кем-нибудь, кто сможет понять суть сказанного. Удивленный Катин поднял голову. - Мое солнце - моя Нова. В мыслях я почти привык к ее сиянию. Я стал человеком, освещенным ее лучами. Всю мою жизнь окружающие меня люди делали то, что я хочу. Если же нет... - Вы заставляли их? Лок сузил желтые глаза. - Если же нет, я искал то, что они могут делать, и использовал их для этого. И всегда находился кто-то еще, кто мог выполнить нужную мне работу. Я хочу поговорить с человеком, который может понять. Но разговор не выражает того, что я хочу сказать. Хотел бы я сделать что-нибудь, чтобы показать, что все это значит! - Я... Я не понимаю. - Поймешь. "Портрет женщины" (Беллатрикс IV): одежда двадцатилетней давности. Она сидит у окна, улыбаясь, в золотом свете солнца, оставшегося за рамой картины. "С Аштоном Кларком" (не указано): старик. Его рабочий комбинезон вышел из моды лет двести назад. Он собирается отключаться от какой-то машины, настолько огромной, что нельзя понять, что это такое. - Удивительно, Катин. Моя семья - по крайней мере, со стороны отца, происходит из Плеяд. Однако я с детства разговаривал у себя дома как выходец из созвездия Дракона. Мой отец принадлежит к тому обособленному кругу старой гвардии граждан Плеяд, которые позаимствовали множество идей у своих предков с Земли и из созвездия Дракона, только это была Земля, которая умерла через пятнадцать лет после того, как старейший из этих художников взял в руки кисть. Когда я обзаведусь семьей, мои дети тоже будут так говорить. Не кажется ли тебе странным, что ты и я, похоже, ближе, чем я и, скажем, Тай и Себастьян? - Я с Луны, - напомнил Катин. - Я знаю Землю только по визитам на нее. Это не мой мир. Лок не обратил на его слова внимания. - Но в некоторых отношениях Тай, Себастьян и я очень похожи. В эмоциональном смысле мы ближе друг другу. И снова Катину понадобилась целая секунда (довольно неприятная секунда), чтобы вспомнить, что означает выражение боли на рассеченном лице Лока. - Некоторые ваши реакции на возникающие ситуации будут понятны кому-то другому, а не тебе. Да, я знаю, что так дальше не пойдет, - он замолчал. - Ты не землянин, Катин. Но Мышонок - с Земли. И Принс. Один беспризорник, другой... Принс Ред. Существует ли какая-нибудь связь между ними, как между мной и Себастьяном? Цыган просто очаровывает меня. Я не понимаю его. Но только в том, в чем, как мне кажется, я понимаю тебя. Принса я тоже не понимаю. "Портрет нетрайдера". Катин посмотрел на дату: задумчивый нетрайдер просеивал туман сквозь свою сеть двести лет назад. "Портрет юноши". Современника, конечно. Он стоял на опушке рощи... - В середине двадцатого века, в 1950 году, если быть точным, - Катин снова взглянул на капитана, - на Земле была маленькая страна, называемая Великобританией, в которой существовало пятьдесят семь довольно сильно разнящихся друг от друга диалектов английского языка. Была также большая страна, называемая Соединенными Штатами, с населением в четыре раза большим, раскинувшаяся на в шесть раз большей территории. Там тоже существовали диалекты, но только две крошечные группы, насчитывающие менее двадцати тысяч человек, употребляли язык, который мог быть непонятен человеку, владеющему только литературным английским. Я привел этот пример, чтобы пояснить свою точку зрения: обе страны говорили на одном и том же языке. - Что же у тебя за точка зрения? - Соединенные Штаты были продуктом коммуникационного взрыва, развития способов передвижения, перемещения людей, информационной революции, развития радио и телевидения, что стандартизировало речь и образ мышления - не сами мысли, а способы их выражения, так что персона А может понять персону В, но также и персон Х и У. Люди, информация и мысли пересекают сейчас Галактику быстрее, чем Соединенные Штаты в 1950 году. Возможность взаимопонимания резко возросла. Наши родные миры разделяет треть Галактики. За исключением случайных воскресных визитов в Университет созвездия Дракона во время моей учебы сейчас я впервые покинул пределы Солнечной системы. Однако вы и я по способности к обмену информацией гораздо ближе врут к другу, чем уроженцы Уэльса и Корнуэлла тысячу лет назад. Помните об этом, когда размышляете о Мышонке или о Принсе Реде. Хотя Великая Змея свернулась вокруг колонны, символизирующей всего сотню миров, жители Плеяд и Окраинных Колоний признают ее. Мебель Республики Вега то и дело напоминает то же самое о своих хозяевах. Аштон Кларк значит одинаково много как для вас, так и для меня. Морган убил Андервуда, и это частично сделало наши познания... - он остановился, потому что Лок нахмурился. - Ты хочешь сказать, что Андервуд убил Моргана? - О, конечно же... Я имел в виду... - краска смущения проступила на его щеках. - Да... Но я не хотел... Между картинами показалась женщина в белом. Ее серебряные волосы были уложены в высокую прическу. Она была высокой. Она была старой. - Лок! - она протянула навстречу ему руки. - Банни сказала, что ты здесь. Я думаю, нам следует подняться в мой офис. "Конечно, - подумал Катин. - Все ее портреты, которые я видел, были сделаны пятнадцать-двадцать лет назад". - Спасибо, Циана. Мы и сами могли бы подняться. Я не хочу отвлекать тебя, если ты занята. Это не займет много времени. - Ничего, пойдемте. Я оценивала сейчас полтонны не представляющей большого интереса скульптуры Веги. - Периода Республики? - спросил Катин. - Увы, нет. Тогда мы могли бы сбагрить ее с рук. Но она слишком стара, чтобы чего-нибудь стоить. Идемте, - она уже двинулась мимо развешанных холстов, когда взгляд ее упал на широкий металлический браслет, закрывающий разъем на ее запястье. На нем мигал один из миниатюрных экранчиков. - Простите, юноша, - повернулась она к Катину. - У вас с собой диктофон иди что-то подобное? - Д-да. - Я должна попросить вас не использовать его здесь. - О, я не хотел... - Довольно часто я сталкиваюсь с вопросом обеспечения секретности, - она положила свою морщинистую руку на его. - Вы понимаете? Автоматически нарастающее поле стирает все записи с подобного рода аппаратов. - Катин из моего экипажа, Диана. Но этот экипаж резко отличается от того, что был в прошлый раз. Секретов больше нет. - Я так и поняла, - она убрала руку, помолчала, потом заговорила снова. - Когда я пришла сегодня утром в музей, тебе поступило послание от Принса. - Он на Ворписе? - Понятия не имею, - дверь разошлась и пропустила их внутрь. - Но он знает, что ты здесь. Разве это важно? - Мы совершили посадку каких-нибудь полтора часа назад. И улетаем вечером. - Послание пришло час и двадцать пять минут назад. Оригинал был довольно сильно искажен, поэтому операторы откорректировали его не без труда. Они в курсе содержания, и вся трудность теперь... - Не беспокойся, - Лок повернулся к Катину. - Что же он скажет теперь? - Мы все это скоро узнаем, - ответила Циана. - Ты сказал, что нет никаких секретов. Но я бы все-таки предпочла разговаривать у себя в офисе. Эта галерея была вся забита: то ли запасник, то ли еще не разобранные материалы выставки. Катин уже собирался спросить, но Лок опередил его. - Циана, что это за хлам? - По-моему, - она взглянула, на дату в золотой окантовке на старинном деревянном ящике. - "1923 год. Эол Корпорейшн". Да, это коллекция музыкальных инструментов двадцатого века. Это - Онде Мартино, названный по имени изобретателя, французского композитора, жившего в 1942 году. Здесь у нас, - она наклонилась, разглядывая табличку, - механический пианист, играющий в две руки, сделанный в 1931 году. А это "Виолано Виртуозо Милла", построенное в 1916 году. Катин разглядывал внутренности виолано сквозь стеклянную дверцу в передней части. - Что они делали? - Стояли в барах, в парках, где не было оркестров. Люди опускали монету в прорезь, и автоматически, начинала играть установленная вот здесь скрипка в сопровождении фортепиано. Программа задавалась перфолентой, она провела серебряным ногтем по перечню. - "Шар Страттера"... - ноготь двигался вдоль кучи терменвоксов, банджо и шарманок. - Некоторые из новых академиков потребовали объяснений по поводу увлеченности Института двадцатым столетием. Примерно каждая четвертая из наших галерей посвящена этому времени, - она скрестила руки на парче платья. - Возможно, их обидело то, что оно традиционно интересует ученых вот уже восемьсот лет. Они отказываются видеть очевидное. В начале этого удивительного столетия человечество имело множество обществ, живших в одном мире. К концу же оно стало практически тем, что мы есть сейчас - информационно единым обществом, заселившим разные миры. С тех пор количество миров возросло, информационное единство неоднократно меняло природу общества и привело к нескольким грандиозным катастрофам, но все-таки наше общество существует. С тех пор, как мы это поняли, двадцатый век является фокусом научного интереса: это было столетие, в котором происходило наше становление. - Я не испытываю влечения к прошлому, - объяснил Лок. - Я не располагаю временем для этого. - Оно интересует меня, - вмешался Катин. - Я хочу написать книгу. Возможно, она будет иметь к этому отношение. Циана взглянула на него. - Вот как? И что же это за книга? - Роман. - Роман? - Они проходили мимо серого экрана объявлений. - Вы хотите написать роман? Это просто прелестно. Несколько лет назад у меня был мой старый друг, который хотел попытаться написать роман. Он закончил только первую главу. Но он говорил, что это осветило ему многочисленные стороны человеческой жизни и помогло проникнуть в суть происходящих событии. - Я уже работаю над ним некоторое время, - признался Катин. - Восхитительно! Возможно, если вы закончите, вы позволите Институту сделать под гипнозом психограмму процесса творения? У нас есть работоспособный печатный станок двадцать второго века. Возможно, мы напечатаем несколько миллионов экземпляров и разошлем их в сопровождении документальных психограмм в библиотеки и учебные заведения. Я уверена, что мне удастся привлечь некоторый интерес к этой идее среди правления. - Я еще не думал о том, чтобы сдать его в печать. - Они подходили к следующей галерее. - Вы можете сделать это только через Институт Алкэйна. Крепко это запомните. - Я.., я запомню. - Когда эту свалку разберут. Циана? - Милый мой племянник, мы имеем материала гораздо больше, чем можем выставить. Его надо где-то разместить. В нашем музее двенадцать тысяч публичных и семьсот частных галерей. А также три тысячи пятьсот хранилищ. Я поверхностно знакома с содержимым большинства из них. Но не всех. Они шли под высокими ребрами. Позвоночник изгибался где-то под крышей. Холодные лампы под потолком отбрасывали на бронзовый пьедестал тени от зубов и глазных впадин черепа размером со слона. - Это похоже на сравнительную остеологическую выставку рептилий с Земля. И... - Катин вгляделся в зияющую пещеру. - Не могу сказать, откуда эта штука. Лезвия лопаток, тазовые кости, изгиб ключиц. - Далеко еще до твоего офиса? - Аэролату - около восьмисот ярдов. Мы поднимемся на лифте. Они прошли сквозь аркаду в шахту лифта. Спиральный подъемник вознес их на несколько десятков этажей. Коридор из меди и плюща. Еще один коридор, со стеклянными стенами. Катин раскрыл рот от изумления: Феникс был виден отсюда целиком, от центральных башен до покрытой туманом пристани. Хотя Институт Алкэйна был и не самым высоким небоскребом Галактики, в Фениксе выше зданий не было. Пандус поворачивал к центру здания. На облицованной мрамором стене висела серия из шестнадцати холстов Дехея: "Под Сириусом". - Это не?.. - Это молекулярные копии Нильса Сельвина, сделанные в двадцать восьмом веке на Веге. Довольно долгое время они были даже более знамениты, чем оригиналы, которые демонстрируются внизу. Но так много событий связано с этими копиями, что Банни решила повесить их здесь... Вот мы и пришли. Дверь открылась в темноту. - Теперь, дорогой племянник, - лишь только они вступили в комнату, три луча упали на них откуда-то сверху, осветив черный ковер, - не будешь ли ты так добр объяснить мне, зачем ты вернулся сюда? И что у тебя за дела с Принсом? - она повернулась к Локу. - Циана, мне нужна еще одна Нова. - Нужна что? - Ты знаешь, что первая экспедиция не была доведена до конца. Я собираюсь попытаться еще резок. Специальный корабль для этого не нужен. Мы поняли это сразу же. У меня новый экипаж и новая тактика, - пятна света двигались по ковру следом за ними. - Но, Лок... - Раньше все было тщательно спланировано, смазано, увязано и поддерживалось нашей обшей слаженностью. Теперь же мы - разнородное сборище корабельных крыс, между которыми затесался Мышонок. Единственное, что нас поддерживает - это моя ненависть. От нее страшно трудно избавиться, Циана. - Лок, ты просто не сможешь повторить такой... - Капитан тоже другой, Циана. "Рухом" раньше управлял получеловек, знакомый только с победами. Теперь я стал настоящим человеком. Мне знакомо и поражение... - Но чего ты хочешь? - Была еще одна звезда, которую изучал Институт, близкая к стадии Навой. Я хочу знать название и сроки. - Вот что тебе надо! А как насчет Принса? Он знает, зачем ты ищешь Нову? - Меня это не волнует. Назови мою звезду, Циана. Она коснулась серебряного браслета. Из пола появился пульт с креслом. Она седа и посмотрела на индикаторы. - Я не знаю, правильно ли я поступаю, Лок. Если бы решение не в такой большой степени влияло на мою жизнь, мне было бы легче... Аарон очень нужен мне для сохранения моего положения в Институте, - она снова коснулась браслета, и вокруг них появились звезды. - До сих пор меня так же хорошо принимали в доме Аарона Реда, как и в доме моего брата. Ты поставил меня в трудное положение: необходимо принять решение, которое положит конец моей безбедной жизни. Каши вдруг осознал размеры комнаты. Футах в шестистах пятидесяти от них покачивалось, медленно вращаясь, голографическое изображение Галактики. - Сейчас у нас работают несколько исследовательских экспедиций. Нова, которую ты упустил, была здесь, - она нажала кнопку, и одна звезда среди миллиардов других вспыхнула так ярко, что Катин зажмурил глаза. Она погасла, и опять купол астрариума стал полон света звезд. - Сейчас одна из экспедиций изучает развитие... - она умолкла, и потянулась к маленькому ящику. - Лок, я действительно беспокоюсь насчет всех этих дел... Продолжай, Циана. Мне нужно название звезды. Мне нужна лента с ее координатами. Мне нужно мое солнце! - Я сделаю для тебя все, что смогу. Но ты должен простить старую женщину, - она достала из ящика (Катин издал тихий возглас удивления и тут же проглотил его) колоду карт. - Я хочу посмотреть, какие указания даст Тарот. - Мы уже гадали на картах насчет моего предприятия. Если они скажут мне полные координаты - отлично. В противном случае у меня просто нет на них времени. - Твоя мать родилась на Земле и почти переняла смутное недоверие землян к мистицизму, хотя сама умом и признавала его силу. Надеюсь, что ты пошел в отца. - Циана, мне уже гадали на картах. Еще одно гадание не скажет ничего нового. Она разбросала карты рубашками вверх. - Возможно, оно скажет что-нибудь мне. Кроме того, я не хочу гадать полностью. Просто выбери одну. Катин смотрел, как капитан вытаскивает карту, и думал, что они вряд ли подготовили Циану к тому кровавому полудню на Кронаки Плаза четверть века назад. Колода карт не была того обычного трехмерного типа как у Тай. Карты были желтыми. Фигуры - нарисованными. Их было легко датировать семнадцатым веком. На карте Лока болтался на дереве обнаженный труп, подвешенный за ноги. - Висельник, - она собрала остальные карты. - Висельник перевернутый. Ну, не могу сказать, чтобы меня это удивило. - Висельник означает, что наступит мудрость духа, ведь так, Циана? - Перевернутый, - напомнила она. - Значит, за это придется дорого заплатить, - она смешала карту с остальными и убрала колоду обратно в ящичек. - Это координаты твоей звезды, - она нажала еще одну кнопку. Рулон бумаги упал на ее ладонь. Маленький металлический секатор обрезал ленту. Она подняла кусок ленты к свету. - Здесь все координаты. Мы держим эту звезду под наблюдением два года. Тебе везет. Вспышка ожидается через десять-пятнадцать дней. - Прекрасно, - Лок взял ленту. - Идем, Катин. - А как насчет послания Принса, капитан? Циана поднялась со скамьи. - Ты не хочешь посмотреть послание? Лок помедлил. - Хорошо. Проиграй его. Циана отвернулась к экрану. - Вот оно, - она нажала кнопку. На той стороне комнаты Принс повернулся к ним лицом. - Чем это, черт побери, - рука в черной перчатке смахнула со стола хрустальный кубок и чеканное блюдо, - ты занят, Лок? - рука вернулась на место. Нож и резная деревянная фигурка полетели на пол. - Циана, ты ему помогаешь, не так ли? Ты сука и предательница! Я зол! Я в ярости!!! Я Принс Ред! Я - Дракон! Я - потревоженная Змея! Я задушу тебя! - крышка массивного стола крошилась в его черных пальцах. Катин сглотнул. - Я могу делать все, что я захочу! А ты пытаешься помешать этому! Принс навалился на стол. Катин посмотрел на Лока и Циану. Ее руки, бледные, с проступающими венами, мяли парчу. Руки Лока, тяжелые и узловатые, лежали на пульте. Пальцы его сжимали тумблер. - Ты вывел меня из себя! Я могу быть очень злым, иногда просто из-за каприза. Ты помнишь тот прием, где я был вынужден разбить тебе голову, чтобы научить хорошим манерам? Твое существование - оскорбление для меня! Лок фон Peй! Я собираюсь посвятить свою жизнь тому, чтобы смыть это оскорбление! Циана Морган, неожиданно взглянув на племянника, заметила его пальцы на тумблере. - Лок, что ты делаешь? Она схватила его запястье, но он свободной рукой отбросил ее руку. - Я узнал о тебе очень много со времени первого послания, - сказал Принс из-за стола. - Лок, убери руку с переключателя, - потребовала Циана, - Лок! досада прервала ее голос. - Когда я говорил с тобой в последний раз, я сказал, что собираюсь остановить тебя. Теперь я говорю, что если мне понадобится убить тебя, чтобы, остановить, я это сделаю. Когда я буду говорить с тобой в следующий раз... - рука в перчатке застыла, пальцы задрожали. Экран погас, и Циана рванула Лока за руку. Тумблер громко щелкнул. - Зачем ты это сделал? Лок, окруженный вращающимися звездами, рассмеялся. Циана рассерженно обрушилась на него: - Ты прокрутил послание Принса через систему всеобщего оповещения! Этот поносящий меня сумасшедший был виден на всех экранах Института! - она раздраженно ударила по сенсорной пластине браслета. Огни погасли. Аппаратура и скамейка ушли в пол. - Спасибо, Циана. Я получил то, за чем пришел. Охрана музея ворвалась в офис. - О, святые небеса! Банни, это была простая случайность! - Случайность? Это был Принс Ред, не так ли? - Конечно, он. Понимаешь, Банни... Лок взял Катина за плечо. - Идем. Они оставили Циану объясняться с Банни и охраной. - Почему? - рискнул спросить Катин из-за плеча капитана. Лок остановился. - Я говорил тебе, что не могу объяснить то, что меня мучает. Это, возможно, кое-что тебе объяснило. Теперь надо собирать остальных. - Как мы их отыщем? Они же до сих пор бродят по музею. - А ты как думаешь? - Лок двинулся дальше. Нижние галереи были сплошным хаосом. - Капитан... - Катин попробовал представить себе чувства людей, оказавшихся лицом к лицу с неистовствующим Приисом Редом. Он вспомнил свои впечатления, когда увидел его в первый раз на "Рухе". Гости толпились на ониксовом полу Салона Фицджеральда. Сверкающие изображения гениев двадцатого века бросали отблески на глянцевые наклонные стены. Дети жались к родителям. Студенты взволнованно переговаривались между собой. Лок быстро шел между ними. Катин старался держаться к нему поближе. Что-то черное захлопало крыльями над толпой, метнулось назад. - Остальные должны быть с ним! - крикнул Катин, показывая на Себастьяна. Он побежал, огибая каменные челюсти. Лок устремился за ним. - Капитан, мы только что видели... - .. Принса Реда, как тогда, на корабле... - ... на экране оповещения. Это было... - ., по всему музею. Мы вернулись... - ... сюда, чтобы не пропустить вас... - ., когда вы пойдете обратно. Капитан, что... - Идемте, - Лок остановил близнецов, положив им руки на плечи. Себастьян! Тай! Нам надо вернуться на пристань и найти Мышонка. - И отправиться к вашей Нове! - Пойдемте сперва на пристань. А потом все вместе решим, куда двинуться дальше. Они стали протискиваться сквозь толпу. - Я полагаю, нам надо поторопиться, пока Принс еще не добрался сюда, - сказал Катин. - Почему? - спросил Лок. Катин попытался понять выражение его лица, но это было невозможно. - Я должен дождаться третьего послания. Я хочу получить его. Они вышли в сад.