Страница:
– Король немедленно требует вас к себе.
Гриффит, уже натягивая плащ, замер.
– Зачем?
– Граф Линкольн отплыл в Ирландию, где объединил силы с графами Килдаром и Десмондом и претендентом на трон. В дублинском соборе они короновали самозванца под именем Эдуарда, короля Англии.
– Матерь Божья, – прошептал Арт.
Оливер мрачно кивнул:
– Можно сказать и так… они украли драгоценный венок со статуи Божьей Матери, чтобы возложить на его недостойную голову.
– Святотатство!
– Да. Когда я покидал двор, ходили слухи, что они отплыли в Англию.
– Большое войско? – спросил Гриффит.
– Их люди… Томас Фицджеральд, лорд-канцлер Ирландии, ведет ирландскую армию. Но хуже всего армия наемников под командованием Мартина Шварца.
Гриффит неожиданно обрадовался божественному вмешательству, превратившему его из отвергнутого любовника в воина Генриха, обрадовался заговорам, интригам, предстоящим сражениям и с нечестивым зловещим торжеством кивнул:
– Весьма впечатляющие силы. И кто же им платит?
– Маргарет, сестра Эдуарда Четвертого.
– Ах, Маргарет! – презрительно бросил Гриффит. – Эта старая ведьма сделает все, чтобы свергнуть Генриха Тюдора, и обладает для этого достаточными деньгами и властью.
– Кроме того, не следует забывать, что граф Линкольн – ее внучатый племянник, а Ричард Третий был назначен наследником. – Оливер проявил присущую ему хитрость, которая и делала его бесценным секретарем короля. – По дороге я расспрашивал путников, и те утверждали, что армия высадилась на побережье Ланкашира.
– Молодец! – Гриффит хлопнул Оливера по плечу, – Ваши сведения гораздо более достойны доверия, чем придворные слухи. Что еще вам удалось узнать?
– Ничего полезного. Все только говорят о высадке, но не о количестве войск и месте назначения… А как только я попал в Уэльс, положение в Англии больше не имело значения.
– Верно, лорд-секретарь. – Арт расплылся в беззубой улыбке. – Валлийцы верят, что Генрих удержит трон.
– Так и будет, пока я жив.
Гриффит потянул носом и почти ощутил запах взмыленных коней, крови, горящих полей. Он был прирожденным воином, хорошо изучил тактику ведения боя и знал: победа за теми, кто держится на ногах. Горе оказавшимся в грязи. Битва – настоящая понятная мужская работа, предназначенная для рыцаря и гораздо более предпочтительная тому водовороту чувств, который грозил засосать его при каждой встрече с Мэриан. Все же совесть снова напомнила о себе, и, поглядев в сторону постели, Гриффит пообещал:
– Я сейчас подойду.
Арт взял на себя роль хозяина, оставив Гриффита прощаться с Мэриан:
– Лорд-секретарь, не спуститесь ли в главный зал? Сейчас принесу еду и вино. Вы проделали долгий путь, и, возможно, лорд Рис и его жена тоже там будут. Они окажут вам подобающий прием.
– Прекрасно.
Оливер взбил мех на плаще так, что тот колебался от малейшего дыхания.
– Буду рад познакомиться с лордом Рисом. Скоро увидимся, лорд Гриффит?
– Очень скоро. – Подождав, пока за ними закроется дверь, Гриффит подошел к кровати. – Любимая, – прошептал он, откидывая одеяло, – они ушли. Можешь показаться.
Взъерошенные волосы Мэриан не смогли скрыть застывшего каменного лица. Разочарование и горечь пронизали Гриффита: она подслушивала лишь затем, чтобы узнать, каковы дальнейшие планы Генриха и его собственные.
– Ты шпионила за мной, – выговорил он, повторяя ее же обвинения, так взбесившие его в замке Уэнтхейвен.
Мэриан поняла его намерения и ответила бесстрастно, спокойно, словно забыв о прежних волнениях:
– Омерзительная привычка, не правда ли? Но именно та, которая и более всего выгодна, как ты уже успел обнаружить. Кажется, тебе пора уходить.
Быстро подсчитав, сколько времени ему потребуется для того, чтобы собрать людей и подготовить их, Гриффит решил:
– Завтра утром. И ты будешь здесь, когда я вернусь. Останешься, и с тобой станут обращаться с уважением, подобающим моей будущей супруге. – Мэриан вызывающе подняла подбородок, но Гриффит подошел еще ближе и сжал ладонями ее лицо. – Послушай меня. Ты здесь в безопасности. И Лайонел тоже. Мои отец и мать позаботятся об этом. Если покинешь замок, я буду бояться за тебя. Поэтому клянись…
Взметнувшаяся рука прикрыла ему рот.
– Я не обменяюсь обетами с человеком, который спешит на помощь Генриху, стоит тому свистнуть.
– Опять мы вернулись к тому, с чего начали?
– А мы ни о чем не договаривались.
Терпеливо, словно ребенку, Гриффит объяснил:
– Генрих – мой суверен. Повелитель. Я должен и обязан почитать свои рыцарские обеты, самый главный из которых – являться по первому зову, как только у короля возникнет нужда в моем воинском искусстве. Если ты внимательно слушала Оливера Кинга, значит, понимаешь угрозу, которую представляет для Генриха претендент на трон. – Мэриан отвернулась. Внезапно разъярившись, Гриффит добавил: – И для леди Элизабет тоже.
– Конечно, ты должен ехать. – Оглянувшись на него, Мэриан улыбнулась одними губами. – Поезжай.
Но столь сухое напутствие взбесило его еще больше.
– Станешь ли ты доверять мужчине, отказавшемуся выполнять клятвы, данные своему повелителю?
– Я не доверяю ни одному мужчине.
– Однако Арту доверяешь?
Лицо Мэриан мгновенно смягчилось, и она кивнула.
– Доверяю.
– Он мой любимый слуга. Как по-твоему, стал бы Арт служить мне так преданно, не будь я достоин этого?
– Не знаю.
Гриффит едва не улыбнулся.
– Спроси его.
– О, иногда я верю тебе! – взорвалась Мэриан. – Но ты тут же отправляешься защищать Генриха, а я вспоминаю о своем долге. – Она коснулась его щеки прохладными пальцами. – Уходи, Гриффит. Веди свои сражения и оставь меня вести свои.
– Но ты будешь здесь, когда я вернусь?
– А ты вернешься? – бросила Мэриан, словно пустив стрелу из лука.
Гриффит едва не пошатнулся. Что она имеет в виду? Боится, что он покинет ее? Беспокоится, что найдет другую? Или тревожится, что его ранят в битве?
Огромный теплый бутон медленно развернул лепестки в душе Гриффита. Но тут Мэриан отдернула руку, словно обожженная, и Гриффит обнаружил, что глупо скалится, словно королевский шут.
– Я вернусь к тебе, даю слово, но хотел бы получить дар на память, чтобы носить на груди.
– Мне нечего подарить тебе.
– Тогда я возьму сам. – Поймав длинную прядь рыжих волос, он отделил локон и помахал перед ее глазами: – Амулет, чтобы придать мне силу Самсона в битве, которую придется выдержать.
На следующее утро сознание собственной вины выгнало Мэриан из постели задолго до рассвета. Именно угрызения совести подняли ее и не дали упасть на длинной винтовой лестнице, которая, казалось, качается под ее неверными шагами. Она слишком переоценила вчера свои слабые силы, но все же должна была в последний раз увидеть Гриффита, прежде чем тот уедет. Ведь они могут больше никогда не увидеться.
Поспешно проведя рукавом по мокрым глазам, Мэриан продолжала долгий путь во внутренний двор. Из открытой двери повеяло сквозняком, и Мэриан, вздрогнув, завернулась в одеяло. До нее донеслись громкие голоса, обменивающиеся веселыми непристойностями: мужчины готовились в дальнюю дорогу.
Глупые, невежественные люди. Неужели не понимают, что могут умереть? Неужели этого не понимает и Гриффит? Не сознает, что все его воинское искусство будет ни к чему, если единственный камень, брошенный из катапульты, разобьет ему кости, или стрела из лука пронзит насквозь, или если его вышибут из седла и растопчут лошадьми? Всю ночь она металась без сна, представляя разные ужасы, а Гриффит и его люди смеются!
Спустившись вниз, Мэриан прислонилась к стене, несколько раз глубоко вздохнула и постаралась прийти в себя. В горле першило, но она не осмеливалась кашлянуть из страха, что ее услышат. Достаточно и того, что она ведет себя так нескромно. Но если кто-нибудь, включая Гриффита, обнаружит ее, унижению и стыду не будет конца.
Через открытую дверь она видела мужчин, мальчиков, лошадей, но Гриффита нигде не было, поэтому Мэриан прошла чуть дальше. Камни пола холодили ноги. Ступив на порог, она увидела Гриффита.
Смеющегося. Веселого. Голова откинута, руки расставлены, удовольствие исходит из каждой клеточки массивного тела.
Мэриан поспешно отпрыгнула, но Гриффит смеялся не над ней. Он хохотал от радости, как все эти глупые, лишенные воображения люди, собирающиеся отправиться на войну без оглядки, бездумно, словно на прогулку.
Дрожа, Мэриан снова прислонилась к стене и вытерла со лба холодный пот.
Не стоило так вести себя вчера. Нужно было дать Гриффиту свое благословение – ведь он честно выполняет долг перед королем, – а вместо этого она лгала, что не любит его и не хочет, злилась и отворачивалась от него! А на самом деле ее пожирала ревность. Ревность к Генриху!
О, если она станет женой Гриффита, ей не придется никогда делить его с другой женщиной. Брачные обеты, принесенные им, неотделимы от его строгого кодекса чести, и он не предаст их. Нет, она будет единственной в его жизни и ничтожным созданием, всегда на втором месте после короля и королевской службы.
Как он посмел покинуть ее постель, чтобы мчаться на зов Генриха?! Как посмел забыть о страсти, пылавшей в крови?!
Гриффит думал, что Мэриан не знает. Но она знала. Знала, что он ненавидит безумие, охватывающее его в ее объятиях. Гриффит почему-то считал, что меньшее бесчестье предать ее, чем отдаться желанию.
Значит, намерение служить Генриху благородно, а необходимость служить ей позорна.
Собственная ревность ужасала Мэриан. И каково чувство, вызываемое в ней Гриффитом? Нечто большее, чем просто похоть? Что за мерзкая сентиментальность, вселяющая странную слабость, заставляющая свернуть с того пути, который она считала правильным и справедливым?
Нужно справиться с этим. Нужно забыть… но не сегодня. Сегодня Мэриан способна думать лишь о том, что Гриффит может не вернуться.
Мэриан, неодобрительно поморщившись, взглянула на мешочек из красной тисненой кожи, который стискивала в кулаке, гадая, каким образом лучше передать его Гриффиту. Раньше ей это не приходило в голову. Она собирала его, не думая о последствиях, но что делать теперь? Конечно, можно просто отдать Гриффиту, но Мэриан боялась, что ее гордость этого не выдержит, либо… нужно поискать способ сунуть мешочек в его седельную сумку.
– Миледи! – Мэриан подпрыгнула от неожиданности и круто развернулась, услышав за спиной встревоженный голос Арта. – Что вы здесь делаете? Такой холод, а вы все еще не поправились. – Положив руку на ее плечо, старик подтолкнул девушку к ступенькам. – Можете помахать Гриффиту из окна, если желаете, но пока… – Старик отступил и пристально вгляделся в ее лицо. – Почему это вы так улыбаетесь, позвольте спросить?
Гриффит, промокший с ног до головы после переправы через реку Трент, въехал в королевский лагерь, раскинутый в деревушке Радклифф. По правую руку ехал такой же мокрый Оливер Кинг, по левую – Арт. За ними следовал небольшой отряд валлийских воинов. Утомительное путешествие заняло почти шесть дней, и все это время они не слезали с седла – сначала направились к Кенилуорту, куда поехал Генрих, получив известие о высадке врага, и где наиболее верные сторонники собрали четыре тысячи солдат и присоединились к нему. Однако, прежде чем отряд Гриффита успел добраться до Кенилуорта, пришло известие, что армия отправилась маршем в Ноттингем, где еще пять тысяч верных английских и валлийских воинов встали под знамена короля. Гриффит, Оливер, Арт и рыцари повернули на север и, достигнув Ноттингема, обнаружили, что там уже никого нет. Линкольн с мятежниками двинулся на юг, а Генрих, бросив Ноттингем, избрал местом пребывания армии Радклифф, расположенный как раз на пути врага. Именно здесь появилась возможность встать на пути Линкольна.
– Где шатер короля Генриха? – окликнул Оливер ближайшего стражника.
– Кто желает видеть короля? – потребовал тот ответа. Оливер перегнулся и обжег разъяренным взглядом несчастного солдата.
– Личный секретарь короля.
– Оливер Кинг?
Дождавшись, пока Оливер резко кивнул, стражник с преувеличенным почтением откинул забрало.
– Король Генрих спрашивал о вас. Немедленно скачите вон туда, на холм. Видите знамя?
– Прекрасное зрелище, – пробормотал Арт, – только добраться не так-то легко. Уверены, что мы сможем найти дорогу?
Раздавшийся смех тут же угас под осуждающим хмурым взглядом Гриффита, и валлийские рыцари отъехали, чтобы поздороваться с соотечественниками, прибывшими раньше. Арт тяжело вздохнул.
– Должно быть, рады убраться подальше от старого зануды, – объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь.
– Ну а тебе, считай, не так повезло, – рявкнул Гриффит. – Никуда не уходи и стереги вещи.
По пути к шатру короля все молчали, не обращая внимания на Арта, кипевшего не находящей выхода яростью. Поездка была нелегкой, но хотя погода выдалась солнечной, настроение Гриффита ухудшалось с каждой секундой. Он казался угрюмым и мрачным, но поскольку не имел опыта в подобных делах, то и срывал злость на окружающих.
Мэриан отпустила его на войну без малейшего слова сожаления. Не послала нежной записки и вообще ничем не показала, что тревожится за него. Даже не подошла к окну, чтобы махнуть на прощание рукой, а ведь Гриффит то и дело оглядывался, выезжая по дороге из замка. Неужели не понимает, что многие из тех, кто сегодня здоровы и веселы, завтра падут в битве? Неужели не сознает, что его могут ранить?
Конечно, сам он был достаточно уверен в том, что останется цел, поэтому и смеялся над женскими тревогами. Только хотел, чтобы его женщина боялась за него, страдала, мучилась каждый момент его отсутствия.
Не успели они спешиться у королевского шатра, как навстречу вышел сам Генрих.
– Гриффит, где ты был? Я веду войну без самого доверенного советника! Оливер, а ты? Мои послания пишет оруженосец, а это значит, что их вообще вряд ли кто понимает.
Оруженосец и все остальные военные советники столпились вокруг короля, громко протестуя, хотя и добродушно ухмыляясь при этом, из чего Гриффит заключил, что дела идут неплохо. Бросив поводья пажу, он спросил:
– Где граф Линкольн с армией?
– Приятное приветствие! – воскликнул Генрих, дружески хлопнув Гриффита по плечу. Поняв, что был слишком резок, Гриффит пояснил:
– Ваше величество, вы послали за вашим ничтожным слугой, и я прилетел на крыльях надежды. – И, поплотнее закутавшись в плащ, настойчиво повторил: – Где Линкольн?
Рассмеявшись, Генрих покачал головой и обратился к собравшимся:
– Видели вы когда-нибудь валлийца, не наделенного льстивым языком?
– Может, ваше величество, – вмешался Оливер, – он нуждается в валлийской земле под ногами и прекрасной женщине в объятиях, прежде чем с языка потечет мед.
Гриффит свирепо уставился на Оливера:
– Может, королевскому секретарю лучше держать рот на замке, чтобы сохранить оставшиеся зубы?
Оливер тихо фыркнул и потребовал у оруженосца всю переписку Генриха, но Гриффит понимал, что этим дело не кончится. Обязанности личного секретаря заключались не только в составлении посланий. Оливер служил еще и шпионом Генриха, отсеивая мусор ненужных сплетен и принося лишь драгоценные камни необходимых сведений. Сцена, свидетелем которой Оливеру пришлось быть в замке Пауэл, оказалась настоящим золотым самородком.
Генрих направился в шатер, Гриффит и Оливер последовали за королем. За ними поплелся Арт, волоча седельные сумки.
Показав на скамью напротив полевого трона, Генрих приказал:
– Садитесь и выпейте эля. Твой оруженосец Арт… ведь так его зовут? – Арт, расплывшись в улыбке, кивнул, польщенный тем, что король помнит даже такие мелочи. – Арт принесет кубки, пока я все расскажу о Линкольне.
Гриффит пробормотал благодарность, опустился на скамью, все еще страдая от пренебрежения Мэриан. Неужели он никогда не сможет забыть об этой женщине?
Генрих, не обращая внимания на мрачное лицо Гриффита, принялся рассказывать:
– Мне донесли, что Линкольн хочет искать убежища в укрепленном Йорке.
Приняв эль и хлеб от Арта, Гриффит спросил:
– Неужели он так глуп, что не понимает, какой опасности подвергает собственную армию, пробираясь через всю страну?
– Хорошо, если бы так и оказалось, – вздохнул Генрих. – Он переправился через Трент и раскинул лагерь вдоль скалистого гребня.
– Тогда почему мы здесь, когда следовало бы направиться в Фоссуэй и втоптать их в грязь? – И когда Генрих кивнул, Гриффит свирепо прорычал: – Когда выходим?
– Скоро. Сегодня днем. Моя армия лучше вооружена и подготовлена, чем силы мятежников. – Генрих принял чашу и поднял ее, приветствуя Гриффита. – Кроме того, шпионы донесли, что людей у нас вдвое больше. Только ужасная ошибка или удар судьбы могут помешать нам выиграть сражение.
Гриффит неодобрительно поморщился. Он был достаточно опытным солдатом, чтобы знать: исход битвы подчас зависит от любого пустяка. И достаточно суеверным, чтобы съежиться от ужаса, услышав столь самонадеянное заявление короля.
– Одна такая ошибка при Босуорте стоила Ричарду жизни, повелитель.
Присутствующие громко охнули как один человек, не зная, куда девать глаза и какое наказание грозит дерзкому, а Генрих опустил чашу.
– Черт возьми, какая муха тебя укусила?
Гриффит с ужасом понял, что совершенно забыл, с кем говорит, и попытался смягчить сказанное:
– Ваше величество, во мне говорит лишь желание защитить вас от последствий неуместного хвастовства. – Собравшиеся снова загудели, но Гриффит упрямо продолжал: – По моему разумению, нужно молить Бога даровать нам победу, а не бросать ему вызов хвастливыми обещаниями.
– Понимаю тебя… невозможно не понять… и, поверь, постараюсь прислушаться.
Генрих, посмотрев на Оливера, вопросительно поднял брови, и тот, наклонившись, начал что-то шептать ему на ухо. Гриффит пылал под настойчивым взглядом короля, и когда Оливер замолчал, Генрих жестом отослал секретаря.
– Что он успел донести? – взорвался Гриффит.
– А ты что думаешь? – парировал Генрих, наклонившись вперед.
– Я собираюсь жениться на ней, – поспешно заверил Гриффит, вызывающе подняв подбородок, поскольку суверен имел полное право запретить брак, если бы пожелал, и Гриффит хорошо сознавал, что у него остался всего один шанс, чтобы убедить монарха не противиться союзу.
Генрих, очевидно, все понял. Кроме того, Оливер явно упомянул имя дамы, поскольку Генрих ничего больше не спросил. Но глаза его прищурились, и у валлийца упало сердце. Король повелительным жестом указал на него:
– Тебя не было при дворе около месяца. Почему ты не женился на ней?
Гриффит переглянулся с едва сдерживающим улыбку Оливером. Остальные придворные постарались сделать вид, что очень заняты, но Гриффит знал, что все уши, привыкшие улавливать сплетни, направлены в его сторону.
– Потому что не смог убедить выйти за меня. Она, по всей видимости… – Гриффит взглянул прямо в глаза королю, – боится вашего вмешательства в судьбу ее сына.
Генрих медленно провел ладонью по щеке и подбородку.
– Нужно бы побриться, – задумчиво вздохнул он. – Ненавижу идти в бой растрепой. Это может повлиять на боевой дух армии. Арт, ты сумеешь побрить человека, не порезав его?
Арт низко поклонился.
– Я могу перерезать ему горло, могу и пожалеть, но вас побрею без единой царапинки.
– Он хвастает? – спросил Генрих Гриффита.
– Вовсе нет.
– Тогда побрей меня, – приказал король. – Возьми мой кинжал и хорошенько наточи его.
– Если не возражаете, мой король, я лучше возьму кинжал сэра Гриффита. Я сам подарил его много лет назад, и клинок – из лучшей испанской стали.
Не дожидаясь разрешения, Арт вывалил содержимое седельной сумки Гриффита на королевский ковер и начал рыться в одежде.
– Арт, что ты делаешь? – раздраженно осведомился Гриффит.
– Ищу кинжал.
– Ты что, окончательно потерял рассудок? – Гриффит вытащил кинжал из-за пояса и помахал им перед носом слуги. – Я всегда держу его при себе.
– А я и забыл.
Запихав вещи обратно в мешок, Арт вынул кинжал и провел загрубевшим пальцем по лезвию.
– На то, чтобы заточить его, уйдет не больше минуты.
– Тогда поторопись.
Генрих велел оруженосцу принести горячей воды и объявил собравшимся придворным:
– Мне не нравится бриться на людях.
Гриффит понял, что при желании Генрих мог почти мгновенно избавиться от посторонних. Остался лишь Оливер, но и тот был занят тем, что старательно писал на пергаменте очередной приказ короля.
– Что касается леди Мэриан Уэнтхейвен… – тонкие губы Генриха сжались в упрямую линию, – она представляет интерес для короны, лишь поскольку является любимой подругой королевы. Мы вспомнили о ее сыне только, потому, что королева – его крестная мать.
– Разве?
– А ты не знал?
– Нет, но все может быть…
Генрих с поистине королевским пренебрежением игнорировал это неуместное замечание.
– Итак, королева беспокоится за леди Мэриан и ее сына, но, как я уже объяснил ей, отец леди Мэриан, насколько мне известно, не предатель. – Он на миг остановился, и Гриффит пробормотал:
– Пока еще нет, повелитель.
– Пока? Интересное замечание. – Генрих метнул взгляд на Гриффита. – Пока… До меня дошли слухи, будто граф Уэнтхейвен собирает валлийских наемников.
– Я видел это собственными глазами.
– Уэнтхейвен всегда был для меня словно заноза в ступне. Он умен, и мечты его слишком далеко возносятся для столь ничтожного происхождения. После битвы придется подумать, как поступить с графом Уэнтхейвеном. – Генрих поднял панцирь из кучи доспехов и проверил, нет ли в нем дыр и вмятин. – Если отец леди Мэриан восстанет против меня и будет объявлен вне закона, я возьму леди Мэриан и ее сына под свое покровительство. И, как всякий уважающий себя король, должен буду наказать мятежника, лишив его головы и отобрав владения. Так что в какой-то степени ты прав: придется вмешаться в судьбу леди Мэриан и ее сына. Кстати, как его зовут?
– Лайонел, мой король, – зачарованно ответил Гриффит, поражаясь высказанному королем сомнению и еще больше тому, что он совершенно согласен с Мэриан, только причину выдвигает иную.
– Лайонел… – Генрих снова провел рукой по лицу, но тут же, помедлив, крепко прижал ладонь к губам, словно имя мальчика звучало невыносимо для его слуха. Однако он тут же выпрямился, отнял руку и продолжал как ни в чем не бывало: – Но, как я сказал, леди Мэриан – подруга королевы, а королева расстроится, узнав, что я плохо поступил по отношению к ее бывшей придворной даме и крестнику. Поэтому, будь леди Мэриан женой преданного слуги… такого, как ты, например…
Он не договорил, оставив слова звучать в воздухе, словно наживку на крючке, и Гриффит без колебаний проглотил ее.
– Тогда она будет в безопасности и владения останутся нетронутыми?
– И перейдут к ее сыну, – согласился Генрих.
– Да, но леди Мэриан выразила опасения почти те же, что и вы, и боится того же, что предсказывает ваше величество.
– Подруге королевы нечего бояться.
– В случае предательства отца, вы хотите сказать?.. Тем не менее леди Мэриан опасается, что если я женюсь на ней, то буду объявлен вне закона.
– Можешь заверить леди Мэриан, что ты в настоящее время один из моих доверенных советников, и после свадьбы я буду относиться к тебе со всем уважением, которого требует твое положение… даже… – Генрих посмотрел Гриффиту в глаза, – даже если тебе придется удалиться от двора и заниматься только своими владениями и поместьями.
Из слов короля Гриффит немедленно заключил, что будет отправлен в почетную ссылку, как только женится на Мэриан. Такова цена, которую придется платить за блаженство.
– Ты будешь, конечно, щедро вознагражден… – Генрих говорил искренне, но рассеянно, словно понимал, что никакое вознаграждение не утешит Гриффита, и поэтому, перейдя сразу к делу, спросил: – Леди Мэриан присуще благородство?
– Даже с избытком, – подтвердил Гриффит.
– Да, – вздохнул Генрих, – конечно, Элизабет рассказывала. – Он на секунду запнулся, но тут же продолжил: – Королева рассказывала о том, какой неоценимой поддержкой была для нее леди Мэриан во время ужасных месяцев, проведенных при дворе Ричарда. Не знаю, как бы моя жена выжила без сообразительности и верной дружбы леди Мэриан. – Рука короля неожиданно взметнулась вперед, и плечо Гриффита оказалось в железных тисках. – Я отдаю тебе ее. Возьми. Бери ее сына. Береги от тех, кто может использовать их для собственных целей. Поручаю это тебе как твой король и надеюсь, ты хорошо выполнишь мое поручение, ибо в противном случае последствиями будут скорбь и смерть.
Да, это не притворство, не представление. Это был крик человека, оберегавшего свою жену, своего наследника, свой трон.
И, видя перед собой полного решимости Генриха, Гриффит вновь понял, насколько необходим государству такой король, как Генрих. Именно ему суждено объединить страну, а обет никому и никогда не отдавать трон вселил в сердце Гриффита страх. Страх, уважение и понимание. Понимание, гораздо более ясное и четкое, чем то, которое достигается неуклюжими попытками людей выразить чувства словами.
Гриффит, уже натягивая плащ, замер.
– Зачем?
– Граф Линкольн отплыл в Ирландию, где объединил силы с графами Килдаром и Десмондом и претендентом на трон. В дублинском соборе они короновали самозванца под именем Эдуарда, короля Англии.
– Матерь Божья, – прошептал Арт.
Оливер мрачно кивнул:
– Можно сказать и так… они украли драгоценный венок со статуи Божьей Матери, чтобы возложить на его недостойную голову.
– Святотатство!
– Да. Когда я покидал двор, ходили слухи, что они отплыли в Англию.
– Большое войско? – спросил Гриффит.
– Их люди… Томас Фицджеральд, лорд-канцлер Ирландии, ведет ирландскую армию. Но хуже всего армия наемников под командованием Мартина Шварца.
Гриффит неожиданно обрадовался божественному вмешательству, превратившему его из отвергнутого любовника в воина Генриха, обрадовался заговорам, интригам, предстоящим сражениям и с нечестивым зловещим торжеством кивнул:
– Весьма впечатляющие силы. И кто же им платит?
– Маргарет, сестра Эдуарда Четвертого.
– Ах, Маргарет! – презрительно бросил Гриффит. – Эта старая ведьма сделает все, чтобы свергнуть Генриха Тюдора, и обладает для этого достаточными деньгами и властью.
– Кроме того, не следует забывать, что граф Линкольн – ее внучатый племянник, а Ричард Третий был назначен наследником. – Оливер проявил присущую ему хитрость, которая и делала его бесценным секретарем короля. – По дороге я расспрашивал путников, и те утверждали, что армия высадилась на побережье Ланкашира.
– Молодец! – Гриффит хлопнул Оливера по плечу, – Ваши сведения гораздо более достойны доверия, чем придворные слухи. Что еще вам удалось узнать?
– Ничего полезного. Все только говорят о высадке, но не о количестве войск и месте назначения… А как только я попал в Уэльс, положение в Англии больше не имело значения.
– Верно, лорд-секретарь. – Арт расплылся в беззубой улыбке. – Валлийцы верят, что Генрих удержит трон.
– Так и будет, пока я жив.
Гриффит потянул носом и почти ощутил запах взмыленных коней, крови, горящих полей. Он был прирожденным воином, хорошо изучил тактику ведения боя и знал: победа за теми, кто держится на ногах. Горе оказавшимся в грязи. Битва – настоящая понятная мужская работа, предназначенная для рыцаря и гораздо более предпочтительная тому водовороту чувств, который грозил засосать его при каждой встрече с Мэриан. Все же совесть снова напомнила о себе, и, поглядев в сторону постели, Гриффит пообещал:
– Я сейчас подойду.
Арт взял на себя роль хозяина, оставив Гриффита прощаться с Мэриан:
– Лорд-секретарь, не спуститесь ли в главный зал? Сейчас принесу еду и вино. Вы проделали долгий путь, и, возможно, лорд Рис и его жена тоже там будут. Они окажут вам подобающий прием.
– Прекрасно.
Оливер взбил мех на плаще так, что тот колебался от малейшего дыхания.
– Буду рад познакомиться с лордом Рисом. Скоро увидимся, лорд Гриффит?
– Очень скоро. – Подождав, пока за ними закроется дверь, Гриффит подошел к кровати. – Любимая, – прошептал он, откидывая одеяло, – они ушли. Можешь показаться.
Взъерошенные волосы Мэриан не смогли скрыть застывшего каменного лица. Разочарование и горечь пронизали Гриффита: она подслушивала лишь затем, чтобы узнать, каковы дальнейшие планы Генриха и его собственные.
– Ты шпионила за мной, – выговорил он, повторяя ее же обвинения, так взбесившие его в замке Уэнтхейвен.
Мэриан поняла его намерения и ответила бесстрастно, спокойно, словно забыв о прежних волнениях:
– Омерзительная привычка, не правда ли? Но именно та, которая и более всего выгодна, как ты уже успел обнаружить. Кажется, тебе пора уходить.
Быстро подсчитав, сколько времени ему потребуется для того, чтобы собрать людей и подготовить их, Гриффит решил:
– Завтра утром. И ты будешь здесь, когда я вернусь. Останешься, и с тобой станут обращаться с уважением, подобающим моей будущей супруге. – Мэриан вызывающе подняла подбородок, но Гриффит подошел еще ближе и сжал ладонями ее лицо. – Послушай меня. Ты здесь в безопасности. И Лайонел тоже. Мои отец и мать позаботятся об этом. Если покинешь замок, я буду бояться за тебя. Поэтому клянись…
Взметнувшаяся рука прикрыла ему рот.
– Я не обменяюсь обетами с человеком, который спешит на помощь Генриху, стоит тому свистнуть.
– Опять мы вернулись к тому, с чего начали?
– А мы ни о чем не договаривались.
Терпеливо, словно ребенку, Гриффит объяснил:
– Генрих – мой суверен. Повелитель. Я должен и обязан почитать свои рыцарские обеты, самый главный из которых – являться по первому зову, как только у короля возникнет нужда в моем воинском искусстве. Если ты внимательно слушала Оливера Кинга, значит, понимаешь угрозу, которую представляет для Генриха претендент на трон. – Мэриан отвернулась. Внезапно разъярившись, Гриффит добавил: – И для леди Элизабет тоже.
– Конечно, ты должен ехать. – Оглянувшись на него, Мэриан улыбнулась одними губами. – Поезжай.
Но столь сухое напутствие взбесило его еще больше.
– Станешь ли ты доверять мужчине, отказавшемуся выполнять клятвы, данные своему повелителю?
– Я не доверяю ни одному мужчине.
– Однако Арту доверяешь?
Лицо Мэриан мгновенно смягчилось, и она кивнула.
– Доверяю.
– Он мой любимый слуга. Как по-твоему, стал бы Арт служить мне так преданно, не будь я достоин этого?
– Не знаю.
Гриффит едва не улыбнулся.
– Спроси его.
– О, иногда я верю тебе! – взорвалась Мэриан. – Но ты тут же отправляешься защищать Генриха, а я вспоминаю о своем долге. – Она коснулась его щеки прохладными пальцами. – Уходи, Гриффит. Веди свои сражения и оставь меня вести свои.
– Но ты будешь здесь, когда я вернусь?
– А ты вернешься? – бросила Мэриан, словно пустив стрелу из лука.
Гриффит едва не пошатнулся. Что она имеет в виду? Боится, что он покинет ее? Беспокоится, что найдет другую? Или тревожится, что его ранят в битве?
Огромный теплый бутон медленно развернул лепестки в душе Гриффита. Но тут Мэриан отдернула руку, словно обожженная, и Гриффит обнаружил, что глупо скалится, словно королевский шут.
– Я вернусь к тебе, даю слово, но хотел бы получить дар на память, чтобы носить на груди.
– Мне нечего подарить тебе.
– Тогда я возьму сам. – Поймав длинную прядь рыжих волос, он отделил локон и помахал перед ее глазами: – Амулет, чтобы придать мне силу Самсона в битве, которую придется выдержать.
На следующее утро сознание собственной вины выгнало Мэриан из постели задолго до рассвета. Именно угрызения совести подняли ее и не дали упасть на длинной винтовой лестнице, которая, казалось, качается под ее неверными шагами. Она слишком переоценила вчера свои слабые силы, но все же должна была в последний раз увидеть Гриффита, прежде чем тот уедет. Ведь они могут больше никогда не увидеться.
Поспешно проведя рукавом по мокрым глазам, Мэриан продолжала долгий путь во внутренний двор. Из открытой двери повеяло сквозняком, и Мэриан, вздрогнув, завернулась в одеяло. До нее донеслись громкие голоса, обменивающиеся веселыми непристойностями: мужчины готовились в дальнюю дорогу.
Глупые, невежественные люди. Неужели не понимают, что могут умереть? Неужели этого не понимает и Гриффит? Не сознает, что все его воинское искусство будет ни к чему, если единственный камень, брошенный из катапульты, разобьет ему кости, или стрела из лука пронзит насквозь, или если его вышибут из седла и растопчут лошадьми? Всю ночь она металась без сна, представляя разные ужасы, а Гриффит и его люди смеются!
Спустившись вниз, Мэриан прислонилась к стене, несколько раз глубоко вздохнула и постаралась прийти в себя. В горле першило, но она не осмеливалась кашлянуть из страха, что ее услышат. Достаточно и того, что она ведет себя так нескромно. Но если кто-нибудь, включая Гриффита, обнаружит ее, унижению и стыду не будет конца.
Через открытую дверь она видела мужчин, мальчиков, лошадей, но Гриффита нигде не было, поэтому Мэриан прошла чуть дальше. Камни пола холодили ноги. Ступив на порог, она увидела Гриффита.
Смеющегося. Веселого. Голова откинута, руки расставлены, удовольствие исходит из каждой клеточки массивного тела.
Мэриан поспешно отпрыгнула, но Гриффит смеялся не над ней. Он хохотал от радости, как все эти глупые, лишенные воображения люди, собирающиеся отправиться на войну без оглядки, бездумно, словно на прогулку.
Дрожа, Мэриан снова прислонилась к стене и вытерла со лба холодный пот.
Не стоило так вести себя вчера. Нужно было дать Гриффиту свое благословение – ведь он честно выполняет долг перед королем, – а вместо этого она лгала, что не любит его и не хочет, злилась и отворачивалась от него! А на самом деле ее пожирала ревность. Ревность к Генриху!
О, если она станет женой Гриффита, ей не придется никогда делить его с другой женщиной. Брачные обеты, принесенные им, неотделимы от его строгого кодекса чести, и он не предаст их. Нет, она будет единственной в его жизни и ничтожным созданием, всегда на втором месте после короля и королевской службы.
Как он посмел покинуть ее постель, чтобы мчаться на зов Генриха?! Как посмел забыть о страсти, пылавшей в крови?!
Гриффит думал, что Мэриан не знает. Но она знала. Знала, что он ненавидит безумие, охватывающее его в ее объятиях. Гриффит почему-то считал, что меньшее бесчестье предать ее, чем отдаться желанию.
Значит, намерение служить Генриху благородно, а необходимость служить ей позорна.
Собственная ревность ужасала Мэриан. И каково чувство, вызываемое в ней Гриффитом? Нечто большее, чем просто похоть? Что за мерзкая сентиментальность, вселяющая странную слабость, заставляющая свернуть с того пути, который она считала правильным и справедливым?
Нужно справиться с этим. Нужно забыть… но не сегодня. Сегодня Мэриан способна думать лишь о том, что Гриффит может не вернуться.
Мэриан, неодобрительно поморщившись, взглянула на мешочек из красной тисненой кожи, который стискивала в кулаке, гадая, каким образом лучше передать его Гриффиту. Раньше ей это не приходило в голову. Она собирала его, не думая о последствиях, но что делать теперь? Конечно, можно просто отдать Гриффиту, но Мэриан боялась, что ее гордость этого не выдержит, либо… нужно поискать способ сунуть мешочек в его седельную сумку.
– Миледи! – Мэриан подпрыгнула от неожиданности и круто развернулась, услышав за спиной встревоженный голос Арта. – Что вы здесь делаете? Такой холод, а вы все еще не поправились. – Положив руку на ее плечо, старик подтолкнул девушку к ступенькам. – Можете помахать Гриффиту из окна, если желаете, но пока… – Старик отступил и пристально вгляделся в ее лицо. – Почему это вы так улыбаетесь, позвольте спросить?
Гриффит, промокший с ног до головы после переправы через реку Трент, въехал в королевский лагерь, раскинутый в деревушке Радклифф. По правую руку ехал такой же мокрый Оливер Кинг, по левую – Арт. За ними следовал небольшой отряд валлийских воинов. Утомительное путешествие заняло почти шесть дней, и все это время они не слезали с седла – сначала направились к Кенилуорту, куда поехал Генрих, получив известие о высадке врага, и где наиболее верные сторонники собрали четыре тысячи солдат и присоединились к нему. Однако, прежде чем отряд Гриффита успел добраться до Кенилуорта, пришло известие, что армия отправилась маршем в Ноттингем, где еще пять тысяч верных английских и валлийских воинов встали под знамена короля. Гриффит, Оливер, Арт и рыцари повернули на север и, достигнув Ноттингема, обнаружили, что там уже никого нет. Линкольн с мятежниками двинулся на юг, а Генрих, бросив Ноттингем, избрал местом пребывания армии Радклифф, расположенный как раз на пути врага. Именно здесь появилась возможность встать на пути Линкольна.
– Где шатер короля Генриха? – окликнул Оливер ближайшего стражника.
– Кто желает видеть короля? – потребовал тот ответа. Оливер перегнулся и обжег разъяренным взглядом несчастного солдата.
– Личный секретарь короля.
– Оливер Кинг?
Дождавшись, пока Оливер резко кивнул, стражник с преувеличенным почтением откинул забрало.
– Король Генрих спрашивал о вас. Немедленно скачите вон туда, на холм. Видите знамя?
– Прекрасное зрелище, – пробормотал Арт, – только добраться не так-то легко. Уверены, что мы сможем найти дорогу?
Раздавшийся смех тут же угас под осуждающим хмурым взглядом Гриффита, и валлийские рыцари отъехали, чтобы поздороваться с соотечественниками, прибывшими раньше. Арт тяжело вздохнул.
– Должно быть, рады убраться подальше от старого зануды, – объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь.
– Ну а тебе, считай, не так повезло, – рявкнул Гриффит. – Никуда не уходи и стереги вещи.
По пути к шатру короля все молчали, не обращая внимания на Арта, кипевшего не находящей выхода яростью. Поездка была нелегкой, но хотя погода выдалась солнечной, настроение Гриффита ухудшалось с каждой секундой. Он казался угрюмым и мрачным, но поскольку не имел опыта в подобных делах, то и срывал злость на окружающих.
Мэриан отпустила его на войну без малейшего слова сожаления. Не послала нежной записки и вообще ничем не показала, что тревожится за него. Даже не подошла к окну, чтобы махнуть на прощание рукой, а ведь Гриффит то и дело оглядывался, выезжая по дороге из замка. Неужели не понимает, что многие из тех, кто сегодня здоровы и веселы, завтра падут в битве? Неужели не сознает, что его могут ранить?
Конечно, сам он был достаточно уверен в том, что останется цел, поэтому и смеялся над женскими тревогами. Только хотел, чтобы его женщина боялась за него, страдала, мучилась каждый момент его отсутствия.
Не успели они спешиться у королевского шатра, как навстречу вышел сам Генрих.
– Гриффит, где ты был? Я веду войну без самого доверенного советника! Оливер, а ты? Мои послания пишет оруженосец, а это значит, что их вообще вряд ли кто понимает.
Оруженосец и все остальные военные советники столпились вокруг короля, громко протестуя, хотя и добродушно ухмыляясь при этом, из чего Гриффит заключил, что дела идут неплохо. Бросив поводья пажу, он спросил:
– Где граф Линкольн с армией?
– Приятное приветствие! – воскликнул Генрих, дружески хлопнув Гриффита по плечу. Поняв, что был слишком резок, Гриффит пояснил:
– Ваше величество, вы послали за вашим ничтожным слугой, и я прилетел на крыльях надежды. – И, поплотнее закутавшись в плащ, настойчиво повторил: – Где Линкольн?
Рассмеявшись, Генрих покачал головой и обратился к собравшимся:
– Видели вы когда-нибудь валлийца, не наделенного льстивым языком?
– Может, ваше величество, – вмешался Оливер, – он нуждается в валлийской земле под ногами и прекрасной женщине в объятиях, прежде чем с языка потечет мед.
Гриффит свирепо уставился на Оливера:
– Может, королевскому секретарю лучше держать рот на замке, чтобы сохранить оставшиеся зубы?
Оливер тихо фыркнул и потребовал у оруженосца всю переписку Генриха, но Гриффит понимал, что этим дело не кончится. Обязанности личного секретаря заключались не только в составлении посланий. Оливер служил еще и шпионом Генриха, отсеивая мусор ненужных сплетен и принося лишь драгоценные камни необходимых сведений. Сцена, свидетелем которой Оливеру пришлось быть в замке Пауэл, оказалась настоящим золотым самородком.
Генрих направился в шатер, Гриффит и Оливер последовали за королем. За ними поплелся Арт, волоча седельные сумки.
Показав на скамью напротив полевого трона, Генрих приказал:
– Садитесь и выпейте эля. Твой оруженосец Арт… ведь так его зовут? – Арт, расплывшись в улыбке, кивнул, польщенный тем, что король помнит даже такие мелочи. – Арт принесет кубки, пока я все расскажу о Линкольне.
Гриффит пробормотал благодарность, опустился на скамью, все еще страдая от пренебрежения Мэриан. Неужели он никогда не сможет забыть об этой женщине?
Генрих, не обращая внимания на мрачное лицо Гриффита, принялся рассказывать:
– Мне донесли, что Линкольн хочет искать убежища в укрепленном Йорке.
Приняв эль и хлеб от Арта, Гриффит спросил:
– Неужели он так глуп, что не понимает, какой опасности подвергает собственную армию, пробираясь через всю страну?
– Хорошо, если бы так и оказалось, – вздохнул Генрих. – Он переправился через Трент и раскинул лагерь вдоль скалистого гребня.
– Тогда почему мы здесь, когда следовало бы направиться в Фоссуэй и втоптать их в грязь? – И когда Генрих кивнул, Гриффит свирепо прорычал: – Когда выходим?
– Скоро. Сегодня днем. Моя армия лучше вооружена и подготовлена, чем силы мятежников. – Генрих принял чашу и поднял ее, приветствуя Гриффита. – Кроме того, шпионы донесли, что людей у нас вдвое больше. Только ужасная ошибка или удар судьбы могут помешать нам выиграть сражение.
Гриффит неодобрительно поморщился. Он был достаточно опытным солдатом, чтобы знать: исход битвы подчас зависит от любого пустяка. И достаточно суеверным, чтобы съежиться от ужаса, услышав столь самонадеянное заявление короля.
– Одна такая ошибка при Босуорте стоила Ричарду жизни, повелитель.
Присутствующие громко охнули как один человек, не зная, куда девать глаза и какое наказание грозит дерзкому, а Генрих опустил чашу.
– Черт возьми, какая муха тебя укусила?
Гриффит с ужасом понял, что совершенно забыл, с кем говорит, и попытался смягчить сказанное:
– Ваше величество, во мне говорит лишь желание защитить вас от последствий неуместного хвастовства. – Собравшиеся снова загудели, но Гриффит упрямо продолжал: – По моему разумению, нужно молить Бога даровать нам победу, а не бросать ему вызов хвастливыми обещаниями.
– Понимаю тебя… невозможно не понять… и, поверь, постараюсь прислушаться.
Генрих, посмотрев на Оливера, вопросительно поднял брови, и тот, наклонившись, начал что-то шептать ему на ухо. Гриффит пылал под настойчивым взглядом короля, и когда Оливер замолчал, Генрих жестом отослал секретаря.
– Что он успел донести? – взорвался Гриффит.
– А ты что думаешь? – парировал Генрих, наклонившись вперед.
– Я собираюсь жениться на ней, – поспешно заверил Гриффит, вызывающе подняв подбородок, поскольку суверен имел полное право запретить брак, если бы пожелал, и Гриффит хорошо сознавал, что у него остался всего один шанс, чтобы убедить монарха не противиться союзу.
Генрих, очевидно, все понял. Кроме того, Оливер явно упомянул имя дамы, поскольку Генрих ничего больше не спросил. Но глаза его прищурились, и у валлийца упало сердце. Король повелительным жестом указал на него:
– Тебя не было при дворе около месяца. Почему ты не женился на ней?
Гриффит переглянулся с едва сдерживающим улыбку Оливером. Остальные придворные постарались сделать вид, что очень заняты, но Гриффит знал, что все уши, привыкшие улавливать сплетни, направлены в его сторону.
– Потому что не смог убедить выйти за меня. Она, по всей видимости… – Гриффит взглянул прямо в глаза королю, – боится вашего вмешательства в судьбу ее сына.
Генрих медленно провел ладонью по щеке и подбородку.
– Нужно бы побриться, – задумчиво вздохнул он. – Ненавижу идти в бой растрепой. Это может повлиять на боевой дух армии. Арт, ты сумеешь побрить человека, не порезав его?
Арт низко поклонился.
– Я могу перерезать ему горло, могу и пожалеть, но вас побрею без единой царапинки.
– Он хвастает? – спросил Генрих Гриффита.
– Вовсе нет.
– Тогда побрей меня, – приказал король. – Возьми мой кинжал и хорошенько наточи его.
– Если не возражаете, мой король, я лучше возьму кинжал сэра Гриффита. Я сам подарил его много лет назад, и клинок – из лучшей испанской стали.
Не дожидаясь разрешения, Арт вывалил содержимое седельной сумки Гриффита на королевский ковер и начал рыться в одежде.
– Арт, что ты делаешь? – раздраженно осведомился Гриффит.
– Ищу кинжал.
– Ты что, окончательно потерял рассудок? – Гриффит вытащил кинжал из-за пояса и помахал им перед носом слуги. – Я всегда держу его при себе.
– А я и забыл.
Запихав вещи обратно в мешок, Арт вынул кинжал и провел загрубевшим пальцем по лезвию.
– На то, чтобы заточить его, уйдет не больше минуты.
– Тогда поторопись.
Генрих велел оруженосцу принести горячей воды и объявил собравшимся придворным:
– Мне не нравится бриться на людях.
Гриффит понял, что при желании Генрих мог почти мгновенно избавиться от посторонних. Остался лишь Оливер, но и тот был занят тем, что старательно писал на пергаменте очередной приказ короля.
– Что касается леди Мэриан Уэнтхейвен… – тонкие губы Генриха сжались в упрямую линию, – она представляет интерес для короны, лишь поскольку является любимой подругой королевы. Мы вспомнили о ее сыне только, потому, что королева – его крестная мать.
– Разве?
– А ты не знал?
– Нет, но все может быть…
Генрих с поистине королевским пренебрежением игнорировал это неуместное замечание.
– Итак, королева беспокоится за леди Мэриан и ее сына, но, как я уже объяснил ей, отец леди Мэриан, насколько мне известно, не предатель. – Он на миг остановился, и Гриффит пробормотал:
– Пока еще нет, повелитель.
– Пока? Интересное замечание. – Генрих метнул взгляд на Гриффита. – Пока… До меня дошли слухи, будто граф Уэнтхейвен собирает валлийских наемников.
– Я видел это собственными глазами.
– Уэнтхейвен всегда был для меня словно заноза в ступне. Он умен, и мечты его слишком далеко возносятся для столь ничтожного происхождения. После битвы придется подумать, как поступить с графом Уэнтхейвеном. – Генрих поднял панцирь из кучи доспехов и проверил, нет ли в нем дыр и вмятин. – Если отец леди Мэриан восстанет против меня и будет объявлен вне закона, я возьму леди Мэриан и ее сына под свое покровительство. И, как всякий уважающий себя король, должен буду наказать мятежника, лишив его головы и отобрав владения. Так что в какой-то степени ты прав: придется вмешаться в судьбу леди Мэриан и ее сына. Кстати, как его зовут?
– Лайонел, мой король, – зачарованно ответил Гриффит, поражаясь высказанному королем сомнению и еще больше тому, что он совершенно согласен с Мэриан, только причину выдвигает иную.
– Лайонел… – Генрих снова провел рукой по лицу, но тут же, помедлив, крепко прижал ладонь к губам, словно имя мальчика звучало невыносимо для его слуха. Однако он тут же выпрямился, отнял руку и продолжал как ни в чем не бывало: – Но, как я сказал, леди Мэриан – подруга королевы, а королева расстроится, узнав, что я плохо поступил по отношению к ее бывшей придворной даме и крестнику. Поэтому, будь леди Мэриан женой преданного слуги… такого, как ты, например…
Он не договорил, оставив слова звучать в воздухе, словно наживку на крючке, и Гриффит без колебаний проглотил ее.
– Тогда она будет в безопасности и владения останутся нетронутыми?
– И перейдут к ее сыну, – согласился Генрих.
– Да, но леди Мэриан выразила опасения почти те же, что и вы, и боится того же, что предсказывает ваше величество.
– Подруге королевы нечего бояться.
– В случае предательства отца, вы хотите сказать?.. Тем не менее леди Мэриан опасается, что если я женюсь на ней, то буду объявлен вне закона.
– Можешь заверить леди Мэриан, что ты в настоящее время один из моих доверенных советников, и после свадьбы я буду относиться к тебе со всем уважением, которого требует твое положение… даже… – Генрих посмотрел Гриффиту в глаза, – даже если тебе придется удалиться от двора и заниматься только своими владениями и поместьями.
Из слов короля Гриффит немедленно заключил, что будет отправлен в почетную ссылку, как только женится на Мэриан. Такова цена, которую придется платить за блаженство.
– Ты будешь, конечно, щедро вознагражден… – Генрих говорил искренне, но рассеянно, словно понимал, что никакое вознаграждение не утешит Гриффита, и поэтому, перейдя сразу к делу, спросил: – Леди Мэриан присуще благородство?
– Даже с избытком, – подтвердил Гриффит.
– Да, – вздохнул Генрих, – конечно, Элизабет рассказывала. – Он на секунду запнулся, но тут же продолжил: – Королева рассказывала о том, какой неоценимой поддержкой была для нее леди Мэриан во время ужасных месяцев, проведенных при дворе Ричарда. Не знаю, как бы моя жена выжила без сообразительности и верной дружбы леди Мэриан. – Рука короля неожиданно взметнулась вперед, и плечо Гриффита оказалось в железных тисках. – Я отдаю тебе ее. Возьми. Бери ее сына. Береги от тех, кто может использовать их для собственных целей. Поручаю это тебе как твой король и надеюсь, ты хорошо выполнишь мое поручение, ибо в противном случае последствиями будут скорбь и смерть.
Да, это не притворство, не представление. Это был крик человека, оберегавшего свою жену, своего наследника, свой трон.
И, видя перед собой полного решимости Генриха, Гриффит вновь понял, насколько необходим государству такой король, как Генрих. Именно ему суждено объединить страну, а обет никому и никогда не отдавать трон вселил в сердце Гриффита страх. Страх, уважение и понимание. Понимание, гораздо более ясное и четкое, чем то, которое достигается неуклюжими попытками людей выразить чувства словами.