Страница:
Когда машина выровнялась, Михаил приказал пилоту зависнуть на расстоянии, на котором не проявлялся «тянущий» непонятно, куда эффект. То, что это происходит по мере приближения к воронке, сомнений не вызывало.
Мы сняли показания приборов. Поля в центре воронки имели сильнейший сдвиг вектора по нейтринным и гиперонным составляющим. Регистрировались также аномально высокие всплески ка-кварков.
Миша задумался, а потом медленно поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
– Ты понимаешь, что это значит? – негромко спросил он.
– Откуда я могу знать? – удивился я.
Миша всё также задумчиво покивал. Один из техников, молодой парень, решив, очевидно, блеснуть эрудицией перед такими крупными представителями науки и власти, всунулся в разговор:
– Господин барон, с вашего позволения, это значит, что в данной точке нарушена структура пространства. Вот эта линия на кривой распределения свидетельствует…
Я внимательно посмотрел на парня, и техник осёкся. Миша кивнул:
– Он прав, это значит, что в данной точке фактически прорвана структура этого мира… – медленно и с какой-то странной интонацией сказал он.
– Простите, господин Советник, а что значит «этого мира»? – с удивлением снова встрял техник.
Я переглянулся со своим другом. В любой иной момент я бы поставил подобного наглеца на место суровым окриком, но сейчас тон Михаила насторожил меня больше, чем разозлила развязность техника.
– То и значит… – сказал Михаил, не удостоив молодого человека взглядом. – Сергей, мне надо поговорить с тобой.
Мы ушли в отдельную каюту-отсек, и Миша присел на откидной стул.
– Мне очень не нравится эта штука, – сказал он.
– Мне тоже, но у тебя есть какие-то мысли? – спросил я.
– И самые нехорошие. Сейчас дай команду возвращаться в столицу, а мне потребуются данные о разбросе катаклизмов. То есть, данные обо всех местах, где наблюдали такие «торнадо». Желательно, не только на Попое, и обязательно с указанием времени явления. – Произнося название планеты, Миша даже не скривил губы, что было явным свидетельством его глубокой обеспокоенности.
– Подключим ведомство фон Анвара, – кивнул я, почему-то предчувствуя нехорошее; в чём было дело, я не понимал, но тон Мишки говорил о чём-то очень и очень неприятном. – Что же ты подозреваешь? Или – кого?!
– Думаю, это какая-то попытка воздействия на этот мир, и ничего хорошего она не сулит.
Я пожал плечами, стараясь больше успокоить сам себя:
– Ну почему обязательно это?! Вполне возможно, что просто чья-то местная диверсия…
– Возможно, и диверсия, – согласился Миша, – но только не из этого мира.
– Я бы не исключал пока более простых объяснений, – Я сделал неопределённый жест рукой, словно отгоняя собственные страхи и дурные мысли.
– И мне хотелось бы так думать, но… Ладно, давай получим побольше данных, чтобы о чём-то говорить.
– Да-да, ну и правильно, – закивал головой я. – Я сейчас же дам знать фон Анвару…
– Нет, не передавай прямо в эфир, – сказал Мишка, демонстрируя большее хладнокровие и трезвость мыслей, чем я. – Информации может быть перехвачена. Пока следует соблюдать как можно более высокую секретность.
– Конечно, ты прав, – немного устыжено согласился я, внимательно разглядывая Мишку.
Меланхоличным его состояние было назвать нельзя. Весь его вид свидетельствовал, что он прокручивает в голове какие-то варианты действий и уже строит планы решения проблемы.
Тут только до меня стало доходить, что если подозрения Мишки окажутся правдой, то нашему чудесно обретённому миру грозит опасность пострашнее падения астероида на Землю. Опасность грозит ВСЕМУ этому миру! Мишка же говорил о нарушениях «структуры», а структура здесь – это Программа, значит…
– Ты только пока не высказывай в слух никаких предположений, – попросил Мишка, словно читая мои мысли. – Не следует сеять панику раньше времени. Да и вовремя её сеять тоже не следует.
– Да уж, – кивнул я. – А что будем делать, вообще-то?
– Сперва надо чётко понять проблему. Удостовериться, что происходит именно то, что происходит, а уж потом будем искать пути решения.
«Если они есть», подумал я, но промолчал.
Я отдал приказ пилотам, и гравилёт на максимальной скорости помчался в сторону Блэво. Я оставил Михаила в Исследовательском Центре, а сам срочным порядком бросился в кабинет Галямова. Естественно, я сказал фон Анвару, что руководитель Исследовательского Центра Советник барон Беркутов хочет исключить возможность применения нового секретного оружия внешними врагами. Именно поэтому требуются данные о местах катаклизмов на разных планетах.
Граф выслушал меня с пониманием и заверил, что максимально полная картина будет в моём распоряжении в максимально короткое время.
Всего через пару часов с полным набором данных я отправился в Исследовательский Центр. Мишка впился глазами в сводки ГБ и вдруг, не досмотрев бумаги до конца, швырнул их на стол.
– Конечно, чёрт побери! Я так и думал! – воскликнул он.
– Что? – спросил упавшим голосом я.
– А то! Ты посмотри: все точки «торнадо» – это точки, где я программно устанавливал входы в этот мир. Даже Райские Кущи разрушены!
– Райские Кущи? – упавшим голосом сказал я и сел на стул, стоявший рядом.
– Да, всё совпадает! Кто-то пытается взломать эти входы, причём очень грубо и явно без применения преобразователя.
– Какого ещё преобразователя? – глуповато спросил я.
– Шлема, господи! Я боюсь, что всё из-за того, что ты не уничтожил диски с программой. Они попали к какому-то придурку, который начал лезть в само тело программы. Точнее – пытаться лезть, причём грубо и неумело.
Я закашлялся, прочищая горло, но сказать мне было нечего. Я действительно сматывался из земной жизни настолько поспешно, что все диски с Мишкиным программным обеспечением остались либо в дисководе, либо на столе. Шлем-преобразователь, конечно, был уничтожен, и, насколько я знал, никакой технической документации на него Мишка не оставил даже Маше, а она, соответственно, ничего не передавала мне.
С компашками я, конечно, оплошал, но не думал же я, что они могут кому-то сгодиться без шлема!
К кому они могли попасть? К какому-нибудь частному лицу, мало-мальски разбирающемуся в программировании, и этот человек начал какие-то свои переделки программы? Я плохо понимал суть проблемы, но бог знает, что можно так напортачить. А если диски попали к профессионалам? Какие шаги могут предпринять они? Разом взломать основную программу? Внедриться в неё, меняя ситуацию, а, значит, и всю – именно ВСЮ – нашу жизнь здесь? Чёрт его знает, что хуже…
– Мишка, – сказал я голосом, который был самому мне противен, столько в нём было отчаяния и страха, – Мишка, что будем делать?
Михаил поднял глаза от бумаг, в которые он уставился, и посмотрел куда-то сквозь меня.
– Думать, будем думать, – сказал он. – Только бы это был не очень глупый дилетант и не слишком сильный «профи». Надеюсь, у нас есть какое-то время.
Глава 4.doc: «Короли и капуста».
Мы сняли показания приборов. Поля в центре воронки имели сильнейший сдвиг вектора по нейтринным и гиперонным составляющим. Регистрировались также аномально высокие всплески ка-кварков.
Миша задумался, а потом медленно поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
– Ты понимаешь, что это значит? – негромко спросил он.
– Откуда я могу знать? – удивился я.
Миша всё также задумчиво покивал. Один из техников, молодой парень, решив, очевидно, блеснуть эрудицией перед такими крупными представителями науки и власти, всунулся в разговор:
– Господин барон, с вашего позволения, это значит, что в данной точке нарушена структура пространства. Вот эта линия на кривой распределения свидетельствует…
Я внимательно посмотрел на парня, и техник осёкся. Миша кивнул:
– Он прав, это значит, что в данной точке фактически прорвана структура этого мира… – медленно и с какой-то странной интонацией сказал он.
– Простите, господин Советник, а что значит «этого мира»? – с удивлением снова встрял техник.
Я переглянулся со своим другом. В любой иной момент я бы поставил подобного наглеца на место суровым окриком, но сейчас тон Михаила насторожил меня больше, чем разозлила развязность техника.
– То и значит… – сказал Михаил, не удостоив молодого человека взглядом. – Сергей, мне надо поговорить с тобой.
Мы ушли в отдельную каюту-отсек, и Миша присел на откидной стул.
– Мне очень не нравится эта штука, – сказал он.
– Мне тоже, но у тебя есть какие-то мысли? – спросил я.
– И самые нехорошие. Сейчас дай команду возвращаться в столицу, а мне потребуются данные о разбросе катаклизмов. То есть, данные обо всех местах, где наблюдали такие «торнадо». Желательно, не только на Попое, и обязательно с указанием времени явления. – Произнося название планеты, Миша даже не скривил губы, что было явным свидетельством его глубокой обеспокоенности.
– Подключим ведомство фон Анвара, – кивнул я, почему-то предчувствуя нехорошее; в чём было дело, я не понимал, но тон Мишки говорил о чём-то очень и очень неприятном. – Что же ты подозреваешь? Или – кого?!
– Думаю, это какая-то попытка воздействия на этот мир, и ничего хорошего она не сулит.
Я пожал плечами, стараясь больше успокоить сам себя:
– Ну почему обязательно это?! Вполне возможно, что просто чья-то местная диверсия…
– Возможно, и диверсия, – согласился Миша, – но только не из этого мира.
– Я бы не исключал пока более простых объяснений, – Я сделал неопределённый жест рукой, словно отгоняя собственные страхи и дурные мысли.
– И мне хотелось бы так думать, но… Ладно, давай получим побольше данных, чтобы о чём-то говорить.
– Да-да, ну и правильно, – закивал головой я. – Я сейчас же дам знать фон Анвару…
– Нет, не передавай прямо в эфир, – сказал Мишка, демонстрируя большее хладнокровие и трезвость мыслей, чем я. – Информации может быть перехвачена. Пока следует соблюдать как можно более высокую секретность.
– Конечно, ты прав, – немного устыжено согласился я, внимательно разглядывая Мишку.
Меланхоличным его состояние было назвать нельзя. Весь его вид свидетельствовал, что он прокручивает в голове какие-то варианты действий и уже строит планы решения проблемы.
Тут только до меня стало доходить, что если подозрения Мишки окажутся правдой, то нашему чудесно обретённому миру грозит опасность пострашнее падения астероида на Землю. Опасность грозит ВСЕМУ этому миру! Мишка же говорил о нарушениях «структуры», а структура здесь – это Программа, значит…
– Ты только пока не высказывай в слух никаких предположений, – попросил Мишка, словно читая мои мысли. – Не следует сеять панику раньше времени. Да и вовремя её сеять тоже не следует.
– Да уж, – кивнул я. – А что будем делать, вообще-то?
– Сперва надо чётко понять проблему. Удостовериться, что происходит именно то, что происходит, а уж потом будем искать пути решения.
«Если они есть», подумал я, но промолчал.
Я отдал приказ пилотам, и гравилёт на максимальной скорости помчался в сторону Блэво. Я оставил Михаила в Исследовательском Центре, а сам срочным порядком бросился в кабинет Галямова. Естественно, я сказал фон Анвару, что руководитель Исследовательского Центра Советник барон Беркутов хочет исключить возможность применения нового секретного оружия внешними врагами. Именно поэтому требуются данные о местах катаклизмов на разных планетах.
Граф выслушал меня с пониманием и заверил, что максимально полная картина будет в моём распоряжении в максимально короткое время.
Всего через пару часов с полным набором данных я отправился в Исследовательский Центр. Мишка впился глазами в сводки ГБ и вдруг, не досмотрев бумаги до конца, швырнул их на стол.
– Конечно, чёрт побери! Я так и думал! – воскликнул он.
– Что? – спросил упавшим голосом я.
– А то! Ты посмотри: все точки «торнадо» – это точки, где я программно устанавливал входы в этот мир. Даже Райские Кущи разрушены!
– Райские Кущи? – упавшим голосом сказал я и сел на стул, стоявший рядом.
– Да, всё совпадает! Кто-то пытается взломать эти входы, причём очень грубо и явно без применения преобразователя.
– Какого ещё преобразователя? – глуповато спросил я.
– Шлема, господи! Я боюсь, что всё из-за того, что ты не уничтожил диски с программой. Они попали к какому-то придурку, который начал лезть в само тело программы. Точнее – пытаться лезть, причём грубо и неумело.
Я закашлялся, прочищая горло, но сказать мне было нечего. Я действительно сматывался из земной жизни настолько поспешно, что все диски с Мишкиным программным обеспечением остались либо в дисководе, либо на столе. Шлем-преобразователь, конечно, был уничтожен, и, насколько я знал, никакой технической документации на него Мишка не оставил даже Маше, а она, соответственно, ничего не передавала мне.
С компашками я, конечно, оплошал, но не думал же я, что они могут кому-то сгодиться без шлема!
К кому они могли попасть? К какому-нибудь частному лицу, мало-мальски разбирающемуся в программировании, и этот человек начал какие-то свои переделки программы? Я плохо понимал суть проблемы, но бог знает, что можно так напортачить. А если диски попали к профессионалам? Какие шаги могут предпринять они? Разом взломать основную программу? Внедриться в неё, меняя ситуацию, а, значит, и всю – именно ВСЮ – нашу жизнь здесь? Чёрт его знает, что хуже…
– Мишка, – сказал я голосом, который был самому мне противен, столько в нём было отчаяния и страха, – Мишка, что будем делать?
Михаил поднял глаза от бумаг, в которые он уставился, и посмотрел куда-то сквозь меня.
– Думать, будем думать, – сказал он. – Только бы это был не очень глупый дилетант и не слишком сильный «профи». Надеюсь, у нас есть какое-то время.
Глава 4.doc: «Короли и капуста».
Александр Щербаков задумчиво смотрел в окно. Сегодня он задержался на работе неприлично долго: было двадцать минут седьмого.
Все мало-мальски крупные работники консульства уже разошлись. Даже американцы, работавшие здесь в России, быстро соображали, какая это халява. Первое время прибывшие на работу из-за океана ныли и жаловались на «ужасные» бытовые условия, грязь на улицах и тому подобные атрибуты местной жизни. Но уже очень скоро они соображали, что всё это с лихвой окупается сладким словом «свобода» – читай «отсутствие дисциплины».
И они этим отсутствием пользовались вовсю. Благо, что у консульства здесь и близко не было такой нагрузки, как в посольстве в Москве.
Саша задержался сегодня намеренно: на двух машинах сразу «рухнули» системы, он подозревал какие-то нестыковки в локальной сети и решил проверить всё за один день, чтобы завтра в пятницу вообще избежать появления на работе.
Модуль, который он задумал сделать после разговора с Нипидерманом, не пошёл: странная игрушка по-прежнему не слушалась управления с клавиатуры. Сейчас Саша стоял и смотрел в большое окно с красивой деревянно-пластиковой рамой на улицу, где напротив нового солидного здания консульства через узкую улочку имени русского писателя Тургенева тянулись ряды старых, полу деревянных, полу кирпичных ещё дореволюционных домиков. Поговаривали, что весь этот район должны снести и застроить зданиями грандиозного бизнес-комплекса, но разговоры эти шли уже не один год.
Хотя стояла уже осень, было всё ещё очень жарко. Даже сейчас градусник, висевший за окном, показывал плюс двадцать один. Ещё во всю купались, и с час назад Саше звонил Серёга-Штирлиц, уговаривая поехать на выходные на дачу к его родственникам. Он слушал прогноз погоды до понедельника, и прогноз был радостным, как улыбка той дурочки, что рекламирует «Dirol-White»: по ночами сейчас, в середине сентября, не обещали ниже четырнадцати тепла. Все девушки в городе, даже не выезжавшие на море, успели прекрасно загореть на местном солнце, так щедро подаренном природой в этом году.
Щербаков не собирался ни на какую дачу, он почти «заболел» странной игрушкой. «Или я её, или она меня», подумал он.
Дополнительным стимулом явился совершенно неприкрытый интерес со стороны Нипидермана. Феликс уже звонил Щербакову на работу и спрашивал, когда тот сможет забросить ему компакт-диски.
«Как бы ни так!» подумал Саша, слушая трескотню бывшего однокашника. «Забросил я их тебе, как же!»
– А он у меня всё ещё утром забрал, – сказал Саша, имея в виду несуществующего хозяина дисков.
– Ну что же ты! – В голосе Нипидермана забурлило такое море разочарования, что оно почти выплёскивалось из телефонной трубки на стол, за которым сидел Щербаков; Саша даже невольно отстранился: показалось, что на подбородок что-то брызнуло. – Зачем ты отдал?!
– Он настоял. Что я мог сделать – ему срочно понадобилось, – безразличным тоном ответил Саша.
Феликс начал ещё что-то трещать, но Щербаков сослался на то, что его вызывают к руководителю технических служб консульства, попрощался и повесил трубку.
Саша ещё раз проверил сеть со своего компьютера. Похоже, что пока всё работало нормально. Он удовлетворённо вздохнул и стал выключать оборудование.
Выйдя из своего кабинета, Саша столкнулся со Светочкой, одним из секретарей консульства. Она, видимо, готовила какие-то документы, чтобы тоже быть посвободнее в пятницу, и потому задержалась. Симпатичная Светочка пританцовывая стройными ножками, чисто символически прикрытыми мини юбкой, улыбаясь, осведомилась, не подкинет ли он её «в сторону дома».
– А почему ты снова без машины? – спросил, усмехаясь, Щербаков: у Светочки была «десятка», тюнинговая «лада лэйди», но она довольно часто появлялась на работе и пешком на своих ножках.
– Папик забрал, – махнула рукой Светлана. – Маман снова долбанула свой «спортидж», ну и конфисковали мою, чтобы мамочка пешком не ходила. Она сегодня за город слиняла.
– Понятно: мама же у вас главный прораб, – снова усмехнулся, подмигивая, Щербаков: он слышал, что Светочкины родители достраивают коттедж километрах в тридцати от города, и основное руководство заканчивающимися сейчас отделочными работами осуществляет именно мама.
«Подвезти» Светочку нужно было на Юго-Запад в один из спальных районов, где она жила с родителями в довольно престижном доме. В принципе, Саша, как любой нормальный мужчина всегда был готов лишний раз пообщаться с красивой девушкой. Однако, хотя Светочка всегда проявляла достаточно интереса к общению с самим Щербаковым, он не торопился вступать с ней в какие-то отношения, выходящие за рамки обычного дружеского флирта на работе.
Тому были две причины. Во-первых, как ему казалось, на Светочку положил глаз американец, один из референтов консульства. Щербаков никогда не был подхалимом, но, являясь человеком вполне трезвых и практичных взглядов, понимал, что совершенно ни к чему наживать себе по ещё сравнительно новому месту службы если уж не врагов, то, несомненно, недоброжелателей, да ещё среди американцев.
Во-вторых, Саша давным-давно исповедовал принцип не заводить интрижек по месту работы даже с очень красивыми девушками. Жизнь убедительно свидетельствует, что ничего, кроме головных болей после нескольких минут удовольствия из этого не выходит. Если, конечно, не собираешься, чтобы интрижка перерастала в более серьёзное продолжение, заканчивающееся, прости господи, браком. Ну, а если уж человек собирается ещё и работать под одной крышей с женой, то он совсем сумасшедший. Даже в учась в политехе, Саша никогда не имел никаких интимных отношений с девушками не то что со своего, но даже с других факультетов. Он предпочитал ездить в гости в общежитие педагогического института или института народного хозяйства, где традиционно училось много особ женского пола.
Была ещё и третья причина. Саше почему-то казалось, что Светочка, несомненно, не являясь дешёвой потаскушкой, ставит своей целью именно «серьёзно» выйти замуж, и почему-то ему казалось, что начни он сам добиваться, так сказать, её руки, ответ вполне мог быть положительным. До конца он не мог этого объяснить, но что-то на подсознательном уровне подсказывало, что догадки верны. Они состояли в приятельских отношениях, как многие люди, работающие под одной крышей, но у Щербакова были подозрения, что Светлана относится к нему несколько лучше, чем просто к приятелю-сослуживцу. Например, в их довольно часто случавшихся разговорах на общие темы, Светлана выдавала слишком много информации о себе и своих родителях, причём то, как она это делала, нельзя было объяснить простой болтливостью или хвастовством. Щербаков предполагал, что таким образом девушка пытается дать ему более полное представление о своей семье. Правда, это имело немного отрицательные последствия: Саша с некоторой опаской относился к девушкам из «богатых семей», тем более, красивым.
А Светлана была чрезвычайно привлекательной особой. Даже если бы он не замечал этого сам, Саша видел, как на неё смотрят другие мужчины, например, тот же американец Хьюз или приятель Быков, работавший тут же в системе консульства. «Редкостное сочетание фигуры, мордашки и мозгов», сказал с какой-то завистью Димка.
С учётом того, что Света являлась единственной дочерью очень состоятельного отца, она могла считаться очень заманчивой «партией». Однако, Саша пока не собирался создавать собственную ячейку общества.
Безусловно, надо было отдать должное, «патриотическому» чувству Светочки: она не обезумела от неприкрытого внимание к себе со стороны господина Эдварда Хьюза, как, возможно, случилось бы со многими современными российскими девицами. Она благосклонно принимала его знаки внимания, но не стремилась извлекать из такой ситуации личную выгоду и явно не подпускала к себе на «интимную» дистанцию.
Конечно, Света, имея дело с документами, прекрасно знала, что у Хьюза в США есть своя семья, и, кроме того, господин Хьюз, которому было уже сорок три года, внешне далеко не являлся образцом мужской красоты.
Однако, самым главным, безусловно, было то, что материальная выгода от ухаживаний американца Светочку не интересовала. Её отец был вполне преуспевающим бизнесменом и совладельцем одного из довольно крупных и успешно действующих предприятий города. Если мама и дочь в семье имеют свои авто – это красноречиво свидетельствует об уровне достатка. Светлана могла себе позволить не ставить материальные интересы на первый план.
Как-то раз, когда они пили кофе в буфете консульства, Саша шутливым тоном, но совершенно искренне заметил, что наши женщины – лучшие в мире. Светочка хмыкнув, тоже без тени иронии сказала:
– Да и наши мужчины, в общем-то, тоже.
Она мелком взглянула вокруг и сделала маленький глоток из чашки, не глядя на Щербакова:
– Хамы, конечно, зачастую общего воспитания нет. На Западе они больше к простой вежливости приучены, если не сказать – обходительности. Но приятных экземпляров всё равно больше у нас.
Света знала, видимо, что говорит. Саша слышал, что, начиная лет с двенадцати, когда материальное благосостояние семьи резко пошло в гору, родители брали Свету на отдых заграницу по паре раз в год вместе с собой, и, кроме того, став постарше, она ездила туда уже и сама. Так что в свои двадцать два года, только-только закончив иняз, Света уже достаточно посмотрела мир. География поездок была обширной: от Англии и Канар до Таиланда и острова Бали.
Конечно, Саша в любой другой момент не имел бы ничего против, чтобы довезти Светочку до дома и мило поболтать с ней по дороге, даже, несмотря на какие-то ухаживания господина Хьюза и собственные возражения против романов на работе. Однако, сегодня он хотел весь вечер посвятить копанию в программе, ставшей уже почти навязчивой идеей для него.
Но отказать обладательнице такой фигурки было трудно, и Саша расплылся в улыбке, кивая в знак безусловного согласия и, понимая, что если бы его сейчас кто-то видел, то более глупого зрелища придумать было сложно.
Они попрощались с охранниками, вежливыми и предупредительными ко всем сотрудникам, и вышли на стоянку машин консульства, где стояла Сашина «восьмёрка».
С машиной Саше повезло, что было большой удачей при покупке подержанного отечественного автомобиля. Обычно на рынке «бэушных» машин представлено либо откровенное старьё, либо одно-двух годовалые автомобили, которые были изнасилованы за это время так, что жить им, беднягам, видимо, уже совсем не хотелось.
Доставшуюся Саше четырёхлетку «сосватал» одним приятель. Это была машина его отца, которую тот по причине покупки более престижной модели собирался продавать. То есть, машина находилась в одних руках, и, надо сказать, руках аккуратных и умелых: салон чистый, не обшарпанный, кузов был обработан «тектилом». О состоянии двигателя свидетельствовал тот факт, что при пробеге 90 тысяч показатели компрессии в цилиндрах и расход масла были в полной норме, а масляный ободок на горловине выхлопной трубы – индикатор, как минимум, изношенных маслоотражательных колпачков, отсутствовало. Щербаков, будучи, как никак, техническим специалистом, за машиной тоже следил, регулярно и вовремя менял все эксплуатационные жидкости, не скупясь на «фирменные».
Саша повернул ключ зажигания, и мотор «восьмёрки» запел с полуоборота. Света щёлкнула языком:
– Смотри, как у тебя она заводится! Вжик – и всё! А у меня, вроде, новая совсем, а то одно, то другое. Иногда утром никак не хочет заводиться.
– У тебя же инжектор, – сказал Саша, включая негромко музыку. – А у нас с качеством – проблема, бензин, опять же, дрянь. Чего ты хочешь? А тут старый добрый карбюратор: в примитивных условиях примитивные системы себя лучше показывают. Тоже брака хватает, но привести в норму проще.
– Да, наверное, – с пониманием согласилась Светочка. – Может, взглянешь мою как-нибудь?
– Нет вопросов, но я в инжекторных моделях ни черта не понимаю. Я тебя лучше к другу свожу: он в автосервисе работает. Подлечат твою «лэди».
Щербаков поехал по узкой и довольно ухабистой улице, по каким, возможно, и ездил писатель Тургенев, когда, вдоволь насмотревшись в Париже на обожаемую г-жу Виардо, возвращался на Родину пустить пару слёз умиления в грязи под родными берёзами. Совершенно случайно Саша обратил внимание, что джип «гранд-чероки» последней версии, стоявший у обочины чуть поодаль слева от выезда со стоянки консульства, почти сразу же двинулся вслед за ними. Впрочем, у американского консульства всегда было много недешёвых иномарок.
Весело болтая со Светой, Саша проехал довольно загруженную улицу Жданова, обогнули центральный городской стадион и попал на магистраль, ведущую в юго-западный район города. Здесь машин было меньше, и тут Саша, у которого всегда была полезная для водителя привычка даже при движении по прямой и в одном ряду регулярно поглядывать в зеркало заднего вида, обратил внимание, что за ними едет такой же тёмно-зелёный, почти черный «гранд-чероки» с тонированными стёклами, как и тот возле консульства. Странное совпадение.
Они миновали уже два перекрёстка – «чероки» шёл следом. «Интересно», совершенно отвлечённо подумал Саша, «это всё тот же самый или какой-то другой? Но их таких новых не так-то и много, да ещё, чтоб такого же цвета… …»
Впереди показались высотки комплекса, называемого в народе «четыре мужика». Когда-то в городе строили так называемые «молодёжные жилищные комплексы», или МЖК, на условиях, что отпахавшая там молодёжь, могла получить квартиры. В конце концов, всё это начинание заглохло, но кое-что всё-таки было построено. Этот комплекс имел номер «4». «МЖК № 4», «4 МЖК» – вот и появились «четыре мужика» с лёгкой руки народных острословов.
– О, Саша, чёрт, чуть не забыла! – вдруг воскликнула Света. – давай вон к тем домам подскочим. У меня тут тётка живёт, мамуля просила передать ей двести баксов, а я уже третий день таскаю! Я чуть не забыла! Если тебе не трудно – я на пару минут забегу, не больше.
– Да ну, чего тут трудного, – улыбнулся Щербаков, покосившись на гладкие загорелые колени своей пассажирки, почти упиравшиеся в переднюю панель, хотя сиденье было отодвинуто максимально назад. Колени плавно и длинно переходили в округлое, но не полное бедро, которое кончалось у обреза светло-голубой юбочки.
«Непонятно», подумал Саша, сворачивая на указанный Светой проезд, «как такая юбчонка ещё что-то прикрывает. А ведь прикрывает, поди ж ты!… А ножки у неё, конечно, хороши!»
Они въехали в арку П-образного дома, и тут Саша заметил, что джип движется за ними.
Щербаков свернул направо к нужному подъезду, проехал чуть вперёд и остановился в кармане рядом с бирюзовой «десяткой». Светочкины каблучки процокали по асфальту, а Саша откинулся на сидении, жалея о потерянном времени: в то, что всё уложится в «пару минут», он не верил.
Он видел, как во двор медленно, словно озираясь, въехал тёмно-зелёный «чероки» и свернул налево. «Эге, странно, как-то всё-таки», подумал Саша.
Джин проехал довольно далеко, остановился у трансформаторной будки, наполовину скрытый ей, и из него, насколько можно было судить, никто не вышел.
На удивление, Светлана отсутствовала всего минут пятнадцать. Очевидно, она действительно не вступала в слишком длинные разговоры.
– Успешно? – поинтересовался Саша, запуская двигатель.
– А, надо было позвонить – представляешь, никого дома нет!
«Где же ты четверть часа шлялась?» чуть было, не спросил вслух Саша.
– Пришлось к Жанке заходить, чтобы передала, – продолжала Света. – Это тёткина соседка. Молодая, в принципе, баба – лет двадцать восемь – тридцать. Муж у неё коммерсант какой-то, а она сидит дома, не работает. Вот, пришлось немного с ней поболтать – ей же скучно, и она рада, кто бы ни зашёл. Лишь бы поговорить, насилу отвязалась.
Света хихикнула:
– Удружила тётке: она Жанку не очень любит почему-то, а теперь та припрётся к ней деньги передавать и начнёт болтать – повод представился легальный к соседке зайти! А тётка у меня такая, что отшить кого-то сразу не может, и будет слушать, поддакивать, злиться и слушать.
Саша улыбнулся и посмотрел на Свету. «Вообще, она – милая девчонка», подумал он.
Притормаживая перед выездом на основную дорогу, он посмотрел назад. «Чероки» как раз миновал арку – Саша уже почти удивился, если бы не увидел джип. Это просто не могло быть обычным совпадением.
Саша недоумевал, кто мог за ним следить? Никаких врагов у него не было, ни в каких делах с «крутыми» (а кто ещё мог разъезжать на джипах?) он замешан не был. Тем не менее, сам факт слежки был неприятен, и Саша резко нажал на газ, вклиниваясь в образовавшийся на несколько секунд просвет между машинами и не дожидаясь, пока «хвост» приблизится.
– Ты чего? – удивилась Света, которую резкое ускорение бросило на спинку сиденья.
– Видишь джип, который выехал за нами из двора? Я случайно обратил на него внимание. Кажется, он ехал за нами от самого консульства.
Им повезло: как раз, когда «чероки» подъехал к выезду на магистраль, по ней уже пошёл поток машин, так что Саша успел оторваться достаточно далеко.
– А кто может за тобой следить? – удивилась Света.
– Сам не понимаю, но очень на служку похоже. Они въехали во двор твоей тётки, и пока ты ходила, стояли и ждали. И сразу же поехали за нами. Что это – совпадение?
– Вот я и удивляюсь: кто может за тобой следить?
– А, может, это за тобой следят? – усмехнулся Саша.
Он свернул на совершенно ненужную улицу, проехал два квартала и снова повернул. Сейчас они двигались в противоположном направлении, чем то, какое им было нужно.
– Да и за мной, вроде, следить некому. У «папика» никаких незаконных дел нет – у него с этим чётко, «крыша» там крепкая – милиция, так что… – Света развела руками.
– Ну, я не знаю, – Щербаков пожал плечами. – Но то, что они следили за моей машиной, а, значит, за кем-то из нас, это точно!
Он покрутился по городу ещё минут пятнадцать, а затем поехал на Юго-Запад окружным путём через пригород Калиновка. Слежки не было.
Когда они подъезжали к Светиному дому, она попросила Сашу остановиться у супермаркета.
Все мало-мальски крупные работники консульства уже разошлись. Даже американцы, работавшие здесь в России, быстро соображали, какая это халява. Первое время прибывшие на работу из-за океана ныли и жаловались на «ужасные» бытовые условия, грязь на улицах и тому подобные атрибуты местной жизни. Но уже очень скоро они соображали, что всё это с лихвой окупается сладким словом «свобода» – читай «отсутствие дисциплины».
И они этим отсутствием пользовались вовсю. Благо, что у консульства здесь и близко не было такой нагрузки, как в посольстве в Москве.
Саша задержался сегодня намеренно: на двух машинах сразу «рухнули» системы, он подозревал какие-то нестыковки в локальной сети и решил проверить всё за один день, чтобы завтра в пятницу вообще избежать появления на работе.
Модуль, который он задумал сделать после разговора с Нипидерманом, не пошёл: странная игрушка по-прежнему не слушалась управления с клавиатуры. Сейчас Саша стоял и смотрел в большое окно с красивой деревянно-пластиковой рамой на улицу, где напротив нового солидного здания консульства через узкую улочку имени русского писателя Тургенева тянулись ряды старых, полу деревянных, полу кирпичных ещё дореволюционных домиков. Поговаривали, что весь этот район должны снести и застроить зданиями грандиозного бизнес-комплекса, но разговоры эти шли уже не один год.
Хотя стояла уже осень, было всё ещё очень жарко. Даже сейчас градусник, висевший за окном, показывал плюс двадцать один. Ещё во всю купались, и с час назад Саше звонил Серёга-Штирлиц, уговаривая поехать на выходные на дачу к его родственникам. Он слушал прогноз погоды до понедельника, и прогноз был радостным, как улыбка той дурочки, что рекламирует «Dirol-White»: по ночами сейчас, в середине сентября, не обещали ниже четырнадцати тепла. Все девушки в городе, даже не выезжавшие на море, успели прекрасно загореть на местном солнце, так щедро подаренном природой в этом году.
Щербаков не собирался ни на какую дачу, он почти «заболел» странной игрушкой. «Или я её, или она меня», подумал он.
Дополнительным стимулом явился совершенно неприкрытый интерес со стороны Нипидермана. Феликс уже звонил Щербакову на работу и спрашивал, когда тот сможет забросить ему компакт-диски.
«Как бы ни так!» подумал Саша, слушая трескотню бывшего однокашника. «Забросил я их тебе, как же!»
– А он у меня всё ещё утром забрал, – сказал Саша, имея в виду несуществующего хозяина дисков.
– Ну что же ты! – В голосе Нипидермана забурлило такое море разочарования, что оно почти выплёскивалось из телефонной трубки на стол, за которым сидел Щербаков; Саша даже невольно отстранился: показалось, что на подбородок что-то брызнуло. – Зачем ты отдал?!
– Он настоял. Что я мог сделать – ему срочно понадобилось, – безразличным тоном ответил Саша.
Феликс начал ещё что-то трещать, но Щербаков сослался на то, что его вызывают к руководителю технических служб консульства, попрощался и повесил трубку.
Саша ещё раз проверил сеть со своего компьютера. Похоже, что пока всё работало нормально. Он удовлетворённо вздохнул и стал выключать оборудование.
Выйдя из своего кабинета, Саша столкнулся со Светочкой, одним из секретарей консульства. Она, видимо, готовила какие-то документы, чтобы тоже быть посвободнее в пятницу, и потому задержалась. Симпатичная Светочка пританцовывая стройными ножками, чисто символически прикрытыми мини юбкой, улыбаясь, осведомилась, не подкинет ли он её «в сторону дома».
– А почему ты снова без машины? – спросил, усмехаясь, Щербаков: у Светочки была «десятка», тюнинговая «лада лэйди», но она довольно часто появлялась на работе и пешком на своих ножках.
– Папик забрал, – махнула рукой Светлана. – Маман снова долбанула свой «спортидж», ну и конфисковали мою, чтобы мамочка пешком не ходила. Она сегодня за город слиняла.
– Понятно: мама же у вас главный прораб, – снова усмехнулся, подмигивая, Щербаков: он слышал, что Светочкины родители достраивают коттедж километрах в тридцати от города, и основное руководство заканчивающимися сейчас отделочными работами осуществляет именно мама.
«Подвезти» Светочку нужно было на Юго-Запад в один из спальных районов, где она жила с родителями в довольно престижном доме. В принципе, Саша, как любой нормальный мужчина всегда был готов лишний раз пообщаться с красивой девушкой. Однако, хотя Светочка всегда проявляла достаточно интереса к общению с самим Щербаковым, он не торопился вступать с ней в какие-то отношения, выходящие за рамки обычного дружеского флирта на работе.
Тому были две причины. Во-первых, как ему казалось, на Светочку положил глаз американец, один из референтов консульства. Щербаков никогда не был подхалимом, но, являясь человеком вполне трезвых и практичных взглядов, понимал, что совершенно ни к чему наживать себе по ещё сравнительно новому месту службы если уж не врагов, то, несомненно, недоброжелателей, да ещё среди американцев.
Во-вторых, Саша давным-давно исповедовал принцип не заводить интрижек по месту работы даже с очень красивыми девушками. Жизнь убедительно свидетельствует, что ничего, кроме головных болей после нескольких минут удовольствия из этого не выходит. Если, конечно, не собираешься, чтобы интрижка перерастала в более серьёзное продолжение, заканчивающееся, прости господи, браком. Ну, а если уж человек собирается ещё и работать под одной крышей с женой, то он совсем сумасшедший. Даже в учась в политехе, Саша никогда не имел никаких интимных отношений с девушками не то что со своего, но даже с других факультетов. Он предпочитал ездить в гости в общежитие педагогического института или института народного хозяйства, где традиционно училось много особ женского пола.
Была ещё и третья причина. Саше почему-то казалось, что Светочка, несомненно, не являясь дешёвой потаскушкой, ставит своей целью именно «серьёзно» выйти замуж, и почему-то ему казалось, что начни он сам добиваться, так сказать, её руки, ответ вполне мог быть положительным. До конца он не мог этого объяснить, но что-то на подсознательном уровне подсказывало, что догадки верны. Они состояли в приятельских отношениях, как многие люди, работающие под одной крышей, но у Щербакова были подозрения, что Светлана относится к нему несколько лучше, чем просто к приятелю-сослуживцу. Например, в их довольно часто случавшихся разговорах на общие темы, Светлана выдавала слишком много информации о себе и своих родителях, причём то, как она это делала, нельзя было объяснить простой болтливостью или хвастовством. Щербаков предполагал, что таким образом девушка пытается дать ему более полное представление о своей семье. Правда, это имело немного отрицательные последствия: Саша с некоторой опаской относился к девушкам из «богатых семей», тем более, красивым.
А Светлана была чрезвычайно привлекательной особой. Даже если бы он не замечал этого сам, Саша видел, как на неё смотрят другие мужчины, например, тот же американец Хьюз или приятель Быков, работавший тут же в системе консульства. «Редкостное сочетание фигуры, мордашки и мозгов», сказал с какой-то завистью Димка.
С учётом того, что Света являлась единственной дочерью очень состоятельного отца, она могла считаться очень заманчивой «партией». Однако, Саша пока не собирался создавать собственную ячейку общества.
Безусловно, надо было отдать должное, «патриотическому» чувству Светочки: она не обезумела от неприкрытого внимание к себе со стороны господина Эдварда Хьюза, как, возможно, случилось бы со многими современными российскими девицами. Она благосклонно принимала его знаки внимания, но не стремилась извлекать из такой ситуации личную выгоду и явно не подпускала к себе на «интимную» дистанцию.
Конечно, Света, имея дело с документами, прекрасно знала, что у Хьюза в США есть своя семья, и, кроме того, господин Хьюз, которому было уже сорок три года, внешне далеко не являлся образцом мужской красоты.
Однако, самым главным, безусловно, было то, что материальная выгода от ухаживаний американца Светочку не интересовала. Её отец был вполне преуспевающим бизнесменом и совладельцем одного из довольно крупных и успешно действующих предприятий города. Если мама и дочь в семье имеют свои авто – это красноречиво свидетельствует об уровне достатка. Светлана могла себе позволить не ставить материальные интересы на первый план.
Как-то раз, когда они пили кофе в буфете консульства, Саша шутливым тоном, но совершенно искренне заметил, что наши женщины – лучшие в мире. Светочка хмыкнув, тоже без тени иронии сказала:
– Да и наши мужчины, в общем-то, тоже.
Она мелком взглянула вокруг и сделала маленький глоток из чашки, не глядя на Щербакова:
– Хамы, конечно, зачастую общего воспитания нет. На Западе они больше к простой вежливости приучены, если не сказать – обходительности. Но приятных экземпляров всё равно больше у нас.
Света знала, видимо, что говорит. Саша слышал, что, начиная лет с двенадцати, когда материальное благосостояние семьи резко пошло в гору, родители брали Свету на отдых заграницу по паре раз в год вместе с собой, и, кроме того, став постарше, она ездила туда уже и сама. Так что в свои двадцать два года, только-только закончив иняз, Света уже достаточно посмотрела мир. География поездок была обширной: от Англии и Канар до Таиланда и острова Бали.
Конечно, Саша в любой другой момент не имел бы ничего против, чтобы довезти Светочку до дома и мило поболтать с ней по дороге, даже, несмотря на какие-то ухаживания господина Хьюза и собственные возражения против романов на работе. Однако, сегодня он хотел весь вечер посвятить копанию в программе, ставшей уже почти навязчивой идеей для него.
Но отказать обладательнице такой фигурки было трудно, и Саша расплылся в улыбке, кивая в знак безусловного согласия и, понимая, что если бы его сейчас кто-то видел, то более глупого зрелища придумать было сложно.
Они попрощались с охранниками, вежливыми и предупредительными ко всем сотрудникам, и вышли на стоянку машин консульства, где стояла Сашина «восьмёрка».
С машиной Саше повезло, что было большой удачей при покупке подержанного отечественного автомобиля. Обычно на рынке «бэушных» машин представлено либо откровенное старьё, либо одно-двух годовалые автомобили, которые были изнасилованы за это время так, что жить им, беднягам, видимо, уже совсем не хотелось.
Доставшуюся Саше четырёхлетку «сосватал» одним приятель. Это была машина его отца, которую тот по причине покупки более престижной модели собирался продавать. То есть, машина находилась в одних руках, и, надо сказать, руках аккуратных и умелых: салон чистый, не обшарпанный, кузов был обработан «тектилом». О состоянии двигателя свидетельствовал тот факт, что при пробеге 90 тысяч показатели компрессии в цилиндрах и расход масла были в полной норме, а масляный ободок на горловине выхлопной трубы – индикатор, как минимум, изношенных маслоотражательных колпачков, отсутствовало. Щербаков, будучи, как никак, техническим специалистом, за машиной тоже следил, регулярно и вовремя менял все эксплуатационные жидкости, не скупясь на «фирменные».
Саша повернул ключ зажигания, и мотор «восьмёрки» запел с полуоборота. Света щёлкнула языком:
– Смотри, как у тебя она заводится! Вжик – и всё! А у меня, вроде, новая совсем, а то одно, то другое. Иногда утром никак не хочет заводиться.
– У тебя же инжектор, – сказал Саша, включая негромко музыку. – А у нас с качеством – проблема, бензин, опять же, дрянь. Чего ты хочешь? А тут старый добрый карбюратор: в примитивных условиях примитивные системы себя лучше показывают. Тоже брака хватает, но привести в норму проще.
– Да, наверное, – с пониманием согласилась Светочка. – Может, взглянешь мою как-нибудь?
– Нет вопросов, но я в инжекторных моделях ни черта не понимаю. Я тебя лучше к другу свожу: он в автосервисе работает. Подлечат твою «лэди».
Щербаков поехал по узкой и довольно ухабистой улице, по каким, возможно, и ездил писатель Тургенев, когда, вдоволь насмотревшись в Париже на обожаемую г-жу Виардо, возвращался на Родину пустить пару слёз умиления в грязи под родными берёзами. Совершенно случайно Саша обратил внимание, что джип «гранд-чероки» последней версии, стоявший у обочины чуть поодаль слева от выезда со стоянки консульства, почти сразу же двинулся вслед за ними. Впрочем, у американского консульства всегда было много недешёвых иномарок.
Весело болтая со Светой, Саша проехал довольно загруженную улицу Жданова, обогнули центральный городской стадион и попал на магистраль, ведущую в юго-западный район города. Здесь машин было меньше, и тут Саша, у которого всегда была полезная для водителя привычка даже при движении по прямой и в одном ряду регулярно поглядывать в зеркало заднего вида, обратил внимание, что за ними едет такой же тёмно-зелёный, почти черный «гранд-чероки» с тонированными стёклами, как и тот возле консульства. Странное совпадение.
Они миновали уже два перекрёстка – «чероки» шёл следом. «Интересно», совершенно отвлечённо подумал Саша, «это всё тот же самый или какой-то другой? Но их таких новых не так-то и много, да ещё, чтоб такого же цвета… …»
Впереди показались высотки комплекса, называемого в народе «четыре мужика». Когда-то в городе строили так называемые «молодёжные жилищные комплексы», или МЖК, на условиях, что отпахавшая там молодёжь, могла получить квартиры. В конце концов, всё это начинание заглохло, но кое-что всё-таки было построено. Этот комплекс имел номер «4». «МЖК № 4», «4 МЖК» – вот и появились «четыре мужика» с лёгкой руки народных острословов.
– О, Саша, чёрт, чуть не забыла! – вдруг воскликнула Света. – давай вон к тем домам подскочим. У меня тут тётка живёт, мамуля просила передать ей двести баксов, а я уже третий день таскаю! Я чуть не забыла! Если тебе не трудно – я на пару минут забегу, не больше.
– Да ну, чего тут трудного, – улыбнулся Щербаков, покосившись на гладкие загорелые колени своей пассажирки, почти упиравшиеся в переднюю панель, хотя сиденье было отодвинуто максимально назад. Колени плавно и длинно переходили в округлое, но не полное бедро, которое кончалось у обреза светло-голубой юбочки.
«Непонятно», подумал Саша, сворачивая на указанный Светой проезд, «как такая юбчонка ещё что-то прикрывает. А ведь прикрывает, поди ж ты!… А ножки у неё, конечно, хороши!»
Они въехали в арку П-образного дома, и тут Саша заметил, что джип движется за ними.
Щербаков свернул направо к нужному подъезду, проехал чуть вперёд и остановился в кармане рядом с бирюзовой «десяткой». Светочкины каблучки процокали по асфальту, а Саша откинулся на сидении, жалея о потерянном времени: в то, что всё уложится в «пару минут», он не верил.
Он видел, как во двор медленно, словно озираясь, въехал тёмно-зелёный «чероки» и свернул налево. «Эге, странно, как-то всё-таки», подумал Саша.
Джин проехал довольно далеко, остановился у трансформаторной будки, наполовину скрытый ей, и из него, насколько можно было судить, никто не вышел.
На удивление, Светлана отсутствовала всего минут пятнадцать. Очевидно, она действительно не вступала в слишком длинные разговоры.
– Успешно? – поинтересовался Саша, запуская двигатель.
– А, надо было позвонить – представляешь, никого дома нет!
«Где же ты четверть часа шлялась?» чуть было, не спросил вслух Саша.
– Пришлось к Жанке заходить, чтобы передала, – продолжала Света. – Это тёткина соседка. Молодая, в принципе, баба – лет двадцать восемь – тридцать. Муж у неё коммерсант какой-то, а она сидит дома, не работает. Вот, пришлось немного с ней поболтать – ей же скучно, и она рада, кто бы ни зашёл. Лишь бы поговорить, насилу отвязалась.
Света хихикнула:
– Удружила тётке: она Жанку не очень любит почему-то, а теперь та припрётся к ней деньги передавать и начнёт болтать – повод представился легальный к соседке зайти! А тётка у меня такая, что отшить кого-то сразу не может, и будет слушать, поддакивать, злиться и слушать.
Саша улыбнулся и посмотрел на Свету. «Вообще, она – милая девчонка», подумал он.
Притормаживая перед выездом на основную дорогу, он посмотрел назад. «Чероки» как раз миновал арку – Саша уже почти удивился, если бы не увидел джип. Это просто не могло быть обычным совпадением.
Саша недоумевал, кто мог за ним следить? Никаких врагов у него не было, ни в каких делах с «крутыми» (а кто ещё мог разъезжать на джипах?) он замешан не был. Тем не менее, сам факт слежки был неприятен, и Саша резко нажал на газ, вклиниваясь в образовавшийся на несколько секунд просвет между машинами и не дожидаясь, пока «хвост» приблизится.
– Ты чего? – удивилась Света, которую резкое ускорение бросило на спинку сиденья.
– Видишь джип, который выехал за нами из двора? Я случайно обратил на него внимание. Кажется, он ехал за нами от самого консульства.
Им повезло: как раз, когда «чероки» подъехал к выезду на магистраль, по ней уже пошёл поток машин, так что Саша успел оторваться достаточно далеко.
– А кто может за тобой следить? – удивилась Света.
– Сам не понимаю, но очень на служку похоже. Они въехали во двор твоей тётки, и пока ты ходила, стояли и ждали. И сразу же поехали за нами. Что это – совпадение?
– Вот я и удивляюсь: кто может за тобой следить?
– А, может, это за тобой следят? – усмехнулся Саша.
Он свернул на совершенно ненужную улицу, проехал два квартала и снова повернул. Сейчас они двигались в противоположном направлении, чем то, какое им было нужно.
– Да и за мной, вроде, следить некому. У «папика» никаких незаконных дел нет – у него с этим чётко, «крыша» там крепкая – милиция, так что… – Света развела руками.
– Ну, я не знаю, – Щербаков пожал плечами. – Но то, что они следили за моей машиной, а, значит, за кем-то из нас, это точно!
Он покрутился по городу ещё минут пятнадцать, а затем поехал на Юго-Запад окружным путём через пригород Калиновка. Слежки не было.
Когда они подъезжали к Светиному дому, она попросила Сашу остановиться у супермаркета.