Страница:
– Ага, и теперь ты – тут! – подтвердила Маша.
– Что вам надо? – Во взгляде Калабанова появилась затравленность пойманного зверя. Он прекрасно понял, что рассчитывать на снисходительность ему не приходится, но надеялся, что, возможно, удастся как-нибудь договориться.
– Вот это деловой разговор! – кивнул я. – Прежде всего: сколько времени вы собрались находиться на квартире у Светланы?
Похоже, Калабанов такого вопроса не ждал.
– Чего? – то ли не понял, то ли машинально спросил он.
– Сколько времени ты собирался оставаться у Светланы?
– Ничего я не собираюсь говорить, – огрызнулся Виктор Петрович.
Я вопросительно посмотрел на Монарха, а потом на Садиса. Колот Винов кивнул.
– Садис, – попросил я, – что-нибудь лёгонькое, чуть развязывающее язык.
– Будет сделано, – поклонился палачейный мучитель, пятясь к своему чемодану, который стоял позади калабановской каталки. – Есть одно незамысловатое средство. Довольно эффективное, особенно, когда у пытуемого связаны руки. Чуть позже можно будет использовать мою любимую ножку от табуретки, а пока…
Он щёлкнул крышкой чемодана и извлёк действительно самую обычную деревянную колотушку. Немного похожей штучкой моя мама когда-то мяла варёную картошку на пюре.
По-кошачьи переступая и пританцовывая, Садис подошёл к Калабанову сзади и вдруг резко и коротко саданул его по затылку. Раздался сухой трескучий звук лопнувшего грецкого ореха.
– Уй-я! – вскрикнул Калабанов, непроизвольно пытаясь вскинуть связанные руки к ушибленному месту. – Вы что, охренели, суки?!
– Нада поставленная вопроса отвечать, однако! – с вдруг прорезавшимся акцентом сказал Садис, ласково погладив голову Калабанова, – а то вот теперя шишка будет. Господин Министр Науки тебя спросила, а ты отвечать не хотела! Плохо!
– Калабанов, ещё раз повторяю: сколько времени вас не должны беспокоить у Светланы? Садис, будь готов!
– Мне должны сделать контрольный звонок через три часа, – несколько поспешно сказал Калабанов.
– Ага, – кивнул я Монарху, время у нас есть. – Делаем, как хотели, ваше Величество?
Монарх кивнул.
– Я сейчас, – сказал я, выбегая, чтобы связаться с Мишкой. – Садис, пока не бей его, не надо.
Мишка несколько усовершенствовал систему связи, а точнее – Программу, и теперь мы могли посылать сообщения в «реал» по е-мэйлу также из Дворца Монарха.
Когда Мишка снова оказался здесь, мы вернулись в кабинет для работы с врагами Престола уже вдвоём.
– Михаил! – снова выпучил глаза Калабанов.
– Я самый, – улыбнулся Мишка. – Вот и свиделись, уважаемый Витя, мать твою. Хоть так, хоть здесь, но я с тобой рассчитаюсь.
Калабанов молчал и с ненавистью смотрел на Мишку, на меня, на всех.
– Господин Советник Беркутов, я передаю ведение допроса в ваши руки, – с лёгким поклоном сказал я. – Думаю, вы это заслужили больше, чем я. Хотя и мне господин, нет, точнее, братан, Калабанов тоже очень несимпатичен.
Миша ещё раз улыбнулся и посмотрел на Монарха. Тот милостиво махнул рукой.
– Мы уж тут вас заждались, – сказал он.
Тогда Мишка прошёлся перед каталкой, как бы в задумчивости, заложив руки за спину.
– Итак, Виктор Петрович, дорогой ты мой человек, – сказал он. – Добрый сердечный друг, на которого я когда-то много работал, и который задумал подставить меня и захапать мою разработку, когда понял, что она собой представляет. Конечно, прежде всего, я сам дурак: не фиг было тебе ничего показывать. Но, увы – очень похвастаться хотелось, тем более что ты меня определённым образом спонсировал, хотя и косвенно, давая хорошие заказы.
Калабанов, смотрел исподлобья и молчал.
– Так вот, – продолжал Мишка, – у меня сейчас к тебе есть несколько вопросов. От твоих ответов будет зависеть твоя судьбёнка. Определённо могу сказать, что останешься ты здесь навсегда: там, в так называемой реальной жизни, Виктор Петрович Калабанов, депутат городской думы, тесно связанный с одним из городских преступных сообществ, через какое-то время перестанет существовать – точнее будет существовать, но в неврологическом отделении какой-нибудь клиники, поскольку полностью потеряет память и станет дебилом.
– Так я… так мы все сейчас… там? Всё-таки, там? – пробормотал Калабанов.
– Ты что, дебилом раньше времени стал? Ты должен был это понять, ещё, когда увидел Машу, – сказал Мишка. – Неужели ты подумал, что мы разыграли самоубийство?
Калабанов молчал.
– У тебя теперь начнётся новая жизнь – здесь, – продолжал Михаил. – То, какой она будет для тебя: плохой, очень плохой или довольно сносной, зависит только от тебя самого. Не будешь говорить, не ответишь на интересующие нас вопросы – сдохнешь, прости за выражение, под пытками. И, поверь мне, смерть здесь – полный аналог смерти там: тебя не будет. Вообще не будет.
– Что ты, вы, кто там – все вы хотите знать? – почти выкрикнул Калабанов.
– Вот это деловой разговор, – сказал Мишка. – Вспомнил, что ты бизнесмен, бандюга? Прежде всего, мне нужно знать, где у тебя работают твои программисты, которых ты нанял для взлома моей Программы?
– Зачем тебе это? – удивился Калабанов.
– Плохо быть малограмотным, – сокрушённо покачал головой Мишка. – Ты что, не понимаешь, что, вмешиваясь в эту систему, в Программу, которая поддерживает этот мир, твои ребята нарушают его? Они уже создали массу проблем нам, самая большая из которых – то, что мир наш сейчас уменьшается и, в конце концов, может погибнуть. Где они работают и что делают? Говори!
Калабанов вдруг усмехнулся и тут же поморщился от боли в затылке.
– Ты же меня малограмотным считаешь, – сказал но. – Как же я могу знать, что точно делают мои программисты? Я ведь не программист. Я поставил им задачу, понять, как работает то, что записано на дисках, которые купил у того парня, Щербакова. – Калабанов мотнул головой и снова поморщился. – А что делают эти ребята – не знаю. Я хотел повторить то, что мне в своё время показывал ты, вот и всё.
– Хорошо, допускаю, что тебе нужен был конечный результат, и ты не вдавался в подробности. Словом, где у тебя работают программисты? Полагаю, в каком-то укромном месте?
Калабанов молчал и как-то оценивающе разглядывал Мишку, бросая косые взгляды на остальных.
– Ну, и чего ты молчишь, Виктор? – поинтересовался Мишка
– А что ты ещё хочешь знать? – сказал Калабанов, наконец.
– Аб'гам, – сказал Мишка нарочито картаво, – почему ви отвечаете воп'госом на воп'гос. На первый пока ещё не ответил!
– А я хочу знать все ваши требования, – довольно смело сказал Калабанов. – И, кроме того, что конкретно вы мне предлагаете.
– Ах, вот так, – усмехнулся Мишка, а Садис, внимательно за ним следивший, с готовностью поднял колотушку. – Нет-нет, Садис, пока рано… Ладно, Витя, скажу. Если ты ответишь на все наши вопросы, ты будешь поселён под охраной на небольшом необитаемом острове. Бежать из виртуала в реал, как ты, наверное, догадываешься, можно только при участии людей из того самого реала, который ты благополучно покинул. Поэтому ты никуда не убежишь. У тебя будет всё необходимое для жизни, ты будешь жить в хороших условиях. Тебе дадут прислугу женского пола, даже не одну, чтобы ты не скучал. Вот и всё. Это не так мало, хотя я с удовольствием просто бы тебя ликвидировал. Ты, безусловно, на моём месте так бы и поступил. Но я – не ты. Если расскажешь то, что нам нужно – доживёшь свой век здесь спокойно, а живут тут, кстати, дольше, чем у нас на Земле. Вот, выбирай!
– А, собственно, что будет, если я не буду говорить?
– Ах, да, я чуть не забыл! Не захочешь говорить по добру, по здорову – с тобой будет работать Садис, и ты всё равно всё расскажешь. Только после этого будешь сильно плохо себя чувствовать, очень сильно плохо: сломанные руки, выбитые зубы – это так, незначительные повреждения. Поверь, да ты уже, наверное, понял, что все болезненные ощущения здесь, вполне реальны. Мир этот – сейчас для тебя реальность. Так что утюг на живот, например, здесь не отличаются от такого же утюга, что ты или твои люди когда-то каким-то кооператорам ставили. Поверь: он будет очень реальным, так же как и запах горелого мяса.
У Калабанова немного дёрнулась щека, но в целом я мог бы сказать, что он очень спокоен.
– Ладно, а что ещё вам нужно? – хрипловато спросил он сквозь зубы.
– Второй и последний наш вопрос – денюжки! – Умильно скривился Мишка. – Номера счётиков, зарытые заначки, в общем, чтобы не менее «лимона» баксов набралось. Если больше – не откажемся. Но, уверен, у тебя есть не менее «лимона».
– А, я понял, – процедил сквозь зубы Калабанов, – ты придумал, как пересылать мозги туда-сюда, и хочешь сейчас на мои денежки там покайфовать?! Не выйдет! – Он рванулся в кресле. – Денег не увидите, и о программистах ничего не скажу! С хера я вам должен верить? Да вы меня всё равно замочите – с чего я буду вам что-то говорить? Сосите у мёртвого осла, пидары! – Калабанов харкнул в Мишку и попал ему прямо на правую щёку.
«Как реально!» подумал я. «Надеюсь, левую щёку Мишка подставлять не будет?»
Мишка взял у Садиса салфетку и утёрся, нехорошо усмехаясь. Затем он подошёл к Калабанову и вытер этой же салфеткой ему морду.
– Фу, как грубо выражаешься, Витя, а тут дама стоит, – сказал он. – Подумай, чувствуешь, какая слюна реальная? Тут всё такое, Витя, всё: и слюна, и дубинка деревянная, и щипцы, и пилы, и топоры, и ножка от табуретки.
– Пошёл, ты сука!… – Калабанов плюнул ещё раз, но Мишка увернулся, и плевок упал на ступеньки трона Монарха.
Колот Винов нахмурился.
– Неуважение к Монаршей персоне, – с сожалением сказал он. – Садис, промакни ему губки, у него слюна что-то далеко брызгает!
– Ай, Садис всё поняла! – осклабился старший истязатель и неожиданно съездил колотушкой Калабанову по зубам.
Брызнула кровь, самая настоящая, Калабанов дёрнулся, пуская красные пузыри, а во рту у него что-то захрустело. Маша отвернулась.
– Я, пожалуй, уйду, – сказала она, поморщившись.
– Да, милая, наверное, – согласился Миша, и Маша быстро вышла через заднюю дверь, стараясь не смотреть на Калабанова.
– А что делать? – вздохнул Михаил и развёл руками. – Ты плюёшься, а я хотел по-хорошему… Будешь говорить?
Калабанов что-то пробормотал, но разобрать можно было только что-то вроде «сука ё…».
– Понятно, – сказал Мишка печально, – поверь, мы все хотели по-хорошему.
Он вопросительно посмотрел на Монарха.
– Ну а что с ним ещё делать? – пожал плечами Колот Винов. – Давай, Садис, приступай к серьёзной работе. Но, смотри: не до смерти сразу.
Садис поклонился, и тут началось…
Маша правильно сделала, что ушла. Честно говоря, мне тоже быстро поплохело, всё-таки подобные зрелища требуют определённой подготовки, и спасал только коньяк, который мне щедро подливал Премьер. А Мишка откровенно получал удовольствие. Впрочем, особо осуждать его я не мог.
Уж на что у меня не было оснований любить Калабанова, но в какой-то момент я даже начал его жалеть. Сколько совершенно простых вещей могут являться страшными пыточными инструментами, будучи применены правильно и по назначению! Пресловутая ножка от табуретки, например.
Я помню, что мой дедушка ещё давным-давно рассказывал, что такой вот ножкой пытали в застенках НКВД. Не знаю, откуда такие знания были у Садиса – то ли Мишка заложил, то ли сама Программа, опять же по алгоритму, заложенному разработчиком, выискала подобные сведения где-то в необозримом море информации интернета, но, думаю, в подручных Лаврентия Павловича Садис бы прижился, и был бы не последним человеком. Если не первым.
Говорят, некоторые особо стойкие коммунисты, типа, например, Якира, держались по несколько суток. Возможно, это правда, но, скорее всего – полная ерунда. Калабанов продержался чуть больше получаса, да и то только потому, что Садис работал не торопясь, с чувственным артистизмом, если так можно сказать о пыточных дел мастере.
Сломленность Калабанова живо напомнила мне гениальный, но запоздавший в своё время фильм Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем». Там командарм Котов, только что ещё вальяжный и балагуривший, через несколько минут обработки энкавэдэшникам, сидел, всхлипывая, как ребёнок, избитый и скрученный наручникам в бараний рог на заднем сидении автомобиля.
Не знаю, что потом мог наговорить сам на себя и своих друзей тот же бедный Котов на последующих допросах, но минут через сорок Калабанов рассказал нам всё, что требовалось: где у него работают программисты, как к ним попасть, номера счётов, где лежат деньги, а также место тайника и код сейфа, где он держал довольно изрядную значку наличными.
Садис скромно стоял рядом с всхлипывающим и истекающим кровавыми соплями Калабановым и преданными глазами смотрел на Монарха.
– Ну, – сказал Колот Винов, обращаясь в первую очередь к Мишке, – достаточно информации, господин Советник?
– Вполне, – кивнул Мишка, – только ещё пара вопросов.
Монарх хотел, было сделать знак Садису на продолжение процедуры дознания, но Мишка остановил палачейного мучителя:
– Нет-нет, не стоит! Я думаю, он и так скажет – вопрос не слишком принципиальный. Слушай, – обратился он к Калабанову, один глаз которого заплывал громадной гематомой, – у тебя что, на это твоей конспиративной даче в деревне – выделенка, что ли, стоит?
Калабанов мутно взглянул на Мишку уцелевшим глазом, явно не понимая о чём идёт речь.
– Ты что, вопроса не понял?
– Не поня-ал… – проскулил Калабанов.
– Мишка, – вмешался я, в забывчивости обращаясь к другу не по официальному званию, – он, может, действительно, не понимает, что такое выделенка. Особенно уже сейчас.
– Хм, – Мишка чуть смутился, – может, ему и впрямь мозги немного отшибло. Ладно, спросим проще: как твои программисты подключаются к интернету в этой деревне? Не через телефон же?
– Я меня там какое-то радио… Мне они сказали, что надо сделать… – промычал Калабанов.
– А, понятно, – кивнул Мишка, – радиодоступ. Ну, естественно, сучара, хозяева жизни – могут себе позволить самые последние достижения. Хоть и не понимает, что это такое, но бабки есть, чтобы платить.
– Мишка, как это – радиодоступ? – не понял я.
– Да очень просто – по радио. Я ещё год назад слышал, что начинает такое развиваться. Панельная антенна, прокачивают гигабайты. В общем, всё понятно. У меня вопросов к подследственному больше нет, – Он повернулся и поклонился Монарху. – Пока нет.
– Прекрасно, – кивнул Монарх. – Как ваше мнение, Советник, стоит его подлечить?
– А почему бы и нет? – Мишка поскрёб подбородок. – Но пусть будет готов – вдруг ещё вопросы появятся. А уж если не всё рассказал – смотри у меня! – Он погрозил пальцем Калабанову.
– Ваши действия теперь, Советник? – поинтересовался Монарх.
– Я отправляюсь туда, в эту жирную тушку. Ликвидирую все последствия художеств его людей, замету следы, заберу деньги – и всё: мы будем защищены. А, вообще, как я предвижу, для возможной защиты нашего мира нам придётся создавать там, – Он неопределённо кивнул в пространство, имея в виду мир реальный, – нам придётся создавать там нечто вроде спецслужбы, которая будет контролировать ситуацию и отслеживать возможные попытки вмешаться в мою Программу, работающую в Сети. Для этого очень понадобятся деньги, и Калабановские будут первым заделом.
– Хороший план, – кивнул Монарх. – Его нужно будет детально обсудить. Действуйте, Советник! В вашем распоряжении все ресурсы Попоя.
Глава 17.avi: «На грани провала».
– Что вам надо? – Во взгляде Калабанова появилась затравленность пойманного зверя. Он прекрасно понял, что рассчитывать на снисходительность ему не приходится, но надеялся, что, возможно, удастся как-нибудь договориться.
– Вот это деловой разговор! – кивнул я. – Прежде всего: сколько времени вы собрались находиться на квартире у Светланы?
Похоже, Калабанов такого вопроса не ждал.
– Чего? – то ли не понял, то ли машинально спросил он.
– Сколько времени ты собирался оставаться у Светланы?
– Ничего я не собираюсь говорить, – огрызнулся Виктор Петрович.
Я вопросительно посмотрел на Монарха, а потом на Садиса. Колот Винов кивнул.
– Садис, – попросил я, – что-нибудь лёгонькое, чуть развязывающее язык.
– Будет сделано, – поклонился палачейный мучитель, пятясь к своему чемодану, который стоял позади калабановской каталки. – Есть одно незамысловатое средство. Довольно эффективное, особенно, когда у пытуемого связаны руки. Чуть позже можно будет использовать мою любимую ножку от табуретки, а пока…
Он щёлкнул крышкой чемодана и извлёк действительно самую обычную деревянную колотушку. Немного похожей штучкой моя мама когда-то мяла варёную картошку на пюре.
По-кошачьи переступая и пританцовывая, Садис подошёл к Калабанову сзади и вдруг резко и коротко саданул его по затылку. Раздался сухой трескучий звук лопнувшего грецкого ореха.
– Уй-я! – вскрикнул Калабанов, непроизвольно пытаясь вскинуть связанные руки к ушибленному месту. – Вы что, охренели, суки?!
– Нада поставленная вопроса отвечать, однако! – с вдруг прорезавшимся акцентом сказал Садис, ласково погладив голову Калабанова, – а то вот теперя шишка будет. Господин Министр Науки тебя спросила, а ты отвечать не хотела! Плохо!
– Калабанов, ещё раз повторяю: сколько времени вас не должны беспокоить у Светланы? Садис, будь готов!
– Мне должны сделать контрольный звонок через три часа, – несколько поспешно сказал Калабанов.
– Ага, – кивнул я Монарху, время у нас есть. – Делаем, как хотели, ваше Величество?
Монарх кивнул.
– Я сейчас, – сказал я, выбегая, чтобы связаться с Мишкой. – Садис, пока не бей его, не надо.
Мишка несколько усовершенствовал систему связи, а точнее – Программу, и теперь мы могли посылать сообщения в «реал» по е-мэйлу также из Дворца Монарха.
Когда Мишка снова оказался здесь, мы вернулись в кабинет для работы с врагами Престола уже вдвоём.
– Михаил! – снова выпучил глаза Калабанов.
– Я самый, – улыбнулся Мишка. – Вот и свиделись, уважаемый Витя, мать твою. Хоть так, хоть здесь, но я с тобой рассчитаюсь.
Калабанов молчал и с ненавистью смотрел на Мишку, на меня, на всех.
– Господин Советник Беркутов, я передаю ведение допроса в ваши руки, – с лёгким поклоном сказал я. – Думаю, вы это заслужили больше, чем я. Хотя и мне господин, нет, точнее, братан, Калабанов тоже очень несимпатичен.
Миша ещё раз улыбнулся и посмотрел на Монарха. Тот милостиво махнул рукой.
– Мы уж тут вас заждались, – сказал он.
Тогда Мишка прошёлся перед каталкой, как бы в задумчивости, заложив руки за спину.
– Итак, Виктор Петрович, дорогой ты мой человек, – сказал он. – Добрый сердечный друг, на которого я когда-то много работал, и который задумал подставить меня и захапать мою разработку, когда понял, что она собой представляет. Конечно, прежде всего, я сам дурак: не фиг было тебе ничего показывать. Но, увы – очень похвастаться хотелось, тем более что ты меня определённым образом спонсировал, хотя и косвенно, давая хорошие заказы.
Калабанов, смотрел исподлобья и молчал.
– Так вот, – продолжал Мишка, – у меня сейчас к тебе есть несколько вопросов. От твоих ответов будет зависеть твоя судьбёнка. Определённо могу сказать, что останешься ты здесь навсегда: там, в так называемой реальной жизни, Виктор Петрович Калабанов, депутат городской думы, тесно связанный с одним из городских преступных сообществ, через какое-то время перестанет существовать – точнее будет существовать, но в неврологическом отделении какой-нибудь клиники, поскольку полностью потеряет память и станет дебилом.
– Так я… так мы все сейчас… там? Всё-таки, там? – пробормотал Калабанов.
– Ты что, дебилом раньше времени стал? Ты должен был это понять, ещё, когда увидел Машу, – сказал Мишка. – Неужели ты подумал, что мы разыграли самоубийство?
Калабанов молчал.
– У тебя теперь начнётся новая жизнь – здесь, – продолжал Михаил. – То, какой она будет для тебя: плохой, очень плохой или довольно сносной, зависит только от тебя самого. Не будешь говорить, не ответишь на интересующие нас вопросы – сдохнешь, прости за выражение, под пытками. И, поверь мне, смерть здесь – полный аналог смерти там: тебя не будет. Вообще не будет.
– Что ты, вы, кто там – все вы хотите знать? – почти выкрикнул Калабанов.
– Вот это деловой разговор, – сказал Мишка. – Вспомнил, что ты бизнесмен, бандюга? Прежде всего, мне нужно знать, где у тебя работают твои программисты, которых ты нанял для взлома моей Программы?
– Зачем тебе это? – удивился Калабанов.
– Плохо быть малограмотным, – сокрушённо покачал головой Мишка. – Ты что, не понимаешь, что, вмешиваясь в эту систему, в Программу, которая поддерживает этот мир, твои ребята нарушают его? Они уже создали массу проблем нам, самая большая из которых – то, что мир наш сейчас уменьшается и, в конце концов, может погибнуть. Где они работают и что делают? Говори!
Калабанов вдруг усмехнулся и тут же поморщился от боли в затылке.
– Ты же меня малограмотным считаешь, – сказал но. – Как же я могу знать, что точно делают мои программисты? Я ведь не программист. Я поставил им задачу, понять, как работает то, что записано на дисках, которые купил у того парня, Щербакова. – Калабанов мотнул головой и снова поморщился. – А что делают эти ребята – не знаю. Я хотел повторить то, что мне в своё время показывал ты, вот и всё.
– Хорошо, допускаю, что тебе нужен был конечный результат, и ты не вдавался в подробности. Словом, где у тебя работают программисты? Полагаю, в каком-то укромном месте?
Калабанов молчал и как-то оценивающе разглядывал Мишку, бросая косые взгляды на остальных.
– Ну, и чего ты молчишь, Виктор? – поинтересовался Мишка
– А что ты ещё хочешь знать? – сказал Калабанов, наконец.
– Аб'гам, – сказал Мишка нарочито картаво, – почему ви отвечаете воп'госом на воп'гос. На первый пока ещё не ответил!
– А я хочу знать все ваши требования, – довольно смело сказал Калабанов. – И, кроме того, что конкретно вы мне предлагаете.
– Ах, вот так, – усмехнулся Мишка, а Садис, внимательно за ним следивший, с готовностью поднял колотушку. – Нет-нет, Садис, пока рано… Ладно, Витя, скажу. Если ты ответишь на все наши вопросы, ты будешь поселён под охраной на небольшом необитаемом острове. Бежать из виртуала в реал, как ты, наверное, догадываешься, можно только при участии людей из того самого реала, который ты благополучно покинул. Поэтому ты никуда не убежишь. У тебя будет всё необходимое для жизни, ты будешь жить в хороших условиях. Тебе дадут прислугу женского пола, даже не одну, чтобы ты не скучал. Вот и всё. Это не так мало, хотя я с удовольствием просто бы тебя ликвидировал. Ты, безусловно, на моём месте так бы и поступил. Но я – не ты. Если расскажешь то, что нам нужно – доживёшь свой век здесь спокойно, а живут тут, кстати, дольше, чем у нас на Земле. Вот, выбирай!
– А, собственно, что будет, если я не буду говорить?
– Ах, да, я чуть не забыл! Не захочешь говорить по добру, по здорову – с тобой будет работать Садис, и ты всё равно всё расскажешь. Только после этого будешь сильно плохо себя чувствовать, очень сильно плохо: сломанные руки, выбитые зубы – это так, незначительные повреждения. Поверь, да ты уже, наверное, понял, что все болезненные ощущения здесь, вполне реальны. Мир этот – сейчас для тебя реальность. Так что утюг на живот, например, здесь не отличаются от такого же утюга, что ты или твои люди когда-то каким-то кооператорам ставили. Поверь: он будет очень реальным, так же как и запах горелого мяса.
У Калабанова немного дёрнулась щека, но в целом я мог бы сказать, что он очень спокоен.
– Ладно, а что ещё вам нужно? – хрипловато спросил он сквозь зубы.
– Второй и последний наш вопрос – денюжки! – Умильно скривился Мишка. – Номера счётиков, зарытые заначки, в общем, чтобы не менее «лимона» баксов набралось. Если больше – не откажемся. Но, уверен, у тебя есть не менее «лимона».
– А, я понял, – процедил сквозь зубы Калабанов, – ты придумал, как пересылать мозги туда-сюда, и хочешь сейчас на мои денежки там покайфовать?! Не выйдет! – Он рванулся в кресле. – Денег не увидите, и о программистах ничего не скажу! С хера я вам должен верить? Да вы меня всё равно замочите – с чего я буду вам что-то говорить? Сосите у мёртвого осла, пидары! – Калабанов харкнул в Мишку и попал ему прямо на правую щёку.
«Как реально!» подумал я. «Надеюсь, левую щёку Мишка подставлять не будет?»
Мишка взял у Садиса салфетку и утёрся, нехорошо усмехаясь. Затем он подошёл к Калабанову и вытер этой же салфеткой ему морду.
– Фу, как грубо выражаешься, Витя, а тут дама стоит, – сказал он. – Подумай, чувствуешь, какая слюна реальная? Тут всё такое, Витя, всё: и слюна, и дубинка деревянная, и щипцы, и пилы, и топоры, и ножка от табуретки.
– Пошёл, ты сука!… – Калабанов плюнул ещё раз, но Мишка увернулся, и плевок упал на ступеньки трона Монарха.
Колот Винов нахмурился.
– Неуважение к Монаршей персоне, – с сожалением сказал он. – Садис, промакни ему губки, у него слюна что-то далеко брызгает!
– Ай, Садис всё поняла! – осклабился старший истязатель и неожиданно съездил колотушкой Калабанову по зубам.
Брызнула кровь, самая настоящая, Калабанов дёрнулся, пуская красные пузыри, а во рту у него что-то захрустело. Маша отвернулась.
– Я, пожалуй, уйду, – сказала она, поморщившись.
– Да, милая, наверное, – согласился Миша, и Маша быстро вышла через заднюю дверь, стараясь не смотреть на Калабанова.
– А что делать? – вздохнул Михаил и развёл руками. – Ты плюёшься, а я хотел по-хорошему… Будешь говорить?
Калабанов что-то пробормотал, но разобрать можно было только что-то вроде «сука ё…».
– Понятно, – сказал Мишка печально, – поверь, мы все хотели по-хорошему.
Он вопросительно посмотрел на Монарха.
– Ну а что с ним ещё делать? – пожал плечами Колот Винов. – Давай, Садис, приступай к серьёзной работе. Но, смотри: не до смерти сразу.
Садис поклонился, и тут началось…
Маша правильно сделала, что ушла. Честно говоря, мне тоже быстро поплохело, всё-таки подобные зрелища требуют определённой подготовки, и спасал только коньяк, который мне щедро подливал Премьер. А Мишка откровенно получал удовольствие. Впрочем, особо осуждать его я не мог.
Уж на что у меня не было оснований любить Калабанова, но в какой-то момент я даже начал его жалеть. Сколько совершенно простых вещей могут являться страшными пыточными инструментами, будучи применены правильно и по назначению! Пресловутая ножка от табуретки, например.
Я помню, что мой дедушка ещё давным-давно рассказывал, что такой вот ножкой пытали в застенках НКВД. Не знаю, откуда такие знания были у Садиса – то ли Мишка заложил, то ли сама Программа, опять же по алгоритму, заложенному разработчиком, выискала подобные сведения где-то в необозримом море информации интернета, но, думаю, в подручных Лаврентия Павловича Садис бы прижился, и был бы не последним человеком. Если не первым.
Говорят, некоторые особо стойкие коммунисты, типа, например, Якира, держались по несколько суток. Возможно, это правда, но, скорее всего – полная ерунда. Калабанов продержался чуть больше получаса, да и то только потому, что Садис работал не торопясь, с чувственным артистизмом, если так можно сказать о пыточных дел мастере.
Сломленность Калабанова живо напомнила мне гениальный, но запоздавший в своё время фильм Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем». Там командарм Котов, только что ещё вальяжный и балагуривший, через несколько минут обработки энкавэдэшникам, сидел, всхлипывая, как ребёнок, избитый и скрученный наручникам в бараний рог на заднем сидении автомобиля.
Не знаю, что потом мог наговорить сам на себя и своих друзей тот же бедный Котов на последующих допросах, но минут через сорок Калабанов рассказал нам всё, что требовалось: где у него работают программисты, как к ним попасть, номера счётов, где лежат деньги, а также место тайника и код сейфа, где он держал довольно изрядную значку наличными.
Садис скромно стоял рядом с всхлипывающим и истекающим кровавыми соплями Калабановым и преданными глазами смотрел на Монарха.
– Ну, – сказал Колот Винов, обращаясь в первую очередь к Мишке, – достаточно информации, господин Советник?
– Вполне, – кивнул Мишка, – только ещё пара вопросов.
Монарх хотел, было сделать знак Садису на продолжение процедуры дознания, но Мишка остановил палачейного мучителя:
– Нет-нет, не стоит! Я думаю, он и так скажет – вопрос не слишком принципиальный. Слушай, – обратился он к Калабанову, один глаз которого заплывал громадной гематомой, – у тебя что, на это твоей конспиративной даче в деревне – выделенка, что ли, стоит?
Калабанов мутно взглянул на Мишку уцелевшим глазом, явно не понимая о чём идёт речь.
– Ты что, вопроса не понял?
– Не поня-ал… – проскулил Калабанов.
– Мишка, – вмешался я, в забывчивости обращаясь к другу не по официальному званию, – он, может, действительно, не понимает, что такое выделенка. Особенно уже сейчас.
– Хм, – Мишка чуть смутился, – может, ему и впрямь мозги немного отшибло. Ладно, спросим проще: как твои программисты подключаются к интернету в этой деревне? Не через телефон же?
– Я меня там какое-то радио… Мне они сказали, что надо сделать… – промычал Калабанов.
– А, понятно, – кивнул Мишка, – радиодоступ. Ну, естественно, сучара, хозяева жизни – могут себе позволить самые последние достижения. Хоть и не понимает, что это такое, но бабки есть, чтобы платить.
– Мишка, как это – радиодоступ? – не понял я.
– Да очень просто – по радио. Я ещё год назад слышал, что начинает такое развиваться. Панельная антенна, прокачивают гигабайты. В общем, всё понятно. У меня вопросов к подследственному больше нет, – Он повернулся и поклонился Монарху. – Пока нет.
– Прекрасно, – кивнул Монарх. – Как ваше мнение, Советник, стоит его подлечить?
– А почему бы и нет? – Мишка поскрёб подбородок. – Но пусть будет готов – вдруг ещё вопросы появятся. А уж если не всё рассказал – смотри у меня! – Он погрозил пальцем Калабанову.
– Ваши действия теперь, Советник? – поинтересовался Монарх.
– Я отправляюсь туда, в эту жирную тушку. Ликвидирую все последствия художеств его людей, замету следы, заберу деньги – и всё: мы будем защищены. А, вообще, как я предвижу, для возможной защиты нашего мира нам придётся создавать там, – Он неопределённо кивнул в пространство, имея в виду мир реальный, – нам придётся создавать там нечто вроде спецслужбы, которая будет контролировать ситуацию и отслеживать возможные попытки вмешаться в мою Программу, работающую в Сети. Для этого очень понадобятся деньги, и Калабановские будут первым заделом.
– Хороший план, – кивнул Монарх. – Его нужно будет детально обсудить. Действуйте, Советник! В вашем распоряжении все ресурсы Попоя.
Глава 17.avi: «На грани провала».
Когда мы снова появились на квартире Саши, в реале прошло совсем немного времени. Я снова влез в тело Макса, а Мишка, естественно, теперь воплотился Калабановым. В его бывшее тело некоего Вити переместили ещё одного спецназовца для увеличения нашего небольшого подразделения. Правда, Мишка возражал, говоря, что никакой необходимости теперь в каких-то «отрядах» теперь уже нет. Однако бездействующее тело Виктора нужно было хотя бы как-то занять.
Первые несколько минут Саша и Света с опаской посматривали на бренную оболочку Калабанова, но быстро привыкали, благо, у них уже был опыт. Хуже было с нашими гвардейцами, которым совсем недавно приходилось вязать Калабанову руки, а теперь, фактически, ему подчиняться. Мы, как могли, объяснили им, что при путешествиях между параллельными мирами перемещаются только сознания, а не «реальные физические» тела, в чём они уже могли убедиться на собственной, так сказать, шкуре. Поэтому тактические соображения требуют теперь перемещения Советника Беркутова в тело нашего заклятого врага.
Мишка, естественно, рвался скорее решить всё, связанное с «делом Калабанова», но ситуация была такова, что слишком быстрое убытие с квартиры его новой «любовницы» могло породить ненужные вопросы, что да почему. Поэтому мы решили ответить на контрольный звонок, о котором говорил Калабанов и выждать до вечера.
Томившийся от желания действовать Мишка предложил отметить нашу победу. Я подумал про себя, что до победы ещё далеко, но промолчал, боясь накаркать. Делать, действительно, было нечего, поэтому мы решили немного расслабиться перед основным этапом операции, которую, как считал Мишка, можно было считать практически завершённой.
Однако семеро человек – это было слишком много для небольшой Сашиной квартиры, да и спецназовцы нам в компании были совсем не нужны. Поэтому я взял автомобиль и отвёз их на нашу конспиративную квартиру, по дороге тоже купив им кое-какой выпивки и еды, чтобы и ребята могли чуть-чуть отдохнуть.
За это время Саша и Света уже сбегали за продуктами и вовсю развернули работу на кухне. Света задумала сделать настоящий плов, который её учила двоюродная сестра, долго жившая в Узбекистане.
Недалеко от Сашиного дома был большой рынок, где хватало торговцев из Средней Азии, и можно было приобрести всё необходимое для плова, включая и характерные узбекские специи. Единственное, что купить не смогли, оказалась баранина, а Света утверждала, что в настоящем узбекском плове должна быть именно баранина, а не говядина.
Но больше всего Света сетовала, что у Саши нет казана, именно в котором следовало готовить плов. Кастрюля для этого по её мнению совершенно не подходила, и тут же на базаре у тех же среднеазиатов она заставила Сашу купить казан. Тут же они приобрели грязноватую бутылку хлопкового масла, так как наша главная шеф-повар утверждала, что требуется именно оно.
Процедура приготовления плова оказалась весьма длительной, но нам спешить пока было некуда. Света засадила Сашу обрабатывать морковь, которую требовалось резать вдоль и как можно более тонкими и длинными полосками. Мы с Мишкой-Калабановым разделали кусок прекрасной говяжьей вырезки и выбрали рис. Мишка предложил его промыть, но Света сказала, что рис промывается перед самой закладкой в казан.
После этого мы трое превратились в наблюдателей, а Света накалила в казане растительное масло с цельной луковкой. Это требовалось, по её словам, чтобы отбить запах хлопкового масла.
– Можно было налить «Идеала» – вообще никакого запаха не было бы, – пожал плечами Саша.
– Ничего ты не понимаешь, – махнула рукой Света.
Затем она убрала луковку и начала добавлять за неимением бараньего говяжий жир. В эту смесь масла и жира был положен нарезанный тонкими кольцами лук, а после его подрумянивания до золотистого цвета последовала очередь мяса, нарезанного средними кусочками, а затем и моркови, над которой так старательно трудился Саша.
Всё это тушилось минут пятнадцать, в течение которых мы успели опрокинуть по паре рюмок прекрасной водки «Русский стандарт» и закусить кое-каким прикупленными деликатесами.
– Вы не очень-то объедайтесь, – подмигивал нам Саша. – Нужно оставить место для плова.
– Ничего, – уверенно сказала Света, – плов такая вещь, что съедается когда угодно и сколько угодно. Я вам точно говорю!
По истечению положенного времени Света налила в казан воды, так, чтобы она покрыла то, что там находилось, а когда вода закипела, подсолила и положила специи. По квартире поплыли волнующие кровь ароматы из «Тысячи и одной ночи».
Света установила очень медленный огонь и сказала, что теперь у нас есть минут 30-40.
– И можно будет есть? – спросил Мишка, уже чуть-чуть пьяный от радости.
– Ничего вы не понимаете, господин Советник, – засмеялась Света, – а рис-то где? Это смесь в казане, что сейчас готовится, называется у узбеков «зервилак». Можно приготовить заранее, кстати, а рис класть потом, только подогреть предварительно.
– Как сложно! – Мишка дурашливо закатил глаза.
– А я всё запоминаю, – сказал я, погрозив кому-то пальцем в пространство. – Вот вернусь в мир Монарха, спрошу Садиса, умеет ли он делать плов. Он же говорит, что он узбек…
Сорок минут пролетели незаметно, и мы были уже весьма хорошие, когда пришло время промывать и закладывать рис. Я, стараясь удержать фокусировку зрения, пытался запоминать, что и как. Рис промыли в нескольких водах, в казан пришлось налить ещё чуть больше пол-литра горячей воды, после чего стали закладывать рис горстями и не перемешивая.
Когда Света разровняла рис лопаточкой, она придирчиво проверила уровень воды до риса: по её словам должно было быть примерно два с половиной сантиметра. Теперь требовалось кипятить до выкипания воды, не накрывая казан крышкой.
Когда рис начал выступать из-под воды, Света собрала его горкой к середине, сделала отверстие до дна казана и налила туда примерно рюмку водя. После чего установила очень малый огонь, положила на рис перевёрнутую тарелку, накрыла казан крышкой, а сверху ещё и тряпкой, чтобы не выходил пар.
– Всё! – сказала она. – Теперь у нас есть ещё пятьдесят минут.
– Как сложно, – снова покачал головой Мишка. – Ты что-нибудь запомнил?
– Старался, – сказал я. – Давай лучше выпьем.
А потом мы объелись пловом, которого, действительно, много не было.
Вечером Мишка вызвал Николая и попрощался с нами.
– Смотри, ак-куратнее, – напутствовал я его.
– Не волнуйся, – слегка покачиваясь, заверил меня Мишка. – Я им такой всем спектакль разыграю. Сейчас заставлю меня везти сразу к заначке, возьму деньги, чтобы вам тут сразу себя спокойно чувствовать, а потом у программистов наведу порядок. Ты со счетами справишься? – поинтересовался он у Саши.
– Нет вопросов, – Саша был из нас, пожалуй, самым сильно набравшимся и уже откровенно обнимал Свету, а, может, и старался таким образом устоять на ногах.
– Ну и ладно, если что, я думаю, и Серёга разберётся. – Он икнул. – Сразу перекачивайте деньги на мои счёта, Серёга, ты номера помнишь?
– Само собой, у меня записано. Перекачаем, ты же мне всё показал, как, – кивнул я, раздумывая, съесть ли ещё плова или уж тоже отчалить, оставив ребят вдвоём.
– Ну и славно. До скорого! – Мишка махнул рукой и вышел, придерживаясь за стенку.
Я прошёл на кухню и осторожно посмотрел в окно. Мишка-Калабанов нетвёрдой походкой прошёл к уже стоявшему джипу. Он закурил у открытой двери и о чём-то ещё поговорил с Николаем, кивнув пару раз на остающийся стоять на площадке «вольво».
Мишка всё делал правильно, хоть и был сильно выпивший. Николай вышел из машины и, сев за руль «вольво», уехал, а Мишка остался ждать в джипе. Как я понимал, Николай погнал «вольво» на стоянку, расположенную неподалёку от Сашиного дома. Возможно, Мишка, лучше зная некоторые нюансы характера Калабанова, решил, что если он просто бросит дорогую машину без присмотра в каком-то дворе, то это может вызвать подозрения верного Калабановского холуя.
Я положил в какую-то тарелку ещё плова, остававшегося в казане и с аппетитом съел, наблюдая за двором из-за занавески.
Николай вернулся минут через двадцать, сел в джип, и они уехали. Я мысленно сделал крестное знамение вслед машине и вернулся в комнату. Там никого не было, а из Сашиной спальни раздавалось поскрипывание кровати и довольно явственные вздохи и стоны
Отстучав е-мэйл в виртуал о том, что всё развивается по плану, я, усмехаясь, осторожно подошёл к двери, постоял немного, после чего всё-таки тихонько постучал.
– Ребята, дико извиняюсь, но я потопал. Отдыхайте.
– Ложись там, на диване, – сказал Мишка, переводя дыхание.
Однако я заверил, что прекрасно доберусь до той квартиры. Сашка начал что-то говорить, но я понимал, что мне и самому, даже, несмотря на алкогольную анестезию, будет трудно спать, когда за тонкой стенкой так стонет красивая женщина.
Было уже поздно. Я хотел немного прогуляться, с подогретой алкоголем беспечностью поплёвывая на всякую шпану (в кармане у меня лежал «Удар»), но потом решил не искушать судьбу, которая и так пока была к нам более чем благосклонна, и, поймав машину, уехал на нашу вторую квартиру.
По пути я немного развеялся, обдуваемый ночным прохладным ветерком из приоткрытой форточки. Гвардейцы уже спали вповалку в большой комнате, и дверь мне открыл Семёныч, который сидел на кухне один и пил чай в уютном свете зелёненького абажурчика.
Он хотел, было, и меня усадить пить чай, но я, сославшись на страшную усталость, отпер дверь в нашу компьютерную и после нескольких попыток перекачал деньги с двух Калабановских счетов в Будапеште и в Вене на два Мишкиных, оба которых находились в банках на Кипре. Всего там было миллион двести тысяч долларов. Замечательно!
Первые несколько минут Саша и Света с опаской посматривали на бренную оболочку Калабанова, но быстро привыкали, благо, у них уже был опыт. Хуже было с нашими гвардейцами, которым совсем недавно приходилось вязать Калабанову руки, а теперь, фактически, ему подчиняться. Мы, как могли, объяснили им, что при путешествиях между параллельными мирами перемещаются только сознания, а не «реальные физические» тела, в чём они уже могли убедиться на собственной, так сказать, шкуре. Поэтому тактические соображения требуют теперь перемещения Советника Беркутова в тело нашего заклятого врага.
Мишка, естественно, рвался скорее решить всё, связанное с «делом Калабанова», но ситуация была такова, что слишком быстрое убытие с квартиры его новой «любовницы» могло породить ненужные вопросы, что да почему. Поэтому мы решили ответить на контрольный звонок, о котором говорил Калабанов и выждать до вечера.
Томившийся от желания действовать Мишка предложил отметить нашу победу. Я подумал про себя, что до победы ещё далеко, но промолчал, боясь накаркать. Делать, действительно, было нечего, поэтому мы решили немного расслабиться перед основным этапом операции, которую, как считал Мишка, можно было считать практически завершённой.
Однако семеро человек – это было слишком много для небольшой Сашиной квартиры, да и спецназовцы нам в компании были совсем не нужны. Поэтому я взял автомобиль и отвёз их на нашу конспиративную квартиру, по дороге тоже купив им кое-какой выпивки и еды, чтобы и ребята могли чуть-чуть отдохнуть.
За это время Саша и Света уже сбегали за продуктами и вовсю развернули работу на кухне. Света задумала сделать настоящий плов, который её учила двоюродная сестра, долго жившая в Узбекистане.
Недалеко от Сашиного дома был большой рынок, где хватало торговцев из Средней Азии, и можно было приобрести всё необходимое для плова, включая и характерные узбекские специи. Единственное, что купить не смогли, оказалась баранина, а Света утверждала, что в настоящем узбекском плове должна быть именно баранина, а не говядина.
Но больше всего Света сетовала, что у Саши нет казана, именно в котором следовало готовить плов. Кастрюля для этого по её мнению совершенно не подходила, и тут же на базаре у тех же среднеазиатов она заставила Сашу купить казан. Тут же они приобрели грязноватую бутылку хлопкового масла, так как наша главная шеф-повар утверждала, что требуется именно оно.
Процедура приготовления плова оказалась весьма длительной, но нам спешить пока было некуда. Света засадила Сашу обрабатывать морковь, которую требовалось резать вдоль и как можно более тонкими и длинными полосками. Мы с Мишкой-Калабановым разделали кусок прекрасной говяжьей вырезки и выбрали рис. Мишка предложил его промыть, но Света сказала, что рис промывается перед самой закладкой в казан.
После этого мы трое превратились в наблюдателей, а Света накалила в казане растительное масло с цельной луковкой. Это требовалось, по её словам, чтобы отбить запах хлопкового масла.
– Можно было налить «Идеала» – вообще никакого запаха не было бы, – пожал плечами Саша.
– Ничего ты не понимаешь, – махнула рукой Света.
Затем она убрала луковку и начала добавлять за неимением бараньего говяжий жир. В эту смесь масла и жира был положен нарезанный тонкими кольцами лук, а после его подрумянивания до золотистого цвета последовала очередь мяса, нарезанного средними кусочками, а затем и моркови, над которой так старательно трудился Саша.
Всё это тушилось минут пятнадцать, в течение которых мы успели опрокинуть по паре рюмок прекрасной водки «Русский стандарт» и закусить кое-каким прикупленными деликатесами.
– Вы не очень-то объедайтесь, – подмигивал нам Саша. – Нужно оставить место для плова.
– Ничего, – уверенно сказала Света, – плов такая вещь, что съедается когда угодно и сколько угодно. Я вам точно говорю!
По истечению положенного времени Света налила в казан воды, так, чтобы она покрыла то, что там находилось, а когда вода закипела, подсолила и положила специи. По квартире поплыли волнующие кровь ароматы из «Тысячи и одной ночи».
Света установила очень медленный огонь и сказала, что теперь у нас есть минут 30-40.
– И можно будет есть? – спросил Мишка, уже чуть-чуть пьяный от радости.
– Ничего вы не понимаете, господин Советник, – засмеялась Света, – а рис-то где? Это смесь в казане, что сейчас готовится, называется у узбеков «зервилак». Можно приготовить заранее, кстати, а рис класть потом, только подогреть предварительно.
– Как сложно! – Мишка дурашливо закатил глаза.
– А я всё запоминаю, – сказал я, погрозив кому-то пальцем в пространство. – Вот вернусь в мир Монарха, спрошу Садиса, умеет ли он делать плов. Он же говорит, что он узбек…
Сорок минут пролетели незаметно, и мы были уже весьма хорошие, когда пришло время промывать и закладывать рис. Я, стараясь удержать фокусировку зрения, пытался запоминать, что и как. Рис промыли в нескольких водах, в казан пришлось налить ещё чуть больше пол-литра горячей воды, после чего стали закладывать рис горстями и не перемешивая.
Когда Света разровняла рис лопаточкой, она придирчиво проверила уровень воды до риса: по её словам должно было быть примерно два с половиной сантиметра. Теперь требовалось кипятить до выкипания воды, не накрывая казан крышкой.
Когда рис начал выступать из-под воды, Света собрала его горкой к середине, сделала отверстие до дна казана и налила туда примерно рюмку водя. После чего установила очень малый огонь, положила на рис перевёрнутую тарелку, накрыла казан крышкой, а сверху ещё и тряпкой, чтобы не выходил пар.
– Всё! – сказала она. – Теперь у нас есть ещё пятьдесят минут.
– Как сложно, – снова покачал головой Мишка. – Ты что-нибудь запомнил?
– Старался, – сказал я. – Давай лучше выпьем.
А потом мы объелись пловом, которого, действительно, много не было.
Вечером Мишка вызвал Николая и попрощался с нами.
– Смотри, ак-куратнее, – напутствовал я его.
– Не волнуйся, – слегка покачиваясь, заверил меня Мишка. – Я им такой всем спектакль разыграю. Сейчас заставлю меня везти сразу к заначке, возьму деньги, чтобы вам тут сразу себя спокойно чувствовать, а потом у программистов наведу порядок. Ты со счетами справишься? – поинтересовался он у Саши.
– Нет вопросов, – Саша был из нас, пожалуй, самым сильно набравшимся и уже откровенно обнимал Свету, а, может, и старался таким образом устоять на ногах.
– Ну и ладно, если что, я думаю, и Серёга разберётся. – Он икнул. – Сразу перекачивайте деньги на мои счёта, Серёга, ты номера помнишь?
– Само собой, у меня записано. Перекачаем, ты же мне всё показал, как, – кивнул я, раздумывая, съесть ли ещё плова или уж тоже отчалить, оставив ребят вдвоём.
– Ну и славно. До скорого! – Мишка махнул рукой и вышел, придерживаясь за стенку.
Я прошёл на кухню и осторожно посмотрел в окно. Мишка-Калабанов нетвёрдой походкой прошёл к уже стоявшему джипу. Он закурил у открытой двери и о чём-то ещё поговорил с Николаем, кивнув пару раз на остающийся стоять на площадке «вольво».
Мишка всё делал правильно, хоть и был сильно выпивший. Николай вышел из машины и, сев за руль «вольво», уехал, а Мишка остался ждать в джипе. Как я понимал, Николай погнал «вольво» на стоянку, расположенную неподалёку от Сашиного дома. Возможно, Мишка, лучше зная некоторые нюансы характера Калабанова, решил, что если он просто бросит дорогую машину без присмотра в каком-то дворе, то это может вызвать подозрения верного Калабановского холуя.
Я положил в какую-то тарелку ещё плова, остававшегося в казане и с аппетитом съел, наблюдая за двором из-за занавески.
Николай вернулся минут через двадцать, сел в джип, и они уехали. Я мысленно сделал крестное знамение вслед машине и вернулся в комнату. Там никого не было, а из Сашиной спальни раздавалось поскрипывание кровати и довольно явственные вздохи и стоны
Отстучав е-мэйл в виртуал о том, что всё развивается по плану, я, усмехаясь, осторожно подошёл к двери, постоял немного, после чего всё-таки тихонько постучал.
– Ребята, дико извиняюсь, но я потопал. Отдыхайте.
– Ложись там, на диване, – сказал Мишка, переводя дыхание.
Однако я заверил, что прекрасно доберусь до той квартиры. Сашка начал что-то говорить, но я понимал, что мне и самому, даже, несмотря на алкогольную анестезию, будет трудно спать, когда за тонкой стенкой так стонет красивая женщина.
Было уже поздно. Я хотел немного прогуляться, с подогретой алкоголем беспечностью поплёвывая на всякую шпану (в кармане у меня лежал «Удар»), но потом решил не искушать судьбу, которая и так пока была к нам более чем благосклонна, и, поймав машину, уехал на нашу вторую квартиру.
По пути я немного развеялся, обдуваемый ночным прохладным ветерком из приоткрытой форточки. Гвардейцы уже спали вповалку в большой комнате, и дверь мне открыл Семёныч, который сидел на кухне один и пил чай в уютном свете зелёненького абажурчика.
Он хотел, было, и меня усадить пить чай, но я, сославшись на страшную усталость, отпер дверь в нашу компьютерную и после нескольких попыток перекачал деньги с двух Калабановских счетов в Будапеште и в Вене на два Мишкиных, оба которых находились в банках на Кипре. Всего там было миллион двести тысяч долларов. Замечательно!