Страница:
— Добрый день, — начал Лис. — Узнал?
— Ты… — Фахрутдинов задохнулся, — Звонишь, падла…!
— Ну! А оскорбления-то зачем? — протяжно посетовл Лис. — Остынь и успокойся. Умей достойно вести себя в любой ситуации. Когда мы расставались, мне казалось, что мы договорились.
Он понимал, что Фахрутдинов сходит с ума в первую очередь не из-за того, что испытал унижение, а потому, что его шеф, Михаил Петрович, вряд ли будет доволен провалом операции, и Фахрутдинов получит или уже получил, что называется, по башке.
— Послушай спокойно сюда, — сказал Лис. — Ты хочешь реабилитироваться перед своим шефом? Уверен, хочешь, а я тебе помогу. Я ведь даже не стал пока звонить прямо твоему шефу.
Фахрутдинов перестал сопеть в трубку.
— Так вот, — продолжал Лис, — мне необходимо переговорить с твоим шефом… — Ты меня за дурака не держи, — снова задышал Фахрутдинов. — Я и сам у шефа практически не бываю, да и не будет он с тобой разговаривать, он с тебя голову снимет…
— А ты за него не решай, я уверен, что будет! Зачем-то мы ему были нужны живыми? От тебя требуется только передать, что люди, которых он приказал взять, то есть мы, хотят с ним говорить. Я могу ему позвонить сам, но для начала хочу, чтобы это сказал ему ты. Скажи буквально следующее: он зря нас опасается, мы хотим договориться и не собираемся причинять ему вред. Скажи, что мы просто просим его, подчёркиваю: просим выслушать нас, понял? Для начала хотя бы по телефону. Ты передашь это ему сегодня, пусть подумает, а я позвоню ему завтра, скажем, в час дня. Времени достаточно. Всё!
— Подожди, — сказал Фархрутдинов. Чувствовалось, что он размышляет. — Допустим, я передам шефу… Если он будет с тобой говорить, скажешь ему, что… ну я и мои люди действовали, как надо? Ну, что ты применил какое-то новое оружие, и всё такое? Чтобы он не очень наезжал на нас…
Лис усмехнулся.
— Торгуешься? Ну, хорошо, скажу, можешь не сомневаться. Кстати, чуть не забыл! Машина твоя стоит в аэропорту на стоянке, ключи под ковриком. Пока.
Он повесил трубку и передал Монре разговор в целом, поскольку она не могла слышать ответы Фахрутдинова.
— Я бы не стала встречаться с этим Михаилом Петровичем, — покачала головой Монра. — Пока он не знает, где мы, мы в относительной безопасности. А так мы отдаёмся ему в руки.
— Ну, во-первых, не отдаёмся. Мы же предварительно позвоним, и я ещё послушаю, как он будет с нами разговаривать. Завтра же с утра купим мобильные телефоны и позвоним этому чертову Михайло Петровичу. А пока просто погуляем по городу…
— Знаешь, — задумчиво сказала Монра, — я бы посоветовала тебе каким-то образом побольше узнать о том, что сейчас тут происходит.
— Что ты имеешь в виду? — не совсем понял Лис.
— Я имею в виду то, что ты сам говорил, что отстал от изменений, которые произошли на твоей родине, где мы сейчас и находимся. Если ты узнаешь больше, то тебе, наверное, будет проще ориентироваться в обстановке. Да и я что-нибудь новое узнаю — это нам будет только плюс.
— Что ж, — Лис потёр подбородок, — ты права, признаю. Что нам для начала надо? Ну, посмотрим телевизор… Побольше газет, книг каких-то, так? Только сегодня воскресенье, ни черта, наверное, не купишь… Хотя, постой, мы же уже видели, что работают многие магазины.
Подтвердилось, что так оно и есть. Лис прошёлся по газетным киоскам и накупил огромное количество самых разных газет и журналов. Вчера он не обратил внимание, а сегодня увидел, что исчезли многие привычные ему периодические издания. Например, пятнадцать лет тому назад невозможно было представить киоск «Союзпечать» без обязательной «Правды», органа ЦК КПСС, или «Известий». Сегодня Лис и в помине не увидел эти газеты на прилавке.
Зато появилась масса новых названий, изданных красочно и качественно, и не очень. Лис набрал десятка два.
Они прошли на улицу Карла Либкнехта, где, как помнил Лис был когда-то большой магазин «Техническая Книга». Магазин остался на месте, только собственно книги теперь занимали едва ли половину торговых площадей, а на остальных теперь располагалась бытовая техника, отдел ярких канцелярских товаров и салон по продаже персональных компьютеров, или, как сказали бы раньше, персональных ЭВМ.
В магазине Лис выбрал несколько книг по новейшей истории, политике и законодательству, надеясь, что сумеет их быстро просмотреть и уяснить хоть что-то новое. Хотя он сильно сомневался, что на это хватит одного дня.
Неплохо было бы посетить библиотеку и полистать подшивки газет за последние годы, но, вероятно, возникнут проблемы с оформлением читательского билета: потребуются какие-то справки с места работы и тому подобное.
Вот поговорить бы с кем-то из старых знакомых! Какой-нибудь приятель студенческих лет мог бы коротко и ясно рассказать, что конкретно и как происходило в стране и мире за эти годы.
Можно было, наверное, найти кого-то, хотя бы того же Сашку, который один и единственный из его знакомых видел полукруг. Вполне возможно Сашка уже стал заметной фигурой в руководстве того завода, где на свалке Лис-Богдан и нашёл компонент устройства для перемещения между мирами. Однако, как объяснить Сашке своё пятнадцатилетнее отсутствие? Как объяснить, что он нисколько не постарел?
Убедительную брехню сочинить вряд ли возможно, а попытка рассказать по секрету всё как есть, безусловно, повлечёт за собой в лучшем случае совет посетить психиатра или же необходимость рассказывать что-то ещё и кому-то ещё, и так далее, так далее, так далее. А дальше пойдёт-поедет!
Произойдёт именно то, чего Лис опасался с самого начала своих странствий по граням: вмешательству огромной и очень безалаберной цивилизации Земли в первую очередь в чрезвычайно сбалансированный и где-то даже утопичный мир Терпа.
Сам Лис, пробыв достаточно долго практически единоличным хозяином этого мира, на уровне подсознания уже давно свыкся с таким своим статусом. Он, естественно, с самого начала понимал, что реальный хозяин мог появиться в любой момент, что и произошло, в конце концов. Но хозяин оказался неожиданно симпатичным, свойским парнем, и не собирался, судя по всему, выбрасывать Лиса из этого мира. Наоборот, этому хозяину даже требовалась помощь Лиса. Особенно сейчас.
Кроме того, была Монра со своими мирами, были и другие миры, которые Лис рассчитывал увидеть. И он не собирался делать такой подарок земным правителям и политикам, позволяя им наложить лапы на всё это.
Конечно, этот или эти «Некто», находясь на Земле многие годы, наверняка получили множество возможностей оказывать влияние на ход самой истории, и, вероятно, на самом высоком уровне. Они, конечно же, постараются уничтожить всех, кто будет во всеуслышанье заявлять о существовании проходов в параллельные миры.
Судя по всему, они так и делали все годы: как ещё можно объяснить, что мало кому посчастливилось найти пути туда? Да и Творцы наверняка действовали также, именно поэтому на Земле сотни лет никто ничего не знает.
Однако если задуматься, в безвыходной ситуации обнародование широкомасштабной информации обо всём могло бы стать серьёзным ударом по этому «Некто». Ведь если такая информация станет известной буквально всем сразу, не будет же «Он» или «Они» уничтожать всё население Земли?
А что, это мысль на крайний случай. Вот только дадут ли те, кто тайно хозяйничает на Земле, событиям развиваться именно так? Наверняка, окажут максимальное противодействие… Но что можно знать о том, что они будут делать? Вдруг для них уничтожить миллионы людей, если не всю планету, почти то же самое, что просто уничтожить какую-то подопытную морскую свинку?
Тем не менее, это можно рассматривать как некий вариант, но только от безысходности, как, скажем, выстрел себе в голову или ампула с ядом, чтобы не сдаваться врагу.
Можно себе представить, что бы тут вообще началось, продемонстрируй кто-то земным правителям действие, например, того же полукруга? А если Ключа?
Хотя в таком случае, даже не принимая во внимание противодействие «Некто», подобная демонстрация точно станет гибелью для того, кто покажет подобные устройства. За такими штучками начнётся настоящая охота вполне конкретных земных ведомств, и от какого-то неизвестного никому Лиса просто-напросто избавятся на самом начальном этапе. Так что ампулу с ядом действительно примешь или пулю получишь только ты сам, и не более того.
«В общем», — решил Лис, — «пока я жив и в здравом уме, никто ничего на Земле знать не будет. Во всяком случае, от меня».
Они прикупили ещё кое-что из продуктов, чтобы не выходить лишний раз из дома, и, нагруженные пищей для ума и желудка, вернулись в своё убежище.
В квартире Лис и Монра довольно долго переключали телевизионные каналы, но так и не увидели ничего интересного в плане понимания современного положения дел на Земле. Лис догадался посмотреть программу передач в одной из купленных газет и выбрал по названиям несколько могущих быть полезными. До начала одной из таких передач оставалось ещё часа два.
Не выключая телевизор, они принялись за чтение газет и книг. Монру это, конечно, не могло занимать также как Лиса, но она активно включилась в процесс поглощения новой информации. С особым интересом она взялась за просмотр иллюстрированных изданий и даже иногда спрашивала о значении некоторых слов и терминов, но получалось, что Лис сам далеко не всегда мог ответить. О значении многих речевых оборотов, применяемых сейчас в печатных изданиях, даже ему, «коренному» землянину, приходилось догадываться только по смыслу. Сильно раздражала, но иногда, как ни странно, помогала понять некие термины, реклама, которой были наводнены все телеканалы и газеты.
К вечеру в голове у Лиса была порядочная каша. Благодаря специальным методикам, которые он освоил во Дворце, он прочитал и запомнил за это время во много раз больше информации, чем мог получить в свою бытность простым землянином. Но, как ни крути, информация эта была всё же слишком сумбурной и разрозненной. Её ещё необходимо было как-то переработать и уложить в более или менее чёткую схему.
Общие факты Лис, тем не менее, уяснил и очень много узнал о конкретных событиях недавней истории, но он никак не мог понять главного: почему то, что происходит в стране уже почти пятнадцать лет, происходит именно в таких формах.
Стартового витка новой эпохи Лис, как оказалось, не застал совсем немного. Прочитав про так называемую перестройку, начатую неким Михаилом Горбачёвым, Лис вспомнил этого моложавого в 1983 году члена Политбюро ЦК КПСС. Тогда он иногда уже появлялся на экранах телевизоров достаточно крупным планом, но не выглядел фигурой, которой партийные «аксакалы» могли позволить подняться настолько высоко.
Поразительно легкий развал Советского Союза вызвал у Лиса истинное изумление. Видимо, к середине восьмидесятых годов из-за бездарной политики выжившего из ума ортодоксального, да к тому же и малограмотного и в массе неинтеллигентного коммунистического руководства страна превратилась в настоящего Колоса на глиняных ногах.
Ведь, если разобраться, кто все годы руководил СССР? Какое образование и какая широта взглядов были за плечами у большинства генеральных секретарей и главных партийных чиновников? Высшая партшкола, какие-то партийные курсы, институты, формально законченные экстерном уже в сорок с лишним лет? Для партийной карьеры в те времена идеальной считалась биография типа: «…Начал свой трудовой путь слесарем в инструментальном цехе. Без отрыва от производства окончил техникум, после чего…». И так далее, и тому подобное. Отсутствие приличного общего образования и вбитые в малограмотные головы, в общем-то, сильно искажённые выжимки из классиков марксизма-ленинизма, выработали соответствующий стиль руководства страной, который поддерживался десятилетиями.
Ещё когда Лис-Богдан был студентом, фактом, очевидным для любого наблюдателя, стала необходимость что-то кардинально менять в укладе жизни и организации так называемого советского народного хозяйства. Требовались новые, образованные и не догматично мыслящие руководители страны, способные проводить иную политику, которая позволила бы населению потенциально самой богатой в мире державы жить действительно богато. У коммунистов же за семьдесят лет эта цель так и осталось не более чем болтовнёй.
Вполне вероятно, что СССР был обречён с самого начала его создания, и процессы, происходившие открыто с 1985 года, являлись вполне закономерными и подготавливались задолго до этого.
Как показалось Лису, основным поводом для развала Союза в 1991 году стали национальные вопросы. Когда он задумался об этом, ему стало казаться, что, сделав всё, чтобы номинально сохранить Российскую Империю, большевики допустили одну, но фатальную ошибку: нельзя было после Октябрьской революции устраивать новое государство в старых имперских границах и вводить административное деление по национально-территориальному признаку. Российские самодержцы такого не допускали, поскольку прекрасно понимали, что русские, как главная имперская нация, создали многонациональную страну, где почти каждый самый, что ни на есть, малочисленный народец имеет свой исторический ареал обитания. И именно это в конечном итоге может дать повод любому авантюристу начать игру на национальных или, ещё хуже, на националистических чувствах.
Если создать подобный правовой прецедент, то можно будет получить ситуацию когда, например, шаман некоего племени, насчитывающего, например, тысячу другую голов, из которых половина, собственно, и есть скот, олени там или бараны, объявит себя президентом и потребует выхода из состава страны, мотивируя это тем, что проживает его племя на своей «исконно исторической» территории. Нечто подобное, как понял Лис, сплошь и рядом, в той или иной форме уже имеет место и в современной России.
В конечном итоге, это явилось главной миной, заложенной под фундамент СССР, давая возможности лидерам на местах играть на националистических тенденциях. Большевики такое положение только усугубили, создав множество новых административных образований или республик для народов, которые до этого вообще не имели своей государственности и, скорее всего, её никогда бы и не создали в силу объективных исторических причин. Кроме того, верные марксисты-ленинцы кроили территории, как правило, произвольно.
Ни для кого не секрет, что все среднеазиатские союзные республики были созданы именно таким образом — по партийным большевистским директивам. Например, разве имели исторический шанс уже в новейшую эпоху появиться на свет естественным путём такие государства как, скажем, Туркменистан, Узбекистан или, тем более, Казахстан? Скорее всего, нет, и уж, если бы появились, то, безусловно, не в таких границах.
Очевидно, что возникновение любого государства — это длительный исторический процесс, и даже если он шёл естественным, так сказать, путём, то практически никогда не проходил бескровно в прямом и переносном смысле. А уж если государства создавались искусственно, то ничем путным это не кончалось. И конечно нужно было признать, что не только российские коммунисты-большевики напортачили в подобных делах. Лис убедился в этом, узнав о судьбе Югославии
Вероятно, конечно, что первопричина всему — экономика. Если бы благосостояние советских граждан было на высоте, то, возможно, никаких разговоров о выходе из СССР и не возникло. Хотя, небольшая статейка о проблеме с франкоязычными провинциями экономически совершенно благополучной Канады заставила Лиса задуматься.
Конечно, какова бы ни была экономика страны, литовцы, латыши и эстонцы всю жизнь рассматривали Россию как тирана, подмявшего под себя их маленькие беззащитные государства. А уж бездарное решение большевиками вопроса повторного присоединения Прибалтики к СССР (читай — Российской Империи) по сговору с фашисткой Германией в 1939 году давало любым местным национальным движениям полную свободу заявлять, что они включены в состав Советского Союза насильственно и никогда добровольно в него не вступали.
Огромную проблему представляли и те местности, где в силу исторических причин исповедовали иную, абсолютно чуждую религию и которые были присоединены к Российской империи сравнительно недавно, каких-то сто-сто пятьдесят лет тому назад.
Это в первую очередь относилось к упомянутой Средней Азии. Хотя, насколько Лису было известно из школьной истории, до создания СССР там не существовало никаких Узбекистанов, Туркменистанов и прочих, но было ясно, что в силу национально-религиозных особенностей у любого правительства Российской Империи рано или поздно проблемы с этими регионами возникли бы.
Царское правительство решало эту проблему если не мудро, то всё-таки достаточно верным способом, поощряя на этих территориях в рамках такого имперского образования как Туркестан существование мелких ханств, эмиратов и просто отдельных племён, административно подчинявшихся генерал-губернатору. Хотя со временем, конечно, трудности тут появились бы и у государя-императора, а не только у генсеков КПСС.
Но складывалось впечатление, что верные марксисты-ленинцы во главе с самим Ильичом и все его последователи сделали всё и даже больше, чтобы проблема такая возникла как можно раньше. Ну какой бы император, начиная с Петра Первого и кончая рефлексировавшим по каждому поводу Николаем Вторым, додумался бы создать на территории империи, например, государство Казахстан, отчертив ему по карте земли, которые кочевые казахские племена если и посещали, то раз в несколько лет?
В ходе глобального исторического процесса сложилось так, что некоторые народы смогли или успели, называй, как хочешь, создать собственное государство, а некоторые нет. Лис ничего не имел против того, чтобы некий малочисленный или не очень малочисленный народ имел свое государство, но это же не означало, что и далее нужно любой ценой позволять любому этносу, точнее отдельным его представителям, которым захотелось независимости прежде всего для себя лично, создавать новые административные образования. Ведь если на свете есть люди, родившиеся, скажем, без руки или ноги, никто не требует, чтобы конечности начали отрезать и тем, кто родился с таковыми, чтобы соблюсти некую извращённую «справедливость»!
Любые попытки кроить и разрывать уже сложившиеся образования могут приводить только к серьёзным проблемам, к крови, и ни к чему большему. Ни одно государство, особенно государство с большой территорией, если оно хочет продолжать существовать таковое, не должно забывать, что у него имеются свои интересы, и таких определений не стоит стесняться.
Российскую Империю создавали прежде всего русские люди, это реальный исторический факт, и если рассматривать иные исторические примеры, эти русские люди создали так называемым национальным меньшинствам не самые худшие условия существования, как национальным меньшинствам. Во всяком случае, к насильственной ассимиляции как, скажем, римляне, русские никогда не стремились.
Странно, что большевики с их идеей мировой революции и пролетарским интернационализмом не проводили настоящей политики полного слияния народов. Наоборот, на словах они всячески поддерживали национальное самоопределение и тому подобные вредные, по большому счёту, идейки. Лис прекрасно помнил введение в СССР в 1977 году новых паспортов, где по-прежнему не отказались от графы «национальность», хотя очень многие люди тогда говорили, что логичнее было бы писать «гражданин Советского Союза», а не русский, узбек или тот же еврей — и всё!
А ведь КПСС тогда всюду трубила о возникновении «новой исторической общности людей — советского народа». Но пятая графа осталась пятой графой, коммунисты тщательно культивировали идею национальных республик и всяких автономных округов, подчёркивая тем самым, сколько сделала так называемая партия рабочих и крестьян для народов, которые, якобы, томились в царской России как в тюрьме.
Более того, большевики создали такое положение вещей, при котором имперское большинство в своей же империи стало жить материально даже хуже, чем нацменьшинства, потому что все экономические задумки коммунистов реализовывались, прежде всего, за счёт благополучия этих самых русских рабочих и крестьян, и, в конечном итоге, на их костях.
Ну, чёрт с ними, с большевиками, но Лиса чрезвычайно поразило, что лидеры «новой» России так же легко пошли на предательство русских интересов. Президент Ельцин, земляк Лиса и самый что ни на есть русский человек, одним росчерком пера под Беловежскими соглашениями предал миллионы своих братьев по крови, оставшихся в Среднеазиатских республиках, Казахстане и Прибалтике. Каково было этим людям, жившим там, на территориях, входивших ранее в состав Советского Союза (или Российской Империи), вдруг оказаться за границей?
Руководство России практически махнуло рукой на Крым, оставив в стороне вопрос о том, что в состав Украины этот, завоёванный русскими, полуостров попал только из-за того, что в 1954 году Хрущёв в пьяном угаре по чьему-то науськиванию или без оного подписал соответствующий указ.
Ситуация с Крымом возмутила Лиса до глубины души. Он, как говорится, испытывал самые тёплые чувства к братскому украинскому народу, но считал, что большей исторической несправедливости к памяти русских, проливавших в течение столетий кровь за Крым и интересы России в этом регионе, придумать невозможно. Украина как государство не имела никаких моральных прав на Крым, она никак не заслужила обладание этой территорией. По мнению Лиса, уж если кто ещё как-то и мог пытаться оспаривать свои права на Крым, так это крымские татары, которые, по крайней мере, проживали там исторически, но никак не украинцы.
Конечно, всю эту ситуацию, вроде бы, подготовила политика коммунистов в советский период. Но, анализируя даже ту хаотичную информацию, которую Лис получил за последние часы, политику последующих руководителей страны он тоже никак не мог назвать разумной и взвешенной, отвечающей интересам той одной шестой части суши, на которой он родился и которую, несмотря ни на что, считал своей Родиной.
Чем, или кем, они руководствовались, действуя так, а не иначе, сказать было трудно. Судя по тому, что, похоже, главным моральным критерием стал рубль, а точнее — доллар, то именно деньги, а никак не интересы страны сделались основным движущим фактором всех политических игр. Люди, дорвавшиеся до управления страной, преследовали только одну цель: сиюминутно «сделать» максимально возможные капиталы, перегнать их в надёжный зарубежный банк, а дальше, как говорится, хоть трава не расти.
И, что поражало Лиса, большинство этих людей не были какими-то нацменами, инородцами, евреями, в конце концов. Нет, судя по фамилиям, лицам на экране, фотографиям и косвенной информации, многие из них были явно русскими. Хотя, конечно, бросились ему в глаза личности вроде Березовских, Гусинских, Тулеевых и Чубайсов.
«Неужели это и есть русский народ?» — спросил себя Лис. Он не мог поверить. Да, он признавал, что русские имеют такие характерные национальные черты как безалаберность, бесшабашность, они склонны порой к чрезмерному потреблению спиртного, но он всегда думал, что русские готовы, если надо, горой стоять за свою Родину, за Россию, за землю, где они родились и выросли.
Таких примеров за всю историю Руси и, собственно, России было более чем достаточно, а сейчас ведь именно такой момент. Но почему же, прочитав горы статей и просмотрев несколько телепередач, он не видит никого, кто мог бы повести народ за собой, кто мог бы сказать: «Русские, одумайтесь, наконец, что вы делаете? Да, вы, некоторые из вас получают колоссальные деньги, обворовывая свой народ. Но, они, фактически, эксплуатируют благополучие Родины. В конце концов, ей, Родине, придёт конец. Вы останетесь с деньгами, но без России. Вы что, этого хотите, или вам просто всё равно? Родина Родиной, а деньги деньгами, и они главнее всего на свете?»
Но так стоило бы сказать тем, кто эти миллиарды загребает, а что же так называемый простой народ? Что думает и что делает он? Просто спокойно наблюдает, как ему чистят карманы, и всё?
Лис вспомнил себя пятнадцать лет назад. Тогда ему казалось, что единственным выходом, чтобы не видеть маразма «старцев из Политбюро», является побег на Запад. Так получилось, что ему попался этот полукруг и Ингвар Янович на пути и он исячез из этого мира, Но в своё врем он тоже не пытался сделать что-нибудь для изменения положения в стране. Тогда, правда, это можно было объяснять всесилием КГБ…
Неужели прав старый анекдот про вопрос армянскому радио о том, что же такое чукча, еврей и русский? Там всезнающее армянское радио (заметьте: опять не русское!) отвечает: «Чукча — это профессия, еврей — это призвание, а русский — это судьба!» Неужели, действительно, судьба такая?
По данным телепередач и газетных статей можно было сделать вывод, что страна катится в пропасть. Чудовищный спад промышленного производства, сильнейшее расслоение общества, когда одни из так называемых «новых русских» покупают за миллионы долларов недвижимость на Лазурном Берегу Франции и виллы во Флориде, а другие едва могут прокормиться. Дети и пенсионеры, брошенные на произвол судьбы — всё это не могло быть компенсацией за наполненные завозными товарами наспех поставленные ларьки. Тем более что, как стало казаться Лису, завозилось это на деньги, выручаемые от нещадной распродажи природных ресурсов, и, в конечном счёте, для того, чтобы выкачивать, ещё остающиеся у населения деньги и продолжать поддерживать вывоз этих самых ресурсов страны.
— Ты… — Фахрутдинов задохнулся, — Звонишь, падла…!
— Ну! А оскорбления-то зачем? — протяжно посетовл Лис. — Остынь и успокойся. Умей достойно вести себя в любой ситуации. Когда мы расставались, мне казалось, что мы договорились.
Он понимал, что Фахрутдинов сходит с ума в первую очередь не из-за того, что испытал унижение, а потому, что его шеф, Михаил Петрович, вряд ли будет доволен провалом операции, и Фахрутдинов получит или уже получил, что называется, по башке.
— Послушай спокойно сюда, — сказал Лис. — Ты хочешь реабилитироваться перед своим шефом? Уверен, хочешь, а я тебе помогу. Я ведь даже не стал пока звонить прямо твоему шефу.
Фахрутдинов перестал сопеть в трубку.
— Так вот, — продолжал Лис, — мне необходимо переговорить с твоим шефом… — Ты меня за дурака не держи, — снова задышал Фахрутдинов. — Я и сам у шефа практически не бываю, да и не будет он с тобой разговаривать, он с тебя голову снимет…
— А ты за него не решай, я уверен, что будет! Зачем-то мы ему были нужны живыми? От тебя требуется только передать, что люди, которых он приказал взять, то есть мы, хотят с ним говорить. Я могу ему позвонить сам, но для начала хочу, чтобы это сказал ему ты. Скажи буквально следующее: он зря нас опасается, мы хотим договориться и не собираемся причинять ему вред. Скажи, что мы просто просим его, подчёркиваю: просим выслушать нас, понял? Для начала хотя бы по телефону. Ты передашь это ему сегодня, пусть подумает, а я позвоню ему завтра, скажем, в час дня. Времени достаточно. Всё!
— Подожди, — сказал Фархрутдинов. Чувствовалось, что он размышляет. — Допустим, я передам шефу… Если он будет с тобой говорить, скажешь ему, что… ну я и мои люди действовали, как надо? Ну, что ты применил какое-то новое оружие, и всё такое? Чтобы он не очень наезжал на нас…
Лис усмехнулся.
— Торгуешься? Ну, хорошо, скажу, можешь не сомневаться. Кстати, чуть не забыл! Машина твоя стоит в аэропорту на стоянке, ключи под ковриком. Пока.
Он повесил трубку и передал Монре разговор в целом, поскольку она не могла слышать ответы Фахрутдинова.
— Я бы не стала встречаться с этим Михаилом Петровичем, — покачала головой Монра. — Пока он не знает, где мы, мы в относительной безопасности. А так мы отдаёмся ему в руки.
— Ну, во-первых, не отдаёмся. Мы же предварительно позвоним, и я ещё послушаю, как он будет с нами разговаривать. Завтра же с утра купим мобильные телефоны и позвоним этому чертову Михайло Петровичу. А пока просто погуляем по городу…
— Знаешь, — задумчиво сказала Монра, — я бы посоветовала тебе каким-то образом побольше узнать о том, что сейчас тут происходит.
— Что ты имеешь в виду? — не совсем понял Лис.
— Я имею в виду то, что ты сам говорил, что отстал от изменений, которые произошли на твоей родине, где мы сейчас и находимся. Если ты узнаешь больше, то тебе, наверное, будет проще ориентироваться в обстановке. Да и я что-нибудь новое узнаю — это нам будет только плюс.
— Что ж, — Лис потёр подбородок, — ты права, признаю. Что нам для начала надо? Ну, посмотрим телевизор… Побольше газет, книг каких-то, так? Только сегодня воскресенье, ни черта, наверное, не купишь… Хотя, постой, мы же уже видели, что работают многие магазины.
Подтвердилось, что так оно и есть. Лис прошёлся по газетным киоскам и накупил огромное количество самых разных газет и журналов. Вчера он не обратил внимание, а сегодня увидел, что исчезли многие привычные ему периодические издания. Например, пятнадцать лет тому назад невозможно было представить киоск «Союзпечать» без обязательной «Правды», органа ЦК КПСС, или «Известий». Сегодня Лис и в помине не увидел эти газеты на прилавке.
Зато появилась масса новых названий, изданных красочно и качественно, и не очень. Лис набрал десятка два.
Они прошли на улицу Карла Либкнехта, где, как помнил Лис был когда-то большой магазин «Техническая Книга». Магазин остался на месте, только собственно книги теперь занимали едва ли половину торговых площадей, а на остальных теперь располагалась бытовая техника, отдел ярких канцелярских товаров и салон по продаже персональных компьютеров, или, как сказали бы раньше, персональных ЭВМ.
В магазине Лис выбрал несколько книг по новейшей истории, политике и законодательству, надеясь, что сумеет их быстро просмотреть и уяснить хоть что-то новое. Хотя он сильно сомневался, что на это хватит одного дня.
Неплохо было бы посетить библиотеку и полистать подшивки газет за последние годы, но, вероятно, возникнут проблемы с оформлением читательского билета: потребуются какие-то справки с места работы и тому подобное.
Вот поговорить бы с кем-то из старых знакомых! Какой-нибудь приятель студенческих лет мог бы коротко и ясно рассказать, что конкретно и как происходило в стране и мире за эти годы.
Можно было, наверное, найти кого-то, хотя бы того же Сашку, который один и единственный из его знакомых видел полукруг. Вполне возможно Сашка уже стал заметной фигурой в руководстве того завода, где на свалке Лис-Богдан и нашёл компонент устройства для перемещения между мирами. Однако, как объяснить Сашке своё пятнадцатилетнее отсутствие? Как объяснить, что он нисколько не постарел?
Убедительную брехню сочинить вряд ли возможно, а попытка рассказать по секрету всё как есть, безусловно, повлечёт за собой в лучшем случае совет посетить психиатра или же необходимость рассказывать что-то ещё и кому-то ещё, и так далее, так далее, так далее. А дальше пойдёт-поедет!
Произойдёт именно то, чего Лис опасался с самого начала своих странствий по граням: вмешательству огромной и очень безалаберной цивилизации Земли в первую очередь в чрезвычайно сбалансированный и где-то даже утопичный мир Терпа.
Сам Лис, пробыв достаточно долго практически единоличным хозяином этого мира, на уровне подсознания уже давно свыкся с таким своим статусом. Он, естественно, с самого начала понимал, что реальный хозяин мог появиться в любой момент, что и произошло, в конце концов. Но хозяин оказался неожиданно симпатичным, свойским парнем, и не собирался, судя по всему, выбрасывать Лиса из этого мира. Наоборот, этому хозяину даже требовалась помощь Лиса. Особенно сейчас.
Кроме того, была Монра со своими мирами, были и другие миры, которые Лис рассчитывал увидеть. И он не собирался делать такой подарок земным правителям и политикам, позволяя им наложить лапы на всё это.
Конечно, этот или эти «Некто», находясь на Земле многие годы, наверняка получили множество возможностей оказывать влияние на ход самой истории, и, вероятно, на самом высоком уровне. Они, конечно же, постараются уничтожить всех, кто будет во всеуслышанье заявлять о существовании проходов в параллельные миры.
Судя по всему, они так и делали все годы: как ещё можно объяснить, что мало кому посчастливилось найти пути туда? Да и Творцы наверняка действовали также, именно поэтому на Земле сотни лет никто ничего не знает.
Однако если задуматься, в безвыходной ситуации обнародование широкомасштабной информации обо всём могло бы стать серьёзным ударом по этому «Некто». Ведь если такая информация станет известной буквально всем сразу, не будет же «Он» или «Они» уничтожать всё население Земли?
А что, это мысль на крайний случай. Вот только дадут ли те, кто тайно хозяйничает на Земле, событиям развиваться именно так? Наверняка, окажут максимальное противодействие… Но что можно знать о том, что они будут делать? Вдруг для них уничтожить миллионы людей, если не всю планету, почти то же самое, что просто уничтожить какую-то подопытную морскую свинку?
Тем не менее, это можно рассматривать как некий вариант, но только от безысходности, как, скажем, выстрел себе в голову или ампула с ядом, чтобы не сдаваться врагу.
Можно себе представить, что бы тут вообще началось, продемонстрируй кто-то земным правителям действие, например, того же полукруга? А если Ключа?
Хотя в таком случае, даже не принимая во внимание противодействие «Некто», подобная демонстрация точно станет гибелью для того, кто покажет подобные устройства. За такими штучками начнётся настоящая охота вполне конкретных земных ведомств, и от какого-то неизвестного никому Лиса просто-напросто избавятся на самом начальном этапе. Так что ампулу с ядом действительно примешь или пулю получишь только ты сам, и не более того.
«В общем», — решил Лис, — «пока я жив и в здравом уме, никто ничего на Земле знать не будет. Во всяком случае, от меня».
Они прикупили ещё кое-что из продуктов, чтобы не выходить лишний раз из дома, и, нагруженные пищей для ума и желудка, вернулись в своё убежище.
В квартире Лис и Монра довольно долго переключали телевизионные каналы, но так и не увидели ничего интересного в плане понимания современного положения дел на Земле. Лис догадался посмотреть программу передач в одной из купленных газет и выбрал по названиям несколько могущих быть полезными. До начала одной из таких передач оставалось ещё часа два.
Не выключая телевизор, они принялись за чтение газет и книг. Монру это, конечно, не могло занимать также как Лиса, но она активно включилась в процесс поглощения новой информации. С особым интересом она взялась за просмотр иллюстрированных изданий и даже иногда спрашивала о значении некоторых слов и терминов, но получалось, что Лис сам далеко не всегда мог ответить. О значении многих речевых оборотов, применяемых сейчас в печатных изданиях, даже ему, «коренному» землянину, приходилось догадываться только по смыслу. Сильно раздражала, но иногда, как ни странно, помогала понять некие термины, реклама, которой были наводнены все телеканалы и газеты.
К вечеру в голове у Лиса была порядочная каша. Благодаря специальным методикам, которые он освоил во Дворце, он прочитал и запомнил за это время во много раз больше информации, чем мог получить в свою бытность простым землянином. Но, как ни крути, информация эта была всё же слишком сумбурной и разрозненной. Её ещё необходимо было как-то переработать и уложить в более или менее чёткую схему.
Общие факты Лис, тем не менее, уяснил и очень много узнал о конкретных событиях недавней истории, но он никак не мог понять главного: почему то, что происходит в стране уже почти пятнадцать лет, происходит именно в таких формах.
Стартового витка новой эпохи Лис, как оказалось, не застал совсем немного. Прочитав про так называемую перестройку, начатую неким Михаилом Горбачёвым, Лис вспомнил этого моложавого в 1983 году члена Политбюро ЦК КПСС. Тогда он иногда уже появлялся на экранах телевизоров достаточно крупным планом, но не выглядел фигурой, которой партийные «аксакалы» могли позволить подняться настолько высоко.
Поразительно легкий развал Советского Союза вызвал у Лиса истинное изумление. Видимо, к середине восьмидесятых годов из-за бездарной политики выжившего из ума ортодоксального, да к тому же и малограмотного и в массе неинтеллигентного коммунистического руководства страна превратилась в настоящего Колоса на глиняных ногах.
Ведь, если разобраться, кто все годы руководил СССР? Какое образование и какая широта взглядов были за плечами у большинства генеральных секретарей и главных партийных чиновников? Высшая партшкола, какие-то партийные курсы, институты, формально законченные экстерном уже в сорок с лишним лет? Для партийной карьеры в те времена идеальной считалась биография типа: «…Начал свой трудовой путь слесарем в инструментальном цехе. Без отрыва от производства окончил техникум, после чего…». И так далее, и тому подобное. Отсутствие приличного общего образования и вбитые в малограмотные головы, в общем-то, сильно искажённые выжимки из классиков марксизма-ленинизма, выработали соответствующий стиль руководства страной, который поддерживался десятилетиями.
Ещё когда Лис-Богдан был студентом, фактом, очевидным для любого наблюдателя, стала необходимость что-то кардинально менять в укладе жизни и организации так называемого советского народного хозяйства. Требовались новые, образованные и не догматично мыслящие руководители страны, способные проводить иную политику, которая позволила бы населению потенциально самой богатой в мире державы жить действительно богато. У коммунистов же за семьдесят лет эта цель так и осталось не более чем болтовнёй.
Вполне вероятно, что СССР был обречён с самого начала его создания, и процессы, происходившие открыто с 1985 года, являлись вполне закономерными и подготавливались задолго до этого.
Как показалось Лису, основным поводом для развала Союза в 1991 году стали национальные вопросы. Когда он задумался об этом, ему стало казаться, что, сделав всё, чтобы номинально сохранить Российскую Империю, большевики допустили одну, но фатальную ошибку: нельзя было после Октябрьской революции устраивать новое государство в старых имперских границах и вводить административное деление по национально-территориальному признаку. Российские самодержцы такого не допускали, поскольку прекрасно понимали, что русские, как главная имперская нация, создали многонациональную страну, где почти каждый самый, что ни на есть, малочисленный народец имеет свой исторический ареал обитания. И именно это в конечном итоге может дать повод любому авантюристу начать игру на национальных или, ещё хуже, на националистических чувствах.
Если создать подобный правовой прецедент, то можно будет получить ситуацию когда, например, шаман некоего племени, насчитывающего, например, тысячу другую голов, из которых половина, собственно, и есть скот, олени там или бараны, объявит себя президентом и потребует выхода из состава страны, мотивируя это тем, что проживает его племя на своей «исконно исторической» территории. Нечто подобное, как понял Лис, сплошь и рядом, в той или иной форме уже имеет место и в современной России.
В конечном итоге, это явилось главной миной, заложенной под фундамент СССР, давая возможности лидерам на местах играть на националистических тенденциях. Большевики такое положение только усугубили, создав множество новых административных образований или республик для народов, которые до этого вообще не имели своей государственности и, скорее всего, её никогда бы и не создали в силу объективных исторических причин. Кроме того, верные марксисты-ленинцы кроили территории, как правило, произвольно.
Ни для кого не секрет, что все среднеазиатские союзные республики были созданы именно таким образом — по партийным большевистским директивам. Например, разве имели исторический шанс уже в новейшую эпоху появиться на свет естественным путём такие государства как, скажем, Туркменистан, Узбекистан или, тем более, Казахстан? Скорее всего, нет, и уж, если бы появились, то, безусловно, не в таких границах.
Очевидно, что возникновение любого государства — это длительный исторический процесс, и даже если он шёл естественным, так сказать, путём, то практически никогда не проходил бескровно в прямом и переносном смысле. А уж если государства создавались искусственно, то ничем путным это не кончалось. И конечно нужно было признать, что не только российские коммунисты-большевики напортачили в подобных делах. Лис убедился в этом, узнав о судьбе Югославии
Вероятно, конечно, что первопричина всему — экономика. Если бы благосостояние советских граждан было на высоте, то, возможно, никаких разговоров о выходе из СССР и не возникло. Хотя, небольшая статейка о проблеме с франкоязычными провинциями экономически совершенно благополучной Канады заставила Лиса задуматься.
Конечно, какова бы ни была экономика страны, литовцы, латыши и эстонцы всю жизнь рассматривали Россию как тирана, подмявшего под себя их маленькие беззащитные государства. А уж бездарное решение большевиками вопроса повторного присоединения Прибалтики к СССР (читай — Российской Империи) по сговору с фашисткой Германией в 1939 году давало любым местным национальным движениям полную свободу заявлять, что они включены в состав Советского Союза насильственно и никогда добровольно в него не вступали.
Огромную проблему представляли и те местности, где в силу исторических причин исповедовали иную, абсолютно чуждую религию и которые были присоединены к Российской империи сравнительно недавно, каких-то сто-сто пятьдесят лет тому назад.
Это в первую очередь относилось к упомянутой Средней Азии. Хотя, насколько Лису было известно из школьной истории, до создания СССР там не существовало никаких Узбекистанов, Туркменистанов и прочих, но было ясно, что в силу национально-религиозных особенностей у любого правительства Российской Империи рано или поздно проблемы с этими регионами возникли бы.
Царское правительство решало эту проблему если не мудро, то всё-таки достаточно верным способом, поощряя на этих территориях в рамках такого имперского образования как Туркестан существование мелких ханств, эмиратов и просто отдельных племён, административно подчинявшихся генерал-губернатору. Хотя со временем, конечно, трудности тут появились бы и у государя-императора, а не только у генсеков КПСС.
Но складывалось впечатление, что верные марксисты-ленинцы во главе с самим Ильичом и все его последователи сделали всё и даже больше, чтобы проблема такая возникла как можно раньше. Ну какой бы император, начиная с Петра Первого и кончая рефлексировавшим по каждому поводу Николаем Вторым, додумался бы создать на территории империи, например, государство Казахстан, отчертив ему по карте земли, которые кочевые казахские племена если и посещали, то раз в несколько лет?
В ходе глобального исторического процесса сложилось так, что некоторые народы смогли или успели, называй, как хочешь, создать собственное государство, а некоторые нет. Лис ничего не имел против того, чтобы некий малочисленный или не очень малочисленный народ имел свое государство, но это же не означало, что и далее нужно любой ценой позволять любому этносу, точнее отдельным его представителям, которым захотелось независимости прежде всего для себя лично, создавать новые административные образования. Ведь если на свете есть люди, родившиеся, скажем, без руки или ноги, никто не требует, чтобы конечности начали отрезать и тем, кто родился с таковыми, чтобы соблюсти некую извращённую «справедливость»!
Любые попытки кроить и разрывать уже сложившиеся образования могут приводить только к серьёзным проблемам, к крови, и ни к чему большему. Ни одно государство, особенно государство с большой территорией, если оно хочет продолжать существовать таковое, не должно забывать, что у него имеются свои интересы, и таких определений не стоит стесняться.
Российскую Империю создавали прежде всего русские люди, это реальный исторический факт, и если рассматривать иные исторические примеры, эти русские люди создали так называемым национальным меньшинствам не самые худшие условия существования, как национальным меньшинствам. Во всяком случае, к насильственной ассимиляции как, скажем, римляне, русские никогда не стремились.
Странно, что большевики с их идеей мировой революции и пролетарским интернационализмом не проводили настоящей политики полного слияния народов. Наоборот, на словах они всячески поддерживали национальное самоопределение и тому подобные вредные, по большому счёту, идейки. Лис прекрасно помнил введение в СССР в 1977 году новых паспортов, где по-прежнему не отказались от графы «национальность», хотя очень многие люди тогда говорили, что логичнее было бы писать «гражданин Советского Союза», а не русский, узбек или тот же еврей — и всё!
А ведь КПСС тогда всюду трубила о возникновении «новой исторической общности людей — советского народа». Но пятая графа осталась пятой графой, коммунисты тщательно культивировали идею национальных республик и всяких автономных округов, подчёркивая тем самым, сколько сделала так называемая партия рабочих и крестьян для народов, которые, якобы, томились в царской России как в тюрьме.
Более того, большевики создали такое положение вещей, при котором имперское большинство в своей же империи стало жить материально даже хуже, чем нацменьшинства, потому что все экономические задумки коммунистов реализовывались, прежде всего, за счёт благополучия этих самых русских рабочих и крестьян, и, в конечном итоге, на их костях.
Ну, чёрт с ними, с большевиками, но Лиса чрезвычайно поразило, что лидеры «новой» России так же легко пошли на предательство русских интересов. Президент Ельцин, земляк Лиса и самый что ни на есть русский человек, одним росчерком пера под Беловежскими соглашениями предал миллионы своих братьев по крови, оставшихся в Среднеазиатских республиках, Казахстане и Прибалтике. Каково было этим людям, жившим там, на территориях, входивших ранее в состав Советского Союза (или Российской Империи), вдруг оказаться за границей?
Руководство России практически махнуло рукой на Крым, оставив в стороне вопрос о том, что в состав Украины этот, завоёванный русскими, полуостров попал только из-за того, что в 1954 году Хрущёв в пьяном угаре по чьему-то науськиванию или без оного подписал соответствующий указ.
Ситуация с Крымом возмутила Лиса до глубины души. Он, как говорится, испытывал самые тёплые чувства к братскому украинскому народу, но считал, что большей исторической несправедливости к памяти русских, проливавших в течение столетий кровь за Крым и интересы России в этом регионе, придумать невозможно. Украина как государство не имела никаких моральных прав на Крым, она никак не заслужила обладание этой территорией. По мнению Лиса, уж если кто ещё как-то и мог пытаться оспаривать свои права на Крым, так это крымские татары, которые, по крайней мере, проживали там исторически, но никак не украинцы.
Конечно, всю эту ситуацию, вроде бы, подготовила политика коммунистов в советский период. Но, анализируя даже ту хаотичную информацию, которую Лис получил за последние часы, политику последующих руководителей страны он тоже никак не мог назвать разумной и взвешенной, отвечающей интересам той одной шестой части суши, на которой он родился и которую, несмотря ни на что, считал своей Родиной.
Чем, или кем, они руководствовались, действуя так, а не иначе, сказать было трудно. Судя по тому, что, похоже, главным моральным критерием стал рубль, а точнее — доллар, то именно деньги, а никак не интересы страны сделались основным движущим фактором всех политических игр. Люди, дорвавшиеся до управления страной, преследовали только одну цель: сиюминутно «сделать» максимально возможные капиталы, перегнать их в надёжный зарубежный банк, а дальше, как говорится, хоть трава не расти.
И, что поражало Лиса, большинство этих людей не были какими-то нацменами, инородцами, евреями, в конце концов. Нет, судя по фамилиям, лицам на экране, фотографиям и косвенной информации, многие из них были явно русскими. Хотя, конечно, бросились ему в глаза личности вроде Березовских, Гусинских, Тулеевых и Чубайсов.
«Неужели это и есть русский народ?» — спросил себя Лис. Он не мог поверить. Да, он признавал, что русские имеют такие характерные национальные черты как безалаберность, бесшабашность, они склонны порой к чрезмерному потреблению спиртного, но он всегда думал, что русские готовы, если надо, горой стоять за свою Родину, за Россию, за землю, где они родились и выросли.
Таких примеров за всю историю Руси и, собственно, России было более чем достаточно, а сейчас ведь именно такой момент. Но почему же, прочитав горы статей и просмотрев несколько телепередач, он не видит никого, кто мог бы повести народ за собой, кто мог бы сказать: «Русские, одумайтесь, наконец, что вы делаете? Да, вы, некоторые из вас получают колоссальные деньги, обворовывая свой народ. Но, они, фактически, эксплуатируют благополучие Родины. В конце концов, ей, Родине, придёт конец. Вы останетесь с деньгами, но без России. Вы что, этого хотите, или вам просто всё равно? Родина Родиной, а деньги деньгами, и они главнее всего на свете?»
Но так стоило бы сказать тем, кто эти миллиарды загребает, а что же так называемый простой народ? Что думает и что делает он? Просто спокойно наблюдает, как ему чистят карманы, и всё?
Лис вспомнил себя пятнадцать лет назад. Тогда ему казалось, что единственным выходом, чтобы не видеть маразма «старцев из Политбюро», является побег на Запад. Так получилось, что ему попался этот полукруг и Ингвар Янович на пути и он исячез из этого мира, Но в своё врем он тоже не пытался сделать что-нибудь для изменения положения в стране. Тогда, правда, это можно было объяснять всесилием КГБ…
Неужели прав старый анекдот про вопрос армянскому радио о том, что же такое чукча, еврей и русский? Там всезнающее армянское радио (заметьте: опять не русское!) отвечает: «Чукча — это профессия, еврей — это призвание, а русский — это судьба!» Неужели, действительно, судьба такая?
По данным телепередач и газетных статей можно было сделать вывод, что страна катится в пропасть. Чудовищный спад промышленного производства, сильнейшее расслоение общества, когда одни из так называемых «новых русских» покупают за миллионы долларов недвижимость на Лазурном Берегу Франции и виллы во Флориде, а другие едва могут прокормиться. Дети и пенсионеры, брошенные на произвол судьбы — всё это не могло быть компенсацией за наполненные завозными товарами наспех поставленные ларьки. Тем более что, как стало казаться Лису, завозилось это на деньги, выручаемые от нещадной распродажи природных ресурсов, и, в конечном счёте, для того, чтобы выкачивать, ещё остающиеся у населения деньги и продолжать поддерживать вывоз этих самых ресурсов страны.