Дональдсон Стивен. Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть

   Мин Доннер сползла на край кресла и подалась вперёд. Фрик потирал кулаки, словно отбил костяшки пальцев.
   – Вы должны помнить, что капитан Саккорсо считается нелегалом, – продолжил Хэши. – Он имеет доступ в такие места и к таким людям, которые недоступны любому офицеру полиции. Что касается лейтенанта Хайленд, то она была настолько скомпрометирована, что могла составить ему компанию. Вы спросили, догадывались ли мы о том, что мог сделать с ней капитан Термопайл. Да, догадывались. По нашему мнению, жестокость капитана Термопайла в отношении Морн Хайленд превосходила любые описания. Я даже скажу больше! Мы полагаем, что ни один госпиталь и ни одна терапия уже не смогут восстановить её здоровье и психику.
   Хэши судорожно вздохнул.
   – Поэтому мы решили использовать её другим способом.
   – Не останавливайтесь! – крикнул особый советник. Его голос был таким колючим, что, казалось, мог резать до крови.
   – Вы нарисовали нам потрясающую картину того, во что превратилась этика в штаб-квартире полиции.
   – А нас никто не просит быть этичными! – огрызнулся Уорден. – Это ваш критерий жизни. Мы же выполняем свой нелёгкий долг и защищаем человечество от амнионов!
   – Конечно, конечно, – вмешался Эбрим Лён.
   Его голос полился как масло.
   – Господин Диос, господин Лебуол, мы ценим вашу искренность. Особый советник Игенсард, я попрошу вас воздержаться от выводов. Это прерогатива всего Совета, а не одного человека.
   Игенсард склонил голову, но ничего не ответил. Члены совета зашуршали документами и зашумели, выражая своё согласие с прозвучавшим упрёком. Некоторые алчно смотрели на маленького ревизора, а другие, казалось, хотели отодвинуться подальше от него.
   – Как я уже сказал, мы решили использовать лейтенанта Хайленд по-другому, – подвёл итог Хэши. – Я повторяю, что этот вопрос очень сложен. До того как сведения о Термопайле и лейтенанте Хайленд дошли до нас, мы разрабатывали очередную операцию для капитана Саккорсо. Я ранее упоминал пиратский космопорт в запретном пространстве. Он расположен на Малом Танатосе и находится вне нашей досягаемости. Но он был доступен для капитана Саккорсо. Желая обезвредить это пиратское гнездо, мы – вернее, я – придумали способ для нанесения фатального удара. Мой план заключался в том, чтобы направить Саккорсо на Малый Танатос и снабдить его лекарством, которое якобы обеспечивало иммунитет от амнионских мутагенов.
   Мин хмыкнула так громко, что этот звук был передан телевизионной аппаратурой.
   – Кроме того, мы хотели обеспечить капитана Саккорсо сфабрикованными данными, которые доказывали бы эффективность такого лекарства. Ему полагалось продать это средство нелегалам Малого Танатоса – а те, в свою очередь, передали бы его амнионам. Вы только оцените ситуацию! Слух о подобном лекарстве вызовет у наших врагов огромную тревогу. Естественно, когда подделка обнаружится, Малый Танатос обвинит в обмане капитана Саккорсо. Но многие нелегалы – и, возможно, амнионы – посчитают виновным пиратский космопорт. Малый Танатос пострадает от утраты доверия и вряд ли оправится от потерь. А это моя работа, особый советник Игенсард, – наносить максимально возможный ущерб тем силам, которые вредят человечеству и помогают амнионам.
   Губы особого советника изогнулись в презрительной усмешке.
   – Какая же роль в вашем плане отводится Морн Хайленд? Неужели она станет той морской свинкой, с помощью которой будет доказываться эффективность вашего лекарства?
   – Нет! – отмахнувшись, вскричал Хэши, словно такая идея ужаснула его. – Мы передали её капитану Саккорсо для прикрытия. Как я уже сказал, она непоправимо скомпрометировала себя. Мы предприняли определённые шаги, чтобы защитить свои информационные каналы от раскрытия кодов, которые капитан Термопайл наверняка узнал от неё. Однако она была копом, как вы изволили выразиться. А капитан Саккорсо по своей природе является авантюристом. Мы отдали ему лейтенанта Хайленд, чтобы он мог продать её или откупиться ею в том случае, если его поймают в ловушку, и обстоятельства будут вынуждать Саккорсо рассказать пиратам о нашей операции с лекарством.
   Доннер вскочила с кресла. Излучая ярость, она направилась в сектор обзора камер. Сжав кулаки, Мин была готова наброситься на Хэши, но Уорден остановил её быстрым и грозным взглядом. Тем временем глава БСИ продолжал свою речь. Он не обращал никакого внимания на ненависть Мин и ужас Годсена. Будто нарочно желая выглядеть плохим, Лебуол добавил:
   – Впрочем, у меня была ещё одна причина, господин Игенсард. Морн Хайленд – красивая женщина. Судя по тому, как с ней обходился Термопайл, мы полагали, что она удовлетворит и сексуальный аппетит Саккорсо. Я опасался, что он может предать наши интересы, если его миссия на Малом Танатосе окажется слишком трудной. И, чтобы уменьшить такую возможность, мы отдали ему Морн Хайленд.
   Хэши поправил очки и поднял голову. Потрясённые члены совета хранили гробовое молчание.
   – Господин Лебуол, – произнёс особый советник Игенсард. – Описывая поведение пирата Термопайла, вы использовали такие слова, как «жестокость» и «подлость». А вам не кажется, что они характеризуют и ваше поведение?
   Уорден вскочил.
   – Этого достаточно, господин президент; – разъярённо выкрикнул он. – Поставьте свою шавку на место!
   Диоса не волновала реакция Игенсарда и совета. Сейчас его всепоглощающей заботой была Мин Доннер. Она могла разрушить всё то, что ему удалось сделать с помощью Хэши. Он должен был удержать её.
   – Я согласился на эту конференцию не для того, чтобы здесь оскорбляли моих сотрудников. Исполняя свой долг, мы хотели быть открытыми для общества. Но я вынужден напомнить совету, что полиция не обязана консультироваться с вами. Нам не требуются ваши мнения и оценки. Наши действия с лейтенантом Хайленд продиктованы генеральной линией полиции Концерна – а именно тем, чтобы вовремя и наилучшим образом исполнять пункты наших обязательств перед человечеством. Любая полицейская операция – это игра. Она либо получается, либо нет. Но в любом случае мы не заслуживаем оскорблений от коротышек с большими титулами.
   Если и это их не проймёт, то ему уже ничто не поможет.
   Не успел он замолчать, как Эбрим Лён принялся извергать поток умиротворяющих фраз и жестов. Сквозь ропот обиженных советников донёсся голос Игенсарда:
   – Господин Диос, а как вы объясните тот факт, что Энгус Термопайл полетел туда, куда вы направили Саккорсо и Хайленд?
   – Я сказал, что этого достаточно! – жёстко повторил Уордсн. – Мы ответили на ваши вопросы и выполнили свой долг перед обществом. Что касается меня, то я считаю конференцию законченной. Господин президент, если вы хотите обсудить очередную тему, мы можем провести ещё одну конференцию. Но, прежде чем мы это сделаем, я хочу, чтобы вы научили вашего особого советника хорошим манерам. Мои люди, да и вся полиция не сделали ничего такого, что заслуживало бы столь обидного и враждебного отношения.
   Повернувшись спиной к камерам, он включил интерком и велел секретарше отключить связь. Экран почти сразу потемнел. Уордсн не стал включать свет в кабинете. Он бы с удовольствием выключил освещение полностью и посидел какое-то время в темноте, потирая виски и утешая свои израненные идеалы. Но он не мог этого сделать – пока не мог. В круг света у стола, как разъярённый лев, ворвался руководитель службы протокола.
   – Господин Диос! – закричал он. – Это возмутительно! Вы понимаете, что наделали? Вы выставили нас гниющим мусором! Вы завили волосы их морали до самых корней! Чего вы, чёрт возьми, добивались? Насколько я знаю Карсин и Игенсарда, они уже требуют нашей крови! И после вашего ошеломительного представления остальные члены совета начнут прислушиваться к ним. Знаете, что я вам скажу? Холт Фэснер будет недоволен.
   Головная боль Уордена стала невыносимой. Голос Фрика терзал его слух. Но он не смотрел на Годсена. Его взгляд был прикован к ауре Хэши. Тепло и пот образовали длинную кривую на позвоночнике Лебуола. Несмотря на видимое спокойствие и врождённую двуличность, глава БСИ обильно потел под своим лабораторным халатом. Его лицо было бледным, словно вместе с отборной правдой он отдал Совету и всю свою кровь.
   Чтобы сохранить энергию и по возможности не двигаться, Уорден прервал Годсена тем, что просто ткнул в его сторону пальцем. Взгляд Диоса был твёрдым, а поведение – уверенным. И это спокойствие испугало Фрика, словно указующий перст был знаком фатального рока.
   – Я не просил вас оценивать наше «представление», – тихо сказал Уорден. – Вам полагалось сообщить мне, достаточно ли полно я ответил на ваши вопросы. Вы хотели знать, каковы гарантии того, что Майлс не обманет нас. Ответ таков: никаких! Но мы создали ситуацию, в которой у него будет только одно направление, если он попытается пойти против нас. И программа Энгуса присмотрит за этим. Он может попытаться продать пиратам сведения о нас и Джошуа. Но если Майлс сделает это, то у нас будет запись. И в его распоряжении окажется только та информация, которой он располагает. А мы были очень аккуратны в подборе этого знания. Как только Тэвернер попытается стать двойным агентом и начнёт игру против обеих сторон, мы используем такой вариант операции, о котором он не знает. И именно это делает наш риск оправданным.
   Уорден понимал, что для Фрика подобные тонкости были ерундой в сравнении с последствиями видеоконференции. Но Годсен его не волновал. Отделавшись от руководителя службы протокола, он заставил себя взглянуть на Мин Доннер.
   – А как насчёт вас? – спросил он, стараясь говорить спокойно. – Я ответил на ваши вопросы?
   Свирепая, как ястреб, она стояла перед ним в круге яркого света. Пальцы одной руки непроизвольно сжимались и разжимались, другой она нащупывала оружие, словно ей с трудом удавалось сдерживать себя.
   – Так это правда?
   Её голос тоже был спокойным, но в нём звучала дикая ярость.
   – Я говорю о Морн.
   – Да, – устало вздохнув, ответил Диос.
   У него не осталось сил для лжи. Мин содрогнулась. Признание Уордена ошеломило её больше других слов.
   – Но как же так? – вскричала она, словно боль приходила к ней частями. – Я не понимаю. Это просто необъяснимо.
   Спазм отвращения перехватил её горло, но она старалась сдерживаться.
   – Здесь какая-то нестыковка. Откуда вы знали, что Рудная станция не вынесет Энгусу смертный приговор? Как вам это удалось?
   Мысли Мин путались, однако Уорден видел, куда её вело осмысление. Он стоически принял обвинение.
   – Я не знал об этом Нам было известно только то, что Энгуса арестовали. Но я не догадывался, насколько Термопайл важен, до тех пор, пока его не обвинили в нелепой мелкой краже. Хэши сказал правду. Мы хотели отправить на Малый Танатос Саккорсо. И тут у нас вдруг появилась возможность применить акт преимущественного права и запрограммировать Энгуса.
   – Значит, Хэши сказал правду?
   Мин не оставила бы эту тему даже ради спасения своей души.
   – Вы позволили Саккорсо забрать Морн Хайленд, чтобы он при необходимости мог продать сё и отделаться от каких-то проблем? А по пути к планетоиду использовать её для своих утех?
   Уорден кивнул. Он не посмел сказать ей «да».
   – Но это теперь бессмысленно! – возразила она. – У вас появился Энгус. План изменился. И вы никогда не доверяли Саккорсо. Программирование Термопайла и отправка его на верфи «Купюра» – это лучший вариант. Он больше подходит для такой работы
   Уорден кивнул ещё раз.
   – То есть Саккорсо вам теперь не нужен, – продолжала Мин – Вам незачем было оставлять Морн в его руках. Всё изменилось. Почему же Энгуса не запрограммировали на её спасение? Почему вы не отдали такой приказ?
   Наверное, Годсен решил, что Мин сломила оборону Диоса. Сделав вид, что поддерживает коллегу, руководитель службы протокола вмешался в разговор:
   – Я тоже настаивал на её спасении. Я спорил с ними как только мог. Её не следовало оставлять с Саккорсо. Это была ужасная ошибка. Но меня никто не слушал.
   Уорден не обратил внимания на Годсена. Он бы не обратил внимания и на Хэши, если бы у того хватило сил присоединиться к обвинениям. Сейчас для него была важна только Мин Доннер Обуздав свой гнев, он снова начал лгать.
   – Хэши назвал Ника и Морн непоправимо скомпрометированными. Они посетили Станцию Всех Свобод. Мы не знаем, что привело их туда. Это не входило в наши планы.
   В отличие от первого визита, когда Ник Саккорсо полетел на Станцию Всех Свобод, чтобы проверить вакцину.
   – Он были там и вернулись. Я боюсь думать о том, что это может означать.
   Неожиданно на помощь Уордену пришёл Хэши.
   – Это может означать, – хрипло сказал он, – что амнионы создали новые мутагены, которые трансформируют людей без изменения их тел и разрушения разума. В этом случае капитан Саккорсо и лейтенант Хайленд становятся смертельно опасными врагами. Мы надеемся… – он мог бы сказать «молимся», – … что нашему Джошуа удастся уничтожить их.
   Мин задумалась – хотя мгновение назад не верила, что в этой ситуации о чём-то можно думать. Затем она развернулась на каблуках и выбежала из офиса.
   Уорден взглянул на Фрика:
   – Вы тоже свободны. Я хочу побыть один.
   Убедительности его единственного глаза хватило, чтобы заставить Годсена уйти. Возможно, тот и сам был не прочь удалиться от шефа полиции Концерна на более безопасное расстояние. В кабинете остался только Хэши.
   – Я тоже пойду, – сказал он, когда Уордсн повернулся к нему. – Надо бы немного отдохнуть.
   Он направился к двери, но на полпути остановился. Взглянув поверх испачканных очков, Лебуол произнёс:
   – Уордсн Диос, вы изводите себя напрасными сожалениями. Даже не понимаю, почему я так высоко вас ценю. Но должен признать, что мы здорово отыграли эту конференцию. Я могу лишь гадать о ваших намерениях, но не сомневаюсь, что вы выполнили их.
   Не ожидая ответа, он покинул кабинет. Уорден остался один. По некоторым причинам комплимент его подчинённого был большим оскорблением, чем всё, что мог сказать Максим Игенсард. Тем не менее Диос горько улыбнулся и поблагодарил удалявшуюся спину Хэши. Как и Морн Хайленд – не говоря уже об Энгусе Термопайле, – Уорден Диос стал непоправимо скомпрометированным.

Служебная документация:
Краткая история Концерна рудных компаний
(Продолжение)

   Тайная история Концерна рудных компаний должна рассматриваться в свете чрезмерного тщеславия двух людей – Холта Фэснера и Уордена Диоса.
   Используя техники омоложения, развитые «Интертехом», Холт Фэснер в добром здравии перевалил стопятидесятилетний рубеж. В сорок лет он стал председателем Корпорации космических рудников. В течение последующих лет он превратил небольшое рудоплавильное предприятие в одну из ведущих компаний, которые исследовали и осваивали космические ресурсы. Затем его корпорация стала самым крупным объединением во вселенной – Концерном рудных компаний. Фэснер сделал это благодаря способности предвидеть, хитрости, умению рисковать и афёрам, в которых никто из конкурентов не мог с ним равняться.
   Он добивался этого с помощью простых увёрток и приобретений – например, покупки «Интертеха». Или производственным шпионажем, который приносил ему огромные дивиденды. Взять хотя бы тот случай, когда он довёл «Копи Стрельца» до банкротства, разоблачив жалкую попытку директоров этой станции подкупить политиков и получить привилегии для некоторых своих компаний. Кроме того, он обладал редким даром оказываться в нужном месте и в нужное время: например, контакты и торговля с амнионами были организованы ККР на основе информации, полученной от «Интертеха». А его политика освоения дальнего космоса принесла фантастические плоды. Корабли ККР обнаружили богатый пояс астероидов в опасной близости к запретному пространству, что, в свою очередь, привело к созданию Рудной станции. И, конечно же, Фэснер не гнушался предательства. Однажды при приобретении новой плавильной платформы, необходимой для обработки возраставшего количества руды, он нарушил условия сделки, и компании, которые вели с ним дела, разорились настолько, что были вынуждены войти в корпорацию Холта. Не брезговал он и взятками: возможно, самый его удачный ход заключался в подкупе членов совета, когда за несколько миллиардов долларов КРК получила монополию на все сделки с амнионами. Фактически именно Холт Фэснер сделал КРК настолько мощным предприятием, что оно контролировало человеческий космос и отвечало за безопасность людей. Однако его амбиции на этом не кончались. Добившись непоколебимого господства Концерна рудных компаний, он сконцентрировал внимание на полиции КРК.
   С одной стороны, это было вполне объяснимо. Амнионы поставляли людям огромные богатства, но в то же время представляли собой самую смертельную внешнюю угрозу, с которой когда-либо сталкивалось человечество. Здесь требовались бдительность и сила – самодостаточная сила, которая могла бы противостоять империализму амнионов. Считалось, что если человеческий космос будет способен эффективно защитить себя, то уже одно это предотвратит открытую агрессию. Так появилась объективная причина для развития полицейских сил КРК и для придания им юридического превосходства над любыми другими службами безопасности. На несколько лет полиция Концерна стала самым обширным и важным объектом огромных вложений Концерна рудных компаний. А затем вскормленная и взлелеянная Концерном полиция превратилась в мотор, который приводил в действие все предприятия в империи Холта.
   Это объяснение косвенным образом приписывает Фэснеру альтруизм, который никто и никогда не замечал в его характере. В любом протоколе соглашений он всегда заявлял о самых добрых и гуманных намерениях, но люди, разорившиеся пли процветавшие от сделок с ним, пропускали такие утверждения мимо ушей. С другой стороны, если мы упустим из виду заявленные им причины для вложения столь огромных средств в создание полиции Концерна, то какие объяснения у нас останутся? Какими же тогда были истинные амбиции Холта? Неужели он просто жаждал власти? Неужели Фэснер хотел убедить людей, что он и только он защищал человечество от гибели? Для гарантий того, что его имя навсегда останется в памяти потомков?
   Или этот вопрос следует рассматривать иначе? Что было реальной причиной его действий? Чего хотел Холт? Или нет – чего хотел Уорден Диос? И мог ли Холт Фэснер, самая влиятельная личность в человеческом космосе, подпасть под влияние шефа полиции Концерна рудных компаний?
   Такая возможность ещё больше затрудняет ответ.
   Кем был Уорден Диос? Каковы были его амбиции? Как он добился своего положения? И что он хотел получить от него? Без адекватного понимания этой личности нам не удастся оценить истинную роль КРК – а также полиции Концерна – в делах всего человечества. Уордсн Диос не имел детей, жены, братьев и сестёр. Никто не знал о его любовницах, увлечениях, слабостях или зависимостях. Судя по отчётам, у него не было ни матери, ни отца. Что же сделало его таким выдающимся, если он не обладал ни одной нормальной связью, которые опутывают паутиной любого человека? Какими могли быть его желания, если он стал воплощением фантазий Фэснера или идеальным инструментом Дракона, выточенным волей и хитростью своего хозяина?
   Впрочем, многие аналитики настойчиво утверждают, что это было не так. На их взгляд, Уорден Диос являлся одним из тех редких людей, которые приходят к идеализму через опыт. Осиротев в раннем детстве, Диос провёл юность в одном из самых заражённых городов Земли. Он вырос среди уличного бандитизма и жестокости, и именно этот период жизни заставил его поверить в абсолютную необходимость того, что полиция пыталась сделать на всём протяжении человеческой истории: поставить порядок над анархией, защитить слабых от унижения в обществе, оградить само общество от внешних и внутренних угроз. Его идеализм в контексте этой аргументации был присущ лишь людям, которые не только верят в благородные помыслы полиции, но и служат им.
   Если принять такую точку зрения, то Диос и Фэснер образовали странный и неустойчивый союз. Холт Фэснер был кем угодно, но только не идеалистом.
   Нам известны лишь некоторые факты его жизни. Уорден Диос был моложе своего босса, однако выглядел старше, – в частности, из-за глазного протеза, но в основном из-за того, что не разделял энтузиазма Фэснера в отношении экспериментов по омоложению. В тридцать с небольшим Диос стал главой службы безопасности ККР, которая послужила прообразом полиции Концерна рудных компаний. Он был единственным шефом полиции Концерна с момента её образования и почти не имел отношения к процессу, благодаря которому Фэснер превратил Корпорацию космических рудников в Концерн рудных компаний. Фактически его можно было обвинить только в том, что он, по всей видимости, участвовал в дискредитации «Копей Стрельца». Но в остальном его служебная деятельность не была омрачена сомнительными сделками Фэснера.
   И всё же именно Уорден Диос превратил обычную службу безопасности в одно из самых мощных подразделений КРК. Это он довёл полицию Концерна рудных компаний до её нынешнего статуса. Чем сложнее становилась проблема пиратства и чем опаснее казались отношения с амнионами, тем больше Земля и станции нуждались в полиции. Из своей орбитальной штаб-квартиры Диос руководил огромной организацией, защищавшей человеческий космос. Наведённый им порядок не только обеспечивал работу КРК, но и поддерживал само существование Концерна. В руках Уордена находилась единственная сила, которая противостояла двусмысленной угрозе амнионов.
   В правительственных и промышленных кругах Диоса ценили и уважали. Но это было вполне естественно: почёт и лесть всегда сопутствуют могущественным людям. Фэснера тоже почитали люди, которые восхищались его достижениями. Однако Диоса считали и очень опасным человеком – намного опаснее Холта Фэснера, потому что именно он решал вопросы выживания человеческой расы. Как мы знаем, самая жестокая тирания всегда маскируется под защитника своих жертв. А после утверждения в совете акта преимущественного права почти все аналитики соглашались с тем, что полиция Концерна превратилась в форму тирании. Любое аналитическое исследование Концерна рудных компаний должно принимать в расчёт не только общедоступную историю, но и субъективные предпосылки её развития. Здесь следует сопоставлять почти парадоксальное взаимодействие экономических рычагов и личной силы, которая уже по своей природе проявляется только в индивидумах, а не в приказах, официальном положении и привилегиях.

Морн

   Охранники заперли её в комнате. Генотехники пришли, ввели ей в вену мутагены и ушли. Дрожа, как в лихорадке, Морн сидела в кресле и ожидала конвульсий, которые должны были уничтожить её обречённую человечность.
   Освещённая зеленовато-жёлтым светом, который так нравился амнионам, её небольшая стерильная камера, казалась, таила угрозу. Это была обычная комната, совершенно не похожая на лабораторию, – пустая и чистая, с небольшим санузлом и креслом, напоминавшим кушетку. Видеокамеры либо имели другой вид, либо были хорошо замаскированы – Морн не отыскала их на голых стенах и потолке Но амнионы наверняка вели видеозапись. Просто им не хотелось смущать сё объективами и рисковать аппаратурой – особенно в тот период, когда тело пленницы начнёт изменять свою форму. Или, возможно, их оборудование на верфях «Купюра» не позволяло проводить необходимые исследования. Вполне вероятно, что в камеру её поместили потому, что это было единственное место, пригодное для содержания людей. Какой бы ни была причина, пленница могла ходить или сидеть И Морн сидела.
   Она сидела неподвижно в кресле, объятая страхом. Её взгляд был прикован к пятну на предплечье, куда генотехники ввели мутаген. Под красной ранкой находилось вещество, похожее на змеиный яд.
   Дыхательная маска предохраняла её лёгкие от едкого воздуха. Это была единственная защита Морн. Амнионы не дали ей никаких лекарств, чтобы избавить её от ужаса или приглушить ужасную боль трансформации. Впрочем, у них не было для этого причин. Здесь, в амнионском секторе верфей «Купюра», который они построили для себя, идея сострадания была чуждой, как и сами люди. Амнионы не имели психологических, социальных и, возможно, видовых концепций, чтобы думать о таких понятиях. С их точки зрения, то, что они давали ей, было огромным благом. Это удовлетворяло тот императив ДНК, который оформлял любые цели амнионов. И поэтому они не собирались облегчать страдания Морн. Наоборот, им надо было изучить её муки и видоизменения, чтобы затем улучшить свои методы воздействия.
   Где же они ошиблись с Марком Вестабулем? Почему они могли трансформировать людей только полностью, а не частично? Какой элемент человеческого ума или генетического кода сохранял идентичность личности по формуле «всё или ничего»? Почему амнионы не могли менять мозг без трансформации тела?
   Узнав ответ на этот вопрос, они начнут создавать амнионов, похожих на людей. И, возможно, откроют этот секрет, исследуя Морн, или, точнее, её видоизменения. Глядя на воспалившуюся красную рану, Морн ожидала, когда эта тайна откроется ей. Что она почувствует после гибели её видовой уникальности? Что произойдёт, когда её клеточное бытие разорвётся на части и будет создано нечто новое? Быть может, в самый последний момент она сойдёт с ума от испуга? Но станет ли страх её последним спасением?