Страница:
Это, —он сделал пренебрежительный жест в сторону женщины, — проблемы, которые он возложил на мои плечи.
Тор незамедлительно буркнул:
— Может быть, нам спросить его?
Выбора у Смотрителя не оставалось; отказаться он просто не мог. И, несмотря на то, что все его кости ныли и все нутро переворачивалось, так, что он, казалось, умирал, он повернулся спиной к неподвижной женщине и вместе с Тором отправился говорить с королем.
Вместо того чтобы пригласить Тора и Смотрителя к себе в комнаты, он открыл двери в свои покои и появился в проеме, представ перед стражниками, помаргивая водянистыми старческими глазами, словно от робости — будто боялся за свою безопасность в собственном замке. Он еще не спал; уж очень быстро он подошел к двери. И не пожелал, а может быть позабыл закрыть за собой дверь. Тогда Смотритель увидел, что король Джойс сидит не один.
Перед камином, оглядываясь через плечо на дверь, сидели два человека.
Знаток Хэвелок. Ну, конечно же. И Мастер Квилон, новоиспеченный магистр Гильдии.
Мастер Квилон, который случайнопомог Джерадину сбежать, сбив с ног Леббика. Мастер Квилон, который нечаяннопозволил этой женщине время помочь Джерадину, отослав стражников из комнат, где хранились зеркала.
Смотритель пробормотал себе под нос проклятие. Король Джойс посмотрел на Смотрителя Леббика, а затем на Тора с безумным выражением. Его борода свалялась; седые волосы торчали из—под ночного колпака во все стороны — колпака, который, знал Леббик, королева Мадин подарила ему двадцать лет назад. Его руки распухли от артрита, спина сгорбилась. Он казался маленьким и не вполне в здравом уме, очень уж не похожий на крепкого надежного лидера своего народа. И все равно, Смотритель любил его. Глядя на него в этот миг, Леббик обнаружил, что на самом деле ему больше всего не хватает не героической фигуры короля, уверенного в себе. Ему не хватает королевы; уверенной, красивой, прагматичной Мадин. Она сделала все, что было в ее силах, чтобы король Джойс оставался таким, каким когда—то был. Она никогда никому не позволила бы увидеть короля таким. Эта мысль так поразила Смотрителя Леббика, что заготовленная яростная речь улетучилась у него из головы. Вместо того чтобы швырнуть в лицо королю горькие вопросы, он пробормотал почти ласково:
— Простите за вторжение, милорд король. Вы не спали?
— Нет, — ответил король слабым голосом. — Я обдумывал то, что приказал вам передать Крагену. Я хочу использовать Гильдию. Но не знаю как. Это не давало мне заснуть, и потому я послал за Квилоном. — И, словно зная, что существует причина, по которой Смотритель потревожил его, король рассеянно спросил: — Будь вы на его месте, что вы предприняли бы завтра?
Леббик обменялся с Тором недоуменным взглядом.
— На его месте? На месте Мастера?
— На месте Аленда, — терпеливо пояснил король. — Скажем, принца Крагена. Что он будет делать завтра? Ответ был очевиден.
— Катапульты. Он попытается пробить брешь в стене. Король Джойс кивнул:
— Я того же мнения. — Он казался слишком сонным, чтобы сосредоточиться. — Квилон и Хэвелок позаботятся об этом. — И, словно в голову ему пришла новая мысль, он добавил: — Им потребуется совет. А вы ведь должны знать, чем они занимаются. Так что утром побеседуйте с Квилоном. Спокойной ночи. — И он повернулся к Смотрителю спиной, направляясь к себе в покои.
— Милорд король. — Это не выдержал Тор. Король устало вскинул брови.
— Что—то еще?
— Да, — резко ответил Тор, боясь, что Смотритель Леббик вмешается. — Да, милорд король. Леббик засадил леди Теризу де Морган в подземелье. Он ударил ее. Он хотел допрашивать ее, применяя пытки. И у него могли быть… —
Тор посмотрел на Леббика, пытаясь сдержать гнев, — у него могли быть и другие гнусные намерения.
Его следует остановить!
Смотритель хотел было запротестовать, но замер. К его изумлению, король уставился на Тора, словно старый лорд был гнилым яблоком.
— Но почему в это вмешались вы, милорд Тор? — спросил король. — Найл был убит.Может, вы не осознаете этого? Сын Домне,милорд Тор, — сын друга. —Он говорил так, словно позабыл, почему старый лорд появился в Орисоне. — Леббик выполняет свои обязанности.
В ответ Тор скривился от отвращения; его рот открылся и захлопнулся. Он был слишком ошеломлен и лишь через мгновение вспомнил, что нужно дышать; затем сказал таким тоном, словно боялся, что его хватит удар:
— Я правильно понял вас, милорд король? — Его губы растянулись, обнажая потемневшие от вина зубы. — Значит, Смотритель Леббик получает ваше соизволение на пытки и насилие над леди Теризой де Морган?
Жилы на шее короля вздулись. Внезапно его глаза перестали быть водянистыми; они засверкали голубым огнем.
— Довольно! — Призрак человека, которым он когда—то был, на мгновение мелькнул перед глазами присутствующих, и король тщательно выговорил:
— Старый, жирный бесполезный боров, вы уже довольно мешали мне. Я устал от вашего правдолюбия. Устал от ваших идиотских замечаний. Смотритель Леббик получил мое позволение исполнять свои обязанности.И, несмотря на постоянную боль в сжавшемся сердце, Леббик ощутил себя на седьмом небе.
Лицо Тора побагровело; глаза вылезли из орбит. Дрожащие кулаки вскинулись, словно он собрался нанести удар — словно наконец—то решился ударить своего короля. Когда он опустил их, это стоило ему нечеловеческих усилий. Кровь отхлынула от лица лорда, и оно стало восковым.
— Я не верю вашим словам. Вы — мой король. Мой друг. — Его голос задрожал; взгляд беспорядочно заметался. — Я тоже потерял сына. Я не верю…
— Запомните, Смотритель. Вы будете страдать, если послушаетесь его.
Плоть Тора, казалось, обвисла на костях, когда он повернулся и медленно принялся спускаться по ступеням, так, словно прожитые годы внезапно навалились на него и превратили в развалину.
Тихо, чтобы не выдать своего восторга, Смотритель Леббик пробормотал:
— Милорд король.
И король мгновенно повернулся к нему. Голубые глаза короля продолжали гореть, но вдруг налились кровью.
— Эту женщину следует подтолкнуть, — прохрипел он с трудом. — Она должна признаться… или открыть свои способности. — Затем король ткнул скрюченным пальцем в грудь Леббика и проворчал: — Но будьте готовы отвечать за все свои действия.
Не давая Леббику времени собраться с мыслями и найти подходящий ответ, он отступил в свои покои и с грохотом захлопнул за собой дверь. Хотя стражники старательно делали вид, будто ничего не замечают, Смотритель Леббик отвернулся от них, чтобы скрыть свое удовлетворение. Он не забыл о своих прочих обязанностях; Мастер Квилон, Мастер Эремис, Найл; организация обороны Орисона. Но все это не вызвало отклика в его душе; он займется ими, чтобы поскорее избавиться от них. Главное — король Джойс дал ему свое позволение. Его король верил, что он выпытает все тайны этой женщины.
Доверие короля стало ответом, которого он так ждал. Ответом на все сомнения.
И, сознательно отложив удовольствие, которого жаждал больше всего, на потом, он не вернулся в подземелье. Вместо этого он отправился на поиски Мастера Эремиса — и тела Найла. Найл еще жив.До утра у него предостаточно времени, он успеет доставить себе удовольствие и убедиться, что эта женщина лжет.
— Найл еще жив.
Смотритель остановился, подбоченился и яростно уставился на Воплотителя. Сейчас, когда все его внимание сосредоточилось на Эремисе, он вспомнил, почему так ненавидит этого высокого гибкого человека. Он ненавидел насмешливое превосходство, светившееся в его глазах, сочетание ума и небрежности. Но больше всего он ненавидел успех Мастера у женщин. Женщины, которые при виде Смотрителя с отвращением кривили губы, покорно расставляли ноги, едва только Мастер поднимал бровь. И, вероятно, нечего было удивляться, что эта сучка, служанка Саддит, стремящаяся к вершинам власти, так уцепилась за него. Но кишки Смотрителя стиснуло в тугой узел, когда он вспомнил, какое выражение появилось на лице его пленницы при одном упоминании о Мастере Эремисе.
Леббик же со своей стороны готов был убить любую женщину, которая посмела бы заигрывать с ним, не будучи его женой.
К несчастью, у него сейчас не было времени для ненависти к Мастеру Эремису. Слишком многое произошло; вдобавок слова Мастера, казалось, разверзли пропасть под его ногами.
— Жив? — пробормотал он. — О чем вы толкуете?
— Я очень надеялся на это, — ответил Мастер, словно Смотритель говорил с ним вежливо. — Вот почему приказал перенести его в мои комнаты. Я еще не видел, чтобы Джерадин что—либо сделал правильно, и надеялся, что убить родного брата он тоже не сможет. К счастью, нож не задел сердце Найла.
И мгновенно душу Леббика охватило облегчение. Женщина лгала.Она оставалась в его власти. На мгновение у него так закружилась голова, что он не мог собраться с мыслями и продолжить разговор. — Я призвал к нему Андервелла, — продолжал Эремис. Андервелл был одним из лучших врачей в Орисоне. Это был именно тот врач, которого Смотритель самолично выбрал бы для ухода за Найлом. — Если его можно спасти, то он спасет.
Сверх того я позволил себе вольность и отдал несколько приказаний вашим стражникам. — Глаза Мастера сверкали от радости или злобы, словно он ясно видел смятение Леббика. — Если Джерадин хочет, чтобы его брат поскорее погиб, он явно предпримет еще одну попытку. По—моему, ясно, что он в сговоре с Гилбуром и Гартом — и почти наверняка с Архивоплотителем. Можно предположить, что они могут появляться в Орисоне и исчезать, когда пожелают. Поэтому я настоял, чтобы мне выделили четверых ваших людей. Двое из них — с Андервеллом и Найлом. Двое других — охраняют дверь.
Вы не возражаете против моих распоряжений, — Мастер Эремис ухмыльнулся, — добрый Смотритель?
Смотритель не без труда привел в некоторый порядок взбунтовавшиеся мысли. Он невозражал против распоряжений Эремиса. Распоряжения были правильными. Нет, не просто правильными; они были настолько правильными, что обвинения, выдвинутые этой женщиной против Эремиса, казались по меньшей мере странными. На секунду он задумался: может быть, Эремис оскорбил ее, и ее поведение объясняется простой ревностью? Но подобные домыслы лишь запутывали картину. В чем он действительно нуждался — так это на некоторое время забыть о ней.
— В настоящий момент этого достаточно, — ответил он грубо, потому что в ответ на его признание на лице Эремиса появилось нечто большее, чем просто удовлетворение. — А пока я хочу, чтобы вы отправились со мной. Я хочу получить ответы на свои вопросы, но у меня нет времени стоять и беседовать с вами.
Эремис нахмурился, хотя его глаза продолжали смеяться. Скрывая язвительность, он сказал:
— Мне тоже дорого время, Смотритель. Наш бравый король угрожал алендской армии всей мощью Гильдии, не так ли? А мы пока еще не придумали, как воплотить его угрозы в жизнь. Мне кажется, наш новый магистр, вероятно, соберет второе собрание Гильдии еще до исхода ночи. — Но тон Воплотителя был бесстрастным. — Если это произойдет, я должен буду присутствовать на нем.
Леббик сверился со своими внутренними песочными часами и ответил:
— Не думаю. Времени недостаточно. — И обратил свою ярость на Эремиса. — Мне приказано встретиться с Квилоном на рассвете. После этого он будет в вашем распоряжении.
Пошли.
Он очень надеялся, что этот Эремис откажется. Смотритель с огромным удовольствием посмотрел бы, как этот дерзкий Воплотитель, связанный и беспомощный, валяется перед ним. Но, с другой стороны, его мысли заняты совсем иным, и, к сожалению, он не получит того удовольствия, какого подобная сцена заслуживает. Поэтому он спокойно дождался согласия Мастера Эремиса, а затем отправился по делам.
Естественно, Мастер Эремис ответил на все вопросы. Но Смотрителю Леббику не понравились ответы. Если рассматривать их в целом, в них крылась одна—единственная роковая ошибка; все вопросы основывались на предположении, что Джерадин опытный и ловкий предатель; что он не только обладает, но и широко пользуется своим невероятным талантом; что он вступил в сговор с Гартом и Кадуолом задолго до Воплощения женщины в Орисон; что вся его неловкость, его вид сконфуженного щенка — ловкое прикрытие. Леббик посчитал это предположение невероятным. Он считал, что Джерадин действительно пытался убить Найла; ведь он видел это собственными глазами. Но поверить, что Джерадин плетет интриги на погибель Морданту? Брат Артагеля в заговоре с Гартом? Сын Домне соблазняет женщину, и она совершает преступления, которых в противном случае не совершила бы? Этому Смотритель никак не мог поверить. Нет, заговоры, совращения, преступления — во всем этом виновата она, а не Джерадин. И Эремис глупец, если пытался убедить его в обратном. А может быть, Мастер сам еще не начал говорить правду.
И, подготовив Орисон к рассвету нового дня, Смотритель Леббик заставил Мастера Эремиса вновь повторить все его объяснения, как можно подробнее, не упуская никаких деталей. День, проведенный на жестком пайке воды, вызвал у обитателей замка глухое недовольство. Нехватка воды поставила сотни людей в трудное положение; многие жульничали или пытались жульничать, и с этим следовало разобраться как можно скорее. С другой стороны, трудности были пока не слишком серьезными по сравнению с тем, что должно наступить впоследствии. И потому строгость была единственной надеждой Орисона. И потому Леббик, где бы ни появлялся, напускал на себя самый строгий вид. А Эремис наблюдал за ним. Отвечал на его вопросы. И не проговорился ни о чем.
Может быть, Смотритель Леббик не мог поверить в уверения Эремиса в преданности королю — после сцены на стенах Орисона, после того как Знаток Хэвелок продемонстрировал успешную защиту от катапульт. Мастер ни о чем не проговорился. Мы могли бы попытаться защитить Мордант своими силами, не дожидаясь, пока наш обожаемый король окончательно выживет из ума.Некоторые реплики открывали суть говорившего, и Леббик знал это. Но он не мог отвлечься от мыслей о подземелье. Не слишком обращая внимание на то, что говорит, он пробормотал: — Докажите это. Дайте мне воду.
И он словно бы забыл про Эремиса. Улыбка высокого Мастера стала невыносимой; он был слишком доволен и в душе праздновал победу. Но он постарался взять себя в руки и сосредоточиться на том, чем занимаются Хэвелок и Квилон.
На первый взгляд казалось, что Знаток пребывает в состоянии неестественной сосредоточенности, потому что, несмотря на то, что грубости, которые он бормотал, звучали дико, именно они вызвали у стражников Смотрителя бурный взрыв энтузиазма. Леббик не привык видеть его в том состоянии, когда он делал именно то, о чем его просили. Он знал другого Хэвелока — безумного старого вонючего козла, который приплясывал и вопил в зале аудиенций и уничтожил важных пленников прежде, чем их допросили. Человек, сотрудничающий с Мастером Квилоном, был совершенно незнаком ему. Призрак сильного и хитрого Воплотителя, который помог королю Джойсу собрать и организовать Мордант. Только вид Знатока не изменился. Он был все в той же древней засаленной хламиде; остатки его волос торчали в разные стороны. Торчащий между затуманенными глазами и дрожащими губами нос походил на хищный клюв.
Но взгляд вблизи давал понять, какой ценой давалась Знатоку эта сосредоточенность.
Несмотря на ледяной ветер, он был мокрым от пота и дрожал всем телом, словно в лихорадке — словно стоял и вызывал Воплотимое таким отчаянным усилием воли, что все его тело сопротивлялось. С неожиданной печалью Леббик заметил, что по щеке Хэвелока течет кровь. Знаток прикусил губу так, что она превратилась в лохмотья.
По всем признакам он был единственной защитой Орисона от катапульт. Мастер Квилон ясно дал понять, что у них нет других зеркал, которые могли бы послужить именно этой цели. Все, чему Смотритель служил или о чем заботился, оказалось под угрозой, и защитой мог стать лишь Хэвелок — но очевидно было, что Хэвелока надолго не хватит.
— Сучье вымя! — Смотритель Леббик грубо схватил Мастера Квилона за руку, привлекая к себе его внимание. — Долго он еще продержится?
Прежде чем Квилон успел ответить, Знаток отпрыгнул в сторону от своего зеркала, хихикая, словно обезумевшая старуха.
— Достаточно долго! Хии—хии! Достаточнодолго! — Хэвелок раскрыл рот, полный окровавленных зубов, скалясь Леббику в ответ, но ни один из его глаз не смог нацелиться на Смотрителя. Его голос зазвенел на грани истерики: — Они швыряют в него камни, камни, камни, камни, камни! А мы — единственныедрузья, которые у него остались! Мы единственные друзья, которые у него остались!
Двигаясь чересчур быстро, чтобы его успели остановить, он сплюнул кровь на руки и принялся размазывать ее по щекам Леббика, окрашивая седые бакенбарды Смотрителя красным. — А ты —совершенно потерял разум!
Внезапно обозлившись, Смотритель Леббик отшвырнул руки Хэвелока прочь. Он схватился за меч, едва удержавшись от того, чтобы не выхватить его и не вспороть Знатоку брюхо прямо тут, на месте. Дрожа так же сильно, как и Хэвелок, он опустил клинок обратно в ножны и скрестил руки на груди.
— Сукин сын, — пробормотал он сквозь зубы. — Тебя следовало заточить в подземелье много лет назад.
Мгновение Знаток Хэвелок улыбался окровавленными зубами, глядя на Смотрителя. Затем повернулся к Мастеру Квилону. Показав на Леббика пальцем, он заговорил театральным шепотом, словно никто, кроме Квилона, не мог его услышать.
— Ты когда—нибудь был знаком с его женой? — Хэвелок подчеркнул интонацией слово знаком. —Таким прекрасным человеком ему никогда не стать.
И он с улыбкой вернулся к своему зеркалу.
Мастер Эремис тоже улыбался; его глаза сверкали от радости.
— Мастер Квилон, — он хмыкнул, заметив напряжение в лице Квилона, — нам действительно повезло, что только один из последних друзей короля потерял разум.
Алендцы выкатили на позицию третью катапульту. Королевский Подлец разрушил и ее. После этого против замка временно перестали выдвигать катапульты. Видимо, принц Краген решил придумать что—то другое.
Но Смотритель Леббик не остался наблюдать. Упоминание о жене пробудило в нем такой гнев, что он с трудом сдерживался — и кроме того, его стражники вполне были способны доложить ему об изменении обстановки, если произойдет что—то новенькое. Пока кровь засыхала на его щеках, он ураганом пронесся по Орисону, прихватив с собой Мастера Эремиса, и направился в подземелье.
— Прекрасная мысль, — высказался Мастер Эремис, когда стало ясно, куда направляется Леббик. — Я тоже хотел бы узнать нечто новое о состоянии Найла.
— Ну конечно же, — прохрипел Смотритель. — Он единственный, кто может подтвердить вашу невиновность. Он ведь собирался доказать, что его родной брат — предатель. Вы же утверждали именно это?
— Конечно. — Было очевидно, что Эремис ничуть не боится Леббика. — Вы же не поверите мне, если я скажу, что пекусь о нем лишь из человеколюбия. Я это прекрасно понимаю. Учитывая ваше ко мне отношение, я счастлив, что вы верите, что я желаю ему добра, хотя бы ради собственной выгоды. — Сарказм Мастера, похоже, был окрашен искренним весельем; он произносил слова так, словно пытался скрыть радость от приятного сюрприза. — Как я уже говорил, он — свидетельство того, что я не виновен в том, в чем обвинял меня Джерадин.
Леббик не остановился. И ответил, не заботясь, слышит его Эремис или нет. В основном для того чтобы облегчить душу, он пробормотал:
— Смейся, сучий козел. Когда—нибудь я узнаю всю правду о тебе. И тогда я накормлю тебя твоими собственными яйцами.
Он был настолько одержим своими мыслями, что не ожидал ответа. И после того как его спутник высказался, Смотритель еще мгновение сомневался, правильно ли он расслышал ответ.
— Попробуй.
Несмотря на неизменную улыбку, Эремис выглядел опасным, как занесенный топор.
Скрипнув зубами, Смотритель Леббик повернул в коридор, ведущий к жилищам Воплотителей.
Они вышли к небольшому тупиковому ответвлению, с предназначенными для слуг комнатами по обеим сторонам и главным входом в покои в конце тупика. При виде шикарно отделанной двери из палисандрового дерева, украшенной мозаикой с портретом хозяина комнаты, Леббик хмыкнул. Но сама по себе дверь была не так важна; она ничего не значила. Важно было то — и Смотритель Леббик обеими руками ухватился за эту существенную деталь — что дверь была старательно закрыта и двое крепких стражников стояли на посту в коридоре, охраняя вход в жилище Мастера Эремиса.
Стражники отсалютовали, и Леббик приказал им доложить обстановку. — Андервелл и двое наших людей находились там всю ночь, Смотритель, — доложил старший стражник. — Найл, должно быть, до сих пор жив, потому что в противном случае Андервелл давно бы вышел. Но мы ничего не слышали.
Мастер Эремис сказал:
— Славно, — но Смотритель пропустил его слова мимо ушей. И, раздвинув стражников, широко распахнул дверь.
После этого он долго стоял не шевелясь, тупо глядя на комнату, пытаясь сообразить, почему стражники ничего не слышали, словно вся логика и здравый смысл испарились. Такая резня не могла произойти без шума.
Его люди за его спиной, не сдержавшись, выругались.
Мастер Эремис выдохнул:
— Стерьво! — и тихо присвистнул.
В гостиной Эремиса находилось трое людей: двое стражников и Найл. Все трое были искромсаны в клочья.
Точнее, не искромсаны.Мозг Леббика работал с трудом. Мертвецы не были разрезаны на куски. То, что с ними произошло, проделали не при помощи мечей. Нет, эти люди напоминали не жертвы людей—мясников, скорее трупы, на которых пировали хищники. Огромные хищники с челюстями, способными вырвать из груди кусок мяса величиной с два кулака и перекусить конечность. Причем все это произошло с его стражниками.Тела лежали в лужах крови, с вырванными внутренностями и переломанными костями. А что касается Найла…
В некоторых отношениях он был в чуть лучшем состоянии; в некоторых — в худшем. Его жевали не так старательно, как стражников. Но обе его руки исчезли: одна была откушена ниже локтя, вторая — у плеча, голова была разодрана до мозга, лицо полностью исчезло. Его можно было опознать лишь по форме, размерам и по тому, что он лежал на диване, используемом Эремисом для любовных игр. Смотритель заулыбался. Его душил смех. Он не мог сдержаться; отчаяние было сейчас его единственным ощущением. Почти жизнерадостно Леббик сказал:
— Вам какое—то время не придется соблазнять здесь женщин, Воплотитель. Вы просто не сможете убрать кровь. Так что придется перебраться в другое место. Эремис похоже не слышал. Он тихо спросил:
— Андервелл? Андервелл?
Ну конечно же, здесь должно было находиться четверомужчин; Леббик знал это. Двое его стражников. Найл. И Андервелл. С хищной полубезумной улыбкой он, сохраняя остатки самообладания, приказал стражникам обыскать остальные комнаты. Но он не сомневался, что врач — исчез. Что Андервеллу здесь делать после такого злодеяния?
По необъяснимой причине тот факт, что все произошедшее никак не могло произойти, не доходил до Леббика.
— Смотритель, — сказал старший стражник придушенным голосом, словно кто—то с силой выдавил у него из груди весь воздух, — никто не входил и не выходил. Могу поклясться.
— Воплотимое. — Смотритель Леббик, казалось, наслаждался этим словом; оно приносило столько боли, что он почти радовался ему. — Оно, наверное, напало слишком быстро, слишком неожиданно. Может быть, это был огненный кот. Или те круглые штуки с зубами, о которых рассказывал Пердон. — Желание расхохотаться было почти непреодолимым. — Они не успели даже позвать на помощь. Воплотимое.
— Боюсь, вы правы. — Мастер Эремис вел себя удивительно сдержанно, но его глаза сверкали, словно осколки зеркала. — Наши враги проделывали подобные вещи и до того, как леди Териза де Морган появилась здесь.
— И все это произошло в вашем жилище, Воплотитель. — Смотритель продолжал улыбаться. — Под вашей чуткой опекой. После всех предосторожностей, которые вы предприняли.
Тор незамедлительно буркнул:
— Может быть, нам спросить его?
Выбора у Смотрителя не оставалось; отказаться он просто не мог. И, несмотря на то, что все его кости ныли и все нутро переворачивалось, так, что он, казалось, умирал, он повернулся спиной к неподвижной женщине и вместе с Тором отправился говорить с королем.
***
Когда Леббик потребовал аудиенции, король встретил их в ночной сорочке.Вместо того чтобы пригласить Тора и Смотрителя к себе в комнаты, он открыл двери в свои покои и появился в проеме, представ перед стражниками, помаргивая водянистыми старческими глазами, словно от робости — будто боялся за свою безопасность в собственном замке. Он еще не спал; уж очень быстро он подошел к двери. И не пожелал, а может быть позабыл закрыть за собой дверь. Тогда Смотритель увидел, что король Джойс сидит не один.
Перед камином, оглядываясь через плечо на дверь, сидели два человека.
Знаток Хэвелок. Ну, конечно же. И Мастер Квилон, новоиспеченный магистр Гильдии.
Мастер Квилон, который случайнопомог Джерадину сбежать, сбив с ног Леббика. Мастер Квилон, который нечаяннопозволил этой женщине время помочь Джерадину, отослав стражников из комнат, где хранились зеркала.
Смотритель пробормотал себе под нос проклятие. Король Джойс посмотрел на Смотрителя Леббика, а затем на Тора с безумным выражением. Его борода свалялась; седые волосы торчали из—под ночного колпака во все стороны — колпака, который, знал Леббик, королева Мадин подарила ему двадцать лет назад. Его руки распухли от артрита, спина сгорбилась. Он казался маленьким и не вполне в здравом уме, очень уж не похожий на крепкого надежного лидера своего народа. И все равно, Смотритель любил его. Глядя на него в этот миг, Леббик обнаружил, что на самом деле ему больше всего не хватает не героической фигуры короля, уверенного в себе. Ему не хватает королевы; уверенной, красивой, прагматичной Мадин. Она сделала все, что было в ее силах, чтобы король Джойс оставался таким, каким когда—то был. Она никогда никому не позволила бы увидеть короля таким. Эта мысль так поразила Смотрителя Леббика, что заготовленная яростная речь улетучилась у него из головы. Вместо того чтобы швырнуть в лицо королю горькие вопросы, он пробормотал почти ласково:
— Простите за вторжение, милорд король. Вы не спали?
— Нет, — ответил король слабым голосом. — Я обдумывал то, что приказал вам передать Крагену. Я хочу использовать Гильдию. Но не знаю как. Это не давало мне заснуть, и потому я послал за Квилоном. — И, словно зная, что существует причина, по которой Смотритель потревожил его, король рассеянно спросил: — Будь вы на его месте, что вы предприняли бы завтра?
Леббик обменялся с Тором недоуменным взглядом.
— На его месте? На месте Мастера?
— На месте Аленда, — терпеливо пояснил король. — Скажем, принца Крагена. Что он будет делать завтра? Ответ был очевиден.
— Катапульты. Он попытается пробить брешь в стене. Король Джойс кивнул:
— Я того же мнения. — Он казался слишком сонным, чтобы сосредоточиться. — Квилон и Хэвелок позаботятся об этом. — И, словно в голову ему пришла новая мысль, он добавил: — Им потребуется совет. А вы ведь должны знать, чем они занимаются. Так что утром побеседуйте с Квилоном. Спокойной ночи. — И он повернулся к Смотрителю спиной, направляясь к себе в покои.
— Милорд король. — Это не выдержал Тор. Король устало вскинул брови.
— Что—то еще?
— Да, — резко ответил Тор, боясь, что Смотритель Леббик вмешается. — Да, милорд король. Леббик засадил леди Теризу де Морган в подземелье. Он ударил ее. Он хотел допрашивать ее, применяя пытки. И у него могли быть… —
Тор посмотрел на Леббика, пытаясь сдержать гнев, — у него могли быть и другие гнусные намерения.
Его следует остановить!
Смотритель хотел было запротестовать, но замер. К его изумлению, король уставился на Тора, словно старый лорд был гнилым яблоком.
— Но почему в это вмешались вы, милорд Тор? — спросил король. — Найл был убит.Может, вы не осознаете этого? Сын Домне,милорд Тор, — сын друга. —Он говорил так, словно позабыл, почему старый лорд появился в Орисоне. — Леббик выполняет свои обязанности.
В ответ Тор скривился от отвращения; его рот открылся и захлопнулся. Он был слишком ошеломлен и лишь через мгновение вспомнил, что нужно дышать; затем сказал таким тоном, словно боялся, что его хватит удар:
— Я правильно понял вас, милорд король? — Его губы растянулись, обнажая потемневшие от вина зубы. — Значит, Смотритель Леббик получает ваше соизволение на пытки и насилие над леди Теризой де Морган?
Жилы на шее короля вздулись. Внезапно его глаза перестали быть водянистыми; они засверкали голубым огнем.
— Довольно! — Призрак человека, которым он когда—то был, на мгновение мелькнул перед глазами присутствующих, и король тщательно выговорил:
— Старый, жирный бесполезный боров, вы уже довольно мешали мне. Я устал от вашего правдолюбия. Устал от ваших идиотских замечаний. Смотритель Леббик получил мое позволение исполнять свои обязанности.И, несмотря на постоянную боль в сжавшемся сердце, Леббик ощутил себя на седьмом небе.
Лицо Тора побагровело; глаза вылезли из орбит. Дрожащие кулаки вскинулись, словно он собрался нанести удар — словно наконец—то решился ударить своего короля. Когда он опустил их, это стоило ему нечеловеческих усилий. Кровь отхлынула от лица лорда, и оно стало восковым.
— Я не верю вашим словам. Вы — мой король. Мой друг. — Его голос задрожал; взгляд беспорядочно заметался. — Я тоже потерял сына. Я не верю…
— Запомните, Смотритель. Вы будете страдать, если послушаетесь его.
Плоть Тора, казалось, обвисла на костях, когда он повернулся и медленно принялся спускаться по ступеням, так, словно прожитые годы внезапно навалились на него и превратили в развалину.
Тихо, чтобы не выдать своего восторга, Смотритель Леббик пробормотал:
— Милорд король.
И король мгновенно повернулся к нему. Голубые глаза короля продолжали гореть, но вдруг налились кровью.
— Эту женщину следует подтолкнуть, — прохрипел он с трудом. — Она должна признаться… или открыть свои способности. — Затем король ткнул скрюченным пальцем в грудь Леббика и проворчал: — Но будьте готовы отвечать за все свои действия.
Не давая Леббику времени собраться с мыслями и найти подходящий ответ, он отступил в свои покои и с грохотом захлопнул за собой дверь. Хотя стражники старательно делали вид, будто ничего не замечают, Смотритель Леббик отвернулся от них, чтобы скрыть свое удовлетворение. Он не забыл о своих прочих обязанностях; Мастер Квилон, Мастер Эремис, Найл; организация обороны Орисона. Но все это не вызвало отклика в его душе; он займется ими, чтобы поскорее избавиться от них. Главное — король Джойс дал ему свое позволение. Его король верил, что он выпытает все тайны этой женщины.
Доверие короля стало ответом, которого он так ждал. Ответом на все сомнения.
И, сознательно отложив удовольствие, которого жаждал больше всего, на потом, он не вернулся в подземелье. Вместо этого он отправился на поиски Мастера Эремиса — и тела Найла. Найл еще жив.До утра у него предостаточно времени, он успеет доставить себе удовольствие и убедиться, что эта женщина лжет.
***
Он нашел Воплотителя в коридоре, ведущем в ту часть замка, где помещались жилища Мастеров. Эремис мгновенно направился к Смотрителю и без всяких вступлений огорошил Леббика:— Найл еще жив.
Смотритель остановился, подбоченился и яростно уставился на Воплотителя. Сейчас, когда все его внимание сосредоточилось на Эремисе, он вспомнил, почему так ненавидит этого высокого гибкого человека. Он ненавидел насмешливое превосходство, светившееся в его глазах, сочетание ума и небрежности. Но больше всего он ненавидел успех Мастера у женщин. Женщины, которые при виде Смотрителя с отвращением кривили губы, покорно расставляли ноги, едва только Мастер поднимал бровь. И, вероятно, нечего было удивляться, что эта сучка, служанка Саддит, стремящаяся к вершинам власти, так уцепилась за него. Но кишки Смотрителя стиснуло в тугой узел, когда он вспомнил, какое выражение появилось на лице его пленницы при одном упоминании о Мастере Эремисе.
Леббик же со своей стороны готов был убить любую женщину, которая посмела бы заигрывать с ним, не будучи его женой.
К несчастью, у него сейчас не было времени для ненависти к Мастеру Эремису. Слишком многое произошло; вдобавок слова Мастера, казалось, разверзли пропасть под его ногами.
— Жив? — пробормотал он. — О чем вы толкуете?
— Я очень надеялся на это, — ответил Мастер, словно Смотритель говорил с ним вежливо. — Вот почему приказал перенести его в мои комнаты. Я еще не видел, чтобы Джерадин что—либо сделал правильно, и надеялся, что убить родного брата он тоже не сможет. К счастью, нож не задел сердце Найла.
И мгновенно душу Леббика охватило облегчение. Женщина лгала.Она оставалась в его власти. На мгновение у него так закружилась голова, что он не мог собраться с мыслями и продолжить разговор. — Я призвал к нему Андервелла, — продолжал Эремис. Андервелл был одним из лучших врачей в Орисоне. Это был именно тот врач, которого Смотритель самолично выбрал бы для ухода за Найлом. — Если его можно спасти, то он спасет.
Сверх того я позволил себе вольность и отдал несколько приказаний вашим стражникам. — Глаза Мастера сверкали от радости или злобы, словно он ясно видел смятение Леббика. — Если Джерадин хочет, чтобы его брат поскорее погиб, он явно предпримет еще одну попытку. По—моему, ясно, что он в сговоре с Гилбуром и Гартом — и почти наверняка с Архивоплотителем. Можно предположить, что они могут появляться в Орисоне и исчезать, когда пожелают. Поэтому я настоял, чтобы мне выделили четверых ваших людей. Двое из них — с Андервеллом и Найлом. Двое других — охраняют дверь.
Вы не возражаете против моих распоряжений, — Мастер Эремис ухмыльнулся, — добрый Смотритель?
Смотритель не без труда привел в некоторый порядок взбунтовавшиеся мысли. Он невозражал против распоряжений Эремиса. Распоряжения были правильными. Нет, не просто правильными; они были настолько правильными, что обвинения, выдвинутые этой женщиной против Эремиса, казались по меньшей мере странными. На секунду он задумался: может быть, Эремис оскорбил ее, и ее поведение объясняется простой ревностью? Но подобные домыслы лишь запутывали картину. В чем он действительно нуждался — так это на некоторое время забыть о ней.
— В настоящий момент этого достаточно, — ответил он грубо, потому что в ответ на его признание на лице Эремиса появилось нечто большее, чем просто удовлетворение. — А пока я хочу, чтобы вы отправились со мной. Я хочу получить ответы на свои вопросы, но у меня нет времени стоять и беседовать с вами.
Эремис нахмурился, хотя его глаза продолжали смеяться. Скрывая язвительность, он сказал:
— Мне тоже дорого время, Смотритель. Наш бравый король угрожал алендской армии всей мощью Гильдии, не так ли? А мы пока еще не придумали, как воплотить его угрозы в жизнь. Мне кажется, наш новый магистр, вероятно, соберет второе собрание Гильдии еще до исхода ночи. — Но тон Воплотителя был бесстрастным. — Если это произойдет, я должен буду присутствовать на нем.
Леббик сверился со своими внутренними песочными часами и ответил:
— Не думаю. Времени недостаточно. — И обратил свою ярость на Эремиса. — Мне приказано встретиться с Квилоном на рассвете. После этого он будет в вашем распоряжении.
Пошли.
Он очень надеялся, что этот Эремис откажется. Смотритель с огромным удовольствием посмотрел бы, как этот дерзкий Воплотитель, связанный и беспомощный, валяется перед ним. Но, с другой стороны, его мысли заняты совсем иным, и, к сожалению, он не получит того удовольствия, какого подобная сцена заслуживает. Поэтому он спокойно дождался согласия Мастера Эремиса, а затем отправился по делам.
***
Его вопросы были теми же, что и возникшие во время столь печально завершившегося собрания Гильдии. Как Мастер Эремис может объяснить тот факт, что он был единственным человеком в Орисоне, который постоянно знал, где находилась эта женщина, когда Бретер верховного короля нападал на нее? И почему Гарт, тем не менее, пытался убить ее, если они с Джерадином были заговорщиками, а Джерадин любил эту женщину? О чем говорили лорды провинций и принц Краген, когда они предательски встречались по подсказке Эремиса? И что это за история о нападении Воплотимого на Джерадина — что это за воплощенные насекомые, пытавшиеся убить его? Знал об этом Эремис или не знал?Естественно, Мастер Эремис ответил на все вопросы. Но Смотрителю Леббику не понравились ответы. Если рассматривать их в целом, в них крылась одна—единственная роковая ошибка; все вопросы основывались на предположении, что Джерадин опытный и ловкий предатель; что он не только обладает, но и широко пользуется своим невероятным талантом; что он вступил в сговор с Гартом и Кадуолом задолго до Воплощения женщины в Орисон; что вся его неловкость, его вид сконфуженного щенка — ловкое прикрытие. Леббик посчитал это предположение невероятным. Он считал, что Джерадин действительно пытался убить Найла; ведь он видел это собственными глазами. Но поверить, что Джерадин плетет интриги на погибель Морданту? Брат Артагеля в заговоре с Гартом? Сын Домне соблазняет женщину, и она совершает преступления, которых в противном случае не совершила бы? Этому Смотритель никак не мог поверить. Нет, заговоры, совращения, преступления — во всем этом виновата она, а не Джерадин. И Эремис глупец, если пытался убедить его в обратном. А может быть, Мастер сам еще не начал говорить правду.
И, подготовив Орисон к рассвету нового дня, Смотритель Леббик заставил Мастера Эремиса вновь повторить все его объяснения, как можно подробнее, не упуская никаких деталей. День, проведенный на жестком пайке воды, вызвал у обитателей замка глухое недовольство. Нехватка воды поставила сотни людей в трудное положение; многие жульничали или пытались жульничать, и с этим следовало разобраться как можно скорее. С другой стороны, трудности были пока не слишком серьезными по сравнению с тем, что должно наступить впоследствии. И потому строгость была единственной надеждой Орисона. И потому Леббик, где бы ни появлялся, напускал на себя самый строгий вид. А Эремис наблюдал за ним. Отвечал на его вопросы. И не проговорился ни о чем.
Может быть, Смотритель Леббик не мог поверить в уверения Эремиса в преданности королю — после сцены на стенах Орисона, после того как Знаток Хэвелок продемонстрировал успешную защиту от катапульт. Мастер ни о чем не проговорился. Мы могли бы попытаться защитить Мордант своими силами, не дожидаясь, пока наш обожаемый король окончательно выживет из ума.Некоторые реплики открывали суть говорившего, и Леббик знал это. Но он не мог отвлечься от мыслей о подземелье. Не слишком обращая внимание на то, что говорит, он пробормотал: — Докажите это. Дайте мне воду.
И он словно бы забыл про Эремиса. Улыбка высокого Мастера стала невыносимой; он был слишком доволен и в душе праздновал победу. Но он постарался взять себя в руки и сосредоточиться на том, чем занимаются Хэвелок и Квилон.
На первый взгляд казалось, что Знаток пребывает в состоянии неестественной сосредоточенности, потому что, несмотря на то, что грубости, которые он бормотал, звучали дико, именно они вызвали у стражников Смотрителя бурный взрыв энтузиазма. Леббик не привык видеть его в том состоянии, когда он делал именно то, о чем его просили. Он знал другого Хэвелока — безумного старого вонючего козла, который приплясывал и вопил в зале аудиенций и уничтожил важных пленников прежде, чем их допросили. Человек, сотрудничающий с Мастером Квилоном, был совершенно незнаком ему. Призрак сильного и хитрого Воплотителя, который помог королю Джойсу собрать и организовать Мордант. Только вид Знатока не изменился. Он был все в той же древней засаленной хламиде; остатки его волос торчали в разные стороны. Торчащий между затуманенными глазами и дрожащими губами нос походил на хищный клюв.
Но взгляд вблизи давал понять, какой ценой давалась Знатоку эта сосредоточенность.
Несмотря на ледяной ветер, он был мокрым от пота и дрожал всем телом, словно в лихорадке — словно стоял и вызывал Воплотимое таким отчаянным усилием воли, что все его тело сопротивлялось. С неожиданной печалью Леббик заметил, что по щеке Хэвелока течет кровь. Знаток прикусил губу так, что она превратилась в лохмотья.
По всем признакам он был единственной защитой Орисона от катапульт. Мастер Квилон ясно дал понять, что у них нет других зеркал, которые могли бы послужить именно этой цели. Все, чему Смотритель служил или о чем заботился, оказалось под угрозой, и защитой мог стать лишь Хэвелок — но очевидно было, что Хэвелока надолго не хватит.
— Сучье вымя! — Смотритель Леббик грубо схватил Мастера Квилона за руку, привлекая к себе его внимание. — Долго он еще продержится?
Прежде чем Квилон успел ответить, Знаток отпрыгнул в сторону от своего зеркала, хихикая, словно обезумевшая старуха.
— Достаточно долго! Хии—хии! Достаточнодолго! — Хэвелок раскрыл рот, полный окровавленных зубов, скалясь Леббику в ответ, но ни один из его глаз не смог нацелиться на Смотрителя. Его голос зазвенел на грани истерики: — Они швыряют в него камни, камни, камни, камни, камни! А мы — единственныедрузья, которые у него остались! Мы единственные друзья, которые у него остались!
Двигаясь чересчур быстро, чтобы его успели остановить, он сплюнул кровь на руки и принялся размазывать ее по щекам Леббика, окрашивая седые бакенбарды Смотрителя красным. — А ты —совершенно потерял разум!
Внезапно обозлившись, Смотритель Леббик отшвырнул руки Хэвелока прочь. Он схватился за меч, едва удержавшись от того, чтобы не выхватить его и не вспороть Знатоку брюхо прямо тут, на месте. Дрожа так же сильно, как и Хэвелок, он опустил клинок обратно в ножны и скрестил руки на груди.
— Сукин сын, — пробормотал он сквозь зубы. — Тебя следовало заточить в подземелье много лет назад.
Мгновение Знаток Хэвелок улыбался окровавленными зубами, глядя на Смотрителя. Затем повернулся к Мастеру Квилону. Показав на Леббика пальцем, он заговорил театральным шепотом, словно никто, кроме Квилона, не мог его услышать.
— Ты когда—нибудь был знаком с его женой? — Хэвелок подчеркнул интонацией слово знаком. —Таким прекрасным человеком ему никогда не стать.
И он с улыбкой вернулся к своему зеркалу.
Мастер Эремис тоже улыбался; его глаза сверкали от радости.
— Мастер Квилон, — он хмыкнул, заметив напряжение в лице Квилона, — нам действительно повезло, что только один из последних друзей короля потерял разум.
Алендцы выкатили на позицию третью катапульту. Королевский Подлец разрушил и ее. После этого против замка временно перестали выдвигать катапульты. Видимо, принц Краген решил придумать что—то другое.
Но Смотритель Леббик не остался наблюдать. Упоминание о жене пробудило в нем такой гнев, что он с трудом сдерживался — и кроме того, его стражники вполне были способны доложить ему об изменении обстановки, если произойдет что—то новенькое. Пока кровь засыхала на его щеках, он ураганом пронесся по Орисону, прихватив с собой Мастера Эремиса, и направился в подземелье.
***
Но через мгновение сообразил, что меньше всего хотел притащить с собой на новый допрос этой женщины этого хитрого Воплотителя. К счастью, он вовремя изменил направление движения, и Эремис не успел сообразить, куда они направляются. Вместо того чтобы предаться терзающей его страсти, он повел Эремиса в башню, где жили Мастера, узнать о состоянии Найла.— Прекрасная мысль, — высказался Мастер Эремис, когда стало ясно, куда направляется Леббик. — Я тоже хотел бы узнать нечто новое о состоянии Найла.
— Ну конечно же, — прохрипел Смотритель. — Он единственный, кто может подтвердить вашу невиновность. Он ведь собирался доказать, что его родной брат — предатель. Вы же утверждали именно это?
— Конечно. — Было очевидно, что Эремис ничуть не боится Леббика. — Вы же не поверите мне, если я скажу, что пекусь о нем лишь из человеколюбия. Я это прекрасно понимаю. Учитывая ваше ко мне отношение, я счастлив, что вы верите, что я желаю ему добра, хотя бы ради собственной выгоды. — Сарказм Мастера, похоже, был окрашен искренним весельем; он произносил слова так, словно пытался скрыть радость от приятного сюрприза. — Как я уже говорил, он — свидетельство того, что я не виновен в том, в чем обвинял меня Джерадин.
Леббик не остановился. И ответил, не заботясь, слышит его Эремис или нет. В основном для того чтобы облегчить душу, он пробормотал:
— Смейся, сучий козел. Когда—нибудь я узнаю всю правду о тебе. И тогда я накормлю тебя твоими собственными яйцами.
Он был настолько одержим своими мыслями, что не ожидал ответа. И после того как его спутник высказался, Смотритель еще мгновение сомневался, правильно ли он расслышал ответ.
— Попробуй.
Несмотря на неизменную улыбку, Эремис выглядел опасным, как занесенный топор.
Скрипнув зубами, Смотритель Леббик повернул в коридор, ведущий к жилищам Воплотителей.
Они вышли к небольшому тупиковому ответвлению, с предназначенными для слуг комнатами по обеим сторонам и главным входом в покои в конце тупика. При виде шикарно отделанной двери из палисандрового дерева, украшенной мозаикой с портретом хозяина комнаты, Леббик хмыкнул. Но сама по себе дверь была не так важна; она ничего не значила. Важно было то — и Смотритель Леббик обеими руками ухватился за эту существенную деталь — что дверь была старательно закрыта и двое крепких стражников стояли на посту в коридоре, охраняя вход в жилище Мастера Эремиса.
Стражники отсалютовали, и Леббик приказал им доложить обстановку. — Андервелл и двое наших людей находились там всю ночь, Смотритель, — доложил старший стражник. — Найл, должно быть, до сих пор жив, потому что в противном случае Андервелл давно бы вышел. Но мы ничего не слышали.
Мастер Эремис сказал:
— Славно, — но Смотритель пропустил его слова мимо ушей. И, раздвинув стражников, широко распахнул дверь.
После этого он долго стоял не шевелясь, тупо глядя на комнату, пытаясь сообразить, почему стражники ничего не слышали, словно вся логика и здравый смысл испарились. Такая резня не могла произойти без шума.
Его люди за его спиной, не сдержавшись, выругались.
Мастер Эремис выдохнул:
— Стерьво! — и тихо присвистнул.
В гостиной Эремиса находилось трое людей: двое стражников и Найл. Все трое были искромсаны в клочья.
Точнее, не искромсаны.Мозг Леббика работал с трудом. Мертвецы не были разрезаны на куски. То, что с ними произошло, проделали не при помощи мечей. Нет, эти люди напоминали не жертвы людей—мясников, скорее трупы, на которых пировали хищники. Огромные хищники с челюстями, способными вырвать из груди кусок мяса величиной с два кулака и перекусить конечность. Причем все это произошло с его стражниками.Тела лежали в лужах крови, с вырванными внутренностями и переломанными костями. А что касается Найла…
В некоторых отношениях он был в чуть лучшем состоянии; в некоторых — в худшем. Его жевали не так старательно, как стражников. Но обе его руки исчезли: одна была откушена ниже локтя, вторая — у плеча, голова была разодрана до мозга, лицо полностью исчезло. Его можно было опознать лишь по форме, размерам и по тому, что он лежал на диване, используемом Эремисом для любовных игр. Смотритель заулыбался. Его душил смех. Он не мог сдержаться; отчаяние было сейчас его единственным ощущением. Почти жизнерадостно Леббик сказал:
— Вам какое—то время не придется соблазнять здесь женщин, Воплотитель. Вы просто не сможете убрать кровь. Так что придется перебраться в другое место. Эремис похоже не слышал. Он тихо спросил:
— Андервелл? Андервелл?
Ну конечно же, здесь должно было находиться четверомужчин; Леббик знал это. Двое его стражников. Найл. И Андервелл. С хищной полубезумной улыбкой он, сохраняя остатки самообладания, приказал стражникам обыскать остальные комнаты. Но он не сомневался, что врач — исчез. Что Андервеллу здесь делать после такого злодеяния?
По необъяснимой причине тот факт, что все произошедшее никак не могло произойти, не доходил до Леббика.
— Смотритель, — сказал старший стражник придушенным голосом, словно кто—то с силой выдавил у него из груди весь воздух, — никто не входил и не выходил. Могу поклясться.
— Воплотимое. — Смотритель Леббик, казалось, наслаждался этим словом; оно приносило столько боли, что он почти радовался ему. — Оно, наверное, напало слишком быстро, слишком неожиданно. Может быть, это был огненный кот. Или те круглые штуки с зубами, о которых рассказывал Пердон. — Желание расхохотаться было почти непреодолимым. — Они не успели даже позвать на помощь. Воплотимое.
— Боюсь, вы правы. — Мастер Эремис вел себя удивительно сдержанно, но его глаза сверкали, словно осколки зеркала. — Наши враги проделывали подобные вещи и до того, как леди Териза де Морган появилась здесь.
— И все это произошло в вашем жилище, Воплотитель. — Смотритель продолжал улыбаться. — Под вашей чуткой опекой. После всех предосторожностей, которые вы предприняли.