Дружков Юрий. Прости меня

   Военное министерство! Конечно, военное министерство самый "близкий" дом для моего деда. Петербург... Не знаю, как раньше, а теперь улица Майорова, угол площади, сад, Адмиралтейство...
   Я включил приборы на дальний попек. Мгновенно мелькнул океан, и линия берега па экране пошла сверху вниз, причудливо надрезанная волнами.
   Ленинград. Я нашел его сразу, и на первой случайной улице, где были, по-моему, старые дома, навел отклонение резко назад.
   И асфальт на экране как будто испарился. На улице в тот же миг выросли в два ряда невысокие каменные тумбы вдоль тротуаров, белые шапки снега на тумбах и воробьи на белой мостовой у навозной кучи.
   Запряженная лошадь спугнула их, вынесла на экран скрипучие санки с ребятишками, румяными от мороза. Над ними громадный кучер с необыкновенной спецбородой, в тулупе, в шапке, с длинным кнутом в руке. Выразительней картинки не придумаешь.
   Он погонял как бы снисходительно, так, шутя, невсерьез, великодушно, детской забавы ради. Но сбоку на темной лошади скакал не то воспитатель, не то родственник ребят и наблюдал.
   Прохожие были в цилиндрах и шубах, в теплых шинелях и форменных картузах, в шалях и забавных шляпках с нимбами вокруг лица.
   И я шел вместе с ними. Хрустел под ногами снег, пар дыхания, пар от лошадей заволакивал иногда экран.
   Как это рассказать, что я чувствую, когда ловлю прошлое?..
   Господин поглядел на меня и не заметил, человек, давнымдавно не существующий, прошел, едва не задев меня плечом. И я могу знать о нем все, видеть всю его жизнь!
   Солдаты шагают по Дворцовой набережной, смешные, как из оперетты. В окнах дворца горит свет, ну, конечно, свечи. Зимний день пасмурен, или утро не разыгралось, или тянет к вечеру.
   Вышли из магазина молоденькие офицеры, тоже опереточные, но с такими не театральными, такими современными лицами. Наденешь на него мое пальто и шапку, и будет Сергей Петрович, а не Серж, как назвали его товарищи.
   До свидания, Серж! Ты мелькнул, и хватит с тебя. Некогда мне разглядывать каждого. До свидания, румяные ребятишки! До свидания. Кем-то вы станете, чем запомнитесь у Времени, чем не запомнитесь?
   Я мог бы остановиться тут, на Сенатской площади, поймать миг, когда на ней стояли в каре солдаты-бунтовщики, бесполезные в своей нерешительности. Увидеть весь ход великого поражения декабристов... Но это в другой раз. Как-нибудь...
   Я вижу набережную Мойки, дом, рядом с которым я бродил с моим Археологом. Последний дом поэта. Я могу встретить его на улице, наверное, совсем непоэтичного с виду, маленького, невзрачного, смешного в желании выглядеть солидным. Я могу войти в дом. Окна светятся. Хозяин ждет меня! Я могу рассказать о нем такое, что сядут и ахнут историки, забегает, всплеснет руками, закричит Ираклий Андроников, бледный от волнения... Только пускай это будет потом. Некогда мне...
   Вот он, подъезд. Угол дома и водосточная труба с наледью на ней. Наледи этой сто тридцать лет. Она давно растаяла. Нет ее, как дыма, как прошлогоднего тумана. Я вижу ее, столетнюю наледь...
   Внизу, на Мойке, бегут на коньках молодые щеголи с красными носами. Подъезд отворяется... До свидания! Как-нибудь в другой раз. Некогда мне...
   Я ускорил бег времени. Лошади, здания, солдаты, женщины, снег, цветы, парады, залпы сменяли друг друга. Я многое не понимал сразу. Я видел наших царей, русских самодержцев. Худого парня в белой тонкой рубашке, жующего булку. И другого, с книгой на скамейке в Дворцовом саду.
   Я не узнал бы их, незаметных, улыбающихся, молодых прыщеватых и степенных пожилых. Только стены, среди которых они были, да возгласы окружающих делали их великими, божественными, порфироносными, единственными. Только медовые, липкие, приниженные взгляды, согнутые спины, трескучие слова...
   Но луч убежал от них, торопясь и волнуясь, в другие отблески Времени.
   Вот на парусной, глянцевой, чистой Неве задымили коптилки пароходы. В старый, медленный Петербург влетел, грохоча на стыках, поезд. На юг и север, на запад и восток потянулись телеграфные сети.
   Я видел заводы, промышленные академии, станки, плавильные печи, смешные телефонные аппараты, электростанции, кареты-автомобили, нарезные винтовки, замковые орудия, велосипеды, фотографические аппараты... Над городом, как символ будущего, росли, поднимались выше церквей черные в копоти многочисленные трубы.
   Я легко нашел здание военного министерства. Там, в щеголевато-казенном доме, часто бывал мой дед. Он одну зиму ходил туда целый месяц, как на службу, аккуратно к десяти утра.
   Год и месяц поймать было тоже не трудно. Я заглянул в сторожку привратника. Над грубым столом в комнатенке висел календарь-численник, и мы вместе перелистали его за полминуты.
   Год и месяц... Холодный декабрь. Нева под окнами не видна в тумане. Плывут по улицам, как деды-морозы, мохнатые снежные водители скрипучих саней с моторами в одну лошадиную силу. Везут к подъезду чиновников и генералов, укутанных снизу овчинами, сверху собольими воротниками...
   Он шагнул из тумана ко мне в двадцатый век, едва не упав на скользкой мостовой, выпрямился, тонкий, молодой, в черной шинели, в осенних перчатках, с пристегнутым серебряным кортиком сбоку... Мой ровесник, похожий на меня, как уверяла мама, человек.
   Ну, здравствуй, дед! Наконец-то мы встретились. Я долго не мог, ты меня понимаешь?.. Прости, я волнуюсь, уважаемый профессор, академик, член Российской, Тулузской, Австрийской да еще каких, не помню... Видишь, я нашел тебя, великий мой неудачник. Ты сам этого хотел. Расскажи мне твои загадки, беды, находки, поиски. Я должен узнать о них. Я - твой наследник...
   Он вошел в здание.
   Министр вежливо слушал.
   - Предпринятые мною работы по вопросу о беспроволочной электрической передаче энергии привели меня к результатам, которые я не считаю вправе эксплуатировать за границей, не представив их прежде всего на благоусмотрение вашего высокопревосходительства...
   - Русский патриотизм, уважаемый господин профессор, - основа нашей государственности. Похвальное ваше стремление будет примером для научной молодежи, которая восхищена была курсом ваших лекций в инженерной академии...
   - Но лекции, к сожалению, не дают мне такого количества средств, которое могло бы обеспечить проведение опытов.
   - Господин профессор, военное ведомство не располагает в настоящее время наличием средств для работ, не связанных с вооружением флота.
   - Очевидно, я глубоко виноват в том, что не сумел обосновать значение моих изобретений...
   - Дорогой мой, вы так молоды, а развитие наук уже нельзя понимать без влияния ваших работ. Но военная промышленность...
   В узком длинном окне туман и туман. Ударила пушка на Петропавловской. На санях от Невы проехала бочка с водой. Грустно тебе, старик...
   Нева прояснилась. По городу запрыгали брички на шинном ходу. Во дворе министерства, черный от лака, пыхтел вонючий автомобиль. Под окнами зеленела трава. Дед пришел опять, и снова ровный воспитанный голос. И Нева, и бочка с водой...
   Он искал. Он ходил к промышленникам.
   - Виноват, милостивый государь, а какая будет мне выгода?
   К банкирам.
   - Дайте нам гарантийное письмо,
   К ростовщикам.
   - Ваша недвижимость не обеспечивает залога...
   По Неве колотится первый лед. В Эрмитаже днем зажигают свет. Он опять идет в подъезд на углу Вознесенского проспекта. Вежливый министр вежливо приглашает сесть.
   - Меня заставили обратиться к вам причины, о которых я пишу в моей докладной записке на имя вашего высокопревосходительства.
   - Я прочел ее, господин профессор.
   - Новая система дальновидения, которую мы предлагаем осуществить, настолько важна, что я заранее взял на себя обязательство не делать никаких публикаций и хранить в тайне саму идею разработки необходимых аппаратов. Но я рассчитываю на благосклонное внимание ведомства и, конечно, финансовую поддержку.
   - На какую сумму вы располагаете?
   - Для начала пятнадцать тысяч рублей на заказы по изготовлению приборов. Нам будет необходимо среднего тоннажа быстроходное судно и...
   - Мы не имеем таких финансовых средств на ближайшие годы... Его величество император всероссийский выехал на совещание монаршей ассамблеи по всемирному разоружению. В торжественный момент...
   Как? И тогда все те же разговоры?
   Помню, копаясь однажды в древних книгах, я нашел в русском "Политическом журнале" за 1789 год "заграничные вести"... "Англия призывает государства не делать более пушки, огнестрельные ружья... Похвальный совет, но лицемерный..."
   Столько лет одни разговоры.
   Его нашел на съезде в уютном бельгийском городе Льеже высокий, благожелательный, умный человек.
   Он сказал:
   - Господин профессор, у нас вы получите собственную лабораторию, неограниченный кредит, инженеров, которые будут счастливы помогать вам, и квалифицированных рабочих. Возьмите, пожалуйста, чек. Я не настаиваю, можете не брать, но подумайте. Наука не простит погребения таких идей. В наш высококультурный век (забавно звучат его слова: "наш высококультурный век... плохие паровозы, древний телеграф, самолеты-лучинки..."), общественные устройства не имеют права становиться на пути науки. Иначе она их сметет или наступит величайшая катастрофа...
   Он вернулся домой. Были на экране свет, белая ночь, ясные блики на окнах, белая Нева, белые дома, и я невольно убавил яркость.
   Он стоял у подъезда и смотрел на воду. Из окон ближнего дома звучала мазурка, смех очень юных людей, светлый, как воды Невы.
   Потом на улицу вышли две девушки. Посмотреть на эту воду, на шпиль, отраженный в ней, облака, мосты, поднятые, как руки, на чаек, на что-то еще необъяснимое вдали.
   Одна из девушек сначала оглядывалась на деда, потом подошла и спросила, как будто ей ничего не стоило подойти к незнакомому на берегу.
   - Почему вы такой грустный? Пожалуйста, не надо...
   - А вам, барышня, весело?
   - Я первый раз в Петербурге. Как светло, посмотрите. Меня зовут Маша. Я хочу, чтобы всем нынче было светло...
   Не могу назвать эту юную девочку, женственно красивую девочку - бабушка.
   Ах мазурка, мазурка!
   Военный министр докладывал кому-то сиятельному:
   - Имеется неприятное сообщение дипломатических каналов. Некий ученый показал на манеже в Нью-Йорке действующую модель аппарата, управляемого на расстоянии. Военные круги ассигнуют большие суммы на постройку таких машин.
   - Я так и предполагал. У нас этого не могут сделать. Не по силам! Твоим ученым далеко до них, Роман Артурович.
   - Я намерен пригласить наших профессоров, знающих электрические науки... поручить им разработку систем управляемых...
   - Опоздал! Опоздал, ваше высокопревосходительство, Роман Артурович. Надо покупать готовенькое, коли продадут... Кто сей заморский ученый?
   - Как пишут, он ровесник нашему профессору, а вот поди ж ты... Он одинок, имеет образование, полученное в Европе. У него даже имя такое, как у нашего, правда, на итальянский манер...
   Я вздрогнул. Черт побери, неужели я становлюсь детективом-дефективом, раз мне приходят в голову такие предположения!
   Ровесник? На итальянский манер?..
   Но я, дорогие мои соотечественники, увидел это. Увидел, как он плыл в Америку, как работал, как его называли... У нас много таких имен. Павел - Паоло, Николай - Николо.
   Я не оправдываю деда. Но если можно, простите его хотя бы когда-нибудь.
   Вот она, тетрадь, которую мы искали! Я сфотографировал ее.
   "Марiя, Милый, родной человъкъ. Береги мои дневники.
   Оставляю тсбЪ самое дорогое для меня. СумЪй сохранить мою
   душу для новыхъ, лучшихъ дней.
   Оберегай тетради, какъ оберегаешь Настеньку. Такъ я
   жилъ... Такъ получилось.
   Петербург ъ, январь i908 года.
   Съ техъ пор, какъ императоръ Неронъ посмотрълъ сквозь изумрудъ на своемъ перстнъ и увиделъ предметы увеличенные, сделавъ такимъ образомъ "открытие" свойствъ увеличительнаго стекла, было найдено множество способовъ его примънешя. Черезъ какую-нибудь тысячу летъ Сальвино Армати придумалъ очки. Понадобилась еще половина тысячелетiя для появлъшя подзорной трубы, затемъ телескопа и микроскопа.
   Телескопъ намъ приближаетъ миры такiе далекiе, куда человъкъ не сможетъ заглянуть инымъ путемъ, какъ только зрительнымъ.
   Оптический микроскопъ увеличиваетъ предметы невероятно малые. Наконепъ, обыкновенныя очки мъняютъ наше зръше въ пользу для насъ.
   Мы примъняемъ названные предметы, часто не задумываясь о томъ, что пользоваться ими возможно лишь благодаря изумительнымъ свойствамъ свъта преломляться, усиливаться, отражаться, ослабевать и проч.
   Возможности свътоваго луча удивительны! Можетъ ли не поразить воображение такой примеръ.
   Свътъ, какъ известно, проходить разстояше в 300 000 километровъ за секунду. Но къ намъ доходить свът многихъ свътилъ, расположенныхъ такъ далеко, что лучъ идетъ отъ нихъ мiллиарды земныхъ лътъ.
   Значить, свътъ многихъ звъздъ рожденъ еще тогда, когда не было въ природе нашей Земли! Но мы видимъ этотъ свътъ, онъ живегъ, онъ пыветъ въ окъанъ пространства и връмени.
   Темъ болъе поразительно, что звъада могла умеръть, уже давно погаснуть, а часть ея преображенной матерш, лучи свъта, все живутъ и живутъ.
   Мы, при желании, можемъ этотъ лучъ запечатлеть на фотографической пластинкъ, отразить въ зеркалъ, и не одинъ разъ. Лучъ несуществующей звезды!
   Получается такъ, что мы видимъ несуществующей миръ! Очень далекш миръ и поэтому зрительно плохо воспринимаемый.
   Но представьте себъ, что хорошо видимая нами Луна вдругъ перестала существовать. А лучи отъ нея, то есть изображъnie Луны, какую-то ничтожную долю секунды будутъ къ намъ поступать, существовать безъ своего оригинала, такъ сказать.
   А въ глубины мироздашя этотъ лунный свътъ, а точнъе солнечный, отраженный Луной, придетъ еще болъе "древнимъ".
   Фантастически наблюдатель могъ бы, находясь въ безвоз душномъ пространств!", видеть давно не существукнще крате ры Луны, отдельные камни. ОНЪ МОГЪ БЫ ВИДЕТЬ ПРОШЛОЕ!
   Здесь необходимо вспомнить о локации, необыкновенной способности луча отражаться отъ предмета и лететь въ иномъ направлены, уже какъ бы неся на себЪ изображъте данного предмета, изображенiе, которое такъ же можно повторить, ну, скажемъ, съ помощью зеркалъ.
   Какия практическия возможности таить въ себЪ такая способность луча? Я умышленно подчерюваю, луча. Не только свътоваго.
   Люди привыкли нмъть дъло съ практическимъ, свътовымъ лучомъ и не понимаютъ пока значенiя друпхъ. Они думаютъ, что видъть, передавать изображеше возможно только съ помощью световых волнъ.
   Къ счастш для науки, это не такъ. Способности света, несмотря на все ихъ богатство, ограничены. Свътовыя лучи "глотаетъ" пыль, ихъ искажаетъ воздухъ, а такъже самъ свътъ.
   Но можно ли найти въ природе лучъ, который, обладая многими свойствами свътоваго, могъ не иметь слабыхъ его качествъ?
   Да, можно. Лучи такiе найдены мною.
   Но прежде всего несколько словъ о разныхъ открытыхъ недавно излученияхъ.
   Рентгеновсюе лучи, ультрафиолетовые, инфракрасные, радиолучи. Я нарочно говорю не радиоволны, а радиолучи, потому что природа свътовыхъ и радиоволнъ одна: электромагнитные колебанiя. Вся разница въ длинъ волны, съ которой онЬ двигаются въ пространства. Длина волны свътовыхъ лучей находится въ оптическомъ дiапазонъ, то есть видимомъ нами, друпя не видны, хотя, повторяю, почти у всъхъ у нихъ одна природа электромагнитный колебанiя.
   Значить, въ недалекомъ будущемъ, я убежденъ, люди научатся передавать изображеше съ помощью радиолучей, какъ и звукъ посредствомъ свътовыхъ волнъ. То есть видъть при помощи звука и слышать благодаря изображешю. Звучитъ какъ парадоксъ!
   Электромагнитныя колебанiя рисуютъ изображена, передаютъ звукъ. Но это значить и тепловыя лучи могутъ рисовать. У нихъ одна природа съ лучомъ свъта. И магнитныя тоже! Сколько мы знаемъ подобныхъ излучений?
   Все насъ окружающее, всЪ предметы, все мироздаше, молекулы, атомы испускаютъ какие-нибудь волны.
   Въ космосе гигантския разскаленныя тела излучаютъ во всъхъ направлешяхъ смесь хаотическихъ волнъ разной длины, впбрирующихъ какъ попало. Эти волны смешиваются, сталкиваются съ волнами земнаго происхождения: гидроническими въ океане, съ магнитными силовыми линиями, съ электрическимъ полемъ. Кто можетъ найти въ этомъ хаосе порядок и систему? Кто сумъетъ управлять ими? Станутъ ли онъ, какъ свътъ, отражаться, преломляться, усиливаться, рисовать изображеше, звучать? Безусловно, станутъ.
   Подберите къ нимъ ключи, онЬ сыграютъ вамъ въликую симфонию мироздашя, вы услышите голосъ ВрЬмени. Огромное множество незримыхъ излучешй будетъ открыто и будетъ служить разуму, какъ послужатъ ему найденные мною лучи невъдомыхъ доселе возможностей. Лучи, способныя многократно отражаться, не теряя своихъ свойствъ, не ослабъвая, не искажаясь.
   Эти лучи открыты мною при долгомъ наблюдеши магнетизма, изучеши эффекта земныхъ миражей, а такъже лучей, посылаемыхъ къ намъ на Землю сквозь плотную завесу воздуха и всевозможныхъ полей.
   Миражи до сихъ поръ остаются необыкповеннымъ явленiем природы. Суевърные люди принимаютъ ихъ за небесныя знамешя, за чудо. Рассказамъ о миражахъ многiя не верятъ или принимаютъ ихъ за галлюцинации больнаго мозга.
   Въ раскаленной пустынъ измученные путешественники вдругъ начинаютъ видъть невдалеке отъ себя озеро чистой, прохладной воды, въ которой видны отраженный пальмы. Путники спешатъ къ озеру, но вода все время уходитъ отъ нихъ, не допуская ближе чемъ на один-два километра, пока совсемъ не исчезнетъ, оставивъ на месте себя раскаленный пъсокъ.
   Taкиe миражи давно получили объяснеше. Причина ихъ - разная плотность и температура воздушнаго слоя, то есть оптической среды, въ которой действуютъ, преломляются лучи света. Передъ нами обычная рефракцiя.
   Но есть иная группа наблюдаемых многими очевидцами явлений природы, миражи, причину которыхъ никто не могъ объяснить.
   На Лазурном берегу Франции мне довелось быть свидътелемъ видънiя, которое часто пугаетъ аборигеновъ своей загадочностью.
   На ясномъ горизонте вдругъ появляются волги ебныя синня горы, четкiя въ своемъ рисункЪ. Въ нихъ узнаютъ северный гористый берегъ острова Корсика, расположенный отъ Франции не ближе чемъ за 200 километровъ. На такомъ расстояши, принимая во внимание кривизну земной поверхности, не может быть и речи о прямой видимости.
   Этотъ случай самый обыкновенный по сравнение съ другими, о которыхъ я расскажу.
   Въ 1878 году обитатели форта Авраамъ Линкольнъ въ Америке увидели отрядъ солдатъ, который вышелъ изъ форта несколько днеи назадъ въ карательную экспедицию противъ индейцевъ. Далекий отрядъ маршировал по ясному небу, видимый крупно, какъ бы черезъ подзорную трубу. ВскорЪ этотъ отрядъ попалъ въ засаду и былъ уничтоженъ индейцами. Солдаты гарнизона истолковали миражъ какъ предзнаменоваше.
   Жители бельгийскаго города Вервье однажды утромъ июня 1815 увидели въ небе настоящее сражеше. Мелкия детали, ружья, костюмы, сабли, воинсте знаки, все было предельно четко. По небу носилась конница, падали отъ выстреловъ люди. Картина жуткая въ нъмой своей подвижности. МнЪ удалось достать рисунокъ, сделанный очевидцемъ виденiя. Другая такая зарисовка, по моимъ сведешямъ, хранится въ публичной библиотеке города Вервье. Но какое сражете случилось въ тотъ памятный день?.. Последняя битва при Ватерлоо!
   Добавлю къ этому: расстояние между Вервье и Ватерлоо сто пять километровъ!
   На юге Соединенныхъ Штатовъ Америки я нашелъ мъсто, вблизи котораго довольно часто возникаетъ любопытный миражъ: дома съ колокольнями, деревья, склады, повозки. Сведуция люди опознали въ немъ городокъ Санъ-Хозе въ Калифорнт. Конечно, я навестилъ атотъ городокъ и самъ убъдился въ правильности предположетй. Расстоянiе между обети точками восемьсотъ километровъ!
   Далье, на восточномъ побережь'Ь Америки я, какъ мнопе друпе свидетели, могъ наблюдать миражи съ удивительно четкимъ рисункомъ даже самыхъ мелкихъ предметовъ. Поиски "оригинала" изображенiя дали, наконецъ, поразительный результатъ. Мы наблюдали небольшия города Северной Африки!!
   Въ ночь на 27 марта 1897 года экипажъ бременскаго судна "Матадоръ" въ южной части Тихаго окъана встретилъ необычайный призракъ "летающего голландца". Такъ называютъ подобные миражи въ море. Въ полночь вахтенный доложил капитану, что приблизительно въ двухъ миляхъ съ подветренной стороны большое парусное судно попало въ бурю. Но весь окЪанъ вокругъ, на всемъ пространстве былъ совершенно спокоенъ въ лунномъ свете. А неизвестный корабль между темъ напрягалъ последняя силы. Огромныя волны перекатывались черезъ палубу, срывая зарифленныя паруса, гнулися мачты. Виденiе было реальнымъ и не переверпутымъ, какъ обычно при подобныхъ мiражахъ. Поэтому никто не прннималъ встреченное судно за призракъ. Оно летело прямо на "Матадоръ". Несмотря на полный штиль, капитанъ "Матадора", боясь, что неизвестное судно принесетъ вътеръ, приказалъ убрать паруса.
   Но таинственный корабль изменилъ курсъ и на расстояши двухсотъ метровъ отъ "Матадора" пролетелъ на югъ вместе съ волнами и бурей среди ясного неба и спокойного моря. Свътъ на корме корабля вдругъ погасъ, а черезъ минуту онъ и самъ испарился на горизонте.
   Загадка выяснилась, когда "Матадоръ" несколько недель спустя пришелъ въ портъ Колатеа Буэна въ Чши. Тамъ капитанъ узналъ о томъ, что въ ночь на 27 марта на датскомъ судне, застигнутомъ буръй, взорвалась лампа и штурманъ судна получилъ сильный ожоги.
   Когда свърили время и градусы долготы "Матадора" и датского судна въ ночь на 27 марта, оказалось, что расстояние между ними было въ 1700 километровъ!
   Какая нечистая сила могла передавать изображъше въ натуральную велiчину, или многократно увеличеннымъ, къ тому же огибая земную поверхность, крiвизна которой на подобныхъ дистанцияхъ велика?
   Никто не высказалъ даже гадательныхъ соображешй. Никто не пытался научно, со здравымъ смысломъ, не отклоняясь отъ законовъ оптiки, объяснить эти сверхдальнобойныя мiражи. Никто не хотелъ собрать воедино въ четкую систему изобразительныя чудеса природы. Мiражи, полярныя сiяшя (кресты, силуэты, круги, такъ называемый гало). Никто не искалъ. И напрасно!
   Путешествуя въ погоне за мiражами по южной части Соединенныхъ Штатовъ, я сделалъ однажды весьма несерьезное поначалу предположение. Меня толкнули къ этому проводiмыя мною постоянно измерешя магнитныхъ полей..."
   Дальше в тетради вырван тот самый листок, найденный Генералом, тот самый, который был исписан формулами. Следующая страница начиналась так:
   "Определить искомое можно лишь, если удастся провести
   лучъ сразу въ двухъ названныхъ точкахъ такимъ образомъ,
   чтобы лучи пересеклись, а гребешки волнъ совпали бы въ
   своихъ колъбашяхъ.
   График магнитных отклоненш показывает следующее: глав
   ная точка опоры, назовемъ ея такъ - гигантскаго магнитна
   го зеркала - находится где-то на Американскомъ конти
   ненте. Точнъе определить не удалось".
   Здесь опять идут формулы, запись которых мы отложим до более подходящей минуты.
   "Сделавъ теоретическое, умозрительное предположение - самый первый нетвердый шагъ, - я надумалъ проверить его на практикъ. Для этой цели, мнт, былъ нуженъ довольно яркiй (не ослепительный) вне 3Ьмныхъ предтеловъ источникъ свьта. Имъ оказалась ночная наша спутница - Луна.
   Въ одну пзъ тихихъ ночЬй на велосипеде я въъхалъ на равнину, по которой шла довольно ровная дорога, и началъ искать возможную, повторяю, предполагаемую пока, точку.
   Вдругъ я съ изумлешемъ увиделъ, что Луна увеличилась въ объеме въ несколько разъ. Она оставалась такой, пока я не проъхалъ съ дЪсятокъ мЪтровъ. Я вернулся назадъ, и снова на томъ же участке Луна мгновенно увеличилась. Она была нормальнаго цвЬта, но пятна ея растекались въ ширину, какъ, впрочемъ, и она сама.
   Потомъ я шагами отмърилъ площадку, съ которой былъ виденъ мiражъ. 110Х10 мътровъ. И нигде больше.
   Значить, они есть!
   Возникаетъ вопросъ. Какое практическое значеше могутъ нмъть открытые мною лучи?
   Смыслъ ответа ясенъ, хотя само явлеше поражаетъ своими возможностями.
   Если человек сумЪетъ использовать названные лучи съ помощью техники, сумЬетъ поймать и преобразовать ихъ, онъ овладЬетъ "эффектомъ погибшей звъзды". Проще говоря, мы танемъ видеть "дъла давно минувших дней, преданья старины глубокой...".
   Четкия рисунки прошлаго, многократно отражаясь отъ магнитныхъ зеркаль мирозданiя, витаютъ по всъленной. ЧеловЪкъ долженъ видеть ихъ!
   Очень трудно пока решить, но мне кажется, мои лучи "берутъ" у Времени озвученныя картины, то есть ведут локацию не только изображешя, но и звука..."
   Тут опять идет гениальная математика.
   Я видел.
   К деду пришел высокий, благожелательный, добрый, умный человек. Он сказал:
   - Ваш отъезд оч-чынь похож на бегство. Я понимаю, Россия ваша родила, здесь ваш от-чый дом, но пора бы вернуться. Мы затратили много средств.
   - Я сделал все договоренное.
   - Договоры, понятие оч-чынь растяжимое, господин профессор. Мы платим не за ваши управляемые приборы, а за вашу светлую голову, за техническую мысль, основу материального прогресса. Нам нужен ученый такого калибра, как вы.
   - Я, кажется, больше не могу быть вам полезен.
   - Вы хотите сказать, что вам больше нечего дать прогрессу?
   - Примерно так.
   - А ваши поездки по Штатам? А замеры магнитных силовых линий?.. Как эта русская сказка? Серебряное яблы-чко и наливное блюды-чко. Вертись, вертись яблы-чко, покажи мне то, не знаю что... Будем откровенны, вам самому разве не терпится начать? У меня совершенно правильные сведения. Императорская казна дала вам сумму, которой хватит вам только на дорогу до Черного моря и на покупку двух или трех импортных аппаратов у нашей фирмы... Где же лучше понимают русского профессора?.. Кажется, в Москве у вас имеется любимая женщина? Возьмите ее к нам. Она любит вас, она поймет... Она оценит этот шаг, эту жертву во имя Великой Науки...