Джеффрис Сабрина. Запретный поцелуй

   Его глаза осуждающе сверкнули.
   – Но я сделал тебе больно. Мне следовало быть осторожнее.
   – В первый раз всегда бывает больно.
   – Так говорят, – с горечью сказал он.
   Она пошевелила бедрами и с удивлением заметила, что ей стало значительно легче.
   – На самом деле все не так уж страшно. Он зажмурил глаза, словно от боли.
   – Если ты не перестанешь шевелиться, клянусь, мне придется закончить!
   – Вот и хорошо!
   Когда он удивленно открыл глаза, глядя на нее с мукой и все еще со злостью, она снова задвигала бедрами и прошептала:
   – Я хочу тебя, Джордан! Девственница или нет, я хочу тебя… так сильно… прошу тебя…
   Похоже, гнев полностью оставил его.
   – Тогда держись, дорогая! Постараюсь больше не причинить тебе боли.
   В ответ она приподнялась и крепко поцеловала его в губы. Со стоном он ответил на ее поцелуй, далеко проникнув языком в ее рот и продолжив движение внутри ее.
   На этот раз ей не было больно, и ощущение дискомфорта тоже ослабилось. Внутри нарастало сладкое напряжение, подобное тому, что она чувствовала, когда он ласкал ее ртом. Девушку переполняло непреодолимое желание вращать бедрами, приподнимаясь ему навстречу.
   Когда она отважилась на это, он со стоном оторвался от ее губ и прошептал:
   – Боже милостивый! Эмили… такая невинная… и такая страстная! Ты… неподражаема…
   – Ты тоже!
   Неподражаемый и чудесный! Чувства, которые она испытывала, ощущая его внутри себя, сознавая, что он овладел ею, невероятно потрясли ее. И она была рада, на самом деле рада, что отдалась ему.
   Его взгляд обжигал ее, властный, неистовый.
   – Теперь ты действительно стала моей, – хрипло прошептал он. – Моя! Вся моя!
   – Да!
   Она всегда будет принадлежать ему, не важно, что случится после этой ночи. Она никогда уже не будет принадлежать никому другому.
   Девушка крепко прижалась к нему, стараясь запечатлеть в памяти ощущение его гладкой кожи, присущий ему слабый мускусный запах, невероятное удовольствие от соприкосновения с его телом, слившимся с ней воедино. «Любимый мой», – думала она, с горечью сознавая, что это правда. Она его любила. Она любила его всегда. И после завтрашнего утра, когда все уже будет кончено, она все равно будет его любить.
   – Дорогая, – шептал он, неистово врезаясь в нее. – Да… да… Эмили…
   Затем он вошел в нее так глубоко, что ей показалось, будто он проник в самую середину ее души. И в этот момент напряжение, нараставшее внутри ее, взорвалось со вспышкой, оставив после себя непередаваемое облегчение. Она выгнулась дугой навстречу ему, вонзив пальцы ему в спину, и он, выкрикнув ее имя, излил свое горячее семя в ее чрево.
   На мгновение мир перестал существовать. Остались только они двое, слившиеся воедино, растворившиеся в сладком единении.
   Затем он без сил опустился на нее. И когда Эмили медленно пришла в себя, удовлетворенная и восхищенная, почти не помнящая себя от удовольствия, до нее вдруг дошло, что теперь все кончено. Прямо сейчас. Навсегда. Никогда больше не быть ей с ним вместе!
   Вот тогда-то она отвернулась в сторону и заплакала.
   Сначала Джордан осознавал только самое изумительное чувство удовлетворенности, которое когда-либо испытывал в жизни. Эмили полностью принадлежала ему. Несмотря на его опасения, она отдалась ему с подкупающим энтузиазмом. Он был уверен, что сумел оказаться на высоте. А она… Бог свидетель, какое наслаждение она ему доставила!
   Он прижался лицом к ее стройной шее, снова поражаясь нежности и утонченному совершенству ее кожи. И тут он услышал всхлипывания.
   Она плакала! В тревоге он отодвинулся от нее. Боже милостивый, он поранил ее сильнее, чем думал! Вытянувшись рядом с ней на кровати, он дрожащей рукой погладил ее по щеке.
   – Я старался не делать тебе больно, дорогая! Прости меня, прости, мне очень жаль.
   Она яростно затрясла головой, стараясь кое-как выровнять дыхание между неудержимыми всхлипываниями.
   – Вы не… не сделали мне больно. У него слегка отлегло от сердца.
   – Тогда почему ты плачешь?
   Отирая рукой слезы, она подняла на него покрасневшие глаза.
   – Потому что… это было так восхитительно. И мне никогда уже не придется пережить это вновь!
   Смех сорвался с его губ прежде, чем он сумел остановиться.
   – Даже я не в силах что-либо изменить! Боюсь, женщина может лишиться девственности всего раз в жизни!
   Собственные слова заставили его осознать: всего лишь раз. Он совершил немыслимое – лишил женщину девственности! Он ожидал, что его охватит ярость из-за ее предательства, из-за того, что она ухитрилась провести его, что не удавалось до того ни одной женщине. Но он чувствовал только огромную радость оттого, что именно он, а не кто-то другой, оказался ее первым мужчиной.
   – Я… я имела в виду… совсем не потерю девственности, – запинаясь, пробормотала она. – Я имела в виду, что мне с вами больше не придется заниматься любовью.
   – Не вижу причин, почему нет. – Он погладил ее золотистые волосы. Странное спокойствие снизошло на него, как только он принял единственно возможное решение. Он всегда знал, как должен поступить, если когда-нибудь соблазнит женщину, подобную Эмили. Не думал он только, что это будет так приятно. – Конечно, нам придется пожить отдельно, пока не поженимся, но после этого…
   – Поженимся! – Эмили села на постели, прикрыв руками груди в тщетной попытке соблюсти скромность. – Вы не должны жениться на мне, Джордан! Вы не можете!
   Ее реакция удивила его.
   – Конечно, могу! И непременно женюсь, раз я лишил тебя девственности. Я не такая скотина, чтобы соблазнить женщину, а потом отослать ее домой с одним лишь «прощай, счастливого пути»!
   – Тогда пожелайте мне счастливого пути. Но вы не должны жениться на мне – я говорила вам это с самого начала. Это была сделка и ничего больше. Единственный способ заставить вас молчать, который я смогла придумать.
   – Эмили, будь практичней. Мы должны пожениться. Это единственное, что может спасти твою репутацию.
   – Ни одна душа об этом не знает. Это никак не повлияет на вашу жизнь.
   – Слишком поздно. Теперь я ни за что не позволю тебе уйти. Что, если ты понесла ребенка? – Приподняв вверх ее подбородок, он взглянул в ее взволнованное лицо. – Ты собираешься лишить ребенка отца?
   – Нет, но… это маловероятно, ведь правда? Мы только… Я хочу сказать, всего один раз…
   – Поверь мне, – сказал он с горечью, думая о своих родителях. – Одного раза вполне достаточно.
   Ее лицо покрылось смертельной бледностью.
   – Я справлюсь с этой проблемой, если так случится. Но я не могу позволить вам жениться на мне. Я знаю, вы, должно быть, думаете, что я все это спланировала, но правда, я пришла сюда, не имея намерения заставить вас жениться.
   – Я знаю это!
   – Я… я думала, вы будете рады получить меня без всяких обязательств. Ничего другого я и не ожидала. Правда, не ожидала! Я не собиралась вынуждать вас жениться на мне!
   Он даже не знал, радует ли его или оскорбляет ее настойчивое желание убедить его.
   – Я верю тебе, дорогая! – Он крепче ее обнял. – Я предлагаю тебе пожениться, потому что таков мой выбор. Я хочу на тебе жениться!
   – Нет, это неправда. Вы тысячу раз говорили, что терпеть не можете девственниц.
   – Я знаю, что говорил. Но я уже соблазнил девственницу, так что честь обязывает меня на ней жениться.
   Эмили отшатнулась от него, лицо ее исказилось болью.
   – Честь? Значит, поэтому вы хотите на мне жениться? Чтобы сохранить свою честь?
   – Полно, Эмили… – Он попытался обнять ее. Оттолкнув его руки, она схватила свое платье и прижала его к груди, словно щит.
   – Не нужно проявлять благородство!
   Все оборачивалось длительной дискуссией, чего ему сейчас меньше всего хотелось. Он хотел бы опять затащить Эмили в постель и снова заняться с ней любовью.
   Но совершенно ясно, что ей ничего такого не нужно. Очевидно, ей хочется, чтобы он как дурак клялся ей в любви. Ну так этого ей от него не дождаться! Достаточно и того, что он настолько одержим ею, что при одной лишь мысли о женитьбе на ней кровь его начинает быстрее струиться по жилам, а руки чешутся от желания снова обнять ее. Он хотел бы отдать ей всю власть над собой.
   – Мы обязательно поженимся, Эмили! – настойчиво сказал он, надвигаясь на нее. – Это единственный способ уладить создавшееся положение.
   – Здесь нечего улаживать!
   – Так уж и нечего? Ну полно, Эмили, ты так отчаянно стремилась добиться моего молчания, что ради этого решилась разрушить свое будущее. Я бы сказал, что здесь многое требуется уладить, и наша женитьба сможет действительно решить все проблемы! Тогда Несфилд не осмелится тебя тронуть.
   Обезумев от ужаса, она принялась натягивать на себя платье.
   – Вы не понимаете! Я обязана продолжать этот маскарад, и вы не должны меня останавливать! Я не позволю вам остановить меня!
   – Почему? – Он схватил ее за плечи, мешая ей застегнуть платье. – Что такого важного в этом маскараде, что заставило тебя зайти так далеко в попытке спасти его?
   На мгновение он подумал, что она действительно готова сказать ему. У нее был такой вид, что ей очень хочется все рассказать. Затем ее лицо застыло, и она перевела взгляд на дверь за его спиной.
   – Позвольте мне уйти, Джордан! Если вы не собираетесь держать меня здесь пленницей, я ухожу! Немедленно!
   Граф впился пальцами в ее плечи, сдерживая сильное желание изо всех сил встряхнуть ее.
   – Что я должен сделать, чтобы доказать, что от всего сердца желаю тебе добра? Однажды ты сказала, что не доверяешь мне, потому что я испытываю к тебе всего лишь вожделение. Но я предложил тебе выйти за меня замуж. Если это не доказывает, что ты можешь доверить мне правду, что тогда?
   Она внезапно стихла в его руках.
   – Это вовсе не вопрос доверия к вам. Если я… скажу вам, мне грозит более серьезная беда, чем такой пустяк, как утрата девственности.
   – Несфилд, дьявол бы его побрал! Я не позволю ему навредить тебе, ты меня слышишь?
   – Вам не удастся остановить его.
   Он оттолкнул ее и прошел туда, где на полу лежала его одежда.
   – Это мы еще посмотрим, – пробормотал он, одеваясь.
   – Нет! – Она бросила застегивать платье, затем подбежала к нему и схватила его за руку. – Нет! Джордан! Вы должны оставить его в покое!
   – Он использует в своих грязных целях невинную молодую женщину. Я не оставлю его в покое!
   – Вы обещали! – воскликнула она, вцепившись в его руку. – Вы сказали, что если я приду к вам в постель, вы будете молчать!
   Он оцепенел, увидев ее помертвевшее лицо и панический ужас в глазах. Ее расстегнутое платье – это проклятое алое платье – свисало так низко, что ему был виден кружевной край рубашки, а под ним кремовая выпуклость груди.
   – Я выполнила свою часть соглашения, – сказала она с отчаянием в голосе. – А вы собираетесь выполнять свою?
   Он не мог отказаться, зная, сколь многим она пожертвовала ради его молчания.
   И еще… Эмили просила его ничего не говорить Поллоку или Несфилду. Он мог только предполагать, что разговор с леди Данди она тоже будет считать нарушением их соглашения.
   Но был один человек, с которым он мог бы поговорить, кто заставил бы ее осознать, как мудро и благоразумно с ее стороны было бы выйти за него замуж.
   – Хорошо! – Когда она с опаской посмотрела на него, он поправил на ее плечах платье, так чтобы оно прикрыло ее грудь. – Я ничего не скажу Несфилду или Поллоку, если ты этого хочешь.
   – Этого я и хочу.
   – Что касается нашей женитьбы… Она приложила палец к его губам.
   – Ни слова об этом! Я не жду, чтобы вы жертвовали собой из соображений благопристойности.
   – Но это вовсе не жертва, – прошептал он.
   – Пожалуйста, не надо больше говорить об этом. Мне просто нужно уйти, пока не заметили, что я выходила. Наемный экипаж ждет снаружи…
   – Я не позволю тебе разъезжать по городу в наемном экипаже в такой час, – решительно сказал он. – Я отвезу тебя домой в своей карете.
   – Что, если кто-нибудь увидит нас вместе и подумает…
   – В три часа ночи? Никто нас не увидит. И если тебе будет от этого легче, я остановлюсь на некотором расстоянии от дома Несфилдов.
   Казалось, она почувствовала облегчение.
   – Благодарю. Сказать по правде, я не представляла себе, как поеду назад с этим… этим ужасным кучером наемной повозки. Думаю, он слегка выпил.
   – Не сомневаюсь. Кстати, почему бы тебе не снять платье и не помыться? – Он указал на тазик с водой, стоявший на туалетном столе. – Я уверен, что смогу найти для тебя одно из платьев моей сестры, которое не будет столь… вызывающим.
   Когда она покраснела, он едва не улыбнулся. Каким-то образом, даже «павшая», она умудрялась оставаться такой же чистой, как и всегда.
   – Пока ты одеваешься, – добавил он, – я разбужу кучера. «И прикажу ему приготовиться к поездке – к долгой поездке».

Глава 16

   Если б всем добрым хватало ума,
   Аумные были б добры,
   Мир стал бы гораздо прекрасней, чем мы
   Даже представить могли.

Элизабет Вордсворт, английская поэтесса «Умный и Добрый»

   Эмили взобралась в карету Блэкмора и уселась на дальнем конце сиденья лицом вперед. Платье было ей немного тесно и длинновато, должно быть, сводная сестра Джордана была выше и стройнее ее. Но по крайней мере оно не было таким открытым, как то, прежнее.
   Когда Джордан чуть позже сел в карету, он занял место рядом с ней. Приказав Уоткинзу трогать, он взял девушку за руку.
   – У тебя усталый вид. Ночь оказалась слишком долгой, не правда ли?
   – Да.
   Она в самом деле была совершенно измучена. Любовные игры приносят удовольствие, но явно изматывают.
   Блэкмор задернул занавески, и в карете сделалось почти совсем темно. Отодвинувшись на край сиденья, он прислонился спиной к боковой стенке кареты и, притянув Эмили к себе на колени, удобно устроил ее голову у себя на груди.
   – Послушай, почему бы тебе немного не вздремнуть? Когда мы приедем, я тебя разбужу.
   Но Эмили сомневалась, что ей удастся заснуть. Так много всего произошло, столько ей хотелось бы обдумать…
   Казалось, всего несколько секунд спустя ее внезапно разбудил какой-то рокочущий шум. Хмурый серый свет сочился сквозь занавески, приглушая блеск златотканой обивки.
   Теперь девушка могла ясно разглядеть внутренность кареты, где прежде царила кромешная тьма. Должно быть, они подъезжали к ее улице, хорошо освещенной масляными фонарями.
   Снова низкий рокочущий звук послышался позади нее, и она обернулась, чтобы взглянуть на Джордана. Подумать только, он храпел во сне! Так вот что ее разбудило! Эмили улыбнулась. Такое милое обыденное явление никак не укладывалось в ее сознании применительно к графу Блэкмору. Графам не полагается храпеть! Так же как чихать, есть или делать еще что-либо, свойственное простым людям. «Графам полагается иметь слуг, чтобы те все делали за них», – подумала она про себя.
   Кто бы мог предположить, что когда-нибудь она станет так близка с графом, что сможет услышать, как он храпит?
   Эмили коснулась его щеки, колючей от отросшей щетины, и с любовью вгляделась в его черты, разгладившиеся во сне. Мучительная мысль заставила ее отдернуть руку. Так заманчиво было разглядывать его, мечтая о том, что она могла бы видеть его таким каждое утро, стоило ей только согласиться пожертвовать самоуважением.
   На мгновение она представила себе, каково быть его женой. Они могли бы ласкать друг друга и целоваться, когда им вздумается. Зимой они могли бы прятаться под одеялом, обнимаясь и совершая все эти безумства, которые он показал ей сегодня ночью, а летом они стали бы заниматься любовью в саду…
   Но… он так же запретен для нее, как и прежде.
   С печальным вздохом Эмили осторожно высвободилась из рук Джордана, слезла с его колен и пересела на сиденье напротив. Девушка отогнула занавеску в уверенности, что увидит освещенную фонарями влажную улицу.
   Но она не увидела ни мокрой булыжной мостовой, ни домов, неясно вырисовывающихся во тьме безмолвной ночи, подобно огромным неуклюжим чудовищам, ожидающим рассвета. За окном давно рассвело – наступило пасмурное, хмурое утро. И сквозь облако пыли, поднимавшееся из-под колес кареты, она увидела бескрайние зеленые поля, кое-где пересеченные живыми изгородями.
   С замирающим сердцем Эмили полностью раздвинула занавески. Силы небесные! Они были не в Лондоне – это была сельская местность!
   – Проснитесь, Джордан! – закричала она, склонившись к нему и дергая его за руку. – Ваш сумасшедший кучер увез нас за город!
   Джордан сразу же перестал храпеть, открыл заспанные глаза и удивленно уставился на нее.
   – Мы не в Лондоне! Я не знаю, как далеко мы отъехали от города, но, судя по тому, что уже утро, должно быть, достаточно далеко! Прикажите кучеру сейчас же повернуть назад! Если откроется, что я выходила… – Отчаяние охватило девушку.
   Джордан выпрямился на сиденье и застонал:
   – Дьявол побери, у меня онемела нога! – Он принялся растирать ногу обеими руками.
   – Прекратите сейчас же! Нельзя терять ни минуты! Прикажите ему остановиться и повернуть назад!
   – Кому?
   Если бы у нее была сумка, она стукнула бы его ею по голове.
   – Уоткинзу, конечно! Ваш глупый кучер увез нас за город! Словно уразумев наконец, о чем она упорно твердит ему последние несколько минут, граф выглянул в окно.
   – Думаю, ты права.
   От раздражения ее голос прозвучал резко:
   – Так остановите же его, ради всего святого! Прикажите повернуть назад!
   – Не могу.
   – Что вы этим хотите сказать? Конечно, вы можете!
   – Раз уж Уоткинз решил отправиться на загородную прогулку, ничто не может его остановить. Нам остается только поудобнее устроиться и наслаждаться поездкой.
   – Не глупите! Вы не должны… – Она осеклась, прищурив глаза. Граф выглядел что-то слишком уж беззаботным. Очевидно, негодяй все это спланировал! – Куда мы направляемся, Джордан?
   – Понятия не имею!
   – Это не повод для шуток! Отвечайте! Куда мы направляемся?
   Ее глаза встретили его взгляд, твердый и ясный.
   – Конечно, ты права. Это не повод для шуток.
   – Куда мы направляемся?
   – На север.
   Ответ поставил ее в тупик.
   – На север?
   – Как я уже говорил, мы собираемся пожениться.
   Ей потребовалось время, чтобы вникнуть в смысл его слов. Но когда до нее дошло, она застыла от возмущения.
   – Вы везете меня в Гретна-Грин? Против моей воли? Вы… вы негодяй! Вы презренный, вероломный…
   – Поосторожнее, дорогая! Ты говоришь со своим будущим мужем, – сказал граф с самодовольной ухмылкой.
   Эмили принялась стучать кулаком в потолок кареты.
   – Останови карету, Уоткинз! – закричала она. – Останови сейчас же!
   Кучер продолжал гнать лошадей.
   – Он не остановится, пока я не прикажу, – сказал Джордан. – Кроме того, что хорошего, если он высадит тебя здесь, посреди дороги? Ты пойдешь в Лондон пешком?
   – Да, если понадобится!
   – Перестань, Эмили, не упрямься! Ты ведь понимаешь, что теперь единственный достойный выход для тебя – выйти за меня замуж.
   – Вы не сможете заставить меня произнести брачные обеты. Вы что, силой потащите меня в церковь? Ведь я буду кричать и брыкаться!
   Ее горячность, похоже, встревожила его. Затем он насмешливо прищурил глаза.
   – Да, если понадобится! – повторил он ее же собственные слова.
   Вопль ярости вырвался из груди девушки, лихорадочно искавшей глазами, чем бы швырнуть в него. В ход пошла его шляпа, следом кожаные перчатки. Он увернулся, но в лице его проступила тревога.
   Она уже подняла одну из подушек, когда он схватил ее за руки.
   – Спокойно, Эмили! Боже мой, можно подумать, что я везу тебя на казнь!
   Силы внезапно оставили ее, и она со стоном опустилась на сиденье. Что скажет лорд Несфилд, когда обнаружит, что она ушла? Сколько времени ему потребуется на то, чтобы сделать вывод, что она попросту сбежала? И сколько еще времени пройдет, прежде чем он начнет действовать?
   – Вы даже представить не можете, что вы наделали, – в отчаянии прошептала она.
   Он участливо сжал ее ладони.
   – Так расскажи мне, дорогая! Обещаю тебе, я сделаю все, что потребуется, чтобы вырвать тебя из-под власти Несфилда!
   Она подняла на него взгляд, разрываясь между нестерпимым желанием облегчить душу и твердой уверенностью, что этого делать нельзя.
   Каким бы влиянием ни пользовался Джордан, он не в силах изменить обстоятельства, приведшие к смерти ее матери. Или странную насмешку судьбы, давшую лорду Несфилду власть над ней.
   Единственный выход для нее – убедить его вернуться… или же найти способ сбежать от него по дороге в Гретна-Грин. В конце концов, путь предстоит долгий, и им придется время от времени останавливаться. Вот тогда-то она и сможет осуществить побег. И чем раньше это случится, тем быстрее она вернется в Лондон и, может быть, даже успеет предотвратить беду.
   Эмили взглянула в обеспокоенное лицо Джордана. В скором времени ей придется его оставить.
   – Эмили! – окликнул он. – Почему ты не хочешь рассказать мне все?
   – Это больше не имеет значения.
   Джордан поморщился, видимо, чувствуя, как близка она к тому, чтобы открыть правду.
   – Для меня имеет.
   – Я обязательно расскажу. Только не сейчас.
   – А когда?
   Что она могла бы ему сказать, чтобы успокоить до тех пор, пока сумеет сбежать? Внезапно ее осенило.
   – Я все расскажу после того, как мы поженимся. Подозрение омрачило его глаза.
   – Значит, ты уже передумала? Говоришь, пойдешь за меня замуж?
   Ей ненавистно было обманывать его, особенно в этом вопросе, но разве у нее был выбор?
   – Да.
   – Почему?
   Она беспомощно вскинула руки.
   – Потому что вы не оставляете мне выбора. Я достаточно практична, чтобы понимать, что не могу бороться с вами. Поэтому мне лучше выйти за вас. – Поскольку он все еще скептически смотрел на нее, она язвительно добавила: – Хотя вы не вправе ожидать, что я этому рада.
   Он сурово сжал губы.
   – Не вижу необходимости представлять это как смертный приговор.
   – Простите меня. Но это… это резко изменит мою жизнь.
   – К лучшему, надеюсь, – Отпустив ее ладони, он откинулся на подушки. – Знаешь, я не вижу необходимости ждать, пока мы поженимся, чтобы ты сказала мне правду.
   – Пожалуйста, Джордан, – сказала она, – вы ведь уже победили. Что за беда, если пройдет неделя или две, прежде чем вы услышите мой печальный рассказ?
   Странный огонь блеснул в его глазах.
   – Неделя или две? Ну что ж, не думаю, что это играет роль. Она с облегчением расслабилась. Теперь нужно придумать, как организовать побег. Прежде всего надо остановить карету. Затем следует отвлечь его на некоторое время, достаточное для побега. Труднее всего, конечно, будет вернуться в Лондон. Как же ей ухитриться решить эту задачу?
   Внезапно у нее заурчало в животе, и это навело ее на мысль.
   – Вы собираетесь морить меня голодом, пока мы добираемся до Гретна-Грин?
   – Я не намерен морить голодом никого из нас, – сухо ответил он. – Я рассчитывал позавтракать в Бедфорде. Меня хорошо знают в гостинице «Белая мантия». Там о нас позаботятся должным образом.
   Эмили совсем не хотелось оказаться в центре внимания, а уж тем более в гостинице, где хорошо знали Джордана.
   – Это очень далеко?
   Граф постучал в потолок и повторил ее вопрос Уоткинзу. Ответ его не обрадовал.
   – Боюсь, еще два часа пути, а то и больше. Ты проснулась раньше, чем я рассчитывал.
   – Значит, – отрезала она, – вы все-таки намерены уморить меня голодом. Хорошенькое начало совместной жизни!
   Джордан вздохнул.
   – Ну хорошо. Остановимся в ближайшей гостинице, которую встретим. Это вас устраивает, миледи?
   – Полностью.
   – А к вечеру мы доберемся до Лестера.
   Вот уж нет, если ей удастся задуманное! Хотя Эмили очень бы хотелось дождаться ночи для побега, она боялась потерять зря столько времени.
   Гостиница «Африканский кабан», встретившаяся на их пути, и в самом деле производила довольно жалкое впечатление. Тем не менее во дворе ветхого деревянного дома под видавшей виды вывеской царила обычная гостиничная суматоха: отъезжали и подъезжали повозки, почтовые кареты и случайные двуколки. Видимо, гостиница обслуживала путников из бедных классов, которые могли себе позволить на завтрак всего лишь сосиски с овсяными лепешками за несколько пенсов.
   Даже экономный отец Эмили никогда не остановился бы в подобном месте. Но оно в совершенстве подходило для ее планов, поскольку здешние постояльцы были, похоже, из тех людей, что могли бы помочь ей, не в пример более богатым и прижимистым представителям высшего класса.
   – Вот, – объявила она. – Давайте остановимся здесь! Джордан презрительно оглядел двор гостиницы.
   – Ну, моя дорогая, ты слишком уж отважна! Не считая немытых постояльцев, с которыми придется толкаться локтями, здесь можно найти к столу скорее всего только крысу или две.
   – Мне нет дела. Я хочу есть. – Эмили бросила на Блэкмора язвительный взгляд. – Кроме того, разве вы не можете достать для нас отдельную комнату?
   Это значительно упростило бы дело.
   – Поверь мне, я только к этому и стремлюсь! – На лице его мелькнуло задумчивое выражение. – Я вовсе не против уединения. Если только хозяин гостиницы в состоянии его предоставить.