Джексон Лиза. Расплата

   – Не думаю.
   – А вы, пожалуйста, подумайте.
   – Не передадите ли Саманте, что я приходил?
   – Детектив Бенц! – воскликнул игривый женский голос, и, повернувшись, он увидел, что Саманта Лидс встряхивает свой зонтик. Она выпрямилась, отбрасывая рыжие волосы с лица, ее губы изогнулись в улыбке, и она подмигнула в одобрение своей собственной шутки.
   – Очень смешно, – сказал он, выдавливая улыбку.
   – Я тоже так подумала. Я очень рада вас видеть. – Ее зеленые глаза блеснули. – Что случилось, детектив? Рассчитываете получить бесплатный совет?
   – Может, как-нибудь потом, – ответил он, затем перешел к делу: – Мне нужно поговорить с вами, если у вас найдется минутка.
   – Для моего любимого полицейского она есть всегда, – сострила она. Затем повела его через похожие на лабиринт внутренние помещения «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей» мимо комнат со звуковым оборудованием и застекленных студий, пока они не добрались до небольшой столовой. Положив сумку на круглый стол, она села на один из пластиковых стульев. – Что ж, прежде чем мы перейдем к делу, ответьте мне серьезно, как вы поживаете?
   – Не жалуюсь.
   – Правда?
   – А вы?
   – Наверное, я тоже не жалуюсь. Я скоро выхожу замуж, – ответила она с озорной улыбкой. – В следующем месяце. Я обязательно пришлю вам приглашение.
   – А я-то думал, вы решили больше не связываться с мужчинами.
   – Верно. Но затем я встретила Тая. Что я могу сказать?
   – Думаю, что вы скажете «согласна».
   Она откинулась на спинку стула.
   – Вот ведь как получается, а? Когда ты уже готова совершенно забыть о противоположном поле, ты вдруг кого-то встречаешь. Так что будьте начеку. С вами тоже такое случится.
   Он собрался было поспорить, но затем передумал.
   – Верю вам на слово. Как-никак вы психиатр. Как дела у Тая?
   Ее улыбка стала еще шире.
   – Он как раз сейчас заканчивает книгу о Религиозном Убийце. Планирует отправить ее своему агенту на следующей неделе. – Она вздохнула. – Затем он сможет с головой погрузиться в свадебные приготовления, но ведь вы пришли сюда не для того, чтобы узнать, сколько у меня будет подружек невесты или нужно ли обслуживать свадебное торжество. Что случилось?
   Наклонившись вперед, он положил локти на стол.
   – Мне было интересно, поступают ли вам странные звонки.
   – В смысле, более странные, чем обычно, – произнесла она, покачивая головой. – Простые люди, работающие с девяти до пяти, не звонят на радио в два или три часа ночи.
   – Я имею в виду такие звонки, как от отца Джона этим летом.
   – Нет. – Ее лицо мгновенно стало серьезным. – А что? Мне должны поступать подобные звонки?
   – Надеюсь, что нет. – Он принялся в общих чертах рассказывать ей о недавней серии убийств и заметил что Триш Лабелль топчется рядом со входом, стараясь уловить каждое слово. Он решил не обращать на нее внимания. – Стиль поведения преступника и детали преступлений слегка отличаются от образа действий отца Джона, но я чувствую, что имеется какая-то связь. Серийные убийцы встречаются не часто, и сейчас у нас появился второй, когда после первого прошло не больше полугода. Многое сходится. Не думаю, что первый не имеет ничего общего со вторым.
   – Значит, вы думаете, что появился подражатель? – спросила она, наморщив свой гладкий лоб.
   Триш перестала прятаться и вошла в столовую.
   – Он считает, что отец Джон, возможно, не погиб на болоте. – Она выдвинула стул и села. – Извините, мне бы хотелось сказать, что я услышала случайно, но на самом деле я подслушивала.
   – Как мило, – пробормотала Саманта, и Бенц вспомнил, что они не испытывают друг к другу особой симпатии. Они работали на конкурирующих радиостанциях в программах с прямой связью с радиослушателями, и лишь этим летом Триш сменила хозяев, перейдя на «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей». Бенц подозревал, что их не слишком тянуло друг к другу.
   Триш не обратила внимания на сарказм Сэм.
   – Должна вам сказать, детектив, что нахожу все связанное с маньяками очень интересным.
   – Потому что тебе не пришлось это пережить, – заметила Сэм, но глаза Бенца сосредоточились на худощавой женщине с заостренными чертами лица.
   – В самом деле? – спросил он. – Вы действительно считаете это интересным?
   – М-м. – Она скрестила стройные ноги, наклонилась вперед и положила локоть на стол, а подбородок на ладонь, и, развернувшись, воспользовалась своей позой, чтобы вытеснить Саманту из разговора. – По правде говоря, мне бы хотелось провести некоторое время с вами, детектив Бенц, посетить места преступлений, посмотреть, как вы работаете с уликами, ловите плохого парня й всякое такое прочее.
   – Это может быть очень и очень неприятным. Бывает так, что на некоторых местах преступлений выворачивает наизнанку взрослых мужчин.
   – Думаю, я выдержу, – ответила она, изгибая брови и слегка растягивая губы в улыбке скромницы. Она практически выпрашивала приглашение поучаствовать в расследовании и ради этого готова была даже пофлиртовать. Саманта это, конечно, заметила. Бенц вспомнил обгоревшее изуродованное тело последней жертвы и был готов поставить двухнедельное жалованье, что Триш Лабелль упадет в обморок, если когда-нибудь увидит труп. – Это было бы интересно и информативно. Я уверена, что смогла бы вставить это в свое шоу.
   – Не думаю.
   – Надо бы позвонить Элеанор Кавальер. Не сомневаюсь, что она это одобрит.
   – Не докучайте руководителю программы.
   – Пора с этим закончить.
   – Этого не будет. Существуют определенные правила.
   Триш было не так-то просто остановить.
   – Я слышала о вас, Бенц. Вы не из тех, кто всегда соблюдает правила.
   – Он сказал «нет», Триш. Пойми намек, – вмешалась Сэм.
   Между бровями Триш появились маленькие морщинки.
   – Слушай, я хочу взять у него интервью в своей программе, понимаешь?
   – Естественно. – Сэм посмотрела на Бенца.
   – Я ничего не обещал, – сказал он, вставая и заканчивая тем самым короткий разговор. – Позвоните мне, если появятся звонки с какими-нибудь угрозами.
   – Ей стоит бояться? – спросила Триш.
   – Бояться стоит всем, – ответил Бенц. – Я не говорю, что наш маньяк – тот самый парень, я в этом не уверен. Но я точно знаю, что убийца на свободе и опасен, и если мы не поймаем его, он не остановится. – Сэм стала серьезной и потерла предплечья, будто заново переживала весь тот ужас минувшего лета. Даже Триш выглядела более задумчивой, но она была не из тех, кто легко сдается.
   – Вот именно поэтому вам и надо прийти на шоу, – настойчиво сказала она. – Нужно предупредить общественность.
   – Департамент уже сделал заявление.
   Но Триш не отступала.
   – Я знаю, но так вас сможет услышать больше граждан. Мы могли бы устроить интервью, а его фрагменты воспроизводились бы днем, даже в программе Сэм. У «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей» много слушателей.
   – Значит, они услышат это в ваших новостях.
   – Не все слушают новости. А с помощью интервью можно будет оповестить гораздо больше людей. – Сейчас она была в ударе, ее руки выразительно двигались, словно она могла убедить с помощью жестов или улыбок скромницы. – Вы бы оказали городу огромную услугу, детектив. Просто скажите, что подумаете об этом.
   – Хорошо, – согласился он, снова вставая. – Я подумаю об этом. Но не радуйтесь раньше времени. И, Саманта, если вдруг будут какие-то неприятные звонки, дайте мне знать.
   – Если бы она это сделала, то осталась бы без работы, – пошутила Триш.
   Сэм не обратила на это внимания.
   – Вы об этом узнаете первым, – пообещала она. – Спасибо за предупреждение. Я скажу Таю, что вы придете на свадьбу.
   – Ни за что на свете не пропустил бы это событие, – ответил он, выходя из столовой. Но он знал, что это ложь. Собственный опыт супружеской жизни сделал его отъявленным скептиком. Хотя он очень желал Саманте и Таю Уилеру всего наилучшего, он не верил в теорию семейного счастья.
 
   Оливия вылезла из ванной. В помещении скопились пар и тепло. Она вытерлась полотенцем, затем нанесла на тело масло и принялась втирать его в мускулы. День был долгим. Утомительным. Эмоциональным. Она заново прокручивала в своем усталом мозгу общение с матерью, Бенцем и отцом Макклареном и за последние несколько часов не могла найти способ избавиться от головной боли. Она приняла четыре таблетки ибупрофена, затем более получаса лежала в ванне, ожидая, пока горячая вода не начнет остывать, надеясь расслабиться и прогнать мигрень.
   Но не получалось. Надевая халат, она взглянула на себя в зеркало. Волосы были в беспорядке, мокрые завитки обрамляли ее лицо. Зеркало было покрыто дымкой, искажающей ее отражение. Конденсат побежал тонкими струйками, отчего видимость несколько улучшилась. Но, помимо собственного отражения, она увидела кое-что еще.
   – О нет, – прошептала она с замиранием сердца. Неужели опять?
   Она мельком увидела большое деревянное колесо, напоминающее слишком большое колесо телеги, но на нем были шипы. Оно медленно вращалось, затем исчезало в туманной поверхности зеркала. У Оливии внутри все сжалось.
   – Нет... нет... – Появилось лицо женщины, подвергающейся пытке. Оливия отскочила назад и ударилась о вешалку для полотенец. Женщина в видении кричала, ее глаза выпучены от страха и боли. Ее темные волосы в крови.
   Оливию всю трясло.
   Колесо вращалось, мелькая в занавеси конденсата на зеркале. Кожа Оливии словно горела. Она едва могла дышать. Головная боль усилилась и волнами прокатывалась по ее мозгу. Остолбенев от ужаса, она смотрела зеркало.
   Когда конденсат частично испарился, Оливия смог ла получше разглядеть темное место, похожее на пещеру. Она услышала, как жертва кричит от пыток и как на фоне скрипа старинного передаточного механизма капает вода, затем увидела ужасное орудие пытки. Голая женщина была распластана на колесе и стянута ремнями. Она пыталась вырваться, и острые шипы вонзались в ее тело. Страшное колесо медленно вращалось.
   – Не надо, пожалуйста, не надо! Отпустите меня... Будьте милосердны...
   Головная боль Оливии стала напоминать удары молота.
   – Помогите мне... кто-нибудь, ради всего святого, пожалуйста, помогите мне... – Ее голос дрожал, отдаваясь в голове Оливии и смешиваясь с болью.
   – Отпусти ее, ублюдок! – крикнула Оливия.
   Затем она увидела оружие, сверкающее во влажном отражении. Изогнутый меч, его несущее гибель лезвие поблескивало в каком-то слабом, мерцающем свете.
   – Нет! Нет! – пронзительно закричала женщина. – Как вы можете такое со мной сделать. Я вам доверяла. Пожалуйста, прошу вас, я сделаю все, что угодно.
   Лезвие скользнуло вниз.
   – Прекрати! – Оливия схватила полотенце с вешалки и в неистовстве принялась вытирать конденсат, смахивая туман и смотря в свои собственные наполненные ужасом глаза. Если она сможет увидеть больше, выяснить, где это происходит... но картина изменилась, лицо жертвы, словно тая, превращалось в тень, которая заменялась на более четкую картину, находящуюся за ее собственным отражением. Ее сердце замерло, ибо она была уверена, что смотрит в лицо чистого зла. Скрытое обтягивающей черной маской. Ледяные голубые глаза встретились с ее глазами и задержались...
   Затем она услышала свое имя. Так отчетливо, словно он произнес его вслух. Оливия.
   – Господи. – Она сделала шаг назад. – Святая Оливия.
   – Нет! – Она бросилась к зеркалу. – Кто ты, ублюдок? – крикнула она, ударяя кулаком по лицу в маске. Зеркало разбилось на мелкие осколки, которые посыпались в раковину и на пол. Ее собственное отражение было искаженным и разделенным на кусочках стекла, которые еще держались в раме. – Ты сумасшедший, сумасшедший сукин сын. – Ее руку пронзила боль. – Кто ты такой, черт возьми? – крикнула она, рыдания вырывались из глубины ее души. – Кто, будь ты проклят?
   Хайри С, царапая когтями дверь в ванную, неистово лаял.
   А на сверкающие в раковине осколки капала кровь.
   Ее голова просто раскалывалась от боли. Пес печально выл. После всего этого в памяти Оливии сохранился мучительный образ женщины, привязанной ремнями к вращающемуся колесу боли.
   – Да поможет нам бог, – прошептала Оливия, слезы струились по ее лицу. – Да поможет он всем нам. – Прижимаясь спиной к стене, она умудрилась открыть дверь. Затем, сползая по стене, она дала волю слезам.
   Хайри С заскулил. Она придвинула его к себе и спрятала лицо в его непослушной шерсти. Что она будет делать? Как ей это остановить? Как?
   – Пропади оно все пропадом. – Она провела рукой по лицу, вытирая слезы, размазывая кровь по лицу и пачкая пса.
   Что-то нужно предпринять... и побыстрее. Сегодня ночью этот ублюдок совершил убийство. И далеко не последнее.
   Святая Оливия. Она с такой ясностью услышала свое имя, словно он произнес его вслух. Он собирается ее убить. В этом нет ни малейшего сомнения. Он намерен лишить ее жизни каким-то ужасным способом.
   Если только... о господи... если только она не выяснит, как его остановить.

Глава 23

   Бенц снова ехал в машине и разговаривал по сотовому телефону. Он дозвонился до Норма Стоуэлла. Пока ничего хорошего он не услышал.
   – У вас проблема, – сказал профайлер, находящийся где-то в Аризоне. Он тоже говорил по сотовому, и поэтому иногда были перебои в связи. – Большинство серийных убийц начинают в более медленном темпе, они неделями, может, месяцами оживляют преступление в памяти, прежде чем чувствуют необходимость снова выйти на охоту, – сказал ему Норм, когда Бенц прибавил скорость, обгоняя грузовик-платформу с одной задней фарой. – Затем по прошествии времени для остроты ощущений воспоминаний становится недостаточно, и убийца начинает сокращать интервалы между убийствами. Если ты прав относительно связи с праздниками святых, этот убийца имеет зеленый свет. Ему подойдет праздник любой святой; он будет включать их в свой план.
   Бенц не хотел в это верить.
   – Но убийства требуют планирования. Используется реквизит, место преступления обставлено. И он должен уговаривать женщин пойти с ним или убеждать их впустить его. Он невероятно рискует. Взять, например, пожар возле эспланады. Его мог заметить раньше сосед, выгуливающий собаку. И бац, преступник был бы пойман. Боже мой, затем он бросил мисс Икс у подножия статуи на главной улице в центре города. Это было слишком самоуверенно.
   – Он насмехается над тобой. «Посмотри, что я могу сделать. Смотри, как мне все сходит с рук». Он хочет, чтобы ты его искал. Ему нравится известность, нравится чувствовать, что он умнее тебя. Возможно, он имеет какое-то отношение к полиции. Ищи парня, который в прошлом работал в службе безопасности или в полиции.
   – Свидетельница говорит, что он священник.
   – Ну, по крайней мере, не обычный, – напомнил ему Стоуэлл. – Посмотри, удастся ли тебе найти священника, как-то связанного с полицией. И не забывай, этот парень считает, что выполняет какую-то божью миссию. Он действует от его имени и поэтому считает себя неуязвимым. А значит, вероятность того, что он совершит ошибку, очень велика.
   – Будем надеяться. – Бенц обогнал длинный фургон, из-под колес которого взметнулась грязь. Он включил дворники.
   – У меня такое чувство, что этот парень знакомится со своими жертвами. Такова часть его игры, это его заводит. Каким-то образом он вызывает в них доверие к себе. Не было никаких признаков того, что он входил в Гарден-дистрикт с применением силы, не так ли? Мне кажется, он очаровывает их, они доверяют ему, позволяют ему приближаться, и он начинает думать о них как о святых или делает их святыми. Ты сказал, две жертвы, которых вы опознали, – студентки неполной формы обучения? Вот и связь. Это не какие-то случайные женщины. Он общается с ними перед убийством. Заставляет их ему доверять. Они просто очарованы им, а он на самом деле готовит им западню. Имелись признаки сексуальных контактов?
   – Пока нет.
   Наступило долгое молчание, когда он слышал только вращение колес своего джипа и шум других машин.
   – Это странно. Вероятно, это имеет отношение к обету целибата у священников. Или же он импотент. Но обычно убийство должно заставлять убийцу кончать. Полагаю, ты проверил местные университеты.
   Бенц с силой сжал пальцами руль. Внутри у него все горело при мысли о том, что на студенток охотятся, а потом их подвергают пыткам. В его сознании промелькнул образ Кристи, и его внутренняя боль стала еще сильнее.
   – Мы пытаемся выяснить, знали эти две жертвы друг друга, посещали вместе какие-нибудь занятия, встречались когда-нибудь или нет. Они ходили в учебные заведения, находящиеся рядом, поэтому студенты одного должны встречаться со студентами другого.
   – А как насчет их приятелей?
   – Один смылся из города несколько месяцев назад, у другого есть алиби.
   – Железное?
   – Ищем слабые места. Пока оно кажется безупречным.
   – Проверь его еще раз. Особенно если он белый в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти, парень с небезупречным прошлым, с неприятностями в начальной и средней школе, может быть, с арестами за жестокое обращение с животными и поджоги, имевший неприятности с женщинами... на него что-то должно быть.
   – Мы все это уточняем.
   – Хорошо. Я вышлю тебе по факсу то, что у меня есть.
   – Спасибо. – Бенц перевел автомобиль на другую полосу, и Стоуэлл отключился. Бенц чувствовал себя ничуть не лучше, чем после посещения церкви Святого Луки. Ему было как-то унизительно обращаться к своему единокровному брату, но он знал, что Джеймс примет его, попытается помочь. Лицемерный ублюдок. Не считая Кристи, отец Джеймс Маккларен был единственным живым родственником Бенца за исключением нескольких троюродных и еще более дальних родственников, разбросанных по стране. И именно Джеймс всадил ему нож в спину. Причем несколько раз.
   Через несколько минут, когда он уже съезжал с автострады и находился лишь в нескольких милях от дома Оливии Бенчет, резко зазвонил телефон.
   – Бенц слушает.
   – Это Оливия. Мне нужно с вами увидеться, – прерывающимся от волнения голосом сказала она. – Он снова принялся за дело.
   Бенц похолодел. Он ожидал этого звонка, даже направлялся к ее дому, потому что знал: убийца примется за старое в праздник святой Екатерины Александрийской. Или в праздник любой другой святой.
   – Уже еду, – ответил он. – Буду через десять минут.
   – Слава богу.
   – Держитесь. – Он отключился и нажал на акселератор. – Проклятье!
   В этой заброшенной части округа улицы были пусты. Он проскочил на красный сигнал светофора, затем резко свернул на проселочную дорогу, проходящую через окрестности реки. Было темно, луны не было видно, сырой ветер дул через рощи дубов и кипарисов, которые поднимались как призраки от земли и воды. Его джип летел по длинному низкому мосту, но это было недостаточно быстро. Ужас в голосе Оливии подстегивал его. Он едва не проскочил поворот, и ему пришлось вывернуть руль почти до предела. От резкого поворота машина вздрогнула, снижая скорость. Джип пронесся по маленькому мосту возле коттеджа Оливии. По сторонам посыпались листья.
   Он затормозил.
   Входная дверь дома распахнулась. Он судорожно вдохнул.
   В доме горел свет. Она стояла в дверях в пушистом белом халате. Волосы, как всегда, были растрепаны. У него екнуло сердце. Он знал, что начал западать на эту чудачку с ее странными заявлениями о видениях и каком-то невероятном экстрасенсорном восприятии. Он испытал странное чувство, будто приехал домой. Черт, у него годами не было настоящего дома.
   Бенц вылез из машины и сразу же пустился бегом к Дому, из которого пулей вылетел ее глупый пес.
   – Хайри! – Оливия помчалась к нему, казалось, совершенно забыв о грязи и мокрых листьях. – Слава богу, вы приехали, – воскликнула она, бросаясь в его объятья. Он увидел на ее лице следы слез за секунду до того, как она спрятала лицо у него на груди и обвила руками его шею. Инстинктивно он прижал ее к себе, ощущая ароматы жасмина и сирени на фоне порыва ветра и промозглого запаха болота. Ее груди плотно прижались к нему. Волосы Оливии были влажными. Никакой косметики на лице. Она дрожала. Он подозревал, что под фланелевым халатом на ней ничего нет, но тут же выброс подобные мысли из головы.
   – Я видела его. Снова. И он убивал женщину... на колесе с ужасными гвоздями... о, господи, господи, господи! – воскликнула она, вцепившись пальцами в его воротник, словно вообще не собираясь отпускать его. Она с трудом дышала, едва сдерживая рыдания и икая от страха. – И затем, затем он, кажется, взял меч... он...
   – Тсс... – Бенц поначалу держал ее неловко. Его руки казались слишком большими, чтобы обнять ее маленькое тело. Что он делает? Это все неправильно.
   Но когда она прильнула к нему, и ветер зашелестел в деревьях, он немного расслабился. Одной рукой он обнял ее за шею, другой за поясницу. На мгновение он представил, каково будет заниматься с ней любовью, и вспомнил их недавний поцелуй. Казалось совершенно естественным прикоснуться губами к ее макушке, почувствовать ее мягкое дыхание на своей голой шее. Она подняла лицо и посмотрела на него, и, чтобы не целовать эти сексуальные, соблазнительные и определенно выражающие страх губы, Бенц сказал:
   – Давайте я отведу вас в дом.
   – Я... извините, – пробормотала она, словно внезапно осознав, что она сделала.
   – Все в порядке. Правда. – Ему удалось выдавить подобие улыбки, затем он свистнул псу, который заинтересовался кромкой его брюк. Когда они поднимались по ступенькам, Бенц ободряюще положил ей руку на плечи.
   – Господи, ненавижу это.
   – Что?
   – Все. – Она бросила на него взгляд, когда они входили через открытую дверь. – Знаете, я терпеть не могу выглядеть беспомощной, слабой женщиной.
   – Вы были напуганы.
   – Я была перепугана до смерти. Даже сейчас, – сказала она. Икота у нее прошла, и слезы прекратились.
   – Думаю, вам лучше рассказать мне подробнее.
   Хайри С, принюхиваясь и фыркая, рысью забежал в дом. Бенц закрыл дверь и запер замок. Затем проследовал за Оливией на кухню и заметил, что у нее забинтована правая рука и пятна крови на халате.
   – Что случилось?
   – Мне бы очень хотелось сказать, что я порезалась во время бритья, – ответила она, и ее губы, дрожа, растянулись в улыбку. Шутка получилась неудачной. Она сильно заморгала, все еще борясь со слезами. – Но на самом деле я разбила кулаком зеркало в ванной.
   – Специально? – Он не мог в это поверить.
   – Да. Это глупо, но мне так хотелось добраться до этого сукиного сына, как следует ему врезать, и я... – Она замолчала и опустилась на стул за столом. Халат распахнулся, но она, казалось, не осознавала, что Бенц может видеть не только ее грудь. Он усилием воли заставил себя смотреть ей в глаза. – Наверное, мне надо начать с самого начала, – заговорила она, устремив взгляд в темное окно.
   – Было бы неплохо.
   – Это произошло примерно час назад. Я принимала ванну. День у меня выдался еще тот... ну, знаете, мы с вами поссорились, затем позвонил мой отец...
   – Вам позвонил Реджи Бенчет? – повторил он, сразу насторожившись. Отец или не отец, но он бывший уголовник. Преступник.
   – Да, и... ну, мне пришлось над этим задуматься. Это было странно. С того времени, как я пошла в школу, мне не довелось обмолвиться с ним ни единым словом. Наш с ним разговор закончился быстро, и я попыталась заниматься, выбросить его из головы. Не получилось, поэтому я решила принять ванну и пораньше лечь спать, но когда я вылезла из ванной, я бросила взгляд в зеркало и увидела там ее и это... это ужасное колесо. – Потирая предплечья, она принялась пересказывать свое видение, жуткое воссоздание смерти святой Екатерины Александрийской. Здоровой рукой Оливия потерла висок. Лицо ее было напряженным, а взгляд отрешенным, словно это жуткое видение снова прокручивалось у нее в сознании. – ...И я ничего не могла сделать, – наконец сказала она, и из глаз у нее снова потекли слезы. – Я чувствую себя такой бесполезной.
   Он положил руку ей на плечо, и она прикоснулась к его пальцам.
   – Если это вас утешит, я хочу, чтобы вы знали: я вам верю. Я верю во все эти убийства. – Ее пальцы напряглись, когда он рассказывал об используемом убийцей подходе, который заключался в том, что он убивал жертв в соответствии со смертями почитаемых, погибших мучительной смертью святых в дни их праздников. – На данный момент у нас есть святая Жанна д Арк, святая Мария Магдалена, святая Сесилия – из тех, чьи тела мы нашли.
   – Вы хотите сказать, что их могло быть больше? – Она побледнела.
   – Не знаю. Вы упоминали о женщине, оставленной в склепе. Думаю, что ей была отведена роль святой Филомены. А теперь у нас появилась еще одна, та, которую убили сегодня ночью.
   – Екатерина Александрийская.
   Он нахмурился.
   – Мы не знаем, сколько их еще или как долго продолжается череда убийств.
   – О господи, – прошептала она, тяжело сглатывая. – А сколько этих святых?
   – Слишком много. – Он фыркнул. – Никогда не думал, что скажу это.
   Она подняла на него взгляд. Глаза ее были обеспокоенными, а ресницы все еще мокрыми от слез.
   – Какой же извращенный ублюдок может такое сделать?
   – Вот это нам и нужно выяснить. – Он крепче сжал руки, пытаясь успокоить ее. – Мы найдем его, но понадобится ваша помощь.
   – Я готова на все что угодно.
   Он выдавил улыбку.
   – Я знаю. Позвольте, я сделаю несколько звонков. – Он взглянул на часы. Было поздно, больше одиннадцати, но он позвонил Монтойе и в участок, оставив сообщения, затем поднялся в ванную. Осколки стекла были повсюду – на столике, в раковине и на полу. Плитка и раковина были забрызганы кровью. – Похоже на зону боевых действий, – пошутил он.