Страница:
Поэтому они с Саймоном и вернулись с таким запозданием. Ричард же не возвращался вплоть до следующего дня. Поскольку его потери были незначительными, он реорганизовал свои войска и преследовал людей Монмута почти до ворот замка. В итоге земля подверглась опустошению, люди бежали, а погибло, получило ранения и угодило в плен, по крайней мере, около половины всей армии Монмута. Теперь Монмут в течение нескольких месяцев будет не в состоянии собрать новую армию, даже если бы он имел деньги и хотел этого. Южные королевские войска не смогут прийти на подмогу Шрусбери.
Вернувшись в Абергавенни, Ричард тотчас же погрузился в планы по выступлению войск на север. Осадные приспособления и боевые машины, должно быть, уже добрались до условленного места встречи с силами Ллевелина. Не успел Ричард прибыть в замок, как Мари тотчас же попросила разрешения поговорить с ним наедине, но он бесцеремонно отказал ей; а когда принялась настаивать, говоря, что это очень срочное и важное дело, лишь рассмеялся.
– В данный момент любое женское дело не может быть ни срочным, ни важным, – заявил он. – Не надоедайте мне, иначе я отошлю вас прочь с моих глаз назад в Пемброк.
Мари повернулась к Жервез, но та покачала головой и отвела сестру в сторону.
– Если он отошлет нас в Пемброк, – пробормотала она, – твои шансы на месть сведутся к нулю. Подожди, пока он не разберется со своими планами. Возможно, тогда появится спокойный момент, перед тем, как он уедет.
Вне себя от гнева, Мари все же признала справедливость того, что говорила Жервез. Чтобы хоть немного отделаться от своей злости, она прицепилась к Сибель и Уолтеру, хотя в замке теперь находилось множество мужчин, которые с радостью бы разделили ее общество. Речи ее отличались медоточивостью, но сопровождались коварными намеками в адрес Сибель и долгими, томными взглядами в сторону Уолтера. Все это не ускользнуло от Сибель; теперь, когда Уолтер был в безопасности, она могла спокойно сосредоточить свое внимание на том, что происходило вокруг. Однако она затруднялась определить, что значили намеки и взгляды Мари, а посоветоваться ей было не с кем, поскольку Саймон и Рианнон уехали из Абергавенни двадцать восьмого числа, чтобы присоединиться к Ллевелину.
Сибель чувствовала, что веских причин для ревности не было. Очевидно, Мари пыталась возобновить любовную связь, но, вне всяких сомнений, Уолтер не хотел этого. Его ответы делали все эти намеки смешными и невинными; на взгляды Мари не обращал никакого внимания, он хватался за Сибель, словно утопающий за спасательный круг, если только другие мужчины не увлекали его разговорами о войне. С другой стороны, он не пытался оттолкнуть Мари или обескуражить ее. Он вел себя безукоризненно вежливо и любезно, без всякой прохладцы.
Хотя для такого поведения имелись две веские причины – Уолтер чувствовал себя виноватым перед Мари, к тому же она приходилась графу Пемброкскому невесткой – Сибель не считала их благоразумными или непреодолимыми. Доброта при разрыве любовной связи могла оказаться безжалостней любого резкого отказа; Сибель не сомневалась, что Ричард вряд ли обидится, если Мари пожалуется, что ее оскорбили. Однако Сибель не совершала опрометчивых поступков, если только ее не выводили из себя и не ранили глубоко, а нынешняя ситуация была не из таких. Какое ей было дело до того, как вел себя Уолтер со своей бывшей любовницей, если он больше не любил ее и не искал случая переспать с ней?
Так оказалось, что Мари находилась рядом, когда к ним подошел Ричард и спросил:
– Уолтер, как у тебя дела с этим кастеляном, насчет которого ты имел такие сомнения?
– Сомнения все еще остаются, – ответил Уолтер. – У меня так и не появилось ниточки, чтобы замотать ее в клубок.
Ричард нахмурился.
– Не связано ли это лишь с тем, что он был человеком твоего брата?
– Милорд, – вставила Сибель, – мой кастелян в Клиро испытывает те же чувства по отношению к сэру Гериберту, а он не знал брата Уолтера. – Она не стала упоминать о своих личных чувствах. Большинство мужчин не восприняли бы это всерьез или даже истолковали бы подобное замечание в пользу сэра Гериберта.
– Не припомню, чтобы ты питал такую антипатию к незнакомым тебе людям, – сказал Ричард Уолтеру, одновременно кивнув Сибель в знак того, что он понял ее объяснение. – Осторожность никогда не повредит. Где этот сэр Гериберт сейчас?
– Я просил его остаться в Клиро, и, по всей видимости, он так и поступил, поскольку сэр Роланд сообщил бы, если бы он уехал. Я сказал ему, что вернусь, и мы вместе отправимся в Рыцарскую Башню.
Ричард бросил взгляд на руку Уолтера, которая снова висела на повязке. Его губы расплылись в улыбке.
– Ты сказал мне, что кость срослась и пока слаба лишь для рыцарских турниров. Каким же я был глупцом, поверив тебе!
– Но ключица сломалась от удара пики, – возразил Уолтер. – Мы ведь не думали, что нам придется сражаться на открытом месте, Я не предполагал, что мне придется столкнуться с копьеносцами.
Оправдания Уолтера едва ли рассеяли сомнения Ричарда, отразившиеся на его лице, но он лишь пожал плечами.
– Правда это или ложь, ты снова получил травму, и я не думаю, что в подобном состоянии будет разумно вверять себя человеку, на которого ты не можешь положиться. Напиши сэру Гериберту, что ты пока не можешь приехать к нему и встретишься с ним в Рыцарской Башне в первый день января. Только не нужно упоминать, что с тобой прибудет целая армия.
– Едва ли я стал бы это делать, – сдержанно сказал Уолтер. – И поскольку от меня вам сейчас не будет никакой пользы, а некоторые мои люди тоже получили серьезные ранения, я пошлю гарнизон Рыцарской Башни с вами, а на охрану этого замка отправлю свой отряд. Таким образом, вы получите свежих людей, я буду в безопасности, а Рыцарская Башня, вне всяких сомнений, откроет вам свои ворота, если – Боже упаси – у вас появится необходимость в убежище.
– А как же сэр Гериберт? – спросил Ричард.
– Пускай сам делает свой выбор. До сих пор он сохранял нейтралитет, и у меня нет права втягивать его в бунт. Однако он прибыл в Клиро с большим отрядом, решив, что я вызвал его на войну. Если он откажется отправиться с армией, это послужит верным знаком того, что его изначальное рвение встать в наши ряды являлось не чем иным, как ловушкой для меня. Что вы скажете?
– Похоже на правду, – согласился Ричард. – Возможно, это еще не повод, чтобы освободить его от должности, но насчет верного знака ты прав.
За время этой беседы Мари не произнесла ни слова, но слушала она очень внимательно: Способ, к которому прибегнул Уолтер, чтобы остаться с Сибель, и его непреклонность перед ее собственными чарами раскалили красные угольки ее ненависти добела. Она быстро сообразила, что к чему, и ухватилась за тот факт, что Уолтер подозревал сэра Гериберта в вероломстве. Права она была или ошибалась, не имело значения. Мари считала, что превратить подозрения в факт не составит большого труда. Если она предупредит сэра Гериберта, что Уолтер собирается отстранить его от должности, тот скорее всего попытается спасти свое положение. Любые его действия могут доставить Уолтеру хлопоты, а Мари страстно хотела как можно больше навредить ему.
Размышляя над осуществлением идеи, пришедшей ей в голову, Мари не прислушивалась к тому, как мужчины подыскивали причину для отстранения сэра Гериберта, но тут она услышала, как Ричард сказал:
– Я отвезу Жервез и леди Мари в Клиффорд. Такой надежной крепости пока не грозит опасность, да там им будет и гораздо уютней. Кроме того, до этого места рукой подать, если вдруг король изменит свои намерения. Если угодно, я могу включить в наш отряд леди Сибель или отвезу ее в Клиро, который находится всего лишь в нескольких милях от дороги.
– Благодарю вас, но я намерена сопровождать Уолтера в Рыцарскую Башню, – решительно заявила Сибель. – Этот замок уже несколько лет не знает хозяйки, и я не уверена, что сэр Гериберт является таким человеком, который может поддерживать женские апартаменты в отличном состоянии. Чем быстрее я позабочусь об этом, тем лучше.
– Когда мы отбываем в Клиффорд, брат? – спросила Мари. – Если скоро, то мне нужно предупредить Жервез, что мы можем укладывать вещи.
– Завтра, – ответил Ричард с несколько озадаченным видом, словно прежде его не посещала мысль о том, что у его супруги может возникнуть проблема укладки вещей. Затем он взглянул на Уолтера. У него было такое смущенное выражение лица, что он явно был чем-то встревожен. Ричард откашлялся. – Вероятно, мне лучше самому сходить и рассказать обо всем Жервез, – сказал он и удалился.
Мари сделала вид, что последовала за ним, но сама поспешила в свои покои. Итак, они будут в Клиффорде, всего в нескольких милях от Клиро; это выглядело заманчиво. Возможно, у сэра Гериберта найдется немного времени, чтобы совершить короткий визит в Клиффорд перед тем, как отправиться на встречу с Уолтером, которая должна была состояться первого января. Ей не следует писать обо всем в своем письме. Достаточно будет намекнуть сэру Гериберту, что ему следует приехать к ней, если он действительно являлся врагом Уолтера. И его приезд послужит доказательством, что он желает Уолтеру зла. Возможно, им удастся придумать нечто такое, что удовлетворит их обоих.
Для начала она послала свою служанку выяснить, кто может передать в Клиро послание сэру Гериберту; в противном случае Мари воспользовалась бы услугами своего человека, но ей хотелось, чтобы письмо доставил гонец Уолтера. Затем она принялась писать письмо как бы от лица мужчины, а не женщины, поясняя, что у «него» имеются веские причины, которых «он» не назовет, желать сэру Гериберту удачи, а сэру Уолтеру – зла. Таким образом, подслушав разговор между сэром Уолтером и графом Пемброкским, касающийся сэра Гериберта и подразумевающий его гибель, автор письма хотел предупредить сэра Гериберта об опасности.
Дополнять что-либо к написанному или называть автора письма было бы опрометчиво, но Мари написала: «Если вы приедете в Клиффорд и, назвавшись сэром Палансом де Туром; спросите Мари де ле Морес, вы узнаете больше. Данное послание писала не она, и ей не известно его содержание, но из великодушия ко мне, она готова передать вам другое письмо, содержащее информацию, которая может спасти вашу жизнь и владения».
Когда служанке Мари удалось без особых хлопот передать письмо гонцу Уолтера, который в спешке даже не поинтересовался, от кого оно, Мари воспрянула духом и решила, что фортуна повернулась к ней лицом. Это чувство лишь усилилось, когда ближе к вечеру к ней пришел слуга и сообщил, что Ричард освободился и был готов предоставить ей аудиенцию, как она и просила. Она удивилась, обнаружив отсутствие Жервез, и решила, что это сестра напомнила Ричарду о ее желании поговорить с ним, но тут она была несправедлива к своему зятю. Он сам вспомнил о ее просьбе.
В голове Мари промелькнули сомнения; она собиралась сознаться в огромном грехе. Не передумает ли Ричард посылать их в Клиффорд? Не отправит ли их вместо этого назад в Пемброк? Если да, Жервез превратит ее жизнь в сущий ад. Но, судя по виду, граф пребывал в прекрасном расположении духа, и Мари понимала, что другой возможности для осуществления этого замысла ей больше не представится. Атака на Шрусбери может длиться недели, и затем Ричард, возможно, не вернется в Клиффорд, а предпримет какие-нибудь другие действия, связанные с войной. К тому же с Уолтером сейчас находилась Сибель, и она должна была обо всем узнать.
– Я должна признаться вам в огромном несчастье, постигшем меня, – сказала она дрожащим голосом, нервно ломая руки.
Взгляд Ричарда не изменился.
– Я догадывался об этом, – спокойно сказал он. – Вряд ли вы бы стали просить меня о конфиденциальном разговоре, чтобы сообщить об огромной радости. Ну, что случилось?
– Я... я жду ребенка, – прошептала она.
Она ожидала взрыва гнева, но Ричард лишь поднял брови.
– Это меня тоже мало удивляет, – вздохнул он. – В каком еще другом огромном несчастье может сознаться женщина?
Мари начала задыхаться от злости.
– Я не шлюха, – закричала она. – Он обещал жениться на мне!
Вот теперь Ричард нахмурился. Скорее всего, размышлял Ричард, эту дурочку пленил какой-нибудь безденежный, но ловкий щеголь, наградивший ее ребенком, считая, что это вынудит Пемброка дать разрешение на брак и содержать их обоих. Любой благородный человек, заинтересованный в браке, обратился бы сначала за таким разрешением к нему. А может быть, это был просто зеленый юнец, и Мари убедила его, что они только таким способом могли выжать средства к существованию из кошелька ее скупого опекуна.
– Ну? Кто же это? – проворчал Ричард.
– Сэр Уолтер де Клер, – дерзко ответила Мари. – И поскольку вы бы не дали достаточного приданого, он подыскал более подходящую партию. Теперь я опозорена и обесчещена.
С мгновение длилась напряженная тишина. Затем Ричард стремительно вскочил на ноги.
– Ты лжешь! – проревел он. – Грязная шлюха! Ты лжешь!
– Я не лгу! – взвизгнула Мари и, забыв об осторожности, гневно добавила: – Я могу доказать, что он переспал со мной. Вызовите его и спросите обо всем. Если он станет отрицать это, я представлю мои доказательства. Посмотрим тогда, кто из нас лжет.
Ричард сжал кулаки, и Мари в испуге, что он ударит ее, отпрянула назад, но он не шелохнулся. Он вспомнил, что Уолтер проявлял некоторый интерес к Мари, когда только познакомился с ней, и что он сам предупреждал его о том, что Мари не годилась ему в жены. Но обещать жениться? Нет, это не могло быть правдой. Несомненно, Уолтер мог сказать, что любит ее или что-нибудь в этом роде, а она, наверное, приняла это за обещание жениться на ней. «Глупая сучка!» – подумал Ричард, но, теряя терпение, все же не поддался гневу. Тем не менее, если она была беременна от Уолтера, то Уолтеру придется позаботиться о ребенке. Он отрывисто кивнул Мари и направился к двери, чтобы послать кого-нибудь на поиски Уолтера.
К счастью, поскольку Уолтер находился в зале и прибыл через несколько минут, Мари с Ричардом не успели обмолвиться ни словом. Стоило ему войти в комнату Ричарда и увидеть Мари, как приветливая улыбка тотчас же исчезла с его лица. Он с мгновение смотрел на женщину, затем перевел взгляд на Ричарда.
– Что случилось, милорд? – спросил он.
– Моя невестка утверждает, что ждет от вас ребенка, – ответил Ричард.
Лицо Уолтера вмиг побледнело.
– Господи, – вымолвил он, – никогда еще на меня не сваливалось столько хлопот из-за такого мелкого, безрадостного грешка. – Он повернулся к Мари и протянул ей руку. – Дорогая моя, мне очень жаль. Я не доставил вам радости, а теперь еще это обрушилось на вашу голову. Чем я могу помочь вам?
Она резко одернула его руку и бросила на него враждебный взгляд.
– Вы солгали мне, – завизжала она. – Вы обещали, что женитесь на мне.
– Мари! – изумленно воскликнул Уолтер. – Вы же знаете, что ничего подобного я не обещал. Я даже сказал вам, что собираюсь жениться на Сибель. Не нужно лгать. Если вы утверждаете, что это мой ребенок, я не стану отрицать этого и позабочусь о нем.
– Ты говорил ей, что заключил соглашение с Сибель? – внезапно спросил Ричард. – Но это произошло в Билте. Когда ты говорил со мной после того, как оставил Жервез и Мари в Бреконе, ты не захотел назвать имени желанной женщины, поскольку не имел еще разрешения ее отца. Когда же ты успел...
Уолтер на мгновение закрыл глаза.
– Это случилось в Билте, за день до того, как мы с Саймоном отправились в Абергавенни, чтобы встретиться там с людьми, которые следили за Монмутом. Будь я проклят, я испытывал потребность в женщине, и Мари... возможно, она только хотела подразнить меня, но я...
– Либо она уже была беременна и искала какого-нибудь благородного дурака, который не стал бы потом ничего отрицать, – проворчал Ричард. – Велика ли вероятность того, что женщина, переспав с мужчиной один-единственный раз, тут же становится беременной?
– Нет! – закричала Мари.
Ричард бросил на нее холодный взгляд, на его лице застыла каменная непреклонность.
– Обнаружить правду не составит большого труда. Нужно только спросить у вашей служанки, когда у вас в последний раз были месячные.
– Нет, – задыхаясь произнесла Мари и попятилась назад. – Нет.
– Пожалуйста, – взмолился Уолтер, – не терзайте ее. Зачем допрашивать служанку и клеймить леди Мари позором? Я не верю, что у нее был другой любовник.
Это утверждение Уолтера основывалось на его воспоминании о том, как мало удовольствия получила Мари от их любовной игры, но голос его тотчас же дрогнул, ибо он понял, что такой же эффект могла вызвать ее страсть к другому мужчине. Разве он должен воспитывать ублюдка какого-нибудь воина или конюха из Пемброка?
Как только это сомнение закралось в сердце Уолтера, он опустил глаза, но Ричард не отрывал взгляда от Мари. Ричарда мало интересовали женщины, и он никогда не пытался понять их, но неприкрытая ненависть в глазах Мари говорила ему о многом. То, что Мари ненавидела его самого, еще поддавалось объяснению, но ее взгляд, к его немалому удивлению, был адресован Уолтеру. Это можно было понять, совершенно не зная женской природы. Ни одному мужчине, ни одной женщине не дано права так ненавидеть человека, который с готовностью становится жертвой обмана.
– Ты мерзкая сука! – взорвался Ричард. – Не ждешь ты никакого ребенка. Тебе нужно лишь навлечь неприятности на Уолтера и Сибель.
– Нет, это не так! – запричитала Мари, обнаружив выход из затруднительного положения. – Он нравился мне, и я решила, что тоже нравлюсь ему, что Сибель нужна ему только из-за большого приданого. К тому же письменного соглашения не заключалось. Неужели мне нельзя было попытаться добиться его? – Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– О Господи, – тихо произнес Уолтер. – Мне жаль. Мне очень жаль. Я не знал этого. Я думал, вы все понимаете и хотите лишь поиграть. Ричарду известно, что я обменялся поцелуями мира с семьей Сибель. Эти узы связывают меня так же, как и слова, начертанные на пергаменте. Я не сомневался, что Ричард рассказал вам об этом.
В отличие от Ричарда Уолтер не заметил ненависти в глазах Мари и теперь вспомнил, как она неоднократно пыталась во время их любовной игры выжать из него признание в любви. Он даже вспомнил, как она сказала, что готова жить с ним в нищете до тех пор, пока они будут вместе. Он чуть не прослезился от жалости и раскаяния. Однако Ричард, заметив то, чего не видел Уолтер, оставался совершенно непреклонным.
– Она любит тебя, как собака палку, – сказал он. – Она лишь хочет причинить тебе страдания. Не будь глупцом. Мари, ты заслуживаешь хорошей порки за такую подлость.
– Нет! – воскликнул Уолтер, закрывая собой Мари.
Ричард посмотрел на него и медленно покачал головой.
– Я не думал, что ты так наивен, – сдержанно заметил он. – Однако, отложив наказание, можно достичь более желаемого результата. Отойди в сторону так, чтобы Мари видела меня. – Он смерил ее задумчивым взглядом и сказал: – Убери руки с лица. Я уже заметил то, что ты спрятала с таким запозданием, и до сего момента у тебя было достаточно времени, чтобы изобразить печаль вместо ненависти. Из милосердия к Уолтеру, который пострадал бы гораздо больше тебя, если с тобой обойтись так, как ты этого заслуживаешь, я не стану ничего предпринимать и не скажу ни слова об этом омерзительном эпизоде.
– Во имя бога, Ричард, – запротестовал Уолтер, – если кто-нибудь и виноват в случившемся, так это я.
– Тебя обвели вокруг пальца, как последнего болвана. Женщины умеют делать дураков из большинства мужчин. По сути дела, тебя и сейчас водят за нос. Помолчи или оставь нас. За Мари отвечаю я. – Ричард снова перевел взгляд на Мари. – Слышишь меня, Мари? Я обещал, что не скажу ни слова, но не говорил, что забуду об этом. Если кто-нибудь, кроме нас троих, когда-нибудь узнает о твоей лжи, я прикажу выпороть тебя, словно последнюю служанку, и запру в Пемброкском замке без права покидать комнату, пока не придет особое разрешение, скрепленное моей печатью. И ты будешь оставаться там, пока я не подыщу какого-нибудь человека – а ему будет известно об этом инциденте все до последнего слова, и он будет знать о твоем злобном, вероломном нраве, – который согласится переложить заботы о тебе на свои плечи.
– Вы несправедливы ко мне, – прошептала Мари. – Я не имела злых намерений. Мне нужен был только Уолтер.
– Ни слова об этом!!! – проревел Ричард. – Тебе не провести меня. Однако ты всего лишь женщина. Если будешь вести себя, как следует, ради блага Жервез я позволю вам уехать в Клиффорд и жить там, как вы жили. Но не забывай о моем предупреждении. Один намек на то, что Уолтера связывало с тобой нечто большее, чем несерьезный флирт, и тебя посадят в клетку. Не говори мне больше ни слова, пока я не забыл о сентиментальности этого безумца, чье сердце разрывается на части из-за тебя. Идите.
23
Вернувшись в Абергавенни, Ричард тотчас же погрузился в планы по выступлению войск на север. Осадные приспособления и боевые машины, должно быть, уже добрались до условленного места встречи с силами Ллевелина. Не успел Ричард прибыть в замок, как Мари тотчас же попросила разрешения поговорить с ним наедине, но он бесцеремонно отказал ей; а когда принялась настаивать, говоря, что это очень срочное и важное дело, лишь рассмеялся.
– В данный момент любое женское дело не может быть ни срочным, ни важным, – заявил он. – Не надоедайте мне, иначе я отошлю вас прочь с моих глаз назад в Пемброк.
Мари повернулась к Жервез, но та покачала головой и отвела сестру в сторону.
– Если он отошлет нас в Пемброк, – пробормотала она, – твои шансы на месть сведутся к нулю. Подожди, пока он не разберется со своими планами. Возможно, тогда появится спокойный момент, перед тем, как он уедет.
Вне себя от гнева, Мари все же признала справедливость того, что говорила Жервез. Чтобы хоть немного отделаться от своей злости, она прицепилась к Сибель и Уолтеру, хотя в замке теперь находилось множество мужчин, которые с радостью бы разделили ее общество. Речи ее отличались медоточивостью, но сопровождались коварными намеками в адрес Сибель и долгими, томными взглядами в сторону Уолтера. Все это не ускользнуло от Сибель; теперь, когда Уолтер был в безопасности, она могла спокойно сосредоточить свое внимание на том, что происходило вокруг. Однако она затруднялась определить, что значили намеки и взгляды Мари, а посоветоваться ей было не с кем, поскольку Саймон и Рианнон уехали из Абергавенни двадцать восьмого числа, чтобы присоединиться к Ллевелину.
Сибель чувствовала, что веских причин для ревности не было. Очевидно, Мари пыталась возобновить любовную связь, но, вне всяких сомнений, Уолтер не хотел этого. Его ответы делали все эти намеки смешными и невинными; на взгляды Мари не обращал никакого внимания, он хватался за Сибель, словно утопающий за спасательный круг, если только другие мужчины не увлекали его разговорами о войне. С другой стороны, он не пытался оттолкнуть Мари или обескуражить ее. Он вел себя безукоризненно вежливо и любезно, без всякой прохладцы.
Хотя для такого поведения имелись две веские причины – Уолтер чувствовал себя виноватым перед Мари, к тому же она приходилась графу Пемброкскому невесткой – Сибель не считала их благоразумными или непреодолимыми. Доброта при разрыве любовной связи могла оказаться безжалостней любого резкого отказа; Сибель не сомневалась, что Ричард вряд ли обидится, если Мари пожалуется, что ее оскорбили. Однако Сибель не совершала опрометчивых поступков, если только ее не выводили из себя и не ранили глубоко, а нынешняя ситуация была не из таких. Какое ей было дело до того, как вел себя Уолтер со своей бывшей любовницей, если он больше не любил ее и не искал случая переспать с ней?
Так оказалось, что Мари находилась рядом, когда к ним подошел Ричард и спросил:
– Уолтер, как у тебя дела с этим кастеляном, насчет которого ты имел такие сомнения?
– Сомнения все еще остаются, – ответил Уолтер. – У меня так и не появилось ниточки, чтобы замотать ее в клубок.
Ричард нахмурился.
– Не связано ли это лишь с тем, что он был человеком твоего брата?
– Милорд, – вставила Сибель, – мой кастелян в Клиро испытывает те же чувства по отношению к сэру Гериберту, а он не знал брата Уолтера. – Она не стала упоминать о своих личных чувствах. Большинство мужчин не восприняли бы это всерьез или даже истолковали бы подобное замечание в пользу сэра Гериберта.
– Не припомню, чтобы ты питал такую антипатию к незнакомым тебе людям, – сказал Ричард Уолтеру, одновременно кивнув Сибель в знак того, что он понял ее объяснение. – Осторожность никогда не повредит. Где этот сэр Гериберт сейчас?
– Я просил его остаться в Клиро, и, по всей видимости, он так и поступил, поскольку сэр Роланд сообщил бы, если бы он уехал. Я сказал ему, что вернусь, и мы вместе отправимся в Рыцарскую Башню.
Ричард бросил взгляд на руку Уолтера, которая снова висела на повязке. Его губы расплылись в улыбке.
– Ты сказал мне, что кость срослась и пока слаба лишь для рыцарских турниров. Каким же я был глупцом, поверив тебе!
– Но ключица сломалась от удара пики, – возразил Уолтер. – Мы ведь не думали, что нам придется сражаться на открытом месте, Я не предполагал, что мне придется столкнуться с копьеносцами.
Оправдания Уолтера едва ли рассеяли сомнения Ричарда, отразившиеся на его лице, но он лишь пожал плечами.
– Правда это или ложь, ты снова получил травму, и я не думаю, что в подобном состоянии будет разумно вверять себя человеку, на которого ты не можешь положиться. Напиши сэру Гериберту, что ты пока не можешь приехать к нему и встретишься с ним в Рыцарской Башне в первый день января. Только не нужно упоминать, что с тобой прибудет целая армия.
– Едва ли я стал бы это делать, – сдержанно сказал Уолтер. – И поскольку от меня вам сейчас не будет никакой пользы, а некоторые мои люди тоже получили серьезные ранения, я пошлю гарнизон Рыцарской Башни с вами, а на охрану этого замка отправлю свой отряд. Таким образом, вы получите свежих людей, я буду в безопасности, а Рыцарская Башня, вне всяких сомнений, откроет вам свои ворота, если – Боже упаси – у вас появится необходимость в убежище.
– А как же сэр Гериберт? – спросил Ричард.
– Пускай сам делает свой выбор. До сих пор он сохранял нейтралитет, и у меня нет права втягивать его в бунт. Однако он прибыл в Клиро с большим отрядом, решив, что я вызвал его на войну. Если он откажется отправиться с армией, это послужит верным знаком того, что его изначальное рвение встать в наши ряды являлось не чем иным, как ловушкой для меня. Что вы скажете?
– Похоже на правду, – согласился Ричард. – Возможно, это еще не повод, чтобы освободить его от должности, но насчет верного знака ты прав.
За время этой беседы Мари не произнесла ни слова, но слушала она очень внимательно: Способ, к которому прибегнул Уолтер, чтобы остаться с Сибель, и его непреклонность перед ее собственными чарами раскалили красные угольки ее ненависти добела. Она быстро сообразила, что к чему, и ухватилась за тот факт, что Уолтер подозревал сэра Гериберта в вероломстве. Права она была или ошибалась, не имело значения. Мари считала, что превратить подозрения в факт не составит большого труда. Если она предупредит сэра Гериберта, что Уолтер собирается отстранить его от должности, тот скорее всего попытается спасти свое положение. Любые его действия могут доставить Уолтеру хлопоты, а Мари страстно хотела как можно больше навредить ему.
Размышляя над осуществлением идеи, пришедшей ей в голову, Мари не прислушивалась к тому, как мужчины подыскивали причину для отстранения сэра Гериберта, но тут она услышала, как Ричард сказал:
– Я отвезу Жервез и леди Мари в Клиффорд. Такой надежной крепости пока не грозит опасность, да там им будет и гораздо уютней. Кроме того, до этого места рукой подать, если вдруг король изменит свои намерения. Если угодно, я могу включить в наш отряд леди Сибель или отвезу ее в Клиро, который находится всего лишь в нескольких милях от дороги.
– Благодарю вас, но я намерена сопровождать Уолтера в Рыцарскую Башню, – решительно заявила Сибель. – Этот замок уже несколько лет не знает хозяйки, и я не уверена, что сэр Гериберт является таким человеком, который может поддерживать женские апартаменты в отличном состоянии. Чем быстрее я позабочусь об этом, тем лучше.
– Когда мы отбываем в Клиффорд, брат? – спросила Мари. – Если скоро, то мне нужно предупредить Жервез, что мы можем укладывать вещи.
– Завтра, – ответил Ричард с несколько озадаченным видом, словно прежде его не посещала мысль о том, что у его супруги может возникнуть проблема укладки вещей. Затем он взглянул на Уолтера. У него было такое смущенное выражение лица, что он явно был чем-то встревожен. Ричард откашлялся. – Вероятно, мне лучше самому сходить и рассказать обо всем Жервез, – сказал он и удалился.
Мари сделала вид, что последовала за ним, но сама поспешила в свои покои. Итак, они будут в Клиффорде, всего в нескольких милях от Клиро; это выглядело заманчиво. Возможно, у сэра Гериберта найдется немного времени, чтобы совершить короткий визит в Клиффорд перед тем, как отправиться на встречу с Уолтером, которая должна была состояться первого января. Ей не следует писать обо всем в своем письме. Достаточно будет намекнуть сэру Гериберту, что ему следует приехать к ней, если он действительно являлся врагом Уолтера. И его приезд послужит доказательством, что он желает Уолтеру зла. Возможно, им удастся придумать нечто такое, что удовлетворит их обоих.
Для начала она послала свою служанку выяснить, кто может передать в Клиро послание сэру Гериберту; в противном случае Мари воспользовалась бы услугами своего человека, но ей хотелось, чтобы письмо доставил гонец Уолтера. Затем она принялась писать письмо как бы от лица мужчины, а не женщины, поясняя, что у «него» имеются веские причины, которых «он» не назовет, желать сэру Гериберту удачи, а сэру Уолтеру – зла. Таким образом, подслушав разговор между сэром Уолтером и графом Пемброкским, касающийся сэра Гериберта и подразумевающий его гибель, автор письма хотел предупредить сэра Гериберта об опасности.
Дополнять что-либо к написанному или называть автора письма было бы опрометчиво, но Мари написала: «Если вы приедете в Клиффорд и, назвавшись сэром Палансом де Туром; спросите Мари де ле Морес, вы узнаете больше. Данное послание писала не она, и ей не известно его содержание, но из великодушия ко мне, она готова передать вам другое письмо, содержащее информацию, которая может спасти вашу жизнь и владения».
Когда служанке Мари удалось без особых хлопот передать письмо гонцу Уолтера, который в спешке даже не поинтересовался, от кого оно, Мари воспрянула духом и решила, что фортуна повернулась к ней лицом. Это чувство лишь усилилось, когда ближе к вечеру к ней пришел слуга и сообщил, что Ричард освободился и был готов предоставить ей аудиенцию, как она и просила. Она удивилась, обнаружив отсутствие Жервез, и решила, что это сестра напомнила Ричарду о ее желании поговорить с ним, но тут она была несправедлива к своему зятю. Он сам вспомнил о ее просьбе.
В голове Мари промелькнули сомнения; она собиралась сознаться в огромном грехе. Не передумает ли Ричард посылать их в Клиффорд? Не отправит ли их вместо этого назад в Пемброк? Если да, Жервез превратит ее жизнь в сущий ад. Но, судя по виду, граф пребывал в прекрасном расположении духа, и Мари понимала, что другой возможности для осуществления этого замысла ей больше не представится. Атака на Шрусбери может длиться недели, и затем Ричард, возможно, не вернется в Клиффорд, а предпримет какие-нибудь другие действия, связанные с войной. К тому же с Уолтером сейчас находилась Сибель, и она должна была обо всем узнать.
– Я должна признаться вам в огромном несчастье, постигшем меня, – сказала она дрожащим голосом, нервно ломая руки.
Взгляд Ричарда не изменился.
– Я догадывался об этом, – спокойно сказал он. – Вряд ли вы бы стали просить меня о конфиденциальном разговоре, чтобы сообщить об огромной радости. Ну, что случилось?
– Я... я жду ребенка, – прошептала она.
Она ожидала взрыва гнева, но Ричард лишь поднял брови.
– Это меня тоже мало удивляет, – вздохнул он. – В каком еще другом огромном несчастье может сознаться женщина?
Мари начала задыхаться от злости.
– Я не шлюха, – закричала она. – Он обещал жениться на мне!
Вот теперь Ричард нахмурился. Скорее всего, размышлял Ричард, эту дурочку пленил какой-нибудь безденежный, но ловкий щеголь, наградивший ее ребенком, считая, что это вынудит Пемброка дать разрешение на брак и содержать их обоих. Любой благородный человек, заинтересованный в браке, обратился бы сначала за таким разрешением к нему. А может быть, это был просто зеленый юнец, и Мари убедила его, что они только таким способом могли выжать средства к существованию из кошелька ее скупого опекуна.
– Ну? Кто же это? – проворчал Ричард.
– Сэр Уолтер де Клер, – дерзко ответила Мари. – И поскольку вы бы не дали достаточного приданого, он подыскал более подходящую партию. Теперь я опозорена и обесчещена.
С мгновение длилась напряженная тишина. Затем Ричард стремительно вскочил на ноги.
– Ты лжешь! – проревел он. – Грязная шлюха! Ты лжешь!
– Я не лгу! – взвизгнула Мари и, забыв об осторожности, гневно добавила: – Я могу доказать, что он переспал со мной. Вызовите его и спросите обо всем. Если он станет отрицать это, я представлю мои доказательства. Посмотрим тогда, кто из нас лжет.
Ричард сжал кулаки, и Мари в испуге, что он ударит ее, отпрянула назад, но он не шелохнулся. Он вспомнил, что Уолтер проявлял некоторый интерес к Мари, когда только познакомился с ней, и что он сам предупреждал его о том, что Мари не годилась ему в жены. Но обещать жениться? Нет, это не могло быть правдой. Несомненно, Уолтер мог сказать, что любит ее или что-нибудь в этом роде, а она, наверное, приняла это за обещание жениться на ней. «Глупая сучка!» – подумал Ричард, но, теряя терпение, все же не поддался гневу. Тем не менее, если она была беременна от Уолтера, то Уолтеру придется позаботиться о ребенке. Он отрывисто кивнул Мари и направился к двери, чтобы послать кого-нибудь на поиски Уолтера.
К счастью, поскольку Уолтер находился в зале и прибыл через несколько минут, Мари с Ричардом не успели обмолвиться ни словом. Стоило ему войти в комнату Ричарда и увидеть Мари, как приветливая улыбка тотчас же исчезла с его лица. Он с мгновение смотрел на женщину, затем перевел взгляд на Ричарда.
– Что случилось, милорд? – спросил он.
– Моя невестка утверждает, что ждет от вас ребенка, – ответил Ричард.
Лицо Уолтера вмиг побледнело.
– Господи, – вымолвил он, – никогда еще на меня не сваливалось столько хлопот из-за такого мелкого, безрадостного грешка. – Он повернулся к Мари и протянул ей руку. – Дорогая моя, мне очень жаль. Я не доставил вам радости, а теперь еще это обрушилось на вашу голову. Чем я могу помочь вам?
Она резко одернула его руку и бросила на него враждебный взгляд.
– Вы солгали мне, – завизжала она. – Вы обещали, что женитесь на мне.
– Мари! – изумленно воскликнул Уолтер. – Вы же знаете, что ничего подобного я не обещал. Я даже сказал вам, что собираюсь жениться на Сибель. Не нужно лгать. Если вы утверждаете, что это мой ребенок, я не стану отрицать этого и позабочусь о нем.
– Ты говорил ей, что заключил соглашение с Сибель? – внезапно спросил Ричард. – Но это произошло в Билте. Когда ты говорил со мной после того, как оставил Жервез и Мари в Бреконе, ты не захотел назвать имени желанной женщины, поскольку не имел еще разрешения ее отца. Когда же ты успел...
Уолтер на мгновение закрыл глаза.
– Это случилось в Билте, за день до того, как мы с Саймоном отправились в Абергавенни, чтобы встретиться там с людьми, которые следили за Монмутом. Будь я проклят, я испытывал потребность в женщине, и Мари... возможно, она только хотела подразнить меня, но я...
– Либо она уже была беременна и искала какого-нибудь благородного дурака, который не стал бы потом ничего отрицать, – проворчал Ричард. – Велика ли вероятность того, что женщина, переспав с мужчиной один-единственный раз, тут же становится беременной?
– Нет! – закричала Мари.
Ричард бросил на нее холодный взгляд, на его лице застыла каменная непреклонность.
– Обнаружить правду не составит большого труда. Нужно только спросить у вашей служанки, когда у вас в последний раз были месячные.
– Нет, – задыхаясь произнесла Мари и попятилась назад. – Нет.
– Пожалуйста, – взмолился Уолтер, – не терзайте ее. Зачем допрашивать служанку и клеймить леди Мари позором? Я не верю, что у нее был другой любовник.
Это утверждение Уолтера основывалось на его воспоминании о том, как мало удовольствия получила Мари от их любовной игры, но голос его тотчас же дрогнул, ибо он понял, что такой же эффект могла вызвать ее страсть к другому мужчине. Разве он должен воспитывать ублюдка какого-нибудь воина или конюха из Пемброка?
Как только это сомнение закралось в сердце Уолтера, он опустил глаза, но Ричард не отрывал взгляда от Мари. Ричарда мало интересовали женщины, и он никогда не пытался понять их, но неприкрытая ненависть в глазах Мари говорила ему о многом. То, что Мари ненавидела его самого, еще поддавалось объяснению, но ее взгляд, к его немалому удивлению, был адресован Уолтеру. Это можно было понять, совершенно не зная женской природы. Ни одному мужчине, ни одной женщине не дано права так ненавидеть человека, который с готовностью становится жертвой обмана.
– Ты мерзкая сука! – взорвался Ричард. – Не ждешь ты никакого ребенка. Тебе нужно лишь навлечь неприятности на Уолтера и Сибель.
– Нет, это не так! – запричитала Мари, обнаружив выход из затруднительного положения. – Он нравился мне, и я решила, что тоже нравлюсь ему, что Сибель нужна ему только из-за большого приданого. К тому же письменного соглашения не заключалось. Неужели мне нельзя было попытаться добиться его? – Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– О Господи, – тихо произнес Уолтер. – Мне жаль. Мне очень жаль. Я не знал этого. Я думал, вы все понимаете и хотите лишь поиграть. Ричарду известно, что я обменялся поцелуями мира с семьей Сибель. Эти узы связывают меня так же, как и слова, начертанные на пергаменте. Я не сомневался, что Ричард рассказал вам об этом.
В отличие от Ричарда Уолтер не заметил ненависти в глазах Мари и теперь вспомнил, как она неоднократно пыталась во время их любовной игры выжать из него признание в любви. Он даже вспомнил, как она сказала, что готова жить с ним в нищете до тех пор, пока они будут вместе. Он чуть не прослезился от жалости и раскаяния. Однако Ричард, заметив то, чего не видел Уолтер, оставался совершенно непреклонным.
– Она любит тебя, как собака палку, – сказал он. – Она лишь хочет причинить тебе страдания. Не будь глупцом. Мари, ты заслуживаешь хорошей порки за такую подлость.
– Нет! – воскликнул Уолтер, закрывая собой Мари.
Ричард посмотрел на него и медленно покачал головой.
– Я не думал, что ты так наивен, – сдержанно заметил он. – Однако, отложив наказание, можно достичь более желаемого результата. Отойди в сторону так, чтобы Мари видела меня. – Он смерил ее задумчивым взглядом и сказал: – Убери руки с лица. Я уже заметил то, что ты спрятала с таким запозданием, и до сего момента у тебя было достаточно времени, чтобы изобразить печаль вместо ненависти. Из милосердия к Уолтеру, который пострадал бы гораздо больше тебя, если с тобой обойтись так, как ты этого заслуживаешь, я не стану ничего предпринимать и не скажу ни слова об этом омерзительном эпизоде.
– Во имя бога, Ричард, – запротестовал Уолтер, – если кто-нибудь и виноват в случившемся, так это я.
– Тебя обвели вокруг пальца, как последнего болвана. Женщины умеют делать дураков из большинства мужчин. По сути дела, тебя и сейчас водят за нос. Помолчи или оставь нас. За Мари отвечаю я. – Ричард снова перевел взгляд на Мари. – Слышишь меня, Мари? Я обещал, что не скажу ни слова, но не говорил, что забуду об этом. Если кто-нибудь, кроме нас троих, когда-нибудь узнает о твоей лжи, я прикажу выпороть тебя, словно последнюю служанку, и запру в Пемброкском замке без права покидать комнату, пока не придет особое разрешение, скрепленное моей печатью. И ты будешь оставаться там, пока я не подыщу какого-нибудь человека – а ему будет известно об этом инциденте все до последнего слова, и он будет знать о твоем злобном, вероломном нраве, – который согласится переложить заботы о тебе на свои плечи.
– Вы несправедливы ко мне, – прошептала Мари. – Я не имела злых намерений. Мне нужен был только Уолтер.
– Ни слова об этом!!! – проревел Ричард. – Тебе не провести меня. Однако ты всего лишь женщина. Если будешь вести себя, как следует, ради блага Жервез я позволю вам уехать в Клиффорд и жить там, как вы жили. Но не забывай о моем предупреждении. Один намек на то, что Уолтера связывало с тобой нечто большее, чем несерьезный флирт, и тебя посадят в клетку. Не говори мне больше ни слова, пока я не забыл о сентиментальности этого безумца, чье сердце разрывается на части из-за тебя. Идите.
23
Клиро отделялся от района, где произошло второе сражение с Монмутом, цепью гор, которые пришлось преодолеть Уолтеру и Сибель. Никто из потерпевших поражение не спасался бегством, по крайней мере, никто из них не углубился в северные районы, прилегающие к Клиро. Таким образом, двенадцать дней Рождества прошли для всех в прекрасном настроении. Никто не обращал внимания на то, что король Генрих потерпел очередную жестокую неудачу, а армия графа Пемброкского собиралась двинуться маршем на север.
Сэр Гериберт получил письма Уолтера и Мари как раз в тот момент, когда последняя вошла в апартаменты графа Пемброкского. Сэр Гериберт разрешил свои сомнения задолго до того, как Ричард уличил Мари во лжи и распутал весь клубок. По правде говоря, поскольку он ничего не знал о нападении, планируемом на Шрусбери, и о том, что Уолтер снова стал небоеспособным, он решил, что у него не такой уж большой выбор.
Со слов своего «гонца, вернувшегося из Рыцарской Башни», сэр Гериберт знал о том, что Уолтер избежал засады, и велел теперь своим людям залечь вблизи дороги и следить за возвращением Уолтера, чтобы совершить вторичное покушение на его жизнь. Однако он не возлагал большой надежды на то, что этот план сработает.
Сэр Гериберт опасался, что Уолтер узнал в нападавших его людей. Он жил теперь в постоянном ожидании, что Уолтер пришлет приказ сэру Роланду заключить его в тюрьму, но он не смел покинуть Клиро, поскольку его пребывание там являлось доказательством невиновности. Таким образом, получив письмо Уолтера, он понял, что это ловушка. Он подумал, что Уолтер решил обратить против него его же собственные методы. Либо его ждала засада на дороге в Рыцарскую Башню, либо, останься он в замке, Уолтер придумает какой-нибудь другой способ, чтобы устранить его.
Гериберт не собирался возвращаться в Рыцарскую Башню до тех пор, пока сэр Уолтер был жив. В то же время в своем нынешнем положении он не мог проследить за осуществлением своих планов. Второе письмо, врученное ему гонцом, давало единственную надежду восстановить его в прежнем положении и даже спастись от будущей мести Уолтера. Конечно, второе письмо тоже могло оказаться ловушкой; оно не имело подписи и было скреплено лишь расплывшимися каплями воска. Однако долгий вечер за размышлениями (между приводившими его в ярость попытками сэра Роланда и его семьи вовлечь его в их развлечения и беседу) и бессонная ночь заставили Гериберта принять решение уцепиться за эту единственную надежду.
Поскольку Гериберт уже показал сэру Роланду письмо сэра Уолтера, он знал, что без труда покинет Клиро утром тридцать первого декабря. Обстоятельства благоприятствовали ему, ибо Клиффорд находился в том же направлении, в котором собирался направиться Гериберт, если бы он возвращался в Рыцарскую Башню. Когда он ехал на юг, то заметил на северо-востоке небольшое укрепленное местечко под названием Уай. Из этой крепости на юго-запад вела еще одна дорога. Покинув Клиро, Гериберт отправил к своему отряду человека с приказом прекратить наблюдение за Уолтером и присоединиться к нему в этой крепости.
По дороге он множество раз изучал в деталях предстоящие опасности, но каждый раз был на грани того, чтобы отказаться от своих попыток, ибо понимал, что ему некуда ехать. В его кошельке и седельных сумках имелись деньги. По сути дела, он из предосторожности не оставил в Рыцарской Башне ни одной монеты, ни единой драгоценности, но это был небольшой запас. Ему нелегко было надувать брата Уолтера; Гериберт не осмеливался утаивать от того большие суммы, да и развлечения, требуемые его сюзереном, часто стоили отнюдь не дешево. Он бы не протянул долго на свои средства, а друзей у него почти не было. Да и те вряд ли бы остались ему друзьями, если бы он лишился денег и власти. Оставалось бороться за Рыцарскую Башню либо согласиться жить в нужде. Сэр Гериберт не был трусом и, столкнувшись с таким выбором, решил, что должен последовать по более опасному пути.
Однако в замке Клиффорд сэру Гериберту явно не грозила опасность. Его приняли с должной осторожностью, как принимали любого незнакомца в военное время, и спросили, что его привело сюда. Имя сэра Паланса де Тура, названное им согласно указаниям неизвестного доброжелателя, не вызвало тревоги, хотя его людей заперли между внутренними и внешними стенами и могли убить или взять в плен без лишних хлопот. А когда он сказал, что хочет видеть леди Мари де ле Морес, в зал его проводили не воины, а помощник сенешаля. Пока служанка сообщала леди о его приезде, ему предложили немного подкрепиться с дороги. «Все идет хорошо», – подумал сэр Гериберт, слегка расслабившись. Если бы за всем этим скрывалось предательство, его бы обязательно разоружили и проводили в зал под стражей.
Сэр Гериберт получил письма Уолтера и Мари как раз в тот момент, когда последняя вошла в апартаменты графа Пемброкского. Сэр Гериберт разрешил свои сомнения задолго до того, как Ричард уличил Мари во лжи и распутал весь клубок. По правде говоря, поскольку он ничего не знал о нападении, планируемом на Шрусбери, и о том, что Уолтер снова стал небоеспособным, он решил, что у него не такой уж большой выбор.
Со слов своего «гонца, вернувшегося из Рыцарской Башни», сэр Гериберт знал о том, что Уолтер избежал засады, и велел теперь своим людям залечь вблизи дороги и следить за возвращением Уолтера, чтобы совершить вторичное покушение на его жизнь. Однако он не возлагал большой надежды на то, что этот план сработает.
Сэр Гериберт опасался, что Уолтер узнал в нападавших его людей. Он жил теперь в постоянном ожидании, что Уолтер пришлет приказ сэру Роланду заключить его в тюрьму, но он не смел покинуть Клиро, поскольку его пребывание там являлось доказательством невиновности. Таким образом, получив письмо Уолтера, он понял, что это ловушка. Он подумал, что Уолтер решил обратить против него его же собственные методы. Либо его ждала засада на дороге в Рыцарскую Башню, либо, останься он в замке, Уолтер придумает какой-нибудь другой способ, чтобы устранить его.
Гериберт не собирался возвращаться в Рыцарскую Башню до тех пор, пока сэр Уолтер был жив. В то же время в своем нынешнем положении он не мог проследить за осуществлением своих планов. Второе письмо, врученное ему гонцом, давало единственную надежду восстановить его в прежнем положении и даже спастись от будущей мести Уолтера. Конечно, второе письмо тоже могло оказаться ловушкой; оно не имело подписи и было скреплено лишь расплывшимися каплями воска. Однако долгий вечер за размышлениями (между приводившими его в ярость попытками сэра Роланда и его семьи вовлечь его в их развлечения и беседу) и бессонная ночь заставили Гериберта принять решение уцепиться за эту единственную надежду.
Поскольку Гериберт уже показал сэру Роланду письмо сэра Уолтера, он знал, что без труда покинет Клиро утром тридцать первого декабря. Обстоятельства благоприятствовали ему, ибо Клиффорд находился в том же направлении, в котором собирался направиться Гериберт, если бы он возвращался в Рыцарскую Башню. Когда он ехал на юг, то заметил на северо-востоке небольшое укрепленное местечко под названием Уай. Из этой крепости на юго-запад вела еще одна дорога. Покинув Клиро, Гериберт отправил к своему отряду человека с приказом прекратить наблюдение за Уолтером и присоединиться к нему в этой крепости.
По дороге он множество раз изучал в деталях предстоящие опасности, но каждый раз был на грани того, чтобы отказаться от своих попыток, ибо понимал, что ему некуда ехать. В его кошельке и седельных сумках имелись деньги. По сути дела, он из предосторожности не оставил в Рыцарской Башне ни одной монеты, ни единой драгоценности, но это был небольшой запас. Ему нелегко было надувать брата Уолтера; Гериберт не осмеливался утаивать от того большие суммы, да и развлечения, требуемые его сюзереном, часто стоили отнюдь не дешево. Он бы не протянул долго на свои средства, а друзей у него почти не было. Да и те вряд ли бы остались ему друзьями, если бы он лишился денег и власти. Оставалось бороться за Рыцарскую Башню либо согласиться жить в нужде. Сэр Гериберт не был трусом и, столкнувшись с таким выбором, решил, что должен последовать по более опасному пути.
Однако в замке Клиффорд сэру Гериберту явно не грозила опасность. Его приняли с должной осторожностью, как принимали любого незнакомца в военное время, и спросили, что его привело сюда. Имя сэра Паланса де Тура, названное им согласно указаниям неизвестного доброжелателя, не вызвало тревоги, хотя его людей заперли между внутренними и внешними стенами и могли убить или взять в плен без лишних хлопот. А когда он сказал, что хочет видеть леди Мари де ле Морес, в зал его проводили не воины, а помощник сенешаля. Пока служанка сообщала леди о его приезде, ему предложили немного подкрепиться с дороги. «Все идет хорошо», – подумал сэр Гериберт, слегка расслабившись. Если бы за всем этим скрывалось предательство, его бы обязательно разоружили и проводили в зал под стражей.