Страница:
Личное треугольное знамя Аш с се значком описано как «синяя голова льва анфас на золотом поле». По-видимому, имеется в виду голова льва «кабоссе», т.е. изображенная без шеи и других частей тела. Более точный термин — «леопард лазурный». Отсюда ясно, что отрядный цвет — золото, и солдаты носят значки «лазурного льва с поднятой лапой». Сочетание золота с лазурью особенно характерно для восточной Франции и Лотарингии — и вообще Франции, Италии, Англии и Скандинавии, в противоположность черному с золотом, характерному для германских стран. Я не нашел упоминания герба, приписываемого Аш, в связи с кем-либо еще из исторических лиц.]
— Похоже на ловушку, капитан.
Глубоко под ложечкой у нее привычно засосало: смесь нетерпения и страха. Серый мерин Счастливчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу, чувствуя нетерпение всадницы. Как всегда в случайных стычках — внезапность, чувство ускользающего времени и решать надо сразу…
— Нет. Это не ловушка. Просто они слишком самоуверенны. Пятьдесят конных рыцарей — какая-то важная особа выбралась на прогулочку, прихватив только собственную свиту. Думает, ему нечего опасаться. С чего бы им ожидать нападения, если за те три недели, что наш славный сраный император Фридрих командует войском, мы не нанесли ни единого удара? — Аш сердито хлопнула ладонью в латной перчатке по высокой луке боевого седла. — Лучше скажи-ка, Роберт, чего ты не видишь?
— Пятьдесят всадников, большинство в полном вооружении, ни пехоты, ни арбалетчиков или аркебузиров, ни лучников… не вижу ни одного лучника!
Аш не сдержала ухмылки, тщеславно подумав, что из-под забрала только и виден блеск зубов, зато их, должно быть, видно и в осажденном Нейсе.
— Допер! Часто ли случается на настоящей войне прямая стычка кавалерия — против — кавалерии?
— И чтоб никто не норовил подстрелить издалека! — Роберт насупился, густые брови показались в щели забрала. — Ты уверена?
— Уверена: если не проковыряемся пальцем в жопе — успеем отрезать их от лагеря. Двигаем!
Ансельм энергично кивнул.
Аш кинула кислый взгляд в безоблачную синеву небес. В латах, надетых поверх толстого камзола и подбитых тряпьем штанов, ей было жарче, чем в кузне перед горячим горном. Счастливчик уже покрылся потом, промочившим голубой чепрак. Мир вонял конским потом и навозом, смазкой на металле и долетавшем по ветру смрадом осажденного Нейса, где уже шесть недель жрали крыс и кошек.
— Мне надо выбираться из этого горшка, пока не сварилась, так что вперед! — Аш вскинула и резко опустила закованную в железо руку.
Тяжелый конь Ансельма уперся задними ногами в землю и рванулся вперед. Зажатый в латной перчатке штандарт поднялся выше. Аш, оказавшаяся в гуще копий, пришпорила Счастливчика и обогнала отряд. Ансельм скакал чуть отстав, держась за ее плечом. Аш снова шевельнула шпорой. Конь перешел с рыси на тяжелый кантер. Тряский аллюр отдавался в костях, пластины миланского панциря бренчали, ветер врывался под шлем и вырывал дыхание из ноздрей.
Мир содрогался от ударов тяжелых копыт. Сотни стальных подков выбрасывали в воздух фонтаны взрытой земли. Грохот отдавался не в ушах — в груди и в костях; строй всадников — ее строй, ее людей, милый Христос, не дай мне промахнуться! — набирая скорость, летел вниз по склону, выходя на равнину.
Только бы не попались кроличьи норы, молилась она, а потом — ах, твою мать, да ведь это штандарт самого герцога! Карл Бургундский собственной персоной!
Июльское солнце сверкало на рыцарских латах — бургундцы с ног до головы скрывались под блестящими панцирями. Солнце рассыпалось искрами на наконечниках копий. В глазах плавали зеленые и оранжевые пятна.
Уже нет времени перестраиваться, пытаться сделать что-то, не опробованное на маневрах. Держаться испытанной тактики — и будь, что будет!
Аш быстро оглянулась по сторонам: справа и слева ноздря в ноздрю держались двое. Под стальными забралами не различишь лиц командиров копий — то ли Эвен Хью, то ли Джоселин ван Мандер или Томас Рочестер — безликие фигуры в гуще копий, опускающихся для удара.
Аш тоже опустила копье к крутой шее Счастливчика. Полотняная ладонь латной перчатки промокла от пота. Тяжелая поступь коня подкидывала ее в седле с высокой спинкой, хлопанье лазурного чепрака на конской спине и дребезжание конских лат заглушало все звуки, какие еще могли пробиться под поля шлема. Во рту стоял вкус горячего металла, похожий на вкус крови. Она послала Счастливчика в полный галоп, и движение стало плавным.
Аш забормотала в бархатную подбивку шлема:
— Пятьдесят всадников в полных доспехах. У меня восемьдесят один, в средних доспехах.
— Вооружение противника?
— Копья, палицы, мечи. Никакого метательного оружия.
— Атаковать, пока противник не получил подкрепления.
— А я, твою мать, что делаю? — торжествующе прокричала Аш голосу, звучавшему у нее в голове. — Харро! За Льва! За Льва!
Роберт Ансельм, отстававший от нее на полкорпуса, подхватил басом:
— За Льва! — и высоко вскинул руку с древком знамени. Складки материи забились на ветру. Половина отряда вырвалась вперед, разбивая строй; поздно об этом думать, тут уж ничего не поделаешь, только запомни — они так и не научились равняться на знамя! Она перекинула повод через луку седла, привычно вскинула свободную руку над своим саладом, полностью захлопнула забрало, сузив поле зрения до узкой смотровой щели.
Бургундский флаг испуганно дрогнул.
— Заметили!
Не разобрать с уверенностью, но кажется, они пытаются собраться вокруг одного человека? Или развернуться? Рвануть галопом назад в свой лагерь? Или там разброд, и все действуют, кто во что горазд?
В долю секунды четверо бургундцев развернули коней и понеслись навстречу.
Пена, слетая с морды коня, билась в пластину нагрудника. Марево затуманило яркую синеву неба. Все просто и обыденно, как ломоть хлеба, — эти четверо вместе с конями весят по три четверти тонны каждый; на полном скаку, закованные в гнутые листы металла, с копьями, на которых наконечники длиннее моей ладони, и удар острия, в который вложен вес лошади и всадника, проткнет человека, как бумагу.
Аш почти чувствовала, как стальное острие проходит сквозь рассеченную шрамами щеку, сквозь мозг, выходит из затылка…
Передний рыцарь нацелил копье, сжав его в латной перчатке и утвердив древко в упоре кирасы. Вместо головы — глыба металла, увенчанная страусовым пером, за узкой смотровой щелью — непроницаемая темнота. Наконечник копья летел прямо на Аш.
Ее захлестнул мрачный восторг. Счастливчик, чувствуя движение всадницы, уклонился вправо. Аш опустила копье… ниже… еще ниже… и попала точно под челюсть переднего коня бургундцев.
Древко вывернулось из руки. Конь рыцаря вздыбился, оседая на задние ноги. Всадник соскользнул через конский зад как раз под копыта Счастливчику. Обученный боевой конь даже не споткнулся. Аш стянула ременную петлю палицы с предплечья на запястье, взмахнула древком и обрушила шишковатую головку на шлем следующего бургундца. Металл со скрежетом подался под ударом. Что-то толкнуло Счастливчика в бок: она летела дальше, в высокой траве — горячей траве, скользкой в такую жару, — и уже не одна лошадь упала, не удержавшись на ногах, — коленями направляя Счастливчика вровень с конем Роберта Ансельма. Перехватила, дотянувшись, его повод, развернула к себе и указала:
— Там!
В мешанине цветов, красных, синих, желтых плащей и гвидонов note 6 не различить отдельных фигур. После первой стычки копий осталось немного. Только германцы Роберта Ансельма на фланге щетинятся пиками, как компания охотников на вепря… и Джосс в синем бригандине, ухватив за наплечник одного из рыцарей, норовит ткнуть кинжалом в щель между нагрудником и спинной пластиной…. и тела на земле, лицом в грязь… и алые брызги у нее на кирасе — из чьей-то артерии, но тот, которому она снесла голову, тут ни при чем… и лопнувшая ременная петля, и ее палица, плавной дугой взмывшая к солнцу.
Аш отыскала обвитую кожей рукоять меча и выдернула его из ножен. Не прерывая движения, с размаху опустила эфес на забрало оказавшегося рядом рыцаря. Едва не вывихнула запястье. Развернула меч и рубанула по руке ниже плеча. Собственная рука онемела от удара.
Бургундец замахнулся палицей.
Скользящие пластины наручи, помятые мечом, заскрипели и застряли. Намертво.
Он не мог ни поднять, ни опустить руку.
Аш коротко ткнула мечом в беззащитную подмышку, легко пробила кольчугу.
Три взбесившихся коня промчались по трупам, разделив противников. Аш напряженно крутила головой: вправо, влево, позади… Вот знамя Льва — «душу в ад, уж если я не удержалась под знаменем, чего ждать от других?» — и штандарт герцога в двадцати ярдах от нее, на фланге.
Она выдохнула:
— Группа вражеских офицеров — рядом.
— Нейтрализовать командира части.
— За Льва! За Льва! — Аш привстала на стременах, указывая мечом. — Герцог! Берите герцога!
Что-то ударило по саладу, вскользь, но даже скользящий удар пригнул ее к шее коня. Счастливчик круто развернулся на месте, вскинулся на дыбы. Под его копытами что-то хрустнуло, но Аш было не до того: она судорожно цеплялась за гриву, чтобы не свалиться на землю. Вокруг слышались выкрики, приказы по-французски и на фламандском, и знамя Льва опять сдвинулось в сторону, и она выругалась и заметила, как кивнул и снова выпрямился штандарт герцога, и рыцарь, оказавшийся прямо перед ней, сделал выпад, целя острием меча прямо ей в лицо, и она уклонилась, и увидела, что впереди — никого…
Три десятка всадников, одетых в цвета Бургундии, галопом уносились к своему лагерю. Аш, с трудом возвращаясь к реальности, осознала, что с начала схватки не прошло и нескольких минут.
Маленькие фигурки, бегущие навстречу рыцарям, превратились в солдатиков, раскрашенных в цвета Филипа де Пуатье и Ферри де Кюзана, — в пикардийских и нормандских стрелков.
— Лучники… ветераны… пять сотен.
— Если нет возможности выставить соответствующее количество своих стрелков, следует отступить.
— Сорвалось, в Бога мать! — Аш подняла руку, поймала взгляд Роберта Ансельма и отчетливо просигнализировала: назад!
— Отступаем!
Двое из копья Эвена Хью — банды проклятых ублюдков, — свешиваясь с седел, обдирали еще живых раненых. На глазах у Аш сам Эвен воткнул кинжал в смотровую щель одного из спешенных рыцарей. Брызнула кровь.
— Любишь, когда в тебя стреляют? — она нагнулась и вздернула валлийца на ноги. — Вали отсюда — быстро!
Удар под шлем оказался не смертельным, рыцарь корчился и кричал, из-под забрала текла кровь. Аш выпрямилась в седле, погнала коня прямо через распростертое на земле тело. Поравнялась с Ансельмом, выкрикнула:
— Назад, к лагерю — марш!
Знамя Льва отступило.
Из-под конского трупа выбрался человек в синей ливрее со значком Льва. Томас Рочестер, английский рыцарь. Аш задержала Счастливчика, дождалась, пока он догонит ее и вскарабкается на круп коня.
По равнине перед стенами Нейса бегали оставшиеся без всадников лошади. Они уже не носились в панике — замедляли бег, останавливались. Человек, цеплявшийся за ее плечи, крикнул:
— Лучники, капитан! Давай убираться отсюда!
Аш с опаской выбирала путь среди тел. Она то и дело пригибалась к земле, высматривая своих раненых, а заодно и герцога, но не находила.
Передовые пикардийских стрелков уже миновали кустарник в четырех сотнях ярдов от них — как прикинула про себя Аш.
— Капитан!
Томаса, похоже, контузило. Он даже не настаивает, чтобы я изловила одну из бесхозных лошадей, взамен убитой под ним. А ведь тут деньги так и бегают на четырех копытах!
И лучники!
— Ладно… — Аш развернулась и поскакала назад, через русло почти пересохшего ручья и вверх по склону. Подъезжая к воротам в глинобитной стене императорского лагеря, она заставила себя пустить коня шагом, похлопала по шее Счастливчика под пластинами лат.
— Хорошо, что тебя успели покормить перед учениями.
Мерин вскинул голову. На удилах запеклась кровь, и копыта тоже в крови. Навстречу валила толпа лучников в плащах Синего Льва. Аш проехала между часовыми, охранявшими проход в тележном заграждении.
— Слезай, Томас, — она придержала коня, дав рыцарю возможность сползти на землю. — В другой раз потеряешь коня — пойдешь пешком.
Томас Рочестер ухмыльнулся:
— Понял, капитан!
К ним сбегались люди, выкрикивали предупреждения, расспрашивали…
— Сюда бургундцы за нами не попрутся, так что угомонитесь!
Солнце пекло как бешеное. Аш подтолкнула Счастливчика и, отъехав на пару шагов от толпы, отстегнула перчатки, потянулась к шлему.
Пришлось откинуть голову назад, чтобы добраться до шнуровки и крюков под подбородочной пластиной. Салад соскользнул назад, но Аш успела подхватить шлем и повесила на переднюю луку седла, вытянула штифты и опустила стальной воротник.
Воздух. Прохладный воздух. Пересохшее горло першило. Аш снова выпрямилась в седле.
Его Всемилостивейшее Императорское Величество Фридрих Третий, правитель Священной Римской Империи, смотрел на нее с седла своего любимого серого жеребца.
Аш огляделась по сторонам. За императором следовала полная свита рыцарей. Яркие плащи, страусовые перья на шлемах. Стальные латы без царапинки. Поздновато они собрались. В последнем ряду мелькнуло лицо человека — на вид, из Вечного Сумрака note 7 — в кольчужном капюшоне, с повязкой из полоски темной полупрозрачной ткани на глазах, но тем не менее сохраняющее довольно циничную улыбку.
Аш чувствовала, что мокрые от пота волосы растрепались, прилипли ко лбу и щекам. Взмокшее лицо горело. Она хладнокровно направила коня навстречу императору, подальше от крикливой толпы своих солдат.
— Ваше величество!
Хрипловатый голос Фридриха звучал сухо:
— Что вы делали за пределами лагеря, капитан?
— Проводила маневры, ваше императорское величество.
— Перед бургундским войском?
— Мне необходимо было отработать продвижение и отступление вслед за знаменем, ваше величество.
Фридрих моргнул:
— И тут вы как раз заметили конвой герцога.
— Я полагала, это вылазка против Нейса, ваше императорское величество.
— И вы атаковали противника.
— Мне за это платят, ваше императорское величество. Мы ведь наемники.
Кто-то из свиты — иноземец-южанин в кольчуге — подавил смешок. Повисла многозначительная пауза, после чего южанин пробормотал:
— Прошу прощения, ваше величество. Кхе-кхе. Простыл.
Аш, прищурив светлые глаза, взглянула на невысокого светловолосого мужчину. На первый взгляд император Фридрих был без доспехов, хотя под бархатным камзолом могла скрываться кольчуга. Аш невинно поинтересовалась:
— Разве мы примчались сюда из Кельна не для того, чтобы защищать Нейс?
Фридрих рывком развернул коня и галопом ускакал к центру лагеря. Рыцари последовали за императором.
— Дерьмово, — вслух проговорила Аш. — А могло и выйти — на этот раз.
К ней подъехал Роберт Ансельм. Шлем он уже держал в руке.
— Что могло выйти, капитан?
Аш покосилась на его стриженую голову: солдат, вдвое старше нее и вдвое опытнее: толковый и умелый. Она вытащила шпильку, распустив узел светлых волос — рассыпались по кирасе до самых набедренников. Несколько серебристых прядей слиплись от крови. И из-под налокотника капает, только теперь заметила Аш.
— Или влипнуть в дерьмо по самые уши — или добиться того, что мне надо. Ты знаешь, чего мне хочется, — ответила она наконец.
— Земли, — пробормотал Ансельм. — Не денег — владений!
— Вот именно, — вздохнула Аш. — Надоело мне получать в конце кампании ровно столько, чтобы пережить зиму и дождаться следующего контракта.
Морщины на обветренном лице Роберта разошлись в улыбке.
— Не каждый отряд может похвастаться и этим.
— Знаю. Но я дорого стою! — Аш откровенно похвалялась, но Ансельм ответил сухой ухмылкой, и она посерьезнела.
— Роберт, я хочу знать, что нам есть, куда вернуться. Я хочу получить собственную землю. Только к этому все и сводится: получаешь ли ты земли по наследству, или в дар, или захватываешь силой — но если ты владеешь землей — ты человек. Посмотри на Сфорцо в Милане, — она цинично усмехнулась. — Не так уж много надо времени, чтобы Джек Пахарь превратился в сэра Иоанна Высокородного. Вот чего я хочу!
Роберт пожал плечами.
— Думаешь дождаться от Фридриха награды? Как бы не вышло наоборот. По нему никогда не скажешь, чего ждать.
— Что верно, то верно. — Она уже отдышалась, сердце стучало ровно. Стянув перчатку, Аш утерла пот с лица, оглянулась на своих кавалеристов, которые уже успели спешиться.
— У нас подобрались отличные парни.
— Даром что ли я пять лет набираю тебе людей? Барахло не беру!
Он говорил шутливым тоном, но Аш заметила, что на лице ее помощника выступил пот и взгляд метнулся в сторону. Она задумалась: намекает, что ему полагается прибавка жалованья? Нет, на Роберта это не похоже. В чем же дело?
— Какая это война, — задумчиво заметила Аш, испытующе глядя на друга. — Турнир, а не война!
Ансельм, одной рукой прижимая к себе шлем, запустил короткие пальцы другой под кольчужный воротник: штандарт уже был приторочен у седла. Узкая полоска кожаной рубахи, видневшаяся из-под кольчуги, почернела от пота.
— Может, и турнир, но с боевым оружием. note 8 У них были потери.
— Шесть или семь рыцарей, — согласилась Аш.
— Ты слышала?.. — Роберт Ансельм сглотнул. Теперь он смотрел ей прямо в глаза. Аш с тревогой заметила, как он побледнел. — Там… я ударил одного по лицу крестовиной меча, — продолжал он, и пожал плечами в ответ на ее недоумение. — Он был без забрала. Красный плащ, герб вздыбленного белого оленя. Я изуродовал ему половину лица. Выбил глаза. Он не упал: я видел, как кто-то подхватил его и помог повернуть к лагерю. Но когда я его ударил, он закричал. Если бы ты слышала, Аш. Он знал, что искалечен на всю жизнь. Знал.
Аш испытующе смотрела в лицо, которое знала лучше, чем свое собственное. Высокий широкоплечий мужчина в блестящих латах, макушка под короткой щетиной мокрых волос покраснела от солнца.
— Роберт…
— Я не о покойниках думаю. А вот те, кому жить, после того, что я с ними сделал… — Роберт осекся, покачал головой, поерзал в седле, вымученно улыбнулся: — Только послушай, что несу. Отходняк после драки. Не обращай внимания, девочка. Я занимался этим, когда тебя еще на свете не было.
Это было не преувеличением, а простой констатацией факта. Аш кивнула:
— Тебе лучше поговорить со священником. Найди Годфри. А потом приходи поговорить со мной. Вечером. Где Флориан?
Он, кажется, приходил в себя:
— В лекарской палатке.
Аш снова кивнула:
— Ладно. Я хочу поговорить с командирами копий, с теми, кто участвовал в стычке. И проведи перекличку. Я буду в штабной палатке. Давай!
Аш проехала через компанию молодежи. Парни в латах неуклюже сползали с боевых седел, перекликались между собой, не обращая внимания на пажей, подхватывавших поводья и восхищенно внимавших россказням о сражении. Она хлопнула одного по звонкому наплечнику; отпустила грязную шутку, проезжая мимо второго суб-капитана — савойского ландскнехта Поля ди Конти; ответила ухмылкой на восторженные вопли; спешилась и загрохотала вверх по склону, к лекарской палатке. Привлеченный звоном доспехов, из палатки вынырнул вихрастый мальчишка-паж.
— Филиберт, принеси мне переодеться! — приказала Аш. — И пришли Рикарда, мне надо снять латы. Флориан!
Аш нырнула под полог палатки вместе с парнишкой, тащившим охапку свежего тростника. Внутри шатра пахло засохшей кровью и блевотой, из отгороженного ширмой уголка, оставленного полковым лекарем для себя, доносился аромат трав и специй. Пол был густо засыпан соломой. Сквозь белую парусину стен проникали золотые лучи.
Шатер был почти пуст.
— Что еще? А, это ты? — высокий стройный человек поднял голову и улыбнулся, откинув свисающую на глаза криво подстриженную челку. — Смотри, какая прелесть! Плечо начисто выбило из сустава.
— Как ты, Нед? — Аш считала, что раненый имеет привилегии перед лекарем. Полковой хирург Флориан де Ласи мог и подождать.
Ей не пришлось рыться в памяти, чтобы припомнить имя: Эдуард Астон, старый рыцарь, бежавший от «росбифов», note 9 занятых династическими войнами, чтобы стать наемником. Его латы валялись на полу — сразу видно, собирались не в один день: нагрудник миланский, наручи по готической германской моде. Луч света падал на его лысую макушку в венчике седых волос, под спущенным с плеч камзолом с каждой минутой наливались багрянцем синяки, лицо выражало боль и отвращение. Плечо выглядело очень странно.
— Боевой молот, что тут скажешь! Какой-то бургундишка, хвост ему в зубы, подкрался сзади, пока я приканчивал его приятеля. И коню моему досталось, вот беда!
Аш мысленно пробежалась по списку копья англичан, которым командовал сэр Эдуард Астон. Он привел в отряд одного арбалетчика, одного прилично снаряженного лучника, двух опытных кавалеристов, отменного сержанта и пьяницу пажа.
— Враттэн, твой сержант, позаботится о лошади. Я прикажу ему пока принять командование в копье. Отдыхай спокойно.
— Но свою долю-то я заработал, верно?
— Не сомневайся! — Аш перевела взгляд на Флориана де Ласи, который обеими руками взялся за запястье англичанина.
— Ну-ка, скажи: «Christus vincit, Christus regnit, Christus imperat», — приказал лекарь.
— «Christus vincit, Christus regnit, Christus imperat», — послушно повторил раненый, сдерживая голос, больше привычный к открытому полю. «Pater et Filius et Spiritus Sanctus».
— Держись! — Флориан уперся коленом в ребра Эдуарда, дернул что было силы…
— Мать твою… и отпустил.
— Ну вот. Сустав на месте.
— Ты почему мне не сказал, что больно будет, башка твоя дурная?!
— А то ты сам не знал! Теперь заткнись и дай закончить, — светловолосый лекарь задумчиво нахмурился, помолчал с минуту и забормотал, склонившись к самому уху рыцаря: — Мала, магубула, мала, магубула!
Старый рыцарь удивленно поднял кустистые седые брови. Аш молча ждала, пока ловкие пальцы Флориана туго прибинтовывали временный лубок.
— Не тревожься, Нед, — успокоила она. — Вряд ли ты пропустишь что-нибудь интересное. Фридрих, наш славный вождь, потратил семнадцать дней, чтобы одолеть двадцать четыре мили от Кельна. Нельзя сказать, что он так уж рвется к славе.
— Да я и сам предпочитаю, чтоб мне платили за то, что я не дерусь! Я уже старик. Ты еще увидишь меня в гребаной могиле, хвост ей в дырку.
— Я увижу тебя в гребаном седле, хвост тебе в дырку, — возразила Аш. — Этак через…
— Через неделю, — Флориан вытер руки о бока камзола, оставив темные полосы на красной шерсти и на белоснежном полотне рубахи, выглядывавшей из-под шнуровки. — Ну вот и все. Еще была трещина в предплечье, но с этим я покончил до твоего прихода, — лекарь подмигнул ей с высоты своего немалого роста. — От тебя разве дождешься по-настоящему интересных случаев? Небось ни одного трупа не прихватила для моих анатомических исследований!
— Моих там не было, — серьезно ответила Аш, с трудом сдерживая смех.
Флориан передернул плечами.
— Как прикажешь изучать смертельные раны, если ты не доставляешь мне их?
Нед Астон что-то тихо пробормотал. Аш послышалось: «хренов упырь!».
— Нам повезло, — строго заметила Аш. — Флориан, а перелом у кого?
— Бартоломео Сен-Джон. Фламандец из копья ван Мандера. Срастется.
— И ни одного искалеченного! Ни одного убитого! И никто не подхватил заразу! — Аш торжествующе присвистнула. — Зеленый Христос меня любит! Нед, я пришлю к тебе сержанта.
— Обойдусь. Я еще жив пока, — английский рыцарь кинул презрительный взгляд на лекаря и выбрался из шатра, бормоча что-то непочтительное. Хирург, как всегда, пропустил ворчание раненого мимо ушей.
Глядя ему вслед, Аш обратилась к Флориану:
— Первый раз слышу, как ты заговариваешь рану.
— Да… я позабыл заговор против бескровных повреждений. Тот, что ты слышала, помогает от сапа.
— От сапа?
— Им лошади болеют. note 10
— Лошади!.. — Аш чуть не подавилась. — Ладно. Флориан, мне надо вылезти из этих железок, и я хочу поговорить с тобой. Сейчас же!
Снаружи во всю жарило солнце. Аш чуть не задохнулась в доспехах. Она с тоской покосилась на свой шатер под бессильно обвисшим штандартом «Льва Лазоревого».
Флориан де Ласи протянул ей кожаную флягу, спросил:
— В чем дело?
Аш с удивлением обнаружила, что на сей раз во фляге хирурга воды было значительно больше, чем вина. note 11 Она полила из горлышка себе на голову, не обращая внимания на струйки, сбегающие по стальным пластинам, и задохнулась от блаженного ощущения прохлады. Вода, правда, была тепловатой, но Аш с наслаждением пила ее, объясняя между глотками:
— Похоже на ловушку, капитан.
Глубоко под ложечкой у нее привычно засосало: смесь нетерпения и страха. Серый мерин Счастливчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу, чувствуя нетерпение всадницы. Как всегда в случайных стычках — внезапность, чувство ускользающего времени и решать надо сразу…
— Нет. Это не ловушка. Просто они слишком самоуверенны. Пятьдесят конных рыцарей — какая-то важная особа выбралась на прогулочку, прихватив только собственную свиту. Думает, ему нечего опасаться. С чего бы им ожидать нападения, если за те три недели, что наш славный сраный император Фридрих командует войском, мы не нанесли ни единого удара? — Аш сердито хлопнула ладонью в латной перчатке по высокой луке боевого седла. — Лучше скажи-ка, Роберт, чего ты не видишь?
— Пятьдесят всадников, большинство в полном вооружении, ни пехоты, ни арбалетчиков или аркебузиров, ни лучников… не вижу ни одного лучника!
Аш не сдержала ухмылки, тщеславно подумав, что из-под забрала только и виден блеск зубов, зато их, должно быть, видно и в осажденном Нейсе.
— Допер! Часто ли случается на настоящей войне прямая стычка кавалерия — против — кавалерии?
— И чтоб никто не норовил подстрелить издалека! — Роберт насупился, густые брови показались в щели забрала. — Ты уверена?
— Уверена: если не проковыряемся пальцем в жопе — успеем отрезать их от лагеря. Двигаем!
Ансельм энергично кивнул.
Аш кинула кислый взгляд в безоблачную синеву небес. В латах, надетых поверх толстого камзола и подбитых тряпьем штанов, ей было жарче, чем в кузне перед горячим горном. Счастливчик уже покрылся потом, промочившим голубой чепрак. Мир вонял конским потом и навозом, смазкой на металле и долетавшем по ветру смрадом осажденного Нейса, где уже шесть недель жрали крыс и кошек.
— Мне надо выбираться из этого горшка, пока не сварилась, так что вперед! — Аш вскинула и резко опустила закованную в железо руку.
Тяжелый конь Ансельма уперся задними ногами в землю и рванулся вперед. Зажатый в латной перчатке штандарт поднялся выше. Аш, оказавшаяся в гуще копий, пришпорила Счастливчика и обогнала отряд. Ансельм скакал чуть отстав, держась за ее плечом. Аш снова шевельнула шпорой. Конь перешел с рыси на тяжелый кантер. Тряский аллюр отдавался в костях, пластины миланского панциря бренчали, ветер врывался под шлем и вырывал дыхание из ноздрей.
Мир содрогался от ударов тяжелых копыт. Сотни стальных подков выбрасывали в воздух фонтаны взрытой земли. Грохот отдавался не в ушах — в груди и в костях; строй всадников — ее строй, ее людей, милый Христос, не дай мне промахнуться! — набирая скорость, летел вниз по склону, выходя на равнину.
Только бы не попались кроличьи норы, молилась она, а потом — ах, твою мать, да ведь это штандарт самого герцога! Карл Бургундский собственной персоной!
Июльское солнце сверкало на рыцарских латах — бургундцы с ног до головы скрывались под блестящими панцирями. Солнце рассыпалось искрами на наконечниках копий. В глазах плавали зеленые и оранжевые пятна.
Уже нет времени перестраиваться, пытаться сделать что-то, не опробованное на маневрах. Держаться испытанной тактики — и будь, что будет!
Аш быстро оглянулась по сторонам: справа и слева ноздря в ноздрю держались двое. Под стальными забралами не различишь лиц командиров копий — то ли Эвен Хью, то ли Джоселин ван Мандер или Томас Рочестер — безликие фигуры в гуще копий, опускающихся для удара.
Аш тоже опустила копье к крутой шее Счастливчика. Полотняная ладонь латной перчатки промокла от пота. Тяжелая поступь коня подкидывала ее в седле с высокой спинкой, хлопанье лазурного чепрака на конской спине и дребезжание конских лат заглушало все звуки, какие еще могли пробиться под поля шлема. Во рту стоял вкус горячего металла, похожий на вкус крови. Она послала Счастливчика в полный галоп, и движение стало плавным.
Аш забормотала в бархатную подбивку шлема:
— Пятьдесят всадников в полных доспехах. У меня восемьдесят один, в средних доспехах.
— Вооружение противника?
— Копья, палицы, мечи. Никакого метательного оружия.
— Атаковать, пока противник не получил подкрепления.
— А я, твою мать, что делаю? — торжествующе прокричала Аш голосу, звучавшему у нее в голове. — Харро! За Льва! За Льва!
Роберт Ансельм, отстававший от нее на полкорпуса, подхватил басом:
— За Льва! — и высоко вскинул руку с древком знамени. Складки материи забились на ветру. Половина отряда вырвалась вперед, разбивая строй; поздно об этом думать, тут уж ничего не поделаешь, только запомни — они так и не научились равняться на знамя! Она перекинула повод через луку седла, привычно вскинула свободную руку над своим саладом, полностью захлопнула забрало, сузив поле зрения до узкой смотровой щели.
Бургундский флаг испуганно дрогнул.
— Заметили!
Не разобрать с уверенностью, но кажется, они пытаются собраться вокруг одного человека? Или развернуться? Рвануть галопом назад в свой лагерь? Или там разброд, и все действуют, кто во что горазд?
В долю секунды четверо бургундцев развернули коней и понеслись навстречу.
Пена, слетая с морды коня, билась в пластину нагрудника. Марево затуманило яркую синеву неба. Все просто и обыденно, как ломоть хлеба, — эти четверо вместе с конями весят по три четверти тонны каждый; на полном скаку, закованные в гнутые листы металла, с копьями, на которых наконечники длиннее моей ладони, и удар острия, в который вложен вес лошади и всадника, проткнет человека, как бумагу.
Аш почти чувствовала, как стальное острие проходит сквозь рассеченную шрамами щеку, сквозь мозг, выходит из затылка…
Передний рыцарь нацелил копье, сжав его в латной перчатке и утвердив древко в упоре кирасы. Вместо головы — глыба металла, увенчанная страусовым пером, за узкой смотровой щелью — непроницаемая темнота. Наконечник копья летел прямо на Аш.
Ее захлестнул мрачный восторг. Счастливчик, чувствуя движение всадницы, уклонился вправо. Аш опустила копье… ниже… еще ниже… и попала точно под челюсть переднего коня бургундцев.
Древко вывернулось из руки. Конь рыцаря вздыбился, оседая на задние ноги. Всадник соскользнул через конский зад как раз под копыта Счастливчику. Обученный боевой конь даже не споткнулся. Аш стянула ременную петлю палицы с предплечья на запястье, взмахнула древком и обрушила шишковатую головку на шлем следующего бургундца. Металл со скрежетом подался под ударом. Что-то толкнуло Счастливчика в бок: она летела дальше, в высокой траве — горячей траве, скользкой в такую жару, — и уже не одна лошадь упала, не удержавшись на ногах, — коленями направляя Счастливчика вровень с конем Роберта Ансельма. Перехватила, дотянувшись, его повод, развернула к себе и указала:
— Там!
В мешанине цветов, красных, синих, желтых плащей и гвидонов note 6 не различить отдельных фигур. После первой стычки копий осталось немного. Только германцы Роберта Ансельма на фланге щетинятся пиками, как компания охотников на вепря… и Джосс в синем бригандине, ухватив за наплечник одного из рыцарей, норовит ткнуть кинжалом в щель между нагрудником и спинной пластиной…. и тела на земле, лицом в грязь… и алые брызги у нее на кирасе — из чьей-то артерии, но тот, которому она снесла голову, тут ни при чем… и лопнувшая ременная петля, и ее палица, плавной дугой взмывшая к солнцу.
Аш отыскала обвитую кожей рукоять меча и выдернула его из ножен. Не прерывая движения, с размаху опустила эфес на забрало оказавшегося рядом рыцаря. Едва не вывихнула запястье. Развернула меч и рубанула по руке ниже плеча. Собственная рука онемела от удара.
Бургундец замахнулся палицей.
Скользящие пластины наручи, помятые мечом, заскрипели и застряли. Намертво.
Он не мог ни поднять, ни опустить руку.
Аш коротко ткнула мечом в беззащитную подмышку, легко пробила кольчугу.
Три взбесившихся коня промчались по трупам, разделив противников. Аш напряженно крутила головой: вправо, влево, позади… Вот знамя Льва — «душу в ад, уж если я не удержалась под знаменем, чего ждать от других?» — и штандарт герцога в двадцати ярдах от нее, на фланге.
Она выдохнула:
— Группа вражеских офицеров — рядом.
— Нейтрализовать командира части.
— За Льва! За Льва! — Аш привстала на стременах, указывая мечом. — Герцог! Берите герцога!
Что-то ударило по саладу, вскользь, но даже скользящий удар пригнул ее к шее коня. Счастливчик круто развернулся на месте, вскинулся на дыбы. Под его копытами что-то хрустнуло, но Аш было не до того: она судорожно цеплялась за гриву, чтобы не свалиться на землю. Вокруг слышались выкрики, приказы по-французски и на фламандском, и знамя Льва опять сдвинулось в сторону, и она выругалась и заметила, как кивнул и снова выпрямился штандарт герцога, и рыцарь, оказавшийся прямо перед ней, сделал выпад, целя острием меча прямо ей в лицо, и она уклонилась, и увидела, что впереди — никого…
Три десятка всадников, одетых в цвета Бургундии, галопом уносились к своему лагерю. Аш, с трудом возвращаясь к реальности, осознала, что с начала схватки не прошло и нескольких минут.
Маленькие фигурки, бегущие навстречу рыцарям, превратились в солдатиков, раскрашенных в цвета Филипа де Пуатье и Ферри де Кюзана, — в пикардийских и нормандских стрелков.
— Лучники… ветераны… пять сотен.
— Если нет возможности выставить соответствующее количество своих стрелков, следует отступить.
— Сорвалось, в Бога мать! — Аш подняла руку, поймала взгляд Роберта Ансельма и отчетливо просигнализировала: назад!
— Отступаем!
Двое из копья Эвена Хью — банды проклятых ублюдков, — свешиваясь с седел, обдирали еще живых раненых. На глазах у Аш сам Эвен воткнул кинжал в смотровую щель одного из спешенных рыцарей. Брызнула кровь.
— Любишь, когда в тебя стреляют? — она нагнулась и вздернула валлийца на ноги. — Вали отсюда — быстро!
Удар под шлем оказался не смертельным, рыцарь корчился и кричал, из-под забрала текла кровь. Аш выпрямилась в седле, погнала коня прямо через распростертое на земле тело. Поравнялась с Ансельмом, выкрикнула:
— Назад, к лагерю — марш!
Знамя Льва отступило.
Из-под конского трупа выбрался человек в синей ливрее со значком Льва. Томас Рочестер, английский рыцарь. Аш задержала Счастливчика, дождалась, пока он догонит ее и вскарабкается на круп коня.
По равнине перед стенами Нейса бегали оставшиеся без всадников лошади. Они уже не носились в панике — замедляли бег, останавливались. Человек, цеплявшийся за ее плечи, крикнул:
— Лучники, капитан! Давай убираться отсюда!
Аш с опаской выбирала путь среди тел. Она то и дело пригибалась к земле, высматривая своих раненых, а заодно и герцога, но не находила.
Передовые пикардийских стрелков уже миновали кустарник в четырех сотнях ярдов от них — как прикинула про себя Аш.
— Капитан!
Томаса, похоже, контузило. Он даже не настаивает, чтобы я изловила одну из бесхозных лошадей, взамен убитой под ним. А ведь тут деньги так и бегают на четырех копытах!
И лучники!
— Ладно… — Аш развернулась и поскакала назад, через русло почти пересохшего ручья и вверх по склону. Подъезжая к воротам в глинобитной стене императорского лагеря, она заставила себя пустить коня шагом, похлопала по шее Счастливчика под пластинами лат.
— Хорошо, что тебя успели покормить перед учениями.
Мерин вскинул голову. На удилах запеклась кровь, и копыта тоже в крови. Навстречу валила толпа лучников в плащах Синего Льва. Аш проехала между часовыми, охранявшими проход в тележном заграждении.
— Слезай, Томас, — она придержала коня, дав рыцарю возможность сползти на землю. — В другой раз потеряешь коня — пойдешь пешком.
Томас Рочестер ухмыльнулся:
— Понял, капитан!
К ним сбегались люди, выкрикивали предупреждения, расспрашивали…
— Сюда бургундцы за нами не попрутся, так что угомонитесь!
Солнце пекло как бешеное. Аш подтолкнула Счастливчика и, отъехав на пару шагов от толпы, отстегнула перчатки, потянулась к шлему.
Пришлось откинуть голову назад, чтобы добраться до шнуровки и крюков под подбородочной пластиной. Салад соскользнул назад, но Аш успела подхватить шлем и повесила на переднюю луку седла, вытянула штифты и опустила стальной воротник.
Воздух. Прохладный воздух. Пересохшее горло першило. Аш снова выпрямилась в седле.
Его Всемилостивейшее Императорское Величество Фридрих Третий, правитель Священной Римской Империи, смотрел на нее с седла своего любимого серого жеребца.
Аш огляделась по сторонам. За императором следовала полная свита рыцарей. Яркие плащи, страусовые перья на шлемах. Стальные латы без царапинки. Поздновато они собрались. В последнем ряду мелькнуло лицо человека — на вид, из Вечного Сумрака note 7 — в кольчужном капюшоне, с повязкой из полоски темной полупрозрачной ткани на глазах, но тем не менее сохраняющее довольно циничную улыбку.
Аш чувствовала, что мокрые от пота волосы растрепались, прилипли ко лбу и щекам. Взмокшее лицо горело. Она хладнокровно направила коня навстречу императору, подальше от крикливой толпы своих солдат.
— Ваше величество!
Хрипловатый голос Фридриха звучал сухо:
— Что вы делали за пределами лагеря, капитан?
— Проводила маневры, ваше императорское величество.
— Перед бургундским войском?
— Мне необходимо было отработать продвижение и отступление вслед за знаменем, ваше величество.
Фридрих моргнул:
— И тут вы как раз заметили конвой герцога.
— Я полагала, это вылазка против Нейса, ваше императорское величество.
— И вы атаковали противника.
— Мне за это платят, ваше императорское величество. Мы ведь наемники.
Кто-то из свиты — иноземец-южанин в кольчуге — подавил смешок. Повисла многозначительная пауза, после чего южанин пробормотал:
— Прошу прощения, ваше величество. Кхе-кхе. Простыл.
Аш, прищурив светлые глаза, взглянула на невысокого светловолосого мужчину. На первый взгляд император Фридрих был без доспехов, хотя под бархатным камзолом могла скрываться кольчуга. Аш невинно поинтересовалась:
— Разве мы примчались сюда из Кельна не для того, чтобы защищать Нейс?
Фридрих рывком развернул коня и галопом ускакал к центру лагеря. Рыцари последовали за императором.
— Дерьмово, — вслух проговорила Аш. — А могло и выйти — на этот раз.
К ней подъехал Роберт Ансельм. Шлем он уже держал в руке.
— Что могло выйти, капитан?
Аш покосилась на его стриженую голову: солдат, вдвое старше нее и вдвое опытнее: толковый и умелый. Она вытащила шпильку, распустив узел светлых волос — рассыпались по кирасе до самых набедренников. Несколько серебристых прядей слиплись от крови. И из-под налокотника капает, только теперь заметила Аш.
— Или влипнуть в дерьмо по самые уши — или добиться того, что мне надо. Ты знаешь, чего мне хочется, — ответила она наконец.
— Земли, — пробормотал Ансельм. — Не денег — владений!
— Вот именно, — вздохнула Аш. — Надоело мне получать в конце кампании ровно столько, чтобы пережить зиму и дождаться следующего контракта.
Морщины на обветренном лице Роберта разошлись в улыбке.
— Не каждый отряд может похвастаться и этим.
— Знаю. Но я дорого стою! — Аш откровенно похвалялась, но Ансельм ответил сухой ухмылкой, и она посерьезнела.
— Роберт, я хочу знать, что нам есть, куда вернуться. Я хочу получить собственную землю. Только к этому все и сводится: получаешь ли ты земли по наследству, или в дар, или захватываешь силой — но если ты владеешь землей — ты человек. Посмотри на Сфорцо в Милане, — она цинично усмехнулась. — Не так уж много надо времени, чтобы Джек Пахарь превратился в сэра Иоанна Высокородного. Вот чего я хочу!
Роберт пожал плечами.
— Думаешь дождаться от Фридриха награды? Как бы не вышло наоборот. По нему никогда не скажешь, чего ждать.
— Что верно, то верно. — Она уже отдышалась, сердце стучало ровно. Стянув перчатку, Аш утерла пот с лица, оглянулась на своих кавалеристов, которые уже успели спешиться.
— У нас подобрались отличные парни.
— Даром что ли я пять лет набираю тебе людей? Барахло не беру!
Он говорил шутливым тоном, но Аш заметила, что на лице ее помощника выступил пот и взгляд метнулся в сторону. Она задумалась: намекает, что ему полагается прибавка жалованья? Нет, на Роберта это не похоже. В чем же дело?
— Какая это война, — задумчиво заметила Аш, испытующе глядя на друга. — Турнир, а не война!
Ансельм, одной рукой прижимая к себе шлем, запустил короткие пальцы другой под кольчужный воротник: штандарт уже был приторочен у седла. Узкая полоска кожаной рубахи, видневшаяся из-под кольчуги, почернела от пота.
— Может, и турнир, но с боевым оружием. note 8 У них были потери.
— Шесть или семь рыцарей, — согласилась Аш.
— Ты слышала?.. — Роберт Ансельм сглотнул. Теперь он смотрел ей прямо в глаза. Аш с тревогой заметила, как он побледнел. — Там… я ударил одного по лицу крестовиной меча, — продолжал он, и пожал плечами в ответ на ее недоумение. — Он был без забрала. Красный плащ, герб вздыбленного белого оленя. Я изуродовал ему половину лица. Выбил глаза. Он не упал: я видел, как кто-то подхватил его и помог повернуть к лагерю. Но когда я его ударил, он закричал. Если бы ты слышала, Аш. Он знал, что искалечен на всю жизнь. Знал.
Аш испытующе смотрела в лицо, которое знала лучше, чем свое собственное. Высокий широкоплечий мужчина в блестящих латах, макушка под короткой щетиной мокрых волос покраснела от солнца.
— Роберт…
— Я не о покойниках думаю. А вот те, кому жить, после того, что я с ними сделал… — Роберт осекся, покачал головой, поерзал в седле, вымученно улыбнулся: — Только послушай, что несу. Отходняк после драки. Не обращай внимания, девочка. Я занимался этим, когда тебя еще на свете не было.
Это было не преувеличением, а простой констатацией факта. Аш кивнула:
— Тебе лучше поговорить со священником. Найди Годфри. А потом приходи поговорить со мной. Вечером. Где Флориан?
Он, кажется, приходил в себя:
— В лекарской палатке.
Аш снова кивнула:
— Ладно. Я хочу поговорить с командирами копий, с теми, кто участвовал в стычке. И проведи перекличку. Я буду в штабной палатке. Давай!
Аш проехала через компанию молодежи. Парни в латах неуклюже сползали с боевых седел, перекликались между собой, не обращая внимания на пажей, подхватывавших поводья и восхищенно внимавших россказням о сражении. Она хлопнула одного по звонкому наплечнику; отпустила грязную шутку, проезжая мимо второго суб-капитана — савойского ландскнехта Поля ди Конти; ответила ухмылкой на восторженные вопли; спешилась и загрохотала вверх по склону, к лекарской палатке. Привлеченный звоном доспехов, из палатки вынырнул вихрастый мальчишка-паж.
— Филиберт, принеси мне переодеться! — приказала Аш. — И пришли Рикарда, мне надо снять латы. Флориан!
Аш нырнула под полог палатки вместе с парнишкой, тащившим охапку свежего тростника. Внутри шатра пахло засохшей кровью и блевотой, из отгороженного ширмой уголка, оставленного полковым лекарем для себя, доносился аромат трав и специй. Пол был густо засыпан соломой. Сквозь белую парусину стен проникали золотые лучи.
Шатер был почти пуст.
— Что еще? А, это ты? — высокий стройный человек поднял голову и улыбнулся, откинув свисающую на глаза криво подстриженную челку. — Смотри, какая прелесть! Плечо начисто выбило из сустава.
— Как ты, Нед? — Аш считала, что раненый имеет привилегии перед лекарем. Полковой хирург Флориан де Ласи мог и подождать.
Ей не пришлось рыться в памяти, чтобы припомнить имя: Эдуард Астон, старый рыцарь, бежавший от «росбифов», note 9 занятых династическими войнами, чтобы стать наемником. Его латы валялись на полу — сразу видно, собирались не в один день: нагрудник миланский, наручи по готической германской моде. Луч света падал на его лысую макушку в венчике седых волос, под спущенным с плеч камзолом с каждой минутой наливались багрянцем синяки, лицо выражало боль и отвращение. Плечо выглядело очень странно.
— Боевой молот, что тут скажешь! Какой-то бургундишка, хвост ему в зубы, подкрался сзади, пока я приканчивал его приятеля. И коню моему досталось, вот беда!
Аш мысленно пробежалась по списку копья англичан, которым командовал сэр Эдуард Астон. Он привел в отряд одного арбалетчика, одного прилично снаряженного лучника, двух опытных кавалеристов, отменного сержанта и пьяницу пажа.
— Враттэн, твой сержант, позаботится о лошади. Я прикажу ему пока принять командование в копье. Отдыхай спокойно.
— Но свою долю-то я заработал, верно?
— Не сомневайся! — Аш перевела взгляд на Флориана де Ласи, который обеими руками взялся за запястье англичанина.
— Ну-ка, скажи: «Christus vincit, Christus regnit, Christus imperat», — приказал лекарь.
— «Christus vincit, Christus regnit, Christus imperat», — послушно повторил раненый, сдерживая голос, больше привычный к открытому полю. «Pater et Filius et Spiritus Sanctus».
— Держись! — Флориан уперся коленом в ребра Эдуарда, дернул что было силы…
— Мать твою… и отпустил.
— Ну вот. Сустав на месте.
— Ты почему мне не сказал, что больно будет, башка твоя дурная?!
— А то ты сам не знал! Теперь заткнись и дай закончить, — светловолосый лекарь задумчиво нахмурился, помолчал с минуту и забормотал, склонившись к самому уху рыцаря: — Мала, магубула, мала, магубула!
Старый рыцарь удивленно поднял кустистые седые брови. Аш молча ждала, пока ловкие пальцы Флориана туго прибинтовывали временный лубок.
— Не тревожься, Нед, — успокоила она. — Вряд ли ты пропустишь что-нибудь интересное. Фридрих, наш славный вождь, потратил семнадцать дней, чтобы одолеть двадцать четыре мили от Кельна. Нельзя сказать, что он так уж рвется к славе.
— Да я и сам предпочитаю, чтоб мне платили за то, что я не дерусь! Я уже старик. Ты еще увидишь меня в гребаной могиле, хвост ей в дырку.
— Я увижу тебя в гребаном седле, хвост тебе в дырку, — возразила Аш. — Этак через…
— Через неделю, — Флориан вытер руки о бока камзола, оставив темные полосы на красной шерсти и на белоснежном полотне рубахи, выглядывавшей из-под шнуровки. — Ну вот и все. Еще была трещина в предплечье, но с этим я покончил до твоего прихода, — лекарь подмигнул ей с высоты своего немалого роста. — От тебя разве дождешься по-настоящему интересных случаев? Небось ни одного трупа не прихватила для моих анатомических исследований!
— Моих там не было, — серьезно ответила Аш, с трудом сдерживая смех.
Флориан передернул плечами.
— Как прикажешь изучать смертельные раны, если ты не доставляешь мне их?
Нед Астон что-то тихо пробормотал. Аш послышалось: «хренов упырь!».
— Нам повезло, — строго заметила Аш. — Флориан, а перелом у кого?
— Бартоломео Сен-Джон. Фламандец из копья ван Мандера. Срастется.
— И ни одного искалеченного! Ни одного убитого! И никто не подхватил заразу! — Аш торжествующе присвистнула. — Зеленый Христос меня любит! Нед, я пришлю к тебе сержанта.
— Обойдусь. Я еще жив пока, — английский рыцарь кинул презрительный взгляд на лекаря и выбрался из шатра, бормоча что-то непочтительное. Хирург, как всегда, пропустил ворчание раненого мимо ушей.
Глядя ему вслед, Аш обратилась к Флориану:
— Первый раз слышу, как ты заговариваешь рану.
— Да… я позабыл заговор против бескровных повреждений. Тот, что ты слышала, помогает от сапа.
— От сапа?
— Им лошади болеют. note 10
— Лошади!.. — Аш чуть не подавилась. — Ладно. Флориан, мне надо вылезти из этих железок, и я хочу поговорить с тобой. Сейчас же!
Снаружи во всю жарило солнце. Аш чуть не задохнулась в доспехах. Она с тоской покосилась на свой шатер под бессильно обвисшим штандартом «Льва Лазоревого».
Флориан де Ласи протянул ей кожаную флягу, спросил:
— В чем дело?
Аш с удивлением обнаружила, что на сей раз во фляге хирурга воды было значительно больше, чем вина. note 11 Она полила из горлышка себе на голову, не обращая внимания на струйки, сбегающие по стальным пластинам, и задохнулась от блаженного ощущения прохлады. Вода, правда, была тепловатой, но Аш с наслаждением пила ее, объясняя между глотками: