Страница:
— Ну и наглая девчонка! Да соображает ли она, с кем говорит?! Сама без году неделя, как окончила какой-то дурацкий колледж, и туда же — лезет с советами! Учить меня будет! Да я своим горбом сколачивал себе состояние, когда ее еще и на свете не было! Так ведь?
Миссис Смизерс налила себе ячменного напитка, привычно успокаивая разгневанного мужа.
— Конечно, дорогой, ты прав, выпей-ка ячменного напитка. Он холодненький и вкусный.
Но Смизерс, проливая кларет на скатерть, подлил себе еще из графина.
— Ячменного напитка я в рот не беру! Мутная бурда! А вот и наш сорвиголова, смотри-ка!
Уилф, весь красный и запыхавшийся, влез в столовую прямо с лужайки через окно. Он плюхнулся на только что освободившееся место Мод, схватил с тарелки ломтики ветчины, намазал их горчицей и засунул между двумя кусками хлеба.
— Ох, Уилфрид, ты опять опоздал к завтраку и руки не вымыл, — журила его мать в то время, как он вгрызался в свой сандвич. — Не ешь с этой тарелки, это салат мисс Боу. Сейчас Хэтти принесет тебе чистую тарелку. Боже мой, ты только взгляни на себя!
— Оставь парня в покое, Кларисса, — резко оборвал жену Смизерс. — Хватит над ним кудахтать! Ну, пострел, тебе этой ветчины не мало?
— Еще бы лимонада и кусок кекса, — пробормотал с набитым ртом Уилфрид.
Миссис Смизерс поднялась.
— Сейчас принесу. Муж крикнул ей вслед:
— Зачем тебе самой ходить? Для чего я плачу деньги слугам?
Не обращая на него внимания, миссис Смизерс пошла в кухню.
— Ох уж эти женщины! — налил себе еще кларета Смизерс.
Склонившись к сыну, он сжал его плечи и доверительно прошептал:
— Ну, где ты сегодня озоровал со своей шайкой?
Уилфрид утер грязной рукой измазанный горчицей рот. Он знал, что отцу не следует рассказывать о промахах, лучше похвастаться удачно обстряпанным дельцем.
— Немного пошутили в деревне. Дали жизни старику Эвансу. Я слышал, как он сказал, что рад будет вернуться в Уэльс.
Вошла миссис Смизерс со стаканом лимонада и куском кекса с изюмом. Поставив все это перед сыном, она собралась было сесть за стол, но Обадия внимательно взглянул на нее.
— Ты уже кончила завтракать, дорогая?
Она сразу поняла, что муж хочет поговорить с Уилфом наедине.
— Да, милый, пойду, скажу кухарке, что готовить на ужин. Как, по-твоему, мисс Боу любит ростбиф?
— Да какая разница, любит или не любит? — хмыкнул Обадия. — Получит то, что всем подают в нашем доме, и пусть будет благодарна!
Миссис Смизерс кивнула и вышла из комнаты. Обадия любовно смотрел, как сын, залпом выпив лимонад, набивает рот кексом.
— Оставьте в покое Эванса и всех прочих. Я сам ими займусь. Миссис Уинн — вот главная загвоздка! Ты и твои друзья навещали ее на этих днях? Ее надо выжить из дому!
Уилф кончил жевать и теперь грыз сломанный ноготь.
— При ней вечно торчит какой-то парень. А у него черный пес — такое страшилище — огромный, злобный! При них трудно что-то сделать. Но уж я постараюсь.
Смизерс нахмурился и крепко схватил сына за руку.
— Видел я этого парня с собакой! Слушай, не бойся пса! Как только он кого-то из вас укусит, беги ко мне, я вызову констебля, поймаем собаку и уничтожим. Дивлюсь я на тебя, Уилф! Тот парень ниже тебя на полголовы и худей намного. Да такому сильному малому, как ты, ничего не стоит выбить из него дух, пора его проучить! А может, ты и его боишься, сынок?
Красное лицо Уилфа стало еще красней.
— Я? Этого крысеныша? Еще чего?
— Молодец, сынок, — улыбнулся мистер Смизерс. — И я в твои годы таким был. Придумай, как его подманить, и всыпь ему хорошенько! И не смущайся, если он начнет реветь, покажи ему, кто здесь командир! Постараешься для меня? А?
— Все сделаю, не сомневайся! — подогретый наставлениями отца, с готовностью согласился Уилф. — Ему еще с меня причитается!
Обадия выпустил руку сына, порылся в кармане жилета, вытащил горстку серебряных монет и протянул Уилфу.
— Вот, купи своим друзьям леденцов и скажи, чтобы не давали бабусе Уинн покоя.
Уилф сделал себе сандвич из двух ломтиков кекса и откусил большой кусок. Он правил своей шайкой железной рукой. Никаких леденцов они не получат, а денежки он прикарманит.
— Спасибо, папа, угощу! — соврал он.
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Миссис Смизерс налила себе ячменного напитка, привычно успокаивая разгневанного мужа.
— Конечно, дорогой, ты прав, выпей-ка ячменного напитка. Он холодненький и вкусный.
Но Смизерс, проливая кларет на скатерть, подлил себе еще из графина.
— Ячменного напитка я в рот не беру! Мутная бурда! А вот и наш сорвиголова, смотри-ка!
Уилф, весь красный и запыхавшийся, влез в столовую прямо с лужайки через окно. Он плюхнулся на только что освободившееся место Мод, схватил с тарелки ломтики ветчины, намазал их горчицей и засунул между двумя кусками хлеба.
— Ох, Уилфрид, ты опять опоздал к завтраку и руки не вымыл, — журила его мать в то время, как он вгрызался в свой сандвич. — Не ешь с этой тарелки, это салат мисс Боу. Сейчас Хэтти принесет тебе чистую тарелку. Боже мой, ты только взгляни на себя!
— Оставь парня в покое, Кларисса, — резко оборвал жену Смизерс. — Хватит над ним кудахтать! Ну, пострел, тебе этой ветчины не мало?
— Еще бы лимонада и кусок кекса, — пробормотал с набитым ртом Уилфрид.
Миссис Смизерс поднялась.
— Сейчас принесу. Муж крикнул ей вслед:
— Зачем тебе самой ходить? Для чего я плачу деньги слугам?
Не обращая на него внимания, миссис Смизерс пошла в кухню.
— Ох уж эти женщины! — налил себе еще кларета Смизерс.
Склонившись к сыну, он сжал его плечи и доверительно прошептал:
— Ну, где ты сегодня озоровал со своей шайкой?
Уилфрид утер грязной рукой измазанный горчицей рот. Он знал, что отцу не следует рассказывать о промахах, лучше похвастаться удачно обстряпанным дельцем.
— Немного пошутили в деревне. Дали жизни старику Эвансу. Я слышал, как он сказал, что рад будет вернуться в Уэльс.
Вошла миссис Смизерс со стаканом лимонада и куском кекса с изюмом. Поставив все это перед сыном, она собралась было сесть за стол, но Обадия внимательно взглянул на нее.
— Ты уже кончила завтракать, дорогая?
Она сразу поняла, что муж хочет поговорить с Уилфом наедине.
— Да, милый, пойду, скажу кухарке, что готовить на ужин. Как, по-твоему, мисс Боу любит ростбиф?
— Да какая разница, любит или не любит? — хмыкнул Обадия. — Получит то, что всем подают в нашем доме, и пусть будет благодарна!
Миссис Смизерс кивнула и вышла из комнаты. Обадия любовно смотрел, как сын, залпом выпив лимонад, набивает рот кексом.
— Оставьте в покое Эванса и всех прочих. Я сам ими займусь. Миссис Уинн — вот главная загвоздка! Ты и твои друзья навещали ее на этих днях? Ее надо выжить из дому!
Уилф кончил жевать и теперь грыз сломанный ноготь.
— При ней вечно торчит какой-то парень. А у него черный пес — такое страшилище — огромный, злобный! При них трудно что-то сделать. Но уж я постараюсь.
Смизерс нахмурился и крепко схватил сына за руку.
— Видел я этого парня с собакой! Слушай, не бойся пса! Как только он кого-то из вас укусит, беги ко мне, я вызову констебля, поймаем собаку и уничтожим. Дивлюсь я на тебя, Уилф! Тот парень ниже тебя на полголовы и худей намного. Да такому сильному малому, как ты, ничего не стоит выбить из него дух, пора его проучить! А может, ты и его боишься, сынок?
Красное лицо Уилфа стало еще красней.
— Я? Этого крысеныша? Еще чего?
— Молодец, сынок, — улыбнулся мистер Смизерс. — И я в твои годы таким был. Придумай, как его подманить, и всыпь ему хорошенько! И не смущайся, если он начнет реветь, покажи ему, кто здесь командир! Постараешься для меня? А?
— Все сделаю, не сомневайся! — подогретый наставлениями отца, с готовностью согласился Уилф. — Ему еще с меня причитается!
Обадия выпустил руку сына, порылся в кармане жилета, вытащил горстку серебряных монет и протянул Уилфу.
— Вот, купи своим друзьям леденцов и скажи, чтобы не давали бабусе Уинн покоя.
Уилф сделал себе сандвич из двух ломтиков кекса и откусил большой кусок. Он правил своей шайкой железной рукой. Никаких леденцов они не получат, а денежки он прикарманит.
— Спасибо, папа, угощу! — соврал он.
Глава 19
Миссис Уинн вынула ключ из кувшина, стоявшего на кухонной полке.
— Что ж, Бен, пойдем, заглянем в кабинет капитана.
Нед слегка приподнял уши: «Пойду-ка я тоже с вами. Нюх хорошей ищейки может пригодиться». Бен легонько дернул пса за ухо: «Но ты-то не ищейка!» Лабрадор надменно фыркнул: «Уж надеюсь, я не из их числа — унылые неуклюжие лентяи. Но ты же знаешь, нюх меня еще никогда не подводил, так что пошли, моряк!»
Бен помог миссис, Уинн одолеть лестницу, она поднималась медленно, и он старался не выдать нетерпения. Юноша говорил себе, что и сам когда-нибудь будет таким же старым, что позабавило Неда: «Ой ли? Будешь ли? Интересно когда?»
В кабинет вела массивная дверь красного дерева, блестевшая от темного лака и отделанная латунью.
Миссис Уинн вручила Бену ключ. Поворачивая его в замке, он невольно поежился. В его памяти ожило далекое прошлое — волны, шторм, корабль, бьющиеся на ветру паруса. Ему представилось, как они с Недом — давным-давно — были заперты в камбузе «Летучего голландца», а на палубе Вандердеккен учинил расправу над помощником капитана Фогелем и застрелил его. Но тут на руку Бена легла рука миссис Уинн, и видение рассеялось.
— Что с тобой, Бен? Тебе нехорошо?
Бен очнулся, выпрямился и повернул ключ.
— Нет, все в порядке, миссис Уинн. Просто не смог сразу открыть. Замок чуточку заедает. Ну вот, готово! Прошу вас, леди!
Сразу было видно, что комната принадлежала моряку. В ней царил безукоризненный порядок. Капитан отличался педантичностью, и все его вещи содержались аккуратнейшим образом: на стенах ровными рядами висели документы в рамках и свидетельства о наградах, тут же — фотографии разных судов, с выстроенной на палубе перед объективом командой, и фотографии самого капитана. В кабинете стоял обитый по углам латунью стол, который когда-то красовался в капитанской каюте. На столе Бен увидел глобус и секстант.
В углу, в полированном шкафу, хранились рулоны карт и трости с разными набалдашниками. Большую часть другого угла занимало бюро с опускающейся крышкой. Рядом с ним Бен увидел два морских сундучка. Один — из бирманского тика — был изысканно отделан перламутром и желтоватой слоновой костью. Другой — простой, черный — являлся необходимой принадлежностью офицера военного флота, на нем белой эмалью было выведено имя владельца: «Капитан Родни Уинн, Королевский флот».
Прежде чем откинуть крышку бюро, миссис Уинн пришлось снять с него несколько причудливых раковин. Она вынула из маленького ящичка два ключа — один простой, другой фигурный, с него свисала красная шелковая кисть. Миссис Уинн открыла оба сундука и протянула ключи Бену.
— Все личные бумаги капитана лежат в столе и в этих сундуках. Когда закончишь их просматривать, не забудь все запереть и спрятать в маленький ящик. Я не хочу видеть эти бумаги. Слишком много воспоминаний, слишком много оживает призраков. Хм-м. Но завтра мне придется сюда подняться и повоевать с пылью. Капитан Уинн ненавидел пыль, просто не выносил ее! А хочешь, я тебе что-то покажу? Погляди!
Она открыла шкаф, который оказался вделанным в стену гардеробом. В нем рядами висели все кители капитана — от парадных до повседневных. Внизу на полках были аккуратно разложены полагающиеся к ним аксессуары: перчатки, всевозможные галстуки, шейные платки и банты, колодки с медалями, орденскими ленточками, звезды и другие награды, а рядом — нарукавные нашивки золотого плетения.
Когда Бен увидел кортик капитана Королевского флота в ножнах, украшенных золотыми кистями, у него дух перехватило. Он повернулся, чтобы выразить свое восхищение миссис Уинн, но ее уже не было в комнате. «Она ушла вниз, — пояснил Нед, — вид у нее был довольно грустный. Какая милая женщина! Вот бы нам остаться с ней навсегда! Помнишь, есть такая поговорка: „Лучше дома места нет“. Я только теперь начинаю понимать, что это значит».
Бен опустился на ковер рядом с Недом и стал почесывать ему под подбородком, грустно объясняя другу: «Понимаю твои чувства, дружок, но ты же не хуже меня знаешь, настанет день и выбора у нас не будет, придется уходить».
С минуту они сидели молча, представляя себе, как бы им жилось, будь они простыми смертными — имели бы постоянный дом, понемногу подрастали, становились старше, словом, были бы, как все остальные люди. Неожиданно вскочив, Лабрадор покончил с этими мечтаниями, он ткнул Бена в живот и шутя уложил его на обе лопатки. «За дело, приятель, наша задача — помочь миссис Уинн спасти ее дом и деревню, так что давай, шевели мозгами!»
Бен открыл капитанский сундук. «Что ж, не все ли равно, с чего начинать? Начнем отсюда».
Сундучок капитана был до отказа набит донесениями, картами и давно устаревшими, пожелтевшими от времени газетами. Все бумаги лежали в строгой последовательности. К сожалению, там ничего полезного не обнаружилось.
Выложенный перламутром сундук оказался гораздо интереснее — он благоухал цветами: розами и сиренью. Все, что в нем хранилось, было переложено тончайшей темно-красной папиросной бумагой. Бен аккуратно вынимал содержимое: китайское кимоно с драконами, пачки перевязанных голубой ленточкой писем, большую семейную Библию, детские рисунки, выполненные цветными мелками, старательно подписанные «Джеймс Уинн» и изображающие людей и пейзажи, и, наконец, фотографии, некоторые в картонных рамках, украшенные сердцами и целующимися голубочками.
Разложив фотографии на ковре, Бен внимательно их рассматривал. «Хм-м… Красивая пара! Молодой лейтенант Уинн с невестой Уиннифрид. Снимок сделан на набережной в Брайтоне. Вот свадебные фотографии, вот снимок дома с миссис Уинн в саду. А вот лейтенант с женой, но еще и с детской коляской, это, наверно, когда родился их сын Джим. Да, Уинни права, здесь слишком много воспоминаний. Верно, Нед?»
Лабрадор перевернул носом пачку писем: «Ты это тоже будешь читать? Здесь же целый архив!»
«Нет, это любовные письма, — успокоил его Бен. — Относятся к той поре, когда капитан ухаживал за Уинни. В такие интимные документы мы свой нос совать не будем. Это касается только их двоих, — он отодвинул письма в сторону. — Да, пожалуй, лучше поискать в столе. Здесь, по-моему, нет ничего, что могло бы нам помочь».
«Кроме Библии», — укоризненно посмотрел на Бена Лабрадор.
Бен не сразу понял ход мыслей своего друга: «Библия?»
Нед уперся лапой в книгу. «Конечно, Бен, ведь эта мудрая книга есть в каждой семье. Она поддерживает в трудную минуту, по ней изучают Священное Писание и обычно в ней записывают все важные для семьи события». Бен был поражен такими обширными познаниями своего друга.
Семейную реликвию — огромный фолиант в сафьяновом переплете — Бену пришлось поднимать двумя руками. «Точно! Умница, Нед! Семейная Библия — вот, где надо искать».
Пес потянулся и зевнул. «Конечно, умница! Где бы ты был, если бы не я?» — «Скорее всего на дне океана у мыса Горн», — ласково улыбнулся Лабрадору юноша, водружая на стол тяжеленный том.
Библия была роскошная — с серебряными застежками, с потускневшим золотым обрезом и с плетеными шелковыми закладками. Бен, смахнув рукавом пыль, расстегнул серебряные застежки и раскрыл старинную книгу. На внутренней стороне обложки был от руки нарисован ангел со свитком в руках. На свитке готическими буквами было выведено: «Эта Библия принадлежит Господу Богу и семейству Уинн. Да будут благословенны те, кто верит в Бога и живет по слову Его».
Бен осторожно перелистывал пожелтевшие страницы. Однако, кроме затейливо украшенных заставок и множества цветных иллюстраций, ничего необычного в Библии не было. В конце тома он обнаружил чистые листы — одни так и остались чистыми, другие были исписаны разными почерками, видно, записи велись не один век. По записям о рождениях, бракосочетаниях и смертях можно было составить историю семьи Уиннов за несколько столетий.
Бен зачитал некоторые записи вслух:
— Послушай-ка, Нед. «Эдмунд де Уинн сочетался браком с Эвелин Кроули в 1655 году. Господь спас нас от чумы — Черной смерти. 1665 год — сын наречен Карлом в честь нашего короля. 1669 год — дочь крещена Элеонорой». Тут говорится, что у этого Эдмонда были еще дочери Уиннифрид, Чарити, Гвендолен и три другие. Бедный старик этот Эдмонд. Подумай, Нед, один сын и семь дочерей. Как прокормить столько ртов? — Бен закрыл громадный том. — Но, кроме этого, мы ничего не узнали!
Пес вскочил. Опершись передними лапами о стол, он стал отчаянно обнюхивать Библию со всех сторон. «Что с тобой, Нед? — Бен пытался оттолкнуть пса. — Что скажет миссис Уинн, если ты обслюнявишь семейную Библию?»
Но Лабрадор продолжал жадно принюхиваться, поспешно делясь с Беном своими мыслями: «Посмотри книгу сзади! Переверни Библию, Бен! И загляни внутрь, в корешок! Там что-то есть!»
Бен быстро захлопнул книгу, поставил ее вертикально и заглянул в корешок. «Ты прав! Там какая-то сложенная бумажка! Одну минуту».
Он схватил две китайские палочки из слоновой кости (хранившийся у капитана сувенир) и осторожно извлек из книги записку.
Пока Бен бережно разворачивал ее, пес примечал: «Кусок оторванного от чего-то пергамента, в нем прожжены две маленькие дырочки. На обрывке какие-то буквы. Прочитай их, Бен!»
Юноша некоторое время всматривался в написанное: «Что-то странное. Начало непонятное. Вот, слушай: „асть, и кладу Уиннов не дай пропасть!“»
Нед возбужденно завилял хвостом. «Клад! Значит, мы напали на верный след! Но что значит „асть“?»
Бен опять поглядел на обрывок пергамента. «Эти буквы стоят совсем рядом с тем местом, где оторвано. Наверно, это последние буквы какого-то длинного слова. Здорово ты учуял, что в корешке что-то есть!»
Нед еще сильнее завилял хвостом: «Хо-хо! А еще кто-то говорит, будто лучший друг человека — лошадь! Кто же тогда мы — собаки?»
Но, кроме этого обрывка, ничего существенного им найти не удалось.
Когда Бен закончил наводить в комнате порядок и разложил все на свои места, было уже поздно. Он сложил обрывок пергамента и спрятал в карман. «Ладно! Лиха беда начало! Хотя непонятно, что означает эта надпись и зачем прожжены две дырочки, но, во всяком случае, есть от чего плясать. Будем надеяться, что мы успеем раскрыть тайну, и Чапелвейл будет спасен. Ну, приятель, теперь в постель! Утро вечера мудренее».
— Что ж, Бен, пойдем, заглянем в кабинет капитана.
Нед слегка приподнял уши: «Пойду-ка я тоже с вами. Нюх хорошей ищейки может пригодиться». Бен легонько дернул пса за ухо: «Но ты-то не ищейка!» Лабрадор надменно фыркнул: «Уж надеюсь, я не из их числа — унылые неуклюжие лентяи. Но ты же знаешь, нюх меня еще никогда не подводил, так что пошли, моряк!»
Бен помог миссис, Уинн одолеть лестницу, она поднималась медленно, и он старался не выдать нетерпения. Юноша говорил себе, что и сам когда-нибудь будет таким же старым, что позабавило Неда: «Ой ли? Будешь ли? Интересно когда?»
В кабинет вела массивная дверь красного дерева, блестевшая от темного лака и отделанная латунью.
Миссис Уинн вручила Бену ключ. Поворачивая его в замке, он невольно поежился. В его памяти ожило далекое прошлое — волны, шторм, корабль, бьющиеся на ветру паруса. Ему представилось, как они с Недом — давным-давно — были заперты в камбузе «Летучего голландца», а на палубе Вандердеккен учинил расправу над помощником капитана Фогелем и застрелил его. Но тут на руку Бена легла рука миссис Уинн, и видение рассеялось.
— Что с тобой, Бен? Тебе нехорошо?
Бен очнулся, выпрямился и повернул ключ.
— Нет, все в порядке, миссис Уинн. Просто не смог сразу открыть. Замок чуточку заедает. Ну вот, готово! Прошу вас, леди!
Сразу было видно, что комната принадлежала моряку. В ней царил безукоризненный порядок. Капитан отличался педантичностью, и все его вещи содержались аккуратнейшим образом: на стенах ровными рядами висели документы в рамках и свидетельства о наградах, тут же — фотографии разных судов, с выстроенной на палубе перед объективом командой, и фотографии самого капитана. В кабинете стоял обитый по углам латунью стол, который когда-то красовался в капитанской каюте. На столе Бен увидел глобус и секстант.
В углу, в полированном шкафу, хранились рулоны карт и трости с разными набалдашниками. Большую часть другого угла занимало бюро с опускающейся крышкой. Рядом с ним Бен увидел два морских сундучка. Один — из бирманского тика — был изысканно отделан перламутром и желтоватой слоновой костью. Другой — простой, черный — являлся необходимой принадлежностью офицера военного флота, на нем белой эмалью было выведено имя владельца: «Капитан Родни Уинн, Королевский флот».
Прежде чем откинуть крышку бюро, миссис Уинн пришлось снять с него несколько причудливых раковин. Она вынула из маленького ящичка два ключа — один простой, другой фигурный, с него свисала красная шелковая кисть. Миссис Уинн открыла оба сундука и протянула ключи Бену.
— Все личные бумаги капитана лежат в столе и в этих сундуках. Когда закончишь их просматривать, не забудь все запереть и спрятать в маленький ящик. Я не хочу видеть эти бумаги. Слишком много воспоминаний, слишком много оживает призраков. Хм-м. Но завтра мне придется сюда подняться и повоевать с пылью. Капитан Уинн ненавидел пыль, просто не выносил ее! А хочешь, я тебе что-то покажу? Погляди!
Она открыла шкаф, который оказался вделанным в стену гардеробом. В нем рядами висели все кители капитана — от парадных до повседневных. Внизу на полках были аккуратно разложены полагающиеся к ним аксессуары: перчатки, всевозможные галстуки, шейные платки и банты, колодки с медалями, орденскими ленточками, звезды и другие награды, а рядом — нарукавные нашивки золотого плетения.
Когда Бен увидел кортик капитана Королевского флота в ножнах, украшенных золотыми кистями, у него дух перехватило. Он повернулся, чтобы выразить свое восхищение миссис Уинн, но ее уже не было в комнате. «Она ушла вниз, — пояснил Нед, — вид у нее был довольно грустный. Какая милая женщина! Вот бы нам остаться с ней навсегда! Помнишь, есть такая поговорка: „Лучше дома места нет“. Я только теперь начинаю понимать, что это значит».
Бен опустился на ковер рядом с Недом и стал почесывать ему под подбородком, грустно объясняя другу: «Понимаю твои чувства, дружок, но ты же не хуже меня знаешь, настанет день и выбора у нас не будет, придется уходить».
С минуту они сидели молча, представляя себе, как бы им жилось, будь они простыми смертными — имели бы постоянный дом, понемногу подрастали, становились старше, словом, были бы, как все остальные люди. Неожиданно вскочив, Лабрадор покончил с этими мечтаниями, он ткнул Бена в живот и шутя уложил его на обе лопатки. «За дело, приятель, наша задача — помочь миссис Уинн спасти ее дом и деревню, так что давай, шевели мозгами!»
Бен открыл капитанский сундук. «Что ж, не все ли равно, с чего начинать? Начнем отсюда».
Сундучок капитана был до отказа набит донесениями, картами и давно устаревшими, пожелтевшими от времени газетами. Все бумаги лежали в строгой последовательности. К сожалению, там ничего полезного не обнаружилось.
Выложенный перламутром сундук оказался гораздо интереснее — он благоухал цветами: розами и сиренью. Все, что в нем хранилось, было переложено тончайшей темно-красной папиросной бумагой. Бен аккуратно вынимал содержимое: китайское кимоно с драконами, пачки перевязанных голубой ленточкой писем, большую семейную Библию, детские рисунки, выполненные цветными мелками, старательно подписанные «Джеймс Уинн» и изображающие людей и пейзажи, и, наконец, фотографии, некоторые в картонных рамках, украшенные сердцами и целующимися голубочками.
Разложив фотографии на ковре, Бен внимательно их рассматривал. «Хм-м… Красивая пара! Молодой лейтенант Уинн с невестой Уиннифрид. Снимок сделан на набережной в Брайтоне. Вот свадебные фотографии, вот снимок дома с миссис Уинн в саду. А вот лейтенант с женой, но еще и с детской коляской, это, наверно, когда родился их сын Джим. Да, Уинни права, здесь слишком много воспоминаний. Верно, Нед?»
Лабрадор перевернул носом пачку писем: «Ты это тоже будешь читать? Здесь же целый архив!»
«Нет, это любовные письма, — успокоил его Бен. — Относятся к той поре, когда капитан ухаживал за Уинни. В такие интимные документы мы свой нос совать не будем. Это касается только их двоих, — он отодвинул письма в сторону. — Да, пожалуй, лучше поискать в столе. Здесь, по-моему, нет ничего, что могло бы нам помочь».
«Кроме Библии», — укоризненно посмотрел на Бена Лабрадор.
Бен не сразу понял ход мыслей своего друга: «Библия?»
Нед уперся лапой в книгу. «Конечно, Бен, ведь эта мудрая книга есть в каждой семье. Она поддерживает в трудную минуту, по ней изучают Священное Писание и обычно в ней записывают все важные для семьи события». Бен был поражен такими обширными познаниями своего друга.
Семейную реликвию — огромный фолиант в сафьяновом переплете — Бену пришлось поднимать двумя руками. «Точно! Умница, Нед! Семейная Библия — вот, где надо искать».
Пес потянулся и зевнул. «Конечно, умница! Где бы ты был, если бы не я?» — «Скорее всего на дне океана у мыса Горн», — ласково улыбнулся Лабрадору юноша, водружая на стол тяжеленный том.
Библия была роскошная — с серебряными застежками, с потускневшим золотым обрезом и с плетеными шелковыми закладками. Бен, смахнув рукавом пыль, расстегнул серебряные застежки и раскрыл старинную книгу. На внутренней стороне обложки был от руки нарисован ангел со свитком в руках. На свитке готическими буквами было выведено: «Эта Библия принадлежит Господу Богу и семейству Уинн. Да будут благословенны те, кто верит в Бога и живет по слову Его».
Бен осторожно перелистывал пожелтевшие страницы. Однако, кроме затейливо украшенных заставок и множества цветных иллюстраций, ничего необычного в Библии не было. В конце тома он обнаружил чистые листы — одни так и остались чистыми, другие были исписаны разными почерками, видно, записи велись не один век. По записям о рождениях, бракосочетаниях и смертях можно было составить историю семьи Уиннов за несколько столетий.
Бен зачитал некоторые записи вслух:
— Послушай-ка, Нед. «Эдмунд де Уинн сочетался браком с Эвелин Кроули в 1655 году. Господь спас нас от чумы — Черной смерти. 1665 год — сын наречен Карлом в честь нашего короля. 1669 год — дочь крещена Элеонорой». Тут говорится, что у этого Эдмонда были еще дочери Уиннифрид, Чарити, Гвендолен и три другие. Бедный старик этот Эдмонд. Подумай, Нед, один сын и семь дочерей. Как прокормить столько ртов? — Бен закрыл громадный том. — Но, кроме этого, мы ничего не узнали!
Пес вскочил. Опершись передними лапами о стол, он стал отчаянно обнюхивать Библию со всех сторон. «Что с тобой, Нед? — Бен пытался оттолкнуть пса. — Что скажет миссис Уинн, если ты обслюнявишь семейную Библию?»
Но Лабрадор продолжал жадно принюхиваться, поспешно делясь с Беном своими мыслями: «Посмотри книгу сзади! Переверни Библию, Бен! И загляни внутрь, в корешок! Там что-то есть!»
Бен быстро захлопнул книгу, поставил ее вертикально и заглянул в корешок. «Ты прав! Там какая-то сложенная бумажка! Одну минуту».
Он схватил две китайские палочки из слоновой кости (хранившийся у капитана сувенир) и осторожно извлек из книги записку.
Пока Бен бережно разворачивал ее, пес примечал: «Кусок оторванного от чего-то пергамента, в нем прожжены две маленькие дырочки. На обрывке какие-то буквы. Прочитай их, Бен!»
Юноша некоторое время всматривался в написанное: «Что-то странное. Начало непонятное. Вот, слушай: „асть, и кладу Уиннов не дай пропасть!“»
Нед возбужденно завилял хвостом. «Клад! Значит, мы напали на верный след! Но что значит „асть“?»
Бен опять поглядел на обрывок пергамента. «Эти буквы стоят совсем рядом с тем местом, где оторвано. Наверно, это последние буквы какого-то длинного слова. Здорово ты учуял, что в корешке что-то есть!»
Нед еще сильнее завилял хвостом: «Хо-хо! А еще кто-то говорит, будто лучший друг человека — лошадь! Кто же тогда мы — собаки?»
Но, кроме этого обрывка, ничего существенного им найти не удалось.
Когда Бен закончил наводить в комнате порядок и разложил все на свои места, было уже поздно. Он сложил обрывок пергамента и спрятал в карман. «Ладно! Лиха беда начало! Хотя непонятно, что означает эта надпись и зачем прожжены две дырочки, но, во всяком случае, есть от чего плясать. Будем надеяться, что мы успеем раскрыть тайну, и Чапелвейл будет спасен. Ну, приятель, теперь в постель! Утро вечера мудренее».
Глава 20
В воскресенье утром Бен, одетый с иголочки, сопровождал миссис Уинн в церковь. Он немного стеснялся и своей новой одежды, и того, что его непокорные волосы были смочены и расчесаны на пробор. Черный Лабрадор остался дома, чтобы Гораций не скучал в одиночестве. Миссис Уинн захватила с собой палку, так как путь до церкви был неблизкий и все вверх — на вершину холма. У ворот, ведущих в церковный двор, они встретили Алекса и Эми Сомерс с родителями. Миссис Уинн остановилась поболтать со своими знакомыми.
Алекс заметил, что Бен с каким-то беспокойством смотрит вверх, на церковную башню.
— Чего ты так рассматриваешь этот шпиль, Бен? — поинтересовался мальчик.
— А колокол? В здешней церкви есть колокол? — спросил Бен, на лбу у него выступили капельки пота, лицо слегка побледнело.
Проходивший мимо мистер Брейтуэйт, все еще в своей мантии, поскреб курчавую голову и прищурился, глядя поверх очков.
— Что-что? Колокол? Хм… боюсь, что нет колокола, молодой э… э… человек. Колокол э… э… церкви Святого Петра… хм… прихожане и священники пожертвовали… э… э… э… во время э… э… наполеоновских войн. Да, да, хм… на вооружение э… э… армии герцога Веллингтонского. У колоколов… знаете ли… металл превосходный, да… да.
Шум бурлящих вод сразу смолк, затихли голоса ангелов, «Летучий голландец» перестал бороздить в туманной дали океанские пучины. У Бена отлегло от сердца. По крайней мере, этой церкви с опустевшей колокольней ему бояться нечего. Эми потянула его за рукав, пора было входить, служба началась.
Церковь Святого Петра, величественная снаружи, внутри оказалась довольно тесной. Сквозь окна с хорошо сохранившимися витражами в церковь вливалось утреннее солнце, и в его лучах медленно кружились мириады пылинок. Сидя рядом со своими друзьями, Бен слушал проповедь строгого седого человека, преподобного Мандела, о том, какое это важное и богоугодное дело — благотворительность. Внезапно он ощутил на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он посмотрел на прихожан, сидевших позади. Не так далеко от него он заметил Уилфа Смизерса с матерью и девушкой, приехавшей из Лондона. Обадия Смизерс не имел привычки посещать церковь ни в воскресенье, ни в какие-либо другие дни. Бен улыбнулся Уилфу. К его удивлению Уилф ответил ему улыбкой.
Когда служба кончилась, миссис Уинн задержалась, чтобы бросить монетку в ящичек для пожертвований на новый колокол. А Уилф подошел к Бену сзади и сунул ему в карман скомканную бумажку.
— Спорю, что ты не явишься, — пробормотал он на ухо Бену и тут же пошел догонять мать и Мод Боу, они уже вышли из церкви и стояли у покойницкой, где их ожидала запряженная пони двуколка, которая должна была доставить их домой.
На обратном пути, спускаясь с холма, мистер Сомерс любезно предложил руку миссис Уинн. Бен шел впереди с Эми и Алексом, они видели, как он вынул из кармана записку Уилфа, прочитал ее и засмеялся.
— Уилф сунул мне эту бумажонку, когда мы выходили из церкви. Вот послушайте:
«Встречь меня севодня в четыре, если не боисся за библеатекой. Сабаку не бери патаму што я хочу только пигаварить. Я буду один. Если не придеш, трусом будет», — зачитал Бен друзьям безграмотное послание. И закончил: — Попдисано Вожаком «Амбарной шайки».
Усмехаясь и покачивая головой, Бен сел на траву и передал записку Эми. Та прочитала ее, улыбаясь детским ошибкам.
— Надо кому-нибудь научить Уилфа писать «библиотека» и «поговорить». Ой, ха-ха-ха, он не туда вставил букву «д» в слове «подписано». А расписался-то как лихо! Ха-ха-ха!
Однако ее младший брат не усмотрел в записке ничего смешного.
— Ты ведь не пойдешь, правда, Бен?
Летний ветерок завладел непокорными волосами Бена, и он дунул, чтобы они не падали ему на глаза.
— Почему бы и нет?
Алекс мог привести множество объяснений почему. Он с тревогой перечислил их все.
— Ну, во-первых, Уилф придет не один. Шайка спрячется где-нибудь рядом. Он, конечно, не просто хочет поговорить. Он хочет тебя поколотить, потому и просит не брать с собой Неда. Мы знаем, Бен, что ты совсем не трус, но не ходи к нему.
В странных голубых глазах Бена искрилась усмешка, но Алекс чувствовал, что за беспечной веселостью кроется холодная уверенность. Она слышалась и в голосе юноши, когда он, встав, проговорил:
— Буду там в четыре. Ни за что не пропущу такого случая!
— Тогда и мы придем! Бен повернулся к Эми.
— Я бы хотел, чтобы вы предоставили мне честь одному разделаться с ним, но уж если хотите пойти, спрячьтесь так же, как его шайка. Наблюдайте сзади. Если мне понадобится, я вам крикну. Обещаю.
— Мы спрячемся, — сжала кулаки Эми. — Правда, Алекс?
Бен видел, что у ее брата дрожат коленки, но Алекс ответил:
— Можешь на нас рассчитывать. Мы не убежим и тебя не бросим.
Бен обнял его за плечи и слегка их сжал.
— Спасибо, друг! Мне будет спокойней, если я буду знать, что вы рядом. И тебе, Эми, спасибо! Ладно, пойду поем и вздремну в кресле на лужайке. Встретимся в четыре. Хотя, что это я, не встретимся, ведь вы же спрячетесь. Пока, друзья!
Алекс и Эми смотрели, как, взяв миссис Уинн под руку, Бен входит с ней в калитку ее дома. Алекс стиснул зубы.
— В этот раз я не убегу. Я останусь и помогу Бену.
— Ты и в прошлый раз не убежал, — Эми взяла за руку своего обычно робкого братишку. — С каждым днем в тебе прибавляется храбрости, Алекс. Будешь скоро как Бен, таким же неустрашимым.
В полдень миссис Уинн с Беном, Недом и Горацием расположилась за ленчем на лужайке. Воскресенье выдалось мягкое, солнечное, и им приятно было понежиться в тихом саду. Старая леди устала после похода в церковь. Она наблюдала за двумя белыми бабочками, и глаза у нее слипались, а бабочки порхали, выписывая затейливые узоры над кустами, усыпанными голубыми цветами. В красных розах и ярко-желтых анютиных глазках лениво жужжали пчелы. Легкий аромат цветов веял в полуденном воздухе. Вскоре миссис Уинн откинулась на спинку кресла и сладко заснула.
Бен и пес задумчиво перебрасывались мыслями: «Ну что, старец, какие у тебя планы на сегодня?» — «Подумываю, не совершить ли прогулку по здешним местам с этим представителем кошачьих», — ответил вальяжно раскинувшийся на траве черный Лабрадор.
Бен поднял бровь. «Тебе, наконец, удалось разговорить Горация? Ну и как? Интересный он собеседник?» — «Да нет, — Нед игриво похлопал ушами. — Иногда произнесет что-то осмысленное, но большей частью его мысли — сплошная ерунда, — Нед припечатал лапой хвост кота. — Разве я не прав, приятель?»
Гораций уставился на пса золотистыми глазами.
Бен наблюдал за ними — ясно было, что кот и пес ведут беседу.
«Что он говорит, Нед?»
Лабрадор потряс большой головой: «Сейчас переведу его мысли слово в слово. Он говорит: „Мяу, мяу, бабочка, мышки, птички — вкусно. Мур-р, мур-р! Уинни Уинн дает Рацию сардинки и чай с молоком, мур-р, вкусно!“ »
«Следи за ним, — улыбнулся Бен. — Я уверен, что он поумнеет».
Но Лабрадор недоверчиво посмотрел на кота.
«Маленький дикарь! Пожирает бабочек, птиц, мышей… Брр! А ты что настроен сегодня делать? Сидеть и дремать?»
Юноша спокойно поднялся с кресла. «Нет, я собираюсь произвести кое-какую разведку… Увидимся снова здесь… Ну, скажем, в шесть». Нед взмахнул лапой. «Заметано. В шесть. Ужин ведь, наверно, около семи? Будь осторожен, Бен! Если я понадоблюсь, крикни!»
Бен быстро направился к калитке. «Есть! Ты тоже лай громче, если нужна будет моя помощь. Пока!»
Алекс заметил, что Бен с каким-то беспокойством смотрит вверх, на церковную башню.
— Чего ты так рассматриваешь этот шпиль, Бен? — поинтересовался мальчик.
— А колокол? В здешней церкви есть колокол? — спросил Бен, на лбу у него выступили капельки пота, лицо слегка побледнело.
Проходивший мимо мистер Брейтуэйт, все еще в своей мантии, поскреб курчавую голову и прищурился, глядя поверх очков.
— Что-что? Колокол? Хм… боюсь, что нет колокола, молодой э… э… человек. Колокол э… э… церкви Святого Петра… хм… прихожане и священники пожертвовали… э… э… э… во время э… э… наполеоновских войн. Да, да, хм… на вооружение э… э… армии герцога Веллингтонского. У колоколов… знаете ли… металл превосходный, да… да.
Шум бурлящих вод сразу смолк, затихли голоса ангелов, «Летучий голландец» перестал бороздить в туманной дали океанские пучины. У Бена отлегло от сердца. По крайней мере, этой церкви с опустевшей колокольней ему бояться нечего. Эми потянула его за рукав, пора было входить, служба началась.
Церковь Святого Петра, величественная снаружи, внутри оказалась довольно тесной. Сквозь окна с хорошо сохранившимися витражами в церковь вливалось утреннее солнце, и в его лучах медленно кружились мириады пылинок. Сидя рядом со своими друзьями, Бен слушал проповедь строгого седого человека, преподобного Мандела, о том, какое это важное и богоугодное дело — благотворительность. Внезапно он ощутил на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он посмотрел на прихожан, сидевших позади. Не так далеко от него он заметил Уилфа Смизерса с матерью и девушкой, приехавшей из Лондона. Обадия Смизерс не имел привычки посещать церковь ни в воскресенье, ни в какие-либо другие дни. Бен улыбнулся Уилфу. К его удивлению Уилф ответил ему улыбкой.
Когда служба кончилась, миссис Уинн задержалась, чтобы бросить монетку в ящичек для пожертвований на новый колокол. А Уилф подошел к Бену сзади и сунул ему в карман скомканную бумажку.
— Спорю, что ты не явишься, — пробормотал он на ухо Бену и тут же пошел догонять мать и Мод Боу, они уже вышли из церкви и стояли у покойницкой, где их ожидала запряженная пони двуколка, которая должна была доставить их домой.
На обратном пути, спускаясь с холма, мистер Сомерс любезно предложил руку миссис Уинн. Бен шел впереди с Эми и Алексом, они видели, как он вынул из кармана записку Уилфа, прочитал ее и засмеялся.
— Уилф сунул мне эту бумажонку, когда мы выходили из церкви. Вот послушайте:
«Встречь меня севодня в четыре, если не боисся за библеатекой. Сабаку не бери патаму што я хочу только пигаварить. Я буду один. Если не придеш, трусом будет», — зачитал Бен друзьям безграмотное послание. И закончил: — Попдисано Вожаком «Амбарной шайки».
Усмехаясь и покачивая головой, Бен сел на траву и передал записку Эми. Та прочитала ее, улыбаясь детским ошибкам.
— Надо кому-нибудь научить Уилфа писать «библиотека» и «поговорить». Ой, ха-ха-ха, он не туда вставил букву «д» в слове «подписано». А расписался-то как лихо! Ха-ха-ха!
Однако ее младший брат не усмотрел в записке ничего смешного.
— Ты ведь не пойдешь, правда, Бен?
Летний ветерок завладел непокорными волосами Бена, и он дунул, чтобы они не падали ему на глаза.
— Почему бы и нет?
Алекс мог привести множество объяснений почему. Он с тревогой перечислил их все.
— Ну, во-первых, Уилф придет не один. Шайка спрячется где-нибудь рядом. Он, конечно, не просто хочет поговорить. Он хочет тебя поколотить, потому и просит не брать с собой Неда. Мы знаем, Бен, что ты совсем не трус, но не ходи к нему.
В странных голубых глазах Бена искрилась усмешка, но Алекс чувствовал, что за беспечной веселостью кроется холодная уверенность. Она слышалась и в голосе юноши, когда он, встав, проговорил:
— Буду там в четыре. Ни за что не пропущу такого случая!
— Тогда и мы придем! Бен повернулся к Эми.
— Я бы хотел, чтобы вы предоставили мне честь одному разделаться с ним, но уж если хотите пойти, спрячьтесь так же, как его шайка. Наблюдайте сзади. Если мне понадобится, я вам крикну. Обещаю.
— Мы спрячемся, — сжала кулаки Эми. — Правда, Алекс?
Бен видел, что у ее брата дрожат коленки, но Алекс ответил:
— Можешь на нас рассчитывать. Мы не убежим и тебя не бросим.
Бен обнял его за плечи и слегка их сжал.
— Спасибо, друг! Мне будет спокойней, если я буду знать, что вы рядом. И тебе, Эми, спасибо! Ладно, пойду поем и вздремну в кресле на лужайке. Встретимся в четыре. Хотя, что это я, не встретимся, ведь вы же спрячетесь. Пока, друзья!
Алекс и Эми смотрели, как, взяв миссис Уинн под руку, Бен входит с ней в калитку ее дома. Алекс стиснул зубы.
— В этот раз я не убегу. Я останусь и помогу Бену.
— Ты и в прошлый раз не убежал, — Эми взяла за руку своего обычно робкого братишку. — С каждым днем в тебе прибавляется храбрости, Алекс. Будешь скоро как Бен, таким же неустрашимым.
В полдень миссис Уинн с Беном, Недом и Горацием расположилась за ленчем на лужайке. Воскресенье выдалось мягкое, солнечное, и им приятно было понежиться в тихом саду. Старая леди устала после похода в церковь. Она наблюдала за двумя белыми бабочками, и глаза у нее слипались, а бабочки порхали, выписывая затейливые узоры над кустами, усыпанными голубыми цветами. В красных розах и ярко-желтых анютиных глазках лениво жужжали пчелы. Легкий аромат цветов веял в полуденном воздухе. Вскоре миссис Уинн откинулась на спинку кресла и сладко заснула.
Бен и пес задумчиво перебрасывались мыслями: «Ну что, старец, какие у тебя планы на сегодня?» — «Подумываю, не совершить ли прогулку по здешним местам с этим представителем кошачьих», — ответил вальяжно раскинувшийся на траве черный Лабрадор.
Бен поднял бровь. «Тебе, наконец, удалось разговорить Горация? Ну и как? Интересный он собеседник?» — «Да нет, — Нед игриво похлопал ушами. — Иногда произнесет что-то осмысленное, но большей частью его мысли — сплошная ерунда, — Нед припечатал лапой хвост кота. — Разве я не прав, приятель?»
Гораций уставился на пса золотистыми глазами.
Бен наблюдал за ними — ясно было, что кот и пес ведут беседу.
«Что он говорит, Нед?»
Лабрадор потряс большой головой: «Сейчас переведу его мысли слово в слово. Он говорит: „Мяу, мяу, бабочка, мышки, птички — вкусно. Мур-р, мур-р! Уинни Уинн дает Рацию сардинки и чай с молоком, мур-р, вкусно!“ »
«Следи за ним, — улыбнулся Бен. — Я уверен, что он поумнеет».
Но Лабрадор недоверчиво посмотрел на кота.
«Маленький дикарь! Пожирает бабочек, птиц, мышей… Брр! А ты что настроен сегодня делать? Сидеть и дремать?»
Юноша спокойно поднялся с кресла. «Нет, я собираюсь произвести кое-какую разведку… Увидимся снова здесь… Ну, скажем, в шесть». Нед взмахнул лапой. «Заметано. В шесть. Ужин ведь, наверно, около семи? Будь осторожен, Бен! Если я понадоблюсь, крикни!»
Бен быстро направился к калитке. «Есть! Ты тоже лай громче, если нужна будет моя помощь. Пока!»
Глава 21
В этот летний предвечерний час на деревенской площади Чапелвейла было безлюдно и тихо. Только башмаки Бена стучали по булыжникам. Перейдя площадь, он подошел к забору Дома призрения. Ветхие, подгнившие колья забора держались только благодаря кустам сирени и бирючины. Бен остановился у калитки и окинул оценивающим взглядом старинное богоугодное заведение. Дом был таким же дряхлым, почти развалины. Его нависшую соломенную крышу давно пора было покрыть заново.
Калитка была закрыта, вернее, завязана куском выгоревшей веревки.
Бен развязал узел и под жалобный скрип калитки ступил на каменистую дорожку, с двух сторон заросшую сорняками. Не успел он сделать несколько шагов, как в тишине громом раскатился грубый голос:
— Вон! А ну, пошел вон! Вторгся в чужие владения! Вон! Убирайся!
— Простите! — Бен остановился и развел руками. — Я только хотел…
Голос, раздававшийся из-за двери дома, по-прежнему угрожающе гремел:
— Сказал тебе — вон! Считаю до трех. Заряжаю ружье! Повторяю, пошел вон! Раз!.. Два!..
Тут Бен решил не тратить время на объяснения и одним прыжком выскочил за калитку. Он услышал позади щелчок взводимого курка.
Кто-то невидимый продолжал угрожать:
— Надумаешь вернуться — пальну из обоих стволов! Убирайся!
Бен знал, что спорить с двуствольным ружьем бесполезно. Глубоко засунув руки в карманы, он пересек площадь в обратном направлении.
Возле чайной лавки Эвансов он нырнул в переулок, пробежал позади каменных домов, поспешно огибая площадь, и в конце концов укрылся в тени боярышника, который рос за Домом призрения. Несколько минут он стоял, затаив дыхание и не шевелясь, проверяя, не заметил ли человек с ружьем его возвращения. Затем лихо перемахнул через заднюю стену, окружавшую двор Дома призрения, и приземлился на четвереньки среди высокой травы и лопухов. Три задних окна дома были закрыты дырявыми, изъеденными непогодой деревянными ставнями, ни стекол, ни жалюзи за ними не было. Так же на четвереньках Бен бесшумно добрался до среднего окна и обнаружил, что сквозь трещины в древних досках нетрудно подсмотреть, что делается за ставнями внутри.
За столом сидел высокий пожилой мужчина плотного сложения с пышной седой бородой, на нем были брюки-клеш и плотно облегающая темно-синяя матросская фуфайка, а на шее — грязный клетчатый красно-белый платок. Прямо перед ним громоздились картонные коробки с карточками, книги, пергаменты и вырезки из газет. Вокруг, насколько было видно сквозь щель, царило запустение, все покрывала пыль, всюду висела паутина. Человек размышлял над каким-то документом, он подпер голову рукой и держал на весу перо.
Вдруг он выпрямился и, сняв чиненые-перечиненые очки, взглянул на входную дверь, будто оттуда послышался какой-то шум. Медленно поднявшись, он на цыпочках подкрался к двери и приложил к ней ухо. Затем вынул из кармана детскую игрушку — металлического щелкунчика в виде лягушки — и, набрав в легкие воздуха, гаркнул:
— Я слышу, что ты еще здесь! Ну, берегись! Я промахов не знаю! Если не уберешься, выпущу в тебя весь заряд прямо через дверь! Предупреждаю!
Он дважды щелкнул. Бен даже сморщился от удовольствия — до того этот звук походил на щелканье затвора! Ах, старый жулик!
Калитка была закрыта, вернее, завязана куском выгоревшей веревки.
Бен развязал узел и под жалобный скрип калитки ступил на каменистую дорожку, с двух сторон заросшую сорняками. Не успел он сделать несколько шагов, как в тишине громом раскатился грубый голос:
— Вон! А ну, пошел вон! Вторгся в чужие владения! Вон! Убирайся!
— Простите! — Бен остановился и развел руками. — Я только хотел…
Голос, раздававшийся из-за двери дома, по-прежнему угрожающе гремел:
— Сказал тебе — вон! Считаю до трех. Заряжаю ружье! Повторяю, пошел вон! Раз!.. Два!..
Тут Бен решил не тратить время на объяснения и одним прыжком выскочил за калитку. Он услышал позади щелчок взводимого курка.
Кто-то невидимый продолжал угрожать:
— Надумаешь вернуться — пальну из обоих стволов! Убирайся!
Бен знал, что спорить с двуствольным ружьем бесполезно. Глубоко засунув руки в карманы, он пересек площадь в обратном направлении.
Возле чайной лавки Эвансов он нырнул в переулок, пробежал позади каменных домов, поспешно огибая площадь, и в конце концов укрылся в тени боярышника, который рос за Домом призрения. Несколько минут он стоял, затаив дыхание и не шевелясь, проверяя, не заметил ли человек с ружьем его возвращения. Затем лихо перемахнул через заднюю стену, окружавшую двор Дома призрения, и приземлился на четвереньки среди высокой травы и лопухов. Три задних окна дома были закрыты дырявыми, изъеденными непогодой деревянными ставнями, ни стекол, ни жалюзи за ними не было. Так же на четвереньках Бен бесшумно добрался до среднего окна и обнаружил, что сквозь трещины в древних досках нетрудно подсмотреть, что делается за ставнями внутри.
За столом сидел высокий пожилой мужчина плотного сложения с пышной седой бородой, на нем были брюки-клеш и плотно облегающая темно-синяя матросская фуфайка, а на шее — грязный клетчатый красно-белый платок. Прямо перед ним громоздились картонные коробки с карточками, книги, пергаменты и вырезки из газет. Вокруг, насколько было видно сквозь щель, царило запустение, все покрывала пыль, всюду висела паутина. Человек размышлял над каким-то документом, он подпер голову рукой и держал на весу перо.
Вдруг он выпрямился и, сняв чиненые-перечиненые очки, взглянул на входную дверь, будто оттуда послышался какой-то шум. Медленно поднявшись, он на цыпочках подкрался к двери и приложил к ней ухо. Затем вынул из кармана детскую игрушку — металлического щелкунчика в виде лягушки — и, набрав в легкие воздуха, гаркнул:
— Я слышу, что ты еще здесь! Ну, берегись! Я промахов не знаю! Если не уберешься, выпущу в тебя весь заряд прямо через дверь! Предупреждаю!
Он дважды щелкнул. Бен даже сморщился от удовольствия — до того этот звук походил на щелканье затвора! Ах, старый жулик!