Страница:
— Ты не можешь потушить огонь? — ткнул Страж клювом в Паллума. — Я не люблю огня.
Еж хотел ответить, но тут переваливаясь подошел Грумм:
— Сейчас я, это самое… огонь погашу.
Крот встал на четвереньки спиной к кострищу, и его лапы бешено заработали, откидывая назад сырую болотную землю. Вскоре кострище было завалено землей и лишь едва дымилось.
Страж кивнул:
— Я бы так не смог. Ты полезный.
Грумм почтительно коснулся лапой своего носа:
— Спасибочки на добром слове. Я, значится… завсегда готов закон этот самый в болотах твоих поддерживать.
Но Страж, не слушая его, пошагал прочь. Обернувшись на ходу, он велел путникам:
— Следуйте за мной. Я проведу вас через свои болота до горы. Я должен оставаться здесь, ибо я здесь закон.
Мартин шел вместе с Розой. Он кивнул на маленькую птаху, которая порхала рядом:
— Вижу, у тебя новая подружка. Как ее зовут?
Мышка погладила пушистую головку птички:
— Просто Оляпка, так я и буду ее называть. Ты слышал, что сказал Страж? Он проводит нас до горы. Хотела бы я знать, где она, эта гора?
Над коварной трясиной навис сырой туман. Путники шли след в след за серой цаплей, стараясь не сбиться с извилистой тропы. Она была обозначена по обе стороны замшелыми ветками, торчавшими, как руки призраков, из темно-зеленой топи, испускавшей время от времени пузыри болотного газа. Все кругом стало еще тоскливее, и это был единственный признак приближающегося вечера. На поросшем лесом островке, где скрещивались две тропинки, Страж остановился. Друзья сели на сырую траву, а Страж огляделся вокруг:
— Переночуем здесь, завтра пойдем дальше.
Грумм вынул из-за пояса поварешку и стал обламывать с деревьев сухие сучья:
— Ну вот и славненько. Давай-ка, Паллум, это самое… подсоби.
Под пронизывающим взглядом Стража еж и крот застыли на месте.
— Что вы делаете?
— Супчик делаем. — Посмеиваясь, Грумм помахал поварешкой. — Чтоб, значится… супчик сварить, огонь нужен. Попробуй мой супчик — понравится.
— Я не знаю, что такое супчик. Огонь не зажигать. Я здесь закон. Я не люблю огня!
Роза вытащила из котомки две фруктовые ватрушки, несколько лепешек и последнюю фляжку с напитком. Роза рассмеялась, глядя, как Оляпка изо всех сил долбит клювиком лепешку.
— Смотри-ка, Мартин, как Оляпке понравилось. Она, наверно, такого никогда в жизни не ела.
Осыпая новых друзей крошками, пичужка пыталась выразить им свою признательность:
— Ви-ку-си-но, ви-ку-си-но!
После ужина Оляпка стала весело щебетать. Когда она замолкла, раздались щедрые аплодисменты. Лежа на спине, Мартин попросил:
— Жаль, что я так не могу. Роза, спой что-нибудь, чтобы нам в этой болотине повеселей стало.
Мышка охотно повиновалась, ее чудесный голосок зазвенел в темной ночи:
— Ну и молодец же ты, Роза! Мне от пения твоего всегда, это самое… плясать хочется.
Роза игриво ткнула крота в бок:
— Давненько я не видела, как ты пляшешь! Переминаясь с лапы на лапу, Грумм встал:
— Ох, ну тогда я спляшу, пожалуй, и, это самое… спою. Роза видела, что крот хочет плясать и петь:
— Давай-ка, Груммила, твой коронный номер — про дедушку!
Кротовья пляска — любопытное зрелище и всегда сопровождается пением. Подняв над головой массивные лапы, Грумм подпрыгнул:
— Хорошо тушишь огонь, поешь плохо. Хорошо поет мышка Роза. Теперь всем спать! Оляпка, лети к себе в гнездо!
Перед самой зарей Мартин пошевелился во сне. Его разбудили раздававшиеся рядом непонятные приглушенные звуки. Некоторое время мышонок лежал, оценивая обстановку. Странные звуки не прекратились. Медленно перевернувшись на другой бок, он оглядел лежащих рядом Розу, Грумма и Паллума. Они крепко спали, их дыхание было спокойно. Мартин перевел взгляд туда, где спал Страж. В темноте Стража было не разглядеть, но Мартин почувствовал: что-то с ним не так. Мартин долго вглядывался в ночную тьму, а его лапа между тем подбиралась к мечу, воткнутому в землю возле его головы. Казалось, спящий Страж катается по земле и издает какие-то приглушенные звуки.
Мартин медленно приподнялся и сел на корточки. Осторожно переступая лапами с кочки на кочку, он подобрался к огромной птице. Что-то скользкое ударило его по голове. Какие-то темные силы обвили все огромное тело Стража, но его движения становились все слабее. Когда глаза Мартина привыкли к темноте, он увидел, что какие-то непонятные существа душат цаплю, а другие стягивают ноги и крылья.
Вот какова была причина странных звуков! Видимо, Страж боролся с неведомыми врагами уже довольно долго, поскольку он еле шевелился. Мартин бросился в бой с кличем, который тут же разбудил его друзей:
— Ма-а-а-а-артин!
24
25
Еж хотел ответить, но тут переваливаясь подошел Грумм:
— Сейчас я, это самое… огонь погашу.
Крот встал на четвереньки спиной к кострищу, и его лапы бешено заработали, откидывая назад сырую болотную землю. Вскоре кострище было завалено землей и лишь едва дымилось.
Страж кивнул:
— Я бы так не смог. Ты полезный.
Грумм почтительно коснулся лапой своего носа:
— Спасибочки на добром слове. Я, значится… завсегда готов закон этот самый в болотах твоих поддерживать.
Но Страж, не слушая его, пошагал прочь. Обернувшись на ходу, он велел путникам:
— Следуйте за мной. Я проведу вас через свои болота до горы. Я должен оставаться здесь, ибо я здесь закон.
Мартин шел вместе с Розой. Он кивнул на маленькую птаху, которая порхала рядом:
— Вижу, у тебя новая подружка. Как ее зовут?
Мышка погладила пушистую головку птички:
— Просто Оляпка, так я и буду ее называть. Ты слышал, что сказал Страж? Он проводит нас до горы. Хотела бы я знать, где она, эта гора?
Над коварной трясиной навис сырой туман. Путники шли след в след за серой цаплей, стараясь не сбиться с извилистой тропы. Она была обозначена по обе стороны замшелыми ветками, торчавшими, как руки призраков, из темно-зеленой топи, испускавшей время от времени пузыри болотного газа. Все кругом стало еще тоскливее, и это был единственный признак приближающегося вечера. На поросшем лесом островке, где скрещивались две тропинки, Страж остановился. Друзья сели на сырую траву, а Страж огляделся вокруг:
— Переночуем здесь, завтра пойдем дальше.
Грумм вынул из-за пояса поварешку и стал обламывать с деревьев сухие сучья:
— Ну вот и славненько. Давай-ка, Паллум, это самое… подсоби.
Под пронизывающим взглядом Стража еж и крот застыли на месте.
— Что вы делаете?
— Супчик делаем. — Посмеиваясь, Грумм помахал поварешкой. — Чтоб, значится… супчик сварить, огонь нужен. Попробуй мой супчик — понравится.
— Я не знаю, что такое супчик. Огонь не зажигать. Я здесь закон. Я не люблю огня!
Роза вытащила из котомки две фруктовые ватрушки, несколько лепешек и последнюю фляжку с напитком. Роза рассмеялась, глядя, как Оляпка изо всех сил долбит клювиком лепешку.
— Смотри-ка, Мартин, как Оляпке понравилось. Она, наверно, такого никогда в жизни не ела.
Осыпая новых друзей крошками, пичужка пыталась выразить им свою признательность:
— Ви-ку-си-но, ви-ку-си-но!
После ужина Оляпка стала весело щебетать. Когда она замолкла, раздались щедрые аплодисменты. Лежа на спине, Мартин попросил:
— Жаль, что я так не могу. Роза, спой что-нибудь, чтобы нам в этой болотине повеселей стало.
Мышка охотно повиновалась, ее чудесный голосок зазвенел в темной ночи:
Все хлопали, а Оляпка одобрительно защебетала. Грумм восхищенно покачал головой:
Блаженны добрые дела,
Что разбивают козни зла.
Я счастлива, что я пошла
С теми, кого люблю!
Я эту песенку свою
Во имя солнышка пою,
И улыбнуться я даю
Тем, кого люблю!
На голову тому позор,
Кто хмур и мрачен до сих пор.
Да будет весел разговор
У тех, кого люблю!
А ну-ка, даром что в глуши,
Скорее спой и попляши!
Смеяться надо от души
Всем тем, кого люблю!
— Ну и молодец же ты, Роза! Мне от пения твоего всегда, это самое… плясать хочется.
Роза игриво ткнула крота в бок:
— Давненько я не видела, как ты пляшешь! Переминаясь с лапы на лапу, Грумм встал:
— Ох, ну тогда я спляшу, пожалуй, и, это самое… спою. Роза видела, что крот хочет плясать и петь:
— Давай-ка, Груммила, твой коронный номер — про дедушку!
Кротовья пляска — любопытное зрелище и всегда сопровождается пением. Подняв над головой массивные лапы, Грумм подпрыгнул:
Когда Грумм пыхтя раскланялся, Роза и Мартин с Паллумом покатывались со смеху. Вдруг неведомо откуда появился Страж. Он смерил Грумма пристальным взглядом и покачал головой:
Мой дед кротом могучим был,
За пятерых он землю рыл,
А жрал, простите, в десять рыл -
Такой уж был обжора!
Я спек себе один пирог,
А деду сорок я испек,
Так он сожрать все сорок смог -
И завалился в спячку!
А миновали холода,
Голодный дед проснулся — да! -
И выпил воду из пруда -
На дне остались рыбки!
Коль, обвиняя в болтовне,
Вы верить не хотите мне -
Ищите истину на дне:
У рыбок тех спросите!
— Хорошо тушишь огонь, поешь плохо. Хорошо поет мышка Роза. Теперь всем спать! Оляпка, лети к себе в гнездо!
Перед самой зарей Мартин пошевелился во сне. Его разбудили раздававшиеся рядом непонятные приглушенные звуки. Некоторое время мышонок лежал, оценивая обстановку. Странные звуки не прекратились. Медленно перевернувшись на другой бок, он оглядел лежащих рядом Розу, Грумма и Паллума. Они крепко спали, их дыхание было спокойно. Мартин перевел взгляд туда, где спал Страж. В темноте Стража было не разглядеть, но Мартин почувствовал: что-то с ним не так. Мартин долго вглядывался в ночную тьму, а его лапа между тем подбиралась к мечу, воткнутому в землю возле его головы. Казалось, спящий Страж катается по земле и издает какие-то приглушенные звуки.
Мартин медленно приподнялся и сел на корточки. Осторожно переступая лапами с кочки на кочку, он подобрался к огромной птице. Что-то скользкое ударило его по голове. Какие-то темные силы обвили все огромное тело Стража, но его движения становились все слабее. Когда глаза Мартина привыкли к темноте, он увидел, что какие-то непонятные существа душат цаплю, а другие стягивают ноги и крылья.
Вот какова была причина странных звуков! Видимо, Страж боролся с неведомыми врагами уже довольно долго, поскольку он еле шевелился. Мартин бросился в бой с кличем, который тут же разбудил его друзей:
— Ма-а-а-а-артин!
24
Бром спустился со скал. День клонился к вечеру, и тени на берегу стали расти. Вдали медленно ковылял раненый Вульп — его задняя нога была прострелена дротиком Феллдо. В голове у Брома тут же родилась идея, как проникнуть в Маршанк. Стараясь не шуметь, он нагнал Вульпа и подал голос только тогда, когда был уже рядом с ним:
— Здорово, братишка. Отстал?
Вульп присел на песок и морщась стал потирать раненую лапу:
— Как тебя кличут, братишка?
Бром сел рядом и оторвал полоску ткани от своей рубашки.
— Я — Куцехвост. Меня кэп за тобой послал. Иду я себе по верху обрыва, гляжу — ты шкандыбаешь. Посиди тихо, сейчас я тебе лапу перевяжу.
Накладывая повязку, Бром потревожил рану, и Вульп скрипнул зубами:
— Ох и больно же, Куцехвост! Как по-твоему, я теперь на всю жизнь охромел или как?
— Всякое бывает, — сказал Бром, завязывая повязку аккуратным бантиком. — Счастье твое, что выше не попало, а то б с концами. Давай, братишка, подымайся, я тебя в крепость провожу.
Раненый пират тяжело поднялся и, обхватив Брома за плечи, запрыгал на одной лапе по песку.
— Так ты, значит, Куцехвост? Ладно, меня Вульпом зовут, и я, братишка, добра не забываю.
Когда они вошли в крепость, уже стемнело. Никто не обратил на них особого внимания: все в крепости были увлечены распрей между двумя вожаками. Сидя во дворе прямо на булыжнике, Клогг жадно грыз черствый хлеб и вяленую рыбу, запивая элем из огромного бочонка. Стоя на крыльце длинного дома, Бадранг потешался над пиратом:
— Погоди-ка, я не ослышался? Юная белочка убила трех твоих бандюг и еще одного ранила? Ну и ну, вот так номер!
Клогг швырнул в Бадранга черствой коркой. Она не долетела.
— А иди ты знаешь куда, горностай облезлый! Ты-то в это время отсиживался со своими пентюхами в своей дурацкой крепости!
Бадранг перегнулся через перила крыльца и продолжал тем же насмешливым тоном:
— А чем же, позволь узнать, занимался во время этой жестокой сечи гроза морей капитан Трамун Клогг? Прятался от белочки, что ли?
От ярости нос Клогга побагровел, и он выплюнул недоеденную рыбу.
— С нами дралась не белочка — это твои беглые рабы в нас дротики кидали, да так, что не хотел бы я быть в твоей шкуре, ежели они на тебя нападут!
— А к чему им сюда возвращаться? Сдается мне, раз уж им удалось бежать, они постараются уйти от Маршанка как можно дальше. Кстати, а как подвигается ремонт твоего корабля?
Злодейская физиономия Клогга расплылась в улыбке.
— Примерно так же, как добыча камня для твоей крепости и сбор урожая на твоих плантациях.
Уязвленный насмешкой Бадранг направил на пирата свой меч:
— Должен тебе напомнить, Клогг, что хлеб, который ты сейчас ешь, — мой и что твой сброд тоже набивает брюхо за мой счет. Отныне, если вы хотите получать в Маршанке провиант, вам придется его зарабатывать, как любому из моих подручных!
Клогг швырнул бочонок на землю. Он разлетелся на куски перед самым носом Бадранга, а разъяренный пират взревел:
— Мы не твои подручные, мы — вольные пираты! Когда мы берем у тебя жратву, мы оказываем тебе честь, потому что ты нам должен много больше, подлый поджигатель кораблей! Если б не твое коварство, мы бы давно отплыли от этой крепости куда глаза глядят!
Бром повел Вульпа, который по-прежнему опирался на его плечо, к ограде загона для рабов:
— Давай-ка, дружище, поищем, где бы тебе в затишке притулиться. Нельзя ж нам стоять да любоваться, как эти двое между собой грызутся, когда у тебя с лапой такая беда приключилась!
Они сели на землю, прислонившись к деревянной ограде.
— Ха, Вульп, что тебе сейчас нужно — так это отдых. — Бром говорил нарочито громко. — Поспи как следует, а там, глядишь, и на поправку пойдешь. Сон — это лучший врач!
Вульп не стал спорить: он устал, раненая лапа ныла. Он закрыл глаза и расслабился.
— Правда твоя, Куцехвост. Я бы сейчас хоть весь сезон проспал!
Кейла прислушивался к разговору за оградой. Его одолело любопытство, а вскарабкаться по частоколу наверх и взглянуть на собеседников не составило труда.
Проверив, закрыл ли глаза Вульп и не смотрит ли кто-нибудь на них, Бром снял широкополую шляпу и, задрав голову, нахально ухмыльнулся Кейле. Затем, предостерегающе подняв лапу, он указал на Вульпа и, поглаживая его по голове, вполголоса заговорил:
— Спи, кореш. Тебе нужно поспать как следует.
Кейла понял. Он ухмыльнулся от уха до уха, подмигнул и исчез.
Бром продолжал баюкать полусонного Вульпа:
— Спи, братишка, тебе нужно поспать, спать, спать…
Закрытые веки Вульпа дрогнули и приоткрылись. Он взглянул на Брома и улыбнулся:
— Куцехвост, что-то ты, братишка, без этой твоей шляпы вроде на мышонка смахиваешь…
На верху ограды загона появился Кейла вдвоем с мышонком Деревеем. Они вдвоем держали мешок с песком. Бум!
Мимо головы Вульпа сложно было промахнуться. Удар был точный, и морской пират уже стал не опасен.
— После такого сонного зелья не скоро проснешься! — хихикнул неугомонный Кейла. — Бром, дружище, а ты чего сюда снова заявился?
Бром подложил мешок с песком Вульпу под голову, как подушку.
— Слушай, Кейла, что я задумал. Мы с тобой уведем отсюда всех рабов прямо сейчас.
Гуррад следил, как Бадранг наливает яд во флягу с черничным грогом. Бадранг потряс маленький пузырек над флягой, чтобы ни одна капля не пропала даром:
— Трамун от черничного грога сам не свой. Этот напиток, приправленный болиголовом, станет последним, что он выпьет в своей жизни. — Он подтащил Гуррада поближе к себе и, понизив голос до зловещего шепота, произнес: — Теперь слушай. Вот что ты должен сделать!
Пират-крыса по имени Маслозад метнул нож. Мелькнув в воздухе, он глубоко вонзился в торчащую из песка валежину. Хмыкнув, Клогг вытащил дрожащий в дереве клинок и возвратил Маслозаду:
— Отменный бросок, парень. А ну-ка попробуй еще разок!
Маслозад зажмурил один глаз, прицелился и сделал мощный бросок. На этот раз клинок вошел в дерево на треть. Клогг хлопнул крысу по спине:
— Хо, братишка, пригнись ко мне поближе да слушай, чего я тут задумал насчет этого жмота, который мне когда-то союзником был…
Луна, взошедшая над Маршанком, бросала бледный свет на крепость, где замышлялись сразу три плана: два убийства и одно освобождение.
Бром поправил свой пиратский наряд. Пираты Клогга и воинство Бадранга были одеты почти одинаково — в разномастные лохмотья, и вскоре Брома было не отличить от них. Кейла тоже быстро переоделся в цветастые отрепья Вульпа.
Не прошло и нескольких минут, как двое кровожадных разбойников прошли мимо охраны в загон для рабов.
— Ты будешь идти сзади и помогать отставшим, — велел Бром Деревею. — Друзья, если кто-нибудь остановит или позовет вас, не произносите ни слова — говорить предоставьте мне.
Бадранг закупорил фляжку, хорошенько встряхнул и вручил Гурраду:
— Убедись, что они спят, иначе не рискуй. Если все будет в порядке, подкрадись к Трамуну. Он обычно спит у самого большого костра. Вложи фляжку ему в лапу или положи как можно ближе к ней. Этот жирный дуралей никогда не разбирает, что пьет. Когда проснется, первое, что он увидит, будет эта фляжка. Он тут же вышибет пробку и станет лакать. Я его повадки знаю.
Закутавшись в черный плащ, Гуррад вышел из дома.
Прижавшись к боковой стене, в тени прятался закутанный в плащ Маслозад. Он держал нож на изготовку — за клинок. Освещенная лунным светом входная дверь была хорошо видна. Лапа пирата чуть дрожала от напряжения и долгого ожидания.
До ушей Маслозада донесся скрип открывающейся двери. Крепче зажав в лапе нож, он зажмурил глаз и прицелился. Из дома крадучись выбрался кто-то закутанный в плащ и осторожно закрыл за собой дверь. Маслозад крякнул и метнул нож.
Бросок был удачен. Закутанная в плащ фигура бесшумно свалилась с крыльца. Маслозад рванулся вперед. Вытащив свой нож из горла Гуррада, он обтер клинок и тихо зарычал от разочарования, увидев, кого он убил. Это был не Бадранг!
Маслозад обо что-то споткнулся — это оказалась фляжка с вином. Отказываться от бесплатного угощения было не в правилах Маслозада; он засунул ее за пазуху и хотел скрыться. На беду, как раз в эту минуту Бром вел мимо дома рабов.
Некоторое время они молча разглядывали друг друга в гнетущей тишине, затем Бром негромко, но повелительно спросил:
— Что ты тут делаешь?
Хотя Маслозад не был тугодумом, ответил он с запинкой:
— Э-э… да вот… пираты, вишь, к Властителю Бадрангу вот этого грязного шпиона подослали, так я его и прищучил, когда он вокруг дома ошивался!
— Молодец! — кивнул Бром.
Он уже хотел было повернуться и идти своей дорогой, как вдруг Маслозад что-то заподозрил:
— Погодь-ка, братишка. Чего это ты делаешь с этой оравой?
В разговор бесстрашно вмешался Кейла:
— Мы ведем их в подземную темницу. Бадранг не хочет, чтобы и эти дали деру, как вчерашние.
Напористость Кейлы обескуражила пирата.
— А-а… ну хорошо, коли так.
К несчастью, им было по пути. Маслозад направлялся к главным воротам, и Кейле с Бромом пришлось идти с ним вместе, так как темница находилась около ворот. Они молча шагали впереди, рабы безмолвно брели следом.
Хотя ворота Маршанка были открыты и пиратам, вставшим лагерем на берегу, разрешалось входить, на стене по-прежнему стоял часовой. Той ночью это был хорек Синешкур. Он увидел, что к темнице ведут рабов, и, свесившись вниз, крикнул:
— Эй, малахольные, чего это вы там делаете? Оставьте решетку в покое! Вся эта братия туда не поместится. Кроме того, из этой темницы трое уже сбежали!
Бром устало вздохнул:
— Не твоего ума дело, сколько рабов Бадранг приказал нам посадить в эту яму! И между прочим, тем троим нипочем бы не сбежать, если б часовой той ночью присматривал за решеткой.
Облокотившись на стену, Синешкур уставился на решетку:
— Ну уж сегодня-то я за ней послежу.
— Тебя, балбес, тут не за решетками смотреть поставили! — строго рявкнул Кейла. — Тебе приказано следить за пиратами на берегу!
Синешкур был окончательно сбит с толку. Ухмыльнувшись, Кейла хлопнул Маслозада по плечу:
— Показали мы ему, кореш, где раки зимуют, а?
Маслозад, направляясь к воротам, с деланным смехом ответил:
— Еще как, братишка. Пойду-ка я сам на этих пиратов взгляну — ты ж понимаешь, с ними ухо надо востро держать.
Кейла и Бром дождались, пока Синешкур на стене повернулся к ним спиной, и сдвинули тяжелую решетку в сторону.
— Уф, пронесло! — пробормотал себе под нос мышонок.
Выбравшись за ворота, Маслозад обтер со лба пот и еле слышно пробормотал себе под нос:
— Уф, пронесло!
Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, он откупорил фляжку и как следует отхлебнул.
Бром и Кейла спустили беглецов в яму, залезли туда сами и закрыли за собой решетку.
Старая мышь по имени Джум стала громко брюзжать:
— Какая духотища! Нас тут как сельдей в бочке. И зачем мы в эту грязную яму влезли?
Бром простукивал стену, ища вход в подкоп:
— Тише, мамаша, через эту яму мы отсюда сбежим.
Но Джум не собиралась молчать:
— Главные ворота были открыты. Почему мы просто-напросто через них не ушли? И не называй меня мамашей, нахал. Я тебе не мамаша!
Кейла зажал ей рот лапой:
— Тихо ты, старая перечница! Бром знает, что делает. За воротами лагерь Клогга — так бы они тебе и дали на свободу уйти, держи карман! Через подкоп мы выйдем в скалы на берегу у них за спиной. Бром, ты нашел вход?
На головы Кейле и Джум посыпалась земля.
— Уф! Вот он! — радостно вскричал Бром. — Уж думал, не найду — так старина Грумм постарался, когда подкоп маскировал. Я иду первым. Кейла, вы с Деревеем идете замыкающими и помогаете остальным. Нам нужно спешить, до восхода солнца осталось не так уж много времени. Не хватало только, чтобы нас поймали на открытом берегу!
Прошло немало времени, прежде чем все рабы забрались в подкоп. В темноте они наталкивались друг на друга, малыши хныкали, а Джум снова начала жаловаться:
— Фу! Как темно, какая духота! Мне тут совсем не по нраву!
Деревей подтолкнул ее сзади:
— Можно подумать, кому-то здесь нравится. Пробирайся-ка вперед да помалкивай. Ты малышей пугаешь.
Бром прибавил ходу. Он знал: подкоп вырыт наспех и может обвалиться в любую минуту. Внезапно, когда Брому уже казалось, что они добрались до конца туннеля, он обнаружил, что дальше пути нет. У мышонка вырвался стон. Выход из подкопа завален. Они в ловушке!
— Здорово, братишка. Отстал?
Вульп присел на песок и морщась стал потирать раненую лапу:
— Как тебя кличут, братишка?
Бром сел рядом и оторвал полоску ткани от своей рубашки.
— Я — Куцехвост. Меня кэп за тобой послал. Иду я себе по верху обрыва, гляжу — ты шкандыбаешь. Посиди тихо, сейчас я тебе лапу перевяжу.
Накладывая повязку, Бром потревожил рану, и Вульп скрипнул зубами:
— Ох и больно же, Куцехвост! Как по-твоему, я теперь на всю жизнь охромел или как?
— Всякое бывает, — сказал Бром, завязывая повязку аккуратным бантиком. — Счастье твое, что выше не попало, а то б с концами. Давай, братишка, подымайся, я тебя в крепость провожу.
Раненый пират тяжело поднялся и, обхватив Брома за плечи, запрыгал на одной лапе по песку.
— Так ты, значит, Куцехвост? Ладно, меня Вульпом зовут, и я, братишка, добра не забываю.
Когда они вошли в крепость, уже стемнело. Никто не обратил на них особого внимания: все в крепости были увлечены распрей между двумя вожаками. Сидя во дворе прямо на булыжнике, Клогг жадно грыз черствый хлеб и вяленую рыбу, запивая элем из огромного бочонка. Стоя на крыльце длинного дома, Бадранг потешался над пиратом:
— Погоди-ка, я не ослышался? Юная белочка убила трех твоих бандюг и еще одного ранила? Ну и ну, вот так номер!
Клогг швырнул в Бадранга черствой коркой. Она не долетела.
— А иди ты знаешь куда, горностай облезлый! Ты-то в это время отсиживался со своими пентюхами в своей дурацкой крепости!
Бадранг перегнулся через перила крыльца и продолжал тем же насмешливым тоном:
— А чем же, позволь узнать, занимался во время этой жестокой сечи гроза морей капитан Трамун Клогг? Прятался от белочки, что ли?
От ярости нос Клогга побагровел, и он выплюнул недоеденную рыбу.
— С нами дралась не белочка — это твои беглые рабы в нас дротики кидали, да так, что не хотел бы я быть в твоей шкуре, ежели они на тебя нападут!
— А к чему им сюда возвращаться? Сдается мне, раз уж им удалось бежать, они постараются уйти от Маршанка как можно дальше. Кстати, а как подвигается ремонт твоего корабля?
Злодейская физиономия Клогга расплылась в улыбке.
— Примерно так же, как добыча камня для твоей крепости и сбор урожая на твоих плантациях.
Уязвленный насмешкой Бадранг направил на пирата свой меч:
— Должен тебе напомнить, Клогг, что хлеб, который ты сейчас ешь, — мой и что твой сброд тоже набивает брюхо за мой счет. Отныне, если вы хотите получать в Маршанке провиант, вам придется его зарабатывать, как любому из моих подручных!
Клогг швырнул бочонок на землю. Он разлетелся на куски перед самым носом Бадранга, а разъяренный пират взревел:
— Мы не твои подручные, мы — вольные пираты! Когда мы берем у тебя жратву, мы оказываем тебе честь, потому что ты нам должен много больше, подлый поджигатель кораблей! Если б не твое коварство, мы бы давно отплыли от этой крепости куда глаза глядят!
Бром повел Вульпа, который по-прежнему опирался на его плечо, к ограде загона для рабов:
— Давай-ка, дружище, поищем, где бы тебе в затишке притулиться. Нельзя ж нам стоять да любоваться, как эти двое между собой грызутся, когда у тебя с лапой такая беда приключилась!
Они сели на землю, прислонившись к деревянной ограде.
— Ха, Вульп, что тебе сейчас нужно — так это отдых. — Бром говорил нарочито громко. — Поспи как следует, а там, глядишь, и на поправку пойдешь. Сон — это лучший врач!
Вульп не стал спорить: он устал, раненая лапа ныла. Он закрыл глаза и расслабился.
— Правда твоя, Куцехвост. Я бы сейчас хоть весь сезон проспал!
Кейла прислушивался к разговору за оградой. Его одолело любопытство, а вскарабкаться по частоколу наверх и взглянуть на собеседников не составило труда.
Проверив, закрыл ли глаза Вульп и не смотрит ли кто-нибудь на них, Бром снял широкополую шляпу и, задрав голову, нахально ухмыльнулся Кейле. Затем, предостерегающе подняв лапу, он указал на Вульпа и, поглаживая его по голове, вполголоса заговорил:
— Спи, кореш. Тебе нужно поспать как следует.
Кейла понял. Он ухмыльнулся от уха до уха, подмигнул и исчез.
Бром продолжал баюкать полусонного Вульпа:
— Спи, братишка, тебе нужно поспать, спать, спать…
Закрытые веки Вульпа дрогнули и приоткрылись. Он взглянул на Брома и улыбнулся:
— Куцехвост, что-то ты, братишка, без этой твоей шляпы вроде на мышонка смахиваешь…
На верху ограды загона появился Кейла вдвоем с мышонком Деревеем. Они вдвоем держали мешок с песком. Бум!
Мимо головы Вульпа сложно было промахнуться. Удар был точный, и морской пират уже стал не опасен.
— После такого сонного зелья не скоро проснешься! — хихикнул неугомонный Кейла. — Бром, дружище, а ты чего сюда снова заявился?
Бром подложил мешок с песком Вульпу под голову, как подушку.
— Слушай, Кейла, что я задумал. Мы с тобой уведем отсюда всех рабов прямо сейчас.
Гуррад следил, как Бадранг наливает яд во флягу с черничным грогом. Бадранг потряс маленький пузырек над флягой, чтобы ни одна капля не пропала даром:
— Трамун от черничного грога сам не свой. Этот напиток, приправленный болиголовом, станет последним, что он выпьет в своей жизни. — Он подтащил Гуррада поближе к себе и, понизив голос до зловещего шепота, произнес: — Теперь слушай. Вот что ты должен сделать!
Пират-крыса по имени Маслозад метнул нож. Мелькнув в воздухе, он глубоко вонзился в торчащую из песка валежину. Хмыкнув, Клогг вытащил дрожащий в дереве клинок и возвратил Маслозаду:
— Отменный бросок, парень. А ну-ка попробуй еще разок!
Маслозад зажмурил один глаз, прицелился и сделал мощный бросок. На этот раз клинок вошел в дерево на треть. Клогг хлопнул крысу по спине:
— Хо, братишка, пригнись ко мне поближе да слушай, чего я тут задумал насчет этого жмота, который мне когда-то союзником был…
Луна, взошедшая над Маршанком, бросала бледный свет на крепость, где замышлялись сразу три плана: два убийства и одно освобождение.
Бром поправил свой пиратский наряд. Пираты Клогга и воинство Бадранга были одеты почти одинаково — в разномастные лохмотья, и вскоре Брома было не отличить от них. Кейла тоже быстро переоделся в цветастые отрепья Вульпа.
Не прошло и нескольких минут, как двое кровожадных разбойников прошли мимо охраны в загон для рабов.
— Ты будешь идти сзади и помогать отставшим, — велел Бром Деревею. — Друзья, если кто-нибудь остановит или позовет вас, не произносите ни слова — говорить предоставьте мне.
Бадранг закупорил фляжку, хорошенько встряхнул и вручил Гурраду:
— Убедись, что они спят, иначе не рискуй. Если все будет в порядке, подкрадись к Трамуну. Он обычно спит у самого большого костра. Вложи фляжку ему в лапу или положи как можно ближе к ней. Этот жирный дуралей никогда не разбирает, что пьет. Когда проснется, первое, что он увидит, будет эта фляжка. Он тут же вышибет пробку и станет лакать. Я его повадки знаю.
Закутавшись в черный плащ, Гуррад вышел из дома.
Прижавшись к боковой стене, в тени прятался закутанный в плащ Маслозад. Он держал нож на изготовку — за клинок. Освещенная лунным светом входная дверь была хорошо видна. Лапа пирата чуть дрожала от напряжения и долгого ожидания.
До ушей Маслозада донесся скрип открывающейся двери. Крепче зажав в лапе нож, он зажмурил глаз и прицелился. Из дома крадучись выбрался кто-то закутанный в плащ и осторожно закрыл за собой дверь. Маслозад крякнул и метнул нож.
Бросок был удачен. Закутанная в плащ фигура бесшумно свалилась с крыльца. Маслозад рванулся вперед. Вытащив свой нож из горла Гуррада, он обтер клинок и тихо зарычал от разочарования, увидев, кого он убил. Это был не Бадранг!
Маслозад обо что-то споткнулся — это оказалась фляжка с вином. Отказываться от бесплатного угощения было не в правилах Маслозада; он засунул ее за пазуху и хотел скрыться. На беду, как раз в эту минуту Бром вел мимо дома рабов.
Некоторое время они молча разглядывали друг друга в гнетущей тишине, затем Бром негромко, но повелительно спросил:
— Что ты тут делаешь?
Хотя Маслозад не был тугодумом, ответил он с запинкой:
— Э-э… да вот… пираты, вишь, к Властителю Бадрангу вот этого грязного шпиона подослали, так я его и прищучил, когда он вокруг дома ошивался!
— Молодец! — кивнул Бром.
Он уже хотел было повернуться и идти своей дорогой, как вдруг Маслозад что-то заподозрил:
— Погодь-ка, братишка. Чего это ты делаешь с этой оравой?
В разговор бесстрашно вмешался Кейла:
— Мы ведем их в подземную темницу. Бадранг не хочет, чтобы и эти дали деру, как вчерашние.
Напористость Кейлы обескуражила пирата.
— А-а… ну хорошо, коли так.
К несчастью, им было по пути. Маслозад направлялся к главным воротам, и Кейле с Бромом пришлось идти с ним вместе, так как темница находилась около ворот. Они молча шагали впереди, рабы безмолвно брели следом.
Хотя ворота Маршанка были открыты и пиратам, вставшим лагерем на берегу, разрешалось входить, на стене по-прежнему стоял часовой. Той ночью это был хорек Синешкур. Он увидел, что к темнице ведут рабов, и, свесившись вниз, крикнул:
— Эй, малахольные, чего это вы там делаете? Оставьте решетку в покое! Вся эта братия туда не поместится. Кроме того, из этой темницы трое уже сбежали!
Бром устало вздохнул:
— Не твоего ума дело, сколько рабов Бадранг приказал нам посадить в эту яму! И между прочим, тем троим нипочем бы не сбежать, если б часовой той ночью присматривал за решеткой.
Облокотившись на стену, Синешкур уставился на решетку:
— Ну уж сегодня-то я за ней послежу.
— Тебя, балбес, тут не за решетками смотреть поставили! — строго рявкнул Кейла. — Тебе приказано следить за пиратами на берегу!
Синешкур был окончательно сбит с толку. Ухмыльнувшись, Кейла хлопнул Маслозада по плечу:
— Показали мы ему, кореш, где раки зимуют, а?
Маслозад, направляясь к воротам, с деланным смехом ответил:
— Еще как, братишка. Пойду-ка я сам на этих пиратов взгляну — ты ж понимаешь, с ними ухо надо востро держать.
Кейла и Бром дождались, пока Синешкур на стене повернулся к ним спиной, и сдвинули тяжелую решетку в сторону.
— Уф, пронесло! — пробормотал себе под нос мышонок.
Выбравшись за ворота, Маслозад обтер со лба пот и еле слышно пробормотал себе под нос:
— Уф, пронесло!
Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, он откупорил фляжку и как следует отхлебнул.
Бром и Кейла спустили беглецов в яму, залезли туда сами и закрыли за собой решетку.
Старая мышь по имени Джум стала громко брюзжать:
— Какая духотища! Нас тут как сельдей в бочке. И зачем мы в эту грязную яму влезли?
Бром простукивал стену, ища вход в подкоп:
— Тише, мамаша, через эту яму мы отсюда сбежим.
Но Джум не собиралась молчать:
— Главные ворота были открыты. Почему мы просто-напросто через них не ушли? И не называй меня мамашей, нахал. Я тебе не мамаша!
Кейла зажал ей рот лапой:
— Тихо ты, старая перечница! Бром знает, что делает. За воротами лагерь Клогга — так бы они тебе и дали на свободу уйти, держи карман! Через подкоп мы выйдем в скалы на берегу у них за спиной. Бром, ты нашел вход?
На головы Кейле и Джум посыпалась земля.
— Уф! Вот он! — радостно вскричал Бром. — Уж думал, не найду — так старина Грумм постарался, когда подкоп маскировал. Я иду первым. Кейла, вы с Деревеем идете замыкающими и помогаете остальным. Нам нужно спешить, до восхода солнца осталось не так уж много времени. Не хватало только, чтобы нас поймали на открытом берегу!
Прошло немало времени, прежде чем все рабы забрались в подкоп. В темноте они наталкивались друг на друга, малыши хныкали, а Джум снова начала жаловаться:
— Фу! Как темно, какая духота! Мне тут совсем не по нраву!
Деревей подтолкнул ее сзади:
— Можно подумать, кому-то здесь нравится. Пробирайся-ка вперед да помалкивай. Ты малышей пугаешь.
Бром прибавил ходу. Он знал: подкоп вырыт наспех и может обвалиться в любую минуту. Внезапно, когда Брому уже казалось, что они добрались до конца туннеля, он обнаружил, что дальше пути нет. У мышонка вырвался стон. Выход из подкопа завален. Они в ловушке!
25
Розу пробудил крик Мартина, а потом на нее навалилось что-то большое, покрытое перьями, — это была серая цапля.
Мартина обвило своими кольцами какое-то существо — какое именно, он не мог понять. На ощупь это существо походило на змею, но у него было несколько голов и хвостов. С силой вонзив в него свой короткий меч, Мартин услышал яростное шипение, и кольца разжались. Рядом Грумм взмахнул поварешкой и попал какому-то врагу по черепу. Тот медленно пополз прочь. Паллум изо всех сил вцепился в третье извивающееся тело, а Роза замолотила по нему котомкой. Мартин почувствовал у себя за спиной еще одного врага. Молниеносно развернувшись, он дважды рубанул мечом крест-накрест. Ползучая тварь была убита наповал.
Продолжая наносить в темноту удары котомкой, Роза крикнула:
— Огня, Грумм! Разожги огонь!
Крот завозился, ища трут и огниво, а Мартин нащупал Розу и Паллума. Чтобы не поранить их в темноте, он бросил меч, накинулся на тварь, которую они пытались утихомирить, и стал колотить ее всеми четырьмя лапами. Вскоре она замерла.
С врагами, напавшими на них, было покончено. Стоя неподвижно, Мартин, Роза и Паллум следили, как засверкали искры, потом Грумм стал раздувать трут. Внезапно зажегся огонек. Крот подложил сухой травы и прутиков. При свете вспыхнувшего пламени путники разглядели друг друга и тех, кто на них напал. Это были две слепозмеики, которых они видели на границе болот. Мартин зарубил их мечом, а рядом лежали оглушенные змеи — огромный уж и молодая гадюка.
Грумма так всего и передернуло.
— У-у, гады ползучие!
Паллум подбежал к неподвижно застывшему Стражу:
— Похоже, они его убили!
Роза тут же оказалась рядом с ним:
— Дай-ка взгляну!
Пока она осматривала птицу, Мартин позвал на помощь Паллума и Грумма. Втроем они сбросили тела четырех врагов в трясину.
— Скорее сюда! Он жив!
Роза растирала шею Стража. Еще немного усилий — и его веки чуть заметно вздрогнули. Затем один глаз цапли приоткрылся и птица едва слышно просипела: «Я… здесь… зако-о-о-о-о-он!»
Юная мышка лапой зажала Стражу клюв:
— Знаю, знаю. Лежи тихо, эти змеи тебя едва не задушили. Грумм, согрей воды и поищи мягкого мха и трав для компресса.
Когда над лагерем занялась заря, Роза все еще пестовала своего больного. Она сделала ему на шею согревающий компресс и осмотрела все тело, чтобы удостовериться, что гадюка его не укусила.
— Укусов нет, скоро ты поправишься. Лежи тихо.
Страж попытался привстать, но тут же упал с хриплым воплем:
— Змеи — нарушители закона. Я их накажу. Я здесь закон!
Роза была поражена выносливостью Стража. Утро еще не прошло, а он уже поднялся и, прохаживаясь взад-вперед, заговорил с Мартином:
— Благодарю тебя, Мартин. Ты настоящий воин, но тебе еще нужно научиться убивать нарушителей закона. Две змеи остались живы!
— Но я бросил их в болото.
— В следующий раз сначала убей, тогда они больше не смогут нарушать закон!
В полдень они уже снова шли по тропинке вслед за Стражем. Роза заметила, что туман начинает рассеиваться и сквозь него пробиваются лучи солнца. Вдруг Паллум воскликнул:
— Эй, гляньте-ка, что впереди!
Впереди высилась гора. Ярко освещенная летним солнцем, она предстала перед ними во всем великолепии — у подножия зеленел сосновый бор, выше которого росли кустарники и дикий люпин, а еще выше, вплоть до самого величественного пика, торчали только голые, скалы.
Грумм задрал голову и, заслонив глаза лапой, вгляделся:
— Эх, копать тебя не перекопать! И нам что, на этот холмик лезть теперь надобно?
Страж остановился:
— Видите эту гору?
Роза, заворожено любовавшаяся величественным видом, кивнула:
— Еще бы нам ее не видеть! Нам нужно подняться на ее вершину?
Страж поджал под себя одну ногу:
— Нет, только до половины. Видите пещеру?
Мартин переглянулся с Розой и пожал плечами:
— Мы ее не видим, но, если ты говоришь, что она есть, мы тебе верим. Ты сказал, она находится на полпути к вершине горы?
Страж кивнул:
— Да, посередине. Эта пещера проходит насквозь через всю гору. Теперь я должен вас покинуть. Это мои болота. Я здесь закон.
Он неуклюже подпрыгнул и забил крыльями, ловя восходящий воздушный поток. Взмыв над головами друзей, Страж крикнул:
— Вы спасли мне жизнь. Я этого не забуду. До свиданья!
Роза крикнула вслед огромной птице:
— Спасибо за помощь! Нужно ли нам чего-нибудь остерегаться на пути к пещере?
Обернувшись, Страж на прощание ответил:
— Спросите Болдред, гора не моя. Здесь мои болота, и я здесь зако-о-о-о-н!
С этими словами Страж Болотного Холма полетел прочь над своими владениями — зыбучей трясиной, населенной болотными гадами.
День клонился к вечеру. Четверо путников пересекли суходол и остановились в предгорьях, поросших сосновым лесом. Под его зеленой сенью Мартин решил разбить лагерь:
— Отдохнем здесь до утра. Перед восхождением на гору нужно хорошо поспать.
В сумерках друзья сидели вокруг уютного костерка и ужинали.
Вдруг рядом раздался треск веток, вопли и дикий хохот. Прежде чем Мартин успел схватиться за меч, появился десяток молодых белок, которые с визгом принялись царапаться и драться. Одна из белок споткнулась о лежащую Розу и упала на нее. Когда Роза попыталась подняться, белка щелкнула на нее зубами и грубо толкнула. В мгновение ока рядом оказался Мартин. От его удара белка полетела вверх тормашками на землю. Между тем лагерь уже весь наполнился дикого вида белками; на них были пояса из пестро раскрашенной рогожи, а к хвостам привязаны перья. Не обращая внимания на четверых путников, они визжали и дрались. Одна из белок спряталась за спину Грумма от другой белки, которая пыталась сорвать перья у нее с хвоста.
Для Мартина это было уже слишком. Поскольку белки не нападали на него и его друзей, он не хотел никого убивать, но решил, что проучить их не мешает. Схватив поварешку Грумма, он бросился к двум белкам, которые гонялись друг за другом, вертя при этом крота во все стороны.
От мощных ударов Мартина белки так и сели на хвосты. Потрясая поварешкой, он рявкнул:
— Перестаньте!
Белки остановились, тяжело дыша и скаля друг на друга зубы. Грозя поварешкой, Мартин продолжал тем же строгим тоном:
— Что это вы вздумали громить наш лагерь, а?
Одна из белок сорвала у другой с хвоста перо и ловко вскочила на нижнюю ветку сосны.
— Ха! Это не ваша земля, а наша. Мы — племя Гоо, и мы здесь делаем что хотим. Вот тебе! — И белка нахально показала Мартину язык.
Паллум оказался сообразительным. Подпрыгнув, он ухватился за ветку, согнул ее и отпустил; спружинив, ветка подкинула белку вверх, и та упала на землю. Другие белки не мешкая превратили это в забаву: одна запрыгивала на ветку, а другая подбрасывала ее вверх.
Розу все это вывело из себя. Уперев лапы в бока, она крикнула:
— Вы что, хотите, чтобы я позвала Стража Болотного Холма?
На мгновение белки снова замерли, но потом расхохотались: одна из них зашагала деревянной походкой Стража и стала его очень похоже передразнивать:
Мартина обвило своими кольцами какое-то существо — какое именно, он не мог понять. На ощупь это существо походило на змею, но у него было несколько голов и хвостов. С силой вонзив в него свой короткий меч, Мартин услышал яростное шипение, и кольца разжались. Рядом Грумм взмахнул поварешкой и попал какому-то врагу по черепу. Тот медленно пополз прочь. Паллум изо всех сил вцепился в третье извивающееся тело, а Роза замолотила по нему котомкой. Мартин почувствовал у себя за спиной еще одного врага. Молниеносно развернувшись, он дважды рубанул мечом крест-накрест. Ползучая тварь была убита наповал.
Продолжая наносить в темноту удары котомкой, Роза крикнула:
— Огня, Грумм! Разожги огонь!
Крот завозился, ища трут и огниво, а Мартин нащупал Розу и Паллума. Чтобы не поранить их в темноте, он бросил меч, накинулся на тварь, которую они пытались утихомирить, и стал колотить ее всеми четырьмя лапами. Вскоре она замерла.
С врагами, напавшими на них, было покончено. Стоя неподвижно, Мартин, Роза и Паллум следили, как засверкали искры, потом Грумм стал раздувать трут. Внезапно зажегся огонек. Крот подложил сухой травы и прутиков. При свете вспыхнувшего пламени путники разглядели друг друга и тех, кто на них напал. Это были две слепозмеики, которых они видели на границе болот. Мартин зарубил их мечом, а рядом лежали оглушенные змеи — огромный уж и молодая гадюка.
Грумма так всего и передернуло.
— У-у, гады ползучие!
Паллум подбежал к неподвижно застывшему Стражу:
— Похоже, они его убили!
Роза тут же оказалась рядом с ним:
— Дай-ка взгляну!
Пока она осматривала птицу, Мартин позвал на помощь Паллума и Грумма. Втроем они сбросили тела четырех врагов в трясину.
— Скорее сюда! Он жив!
Роза растирала шею Стража. Еще немного усилий — и его веки чуть заметно вздрогнули. Затем один глаз цапли приоткрылся и птица едва слышно просипела: «Я… здесь… зако-о-о-о-о-он!»
Юная мышка лапой зажала Стражу клюв:
— Знаю, знаю. Лежи тихо, эти змеи тебя едва не задушили. Грумм, согрей воды и поищи мягкого мха и трав для компресса.
Когда над лагерем занялась заря, Роза все еще пестовала своего больного. Она сделала ему на шею согревающий компресс и осмотрела все тело, чтобы удостовериться, что гадюка его не укусила.
— Укусов нет, скоро ты поправишься. Лежи тихо.
Страж попытался привстать, но тут же упал с хриплым воплем:
— Змеи — нарушители закона. Я их накажу. Я здесь закон!
Роза была поражена выносливостью Стража. Утро еще не прошло, а он уже поднялся и, прохаживаясь взад-вперед, заговорил с Мартином:
— Благодарю тебя, Мартин. Ты настоящий воин, но тебе еще нужно научиться убивать нарушителей закона. Две змеи остались живы!
— Но я бросил их в болото.
— В следующий раз сначала убей, тогда они больше не смогут нарушать закон!
В полдень они уже снова шли по тропинке вслед за Стражем. Роза заметила, что туман начинает рассеиваться и сквозь него пробиваются лучи солнца. Вдруг Паллум воскликнул:
— Эй, гляньте-ка, что впереди!
Впереди высилась гора. Ярко освещенная летним солнцем, она предстала перед ними во всем великолепии — у подножия зеленел сосновый бор, выше которого росли кустарники и дикий люпин, а еще выше, вплоть до самого величественного пика, торчали только голые, скалы.
Грумм задрал голову и, заслонив глаза лапой, вгляделся:
— Эх, копать тебя не перекопать! И нам что, на этот холмик лезть теперь надобно?
Страж остановился:
— Видите эту гору?
Роза, заворожено любовавшаяся величественным видом, кивнула:
— Еще бы нам ее не видеть! Нам нужно подняться на ее вершину?
Страж поджал под себя одну ногу:
— Нет, только до половины. Видите пещеру?
Мартин переглянулся с Розой и пожал плечами:
— Мы ее не видим, но, если ты говоришь, что она есть, мы тебе верим. Ты сказал, она находится на полпути к вершине горы?
Страж кивнул:
— Да, посередине. Эта пещера проходит насквозь через всю гору. Теперь я должен вас покинуть. Это мои болота. Я здесь закон.
Он неуклюже подпрыгнул и забил крыльями, ловя восходящий воздушный поток. Взмыв над головами друзей, Страж крикнул:
— Вы спасли мне жизнь. Я этого не забуду. До свиданья!
Роза крикнула вслед огромной птице:
— Спасибо за помощь! Нужно ли нам чего-нибудь остерегаться на пути к пещере?
Обернувшись, Страж на прощание ответил:
— Спросите Болдред, гора не моя. Здесь мои болота, и я здесь зако-о-о-о-н!
С этими словами Страж Болотного Холма полетел прочь над своими владениями — зыбучей трясиной, населенной болотными гадами.
День клонился к вечеру. Четверо путников пересекли суходол и остановились в предгорьях, поросших сосновым лесом. Под его зеленой сенью Мартин решил разбить лагерь:
— Отдохнем здесь до утра. Перед восхождением на гору нужно хорошо поспать.
В сумерках друзья сидели вокруг уютного костерка и ужинали.
Вдруг рядом раздался треск веток, вопли и дикий хохот. Прежде чем Мартин успел схватиться за меч, появился десяток молодых белок, которые с визгом принялись царапаться и драться. Одна из белок споткнулась о лежащую Розу и упала на нее. Когда Роза попыталась подняться, белка щелкнула на нее зубами и грубо толкнула. В мгновение ока рядом оказался Мартин. От его удара белка полетела вверх тормашками на землю. Между тем лагерь уже весь наполнился дикого вида белками; на них были пояса из пестро раскрашенной рогожи, а к хвостам привязаны перья. Не обращая внимания на четверых путников, они визжали и дрались. Одна из белок спряталась за спину Грумма от другой белки, которая пыталась сорвать перья у нее с хвоста.
Для Мартина это было уже слишком. Поскольку белки не нападали на него и его друзей, он не хотел никого убивать, но решил, что проучить их не мешает. Схватив поварешку Грумма, он бросился к двум белкам, которые гонялись друг за другом, вертя при этом крота во все стороны.
От мощных ударов Мартина белки так и сели на хвосты. Потрясая поварешкой, он рявкнул:
— Перестаньте!
Белки остановились, тяжело дыша и скаля друг на друга зубы. Грозя поварешкой, Мартин продолжал тем же строгим тоном:
— Что это вы вздумали громить наш лагерь, а?
Одна из белок сорвала у другой с хвоста перо и ловко вскочила на нижнюю ветку сосны.
— Ха! Это не ваша земля, а наша. Мы — племя Гоо, и мы здесь делаем что хотим. Вот тебе! — И белка нахально показала Мартину язык.
Паллум оказался сообразительным. Подпрыгнув, он ухватился за ветку, согнул ее и отпустил; спружинив, ветка подкинула белку вверх, и та упала на землю. Другие белки не мешкая превратили это в забаву: одна запрыгивала на ветку, а другая подбрасывала ее вверх.
Розу все это вывело из себя. Уперев лапы в бока, она крикнула:
— Вы что, хотите, чтобы я позвала Стража Болотного Холма?
На мгновение белки снова замерли, но потом расхохотались: одна из них зашагала деревянной походкой Стража и стала его очень похоже передразнивать: