Джейкс Брайан. Мартин Воитель

   — Жаль, что нам никак не вытащить сюда старину Стража. Бьюсь об заклад, он бы им прищемил хвосты! Или не худо бы позвать Полликин.
   Мартин поднял голову от стола:
   — Так вы знаете Полликин?
   Болдред почистила перья:
   — Знаем, и вообще у нас с вами много общих знакомых. Страж, семейство Мирдоп, Полликин, королева Амбалла…
   — А Бадранг? — перебил Паллум.
   Хорти покачал огромной головой:
   — Этого мы не знаем и знать не хотим. Это чудовище — проклятие всей нашей прекрасной страны. Водить знакомство с такими зверями — верная смерть.
   Болдред развернула крылья, что означало, что ей не терпится отправиться в путь.
   — Знайте одно: мы знакомы с очень многими зверями, живущими по обе стороны этой горы. Итак, Роза, посмотрим, как тебе помочь вернуться домой.
   Туннель казался не более чем пещерой в склоне горы, однако он пронизывал ее насквозь, образуя внутри целый лабиринт со множеством поворотов и тупиков. По нему Болдред вывела друзей на противоположный склон горы, залитый ярким утренним солнцем.
   Привыкнув к дневному свету, Мартин оглядел местность. Этот склон был гораздо более пологим и весь порос лесом, испещренным зелеными полянами. Кругом не было ни ветерка, ни один лист не шелохнулся.
   Грумм с силой втянул в себя воздух:
   — Ого, это самое… почти что домом родным пахнет!
   Паллум принюхался:
   — А я и не знал никогда, что это такое — родной дом. И как же он пахнет?
   Роза погладила ежа по лапе:
   — Когда мы доберемся до Полуденной долины, узнаешь. Там и будет твой родной дом.
   Они не спеша стали спускаться, то и дело останавливаясь, чтобы полакомиться дикими сливами, терном, грушами и яблоками, которые в изобилии росли на обращенном к солнцу склоне. Иногда Болдред куда-то улетала, но через некоторое время возвращалась.
   — Я даю поручения знакомым птицам. Теперь они полетели вперед известить выдр, что вы идете.
   — А зачем выдрам знать, что мы идем?
   — Чтобы поберечь ваши лапы. Выдры помогут вам: вы проделаете часть пути по реке Широкой на их барке.
   Грумм встревожился:
   — Только часть? А остальной путь — что, это самое… вплавь? Я вообще-то плавать не умею. Что вода, что горы — гадкая это штука.
   — Тебе не нужно уметь плавать, Грумм, — объяснила сова. — Выдры передадут вас речным землеройкам, и дальше вы поплывете на их долбленках. На них не так удобно, как на барке у выдр, зато они движутся куда быстрее.
   Роза нашла куст лиловой камнеломки, сплела из ее цветов венок и надела себе на голову. Затем друзья вышли к неглубокому ручейку, который вился между деревьев и скал. Сев на ветку рябины, Болдред следила, как они сбегают вниз по склону горы и со смехом плещутся в согретой солнцем воде. Сова опечаленно покачала головой — ей вспомнилось, что рассказала Полликин, у которой она побывала на следующий день после того, как путники ночевали в ее домике на дереве.
   — Если видения Полликин — это правда, впереди у тебя длинный и тяжкий путь, маленький Воитель. Наслаждайся каждым выпавшим тебе счастливым днем, пока можешь.

30

   Капитан Трамун Клогг проснулся с жуткой головной болью. Чтобы поправить свое здоровье, он осушил бутыль эля, сожрал огромное блюдо соленых морских ракушек и уселся переплетать косички у себя на груди. В дверь негромко постучали.
   — Крестозуб, ты, что ли? — спросил, не отрываясь от своего занятия, Клогг. — Ну как там, братишка, Бадранга не видать еще?
   Скрипнув, дверь отворилась. В залитом солнечным светом проеме стоял Бадранг:
   — Убери свой жирный зад с моего кресла, Клогг!
   Пират был так ошеломлен, что, вскакивая, опрокинул кресло и грохнулся навзничь на пол. Бадранг подошел и с силой поставил тяжелую заднюю лапу на его раздутое брюхо.
   — Ну, давай, Клогг, спроси меня, как я сюда попал.
   — К… как ты сюда попал? — заикаясь, пробормотал распластанный на полу пират.
   Бадранг самодовольно улыбнулся:
   — Я проник сюда через подкоп, по которому сбежали рабы. По нему можно ходить и туда, и обратно, а ты это упустил из виду!
   Внезапно Клогг вскочил и с неожиданным для его толщины проворством бросился к двери, вопя:
   — Крестозуб, Хныкса, Боггс, к оружию!
   Бадранг поднял упавшее кресло и сел улыбаясь:
   — Кричи хоть до посинения, кореш, никто не придет тебе на помощь.
   Минуту Клогг постоял на крыльце, глазея на солдат из шайки Бадранга, окруживших дом:
   — Мерзавец, ты перебил всю мою команду!
   Бадранг понюхал пустую бутыль из-под эля, брезгливо наморщил нос и отодвинул ее подальше от себя.
   — Нет, но я мог бы это сделать. Невелика хитрость — скрутить кучу идиотов, упившихся до бесчувствия вином и элем. Что касается двух часовых, которых ты поставил караулить ворота, у них теперь на затылке шишки размером с яйцо чайки. Неужели ты и в самом деле думал, что можешь захватить мою крепость?
   Поведение Клогга переменилось столь же внезапно, как меняется ветер на море. Широко разведя лапы, он скорчил гримасу, которая ему казалась обезоруживающей улыбкой:
   — Слушай, кореш, кто говорит, что я ее захватил? Я ее просто охранял. Кстати, а рабов-то ты поймал?
   Бадранг покачал головой:
   — Мне не было в этом нужды. Идем, я покажу тебе почему.
   Крепко связанные пираты сидели рядами в углу крепостного двора под надежной охраной. Бадранг вывел Клогга на середину двора.
   — Слушайте меня внимательно. Я предлагаю вам выбор. Во-первых, рабство — в настоящий момент у меня нет рабов. Во-вторых, смерть — вы можете остаться верными Клоггу, но за это вас ждет казнь. Я казню вас за попытку захватить мою крепость. В-третьих, и в-последних, вы можете присягнуть мне на верность и стать солдатами моей шайки.
   Лис Крестозуб с трудом поднялся на ноги:
   — Снимите с меня эти веревки, я готов служить под знаменами Властителя Бадранга!
   Остальные последовали его примеру, приговаривая, что лучше быть солдатом, чем рабом или покойником. Клогг печально покачал головой:
   — Ох, в недобрый день ступил я на этот берег. Крестозуб, неужто я был плохим капитаном?
   — Не обессудь, кэп, коли дело о шкуре заходит, тут уж каждый сам за себя.
   Пока пираты приносили присягу, двое солдат подвели Клогга к подземной темнице. Он бросил в яму тоскливый взгляд:
   — Так вот, значит, что меня ждет — сиди в яме, как червяк какой.
   Но конвоиры подтолкнули Клогга к тачке, в которой лежала лопата.
   — Нет, сидеть в яме ты не будешь. Властитель Бадранг приказал ее засыпать. Считай, что тебе повезло, — вместо того чтоб тебя казнить, он позволяет тебе искупить вину честным трудом. Теперь ты раб, и не волнуйся — без работы не останешься!
   Феллдо готовил войско для нападения на Маршанк. Над лагерем на скалах гордо реяло знамя — зеленое, с изображением летящего дротика, разбивающего цепь. Дубрябина размяла ноющие лапы.
   — Сколько времени я потратила на то, чтобы сшить это знамя из лоскутков, которые отыскала в нашем сундуке с костюмами! Впрочем, смотрится оно неплохо.
   Баллау, который проводил строевые занятия, дал команду «вольно» и, подойдя к Дубрябине, молодцевато отдал ей честь:
   — Здравия желаю! Нельзя ли узнать, в котором часу нам, бравым молодцам, отобедать подадут? Сама знаешь — как полопаешь, так и потопаешь, и все такое прочее.
   Барсучиха подняла глаза к небу:
   — Диву даюсь, как ты еще можешь топать, когда столько лопаешь, обжора лопоухий! Меня спрашивать нечего, пойди узнай у поваров.
   И Баллау двинулся строевым шагом на кухню, сверкая роскошным мундиром, который отыскал в костюмерной труппы. Чтобы не сбиваться с ноги, он напевал:

 
Посмотрите-ка сюда, дамы, дамы!
Зайцы — это высший класс! Господа мы!
И в строю, и в бою форму держим мы свою,
Только голодны, а так — хоть куда мы!
 

   Недалеко от лагеря Феллдо обучал всех желающих обращаться с копьеметалкой. А Кейла показывал, как можно сражаться обычным камнем.
   После незамысловатого обеда новоиспеченные воины отдыхали от тренировок. Тем временем Баркджон и Дубрябина пытались отговорить Феллдо и Баллау от наступления на Маршанк.
   — Феллдо, у тебя под началом нет и десятой доли тех сил, которыми располагает Бадранг, — убеждал сына Баркджон.
   Феллдо отодвинул еду.
   — Я не говорю об открытом бое, отец. Молниеносные партизанские налеты — вот что я задумал: быстро нанести удар и исчезнуть. Что с тобой стряслось? Помнится, когда мы были рабами, ты клялся отомстить Бадрангу.
   В спор вмешалась Дубрябина:
   — И у тебя, и у твоего отца есть здравые мысли, Феллдо, но все же я соглашусь с ним. Мы не воины и ни разу в жизни не бывали в бою. Безусловно, Бадранг — чудовище и Маршанк нужно смести с лица земли, но ты должен понимать: его шайка состоит из опытных бойцов, привыкших убивать. Между тем все, что у нас есть, — это горстка освобожденных рабов и несколько бродячих комедиантов.
   Баллау доел лепешку и облизал мед с лап.
   — Но мы все-таки освободили этих рабов, так ведь? Кто сказал, что мы не можем стать первоклассными бойцами и покончить с Бадрангом раз и навсегда? Ну, что скажешь, старина Бром?
   Бром избегал смотреть Феллдо в глаза:
   — Мне особо нечего сказать. Может, я и храбрый, и везучий, но я не воин. Теперь я это знаю. Я не хочу видеть, как убивают зверей, особенно наших.
   Феллдо потрепал своего юного друга по ушам:
   — Тогда ты можешь стать врачевателем и лечить раненых. Чтобы перевязывать их и вытаскивать с поля боя, нужно быть смелым.
   Феллдо повернулся к Дубрябине:
   — Решено, сегодня ночью я возглавлю первый налет на Маршанк.
   Видя, что возражать бесполезно, Дубрябина пожала плечами:
   — Что я могу к этому добавить, кроме одного: ни пуха ни пера!
   Феллдо эти слова, казалось, озадачили, но Баллау объяснил:
   — Так у нас, актеров, говорят, когда желают удачи.

31

   Для Мартина путешествовать вместе с Болдред было просто наслаждением. Сова выбирала самые красивые тропинки и общалась как старый друг со всеми зверями, которые обитали в округе. Часто путники останавливались, чтобы отведать фруктов, которые здесь росли в изобилии. Как-то раз Болдред показала вишневое дерево, ветви которого гнулись под тяжестью темно-красных ягод. Искушение было слишком велико. Встав под пригнувшимися до самой земли ветвями, путники стали срывать сочные вишни и уписывать их за обе щеки.
   Болдред развернула крылья:
   — Тут таких деревьев целый лес. Спешить некуда, так что угощайтесь. Я скоро вернусь. — И она улетела уточнить свои карты и переговорить со знакомыми зверями.
   Лежа под деревом, друзья ели вишни и соревновались, кто дальше плюнет косточку.
   Паллум снял вишню, наколовшуюся ему на иголки, и отправил в рот.
   — Вот это жизнь, ребята!
   Неожиданно кусты затрещали, и из них появился невообразимо дряхлый еж; размахивая узловатым посохом из терна, он направился к путникам. Еж этот был совершенно седой и еле держался на трясущихся лапах, но возраст не убавил ему темперамента.
   — А ну убирайтесь отсюда, разбойники, вишнекрады! Чтоб я вас здесь больше не видел, а то ваши воровские спины познакомятся с этой вот палкой!
   Паллум поднялся и миролюбиво развел лапы:
   — Полегче, папаша. Мы не разбойники!
   Старый еж замахнулся посохом на Паллума, но так медленно, что тот без труда увернулся.
   — Не называй меня папашей, бандит, — обиделся еж. — Я бы не согласился быть твоим папашей даже за целый сад сливовых деревьев!
   На кончике носа у старого ежа сидело маленькое квадратное пенсне; стоило ежу взмахнуть посохом, и оно слетело. Продолжая размахивать посохом, еж стал на ощупь искать свои очки. К нему подскочила Роза. Увернувшись от удара, она подняла пенсне и, перехватив посох, надела на нос убеленного сединами старика:
   — Ну вот, так-то оно лучше. Мы не воры. Мы не знали, что эти деревья принадлежат тебе.
   Еж судорожно дернул за посох, но Роза его не выпускала.
   — Отпусти мою палку! Ты очень непочтительна к старшим!
   Мартин решительно поднялся. Старый еж был не опасен, но его ругань и брюзжание порядком уже надоели. В голосе юного воина зазвучали строгие нотки:
   — Говори повежливее, старик, и перестань махать своей палкой, а то я ее отберу!
   Еж сумел вырвать у Розы свой посох и изготовился к бою.
   — Хо-хо, серый наглец, так ты драться хочешь? Что ж, так тому и быть! А ну давай, попробуй!
   Он поднял было посох, но как раз в этот момент подлетела Болдред и выхватила посох у ежа из лап. Укоризненно покачивая головой, сова опустилась на землю.
   — Перестань, Аггриль. Сколько раз тебе повторять, что эти вишни не твои? Их могут есть все!
   Сбивая задними лапами цветки маргариток, старый еж упорно бормотал:
   — Никакого у нынешней молодежи почтения к старшим. Вон тот мышонок с мечом первый вызвал меня на поединок, я не виноват.
   Грумм поднялся и негодующим тоном заявил:
   — Ну и горазд же ты, почтенный, это самое… заливать!
   При виде Грумма Аггриль сразу переменился:
   — А-а, крот! Прошу принять мои искренние извинения, друзья. Кроты — самые милые и смышленые звери на всем белом свете. Не желаете ли отведать вишневой наливочки? Следуйте за мной!
   Четверо друзей растерянно переглянулись.
   Болдред с трудом сдерживала смех:
   — Ничего, идите. Аггриль вообще-то безобидный, только немножко чудаковатый. Я тут наношу на карту один ручей — увидимся позже. — Она взмыла в воздух и куда-то полетела над вершинами деревьев.
   Грумм решительно зашагал вслед за Аггрилем и, обернувшись, позвал друзей:
   — Идемте, я, это… наливочки вишневой отведать не прочь!
   Старый еж жил в дупле у корней могучего дуба, который давно засох, но все еще стоял; снаружи дупло закрывала маленькая дверца. Еж провел друзей к себе в дом. Внутри было темно и прохладно. Вдоль стен рядами стояли бочонки, фляжки и тыквенные бутыли с наливкой. Аггриль очень гордился своей коллекцией. Поправив пенсне, он почти носом водил по этикеткам, пытаясь разглядеть надписи:
   — М-м-м, вот это поистине королевский напиток: ему не меньше двадцати сезонов. Для сладости я фляжку собственнолапно изнутри медом обмазал.
   Старый еж поставил на стол закуску: сыр и вафли. Друзья сели на перевернутые бочонки, а еж вручил им украшенные затейливой резьбой кубки из вишневого дерева:
   — Лучшие кубки из вишневого дерева получаются. Ну-ка попробуйте и скажите, что вы думаете о моем искусстве.
   Наливка была великолепна: темно-красная, прохладная и сладкая. Не успели гости ее допить, как Аггриль откупорил большую бутыль:
   — Это моя мама сготовила — а может, и бабушка, уж и не припомню: больно вино старое. Видите, оно посветлее и играет.
   Хозяин одну за другой откупоривал бутыли, бочонки и фляжки. Мартин и Роза сидели рядом в прохладной полутьме дупла, закусывая сыром и потягивая наливки, каждая из которых имела свою историю — их было такое множество, что друзья сбились со счета. Голос Аггриля монотонно гудел где-то вдалеке, как шмель, кружащий около цветка яблони, а снаружи лучи солнца, освещавшего безмолвный лес, пробиваясь через густую листву, падали на землю множеством бликов. Такого покоя и блаженства Мартин не испытывал ни разу в жизни. Воздух кругом был напоен приторным ароматом диких вишен; Мартин лег на спину и закрыл глаза.
   Кругом была ночь. Роза медленно пришла в себя с ощущением, что она куда-то плывет под усеянным звездами куполом неба, в центре которого висела убывающая луна. Некоторое время мышка молча полежала, слушая журчание воды, в которую без плеска погружались весла, тихое поскрипывание уключин…
   Она на воде, в лодке!
   — Тише, лежи и ни о чем не тревожься.
   Перед ней возникла широкая морда большой выдры. Роза медленно села, помотала головой, надеясь, что этот сон сейчас пройдет:
   — Где я?
   — На борту барки «Водяная лилия», которая плывет по реке Широкой. Ложись и спи, ты в надежных лапах.
   Рядом, свернувшись калачиком, спали Мартин, Паллум и Грумм; их безмятежный храп сливался с тихими звуками движения лодки. Тяжелыми лапами, покрытыми татуировкой, капитан-выдра держал весло. Посмеиваясь, он заметил:
   — Видать, старый Аггриль подмешал вам в питье добрую толику своего сонного зелья. Эти трое до восхода солнца ничего об этом не узнают.
   Роза вся обмякла, по телу разливалась приятная истома. Ее снова начало клонить ко сну.
   — Ты хочешь сказать, что Аггриль опоил нас сонным зельем?
   Капитан широко улыбнулся и подмигнул:
   — Так же точно, как то, что меня зовут Старворт. Этому старому брюзге нынешняя молодежь не нравится. Он считает, что вишневые деревья принадлежат ему — и точка, а ежели какой зверь на них покусится — тому, значит, спокойной ночи. Ваше счастье, что с вами Болдред была, а то б Аггриль вас попотчевал такой наливочкой, от которой вы бы и вовсе не проснулись. Пришлось нам вас, ребятки, в гамаки положить и до самой реки на лапах нести.
   Пытаясь не дать глазам закрыться, Роза сонно пробормотала:
   — А где Болдред?
   Откуда-то сверху донесся голос совы:
   — Я здесь, со всеми удобствами устроилась на верхушке мачты. Слушайся Старворта, Роза. Спи дальше.
   Солнце встало, и птицы на деревьях, которыми густо поросли оба берега реки, приветствовали новый день радостной песней. Путники сидели на палубе в средней части судна, свесив лапы через поручни за борт и полоща их в воде. Чтобы не упустить легкий утренний бриз, два десятка выдр — весь экипаж барки — решили поднять единственный на судне квадратный парус; они тянули за снасти и во весь голос распевали:

 
Река течет из никуда
И в никуда течет,
И пас бегущая вода
В далекий путь влечет.
Через долины и леса,
И в вёдро, и в ненастье,
Свои мы правим паруса
И держимся за снасти.
 

   Как только басы выдр смолкли, воздух прорезало громкое дребезжание музыкального треугольника.
   Грумм принюхался, и его простодушная физиономия оживилась.
   — Ого, это самое… супчик!
   Из каюты на баке выскочили выдрята; они прыгали, кувыркались и колотили ложками по деревянным мискам. Жена Старворта Настурция раздала четверым друзьям по ложке и миске:
   — На вашем месте я бы поторопилась. Эти малявки вмиг весь котел до блеска вылижут!
   Возле жаровни на юте толстый кок-выдра по имени Черпало выдавал суп, ломти ячменного хлеба и напиток, который выдры называли шпигатным соком. Наполнив миски друзей до краев, Черпало весело предупредил их:
   — Суп из рачков, камышей и острых корешков, братцы. От него мех становится — чистый бархат, а глазки горят огнем. Только не забывайте шпигатным соком запивать.
   От супа у Паллума на глазах выступили слезы. Он обеими лапами замахал перед ртом, а затем стал огромными глотками пить шпигатный сок:
   — О-ох! У меня во рту пожар. Я и представить себе не мог, что суп бывает таким острым.
   Мартин и Роза страдали не меньше его. Суп был очень вкусный, но сильно перченный.
   Отбросив в сторону ложку, Грумм стал жадно пить суп прямо из миски. Острота супа его, казалось, вовсе не беспокоила.
   — Вот это, значится… супчик, а? Первый сорт! Слушайте, забирайте-ка мой хлеб и питье, а мне, это самое… супчик отдайте.
   Друзья охотно обменяли свой суп на хлеб и сок крота. Грумм стал его с упоением поглощать, а за ним следил весь экипаж «Водяной лилии» в полном составе вместе с семьями.
   Старворт покачал головой:
   — Сколько живу, ни разу не видел, чтобы кому-нибудь так нравился наш суп. Даже нам его приходится шпигатным соком запивать — такой он острый. Грумм, дружище, ты его точно раньше не пробовал?
   — Да нет, ни разу. Это ж только подумать, чего я столько сезонов, это самое… лишен был!
   Для путников плавание по реке было в новинку. Выдры с удовольствием учили их премудростям морского дела. Болдред улетела вперед, чтобы связаться с землеройками. По расчетам выдр, встретятся они ближе к ночи.
   Грумм и Паллум быстро привыкли к жизни на барже. Плоскодонная «Водяная лилия» была такой большой и устойчивой, что оба они забыли о своем страхе перед водой. И еж, и крот стали ходить вразвалочку, как выдры, и говорить на их жаргоне:
   — Приветик, братишка Грумм. Погодка-то какая, а? Чистый штиль!
   — Здорово, миляга мой Паллум, чалься-ка, это самое… ко мне да бросай тут якорь, волчара ты мой речной!
   Наблюдая за друзьями, Мартин и Роза зажимали рот лапами, чтобы ненароком не прыснуть.
   Словом, плавание было — одно удовольствие.
   Солнце стало заходить. Из-за крутого поворота донеслась сварливая трескотня тоненьких голосов. Старворт налег на румпель и безнадежно покачал головой:
   — Узнаю речных землероек — хлебом их не корми, дай только поспорить. Эй, парус на рифы. К повороту!
   «Водяная лилия» плавно подошла к берегу. Сойдя на него, друзья оказались в шумной толпе речных землероек — странного вида лохматых зверьков в мешковатых панталонах. Все они были вооружены короткими рапирами, которые во время спора они то и дело выхватывали из ножен и размахивали ими в воздухе. Присев возле костра, Болдред стала проверять уточненные за день карты. Рядом с ней сели путешественники, их тут же окружила толпа любопытных землероек. Сова возмущенно прищурила свои огромные круглые глаза:
   — Эти уж мне землеройки! У них в племени даже вожака нет, и каждый думает, что он здесь самый главный.
   Выдры с «Водяной лилии» не стали сходить на берег и, стоя у борта, укоризненно покачивали головами, наблюдая за маленькими склочниками.
   Наконец друзья сели в землероичью долбленку. Вскоре долбленки уже вышли на середину реки; землеройки изо всех сил отталкивались шестами, соревнуясь, как на гонках. Друзья едва успели обернуться и помахать на прощание что-то кричавшим им вслед выдрам, пока те не исчезли из виду. В ночной темноте шесть долбленок с громким журчанием рассекали воду. Грумм и Паллум вцепились в борта узких суденышек, которые стремительное течение трясло и раскачивало. Сияющая Роза держала Мартина за лапу:
   — Мы плывем вниз по течению. Я узнаю эти места. Если сейчас свернем направо в протоку, завтра днем будем в Полуденной долине!
   Не успела она это сказать, как землеройки затабанили и, свернув, поплыли по протоке. Она была уже основного русла, но такая же быстрая.
   От радости Роза громко рассмеялась:
   — Видите вон те старые ивы, что свешиваются до самой воды? Когда я была малышкой, я под ними сидела. Мы плывем домой, в Полуденную долину!

32

   Клогг наконец засыпал подземную темницу. От усталости его лапы ныли, а его роскошный наряд покрылся пылью. Откатив свою тачку в угол двора, он устало опустился на нее и, печально вздохнув, скинул деревянные башмаки.
   — Ох-хо-хо, ничего не скажешь — тяжко мне приходится, но меня хоть Бадранг на стене стоять не заставляет, как тех парней. — Лежа в тачке, Клогг смотрел на силуэты часовых на стене, которые отчетливо вырисовывались на фоне ночного неба, и размышлял вслух: — Да уж, небось Бадранг нынче там в доме рыбой да жареной дичью ужинает и винцом запивает, а я тут дожидайся, когда утром водички да корочку хлеба кинут.
   До ушей пирата донеслись глухие удары брошенных из пращи камней, и двое часовых свалились со стены во двор. Он злобно улыбнулся:
   — Однако ж быстро эти рабы воевать учатся. Будь мы с Бадрангом, скажем, и посейчас союзниками, так я б тревогу поднял. Но уж коли я всего-навсего раб, то рабам поднимать тревогу не положено!
   Через стены со свистом перелетели пущенные залпом горящие дротики. Клогг с интересом наблюдал, как они вонзились в бревенчатые стены и длинный дом весело запылал. Темное небо прорезал, подобно кометам, еще один рой горящих дротиков; они попали в деревянный частокол загона для рабов.
   Вылетев из дома, Бадранг закричал:
   — К оружию! На стены! — Он схватил за шиворот двух пробегавших мимо сонных солдат. — Живо, тушите пожар!
   Солдаты нерешительно переглянулись:
   — Но у нас воды нету!
   Взбешенный Бадранг с силой столкнул их лбами:
   — Идиоты, тушите песком, землей! — На ходу вытаскивая меч из ножен, он бросился на стену, крича бестолково суетящимся во дворе разбойникам: — Лучники, пращники, за мной!
   Баллау и Феллдо затоптали огонь, от которого зажигали дротики. Они разделили свой отряд: половина под командованием Баллау двинулась к задней стене крепости, половина вместе с Феллдо — к левой стене.
   Бадранг всматривался в пустынный берег. Лучники и пращники приготовились и ждали приказа. Рядом с Бадрангом стоял Крестозуб. Он огляделся:
   — Они, должно быть, вон за теми скалами прячутся.
   Бадранг видел, что лис прав. Он поднял лапу:
   — А ну, лучники, дайте-ка пару залпов вон за те скалы, выкурим их оттуда.
   Не причинив никому вреда, стрелы отскочили от скал, и снова на берегу воцарилась тишина. Затем послышался негромкий свист. Бадранг инстинктивно распластался по стене:
   — Ложись! Все ложись!
   Поздно! Перелетев через заднюю стену, пущенные из копьеметалок дротики сразили трех солдат. Те дротики, которые не попали в цель, с треском сломались и расщепились о внутреннюю сторону противоположной стены.
   Бадранг вскочил и побежал по стене на другую сторону крепости:
   — С тыла обошли. За мной!
   Припав к земле, Феллдо наблюдал за происходящим на стене. Рядом, держа наготове копьеметалки и пращи, лежали его бойцы.
   — Ага, вот и они. Не торопитесь, они должны добежать до середины стены.
   Камни и дротики со свистом понеслись в ночную тьму, ранив трех солдат Бадранга и убив еще двоих. Бойцы Феллдо тут же залегли.