Джеймс Дина. Сцены любви

   – Миранда... – Мать обняла ее за плечи.
   – Шриву сорок один год, мама. Однажды в Сент-Луисе в него бросили нож. Тогда он был еще молод. Он вытащил нож из раны, а потом потерял сознание. Он – человек физически слабый, настоящий джентльмен. Он привык говорить, убеждать, уговаривать. На сцене он представляет героев, но это всего лишь игра. Никто никогда его и пальцем не тронул. Я не знаю другого такого человека, который с таким мастерством делал вид, что принимает удары, но на самом деле его никто и никогда не бил. Мы обязательно должны вытащить его оттуда.
   – Миранда, я думаю, сенатор Батлер сразу же ответит на мою телеграмму. Он любил Бенджамина и уважал его. Я думаю, он с радостью сделает все, о чем я его попрошу. Он доверяет моим суждениям. – Ее голос дрогнул. – Только...
   – Ты не уверена?
   – Нет. Я не хотела ехать сюда. И по этому поводу я устроила сцену при посторонних. Он может решить, что ему не стоит связываться со мной.
   Миранда обвела взглядом печальные лица матери, Адольфа Линдхауэра и своих преданных друзей – Ады Кокс и Джорджа Уиндома.
   – Тогда я сдамся.
   – Нет!
   – О Миранда, нет! Ты не должна этого делать.
   – Боже мой, нет. То, что эти варвары сделают с вами, когда вы окажетесь за решеткой, трудно себе даже представить.
   – Но там Шрив! – простонала Миранда. Ее пальцы дрожали, и она сжала их в кулаки. – Они наверняка бьют его.
   – Он мужчина, мисс Миранда, – продолжал Адольф. – Они не причинят ему такой боли, какая ждет вас, если вы окажетесь у них в руках. И даже если вы сдадитесь, они не отпустят его. Единственное различие будет в том, что придется искать способ вытаскивать уже двоих вместо одного.
   – Тогда мы должны что-то сделать. Должен прибыть специальный курьер. Прошлый раз наш маскарад был удачным. Теперь он должен быть безупречным. Нам нужны костюмы.
   Глядя на нее с сомнением, Линдхауэр пожал плечами.
   – Вы можете взять все, что есть у меня на складе.
   – И реквизит. Как выглядит эта сумка для документов?
   – Должно быть, у меня сохранилась одна такая. Но она очень старая. Теперь они, возможно, пользуются уже другими.
   Рут язвительно усмехнулась.
   – Такие вещи никогда не меняются. Если кожа потерлась и потрескалась, это только внушительнее будет выглядеть.
   Миранда тяжело вздохнула и повернулась к своей костюмерше. Она взяла свою верную помощницу за руку.
   – Ада, это будет твое самое тяжелое испытание. Мой грим должен быть безупречным.
 
   Полковник Армистед внимательно посмотрел на курьера, прибывшего из Вашингтона. Стройный лейтенант с пышными бакенбардами предстал перед ним в такой запыленной форме, что теперь она выглядела скорее серой, чем голубой. И лицо его, покрытое несколькими слоями пыли, носило ощущение, будто его обладатель прошел сквозь пыльную бурю. Кожаная сумка, которую он положил на стол, была такой старой, что государственная печать на ней залоснилась от времени.
   Тем не менее ключ полковника легко повернулся в замке. Он вынул содержимое сумки – единственное письмо – и с волнением посмотрел на печать сената.
   Его пленник до сих пор не заговорил. Армистед вынужден был вытащить его из ямы. За два дня тело этого человека было настолько обезвожено, что гарнизонный врач заявил, что тот больше не выдержит. Прикованный к стене гауптвахты, получив столько воды, сколько он мог выпить, Шрив все равно упорно отрицал, что знает человека, который нанял его.
   Траск предложил выпороть арестованного кнутом, но после визита старого торговца Линдхауэра и его адвоката Армистед стал осторожнее. Линдхауэр упомянул о телеграмме, которую вдова генерала послала в Вашингтон. Очевидно, ее послание начинало действовать.
   В письме был четкий приказ перевезти пленника в форт Ливенуорт, штат Канзас, где его будут допрашивать федеральные судебные чиновники. Дело у Армистеда забирали.
   Полковник глубоко вздохнул. Надежда найти убийцу и заслужить повышение по службе рухнула. Если бы ему дали этого человека еще на двадцать четыре часа, он непременно сломал бы его. Армистед притворился, что внимательно изучает приказ.
   Лейтенант нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
   Полковник поднял на него глаза и нахмурился.
   – Мне надо более тщательно изучить эти документы, лейтенант. Помещение для младших офицеров...
   – При всем уважении к вам, сэр, сенатор Батлер хочет, чтобы это дело было расследовано с особой тщательностью. Мне необходимо прибыть в Шайенн вовремя, чтобы успеть на поезд, следующий в восточном направлении.
   Армистед не мог вспомнить, в какой день поезд проходил через станцию.
   – У вас еще много времени, – солгал он. – Вы удобно разместитесь в казарме для младших офицеров.
   – Я должен немедленно возвращаться, – настаивал лейтенант.
   Сердито нахмурившись, Армистед сунул приказ в конверт и встал.
   – Вы очень упрямый парень, лейтенант.
   – У меня приказ, сэр.
   – Тогда я дам вам сопровождающего до станции.
   – В этом нет необходимости, сэр.
   – Мне лучше знать, – одернул его Армистед. – Это опасный преступник, соучастник убийства. Его надо перевозить под охраной.
   – Хорошо, сэр.
   Полковник внимательно вгляделся в лицо лейтенанта. Несмотря на густые бакенбарды, он был очень молод. Как раз такого адъютанта он и ожидал увидеть в штате сенатора, который весьма туманно представляет себе, что происходит на западных границах.
   – Вы еще поблагодарите меня за возможность выспаться перед дорогой.
   Лейтенант только пожал плечами.
   – Как скажете, сэр.

Сцена вторая

   Смелей вперед! Как ночь ни длится, день опять придет. ^[3]

   Поскольку гостиница «Палас» в Шайенне очень мало походила на дворец, следовало предположить, что ее комнаты были достаточно дешевыми. Лейтенант снял четыре: одну для двух охранников, одну для пленника, в которой охранники должны были дежурить по очереди, одну для себя и одну для сержанта Траска.
   Поезд «Юнион Пасифик», следовавший на Джульсберг, Колорадо, и далее на восток, прибывал только через сорок восемь часов. После этого сержант Траск со своими людьми должен был вернуться в форт Лареми, а лейтенант Шоу – продолжать путь со своим пленником.
   – Вы зря тратите государственные деньги, – заметил сержант. – Мы могли бы поместить его в городскую тюрьму, а сами ночевали бы в одной комнате.
   Шоу холодно посмотрел на него.
   – Я храплю.
   – Ну и что. Я тоже храплю. Но когда я сплю, меня и пушкой не разбудишь.
   – А я сплю чутко.
   Сержант передвинул комок жевательного табака за другую щеку.
   – Как хотите. Я просто хотел помочь. Лейтенант обратился к охранникам.
   – Вы двое можете отправляться на ужин. Поешьте здесь в гостинице за казенный счет. Выпивка в салуне – за ваш.
   Солдаты переглянулись. Один усмехнулся.
   – Мы воспользуемся и тем и другим.
   – Ты дежуришь первым, Перкинс, – сказал ему сержант Траск.
   Толстый молодой солдат опустил голову.
   – Слушаюсь, сэр.
   – Первым буду дежурить я, сержант, – вмешался лейтенант. – У меня есть вопросы, которые я должен задать заключенному. Сенатор Батлер ждет на них ответ как можно скорее.
   Сунув руки в карманы, Траск покачался на каблуках.
   – Я могу сам добыть их для вас.
   – Я что-то не заметил, чтобы вы очень преуспели в этом.
   Сержант мгновенно перестал раскачиваться. Он недовольно пробормотал какое-то невразумительное замечание о маменькиных сынках.
   Лейтенант сложил руки на груди. Его пронзительные глаза гневно взглянули на сержанта.
   – За пленного отвечаю я. Я позабочусь, чтобы ночью он был под надежной охраной. Перкинс!
   – Да, сэр.
   – Скажите, чтобы с кухни прислали еды.
   – Я принесу ее сам, сэр. Шоу мгновение помедлил.
   – Хорошо.
 
   – Шрив, Шрив. Ты слышишь меня?
   Он почти ничего не видел. У него опухли веки. Перед глазами мелькали черные полосы, голова гудела от побоев, но сквозь этот гул пробивался взволнованный шепот Миранды. Он подумал, что это ему снится.
   Прохладная вода, омыв его лицо, уменьшила боль от синяков и ужасных ссадин. Шрив попытался открыть глаза.
   – Миранда?
   – Да, дорогой. Это я.
   Вода тонкой струйкой потекла ему в пересохший рот. Он глотнул, и его голос набрал полную силу.
   – Миранда.
   Тут же ее нежная рука зажала ему рот.
   – Тише, дорогой. Ты не должен произносить мое имя.
   – Что ты здесь делаешь? – Шрив с трудом двигал разбитыми, распухшими губами. Он попытался пошире открыть рот, но очень осторожно, потому что у него могла быть сломана челюсть. Он хотел дотронуться до нее рукой, но цепь наручников угрожающе звякнула.
   – Я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда. Вытащить его! Значит, он все еще в тюрьме.
   Он был без сознания от боли и истощения, когда охранники надели ему на ноги кандалы и приковали их к наручникам. Потом они подхватили его под руки, выволокли из камеры на яркое солнце, а затем, приподняв, бросили в закрытый фургон. Когда дверь за ним захлопнулась, у него не хватило бы сил дотянуться до крошечного окна, даже если бы его интересовало, куда его повезли.
   Теперь каким-то образом Миранда оказалась с ним. Она не должна быть здесь.
   – Уходи, – прошептал он. – Ради Бога, уходи...
   – Я тебя не оставлю, дорогой. – Ее губы были у самого его уха.
   Ее волосы коснулись его лица. Он с трудом приоткрыл глаза. На мгновение его зрение прояснилось, и тогда он увидел, что Миранда была загримирована до неузнаваемости. Зрелище густого слоя грима и накладных волос испугало его.
   – Нет. Уходи, – повторил он более настойчиво. Он попытался поднять руки. – Они схватят тебя. Я не хочу, чтобы тебя...
   Она ободряюще улыбнулась ему:
   – Через несколько часов мы уйдем вместе.
   – Нет, ты не должна ждать. – Вдруг ему чертовски захотелось заплакать. Он вынес столько боли. Он не хотел, чтобы Миранда оставляла его. Ему хотелось, чтобы она обняла его и прижала к своей груди, защитила его от боли. Но он не мог попросить ее об этом, потому что женщине, которую он любил, будет очень плохо, если она останется, чтобы помочь ему.
   Его любовь к ней пересилила боль.
   Но даже пытаясь выдавить из себя слабую улыбку, он по-прежнему хотел, чтобы Миранда защитила его от побоев Траска. Даже когда он подыскивал слова, чтобы заставить ее уйти, он не хотел возвращаться в яму. Он почувствовал, как слезы наворачиваются ему на глаза.
   – Шрив, – прошептала она. – О Шрив. – Она взяла его голову в свои ладони и осторожно поцеловала в лоб.
   – Миранда, – одними губами произнес он это слово. К страху за самого себя прибавился еще и страх за нее. Он зажмурился, чтобы взять себя в руки.
   – Никто больше не ударит тебя, я обещаю.
   Он чуть заметно покачал головой.
   – Ты не сможешь им помешать. Уходи.
   – Мы это сделаем вместе. – Она снова поцеловала его.
   Слезы у него на глазах наконец высохли. Даже боль во всем теле, казалось, ослабела, и он стал ровнее дышать.
   – Где мы?
   Миранда подняла голову.
   – В гостинице в Шайенне. Ждем поезда. Он расслышал тихий плеск воды. Влажная ткань прикоснулась к его лбу, вискам, опухшим щекам, стирая горячие слезы, выступившие из-под опущенных ресниц. Потом Миранда вновь смочила ткань водой и принялась вытирать его шею, даря благословенную прохладу его измученному телу.
   – Как мы оказались здесь? – Его голос прозвучал громче, чем он того хотел, но его самообладание начало сдавать.
   Миранда опять приложила палец к его распухшим губам.
   – Ничего не говори, дорогой. Не надо. Мы в опасности.
   Шрив попытался открыть глаза, моргнул раз, другой. Сквозь дымку он всмотрелся в ее лицо – лицо незнакомца с бакенбардами.
   – Ты выглядишь как мужчина. Она улыбнулась.
   – Слава Богу. Ада сделала чудесный грим.
   – Ты в опасности, – прошептал Шрив.
   – Да, но она не слишком велика. Мы с тобой оба ждем поезда. Под охраной. Сержант Траск...
   При упоминании имени этого человека Шрив почувствовал, как волна ненависти охватила его и по его телу пробежала дрожь. Он длинно и сочно выругался.
   Миранда положила руку ему на плечо.
   – Шрив, не надо так... Раздался стук в дверь. Шрив замер и замолчал.
   Миранда бросила мокрую тряпку в таз и задвинула его под кровать.
   – Помни, дорогой, ты меня не знаешь. Он стиснул зубы.
   – Да, конечно.
   Сжав на секунду его руку, она встала. Сквозь шум в ушах он расслышал, как удаляются ее шаги – даже теперь, когда она была в сапогах, он узнавал ее походку. Миранда открыла дверь.
   – Вот поднос, лейтенант.
   – Спасибо, рядовой.
   – Я останусь с ним, пока он ест, а вы можете спуститься вниз.
   – Можете пока идти, рядовой Перкинс. Я сам прослежу, чтобы он поел и лег спать. У меня ключи от его кандалов. Я хочу убедиться, что он крепко и надежно скован.
   – Хорошо, сэр.
   – Возвращайтесь в восемь, рядовой.
   – Слушаюсь, сэр.
   Шрив услышал, что она возвращается. Она опустилась на кровать рядом с ним и наклонилась к нему. Ее губы коснулись его лба, ран на лице.
   – О Шрив...
   – Я очень плохо выгляжу, да?
   – Плохо, – подтвердила она.
   – Но они не сломали мне нос, – глухо произнес он. Он попытался поднять руку, но мешала короткая цепь. – Потрогай.
   Ее прохладные пальцы дотронулись до его носа.
   – Ты прав. Он не сломан.
   – Я уклонялся, – с тихой гордостью сказал он.
   – Умница. – Она поцеловала его в нос, а потом в ужасную ссадину на щеке. – О Шрив, что я с тобой сделала?! Я никогда не думала, что они арестуют тебя только за то, что ты сопровождал меня.
   Он пожал плечами.
   – Нельзя было рассчитывать на здравый смысл военных. Я всегда говорил тебе: жизнь – это не театр. Реальные люди лишены той логики, которая присуща литературным героям. У них есть лишь их собственная логика, основанная на собственном благополучии и продвижении по службе. – Он зашевелился, стараясь найти для своего измученного тела более удобное положение.
   Она покачала головой.
   – Я совершила много ошибок. Я никогда не задумывалась над тем, что будет после того, как Уэстфолл признается, что послал моего отца на верную смерть. Неужели я все испортила?
   Шрив тяжело вздохнул и попытался открыть глаза, чтобы лучше видеть ее.
   – Миранда, поскольку они не знают, кто ты, они в конечном итоге должны будут освободить меня. Ведь я ничего не сделал.
   – Но они били тебя. – Ее голос дрогнул.
   – Они уже отказались от этих методов, – солгал он, содрогаясь от мысли, что Траск находится где-то поблизости. Он должен уговорить ее отказаться от планов его освобождения. Вероятно, они так же неразумны, как и те, из-за которых он попал за решетку. – Послушай, дорогая, я счастлив, что ты пробралась сюда. Я не знаю, как это тебе удалось. Но ты должна бежать. Они могут схватить тебя. И то, что они сделали со мной, покажется шуткой по сравнению с тем, что они сделают с тобой.
   Она еще раз поцеловала его и встала.
   – Побереги силы. Я принесла тебе еду. Ты, должно быть, умираешь с голоду.
   Он покачал головой, и от этого движения боль пронзила его затылок.
   – Тебе надо выбираться отсюда.
   – Мы оба выберемся, но не раньше, чем придет поезд.
   – Они разоблачат тебя.
   – Как они смогут это сделать, если даже ты не узнал меня?
   – Я плохо вижу, а у них хорошее зрение.
   – Шрив, я все-таки неплохая актриса. Он попытался приподняться, опираясь на локоть. Его наручники зазвенели. Превозмогая боль, он оглядел ее с головы до ног.
   – Ты выглядишь как персонаж любительского спектакля в женской школе.
   – Только на взгляд опытного актера. Ты знаешь, на что надо обращать внимание. – Она отрезала маленький кусочек жесткого бифштекса. – Ты можешь жевать?
   Он отвернулся, бормоча проклятия сквозь стиснутые зубы.
   – Сомневаюсь.
   – Ты должен попытаться. – Она поднесла кусок к его губам.
   Он осторожно покачал головой.
   – Зубы шатаются.
   Миранда закрыла глаза, борясь с желанием расплакаться. Она не могла позволить слезам испортить грим. Она не рассчитывала, что поезда придется ждать сорок восемь часов. Накладные волосы выдержат, но она не обладала мастерством Ады, чтобы поправить грим на лице.
   – Шрив, – прошептала она. – Ты должен поесть. Ты должен продержаться. По крайней мере до тех пор, пока я не посажу тебя в поезд.
   – Я выдержу, – пробормотал он и отвернулся.
   – Шрив!
   Он был без сознания.
   Ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Она проделала все упражнения по глубокому дыханию, которым он научил ее, при этом повторяя свои слова и жесты и анализируя свою игру. Пока все было безупречно. Никаких промахов. Она должна ничего не перепутать и продолжать в том же духе еще сорок восемь часов.
   Такую роль играют раз в жизни. Женщины играли мужские роли в фарсах, но в драмах – никогда. Это будет главная ее роль.
   Когда у нее перестали дрожать руки и комок в горле исчез, Миранда расстегнула у Шрива рубашку, чтобы ему было легче дышать, и при виде его обнаженной груди невольно вскрикнула. Лиловые синяки сплошь покрывали его тело от подмышек до пояса. Наверняка у него сломано несколько ребер. А что, если у него повреждены и легкие? Она на мгновение закрыла глаза, чтобы удержать готовые пролиться слезы.
   Представь себе, что это его грим, сказала она себе. Лучший из тех, что делала Ада. Как мой собственный. Мне нельзя плакать, потому что в любую минуту я должна быть готова выйти на сцену. И я не имею права допустить ошибку.
   Открыв глаза, она достала влажную тряпку и стала обтирать его тело. Он застонал от ее нежного прикосновения. По его коже пробежали мурашки, хотя он сам, казалось, по-прежнему был без сознания. Наконец она застегнула на нем рубашку, свернула влажную тряпку и положила ему на лоб. Он вздохнул и открыл глаза.
   – Когда ты очнулся? Он слабо улыбнулся.
   – А ты не заметила?
   – Не надо много таланта, чтобы сыграть безжизненное тело. – Она строго взглянула на него и подала ему ложку бобов. – Не смей терять сознание, Шрив. Ешь и набирайся сил для серьезного представления. Ты не можешь пропустить свой выход.
   Уголок его губ дрогнул в улыбке. Он позволил ей поднести еду ему ко рту. Усилием воли он заставил себя жевать, морщась от боли. Когда он наконец смог проглотить последний кусок, он произнес:
   – Только подай мне нужную реплику. Свою я не пропущу.
 
   Внизу Миранда заказала себе холодный ужин из имевшегося в баре меню. В зале почти никого не было. Тем не менее она села в самый дальний угол. Рядовой Перкинс заступил на свое первое дежурство возле Шрива. Другого солдата поблизости не было. Но только Миранда взялась за вилку, как на пороге, будь он неладен, появился сержант Траск.
   Было видно, что он не стал использовать свое свободное время на то, чтобы умыться, побриться или хотя бы стряхнуть пыль со своей одежды. Его узкое лицо было покрыто темной щетиной, а форменная кожаная шляпа сдвинута на затылок. Прямые сальные волосы падали ему прямо на глаза. Он оглядел комнату, пока не нашел взглядом Миранду. Вытащив изо рта зубочистку, он сплюнул в плевательницу и направился к ней.
   – Не возражаете, лейтенант, если я присяду рядом с вами. – Он повернул стул и уселся на него верхом, скрестив руки на спинке. От запаха пота, исходившего от него, у Миранды заслезились глаза. – Как там наш милый пленник?
   Если запах немытого тела окончательно не лишил Миранду аппетита, то это сделал его вопрос. Бисквит сломался у нее в руке, когда она непроизвольно сжала его. Все же она должна была поесть. Не отвечая Траску, которому не полагалось сидеть за одним столом с офицером, она бросила сломанный бисквит на тарелку и взялась за нож и вилку. Не обращая внимания на то, что тяжелое дыхание сержанта почти касалось ее лица, она заставила себя проглотить кусок.
   Нисколько не обиженный ее поведением, Траск усмехнулся.
   – Боюсь, сейчас он уже не такой милый, но когда его только привели, ого-го! Он выглядел почти как девушка.
   Миранда жевала медленно, помня о своей роли лейтенанта американской армии. Мясо было сухим, и она потянулась к кружке пива.
   Траск наклонил голову на бок.
   – Он был почти таким же милым, как вы, лейтенант.
   Рука Миранды застыла в воздухе. Девушка бросила гневный взгляд на сержанта, который широко улыбался, обнажив свои гнилые зубы.
   – Сержант, вы забываетесь. Траск опять усмехнулся.
   – Вы неправильно меня поняли, лейтенант. Я же не сказал ничего такого, если до вас не дошел мой намек.
   Она уставилась на него. О чем говорит этот человек? Его усмешка стала еще шире.
   – Теперь я вижу, что не дошел, и это делает вам честь. Я ненавижу парней, у которых нет гордости.
   Миранда нахмурилась. Этот человек говорил ей что-то такое, чего она по своей наивности не могла понять. На мгновение ей показалось, что он догадался, что она – женщина. Но этого не могло быть. Он не стал бы сидеть с ней за одним столом, разговаривать о гордости... Тень Фредди! Фредди Франклина! Если она не ошиблась, то похоже, что сержант делал ей предложение определенного характера. Ей захотелось рассмеяться. Ситуация выглядела забавно.
   – Спокойной ночи, сержант.
   – Я просто подумал, может, вас это заинтересует. Здесь очень тихое место. Мало шансов развлечься. – Он плотоядно облизнул губы. Не спеша поднявшись со стула, он поправил ремень. Костяшки его больших грязных рук были разбиты. Видно было, что он хорошо поработал ими.
   Несмотря на всю решимость придерживаться своей роли, Миранда поежилась.
   Сержант нахмурился. Он проследил за ее взглядом, потом посмотрел на ее руки.
   – Какой вы пугливый, лейтенант. Что, никогда не приходилось драться?
   Миранда едва сдержалась, чтобы не спрятать руки под стол. Ада хорошо загримировала тыльную сторону ладоней накладными волосами и темным гримом. Понизив голос так, чтобы он звучал хрипло, Миранда сказала:
   – Я еще новичок. Сержант ухмыльнулся.
   – С вами я не стал бы грубо обращаться, – пообещал он. – Можете не беспокоиться.
   Сверкнув глазами, она посмотрела на него.
   – Спокойной ночи, сержант.
   Он громко расхохотался и удалился в другой конец зала. По дороге он остановился у бара, чтобы выпить еще кружку пива. Усевшись на стул, он уставился на Миранду.
   Она почувствовала, как у нее по телу побежали мурашки. Он принимал ее за изнеженного, слабого юношу. Ночью он непременно явится к ней в комнату. В этом она была уверена. Что делать? Он представлял собой опасность, которую она даже не могла предусмотреть. В драме появился новый неожиданный элемент – внезапно второстепенный персонаж начал опасно влиять на ход событий. В результате у нее возникали большие трудности с тем, как в ближайшие два дня избежать разоблачения.
   Первоначально она планировала увезти Шрива подальше от форта, где к ним присоединились бы Джордж и Ада. Потом все четверо отправились бы на станцию, чтобы сесть на поезд. Посланная Армистедом охрана спутала им все карты. Миранда успела заметить встревоженное выражение на лице Джорджа, когда они проехали мимо него на пути из форта Лареми.
   За Джорджа она не волновалась; она верила в него. Умный актер и мастер импровизации, он наверняка сразу же просчитал ее следующий шаг. Без сомнения, они с Адой уже добрались до Шайенна, остановились в другой гостинице и купили билеты на тот же поезд.
   План мог сработать, если ей удастся сесть со Шривом в поезд, избежав разоблачения. Никто не станет преследовать их, потому что никто не узнает, что они сбежали, пока Армистед не пошлет телеграмму в военный гарнизон форта Ливенуорт. К тому времени они будут уже далеко, очень далеко.
   Теперь это чудовище, сидящее в другом конце зала, срывало все ее планы. Если ей не удастся удержать его на расстоянии, он легко разоблачит ее. Тогда он непременно догадается о готовящемся побеге.
   Миранда машинально отправляла в рот неаппетитные куски, жевала, глотала, запивала пивом. Если бы кто-нибудь спросил ее, что она ела, она не смогла бы ответить.
   Наконец тарелка опустела. Закончив ужин, Миранда захотела выпить стакан чистой воды. Она хотела было попросить, чтобы ей его принесли, но вовремя одумалась. Подойдя к бару, она попросила еще бутылку пива и стала медленно потягивать его.
   С другого конца стойки, откинувшись на спинку стула, с третьей бутылкой пива в руке, за ней наблюдал Траск. Один раз она осторожно взглянула в его сторону. Их взгляды встретились. Усмехнувшись, он поставил бутылку себе между ног, повернув ее в сторону Миранды.
   Она поспешно опустила глаза, будто ее заинтересовало количество оставшейся жидкости в ее собственной бутылке. Она чувствовала себя совершенно измученной. День был долгим, а поездка из форта Лареми по жаре утомительной. Больше всего на свете Миранда хотела скинуть сапоги и расстегнуть одежду (о том, чтобы снять ее совсем, она даже и не мечтала) и лечь спать. Вместо этого ей придется провести бессонную ночь, опасаясь визита этого глупого животного в человеческом обличье.
   Гнев закипал в ней, но она сумела скрыть его. Ей надо перехитрить сержанта. Поставив наполовину выпитую бутылку на стойку, она положила рядом деньги и покинула зал.
   Оказавшись вне досягаемости сержанта, она пронеслась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. У двери комнаты Шрива она остановилась. Первым ее побуждением было вбежать туда, чтобы использовать пленника и его охранника в качестве щита. Траск не будет преследовать ее здесь.