Джеймс Элоиза. Влюбленная герцогиня

   Они дошли до коридора, и он неловко одернул сюртук. Нужно прекратить этот разговор, иначе ему грозит общественное унижение. Посмотрев на Джину, Кэм внезапно решил повести ее на прогулку. Она сдвинула брови, словно обдумывала какую-то сложную проблему.
   — Ты помнишь тот лес с колокольчиками? — прошептал он ей на ухо.
   — Конечно, помню, — отрезала Джина. — Ты оставил меня там среди ночи, как я могу забыть?
   — А вот я забыл, — усмехнулся Кэм. — Мы со Стивеном убежали, да?
   — Сначала ты сказал мне, что в лесу живут упыри, — возмущением напомнила она.
   — Ты слишком преуспела тогда в рыбной ловле, и мы решили поставить тебя на место. А кроме того, мы вернулись за тобой через пять минут, разве не так?
   Фыркнув, Джина открыла дверь гостиной и была встречена неравномерным гулом, словно там летал целый рой пчел. Наверняка все уже знали, какому оскорблению подверглась герцогиня. Кэм поклонился и шагнул назад, сейчас мужское общение конюшен показалось ему намного более привлекательным.
   Чем-то жена сводила его с ума, и он мрачно засмеялся. У него слишком долго не было женщины, вот и все. А поскольку Джина — единственная женщина, с которой он не мог спать, чтобы не повредить их разводу, то, естественно, искушение доводило его до безумия.
   Это все объясняло.
   Кэм направился к конюшням.
   Посреди ночи он вдруг понял, что важным пунктом их развода является невинность. Прошли долгие-долгие годы от невинности до ее потери. И если жена захотела поэкспериментировать с ним, до того как прыгнуть в постель к своему чванливому маркизу, то кто он такой, чтобы жаловаться?
   Кэм шел к двери конюшен, обдумывая несколько вопросов, которые собирался задать леди Троубридж.
   К примеру, нет ли в ее поместье леса с колокольчиками?

Глава 19
Рыбацкие споры на берегу реки

   Невил оказался слишком придирчивым, и Карола даже пожалела, что не согласилась на предложение Эсмы и не выбрала для флирта Берни. Они еще не спустились к реке, потому что Невил все время поправлял ее одежду и давал наставления, как нужно флиртовать.
   — Невил! — раздраженно воскликнула она. — Уверяю тебя, что Таппи не обратит внимания на мою одежду, появись я хоть в мешковине.
   — Ты себя недооцениваешь, — заявил молодой человек, в последний раз критически оглядев туалет спутницы. — Нет, он совершенно не к месту. — И Невил убрал шарф, с которым до этого полчаса возилась ее горничная.
   — Без шарфа декольте выглядит слишком вызывающе. Я не могу в нем показаться!
   — Конечно, можешь. Вот теперь именно то, что нужно, — с удовлетворением констатировал он.
   Карола в ужасе посмотрела на свою грудь.
   — Он и так уже думает, что я толстая, Невил! Я должна замаскировать всю эту плоть, разве тебе непонятно? Иначе он решит, что я увеличилась как минимум на два размера!
   — Когда ты вышла замуж за беднягу?
   — Четыре года назад. А что?
   — Полагаю, за это время твоя грудь должна была увеличиться. И она, несомненно, увеличилась с тех пор, как я с тобой познакомился, с милой, еще не оформившейся девушкой.
   — Размер моей одежды закрытая информация, — нахмурилась Карола.
   — Даже если я пообещаю не жаждать твоей большой и соблазнительной груди? Хотя я не позволяю себе этого, однако вполне допускаю, что этого желает твой несчастный, ослепленный страстью муж.
   — Ослепленный страстью? Маловероятно!
   — Ослепленный, — повторил Невил. — Я заметил, как он смотрел на тебя, когда ты дала ему пощечину. Он имел столь же унылый вид, как одна из тех рыб, которых он так любит, Если у меня и была надежда заполучить тебя, в тот момент я от нее отказался.
   Карола взяла его под руку и улыбнулась.
   — О, Невил, ты лучший друг, какого может иметь женщина.
   — Не улыбайся так, иначе я передумаю отдавать тебя бедняге Таппи.
   Они уже подходили к реке, и он замолчал, но Карола тянула его вперед.
   — Вот он. Я узнаю его спину!
   — Минутку, Карола.
   — Тебе надо думать обо мне.
   — Я думаю.
   — Нет, в самом деле обо мне. — Он приподнял ей подбородок, но Карола стояла, невинно моргая карими глазами. — Будь я проклят, если не завидую Таппи, этому торговцу рыбой, — пробормотал Невил.
   И он припал к ее розовым губам, не обращая внимания на то, что она яростно молотит кулачками по его груди.
   — Вот так, — наконец сказал он.
   Щеки девушки покраснели, она выглядела крайне возбужденной, но, увы, от злости, а не от желания.
   — Ты! Ты! — прошипела Карола. — Ты не должен вести себя так возмутительно, Невил Чарлтон!
   — В следующий раз, если кто-нибудь схватит тебя, бей его ногой прямо по щиколотке, — посоветовал он, поворачиваясь спиной к реке. — А теперь запомни: ты должна смотреть на меня. Не на торговца рыбой.
   — Он не торговец рыбой! — ответила Карола, еще больше покраснев.
   — Добрый день, — поздоровался Невил.
   Рядом с Таппи сидели два престарелых джентльмена, принимая наживку от слуги. Оба при появлении парочки встали. Карола старалась не смотреть на мужа, но все же заметила, что единственный свободный стул был рядом с ним. Она собралась занять его, однако Невил опередил ее. Он сел и дерзко улыбнулся.
   — Я посажу вас к себе на колени, миледи, — с явным вожделением сказал он.
   Карола изумленно раскрыла глаза, поскольку никогда в жизни еще не садилась на колени к мужчине, но он выжидающе протянул ей руки. Два старика вернулись к беседе о рыбной ловле и не обращали на них внимания. Карола с величайшей осторожностью присела на его колено.
   Слуга подал им удочку.
   Невил устроил целое представление, обхватив руками и показывая, что надо делать.
   — Расслабься, маленькая дурочка! — тихо сказал он.
   — Я расслабилась, — возмущенно прошептала Карола. Невил положил ладонь ей на руку, демонстрируя правильный обхват удилища.
   — Я послал слугу за стулом, — раздался справа от нее суровый голос.
   Карола наконец взглянула на мужа, и презрение в его глазах заставило ее окаменеть. «Наверное, Таппи считает, что я слишком толстая, чтобы сидеть у мужчины на коленях, — с ужасом подумала она. — Возможно, он послал за стулом, чтобы освободить Невила от моего веса».
   Забыв обо всем, Карола нежно хихикнула и взглянула на своего учителя.
   — Мне тут очень удобно, сэр. Вас это не смущает? «До чего же у Невила плотоядный взгляд, — подумала она. — Просто удивительно, как его обычно добродушное лицо моментально обрело такое непристойное выражение». Он снова положил ладонь на ее руку.
   — Я не смог бы мечтать о чем-то более восхитительном! — задушевно произнес Невил.
   Лишь когда он ткнул ее в бок, Карола вспомнила, что должна сказать в ответ. Она бросила на мужа взгляд из-под опущенных ресниц. Таппи, определенно слышавший заявление Невила, мрачно смотрел на свою удочку.
   — Я никогда бы не смогла лишить вас подобного удовольствия, — ответила Карола, в последний момент вспомнив, что надо многозначительно улыбнуться партнеру.
   — Отлично, — шепнул тот и с демонстративным восхищением посмотрел на ее грудь.
   «Да, грудь у нее роскошная, черт бы ее побрал! Но чего не сделаешь во имя дружбы».
   — Прижмись ко мне, — прошептал он и украдкой взглянул на мужа Каролы.
   Судя по всему, Таппи готовился устроить побоище, и он, Невил, конечно, будет первым, кто падет от его руки. Именно в этот момент оба пожилых джентльмена встали и направились к дому.
   Невил слегка дернул леску, чтобы крючок показался из воды, а потом резким движением снова забросил удочку.
   — Черт возьми! Речная вода попала мне на брюки. Я должен немедленно переодеться! Ничто не оставляет таких мерзких пятен, как речная вода.
   — Речная вода? — с удивлением спросила Карола. — Я ничего не вижу.
   Она наклонилась вперед, чтобы посмотреть на его лимонно-желтые панталоны, давая Таппи возможность заглянуть в ее декольте. Невил усмехнулся. После того как он взялся за решение маленькой проблемы Каролы, ему придется исключить себя из числа ее потенциальных женихов.
   — Уверяю вас, я чувствую холод речной воды. И естественно, не могу допустить, чтобы меня увидели в грязной одежде. — Невил поднялся, нежно усадил Каролу на свое место, передал ей удочку и одарил партнершу самым плотоядным взглядом. — Я мигом вернусь и провожу вас домой. Наверняка эта прогулка была в высшей степени утомительной, и вам требуется отдых, леди Перуинкл.
   Не дожидаясь ответа, молодой человек энергично зашагал к дому. Раз ему не суждено обладать этой восхитительной грудью, можно утешиться теплой лепешкой. А лучше тремя или четырьмя. Пусть влюбленные часок посмотрят с глупым видом друг на друга.
   Тем временем Карола глядела на реку, а не в сторону мужа, пытаясь дышать неглубоко, чтобы ее грудь не выглядела более полной, чем есть на самом деле.
   Когда сбоку послышалось нечто похожее на рычание, она наконец повернулась к Таппи:
   — Вы что-то сказали, милорд?
   — Вы еще моя жена, хотя, видимо, забыли этот факт.
   — Я осознаю свой замужний статус, — ответила Карола, стараясь не привлекать его внимание к декольте.
   — Тогда почему ты ведешь себя как проститутка? Карола тут же забыла о своей груди.
   — Я не проститутка!
   — Но ведешь себя именно так. «Я никогда бы не смогла лишить вас подобного удовольствия». — Таппи презрительно фыркнул.
   «Кажется, план Эсмы дает результаты», — подумала Карола и бросила невинный взгляд на мужа.
   — О, просто я не могла отказать Невилу. Последний год он был моим ближайшим другом.
   — Сам вижу, — процедил сквозь зубы Таппи, уставившись на свою удочку.
   Пора было сменить тему.
   — Используете приманку? — спросила она, поводя леской и надеясь на клев. Будет замечательно, если она поймает рыбу под носом у Таппи.
   — Блесну, — сказал он.
   — Из кроличьего хвоста?
   — Дерево, — с непроницаемым видом ответил ее муж. Карола чуть не взвыла от его безразличия, но решила не сдаваться.
   — Я лично предпочитаю из кроличьего хвоста. Финклер утверждает, что такие приманки особенно хороши для сельских рек.
   — Финклер идиот.
   Оба замолчали, слышалось только пение зимородка на противоположном берегу.
   — И что же вам известно о Финклере? — наконец спросил он.
   — Случайно его услышала, — беззаботно сообщила Карола, хотя специально отправилась на лекцию, надеясь увидеть Таппи. — И потом я читала его книгу. Она довольно интересная, за исключением тех мест, где Финклер говорит о разделывании несчастной рыбы. — Ее передернуло. — Это было отвратительно.
   — С каких пор вы заинтересовались рыбной ловлей? Карола начала терять смелость. Но что хуже: навсегда потерять мужа или унизить себя признанием? Прошлым вечером она тайком пробралась в библиотеку леди Троубридж и вернулась к себе даже не с одной, а с двумя книгами по рыбной ловле. Она предпочла солгать.
   — Меня обучил Невил. Благодаря ему рыбная ловля стала моим любимым развлечением. Он искусный рыбак, вы сами могли убедиться в его блестящем мастерстве.
   — О да, — холодно произнес Таппи. — Мы, рыбаки, всегда очень беспокоимся насчет пятен от речной воды. Даже не могу сосчитать, сколько я испортил желтых панталон.
   — Невил прекрасный рыбак, он сам вырезает себе блесну.
   — Я тоже! Это делает каждый умелый рыбак.
   — Он не только умелый рыбак. Посмотрите, с каким мастерством он владеет удочкой! — Об этом Карола услышала на лекции Финклера.
   Однако Таппи не воспринял ее слова за веское доказательство. Лицо у него стало еще более суровым.
   — Надеюсь, вы знаете, о чем говорите, мадам, — холодно сказал он.
   — Конечно, знаю! — Да как он смеет подвергать сомнению ее познания в рыбной ловле после того, как она прочла все эти книги? — Невил во много раз искуснее обращается с удочкой, чем вы, лорд Перуинкл!
   — Я и не предполагал, что вы нас сравниваете. — Он бросил удочку на землю и поднялся.
   Карола тоже встала.
   — Почему, Таппи…
   — О, теперь я уже Таппи? А что случилось с лордом Перуинклом? — Он шагнул к ней. — И почему же вы не сказали мне, что я участвую в соревновании по рыбной ловле?
   — Это не соревнование.
   — Ловля форели в частном пруду, — резко ответил Таппи. — И пруд, о котором идет речь, похоже, вы, мадам. — Его взгляд был прикован к ее груди.
   Карола посмотрела вниз. Боже, она совсем забыла, как надо дышать, и сверху ее грудь выглядела до безобразия полной.
   — Хочу надеяться, что она все еще принадлежит мне. — Голос у Таппи слегка дрожал.
   Потом он вдруг притянул Каролу к себе, и когда ее грудь прижалась к его, она почувствовала секундное унижение. Но когда Таппи поцеловал ее, она растаяла, обняла его за шею и вообще повела себя так, будто ее любимое развлечение именно поцелуи, а не рыбная ловля.
   Он с непроницаемым видом отстранил жену, и его взгляд задержался на ее вздымавшейся груди. Карола чуть не умерла от стыда. Если бы она надела шарф, он бы сейчас не думал, что она ужасно растолстела!
   — Я вижу, что еще не проиграл соревнование.
   Она смущенно молчала, не находя ответа. Таппи ждал.
   — Нет, — произнесла Карола не слишком уверенно, и его взгляд изменился.
   — Должен признаться, миледи, я считал его давно проигранным.
   — Не обязательно, — прошептала она.
   Таппи коснулся пальцем ее мягкой щеки.
   — Тогда я очень постараюсь лучше обращаться со своей удочкой. Как рекомендует Финклер.
   Собрав все свое мужество, Карола подняла голову. Пусть лицо у нее и в красных пятнах, но она не станет прыгать ему в руки, словно пойманная форель.
   — Он также говорит, что рыбу надо приманивать.
   Губы у Таппи чуть дрогнули.
   — Видимо, я слишком давно читал его книгу и не помню именно этого.
   — Тут целая глава, — сообщила Карола. — Другой рыбак только и ждет, как бы украсть твою рыбу.
   — О, вы абсолютно правы, мадам. Я должен более внимательно относиться к своему умению.
   Карола глубоко вздохнула, уже не заботясь о том, как выглядит ее грудь в декольте.
   — Честно говоря, эта рыболовная прогулка меня утомила. Нет, вам не надо провожать меня.
   Она чувствовала на себе взгляд мужа и, сделав несколько шагов, обернулась. Таппи не двинулся с места. Спутанные волосы падали ему на глаза, он был такой милый, обаятельный, красивый, что она еле удержалась, чтобы не побежать обратно и не броситься в его объятия.
   Таппи поднял руку, и она помахала в ответ.
   — Увидимся вечером, — сказал он и добавил: — За ужином.
   — О да! Утром леди Троубридж сообщила мне, что посадила милого Невила слева от меня, и теперь два моих любимых рыбака будут по обе стороны от меня. Какая прекрасная трапеза!
   Похоже, Таппи скрипел зубами. Во всяком случае, Карола на это надеялась. Она снова помахала ему и пошла к дому.

Глава 20
В которой речь идет о супружеских постелях и спальнях

   Леди Троубридж устроила для гостей концерт фортепьянной музыки, чтобы некоторые из молодых леди имели возможность продемонстрировать обществу свои таланты. Мисс Маргарет Девентош боролась с Генделем, вкладывая в это больше страсти, чем умения.
   — Ты видела «Афродиту»? — спросил Кэм, садясь рядом с женой.
   — Тише! — Джина отвернулась, чтобы посмотреть, как мисс Маргарет покоряет ударами клавиатуру.
   — У нее стало больше прыщей, чем три дня назад, — прошептал он.
   — Успокойся! — Себастьян, сидевший с другой стороны, замер.
   — Ты видела «Афродиту» после обыска в твоей комнате? — уже более спокойно повторил Кэм.
   На этот раз Джина поняла, о чем он говорит, и покачала головой:
   — Но я абсолютно уверена в ее сохранности. Кому она нужна?
   — Мне, например. Да будет вам известно, мадам, что это работа самого Челлини.
   — Не знаю, кто такой Челлини, но моя статуэтка выполнена очень небрежно. Вчера я хорошенько ее рассмотрела и увидела линии соединений.
   — Соединений?
   Боннингтон постучал по ее руке пальцем. Джина сердито посмотрела на мужа и вернулась к концерту. Мисс Маргарет как раз заканчивала выступление, с силой нажимая на педали.
   — Боже, кто учил ее играть? — простонал Кэм, не обращая внимания на укоризненные взгляды соседей. Когда раздался последний оглушительный аккорд, он сразу поднял Джину с места. — Слава Богу! Мы должны проверить «Афродиту».
   — Зачем?
   Себастьян мрачно смотрел на Кэма, но тот игнорировал его.
   — Нужно убедиться, что твою «Афродиту» не украли.
   Джина беспомощно помахала лорду.
   — Твоя комната оказалась единственной, куда забрались воры, хотя могли ограбить какую-нибудь старую леди. Всем известно, что они не расстаются со своими драгоценностями и спят, положив деньги под матрас. А стоит лишь взглянуть на тебя, и сразу ясно, что твои драгоценности под замком.
   — Что означает твое «взглянуть на меня»?
   Кэм хмыкнул.
   — Ты когда-нибудь спала в изумрудном колье?
   — Ну, вообще-то нет…
   — Ты когда-нибудь ложилась в постель, не умывшись, не намазавшись кремом и бог знает какой еще косметикой?
   — Я не пользуюсь на ночь косметикой, — отрезала Джина.
   — Ты когда-нибудь спала голой под простыней? Выбегала утром из дома, не почистив зубы? Танцевала на лугу босой?
   — Похоже, больше всего тебе нравится представлять женщину неопрятной и раздетой, — с достоинством сказала она.
   Засмеявшись, герцог стал подниматься по лестнице.
   — Тогда идем, герцогиня.
   — Я часто встаю очень рано. На прошлой неделе я пошла в оранжерею в три часа утра.
   — Ага, метеоритный дождь, который привел к тому, что вас с бедным мистером Уоппингом заподозрили во внебрачных удовольствиях?
   — А никакого звездопада не было, хотя календарь его обещал.
   Когда герцог повернул в коридор, Джина остановилась перевести дух.
   — Ради Бога, Кэм! Не представляю, зачем такая спешка? Я уверена, леди Троубридж и ее гости сейчас удивляются, что на тебя нашло.
   — А я уверен, они знают, в чем дело.
   — Никто не знает про «Афродиту», кроме тебя и Эсмы. Ты ведь никому не говорил?
   — Я не то имел в виду.
   — О! — произнесла Джина, чувствуя себя глупой.
   — Идем. — Он протянул руку.
   — Ты когда-нибудь надеваешь перчатки?
   — Никогда. А вы, женщины, кажется, носите их постоянно. Тебе они не мешают?
   Джина взглянула на свои жемчужно-серые перчатки.
   — Нет, хотя меня раздражает, если я надеваю пару с многочисленными пуговицами. Как правило, я не могу расстегнуть правую без помощи горничной. И в перчатках очень неудобно есть.
   Они подошли к двери ее комнаты. Благодаря стараниям горничных леди Троубридж комната выглядела так, будто ничего не произошло.
   — Где она? — сразу осведомился Кэм.
   — «Афродита»? На своем месте.
   Кэм быстро достал ящичек, откинул крышку… но пена красного атласа уже не баюкала обнаженную женщину.
   — Боже мой, ее все-таки украли! — воскликнула Джина, но потом вдруг успокоилась. — Нет, прошлым вечером я положила ее сюда.
   Наклонившись, она достала статуэтку из-под оборки кресла, стоявшего возле камина.
   — Ты оставила бесценную статуэтку под креслом? — возмутился Кэм.
   — Никто не считает ее бесценной, кроме тебя. И она была там в полной безопасности. — Джина инстинктивно обхватила пальцами талию фигурки, прикрыв ее наготу.
   — Могу я посмотреть?
   — Ее стоимость меня не интересует, — упрямо заявила она. — Можешь сам убедиться, что ее не украли.
   — Твою комнату перевернули вверх дном только ради «Афродиты». Я уже говорил, что обыскали лишь одну комнату, а это очень странно. Обычные воры заходят в три-четыре комнаты, а этот, должно быть, разыскивал именно статуэтку. Бедняге и в голову не могло прийти, что ты, никогда не оставляющая на туалетном столике ничтожное изумрудное колье, бросила под кресло бесценную «Афродиту».
   — Во-первых, я не бросила ее. Во-вторых, твой сценарий абсолютно неправдоподобен. Откуда вор знал, что она вообще у меня есть?
   — Возможно, статуэтка и письмо шантажиста как-то связаны.
   — Еще более неправдоподобно. Зачем бы моя мать, отдала мне дорогую статуэтку, если она даже ни разу не потрудилась ответить на мои письма? С чего бы она решила оставить мне нечто ценное? — Джина взглянула на «Афродиту». — Непристойная маленькая вещь для украшения моего туалетного столика. Вот и все участие с ее стороны.
   — Графиня Линьи поступила глупо, не ответив на твои письма, — откровенно сказал Кэм.
   Глаза защипало, но Джина прикусила губу, не желая лить слезы перед мужем.
   — Полагаю, если она и не отвечала на них, то по крайней мере читала и могла оставить тебе статуэтку в знак благодарности.
   — Смешно! Тогда она могла бы окунуть перо в чернила и написать это сама.
   — Возможно… Разреши, я взгляну?
   Сначала Кэм долго смотрел на лицо Афродиты, затем стал медленно поворачивать фигурку, гладя пальцами каждый изгиб ее тела, и наконец поднес к свету. Он даже попытался ковырнуть стык на ее боку.
   — Она бесценна? — спросила Джина, вставая рядом с ним у окна.
   — Не думаю. Мне инициалы автора неизвестны. — Кэм показал на основание статуэтки, где были нацарапаны две буквы Ф. — Но работа прекрасная. Видишь эту руку, чуть прикрывающую глаза Афродиты? А эти волосы, откинутые назад и струящиеся по спине? Очень трудно передать в алебастре настолько мелкие детали.
   — Я знала, что она не представляет ценности, — с раздражением ответила Джина.
   — Похоже, она сделана из двух частей, отлично пригнанных друг к другу. В сущности, я никогда в жизни не видел настолько искусной работы.
   Джина забрала статуэтку из рук мужа.
   — Мне нравится ее лицо.
   — А мне тело.
   — Она выглядит смущенной. Вряд ли этой Афродите нравится ее нагота.
   — Думаю, она спасается бегством от Вулкана. Муж застал ее с поличным в супружеской постели, и она бросает последний взгляд на своего любовника. Афродиту обычно изображают выходящей из моря или убегающей из спальни Вулкана. Тут художник взял последнюю ситуацию, потому что Афродита смотрит назад через плечо.
   — Замечательно! Моя мать посылает мне статуэтку нагой женщины, которую застали в момент измены.
   Кэм взял руку Джины, державшую фигурку, и передвинул ее к солнечному свету, падавшему из окна.
   — Твоя мать подарила тебе вещь необыкновенной красоты.
   С минуту они вместе смотрели на статуэтку. Лучи солнца играли на мраморе, розовый алебастр светился, будто под кожей Афродиты текла настоящая кровь.
   — Ты думаешь, она смотрит назад, потому что теряет своего любовника. А я думаю, она печалится из-за того, что изменила мужу.
   — Вот она моя высоконравственная маленькая герцогиня, — криво улыбнулся Кэм. — Ради Бога, женщина, разожми пальцы! У нее прекрасные бедра, грех прикрывать их.
   — А ты делал подобных «Афродит»?
   — Нет, у Мариссы слишком пышные формы здесь… — Он указал на грудь. — И здесь. — Он прикоснулся к бедрам статуэтки.
   — Наверное, ты мог бы сделать ее для меня, — заметила Джина. — Тогда бы я имела двух «Афродит» от двух людей, которые… — Она замолчала.
   — Которые что?
   — Состоят со мной в родстве, — безразлично ответила Джина.
   — Ты не это имела в виду. Она пожала плечами.
   — У меня ни матери, ни мужа. Странно, что вы оба выбрали мне в подарок обнаженные статуэтки. Если помнишь, на мой двадцать первый день рождения ты прислал нагого купидона. Будь это Афродита, выходящая из морской пены, я бы теперь имела соответствующую пару.
   — Твой будущий муж вряд ли бы пришел от этого в восторг, — проворчал Кэм. — А спальня выглядела бы не лучше борделя.
   Джина с легким стуком наконец поставила статуэтку.
   — Наша спальня, — поправила она и покраснела. — Не наша с тобой, а моя с Себастьяном. — Она резко отвернулась, коря себя за пылающее лицо. — Не пора ли нам вернуться в гостиную?
   — То есть вы с этим напыщенным маркизом собираетесь делить спальню?
   — Разумеется. И я бы предпочла, чтобы ты не добавлял оскорбительные эпитеты к имени моего жениха. Ты идешь?
   — Мы не должны оставлять «Афродиту». Вор может вернуться. По справедливости, ее лучше положить в сейф леди Троубридж вместе с твоими драгоценностями.
   — Мне бы не хотелось, чтобы она вообще знала о ее существовании. Кроме того, даже если вор искал статуэтку, теперь он наверняка отказался от своей затеи.
   — Можешь снова положить ее под кресло, если хочешь.
   Другого безопасного места в комнате все равно не было, поэтому Кэм нагнулся и засунул «Афродиту» под оборку кресла.
   Он молча шел по коридору, а потом вдруг с любопытством поинтересовался:
   — Когда же вы с Боннингтоном пришли к соглашению по поводу общей спальни?
   — Боюсь, тебя это не касается, — ответила Джина, сумев подавить раздражение.
   — Это будет весьма необычным соглашением, не так ли?
   — Естественно, я осознаю этот факт.
   — Большинство пар спят в разных комнатах, если не в разных домах. Тогда дважды в месяц, а то и реже муж стучится в дверь своей жены и требует исполнения супружеских обязанностей. В конце концов, необходимо же произвести на свет наследника, даже если задача не из приятных.
   — У нас с Себастьяном все будет по-другому, — отрезала Джина, спускаясь по лестнице. — Это в высшей степени неприличная беседа.
   Кэм схватил жену за руку.
   — Только не со мной. Почему ты думаешь, что у вас будет иначе?
   — Потому что мы любим друг друга, идиот, — прошипела она. — Ты удовлетворен?