Джеймс Саманта. Идеальный выбор

   Ей невероятно хотелось, чтобы он овладел ею, не сходя с места.
   Однако, взглянув ему в лицо, Девон почувствовала себя обескураженной и смущенной: она не раз делала глупости, но впервые видела Себастьяна таким, как в эту минуту.
   – Обещайте мне, Девон, – сказал он, стиснув ее пальцы поистине железной хваткой.
   Боль от этого пожатия была настолько сильной, что Девон с трудом произнесла:
   – Себастьян…
   – Обещайте мне!
   Девон едва заметно кивнула и прошептала:
   – Обещаю. – Потом повторила чуть громче: – Обещаю.
   Себастьян отпустил ее.
   Девон отвернулась, не в силах видеть, как он уходит. Когда дверь за ним затворилась с легким щелчком, она поднесла руку к губам и подула на нее, всхлипывая без слез. Она не могла взять в толк, что же такого ужасного сказала ему. Переступила допустимую границу в обращении? Была чересчур фамильярна? Находясь в обществе Себастьяна, Девон никогда не думала о пропасти, разделявшей их, для нее ничего не значило, что он маркиз, а она никто. Он для нее был просто Себастьяном, вот и все.
   Что на него нашло? Был ли то гнев? Или неодобрение? Девон перебрала в памяти все сказанное ею. Видит Бог, она говорила правду. Чистую правду. Ведь он красив. Ошеломительно красив. И она считала, что ему будет приятно услышать это из ее уст.
   Очевидно, она ошиблась.

Глава 15

   Девон было нелегко войти в кабинет Себастьяна на следующее утро. А взглянуть ему в лицо трудно вдвойне – слишком свежо было впечатление от полученного выговора. И потому Девон трижды возвращалась назад, пройдя половину расстояния от постели до двери. Однако несмотря на то, что произошло накануне вечером, ей так или иначе придется видеться с Себастьяном. Ей страшно, очень страшно, это правда, но зачем же длить мучения? Придя к такому заключению, она отворила дверь своей спальни и спустилась по лестнице.
   Она помедлила в дверях его кабинета. Себастьян сидел за письменным столом и что-то писал с самым деловым видом. При утреннем свете его благородный профиль казался особенно строго очерченным. Сердце Девон устремилось к Себастьяну, который выглядел сейчас очень утомленным. На секунду ей пришло в голову, не следует ли потихоньку удалиться, пока он ее не заметил. Однако что-то ее удержало от этого, некая сила, непонятная ей самой. Себастьян тем временем поднял голову и посмотрел на Девон. Отступать было поздно.
   Глаза их встретились. Себастьян даже не поморщился, увидев Девон, но как знать, что у него на уме. Девон затаила дыхание и вошла в кабинет, напряженно ожидая дальнейшего развития событий.
   Тяжелые брови распрямились. На губах у Себастьяна появилась легкая улыбка.
   – Незачем стоять у порога, – произнес он почти весело. – Вы вряд ли нуждаетесь в приглашении.
   С трудом овладев собой, Девон подошла к столу. Себастьян вел себя… он вел себя как обычно. Это было утешительно… или, наоборот, не слишком утешительно. Он держался так, будто накануне вечером ничего особенного не произошло.
   Девон не знала, как к этому относиться, и не знала, как относиться к Себастьяну.
   Но дальнейшая жизнь под крышей особняка Стерлингов шла также, как она шла прежде. Дни складывались в недели, а недели, в свою очередь, превращались в несколько недель.
   Девон теперь особенно старалась преуспевать в занятиях. Она найдет себе место гувернантки или компаньонки, непременно найдет. Не важно, что она поздно вступила в игру, она все равно будет в выигрыше.
   Чтение, которому она научилась, открыло перед ней весь мир. Она и отдаленно не представляла прежде, насколько это прекрасно. Больше всего она увлекалась историей. Она не казалась ей сухой и скучной – было так интересно совершать путешествие во времени, узнавать о жизни в разных странах в далекие годы. К математике же Девон не испытывала ни малейшей склонности, но занималась прилежно, и Себастьян был доволен ее успехами.
   Увлеченная вновь найденным интересным занятием, Девон стала читать по ночам. Пока она живет здесь, надо использовать возможности библиотеки Себастьяна.
   Как-то раз сразу после полуночи она закрыла небольшую книжку в кожаном переплете – новый томик фольклора, приобретенный Себастьяном. Книжка доставила ей большую радость. Девон не устала и, чувствуя, что не уснет, решила пойти в библиотеку. Посмотрела на Банни, которая сидела в ящике возле камина и насторожила ушки, увидев, что Девон откинула одеяло и спустила ноги на ковер.
   Собака, однако, не покинула свое убежище, в отличие от Генерала, который неизменно оправдывал свою кличку, всюду поспевая первым. Он выбрался из ящика, едва заметив, что Девон встала, и засеменил вперед. За ним последовал Полковник, а Майор с Капитаном остались в крепости и только высунули головы над краем ящика, сонно свесив их набок. Посмеиваясь, Девон подхватила парочку искателей приключений и сунула их поскорее обратно к младшим братьям.
   – Сидите оба на месте, – строго приказала она и осторожно, без шума, закрыла за собой дверь спальни.
   Ночь была ужасной. Ветер выл, а по оконным стеклам струились потоки дождя.
   Дверь библиотеки была открыта, сквозь нее в коридор падал свет. Девон помедлила. Может, Себастьян рано вернулся из оперы? Если он работает, не стоит его беспокоить.
   – Заходите, Девон. Не стесняйтесь.
   То был Джастин. Он свободно расположился в кресле возле секретера, держа в руке резной хрустальный стакан. Судя по его физиономии и густым клубам табачного дыма в воздухе, он успел набраться как следует.
   Джастин заметил, что Девон бросила взгляд на бутылку бренди – она стояла на столике розового дерева рядом с креслом.
   – Отличный напиток. Для моего брата все только самое лучшее.
   Он выпил содержимое стакана одним глотком. Девон посмотрела на Джастина. Если бренди так ему по вкусу, почему он поморщился?
   Джастин заговорил самым сердечным тоном:
   – Присоединяйтесь ко мне, Девон. Не хотите? Ладно, тогда просто оставайтесь здесь, если хотите. Или уходите, если это вам больше нравится.
   Он потянулся за бутылкой.
   – Джастин, – заговорила Девон как можно более спокойным голосом, – мне кажется, что с вас достаточно.
   – Ничего подобного, – отрезал он. – Да-ле-ко не достаточно.
   Девон нахмурилась:
   – Вы сегодня что-то очень несговорчивы.
   – Я всегда несговорчив, когда пьян.
   – Тогда почему вы пьете?
   – По той же самой причине, что и любой другой человек. Хочу убежать от действительности.
   – Зачем вам от нее бежать? У вас есть все. Вы богаты и…
   Последовал взрыв смеха.
   – Девон, вы потрясающе наивны! Разве вы не знаете, что жизнь людей привилегированных далеко не так приятна, как кажется?
   – Я не совсем понимаю вас, Джастин. На вас это не похоже…
   Он снова перебил ее:
   – О да, но это так и есть, Девон. Это так и есть. Я не из тех, кто создан творить добро, как Джулианна. Бедная девочка, подумайте только, до чего это ее довело! Она прячется в Европе!
   Девон уставилась на него в недоумении. Она знала, что Джулианна путешествует по континенту, но что значит «прячется»? Всего несколько дней назад Себастьян получил послание от сестры, в котором она сообщала, что хочет продлить срок своего пребывания в Европе.
   Себастьян огорчился, Девон заметила некоторое беспокойство в его взгляде.
   – Я не такой, как Себастьян. Никогда таким не был. И не буду.
   Девон очень не понравился его жесткий тон.
   – Я не могу жить по стандартам совершенства моего брата, Девон. Я никчемный человек. Прожигатель жизни. Ничто из того, чем я занимаюсь, не радует моего брата. Как не радовало и моего отца. Даже Себастьян его не радовал.
   Девон была ошеломлена до крайности и молчала.
   – Я не раз слышал, как отец говорил Себастьяну, что он не вправе пренебрегать своим долгом. Что он в свое время станет маркизом. И потому обязан делать все правильно и достойно. И если Себастьян вел себя несоответствующим образом, отец брал свою трость и бил его ею. Его надо школить, говаривал папочка. Готовить к определенному положению. Помню, я однажды попробовал помешать экзекуции. Я думал, он меня убьет. Думал, он убьет нас обоих. А Себастьян потом отколотил меня за то, что я посмел вмешаться. Твердил, что может вынести это, потому что это его долг.
   Девон плохо слышала последние слова. В голове у нее все перепуталось. Их отец избивал Себастьяна. Он избивал его. Ее едва не стошнило.
   Джастин прав. Жизнь людей привилегированных далеко не так приятна, как кажется со стороны.
   – Хорошо, что брата нет здесь, – с мрачной улыбкой закончил свою тираду Джастин. – Он мог бы не одобрить мое пьянство.
   – Брат не одобряет твое пьянство.
   Себастьян вошел в библиотеку, облаченный в изысканный плащ на темно-малиновой подкладке и вечерний костюм. Губы у него сжались в ниточку. Вид самый угрожающий.
   Джастин не обратил на брата особого внимания. Или не придал появлению брата ни малейшего значения. Девон была уверена в последнем.
   Горлышко бутылки звякнуло о край стакана. Джастин заговорил как ни в чем не бывало:
   – Итак, продолжим наше повествование…
   Себастьян обратился к Девон.
   – Прошу меня извинить, – сухо произнес он. – Мне надо бы поговорить с братом наедине.
   – Пусть она останется, – протянул Джастин. – Пора ее посвятить в тайны семьи Стирлингов, ведь она практически вошла в нее. – Он выразительно приподнял бровь. – Знает ли она о том, что мать сбежала от отца с любовником, бросив своих детей? Нет? Я полагал, что не знает. – Далее он продолжал, обращаясь уже только к Девон: – Скандал был чудовищный, как вы можете себе представить. Какой женщиной надо быть, чтобы бросить детей? Разумеется, то была не первая измена матери. Хорошо лишь то, что сбежала она уже после того, как произвела на свет нас, ее детей. Добавим, что она и ее спутник были убиты, когда пересекали Ла-Манш.
   – Джастин…
   Джастин по-прежнему и глазом не моргнул.
   – Когда отец умер, бразды правления взял в свои руки Себастьян, и он преуспел в том, в чем отец потерпел поражение. Это его заслуга, что нас снова стали принимать в лучших домах Англии. Никаких скандалов, если не считать истории с Джулианной. Впрочем, по этому поводу никто не смел пикнуть. Об этом скандале все, похоже, забыли и думать. Кроме, конечно, бедняжки Джулианны.
   – Пожалуй, достаточно, – ледяным тоном процедил Себастьян.
   – Вот как. – Губы Джастина тронула пренеприятнейшая улыбка.
   – Прежде чем судить о жизни других людей, перестань разрушать свою собственную.
   Девон чувствовала, что о ней забыли.
   – Избавь меня от поучений. Я взрослый мужчина, а не мальчик.
   – В таком случае, быть может, настало время и поступать соответственно. У тебя совершенно отсутствует чувство долга. А также чувство ответственности.
   – Это потому, что у тебя того и другого хватает на двоих, – скривив губы, бросил Джастин. – Ты просто вылитый отец. Самое главное – титул. Самое главное – долг. О да, отцовские сапоги пришлись, как говорится, тебе по ноге. Все по порядку, все в свое время и на своем месте, и так далее в том же духе.
   – Клянусь Богом, – заговорил Себастьян, сделав шаг вперед и распрямив плечи, – я бы тебя сейчас…
   – Что? Ты побил бы меня? – В комнате прозвучал негромкий, язвительный смех. – Давай. Покажи, что ты истинный сын своего отца!
   В воздухе повисла звенящая тишина. Взгляды братьев скрестились. Девон почти перестала дышать. В течение бесконечно долгой минуты братья Стирлинг вели яростное безмолвное сражение.
   Прекратил его Себастьян. Резко повернувшись, он вышел из библиотеки с непроницаемым лицом.
   Его громогласный призыв поднял с постелей всех слуг.
   – Подавайте карету! – приказал он и распахнул заднюю дверь дома, чтобы выйти к каретному сараю.
   Девон ринулась за ним.
   – Себастьян, погодите!
   Он словно и не слышал ее. Сырой, холодный воздух ворвался в прихожую. Девон успела выскользнуть вслед за Себастьяном, пока он еще не переступил порог.
   – Пожалуйста, не задерживайте меня, – очень вежливо и сдержанно попросил Себастьян, но не взглянул на нее.
   – Куда вы уезжаете?
   – Прочь отсюда! – прорычал он, готовый, судя по всему, кого-нибудь растерзать.
   Девон надеялась, что не на нее направлена эта ярость.
   – С вами все хорошо?
   Себастьян не ответил. Две сильные руки обхватили Девон за талию, подняли и осторожно поставили в сторонку. Ей показалось, что он смотрит не на нее, а куда-то сквозь нее.
   Она ничуть не испугалась, побежала за ним и ухватилась за полу его плаща.
   Себастьян резким движением повернулся к ней:
   – Хотите меня задушить?
   Она отпустила плащ.
   – Вы не ответили мне, Себастьян. С вами все в порядке?
   Он глянул на Девон – и она все поняла. Сквозь дождь и тьму разглядела, какая сумятица овладела его душой. Разверзлись хляби небесные, и разверзлось ее сердце от жалости и сочувствия. Девон не замечала потоков дождя, не чувствовала, что промокла насквозь вся ее одежда, не чувствовала холода. Она сделала шаг к нему и сказала:
   – Вам очень плохо, я это вижу. Выругавшись, Себастьян снял с себя плащ и набросил Девон на плечи.
   – Идите в дом, – сказал он. – Иначе вы простудитесь.
   Девон покачала головой – спазм сжал горло, она не могла произнести ни слова.
   Невероятным усилием преодолевая душевную боль, Себастьян проговорил:
   – Я не могу остаться, Девон. Не могу – Сегодня не могу.
   Она рывком прильнула к нему и, обретя наконец дар речи, выговорила умоляюще:
   – Тогда возьмите меня с собой. Куда бы вы ни поехали, возьмите с собой меня.

Глава 16

   Девон крепко уцепилась за его жилет, и Себастьяну казалось, что так же крепко держит она его сердце.
   Охваченный бурей эмоций, он чувствовал, как напряглось все его тело. Он едва мог дышать – легкие жгло. Он не находил в себе сил отпрянуть от нее. Не мог совладать со своими чувствами и оставить ее.
   Густые волосы Девон распустились; насквозь мокрые, они облепили голову. Совершенно мокрой была и ее одежда – Себастьян слишком поздно спохватился накинуть на нее плащ. Розовые кончики сосков просвечивали сквозь шелковую ткань ночной сорочки. Ресницы слиплись… от дождя или от слез?
   Но самым главным было то, как она смотрела на него… какими выразительными сделались черты ее милого лица, как лихорадочно цеплялись за его жилет ее тоненькие пальчики. Она ничего не скрывала, в золотистых глазах светились мольба и надежда.
   – Возьмите меня с собой, – повторила она дрожащим голосом. – Пожалуйста, Себастьян, возьмите меня с собой.
   Она не могла отпустить его.
   А он – оставить ее.
   Когда карета тронулась с места, они оба сидели в ней.
   Себастьян больше ни о чем не спрашивал. Девон больше не цеплялась за него со всей силой отчаяния.
   Достаточно было того, что она здесь.
   И того, что они вместе.
   Лондон остался позади – и дождь тоже. Час спустя карета уже ехала по узким дорогам, ведущим с холма на холм. Месяц следовал за каретой и серебрил своим светом причудливые купы облаков.
   Они проехали поворот. Колесо попало в рытвину, и Девон от толчка упала Себастьяну на колени. Он инстинктивно обнял ее, но уже иной инстинкт побудил его крепче сжать руки, когда Девон попыталась привстать и выпрямиться. Она подняла на него вопрошающий взгляд, и Себастьян в ответ привлек ее к своей широкой груди, где она и угнездилась весьма уютно, прижав замерзший нос к его теплой шее. Себастьян накрыл плащом их обоих, и ему почудилось, что Девон улыбается…
   Заря уже бросила потоки золотистого света на окрестные холмы, когда карета, миновав увитые плющом тяжелые кованые ворота, покатила по извилистой дороге мимо ухоженных лужаек и кустов.
   Себастьян разбудил Девон, которая уснула незадолго перед этим, и она пошевелилась, теплая и сонная. Он поцеловал маленькую ручку, умостившуюся у него на груди, и ласково усадил Девон рядом с собой.
   – Мы приехали, – сказал он.
   Улыбка тронула губы Себастьяна, когда их взгляду открылся дом. Вид впечатляющий, как всегда, подумал он. Высокие колонны в греческом стиле доминировали над центром здания. Каждое из боковых крыльев дома, пристроенных к центральной части, украшал ряд больших обрамленных белым камнем окон, разделенных на две половины так называемыми средниками.
   Себастьян помог Девон выйти из кареты, точнее сказать, вынес ее из экипажа и поставил на землю. Девон глянула на дом и невольно открыла рот.
   – Добро пожаловать в Терстон-Холл, – произнес Себастьян с лукавой усмешкой.
   Хотя приезд Себастьяна в родовое гнездо был неожиданным, лакей в красной с золотом ливрее уже спешил им навстречу. Они вошли в дом, где Себастьян передал Девон с рук на руки опытной и ловкой горничной по имени Джейн.
   – Почему бы вам не принять ванну и не подремать немного? – предложил он. – Я буду ждать вас здесь в… – Тут он взглянул на стоящие возле лестницы старинные дедовские часы, маятник которых отсчитывал секунды со звуком, похожим на прищелкивание. – Ну, скажем, в полдень.
   – А вы чем займетесь? – спросила Девон, немного растерянно глядя на него.
   – М-м-м… – протянул он, как бы раздумывая, и потрогал пальцами щетину у себя на подбородке. – Мне, наверное, тоже стоит принять ванну и побриться.
   Он слегка коснулся тыльной стороной ладони щеки Девон, такой восхитительно гладкой, не заботясь о том, что подумают слуги об этом ласковом жесте.
   – Я чувствую себя хорошо, – проговорила Девон со смехом. – Никаких хлопот с бритьем, не то что вам.
   Себастьян тоже чувствовал себя хорошо. Тяжести в груди как не бывало. Он любил Терстон-Холл, очень любил, но на этот раз приятное душевное расположение возникло не оттого, что он приехал домой.
   Оттого, что рядом с ним была Девон.
   В полдень она не ждала его у лестницы. Себастьян решил, что она заспалась, и легонько постучал в дверь ее спальни. Джейн как раз убирала постель и сообщила ему, что мисс Сент-Джеймс вышла уже с четверть часа назад.
   Себастьян нашел ее в портретной галерее. Девон выглядела посвежевшей, волосы ее были аккуратно расчесаны и перевязаны лентой на затылке. Знаменитое ожерелье посверкивало на шее. Джейн успела переодеть Девон в одно из платьев Джулианны. Себастьян едва не застонал.
   Он подошел ближе, стараясь не смотреть на ложбинку между сливочно-белых грудей, верхняя часть которых выступала за пределы низкого выреза лифа.
   – Добрый день, – приветствовала его Девон. – А я заблудилась.
   – Мне следовало бы это предвидеть, – усмехнулся Себастьян. – Вам не впервой. Только не заходите в этом доме слишком далеко. Может случиться, что вас потом придется искать не одну неделю.
   – Суть не в том, сэр… Стали бы вы меня искать в таком случае – вот вопрос.
   – Без сомнения, – ответил он.
   – Или искали бы исчезнувшие драгоценности? – поддразнила она.
   – Нет, Девон. Только вас. Искал бы без отдыха, пока не нашел.
   Боже, что он натворил! Ему не следовало брать ее с собой. Но он это сделал, и теперь уже нечего о том жалеть. Ему так хорошо от того, что она здесь…
   – Я должен поблагодарить вас за то, что вы со мной поехали, – с улыбкой заговорил он. – Сам бы я и не подумал увозить вас из Лондона среди ночи.
   – Как мне помнится, дело происходило не совсем так, но вы поступили великодушно.
   Улыбка исчезла с его губ.
   – Я должен признаться, что и сейчас не могу объяснить свое поведение. Джастин… впрочем, вы и сами видели, что я не в состоянии был выдержать… не мог остаться. И к тому же я просто… Мне было необходимо попасть сюда. Необходимо увидеть… – у него перехватило горло, он продолжал с трудом: – все это снова… Мне надо было оказаться дома.
   Маленькая ручка легла на его ладонь. Себастьян слегка пожал пальцы Девон и подвел ее к большому полотну в позолоченной раме.
   – Я вижу, вам нравится наш семейный портрет. Этот был написан за несколько месяцев до того, как мать уехала. Отец не разрешал поместить портрет в галерею, пока был жив. Но я считаю, что портрет должен находиться здесь, вместе с прочими Стирлингами.
   – Вы такой юный на этом портрете, – рискнула заметить Девон. – Сколько вам тогда было лет?
   – Мне было десять лет, Джастину четыре, а Джулианне три года.
   – Но вы и в таком возрасте были высоким, не намного ниже отца. – Девон перевела взгляд на маленькую ангелоподобную девочку с каштановыми кудрями. – Джулианна просто прелесть.
   – Она такой и осталась. У нее необычайно щедрая, отзывчивая душа, а голос ясный и чистый, как солнечный луч.
   Девон пригляделась к великолепно сложенной красавице, облаченной в ярко-синий бархат. Выражение лица у нее было сдержанным, однако живые искорки в глазах выдавали ее истинный характер: казалось, она бросает вызов стоящему с ней рядом мужчине со строгим лицом.
   – Ваша мать поразительно красива, – негромко проговорила она.
   – Не правда ли? Джастин пошел в нее, Джулианна унаследовала материнское изящество, а я уродился в отца.
   «Наружностью, но не характером, – подумал он. – Слава Богу, что так».
   Девон словно бы угадала ход его мысли и принялась рассматривать главу семьи на портрете. Художник с поразительным проникновением в натуру своего объекта отразил и суровость Уильяма Стирлинга, и его неодобрительное отношение к членам семьи… Надо же! Все пятеро стояли в библиотеке у камина, но даже на портрете отец семейства соблюдал дистанцию между собой и остальными, не только физическую, но явно и эмоциональную.
   Себастьян нахмурился. Во время пребывания в родовом поместье он обычно каждый день приходил взглянуть на семейный портрет, но только сегодня впервые обратил внимание на то, что отец предпочел остановиться на определенном расстоянии от жены и детей.
   Он словно посмотрел на портрет иными глазами… глазами Девон.
   И подумал с оттенком цинизма, столь свойственного его брату, что, быть может, над семейством Стерлингов тяготело какое-то проклятие, когда дело шло о заключении брака. Он не мог себе представить, что Джастин женится, – какой женщине нужен муж-кутила? Любовная история Джулианны подтверждает версию насчет проклятия. С их сестрой тоже произошел скандал…
   Ничуть не удивительно, что она приняла такое крайнее решение: ни один мужчина в мире более не вскружит ей голову.
   Его собственный брак будет совсем не таким, как семейный союз его родителей. Он должен быть иным. И будет.
   – Вам, вероятно, было очень тяжело, когда… ваша мама уехала, – очень тихо и с запинкой произнесла Девон.
   Себастьян ощутил, как плечи у него вдруг напряглись под тонкой батистовой рубашкой.
   – Вы знаете, я ее видел. То есть я видел, как она уезжает. Я… я до сих пор никому об этом не рассказывал, – признался он, и голос его прозвучал тоже с напряженностью, непривычной для его собственных ушей. – И – это было для меня ужасно в течение долгого, ох какого долгого времени. Джулианна была слишком мала, чтобы понять случившееся. Она только и знала, что ее любимая мамочка уехала. Джастин… с ним дело посложнее. Он унаследовал шарм и живость матери, но унаследовал и ее безудержность, склонность к необдуманным поступкам. Он до того на нее похож, что меня это порой пугает.
   – Чем? – только и спросила она.
   – У Джастина есть темная сторона, Девон, – ответил Себастьян, и какая-то тень пробежала по его лицу. – Вы могли заметить это вчера ночью. Он может быть таким безрассудным, будто ему нет дела ни до кого и ни до чего. – Помолчав, он добавил: – Я его люблю и надеюсь, вы это понимаете. Не подумайте, прошу вас, что мы с ним в любую минуту готовы вцепиться друг другу в глотку.
   – Я бы никогда такого не подумала, – живо откликнулась Девон. – Ведь я видела вас вместе, наблюдала ваши отношения, не забывайте об этом.
   – Вчера ночью мы оба вели себя ужасно. Мне не стоило давать волю своему темпераменту, особенно в вашем присутствии.
   – Нет ни малейшей нужды в объяснениях, Себастьян.
   – Я сам хочу объяснить, – спокойно возразил он. – Джастин может устроить скандал, и никто не обратит на это внимания. Никто даже не задумается. Как и сам Джастин, плевать ему на скандалы. А мне нет. Господи, я до сих пор помню, как люди перешептывались, как они переглядывались. Как смотрели на отца, на нас. Это продолжалось годами.
   Его словно прорвало. Быть может, потому, что Девон, чуть наклонив голову набок, смотрела на него так, что становилось ясно: она понимает, какую душевную боль он терпел в детские годы.
   – Джастин, можно сказать, попрекает меня моим чувством долга, моей обязательностью. Ругает меня за то, что я такой правильный. Как он выражается, идеальный. – Себастьян усмехнулся. – Думаю, Девон, что вы угадали правду. Я завидовал брату, когда был ребенком. Завидовал его внешности. Его обаянию. Тому, как он ездит верхом. Как он играет. Я пытался ему подражать, но мои учителя не позволяли мне этого. И отец не позволял. Я никогда не стану идеальным. Но я старался. Этому меня учили, и я стал таким, какой я есть. Быть может, Джастин прав. Быть может, я похож на отца. Но благодаря отцу я обрел свою гордость. Я горжусь своим домом, своим именем и своим наследием. Я ненавижу то, что когда-то произошло здесь, но Терстон-Холл мне ближе и дороже всего на свете. Быть может, это эгоистично, однако я не могу от этого отказаться. Не могу забыть о своем долге. Я хочу, чтобы мои дети родились и выросли в этом доме. Как мы трое – Джастин, я и Джулианна. Хочу слышать, как они смеются. Смеются. Но не плачут. Никакой боли. Ничего похожего на то, что терпели мы с Джастином..».