Страница:
– Можно называть вас Девон?
– Думаю, можно. А как мне в таком случае называть вас?
– Только не «лорд Бесстыдник».
У нее на губах промелькнула тень усмешки.
– Вы предпочитаете прозвание «лорд Нахал»?
– Девон! – Он поднял брови. – Я считаю, что мы с вами вроде бы заключили перемирие. Давайте же не будем его нарушать. Называйте меня Себастьяном, это вполне приемлемо и даже приятно.
Улыбка Девон дрогнула. Она отвернулась и произнесла очень тихим и слабым голоском:
– На самом деле я не хотела уходить.
– Не хотели? Нет. Это все потому, что у вас такой угрожающе серьезный вид.
Ничего себе лестно, подумал он, уж не принимает ли она его за людоеда?
– Да, я понимаю, – буркнул он. – Это Джастин мил и приятен, а не я.
– Что вы имеете в виду?
– Дорогая моя, вы только что сказали, что я выгляжу угрожающе.
– Не просто угрожающе, а угрожающе серьезным.
Она произнесла это с таким эмоциональным нажимом, что Себастьян был просто потрясен. Потом он вспомнил ночь, когда нашел ее. Она тогда назвала его красивым. Его. Он ничего не ответил, просто посидел молча на кровати с минуту, испытывая странное и самому неясное ощущение в груди. Веки Девон начали медленно опускаться, но вдруг она вздрогнула – очень сильно.
Себастьян наклонился, борясь с желанием убрать прядь волос со щеки Девон.
– Что с вами? – ласково спросил он.
– Я вспоминаю ту ночь, когда лежала на улице, вспоминаю тот ужасный холод. – Голос ее перешел в шепот. – Я больше не хочу снова очнуться так.
Руки ее оказались в его руке. Не мягкие и нежные ручки леди в перчатках, но шершавые, покрасневшие и сухие – и такие маленькие в его большой ладони.
– Этого не будет, – сказал он спокойно. – А теперь постарайтесь уснуть, Девон.
– Наверное, я не смогу, – произнесла она. – Я… – она запнулась, – боюсь.
– Чего?
– Что, когда я проснусь, все это исчезнет. Что вы исчезнете.
Себастьян ощутил невыразимое удовольствие от этих слов.
– И ваш брат Джастин тоже.
«Так и есть, Джастин», – эхом отозвалось у него в голове.
Он крепче сжал в ладони тоненькие пальчики.
– Обещаю, что все будет на месте, когда вы проснетесь.
Веки ее затрепетали – она вот-вот уснет. Послышался легкий вздох.
– Эта комната… так прекрасна. Правда, она прекрасна. О Себастьян… я хотела бы… остаться здесь навсегда.
Сердце Себастьяна попало в плен. Она не заплакала из-за Гарри, она заплакала из-за своего нелепого капора. Было в ней сейчас что-то невероятно трогательное. Слабая, как котенок, она побила его – не в словесной перепалке, а в буквальном смысле слова. Он усмехнулся при мысли об оплеухе, которую едва не получил от нее. Он никогда еще не встречал женщины, столь преисполненной силой духа. Если не считать Джулианны. Но почему-то в эти минуты воинственная мисс Девон Сент-Джеймс казалась такой хрупкой, что он боялся до нее дотронуться.
И тем не менее не удержался от этого.
Глаза у нее были плотно закрыты. Она пробормотала сквозь сон что-то неразборчивое.
Медленно и осторожно он дотронулся кончиком пальца до ее маленького носа, соблазнительно полных губ, изящно очерченного подбородка. Странное ощущение где-то под ложечкой вынудило его задержать дыхание. Иисусе, как же она изысканна с этим своим бледным лицом и совершенством черт! Как нежна ее перламутровая кожа!
Он убрал руку.
Шантаж, мрачно решил он. Эмоциональный шантаж этой бродяжки и его беспутного брата. Он не понимал, как это случилось и почему, но он, несомненно, был очарован. Во всяком случае, обезоружен.
Он не мог бы прогнать ее. Даже если бы хотел этого.
Даже если бы она украла столовое серебро.
Глава 7
Глава 8
– Думаю, можно. А как мне в таком случае называть вас?
– Только не «лорд Бесстыдник».
У нее на губах промелькнула тень усмешки.
– Вы предпочитаете прозвание «лорд Нахал»?
– Девон! – Он поднял брови. – Я считаю, что мы с вами вроде бы заключили перемирие. Давайте же не будем его нарушать. Называйте меня Себастьяном, это вполне приемлемо и даже приятно.
Улыбка Девон дрогнула. Она отвернулась и произнесла очень тихим и слабым голоском:
– На самом деле я не хотела уходить.
– Не хотели? Нет. Это все потому, что у вас такой угрожающе серьезный вид.
Ничего себе лестно, подумал он, уж не принимает ли она его за людоеда?
– Да, я понимаю, – буркнул он. – Это Джастин мил и приятен, а не я.
– Что вы имеете в виду?
– Дорогая моя, вы только что сказали, что я выгляжу угрожающе.
– Не просто угрожающе, а угрожающе серьезным.
Она произнесла это с таким эмоциональным нажимом, что Себастьян был просто потрясен. Потом он вспомнил ночь, когда нашел ее. Она тогда назвала его красивым. Его. Он ничего не ответил, просто посидел молча на кровати с минуту, испытывая странное и самому неясное ощущение в груди. Веки Девон начали медленно опускаться, но вдруг она вздрогнула – очень сильно.
Себастьян наклонился, борясь с желанием убрать прядь волос со щеки Девон.
– Что с вами? – ласково спросил он.
– Я вспоминаю ту ночь, когда лежала на улице, вспоминаю тот ужасный холод. – Голос ее перешел в шепот. – Я больше не хочу снова очнуться так.
Руки ее оказались в его руке. Не мягкие и нежные ручки леди в перчатках, но шершавые, покрасневшие и сухие – и такие маленькие в его большой ладони.
– Этого не будет, – сказал он спокойно. – А теперь постарайтесь уснуть, Девон.
– Наверное, я не смогу, – произнесла она. – Я… – она запнулась, – боюсь.
– Чего?
– Что, когда я проснусь, все это исчезнет. Что вы исчезнете.
Себастьян ощутил невыразимое удовольствие от этих слов.
– И ваш брат Джастин тоже.
«Так и есть, Джастин», – эхом отозвалось у него в голове.
Он крепче сжал в ладони тоненькие пальчики.
– Обещаю, что все будет на месте, когда вы проснетесь.
Веки ее затрепетали – она вот-вот уснет. Послышался легкий вздох.
– Эта комната… так прекрасна. Правда, она прекрасна. О Себастьян… я хотела бы… остаться здесь навсегда.
Сердце Себастьяна попало в плен. Она не заплакала из-за Гарри, она заплакала из-за своего нелепого капора. Было в ней сейчас что-то невероятно трогательное. Слабая, как котенок, она побила его – не в словесной перепалке, а в буквальном смысле слова. Он усмехнулся при мысли об оплеухе, которую едва не получил от нее. Он никогда еще не встречал женщины, столь преисполненной силой духа. Если не считать Джулианны. Но почему-то в эти минуты воинственная мисс Девон Сент-Джеймс казалась такой хрупкой, что он боялся до нее дотронуться.
И тем не менее не удержался от этого.
Глаза у нее были плотно закрыты. Она пробормотала сквозь сон что-то неразборчивое.
Медленно и осторожно он дотронулся кончиком пальца до ее маленького носа, соблазнительно полных губ, изящно очерченного подбородка. Странное ощущение где-то под ложечкой вынудило его задержать дыхание. Иисусе, как же она изысканна с этим своим бледным лицом и совершенством черт! Как нежна ее перламутровая кожа!
Он убрал руку.
Шантаж, мрачно решил он. Эмоциональный шантаж этой бродяжки и его беспутного брата. Он не понимал, как это случилось и почему, но он, несомненно, был очарован. Во всяком случае, обезоружен.
Он не мог бы прогнать ее. Даже если бы хотел этого.
Даже если бы она украла столовое серебро.
Глава 7
Поздним утром на следующий день Джастин явился к брату в кабинет.
– Я поручил Эйвери проверить рассказ Девон.
Эйвери служил их семье около двадцати лет; его преданность была вне всяких сомнений, и Себастьян знал, что лакею можно смело поручить решение таких же задач, какие решал его хозяин.
Себастьян сомкнул кончики пальцев обеих рук.
– Ну и?..
– По всей видимости, все это правда. И насчет того, где она жила, и насчет того, где работала.
Себастьян выслушал информацию с мрачным видом.
– А та парочка, на которую она натолкнулась? Гарри и Фредди?
– Я бы сказал, ей повезло, что она осталась жива. В высшей степени опасная парочка эти двое. Если она и убила Фредди, то, несомненно, сделала это, защищая свою жизнь. Я бы только хотел, чтобы Гарри присоединился к своему братцу на том свете. Мир здорово выиграл бы, избавившись и от него.
Себастьян кивнул:
– Передай Эйвери, чтобы держал глаза и уши открытыми.
– Я уже так и сделал.
Когда Джастин ушел, Себастьян вернулся было к своей работе. Работа! Она стала невозможной. Он старался выбросить из головы сведения, собранные Эйвери. Старался выбросить из головы ее самое. Но не мог забыть страх, который увидел в ее прекрасных золотых глазах.
И словно бы ощущал в своей ладони тоненькие ледяные пальчики.
Это терзало его душу до тех пор, пока не стало непереносимым.
Это было неразумно. Более того, это было попросту глупо. Но он не мог это отложить.
Он не успокоится до тех пор, пока своими глазами не увидит, откуда явилась Девон.
Часом позже Себастьян сидел среди портовых рабочих, которые ели и пили в «Вороньем гнезде». Он был одет, как и все остальные клиенты заведения, в грубошерстную одежду. Ему хотелось привлекать как можно меньше любопытных взглядов, когда он, пригнув голову в дверях, вошел в пивную, мрачную и плохо освещенную.
Помещение было маленькое и убогое, публика шумная, можно даже сказать буйная, голоса охрипшие, а речи представляли собой главным образом сквернословие. Мужчины сидели в тесном соседстве друг с другом за длинными грубо сколоченными деревянными столами. Себастьян занял место за одним из столов.
Пухленькая официантка с волосами цвета соломы тотчас подошла к нему.
– Вы у нас новенький, верно? – спросила она и, не дав Себастьяну возможности ответить, задала новый вопрос: – Как вас зовут?
– Патрик, – не моргнув глазом отвечал Себастьян.
– Отлично, Патрик, а меня зовут Бриджет. Что вам подать?
– Эль.
Здоровенный бородатый парень, который сидел напротив Себастьяна, со стуком поставил на стол пустую пивную кружку.
– Черт, а как насчет меня? – прорычал он. – Может человек получить вторую пинту пива в этом логове?
– Успокойся, Дэви. Твою пинту подадут сию минуту.
– Хорошо, – буркнул парень. – А куда, к чертям, подевалась Девон?
При этих словах Себастьян напрягся. Парень, сидевший с ним рядом, пожал плечами.
– Я тоже ее не вижу второй вечер подряд, а может, и больше, – сказал он. – Тимми уверяет, будто она решила, что слишком хороша для нас. – Он повернул голову и указал подбородком на увальня за стойкой бара: – Говорит, что завтра на ее место придет другая девчонка. Будем надеяться, что она хоть наполовину такая красотка, как наша Девон.
Себастьяна обдало жаром. К счастью, Бриджет водрузила перед ним большую кружку пенящегося эля, и он немедленно приложился к нему, а Бриджет направилась к стойке. Завсегдатай, устроившийся в самом конце стола, успел ухватить девушку за юбку и усадил ее к себе на колени. Внезапность движения привела к тому, что полные груди Бриджет едва не выскочили из корсажа.
Мужик восторженно заорал:
– Не девка – сладкая конфетка, а, парни?
Бриджет разразилась громким смехом, и оба – она и клиент – свалились на пол. Себастьян заметил, как мужчина что-то шепнул девушке на ухо и что-то втиснул ей в ладонь. Бриджет кивнула.
Себастьян бросил на стол монету и встал. Не было нужды оставаться здесь дольше. Он увидел все, что хотел увидеть.
Но, оказавшись на улице, он не пошел туда, где оставил своего кучера Джимми, а повернул в другую сторону и углубился в темные проулки Сент-Джайлза.
Дело его было еще не закончено.
Когда он вернулся в Мёйфэр, час был поздний. Едва переступив порог, подумал, что Джастин непременно вскоре объявится, – и не ошибся в своих предположениях.
Джастин и в самом деле объявился.
Они столкнулись в прихожей лицом к лицу.
– Себастьян? – услышал он изумленный голос брата, после чего Джастин окинул его взглядом с головы до ног. – Боги небесные, что за дрянь ты на себя нацепил?
– Меня зовут Патрик, – представился он, слегка приподняв надетую на голову шапку из грубошерстной материи. – Я матрос с севера.
– Доведись нам встретиться на улице, я бы тебя не узнал.
– Этот костюм я надевал на бал-маскарад у Пембертонов несколько лет назад, – пояснил Себастьян. – Не только нашей гостье свойственно умение изменять свой облик.
– А, это она послужила причиной… – начал было Джастин, но вдруг умолк и брезгливо повел своим аристократическим носом. Отступил на шаг и скривил рот. – Господи, от тебя разит элем! И табачным дымом. Только не говори мне, что ты побывал в Сент-Джайлзе.
Себастьян уже направлялся к своему кабинету и пропустил мимо ушей укоризненный тон брата. Бросил только:
– Ну и отлично. Не стану говорить.
Однако Джастин следовал за ним по пятам.
– Черт побери, – процедил он сквозь зубы. – Я же сказал тебе, что поручил Эйвери проверить рассказ Девон. Ты что, не поверил мне?
Себастьян уже взялся одной рукой за графин, в который было налито бренди, а второй – за стакан.
– Дело не в этом, – сказал он.
– Тогда в чем оно? Ты сомневаешься в ней? В Эйвери? Во мне? Или во всех троих?
– Дело не в этом, – повторил с нажимом Себастьян. Помолчал и добавил: – Я должен был увидеть сам. Должен.
Молчание повисло в воздухе. Себастьян поднес стакан к губам.
Джастин опустился в кресло напротив брата.
Откинувшись на спинку своего кресла, Себастьян запустил пальцы в спутанные черные волосы.
– Боже мой, – проговорил он странным, напряженным голосом. – Я чувствую себя так, словно побывал в аду. – Начав говорить, он, казалось, уже не мог остановиться. – Я велел Джимми высадить меня на окраине Сент-Джайлза. Едва завернув за угол, я встретил мужчину без обеих рук. Женщина без ног скрючилась на пороге какого-то дома неподалеку от «Вороньего гнезда».
– Это уловка. Обман. Надеюсь, ты не дал им денег.
– Никоим образом, – ответил Себастьян с невероятно надменным видом, который мог бы устрашить кого угодно, только не его брата. – Я дал денег трем босоногим мальчуганам.
Джастин одобрительно кивнул и сказал:
– Вот это правильно.
– Покинув «Воронье гнездо», я отправился к месту жительства Девон.
– Что-что?
– Не прикидывайся, ты отлично слышал, что я сказал. Итак, я туда отправился.
Джастин наклонился и оперся на локоть.
– Господи милостивый! У тебя были столкновения с кем-нибудь из тамошнего отребья?
Себастьян рассмеялся – жестким смехом.
– О да! Например, с каким-то попрошайкой. Я бросил ему несколько монет, он поблагодарил, а потом попытался обчистить мои карманы. – Последовала долгая пауза, а потом Себастьян улыбнулся легко и весело. – Он не преуспел в своем намерении. За первым последовали другие. – Улыбка стала шире. – Они оказались более настойчивыми, продолжив дело, начатое первым, когда тот убежал.
– Они?!
– Да. Их было двое.
– Надеюсь, ты позвал на помощь.
Себастьян раскрыл ладонь и пригнул к ней пальцы, словно бы разглядывая ногти.
– В этом не было нужды, – произнес он беспечно.
– Дурацкое безрассудство! В этом была прямая необходимость.
Себастьян осторожно подул на костяшки пальцев и посмотрел на брата:
– Никакой. Ты разве не знал, что в Оксфорде я считался лучшим боксером? И неоднократно получал призы. Впрочем, ты вряд ли знал, ты же поступил в Кембридж. Видимо, я сохранил свое умение, потому что, как видишь, удалился оттуда без единой царапины.
Джастин потянулся за графином.
– Ладно, ладно, у каждого из нас есть свои секреты. Но мне просто не верится, что ты снова отправился в Сент-Джайлз и снова в одиночку. Черт побери, мне надо выпить!
Он выпил бренди в два глотка и собирался налить себе еще, но, заметив выражение лица Себастьяна, опустил руку, в которой держал стакан.
– Что-нибудь еще? – спросил он встревоженно.
– Да.
– Я весь внимание, – буркнул Джастин. Себастьян потер пальцы и сообщил:
– Я познакомился с Филлипсом.
– Домохозяином Девон?
– Именно. Полагаю, что по своей организации он где-то на уровне червя.
– Понятно.
– Он не слишком обрадовался, когда пьяный шотландский матрос постучал явно не в ту дверь и нарушил его крепкий сон.
Джастин наконец обрел свой обычный апломб.
– Он и в самом деле посчитал, что ты ошибся домом?
– Да. Но он запел совсем иную песенку, едва я упомянул, что мне негде ночевать. Сообщил, что у него есть подходящее помещение.
– Значит, ты видел, где жила Девон?
– Видел. Рассказать тебе об этом? Потолок в этой дыре такой низкий и к тому же еще и покатый, что я не мог выпрямиться во весь рост. Единственное окно. Единственный предмет обстановки – убогая койка в углу. Даже повернуться негде. – Себастьяна снова обдало жаром. – Он назвал Девон маленькой нахальной сучкой, которая сбежала, не уплатив за жилье. Мне сильно захотелось наставить ему фонарей под оба глаза. Увы, я воспользовался этой возможностью. Я заявил, что ожидал большего, чем эта мерзкая дыра, и Филлипс выразил протест. В результате я тоже выразил протест. – Он стиснул челюсти. – Господи, Джастин, посмотрел бы ты на это! Я в жизни не видал более убогого жилья. И Девон жила там. Она там жила, пойми! – Повернув голову, Себастьян несколько секунд молча смотрел в затененный угол. – Она туда не вернется. Никогда. Я этого не допущу.
Джастин окинул брата внимательным взглядом.
– И это суждение исходит от человека, который и думать поначалу не хотел о том, чтобы она осталась здесь. – Джастин недоуменно поднял брови, так как выражение лица у Себастьяна оставалось по-прежнему жестким. – С чего это ты так насупился? Нынче вечером ты уже набил морду троим…
– Четверым. Ты забыл Филлипса.
– Во всяком случае, я не хотел бы стать следующим. – Джастин помолчал. – Какие у тебя планы на ее счет?
Отсутствующий взгляд.
– Понятно. Планов пока нет. Зная твою склонность к сантиментам, я понимаю, насколько тебя это раздражает.
– Прекрати, Джастин.
– Имей терпение. Сегодня ночью ты сам на себя не похож. Я почти верю, что в тебя вселился матрос Патрик. – Джастин покачал головой с хорошо разыгранным притворным осуждением. – Подумать только: выпивал, шатался по темным улицам. Если бы отец был жив, он, без сомнения, выразил бы тебе свое неудовольствие.
Себастьян с трудом сдержал охватившее его негодование. Гневные вспышки были ему несвойственны, он если и злился, то не без основательной причины. Однако он терпеть не мог едкую иронию брата. Джастин отлично понимал это, но случалось, не считал нужным от нее воздерживаться.
Себастьян полагал, что не в меру острый язык когда-нибудь доведет брата до беды и тогда он пожалеет о своей склонности к излишнему сарказму.
Заговорил он, впрочем, вполне сдержанно:
– Давай не будем об этом, брат.. Постараюсь не вспоминать о происшедшем и настоятельно прошу тебя о том же.
– Ты прав. Как всегда. Но позволь напомнить тебе об одном обстоятельстве.
– Каком это?
– Я далек от желания подчеркивать, как бы это выразиться поизящнее, некоторую необычность ситуации, но под нашей крышей оказалась молодая незамужняя женщина. Я знаю, как ты относишься к скандальным положениям. И потому в случае чего готов принять грех на себя…
– Не говори чепухи, – перебил брата Себастьян, который внезапно ощутил, что напряжение его оставило, сменившись почти приятной расслабленностью. Необычайно живая натура Джастина хоть кого могла сбить с толку. – Мы дали приют бедной обездоленной девушке с улицы. Наши слуги слишком преданы нам, чтобы задавать неуместные вопросы или предать меня.
Последние слова он произнес с достоинством подлинного аристократа, пожалуй, излишне подчеркнутым.
– Это правда. Твоя репутация выше всяких подозрений.
– А твоя – за их пределами.
– Не могу с этим спорить. – Джастин достал из кармана сигару. – Кстати… как идет охота?
Себастьян уставился на брата непонимающими взглядом:
– Ты что, парень? Охота? Я вовсе не собираюсь охотиться.
Джастин расхохотался.
– Так ты это бросил?
Только теперь Себастьян понял, что Джастин имеет в виду.
– Господи, поиски невесты – это последнее, о чем я сейчас могу думать.
Он сердито насупил брови, когда Джастин расхохотался еще веселее.
– Я поручил Эйвери проверить рассказ Девон.
Эйвери служил их семье около двадцати лет; его преданность была вне всяких сомнений, и Себастьян знал, что лакею можно смело поручить решение таких же задач, какие решал его хозяин.
Себастьян сомкнул кончики пальцев обеих рук.
– Ну и?..
– По всей видимости, все это правда. И насчет того, где она жила, и насчет того, где работала.
Себастьян выслушал информацию с мрачным видом.
– А та парочка, на которую она натолкнулась? Гарри и Фредди?
– Я бы сказал, ей повезло, что она осталась жива. В высшей степени опасная парочка эти двое. Если она и убила Фредди, то, несомненно, сделала это, защищая свою жизнь. Я бы только хотел, чтобы Гарри присоединился к своему братцу на том свете. Мир здорово выиграл бы, избавившись и от него.
Себастьян кивнул:
– Передай Эйвери, чтобы держал глаза и уши открытыми.
– Я уже так и сделал.
Когда Джастин ушел, Себастьян вернулся было к своей работе. Работа! Она стала невозможной. Он старался выбросить из головы сведения, собранные Эйвери. Старался выбросить из головы ее самое. Но не мог забыть страх, который увидел в ее прекрасных золотых глазах.
И словно бы ощущал в своей ладони тоненькие ледяные пальчики.
Это терзало его душу до тех пор, пока не стало непереносимым.
Это было неразумно. Более того, это было попросту глупо. Но он не мог это отложить.
Он не успокоится до тех пор, пока своими глазами не увидит, откуда явилась Девон.
Часом позже Себастьян сидел среди портовых рабочих, которые ели и пили в «Вороньем гнезде». Он был одет, как и все остальные клиенты заведения, в грубошерстную одежду. Ему хотелось привлекать как можно меньше любопытных взглядов, когда он, пригнув голову в дверях, вошел в пивную, мрачную и плохо освещенную.
Помещение было маленькое и убогое, публика шумная, можно даже сказать буйная, голоса охрипшие, а речи представляли собой главным образом сквернословие. Мужчины сидели в тесном соседстве друг с другом за длинными грубо сколоченными деревянными столами. Себастьян занял место за одним из столов.
Пухленькая официантка с волосами цвета соломы тотчас подошла к нему.
– Вы у нас новенький, верно? – спросила она и, не дав Себастьяну возможности ответить, задала новый вопрос: – Как вас зовут?
– Патрик, – не моргнув глазом отвечал Себастьян.
– Отлично, Патрик, а меня зовут Бриджет. Что вам подать?
– Эль.
Здоровенный бородатый парень, который сидел напротив Себастьяна, со стуком поставил на стол пустую пивную кружку.
– Черт, а как насчет меня? – прорычал он. – Может человек получить вторую пинту пива в этом логове?
– Успокойся, Дэви. Твою пинту подадут сию минуту.
– Хорошо, – буркнул парень. – А куда, к чертям, подевалась Девон?
При этих словах Себастьян напрягся. Парень, сидевший с ним рядом, пожал плечами.
– Я тоже ее не вижу второй вечер подряд, а может, и больше, – сказал он. – Тимми уверяет, будто она решила, что слишком хороша для нас. – Он повернул голову и указал подбородком на увальня за стойкой бара: – Говорит, что завтра на ее место придет другая девчонка. Будем надеяться, что она хоть наполовину такая красотка, как наша Девон.
Себастьяна обдало жаром. К счастью, Бриджет водрузила перед ним большую кружку пенящегося эля, и он немедленно приложился к нему, а Бриджет направилась к стойке. Завсегдатай, устроившийся в самом конце стола, успел ухватить девушку за юбку и усадил ее к себе на колени. Внезапность движения привела к тому, что полные груди Бриджет едва не выскочили из корсажа.
Мужик восторженно заорал:
– Не девка – сладкая конфетка, а, парни?
Бриджет разразилась громким смехом, и оба – она и клиент – свалились на пол. Себастьян заметил, как мужчина что-то шепнул девушке на ухо и что-то втиснул ей в ладонь. Бриджет кивнула.
Себастьян бросил на стол монету и встал. Не было нужды оставаться здесь дольше. Он увидел все, что хотел увидеть.
Но, оказавшись на улице, он не пошел туда, где оставил своего кучера Джимми, а повернул в другую сторону и углубился в темные проулки Сент-Джайлза.
Дело его было еще не закончено.
Когда он вернулся в Мёйфэр, час был поздний. Едва переступив порог, подумал, что Джастин непременно вскоре объявится, – и не ошибся в своих предположениях.
Джастин и в самом деле объявился.
Они столкнулись в прихожей лицом к лицу.
– Себастьян? – услышал он изумленный голос брата, после чего Джастин окинул его взглядом с головы до ног. – Боги небесные, что за дрянь ты на себя нацепил?
– Меня зовут Патрик, – представился он, слегка приподняв надетую на голову шапку из грубошерстной материи. – Я матрос с севера.
– Доведись нам встретиться на улице, я бы тебя не узнал.
– Этот костюм я надевал на бал-маскарад у Пембертонов несколько лет назад, – пояснил Себастьян. – Не только нашей гостье свойственно умение изменять свой облик.
– А, это она послужила причиной… – начал было Джастин, но вдруг умолк и брезгливо повел своим аристократическим носом. Отступил на шаг и скривил рот. – Господи, от тебя разит элем! И табачным дымом. Только не говори мне, что ты побывал в Сент-Джайлзе.
Себастьян уже направлялся к своему кабинету и пропустил мимо ушей укоризненный тон брата. Бросил только:
– Ну и отлично. Не стану говорить.
Однако Джастин следовал за ним по пятам.
– Черт побери, – процедил он сквозь зубы. – Я же сказал тебе, что поручил Эйвери проверить рассказ Девон. Ты что, не поверил мне?
Себастьян уже взялся одной рукой за графин, в который было налито бренди, а второй – за стакан.
– Дело не в этом, – сказал он.
– Тогда в чем оно? Ты сомневаешься в ней? В Эйвери? Во мне? Или во всех троих?
– Дело не в этом, – повторил с нажимом Себастьян. Помолчал и добавил: – Я должен был увидеть сам. Должен.
Молчание повисло в воздухе. Себастьян поднес стакан к губам.
Джастин опустился в кресло напротив брата.
Откинувшись на спинку своего кресла, Себастьян запустил пальцы в спутанные черные волосы.
– Боже мой, – проговорил он странным, напряженным голосом. – Я чувствую себя так, словно побывал в аду. – Начав говорить, он, казалось, уже не мог остановиться. – Я велел Джимми высадить меня на окраине Сент-Джайлза. Едва завернув за угол, я встретил мужчину без обеих рук. Женщина без ног скрючилась на пороге какого-то дома неподалеку от «Вороньего гнезда».
– Это уловка. Обман. Надеюсь, ты не дал им денег.
– Никоим образом, – ответил Себастьян с невероятно надменным видом, который мог бы устрашить кого угодно, только не его брата. – Я дал денег трем босоногим мальчуганам.
Джастин одобрительно кивнул и сказал:
– Вот это правильно.
– Покинув «Воронье гнездо», я отправился к месту жительства Девон.
– Что-что?
– Не прикидывайся, ты отлично слышал, что я сказал. Итак, я туда отправился.
Джастин наклонился и оперся на локоть.
– Господи милостивый! У тебя были столкновения с кем-нибудь из тамошнего отребья?
Себастьян рассмеялся – жестким смехом.
– О да! Например, с каким-то попрошайкой. Я бросил ему несколько монет, он поблагодарил, а потом попытался обчистить мои карманы. – Последовала долгая пауза, а потом Себастьян улыбнулся легко и весело. – Он не преуспел в своем намерении. За первым последовали другие. – Улыбка стала шире. – Они оказались более настойчивыми, продолжив дело, начатое первым, когда тот убежал.
– Они?!
– Да. Их было двое.
– Надеюсь, ты позвал на помощь.
Себастьян раскрыл ладонь и пригнул к ней пальцы, словно бы разглядывая ногти.
– В этом не было нужды, – произнес он беспечно.
– Дурацкое безрассудство! В этом была прямая необходимость.
Себастьян осторожно подул на костяшки пальцев и посмотрел на брата:
– Никакой. Ты разве не знал, что в Оксфорде я считался лучшим боксером? И неоднократно получал призы. Впрочем, ты вряд ли знал, ты же поступил в Кембридж. Видимо, я сохранил свое умение, потому что, как видишь, удалился оттуда без единой царапины.
Джастин потянулся за графином.
– Ладно, ладно, у каждого из нас есть свои секреты. Но мне просто не верится, что ты снова отправился в Сент-Джайлз и снова в одиночку. Черт побери, мне надо выпить!
Он выпил бренди в два глотка и собирался налить себе еще, но, заметив выражение лица Себастьяна, опустил руку, в которой держал стакан.
– Что-нибудь еще? – спросил он встревоженно.
– Да.
– Я весь внимание, – буркнул Джастин. Себастьян потер пальцы и сообщил:
– Я познакомился с Филлипсом.
– Домохозяином Девон?
– Именно. Полагаю, что по своей организации он где-то на уровне червя.
– Понятно.
– Он не слишком обрадовался, когда пьяный шотландский матрос постучал явно не в ту дверь и нарушил его крепкий сон.
Джастин наконец обрел свой обычный апломб.
– Он и в самом деле посчитал, что ты ошибся домом?
– Да. Но он запел совсем иную песенку, едва я упомянул, что мне негде ночевать. Сообщил, что у него есть подходящее помещение.
– Значит, ты видел, где жила Девон?
– Видел. Рассказать тебе об этом? Потолок в этой дыре такой низкий и к тому же еще и покатый, что я не мог выпрямиться во весь рост. Единственное окно. Единственный предмет обстановки – убогая койка в углу. Даже повернуться негде. – Себастьяна снова обдало жаром. – Он назвал Девон маленькой нахальной сучкой, которая сбежала, не уплатив за жилье. Мне сильно захотелось наставить ему фонарей под оба глаза. Увы, я воспользовался этой возможностью. Я заявил, что ожидал большего, чем эта мерзкая дыра, и Филлипс выразил протест. В результате я тоже выразил протест. – Он стиснул челюсти. – Господи, Джастин, посмотрел бы ты на это! Я в жизни не видал более убогого жилья. И Девон жила там. Она там жила, пойми! – Повернув голову, Себастьян несколько секунд молча смотрел в затененный угол. – Она туда не вернется. Никогда. Я этого не допущу.
Джастин окинул брата внимательным взглядом.
– И это суждение исходит от человека, который и думать поначалу не хотел о том, чтобы она осталась здесь. – Джастин недоуменно поднял брови, так как выражение лица у Себастьяна оставалось по-прежнему жестким. – С чего это ты так насупился? Нынче вечером ты уже набил морду троим…
– Четверым. Ты забыл Филлипса.
– Во всяком случае, я не хотел бы стать следующим. – Джастин помолчал. – Какие у тебя планы на ее счет?
Отсутствующий взгляд.
– Понятно. Планов пока нет. Зная твою склонность к сантиментам, я понимаю, насколько тебя это раздражает.
– Прекрати, Джастин.
– Имей терпение. Сегодня ночью ты сам на себя не похож. Я почти верю, что в тебя вселился матрос Патрик. – Джастин покачал головой с хорошо разыгранным притворным осуждением. – Подумать только: выпивал, шатался по темным улицам. Если бы отец был жив, он, без сомнения, выразил бы тебе свое неудовольствие.
Себастьян с трудом сдержал охватившее его негодование. Гневные вспышки были ему несвойственны, он если и злился, то не без основательной причины. Однако он терпеть не мог едкую иронию брата. Джастин отлично понимал это, но случалось, не считал нужным от нее воздерживаться.
Себастьян полагал, что не в меру острый язык когда-нибудь доведет брата до беды и тогда он пожалеет о своей склонности к излишнему сарказму.
Заговорил он, впрочем, вполне сдержанно:
– Давай не будем об этом, брат.. Постараюсь не вспоминать о происшедшем и настоятельно прошу тебя о том же.
– Ты прав. Как всегда. Но позволь напомнить тебе об одном обстоятельстве.
– Каком это?
– Я далек от желания подчеркивать, как бы это выразиться поизящнее, некоторую необычность ситуации, но под нашей крышей оказалась молодая незамужняя женщина. Я знаю, как ты относишься к скандальным положениям. И потому в случае чего готов принять грех на себя…
– Не говори чепухи, – перебил брата Себастьян, который внезапно ощутил, что напряжение его оставило, сменившись почти приятной расслабленностью. Необычайно живая натура Джастина хоть кого могла сбить с толку. – Мы дали приют бедной обездоленной девушке с улицы. Наши слуги слишком преданы нам, чтобы задавать неуместные вопросы или предать меня.
Последние слова он произнес с достоинством подлинного аристократа, пожалуй, излишне подчеркнутым.
– Это правда. Твоя репутация выше всяких подозрений.
– А твоя – за их пределами.
– Не могу с этим спорить. – Джастин достал из кармана сигару. – Кстати… как идет охота?
Себастьян уставился на брата непонимающими взглядом:
– Ты что, парень? Охота? Я вовсе не собираюсь охотиться.
Джастин расхохотался.
– Так ты это бросил?
Только теперь Себастьян понял, что Джастин имеет в виду.
– Господи, поиски невесты – это последнее, о чем я сейчас могу думать.
Он сердито насупил брови, когда Джастин расхохотался еще веселее.
Глава 8
Девон выздоравливала. Она быстро поправлялась. Через несколько дней она уже могла вставать с кровати. Боль в раненом боку несколько поутихла. Девон была в состоянии сидеть и даже ходить по комнате. Танзи, веселая маленькая горничная, однажды утром явилась в спальню с целым ворохом платьев Джулианны в руках – по распоряжению милорда Себастьяна, как она сообщила. Платья были в самый раз на бедрах, в длину, в плечах, но, увы, не в груди. Пышные округлости Девон выпирали из лифа, выступая над линией выреза. Джулианна явно была менее развитой в этой части своей фигуры.
До шестнадцати лет Девон была хрупкой и тощенькой, и ее обычно принимали за ребенка более младшего возраста. Она почувствовала величайшую гордость, когда ее едва заметные грудки начали наливаться, – какая девочка не жаждет стать женщиной? Однако, поступив на работу в «Воронье гнездо», Девон лютой ненавистью возненавидела голодные, волчьи взгляды, которые мужчины бросали на ее фигуру, в особенности подолгу задерживая их на ее груди. Точно так же смотрели они и на Бриджет, которую к тому же щипали и тискали.
Однажды Девон спросила Бриджет, почему мужчины обращают такое пристальное внимание на женскую грудь. Та пожала плечами и коротко ответствовала: «Потому что они мужчины». За все время, что Девон проработала в пивной, она так и не смогла привыкнуть к этим хищным взглядам. И почему-то чувствовала, что никогда не привыкнет.
Мысль о том, что ей придется вернуться в «Воронье гнездо», приводила ее в дрожь. Она решила избежать этого любой ценой. Твердила себе, что непременно найдет иной выход. Надо только как следует поискать. Бывают же на свете чудеса. Само ее пребывание здесь, в Мейфэре, может служить тому доказательством.
Каждое утро, просыпаясь в чудесной комнате, похожей на вспышку солнечного света, Девон напоминала себе, что все это не сон, что большой дом в Мейфэре – самая настоящая реальность, в которой она существует. Завтракает в постели. Чай пьет у окна, и ноги ее в это время заботливо укутаны одеялом. Обедает у камина, в котором пылает жаркое пламя. Ночью в постель ей кладут грелку к ногам. Разве это не истинный рай? Ни голода, ни вечной тревоги, вызванной страхом, что ей не хватит ее жалких пенсов, чтобы уплатить за комнату.
Но она не должна слишком привыкать ко всему этому. Девон молила Бога, чтобы, когда она поправится, Себастьян позволил ей остаться здесь до тех пор, пока она не найдет себе подходящую службу в доме, похожем на этот. Она готова работать не покладая рук, только бы не возвращаться в Сент-Джайлз.
Но. хотя дни ее полны были светлых надежд и уюта, ночи приносили тяжкие душевные мучения. Когда все в доме затихало и она оставалась одна в своей комнате, приходило отчаяние.
Девон не могла забыть.
«Вашей собственной рукой» – так сказал ей Себастьян.
Так оно и было.
Фредди погиб от ее руки. Она убила человека. У-би-ла.
Это терзало душу Девон.
Однажды вечером она лежала и старалась забыть. Изо всех сил тщилась не думать об этом. Старалась, как это было уже много раз, удержать поток горячих слез, но безуспешно. Мысли ее обратились к Себастьяну, – вероятно, это было вполне объяснимо и естественно. По словам Танзи, в этот вечер Себастьян куда-то уехал.
Если бы она знала, как вести себя по отношению к нему! Он заходил к ней каждый божий день, спрашивал, как она себя чувствует. Всегда безупречно одетый, неукоснительно вежливый. Но почему-то при его появлении у Девон язык словно прилипал к гортани, становился тяжелым и неповоротливым. Быть может, потому, что он понимал, насколько сильное впечатление производит его внушительная наружность.
На следующее утро Девон лежала в постели, а Танзи убирала в комнате. Девон почувствовала неловкость оттого, что вот так просто лежит и глазеет, как хлопочет ясноглазая девчушка. Она отодвинула в сторону одеяло, намереваясь помочь Танзи, но та в эту минуту обернулась и запротестовала:
– Не надо, прошу вас, мисс Девон!
Как назло, именно в эту же минуту появился Себастьян. Сердце у Девон так и подпрыгнуло, едва она его увидела. А Себастьян перевел взгляд темных глаз с макушки Девон на кончики пальцев ее ноги, коснувшихся пола. Высоко поднял одну бровь, выражая тем самым свое молчаливое порицание. Собственно говоря, никакие слова и не были нужны. Девон мгновенно убрала ногу под одеяло и натянула его до самого подбородка.
Судя по чисто внешним проявлениям, отношение Себастьяна к ней стало более мягким, но Девон никак не могла избавиться от мысли, что он по-прежнему считает ее проституткой, и не знала, как переубедить его.
Дней десять спустя после своего появления в этом доме Девон решилась на дерзкий поступок: зажгла свечу, надела халат и вышла в холл. Ее мучило любопытство, снедало желание узнать, куда она попала. Судя по обстановке той очень большой комнаты, где ее устроили, маркиз должен быть очень богатым человеком. Как-то раз она поделилась этим своим соображением с Танзи, и та со смехом ответила, что так оно и есть.
В этот ранний предутренний час Девон не встретила ни души. Было приятно хоть немного размять ноги – как ни прекрасна ее спальня, очень утомительно так долго лежать без моциона.
Неслышно ступая, спустилась она по лестнице и прошлась по дому, заглядывая в комнаты. Вот столовая с длинным, массивным и до блеска отполированным столом, на котором стояли серебряные канделябры. Вот гостиная, украшенная множеством изящных фарфоровых ваз вперемешку с красивыми статуэтками, которые выглядели призрачно в лучах лунного света. Все такое элегантное, дорогое, аристократичное, как и подобает дому маркиза.
С благоговейным страхом, но не в силах отказаться от своего намерения, Девон проскользнула в следующую дверь и замерла посреди огромной комнаты. Между двух высоких окон находился мраморный камин, по стенам комнаты располагались застекленные шкафы, заставленные бесчисленными рядами книг.
Библиотека.
Девон ощутила болезненное стеснение в груди. Как понравилась бы маме именно эта комната! О, если бы мама была жива и увидела все это… Всего три месяца назад ее не стало, но не было с тех пор ни дня, ни часа, чтобы Девон не вспоминала и не тосковала о матери, не ощущала ее отсутствия. Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы.
Она немного постояла возле кресла у камина, провела рукой по подлокотнику. Кожа, которой он был обтянут, казалась такой мягкой и гладкой. Угли в камине еще светились красным светом. Что может быть уютнее, чем сидеть в таком вот кресле у очага и наслаждаться теплом, глядя на горящие поленья!
Порывистый ветер шумел за окнами, струи дождя били по стеклам. Непогода разыгрывалась не на шутку. Девон вздрогнула, вспомнив о страшной ночи, когда она так мучилась от холода, когда дождь насквозь промочил ее плащ.
В который раз она подумала о том, какое счастье, что Себастьян нашел ее и привез к себе в дом.
Девон усмехнулась. Если бы он узнал, что она тайно шныряет по его дому, то скорее всего выгнал бы ее вон.
Ветер взвыл с новой силой. А за дверью вдруг послышался странный царапающий звук.
Первым побуждением Девон было желание спрятаться, и она пригнулась за спинкой кресла.
Снова то же звук. На этот раз более громкий и настойчивый. Да, более настойчивый и сопровождаемый скулящим повизгиванием.
Побуждаемая все тем же любопытством, Девон вышла из библиотеки и направилась в ту сторону, откуда доносилось повизгивание-; она крепко сжала в руке подсвечник – на всякий случай. Медленно выпрямилась и осторожно отворила дверь.
Порыв ветра набросился на нее с такой силой, что едва не сбил с ног. Что-то холодное и мокрое прошмыгнуло мимо ее ног в прихожую. Девон подавила готовый вырваться крик и посмотрела себе под ноги. Два темных умоляющих глаза уставились на нее. Девон недоуменно заморгала. Собака! Вся мокрая, от головы до хвоста, она дрожала мелкой дрожью. Как же она очутилась на улице в такую ужасную погоду? Красотой собака не отличалась: приплюснутый нос почти не выступал вперед. Но тем не менее было в этом песике нечто чрезвычайно привлекательное. Шерсть у него была желтоватая и настолько длинная, что волочилась по гладкому кафельному полу. При этом пес был на редкость упитанным, и казалось, что у него вообще нет ног.
Девон поставила, не оглядываясь, подсвечник на столик где-то позади себя и сама не заметила, как очутилась на полу на коленях возле песика.
– Бог мой, до чего же ты промок, бедняжка!
Пес незамедлительно уткнулся мордочкой ей в ладони и жалобно взвизгнул. Этот звук болью отозвался в сердце Девон.
– Ты голодный? – спросила она заботливо и готова была бы поклясться, что при этих словах глаза у собаки оживились и утратили отчаянное выражение. – Сейчас мы подумаем, чем бы тебя покормить… У меня после обеда остался кусочек сыра. – Любят ли собаки сыр? Ладно, она сейчас сходит за этим кусочком. – Ты, малыш, оставайся тут. Малыш… гм… надо придумать тебе имечко получше. Как же мне тебя назвать? – Она прижала палец к губам и подумала немного. – Так, знаю. Уэбстер. Я буду называть тебя Уэбстером.
До шестнадцати лет Девон была хрупкой и тощенькой, и ее обычно принимали за ребенка более младшего возраста. Она почувствовала величайшую гордость, когда ее едва заметные грудки начали наливаться, – какая девочка не жаждет стать женщиной? Однако, поступив на работу в «Воронье гнездо», Девон лютой ненавистью возненавидела голодные, волчьи взгляды, которые мужчины бросали на ее фигуру, в особенности подолгу задерживая их на ее груди. Точно так же смотрели они и на Бриджет, которую к тому же щипали и тискали.
Однажды Девон спросила Бриджет, почему мужчины обращают такое пристальное внимание на женскую грудь. Та пожала плечами и коротко ответствовала: «Потому что они мужчины». За все время, что Девон проработала в пивной, она так и не смогла привыкнуть к этим хищным взглядам. И почему-то чувствовала, что никогда не привыкнет.
Мысль о том, что ей придется вернуться в «Воронье гнездо», приводила ее в дрожь. Она решила избежать этого любой ценой. Твердила себе, что непременно найдет иной выход. Надо только как следует поискать. Бывают же на свете чудеса. Само ее пребывание здесь, в Мейфэре, может служить тому доказательством.
Каждое утро, просыпаясь в чудесной комнате, похожей на вспышку солнечного света, Девон напоминала себе, что все это не сон, что большой дом в Мейфэре – самая настоящая реальность, в которой она существует. Завтракает в постели. Чай пьет у окна, и ноги ее в это время заботливо укутаны одеялом. Обедает у камина, в котором пылает жаркое пламя. Ночью в постель ей кладут грелку к ногам. Разве это не истинный рай? Ни голода, ни вечной тревоги, вызванной страхом, что ей не хватит ее жалких пенсов, чтобы уплатить за комнату.
Но она не должна слишком привыкать ко всему этому. Девон молила Бога, чтобы, когда она поправится, Себастьян позволил ей остаться здесь до тех пор, пока она не найдет себе подходящую службу в доме, похожем на этот. Она готова работать не покладая рук, только бы не возвращаться в Сент-Джайлз.
Но. хотя дни ее полны были светлых надежд и уюта, ночи приносили тяжкие душевные мучения. Когда все в доме затихало и она оставалась одна в своей комнате, приходило отчаяние.
Девон не могла забыть.
«Вашей собственной рукой» – так сказал ей Себастьян.
Так оно и было.
Фредди погиб от ее руки. Она убила человека. У-би-ла.
Это терзало душу Девон.
Однажды вечером она лежала и старалась забыть. Изо всех сил тщилась не думать об этом. Старалась, как это было уже много раз, удержать поток горячих слез, но безуспешно. Мысли ее обратились к Себастьяну, – вероятно, это было вполне объяснимо и естественно. По словам Танзи, в этот вечер Себастьян куда-то уехал.
Если бы она знала, как вести себя по отношению к нему! Он заходил к ней каждый божий день, спрашивал, как она себя чувствует. Всегда безупречно одетый, неукоснительно вежливый. Но почему-то при его появлении у Девон язык словно прилипал к гортани, становился тяжелым и неповоротливым. Быть может, потому, что он понимал, насколько сильное впечатление производит его внушительная наружность.
На следующее утро Девон лежала в постели, а Танзи убирала в комнате. Девон почувствовала неловкость оттого, что вот так просто лежит и глазеет, как хлопочет ясноглазая девчушка. Она отодвинула в сторону одеяло, намереваясь помочь Танзи, но та в эту минуту обернулась и запротестовала:
– Не надо, прошу вас, мисс Девон!
Как назло, именно в эту же минуту появился Себастьян. Сердце у Девон так и подпрыгнуло, едва она его увидела. А Себастьян перевел взгляд темных глаз с макушки Девон на кончики пальцев ее ноги, коснувшихся пола. Высоко поднял одну бровь, выражая тем самым свое молчаливое порицание. Собственно говоря, никакие слова и не были нужны. Девон мгновенно убрала ногу под одеяло и натянула его до самого подбородка.
Судя по чисто внешним проявлениям, отношение Себастьяна к ней стало более мягким, но Девон никак не могла избавиться от мысли, что он по-прежнему считает ее проституткой, и не знала, как переубедить его.
Дней десять спустя после своего появления в этом доме Девон решилась на дерзкий поступок: зажгла свечу, надела халат и вышла в холл. Ее мучило любопытство, снедало желание узнать, куда она попала. Судя по обстановке той очень большой комнаты, где ее устроили, маркиз должен быть очень богатым человеком. Как-то раз она поделилась этим своим соображением с Танзи, и та со смехом ответила, что так оно и есть.
В этот ранний предутренний час Девон не встретила ни души. Было приятно хоть немного размять ноги – как ни прекрасна ее спальня, очень утомительно так долго лежать без моциона.
Неслышно ступая, спустилась она по лестнице и прошлась по дому, заглядывая в комнаты. Вот столовая с длинным, массивным и до блеска отполированным столом, на котором стояли серебряные канделябры. Вот гостиная, украшенная множеством изящных фарфоровых ваз вперемешку с красивыми статуэтками, которые выглядели призрачно в лучах лунного света. Все такое элегантное, дорогое, аристократичное, как и подобает дому маркиза.
С благоговейным страхом, но не в силах отказаться от своего намерения, Девон проскользнула в следующую дверь и замерла посреди огромной комнаты. Между двух высоких окон находился мраморный камин, по стенам комнаты располагались застекленные шкафы, заставленные бесчисленными рядами книг.
Библиотека.
Девон ощутила болезненное стеснение в груди. Как понравилась бы маме именно эта комната! О, если бы мама была жива и увидела все это… Всего три месяца назад ее не стало, но не было с тех пор ни дня, ни часа, чтобы Девон не вспоминала и не тосковала о матери, не ощущала ее отсутствия. Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы.
Она немного постояла возле кресла у камина, провела рукой по подлокотнику. Кожа, которой он был обтянут, казалась такой мягкой и гладкой. Угли в камине еще светились красным светом. Что может быть уютнее, чем сидеть в таком вот кресле у очага и наслаждаться теплом, глядя на горящие поленья!
Порывистый ветер шумел за окнами, струи дождя били по стеклам. Непогода разыгрывалась не на шутку. Девон вздрогнула, вспомнив о страшной ночи, когда она так мучилась от холода, когда дождь насквозь промочил ее плащ.
В который раз она подумала о том, какое счастье, что Себастьян нашел ее и привез к себе в дом.
Девон усмехнулась. Если бы он узнал, что она тайно шныряет по его дому, то скорее всего выгнал бы ее вон.
Ветер взвыл с новой силой. А за дверью вдруг послышался странный царапающий звук.
Первым побуждением Девон было желание спрятаться, и она пригнулась за спинкой кресла.
Снова то же звук. На этот раз более громкий и настойчивый. Да, более настойчивый и сопровождаемый скулящим повизгиванием.
Побуждаемая все тем же любопытством, Девон вышла из библиотеки и направилась в ту сторону, откуда доносилось повизгивание-; она крепко сжала в руке подсвечник – на всякий случай. Медленно выпрямилась и осторожно отворила дверь.
Порыв ветра набросился на нее с такой силой, что едва не сбил с ног. Что-то холодное и мокрое прошмыгнуло мимо ее ног в прихожую. Девон подавила готовый вырваться крик и посмотрела себе под ноги. Два темных умоляющих глаза уставились на нее. Девон недоуменно заморгала. Собака! Вся мокрая, от головы до хвоста, она дрожала мелкой дрожью. Как же она очутилась на улице в такую ужасную погоду? Красотой собака не отличалась: приплюснутый нос почти не выступал вперед. Но тем не менее было в этом песике нечто чрезвычайно привлекательное. Шерсть у него была желтоватая и настолько длинная, что волочилась по гладкому кафельному полу. При этом пес был на редкость упитанным, и казалось, что у него вообще нет ног.
Девон поставила, не оглядываясь, подсвечник на столик где-то позади себя и сама не заметила, как очутилась на полу на коленях возле песика.
– Бог мой, до чего же ты промок, бедняжка!
Пес незамедлительно уткнулся мордочкой ей в ладони и жалобно взвизгнул. Этот звук болью отозвался в сердце Девон.
– Ты голодный? – спросила она заботливо и готова была бы поклясться, что при этих словах глаза у собаки оживились и утратили отчаянное выражение. – Сейчас мы подумаем, чем бы тебя покормить… У меня после обеда остался кусочек сыра. – Любят ли собаки сыр? Ладно, она сейчас сходит за этим кусочком. – Ты, малыш, оставайся тут. Малыш… гм… надо придумать тебе имечко получше. Как же мне тебя назвать? – Она прижала палец к губам и подумала немного. – Так, знаю. Уэбстер. Я буду называть тебя Уэбстером.