Страница:
— Я уже сообщил об этом Гэлену, он обещал провести полную проверку.
— Я решила сама провести поиск. Если Лонтана был связан с Фэрфаксом и Арапахо-Джанкшн, следовательно, он должен иметь какое-то отношение к геотермальной энергетике. Я задала несколько перекрестных ссылок, но результатов пока никаких.
Морган оставался в комнате еще несколько минут, но Алекс словно забыла о его присутствии. Тогда он вышел на крыльцо и, опустившись на ступеньку, стал смотреть на шоссе. Его раздражало, что он вынужден сидеть и ждать, тогда как его натура требовала действий. Но Морган знал, что действовать придется, и очень скоро. В этом отношении интуиция никогда его не подводила.
Но пока этот момент не наступил, он будет ждать. И охранять.
— Логан приехал, — сказал Бетуорт Бену Дэнли, когда они вместе шли к зданию Капитолия. — И начал задавать вопросы. За ним надо присмотреть, но только, ради бога, никаких решительных действий!
— Какого рода вопросы? — нахмурился Дэнли.
— Не беспокойся. Пока его интересуют только подробности расследования, которое ФБР начало в отношении Алекс Грэм. Это естественно, поскольку Грэм и жена Логана — близкие подруги.
— Когда дело касается Логана, — задумчиво проговорил Дэнли, — то, что выглядит естественным, на самом деле обычно представляет собой лишь верхушку айсберга. Боюсь, он что-то затевает. Может быть, Логан что-то разнюхал?
Бетуорт покачал головой:
— Он может подозревать, но знать — нет. Никто ничего не знает. К тому же через неделю все его подозрения уже не будут иметь никакого значения, так что успокойся и продолжай делать свою работу. Я предупредил тебя только для того, чтобы ты не узнал о его приезде от кого-нибудь другого и не запаниковал.
— Я не паникую, я просто озабочен. Вечно ты меня недооцениваешь, Джерри, а ведь это я установил контакт с «Матансой». И оснований для беспокойства у меня побольше, чем у тебя!
— Разумеется, Бен, разумеется. — Отпор, который он получил от Дэнли, застал Бетуорта врасплох. — Я не имею ничего против. Беспокойство — это хорошо, беспокойство не позволяет человеку расслабиться, стать благодушным и беспечным. Кстати, кого ты планируешь отправить к Кордобе для координации действий?
— Я думал поехать туда сам.
— Нет, ты будешь нужен мне на объекте Z-III. Кроме того, Бен, ты слишком заметная фигура. Андреас может обратить внимание на твое отсутствие, а нам это ни к чему.
— Тогда я пошлю Эла Лири. Он в курсе дела; кроме того, это он помог урегулировать проблему между Моралесом и «Матансой» в Фэрфаксе.
— Но поскольку Моралес был ликвидирован, Лири вряд ли будет пользоваться полным доверием, — заметил Бетуорт.
— Никто и не требует, чтобы они ему доверяли, — жестко сказал Дэнли. — Мы даем Кордобе то, что нужно ему, а он даст нам то, чего хотим мы. — Он немного помолчал. — В общем, если я тебе не нужен, в среду я отбываю на Z-III.
При этих словах Бетуорт вдруг ощутил приятное волнение. Наконец-то его план вступил в решающую фазу! Несколько лет он осторожно готовил почву, интриговал, искал нужных людей, и вот теперь до желанной цели осталось всего несколько шагов!
— Поезжай, — сказал он спокойно. — В случае каких-то непредвиденных обстоятельств я с тобой свяжусь.
— Лучше бы обойтись без непредвиденных обстоятельств.
Эта фраза прозвучала почти как угроза, но Бетуорт подумал, что разберется с Дэнли позднее. У него было достаточно средств, чтобы заставить этого типа ходить на задних лапках. Сейчас же будет разумнее использовать вместо кнута пряник.
— Я лично не жду никаких неприятностей, — сказал Бетуорт. — Дело идет как по маслу — и все благодаря тебе. Удивительно, чего может добиться один по-настоящему умный человек. — Он остановился перед ступеньками Капитолия. — А теперь улыбнемся друг другу и попрощаемся как можно небрежнее: на нас смотрят.
Взгляд Дэнли метнулся вверх, туда, где на верхних ступенях лестницы стояли Карл Шепард и несколько конгрессменов.
— Что это Шепард так распустил хвост?
— Вербует Андреасу сторонников для голосования по законопроекту об охране окружающей среды, — пояснил Бетуорт. — Но вряд ли у него выйдет что-то путное. Старина Карл не так обаятелен, как наш уважаемый президент.
— А я слышал, он очень много сделал для улучшения работы нового Министерства охраны родины.
— Ну, это-то было проще простого. Сейчас все только и болтают что о террористической угрозе и, соответственно, о том, как от нее уберечься. Естественно, что все его предложения были поддержаны. Охрана окружающей среды — совсем другое. Пожалуй, я — единственный человек, который может обеспечить президенту перевес голосов в этом вопросе. Тем не менее сейчас я пожму Шепарду руку и сделаю вид, будто мне очень льстит внимание, которое могущественный вице-президент уделяет нашему — моему! — законопроекту. Затем я пройду дальше и растворюсь в толпе таких же простых, скромных конгрессменов, как я.
— Не растворишься, — буркнул Дэнли и, повернувшись, зашагал к автомобильной стоянке.
Дэнли был прав. Поднимаясь по лестнице, Бетуорт думал о своей восходящей звезде, которая очень скоро засияет ослепительным светом на политическом небосклоне Америки, а может, и всего мира. И будь он проклят, если позволит этой звезде погаснуть!
11
— Я решила сама провести поиск. Если Лонтана был связан с Фэрфаксом и Арапахо-Джанкшн, следовательно, он должен иметь какое-то отношение к геотермальной энергетике. Я задала несколько перекрестных ссылок, но результатов пока никаких.
Морган оставался в комнате еще несколько минут, но Алекс словно забыла о его присутствии. Тогда он вышел на крыльцо и, опустившись на ступеньку, стал смотреть на шоссе. Его раздражало, что он вынужден сидеть и ждать, тогда как его натура требовала действий. Но Морган знал, что действовать придется, и очень скоро. В этом отношении интуиция никогда его не подводила.
Но пока этот момент не наступил, он будет ждать. И охранять.
— Логан приехал, — сказал Бетуорт Бену Дэнли, когда они вместе шли к зданию Капитолия. — И начал задавать вопросы. За ним надо присмотреть, но только, ради бога, никаких решительных действий!
— Какого рода вопросы? — нахмурился Дэнли.
— Не беспокойся. Пока его интересуют только подробности расследования, которое ФБР начало в отношении Алекс Грэм. Это естественно, поскольку Грэм и жена Логана — близкие подруги.
— Когда дело касается Логана, — задумчиво проговорил Дэнли, — то, что выглядит естественным, на самом деле обычно представляет собой лишь верхушку айсберга. Боюсь, он что-то затевает. Может быть, Логан что-то разнюхал?
Бетуорт покачал головой:
— Он может подозревать, но знать — нет. Никто ничего не знает. К тому же через неделю все его подозрения уже не будут иметь никакого значения, так что успокойся и продолжай делать свою работу. Я предупредил тебя только для того, чтобы ты не узнал о его приезде от кого-нибудь другого и не запаниковал.
— Я не паникую, я просто озабочен. Вечно ты меня недооцениваешь, Джерри, а ведь это я установил контакт с «Матансой». И оснований для беспокойства у меня побольше, чем у тебя!
— Разумеется, Бен, разумеется. — Отпор, который он получил от Дэнли, застал Бетуорта врасплох. — Я не имею ничего против. Беспокойство — это хорошо, беспокойство не позволяет человеку расслабиться, стать благодушным и беспечным. Кстати, кого ты планируешь отправить к Кордобе для координации действий?
— Я думал поехать туда сам.
— Нет, ты будешь нужен мне на объекте Z-III. Кроме того, Бен, ты слишком заметная фигура. Андреас может обратить внимание на твое отсутствие, а нам это ни к чему.
— Тогда я пошлю Эла Лири. Он в курсе дела; кроме того, это он помог урегулировать проблему между Моралесом и «Матансой» в Фэрфаксе.
— Но поскольку Моралес был ликвидирован, Лири вряд ли будет пользоваться полным доверием, — заметил Бетуорт.
— Никто и не требует, чтобы они ему доверяли, — жестко сказал Дэнли. — Мы даем Кордобе то, что нужно ему, а он даст нам то, чего хотим мы. — Он немного помолчал. — В общем, если я тебе не нужен, в среду я отбываю на Z-III.
При этих словах Бетуорт вдруг ощутил приятное волнение. Наконец-то его план вступил в решающую фазу! Несколько лет он осторожно готовил почву, интриговал, искал нужных людей, и вот теперь до желанной цели осталось всего несколько шагов!
— Поезжай, — сказал он спокойно. — В случае каких-то непредвиденных обстоятельств я с тобой свяжусь.
— Лучше бы обойтись без непредвиденных обстоятельств.
Эта фраза прозвучала почти как угроза, но Бетуорт подумал, что разберется с Дэнли позднее. У него было достаточно средств, чтобы заставить этого типа ходить на задних лапках. Сейчас же будет разумнее использовать вместо кнута пряник.
— Я лично не жду никаких неприятностей, — сказал Бетуорт. — Дело идет как по маслу — и все благодаря тебе. Удивительно, чего может добиться один по-настоящему умный человек. — Он остановился перед ступеньками Капитолия. — А теперь улыбнемся друг другу и попрощаемся как можно небрежнее: на нас смотрят.
Взгляд Дэнли метнулся вверх, туда, где на верхних ступенях лестницы стояли Карл Шепард и несколько конгрессменов.
— Что это Шепард так распустил хвост?
— Вербует Андреасу сторонников для голосования по законопроекту об охране окружающей среды, — пояснил Бетуорт. — Но вряд ли у него выйдет что-то путное. Старина Карл не так обаятелен, как наш уважаемый президент.
— А я слышал, он очень много сделал для улучшения работы нового Министерства охраны родины.
— Ну, это-то было проще простого. Сейчас все только и болтают что о террористической угрозе и, соответственно, о том, как от нее уберечься. Естественно, что все его предложения были поддержаны. Охрана окружающей среды — совсем другое. Пожалуй, я — единственный человек, который может обеспечить президенту перевес голосов в этом вопросе. Тем не менее сейчас я пожму Шепарду руку и сделаю вид, будто мне очень льстит внимание, которое могущественный вице-президент уделяет нашему — моему! — законопроекту. Затем я пройду дальше и растворюсь в толпе таких же простых, скромных конгрессменов, как я.
— Не растворишься, — буркнул Дэнли и, повернувшись, зашагал к автомобильной стоянке.
Дэнли был прав. Поднимаясь по лестнице, Бетуорт думал о своей восходящей звезде, которая очень скоро засияет ослепительным светом на политическом небосклоне Америки, а может, и всего мира. И будь он проклят, если позволит этой звезде погаснуть!
11
— Нашла! — Алекс с торжеством швырнула распечатки на стол перед Морганом и добавила: — Мне кажется, это именно то, что мы ищем.
— Ну, по крайней мере, хоть что-то определенное. — Морган быстро просмотрел бумаги. — Лонтана?
— Профессор Филипп Лонтана, бразильский ученый-океанограф. Он писал о гибели Большого Барьерного рифа, разыскивал затопленные города, изучал рельеф морского дна. Но больше всего времени и сил Лонтана отдал изучению океанических термальных каналов!
— И что это нам дает? — осведомился Морган.
— Два года назад профессор Лонтана опубликовал в «Наутилусе» одну любопытную статью. Это очень узкоспециализированное издание — именно поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы ее разыскать. В своей статье Лонтана советует использовать для строительства тепловых электростанций искусственные термальные каналы, которые он предлагает контролировать с помощью самых современных импульсно-звуковых технологий. Правда, прокладка каждого такого канала требует весьма сложных расчетов, однако Лонтана был уверен, что находится на правильном пути. В статье он, в частности, утверждает, что уже работает над созданием опытной установки. — Алекс покачала головой. — Судя по тону статьи, Лонтана был в восторге от открывшихся ему перспектив. Его установка, работающая на неисчерпаемом источнике энергии, является прототипом устройств, способных полностью изменить образ жизни всего человечества! Так, во всяком случае, написано в его статье.
— Новый образ жизни — или новый способ убивать себе подобных… — пробормотал Морган. — А профессор, случайно, не пишет об использовании своего принципа в качестве оружия?
— Он упомянул об этом, но буквально в двух-трех строках. Лонтана вообще не останавливался на издержках своей системы — он сразу перешел к ее преимуществам. И в принципе я с ним согласна: тепло земного ядра — это могучий источник бесплатной энергии, которая действительно способна преобразить всю планету. А проблемами пусть занимается ООН — это, кстати, тоже слова профессора.
— Почему ООН, а не бразильское правительство? — удивился Морган.
— Судя по всему, профессор недолюбливает правительство своей родной страны. Однажды оно ему крепко насолило, и он, как видно, не забыл обиды.
— А в чем там было дело? — насторожился Морган.
— В самом начале карьеры Лонтане посчастливилось обнаружить затонувший испанский галеон. Однако половину полагающегося по закону вознаграждения ему пришлось отдать государству, так как судно затонуло в территориальных водах Бразилии. В других его статьях я обнаружила довольно едкие рассуждения о размерах вознаграждения за научные открытия, «двухсотмильной зоне» и правах личности. В целом мне показалось, что профессор Лонтана — довольно эксцентричный тип.
— Или просто псих.
— Если он и сумасшедший, то гениальный сумасшедший. Однако научное сообщество, судя по всему, не приняло его разработки всерьез. Я обнаружила несколько откликов на эту статью, подписанную другими океанографами. Они в один голос утверждают, что теорию Лонтаны невозможно осуществить на практике, поскольку земное ядро находится в шести тысячах километров под поверхностью.
— Что-нибудь еще было?
Алекс отрицательно покачала головой:
— Нет, не было. Но разве не логично предположить, что после того, как коллеги-ученые фактически высмеяли его открытие, профессор предложил его кому-нибудь другому?
— Например, мистеру Бетуорту — одному из самых заметных защитников окружающей среды в нынешнем составе конгресса… — Морган немного подумал. — Что ж, не исключено, что именно Бетуорт отправил Лонтану на фабрику в Фэрфакс и дал ему возможность экспериментировать. И, похоже, профессор добился кое-каких успехов.
Алекс нахмурилась:
— Но Пауэрc сказал, что он погиб и что из-за этого все пошло кувырком.
— Не совсем так. Он сказал, что они его «потеряли». Это не значит, что профессор погиб, — он мог просто разочароваться в своем работодателе или поссориться с ним, собрать пожитки и уехать. Бетуорт, со своей стороны, мог решить, что Лонтана выполнил свою функцию, и дать ему отставку, хотя в этом последнем случае он бы, скорее всего, постарался избавиться от свидетеля. Как бы там ни было, слабенький шанс у нас есть… — Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Гэлена. — Посмотрим, что скажет нам наш специалист по информации.
— Но ведь это же просто догадки… — растерянно проговорила Алекс. — Я вовсе не утверждаю, что…
— Конечно, это только догадки, но уж больно они похожи на истину.
Морган кивнул и вышел на крыльцо. Когда Гэлен ответил, он вкратце пересказал ему все, что удалось отыскать Алекс в компьютерных сетях, и спросил, не удалось ли найти что-нибудь о Лонтане.
— Кое-что, — ответил Гэлен. — Хотя, к своему стыду, должен признать, что статью в «Наутилусе» я пропустил. Филипп Лонтана уже давно не живет в Бразилии. Он — гражданин Соединенных Штатов, а его лаборатория находится где-то на Багамских островах. Мы попытались связаться с ним, но ответа не получили. В настоящее время его разыскивает мой человек в Нассау.
— Лонтана может быть убит, — вставил Морган. — Когда Пауэрc сказал, что они его потеряли, он мог иметь в виду, что от него просто избавились.
— Все-таки ты законченный пессимист, Морган! — хмыкнул Гэлен. — Я лично так не думаю. Скорее всего, профессор просто расплевался с Пауэрсом или с кем-то, кто его нанял. В научном мире Лонтана пользовался репутацией чудака, но, судя по некоторым отзывам, он был человеком честным.
— А ты — законченный оптимист, Гэлен, — отрезал Морган. — Придется, видно, вернуть тебя с небес на землю. Я хотел бы, чтобы ты выяснил, где сейчас находится мой лучший друг Эл Лири и — по возможности — что он замышляет.
— Эл Лири?.. А-а, твой куратор из ЦРУ! Что конкретно ты хотел бы узнать?
— Я хотел бы узнать все, буквально все, включая номер его спутникового телефона.
— Зачем это тебе?
— Видишь ли, Пауэрc рассказал мне совсем не так много, как я надеялся.
— А ты уверен, что Лири захочет с тобой говорить?
— Он захочет. Я еще не забыл, как он подставил меня после Фэрфакса. Ему придется говорить!
— Учитывая, что он лучше, чем кто бы то ни было, осведомлен о твоих способностях, я в этом не сомневаюсь. Что мне следует о нем знать, прежде чем я начну собирать информацию?
— Он умен, честолюбив, получил прекрасное образование, и главное — он гомик. Однако Лири это скрывает, считая — и вполне справедливо, — что в ЦРУ «голубых» не жалуют, несмотря на всю эту новомодную болтовню о политкорректности.
— Лири опасен?
— Смертельно опасен, особенно если загнать его в угол.
— Смертельно опасный, умный и честолюбивый гомосексуалист? Хм… Ладно, я все это учту. Ну а как прошла ваша встреча с Логаном?
— Как и следовало ожидать. По крайней мере, твой друг не просиживает задницу, а действует, что не может не вселять оптимизма, учитывая его широкие возможности и политический вес. А разве он до сих пор тебе не звонил?
— Нет, только в самый первый день. Логан сказал, что попытался навести справки в Вашингтоне, но столкнулся с самым настоящим заговором молчания. Люди просто не хотят говорить. Конечно, это может быть связано с недавними нападениями на посольство в Кито и Мехико-Сити — после них большинство политиков испытывает… гм-м… скажем, известное напряжение. Но Логан уверен — дело в чем-то другом. Он сказал, что он как будто бьется головой в глухую стену.
— Черт!
— Ну вот, опять ты видишь все только в черном свете. А между тем дела обстоят вовсе не так плохо. Насколько мне известно, Логан терпеть не может глухие стены. Подобные вещи действуют на него, как красная тряпка на быка, и если он встречает глухую стену, можно не сомневаться — очень скоро в ней появится преизрядная дыра. Логан обещал мне позвонить, как только что-нибудь узнает, и я тебе сразу же об этом сообщу. — Гэлен сделал небольшую паузу. — Значит, говоришь, термальные каналы?.. Это плохая новость, Морган. С такими вещами шутить не рекомендуется.
— Не так плохи термальные каналы, как то, что некие силы пытаются получить доступ к энергии ядра Земли. Одному богу известно, что вся эта компания собиралась делать с раскаленной магмой… Кстати, как там Элейн?
— Странные у тебя ассоциации: расплавленная магма и Элейн. — Гэлен усмехнулся. — По-твоему, между ними много общего?
— Так, некоторое сходство… Я, собственно, просто хотел узнать, можно ли на тебя рассчитывать, если ты нам срочно понадобишься.
— А почему бы тебе не спросить об этом у самой Элейн?
— Я серьезно, Гэлен. Возможно, мне придется привезти Алекс к тебе. К Логану она не поедет, потому что этот тип немедленно запрет ее в своей неприступной крепости, и она это знает.
На сей раз Гэлен замолчал надолго.
— Я не хотел бы подвергать опасности Элейн и ребенка, Морган, — сказал он наконец.
— И все-таки спроси у нее, ладно? Элейн хорошо знает, как чувствует себя человек, на которого идет загонная охота.
Гэлен еще немного помолчал, потом спросил:
— Ты думаешь, к нам Алекс поедет?
— Сейчас, скорее всего, нет. Но может настать такое время, когда я буду представлять для нее куда большую опасность, чем Юргенс и Бетуорт, вместе взятые. Ей просто нельзя будет оставаться со мной.
— Хорошо, — нехотя промолвил Гэлен, — я спрошу Элейн. Но запомни, Морган: я ничего не обещаю!
Он дал отбой, и Морган выключил аппарат почти с облегчением. Несмотря на последние слова Гэлена, он почти наверняка знал: его старый друг сделает все, что только будет в его силах. Другое дело Элейн. Она всегда была упряма, неуступчива, злопамятна, а с недавних пор считала своим долгом защищать мужа от недобросовестных друзей.
«Что ж, — решил он, — поживем — увидим».
— В последние годы Лонтана жил в Нассау, — сказал Морган, вернувшись в дом. — Гэлен отправил туда человека, чтобы найти его.
— Это хорошо. — Алекс бросила взгляд на экран компьютера. — Тогда я, пожалуй, загляну еще на один сайт и…
— Нет, — твердо сказал Морган. — Ты и так сделала достаточно много. Я считаю, что тебе пора отдохнуть.
— Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, — вздохнула Алекс. — Я слишком взвинчена, чтобы отдыхать.
— Как знаешь. — Морган пожал плечами. — В таком случае я, пожалуй, попрошу тебя сделать одну вещь. Ты смогла бы быстро проявить пленку и напечатать фотографию человека, который выбежал из дома Пауэрса?
— Но ведь ты, кажется, сказал, что знаешь, кто это был! — удивилась Алекс.
— Да, знаю, но я хочу быть уверен на сто процентов. Ну, так как?
Алекс кивнула.
— Я сделаю это. Только, пожалуйста, достань бачки и приготовь растворы, а я пока выпью кофе.
— Честно говоря, узнать этого типа по такому снимку довольно трудно, — сказала Алекс, вытирая руки полотенцем. — Ракурс удачный, но у него все лицо залито кровью.
Морган осторожно взял в руки еще мокрый отпечаток.
— Я знаю, кто это. Никаких сомнений быть не может.
— Рунн? — Алекс, прищурившись, внимательно посмотрела ему в лицо.
Морган кивнул:
— Да, это Рунн. Впрочем, ты права: кроме меня, никто не сможет с уверенностью сказать, он это или не он. Но тебе, мне кажется, следует знать это лицо.
Морган достал карандаш, блокнот для эскизов и минут десять работал над наброском.
— Вот он — Рунн, — сказал он наконец, протягивая ей вырванный из альбома лист.
Алекс взглянула на бумагу. На ней был изображен довольно привлекательный молодой мужчина с пристальным взглядом немного раскосых темных глаз, пухлыми, чувственными губами и чуть приплюснутым носом. Его даже можно было бы назвать красивым, если бы не лежащая на лице печать глубокой душевной муки.
— Как быстро ты его нарисовал… — пробормотала Алекс, не зная, что еще сказать.
— Я мог бы нарисовать его даже во сне, — просто ответил Морган. — Я часто его рисую. Можно сказать, что до недавнего времени Рунн был моим любимым персонажем. Пока не появилась ты, — уточнил он с улыбкой.
— У него раскосые глаза… Он что, индеец?
— Рунн наполовину кореец, наполовину американец.
— Он выглядит так, словно его… словно у него большое горе.
— Так и есть. — Морган забрал у нее набросок. — Впрочем, сейчас он наверняка выглядит по-другому. Судя по твоей фотографии, Пауэре ранил его в нижнюю часть лица, скорее всего — в щеку. Значит, надо нарисовать несколько швов… — Он взял у нее набросок и добавил необходимые подробности. — Примерно так. И вот что, Алекс: если увидишь кого-то, кто хотя бы отдаленно напомнит тебе этого человека, — беги так, словно за тобой черти гонятся.
— Ах вот, оказывается, чем ты был занят все это время!
Морган очень серьезно кивнул.
— Ты его… боишься?
— Да.
Несколько мгновений Алекс недоверчиво рассматривала его лицо.
— Ты не врешь?
— Рунн охотится за мной уже довольно давно. С какой стати я бы стал прятаться, если бы его не боялся?
— Это ты скажи мне — с какой стати! — Алекс вздохнула. — Впрочем, ты, конечно, не скажешь. Ведь это означало бы сократить дистанцию. — Она подошла к керосиновой плитке в углу. — К сожалению, здесь только растворимый кофе. Сделать тебе чашечку?
— Две, и побольше. Растворимый кофе нужно пить большими чашками.
Некоторое время Морган молча следил, как она движется по кухонному закутку, потом внезапно сказал:
— А ведь ему только двадцать два года. Алекс пожала плечами.
— Я слышала, что гремучие змеи смертельно опасны с самого рождения, а это — самые ядовитые и злобные пресмыкающиеся во всей Северной Америке. — Она протянула ему самую большую кружку, какая только нашлась в буфете. — Я своими глазами видела, как Рунн обошелся с женой Пауэрса, и мне непонятно, почему ты его жалеешь.
— Я его вовсе не жалею. Это можно назвать скорее эмпатией, сопереживанием. Когда я смотрю на него, я вижу себя. И я знаю, что он сделает дальше, потому что я на его месте поступил бы точно так же. — Морган невидящим взглядом уставился на чашку с кофе, которую держал в руке. — Его полное имя — Рунн Шин Той, и он — незаконный сын американской проститутки и северокорейского генерала Кай Хон Шина.
Алекс вздрогнула.
— Того самого, которого тебя послали убить?
— Того самого, которого я убил, — поправил Морган и поднес чашку к губам. — Это задание не вызывало у меня никаких сомнений, никаких колебаний. Как все северокорейцы, Кай Хон Шин был ярым антиамериканцем. Кроме того, он был причастен к массовым нарушениям прав человека в этой стране, а главное — он фактически руководил лагерем подготовки террористов в горах к северу от Пхеньяна. Рунн тоже прошел через этот лагерь. Он попал туда в четырнадцатилетнем возрасте и обучался разным смертоносным наукам наравне со взрослыми мужчинами, пока ему не исполнилось девятнадцать. До четырнадцати он жил в Токио с матерью. Заниматься проституцией ей запретили под страхом смерти, поскольку Рунн как-никак был сыном генерала. Правительство Северной Кореи даже выплачивало ей полный пансион, однако детства у Рунна фактически не было. Матери он был абсолютно не нужен, к своему бывшему любовнику-генералу она тоже возвращаться не собиралась. Со временем она пристрастилась к наркотикам и в конце концов умерла от передозировки, и тогда отец решил взять сына к себе.
Рунн поехал к нему с радостью. Надо сказать, что визиты отца в Токио были для него единственным светом в окошке. Несмотря на юный возраст, он начал заниматься с рвением, переходящим в фанатизм, и к девятнадцати годам стал лучшим учеником в лагере. А лучших учеников… — тут Морган сардонически улыбнулся, — …необходимо использовать. В девятнадцать лет Кай Хон Шин решил снова отправить сына в Токио, в американский университет, чтобы он лучше познакомился с нашими бело-красно-синими звездно-полосатыми обычаями, традициями и языком. Следующим шагом должна была стать переброска в США.
— Корейцы собирались использовать его для… террористических операций?
— Безусловно. Рунн Шин Той был превосходным солдатом. Он был по уши напичкан коммунистической идеологией, отменно владел ножом и винтовкой и умел обращаться со взрывчаткой. К шестнадцати годам Рунн уже имел на своем счету четыре успешные ликвидации.
— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросила Алекс.
— Когда меня послали убрать Кай Хон Шина, я не сумел к нему подобраться — его слишком хорошо охраняли. Мне пришлось искать обходные пути. Тогда я поехал в Токио и поступил на тот же факультет, где обучался Рунн.
— Что же вы там изучали?
— Изобразительное искусство.
— Изобразительное… искусство?!
Морган пожал плечами:
— Рунн был настоящим фанатиком живописи. Его отец собрал одну из самых известных в Юго-Восточной Азии коллекций картин и предметов искусства, а Рунн стремился подражать отцу буквально во всем. Честно говоря, художником он был посредственным, но, разумеется, считал себя почти гением. Удивительно, как легко можно подружиться с человеком, если говорить ему только приятное.
— Но твои работы ему, наверное, тоже нравились?
— Я и не утверждал, что наша дружба основывалась только на его самолюбии. — Морган снова пожал плечами. — Кроме того, он был молод, горяч и напоминал меня самого в те годы, когда я только поступил на службу в армию. Да, черт побери, Рунн мне просто… нравился!
— Но ты его использовал? Морган кивнул.
— Однажды я узнал, что Рунн собирается в Северную Корею, чтобы навестить отца. Они собирались вместе поохотиться, и Рунн был вне себя от возбуждения. Генерал Кай Хон Шин организовывал у себя весьма необычные охотничьи экспедиции.
— Необычные?
— Дичью в них служили политические заключенные. Разумеется, только мелкая сошка — люди, о которых мировая общественность ничего не слышала и которых никогда не стали бы искать международные правозащитные организации.
— Это ужасно! — Алекс почувствовала, как к горлу подступила тошнота.
— Я выведал у Рунна, где и когда они должны встретиться, потом поехал туда и… сделал свой выстрел. Больше я Рунна никогда не видел.
— Боже мой!
— Это была моя работа, — хрипло сказал Морган. — Я обязан был найти верный способ подобраться к человеку, которого мне приказали ликвидировать.
— Но Рунна ты не тронул…
— Убивать его мне никто не приказывал. Алекс покачала головой.
— Мне кажется, это не главная причина.
— Ты думаешь, я чувствовал себя виноватым перед ним?
— Вероятно, в какой-то степени — да. А сам-то ты как считаешь?
— Я считаю, что мои истинные причины и побуждения были насквозь эгоистичны. Как я уже говорил, я видел в нем себя. И если бы я его убрал, это было бы что-то вроде самоубийства.
— Но ты совсем на него не похож!
— Откуда ты знаешь? Ты же сама сказала, что я никого не подпускаю к себе, держу дистанцию.
— Я этого не отрицаю, только со мной у тебя плохо получается. И я все равно узнаю, что у тебя внутри, хотя, конечно, на это уйдет больше времени. Скажи лучше вот что: как-то ты упомянул, что Рунну нравилось убивать. Это верно?
— Да. Пару раз я ездил с ним на охоту — разумеется, не на ту, о которой я рассказывал, — и видел, как он идет по следу.
Алекс глотнула кофе из своей чашки. Кофе совершенно остыл, но она этого не замечала.
— А как Рунн узнал, что это ты убил его отца?
— Я предполагаю, что это дело рук Бетуорта. После того как я избежал приготовленной мне в Корее ловушки, ЦРУ решило завербовать Рунна. Зацепить его могли только на этом — все стандартные основания для вербовки в его случае не сработали бы. Как бы там ни было, он согласился работать, и Эл Лири привез его в США, снабдив документами и всем необходимым. Рунн был очень удобен: блестящая подготовка, которую он получил еще в Корее, дополнялась ненавистью и навязчивым, фанатическим желанием во что бы то ни стало настичь жертву.
— Значит, теперь Рунн работает на Бетуорта?
— Ну, по крайней мере, хоть что-то определенное. — Морган быстро просмотрел бумаги. — Лонтана?
— Профессор Филипп Лонтана, бразильский ученый-океанограф. Он писал о гибели Большого Барьерного рифа, разыскивал затопленные города, изучал рельеф морского дна. Но больше всего времени и сил Лонтана отдал изучению океанических термальных каналов!
— И что это нам дает? — осведомился Морган.
— Два года назад профессор Лонтана опубликовал в «Наутилусе» одну любопытную статью. Это очень узкоспециализированное издание — именно поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы ее разыскать. В своей статье Лонтана советует использовать для строительства тепловых электростанций искусственные термальные каналы, которые он предлагает контролировать с помощью самых современных импульсно-звуковых технологий. Правда, прокладка каждого такого канала требует весьма сложных расчетов, однако Лонтана был уверен, что находится на правильном пути. В статье он, в частности, утверждает, что уже работает над созданием опытной установки. — Алекс покачала головой. — Судя по тону статьи, Лонтана был в восторге от открывшихся ему перспектив. Его установка, работающая на неисчерпаемом источнике энергии, является прототипом устройств, способных полностью изменить образ жизни всего человечества! Так, во всяком случае, написано в его статье.
— Новый образ жизни — или новый способ убивать себе подобных… — пробормотал Морган. — А профессор, случайно, не пишет об использовании своего принципа в качестве оружия?
— Он упомянул об этом, но буквально в двух-трех строках. Лонтана вообще не останавливался на издержках своей системы — он сразу перешел к ее преимуществам. И в принципе я с ним согласна: тепло земного ядра — это могучий источник бесплатной энергии, которая действительно способна преобразить всю планету. А проблемами пусть занимается ООН — это, кстати, тоже слова профессора.
— Почему ООН, а не бразильское правительство? — удивился Морган.
— Судя по всему, профессор недолюбливает правительство своей родной страны. Однажды оно ему крепко насолило, и он, как видно, не забыл обиды.
— А в чем там было дело? — насторожился Морган.
— В самом начале карьеры Лонтане посчастливилось обнаружить затонувший испанский галеон. Однако половину полагающегося по закону вознаграждения ему пришлось отдать государству, так как судно затонуло в территориальных водах Бразилии. В других его статьях я обнаружила довольно едкие рассуждения о размерах вознаграждения за научные открытия, «двухсотмильной зоне» и правах личности. В целом мне показалось, что профессор Лонтана — довольно эксцентричный тип.
— Или просто псих.
— Если он и сумасшедший, то гениальный сумасшедший. Однако научное сообщество, судя по всему, не приняло его разработки всерьез. Я обнаружила несколько откликов на эту статью, подписанную другими океанографами. Они в один голос утверждают, что теорию Лонтаны невозможно осуществить на практике, поскольку земное ядро находится в шести тысячах километров под поверхностью.
— Что-нибудь еще было?
Алекс отрицательно покачала головой:
— Нет, не было. Но разве не логично предположить, что после того, как коллеги-ученые фактически высмеяли его открытие, профессор предложил его кому-нибудь другому?
— Например, мистеру Бетуорту — одному из самых заметных защитников окружающей среды в нынешнем составе конгресса… — Морган немного подумал. — Что ж, не исключено, что именно Бетуорт отправил Лонтану на фабрику в Фэрфакс и дал ему возможность экспериментировать. И, похоже, профессор добился кое-каких успехов.
Алекс нахмурилась:
— Но Пауэрc сказал, что он погиб и что из-за этого все пошло кувырком.
— Не совсем так. Он сказал, что они его «потеряли». Это не значит, что профессор погиб, — он мог просто разочароваться в своем работодателе или поссориться с ним, собрать пожитки и уехать. Бетуорт, со своей стороны, мог решить, что Лонтана выполнил свою функцию, и дать ему отставку, хотя в этом последнем случае он бы, скорее всего, постарался избавиться от свидетеля. Как бы там ни было, слабенький шанс у нас есть… — Он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер Гэлена. — Посмотрим, что скажет нам наш специалист по информации.
— Но ведь это же просто догадки… — растерянно проговорила Алекс. — Я вовсе не утверждаю, что…
— Конечно, это только догадки, но уж больно они похожи на истину.
Морган кивнул и вышел на крыльцо. Когда Гэлен ответил, он вкратце пересказал ему все, что удалось отыскать Алекс в компьютерных сетях, и спросил, не удалось ли найти что-нибудь о Лонтане.
— Кое-что, — ответил Гэлен. — Хотя, к своему стыду, должен признать, что статью в «Наутилусе» я пропустил. Филипп Лонтана уже давно не живет в Бразилии. Он — гражданин Соединенных Штатов, а его лаборатория находится где-то на Багамских островах. Мы попытались связаться с ним, но ответа не получили. В настоящее время его разыскивает мой человек в Нассау.
— Лонтана может быть убит, — вставил Морган. — Когда Пауэрc сказал, что они его потеряли, он мог иметь в виду, что от него просто избавились.
— Все-таки ты законченный пессимист, Морган! — хмыкнул Гэлен. — Я лично так не думаю. Скорее всего, профессор просто расплевался с Пауэрсом или с кем-то, кто его нанял. В научном мире Лонтана пользовался репутацией чудака, но, судя по некоторым отзывам, он был человеком честным.
— А ты — законченный оптимист, Гэлен, — отрезал Морган. — Придется, видно, вернуть тебя с небес на землю. Я хотел бы, чтобы ты выяснил, где сейчас находится мой лучший друг Эл Лири и — по возможности — что он замышляет.
— Эл Лири?.. А-а, твой куратор из ЦРУ! Что конкретно ты хотел бы узнать?
— Я хотел бы узнать все, буквально все, включая номер его спутникового телефона.
— Зачем это тебе?
— Видишь ли, Пауэрc рассказал мне совсем не так много, как я надеялся.
— А ты уверен, что Лири захочет с тобой говорить?
— Он захочет. Я еще не забыл, как он подставил меня после Фэрфакса. Ему придется говорить!
— Учитывая, что он лучше, чем кто бы то ни было, осведомлен о твоих способностях, я в этом не сомневаюсь. Что мне следует о нем знать, прежде чем я начну собирать информацию?
— Он умен, честолюбив, получил прекрасное образование, и главное — он гомик. Однако Лири это скрывает, считая — и вполне справедливо, — что в ЦРУ «голубых» не жалуют, несмотря на всю эту новомодную болтовню о политкорректности.
— Лири опасен?
— Смертельно опасен, особенно если загнать его в угол.
— Смертельно опасный, умный и честолюбивый гомосексуалист? Хм… Ладно, я все это учту. Ну а как прошла ваша встреча с Логаном?
— Как и следовало ожидать. По крайней мере, твой друг не просиживает задницу, а действует, что не может не вселять оптимизма, учитывая его широкие возможности и политический вес. А разве он до сих пор тебе не звонил?
— Нет, только в самый первый день. Логан сказал, что попытался навести справки в Вашингтоне, но столкнулся с самым настоящим заговором молчания. Люди просто не хотят говорить. Конечно, это может быть связано с недавними нападениями на посольство в Кито и Мехико-Сити — после них большинство политиков испытывает… гм-м… скажем, известное напряжение. Но Логан уверен — дело в чем-то другом. Он сказал, что он как будто бьется головой в глухую стену.
— Черт!
— Ну вот, опять ты видишь все только в черном свете. А между тем дела обстоят вовсе не так плохо. Насколько мне известно, Логан терпеть не может глухие стены. Подобные вещи действуют на него, как красная тряпка на быка, и если он встречает глухую стену, можно не сомневаться — очень скоро в ней появится преизрядная дыра. Логан обещал мне позвонить, как только что-нибудь узнает, и я тебе сразу же об этом сообщу. — Гэлен сделал небольшую паузу. — Значит, говоришь, термальные каналы?.. Это плохая новость, Морган. С такими вещами шутить не рекомендуется.
— Не так плохи термальные каналы, как то, что некие силы пытаются получить доступ к энергии ядра Земли. Одному богу известно, что вся эта компания собиралась делать с раскаленной магмой… Кстати, как там Элейн?
— Странные у тебя ассоциации: расплавленная магма и Элейн. — Гэлен усмехнулся. — По-твоему, между ними много общего?
— Так, некоторое сходство… Я, собственно, просто хотел узнать, можно ли на тебя рассчитывать, если ты нам срочно понадобишься.
— А почему бы тебе не спросить об этом у самой Элейн?
— Я серьезно, Гэлен. Возможно, мне придется привезти Алекс к тебе. К Логану она не поедет, потому что этот тип немедленно запрет ее в своей неприступной крепости, и она это знает.
На сей раз Гэлен замолчал надолго.
— Я не хотел бы подвергать опасности Элейн и ребенка, Морган, — сказал он наконец.
— И все-таки спроси у нее, ладно? Элейн хорошо знает, как чувствует себя человек, на которого идет загонная охота.
Гэлен еще немного помолчал, потом спросил:
— Ты думаешь, к нам Алекс поедет?
— Сейчас, скорее всего, нет. Но может настать такое время, когда я буду представлять для нее куда большую опасность, чем Юргенс и Бетуорт, вместе взятые. Ей просто нельзя будет оставаться со мной.
— Хорошо, — нехотя промолвил Гэлен, — я спрошу Элейн. Но запомни, Морган: я ничего не обещаю!
Он дал отбой, и Морган выключил аппарат почти с облегчением. Несмотря на последние слова Гэлена, он почти наверняка знал: его старый друг сделает все, что только будет в его силах. Другое дело Элейн. Она всегда была упряма, неуступчива, злопамятна, а с недавних пор считала своим долгом защищать мужа от недобросовестных друзей.
«Что ж, — решил он, — поживем — увидим».
— В последние годы Лонтана жил в Нассау, — сказал Морган, вернувшись в дом. — Гэлен отправил туда человека, чтобы найти его.
— Это хорошо. — Алекс бросила взгляд на экран компьютера. — Тогда я, пожалуй, загляну еще на один сайт и…
— Нет, — твердо сказал Морган. — Ты и так сделала достаточно много. Я считаю, что тебе пора отдохнуть.
— Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, — вздохнула Алекс. — Я слишком взвинчена, чтобы отдыхать.
— Как знаешь. — Морган пожал плечами. — В таком случае я, пожалуй, попрошу тебя сделать одну вещь. Ты смогла бы быстро проявить пленку и напечатать фотографию человека, который выбежал из дома Пауэрса?
— Но ведь ты, кажется, сказал, что знаешь, кто это был! — удивилась Алекс.
— Да, знаю, но я хочу быть уверен на сто процентов. Ну, так как?
Алекс кивнула.
— Я сделаю это. Только, пожалуйста, достань бачки и приготовь растворы, а я пока выпью кофе.
— Честно говоря, узнать этого типа по такому снимку довольно трудно, — сказала Алекс, вытирая руки полотенцем. — Ракурс удачный, но у него все лицо залито кровью.
Морган осторожно взял в руки еще мокрый отпечаток.
— Я знаю, кто это. Никаких сомнений быть не может.
— Рунн? — Алекс, прищурившись, внимательно посмотрела ему в лицо.
Морган кивнул:
— Да, это Рунн. Впрочем, ты права: кроме меня, никто не сможет с уверенностью сказать, он это или не он. Но тебе, мне кажется, следует знать это лицо.
Морган достал карандаш, блокнот для эскизов и минут десять работал над наброском.
— Вот он — Рунн, — сказал он наконец, протягивая ей вырванный из альбома лист.
Алекс взглянула на бумагу. На ней был изображен довольно привлекательный молодой мужчина с пристальным взглядом немного раскосых темных глаз, пухлыми, чувственными губами и чуть приплюснутым носом. Его даже можно было бы назвать красивым, если бы не лежащая на лице печать глубокой душевной муки.
— Как быстро ты его нарисовал… — пробормотала Алекс, не зная, что еще сказать.
— Я мог бы нарисовать его даже во сне, — просто ответил Морган. — Я часто его рисую. Можно сказать, что до недавнего времени Рунн был моим любимым персонажем. Пока не появилась ты, — уточнил он с улыбкой.
— У него раскосые глаза… Он что, индеец?
— Рунн наполовину кореец, наполовину американец.
— Он выглядит так, словно его… словно у него большое горе.
— Так и есть. — Морган забрал у нее набросок. — Впрочем, сейчас он наверняка выглядит по-другому. Судя по твоей фотографии, Пауэре ранил его в нижнюю часть лица, скорее всего — в щеку. Значит, надо нарисовать несколько швов… — Он взял у нее набросок и добавил необходимые подробности. — Примерно так. И вот что, Алекс: если увидишь кого-то, кто хотя бы отдаленно напомнит тебе этого человека, — беги так, словно за тобой черти гонятся.
— Ах вот, оказывается, чем ты был занят все это время!
Морган очень серьезно кивнул.
— Ты его… боишься?
— Да.
Несколько мгновений Алекс недоверчиво рассматривала его лицо.
— Ты не врешь?
— Рунн охотится за мной уже довольно давно. С какой стати я бы стал прятаться, если бы его не боялся?
— Это ты скажи мне — с какой стати! — Алекс вздохнула. — Впрочем, ты, конечно, не скажешь. Ведь это означало бы сократить дистанцию. — Она подошла к керосиновой плитке в углу. — К сожалению, здесь только растворимый кофе. Сделать тебе чашечку?
— Две, и побольше. Растворимый кофе нужно пить большими чашками.
Некоторое время Морган молча следил, как она движется по кухонному закутку, потом внезапно сказал:
— А ведь ему только двадцать два года. Алекс пожала плечами.
— Я слышала, что гремучие змеи смертельно опасны с самого рождения, а это — самые ядовитые и злобные пресмыкающиеся во всей Северной Америке. — Она протянула ему самую большую кружку, какая только нашлась в буфете. — Я своими глазами видела, как Рунн обошелся с женой Пауэрса, и мне непонятно, почему ты его жалеешь.
— Я его вовсе не жалею. Это можно назвать скорее эмпатией, сопереживанием. Когда я смотрю на него, я вижу себя. И я знаю, что он сделает дальше, потому что я на его месте поступил бы точно так же. — Морган невидящим взглядом уставился на чашку с кофе, которую держал в руке. — Его полное имя — Рунн Шин Той, и он — незаконный сын американской проститутки и северокорейского генерала Кай Хон Шина.
Алекс вздрогнула.
— Того самого, которого тебя послали убить?
— Того самого, которого я убил, — поправил Морган и поднес чашку к губам. — Это задание не вызывало у меня никаких сомнений, никаких колебаний. Как все северокорейцы, Кай Хон Шин был ярым антиамериканцем. Кроме того, он был причастен к массовым нарушениям прав человека в этой стране, а главное — он фактически руководил лагерем подготовки террористов в горах к северу от Пхеньяна. Рунн тоже прошел через этот лагерь. Он попал туда в четырнадцатилетнем возрасте и обучался разным смертоносным наукам наравне со взрослыми мужчинами, пока ему не исполнилось девятнадцать. До четырнадцати он жил в Токио с матерью. Заниматься проституцией ей запретили под страхом смерти, поскольку Рунн как-никак был сыном генерала. Правительство Северной Кореи даже выплачивало ей полный пансион, однако детства у Рунна фактически не было. Матери он был абсолютно не нужен, к своему бывшему любовнику-генералу она тоже возвращаться не собиралась. Со временем она пристрастилась к наркотикам и в конце концов умерла от передозировки, и тогда отец решил взять сына к себе.
Рунн поехал к нему с радостью. Надо сказать, что визиты отца в Токио были для него единственным светом в окошке. Несмотря на юный возраст, он начал заниматься с рвением, переходящим в фанатизм, и к девятнадцати годам стал лучшим учеником в лагере. А лучших учеников… — тут Морган сардонически улыбнулся, — …необходимо использовать. В девятнадцать лет Кай Хон Шин решил снова отправить сына в Токио, в американский университет, чтобы он лучше познакомился с нашими бело-красно-синими звездно-полосатыми обычаями, традициями и языком. Следующим шагом должна была стать переброска в США.
— Корейцы собирались использовать его для… террористических операций?
— Безусловно. Рунн Шин Той был превосходным солдатом. Он был по уши напичкан коммунистической идеологией, отменно владел ножом и винтовкой и умел обращаться со взрывчаткой. К шестнадцати годам Рунн уже имел на своем счету четыре успешные ликвидации.
— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросила Алекс.
— Когда меня послали убрать Кай Хон Шина, я не сумел к нему подобраться — его слишком хорошо охраняли. Мне пришлось искать обходные пути. Тогда я поехал в Токио и поступил на тот же факультет, где обучался Рунн.
— Что же вы там изучали?
— Изобразительное искусство.
— Изобразительное… искусство?!
Морган пожал плечами:
— Рунн был настоящим фанатиком живописи. Его отец собрал одну из самых известных в Юго-Восточной Азии коллекций картин и предметов искусства, а Рунн стремился подражать отцу буквально во всем. Честно говоря, художником он был посредственным, но, разумеется, считал себя почти гением. Удивительно, как легко можно подружиться с человеком, если говорить ему только приятное.
— Но твои работы ему, наверное, тоже нравились?
— Я и не утверждал, что наша дружба основывалась только на его самолюбии. — Морган снова пожал плечами. — Кроме того, он был молод, горяч и напоминал меня самого в те годы, когда я только поступил на службу в армию. Да, черт побери, Рунн мне просто… нравился!
— Но ты его использовал? Морган кивнул.
— Однажды я узнал, что Рунн собирается в Северную Корею, чтобы навестить отца. Они собирались вместе поохотиться, и Рунн был вне себя от возбуждения. Генерал Кай Хон Шин организовывал у себя весьма необычные охотничьи экспедиции.
— Необычные?
— Дичью в них служили политические заключенные. Разумеется, только мелкая сошка — люди, о которых мировая общественность ничего не слышала и которых никогда не стали бы искать международные правозащитные организации.
— Это ужасно! — Алекс почувствовала, как к горлу подступила тошнота.
— Я выведал у Рунна, где и когда они должны встретиться, потом поехал туда и… сделал свой выстрел. Больше я Рунна никогда не видел.
— Боже мой!
— Это была моя работа, — хрипло сказал Морган. — Я обязан был найти верный способ подобраться к человеку, которого мне приказали ликвидировать.
— Но Рунна ты не тронул…
— Убивать его мне никто не приказывал. Алекс покачала головой.
— Мне кажется, это не главная причина.
— Ты думаешь, я чувствовал себя виноватым перед ним?
— Вероятно, в какой-то степени — да. А сам-то ты как считаешь?
— Я считаю, что мои истинные причины и побуждения были насквозь эгоистичны. Как я уже говорил, я видел в нем себя. И если бы я его убрал, это было бы что-то вроде самоубийства.
— Но ты совсем на него не похож!
— Откуда ты знаешь? Ты же сама сказала, что я никого не подпускаю к себе, держу дистанцию.
— Я этого не отрицаю, только со мной у тебя плохо получается. И я все равно узнаю, что у тебя внутри, хотя, конечно, на это уйдет больше времени. Скажи лучше вот что: как-то ты упомянул, что Рунну нравилось убивать. Это верно?
— Да. Пару раз я ездил с ним на охоту — разумеется, не на ту, о которой я рассказывал, — и видел, как он идет по следу.
Алекс глотнула кофе из своей чашки. Кофе совершенно остыл, но она этого не замечала.
— А как Рунн узнал, что это ты убил его отца?
— Я предполагаю, что это дело рук Бетуорта. После того как я избежал приготовленной мне в Корее ловушки, ЦРУ решило завербовать Рунна. Зацепить его могли только на этом — все стандартные основания для вербовки в его случае не сработали бы. Как бы там ни было, он согласился работать, и Эл Лири привез его в США, снабдив документами и всем необходимым. Рунн был очень удобен: блестящая подготовка, которую он получил еще в Корее, дополнялась ненавистью и навязчивым, фанатическим желанием во что бы то ни стало настичь жертву.
— Значит, теперь Рунн работает на Бетуорта?