Страница:
Массивный стол Брендана был завален письмами, картами, книгами. Здесь же лежал блокнот для набросков. Генриетта взяла одну из книг – «Анатомия приматов». Научное содержание текста удивило ее. Рядом лежала небольшая записная книжка. Генриетта открыла ее и обнаружила там записи о размерах черепа различных обезьян, обитающих в районе Амазонки, которые Брендан, вероятно, сделал сам.
Генриетта улыбнулась: он явно был помешан на обезьянах. Она рассмотрела блокнот повнимательнее, а затем вытащила из ридикюля сложенный вдвое листок бумаги: Сравнив почерк, которым были сделаны записи в блокноте, с тем, которым была написана записка, приложенная к золотой статуе, Генриетта почувствовала облегчение.
Эти два почерка не имели между собой ничего общего. Это не Брендан написал записку, что означало, что не он прислал статую.
Но если Брендан не делал этого, тогда кто же? И с какой целью? Генриетта медленно сложила записку и положила ее обратно в ридикюль.
Сейчас это не имело большого значения. Она узнала все, что ей было нужно. Самое главное – ей нужно было покинуть дом Брендана. Прямо сейчас.
Но ноги отказывались подчиняться, а взгляд вновь возвращался к столу. Генриетта задумчиво взяла в руки фигурку Будды, сделанную из слоновой кости, и повертела ее на свету. Она была очень искусно вырезана, все желобки и зарубки пожелтели от времени, а выступающий живот Будды был отполирован так, будто бы его держали в руках несколько сотен лет. Генриетта поставила фигурку на место, а затем поочередно рассмотрела деревянную лошадку, двух крошечных деревянных слонов с настоящими бивнями из слоновой кости и рубиновыми глазами и несколько других великолепно выполненных безделушек.
Генриетте никогда не приходило в голову, что Брендан может увлекаться антиквариатом. Тогда что же все это значило?
Она прошла через комнату к книжному шкафу, вздрогнув, когда одна из половиц заскрипела под ногами.
Книг было немного, но, судя по потертым корешкам, они были интересны хозяину. Генриетта вытащила толстый, очень старый том. В нем было множество иллюстраций, и она с удовольствием обнаружила, что все это были оригиналы, нарисованные тушью и раскрашенные вручную яркими красками. Генриетта открыла ридикюль, чтобы вытащить очки, но вспомнила, что не захватила их с собой. В волнении она покусывала нижнюю губу. Без очков ей никогда не разобрать, что изображено на картинках.
Именно в этот момент она заметила на столе пару очков в тонкой металлической оправе. Подойдя к столу, Генриетта сняла шляпку и надела очки. Замечательно.
Она усмехнулась. Брендан тоже был дальнозорким, как и она, но держал это в секрете. Ну конечно! Очки только бы испортили его мужественный облик.
И еще очки отпугнули бы всяких мисс Эмили Нортгемптон получше пустого банковского счета.
Генриетта вернулась к старинному тому. Теперь, вооружившись очками, она могла насладиться иллюстрациями.
О Боже! Глаза ее округлились. Текст был написан на неизвестном ей языке, но иллюстрации говорили сами за себя. Должно быть, это был какой-то древний учебник по эротическому искусству.
Зачарованная, она листала страницу за страницей. Вот сидящие мужчина и женщина слились в поцелуе, рука мужчины держала грудь женщины, их ноги переплелись. Еще одна иллюстрация изображала женщину, лежащую на мужчине, а еще на одной пара стояла, но женщина нагнулась, чтобы принять в себя мужчину.
Генриетта судорожно сглотнула и перевернула еще одну страницу.
На ней было еще несколько иллюстраций, изображавших плохо подобранные пары, где один из партнеров был слишком большим или слишком маленьким, слишком толстым или слишком тонким. Книга была потрясающая и волнующая. Оторваться от нее было невозможно.
– Итак, вы нашли «Камасутру». – И хотя голос Брендана был глубоким и бархатистым, Генриетта вздрогнула, будто ее ударили. Она инстинктивно прижала книгу к груди. Очки сползли к самому кончику носа.
Последовало несколько секунд тишины. Или почти тишины. Генриетта была уверена, что слышит, как кровь приливает к ее щекам.
Она замерла и не могла оторвать взгляда от пола, даже когда услышала, как Брендан, пройдя по комнате, остановился позади нее.
Она почувствовала тепло, исходившее от его большого тела.
– Это руководство по занятиям любовью, обезьянка, – проговорил он. Голос у него был хриплым, и в нем слышались нотки юмора. – Даже древним периодически требовался совет.
Внутри у Генриетты что-то сжалось.
– Открой ее, – произнес Брендан низким голосом прямо в ухо. И, словно под гипнозом, Генриетта сделала то, что ей было велено. – Посмотри. – Брендан указал пальцем на картинку, изображавшую очень маленького человека, пытающегося взобраться на свою огромную подругу. – Он как заяц, а она как слон. Текст объясняет, как такая пара должна расположиться, чтобы получить наибольшее удовольствие. – Слегка коснувшись руки Генриетты, Брендан перевернул страницу. – А у этой пары проблема противоположная – он жеребец, а она косуля.
Брендан прочел вслух текст. Он звучал прекрасно, и Генриетта почувствовала, что еще сильнее впадает в транс. Глаза ее закрылись сами собой.
– Если он будет нежным, – продолжал объяснять Брендан, – если он будет заботливым любовником, то женщина не почувствует боли, только блаженство.
Генриетта молча показала на рисунок на противоположной странице.
– ...Секрет продолжительного удовольствия, – пояснил Брендан. По его голосу Генриетта догадалась, что он улыбался. – Занятие любовью не должно заканчиваться через несколько минут. Можно научиться сдерживать себя и продлять удовольствие сколько угодно.
Генриетта почувствовала, как с нее снимают очки.
– Тебе они не нужны, не сейчас.
Все еще стоя позади, Брендан провел пальцами по скулам, затем по шее Генриетты и положил руку ей на плечо.
По телу пробежала мелкая дрожь, и Генриетта вдруг осознала, что хочет, чтобы он прикасался к ней еще и еще. Брендан обвил ее за талию рукой и теснее прижал к себе.
Ей казалось, что она даже слышит биение его сердца.
– Этот рисунок, – прошептал он так тихо, что его почти не было слышно, —знаешь, что изображает?
Генриетта сделала над собой усилие и отрицательно покачала головой.
– Это совет мужчинам, которые занимаются любовью с молодой женщиной в первый раз. Он должен быть заботливым, нежным и не торопиться. Всегда быть щедрым. Поговорка гласит, что первое впечатление – это последнее впечатление, так что он должен быть хорошим учителем.
Брендан раздвинул мантилью на груди Генриетты и стал ласкать тонкий батист лифа, ощущая под рукой плавные изгибы ее груди. Наклонившись, он поцеловал Генриетту в шею. Она инстинктивно наклонила голову и схватила его за руки, как будто он был единственным, что связывало ее с реальностью, поскольку чувствовала, что улетает куда-то, как семена одуванчика, уносимые ветром. Земля, казалось, уплывала из-под ног, глаза закрылись сами собой. Генриетта повернулась к Брендану лицом и, когда их тела прижались друг к другу, почувствовала, что наконец-то стала целым существом после стольких лет жизни, когда она и не подозревала, что ей чего-то не хватает. Если бы она могла навсегда прижаться к его широкой и твердой груди, остаться в объятии его теплых и сильных рук, ей уже никогда не нужно было бы чего-либо бояться. Ни отца, ни Туакера.
– Где ты? – прошептал Брендан, беря ее лицо в руки и поднимая его вверх. Генриетта с трудом открыла глаза и устремила взгляд на Брендана.
В сумеречном свете, пробивавшемся сквозь окна, его глаза слабо мерцали. Должно быть, Генриетта выглядела смешной, стоя с раскрытым ртом, поскольку Брендан улыбнулся. Глаза его засияли ярче.
– Дорогая Генриетта, – проговорил он, прижимая ее голову к своей груди и зарываясь лицом в ее волосы. Они были такие мягкие, как шелковые нити, и пахли клеверным медом. – Когда-то я пообещал тебе, что устанавливать правила в этой игре между нами будешь ты. – Брендан провел рукой вверх-вниз по изящному изгибу ее позвоночника. – Так что теперь я спрашиваю тебя. – Он слегка отодвинулся от Генриетты и посмотрел ей прямо в глаза. – Хочешь ли ты обладать мной? Как женщина обладает мужчиной?
Генриетта внезапно показалась Брендану такой маленькой и беззащитной. Он был почти уверен, что она откажет ему.
Но Генриетта лишь молча сняла одну из перчаток, бросила ее на пол, затем медленно подняла руку и прикоснулась к шраму на щеке Брендана.
Он зажмурил глаза и тихо простонал. Ее прикосновения действовали как исцеляющий бальзам или луч солнечного света.
– Ты нужна мне. – Голос Брендана дрожал от волнения. Он стиснул в ладони локон Генриетты. – Ты хочешь обладать мной?
Генриетта едва заметно кивнула.
Брендан резко подхватил ее на руки и понес к дивану, стоявшему у камина. Положив ее на подушки, он торопливо скинул с себя пиджак, стянул галстук, рубашку и бросил все это на пол.
Генриетта наблюдала за ним как завороженная, чувствуя, что в этот момент не способна трезво мыслить. Действо, разворачивающееся перед ней, очень отвлекало. Грудь Брендана была большой и широкой, дорожка золотистых волосков спускалась вниз по упругому животу.
– Встань передо мной, – скомандовал он, и Генриетта почувствовала, что не может его ослушаться. И что самое странное, ей было приятно повиноваться мужчине.
Она встала, и Брендан не спеша раздел ее. Сначала он расстегнул и отбросил в сторону мантилью, затем занялся крючками на платье. Он делал это так медленно, словно давал Генриетте время одуматься. Но ей хотелось быть c Бренданом, хотелось, чтобы он ласкал ее, прикасаясь вот так – нежно и не спеша.
Платье наконец упало на пол. Вскоре и нижняя юбка последовала за ним.
– Как получилось, что еще ни один мужчина не обладал тобой? – тихо спросил Брендан, расшнуровывая полуботинки, надетые на Генриетте, будто она была маленькой девочкой. – Ты превосходна, – восхищенно произнес он, увидев ее длинные стройные ноги. – Привычным движением он стянул с нее чулки и подвязки. Почувствовав прикосновение его рук на ее бедрах, Генриетта вздрогнула.
Брендан встал и, развязав завязки на корсете, снял и его. Остановившись на мгновение, он восхищенно взглянул на ее грудь, затем осторожно опустил Генриетту на диван.
Нахмурившись, он провел пальцем по красным отметинам, оставленным корсетом на груди.
– Как бы я хотел изрубить эту штуку своим мечом, – проговорил он гневно. – Только посмотри, что она с тобой сделала.
Чары разрушились. Генриетта рассмеялась, обхватила Брендана руками за шею и запустила пальцы в его волосы.
– Научи меня, – прошептала она.
Брендан встал перед Генриеттой на колени, взял ее руку и положил на свою плоть, которая вздыбилась у него в штанах.
– Видишь, что ты делаешь со мной?
Генриетта хитро улыбнулась, обнажив свои маленькие жемчужные зубки:
– Я это сделала?
Брендан посмотрел на нее сверху вниз и ухмыльнулся:
– Древние предлагали употреблять в пищу воробьиные яйца, сваренные с медом и очищенным маслом.
Генриетта шутливо поморщилась:
– Не очень аппетитно, по-моему.
Брендан слегка пожал плечами.
– К счастью, у меня есть ты. И мне это не нужно. – Наклонившись, он вдохнул пьянящий аромат, исходивший от Генриетты, и накрыл ее губы своими.
Никогда еще он не обладал женщиной столь чувственной и страстной, столь естественной.
Он оторвался от ее губ и опустился ниже по ложбинке между ее грудей, затем осторожно взял в рот сосок и слегка сжал его зубами. Генриетта удивленно взвизгнула.
– А ты знаешь, – пробормотал Брендан, – в «Камасутре» сказано, что существует более сорока видов поцелуев...
– Нет... – вздохнула Генриетта, выгибаясь всем телом вперед. – Какой... интересный... факт.
Брендан стал торопливо стягивать с себя брюки.
Генриетта приподнялась на локтях, желая увидеть, как он выглядит абсолютно нагим. Справившись наконец с одеждой, Брендан предстал перед ней во всей красоте великолепно сложенного мужчины Глаза его возбужденно блестели.
Генриетта почувствовала дрожь в теле, посмотрев на этого обнаженного мужчину с мускулистыми ногами и огромным твердым выпирающим мужским достоинством.
– Ну как, я нравлюсь тебе, обезьянка? Или тебе страшно? – спросил Брендан, прижимаясь к ней.
Генриетта ощущала его плоть, упирающуюся ей в бедро.
– Я не боюсь. Я думаю, ты прекрасен.
Рука Брендана скользнула вниз и обхватила ее упругую ягодицу. Другой рукой он убрал золотистый локон с лица Генриетты.
– Честно говоря, мне еще никогда такого не говорили, – признался он.
Генриетта продолжала мелко дрожать.
Брендан почувствовал это и, хотя ему приходилось сжимать зубы, чтобы сдерживать себя, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне руки, погладил ее бархатистый живот – он даже чувствовал ее пульс там, – а затем лег поверх Генриетты во весь рост и поцеловал ее сладкие губы еще раз.
Она громко застонала, и этот звук испугал их обоих. Брендан языком проник глубоко в рот Генриетты, а рукой скользнул вниз по изгибам ее тела и остановил между бедер. Она все еще крепко сжимала их.
– Ну давай же, раскройся, – прошептал Брендан ей на ухо.
Медленно, как цветок, распускающийся по весне, Генриетта раздвинула ноги.
Брендан взял ее руку и положил на свою горячую вздыбленную плоть.
– Теперь он твой, если ты пожелаешь его принять. – Генриетта обхватила его рукой, почувствовав, как он пульсирует в ладони.
– Но ведь он слишком большой, – произнесла она, чуть не плача, и прижалась лицом к груди Брендана. Все ее тело напряглось от страха.
– Нет, – пробормотал Брендан, пытаясь успокоить ее. – Мы созданы друг для друга, все будет хорошо. Ты должна доверять мне. Ты веришь мне?
– Да, – ответила Генриетта приглушенно и слегка расслабилась.
В этот момент она почувствовала, как плоть Брендана осторожно проскользнула внутрь ее и замерла.
Генриетта издала удивленный вскрик и схватила Брендана за плечи. Он сделал осторожное движение бедрами и слегка продвинулся вперед. Генриетта зажмурилась, почувствовав тупую боль.
– Больно, – простонала она.
– Сейчас все пройдет, – прошептал в ответ Брендан. – Доверься мне. Постарайся расслабиться.
Он перестал двигаться и продолжил ласково целовать Генриетту. Под воздействием его поцелуев она расслабилась окончательно и раскрылась вся. Брендан без труда скользнул внутрь ее тела. Генриетта тут же обхватила ногами его за талию и еще теснее прижалась к нему.
С величайшей осторожностью Брендан стал двигаться внутри ее жаркого влажного лона. Это был рай или сладчайшая мука ада, поскольку он не был уверен, что еще долго продержится в этой жаре.
– Падмини, – прошептал он. – Падмини. Ты как цветок лотоса.
Генриетта робко начала двигаться под ним. Вскоре они делали это в одном ритме, постепенно ускоряясь. Дыхание обоих участилось, бедра двигались навстречу друг другу в едином порыве.
Когда Брендан почувствовал, что Генриетта близка к разрядке, он сжал ее в своих объятиях, словно хотел защитить от каких-то неведомых ему опасностей.
Их бедра толкнулись еще несколько раз навстречу друг другу, а затем Брендану показалось, будто он парит высоко в небе с розоватыми облаками. Когда он услышал крик Генриетты, то этот звук заворожил его, они вместе взлетели к высшему пределу, а затем скользнули вниз, чтобы отдохнуть в теплой долине блаженства.
Генриетта медленно приходила в себя, неохотно покидая уютное прибежище сна. Наконец она открыла глаза и увидела, что лежит совершенно голая в объятиях мужчины. Остатки сна моментально слетели с нее.
Солнечный свет стал ярче. Должно быть, она проспала более часа. В панике Генриетта выбралась из объятий Брендана и лихорадочно стала собирать предметы своей одежды, в беспорядке раскиданные по полу.
Пока она в спешке надевала на себя юбки, в голове пронеслись галопом разные мысли.
– О Боже, что я натворила?! – проговорила она. Что скажет тетя Филиппа на ее долгое отсутствие?
Когда Генриетта стала надевать платье, проснулся Брендан.
– Куда ты, дорогая? – спросил он, протирая глаза. Генриетта застыла на месте и, не отрывая взгляда от пола, пролепетала:
– Я не твоя дорогая.
Тень недовольства набежала на лицо Брендана, но тут же исчезла.
– Я провожу тебя, – проговорил он, торопливо натягивая брюки.
– Спасибо, – сухо ответила Генриетта. Брендан нанял ландо, чтобы доехать до Хэнкоков. Генриетта сидела прямо, сложив руки на сумочке, глядя прямо перед собой. Было совершенно ясно, что ей не хотелось находиться рядом с Бренданом, поэтому он пересел на противоположное сиденье, хотя очень хотел обнять Генриетту за плечи.
Вообще-то само это желание успокоить было довольно странным. Ничего подобного Брендану еще не приходилось переживать ни с одной другой женщиной. Обычно его любовницы уходили одни, он их не провожал.
Но сейчас он даже не мог допустить мысли, что Генриетта уедет одна. Брендану вообще была непереносима мысль о том, что она уедет. Он вспомнил, с каким блаженством держал ее в своих объятиях, слушал ее ровное дыхание, когда она спала, смотрел на ее сияющую при солнечном свете кожу.
Скоро это пройдет как лихорадка, подумал Брендан.
– Твоя тетя будет спрашивать о том, где ты была? – спросил он Генриетту.
– Нет. – Их взгляды встретились лишь на мгновение, и Генриетта торопливо отвернулась. – Она думает, что я пошла в библиотеку.
– А!
– Прости, что ворвалась в твой дом.
– Всегда рад предоставить тебе убежище, – улыбнулся Брендан.
Генриетта в ответ нахмурилась, и, заметив ее недовольство, он поспешил стереть улыбку со своего лица.
– Меня привело желание узнать, вы ли были тем человеком, что прислал золотую статую, – пояснила Генриетта. – Мне хотелось найти образец вашего почерка, чтобы сравнить его с той запиской, что прилагалась к статуе.
Брендан заметно поежился:
– И каков ваш вердикт?
– Ваш почерк совершенно не похож на почерк на записке. Вы не можете быть человеком, написавшим ее и пославшим статую.
– Я рад, что вы мне доверяете, – с сарказмом ответил Брендан.
Его тон не остался без внимания Генриетты.
– Я просто хотела убедиться. – Ее губы, еще недавно такие чувственные и манящие, теперь сжались в тонкую линию.
Генриетта посмотрела на Брендана, как бы решая что-то про себя, а затем открыла свой ридикюль. Брендан в недоумении наблюдал за ней, не понимая, что происходит. Она достала из него маленький блокнотик и небольшой карандаш и начала что-то писать. Несколько раз ей приходилось останавливаться, поскольку ландо подпрыгивало на ухабах. Закончив писать, Генриетта сложила листок бумаги и взглянула на Брендана. Взгляд ее был полон решимости.
– Могу я попросить вас об одолжении? – спросила Генриетта. Она передала Брендану записку. – Не могли бы вы переслать это мистеру Блэкстону?
Его всего передернуло. Она хотела использовать его в качестве посредника? Она ничего не чувствовала к нему? Другая женщина, возможно, лишившись девственности, сейчас прижималась бы к нему и хныкала, Генриетта же видела его лишь как связующее звено между собой и человеком, в которого она, как ей казалось, была влюблена.
– Я не могу сделать этого, Генриетта, – ответил Брендан бесцветным голосом.
– Но ты должен. – Генриетта замолчала, задумавшись над чем-то, а затем глубоко вздохнула и добавила: – Я люблю его.
– Глупости! – Брендан почувствовал, что начинает терять терпение. Возможно, ему следует пойти домой пешком.
– Вы не знаете, о чем говорите, сэр!
– Невозможно любить того, кого никогда в жизни не видел.
– Я знаю все, что нужно, чтобы любить Феликса. – Брендан недовольно фыркнул:
– Что вы знаете? – Он откинулся на спинку сиденья и сложил руки на груди. – Расскажите.
Генриетта обожгла Брендана взглядом.
– Феликс просто великолепен, он настоящий ученый. Он любит жизнь, он... он живой. Он авантюрист и исследователь. И он чувствителен... в отличие от вас.
Брендан не смог сдержать смех.
– И все это вы знаете, лишь прочитав его книги?
– Да! – резким тоном ответила Генриетта.
– А как насчет человека из плоти и крови, сидящего перед вами? – поинтересовался Брендан. – Что вы можете сказать о нем?
– Брендан, тебе не нужно ревновать к Феликсу. – Голос Генриетты стал мягче. – В конце концов, он твой друг.
– Ревновать? – Брендан наклонился слегка вперед. – Вообще-то я и есть Феликс Блэкстон.
Генриетта судорожно сглотнула и покачала головой:
– Это невозможно.
– Правда?
– Да. И перестань врать. Это нечестно.
Брендан вновь откинулся назад, губы его плотно сжались.
– Вот теперь ты говоришь на языке, понятном таким, как я.
– Только потому, что Феликс настолько искусен в написании книг, тебе не следует чувствовать себя хуже его, Брендан. – Генриетта словно утешала Брендана. – Любая женщина в Лондоне будет есть с твоих рук. Ты можешь выбрать любую.
Брендан растерянно заморгал глазами. Это просто смешно. Но не он ли говорил то же самое стольким женщинам? А теперь эта невозможная девица говорит это ему!
– Даже если бы это было правдой, – выдавил из себя Брендан, – мне нужна ты. – Он посмотрел Генриетте в лицо. Оно было совсем бледным.
– Сила разума должна быть важнее зова плоти. – Брендан нахмурился:
– Значит, со мной ты просто развлекалась, была со мной телом, а душа, твой разум были заняты Феликсом? Так получается?
– Разумеется, я хочу остаться твоим другом, – ответила Генриетта уклончиво. – Но мы больше не должны делать... этого. Ты понимаешь, не правда ли?
Карета остановилась по другую от резиденции Хэнкоков сторону парка.
– Нет! – прорычал Брендан. – Я не понимаю. – Глаза неприятно жгло. Черт возьми! Он в жизни не пролил ни слезинки и не собирался делать этого сейчас из-за какой-то девицы, которая использовала его как, как...
Генриетта открыла дверцу кареты и спрыгнула на землю. Поправив на себе шляпку, она обернулась назад и сказала Брендану:
– Если Феликс ответит, ты ведь передашь его записку, не правда ли?
ФРАНЧЕСКА
Сочинение миссис Неттл
ГЛАВАВОСЬМАЯ
В которой наша героиня обнаруживает, что радости ума не единственная пища для духа.
Позже тем же днем, после того как Франческа повстречалась с образованным и искалеченным принцем Фелицио, она тщательно оделась и спустилась в парадную столовую в надежде вновь встретиться с ним.
Там, однако, былтолько принц Бретон.
– Франческа, – приветствовал он ее поклоном. – Почему у вас такой удрученный вид?
– Я вовсе не удручена, – ответила Франческа. Казалось, они оба знают, что она говорит неправду. – Мне, как всегда, приятно видеть вас, принц Бретон.
Они сели, и словно по волшебству на столе перед ними появились дичь, блюда сладкого спелого винограда и сосуды с вином. Франческе не терпелось спросить о принце Фелицио, но она не осмеливалась. Возможно, инвалид предпочитал, принимать пищу в одиночестве.
– Я так понимаю, что вы встречались с моим близнецом, принцем Фелицио, – проговорил принц Бретон. – Я сегодня участвовал в турнире, иначе счел бы за счастье скрасить ваше одиночество.
Франческа медленно подняла на принца Бретона глаза. Его пышущее здоровьем лицо и красота казались ужасающими на фоне несчастий его брата.
– В самом деле, – ответила она.—Я встретилась с ним, и мы замечательно провели время. – Собравшись с духом, она добавила: – Почему он не сидит за столом вместе с нами?
Принц Бретон поднялся, такой высокий и сильный, и подошел к Франческе.
– Мы не любим друг друга! – резко ответил он.
– Вы завидуете своему брату?! – воскликнула Франческа.
Принц Бретон взял ее за руки и заставил встать. Франческа не осмелилась сопротивляться.
– Не завидую, – прошептал принц Бретон. – Мы такие разные, что для нас невыносимо провести и несколько минут в обществе друг друга.
– Но вы же одна кровь и плоть, – возразила Франческа.
– Нет. Я – кровь и плоть, а Фелицио лишь неясная тень человека. Следует жить, повинуясь зову своей плоти, а не только умом.
Франческа почувствовала, что от сияющей красоты принца у нее начинает кружиться голова Она не сопротивлялась, когда его губы прикоснулись к ее губам, и решила: она могла любить принца Бретона. И хотя принц Фелицио восхищал ее, этого ей было недостаточно. Ей нужно было...
Генриетта сняла очки и потерла глаза. Неужели Франческа и вправду променяет благоразумие на мимолетную страсть? Нет. Героиня готического романа должна быть идеалисткой. Генриетта смяла исписанный листок и, положив перед собой новый, взялась переписывать главу заново.
На следующее утро Франческа вернулась в большой зал в надежде вновь провести день с принцем Фелицио. Пусть тело его было обезображено, но его ум возбуждал увлекал ее.
Однако в зал вошел другой близнец, принц Бретон д'Аран. Его длинные волосы блестели, словно золото, а сам он лучился здоровьем. Легкая улыбка играла на его тонкихгубах. Франческе захотелось плакать от злости на несправедливость судьбы с двумя братьями: один награжден великолепным умом, другой же всего лишь красивая кукла.
Генриетта улыбнулась: он явно был помешан на обезьянах. Она рассмотрела блокнот повнимательнее, а затем вытащила из ридикюля сложенный вдвое листок бумаги: Сравнив почерк, которым были сделаны записи в блокноте, с тем, которым была написана записка, приложенная к золотой статуе, Генриетта почувствовала облегчение.
Эти два почерка не имели между собой ничего общего. Это не Брендан написал записку, что означало, что не он прислал статую.
Но если Брендан не делал этого, тогда кто же? И с какой целью? Генриетта медленно сложила записку и положила ее обратно в ридикюль.
Сейчас это не имело большого значения. Она узнала все, что ей было нужно. Самое главное – ей нужно было покинуть дом Брендана. Прямо сейчас.
Но ноги отказывались подчиняться, а взгляд вновь возвращался к столу. Генриетта задумчиво взяла в руки фигурку Будды, сделанную из слоновой кости, и повертела ее на свету. Она была очень искусно вырезана, все желобки и зарубки пожелтели от времени, а выступающий живот Будды был отполирован так, будто бы его держали в руках несколько сотен лет. Генриетта поставила фигурку на место, а затем поочередно рассмотрела деревянную лошадку, двух крошечных деревянных слонов с настоящими бивнями из слоновой кости и рубиновыми глазами и несколько других великолепно выполненных безделушек.
Генриетте никогда не приходило в голову, что Брендан может увлекаться антиквариатом. Тогда что же все это значило?
Она прошла через комнату к книжному шкафу, вздрогнув, когда одна из половиц заскрипела под ногами.
Книг было немного, но, судя по потертым корешкам, они были интересны хозяину. Генриетта вытащила толстый, очень старый том. В нем было множество иллюстраций, и она с удовольствием обнаружила, что все это были оригиналы, нарисованные тушью и раскрашенные вручную яркими красками. Генриетта открыла ридикюль, чтобы вытащить очки, но вспомнила, что не захватила их с собой. В волнении она покусывала нижнюю губу. Без очков ей никогда не разобрать, что изображено на картинках.
Именно в этот момент она заметила на столе пару очков в тонкой металлической оправе. Подойдя к столу, Генриетта сняла шляпку и надела очки. Замечательно.
Она усмехнулась. Брендан тоже был дальнозорким, как и она, но держал это в секрете. Ну конечно! Очки только бы испортили его мужественный облик.
И еще очки отпугнули бы всяких мисс Эмили Нортгемптон получше пустого банковского счета.
Генриетта вернулась к старинному тому. Теперь, вооружившись очками, она могла насладиться иллюстрациями.
О Боже! Глаза ее округлились. Текст был написан на неизвестном ей языке, но иллюстрации говорили сами за себя. Должно быть, это был какой-то древний учебник по эротическому искусству.
Зачарованная, она листала страницу за страницей. Вот сидящие мужчина и женщина слились в поцелуе, рука мужчины держала грудь женщины, их ноги переплелись. Еще одна иллюстрация изображала женщину, лежащую на мужчине, а еще на одной пара стояла, но женщина нагнулась, чтобы принять в себя мужчину.
Генриетта судорожно сглотнула и перевернула еще одну страницу.
На ней было еще несколько иллюстраций, изображавших плохо подобранные пары, где один из партнеров был слишком большим или слишком маленьким, слишком толстым или слишком тонким. Книга была потрясающая и волнующая. Оторваться от нее было невозможно.
– Итак, вы нашли «Камасутру». – И хотя голос Брендана был глубоким и бархатистым, Генриетта вздрогнула, будто ее ударили. Она инстинктивно прижала книгу к груди. Очки сползли к самому кончику носа.
Последовало несколько секунд тишины. Или почти тишины. Генриетта была уверена, что слышит, как кровь приливает к ее щекам.
Она замерла и не могла оторвать взгляда от пола, даже когда услышала, как Брендан, пройдя по комнате, остановился позади нее.
Она почувствовала тепло, исходившее от его большого тела.
– Это руководство по занятиям любовью, обезьянка, – проговорил он. Голос у него был хриплым, и в нем слышались нотки юмора. – Даже древним периодически требовался совет.
Внутри у Генриетты что-то сжалось.
– Открой ее, – произнес Брендан низким голосом прямо в ухо. И, словно под гипнозом, Генриетта сделала то, что ей было велено. – Посмотри. – Брендан указал пальцем на картинку, изображавшую очень маленького человека, пытающегося взобраться на свою огромную подругу. – Он как заяц, а она как слон. Текст объясняет, как такая пара должна расположиться, чтобы получить наибольшее удовольствие. – Слегка коснувшись руки Генриетты, Брендан перевернул страницу. – А у этой пары проблема противоположная – он жеребец, а она косуля.
Брендан прочел вслух текст. Он звучал прекрасно, и Генриетта почувствовала, что еще сильнее впадает в транс. Глаза ее закрылись сами собой.
– Если он будет нежным, – продолжал объяснять Брендан, – если он будет заботливым любовником, то женщина не почувствует боли, только блаженство.
Генриетта молча показала на рисунок на противоположной странице.
– ...Секрет продолжительного удовольствия, – пояснил Брендан. По его голосу Генриетта догадалась, что он улыбался. – Занятие любовью не должно заканчиваться через несколько минут. Можно научиться сдерживать себя и продлять удовольствие сколько угодно.
Генриетта почувствовала, как с нее снимают очки.
– Тебе они не нужны, не сейчас.
Все еще стоя позади, Брендан провел пальцами по скулам, затем по шее Генриетты и положил руку ей на плечо.
По телу пробежала мелкая дрожь, и Генриетта вдруг осознала, что хочет, чтобы он прикасался к ней еще и еще. Брендан обвил ее за талию рукой и теснее прижал к себе.
Ей казалось, что она даже слышит биение его сердца.
– Этот рисунок, – прошептал он так тихо, что его почти не было слышно, —знаешь, что изображает?
Генриетта сделала над собой усилие и отрицательно покачала головой.
– Это совет мужчинам, которые занимаются любовью с молодой женщиной в первый раз. Он должен быть заботливым, нежным и не торопиться. Всегда быть щедрым. Поговорка гласит, что первое впечатление – это последнее впечатление, так что он должен быть хорошим учителем.
Брендан раздвинул мантилью на груди Генриетты и стал ласкать тонкий батист лифа, ощущая под рукой плавные изгибы ее груди. Наклонившись, он поцеловал Генриетту в шею. Она инстинктивно наклонила голову и схватила его за руки, как будто он был единственным, что связывало ее с реальностью, поскольку чувствовала, что улетает куда-то, как семена одуванчика, уносимые ветром. Земля, казалось, уплывала из-под ног, глаза закрылись сами собой. Генриетта повернулась к Брендану лицом и, когда их тела прижались друг к другу, почувствовала, что наконец-то стала целым существом после стольких лет жизни, когда она и не подозревала, что ей чего-то не хватает. Если бы она могла навсегда прижаться к его широкой и твердой груди, остаться в объятии его теплых и сильных рук, ей уже никогда не нужно было бы чего-либо бояться. Ни отца, ни Туакера.
– Где ты? – прошептал Брендан, беря ее лицо в руки и поднимая его вверх. Генриетта с трудом открыла глаза и устремила взгляд на Брендана.
В сумеречном свете, пробивавшемся сквозь окна, его глаза слабо мерцали. Должно быть, Генриетта выглядела смешной, стоя с раскрытым ртом, поскольку Брендан улыбнулся. Глаза его засияли ярче.
– Дорогая Генриетта, – проговорил он, прижимая ее голову к своей груди и зарываясь лицом в ее волосы. Они были такие мягкие, как шелковые нити, и пахли клеверным медом. – Когда-то я пообещал тебе, что устанавливать правила в этой игре между нами будешь ты. – Брендан провел рукой вверх-вниз по изящному изгибу ее позвоночника. – Так что теперь я спрашиваю тебя. – Он слегка отодвинулся от Генриетты и посмотрел ей прямо в глаза. – Хочешь ли ты обладать мной? Как женщина обладает мужчиной?
Генриетта внезапно показалась Брендану такой маленькой и беззащитной. Он был почти уверен, что она откажет ему.
Но Генриетта лишь молча сняла одну из перчаток, бросила ее на пол, затем медленно подняла руку и прикоснулась к шраму на щеке Брендана.
Он зажмурил глаза и тихо простонал. Ее прикосновения действовали как исцеляющий бальзам или луч солнечного света.
– Ты нужна мне. – Голос Брендана дрожал от волнения. Он стиснул в ладони локон Генриетты. – Ты хочешь обладать мной?
Генриетта едва заметно кивнула.
Брендан резко подхватил ее на руки и понес к дивану, стоявшему у камина. Положив ее на подушки, он торопливо скинул с себя пиджак, стянул галстук, рубашку и бросил все это на пол.
Генриетта наблюдала за ним как завороженная, чувствуя, что в этот момент не способна трезво мыслить. Действо, разворачивающееся перед ней, очень отвлекало. Грудь Брендана была большой и широкой, дорожка золотистых волосков спускалась вниз по упругому животу.
– Встань передо мной, – скомандовал он, и Генриетта почувствовала, что не может его ослушаться. И что самое странное, ей было приятно повиноваться мужчине.
Она встала, и Брендан не спеша раздел ее. Сначала он расстегнул и отбросил в сторону мантилью, затем занялся крючками на платье. Он делал это так медленно, словно давал Генриетте время одуматься. Но ей хотелось быть c Бренданом, хотелось, чтобы он ласкал ее, прикасаясь вот так – нежно и не спеша.
Платье наконец упало на пол. Вскоре и нижняя юбка последовала за ним.
– Как получилось, что еще ни один мужчина не обладал тобой? – тихо спросил Брендан, расшнуровывая полуботинки, надетые на Генриетте, будто она была маленькой девочкой. – Ты превосходна, – восхищенно произнес он, увидев ее длинные стройные ноги. – Привычным движением он стянул с нее чулки и подвязки. Почувствовав прикосновение его рук на ее бедрах, Генриетта вздрогнула.
Брендан встал и, развязав завязки на корсете, снял и его. Остановившись на мгновение, он восхищенно взглянул на ее грудь, затем осторожно опустил Генриетту на диван.
Нахмурившись, он провел пальцем по красным отметинам, оставленным корсетом на груди.
– Как бы я хотел изрубить эту штуку своим мечом, – проговорил он гневно. – Только посмотри, что она с тобой сделала.
Чары разрушились. Генриетта рассмеялась, обхватила Брендана руками за шею и запустила пальцы в его волосы.
– Научи меня, – прошептала она.
Брендан встал перед Генриеттой на колени, взял ее руку и положил на свою плоть, которая вздыбилась у него в штанах.
– Видишь, что ты делаешь со мной?
Генриетта хитро улыбнулась, обнажив свои маленькие жемчужные зубки:
– Я это сделала?
Брендан посмотрел на нее сверху вниз и ухмыльнулся:
– Древние предлагали употреблять в пищу воробьиные яйца, сваренные с медом и очищенным маслом.
Генриетта шутливо поморщилась:
– Не очень аппетитно, по-моему.
Брендан слегка пожал плечами.
– К счастью, у меня есть ты. И мне это не нужно. – Наклонившись, он вдохнул пьянящий аромат, исходивший от Генриетты, и накрыл ее губы своими.
Никогда еще он не обладал женщиной столь чувственной и страстной, столь естественной.
Он оторвался от ее губ и опустился ниже по ложбинке между ее грудей, затем осторожно взял в рот сосок и слегка сжал его зубами. Генриетта удивленно взвизгнула.
– А ты знаешь, – пробормотал Брендан, – в «Камасутре» сказано, что существует более сорока видов поцелуев...
– Нет... – вздохнула Генриетта, выгибаясь всем телом вперед. – Какой... интересный... факт.
Брендан стал торопливо стягивать с себя брюки.
Генриетта приподнялась на локтях, желая увидеть, как он выглядит абсолютно нагим. Справившись наконец с одеждой, Брендан предстал перед ней во всей красоте великолепно сложенного мужчины Глаза его возбужденно блестели.
Генриетта почувствовала дрожь в теле, посмотрев на этого обнаженного мужчину с мускулистыми ногами и огромным твердым выпирающим мужским достоинством.
– Ну как, я нравлюсь тебе, обезьянка? Или тебе страшно? – спросил Брендан, прижимаясь к ней.
Генриетта ощущала его плоть, упирающуюся ей в бедро.
– Я не боюсь. Я думаю, ты прекрасен.
Рука Брендана скользнула вниз и обхватила ее упругую ягодицу. Другой рукой он убрал золотистый локон с лица Генриетты.
– Честно говоря, мне еще никогда такого не говорили, – признался он.
Генриетта продолжала мелко дрожать.
Брендан почувствовал это и, хотя ему приходилось сжимать зубы, чтобы сдерживать себя, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне руки, погладил ее бархатистый живот – он даже чувствовал ее пульс там, – а затем лег поверх Генриетты во весь рост и поцеловал ее сладкие губы еще раз.
Она громко застонала, и этот звук испугал их обоих. Брендан языком проник глубоко в рот Генриетты, а рукой скользнул вниз по изгибам ее тела и остановил между бедер. Она все еще крепко сжимала их.
– Ну давай же, раскройся, – прошептал Брендан ей на ухо.
Медленно, как цветок, распускающийся по весне, Генриетта раздвинула ноги.
Брендан взял ее руку и положил на свою горячую вздыбленную плоть.
– Теперь он твой, если ты пожелаешь его принять. – Генриетта обхватила его рукой, почувствовав, как он пульсирует в ладони.
– Но ведь он слишком большой, – произнесла она, чуть не плача, и прижалась лицом к груди Брендана. Все ее тело напряглось от страха.
– Нет, – пробормотал Брендан, пытаясь успокоить ее. – Мы созданы друг для друга, все будет хорошо. Ты должна доверять мне. Ты веришь мне?
– Да, – ответила Генриетта приглушенно и слегка расслабилась.
В этот момент она почувствовала, как плоть Брендана осторожно проскользнула внутрь ее и замерла.
Генриетта издала удивленный вскрик и схватила Брендана за плечи. Он сделал осторожное движение бедрами и слегка продвинулся вперед. Генриетта зажмурилась, почувствовав тупую боль.
– Больно, – простонала она.
– Сейчас все пройдет, – прошептал в ответ Брендан. – Доверься мне. Постарайся расслабиться.
Он перестал двигаться и продолжил ласково целовать Генриетту. Под воздействием его поцелуев она расслабилась окончательно и раскрылась вся. Брендан без труда скользнул внутрь ее тела. Генриетта тут же обхватила ногами его за талию и еще теснее прижалась к нему.
С величайшей осторожностью Брендан стал двигаться внутри ее жаркого влажного лона. Это был рай или сладчайшая мука ада, поскольку он не был уверен, что еще долго продержится в этой жаре.
– Падмини, – прошептал он. – Падмини. Ты как цветок лотоса.
Генриетта робко начала двигаться под ним. Вскоре они делали это в одном ритме, постепенно ускоряясь. Дыхание обоих участилось, бедра двигались навстречу друг другу в едином порыве.
Когда Брендан почувствовал, что Генриетта близка к разрядке, он сжал ее в своих объятиях, словно хотел защитить от каких-то неведомых ему опасностей.
Их бедра толкнулись еще несколько раз навстречу друг другу, а затем Брендану показалось, будто он парит высоко в небе с розоватыми облаками. Когда он услышал крик Генриетты, то этот звук заворожил его, они вместе взлетели к высшему пределу, а затем скользнули вниз, чтобы отдохнуть в теплой долине блаженства.
Генриетта медленно приходила в себя, неохотно покидая уютное прибежище сна. Наконец она открыла глаза и увидела, что лежит совершенно голая в объятиях мужчины. Остатки сна моментально слетели с нее.
Солнечный свет стал ярче. Должно быть, она проспала более часа. В панике Генриетта выбралась из объятий Брендана и лихорадочно стала собирать предметы своей одежды, в беспорядке раскиданные по полу.
Пока она в спешке надевала на себя юбки, в голове пронеслись галопом разные мысли.
– О Боже, что я натворила?! – проговорила она. Что скажет тетя Филиппа на ее долгое отсутствие?
Когда Генриетта стала надевать платье, проснулся Брендан.
– Куда ты, дорогая? – спросил он, протирая глаза. Генриетта застыла на месте и, не отрывая взгляда от пола, пролепетала:
– Я не твоя дорогая.
Тень недовольства набежала на лицо Брендана, но тут же исчезла.
– Я провожу тебя, – проговорил он, торопливо натягивая брюки.
– Спасибо, – сухо ответила Генриетта. Брендан нанял ландо, чтобы доехать до Хэнкоков. Генриетта сидела прямо, сложив руки на сумочке, глядя прямо перед собой. Было совершенно ясно, что ей не хотелось находиться рядом с Бренданом, поэтому он пересел на противоположное сиденье, хотя очень хотел обнять Генриетту за плечи.
Вообще-то само это желание успокоить было довольно странным. Ничего подобного Брендану еще не приходилось переживать ни с одной другой женщиной. Обычно его любовницы уходили одни, он их не провожал.
Но сейчас он даже не мог допустить мысли, что Генриетта уедет одна. Брендану вообще была непереносима мысль о том, что она уедет. Он вспомнил, с каким блаженством держал ее в своих объятиях, слушал ее ровное дыхание, когда она спала, смотрел на ее сияющую при солнечном свете кожу.
Скоро это пройдет как лихорадка, подумал Брендан.
– Твоя тетя будет спрашивать о том, где ты была? – спросил он Генриетту.
– Нет. – Их взгляды встретились лишь на мгновение, и Генриетта торопливо отвернулась. – Она думает, что я пошла в библиотеку.
– А!
– Прости, что ворвалась в твой дом.
– Всегда рад предоставить тебе убежище, – улыбнулся Брендан.
Генриетта в ответ нахмурилась, и, заметив ее недовольство, он поспешил стереть улыбку со своего лица.
– Меня привело желание узнать, вы ли были тем человеком, что прислал золотую статую, – пояснила Генриетта. – Мне хотелось найти образец вашего почерка, чтобы сравнить его с той запиской, что прилагалась к статуе.
Брендан заметно поежился:
– И каков ваш вердикт?
– Ваш почерк совершенно не похож на почерк на записке. Вы не можете быть человеком, написавшим ее и пославшим статую.
– Я рад, что вы мне доверяете, – с сарказмом ответил Брендан.
Его тон не остался без внимания Генриетты.
– Я просто хотела убедиться. – Ее губы, еще недавно такие чувственные и манящие, теперь сжались в тонкую линию.
Генриетта посмотрела на Брендана, как бы решая что-то про себя, а затем открыла свой ридикюль. Брендан в недоумении наблюдал за ней, не понимая, что происходит. Она достала из него маленький блокнотик и небольшой карандаш и начала что-то писать. Несколько раз ей приходилось останавливаться, поскольку ландо подпрыгивало на ухабах. Закончив писать, Генриетта сложила листок бумаги и взглянула на Брендана. Взгляд ее был полон решимости.
– Могу я попросить вас об одолжении? – спросила Генриетта. Она передала Брендану записку. – Не могли бы вы переслать это мистеру Блэкстону?
Его всего передернуло. Она хотела использовать его в качестве посредника? Она ничего не чувствовала к нему? Другая женщина, возможно, лишившись девственности, сейчас прижималась бы к нему и хныкала, Генриетта же видела его лишь как связующее звено между собой и человеком, в которого она, как ей казалось, была влюблена.
– Я не могу сделать этого, Генриетта, – ответил Брендан бесцветным голосом.
– Но ты должен. – Генриетта замолчала, задумавшись над чем-то, а затем глубоко вздохнула и добавила: – Я люблю его.
– Глупости! – Брендан почувствовал, что начинает терять терпение. Возможно, ему следует пойти домой пешком.
– Вы не знаете, о чем говорите, сэр!
– Невозможно любить того, кого никогда в жизни не видел.
– Я знаю все, что нужно, чтобы любить Феликса. – Брендан недовольно фыркнул:
– Что вы знаете? – Он откинулся на спинку сиденья и сложил руки на груди. – Расскажите.
Генриетта обожгла Брендана взглядом.
– Феликс просто великолепен, он настоящий ученый. Он любит жизнь, он... он живой. Он авантюрист и исследователь. И он чувствителен... в отличие от вас.
Брендан не смог сдержать смех.
– И все это вы знаете, лишь прочитав его книги?
– Да! – резким тоном ответила Генриетта.
– А как насчет человека из плоти и крови, сидящего перед вами? – поинтересовался Брендан. – Что вы можете сказать о нем?
– Брендан, тебе не нужно ревновать к Феликсу. – Голос Генриетты стал мягче. – В конце концов, он твой друг.
– Ревновать? – Брендан наклонился слегка вперед. – Вообще-то я и есть Феликс Блэкстон.
Генриетта судорожно сглотнула и покачала головой:
– Это невозможно.
– Правда?
– Да. И перестань врать. Это нечестно.
Брендан вновь откинулся назад, губы его плотно сжались.
– Вот теперь ты говоришь на языке, понятном таким, как я.
– Только потому, что Феликс настолько искусен в написании книг, тебе не следует чувствовать себя хуже его, Брендан. – Генриетта словно утешала Брендана. – Любая женщина в Лондоне будет есть с твоих рук. Ты можешь выбрать любую.
Брендан растерянно заморгал глазами. Это просто смешно. Но не он ли говорил то же самое стольким женщинам? А теперь эта невозможная девица говорит это ему!
– Даже если бы это было правдой, – выдавил из себя Брендан, – мне нужна ты. – Он посмотрел Генриетте в лицо. Оно было совсем бледным.
– Сила разума должна быть важнее зова плоти. – Брендан нахмурился:
– Значит, со мной ты просто развлекалась, была со мной телом, а душа, твой разум были заняты Феликсом? Так получается?
– Разумеется, я хочу остаться твоим другом, – ответила Генриетта уклончиво. – Но мы больше не должны делать... этого. Ты понимаешь, не правда ли?
Карета остановилась по другую от резиденции Хэнкоков сторону парка.
– Нет! – прорычал Брендан. – Я не понимаю. – Глаза неприятно жгло. Черт возьми! Он в жизни не пролил ни слезинки и не собирался делать этого сейчас из-за какой-то девицы, которая использовала его как, как...
Генриетта открыла дверцу кареты и спрыгнула на землю. Поправив на себе шляпку, она обернулась назад и сказала Брендану:
– Если Феликс ответит, ты ведь передашь его записку, не правда ли?
ФРАНЧЕСКА
Сочинение миссис Неттл
ГЛАВАВОСЬМАЯ
В которой наша героиня обнаруживает, что радости ума не единственная пища для духа.
Позже тем же днем, после того как Франческа повстречалась с образованным и искалеченным принцем Фелицио, она тщательно оделась и спустилась в парадную столовую в надежде вновь встретиться с ним.
Там, однако, былтолько принц Бретон.
– Франческа, – приветствовал он ее поклоном. – Почему у вас такой удрученный вид?
– Я вовсе не удручена, – ответила Франческа. Казалось, они оба знают, что она говорит неправду. – Мне, как всегда, приятно видеть вас, принц Бретон.
Они сели, и словно по волшебству на столе перед ними появились дичь, блюда сладкого спелого винограда и сосуды с вином. Франческе не терпелось спросить о принце Фелицио, но она не осмеливалась. Возможно, инвалид предпочитал, принимать пищу в одиночестве.
– Я так понимаю, что вы встречались с моим близнецом, принцем Фелицио, – проговорил принц Бретон. – Я сегодня участвовал в турнире, иначе счел бы за счастье скрасить ваше одиночество.
Франческа медленно подняла на принца Бретона глаза. Его пышущее здоровьем лицо и красота казались ужасающими на фоне несчастий его брата.
– В самом деле, – ответила она.—Я встретилась с ним, и мы замечательно провели время. – Собравшись с духом, она добавила: – Почему он не сидит за столом вместе с нами?
Принц Бретон поднялся, такой высокий и сильный, и подошел к Франческе.
– Мы не любим друг друга! – резко ответил он.
– Вы завидуете своему брату?! – воскликнула Франческа.
Принц Бретон взял ее за руки и заставил встать. Франческа не осмелилась сопротивляться.
– Не завидую, – прошептал принц Бретон. – Мы такие разные, что для нас невыносимо провести и несколько минут в обществе друг друга.
– Но вы же одна кровь и плоть, – возразила Франческа.
– Нет. Я – кровь и плоть, а Фелицио лишь неясная тень человека. Следует жить, повинуясь зову своей плоти, а не только умом.
Франческа почувствовала, что от сияющей красоты принца у нее начинает кружиться голова Она не сопротивлялась, когда его губы прикоснулись к ее губам, и решила: она могла любить принца Бретона. И хотя принц Фелицио восхищал ее, этого ей было недостаточно. Ей нужно было...
Генриетта сняла очки и потерла глаза. Неужели Франческа и вправду променяет благоразумие на мимолетную страсть? Нет. Героиня готического романа должна быть идеалисткой. Генриетта смяла исписанный листок и, положив перед собой новый, взялась переписывать главу заново.
На следующее утро Франческа вернулась в большой зал в надежде вновь провести день с принцем Фелицио. Пусть тело его было обезображено, но его ум возбуждал увлекал ее.
Однако в зал вошел другой близнец, принц Бретон д'Аран. Его длинные волосы блестели, словно золото, а сам он лучился здоровьем. Легкая улыбка играла на его тонкихгубах. Франческе захотелось плакать от злости на несправедливость судьбы с двумя братьями: один награжден великолепным умом, другой же всего лишь красивая кукла.