Джонсон Оливер. Нашествие теней (Светоносец - 1)

   - Учитель... - склоня голову, начал Уртред. Но Манихей снова вскинул свою сияющую руку, останавливая его.
   - Нет нужды рассказывать, Уртред: мир - это лишь материя и тень, ничего более. Я был среди теней и все эти семь лет следил за тобой: я знаю все.
   - Зачем тогда ты пришел? - с трудом выговорил Уртред через застывшие губы. Снова улыбка:
   - Так ты забыл мое обещание встретиться с тобой еще раз? Жизнь коротка, Уртред, но кровные клятвы живут долго: торжественное обещание, данное человеком, может вернуть его даже из Страны Теней, хотя бы ему пришлось ради этого взять себе крылья грозы!
   Уртред, точно под действием невидимой силы, преклонил колени на залитых дождем камнях, дрожа всем телом.
   - Я ничего не забыл, учитель, но я сомневаюсь.
   - Сомнение объяснимо, Уртред: мы каждый день видим, как правоверные отпадают от нас и переходят к Иссу. Ты же всегда подвергал сомнению даже то, что, казалось бы, ясно как день, - потому-то я и выбрал тебя, потому и обещал однажды к тебе вернуться.- Горящие серые глаза проникали в темные провалы Уртредовой маски. - Все было предопределено заранее, Уртред: твое путешествие, твой брат, Вараш... Однако времени мало: моей энергии мне хватит лишь на несколько минут, а после я уйду опять.
   - Ты знал обо всем этом заранее?
   - Знал, я предвидел свою смерть и смерть тысяч других людей, разорение Тралла, переход власти от Ре к Иссу, предвидел то, что ожидает тебя, поэтому я и пришел. - Глаза закрылись, пригасив свет, и Уртред, набравшись смелости, взглянул на Манихея еще раз. В приглушенном свете он ясно увидел морщины на лице старца, словно вычерченные горящим внутри огнем. - Времени мало, и мне приходится быть кратким. Гроза не длится долго даже в этом окутанном мраком городе. Это, - показал он на свой светящийся ореол, слишком заметно; только гроза и способна скрыть нас. Уртред, мы не встретимся больше, пока не настанет Второй Рассвет и Ре не вернется, чтобы исцелить мир. - Видение помолчало, словно черпая силы из какого-то далекого источника. - Ты станешь таким же, каким был я, Уртред, и поймешь тогда все, что теперь для тебя тайна; ты станешь по-человечески терпим к тому, что сейчас ненавидишь; ты научишься видеть огонь в каждой душе и уважать его... Ты чуть не сгорел когда-то лишь потому, что недостаточно уважал себя...
   - Нет, это был священный акт! - возразил Уртред.
   - Почему тогда твоя сила покинула тебя? Почему все эти годы ты твердил магические заклинания, но самой магией не владел?
   - Но, учитель, нынче магия вернулась ко мне... - начал Уртред, однако Манихей вновь прервал его знаком сияющей руки.
   - Да, вернулась, но каким образом? Помни, Уртред, твоя собственная сила не вернется к тебе, покуда ты носишь маску. Загляни себе в душу, Уртред, вспомни последние пустые годы, вспомни свое отчаяние, свое одиночество, свою гордыню, толкавшую тебя почитать себя выше всех, кто когда-либо ползал по этой земле под лучами Ре.
   И, словно по волшебству, вся жизнь Уртреда в башне прошла перед ним подобно пустыне, она простиралась от дня Ожога до этого самого мгновения; годы, в которые ни единого человеческого поступка или слова не проникло в его душу и не зажгло в ней того живого, дышащего огня, что некогда озарял все дни Уртреда. Он впервые признался себе в том, что знал все это время: Ожог не вознес его, не сделал лучше; рев, шедший из недр монастыря, был не голосом бога, а воплем неуемной ярости, едва не сгубившей Уртреда, а вот этот человек его спас. Манихей продолжал мягко, но с ясно различимым упреком:
   - В свои детские годы ты ханжески судил о том, что свято, а что нет. Скажи, где твой огонь, твоя сила? Не твои ли тщеславие и ярость задули его? Вот и сегодня ты убил человека, послав его душу в Хель. Но нынче день поворота, день преображения. Хорошо, что ты пришел сюда, к пруду - огонь и вода способны очистить тебя, выплавив золото из руды.
   Уртред склонил голову, не в силах созерцать сияющий лик.
   - Вараш убил моего брата - я не мог оставить его преступление безнаказанным...
   - Люди совершают немало преступлений ради так называемого правого дела, но праведных преступлении не бывает. Вараша следовало предоставить высшей справедливости, оставить небесам определить его жребий!
   - Но ведь ты сам воевал, учитель, против Червя, против Исса. Я делал лишь то, что внушил мне Ре...
   - Тебе еще многому предстоит научиться. Книга Света ничему не научила тебя, ибо тебе недоставало внутреннего света, чтобы понять ее. Ре живет далеко, на солнце - нам дано постичь бога лишь через его тень, через отраженный огонь в наших душах. Мы не можем надеяться ни уподобиться ему, ни охватить умом его промысел, ибо Ре далек от нас. Только священные птицы, что носят ему наши кости, знают его - как можем узнать его мы, не умеющие летать?
   Мощный трезубец молнии снова ударил в землю, и снова за этим не последовало грома - лишь мириады пчел словно жужжали в голове Уртреда. Старец заговорил снова, перекрывая жужжание:
   - Загляни в свое сердце, Уртред, и там ты прочтешь свою судьбу. Первую ступень ты уже миновал.
   - Первую ступень?
   - Твоя гордыня уже сожжена, твой гнев уничтожился; разве ты не сожалеешь теперь о смерти Вараша?
   Уртред вспомнил младенческое личико мертвого старика, такое слабое и сокрушенное, и на сердце лег чугунный груз. Мщение - дело богов, а не смертных.
   - Это лишь первая ступень, - продолжал Манихей. - Этой ночью ты еще немало узнаешь о себе и будешь немало удивлен. И в конце концов, быть может, поймешь, кто ты, но пока это скрыто в отдаленном месте.
   - Что же это за место? - озадаченно спросил Уртред. - Мне неведомо, откуда я взялся и кто мои родители.
   - Пока тебе и не нужно этого знать. Но я скажу тебе, где это место.
   - Где же?
   Манихей указал рукой сквозь пелену дождя на север, на далекие невидимые Палисады.
   - В Полунощной Чуди? - смутился Уртред: ни одна человеческая нога не ступала в тот край с тех пор, а десять тысяч дет назад его покинули боги.
   - Да, - кивнул Манихей, - в Чуди тебе откроется, откуда ты родом и каково твое предназначение. Ныне начинается твое великое странствие, но нить твоей жизни быстро прервется, если ты не покинешь город, а для этого тебе понадобятся друзья.
   - Друзья? Я знаю, что бывает с друзьями Огня: сперва колодки, потом приходит ночь... И вновь Манихей вскинул светящуюся руку.
   - Времени мало; сама судьба привела тебя сюда в этот день. Последние Братья Жертвенника уходят из города этой ночью, оставляя проклятый богами Тралл на волю рока. Ты найдешь их и уйдешь вместе с ними.
   - Но где мне искать их?
   - Пока что они рассеяны, но в полночь сойдутся вместе, и ты будешь с ними.
   - Но как? По улицам рыщут вампиры.
   - Молния слепит им глаза. И разве ты не ощутил, что маска вернула тебе силу? Ступай обратно в город, иди к Большой Дыре, что на Площади Скорби видишь, молния показывает тебе дорогу? - Грозовой разряд осветил утесы по правую руку от Уртреда, и он увидел у подножия скал мрачный, темный проем, похожий отсюда на вход в подземное царство Исса.
   - Рядом с Дырой дом, - продолжал Манихей, - он принадлежит роду Дюрианов, хотя сильно разрушен. Там ты найдешь друзей; скажи им, чей ты брат, и скажи, что ты знаешь Светоносца; они примут тебя и проводят в безопасное место.
   - Но кто этот Светоносец?
   - Ради него Рандел и вызвал тебя сюда. Кто Светоносец - откроется тебе этой ночью. Этот человек изгонит мрак из мира, но произойдет это лишь после множества приключений и после обретения магических знаний, давно утраченных людьми. Но ты должен сам раскрыть, кто такой Светоносец, - иначе ты не поверишь в его подлинность и не сможешь помочь его делу.
   - Ты говоришь так, будто я имею какое-то влияние на ход событий.
   - В этом твоя судьба; не изменяй ей... Я должен проститься с тобой, ибо гроза проходит. Больше нам не придется говорить до самого конца времен, и лишь один-единственный раз я еще сослужу тебе службу. Не забывай о горе, постигшем мир, ибо это тебе предстоит избавить от него все живое.
   - О каком горе ты говоришь? Об угасании солнца?
   - Солнце начало угасать, когда боги покинули землю и северное волшебство пало на нас, как проклятие. Не забывай, что принес его нам Маризиан.
   - Но он дал нам законы: Книги Света и Червя!
   - Да, и построил этот город, и основал оба храма. Он воздвиг эти утесы из расплавленного камня с помощью гигантов и левиафанов, и свел огонь с небес, чтобы сокрушить своих врагов. Но Маризиан владел и куда более мощным оружием - тем, что он похитил в городе на Далеком севере.
   - Что это за город, учитель?
   - Город называется Искьярд, но не ищи его на карте: Маризиан выпустил на волю злые силы, убившие всех жителей города и сровнявшие Искьярд с землей. Его руины лежат вдали от человеческих глаз, позабытые всеми.
   - Что же Маризиан принес с собой? Что обрекло нас на гибель?
   Горящие глаза старца гасли - энергия покидала его.
   - Три вещи: волшебный меч, бронзовое идолище и то самое, из-за чего я попал в Страну Теней вместо огненного рая Ре: Теневой Жезл.
   - Жезл? Что за жезл?
   - Он открывает проход между мирами Света и Тени. Мир, где ты живешь, это мир Света, хотя солнце и умирает. В мире Теней все противоположно ему. Там обретаются наши темные половины, наши Двойники. Чем добродетельнее человек в этом мире, тем страшнее его теневой образ. Святые не знают покоя, Уртред, ибо они видят зло, существующее по ту сторону.
   - Скажи мне, как найти этот Жезл: я сниму с тебя проклятие!
   - Поздно, - с печальной улыбкой сказал Манихей. - Но поспешим - гроза кончается. Я должен рассказать тебе историю Жезла. Когда боги покинули мир в своих огненных колесницах, Маризиан присвоил себе их наследие, а вкупе с ним и то проклятие, что они схоронили под землей. Наш мир был тесен для него - он последовал бы за богами, но они унесли свое волшебство к звездам, и пришлось ему довольствоваться тем, что осталось после них.
   - Ну а Жезл?
   - Слушай: пять тысяч лет назад Маризиан покинул злосчастный город Искьярд и бежал на юг, преследуемый демонами и существами, живущими близ Сияющей Равнины. Добравшись наконец сюда, он построил эту крепость неприступную крепость; даже машины гигантов и за год не сокрушили бы Тралл, ибо строил город тоже гигант по имени Адаманстор. И Маризиан процветал, забыв о проклятии, которое навлек на мир: ведь это Жезл в его руках положил начало угасанию Ре, хотя проявилось это лишь через несколько последующих тысячелетий. Маризиан прожил двести лет и умер, и Жезл был похоронен вместе с ним, вон там! - Манихей указал светящимся пальцем на юго-запад, и молния ударила в той стороне, на миг высветив городскую стену и гробницы Города Мертвых. Над всеми ними возвышалась ступенчатая пирамида, примыкающая к стене.
   - Вот она, гробница Маризиана! Иллгилл исследовал ее и нашел там древние, малопонятные рукописи. Много дней барон работал в подземных лабиринтах, где Маризиан в седую старину схоронил свои тайны. Много помощников Иллгилла сложили там головы, но барон добился-таки своего - он извлек Жезл из гробницы. Однако он не умел им пользоваться - для этого ему понадобился я.
   - И ты заставил Жезл работать?
   - Да, я вызвал тень в этот гибнущий мир и за это был проклят.
   - А нельзя ли эту тень убить?
   - Тогда погибнет и ее материальный двойник. Ты должен найти Жезл: только с его помощью можно вернуть тень обратно в ее мир.
   - Но где мне искать эту тень и Жезл?
   - С тенью ты встретишься этой же ночью. Жезл же находится на дальнем севере, за Палисадом.
   - За это ты проклят?
   Да - и заслуженно: я вызвал душу из небытия, тропы Теней - лишь моя любовь к Иллгиллу завила меня пойти на это. Из-за меня усугубились страдания мира ибо среди нас ходит чудовище - оно носит человеческий облик, но принадлежит к тому нашествию теней, что началось много веков назад в том далеком городе, откуда пришел Маризиан. Оно станет твоим злейшим врагом, Уртред, а ты между тем будешь считать его своим лучшим другом. Я не вправе сказать тебе больше: такова наложенная на меня кара небес. Только власть смерти позволила мне вернуться, чтобы предостеречь тебя. Исправь то, что я сотворил: ты сам поймешь как. - Манихей ласково улыбнулся. - Будь терпелив - ты исцелишься. Помни, что я еще раз приду к тебе на помощь, но этот раз будет последним. А теперь мне пора вернуться в Долину Теней.
   Призрак начал бледнеть, и Уртред в отчаянии простер руки, чтобы удержать его, но встретил только воздух, видение же растаяло, как туман. Уртред дико огляделся. Ничего, лишь рябой от дождя пруд да последние блики молнии над черным монолитом города.
   Слова Манихея отдавались эхом в голове. Уртред, погруженный в транс, оставался коленопреклоненным на мокром камне, спрашивая себя, не холод ли внушил ему это видение и не предвещает ли оно его собственную смерть.
   Снова вспыхнула молния - и снова он увидел далеко внизу темный проем: Манихей назвал его Большой Дырой. Около виднелись развалины особняков знати. Где-то там находится дом, в который послал его Манихей. Это недалеко, но пойти туда - значит вновь подвергнуть себя опасности.
   А здесь, у пруда, он мог бы в сохранности дотянуть до рассвета. Ну а потом? Город стерегут живые наемники Фарана. Днем они найдут Уртреда, даже если вампиры доберутся до него раньше. Ему нужны друзья, чтобы покинуть город. Благодаря Манихею у него появилась цель и трепет энергии вновь пробежал по жилам.
   Уртред отбросил сомнения: он был убежден, что не грезил наяву. Учитель взаправду явился ему, чтобы вновь указать ему путь, как когда-то в Форгхольме. Более того, учитель обещал еще раз помочь ему.
   С благословения Ре Уртред переживет эту ночь и выяснит, что крылось за словами призрака.
   Не раздумывая больше, Уртред погрузился в холодные воды пруда и побрел обратно в город.
   ГЛАВА 14
   ЗУБ ДРАКОНА
   Гроза застала Джайала на узком карнизе здания, выходящего на храмовую площадь.
   Подъем на гребень стены, окружающей цитадель, занял у него всего несколько минут. Джайал медленно продвигался в тумане, который теперь заволок город почти полностью, прыгая с крыши на крышу над темными переулками и едва различая улицы под собой. Опорой ему служил плющ, плотно обвивавший дома, да старинные статуи, украшавшие почти каждую крышу: горгоны, василиски, огнедышащие драконы - все они поочередно спасали его, когда он оскальзывался на мокрой черепице.
   Но потом молния пронзила белую мглу, и над равниной прокатился гром, идущий с севера. Джайал застыл на карнизе, прижавшись спиной к стене, глядя в глубокий провал у себя под ногами, - тут ослепительная вспышка осветила храмовую площадь, и он на долю мгновения увидел вампиров, столпившихся у колодок и прикрывших руками глаза, - а после мрак сомкнулся снова.
   Джайал еще стоял, прилипнув к стене, когда дождь обрушился на площадь, выбивая бешеную дробь на его плаще. Джайал мигом промок до нитки. Он вертел головой стараясь уберечь от воды глаза, и отчаянно цеплялся за стену, в который раз за последние полчаса проклиная себя за беспечность: возвращение в город было опасно само по себе, а уж это путешествие по крышам почти равнялось самоубийству. Несколько раз он чуть не погиб, а дождь сделает камни и черепицу еще опаснее.
   Снова вспыхнула молния - и он увидел цель своего пути. Рядом с высокой стеной, окружающей храм Исса, отходила вбок мощеная улица, и за храмовой пирамидой мелькнула на миг остроконечная скала, торчащая, словно клык, из утеса. Это и был Шпиль.
   Джайал хорошо его помнил. Даже и семь лет назад Шпиль пользовался дурной славой. Эта полая, как соты, башня, недостижимая со стороны города, давала приют всякому отребью со времен основания Тралла, а на ее вершине, как говорили, было приковано некое существо, которое никто никогда не видел, по чьи крики раздавались над городом по ночам, когда Джайал был ребенком. Его нянька всякий раз делала знак Ре, слыша этот скорбный клекот, ибо существо со Шпиля считалось вестником смерти.
   Молния раз за разом била рядом со Шпилем и храмовыми пирамидами. В просвете между домами Джайал видел простор призрачно-белой равнины - и снова все гасло. Он поднял глаза, заливаемые дождем, и тут новый зигзаг ударил в плоскую кровлю храма Ре. Это определило решение Джайала: внизу будет безопаснее. Он двинулся по карнизу к выбитому окну.
   Влезши в проем, он сразу ощутил запах гнилья и плесени. Молния осветила пустую спальню с четырьмя столбиками кровати в лохмотьях истлевших занавесей. На ней высился холмик, похожий на спящую фигуру, запеленутую в кокон простыней и паутины. Джайал не стал любопытствовать, что это такое, и быстро прошел в другую комнату, заваленную поломанной мебелью и упавшими драпировками, где гнездились тысячи мышей, судя по кучам помета на озаряемом молнией полу. Повсюду висели полотнища паутины. Видно было, что здесь долго не ступала ничья нога. Но все-таки следовало быть осторожным: вампиры сбежали с площади и могли укрыться в домах вокруг.
   Джайал достал меч из ножен, и комнату залил феерический зеленый свет: такой бывает вода в глубоком пруду, когда летнее солнце пронизывает его до самых потаенных глубин; свет играл волнами на стенах и потолке, а сам клинок пылал белым огнем, размывающим его очертания, - казалось, будто это сгусток энергии, а не предмет из твердого вещества. Только одно выделялось в этом белом сиянии: печать в виде полумесяца, вытравленная в металле посередине клинка. Черный на белом знак Старой Луны, враждебный сторонникам Исса, ибо луна управляет их кровавыми возлияниями.
   Зуб Дракона. Отец заставил Джайала объехать полмира, чтобы найти этот меч. Сколько смертей повлекли за собой эти поиски и сколько смертей еще предстоит. Выкованный в старину из железного зуба чешуйчатого скакуна богов, насыщенный магией Маризиана-чародея, на века потерянный для жителей Империи. Джайал нашел его в башне колдуна на болотистом побережье Хангар Паранга, исполнив наказ своего отца. Но этому предшествовали шесть долгих лет сомнений и проволочек, годы в которые Джайал не всегда был уверен в своем рассудке. Теперь свет, идущий от меча, вселял в него мужество.
   Джайал шел по темному дому, освещая мечом дорогу. Пыльная лестница перед ним уходила, изгибаясь, вниз, во тьму. Под ней послышался какой-то шорох и стон, и в свете клинка мелькнула пересекающая сени фигура. Она шмыгнула прочь от света и пропала. Удвоив осторожность, Джайал дошел до выломанной парадной двери дома, выходившей в переулок, темный от нависших крыш. Дождь потоком струился по сточной канаве посреди мостовой, и все было тихо.
   Джайал набрал в грудь воздуха и вышел в переулок. Через несколько шагов он будет на площади, а там мигом доберется до улицы, ведущей к Шпилю, и окажется в безопасности. Он поспешно зашагал под проливным дождем, скользя сапогами по мокрому булыжнику. Впереди уже виднелся выход на храмовую площадь, озаренный красным заревом; Джайал ускорил шаг.
   И тут сбоку кто-то выскочил наперерез ему, прямо на свет меча. Мелькнул темный плащ, распростертый, как крылья летучей мыши, бледное изможденное лицо, длинные белые зубы, подбородок, окрашенный кровью. Джайал, не успев остановиться, врезался плечом в грудь вампира, сбив его с ног, и сам от толчка повалился на колени. Упырь пытался ухватить его за ноги. Джайал махнул мечом назад, описав великолепную сверкающую дугу, и клинок с едва заметным усилием рассек ключицу вампира. Легкое шипение сопровождало проход раскаленного добела металла сквозь сырой плащ, кожу и кость.
   Вампир судорожно дернулся - его разрубленная у плеча рука дымилась в месте удара. Живого такой удар убил бы, но вампир не перестал пожирать глазами Джайала. У молодого человека закружилась голова, точно эти глаза медленно втягивали его в себя.
   На какой-то роковой миг он пожалел вампира за рану, которую ему нанес. Потом изо всех сил заморгал, борясь с дурманом, отступил назад и обрушил меч на голову врага. Голова треснула, как сухой орех.
   Джайал, не дожидаясь возможного появления других вампиров, повернулся на каблуках и помчался к площади. С обеих сторон высились мрачные, с запертыми воротами храмы, едва видные сквозь завесу дождя. Пробежав по булыжнику, он вдруг оказался у входа в переулок по ту сторону площади. Вокруг сомкнулся мрак, в котором Зуб Дракона бросал длинные пляшущие тени. Миновав долгий ряд развалин, Джайал остановился перед местом, к которому шел.
   За темным провалом торчала скала, поднимаясь на двести футов вверх выше даже, чем храмовые пирамиды. Ее зубчатая вершина терялась в струях дождя, но по нижней части Шпиля было видно, что люди обитают в нем уже несколько столетий. Через провал на разной высоте перекидывались мосты, соединяя Шпиль с выступами на утесе. Некоторые совсем обветшали, но тот, перед которым стоял Джайал, выглядел довольно прочным. Его каменная дуга вела через пропасть к источенной червями дубовой двери с заржавленным железным кольцом и глазком. Далеко внизу при вспышках молний блестели мокрые крыши Нижнего Города.
   Но Джайал, вместо того чтобы перебежать через мост, оставив за собой полные вампиров улицы, медлил - недоброе предчувствие одолевало его. Быть может, впереди еще опаснее, чем позади. Внутри располагается стража Фарана, набранная, несомненно, из наемников и городского отребья. Вряд ли его там ждет теплый прием. Вероятность быть узнанным гораздо больше. Там могут быть люди, которые его знали, а теперь перешли на службу к былому врагу.
   Ну что ж, приходилось идти на риск. Нужно же ему узнать, где Таласса. Быть может, она уже семь лет как мертва - значит, так тому и быть. Он оплачет ее после, когда выполнит отцовский наказ. Но ближайшие часы он посвятит долгу перед своей невестой.
   Да и кто узнает его через семь-то лет? Он оброс лохматой бородой, а семь лет назад был безусым юнцом. Вокруг глаз легла сеть усталости и забот, над верхней губой появился шрам. Просторный плащ паломника хорошо укрывает его, а лицо прячет низко надвинутый капюшон.
   Оглянувшись для верности, Джайал перешел через мост, взялся за ржавое кольцо и несколько раз что есть мочи ударил им в дверь. Потом стал ждать, затаив дыхание. Несколько мгновений, показавшихся ему месяцами, никто не отвечал. Он постучал снова, с беспокойством оглядываясь, не покажутся ли упыри, но молния, то и дело сверкающая над городом, должно быть, распугала их.
   Наконец, к облегчению Джайала, под дверью показался свет факела. Вспомнив про меч, Джайал поспешно вернул его в ножны и спрятал под плащом. Человек сварливо произнес:
   Стук-постук! - Послышались тяжелые шаги, тот же голос выругался, потом окошко в двери открылось со ржавым скрежетом, и в нем показался налитый кровью глаз. - Это что еще за черт?
   - Я пришел издалека, - быстро ответил Джайал, - во имя всего, что для тебя свято, впусти меня! Человек за дверью разразился хохотом.
   - Во имя того, что свято? Для меня это золото, шлюхи и выпивка, так что убирайся откуда пришел, потому как при тебе ничего такого не видно.
   - У меня есть золото, - чересчур, пожалуй, поспешно выпалил Джайалведь из-за алчности Скерриба у него остался всего один золотой. Обладатель красного глаза презрительно хмыкнул:
   - Да ведь ты ж паломник?
   - Да, клянусь Иссом! И нуждаюсь в убежище!
   - А я думал, все ваши только и ждут, чтобы стравить себя вампирам.
   - Только не я, уверяю тебя!
   - Ишь, прилип, чисто пиявка. Ну, заходи, только быстро.
   Загремели засовы, и волосатая рука ухватила Джайала за мокрый ворот плаща. Джайал, хоть и не из слабых, был беспомощен перед этой рукой, оторвавшей его от земли и втянувшей внутрь. Захлопнув дверь и задвинув засовы, привратник сунул факел под самый нос Джайалу. Бьющий в глаза свет слепил пришельца.
   Прозрев, он попытался вырваться. Но тщетны были его старания, ибо хозяин дома был потомком северных гигантов: рост его превышал семь футов, и топорным обличьем он пошел в давних строителей Тралла. Многие поколения смешений с человеческой породой несколько исказили его черты, но его происхождение не вызывало сомнений. Его голову покрывала буйная огненно-рыжая грива, таким же волосом поросли здоровенные, в буграх мускулов ручищи. Он согнулся в три погибели под низким входом, наполняя затхлый воздух спиртным перегаром.
   И Джайал внезапно узнал этого человека. Вибил. Иллгилл-старший взял кое-кого из этих полукровок в свою армию, вытащив их из лачуг в Нижнем Городе. В их числе был и Вибил. Как было Джайалу не помнить его - ведь великан служил как раз у него под началом, в роте Зажигателей Огня. Джайал помнил угрюмый характер Вибила и помнил, как великана высекли за неподчинение перед всеми пятьюдесятью ротами на храмовой площади, за пару дней до битвы.
   Гигант подозрительно всматривался в гостя, и Джайалу показалось, что и Вибил его узнаёт. Из задней комнаты по тускло освещенному коридору до них донесся пьяный смех, но если Джайал надеялся, что это отвлечет великана, то он ошибался: тот не сводил с него глаз.
   - Я тебя, часом, не знаю? - проворчал Вибил, сведя вместе мохнатые брови. Джайал поспешно затряс головой.
   - Едва ли - я только сегодня прибыл из Хангар Паранга.
   - Ишь ты, из Хангар Паранга, - передразнил великан: прошедшие годы явно не смягчили его. Он наклонился еще ниже, обдавая Джайала своим нечистым дыханием и недовольно хмурясь. - Если я чью рожу видел, то уже ее не забуду, а твоя мне знакома дальше некуда.