Джонсон Оливер. Нашествие теней (Светоносец - 1)

   На левых дверях тощие, как скелеты, люди работали в поле, над которым закатывалось огромное, словно раздутое солнце, а жрецы в масках-черепах, стоя между работниками, указывали им на умирающее светило. Под землей были изображены гробницы и катакомбы, наполненные гробами и грудами костей.
   Правая дверь изображала картину окончательной гибели солнца. Вместо неба скульптор оставил на меди глубокую впадину. Мертвые вставали из могил, жрецы ликовали, а люди, работающие на полях и в садах, отбрасывали свои бесполезные отныне орудия и подставляли свои шеи Воскресшим Неживым. Это были сцены Смерти Солнца из Книги Червя, служащие краеугольным камнем всех ритуалов Исса. Барабан за дверями бил все медленнее, точно сердце умирающего, и наконец настала зловещая тишина.
   Голон и стража, почтительно склонив головы, ввели женщин в левую дверь. Коридор здесь был увешан черным бархатом, а из ажурных светильников едва пробивался тусклый свет.
   Пленниц провели через покой, где писцы в коричнево-пурпурных одеждах склонились над своими свитками и фолиантами в слабом мерцании сальных свечей. На высоте двух человеческих ростов покой окружала огромная галерея, где в кромешной тьме хранились переплетенные в кожу тома и футляры со свитками: мудрость веков, которую никто из людей не может постичь за свою короткую жизнь. С Темных Времен нигде еще не было столь богатой библиотеки.
   Голон подошел к двустворчатой деревянной двери в дальней стене и, оставив у нее стражу, вступил вместе с остальными в каменный мешок, где единственным источником света служила мерцающая на полу свеча. Из мрака в дальнем конце склепа явились две фигуры в тяжелых темных плащах, бесшумно ступающие сапогами по каменному полу.
   Женщины заметили две вещи: во-первых, идущие им навстречу мужчины были футов семи ростом, и во-вторых, судя по запаху гниения, это были мертвецы. Вири конвульсивно схватилась за шею при их приближении. Но те лишь молча остановились, подбоченясь - сквозь плащи проглядывала меловая бледность их тел, и дыхание с хрипом вырывалось из пересохших ноздрей. Голон обернулся к Маллиане с неприятной улыбкой на тонких губах.
   - Чтобы пройти дальше, придется прибегнуть к колдовству. - Маллиана лишь сердито сверкнула на него глазами. - Боюсь, вас ждут не слишком приятные ощущения, - ухмыльнулся Голон.
   - Делай свое дело, - бросила Маллиана. - Я полагаю, что князя Фарана Гатона заинтересует то, что я скажу, и что он, - она набрала воздух, будет возмущен тем, как ты с нами обошелся.
   - Прекрасно. - И Голон распахнул плащ, сделав обеими руками движение сеятеля, разбрасывающего семена. И хотя вокруг было темно, женщинам показалось будто он и впрямь бросает семена - черные семена, которые испарялись в воздухе, превращаясь в призрачные фигуры. Голон отступил, направляя эти фигуры к Вири и Маллиане, словно кукольник, дергающий за невидимые нити. Тени, повинуясь ему, ринулись на женщин.
   Призрачные пальцы, проникая сквозь тонкие платья, побежали по коже, проникая в каждую полость. За всю свою жизнь храмовой проститутки Вири еще ни разу не испытывала ничего подобного. Холодный пот выступил у нее на лбу, и все вокруг закружилось. Потом пальцы перестали шарить по телу, и Вири взглянула на свою хозяйку. Та была еще белее, чем обычно.
   - Любопытно, - с легкой улыбкой промолвил Голон. Он щелкнул пальцами и черные пары слились в шар, исчезнувший в складках его плаща. На дальней стене появилась полоса тусклого света, и Вири поняла, что это проем между двумя блоками камня, которые со скрежетом расходились все шире.
   За стеной открылась комната, где на возвышении стоял трон - спинку его украшали острия и узоры в виде раковин, подлокотники изображали собой сплетенных змей, сиденьем служили человеческие черепа. У подножия трона горела жаровня, освещая лицо сидящего на нем человека. Глаза скрывала тень, куполообразный череп был совершенно гол, и лишь коричневые старческие пятна нарушали его белизну. Под багрово-синими губами белел безволосый подбородок. Руки казались тонкими и слабыми, но Вири заметила, с какой силой вцепились его пальцы в подлокотники трона. Лицо тоже выражало энергию и живость, словно какой-то скрытый огонь горел за ним и это впечатление усиливали глаза, тускло-красным светом мерцающие в темных орбитах.
   Вири, хотя никогда не видела его прежде, сразу поняла, что это и есть князь Фаран Гатон Некрон, верховный жрец траллского храма Червей, победитель Иллгилла, возведший на болотах пирамиду из пятидесяти тысяч черепов. Одни говорили, что Фарану полтораста лет, другие - что двести; истины не знал никто, кроме него самого.
   Он подался вперед, грозным взглядом окинув обеих женщин. При этом до них донесся запах, плохо заглушаемый горящим в жаровне ароматным курением. Запах смерти - дегтя, скипидара и бальзамирующих мазей: то, что в древности использовалось для мумифицирования, теперь применялось для сохранения разлагающихся тел живых мертвецов. Вири содрогнулась, но, видя, что ее хозяйка спокойна, постаралась овладеть собой.
   Маллиана низко склонилась перед троном, на что Фаран ответил ей лишь едва заметным кивком. Вири тоже склонилась в поклоне, думая, кто же из этих двоих первым нарушит чреватое бурей молчание. Отважившись вновь поднять глаза, Вири увидела, что Фаран пристально смотрит на Маллиану с кривой улыбкой на иссохшем лице, словно читал мысли второй жрицы.
   И словно прочтя эти мысли, он заговорил скрипучим и хриплым голосом, издавая какие-то странные щелчки высохшей гортанью:
   - Ты пришла сказать мне, что девушка пропала. Маллиана прочистила горло.
   - Да, девушка похищена... а храм объят пламенем и окружен Братьями...
   Фаран вскинул руку, прерывая ее:
   - Братьев ничто не остановит - ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Гонг прозвучал и на веки вечные отдал этот город во власть мертвых. Не говори мне о своем храме - подумай лучше о себе. Подумай о том что десять тысяч Братьев этой ночью будут охотиться за каждой каплей крови; вспомни, сколько таких капель у тебя в жилах и сколько раз ты будешь укушена, прежде чем умрешь! И это будет лишь справедливым наказанием за то, что ты сделала. - Маллиана хотела что-то ответить, но Фаран вновь знаком заставил ее замолчать. - Но сначала о девушке - и если она мертва, жрица, вспомни мои слова, сочти каждую каплю своей крови и прикинь, какой боли она тебе будет стоить!
   От его речей женщин охватила дрожь, но Маллиана все-таки обрела дар речи и начала заплетающимся языком повествовать обо всем, что произошло этой ночью, - с тех самых пор, как Фаран прислал ей свой приказ: о разговоре с Талассой, о двух пришельцах и о безобразных шрамах на лице одного из них, а также о появлении человека, назвавшегося Джайалом Иллгиллом.
   - Иллгилл? Ты уверена? - прервал ее Фаран.
   - Да - он пришел за Талассой.
   - Так, значит, выродок Иллгилла все это время был в Тралле, - сказал Фаран Голому, - а мы оказались в дураках!
   - Ходило множество слухов, князь, - стал оправдываться Голон, - о грабителе, будто бы похожем на младшего Иллгилла, но лишь теперь мы получили подтверждение...
   Фаран выругался.
   - Знать бы, где он теперь...
   - Я знаю где.
   Мужчины уставились на Маллиану, дерзнувшую прервать их.
   - И где же? - спросил Фаран.
   - Князь, но что же будет с моим храмом, моими женщинами?
   - Слишком поздно спасать их. Если хочешь жить - говори, где Иллгилл!
   - В гостинице Вибила, - упавшим голосом шепнула Маллиана. - Я видела, как он отправился туда не больше чем полчаса назад.
   Фаран вскочил на ноги.
   - Надо найти его, пока он не попал в руки Братьев. А потом я разыщу Талассу и остальных. Я знаю, куда они пошли: не зря мои шпионы последние несколько дней следили за мятежниками. Ты, - указал он на Маллиану, пойдешь со мной, и нет нужды говорить, что с тобой будет, если ты солгала.
   Он хлопнул в ладоши. Из мрака явились прислужники и, выслушав его указания, удалились вновь, а с ними и Голон.
   Маллиана и Вири остались одни с Фараном. Маллиана, к удивлению Вири, упала на колени - жрице еще не доводилось видеть, чтобы ее госпожа так унижалась, и это зрелище напугало Вири чуть ли не больше предшествующих событий.
   - Князь, - умоляюще заговорила Маллиана, - мы не стали бы бить в гонг, если бы знали... пощади нас.
   Фаран, устремив на нее непроницаемый взгляд, наконец ответил:
   - Тралл в эту ночь погибнет, но если мы захватим Талассу и сына Иллгилла - тогда и только тогда, - ты будешь жить, жрица.
   И Фаран погрузился в молчание, пока в храме не послышались шаги, и не вошел Голон.
   - Что скажешь? - спросил его Фаран, изогнув бровь.
   Тот пожал плечами:
   - Вибил и его постояльцы мертвы. Одни пали в какой-то схватке, других убили Братья, опередившие нас. От Иллгилла не осталось и следа - но никто не переживет эту ночь без помощи магии. Улицы переполнены Восставшими.
   - Итак, госпожа, - обратился Фаран к Маллиане, - где же доказательства, что Иллгилл там был? - У Маллианы затрясся подбородок.
   - Говорю тебе - я видела его так же ясно, как тебя. Сначала в храме, потом идущего к Шпилю.
   - Время покажет, не лжешь ли ты. И сначала ты поможешь мне вернуть Талассу. - Фаран отвернулся от Маллианы и сказал Голону: - Вели страже построиться.
   - Но как же Братья? Я с трудом добрался до Шпиля, а теперь их станет еще больше.
   - Твое колдовство удержит их на расстоянии, пока я не обращусь к ним сам. Меня они послушают. - И Фаран величественно поднялся с трона, пресекая дальнейшие споры, а затем направился к выходу. Голон последовал за ним, подталкивая перед собой Маллиану и Вири.
   ГЛАВА 26
   СВЕТОНОСИЦА
   Туман и тьму временами озарял свет луны, проникающий между городскими крышами. Уртред и остальные уже минут двадцать как спускались под гору, порой находя дорогу ощупью. Все уже едва дышали и совсем выбились из сил, но с прямой опасностью пока что не сталкивались. Они не зажгли ни фонаря, ни факела, чтобы не привлекать вампиров, и только зарево горящего храма Сутис вкупе с отблеском Священного Огня позволяло определить, в какой стороне юг - на юг они и шли, удаляясь от центра и приближаясь к Нижнему Городу.
   Уртред замыкал процессию, Сереш с Аландой шли во главе, а в середине Таласса вела слепого Фуртала.
   Уртред сожалел, что идет позади, а не впереди - здесь он не мог видеть Талассу, скользившую в проблесках луны, как легкий дух. Больше того, он обязан был следить за ней: временами он не видел во тьме ничего, кроме нее и Фуртала. Оторвав от нее взгляд на миг, он мог бы свернуть не туда и заблудиться. Но, как ни трудно было в этом сознаваться, не одна необходимость приковывала взгляд Уртреда к Талассе. Опасности ночи не рассеяли влечения, которое он почувствовал к ней в храме. Входя в очередную полосу лунного света, Уртред сызнова упивался очертаниями ее тела, сквозящими под тонкой тканью, и все трезвые мысли покидали его. Она казалась существом из иного мира феей, посланной по лунному лучу на соблазн человеческому роду. А вид ее тела воскрешал в памяти ее прикосновения. Точно Уртред был опять в ее комнате, и ее соски касались его груди чуть пониже сердца, а легкая округлость живота прижималась к его чреслам...
   Уртред гнал от себя эти мысли. Он жрец бога Ре - не следует забывать об этом. И потом, какую цель преследовала Таласса, обнимая его в своей комнате? Ему казалось, что она с несколько излишним усердием выполняла указания верховной жрицы. Не нужно забывать, кто эта женщина: обольщать мужчин - ее ремесло. А он чуть было не пал и чуть не предал годы лишений, укрепившие, казалось бы, его против плотских желаний...
   Но тщетно он твердил себе все это. Кем бы ни была по воле судьбы Таласса, ее благородство осталось при ней. Это сделалось еще заметнее с тех пор, как она покинула пределы храма. Она держалась как принцесса: спина прямая, а не сутулая, как у какой-нибудь замарашки, голова высоко поднята, взгляд, хоть и скромен, тверд и не замутнен стыдом.
   Долг и желание раздирали Уртреда на части. Верно пишут в книгах: человек желает лишь того, что ему недоступно. А Таласса для него недоступна вдвойне. Во-первых, он дал обет безбрачия. Во-вторых, если бы он даже нарушил свой обет, разве смогла бы эта женщина смотреть без отвращения на его обезображенное лицо. Теперь, когда на нем опять маска Манихея, ясно хотя бы, что там, под ней.
   На рассвете, говорил он себе, все определится. Тогда они, возможно, покинут город, и он будет волен уйти - быть может, он вернется в Форгхольм, что бы там ни говорил дух Манихея о деле, которое будто бы призван свершить Уртред в северных странах. Он уйдет и никогда больше не увидит Талассу и остальных.
   Но сама эта мысль пронзала его болью: он и хотел, и не хотел бежать от этой женщины и от искушения. В те полчаса, что он пробыл с нею, перед ним открылся новый мир, и он познал неодолимое влечение, которое уже не мог побороть. Его ум метался между влечением и отвращением, точно между двумя полюсами магнита.
   И все это время Уртред не отрывал взгляд от Талассы, светящейся в лунных лучах, что проникали сквозь туман.
   Это так поглощало его, что он чуть было не налетел на предмет своих мечтаний при внезапной остановке. Туман впереди слегка рассеялся, и Сереш остановился в месте, где их переулок круто спускался к поперечной дороге. Он махнул рукой задним, и все поспешно укрылись в проломах дверей.
   Тогда Уртред услышал тихие стонущие голоса и шаркающие шаги. Из тумана возникло около дюжины вампиров, идущих по улице под прямым углом к переулку. Теперь они оказались всего в тридцати футах от Уртреда, и он ясно видел в лунном свете их белые изможденные лица, их желтые зубы, с которых капала слюна, их истрепанные погребальные одежды, обнажающие ребра и костлявые члены. С таким количеством маленький отряд не справился бы, и Уртред от страха отступил подальше в тень разрушенного дома. Вампиры между тем приближались и могли, того и гляди, учуять запах живой крови. Уртред замер, когда упыри остановились у входа в переулок и стали принюхиваться словно гончие, идущие по следу.
   Он затаил дыхание, и страх пробрал его до костей.
   И тогда...
   Он ощутил гул, прежде чем звук дошел до них - дрожь в воздухе все нарастала и наконец заполнила собой все. Звук бил по голове справа и слева попеременно. Уртред скрючился в своем укрытии, беззащитный против этих терзающих уши волн. Волна шла за волной, он уже не мог дышать и чувствовал, что тонет. Корчась в муках, он лишь через полминуты вспомнил, что надо открыть рот и набрать воздуха. Это облегчило давление на барабанные перепонки, но ненамного. Когда Уртред стал уже думать, что шум никогда не прекратится, звук начал слабеть, и постепенно утих, словно растворился в ночном воздухе. Он оставил за собой звенящую тишину, в которой, казалось, самые камни домов гудели, как камертоны.
   Потом прошло и это, уступив место полной тишине залитого туманом города.
   За эти мгновения Уртред совсем забыл о вампирах, а вспомнив, вскочил и выставил перед собой перчатки: если упыри нападут, он захватит кое-кого из них с собой.
   Но никто не бросался в атаку - вокруг было тихо, и Уртред решился выглянуть за порог.
   Место, где стояли вампиры, опустело, и на виду был только Сереш, выглядывающий из другой двери по ту сторону переулка. Увидев, что путь свободен, он вышел из укрытия и махнул рукой остальным. Все сошлись на середине переулка, не менее ошарашенные, чем Уртред. У него еще и теперь в ушах отдавалось эхо.
   - Что это было, во имя Хеля? - произнес он, едва слыша сам себя.
   - Что бы это ни было, оно спасло нас - вампиры ушли, - заметил Сереш.
   Фуртал покачал головой, и мрачное выражение сменило его обычную веселость.
   - Они ушли к храму Червей. Кто-то ударил в гонг Исса.
   - В гонг Исса? - повторил Уртред. Фуртал кивнул.
   - Я слышу о нем, сколько живу в этом городе. Этот гонг возвращает к жизни, но ударить в него должна человеческая рука.
   - Но кто же из людей может быть настолько безумен, чтобы совершить такое?
   - Как видно, нашелся кое-кто, - сказал Сереш, - зато он по крайней мере отозвал упырей.
   - Скоро их станет еще больше, много больше, - мрачно предрек Фуртал.
   - Тогда поспешим, - сказал Сереш. - Я схожу на разведку, а вы постойте тут. - Он вынул меч и медленно двинулся к улице. Дойдя до нее, он оглянулся и скрылся в тумане.
   Уртред, взяв Фуртала за руку, вернулся с ним в дом, где прятался от вампиров. Аланда и Таласса, чуть видные на той стороне, тихо переговаривались, сняв с плеч свои котомки и доставая из них теплые вещи для защиты от сырой ночи. Уртреду больно было видеть, как Таласса укутывает свои красивые плечи в шаль, и это зрелище так увлекло его, что он вздрогнул от слов Фуртала:
   - На волосок были.
   Уртред только кивнул, по-прежнему глядя на Талассу.
   - Который теперь час? - спросил старик.
   Уртред взглянул на луну, светившую сквозь туман, и по ее положению на небе определил, что до полуночи еще два часа.
   - Два часа! - вздохнул Фуртал. - Кто знает, что случится с нами за это время?
   - Да, в будущее заглянуть не просто.
   - Поэтому надо слушать Аланду. Она наделена таким даром и поможет нам, если это будет в ее силах.
   - Даром? Ты хочешь сказать, что она способна видеть будущее? - Уртред, хотя и был уверен, что женщины их не слышат, все же перешел на шепот.
   - Да, и прошлое тоже - от нее ничто не может укрыться. Мне кажется, она ждала, что ты придешь, - загадочно произнес старик.
   - Потому что была дружна с моим братом?
   - Нет - потому что предвидела твой приход. Она верит, что вы с девушкой отмечены особым жребием.
   - Забавно. Не забывай, однако, что я жрец, а девушка...
   - Блудница, - с улыбкой договорил старик за Уртреда, у которого это слово застряло в горле. - Видишь, не так уж и трудно это выговорить.
   Уртред нервно покосился на женщин, но те продолжали спокойно разбирать свои вещи.
   - А ты многое знаешь, - сказал он Фурталу.
   - Я не всегда был музыкантом в веселом доме.
   Тут ниже по улице раздалось нетерпеливое шипение и из тумана возник Сереш, машущий им рукой. Они вышли на свет, и Сереш знаком призвал их к молчанию.
   - Что-то странное творится, - шепнул он. - Слушайте! - Беседа с Фурталом отвлекла Уртреда, но теперь и он услышал: внизу словно перекатывали камни, двигали глыбы, и булыжник под ногами слегка сотрясался.
   - Гонг сделал свое дело, - сказала Аланда. - Даже мертвые, пролежавшие в могиле несколько тысячелетий, теперь пробуждаются.
   - Сколько же их? - спросила Таласса.
   - Встают те, кто в прошлом поклонялся Иссу, те, кто не желал расставаться с земной жизнью и не получил последнего причастия, которое перенесло бы их души в Пурпурные Чертоги Исса.
   - Так их тысячи?
   - Многие тысячи, - мрачно подтвердила Аланда.
   - Поспешим тогда, - сказал Сереш. - Есть еще немного времени, прежде чем они выйдут на улицы.
   Он свернул в боковой переулок тем же скорым шагом. Дома по обеим сторонам терялись в тумане. По мере того как беглецы удалялись от верхней части города, подземное движение затихало. Переулок делал крутой поворот, спускаясь вниз вдоль скалы. Уртред пытался вспомнить, сколько времени занял у него подъем от ворот на храмовую площадь. Полчаса? Если так, то они уже скоро должны оказаться у подножия утеса.
   Словно в ответ на эти мысли, крутой спуск закончился, и они вышли на ровное место. Ближние дома, насколько их было видно, перекосились самым немыслимым образом на болотистом грунте, окружавшем утес. Туман лежал здесь густой, непроглядной пеленой, не тревожимый ни единым дуновением. Уртреду померещился позади какой-то звук, вроде стука сапога о булыжник. Он оглянулся, но там были только туман и мрак, поглощавшие всякий свет и всякое движение.
   Они шли дальше по улице, огибающей подножие утеса. Дома с правой стороны пропали, как будто там теперь лежало открытое пространство.
   Подул легкий бриз - он на миг откинул завесу тумана и показал то, что было скрыто.
   Оплетенные плющом руины стен, поломанные ворота и надгробия, простирающиеся до смутно видимых в тумане башен городской стены.
   Город Мертвых.
   Здесь хоронят тех, кто не поклоняется ни Ре, ни Иссу, и здесь нашел свое последнее успокоение Маризиан. Его гробница виднелась на расстоянии полумили, у самой городской стены. Даже отсюда она казалась громадной, превышающей размерами пирамиды Исса и Ре. В ней Иллгилл нашел Жезл, погубивший в конечном счете Тралл и навлекший проклятие на Манихея. Опасное место - но Уртреда тянуло туда, точно магнитом. Никто из спутников не говорил ему, куда лежит их путь, но Уртред знал, что они идут к гробнице Маризиана: разве Манихей не показал ему в видении это место?
   Но сейчас они направлялись не туда. Сереш вел их влево, к разрушенным домам у подножия утеса. В гранитной скале между остатками двух зданий показалась узкая щель. Будь Уртред один, он никогда не нашел бы этот ход его отмечал лишь выбитый вверху символ солнца, да и тот давно оброс мхом. Когда-то, видимо, ход располагался выше, но утес, как и дома вокруг, постепенно погружался во всепоглощающее болото. Сереш, нагнувшись, уверенно прошел в щель, остальные последовали за ним. Вспыхнуло огниво, и загорелся смолистый факел, населив низкий проход дрожащим желтым светом и пляской теней. Воздух здесь был затхлый и неживой. Сереш быстро зажег второй факел и протянул его Аланде.
   - Что это за место? - спросил Уртред.
   Аланда ответила:
   - Мы называем его Святилищем Светоносца. Тебе известны пророчества, заключенные в Книге Света, и жители Тралла веками верили, что Светоносец явится здесь, в нашем городе. Однако с тех пор, как разразилась война, немногие приходят с дарами в святилище, и до полуночи нас здесь не потревожат.
   - А что будет в полночь? На сей раз ответил Сереш:
   - За нами придут друзья, и мы отправимся с ними в гробницу Маризиана.
   Значит, Манихей и тут сказал правду. Но Уртред по-прежнему хотел бы знать, почему его брат рискнул всем ради этой гробницы, - не магические ли предметы, о которых говорил Манихей, тому причиной? Но ведь их больше нет в гробнице, по словам того же Манихея.
   - Что мы должны будем делать там? - спросил Уртред.
   - Мы должны отыскать там кое-что. Наши друзья уже пробили путь в гробницу.
   На Уртреда эти слова подействовали так, как будто Сереш вознамерился погасить Священный Огонь в храме Ре.
   - Но ведь это кощунство! Маризиан - основатель нашей религии.
   - Барон Иллгилл уже вел там розыски и кое-что нашел. Мы только следуем его примеру - и в этом наша последняя надежда.
   - Все так, - заметила Аланда, - однако жрец прав - вторжение в прошлое уже навлекло однажды беду на этот город.
   Сереш, освещенный факелом, сердито покраснел.
   - Мы это уже обсуждали. И оставшиеся Братья Жертвенника дали свое согласие, в том числе и брат этого человека, Рандел.
   Уртред медленно кивнул. Если Рандел дал согласие - значит, у него были на то веские причины, и Уртред не собирался оспаривать действия своего покойного брата.
   - Пойдемте к алтарю, - не слыша дальнейших возражений, сказал Сереш и двинулся по коридору, а Таласса с Фурталом за ним.
   Уртред хотел идти следом, но Аланда удержала его руку.
   Он обернулся к ней, и его снова поразила глубина ее синих глаз, чужих и пугающих своей силой.
   - Чего ты? - нервно спросил он.
   Выждав, когда другие отойдут подальше, она сказала:
   - Ты говорил с Фурталом, пока мы ждали Сереша, верно? Он кивнул.
   - Я знаю, вы говорили обо мне - о том, что я способна видеть будущее. Ты веришь в это?
   Трудно было не поверить, глядя в эти синие глаза, что эта женщина и впрямь наделена какой-то властью, - и Уртред снова кивнул.
   - Тогда выслушай, что я тебе скажу.
   - Но другие, должно быть, уже около алтаря, - возразил Уртред, которому не терпелось уйти.
   - Так и следует - девушка должна увидеть сама.
   - Что увидеть?
   Аланда загадочно улыбнулась.
   В эту ночь алтарь будет не таким, как всегда, - он преобразится.
   - Ты знаешь об этом заранее?
   - Да. Фуртал верно сказал - я вижу будущее. Но девушка лишена этого дара и не знает, что ее ждет.
   - Почему же ты не скажешь ей, раз так уверена в своем провидческом даре?
   - Потому что она должна составить свое мнение о том, что увидит. Если бы я сказала, она бы не поверила в то, что ей предстоит.
   - Ты говоришь загадками - что же ей предстоит?
   - Полно, жрец, ты ведь говорил с графом Дюрианом. Разве он не сказал тебе о пророчествах, о том, что открылось ему?
   - Сказал кое-что.
   - Нынче исполнится семь лет со дня падения Тралла - и нынче же явится Светоносец.
   - Граф сказал мне об этом, но мне неясно, как пророчество может быть столь точным.
   - Ты сомневаешься, жрец, а между тем пророчества взяты из твоего святого писания - Книги Света.
   - Но какое отношение имеют они к Талассе?
   - Она и есть Светоносица.
   - Она? Низкая блудница? С меня довольно!
   - Смейся сколько угодно - скоро увидишь сам! - гневно сверкнув синими глазами, воскликнула Аланда. Но Уртреда не так легко было убедить.
   - Ре учит нас воздерживаться от плотских грехов, дабы не угас наш бессмертный огонь во влаге похоти. Девушка отдавалась мужчинам не меньше тысячи раз - как же она может быть избранницей бога? - В гневе Уртред повысил голос, но Аланда не уступила ему:
   - Не будь таким святошей, жрец, - я знаю, что и ты поддался ее чарам.