Джонсон Оливер. Нашествие теней (Светоносец - 1)

   Вири и Маллиана, еле переводя дыхание, стояли у ворот храма Исса. Матово-черная ступенчатая пирамида ввинчивалась в ночное небо, словно огромный тупорылый земляной червь. Изнутри не доносилось ни звука. Эта тишина устрашала, и женщины не знали, как быть дальше. Вири, преодолев страх, крикнула раз, потом другой, потом обе завопили разом - но ответа не дождались: можно было подумать, что храм пуст. Женщины переглянулись. Чем больше шума они поднимали, тем больше рисковали привлечь внимание упырей, однако в целом Тралле больше не было места, где они могли бы укрыться. Жрецы Ре никогда не пустили бы их к себе, а где живут их клиенты, они не знали: никто из жриц не покидал пределов храма, разве только в самых чрезвычайных обстоятельствах, за эти последние семь лет. Обе женщины могли надеяться выжить, только достучавшись до жрецов Исса или изобретя какой-либо иной способ.
   Они покричали опять - как можно громче и дольше. Но только эхо вернулось к ним от стен площади, да в цитадели раскричались разбуженные грачи.
   Дело принимало отчаянный оборот. Вампиры, поживившись у храма Сутис, вернутся, без сомнения, на площадь. Маллиана ломала голову, изыскивая путь к спасению. Нет ли у храма другого входа? Ей смутно помнилось, что в ее детские годы храм представлял собой простой холмик, заросший сорной травой и окруженный неприступной стеной с воротами, которые никогда не отпирались. Но в той стене была щель, куда дети подзадоривали друг друга войти. Насколько помнилось Маллиане, никто на это так и не отважился, но теперь она ухватилась за это воспоминание, как за последнюю надежду.
   Схватив Вири за руку, она потащила ее вдоль южной стены к тому месту, где часто сиживала с приятелями детства лет тридцать назад. Щель, если Маллиана верно помнила ее расположение, теперь густо заросла терновником и ежевикой, но ошибки быть не могло - вот и небольшой откос перед проемом.
   - Зачем мы сюда пришли? - прошептала Вири. Маллиана, шикнув на нее, атаковала стену кустарника. Колючки раздирали ее тонкое платье и царапали голые руки. Вири, вдохновленная примером своей патронессы, присоединилась к ней, и ее платье тоже в считанные мгновения превратилось в лохмотья. Шум, который обе при этом производили, казался им оглушительным, но страх придавал сил, и минут через десять они расчистили достаточно места, чтобы между двумя тесаными блоками храмовой стены открылась узкая трещина. Отсюда казалось, что она ведет прямо в основание нависшей над ними пирамиды.
   Оглянувшись напоследок, Маллиана продралась сквозь оставшуюся растительность к щели. При этом шипы вырвали ей из головы немало волос. Она протиснулась в трещинку, проклиная себя за то, что так раздобрела с годами. Сейчас ей было все равно, куда этот ход ведет. Пусть даже в тупик - все лучше, чем укус вампира. Стройная Вири пролезла в щель без особых усилий.
   Маллиана шарила руками в кромешной тьме, нащупывая то грубо обтесанный камень, то густую паутину. Пути назад не было. Ход петлял то вправо, то влево, следуя, как догадалась Маллиана, проемам между камнями внешней стены. Ярдов через двадцать туннель стал шире. Маллиана принюхалась - здесь пахло смертью и разложением, и впервые то, что лежало впереди, показалось ей страшнее того, что осталось позади.
   Она заставила себя двинуться вперед, и сразу под ногой покатилось что-то, устрашающе грохоча по камню. Череп?
   Маллиана продолжала пробираться вперед, ощупью находя дорогу. Ход уперся в скалу, и Маллиана стала шарить по ней в поисках выхода. Вместо него на уровне груди обнаружилась ниша, полная костей. Маллиана отдернула руку, словно ее укусили, но тут случилось странное; из ниши хлынул белый свет, идущий, как выяснилось тут же, из глазниц и рта черепа.
   Маллиана и Вири отскочили прочь, оказавшись на самой середине осветившегося помещения. Вдоль всех его стен размещались такие же ниши, наполненные грузами черепов, и в нескольких направлениях от него расходились туннели, снабженные такими же выемками. На глазах у женщин ниши одного из туннелей начали зажигаться одна за другой, и скоро весь коридор стал виден до конца.
   - Что это значит? - прошептала Вири.
   - Это волшебство устроено недаром, - ответила Маллиана, - но для чего -: не знаю.
   - Вампирам не нужен свет, чтобы находить дорогу, - неуверенно заметила жрица.
   - Но зачем им нужно, чтобы живые нашли дорогу в храм?
   - Может, они хотят, чтобы живые шли по этому, а не по иному коридору?
   - Скоро мы это выясним. - В словах Вири была своя логика, да и выбора особого не оставалось. Маллиана свернула в освещенный коридор.
   При свете они быстро продвигались вперед, поднимая тучи пыли: здесь, как видно, веками не ступала ничья нога. Об этом говорили и частые осыпи, через которые приходилось перелезать. Но черепа освещали дорогу исправно. Вскоре коридор разделился надвое, и осветился левый туннель, а правый остался темным.
   Маллиана помедлила, чуя ловушку. Но назад поворачивать не годилось ей слишком живо помнился ужас неосвещенного хода, и она свернула налево. Через несколько ярдов проход круто поворачивал. Маллиана с возросшим страхом осторожно выглянула за угол.
   От того, что она увидела, кровь застыла у нее в жилах. Путь преграждала фигура без головы, футов восьми вышиной, облаченная в доспехи; кирасу старинного образца толстым слоем покрыла серая пыль. В каждой руке фигура держала булаву, занесенную для удара. Иссохшая голова, хорошо сохранившаяся, несмотря на свою древность, лежала на полу близ ног воина ее тоже покрывали пыль и паутина. Но глаза внезапно моргнули и уставились на Маллиану, а безголовое туловище ожило и зашевелилось, стряхивая пыль с брони. Женщины отступили назад, онемев от ужаса, а голова разлепила губы и, излив из них черную желчь, вопросила:
   - Кто вторгается сюда, где с темных времен не ступал никто из смертных? - Голова говорила медленно, с клокотом изливая изо рта темную кровь, а Маллиана смотрела на черную лужу, лишившись дара речи. Но Вири дрожащим голосом выговорила:
   - Мы хотим пройти в храм Червя.
   - Вы живы, однако идете в храм Смерти? Вири кивнула.
   - Тогда вы избрали путь, которым не дерзал ходить никто с тех самых пор, как Верховный Жрец поставил меня здесь много поколений назад! И цена, которую вам придется заплатить за проход, слишком велика для этого города и для всего человеческого рода.
   Теперь и Маллиана обрела голос:
   - Но поворачивать назад слишком опасно.
   - По-твоему, идти вперед менее опасно? - И безголовый воин вновь зашевелился, угрожающе заскрипев руками.
   Вири попятилась назад, но Маллиана осталась на месте - ее страх уступил место решимости.
   - Назад мы не пойдем.
   - Что ж, хорошо - жрецы будут довольны. Ибо в Книге Червей сказано, что кто-то должен прийти, и ударить в гонг, и пробудить мертвых.
   - В гонг? Что это за гонг?
   - Проходите: я не причиню вам вреда, если вы ударите в него, - в противном случае не дерзайте поворачивать обратно. Вы проникнете в храм Червя - и пусть это обернется вам во благо. Да смилуется над вами Червь, не помиловавший меня. - С этими словами глаза закрылись, и воин снова затих.
   Маллиана и Вири стояли, не решаясь пройти мимо стража, чтобы продолжить свой путь.
   - Что будем делать? - шепнула Вири. Маллиану начинали раздражать вопросы жрицы, но проявлять слабость не подобало.
   - Пойдем вперед, что же еще? - со всей доступной ей твердостью сказала она.
   - А как же проклятие?
   - Какое там еще проклятие? По-твоему, мы, лишившись своего храма, еще недостаточно прокляты? - И Маллиана с трепетом перешагнула через голову. Голова не шевельнулась, и Маллиана протиснулась мимо туловища. Вири следовала за ней с гримасой ужаса на лице.
   Коридор впереди вел в неосвещенный склеп. Маллиана осторожно переступила через медную цепь, преграждавшую вход. Внутри стояла кромешная тьма. Струйка ледяного пота ожгла спину Маллиапы, а Вири глухо застонала от ужаса. Этот звук отозвался эхом в склепе, вызвав слабый гул в дальнем его конце.
   - Что это? - испуганно вскрикнула Вири. Гул: точно отвечая колебаниям ее голоса, усилился. Глаза Маллианы немного привыкли к темноте, и она настороженно двинулась вперед. Навстречу ей шла какая-то белая фигура. Маллиана остановилась - и фигура остановилась. Тогда Маллиана поняла, что смотрит на свое отражение в огромном медном гонге футов шести в поперечнике. Потревоженный голосом Вири, он медленно колыхался в своей раме из кожи и дерева. Лицо Вири появилось в зеркальной поверхности рядом с лицом Маллианы.
   - Что это? - выдохнула жрица, и, гонг снова заколебался. Их лица, отраженные в нем, походили на черепа.
   - Ты же слышала, что сказал страж: тот, кто ударит в этот гонг, поднимет всех мертвых из могил.- Волнение в голосе Маллианы выдавало страх.
   - Но страж убьет нас, если мы повернем назад, - шепнула Вири.
   - Выбора у нас нет, - согласилась Маллиана.
   - Неужто ты осмелишься?
   - А почему бы и нет? - обернулась к своей спутнице Маллиана. - Жрецы уж точно явятся сюда, если он прозвучит. А если он возвестит о гибели, то пусть заодно с нашим храмом гибнет и все остальное.
   - А ожившие мертвецы?
   - Пусть приходят, - хрипло рассмеялась Маллиана, - мы так и так все скоро умрем. - Гонг отозвался на ее смех слабым дрожащим гулом, усиленным каменными стенами склепа. - Слышишь - он уже звучит! - И Маллиана, прежде чем Вири успела ее остановить, вскинула вверх кулаки и обрушила их на медную поверхность гонга.
   Звук оглушил их. Он все рос и рос, точно бил из какого-то скрытого источника, вбирая в себя все прочие звуки, все мысли, все сознание. Он ширился волна за волной, и Маллиана с Вири упали на колени, зажав руками уши.
   Но это было лишь начало. Шум отразился от стен склепа и хлынул наружу, стократно усиленный. Его мощь подняла женщин с колен и отшвырнула в дальний угол зала.
   Звук стеной катился по коридору, все больше усиливаясь в тесном пространстве. Сметя стража вместе с его головой, волна покатилась дальше, сотрясая черепа в нишах, и наконец вырвалась на площадь в вихре вырванных с корнем кустов, ударилась о стены храма и разрушенных домов, пронеслась по обгорелым улицам Нижнего Города, за Шпиль и городские стены - на болота, где все так же плясали в тумане голубые огоньки и белела пирамида черепов, пронеслась и ушла к кольцу далеких гор.
   Но не пустые равнины и горы должен был пробудить этот звук по замыслу давно умерших создателей гонга из Тире Ганда - он должен был поднять мертвых. Звук проник в заброшенные ходы катакомб, где веками не ступала нога живого человека, и прокатился над могилами, где гнили в своих гробах мертвецы, над опустевшими гробами тех, кто уже восстал, и над гробами вампиров, впавших в вечный сон от недостатка свежей крови. Звук пронизал их, усопших вторично, заставив черную загустевшую кровь вновь заструиться по жилам. Он сотрясал оцепеневшие тела, и мертвые глаза открывались, иссохшие губы начинали шевелиться, ноздри вбирали в себя пыльный воздух, и в мозгах пробуждалась память о том, что некогда поддерживало в теле жизнь и теперь вновь манило из гробового сна: о свежей крови.
   * * *
   Но Маллиана, корчась на полу и зажимая руками уши ничего не знала об этом. Она надеялась лишь на то, что этот шум не сведет ее с ума и не оглушит окончательно. И когда ей уже стало казаться, что он не прекратится никогда, он начал слабеть и отступать, будто море в час отлива, а после затих совсем, хотя в ушах у женщин звенело по-прежнему.
   Маллиана, пошатываясь, поднялась на ноги, Вири следом. Когда их глухота немного прошла, они услышали новый звук: массивная гранитная глыба в одной из стен со скрипом поворачивалась, а за ней открывалось освещенное луной пространство, в котором Маллиана узнала двор храма Исса. Затем послышался топот, и в образовавшийся проем вбежали двое жрецов в пурпурно-черных одеждах и серебряных масках-черепах, а за ними около двадцати храмовых стражей. Жрецы изумленно уставились на двух полуодетых женщин.
   - Кто пробудил мертвых? - глухо спросил из-под маски один из них. Этот вопрос привел бы в ужас любого, но Маллиана, получив возможность излить на кого-то свою ярость, не дрогнула.
   - Знаешь ли ты, кто я? - спросила она, выступая вперед. Жрец, задавший вопрос, качнул головой. - Я Маллиана, верховная жрица храма Сутис! - И она картинно указала рукой в сторону горящего храма, обнажив при этом грудь. Маска-череп восприняла и жест, и зрелище с одинаково ледяным безразличием.
   - Ты ударила в гонг: этого достаточно. Хватайте их. - Стража набросилась на женщин и потащила их к храму.
   - Вы не поняли! - кричала Маллиана. - У меня есть важные сведения для князя Фарана Гатона.
   - Не беспокойся, госпожа, князь наверняка захочет посмотреть на того, кто ударил в гонг.
   Сквозь лязг солдатских доспехов до Маллианы дошел новый звук, идущий с площади: скрежет отодвигаемых могильных камней. Гонг исполнил свое назначение.
   Влекомые вперед женщины лишь мельком увидели двор, освещенный с четырех углов сторожевыми кострами, горевшими багровым перламутровым пламенем. В тусклом свете белели привязанные к столбам тела. Впереди высилась сто футовая громада пирамиды, на вершине которой виднелся каменный череп десятифутовой вышины: багровые огни горели в его глазницах, а вокруг основания обвилась каменная змея, символ Исса, поглощающая собственный хвост, как одна жизнь поглощает другую.
   ГЛАВА 25
   ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГОСТИНИЦУ ВИБИЛА
   Джайал копошился среди обломков трухлявой двери, распугивая крыс. Миг спустя он оперся руками о каменный пол, поднялся на ноги и напряг зрение. Поначалу не было видно ничего, кроме рваной дыры, которую он пробил в двери, - в нее проникал лунный свет и отблески огня.
   Летя к этой двери ногами вперед, Джайал на миг пришел в ужас от мысли, что эта дверь окажется крепче, чем выглядит, что он отскочит от нее, сорвется и разобьется насмерть о крыши Нижнего Города в пятистах футах под собой. Но черви-древоточцы сделали свое дело: как только его ноги ударили в дверь, она разлетелась, в щепки, и он ворвался в нее без всякого сопротивления; потом веревка зацепилась за перемычку, и он свалился на пол.
   Теперь веревка опять болталась за порогом. Джайал хотел поймать ее, но решил обождать: вдруг кто-то прибежит сюда на грохот выломанной двери. Он прислушался, но все было тихо. Приободрившись, он перешагнул через обломки двери и наткнулся на пустой винный бочонок, едва не свалив его на себя.
   Шаря руками в темноте, он нащупал контуры и ручку второй двери. Из дома Фуризеля он захватил с собой смоляной факел, огниво и трут и теперь думал, не высечь ли огонь, но решил этого не делать: может, солдаты и не обратили внимания на шум снизу, где, судя по возне у его ног, стаями бегают крысы, а вот свет заметят наверняка.
   Джайал достал из-за пояса кинжал Фуризеля и свободной рукой нажал на ручку. Дверь с легким скрипом отворилась - за ней было все так же тихо. Бешено бьющееся сердце стало понемногу униматься. Безумный спуск в пропасть завершился счастливо, но вылазка против Вибила с одним лишь кинжалом сулила не меньшую опасность.
   Немного привыкнув к темноте, Джайал разглядел за дверью каменную винтовую лестницу, ведущую вверх. Он стал потихоньку подниматься по ней, придерживаясь рукой за стену. Впереди возникла еще одна дверь, за которой как будто слышались какие-то звуки. Джайал приложил к ней ухо - там храпели и ворочались с боку на бок. Нащупав ручку, Джайал повернул ее, и дверь, чуть слышно щелкнув, открылась.
   Он увидел перед собой угли очага и оплывшую, едва мигающую свечу. Это была та самая комната, где он побывал два часа назад. Двое постояльцев еще сидели у стола над своими кружками, но все остальные уже улеглись на раскиданных по полу соломенных тюфяках. В комнате разило мочой и немытым телом. Вибил сидел на стуле прямо против двери, и Джайалу показалось, что великан его видит. Но нет - даже в столь тусклом свете было видно, что Вибил клюет носом и глаза у него закрыты.
   В одной руке он держал Зуб Дракона, таинственно светящийся сквозь швы ножен, в другой - фляжку раки.
   Джайал двинулся вперед, стараясь не наступить на устилающую пол битую посуду и не стучать сапогами по камню. Шаг, еще шаг. Вибил спал, приоткрыв рот, и рукоятка меча, лежащего поперек живота, поднималась и опадала в такт мерному дыханию великана.
   С величайшей осторожностью Джайал сунул свой кинжал за пояс и протянул руку к мечу. Казалось, что голова саламандры на рукояти, блестя глазами-самоцветами в свете очага, смотрит на Джайала с ненавистью и вызовом. Рука, простертая к мечу, дрогнула, а великан заворчал во сне. У Джайала замерло сердце, но Вибил снова затих, а меч перекосился под опасным углом. Стоит великану всхрапнуть - и Зуб Дракона с лязгом грохнется на пол. Джайал снова протянул руку - и его пальцы сомкнулись на золотой голове саламандры. Новый раскат богатырского храпа заколебал живот Вибила, и Джайал осторожно убрал меч. Готово!
   И в этот миг гул, который могли бы издать тысячи гонгов, обрушился на гостиницу. Лавине звуков предшествовало мгновение полнейшей тишины - потом гром грянул, пол вместе с мебелью точно вздыбился, и Джайал едва устоял на ногах. С полок и столов посыпалась посуда, но звона, с которым она билась, не было слышно - всезаглушающий гул поглотил все привычные звуки, придав всему последующему потусторонний оттенок.
   Великан мигом пробудился и изумленно взревел, увидев Джайала прямо перед собой. Но из разинутого рта, казалось, не вырвалось ни звука, и отброшенный стул беззвучно отлетел в сторону. Джайал ударил Вибила по голове мечом в ножнах, отбросив его назад.
   Следующей доли мгновения едва хватило, чтобы освободить меч из ножен. Белый магнезиевый свет залил комнату, но Вибил уже вскочил и замахнулся на Джайала стулом. Молодой человек пригнулся, и тяжелая махина, против которой меч был бессилен, просвистела в нескольких дюймах над его головой. Но Вибил замахнулся снова, и Джайалу ничего не оставалось, как отразить удар мечом. Клинок завяз в древесине, а сила противодействия швырнула Джайала к стене. Джайал, оттолкнувшись, высвободил меч, но в его плащ уже вцепились чьи-то руки. Махая мечом из стороны в сторону, он отогнал окружавших его солдат и, пользуясь мгновенной передышкой, кинулся к передней двери. Кто-то приподнялся с тюфяка, но Джайал огрел его мечом плашмя и перескочил через тело, зная, что другие солдаты следуют за ним по пятам.
   Он несся по коридору, оглохший от гула, а перед глазами маячил тяжелый засов на входной двери и торчащий в замке громадный ключ. Нечего и надеяться отпереть дверь до того, как погоня его настигнет.
   Джайал повернулся, чтобы встретить бегущего за ним стражника, так и не снявшего на ночь своих грязных кожаных доспехов, и едва успел отразить удар его меча. Но Зуб Дракона тут же вспыхнул в воздухе сверкающей дугой и разрубил стражнику плечо, а тот разинул рот в беззвучном крике. Джайал выдернул клинок и ткнул им в грудь второго солдата, поспевшего за первым. Тот наткнулся на меч с разбега, и острие вышло у него из спины. Джайал узнал стражника по имени Доб. На миг оба застыли в этом положении - потом Доб, с удивленно округлившимся ртом и вытаращенными глазами, рухнул на колени, увлекая за собой руку Джайала с мечом.
   Все это время гостиницу сотрясали переливы чудовищного гула возможно, и к лучшему, ибо все, кроме Вибила, который как раз вывалился в коридор, слишком перепугались, чтобы преследовать Джайала. Однако неустрашимый великан, видя, что меч врага завяз в Добе, схватил со стены двуручный топор и атаковал Джайала.
   Джайал, как ни дергал, никак не мог высвободить меч - и сделал единственное, что ему оставалось: упал под ноги Вибилу, обхватив его колени, как раз когда гигант взмахнул своим топором. Удар пришелся в воздух, и Вибил, потеряв равновесие, перекувырнулся через Джайала, топор же с добавленной при падении силой раскроил дубовую дверь. Вибил вылетел наружу, разнеся дерево в щепки.
   Джайал, пользуясь моментом, уперся ногой в грудь Доба и дернул что есть силы, освободив наконец обагренный кровью Зуб Дракона. С мечом в руке он обернулся, готовясь отразить атаку Вибила, но гигант все еще копошился за дверью, силясь подняться на ноги.
   Джайал выскочил в проломленную дверь под начавшие затихать переливы гонга - и увидел, что Вибил упал на одно из лезвий своего топора, которое вошло глубоко в грудь великана. Струйка крови стекала изо рта по бороде, и большая лужа собралась вокруг раны. Вибил обратил к Джайалу свои налитые кровью глаза, похожие на затухающие угли.
   - Итак, сын Иллгилла, ты все-таки погубил меня, - простонал он, упираясь могучими руками в мост, но сумел подняться лишь на пару дюймов. Джайал встал на колени рядом с ним, прямо в лужу крови.
   - Скажи мне, - взмолился он, тряся великана за плечо, - скажи правду: где Таласса?
   Улыбка тронула губы Вибила, словно то, что он собирался сказать, доставляло ему удовольствие даже на грани смерти. Кровавый пузырь вздулся у него на губах, и великан устремил взгляд куда-то к цитадели, за красные отсветы Священного Огня.
   - Тебе сказали правду, Иллгилл, - с трудом выговорил он. - Она теперь шлюхой заделалась. Ищи ее вон там, где другое зарево светится в небе, слабо мотнул головой Вибил, и лицо его исказилось от боли, - и чтоб ты вместе с ней сгнил на веки вечные. - Тут глаза великана закатились, и он повалился вперед, а топор, вонзившись еще глубже, вышел у него из спины с потоком крови.
   Джайал поднялся на ноги, пошатываясь и не замечая крови, запятнавшей его одежду. С тяжким сердцем он взглянул на новое зарево, явившееся в небе. Зачем Вибил при всей своей ненависти стал бы ему лгать? Там, куда указал великан, полыхал, видимо, большой пожар. Что там стряслось? Джайал посмотрел на тело Вибила, жалея, что тот больше ничего не скажет.
   Однако медлить здесь не следовало: гул гонга затихал, и в гостинице начиналось движение. Из ее темных недр вылетело что-то - Джайал инстинктивно пригнулся, и над головой у него просвистел кинжал. Джайал вернулся и побежал через мост, освещая дорогу Зубом Дракона и зовя Фуризеля.
   Но за мостом было пусто, как и в люке, ведущем в сточный канал. Джайал в смятении обвел глазами улицу - никого.
   Он опять остался один.
   * * *
   При звуке гонга в храмовый двор высыпала толпа воинов, жрецов и слуг. Теперь они, крича и размахивая руками, окружили Маллиану и Вири. Но конвой, захвативший женщин в склепе, вел их к главному входу в храм расположенному у самого основания пирамиды. По обе стороны от входа на стене пылали факелы, а внизу, у подножия лестницы, виднелась фигура, окруженная таким же багровым светом. Вскоре оказалось, что это человек в коричнево-пурпурных одеждах жреца - маску он держал в руке. Его вытянутое худое лицо иссохло и пожелтело в долгих трудах вдали от солнца. Маллиана помнила его по своему прошлому посещению храма: это был Голом, чародей Фарана Гатона.
   Голон брезгливо, поджав губы, смотрел на ее наготу, и под эти взглядом праведный гнев, пылавший в сердце Маллианы, несколько поугас. Она хотела сказать что-то, но Голон, ступив вперед, ударил ее по лицу. Это было столь неожиданно, что Маллиана застыла на месте, безмолвно раскрыв рот.
   - Ты ударила в гонг, - рявкнул Голон, - и теперь все живое в Тралле погибнет!
   - Почему же никто из вас не вышел на наш зов? - злобно выговорила Маллиана сквозь кровь, заполнившую рот.
   - Станем мы выходить к каждой шлюхе, которая притащится сюда ночью!
   - Но храм Сутис горит!
   - Пусть его горит - а заодно и все, кто в нем есть. Этой ночью погибнет весь город - что мне до твоего храма?
   - Да что мы такое сделали? - простонала Вири - вся ее храбрость пропала, и она едва не падала в обморок от страха.
   - Что? Так, пустяки - всего лишь пробудили мертвых! Спавшие вечным сном теперь восстали и жаждут крови. И только вампиры переживут эту ночь. Голом в ярости плюнул. - Подумай об этом, верховная жрица, ибо тебе недолго осталось жить. - Он снова окинул Маллиану уничтожающим взглядом, прежде чем сделать знак страже. - Но сначала князь Фаран - моли его о прощении, если посмеешь.
   - У меня есть что сообщить ему, - отважилась сказать Маллиана.
   - Что бы ты ни сказала, ему теперь безразлично. - Голон повернулся и стал спускаться по коридору вниз. Стража, толкая перед собой женщин, последовала за ним в заветные недра храма. Женщины, охваченные ужасом, не пытались больше спорить.
   Дойдя до какой-то арки, Голон надел на себя маску-череп и стал почти неотличим от других жрецов, сопровождавших пленниц. Арка походила на разверстую пасть дьявола: каменные, роняющие капель сосульки, наподобие сталактитов, свисали с ее свода во всю тридцатифутовую ширину. Из пола торчали такие же каменные пики: их можно было поднимать с помощью ворота, и тогда они, сомкнувшись с верхними, создавали непреодолимый барьер. Два выпуклых окна над входом напоминали носовые отверстия черепа, а в глубине "рта" горела решетчатая жаровня, бросая тусклый багровый отсвет на грубо обтесанные стены коридора. Вход был точно глотка - и женщинам, когда их втолкнули туда, показалось, что их проглотили.
   Вири бросала тревожные взгляды на хозяйку, но посиневшее от удара лицо Маллианы оставалось непроницаемым. Голон вел их все дальше и дальше. Красные фонари на стенах и ребристые арки усиливали чувство погружения в чье-то чрево, и стало слышно, как внизу мерно, точно чье-то могучее сердце, бьет барабан. Коридор разделился надвое, упершись и справа, и слева в двойные створки громадных, высотой в три человеческих роста, медных дверей Их украшал барельеф, фигуры которого, хоть и позеленевшие от древности, казались необычайно живыми.