Джонсон Оливер. Нашествие теней (Светоносец - 1)

   - Нынче вы пришли вдвоем - кто твой друг, Сереш? Сереш взглянул на Уртреда, не смущаясь подобным способом разговора.
   - Тот, кто нуждается в нашей помощи.
   - Тогда я знаю, кто он - впрочем, его маска уже сказала мне об этом.
   - Ты слышал о нем?
   - Жрецы Исса приходили ко входу в катакомбы и сказали часовому, что за человека в маске назначена щедрая награда. - Саламандра многозначительно взглянула на Уртреда, которого пробрала дрожь, передавшаяся, как видно, Сашелю, - красные глаза вспыхнули еще ярче, и Уртред почувствовал, как тот вбирает в себя каждую его мысль.
   - Неужто ты намерен выдать его? - спросил Сереш, переводя взгляд с одного на другого. Красные глаза не отрывались от маски.
   - Тебе известно, Сереш, что нам приходится обменивать вот это, - он показал пиявку, - на лекарство, но жрецы Исса нам не друзья.
   Сереш кивнул.
   - Нам нужна твоя помощь, чтобы пройти на ту сторону.
   Саламандра склонила голову в знак согласия.
   - Я проведу тебя и твоего друга через катакомбы, но сперва нужно поговорить со старшим.
   - О каких катакомбах он говорит? - спросил Уртред.
   - О тех, что под храмом Исса. Сашель уже не раз бывал моим проводником. Его народ держит нашу сторону, хотя и вынужден вести торг с Червем.
   - Почему вынужден?
   - Увидишь, когда мы пойдем через их пещеры.
   Сашеля, казалось, не смущало столь открытое обсуждение: люди все равно мало что могли скрыть от него, раз он умел читать мысли. Он завязал свои мешки, взял фонарь с камня и направился к веревке, свисающей сверху.
   Зацепив веревку когтями, он потянул за нее. Вверху тут же появилось еще несколько змеиных голов, мерцая красными глазами в свете фонаря. Сашель как будто не дал своим никакого сигнала, однако они спустили вниз две веревочные корзины, достаточно большие, чтобы выдержать человека.
   - Полезайте, - произнес в мозгу Уртреда голос саламандры. Сереш уже забирался в свою корзину, и Уртред последовал его примеру, неуклюже втиснув в сетку свое долговязое тело. Его тут же начали поднимать вверх. Сашель без всяких усилий лез за ними по веревке и оказался на карнизе одновременно с корзиной.
   Уртред осторожно вылез. Пещера вела куда-то во мрак, но в ее глубине горел яркий белый свет. Около двадцати сородичей Сашеля окружили пришельцев. Саламандры имели при себе ржавые копья и мечи, неловко держа оружие своими трехпалыми руками. Со свистом дыша сквозь свои носовые щели, они медленно двигали языками взад-вперед. Их безмолвная беседа жужжала в голове Уртреда, но немедленно утихла при знаке, который Сашель сделал людям.
   - Следуйте за мной, - приказал он и повел их в пещеру, к источнику яркого света.
   Пройдя чуть дальше, они увидели занавес из мешковины, закрывающий вход во внутреннюю пещеру. Сашель отвел его в сторону, и белое сияние хлынуло в туннель, ослепив Уртреда. Когда глаза Уртреда привыкли к свету, он увидел перед собой круглое помещение с множеством отходящих от него коридоров. Свет шел из старинных кувшинов, стоявших на полу под разными углами. Их наполняли светящиеся камни, дававшие и свет, и сильный жар. Уртреда сразу прошибло потом. Вокруг кувшинов на грубых пеньковых тюфяках лежали саламандры, но Уртред сразу заметил, что они больны, в отличие от тех, кого он видел прежде: их кожу покрывали пятна серой плесени, и языки бессильно свисали изо ртов.
   - Они поражены плесенью, - пояснил Сашель. - Мой народ любит огонь сырость пещер убивает нас. Но теперь мы не можем жить иначе, как под землей, и только огненные кувшины как-то спасают нас.
   - Что за волшебство поддерживает в них огонь? - спросил Уртред.
   - Мы нашли их после того, как боги покинули землю: лишь этот огонь может сравниться по силе с тем, посредством которого Ре создал мир.
   - И все же твои собратья умирают?
   - Все больше и больше по мере того, как гаснет солнце. Лишь лекарство, которое дает нам Червь в обмен на пиявки, поддерживает в них жизнь.
   - Что же это за лекарство?
   Сашель показал на мешок с белым порошком, стоящий рядом с одним из больных.
   - Этот порошок замедляет гнилостный распад, как и белый свет из кувшинов. Но когда-то нас было много, а теперь осталось всего сто с небольшим. - Голос, шепчущий в голове Уртреда, поставил на этом точку, исключая дальнейшие расспросы и объяснения. - Пойдемте - нам нужно увидеться со старшим, прежде чем я поведу вас через катакомбы.
   - Погоди, - сказал Уртред. Бьющий из кувшина свет оживил трепет в его жилах. Былая сила хлынула в его члены - сила, которую вернул ему Манихей посредством маски. В его сердце вспыхнула жалость к этим существам, избранникам Ре. Он погрузил руку в порошок, пропустив его между пальцами. Это были какие-то мелкие кристаллы, сухие и колкие на ощупь, но от них шел запах плесени - так пахло и от вампиров на храмовой площади. Ими, должно быть, пользовались в храме Червя при бальзамировании. По запаху Уртред понял, почему это лекарство так плохо помогает. Он посмотрел на больного рядом с собой - чешуя у него отваливалась слоями, и серые грибковые пятна покрывали лицо и верхнюю часть туловища. От больного пахло гнилью - он был явно не жилец.
   Решение пришло к Уртреду мгновенно. Если Бог вернул ему силу, надо использовать ее во благо божьих созданий. Он отсоединил железные штыри, сцеплявшие перчатки с приводной сбруей, и снял перчатки, обнажив то, что под ними.
   Не руки, а невесть что - скорее клешни, чем руки. Сплошные шрамы и культяшки пальцев, обгоревших до среднего сустава. Уртред услышал, как ахнул Сереш, но остался равнодушен. Он закрыл глаза, раздувая семя Огня, заложенное в нем и в маске. И вот жар потек вдоль его рук в остатки пальцев. Когда Уртред снова открыл глаза, белая огненная сеть играла в воздухе вокруг его рук - ярче той, которой светились кувшины. Он простер руки над пятнистым лицом больного. Серая плесень запульсировала, зашипела и сморщилась по краям, а через несколько мгновений испарилась струйками белого пара. Под ней открылась чистая рана. Больной впервые за все это время шевельнулся. Окрыленный успехом, Уртред стал обходить других - их было больше двадцати, - столь же чудесным образом выжигая плесень с их кожи. Врачуя последнего, он почувствовал, что сила его угасает, и вновь надел и закрепил перчатки.
   Рядом с Сашелем теперь стояла еще одна саламандра - сгорбленная, опирающаяся на суковатую клюку, со слезящимися от старости глазами. Старший, о котором говорил Сашель, уже долго наблюдал за действиями Уртреда. В голове жреца отозвался его голос:
   - Ты повелеваешь Огнем. Ты жрец бога Ре? Уртред кивнул.
   - Ты спас моих братьев, которым лекарство Червя не помогало.
   - Это лекарство заражено гнилью.
   - Да, я понял это, видя чудо, которое ты сотворил. - Старик произнес это без особого возмущения, будто издавна привык к людским козням. - Они ненавидят нас за то, что мы купались в жидком пламени Ре, когда мир только родился.
   - Тогда я могу навлечь на вас большее несчастье; ведь они ищут меня.
   - Они уже были здесь - приносили свое лекарство и сулили награду.
   - Да, я слышал. Старик помолчал немного.
   - Я вижу прошлое и будущее. Даже князю живых мертвецов, правящему здесь, доступно не все, что вижу я. Мы были здесь, когда боги еще жили на земле. Они хоронили тут своих мертвых, когда болота еще были огромным внутренним морем. Мы видели их золотые ладьи, плывущие от дальней Ниассеи, и слышали гром их погребальных барабанов над водами. Мы не препятствовали богам, полагая, что на свете хватит места и для них, и для нас. Но море высохло и сделалось полем. Боги ушли, а к утесам Тралла нахлынули людские толпы. Наконец, пять ваших тысячелетий назад, когда солнце впервые заволоклось дымкой, сюда пришел Маризиан. Вы, люди, тогда еще не замечали дымки на солнце, но мы ее заметили. Мы ушли под землю, а гиганты и огнедышащие драконы Маризиана начали резать и плавить живую скалу. Скала стала крепостью и тюрьмой, а всех живущих здесь сковали цепями религии. Уртред хотел было возразить, но старик, читающий его мысли, вскинул свой коготь и впился в Уртреда своими мерцающими глазами. - Ре совсем не то, что ты думаешь, жрец. Он не живет в пыльных книгах - это живой, пляшущий огонь, который неподвластен даже такому великому магу, как Маризиан - Старик помолчал, ожидая, что скажет Уртред, и, не услышав ничего, продолжил: Теперь, через пять тысяч лет, время человека в Тралле истекает. Эта древняя скала вновь станет нашей, а ваш род покинет ее. Но ты будешь жить, жрец в маске, и я помогу тебе, как ты помог нам. Уртред молча склонил голову.
   - Возьми этот посох, - сказал старик. - Случись тебе заблудиться, кто-нибудь из моих сородичей найдет тебя, где бы ты ни был.
   Уртред принял посох и ощутил, как поток энергии, не слабее того, что только что излился из него, входит в его члены.
   - Ты дал мне волшебный посох, - сказал он старцу.
   - Он древен - древнее, чем весь человеческий род. Это ветвь дерева, что растет далеко на севере, в месте, которое вы, люди, зовете Лесом Потери. Дерево же зовется Древом Завета, ибо это первое растение, которое сотворил Владыка Света из своего священного семени. Береги этот посох. Помощь не замедлит прийти, покуда ты носишь с собой Ре.
   - Я сохраню его, спасибо, - сбивчиво выговорил Уртред.
   - А теперь тебе пора. Не забудь поскорее покинуть этот город, ибо его конец близок. Возможно, он настанет в эту самую ночь.
   - Легко тебе говорить, - вмешался Сереш. - Нам еще предстоит пройти через катакомбы.
   - Сашель проводит вас, как делал и прежде. - Сашель шагнул вперед, а старец с низким поклоном удалился в темный боковой грот.
   - Пойдемте, - сказал Сашель, сворачивая в коридор. Сереш и Уртред последовали за ним, оставив позади огненную пещеру. Уртред рассматривал свой посох. Казалось бы, это всего лишь толстый сук, срезанный с дерева, но ток все время бежал из него, проникая даже сквозь плотные перчатки.
   Еще несколько саламандр охраняло пробитый в скале туннель. Уртред заметил, что здесь намного суше. Сереш знающий об этом, насторожился.
   - Здесь начинаются катакомбы под храмом Исса, - пояснил он. Уртред вгляделся во мрак. Туннель впереди не слишком отличался от тех, по которым они шли раньше, но от него отходило несколько боковых коридоров. По спине пробежал предостерегающий холодок.
   Сашель шел впереди, высоко держа фонарь. Следом Сереш, извлекший из ножен свой двуручный меч. Уртред зашагал за ними, оглянувшись в сторону Большой Дыры. Саламандры уже пропали из виду. Уртред шел, и скалы будто давили на него еще сильнее. Перекресток, еще перекресток - и вот они углубились в настоящий лабиринт. Но Сашель безошибочно находил дорогу. За низким лазом начался новый ряд пыльных коридоров, до того древних, что пол в них растрескался, и дорогу то и дело загораживали обвалы, которые приходилось преодолевать. Из ниш выпирали груды костей на заплесневелых кожаных носилках.
   Сашель остановился, поджидая других. Уртред обрадовался передышке: они двигались очень быстро, а он изнемогал от усталости и голода.
   Сереш настороженно смотрел в ту сторону, откуда они пришли, и было в его глазах нечто такое, от чего Уртреда снова пробрало холодом.
   - Что там? - спросил Уртред, едва слыша сам себя из-за маски и замкнутой тесноты коридора.
   - А ты не чувствуешь? Идут!
   - Кто?
   - Кто же, как не те, что похоронены тут: они встают при свете луны, как мы при свете солнца.
   Струйка белой пыли осыпалась с потолка - то ли от звука их голосов, то ли от чего-то еще.
   Уртред прислушался, но маска глушила звуки, и до него доходило только усиленное биение собственного сердца. В извилистом коридоре было пусто, если не считать брошенного катафалка - на нем лежали заплесневелые покровы, и кучка пожелтелых костей сползла с него на пол. Они уже не раз проходили мимо таких же носилок, оставленных здесь в незапамятные времена - чего же бояться именно этой груды костей? Ведь даже Исс не вдохнет жизнь в эти жалкие останки, мертвые уже несколько тысячелетий! Внезапно маленькая, черная с белым змейка шмыгнула из глазницы желтого черепа и скользнула в темноту, подальше от фонарей. Уртреду немного полегчало. Но тут свет за его плечом начал меркнуть, и холод объял его с новой силой. Он обернулся и увидел, что Сереш и Сашель опять тронулись в путь. Уртред поспешил вслед за ними.
   Но идущие впереди внезапно остановились, прислушиваясь к чему-то.
   - Что там еще? - прошептал Уртред.
   - Ш-ш! - Сереш приложил палец к губам и кивнул вперед. Теперь и Уртред расслышал шорох сухих листьев и ощутил дуновение свежего воздуха. Они подошли к выходу из катакомб, пройдя сквозь полость в теле горы. По оценке Уртреда, у них ушло на это чуть больше часа.
   Голос Сашеля прозвучал в голове, нарушив давящую тишину;
   - Теперь я должен вас покинуть. Береги свой посох, жрец, он может понадобиться тебе еще до исхода этой ночи.
   Уртред хотел что-то сказать, но Сереш знаком призвал его к молчанию. Сашель еще раз посмотрел своими красными глазами в прорези Уртредовой маски и бесшумно ушел обратно по коридору. Еще несколько мгновений - и свет его фонаря исчез во тьме.
   - Пошли, - шепнул Сереш, мотнув головой вперед, - мы почти у цели.
   Они осторожно двинулись к выходу - Сереш шел впереди. Повернув за угол, Уртред увидел тускло освещенный, прямоугольный, с неровными краями проем, прорубленный в граните. За ним в скудном свете Эревона виднелся похожий на яму, заваленный сухими листьями и черепками двор, из которого крутые ступени вели на улицу.
   Но Сереш и Уртред опоздали - выход был прегражден.
   - Смотри! - прошипел Сереш. Из бокового прохода, тоже ведущего во двор, возникли две белые фигуры и устремились к ним, скользя на невидимых под саванами ногах. Сереш хотел прикрыть фонарь, но было уже поздно вампиры прекрасно разглядели их, со светом или без света. Помедлив долю мгновения, упыри бросились вперед с шипением, какое издает кошка, нападая на собаку. Уртред даже при полузакрытом фонаре различил желтые клыки в полусгнивших ртах и горящие красные глаза.
   Вампиры заговорили, шурша своими высохшими голосовыми связками, но на таком старинном диалекте, что Уртред едва разбирал их.
   - Хо, я чую там два сосуда со спелой кровью! Отведаем, Файал? проскрежетал один.
   - Отведаем, и не только их: на улицах нынче будет полно живых.
   - Переживем, стало быть, еще одну луну?
   - Да, и тысячу других лун!
   - Хорошо сказано. - Вампиры уже миновали выход во двор и быстро приближались. - Сюда, милые - зачем так медлить, когда вас ждет последнее объятие?
   - Быстро назад, - сказал Сереш, полностью открыв фонарь - и свет ударил прямо в лицо вампирам. Но при свете стало еще страшнее: перед Уртредом и Серешем предстали двое мужчин с космами белых волос, с пурпурными пятнами на шелушащейся коже, с багровыми деснами, гноящимися глазами, скрюченными, как когти, пальцами; изо ртов торчали острые клыки, и мускулы грозно бугрились на руках и груди из-под грязных саванов.
   Паника в голосе Сереша передалась и Уртреду, но он знал, что бежать обратно в катакомбы было бы равносильно самоубийству.
   - Нет, погоди! - сказал он. Он уже сражался с вампирами на площади и, хотя израсходовал силу своей маски на лечение саламандр, мог еще пустить в ход перчатки.
   - Верно, хозяин, - сказал упырь по имени Файал. - Чем скорее ты попадешь к нам в руки, тем скорее погаснет еще один огонек во славу Исса.
   - Во имя гниения и распада, ты хочешь сказать - ибо твой бог не знает, что такое слава: ему ведомы лишь могила, саван и человеческое горе, ответил Уртред, сложив на пол посох и выставив вперед кулаки.
   Вампиры были не прочь побеседовать, подбираясь к жертвам.
   - Время уходит, и надо спешить, чтобы поспеть напиться побольше красной, горячей, живой кровушки: иди ко мне, дай мне обнять тебя.
   - Помни, они умеют завораживать: не смотри на них! - предостерег Сереш, отступая назад и водя фонарем из стороны в сторону, так что вампиры метались в его лучах.
   - Иди, иди ко мне, - шептал Файал, подкрадываясь к Уртреду. - Подумай: все твои борения кончатся. Смерть - это покой, сладкий сон; тебе нужна только кровь, чтобы жить вечно... - Уртред сделал вперед шаг, потом другой. Сереш предостерегающе крикнул, думая, что Уртред поддался чарам вампира, его словам и гипнотическим красным глазам.
   А Файал уже тянул белую руку к шее Уртреда, широко разевая рот, и слюна блестела на его гниющих зубах...
   Все произошло в одно мгновение: Уртред выбросил вперед правую руку и схватил вампира за горло, как раз когда тот свел челюсти в попытке укуса. Зубы упыря с лязгом сомкнулись, синюшная кровь брызнула из прокушенной губы, и он забил руками в воздухе - Уртред оторвал его от земли, взявшись второй рукой за саван. Непрочные шейные позвонки хрустнули, точно гнилое дерево. Вампир захрипел, черный язык вывалился из-за желтых зубов, из носа и сломанной шеи хлынула густая черная желчь. Второй вампир подскочил к Уртреду с боку, норовя укусить, но Уртред заслонился бьющимся телом первого. Сереш скакнул вперед с ярко пылающим фонарем. Мертвец попятился, закрывая руками глаза. Сереш продолжал светить ему в лицо, и вампир медленно отступал прочь по коридору, свирепо оскалив зубы. Потом повернулся и удрал в темноту.
   Сереш обратил фонарь к Уртреду, и жрец швырнул придушенного вампира на пол. В утлом теле хрустнуло еще несколько костей, но вампир еще копошился, пытаясь встать.
   - Их ведь невозможно убить, верно? - ровным голосом спросил Уртред. Кровь шумела у него в ушах, оглушая его. Сереш вместо ответа открыл дно фонаря и вылил на вампира дымящееся масло, а после бросил на него и сам фонарь. Масло вспыхнуло желтым пламенем, охватив вампира. Тот дернулся пару раз и затих. Коридор наполнился черным едким дымом.
   - Огонь убивает их, - сказал, кашляя, Сереш. - Пошли скорее, пока новые не набежали. - Уртред торопливо поднял посох и последовал за Серешем наружу.
   После дыма воздух, хотя и густо насыщенный сернистым болотным туманом, показался им кристально чистым, и оба вдохнули полной грудью.
   - Ну, брат Рандела, следует отдать тебе должное - мужества тебе не занимать! - почти дружелюбно сказал Сереш и стал подниматься вверх по ступенькам. Уртред узнал этот квартал по близости разрушенной цитадели и красному отсвету Священного Огня. Весь их путь по прямой едва ли составил милю - а судя по боли в ногах, они проделали всю тысячу. Сообразив, куда идти, Сереш быстро двинулся по улице между обвисших крыш, держа меч наготове. Ноги шумно шлепали по лужам, оставшимся после грозы. Далекая молния, вспыхнувшая па севере, заставила их укрыться на миг в дверном проеме разрушенного дома, где пахло гнилым деревом.
   Новая вспышка резко осветила покрытые лишайником дома вокруг, как будто лампа - изрытое оспой лицо.
   - А теперь куда? - спросил Уртред. Сереш запахнулся в плащ.
   - Иди за мной да гляди в оба. Теперь уж недалеко.
   Они отправились дальше, держась в тени и полагаясь на луну, светившую сквозь туман. Внезапно Сереш остановился, и они снова шмыгнули в дверь пустого дома. Впереди на улице слышались чьи-то голоса. Четыре фигуры в темных плащах, сгрудившись у какой-то закрытой двери, жалобно скулили и скреблись в нее, словно оставленные под дождем собаки. Вампиры.
   - Чуют живую кровь, - прошептал Сереш, пятясь назад. Они с Уртредом повернули обратно и описали широкий полукруг, забирая вверх.
   Вскоре они вышли на широкую улицу, в конце которой за открытыми воротами пылало множество ярких огней, бросая вызов ночи. Первое, что поразило Уртреда, был запах - тот самый, что стоял в покоях Вараша: тяжелый мускусный запах стручков леты. Казалось, будто это горящие свечи испускают его, наполняя холодную ночь странным пьянящим теплом.
   - Что это за место? - прошептал Уртред.
   - То самое, куда мы идем. - И Сереш без дальнейших объяснений двинулся вперед, а Уртред за ним. Теперь он различил на каменном фризе ворот множество нагих тел, переплетенных в самых немыслимых позах. Уртред, хотя никогда еще не видел подобного, догадался, что это за дом: храм, посвященный богине плоти Сутис.
   - Сюда ты меня и вел? - недоверчиво спросил он.
   - Куда же еще? Ты у нас святой - Червь вряд ли станет искать тебя тут! - Уртред раскрыл было рот, чтобы возразить, но промолчал. Приходилось согласиться, что Сереш рассудил здраво: это последнее место в Тралле, где может скрыться разыскиваемый жрец. - Только не с парадного входа, - шептал Сереш. - Эта твоя маска так и бросается в глаза. Ступай за мной! - Сереш перескочил через лужу и, низко пригнувшись, нырнул в боковой переулок, идущий вдоль храмовой стены. Уртред шел следом, не зная, что еще предстоит ему испытать в эту невероятную ночь.
   ГЛАВА 17
   В СТРАНЕ НЕЖНЫХ ЧУВСТВ
   После разговора с Талассой Маллиана пустилась блуждать по своим владениям, точно дикая кошка. Она кралась по коридорам храма, готовясь уличить кого-нибудь из женщин в нарушении правил - будь то делом или словом. Но жрицы, наученные горьким опытом, старались ей не попадаться. Чуя это, Маллиана еще пуще бесилась. Зловеще шурша черным плащом, она шла по коридору в заднюю часть дома.
   Кот, мало беспокоясь о настроении своей хозяйки, крался за ней, прыгая на волочащийся край плаща и в последний миг отскакивая. Наконец, увлекшись охотой, он вцепился в подол когтями. Маллиана, почувствовав толчок и тяжесть едущего за добычей кота, обернулась и отдернула плащ, с размаху грохнув кота о стену. Дальше она пошла и вовсе чернее тучи. Кот, присмирев и жалобно мяуча, теперь куда осторожнее последовал за ней. Но если он своим смирением надеялся подольститься к хозяйке, его ожидало разочарование.
   Одна из женщин прошмыгнула мимо верховной жрицы, прижимаясь к стене. Маллиана почувствовала минутное удовольствие, видя, как та придерживает браслеты, чтобы их звяканьем не раздражать начальницу. Но это чувство быстро прошло, и Маллиана дошла до конца коридора с растущим неудовольствием.
   Здесь было тихо - лишь капли падали с крыши да вдалеке, в зале, играла лютня. Все было, как всегда, в храме Сутис - ничего не изменилось за пятьдесят лет, проведенных Маллианой в его стенах. Все здесь подчинялось двум вещам: доставлению удовольствий и получению десятины. Но теперь, когда Маллиана постарела и подурнела, все уловки, интриги и лживые слова приобрели для нее вкус праха. Пятьдесят лет пошли прахом.
   Она знала, что никогда не покинет этого места - не выйдет отсюда, пока сердце не остановится или солнце наконец не погаснет окончательно. Тем временем власть оставалась ее единственной отрадой, а потеря власти - самым большим опасением. В этот вечер Маллиану мучило то, что она навсегда теряет власть над Талассой. Утешало лишь то, что в полночь девушку, если только чудо ее не спасет, отдадут князю Фарану. А Маллиана за эти семь лет навидалась достаточно, чтобы знать: мучить других для Фарана так же естественно, как дышать. Да, Фаран быстро отнимет у Талассы то, чего давным-давно лишили саму Маллиану: юность, красоту и надежду. Все это дочери невинности - когда их мать умирает, они пытаются выжить на горьком молоке человеческого естества.
   Но легко ли вот так взять и отдать Талассу? Не заклеймив ее позором до самого смертного часа? Но что можно выдумать после всего, что вынесла Таласса за эти семь лет... Юнец и старик, калека и больной - со всеми Таласса имела дело, если не по доброй воле, то и без жалоб.
   Кроме тех ночей, когда ее призывал к себе князь Фаран. В первый раз Маллиана сама отправилась с ней - ночной визит в храм Червя возбуждал верховную жрицу, и она надеялась увидеть укус, который прервет жизнь Талассы, заразив ее горячкой, не излечиваемой ничем, кроме живой крови или смерти.
   Но посыльный сказал Маллиане, что князь не намерен пить кровь - он хочет лишь ласкать. Маллиана только плечами пожала: неужто живой мертвец ограничится одними ласками? Носилки Фарана прибыли за ними глубокой ночью. Таласса, к разочарованию Маллианы, не издала ни звука, когда стражи пришли за ней, хотя ее нянька подняла было крик. Но утихомирить старую и слабую Аланду не составило труда.
   Затем последовала сцена в подземелье глубоко под храмом, где обитает Серая Плесень. Там горела всего пара мигающих факелов, и Маллиану одолевал страх в этой комнате, так близко от пьющих кровь - не сцапают ли и ее заодно? Но ее оставили одну во мраке, отнесясь с пониманием к ее нездоровому любопытству. Фаран, сопровождаемый своей темной свитой, явился, точно призрак, из какой-то потайной двери, наполнив воздух запахом плесени. Прислужники, раздев Талассу и заковав ее в цепи, поспешили удалиться. Нагая, дрожащая девушка повисла на цепях, покачиваясь и задевая ногами пол, - тело ее казалось безжизненным, словно она уже умерла. Верховная жрица затаилась во мраке, ожидая, что будет дальше.
   Фаран, взмахнув плащом, как летучая мышь крыльями, сбросил его и обнажил жилистое, мертвенно-белое тело. Князь был прекрасно сложен, только кожа у него совсем высохла и обтягивала наподобие сохнущих в дубильне шкур твердые, как дерево, мускулы. С этим великолепным телом плохо сочетался крошечный, сморщенный, белый член, притаившийся, как червяк, меж мраморных ляжек. Подойдя к Талассе, Фаран раздвинул коленом ее ноги. Она осталась безучастной, как труп, когда он взял в ладони ее груди, гладя молочно-белую кожу своими иссохшими пальцами и дыша ей в ухо.
   До Маллианы дошел его шепот:
   "Я знаю, мое дыхание не слишком свежо, но все же поцелуй меня". После этих слов Таласса, доселе недвижимая, замотала головой из стороны в сторону, мерцая в тусклом свете золотом волос. Фаран, запустив руку в ее локоны, запрокинул ей голову, выпятив горло, и рот его наполнился слюной. Тогда из мрака внезапно возникли двое прислужников и оттащили князя прочь, стараясь делать это не слишком грубо. Фаран пожирал взглядом голубые вены на шее Талассы, словно жаждущий в пустыне, все время, пока его оттаскивали и снова закутывали в плащ. Потом слуги вместе с Фараном растворились во тьме столь же бесшумно, как и явились.