Джордан Роберт. Возрожденный Дракон

   — Мы не интересуемся мужчинами? — озадаченно переспросила Чиад.
   Байн, размышляя, подняла брови:
   — То, что вы знаете, и близко к правде, и далеко от нее. Когда мы венчаемся с копьем, то даем клятву не связывать себя ни с одним мужчиной на свете и ни с одним ребенком. Правда, некоторые из нас расстаются с копьем из-за какого-нибудь мужчины или ради рождения ребенка. — Байн говорила с таким видом, словно никак не могла понять такого поступка. — Но, отказавшись однажды от копья, вернуть его нельзя.
   — А еще когда женщина избрана идти в Руидин, — вставила Чиад. — Хранительница Мудрости не может быть повенчана с копьем.
   Байн посмотрела на Чиад так, будто та вдруг провозгласила, что небо голубое или что дождь льется с облаков. Взгляд, которым она окинула Эгвейн и Илэйн, свидетельствовал, что она подозревает о незнании ими таких простых вещей.
   — Да, это правда. Хотя некоторые пытаются изменить этот порядок, — проговорила Байн.
   — Да, пытаются. — Чиад проговорила это столь недовольно, словно они с Байн что-то не поделили.
   — Но я отвлеклась от главного, — продолжала Байн. — Девы не танцуют с копьями одна с другой даже тогда, когда наши кланы не ладят между собой, но Шаарад Айил и Гошиен Айил — кровные враги уже свыше четырехсот лет. Поэтому мы с Чиад поняли, что нашего взаимного зарока будет недостаточно. Мы решили поговорить с Хранительницами Мудрости наших кланов, ибо Чиад рискует своей жизнью в моей крепости, а я в опасности — в ее. Вот мы и попросили, чтобы они связали нас узами, как первых сестер. Как это принято у первых сестер, если они Девы, мы оберегаем спину друг друга, и ни одна из нас не позволит мужчине подойти к себе, если второй нет рядом. Однако я бы не сказала, что мы пренебрегаем мужчинами. — Чиад кивнула с чуть заметной улыбкой. — Стала ли правда яснее, Эгвейн?
   — Да, — промолвила девушка едва слышно. Она посмотрела на Илэйн и поймала смущенный взгляд ее голубых глаз. Должно быть, сама Эгвейн выглядела сбитой с толку не меньше.
   Нет, не Красные Айя. Скорее уж — Зеленые. Среднее между Стражами и Зелеными Айя, но я в этом кое-чего не понимаю.
   — Теперь мне стало все ясно, Байн. Спасибо, — проговорила Эгвейн.
   — Если вы обе чувствуете, что вы — первые сестры, — сказала Чиад, — вам следует пойти к вашим Хранительницам Мудрости и сказать им. Но вы сами — Хранительницы Мудрости, хотя и молодые. Я не знаю, как поступать в таких случаях.
   Эгвейн не знала, смеяться ей или краснеть. Она представила себе, что у них с Илэйн один мужчина на двоих. Нет, это возможно только для сестер, которые — Девы Копья. Ведь правда? По лицу Илэйн пошли красные пятна, и Эгвейн была уверена, что ее подруга думает о Ранде. Но мы не делим его, Илэйн. Мы не можем, ни одна из нас не может быть с ним.
   Илэйн закашлялась, прочищая горло.
   — Я не уверена, что в этом есть нужда, Чиад, — сказала она. — Мы с Эгвейн уже оберегаем спины друг другу.
   — Разве такое возможно? — недоверчиво проговорила Чиад. — Вы не повенчаны с копьем. И вы Хранительницы Мудрости. Кто осмелится поднять руку против Хранительницы Мудрости? Это меня смущает. Какая вам нужда оберегать друг другу спину?
   Эгвейн, к счастью, не пришлось ей отвечать, потому что они уже подходили к рощице. В чаще под деревьями, почти у самой воды, появились еще две айилки. Джолиен, из септа Соляная Залежь, из Накай Айил, была голубоглазой женщиной с рыже-золотистыми кудрями почти одного цвета с волосами Илэйн. Джолиен тревожно смотрела на Дайлин, девушку из септа и клана Авиенды. Волосы Дайлин слиплись от пота и стали темно-рыжими, она только один раз открыла свои серые глаза, когда женщины подошли к ней, и снова опустила веки. Куртка и рубашка раненой лежали рядом; бинты, обмотанные вокруг тела, намокли от крови.
   — Ее пронзили мечом, — сказала Авиенда. — Какие-то глупцы, которых клятвопреступники-древоубийцы называют солдатами, приняли нас за горстку бандитов, какими кишит эта земля. Пришлось их убить, чтобы убедить в обратном, но Дайлин... Можешь ли ты исцелить ее, Айз Седай?
   Найнив опустилась на колени рядом с умирающей и сдвинула повязки, чтобы взглянуть на рану. Найнив содрогнулась от того, что увидела.
   — Вы не трогали Дайлин с тех пор, как ее ранили? На теле есть струп, но, похоже, он содран.
   — Она хотела умереть около воды, — ответила Авиенда и быстро глянула на реку. Эгвейн показалось, что она с трудом сдержала дрожь.
   — Дуры! — Найнив стала копаться в своей сумке, отыскивая целебные травы. — Вы ее чуть не убили, перетаскивая с таким ранением! Она хотела умереть около воды! — повторила Найнив с отвращением. — Если вы носите оружие, подобно мужчинам, это совсем не означает, что и думать вы должны точь-в-точь как они. — Она вытащила из сумки глубокую деревянную миску и толкнула ее к Чиад: — Принеси воды, мне нужно перемешать травы, чтобы она могла их выпить.
   Чиад и Байн вместе спустились к реке и вскоре возвратились. Их лица нисколько не изменились, но, очевидно, девушки ожидали, что, как только они подойдут к воде, она сразу поглотит их. Так показалось Эгвейн.
   — Если бы мы не принесли Дайлин сюда к... реке, Айз Седай, — робко возразила Авиенда, — мы бы никогда не встретили вас, и тогда бы она точно умерла.
   Найнив фыркнула и стала сыпать толченые травы в миску с водой, бормоча себе под нос:
   — Корень сердечника восстанавливает кровь, собачий лист сращивает волокна, и, разумеется, трава-здоровик... — Бормотание перешло в шепот, слишком тихий, чтобы можно было расслышать.
   Глядя на нее, Авиенда нахмурилась.
   — Хранительницы Мудрости используют травы, — проговорила она. — Но я не слышала, что Айз Седай тоже используют их.
   — Я беру себе в помощь то, что у меня под рукой! — рассердилась Найнив, продолжая сортировать свои порошки и что-то шептать себе под нос.
   — Она на самом деле говорит как Хранительница Мудрости, — негромко заметила Чиад, и Байн напряженно кивнула.
   Дайлин, единственная среди своих подруг, оставалась без оружия, но остальные женщины, без сомнения, были готовы пустить в ход весь свой арсенал в один миг. Найнив никого не обнадеживает и не успокаивает, подумала Эгвейн. Надо сделать так, чтобы они разговорились. О чем угодно. Напряжение спадет, если они заговорят о чем-нибудь мирном.
   — Не обижайтесь, — осторожно сказала Эгвейн, — но я заметила, что река вас тревожит. Она не опасна, пока нет бури. Если хотите, можете поплавать. Правда, течение вдали от берега довольно сильное.
   Илэйн покачала головой.
   Айилки смотрели безучастно. Наконец Авиенда подала голос:
   — Однажды я видела мужчину... шайнарца... который это делал... плавал.
   — Я не совсем понимаю, — откликнулась Эгвейн. — Известно, что в Пустыне мало воды, но, по твоим словам, ты из септа Каменная Река, Джолиен. Наверное, ты плавала в Каменной Реке?
   Илэйн посмотрела на подругу как на безумную.
   — Плавать, — неуклюже проговорила Джолиен, — это значит... войти в воду? В ту воду? Где не за что держаться? Не на что опереться? — Она задрожала. — Айз Седай, до того, как я перешла Стену Дракона, я никогда не видела текущей воды, которую не могла бы перешагнуть. Каменная Река... Некоторые утверждают, что в ней когда-то была вода, но это только похвальба. Там одни камни. Самые старые записи Мудрых и вождя клана свидетельствуют, что в реке никогда ничего не было, кроме камней, с первого дня, когда наш род отделился от септа Высокого Плоскогорья и назвал ту землю своей. Плавать?! — Айилка стиснула копье так, будто собиралась сразиться с самим этим словом.
   Чиад и Байн еще на шаг отошли от берега.
   Эгвейн вздохнула и покраснела, встретившись глазами с Илэйн. Ну, я не Дочь-Наследница, чтобы знать все эти тонкости. Но обязательно узнаю. Окинув взглядом всех этих айильских женщин, Эгвейн поняла, что не только не успокоила их, но еще больше насторожила. Если они попытаются что-нибудь сделать, я удержу их с помощью Воздуха. Она не имела ни малейшего представления, сможет ли схватить четырех человек сразу, но раскрыла себя саидар, сплела потоки Воздуха и оставила их наготове. Сила пульсировала в девушке с нетерпением, готовая прорваться в любую минуту. Вокруг Илэйн не было никакого сияния, и Эгвейн удивлялась — почему? Илэйн посмотрела ей прямо в глаза и опять покачала головой.
   — Я никогда не причиню зла Айз Седай, — внезапно сказала Авиенда. — Я хочу, чтобы вы это знали. Выживет Дайлин или умрет, в этом отношении ничего не изменится. Я бы никогда не воспользовалась этим, — она слегка подняла короткое копье, — против женщины. А вы к тому же — Айз Седай.
   Эгвейн вдруг почувствовала, что Авиенда сама пытается их успокоить.
   — Я знаю об этом, — сказала Илэйн, как будто обращалась к Авиенде, но глазами дала знать подруге, что произнесенные ею слова предназначались в первую очередь Эгвейн. — Мы мало знаем о ваших обычаях, но мне известно: айил никогда не нанесут вреда женщинам, если те как вы это назвали: не повенчаны с копьем.
   Байн возразила, потому как ей показалось, что Илэйн вновь не сумела ясно увидеть истину.
   — Не совсем так, Илэйн. Если неповенчанная с копьем женщина придет ко мне с оружием, я отлуплю ее, чтобы она поняла все как следует. Мужчина... Мужчина же может думать, что если женщина вашей страны носит оружие, то она уже повенчана с копьем. Ну что ж, мужчины иногда бывают странными.
   — Конечно, — согласилась Илэйн. — Но до тех пор, пока мы не нападем на вас с оружием, вы нам ничего плохого не сделаете.
   Все четыре айилки, казалось, были потрясены, и Илэйн быстро, но со значением взглянула на Эгвейн.
   А та продолжала, тем не менее, удерживать саидар. Хотя бы только потому, что знания Илэйн могли быть не всегда верными, даже если айилки говорили то же самое. И саидар... так хорошо чувствовать в себе.
   Найнив приподняла Дайлин голову и попыталась влить ей в рот свою микстуру.
   — Пей! — приказала она. — Я знаю, у лекарства не слишком приятный вкус, но выпей все до капли.
   Дайлин глотнула, поперхнулась и снова сделала глоток.
   — И даже тогда — нет, Айз Седай, — уточнила Авиенда познания Илэйн. Она не отрываясь глядела на Дайлин и Найнив. — Говорят, когда-то, перед Разломом Мира, мы служили Айз Седай, хотя ни в одном предании не сказано, каким образом. Мы сплоховали в этом служении. Может быть, это и есть тот грех, за который мы попали в Трехкратную Землю. Не знаю. Никто не знает, в чем состоял тот грех, кроме разве что Хранительниц Мудрости или вождей кланов, но они ничего не рассказывают. Существует поверье: если мы подведем Айз Седай вновь, они уничтожат нас.
   — Пей все до капли! — ворчала Найнив. — Одни мечи в голове! Мечи да мускулы, и никаких мозгов!
   — Мы не собираемся убивать вас! — решительно заявила Илэйн, и Авиенда кивнула:
   — Как скажете, Айз Седай. Но все древние легенды напоминают нам об одном. Мы никогда не должны сражаться с Айз Седай! Если вы пошлете на меня ваши молнии да еще погибельный огонь в придачу, я стану танцевать с ними, но не причиню вам вреда.
   — Какие мерзавки! — возмущалась Найнив. Она опустила голову Дайлин пониже и положила руку ей на лоб. Глаза раненой снова закрылись. — Да, мерзкие женщины!
   Авиенда переступила с ноги на ногу и снова нахмурилась. Ее соратницы были в таком же настроении.
   — Погибельный огонь, — задумчиво повторила Эгвейн. — Авиенда, а что это такое — погибельный огонь?
   Айильская женщина угрюмо посмотрела на нее:
   — А вы и вправду не знаете, Айз Седай? В старых преданиях сказано, что Айз Седай владели им. Легенды описывают его как нечто очень страшное, но большего я не знаю. Говорят, мы забыли многое, что когда-то знали.
   — Возможно, Белая Башня тоже многое забыла, — грустно проговорила Эгвейн. Я узнала об этом в том... сне... или видении. Это было так же реально, как Тел'аран'риод. Я бы поспорила об этом с Мэтом на что угодно.
   — Как они посмели! — восклицала Найнив. — Никто не имеет права так варварски кромсать живое тело! Это никому не позволено!
   — Она сердится? — спросила Авиенда с тревогой.
   Чиад, Байн и Джолиен озабоченно переглянулись.
   — Все в порядке, — успокоила их Илэйн.
   — Даже просто отлично, — добавила Эгвейн. — Она сердится, значит, все много лучше, чем хорошо.
   Сияние саидар внезапно окружило Найнив, Эгвейн качнулась вперед, стараясь увидеть все. Илэйн сделала то же самое. И Дайлин, широко раскрыв глаза, с криком приподнялась. Найнив поддерживала ее спину несколько секунд, потом сияние исчезло. Глаза Дайлин снова закрылись, и она опустилась на землю, тяжело дыша.
   Я поняла, подумала Эгвейн. По-моему... я кое-что поняла. Она не была уверена, сумела ли определить, каким способом Найнив соединила все потоки энергии, и еще меньше могла различить каждый из множества потоков. То, что Найнив сделала за прошедшие несколько мгновений, напоминало плетение с завязанными глазами одновременно четырех ковров. Найнив протерла кровавыми бинтами живот Дайлин, убирая свежую ярко-красную кровь и черные корки засохшей. Там не было больше ни раны, ни даже шрама, белела здоровая кожа — значительно бледнее, чем лицо Дайлин.
   Найнив с гримасой поднялась на ноги и бросила окровавленное тряпье в реку.
   — Вымойте ее, — сказала она, — и оденьте потеплее. Она замерзла. И накормите свою подругу. Она почувствует сильный голод.
   Найнив присела у воды и принялась отмывать руки.

Глава 39

НИТИ В УЗОРЕ

   Неуверенно притронувшись рукой к тому месту, где у Дайлин была рана, Джолиен от удивления утратила дар речи, ибо пальцы ее ощутили не след опасного удара, а гладкую кожу. Найнив выпрямилась, принялась вытирать руки о край плаща. Эгвейн пришлось признать: ворсистая шерсть впитывает влагу не хуже, чем шелк или бархат.
   — Я же сказала: вымыть ее и хоть как-нибудь одеть! — проговорила Найнив с явным недовольством.
   — Да, Мудрая, разумеется! — тотчас откликнулась Джолиен и вместе с Чиад и Байн бросилась исполнять распоряжение.
   Из груди Авиенды вырвался короткий смешок, словно смешанный со слезами.
   — Говорят, на такое способна Хранительница Мудрости из септа Зазубренное Копье и еще одна, из септа Четыре Лаза, но прежде я считала эти россказни пустой похвальбой. — Она глубоко вздохнула, стараясь восстановить спокойствие. — Я теперь ваша должница, Айз Седай! Моя вода — ваша, и тень приюта моего септа всегда примет вас. Дайлин приходится мне второй сестрой. — Заметив непонимающий взгляд Найнив, она пояснила: — Она дочь сестры моей матери. Кровный родич, Айз Седай. Отныне я обязана вам и готова кровью вернуть долг.
   — Если мне когда-нибудь вздумается пролить чью-то кровь, я сама этим займусь, — сдержанно ответила Найнив. — А хочешь вернуть мне долг, так скажи, стоит ли в Джурене у пристани судно? В той деревне, к югу отсюда?
   — Вы говорите о той деревне, где стоят солдаты со знаменем Белого Льва? — спросила Авиенда. — Вчера, сходив туда на разведку, я приметила судно. В старых сказаньях о судах упоминают, но вдруг увидеть одно из них было для меня дивом.
   — Если так угодно Свету, надеюсь, оно еще там, это судно. — Найнив начала прибирать свои пакеты с травяными порошками. — Для девушки я сделала все, что было в моих силах, Авиенда, а теперь нам пора продолжить путь. Выздоравливающей необходимы сейчас хорошая пища и долгий отдых. И расстарайся, уж будь добра, чтобы в нее не совали мечи!
   — Судьба сама судьбу творит, Айз Седай! — ответила айилка.
   — Скажите мне, Авиенда, — спросила Эгвейн, — если вы так опасаетесь рек, как вам удается их преодолевать? Я твердо уверена: между здешними местами и Пустыней вам встретилась по крайней мере одна река, столь же широкая и полноводная, как Эринин.
   — Алгуэнья, — уточнила Илэйн. — Если, конечно, вы не шли в обход.
   — В ваших краях рек немало, однако на многих из них есть так называемые мосты, — там, где люди привыкли переходить на другой берег, а если моста нет, реку можно и вброд перейти. Есть и другой способ. — Авиенда похлопала по стволу высокого дерева с белой корой. — Такое высоченное и толстое дерево плавает так же легко, как мелкая веточка. Мы нашли упавшие деревья и сделали сами... судно, что ли... ну да, маленькое судно из двух или трех связанных стволов. На нем и одолели большую реку. — Она говорила словно о чем-то прозаическом.
   Эгвейн с удивлением уставилась на Авиенду. Интересно, а если бы она, Эгвейн, опасалась чего-то так, как айильцы, видно, боялись рек, по силам бы ей было заставить себя встретить то, что ее пугает, с тем же хладнокровием, как, например, Авиенда? Особой уверенности она не чувствовала. Но внутренний голос спросил: А как быть с Черными Айя? Ты перестала их бояться? Девушка ответила: Это совсем другое. В этом никакой особой храбрости нет. Я должна либо охотиться за ними, либо сидеть, как кролик, ожидающий, когда на него бросится ястреб. И повторила самой себе старинную поговорку: Лучше быть молотком, чем гвоздем.
   — Продолжить путь — лучшее, что мы можем сейчас сделать, — проговорила Найнив.
   — Я вот что еще хотела сказать, — промолвила Илэйн. — Расскажите нам, Авиенда, что заставило вас пройти весь этот путь, испытать столько трудностей?
   — Да не такой дальний путь мы и прошли-то. — Авиенда неодобрительно покачала головой. — В дорогу мы вышли почти последними. Хранительницы Мудрости прямо наперебой спешили со своими колкими замечаниями, набрасывались на меня, как одичавшие собаки, загнавшие теленка, убеждали, будто у меня совсем другие обязанности. — Махнув рукой в сторону других айилок, она вдруг усмехнулась: — А эти отстали, чтобы, как они говорили, посмеяться над моим жалким положением. Впрочем, я уверена: не будь их, Хранительницы не отпустили бы меня вовсе.
   — Мы разыскиваем того, чье появление предсказано, — сообщила Байн. Она приподнимала спящую Дайлин, помогая Чиад натянуть на нее коричневую льняную рубашку. — Ищем Того-Кто-Приходит-с-Рассветом.
   — Он выведет нас из Трехкратной Земли, — добавила Чиад. — Пророчества утверждают: он был рожден Фар Дарайз Май!
   — Как же так?! — Илэйн была поражена. — Ведь ты говорила, Девам Копья детей иметь не дозволено! Мне это же говорили, когда я училась...
   Байн и Чиад опять обменялись взглядами, словно утверждавшими, что Илэйн послала стрелу совсем близко к правде, но в цель все же не попала — вновь не сумела.
   — Если Дева все же родит дитя, — тщательно подбирая слова, стала объяснять девушке Авиенда, — она отдает ребенка Хранительницам Мудрости своего септа, а те втайне передают малыша другой женщине, чтобы никто и не ведал, чей это ребенок на самом деле. — Голос ее звучал так бесстрастно, словно она сообщала: камень — твердый. — И такого ребенка никакая женщина воспитать не откажется, ибо будет надеяться, что именно ей суждено вырастить Того-Кто-Приходит-с-Рассветом.
   — Либо сама мать ребенка может отказаться от копья и повенчаться с мужчиной, — сказала Чиад.
   А Байн добавила:
   — Иногда бывают причины отказаться от копья.
   Авиенда посмотрела на них ничего не выражающим взглядом, но продолжила, будто они ничего не сказали:
   — При этом Хранительницы говорят, что найден он будет здесь, за Стеной Дракона. «Кровь от нашей крови, смешанная со старой кровью, вызванная кровью еще более древней, но не нашей». Мне этого не понять, но Хранительницы Мудрости говорят это таким тоном, что сомнений не остается. — Она сделала паузу, очевидно, обдумывая, как продолжить свою речь. — Вы задали много вопросов, Айз Седай, я же хочу задать лишь один. Вы уже поняли: мы ищем предзнаменования и знаки. Почему Айз Седай, три Айз Седай вместе, идут по земле, где нож не блещет лишь в той руке, которая слишком ослабела от голода и не в силах сжать рукоять? Куда вы направляетесь?
   — В Тир! — проговорила Найнив, мгновенно оживившись. — Если только мы не будем стоять тут и болтать, дожидаясь, пока Сердце Твердыни само в прах не рассыплется!
   Илэйн потуже затянула ремешком связку своих вещей, готовясь в дорогу, Эгвейн поступила так же.
   Айилки начали переглядываться, а Джолиен, которая натягивала на Дайлин серо-коричневое одеянье, замерла.
   — В Тир? — заинтересованно переспросила Авиенда. — Три Айз Седай шествуют по растревоженной стране прямиком в Тир. В этом есть нечто странное. Почему вы держите путь в Тир, Айз Седай?
   Эгвейн посмотрела на Найнив. О Свет, минуту назад они улыбались, а теперь напряглись, будто скованные по рукам и ногам невидимой силой!
   — Мы должны настигнуть довольно злобных женщин. — Найнив выбирала слова с осторожностью. — Охотимся за Друзьями Тьмы.
   — Исчадия Тени, — добавила Джолиен, скривив рот, точно она гнилое яблоко надкусила.
   — Исчадия Тени в Тире, — проговорила Байн, и, словно продолжая все ту же фразу, Чиад дополнила:
   — А три Айз Седай разыскивают Сердце Твердыни.
   — Я вовсе не утверждала, будто мы направляемся в Сердце Твердыни! — оборвала ее Найнив. — Просто заметила, что не хочу дожидаться здесь, когда оно рассыплется в прах. Эгвейн, Илэйн, вы уже собрались или нет? — И она двинулась сквозь кусты, прочь из зарослей, не ожидая ответа спутниц, пронзая землю дорожным посохом, широким шагом устремившись на юг.
   Прежде чем за ней последовать, Эгвейн и Илэйн поспешно распрощались. Четыре айилки стояли и наблюдали за ними.
   — Когда ты назвала себя, у меня чуть сердце не остановилось! — проговорила Эгвейн, когда они с Илэйн подальше отошли от айилок и тех уже не было видно за деревьями. — Ты не боялась, что они тебя убьют или в плен возьмут? Айильская Война кончилась не так уж давно, и сколько бы они ни убеждали нас, будто никогда не воюют с женщинами, у которых нет копий, мне сдается, они готовы были насадить на острия кого угодно!
   — Теперь-то я поняла, сколь многого не знаю об айил. — Илэйн огорченно покачала головой. — Но меня убеждали, что для айил то, что мы зовем Айильской Войной, вовсе не было войной. И судя по тому, как они относились ко мне, это, пожалуй, правда. Или они решили, что я — Айз Седай, потому и вели себя так доброжелательно?
   — На мой взгляд, айил — народ довольно странный, но можно ли назвать три года сплошных сражений иным словом, кроме как «война»? Меня не интересуют их междоусобицы, но война есть война!
   — Но для них все было совсем не так! — возразила подруге Илэйн. — Да, тысячи айильцев пересекли Хребет Мира, но в те дни они считали себя не воинами, а скорее ловцами воров или палачами, явившимися наказать короля Ламана Кайриэнского за преступление — за то, что он срубил Авендоралдеру. Они не войну творили, айильцы, они вершили казнь, так они полагали.
   Как повествовала в одной из своих лекций Верин, Авендоралдера была ростком самого Древа Жизни, и около четырех сотен лет назад айил принесли его в Кайриэн как беспрецедентное предложение вечного мира; одновременно они предоставляли кайриэнцам право пересекать Пустыню. До того право это принадлежало лишь торговцам, менестрелям и Туата'ан. Свое богатство Кайриэн скопил благодаря торговле драгоценной отделочной костью, парфюмерией и специями, но главным образом шелком из стран, находящихся за пределами Пустыни. Но даже Верин не имела ни малейшего представления о том, каким образом деревце Авендесора попало к айил; с одной стороны, древние книги недвусмысленно говорили о том, что это деревце семян не давало, с другой стороны, никто не ведал, где именно находится Древо Жизни, об этом рассказывали лишь несколько маловероятных историй; при всем при том к айильцам Древо Жизни никакого отношения не имело. Непонятно было и почему айильцы именовали кайриэнцев Дольщиками Воды, и почему айильцы настаивали, чтобы купеческие фургоны из Кайриэна обязательно увенчивали себя флагом, несущим трилистник Авендесоры.
   Эгвейн нехотя высказала предположение, что она может понять, из-за чего айильцы начали войну — даже если и не считали ее войной. Из-за того, что король Ламан срубил преподнесенный ими дар — дабы создать трон, ни на какой в мире не похожий. Ламанов Грех — вот как назвали люди его поступок. Согласно мнению Верин, война не только положила конец торговле кайриэнцев со странами, находящимися по ту сторону Пустыни, но и сами кайриэнцы, отважившиеся двинуться через Пустыню, теперь пропадали. Верин утверждала, что эти несчастные были проданы, «как скоты», в странах за пределами Пустыни, но и она не понимала, как можно продавать живого мужчину либо женщину.
   — Эгвейн, а ты знаешь, кто должен быть Тем-Кто-Приходит-с-Рассветом? — спросила Илэйн. — Кто это может быть?
   Взглянув на спину Найнив, по-прежнему опережавшей подруг, Эгвейн только головой покачала. Она что, решила нас гнать в Джурене, точно на скачках? А потом резко сбавила шаг и встала как вкопанная:
   — Ты имеешь в виду?..
   Илэйн кивнула:
   — Да, мне так кажется. Я не слишком хорошо знаю Пророчества о Драконе, но несколько строк оттуда помню. Вот одна из них: «На склонах Драконовой горы он будет рожден, произведен на свет девой, с мужчиной не венчанной!» Но ведь ты знаешь, Эгвейн, Ранд вовсе не похож на айильца! Пожалуй, он немного похож на те портреты Тигрейн, что я видела, но она исчезла еще до того, как Ранд появился на свет, да и не могла она, я думаю, быть его матерью. Догадываюсь я: матерью Ранда была Дева Копья!
   Ускорив шаг, Эгвейн погрузилась в раздумья, вспоминая все, что она знала о рождении Ранда. Кари ал'Тор умерла, и Ранда взрастил в одиночку Тэм ал'Тор, но, если Морейн говорила правду, Кари и Тэм не могли быть настоящими родителями Ранда. Иногда Эгвейн казалось, будто Найнив известен некий секрет, связанный с рождением Ранда. Но, готова держать пари, из Найнив его и вилкой не выковырнуть!