Страница:
Эгвейн знала, что Найнив будет ждать возражений, и потому молчала — не желая потакать ей в этом.
— Тогда где же? — хмуро спросила Илэйн. — Если б я могла рассказать, кто я, и в это бы поверили — то даже в такой одежде и без эскорта нас приняли бы в большинстве благородных Домов и, скорее всего, в самой Твердыне, потому что между Кэймлином и Тиром установлены дружественные отношения. Но тогда невозможно будет утаить наше появление, и еще до наступления ночи об этом будет знать весь город. Найнив, ничего, кроме гостиницы, я придумать не в состоянии. Если ты решила отправиться на какую-нибудь ферму за городом, то оттуда мы никогда не найдем их.
Найнив посмотрела на Эгвейн:
— Я решу, где мы остановимся. Только дайте мне оглядеться.
Недовольный взгляд Илэйн переметнулся с Найнив на Эгвейн и обратно.
— «Не стоит отрезать себе уши, если не нравятся серьги», — пробормотала она.
Эгвейн присматривалась к улице, по которой они ехали. Если я позволю ей подумать, что у меня есть какие-то догадки, то пусть меня испепелит на месте.
Людей встречалось немного, не то что в Тар Валоне. Вероятно, всех отпугивало обилие грязи на улицах. Мимо девушек проезжали телеги и фургоны. Их тянули круторогие быки, а рядом шли возчики с длинными стрекалами из какого-то светлого ребристого дерева. Не было ни экипажей, ни портшезов. В воздухе тоже пахло рыбой, мимо спешили люди, несшие корзины с уловом. Лавки не выглядели процветающими, перед ними не было лотков с разложенными товарами, и Эгвейн редко видела, чтобы в лавки кто-то заходил. Над входом висели вывески: портновская иголка и рулон ткани, нож и ножницы, ткацкий станок и тому подобное, — но на большей части краска уже облезла. Несколько попавшихся на пути гостиниц были в таком же плачевном состоянии, как их вывески, и выглядели не слишком оживленными. Убогие домишки теснились между гостиницами и лавками, часть черепицы или слюды пооблетала с крыш. Эта часть Тира явно была очень бедной. И, видя лица прохожих, Эгвейн все больше убеждалась, что никто уже не пытался что-либо изменить. Некоторые еще работали и что-то делали, но большинство на все махнули рукой. Только немногие поднимали головы, чтобы посмотреть на трех всадниц, хотя верховые были редкими гостями там, где все передвигались пешком.
Мужчины носили мешковатые брюки, завязанные на лодыжках. Только очень немногие были облачены в куртки необычного покроя — длинные, темные, плотно облегающие грудь и руки и расширяющиеся ниже талии. Людей, носящих неглубокие туфли, было больше, чем тех, кто ходил в сапогах, а большинство шлепали по грязи босиком. Многие вообще не носили ни курток, ни рубашек, и потому у них были видны поддерживающие шаровары широкие кушаки, иногда цветные и часто грязные. Кое-кто ходил в конусообразных соломенных шляпах, и только совсем немногие носили матерчатые береты, сдвинутые набок. Женские платья закрывали шею, доходя до подбородка, а подолы касались щиколоток. Многие носили фартучки бледных тонов, подчас даже два-три, каждый меньше предыдущего. Соломенные шляпы женщин мало отличались от мужских, но были окрашены в тон передников.
Эгвейн поняла, как местным жителям удается уберечь туфли от грязи, присмотревшись к одной из прохожих. К туфлям женщины были привязаны небольшие деревянные платформы, на которых она возвышалась над грязью на две ладони. Причем создавалось впечатление, что женщина шагает так, будто ступает по твердой земле. Мужчины тоже носили платформы. Некоторые женщины ходили босиком, но все же босых мужчин было больше.
Эгвейн уже принялась было размышлять, в какой лавке продаются такие платформы, как вдруг Найнив направила своего жеребца в переулок между длинным узким трехэтажным домом и каменной стеной гончарной лавки. Эгвейн обменялась взглядом с Илэйн, Дочь-Наследница недоуменно пожала плечами, и они последовали за Найнив. Эгвейн не могла понять, куда и зачем направляется Найнив, и охотно обсудила бы с ней это, но и отставать от подруг не хотелось.
Переулок привел их в маленький задний дворик, окруженный домами. Найнив уже спешилась и привязывала поводья к смоковнице, чтобы ее жеребец не дотянулся до зелени, растущей в занимающем полдвора огородике. К задней двери была проложена дорожка из камней. Найнив подошла к двери и постучала.
— Что это тут? — невольно вырвалось у Эгвейн. — Почему мы здесь остановились?
— А ты не заметила в окнах пучки сухих трав? — Найнив вновь затарабанила по двери.
— Трав? — недоуменно спросила Илэйн.
— Мудрая! — подсказала Эгвейн, слезая с седла и привязывая Туманную рядом с черным жеребцом Найнив. Гайдин — не слишком подходящее имя для коня. Неужели она думает, что мне невдомек, кого она имеет в виду? — Найнив отыскала Мудрую, или Ищущую, или как их здесь еще называют.
Женщина приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы бросить подозрительный взгляд. Сначала Эгвейн показалось, что она коренастая и толстая, однако, когда женщина широко раскрыла дверь, оказалось, что хоть она и плотного сложения, но у нее превосходные мышцы. Она выглядела такой же сильной, как и госпожа Лухан, а в Эмондовом Лугу некоторые утверждали, что Элсбет Лухан силой не уступит своему мужу. Может быть, это было и не совсем так, но и недалеко от правды.
— Чем я могу вам помочь? — спросила женщина. Ее говор сильно напоминал акцент Амерлин. Седые волосы толстыми локонами были уложены по бокам ее головы. Три передника женщины были разных оттенков зеленого, каждый темнее следующего, но самый верхний все равно был бледного цвета. — Кому из вас я нужна?
— Мне, — сказала Найнив. — Мне бы что-нибудь от тошноты. И возможно, одной из моих спутниц необходимо то же самое. Если только мы попали куда нужно.
— Вы не тайренки, — сказала женщина. — Можно было догадаться об этом по вашей одежде еще до того, как вы заговорили. Меня зовут матушка Гуенна, также меня прозывают Мудрой, но я уже достаточно стара, чтобы мне не доверяли конопатить швы. Вы пришли, и я постараюсь вам помочь.
Кухонька была опрятная, хотя и не очень большая. На стенах висели медные кастрюли, с потолка свешивались сушеные травы и колбасы. Несколько высоких буфетов были сделаны из светлого дерева, на дверцах виднелась резьба в виде каких-то трав. Стол выскоблен почти до белизны, а на спинках стульев вырезаны цветы. На каменной плите булькала кастрюля с супом, судя по запаху, рыбным. Из носика закипающего чайника струился пар. Эгвейн с радостью заметила, что в каменном очаге не горел огонь, потому что плита и так давала слишком много жара. Но матушка Гуенна, казалось, совсем не замечала жары. Тарелки стояли в ряд на каминной полке, а другие были составлены на полках в аккуратные стопки по обеим сторонам очага. Пол был чисто выметен.
Матушка Гуенна закрыла за вошедшими дверь, и, когда она подходила к буфетам, Найнив спросила:
— Какой чай вы мне заварите? Из цепного листа? Или из синего корня?
— Будь они у меня, то непременно бы заварила. — Матушка Гуенна порылась на полках и достала глиняный кувшин. — Так как в последнее время у меня нет возможности собирать травы, то я предложу вам настой листьев белоболотника.
— Я никогда не слышала о таком средстве, — удивленно произнесла Найнив.
— Оно действует так же хорошо, как цепной лист, только у него горьковатый вкус, впрочем, некоторые не обращают на это внимания. — Матушка Гуенна засыпала высушенные измельченные листья в голубой чайник и направилась к плите, чтобы залить их кипятком. — Значит, ты тоже следуешь ремеслу? Садитесь. — Она жестом указала девушкам на стол и сняла с полочки две глазурованные голубые чашечки. — Давайте присядем и поговорим. У кого еще нелады с желудком?
— Я в полном порядке, — небрежно бросила Эгвейн, берясь за спинку стула. — Карила, а тебя не тошнит?
Дочь-Наследница с легким раздражением мотнула головой.
— Неважно. — Седовласая женщина налила в чашку темную жидкость, пододвинула чашку Найнив и села напротив нее. — Тут хватит на двоих, листья белоболотника хранятся дольше, чем соленая рыба. Он действует тем лучше, чем дольше настаивается, но, правда, при этом становится и более горьким. Пейте столько, сколько нужно, чтобы успокоить желудок, и столько, сколько выдержит язык. Пей, девочка! — Секунду спустя она наполнила вторую чашку и глотнула сама. — Видишь? Это не смертельно.
Глотнув разок, Найнив недовольно фыркнула. Однако, опустив чашку, она была спокойна.
— Немного горьковато. Скажите, матушка Гуенна, долго ли нам еще терпеть этот дождь и грязь?
Старая женщина нахмурилась, недовольно оглядывая всех троих, пока ее взгляд не остановился на Найнив.
— Девушка, я ведь не Ищущая Ветров из Морского Народа, — негромко сказала она. — Если бы я умела предсказывать погоду, то скорее запустила бы себе под платье живую щуку-серебрянку, чем призналась в таком. Защитники считают, что от этого умения до делишек Айз Седай — один шаг. Ну, так ты следуешь ремеслу или нет? У вас усталый вид, как после долгой дороги. Что применяют для восстановления сил? — внезапно резко спросила она.
— Чай из плосколиста, — спокойно ответила Найнив, — или же из корня андилея. Поскольку вы решили задавать вопросы, то скажите, что бы вы сделали, чтобы облегчить роды?
Матушка Гуенна фыркнула:
— Наложу теплые полотенца, дитя мое, а если это очень тяжелые роды, дам немного белого фенхеля. Кроме этого, женщине нужна разве что успокаивающая рука. Неужели не можешь придумать вопроса, на который не ответит любая фермерская женка? Что ты дашь при болях в сердце, если это смертельно опасный случай?
— Истертые в порошок соцветия геандина на язык, — твердо ответила Найнив. — А что вы будете делать, если у женщины острые боли в животе и ее рвет кровью?
Они испытующе уставились друг на друга, перебрасываясь вопросами и ответами все быстрее и быстрее. Иногда словесный поединок на мгновение прекращался, когда одна из целительниц заговаривала о растении, которое другая знала под иным названием. Но потом разговор снова набирал скорость. Они спорили о достоинствах микстур по сравнению с отварами, целебных мазей по сравнению с припарками и о том, в каком случае лучше применять одно, а не другое. Постепенно разговор перешел на травы и коренья, которые одна знала, а другая нет, и они делились друг с другом знаниями. Эгвейн это уже начинало раздражать.
— И после того как ты ему дала костовяз, — говорила матушка Гуенна, — оборачиваешь сломанную часть руки или ноги несколькими полотенцами, пропитанными отваром голубых козлятников — только запомни, именно голубых! — Найнив нетерпеливо кивнула. — И таким горячим, какой только можно выдержать. Не меньше одной части голубых козлятников на десять частей воды. Меняй полотенца, как только они начнут остывать, и делай это в течение целого дня. Тогда кость срастется вдвое быстрее и вдвое крепче, чем если бы ты применяла только костовяз.
— Я запомню это, — сказала Найнив. — Вы сказали, что используете корень овечьих язычков от болей в глазах. Я об этом никогда не слышала...
Эгвейн не могла больше это выносить.
— Мариим, — прервала она их, — ты правда полагаешь, что тебе все эти знания когда-нибудь понадобятся? Ты уже не Мудрая, разве ты об этом забыла?
— Я ничего не забыла, — резко ответила Найнив. — Было время, когда и вы стремились узнавать все новые и новые вещи.
— Матушка Гуенна, — вежливо осведомилась Илэйн, — что бы вы сделали с двумя женщинами, которые не могут опомниться и перестать спорить и ссориться?
Седовласая женщина поджала губы и хмуро уставилась на стол:
— Обычно, неважно, мужчина то или женщина, я предлагаю им разойтись и держаться подальше друг от друга. Это лучше и проще всего.
— Обычно? — удивилась Илэйн. — А что, если есть причина, по которой они не могут жить отдельно? Скажем, если они сестры.
— Тогда у меня все равно есть способ заставить спорщиц опомниться, — медленно проговорила женщина. — Я никогда не заставляю делать это, но некоторые ко мне приходят, я должна им помочь. — Эгвейн показалось, что в уголках рта матушки Гуенны промелькнула улыбка. — Я запрашиваю от каждой женщины по серебряной марке. От мужчин — две, так как с ними гораздо больше нервотрепки. Некоторые готовы платить за лишние хлопоты, если их устраивает плата.
— Но какое же лечение вы применяете? — спросила Илэйн.
— Я прошу их привести ко мне вторую спорщицу. Каждая из сторон думает, что я обуздаю язык соперницы.
Помимо своего желания Эгвейн слушала. Она заметила, что и Найнив тоже слушает матушку Гуенну очень внимательно.
— После того как они заплатят, — продолжала та, сжимая и разжимая тяжелую руку, — я вывожу их во двор, сую головами в бочку с дождевой водой и не выпускаю до тех пор, пока они не согласятся на примирение. С мужчинами точно так же.
Илэйн захохотала.
— Думаю, что нечто вроде этого могла бы сделать и я, — чересчур живо заметила Найнив. Эгвейн надеялась, что у нее самой не такое выражение лица, как у Найнив.
— Я не удивлюсь, если ты так и сделаешь. — Матушка Гуенна теперь в открытую улыбалась. — Обычно я предупреждаю, что если еще раз услышу, как они спорят, то сделаю с ними то же самое бесплатно, но страсти охлаждать буду уже в реке. Надо отметить, что такое лечение очень часто помогает, особенно мужчинам. И все это весьма способствует упрочению моей репутации. Так как мои «больные» никому не рассказывают о способе исцеления, то ко мне раз в два-три месяца кто-то да обращается. Если ты была такой дурой, что вдоволь наглоталась ильных рыбок, то не станешь об этом кричать на каждом углу. Я думаю, что ни у одной из вас нет желания потратить на примирение серебряную марку.
— Думаю, что нет, — сказала Эгвейн и бросила сердитый взгляд на Илэйн, которая опять залилась смехом.
— Вот и хорошо, — сказала седовласая женщина. — Те, кого я излечиваю от склок, начинают меня избегать, будто набившихся в сети жгучих водорослей, — до тех пор, пока не заболевают чем-нибудь всерьез. Но я не хочу, чтобы с вами вышло так же: ваше общество доставляет мне удовольствие. Большинство из тех, кто обращается ко мне в последнее время, просят средство, которое избавило бы их от страшных снов, и огорчаются, когда я не могу им помочь. — Она нахмурилась ненадолго, потирая виски. — Приятно видеть хоть три лица, на которых не написана такая безысходность, будто нет у человека другого выхода, кроме как броситься в реку да потонуть. Если вы надолго остановитесь в Тире, навестите меня. Девушка называла тебя Мариим? Я — Айлгуин. В следующий раз мы обсудим один замечательный чай, который использует Морской Народ вместо чего-то такого, что жжет язык. Свет, как я ненавижу чай из белоболотника! Ильная рыба и та слаще! Если у вас сейчас найдется время, то я заварю тремалкинского черного. Все равно скоро пора ужинать. Есть только суп, хлеб и сыр, и если вы не брезгуете, то добро пожаловать.
— Это было бы просто замечательно, Айлгуин, — сказала Найнив. — Правда... Айлгуин, если у вас в доме есть свободная спальня, мне бы хотелось ее снять для всех нас.
Матушка Гуенна обвела девушек взглядом, но ничего не сказала. Она встала, убрала настой белоболотника в шкафчик с травами, потом достала из другого шкафчика красный чайник и пакетик. Был заварен тремалкинский черный чай, появились чашки, миска с медовыми сотами и оловянные ложки, и матушка Гуенна заняла свое место и наконец заговорила:
— Теперь, когда мои дочери вышли замуж, у меня освободились три спальни. Мой муж, да снизойдет на него Свет, сгинул во время шторма в Пальцах Дракона почти двадцать лет назад. И можете не думать об оплате, уж если я решу позволить вам здесь жить. Только если я на самом деле так решу, Мариим. — Размешивая мед в чае, она изучала девушек внимательным взглядом.
— Что может убедить вас принять такое решение? — спокойно спросила Найнив.
Айлгуин продолжала механически помешивать чай.
— Три молодые женщины, приехавшие на великолепных лошадях. О лошадях я знаю мало, но сдается мне, на таких, как у вас, разъезжают только лорды и леди. Ты, Мариим, так много знаешь о ремесле, что тебе уже пора вывесить в своем окне травы или решить, где осесть для этого дела. Никогда не слышала, чтобы женщина занималась ремеслом далеко от мест, где родилась, но по вашей речи чувствуется, что вы издалека. — Она посмотрела на Илэйн: — Люди с таким цветом волос встречаются нечасто. Судя по вашей речи, вы из Андора. Глупые мужчины только и мечтают найти себе желтоволосую андорскую девушку. Все, что я хочу знать, это — почему вы здесь? Вы от чего-то убегаете или что-то ищете? Но на воровок вы не похожи. И я никогда не слышала, чтобы три женщины вместе гонялись за одним мужчиной. Объясните мне все, и если ваш ответ придется мне по сердцу, то комнаты ваши. Если же вы захотите мне что-нибудь заплатить, то лучше прикупайте иногда немного мяса. С тех пор как прекратилась торговля с Кайриэном, мясо стоит очень дорого. Но сначала — ответ на мой вопрос, Мариим.
— Мы кое-что ищем, Айлгуин, — сказала Найнив. — Точнее, кое-кого.
Эгвейн старалась казаться спокойной и надеялась, что ей это удается так же хорошо, как Илэйн, которая прихлебывала чай с таким видом, будто слушала разговор о нарядах. Эгвейн не верилось, что глаза Айлгуин Гуенны оставили что-то без внимания.
— Они кое-что украли, — продолжала Найнив. — У моей матери. И убили нескольких человек. Мы здесь для того, чтобы свершить правосудие.
— Сгори моя душа! — воскликнула женщина. — У вас что, нет мужчин? Мужчины мало на что годятся, они только и умеют, что путаться под ногами, тяжести носить, ну... целоваться там и тому подобное, но если где-то разгорается сражение или нужно поймать вора — этим пусть занимаются только они. Мне кажется, что Андор — страна не менее цивилизованная, чем Тир, а вы не айилки, чтобы заниматься подобным делом.
— Кроме нас, некому заняться розыском, — сказала Найнив. — Те, кому могли поручить такое, убиты.
Три убитые Айз Седай, подумала Эгвейн. Они не могли быть Черными Айя. Но если бы они остались живы, Амерлин не стала бы им доверять. Найнив старается выполнять проклятые Три Клятвы, но ступает по самому краю.
— Ах! — печально вздохнула Айлгуин. — Они убили ваших мужчин? Братьев, мужей или отцов? — Щеки Найнив загорелись, но старая женщина поняла это неправильно. — Можешь не отвечать мне, девочка. Я не хочу бередить старое горе. Пусть оно лежит на дне, пока не рассеется. Ну-ну, успокойся.
Эгвейн сделала усилие над собой, стараясь не заворчать недовольно.
— Я должна вам сказать, — продолжала Найнив с напряжением в голосе; румянец все еще горел на ее щеках. — Эти воры и убийцы — Друзья Темного. Айлгуин, это женщины, но они так же опасны, как мужчины с мечами. Именно поэтому мы не можем остановиться в гостинице. Они, скорей всего, знают, что мы их преследуем, и поэтому могут следить за гостиницами.
Айлгуин фыркнула, замахав руками:
— Из четырех самых опасных людей, которых я знаю, двое — женщины, которые с собой даже ножа не носят, и только один из двух мужчин владеет мечом. А что касается Приспешников Тьмы... Мариим, когда ты станешь такой же старой, как я, то узнаешь, что опасны Лжедраконы, опасны рыбы-львы, опасны акулы и внезапные шторма с юга, но Друзья Темного — дураки. Злобные и мерзкие, но все же дураки. Темный заключен там, куда поместил его Создатель, и никакие Призраки или клыкастые рыбы, которыми пугают детей, не вызволят его оттуда. Я не боюсь дураков, пока они не стоят у руля лодки, в которой я плыву. Я правильно понимаю, что у вас нет доказательств, с которыми вы могли бы обратиться к Защитникам Твердыни? Просто ваше слово против их слова?
Что такое «Призраки»? — размышляла Эгвейн. И, кстати, что это за клыкастые рыбы?
— У нас появятся доказательства, когда мы найдем воровок, — сказала Найнив. — У них найдут вещи, которые ими украдены, а мы сможем их описать. Эти старинные вещи не имеют никакой ценности ни для кого, только для наших друзей и для нас.
— Быть может, вас это удивит, но иногда древние вещи стоят очень дорого, — сухо сказала Айлгуин. — В прошлом году в Пальцах Дракона старый Леуеза Мулан поймал в свои сети три чаши из камня мужества и кубок. И теперь он уже не ловит рыбную мелочь, а владеет судном, которое торгует с городами в верховьях реки. Старый дурень и не догадался бы, чем владеет, если бы я ему об этом не сказала. Вероятно, там, где его порадовал этакий улов, есть и больше, однако Леуеза не мог даже точно вспомнить место своей удачи. Не знаю, как он вообще рыбу ухитрялся ловить. Половина рыбацких лодок Тира торчала в Пальцах Дракона следующие несколько месяцев, желая вытянуть квейндияр, а вовсе не камбалу и не рыб-ворчунов. А на некоторых были даже лорды, те говорили, где закидывать сети. Вот чего могут стоить старинные вещи, если они достаточно древние. Я решила: вам нужен мужчина, чтобы довести до конца ваше дело, и я знаю, кто вам нужен.
— Кто? — быстро спросила Найнив. — Если вы имеете в виду какого-нибудь лорда, одного из Благородных Лордов, то помните, что у нас нет доказательств, пока мы не разыщем воровок.
Айлгуин хохотала до тех пор, пока не стала всхлипывать.
— Девушка, в Мауле никто не знаком с Благородными Лордами, да и вообще с любыми лордами. Ильная рыба не водится рядом с серебрянобокой. Я приведу вам самого опасного человека, которого знаю. Это тот из двоих, который не владеет мечом, но из них двоих самый опасный — он. Джуилин Сандар — ловец воров, причем самый лучший. Не знаю, как в Андоре, а здесь ловец воров берется работать на кого угодно, но для меня или вас — с большей готовностью, чем для лорда или купца. При этом с нас он запросит меньше. Если этих женщин можно найти, то Джуилин найдет их и вернет вам украденное. А вам даже приближаться не нужно будет к этим Друзьям Тьмы.
Найнив согласилась с матушкой Гуенной, хоть вроде и не до конца, и Айлгуин приладила к туфлям платформы, которые она называла колодками, и поспешно вышла. Эгвейн следила за ней через окно, пока та не пересекла двор и не скрылась из виду.
— Ты учишься быть Айз Седай, Мариим, — сказала она, отвернувшись от окна. — Людьми ты вертишь не хуже Морейн.
Лицо Найнив побелело.
Илэйн пересекла комнату и, подойдя к Эгвейн, закатила ей пощечину. Та была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова.
— Это заходит слишком далеко, — резко сказала золотоволосая девушка. — Чересчур далеко. Нам предстоит или вместе жить, или вместе умереть! Разве ты назвала Айлгуин свое настоящее имя? Вот и Найнив сказала ей только то, что можно. И то говорить, что мы ищем Друзей Тьмы, было весьма рискованно — это связывает нас с ними. Найнив сказала ей, что они — опасны, что они — убийцы. Или ты бы хотела, чтобы Найнив сказала, что они — Черные Айя? И что они в Тире? Ты хотела бы всем рискнуть, надеясь, что Айлгуин будет хранить эту тайну?
Эгвейн раздраженно потерла щеку. У Илэйн была тяжелая рука.
— Просто мне не нравится так поступать, — вздохнула Эгвейн.
— Я знаю, — сказала Илэйн. — Мне тоже не нравится. Но нам пришлось так поступить.
Эгвейн отвернулась и взглянула в окно на лошадей. Да, нам пришлось так поступить. Но мне это все равно не нравится.
— Тогда где же? — хмуро спросила Илэйн. — Если б я могла рассказать, кто я, и в это бы поверили — то даже в такой одежде и без эскорта нас приняли бы в большинстве благородных Домов и, скорее всего, в самой Твердыне, потому что между Кэймлином и Тиром установлены дружественные отношения. Но тогда невозможно будет утаить наше появление, и еще до наступления ночи об этом будет знать весь город. Найнив, ничего, кроме гостиницы, я придумать не в состоянии. Если ты решила отправиться на какую-нибудь ферму за городом, то оттуда мы никогда не найдем их.
Найнив посмотрела на Эгвейн:
— Я решу, где мы остановимся. Только дайте мне оглядеться.
Недовольный взгляд Илэйн переметнулся с Найнив на Эгвейн и обратно.
— «Не стоит отрезать себе уши, если не нравятся серьги», — пробормотала она.
Эгвейн присматривалась к улице, по которой они ехали. Если я позволю ей подумать, что у меня есть какие-то догадки, то пусть меня испепелит на месте.
Людей встречалось немного, не то что в Тар Валоне. Вероятно, всех отпугивало обилие грязи на улицах. Мимо девушек проезжали телеги и фургоны. Их тянули круторогие быки, а рядом шли возчики с длинными стрекалами из какого-то светлого ребристого дерева. Не было ни экипажей, ни портшезов. В воздухе тоже пахло рыбой, мимо спешили люди, несшие корзины с уловом. Лавки не выглядели процветающими, перед ними не было лотков с разложенными товарами, и Эгвейн редко видела, чтобы в лавки кто-то заходил. Над входом висели вывески: портновская иголка и рулон ткани, нож и ножницы, ткацкий станок и тому подобное, — но на большей части краска уже облезла. Несколько попавшихся на пути гостиниц были в таком же плачевном состоянии, как их вывески, и выглядели не слишком оживленными. Убогие домишки теснились между гостиницами и лавками, часть черепицы или слюды пооблетала с крыш. Эта часть Тира явно была очень бедной. И, видя лица прохожих, Эгвейн все больше убеждалась, что никто уже не пытался что-либо изменить. Некоторые еще работали и что-то делали, но большинство на все махнули рукой. Только немногие поднимали головы, чтобы посмотреть на трех всадниц, хотя верховые были редкими гостями там, где все передвигались пешком.
Мужчины носили мешковатые брюки, завязанные на лодыжках. Только очень немногие были облачены в куртки необычного покроя — длинные, темные, плотно облегающие грудь и руки и расширяющиеся ниже талии. Людей, носящих неглубокие туфли, было больше, чем тех, кто ходил в сапогах, а большинство шлепали по грязи босиком. Многие вообще не носили ни курток, ни рубашек, и потому у них были видны поддерживающие шаровары широкие кушаки, иногда цветные и часто грязные. Кое-кто ходил в конусообразных соломенных шляпах, и только совсем немногие носили матерчатые береты, сдвинутые набок. Женские платья закрывали шею, доходя до подбородка, а подолы касались щиколоток. Многие носили фартучки бледных тонов, подчас даже два-три, каждый меньше предыдущего. Соломенные шляпы женщин мало отличались от мужских, но были окрашены в тон передников.
Эгвейн поняла, как местным жителям удается уберечь туфли от грязи, присмотревшись к одной из прохожих. К туфлям женщины были привязаны небольшие деревянные платформы, на которых она возвышалась над грязью на две ладони. Причем создавалось впечатление, что женщина шагает так, будто ступает по твердой земле. Мужчины тоже носили платформы. Некоторые женщины ходили босиком, но все же босых мужчин было больше.
Эгвейн уже принялась было размышлять, в какой лавке продаются такие платформы, как вдруг Найнив направила своего жеребца в переулок между длинным узким трехэтажным домом и каменной стеной гончарной лавки. Эгвейн обменялась взглядом с Илэйн, Дочь-Наследница недоуменно пожала плечами, и они последовали за Найнив. Эгвейн не могла понять, куда и зачем направляется Найнив, и охотно обсудила бы с ней это, но и отставать от подруг не хотелось.
Переулок привел их в маленький задний дворик, окруженный домами. Найнив уже спешилась и привязывала поводья к смоковнице, чтобы ее жеребец не дотянулся до зелени, растущей в занимающем полдвора огородике. К задней двери была проложена дорожка из камней. Найнив подошла к двери и постучала.
— Что это тут? — невольно вырвалось у Эгвейн. — Почему мы здесь остановились?
— А ты не заметила в окнах пучки сухих трав? — Найнив вновь затарабанила по двери.
— Трав? — недоуменно спросила Илэйн.
— Мудрая! — подсказала Эгвейн, слезая с седла и привязывая Туманную рядом с черным жеребцом Найнив. Гайдин — не слишком подходящее имя для коня. Неужели она думает, что мне невдомек, кого она имеет в виду? — Найнив отыскала Мудрую, или Ищущую, или как их здесь еще называют.
Женщина приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы бросить подозрительный взгляд. Сначала Эгвейн показалось, что она коренастая и толстая, однако, когда женщина широко раскрыла дверь, оказалось, что хоть она и плотного сложения, но у нее превосходные мышцы. Она выглядела такой же сильной, как и госпожа Лухан, а в Эмондовом Лугу некоторые утверждали, что Элсбет Лухан силой не уступит своему мужу. Может быть, это было и не совсем так, но и недалеко от правды.
— Чем я могу вам помочь? — спросила женщина. Ее говор сильно напоминал акцент Амерлин. Седые волосы толстыми локонами были уложены по бокам ее головы. Три передника женщины были разных оттенков зеленого, каждый темнее следующего, но самый верхний все равно был бледного цвета. — Кому из вас я нужна?
— Мне, — сказала Найнив. — Мне бы что-нибудь от тошноты. И возможно, одной из моих спутниц необходимо то же самое. Если только мы попали куда нужно.
— Вы не тайренки, — сказала женщина. — Можно было догадаться об этом по вашей одежде еще до того, как вы заговорили. Меня зовут матушка Гуенна, также меня прозывают Мудрой, но я уже достаточно стара, чтобы мне не доверяли конопатить швы. Вы пришли, и я постараюсь вам помочь.
Кухонька была опрятная, хотя и не очень большая. На стенах висели медные кастрюли, с потолка свешивались сушеные травы и колбасы. Несколько высоких буфетов были сделаны из светлого дерева, на дверцах виднелась резьба в виде каких-то трав. Стол выскоблен почти до белизны, а на спинках стульев вырезаны цветы. На каменной плите булькала кастрюля с супом, судя по запаху, рыбным. Из носика закипающего чайника струился пар. Эгвейн с радостью заметила, что в каменном очаге не горел огонь, потому что плита и так давала слишком много жара. Но матушка Гуенна, казалось, совсем не замечала жары. Тарелки стояли в ряд на каминной полке, а другие были составлены на полках в аккуратные стопки по обеим сторонам очага. Пол был чисто выметен.
Матушка Гуенна закрыла за вошедшими дверь, и, когда она подходила к буфетам, Найнив спросила:
— Какой чай вы мне заварите? Из цепного листа? Или из синего корня?
— Будь они у меня, то непременно бы заварила. — Матушка Гуенна порылась на полках и достала глиняный кувшин. — Так как в последнее время у меня нет возможности собирать травы, то я предложу вам настой листьев белоболотника.
— Я никогда не слышала о таком средстве, — удивленно произнесла Найнив.
— Оно действует так же хорошо, как цепной лист, только у него горьковатый вкус, впрочем, некоторые не обращают на это внимания. — Матушка Гуенна засыпала высушенные измельченные листья в голубой чайник и направилась к плите, чтобы залить их кипятком. — Значит, ты тоже следуешь ремеслу? Садитесь. — Она жестом указала девушкам на стол и сняла с полочки две глазурованные голубые чашечки. — Давайте присядем и поговорим. У кого еще нелады с желудком?
— Я в полном порядке, — небрежно бросила Эгвейн, берясь за спинку стула. — Карила, а тебя не тошнит?
Дочь-Наследница с легким раздражением мотнула головой.
— Неважно. — Седовласая женщина налила в чашку темную жидкость, пододвинула чашку Найнив и села напротив нее. — Тут хватит на двоих, листья белоболотника хранятся дольше, чем соленая рыба. Он действует тем лучше, чем дольше настаивается, но, правда, при этом становится и более горьким. Пейте столько, сколько нужно, чтобы успокоить желудок, и столько, сколько выдержит язык. Пей, девочка! — Секунду спустя она наполнила вторую чашку и глотнула сама. — Видишь? Это не смертельно.
Глотнув разок, Найнив недовольно фыркнула. Однако, опустив чашку, она была спокойна.
— Немного горьковато. Скажите, матушка Гуенна, долго ли нам еще терпеть этот дождь и грязь?
Старая женщина нахмурилась, недовольно оглядывая всех троих, пока ее взгляд не остановился на Найнив.
— Девушка, я ведь не Ищущая Ветров из Морского Народа, — негромко сказала она. — Если бы я умела предсказывать погоду, то скорее запустила бы себе под платье живую щуку-серебрянку, чем призналась в таком. Защитники считают, что от этого умения до делишек Айз Седай — один шаг. Ну, так ты следуешь ремеслу или нет? У вас усталый вид, как после долгой дороги. Что применяют для восстановления сил? — внезапно резко спросила она.
— Чай из плосколиста, — спокойно ответила Найнив, — или же из корня андилея. Поскольку вы решили задавать вопросы, то скажите, что бы вы сделали, чтобы облегчить роды?
Матушка Гуенна фыркнула:
— Наложу теплые полотенца, дитя мое, а если это очень тяжелые роды, дам немного белого фенхеля. Кроме этого, женщине нужна разве что успокаивающая рука. Неужели не можешь придумать вопроса, на который не ответит любая фермерская женка? Что ты дашь при болях в сердце, если это смертельно опасный случай?
— Истертые в порошок соцветия геандина на язык, — твердо ответила Найнив. — А что вы будете делать, если у женщины острые боли в животе и ее рвет кровью?
Они испытующе уставились друг на друга, перебрасываясь вопросами и ответами все быстрее и быстрее. Иногда словесный поединок на мгновение прекращался, когда одна из целительниц заговаривала о растении, которое другая знала под иным названием. Но потом разговор снова набирал скорость. Они спорили о достоинствах микстур по сравнению с отварами, целебных мазей по сравнению с припарками и о том, в каком случае лучше применять одно, а не другое. Постепенно разговор перешел на травы и коренья, которые одна знала, а другая нет, и они делились друг с другом знаниями. Эгвейн это уже начинало раздражать.
— И после того как ты ему дала костовяз, — говорила матушка Гуенна, — оборачиваешь сломанную часть руки или ноги несколькими полотенцами, пропитанными отваром голубых козлятников — только запомни, именно голубых! — Найнив нетерпеливо кивнула. — И таким горячим, какой только можно выдержать. Не меньше одной части голубых козлятников на десять частей воды. Меняй полотенца, как только они начнут остывать, и делай это в течение целого дня. Тогда кость срастется вдвое быстрее и вдвое крепче, чем если бы ты применяла только костовяз.
— Я запомню это, — сказала Найнив. — Вы сказали, что используете корень овечьих язычков от болей в глазах. Я об этом никогда не слышала...
Эгвейн не могла больше это выносить.
— Мариим, — прервала она их, — ты правда полагаешь, что тебе все эти знания когда-нибудь понадобятся? Ты уже не Мудрая, разве ты об этом забыла?
— Я ничего не забыла, — резко ответила Найнив. — Было время, когда и вы стремились узнавать все новые и новые вещи.
— Матушка Гуенна, — вежливо осведомилась Илэйн, — что бы вы сделали с двумя женщинами, которые не могут опомниться и перестать спорить и ссориться?
Седовласая женщина поджала губы и хмуро уставилась на стол:
— Обычно, неважно, мужчина то или женщина, я предлагаю им разойтись и держаться подальше друг от друга. Это лучше и проще всего.
— Обычно? — удивилась Илэйн. — А что, если есть причина, по которой они не могут жить отдельно? Скажем, если они сестры.
— Тогда у меня все равно есть способ заставить спорщиц опомниться, — медленно проговорила женщина. — Я никогда не заставляю делать это, но некоторые ко мне приходят, я должна им помочь. — Эгвейн показалось, что в уголках рта матушки Гуенны промелькнула улыбка. — Я запрашиваю от каждой женщины по серебряной марке. От мужчин — две, так как с ними гораздо больше нервотрепки. Некоторые готовы платить за лишние хлопоты, если их устраивает плата.
— Но какое же лечение вы применяете? — спросила Илэйн.
— Я прошу их привести ко мне вторую спорщицу. Каждая из сторон думает, что я обуздаю язык соперницы.
Помимо своего желания Эгвейн слушала. Она заметила, что и Найнив тоже слушает матушку Гуенну очень внимательно.
— После того как они заплатят, — продолжала та, сжимая и разжимая тяжелую руку, — я вывожу их во двор, сую головами в бочку с дождевой водой и не выпускаю до тех пор, пока они не согласятся на примирение. С мужчинами точно так же.
Илэйн захохотала.
— Думаю, что нечто вроде этого могла бы сделать и я, — чересчур живо заметила Найнив. Эгвейн надеялась, что у нее самой не такое выражение лица, как у Найнив.
— Я не удивлюсь, если ты так и сделаешь. — Матушка Гуенна теперь в открытую улыбалась. — Обычно я предупреждаю, что если еще раз услышу, как они спорят, то сделаю с ними то же самое бесплатно, но страсти охлаждать буду уже в реке. Надо отметить, что такое лечение очень часто помогает, особенно мужчинам. И все это весьма способствует упрочению моей репутации. Так как мои «больные» никому не рассказывают о способе исцеления, то ко мне раз в два-три месяца кто-то да обращается. Если ты была такой дурой, что вдоволь наглоталась ильных рыбок, то не станешь об этом кричать на каждом углу. Я думаю, что ни у одной из вас нет желания потратить на примирение серебряную марку.
— Думаю, что нет, — сказала Эгвейн и бросила сердитый взгляд на Илэйн, которая опять залилась смехом.
— Вот и хорошо, — сказала седовласая женщина. — Те, кого я излечиваю от склок, начинают меня избегать, будто набившихся в сети жгучих водорослей, — до тех пор, пока не заболевают чем-нибудь всерьез. Но я не хочу, чтобы с вами вышло так же: ваше общество доставляет мне удовольствие. Большинство из тех, кто обращается ко мне в последнее время, просят средство, которое избавило бы их от страшных снов, и огорчаются, когда я не могу им помочь. — Она нахмурилась ненадолго, потирая виски. — Приятно видеть хоть три лица, на которых не написана такая безысходность, будто нет у человека другого выхода, кроме как броситься в реку да потонуть. Если вы надолго остановитесь в Тире, навестите меня. Девушка называла тебя Мариим? Я — Айлгуин. В следующий раз мы обсудим один замечательный чай, который использует Морской Народ вместо чего-то такого, что жжет язык. Свет, как я ненавижу чай из белоболотника! Ильная рыба и та слаще! Если у вас сейчас найдется время, то я заварю тремалкинского черного. Все равно скоро пора ужинать. Есть только суп, хлеб и сыр, и если вы не брезгуете, то добро пожаловать.
— Это было бы просто замечательно, Айлгуин, — сказала Найнив. — Правда... Айлгуин, если у вас в доме есть свободная спальня, мне бы хотелось ее снять для всех нас.
Матушка Гуенна обвела девушек взглядом, но ничего не сказала. Она встала, убрала настой белоболотника в шкафчик с травами, потом достала из другого шкафчика красный чайник и пакетик. Был заварен тремалкинский черный чай, появились чашки, миска с медовыми сотами и оловянные ложки, и матушка Гуенна заняла свое место и наконец заговорила:
— Теперь, когда мои дочери вышли замуж, у меня освободились три спальни. Мой муж, да снизойдет на него Свет, сгинул во время шторма в Пальцах Дракона почти двадцать лет назад. И можете не думать об оплате, уж если я решу позволить вам здесь жить. Только если я на самом деле так решу, Мариим. — Размешивая мед в чае, она изучала девушек внимательным взглядом.
— Что может убедить вас принять такое решение? — спокойно спросила Найнив.
Айлгуин продолжала механически помешивать чай.
— Три молодые женщины, приехавшие на великолепных лошадях. О лошадях я знаю мало, но сдается мне, на таких, как у вас, разъезжают только лорды и леди. Ты, Мариим, так много знаешь о ремесле, что тебе уже пора вывесить в своем окне травы или решить, где осесть для этого дела. Никогда не слышала, чтобы женщина занималась ремеслом далеко от мест, где родилась, но по вашей речи чувствуется, что вы издалека. — Она посмотрела на Илэйн: — Люди с таким цветом волос встречаются нечасто. Судя по вашей речи, вы из Андора. Глупые мужчины только и мечтают найти себе желтоволосую андорскую девушку. Все, что я хочу знать, это — почему вы здесь? Вы от чего-то убегаете или что-то ищете? Но на воровок вы не похожи. И я никогда не слышала, чтобы три женщины вместе гонялись за одним мужчиной. Объясните мне все, и если ваш ответ придется мне по сердцу, то комнаты ваши. Если же вы захотите мне что-нибудь заплатить, то лучше прикупайте иногда немного мяса. С тех пор как прекратилась торговля с Кайриэном, мясо стоит очень дорого. Но сначала — ответ на мой вопрос, Мариим.
— Мы кое-что ищем, Айлгуин, — сказала Найнив. — Точнее, кое-кого.
Эгвейн старалась казаться спокойной и надеялась, что ей это удается так же хорошо, как Илэйн, которая прихлебывала чай с таким видом, будто слушала разговор о нарядах. Эгвейн не верилось, что глаза Айлгуин Гуенны оставили что-то без внимания.
— Они кое-что украли, — продолжала Найнив. — У моей матери. И убили нескольких человек. Мы здесь для того, чтобы свершить правосудие.
— Сгори моя душа! — воскликнула женщина. — У вас что, нет мужчин? Мужчины мало на что годятся, они только и умеют, что путаться под ногами, тяжести носить, ну... целоваться там и тому подобное, но если где-то разгорается сражение или нужно поймать вора — этим пусть занимаются только они. Мне кажется, что Андор — страна не менее цивилизованная, чем Тир, а вы не айилки, чтобы заниматься подобным делом.
— Кроме нас, некому заняться розыском, — сказала Найнив. — Те, кому могли поручить такое, убиты.
Три убитые Айз Седай, подумала Эгвейн. Они не могли быть Черными Айя. Но если бы они остались живы, Амерлин не стала бы им доверять. Найнив старается выполнять проклятые Три Клятвы, но ступает по самому краю.
— Ах! — печально вздохнула Айлгуин. — Они убили ваших мужчин? Братьев, мужей или отцов? — Щеки Найнив загорелись, но старая женщина поняла это неправильно. — Можешь не отвечать мне, девочка. Я не хочу бередить старое горе. Пусть оно лежит на дне, пока не рассеется. Ну-ну, успокойся.
Эгвейн сделала усилие над собой, стараясь не заворчать недовольно.
— Я должна вам сказать, — продолжала Найнив с напряжением в голосе; румянец все еще горел на ее щеках. — Эти воры и убийцы — Друзья Темного. Айлгуин, это женщины, но они так же опасны, как мужчины с мечами. Именно поэтому мы не можем остановиться в гостинице. Они, скорей всего, знают, что мы их преследуем, и поэтому могут следить за гостиницами.
Айлгуин фыркнула, замахав руками:
— Из четырех самых опасных людей, которых я знаю, двое — женщины, которые с собой даже ножа не носят, и только один из двух мужчин владеет мечом. А что касается Приспешников Тьмы... Мариим, когда ты станешь такой же старой, как я, то узнаешь, что опасны Лжедраконы, опасны рыбы-львы, опасны акулы и внезапные шторма с юга, но Друзья Темного — дураки. Злобные и мерзкие, но все же дураки. Темный заключен там, куда поместил его Создатель, и никакие Призраки или клыкастые рыбы, которыми пугают детей, не вызволят его оттуда. Я не боюсь дураков, пока они не стоят у руля лодки, в которой я плыву. Я правильно понимаю, что у вас нет доказательств, с которыми вы могли бы обратиться к Защитникам Твердыни? Просто ваше слово против их слова?
Что такое «Призраки»? — размышляла Эгвейн. И, кстати, что это за клыкастые рыбы?
— У нас появятся доказательства, когда мы найдем воровок, — сказала Найнив. — У них найдут вещи, которые ими украдены, а мы сможем их описать. Эти старинные вещи не имеют никакой ценности ни для кого, только для наших друзей и для нас.
— Быть может, вас это удивит, но иногда древние вещи стоят очень дорого, — сухо сказала Айлгуин. — В прошлом году в Пальцах Дракона старый Леуеза Мулан поймал в свои сети три чаши из камня мужества и кубок. И теперь он уже не ловит рыбную мелочь, а владеет судном, которое торгует с городами в верховьях реки. Старый дурень и не догадался бы, чем владеет, если бы я ему об этом не сказала. Вероятно, там, где его порадовал этакий улов, есть и больше, однако Леуеза не мог даже точно вспомнить место своей удачи. Не знаю, как он вообще рыбу ухитрялся ловить. Половина рыбацких лодок Тира торчала в Пальцах Дракона следующие несколько месяцев, желая вытянуть квейндияр, а вовсе не камбалу и не рыб-ворчунов. А на некоторых были даже лорды, те говорили, где закидывать сети. Вот чего могут стоить старинные вещи, если они достаточно древние. Я решила: вам нужен мужчина, чтобы довести до конца ваше дело, и я знаю, кто вам нужен.
— Кто? — быстро спросила Найнив. — Если вы имеете в виду какого-нибудь лорда, одного из Благородных Лордов, то помните, что у нас нет доказательств, пока мы не разыщем воровок.
Айлгуин хохотала до тех пор, пока не стала всхлипывать.
— Девушка, в Мауле никто не знаком с Благородными Лордами, да и вообще с любыми лордами. Ильная рыба не водится рядом с серебрянобокой. Я приведу вам самого опасного человека, которого знаю. Это тот из двоих, который не владеет мечом, но из них двоих самый опасный — он. Джуилин Сандар — ловец воров, причем самый лучший. Не знаю, как в Андоре, а здесь ловец воров берется работать на кого угодно, но для меня или вас — с большей готовностью, чем для лорда или купца. При этом с нас он запросит меньше. Если этих женщин можно найти, то Джуилин найдет их и вернет вам украденное. А вам даже приближаться не нужно будет к этим Друзьям Тьмы.
Найнив согласилась с матушкой Гуенной, хоть вроде и не до конца, и Айлгуин приладила к туфлям платформы, которые она называла колодками, и поспешно вышла. Эгвейн следила за ней через окно, пока та не пересекла двор и не скрылась из виду.
— Ты учишься быть Айз Седай, Мариим, — сказала она, отвернувшись от окна. — Людьми ты вертишь не хуже Морейн.
Лицо Найнив побелело.
Илэйн пересекла комнату и, подойдя к Эгвейн, закатила ей пощечину. Та была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова.
— Это заходит слишком далеко, — резко сказала золотоволосая девушка. — Чересчур далеко. Нам предстоит или вместе жить, или вместе умереть! Разве ты назвала Айлгуин свое настоящее имя? Вот и Найнив сказала ей только то, что можно. И то говорить, что мы ищем Друзей Тьмы, было весьма рискованно — это связывает нас с ними. Найнив сказала ей, что они — опасны, что они — убийцы. Или ты бы хотела, чтобы Найнив сказала, что они — Черные Айя? И что они в Тире? Ты хотела бы всем рискнуть, надеясь, что Айлгуин будет хранить эту тайну?
Эгвейн раздраженно потерла щеку. У Илэйн была тяжелая рука.
— Просто мне не нравится так поступать, — вздохнула Эгвейн.
— Я знаю, — сказала Илэйн. — Мне тоже не нравится. Но нам пришлось так поступить.
Эгвейн отвернулась и взглянула в окно на лошадей. Да, нам пришлось так поступить. Но мне это все равно не нравится.
Глава 49
ГРОЗА В ТИРЕ
Эгвейн вернулась к столу. Она считала, что Илэйн, возможно, права и она действительно зашла слишком далеко, но заставить себя извиниться перед подругой девушка не могла, и они сидели втроем в молчании.
Скоро возвратилась Айлгуин в сопровождении долговязого мужчины средних лет. Он был словно вырезан из хорошо выдержанной древесины. У дверей Джуилин Сандар снял колодки и водрузил свою коническую соломенную шляпу на деревянный колок. На поясе его коричневой куртки висел мечелом, похожий на оружие Хурина, но с короткими зубцами по обеим сторонам длинного. Кроме того, вошедший был вооружен длинным, в его рост, шестом, причем он оказался немногим толще большого пальца его руки. Шест был изготовлен из того же светлого ребристого дерева, из которого здесь, похоже, вытачивали свои стрекала погонщики быков. Коротко остриженные черные волосы мужчины слиплись от дождя, а быстрые темные глаза стремились осмотреть и запомнить каждую деталь комнаты. И лица всех присутствующих. Эгвейн могла держать пари, что Найнив он внимательно осмотрел по крайней мере дважды. По мнению Эгвейн, Найнив делала вид, будто не замечает изучающих взглядов, но притворство ее было очевидно.
Айлгуин жестом пригласила своего провожатого к столу. Отогнув манжеты рукавов куртки, Джуилин Сандар вежливо поклонился каждой из девушек и сел, поставив рядом свой посох. Он молчал, глядя, как седовласая женщина заваривает свежий чай и разливает его по чашкам. Молчал и когда все принялись потягивать горячий напиток.
— Матушка Гуенна рассказала мне, что у вас произошло, — негромко сказал он, поставив свою чашку на стол. — Рад помочь вам, если сумею, но Благородные Лорды вскоре могут послать меня исполнить свое новое поручение.
— Джуилин, с каких это пор ты торгуешься, точно лавочник, желая получить за свой лен цену, какую платят за шелк? — усмехнулась пожилая женщина. — Не говори, будто знаешь, когда Благородные Лорды призовут тебя для важного дела, пока они не пошлют за тобой!
Скоро возвратилась Айлгуин в сопровождении долговязого мужчины средних лет. Он был словно вырезан из хорошо выдержанной древесины. У дверей Джуилин Сандар снял колодки и водрузил свою коническую соломенную шляпу на деревянный колок. На поясе его коричневой куртки висел мечелом, похожий на оружие Хурина, но с короткими зубцами по обеим сторонам длинного. Кроме того, вошедший был вооружен длинным, в его рост, шестом, причем он оказался немногим толще большого пальца его руки. Шест был изготовлен из того же светлого ребристого дерева, из которого здесь, похоже, вытачивали свои стрекала погонщики быков. Коротко остриженные черные волосы мужчины слиплись от дождя, а быстрые темные глаза стремились осмотреть и запомнить каждую деталь комнаты. И лица всех присутствующих. Эгвейн могла держать пари, что Найнив он внимательно осмотрел по крайней мере дважды. По мнению Эгвейн, Найнив делала вид, будто не замечает изучающих взглядов, но притворство ее было очевидно.
Айлгуин жестом пригласила своего провожатого к столу. Отогнув манжеты рукавов куртки, Джуилин Сандар вежливо поклонился каждой из девушек и сел, поставив рядом свой посох. Он молчал, глядя, как седовласая женщина заваривает свежий чай и разливает его по чашкам. Молчал и когда все принялись потягивать горячий напиток.
— Матушка Гуенна рассказала мне, что у вас произошло, — негромко сказал он, поставив свою чашку на стол. — Рад помочь вам, если сумею, но Благородные Лорды вскоре могут послать меня исполнить свое новое поручение.
— Джуилин, с каких это пор ты торгуешься, точно лавочник, желая получить за свой лен цену, какую платят за шелк? — усмехнулась пожилая женщина. — Не говори, будто знаешь, когда Благородные Лорды призовут тебя для важного дела, пока они не пошлют за тобой!