Страница:
Джек улыбнулся. Она рассказывала так забавно. Для себя он отметил: Глассман хочет, чтобы она вышла замуж.
Глассман жаждет внука – наследника.
Интересно, как ему понравится, если его внук будет носить фамилию Форд?
Глава 92
Глава 93
Глава 94
Глава 95
Глава 96
Глава 97
Глассман жаждет внука – наследника.
Интересно, как ему понравится, если его внук будет носить фамилию Форд?
Глава 92
Трудно поверить.
Видно, правду говорят, что в наши дни даже за хорошие деньги не найдешь приличных исполнителей.
Трудно поверить, что эти ублюдки не справились с простейшим заданием.
Эйбу не верилось, что Уилл Хейуорд все еще жив.
– Я хочу, чтобы об этом позаботились! – прорычал он в телефонную трубку. – Не сегодня, не завтра, а вчера! Вы меня поняли?
– Да.
– Я хочу, чтобы с этим безмозглым мерзавцем разделались немедленно.
Дни Хейуорда были сочтены с той самой минуты, как он осмелился разозлить Эйба.
Видно, правду говорят, что в наши дни даже за хорошие деньги не найдешь приличных исполнителей.
Трудно поверить, что эти ублюдки не справились с простейшим заданием.
Эйбу не верилось, что Уилл Хейуорд все еще жив.
– Я хочу, чтобы об этом позаботились! – прорычал он в телефонную трубку. – Не сегодня, не завтра, а вчера! Вы меня поняли?
– Да.
– Я хочу, чтобы с этим безмозглым мерзавцем разделались немедленно.
Дни Хейуорда были сочтены с той самой минуты, как он осмелился разозлить Эйба.
Глава 93
– Будь проклят Винс! – взвизгнула Мэри. – Будь он проклят! Я не хочу развода!
Бет обняла ее, пытаясь успокоить, но Мэри вырвалась и начала ходить взад и вперед по спальне.
– Как он мог? Именно сейчас? Когда я в таком состоянии?
– Забудь об этом. Ты не любишь его. Ну и пусть он уходит – все к лучшему.
– В этом ты права, – сказала Мэри. – Я не люблю Винса – я ненавижу его. Мне хочется убить его! Что еще будет, когда узнает моя мать! – простонала Мэри.
Мать, конечно, скажет, что она слишком толста, чтобы удержать мужчину и сохранить свой брак.
Мать уже звонила ей сегодня.
– Мэри, ты позвонила Полу Сокарро? – строго спросила она.
Мэри угрюмо молчала.
– Ты позвонила Полу, Мэри?
– Нет.
– Знаешь ли ты, сколько моих друзей звонили и спрашивали о тебе? Это ставит меня в затруднительное положение! Мэри, ты меня слушаешь? Так не может продолжаться.
Мэри слушала, крепко вцепившись в телефонную трубку.
– Я связалась с твоим отцом. Вернее, оставила ему срочное послание. Он должен перезвонить. А ты позвони Полу Сокарро. Почему…
Мэри, не дослушав, повесила трубку.
Она находилась в крайне подавленном состоянии. Ей отчаянно хотелось принять дозу.
– У тебя совсем ничего не осталось? – спросила она.
– Нет, Мэри. Ты в последнее время потребляла слишком много зелья, – осторожно заметила Бет.
Мэри понимала, что Бет права. В глубине души она и сама была обеспокоена тем, что у нее возникает зависимость, и хотела бы избавиться от этого. И еще, если уж быть до конца честной, Мэри хотелось бы сбросить фунтов пятнадцать весу. Ее мать тоже права. Как ни трудно признаться в этом, но жизнь катилась под откос – и все из-за того, что Мэри жирная недотепа.
– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила Бет.
Мэри не ответила. Зазвонил телефон, но она даже не взглянула в его сторону. Когда Бет хотела поднять трубку, Мэри остановила ее.
– Не надо. Это моя мать.
Бет все же подняла трубку.
– Это Эйб Глассман, – сказала она, передавая трубку Мэри.
Мэри почувствовала, как по коже пробежали мурашки в предвкушении удовольствия, хотя знала, что это невозможно.
– Алло?
– Мэри, это Эйб. Как поживаешь?
Мэри судорожно глотнула воздух. Она точно знала, где именно хотела бы очутиться в этот момент. Под ним.
– Все хорошо, Эйб.
– Надеюсь, ты перестала сердиться из-за того, что мы тогда не вполне правильно поняли друг друга?
– Это больше не имеет значения, – сказала Мэри, ничуть не покривив душой.
– Ну и хорошо. Я хочу увидеться с тобой. Можешь приехать в мой офис завтра утром, скажем, часов в девять?
Мэри совсем утратила самообладание. Когда он сказал, что хочет увидеться с ней, она затрепетала от нетерпения. Но в его офисе?
– Ну что ж, хорошо…
– Значит, увидимся в девять. – Эйб повесил трубку.
Мэри задумалась.
– Что ему нужно? – раздраженно спросила Бет.
– Не знаю.
Бет обняла ее, пытаясь успокоить, но Мэри вырвалась и начала ходить взад и вперед по спальне.
– Как он мог? Именно сейчас? Когда я в таком состоянии?
– Забудь об этом. Ты не любишь его. Ну и пусть он уходит – все к лучшему.
– В этом ты права, – сказала Мэри. – Я не люблю Винса – я ненавижу его. Мне хочется убить его! Что еще будет, когда узнает моя мать! – простонала Мэри.
Мать, конечно, скажет, что она слишком толста, чтобы удержать мужчину и сохранить свой брак.
Мать уже звонила ей сегодня.
– Мэри, ты позвонила Полу Сокарро? – строго спросила она.
Мэри угрюмо молчала.
– Ты позвонила Полу, Мэри?
– Нет.
– Знаешь ли ты, сколько моих друзей звонили и спрашивали о тебе? Это ставит меня в затруднительное положение! Мэри, ты меня слушаешь? Так не может продолжаться.
Мэри слушала, крепко вцепившись в телефонную трубку.
– Я связалась с твоим отцом. Вернее, оставила ему срочное послание. Он должен перезвонить. А ты позвони Полу Сокарро. Почему…
Мэри, не дослушав, повесила трубку.
Она находилась в крайне подавленном состоянии. Ей отчаянно хотелось принять дозу.
– У тебя совсем ничего не осталось? – спросила она.
– Нет, Мэри. Ты в последнее время потребляла слишком много зелья, – осторожно заметила Бет.
Мэри понимала, что Бет права. В глубине души она и сама была обеспокоена тем, что у нее возникает зависимость, и хотела бы избавиться от этого. И еще, если уж быть до конца честной, Мэри хотелось бы сбросить фунтов пятнадцать весу. Ее мать тоже права. Как ни трудно признаться в этом, но жизнь катилась под откос – и все из-за того, что Мэри жирная недотепа.
– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила Бет.
Мэри не ответила. Зазвонил телефон, но она даже не взглянула в его сторону. Когда Бет хотела поднять трубку, Мэри остановила ее.
– Не надо. Это моя мать.
Бет все же подняла трубку.
– Это Эйб Глассман, – сказала она, передавая трубку Мэри.
Мэри почувствовала, как по коже пробежали мурашки в предвкушении удовольствия, хотя знала, что это невозможно.
– Алло?
– Мэри, это Эйб. Как поживаешь?
Мэри судорожно глотнула воздух. Она точно знала, где именно хотела бы очутиться в этот момент. Под ним.
– Все хорошо, Эйб.
– Надеюсь, ты перестала сердиться из-за того, что мы тогда не вполне правильно поняли друг друга?
– Это больше не имеет значения, – сказала Мэри, ничуть не покривив душой.
– Ну и хорошо. Я хочу увидеться с тобой. Можешь приехать в мой офис завтра утром, скажем, часов в девять?
Мэри совсем утратила самообладание. Когда он сказал, что хочет увидеться с ней, она затрепетала от нетерпения. Но в его офисе?
– Ну что ж, хорошо…
– Значит, увидимся в девять. – Эйб повесил трубку.
Мэри задумалась.
– Что ему нужно? – раздраженно спросила Бет.
– Не знаю.
Глава 94
Джек наконец ушел.
Они посмотрели два фильма: научно-фантастический и «Огненного лиса» с Клинтом Иствудом. Потом сходили в пиццерию. А когда вернулись, вся квартира была в их распоряжении. Рик извлек откуда-то «косячок» и закурил.
Это был самый лучший день в его жизни. Быть с Лидией – сплошное удовольствие, с ней не соскучишься: она либо рассказывала смешные анекдоты, либо изображала кого-нибудь, в том числе и его. Рик в жизни еще столько не смеялся. Ему хотелось, чтобы этот день не кончался.
Они уселись на диван в гостиной, и Рик, передав Лидии «косячок», с наслаждением откинулся на спинку дивана. Они не разговаривали, время от времени передавая друг другу «косячок» и затягиваясь, но даже молчание было удивительно приятным. Рик еще никогда не испытывал такой близости с другим человеком и пытался разобраться в незнакомых чувствах. Энергия и радость жизни переполняли его, и это ощущение было очень приятным.
– Уж больно ты серьезен. – Скопировав выражение его лица, Лидия толкнула Рика локтем.
Увидев, какую она скорчила мину, Рик расхохотался.
– Я задумался, – сказал он.
– О чем? – Она осторожно загасила окурок в пепельнице, чтобы можно было потом использовать его снова.
– Я подумал, боишься ли ты щекотки! – крикнул Рик и начал щекотать ее под мышками. Лидия заверещала. Щекотки она явно боялась. Потом начала смеяться. И чем сильнее он щекотал, тем громче она смеялась.
– Хватит, Рик, перестань! – крикнула Лидия.
Рик атаковал в другом месте. Она лежала на спине, он пригвоздил ее к дивану своим весом, чтобы не брыкалась, и начал щекотать под мешковатой майкой. Она визжала и вырывалась.
Вдруг игра перестала быть игрой.
Под руками Рика была гладкая, шелковистая кожа ее живота. Стоя на коленях, он навис над Лидией и, глядя ей в лицо, больше не смеялся, а тяжело дышал.
Как только его руки прекратили мучить ее, она тоже перестала смеяться и, учащенно дыша, раскрыла губы.
Руки Рика медленно скользнули по ее животу, наслаждаясь приятным ощущением.
Лидия замерла, вглядываясь в него темными, влажными, доверчивыми глазами. Рик опустился на нее, и она с готовностью приподняла к нему полураскрытые губы, чтобы на полпути встретить его поцелуй. Он обнял Лидию еще крепче и инстинктивно развел своими ногами ее ноги, так что его до боли напрягшийся пенис оказался прижатым к теплому, мягкому треугольнику внизу живота.
Целовать Лидию было несравненно приятнее, чем всех проституток. У Рика промелькнула мысль, поразившая его как удар молнии: он любит ее.
Рик еще никогда никого не любил.
Он нежно взял обеими руками лицо Лидии и пытливо заглянул в глаза, отыскивая приметы ответного чувства. Рик увидел там доверие, невинность, желание и что-то еще, похожее на предвкушение чуда. Он поцеловал ее, вложив в поцелуй всю свою любовь.
Лидия ответила на его поцелуй, ее руки скользнули под рубашку Рика и обняли его, бедра приподнялись и прижались к нему.
И тут произошло это. Он крепко стиснул Лидию в объятиях и кончил прямо в брюки.
– Рик? – озадаченно воскликнула она.
– Извини, – пробормотал он, не поднимаясь с нее и не разжимая объятий. Сердце у него бухало, как паровой молот.
– Что случилось? С тобой все в порядке?
– Ничего не случилось, – ответил Рик, целуя ее.
Они еще долго целовались. За окном стемнело. Рику очень хотелось потрогать Лидию во всех местах, но он слишком уважал ее, чтобы обращаться с ней как с проституткой. Поэтому его руки бродили по ее спине, задержались на талии, даже забрались в густую гриву темных кудрявых волос. Желание охватило его с удвоенной силой.
Лидия привела Рика в полное замешательство, когда, взяв его руку, положила ее на свою грудь.
– Разве тебе не хочется потрогать меня, Рик?
– Конечно, хочется. – Он обхватил пышную грудь и прикоснулся к затвердевшему соску. – Только я думал, что ты мне не позволишь.
Лидия ответила едва слышным стоном.
Рик не знал, как далеко можно зайти. Но, взглянув на Лидию, понял, что останавливаться не следует. Осмелев, он запустил руку под маечку и начал ласкать ее грудь сквозь лифчик. Ее постанывание вдохновило его. Рик, просунув пальцы под лифчик, стал гладить голую набухшую грудь, подумав при этом, что, наверное, снова выбросит семя в брюки.
– О, Рик, я так мечтала об этом… о нас с тобой…
– Мечтала?
Она открыла глаза и улыбнулась:
– С того самого дня, как ты впервые появился в школе.
– Лидия? Ты?..
– Да. Я хочу, чтобы ты был первым.
У него бешено заколотилось сердце.
– Мне уже шестнадцать, – добавила она. – Разве ты не хочешь? Или я не нравлюсь тебе?
– Я-то хочу. Просто я не знал, хочешь ли ты.
Лидия улыбнулась:
– Я думала, мальчишек не беспокоит то, что хочет девочка.
– Пусть их не беспокоит, но мне очень важно знать, чего хочешь ты.
Глаза ее наполнились слезами.
– Почему ты расстроилась? – удивился Рик.
– Я не расстроилась, глупенький. Я счастлива. Мне казалось, что я не смогу понравиться тебе.
– Ты мне нравишься, еще как!
Рик встал и поднял ее. Взяв Лидию за руку, он повел ее в спальню и запер за собой дверь. Кто знает, когда появится Лия?
Он торопливо снял с себя одежду и заметил, что она, еще не раздевшись, не сводит с него глаз. Это ничуть не смутило его – Рик почувствовал гордость.
– Я никогда еще не видела, как это происходит. – Лидия с любопытством наблюдала за эрекцией. – Однажды я видела это у своего отца, а когда была совсем маленькая – у соседа. Он кажется таким огромным.
– Не бойся, размер – в самый раз. – Рик дрожал от возбуждения, но старался казаться невозмутимым. – Ты разденешься?
Лидия села на край кровати.
– Я выгляжу не так, как Патти Эфертон, – предупредила она.
– Это мне безразлично. Я считаю тебя красивой.
– Может, нам следовало бы подождать, пока станет совсем темно?
Рик сел рядом с Лидией, взял ее за руку, не зная, как вселить в девочку уверенность в себе. Ему вдруг отчаянно захотелось сказать ей слова, которых он никогда еще никому не говорил. И услышать от нее в ответ такие же слова.
– Лидия, я люблю тебя.
Она взглянула на него. Потом лицо ее сморщилось, и она спрятала его у него на груди.
– Это правда?
– Да, – прошептал Рик, поглаживая ее по спине. – А ты что чувствуешь? Ко мне, я имею в виду.
– Глупенький. – Лидия подняла к нему заплаканное лицо. – Я влюбилась в тебя с первого взгляда… когда ты еще никого, кроме Патти, не видел вокруг.
– Ты правду говоришь? – спросил он, потрясенный услышанным.
– Конечно, правду.
Рик помог ей раздеться. В комнате стоял полумрак. Он был поражен, увидев ее обнаженное тело: широкие плечи, красивые сильные руки, великолепные большие груди, каким могли бы позавидовать и Патти Эфертон, и все проститутки. У Лидии были тонкая талия, узкие бедра и красивые длинные ноги, сильные и мускулистые оттого, что она много занималась спортом. Лидия была великолепно сложена, и Рик не понимал, почему она всегда прячет свое тело.
– Я же предупреждала тебя, – усмехнувшись, сказала она.
– Ты просто красавица, Лидия. Патти тебе и в подметки не годится.
– Ты говоришь так, чтобы утешить меня.
– Ошибаешься. – Рик опустился на нее. – Я говорю то, что есть на самом деле.
Он поцеловал ее губы, щеку, шею, добрался до прекрасных грудей и прикоснулся языком к твердому соску. Она тихо охнула и крепко ухватилась за его голову.
– Со мной еще никто никогда такого не проделывал!
Рик ласкал ее грудь, потом его губы исследовали пупок, треугольничек жестких лобковых волос. Рука Рика скользнула во влажную плоть под волосами, и Лидия изогнулась, судорожно глотая ртом воздух. Ему очень хотелось, чтобы она почувствовала то же, что и он.
Рик однажды пробовал почувствовать женщину на вкус, и это оказалось не особенно приятным. Но сейчас, когда его лицо находилось так близко, а пальцы обнажили такую незнакомую, такую волнующую, такую прекрасную ее часть, Рика охватило непреодолимое желание попробовать Лидию на вкус. Он наклонился ниже и нежно поцеловал ее.
Она выкрикнула его имя.
Рик поцеловал крепче и поразился тому, что это сразу же вызвало острый прилив желания. На Лидию, кажется, поцелуй оказал такое же действие, потому что она шире раздвинула ноги и выгнулась ему навстречу, подставляя себя его языку в самом удобном ракурсе. Забыв обо всем на свете, Рик растворился в новых, неизведанных ощущениях.
Разгоряченный, он мгновенно оказался на ней. Он целовал ее, отыскивая вход, но туда смог проникнуть всего лишь самый кончик. Рик инстинктивно помог себе руками, направляя свое орудие туда, где было узко, где плоть с трудом освобождала путь, но где было горячо и влажно и все ждало его вторжения. Он обхватил Лидию обеими руками и толчком вошел в нее, а затем начал двигаться ритмично и уверенно. Она тоже двигалась, старалась попасть в такт и не попадала, но это не имело никакого значения.
Они посмотрели два фильма: научно-фантастический и «Огненного лиса» с Клинтом Иствудом. Потом сходили в пиццерию. А когда вернулись, вся квартира была в их распоряжении. Рик извлек откуда-то «косячок» и закурил.
Это был самый лучший день в его жизни. Быть с Лидией – сплошное удовольствие, с ней не соскучишься: она либо рассказывала смешные анекдоты, либо изображала кого-нибудь, в том числе и его. Рик в жизни еще столько не смеялся. Ему хотелось, чтобы этот день не кончался.
Они уселись на диван в гостиной, и Рик, передав Лидии «косячок», с наслаждением откинулся на спинку дивана. Они не разговаривали, время от времени передавая друг другу «косячок» и затягиваясь, но даже молчание было удивительно приятным. Рик еще никогда не испытывал такой близости с другим человеком и пытался разобраться в незнакомых чувствах. Энергия и радость жизни переполняли его, и это ощущение было очень приятным.
– Уж больно ты серьезен. – Скопировав выражение его лица, Лидия толкнула Рика локтем.
Увидев, какую она скорчила мину, Рик расхохотался.
– Я задумался, – сказал он.
– О чем? – Она осторожно загасила окурок в пепельнице, чтобы можно было потом использовать его снова.
– Я подумал, боишься ли ты щекотки! – крикнул Рик и начал щекотать ее под мышками. Лидия заверещала. Щекотки она явно боялась. Потом начала смеяться. И чем сильнее он щекотал, тем громче она смеялась.
– Хватит, Рик, перестань! – крикнула Лидия.
Рик атаковал в другом месте. Она лежала на спине, он пригвоздил ее к дивану своим весом, чтобы не брыкалась, и начал щекотать под мешковатой майкой. Она визжала и вырывалась.
Вдруг игра перестала быть игрой.
Под руками Рика была гладкая, шелковистая кожа ее живота. Стоя на коленях, он навис над Лидией и, глядя ей в лицо, больше не смеялся, а тяжело дышал.
Как только его руки прекратили мучить ее, она тоже перестала смеяться и, учащенно дыша, раскрыла губы.
Руки Рика медленно скользнули по ее животу, наслаждаясь приятным ощущением.
Лидия замерла, вглядываясь в него темными, влажными, доверчивыми глазами. Рик опустился на нее, и она с готовностью приподняла к нему полураскрытые губы, чтобы на полпути встретить его поцелуй. Он обнял Лидию еще крепче и инстинктивно развел своими ногами ее ноги, так что его до боли напрягшийся пенис оказался прижатым к теплому, мягкому треугольнику внизу живота.
Целовать Лидию было несравненно приятнее, чем всех проституток. У Рика промелькнула мысль, поразившая его как удар молнии: он любит ее.
Рик еще никогда никого не любил.
Он нежно взял обеими руками лицо Лидии и пытливо заглянул в глаза, отыскивая приметы ответного чувства. Рик увидел там доверие, невинность, желание и что-то еще, похожее на предвкушение чуда. Он поцеловал ее, вложив в поцелуй всю свою любовь.
Лидия ответила на его поцелуй, ее руки скользнули под рубашку Рика и обняли его, бедра приподнялись и прижались к нему.
И тут произошло это. Он крепко стиснул Лидию в объятиях и кончил прямо в брюки.
– Рик? – озадаченно воскликнула она.
– Извини, – пробормотал он, не поднимаясь с нее и не разжимая объятий. Сердце у него бухало, как паровой молот.
– Что случилось? С тобой все в порядке?
– Ничего не случилось, – ответил Рик, целуя ее.
Они еще долго целовались. За окном стемнело. Рику очень хотелось потрогать Лидию во всех местах, но он слишком уважал ее, чтобы обращаться с ней как с проституткой. Поэтому его руки бродили по ее спине, задержались на талии, даже забрались в густую гриву темных кудрявых волос. Желание охватило его с удвоенной силой.
Лидия привела Рика в полное замешательство, когда, взяв его руку, положила ее на свою грудь.
– Разве тебе не хочется потрогать меня, Рик?
– Конечно, хочется. – Он обхватил пышную грудь и прикоснулся к затвердевшему соску. – Только я думал, что ты мне не позволишь.
Лидия ответила едва слышным стоном.
Рик не знал, как далеко можно зайти. Но, взглянув на Лидию, понял, что останавливаться не следует. Осмелев, он запустил руку под маечку и начал ласкать ее грудь сквозь лифчик. Ее постанывание вдохновило его. Рик, просунув пальцы под лифчик, стал гладить голую набухшую грудь, подумав при этом, что, наверное, снова выбросит семя в брюки.
– О, Рик, я так мечтала об этом… о нас с тобой…
– Мечтала?
Она открыла глаза и улыбнулась:
– С того самого дня, как ты впервые появился в школе.
– Лидия? Ты?..
– Да. Я хочу, чтобы ты был первым.
У него бешено заколотилось сердце.
– Мне уже шестнадцать, – добавила она. – Разве ты не хочешь? Или я не нравлюсь тебе?
– Я-то хочу. Просто я не знал, хочешь ли ты.
Лидия улыбнулась:
– Я думала, мальчишек не беспокоит то, что хочет девочка.
– Пусть их не беспокоит, но мне очень важно знать, чего хочешь ты.
Глаза ее наполнились слезами.
– Почему ты расстроилась? – удивился Рик.
– Я не расстроилась, глупенький. Я счастлива. Мне казалось, что я не смогу понравиться тебе.
– Ты мне нравишься, еще как!
Рик встал и поднял ее. Взяв Лидию за руку, он повел ее в спальню и запер за собой дверь. Кто знает, когда появится Лия?
Он торопливо снял с себя одежду и заметил, что она, еще не раздевшись, не сводит с него глаз. Это ничуть не смутило его – Рик почувствовал гордость.
– Я никогда еще не видела, как это происходит. – Лидия с любопытством наблюдала за эрекцией. – Однажды я видела это у своего отца, а когда была совсем маленькая – у соседа. Он кажется таким огромным.
– Не бойся, размер – в самый раз. – Рик дрожал от возбуждения, но старался казаться невозмутимым. – Ты разденешься?
Лидия села на край кровати.
– Я выгляжу не так, как Патти Эфертон, – предупредила она.
– Это мне безразлично. Я считаю тебя красивой.
– Может, нам следовало бы подождать, пока станет совсем темно?
Рик сел рядом с Лидией, взял ее за руку, не зная, как вселить в девочку уверенность в себе. Ему вдруг отчаянно захотелось сказать ей слова, которых он никогда еще никому не говорил. И услышать от нее в ответ такие же слова.
– Лидия, я люблю тебя.
Она взглянула на него. Потом лицо ее сморщилось, и она спрятала его у него на груди.
– Это правда?
– Да, – прошептал Рик, поглаживая ее по спине. – А ты что чувствуешь? Ко мне, я имею в виду.
– Глупенький. – Лидия подняла к нему заплаканное лицо. – Я влюбилась в тебя с первого взгляда… когда ты еще никого, кроме Патти, не видел вокруг.
– Ты правду говоришь? – спросил он, потрясенный услышанным.
– Конечно, правду.
Рик помог ей раздеться. В комнате стоял полумрак. Он был поражен, увидев ее обнаженное тело: широкие плечи, красивые сильные руки, великолепные большие груди, каким могли бы позавидовать и Патти Эфертон, и все проститутки. У Лидии были тонкая талия, узкие бедра и красивые длинные ноги, сильные и мускулистые оттого, что она много занималась спортом. Лидия была великолепно сложена, и Рик не понимал, почему она всегда прячет свое тело.
– Я же предупреждала тебя, – усмехнувшись, сказала она.
– Ты просто красавица, Лидия. Патти тебе и в подметки не годится.
– Ты говоришь так, чтобы утешить меня.
– Ошибаешься. – Рик опустился на нее. – Я говорю то, что есть на самом деле.
Он поцеловал ее губы, щеку, шею, добрался до прекрасных грудей и прикоснулся языком к твердому соску. Она тихо охнула и крепко ухватилась за его голову.
– Со мной еще никто никогда такого не проделывал!
Рик ласкал ее грудь, потом его губы исследовали пупок, треугольничек жестких лобковых волос. Рука Рика скользнула во влажную плоть под волосами, и Лидия изогнулась, судорожно глотая ртом воздух. Ему очень хотелось, чтобы она почувствовала то же, что и он.
Рик однажды пробовал почувствовать женщину на вкус, и это оказалось не особенно приятным. Но сейчас, когда его лицо находилось так близко, а пальцы обнажили такую незнакомую, такую волнующую, такую прекрасную ее часть, Рика охватило непреодолимое желание попробовать Лидию на вкус. Он наклонился ниже и нежно поцеловал ее.
Она выкрикнула его имя.
Рик поцеловал крепче и поразился тому, что это сразу же вызвало острый прилив желания. На Лидию, кажется, поцелуй оказал такое же действие, потому что она шире раздвинула ноги и выгнулась ему навстречу, подставляя себя его языку в самом удобном ракурсе. Забыв обо всем на свете, Рик растворился в новых, неизведанных ощущениях.
Разгоряченный, он мгновенно оказался на ней. Он целовал ее, отыскивая вход, но туда смог проникнуть всего лишь самый кончик. Рик инстинктивно помог себе руками, направляя свое орудие туда, где было узко, где плоть с трудом освобождала путь, но где было горячо и влажно и все ждало его вторжения. Он обхватил Лидию обеими руками и толчком вошел в нее, а затем начал двигаться ритмично и уверенно. Она тоже двигалась, старалась попасть в такт и не попадала, но это не имело никакого значения.
Глава 95
– Все в порядке. – Белинда протянула руку, чтобы открыть дверцу машины. – Тебе не обязательно выходить.
– Не смей сама открывать дверцу! – торопливо сказал Джек, схватив ее за руку.
– Я думала, что ты не джентльмен.
– Когда мне это нужно, я бываю джентльменом. – Джек выскочил наружу и обошел вокруг машины.
Он открыл дверцу, Белинда вышла, и они вместе поднялись по ступенькам к двери. Отперев дверь, она обернулась к нему:
– Ну что ж, спасибо за приятный вечер.
Лицо его выразило полное недоумение.
– Приятный вечер?И все? Леди, у вас явная склонность к недооценке событий. Ты даже не пригласишь меня войти?
– Это был очень приятный вечер. Но не настаивай, Джек, я не собираюсь приглашать тебя в дом.
– Предложи мне хотя бы чашечку кофе без кофеина, – настаивал Джек, одаривая ее своей умопомрачительной улыбкой. – Не бойся, – шепотом добавил он.
– Давай внесем ясность. Я не боюсь ни одного обладателя пениса.
Джек улыбнулся еще шире:
– Значит, ты все-таки пригласишь меня войти?
– Проходи, – сказала Белинда.
Она направилась на кухню и поставила на плиту чайник, оставив Джека теряться в догадках. Интересно, что он сказал бы, если бы узнал, что ее мать спит внизу, в гостевой комнате? Когда Джек появился в дверях кухни, Белинда сообщила:
– У меня есть только растворимый кофе.
– Мне все равно. Ты не собираешься переодеться?
– Нет, Джек. Я не собираюсь переодеваться.
– Во что-нибудь вроде неглиже из черных кружев, которое я заметил в ванной. – Он немного капризно надул губы, что делало его совершенно неотразимым.
– Моя мать здесь.
Белинда не могла не выложить ему это. Но Джек, как и положено профессионалу, и бровью не повел, сохранив полную невозмутимость.
– Она спит?
– Возможно. – Белинда помедлила мгновение, будто ожидала: он сейчас признается, что трахал ее матушку семнадцать лет назад. Джек этого, конечно, не сделал, и это почему-то разочаровало Белинду.
Она включила какую-то станцию, передававшую джаз, и настороженно взглянула на него. Джек снял свой черный с серебристым отливом пиджак и выглядел таким спокойным и умиротворенным, словно был у себя дома, а не у нее в гостях. Он начал развязывать красный галстук, а Белинда наблюдала за ним как завороженная. Перехватив ее взгляд, Джек улыбнулся.
«Он точно знает, что делает», – подумала она, но не могла отвести от него взгляда. Джек снял галстук и небрежно бросил на диван. Не спуская с нее глаз, он начал расстегивать пуговицы на рубашке: одну, вторую, третью… Потом остановился, улыбнулся и похлопал рукой по дивану.
– Сейчас принесу кофе, – сказала Белинда.
Возвращаясь, она двигалась осторожно, потому что несла две чашки кофе. Передавая ему чашку, Белинда заметила, к собственному смятению, внушительное утолщение, образовавшееся под его брюками. Он проследил за направлением ее взгляда.
– Извини, – сказал Джек, усмехнувшись. – Кое-что невозможно контролировать.
Пропустив его замечание мимо ушей, Белинда уселась в кресло напротив и положила ногу на ногу. Джек внимательно осмотрел ее ноги – на что она и рассчитывала.
– Почему ты не хочешь сесть рядом?
– Мне вполне удобно здесь, спасибо. Ты считаешь меня богатой наследницей, Джек?
– Не понял?
Она улыбнулась. Было приятно, разнообразия ради, увидеть, что он озадачен.
– Я не богатая наследница.
– Ну и ладно.
– Я подумала, лучше предупредить тебя заранее. На тот случай, если ты гоняешься за наследством.
Джек расхохотался:
– Любовь моя, у меня достаточно денег, чтобы мы с тобой могли безбедно существовать в течение многих лет. И я ничуть не возражаю, если тыгоняешься за мнойиз-за моихденег.
– Ты не стал бы возражать, если бы я хотела тебя только из-за твоих денег? И твоих связей?
Он стал серьезным.
– Я тебя поддразнивал. Конечно, мне это было бы неприятно. Мне особенно нравится в тебе, Белинда, то, что тебе действительно безразлично, что я звезда, хотя к этому не сразу привыкаешь.
– Браво! – Она поднялась с кресла. – Хочешь потанцевать?
Джек уже стоял перед Белиндой, принимая ее в свои объятия. Потом они медленно поплыли в танце под душещипательную любовную песенку. Он крепко прижал ее к себе. Она ощущала каждый дюйм его тела. Одна рука Джека лежала на ее бедре, другая – на обнаженном плече, и его пальцы ласкали и жгли ее кожу. Белинда обвила руками шею Джека, не понимая, как это случилось, и не было ничего более естественного, чем закрыть глаза и прижаться щекой к его груди.
Это мгновение, когда время остановилось, было самым утонченно-изысканным за всю ее жизнь.
Тлеющий огонь снова разгорался между ними, искрился, согревал.
«Я люблю его, – думала Белинда. – Это совершенно очевидно, хотя и ужасно. Больше всего на свете мне хотелось бы оставаться с ним, как сейчас, и плыть, плыть в его объятиях».
Она чувствовала его дыхание на своем виске, потом ощутила мимолетный поцелуй. Руки Джека скользнули по мягкой коже ее юбки.
Белинда не открыла глаз. Затаив дыхание, она плыла в его объятиях, наслаждаясь теплом.
Его губы прикоснулись к ее щеке. Он обнял Белинду еще крепче, прижавшись лицом к ее волосам. И снова поцеловал ее.
Чудесная горько-сладкая, меланхоличная мелодия закончилась, сменившись энергичной ритмичной музыкой, не соответствующей их настроению и огню, разгоревшемуся между ними. Джек остановился и, придерживая одной рукой ее голову, произнес хрипловатым голосом:
– Я хочу поцеловать тебя.
Было бы так легко и просто сдаться на милость победителя.
Но все обаяние момента исчезло при воспоминании обо всех мужчинах в ее жизни. О Роде и Винсе, о партнерах на одну-две ночи. Белинду охватила паника. Она высвободилась из его объятий.
– Не сегодня, – сказала она. – Уходи, Джек. Ты и так пробыл здесь дольше, чем можно.
Он не сразу поверил ее словам, а поверив, рассердился.
– Зачем ты это делаешь?
Разве могла Белинда сказать ему правду? Не могла, потому и не сказала ничего.
– Ведь мы уже были с тобой вместе. Я не понимаю.
– Просто уйди.
– Зачем ты это делаешь? – повторил он. – Ты хочешь меня. И если ты думаешь, что это не так, то обманываешь себя. А я, видит Бог, Белинда, я хочу тебя.
– Единственное, чего я хочу от тебя, Джек, это то, чего ты не можешь дать ни мне, ни любой другой женщине.
– Что же это такое?
– Настоящее чувство. – Белинда сверлила его взглядом. – Кобели идут по дешевке: на пятачок – пучок, Джек. Убирайся. Уходи сию же минуту, Джек.
Он начал кое-что понимать, и на лице его появилась довольная улыбка.
– Думаю, – сказал он, приближаясь к ней, – что я тебе не безразличен.
Белинда отступила на шаг, разозлившись, что выдала себя с головой и что он такой бесчувственный и эгоистичный.
– Твоя проблема, Джек, заключается в том, что у тебя нет сердца, вернее, в том, что твое сердце висит между ног.
– Как это грубо, Белинда. – Широко улыбаясь, он шагнул к ней. Она не могла уклониться. – Дай мне шанс, Белинда, – попросил Джек, глядя ей прямо в глаза. – Если ты не даешь мне шанса, то как сможешь узнать, есть у меня сердце или нет?
– Не понимаю, о чем ты. Уже поздно. Иди домой. Возвращайся в Лос-Анджелес. Окажи нам обоим такую любезность.
– Почему ты не слушаешь меня? Ты мне не безразлична! Я, черт возьми, начинаю любить тебя! Разве не это ты хотела услышать?
– Ты неправильно понял меня. Уходи.
Джек больше не улыбался.
– Наверное, если бы я упал перед тобой на колени и признался в своих чувствах, как это делали сто лет назад, ты все равно считала бы меня дерьмом, верно?
– Именно так.
– Когда мы увидимся?
– Не знаю.
– Завтра вечером. – Это был не вопрос, а утверждение.
Сказав это, Джек как ни в чем не бывало направился к двери.
– Не смей сама открывать дверцу! – торопливо сказал Джек, схватив ее за руку.
– Я думала, что ты не джентльмен.
– Когда мне это нужно, я бываю джентльменом. – Джек выскочил наружу и обошел вокруг машины.
Он открыл дверцу, Белинда вышла, и они вместе поднялись по ступенькам к двери. Отперев дверь, она обернулась к нему:
– Ну что ж, спасибо за приятный вечер.
Лицо его выразило полное недоумение.
– Приятный вечер?И все? Леди, у вас явная склонность к недооценке событий. Ты даже не пригласишь меня войти?
– Это был очень приятный вечер. Но не настаивай, Джек, я не собираюсь приглашать тебя в дом.
– Предложи мне хотя бы чашечку кофе без кофеина, – настаивал Джек, одаривая ее своей умопомрачительной улыбкой. – Не бойся, – шепотом добавил он.
– Давай внесем ясность. Я не боюсь ни одного обладателя пениса.
Джек улыбнулся еще шире:
– Значит, ты все-таки пригласишь меня войти?
– Проходи, – сказала Белинда.
Она направилась на кухню и поставила на плиту чайник, оставив Джека теряться в догадках. Интересно, что он сказал бы, если бы узнал, что ее мать спит внизу, в гостевой комнате? Когда Джек появился в дверях кухни, Белинда сообщила:
– У меня есть только растворимый кофе.
– Мне все равно. Ты не собираешься переодеться?
– Нет, Джек. Я не собираюсь переодеваться.
– Во что-нибудь вроде неглиже из черных кружев, которое я заметил в ванной. – Он немного капризно надул губы, что делало его совершенно неотразимым.
– Моя мать здесь.
Белинда не могла не выложить ему это. Но Джек, как и положено профессионалу, и бровью не повел, сохранив полную невозмутимость.
– Она спит?
– Возможно. – Белинда помедлила мгновение, будто ожидала: он сейчас признается, что трахал ее матушку семнадцать лет назад. Джек этого, конечно, не сделал, и это почему-то разочаровало Белинду.
Она включила какую-то станцию, передававшую джаз, и настороженно взглянула на него. Джек снял свой черный с серебристым отливом пиджак и выглядел таким спокойным и умиротворенным, словно был у себя дома, а не у нее в гостях. Он начал развязывать красный галстук, а Белинда наблюдала за ним как завороженная. Перехватив ее взгляд, Джек улыбнулся.
«Он точно знает, что делает», – подумала она, но не могла отвести от него взгляда. Джек снял галстук и небрежно бросил на диван. Не спуская с нее глаз, он начал расстегивать пуговицы на рубашке: одну, вторую, третью… Потом остановился, улыбнулся и похлопал рукой по дивану.
– Сейчас принесу кофе, – сказала Белинда.
Возвращаясь, она двигалась осторожно, потому что несла две чашки кофе. Передавая ему чашку, Белинда заметила, к собственному смятению, внушительное утолщение, образовавшееся под его брюками. Он проследил за направлением ее взгляда.
– Извини, – сказал Джек, усмехнувшись. – Кое-что невозможно контролировать.
Пропустив его замечание мимо ушей, Белинда уселась в кресло напротив и положила ногу на ногу. Джек внимательно осмотрел ее ноги – на что она и рассчитывала.
– Почему ты не хочешь сесть рядом?
– Мне вполне удобно здесь, спасибо. Ты считаешь меня богатой наследницей, Джек?
– Не понял?
Она улыбнулась. Было приятно, разнообразия ради, увидеть, что он озадачен.
– Я не богатая наследница.
– Ну и ладно.
– Я подумала, лучше предупредить тебя заранее. На тот случай, если ты гоняешься за наследством.
Джек расхохотался:
– Любовь моя, у меня достаточно денег, чтобы мы с тобой могли безбедно существовать в течение многих лет. И я ничуть не возражаю, если тыгоняешься за мнойиз-за моихденег.
– Ты не стал бы возражать, если бы я хотела тебя только из-за твоих денег? И твоих связей?
Он стал серьезным.
– Я тебя поддразнивал. Конечно, мне это было бы неприятно. Мне особенно нравится в тебе, Белинда, то, что тебе действительно безразлично, что я звезда, хотя к этому не сразу привыкаешь.
– Браво! – Она поднялась с кресла. – Хочешь потанцевать?
Джек уже стоял перед Белиндой, принимая ее в свои объятия. Потом они медленно поплыли в танце под душещипательную любовную песенку. Он крепко прижал ее к себе. Она ощущала каждый дюйм его тела. Одна рука Джека лежала на ее бедре, другая – на обнаженном плече, и его пальцы ласкали и жгли ее кожу. Белинда обвила руками шею Джека, не понимая, как это случилось, и не было ничего более естественного, чем закрыть глаза и прижаться щекой к его груди.
Это мгновение, когда время остановилось, было самым утонченно-изысканным за всю ее жизнь.
Тлеющий огонь снова разгорался между ними, искрился, согревал.
«Я люблю его, – думала Белинда. – Это совершенно очевидно, хотя и ужасно. Больше всего на свете мне хотелось бы оставаться с ним, как сейчас, и плыть, плыть в его объятиях».
Она чувствовала его дыхание на своем виске, потом ощутила мимолетный поцелуй. Руки Джека скользнули по мягкой коже ее юбки.
Белинда не открыла глаз. Затаив дыхание, она плыла в его объятиях, наслаждаясь теплом.
Его губы прикоснулись к ее щеке. Он обнял Белинду еще крепче, прижавшись лицом к ее волосам. И снова поцеловал ее.
Чудесная горько-сладкая, меланхоличная мелодия закончилась, сменившись энергичной ритмичной музыкой, не соответствующей их настроению и огню, разгоревшемуся между ними. Джек остановился и, придерживая одной рукой ее голову, произнес хрипловатым голосом:
– Я хочу поцеловать тебя.
Было бы так легко и просто сдаться на милость победителя.
Но все обаяние момента исчезло при воспоминании обо всех мужчинах в ее жизни. О Роде и Винсе, о партнерах на одну-две ночи. Белинду охватила паника. Она высвободилась из его объятий.
– Не сегодня, – сказала она. – Уходи, Джек. Ты и так пробыл здесь дольше, чем можно.
Он не сразу поверил ее словам, а поверив, рассердился.
– Зачем ты это делаешь?
Разве могла Белинда сказать ему правду? Не могла, потому и не сказала ничего.
– Ведь мы уже были с тобой вместе. Я не понимаю.
– Просто уйди.
– Зачем ты это делаешь? – повторил он. – Ты хочешь меня. И если ты думаешь, что это не так, то обманываешь себя. А я, видит Бог, Белинда, я хочу тебя.
– Единственное, чего я хочу от тебя, Джек, это то, чего ты не можешь дать ни мне, ни любой другой женщине.
– Что же это такое?
– Настоящее чувство. – Белинда сверлила его взглядом. – Кобели идут по дешевке: на пятачок – пучок, Джек. Убирайся. Уходи сию же минуту, Джек.
Он начал кое-что понимать, и на лице его появилась довольная улыбка.
– Думаю, – сказал он, приближаясь к ней, – что я тебе не безразличен.
Белинда отступила на шаг, разозлившись, что выдала себя с головой и что он такой бесчувственный и эгоистичный.
– Твоя проблема, Джек, заключается в том, что у тебя нет сердца, вернее, в том, что твое сердце висит между ног.
– Как это грубо, Белинда. – Широко улыбаясь, он шагнул к ней. Она не могла уклониться. – Дай мне шанс, Белинда, – попросил Джек, глядя ей прямо в глаза. – Если ты не даешь мне шанса, то как сможешь узнать, есть у меня сердце или нет?
– Не понимаю, о чем ты. Уже поздно. Иди домой. Возвращайся в Лос-Анджелес. Окажи нам обоим такую любезность.
– Почему ты не слушаешь меня? Ты мне не безразлична! Я, черт возьми, начинаю любить тебя! Разве не это ты хотела услышать?
– Ты неправильно понял меня. Уходи.
Джек больше не улыбался.
– Наверное, если бы я упал перед тобой на колени и признался в своих чувствах, как это делали сто лет назад, ты все равно считала бы меня дерьмом, верно?
– Именно так.
– Когда мы увидимся?
– Не знаю.
– Завтра вечером. – Это был не вопрос, а утверждение.
Сказав это, Джек как ни в чем не бывало направился к двери.
Глава 96
Для такого случая она тщательно оделась.
Мэри выбрала обтягивающую кофточку, под которой, естественно, не было лифчика, и новую джинсовую юбку на несколько дюймов выше колен. Босоножки на среднем каблучке, серебряные браслеты и распущенные волосы. В качестве завершающего штриха – бледно-розовая помада для губ и чуть-чуть румян. Взглянув на себя, Мэри признала, что выглядит великолепно, хотя немножечко толстовата.
У нее были красивые ноги; по правде говоря, они были самой лучшей частью ее фигуры. А хуже всего были руки, но при таких грудях и таких волосах на них едва ли кто-нибудь обратит внимание. Мэри даже потратилась на новые духи, которые назывались «Ники». Она нервничала.
На этот раз ей не пришлось ждать. Пышногрудая блондинка-секретарша сразу же провела Мэри к нему. Эйб поднялся ей навстречу, и глаза его загорелись.
– Привет, крошка, – сказал Эйб. – Проходи, присаживайся. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо.
Мэри села, положив ногу на ногу. При этом ее юбка задралась до бедер. Эйб смотрел во все глаза. Он присел на уголок письменного стола перед ней.
– Что это за история о том, что ты якобы целилась из револьвера в Белинду? – Голос у него стал грубым, взгляд жестким.
Мэри была разочарована.
– Ты меня обманул, – вымолвила она дрожащим голосом. – Вот я и решила что-нибудь сделать сама.
– Ты что, спятила?
– Я лишь хотела отпугнуть ее от Винса. Вот и все.
– Боже, ведь ты могла убить Белинду!
– Ей не следовало пытаться выхватить у меня револьвер. Я очень сожалею о случившемся, поверь мне. – К ужасу Мэри, по щекам ее покатились слезы.
– Черт возьми, если бы ты посоветовалась со мной, я сказал бы, чтобы ты успокоилась и ждала, когда все это умрет естественной смертью. У меня в отношении Белинды свои планы. Собираюсь выдать ее замуж. Но эти планы никак не включают твоего мужа.
Мэри поморгала.
– Правда?
– В следующий раз сначала приходи посоветоваться со мной.
Мэри закусила губу. Ее охватило радостное волнение. Он не обманул ее. Не использовал ее. И больше не сердился.
– Я была пьяна, – призналась она. – Иначе такого не случилось бы.
Эйб рассмеялся:
– Ладно, ничего страшного не произошло, а твоя реакция стара как мир. Я, наверное, поступил бы так же на твоем месте.
Мэри улыбнулась.
Эйб откинул голову и не спеша обвел ее взглядом. Ее затвердевшие соски натянули тонкую ткань кофточки.
– Итак, эта тема теперь закрыта. Правильно, крошка?
– Да. Мы с Винсом все равно разругались. Я сыта по горло этим мерзавцем.
Эйб поднял брови:
– Как быстро все изменилось.
Мэри вздернула подбородок:
– Я с ним разведусь, а вчера я выставила его из дома.
Эйб усмехнулся:
– Рад за тебя. – Их взгляды встретились. – Иди сюда, – тихо сказал Эйб.
У нее замерло сердце, а между ног стало горячо и влажно. Мэри подошла к нему и остановилась между его раздвинутых бедер. Он схватил руками ее груди и сжал их.
– Силы небесные! – выдохнул Эйб.
Она сжала сквозь брюки его пенис. Он шевельнулся и ожил.
– Эйб, – прошептала Мэри.
Он задрал ее кофточку и спрятал лицо между грудями. Она высвободила его пенис. Эйб взял в губы сосок.
– Какой большой и красивый, – сказал Эйб. – Я хочу трахнуть твои сиськи, Мэри.
И как сказал, так и сделал.
Мэри выбрала обтягивающую кофточку, под которой, естественно, не было лифчика, и новую джинсовую юбку на несколько дюймов выше колен. Босоножки на среднем каблучке, серебряные браслеты и распущенные волосы. В качестве завершающего штриха – бледно-розовая помада для губ и чуть-чуть румян. Взглянув на себя, Мэри признала, что выглядит великолепно, хотя немножечко толстовата.
У нее были красивые ноги; по правде говоря, они были самой лучшей частью ее фигуры. А хуже всего были руки, но при таких грудях и таких волосах на них едва ли кто-нибудь обратит внимание. Мэри даже потратилась на новые духи, которые назывались «Ники». Она нервничала.
На этот раз ей не пришлось ждать. Пышногрудая блондинка-секретарша сразу же провела Мэри к нему. Эйб поднялся ей навстречу, и глаза его загорелись.
– Привет, крошка, – сказал Эйб. – Проходи, присаживайся. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо.
Мэри села, положив ногу на ногу. При этом ее юбка задралась до бедер. Эйб смотрел во все глаза. Он присел на уголок письменного стола перед ней.
– Что это за история о том, что ты якобы целилась из револьвера в Белинду? – Голос у него стал грубым, взгляд жестким.
Мэри была разочарована.
– Ты меня обманул, – вымолвила она дрожащим голосом. – Вот я и решила что-нибудь сделать сама.
– Ты что, спятила?
– Я лишь хотела отпугнуть ее от Винса. Вот и все.
– Боже, ведь ты могла убить Белинду!
– Ей не следовало пытаться выхватить у меня револьвер. Я очень сожалею о случившемся, поверь мне. – К ужасу Мэри, по щекам ее покатились слезы.
– Черт возьми, если бы ты посоветовалась со мной, я сказал бы, чтобы ты успокоилась и ждала, когда все это умрет естественной смертью. У меня в отношении Белинды свои планы. Собираюсь выдать ее замуж. Но эти планы никак не включают твоего мужа.
Мэри поморгала.
– Правда?
– В следующий раз сначала приходи посоветоваться со мной.
Мэри закусила губу. Ее охватило радостное волнение. Он не обманул ее. Не использовал ее. И больше не сердился.
– Я была пьяна, – призналась она. – Иначе такого не случилось бы.
Эйб рассмеялся:
– Ладно, ничего страшного не произошло, а твоя реакция стара как мир. Я, наверное, поступил бы так же на твоем месте.
Мэри улыбнулась.
Эйб откинул голову и не спеша обвел ее взглядом. Ее затвердевшие соски натянули тонкую ткань кофточки.
– Итак, эта тема теперь закрыта. Правильно, крошка?
– Да. Мы с Винсом все равно разругались. Я сыта по горло этим мерзавцем.
Эйб поднял брови:
– Как быстро все изменилось.
Мэри вздернула подбородок:
– Я с ним разведусь, а вчера я выставила его из дома.
Эйб усмехнулся:
– Рад за тебя. – Их взгляды встретились. – Иди сюда, – тихо сказал Эйб.
У нее замерло сердце, а между ног стало горячо и влажно. Мэри подошла к нему и остановилась между его раздвинутых бедер. Он схватил руками ее груди и сжал их.
– Силы небесные! – выдохнул Эйб.
Она сжала сквозь брюки его пенис. Он шевельнулся и ожил.
– Эйб, – прошептала Мэри.
Он задрал ее кофточку и спрятал лицо между грудями. Она высвободила его пенис. Эйб взял в губы сосок.
– Какой большой и красивый, – сказал Эйб. – Я хочу трахнуть твои сиськи, Мэри.
И как сказал, так и сделал.
Глава 97
Страх.
Смердящий, липкий страх.
Уилл Хейуорд сидел, едва дыша, в гостиной своей квартиры на углу Девяностой улицы и Первой авеню и слушал. Ловил каждый звук. Лицо у него побелело как мел. Лоб взмок от пота, который стекал на шею где-то за ухом. Он обхватил себя руками. Вот, кажется, снова послышался звук. Уилл подался вперед, прислушиваясь.
Скрип.
Кто-то подходит к двери.
Нет, ничего, показалось.
Уилл знал, что он трус. Не будь он трусом, то встал бы, подошел к входной двери и хотя бы посмотрел в дверной глазок, кто там такой. Кто? Убийца – кто же еще! Убийца, нанятый Эйбом Глассманом.
Но Уилл не смел этого сделать.
Должно быть, ему почудилось. Уилл немного успокоился, хотя сердце его неистово колотилось, а тело утратило гибкость от чрезмерного потребления кокаина за последние две недели.
Уилл открыл флакончик и вдохнул немного кокаина.
И тут послышался звук лифта – он сразу узнал этот звук. Уилл закрыл флакончик, чуть не рассыпав порошок, потому что у него страшно тряслись руки. И снова замер от страха. Только услышав смех подружки соседа, открывшего ей дверь, Уилл расслабился.
Смердящий, липкий страх.
Уилл Хейуорд сидел, едва дыша, в гостиной своей квартиры на углу Девяностой улицы и Первой авеню и слушал. Ловил каждый звук. Лицо у него побелело как мел. Лоб взмок от пота, который стекал на шею где-то за ухом. Он обхватил себя руками. Вот, кажется, снова послышался звук. Уилл подался вперед, прислушиваясь.
Скрип.
Кто-то подходит к двери.
Нет, ничего, показалось.
Уилл знал, что он трус. Не будь он трусом, то встал бы, подошел к входной двери и хотя бы посмотрел в дверной глазок, кто там такой. Кто? Убийца – кто же еще! Убийца, нанятый Эйбом Глассманом.
Но Уилл не смел этого сделать.
Должно быть, ему почудилось. Уилл немного успокоился, хотя сердце его неистово колотилось, а тело утратило гибкость от чрезмерного потребления кокаина за последние две недели.
Уилл открыл флакончик и вдохнул немного кокаина.
И тут послышался звук лифта – он сразу узнал этот звук. Уилл закрыл флакончик, чуть не рассыпав порошок, потому что у него страшно тряслись руки. И снова замер от страха. Только услышав смех подружки соседа, открывшего ей дверь, Уилл расслабился.