В семнадцать лет он стал более осторожным, после того как от него забеременела одна старшеклассница по имени Бет. Она хотела, чтобы он женился на ней. Эйб расхохотался ей в лицо. Он даже не был уверен, что это его ребенок. Четыре месяца спустя она вышла замуж за своего одноклассника.
   Лучше всего были годы учебы в колледже. Девчонок там было сколько угодно – только помани пальцем. Правда, хороших девочек не было, но других – навалом. И Эйб всегда умел выбрать не самых плохих. К тому же в это время его интересовала Аманда Ли, любовница Люка Бонцио.
   Это была блондинка с такими великолепными сиськами, которые могли свести с ума любого парня. Эйб был не дурак и понимал, что она для него – запретный плод. Тем не менее ему не терпелось заполучить ее. В двадцать лет он уже привык получать то, что хочет.
   Бонцио так и не узнал об этом.
   А Аманда Ли безумно влюбилась в Эйба.
   Когда она надоела ему, он едва отделался от нее, откупившись деньгами.
   Нэнси была совсем другая.
   Она была настоящей леди. Именно поэтому Эйб влюбился в нее, поэтому и женился на ней. Он не сомневался, что она девственница, так как всегда знал: его жена окажется девственницей. До брачной ночи Эйб не занимался с ней любовью, а в эту ночь старался не допустить грубости, быть нежным, не причинять ей боль. Но разумеется, в какой-то момент потерял контроль над собой. Ему еще никогда не приходилось иметь дело с девственницами.
   Нэнси не достигла оргазма, но он и не ожидал этого от нее. Она не получила наслаждения, но и этого он от нее не ожидал. С женщинами, подобными Нэнси, так оно и должно быть.
   Эйба жена возбуждала, но иначе, чем другие женщины. Он занимался с ней любовью примитивно, уважительно, без особых излишеств. В офисе у Эйба была новая секретарша с гигантскими молочными железами, а к тому же непревзойденная мастерица орального секса. Эйбу и в голову не пришло бы попросить Нэнси проделать с ним что-нибудь подобное.
   Она была образцовой леди, образцовой женой, а родив ему сына, станет также образцовой мамашей.
   Так считал он до того очень жаркого дня в июле, когда, подняв телефонную трубку, случайно подслушал разговор.
   Прилетев домой из Лос-Анджелеса более ранним рейсом, чем планировалось, Эйб не отправился сразу в офис, а решил сделать несколько звонков из своего кабинета.
   По чистой случайности он поднял трубку на линии Нэнси. Эйб сразу же повесил бы трубку, но его насторожил знакомый голос мужчины, сказавший что-то насчет «завтра», на что Нэнси ответила: «Мы не сможем. Эйб вернулся».
   Услышав свое имя, он понял, что жена разговаривает с шофером, этим сукиным сыном Фордом, который в ответ рассмеялся и сказал: «Ну и что? Нам это пока не мешало. Я, как всегда, буду у тебя, как только отвезу его в офис. Мне нужно увидеть тебя, Нэнси. Ты мне нужна».
   «Джек, я боюсь, – помолчав, проговорила она. – Что, если он узнает? Что будет с Белиндой?»
   «Не тревожься, – успокоил он ее. – Я позабочусь обо всем. Увидимся завтра, бэби. – И добавил: – Я оттрахаю тебя так, что ты обо всем забудешь».
   Эйб был потрясен.
   Он нашел жену в спальне. Она сидела на краешке кровати возле телефона. Увидев мужа, Нэнси побелела как полотно.
   – Ах ты, дешевая проститутка! – взревел Эйб и, за три шага покрыв разделявшее их расстояние, закатил ей такую затрещину, что она упала с кровати. – Мне следовало бы убить тебя!
   – О Господи! – простонала Нэнси.
   Эйб грубо схватил жену и встряхнул, понимая, что причиняет ей боль, но не испытывая от этого ни малейшего смущения.
   – Сколько времени ты с ним распутничаешь? – заорал он. – Сколько времени, черт бы тебя побрал?
   – Это была ошибка, клянусь… – заливаясь слезами, бормотала Нэнси.
   – Сколько времени?!
   – Несколько недель.
   – А до Форда? – Эйб пригвоздил ее к стене. – Отвечай!
   – Клянусь, до него никого не было. Он первый…
   Эйб швырнул ее на кровать. Увидев, что он приближается, она отпрянула от него.
   – Если тебе хотелось этого, надо было всего лишь попросить. – Эйб грубо подтащил Нэнси к себе.
   Он пригвоздил жену к постели, задрал ночную сорочку и грубо вошел в нее, не обращая внимания на ее всхлипывания. Эйб хотел причинить ей боль. Еще и еще.
   Потом он с бешено бьющимся сердцем лежал на кровати, не обращая внимания на Нэнси, которая, с трудом поднявшись, прошла в ванную комнату. Эйб закрыл глаза. Этого не могло случиться. Нэнси Уорт Глассман не дешевая проститутка. Она его жена. Эйб продолжал видеть ее такой, какой видел все эти годы, – шикарной, элегантной леди до кончиков ногтей. Потом он представил себе Нэнси с этим ничтожеством Фордом – голую, влажную, изнывающую от страсти. Его чуть не вырвало. Эйб ненавидел ее. Он намеревался уничтожить Нэнси.
   И Форда.
   В брючках и свитере с маленькой сумкой в руке из ванной комнаты появилась Нэнси. Эйб вскочил.
   – Куда это, черт возьми, ты собралась?
   – Я… я ухожу.
   – Черта с два! – заорал он.
   Эйб ненавидел Нэнси, но совсем не собирался отпускать. Он не выпускал из своих рук то, что принадлежит ему.
   – Куда это, интересно, ты направляешься? К нему?К этому ничтожному молокососу? – Ситуация показалась ему настолько забавной, что он расхохотался. – Ты бросаешь Эйба Глассмана и уходишь к сопливому шоферу?
   Нэнси открыла дверь и побежала по коридору, как будто ей было невыносимо его присутствие.
   Эйб позволил ей уйти – пока. Если она думает, что Форд ее спаситель, то ее ждет жестокое разочарование. Неужели она намерена выйти замуж за этого молокососа? И всю жизнь питаться консервированными бобами и носить синтетику?
   Он услышал, как она упала и покатилась вниз по ступенькам, и инстинктивно выбежал на верхнюю площадку длинной изогнутой лестницы.
   Согнувшись пополам, Нэнси со стоном медленно поднималась на колени. Эйб чуть не бросился вниз, чтобы помочь жене, но остановился, напомнив себе, что ненавидит ее.
   Восемь часов спустя Нэнси выкинула двенадцатинедельный плод мужского пола, его сына.
   Она и Джек Форд убили его сына.

Глава 16

   Что произошло на самом деле?
   Джек любил свою работу. Конечно, он не собирался всю свою жизнь провести за рулем «кадиллака» Эйба Глассмана. Он приехал в Нью-Йорк изучать актерское мастерство. Конечно, этим летом Джек не очень часто посещал занятия, но это не имело значения. Глассман был великим человеком и баснословно богатым. Даже если пока он не владел половиной Нью-Йорка, то когда-нибудь будет владеть – Джек не сомневался в этом. И кто знает, возможно, с помощью Глассмана и ему улыбнется удача. Разве Глассман не доверяет ему?
   Когда Эйб Глассман впервые дал Джеку запечатанный конверт и попросил доставить его, Джек об этом почти не задумывался. В третий раз, получив конверт, он взвесил его в руке и даже понюхал. Поняв, что в конверте деньги, Джек отнес его в свою крошечную мрачную комнатушку на пересечении Бродвея и Сто десятой улицы, осторожно распечатал над паром и пересчитал деньги: пять тысяч долларов в стодолларовых купюрах. Он сложил все до единой купюры, не испытав ни малейшего соблазна, снова запечатал конверт и доставил его по назначению.
   Джек был убежден, что это взятка.
   Это подтверждалось перечнем адресатов, которым предназначались конверты: члены городского совета, один из секретарей мэра, помощник одного сенатора от штата Калифорния, даже какой-то полицейский. Крупные шишки.
   Джек начал подумывать о том, какой сладкой могла бы стать его жизнь.
   Он получал за эти доставки деньги. И немалые. Возможно, будет получать еще больше.
   Потом произошло это. Девочка застала его на великолепной миссис Глассман в тот самый момент, когда он, утратив бдительность, неистово трахал ее. Плохи дела. Что, если девочка скажет отцу?
   У него тряслись поджилки, пока он ждал возвращения Глассмана из Лос-Анджелеса. Он не мог спать и беспокойно ворочался в постели. Интересно, почему Нэнси Глассман не пришла на свидание, как было условлено?
   Джека мучило неудовлетворенное желание. Когда они разговаривали утром по телефону, кажется, все было в порядке. Может, потом что-то произошло?
   Эйб позвонил сразу после полуночи – он часто так делал. Вроде бы все было как обычно. Джек почувствовал огромное облегчение: значит, Эйб ничего не знает… значит, девочка не рассказала ему. Он окончательно убедился в этом, когда Глассман приказал ему приехать в городской дом и забрать очередной «пакет». Джек быстро добрался туда. Эйб показался ему таким же, как всегда.
   Адрес, по которому посылал его Эйб, на сей раз был не на Манхэттене, а в Куинсе. Джек никогда прежде не бывал там, но это не насторожило его. Он даже насвистывал, отбивая такт пальцами, лежащими на баранке, в предвкушении хороших премиальных, которые он обычно получал за эту дополнительную работу.
   Он заподозрил что-то неладное только тогда, когда спросил у кого-то направление и ему показали в сторону убогого района с полуразвалившимися домишками. Район очень напоминал то место, где Джек вырос. Настоящие трущобы.
   По адресу, который был дан Джеку, находилась лавка, где продавались табачные изделия и журналы с фотографиями обнаженных женщин. Что-то здесь было не так. Джек не боялся – он умел драться и мог защитить себя и с помощью кулаков и, если потребуется, с помощью горлышка разбитой бутылки, – он насторожился. В лавке находился огромный верзила устрашающего вида.
   Когда эта огромная туша ринулась к нему, Джек все понял. Эйб обо всем узнал.
   Он поднял стекло и включил зажигание. Уголком глаза Джек заметил какое-то движение, но поздно осознал, что происходит. Стекло разлетелось вдребезги, осыпав его градом осколков, и огромная окровавленная ручища просунулась внутрь машины. Джек не успел выжать сцепление, как рука схватила его за горло и выволокла из машины. Джек вцепился в разбитое стекло и скрипнул зубами от боли, порезав руки. Однако он успел схватить острый, как кинжал, осколок стекла. Его грубо толкнули, но он удержался на ногах.
   – Попробуй тронь, мерзкая скотина, – прохрипел Джек, не обращая внимания на кровоточащую руку.
   Верзила расхохотался.
   Взмахнув осколком стекла, Джек сделал выпад и отскочил назад. На жирном животе верзилы появилась кровавая полоса, и он хрипло застонал.
   Джек снова накинулся на верзилу, размахивая осколком. Верзила был неповоротлив, и Джек располосовал его руку от локтя до запястья.
   Пот застилал Джеку глаза, однако он уловил какое-то движение сзади. К нему с обеих сторон приближались двое. Верзила между тем рванулся к Джеку, и он отскочил в сторону. Что-то больно ударило его в лодыжку, и Джек рухнул на землю, поняв, что ему поставили подножку.
   Он перекатился и вскочил, но тут же получил подсечку и согнулся от острой боли, причиненной ударом кастета. Латунного кастета.
   В то же мгновение Джек понял, что попал в беду.
   У него хрустнула челюсть, голова резко откинулась назад. Следующий удар пришелся в живот, и он вскрикнул, согнувшись пополам. Последовал удар коленом в пах. Боль была невыносимой, и Джек, чуть не потеряв сознание, стал оседать на землю. Следующий удар коленом ему нанесли в лицо, сломав нос. Хлынула кровь. Потом его ударили по почкам, и он закричал от боли. Джек почувствовал, как хрустнули ребра, и начал захлебываться собственной кровью. Последовал сокрушительный удар по затылку – и все вокруг погрузилось в красно-черную муть.
    – Он мертв?
   – Еще нет, но при последнем издыхании.
   Смутно услышав эти слова, Джек подумал, что человек, должно быть, прав и он действительно умирает. Судя по словам обслуживающего персонала больницы, где Джек провалялся шесть месяцев, он чуть не умер в ту ночь, когда его доставили в отделение «Скорой помощи». Через три месяца после того, как Джека выписали из больницы, все двери в городе захлопывались перед его носом. Потом его вышвырнула старая подружка. Оставшись без работы и без крова над головой, Джек продавал себя, чтобы не умереть с голоду, и именно тогда понял: ему не пригрезились слова того верзилы, которые он услышал, прежде чем надолго потерять сознание.
   – Для тебя больше нет места в Нью-Йорке, красавчик. Никому не дозволено шутить шутки с Эйбом Глассманом.

Глава 17

   Она нервничала, хотя и понимала, что это глупо. Но с того момента, как Нэнси узнала, что Джексон Форд будет играть главную роль в фильме по сценарию Белинды, она превратилась в комок нервов. Ей было страшно. Страшно снова окунуться в прошлое. Хуже того. Страшно, что он снова входит в ее жизнь. Нэнси охватило предчувствие надвигающейся беды.
   Она ненавидела его.
   Нэнси лежала в больнице, слабая после выкидыша, плакала и ждала, что он придет, обнимет ее и скажет, что все будет в порядке, что он увезет ее оттуда, как только ей станет лучше. Шли дни, потом недели, она все ждала и ждала, а Джек так и не пришел. Нэнси никогда больше не видела его.
   Вернувшись домой, Нэнси начала пить. Сначала это был всего лишь коктейль в неположенное время, потом немного белого вина во время ленча. Она не пила перед ленчем, но предвкушение бокала вина за ленчем помогало ей прожить утро. Эйб редко бывал дома, а когда бывал, не скрывал презрения. Однако он ни разу не предложил развестись. Нэнси тоже не поднимала вопрос о разводе.
   Сейчас ей очень нужно было выпить, чтобы немного успокоиться.
   Почему Эйб взял ее с собой в Калифорнию, если уже много лет она нигде не бывала с ним вместе? Прожив с мужем тридцать лет, Нэнси стала подозрительной. Она понимала, что он взял ее неспроста.
   Нэнси начала готовиться к приему. Эйб сказал, это обычная голливудская тусовка, и не сообщил никаких подробностей. А что, если… при этой мысли у нее вырвался нервный смешок. Нет, такого не бывает! Как это могло прийти ей в голову? Голливуд велик, и было бы совершенно невероятным совпадением, если бы сегодня на этом приеме оказался Джек Форд.
 
   Огромная, тяжелая пустота давила на него.
   Джек терпеть не мог это состояние, но знал, что оно обязательно наступит.
   Опустошенность.
   Съемка закончилась. Он превзошел самого себя и был уверен, что не переоценивает свою работу: эта роль в его исполнении тянула на «Оскара». Того же мнения придерживались и актеры, и вся съемочная бригада. Сегодня, после того как был отснят последний дубль, они даже аплодировали ему. Присуждение «Оскара» было бы вершиной всех мечтаний Джека, всех его честолюбивых планов.
   Он понимал, что ему не позволят победить, потому что каждому в киноиндустрии были известны его принципы. Джек не подхалимничал. И не позволял паразитам помыкать собой. Он не желал играть в эти игры. И ему завидовали. Завидовали тому, что его звезда так быстро поднялась на небосклоне и светила так ярко.
   Джек взглянул на часы. Следует поторапливаться, ему еще нужно одеться. «Северная звезда» должна прислать за ним лимузин. Конечно, звездам дозволено опаздывать. Он улыбнулся, вспомнив о том времени, когда не было ни лимузинов, ни «феррари», ни дома в Санта-Барбаре, ни «Ролекса», ни агента, ни ролей – ничего.
   Видит Бог, он прошел долгий путь. Долгий путь от упорного парнишки, который был шофером у Глассмана в Нью-Йорке.
 
   Эйб улыбался.
   Он только что повесил телефонную трубку. Разговор оставил чувство предвкушения победы. Эйб разговаривал со своим консультантом. Шуман уже начал исподтишка скупать акции и готовиться к взятию компании под полный контроль. Эйб улыбнулся еще шире. У него сильная исходная позиция: он владеет девятью процентами акций «Северной звезды». Он рассмеялся.
   Эйб знал, что может приобрести еще четыре с половиной процента у троих акционеров, которые были по уши в долгу у него. Уилл Хейуорд не осмелится отказать ему, особенно после того как Эйб убедил детектива Смита не возбуждать против Уилла дело об операциях с наркотиками. Операции! Да Хейуорд просто потерял их, потому что был идиотом! Эйб понимал, что потворствует его пагубной привычке, но это не имело значения. Хейуорд слишком много знал, а Эйб не доверял ему, особенно теперь. Поэтому ему пришлось вызволить его из полиции и спасти от скандала. Уилл становился серьезной проблемой.
   Он разберется с этим на следующей неделе.
 
   Беверли-Хиллз.
   Белинда пребывала в самом хорошем расположении духа. Она взглянула на Адама и улыбнулась. Адам улыбнулся в ответ.
   В городе, где внешний вид играл огромную роль, она поступила правильно, выбрав его себе в сопровождающие. Хотя угрызения совести у нее все же были. Адам был элегантен и красив, как молодой Джеймс Бонд. Сначала он не казался ей ни привлекательным, ни отталкивающим, но потом мало-помалу они подружились. Ей уже двадцать восемь, пора перестать менять сексуально привлекательных шалопаев и остановить выбор на ком-нибудь вроде Адама. «Интересно, – мельком подумала Белинда, – хорош ли он в постели?»
   – Сегодня не одна пара глаз будет провожать тебя взглядом, – сказал Адам, направляя «мерседес» на покрытую щебенкой широкую подъездную дорожку.
   Белинда улыбнулась. Она была в ярко-оранжевом творении известного кутюрье. Удлиненный лиф платья плавно переходил в узкую юбку, чуть прикрывающую колени, с разрезом сзади вдоль правого бедра, доходящим почти до верха чулка.
   – Тебя трудно не заметить. Думаю, папарацци решат, что ты кинозвезда, – усмехнулся Адам. – Они будут ломать головы, пытаясь вычислить, кто ты такая.
   – Вот и хорошо. Немного внимания мне не повредит.
   Они вышли из машины. Белинда окинула взглядом дом в стиле позднего Тюдора, окруженный газонами и цветниками. Возле дома было припарковано множество лимузинов, «БМВ» и «мерседесов». Невероятно глупо выглядел человек в рыцарских доспехах, восседавший на коне, накрытом алой попоной, возле входа. Белинда улыбнулась. Такое можно увидеть только в Голливуде.
   Они оказались в очень просторной гостиной с каменным полом. Высокий потолок поддерживали деревянные балки. Стены были украшены щитами, копьями и мечами, что напоминало иллюстрацию к средневековому роману. Белинда, как и все прочие, слышала сплетню о том, что жена Маджориса, которая была на тридцать лет моложе его, воображала себя слабой маленькой женщиной эпохи Тюдор, нуждающейся в помощи. Вечеринка была в разгаре. Было многолюдно и шумно от жужжания голосов и всплесков смеха. Сверкали драгоценности, ослепляли наряды дам, поблескивали атласные лацканы фраков. И вдруг вся эта великолепная картина как бы смазалась, отошла на второй план, стала фоном.
   Фоном для него.
   Джексона Форда.
   Он стоял в центре комнаты – золотистый, сияющий, четко выделяющийся на этом фоне – и, словно мощный магнит, притягивал к себе ее взгляд. Форд был подобен солнцу в центре Вселенной.
   И тут случилось невероятное. Или, может быть, неизбежное?
   Форд поднял голову и взглянул на нее.
   Их взгляды встретились и надолго задержались друг на друге.

Глава 18

   – Кто это? – спросил Джек, наблюдая за женщиной, которая пересекала комнату.
   Мелоди проследила за его взглядом.
   – Я не знаю, – сказала она.
   Джек пристально рассматривал женщину. Она шла свободной, уверенной походкой, как будто совершенно убежденная в том, что ей вслед поворачиваются головы и люди провожают ее взглядами – так оно и было на самом деле. Женщина была не просто великолепна. Она была потрясающе сексуальна. Ее сексуальность ощущалась, как аромат духов, плывущий в воздухе – манящий, дурманящий, мощный.
   – Кто, черт возьми, она такая? – снова пробормотал Джек.
   Он разговаривал с Мелоди и молоденькой киноактрисой, которая так и липла к нему, а также с одним актером, играющим характерные роли. Физиономия этого актера появлялась в многочисленных шоу, но его фамилию никто не помнил. Занятый своими мыслями, Джек не следил за темой разговора.
   Извинившись перед своими собеседниками, Джек направился к ней, больше ни о чем не размышляя и руководствуясь одним лишь инстинктом, словно жеребец, учуявший кобылу, у которой течка. Кто же она такая? Актриса, наверное, но почему он до сих пор не видел ее? Джек пробирался сквозь толпу, раскланиваясь налево и направо и перекидываясь парой слов со знакомыми, но не спуская с нее глаз. Дважды он замечал ее взгляд, обращенный на него. Кажется, она была с каким-то парнем, лицо которого было ему смутно знакомо. Но даже если эта женщина пришла сюда не одна, разве это имело значение?
   – Привет!
   Она обернулась и увидела его знаменитую сногсшибательную улыбку сердцееда. Уголки ее полных розовых губ тоже дрогнули в улыбке. Черт возьми, вблизи эта женщина выглядела еще привлекательнее, чем издали. У нее был вкус. Стиль. Кто же она такая?
   – Привет, – ответила она, окинув его с головы до ног быстрым оценивающим взглядом.
   Голос у нее был чуть хрипловатый. Неужели ему не показалось и ее взгляд на мгновение задержался там, где он подумал? Его состояние едва ли бросается в глаза, однако, если присмотреться…
   – Меня зовут Джек. – Уверенный, что нет необходимости называть свою фамилию, он протянул руку.
   Женщина приподняла бровь. Судя по всему, она не узнала его. Он даже растерялся.
   – Белинда, – сказала она, протягивая ему теплую энергичную руку.
   Джек заглянул в ее карие глаза, и на какое-то мгновение ему стало страшно, как если бы он стоял на краю пропасти и понимал, что сейчас упадет. Но мгновение прошло, прошло и это ощущение. И он забыл об этом. Тем более что там было чем отвлечь внимание: губы – такие соблазнительные; груди – тоже соблазнительные; бедра… Кажется, он разглядел едва заметную полоску пояса для резинок?
   Что с ним происходит? Откуда такое возбуждение? Ведь она даже не в его вкусе!
   – Кто вы такая, Белинда? Я никогда раньше не видел вас.
   – А вы кто такой?
   «Ну и ну! Она не знает, кто я такой!» Джек растерялся. Такого с ним еще не бывало – по крайней мере с тех пор, как он добился успеха.
   – Как вам нравится нынешний прием? – спросил он, обводя взглядом комнату.
   – Здесь приятно. – Белинда без тени притворства улыбнулась ему.
   – Чем вы занимаетесь? – спросил он. Его взгляд беспомощно скользнул сверху вниз по ее фигуре.
   – А вы чем занимаетесь?
   Джек улыбнулся:
   – Я время от времени снимаюсь в кино. – Он не был хвастуном, но неужели она никогда не смотрит телевизор? Не читает журналы? Не ходит за покупками в супермаркет? – А теперь ответьте на мой вопрос.
   – А вы как думаете?
   – Думаю, вы начинающая киноактриса, – сказал Джек, надеясь, что не обидел ее. Будь она актрисой известной, он знал бы ее, заметил.
   Она пожала плечами:
   – Вы всегда так пристально разглядываете людей?
   – Никогда! Как вы могли подумать? – возразил он. – Но скажите, под платьем на вас что-нибудь надето?
   Она снова пристально посмотрела ему в глаза.
   – Не помню.
   – Может, стоит проверить? – В его голосе зазвучали волнующие баритональные нотки.
   – Возможно. – Взгляд ее скользнул вниз.
   Джек сомкнул пальцы на ее локте и провел вверх и вниз по руке. Кожа у нее была нежная, гладкая. Наэлектризованная.
   – Давайте сбежим отсюда, – предложил он. – Вы пришли сюда со своим приятелем?
   – Нет, с другом, – уточнила Белинда, продолжая смотреть ему в глаза.
   Джек подошел к ней совсем близко. Коснулся бедром. Рука его легла на спину Белинды, обтянутую шелком. Ее аромат усилился.
   – Вы должны предупредить его, что мы уходим?
   Она чуть заметно шевельнулась, прижалась бедром к утолщению у него в паху, а одной грудью – к его руке. Мгновение они смотрели в глаза друг другу – возбужденные, тяжело дышащие, разгоряченные.
   – Встретимся через некоторое время, – сказала она.
   – Как угодно, – ответил Джек, не зная, что говорит. Он остро ощущал присутствие этой женщины, его будоражил ее запах, и больше всего на свете ему хотелось как можно скорее уложить ее в постель. Он судорожно сглотнул. – Значит, через час? У «Ники Блэра»?
   – Через полтора, – уточнила она и, с трудом оторвав от него взгляд, пошла прочь.
   Джек смотрел ей вслед. Великолепный зад. Потом его взгляд уловил, как в разрезе юбки мелькнули стройные длинные ножки. О Господи! Полтора часа. Он сгорал от нетерпения.
   Повернув за угол, Джек увидел Эйба Глассмана.
   С супругой.

Глава 19

   Джек и Эйб Глассман смотрели друг на друга с противоположных концов комнаты. Джек лихорадочно пытался прогнать болезненные воспоминания.
   Он изо всех сил стиснул зубы, но не отвел взгляд. Джек понимал, что ему бросают вызов, и, черт возьми, не боялся этого мерзавца. Теперь Глассману не достать его. Руки коротки.
   Почувствовав, что очень напряжен, Джек заставил себя расслабиться, улыбнуться и принять невозмутимый вид. Словом, показать, что встреча с этим человеком, по чьему приказанию его чуть не убили, после чего он полгода провалялся в больнице и лишился всех шансов добиться чего-нибудь в Нью-Йорке, ничего для него не значит.
   От пребывания в одной комнате с человеком, которого Джек ненавидел, у него бешено забилось сердце и на лбу выступила испарина.
   Обняв Нэнси за талию, Эйб приближался к нему. Взглянув на Нэнси, Джек увидел ужас в устремленном на него взгляде. Она была так бледна, как будто увидела привидение. Может, Нэнси думала, что его тогда убили? Ведь она ни разу не пришла навестить его, пока он лежал в больнице. Может, они оба думали, что он умер?