Эддингс Дэвид
Владычица магии (Создатели чуда - 2)
Дэвид Эддингс
СОЗДАТЕЛИ ЧУДА
КНИГА ВТОРАЯ
ВЛАДЫЧИЦА МАГИИ
ПРОЛОГ
"Рассказ о борьбе королевств Запада против предательского
вторжения и злых сил Кол-Торака".
Из истории о битве при Во Мимбре
В те далекие времена, когда мир был еще молод, злобный Бог Торак, похитив Око Олдура, скрылся, решив захватить верховную власть. Но Око помешало свершению коварных замыслов и заклеймило похитителя огненным тавром, изуродовав его на веки вечные. Однако Торак по-прежнему не решался расстаться с тем, что наказало его, ибо ценил Око превыше всего на свете.
Тогда Белгарат, чародей и ученик Бога Олдура, повел на поиски короля олорнов с тремя сыновьями; смельчаки забрали Око из железной башни Торака.
Одноглазый Бог попытался их преследовать, но ярость Ока ужаснула его и прогнала прочь.
Белгарат повелел Чиреку и его сыновьям стать королями четырех великих королевств, с тем чтобы вечно охранять землю; чародей предсказал, что, пока Око находится у потомков Райве, Запад будет в безопасности.
Шли века. О Тораке больше не слышали, но весной 4865 года в Драснию вторглись орды недраков, таллов и мергов. И среди этого огромного лагеря энгараков был воздвигнут высокий железный шатер Кол-Торака - Короля-Бога. Разорялись и сжигались города и деревни, ибо Кол-Торак пришел не покорять, а уничтожать.
Чудом оставшихся в живых людей волокли к жрецам-гролимам, скрывавшим лица под стальными масками, а те приносили их в жертву, исполняя несказанно жестокие ритуалы энгараков.
Почти никто не уцелел, кроме тех, кому удалось бежать в Олгарию или переправиться через реку Олдур на военных судах чиреков.
Опустошив Драснию, энгараки вторглись в Южную Олгарию. Но там не было городов. Кочевые Олгарские племена отступали, скрывались, а потом неожиданно нападали из засад, мстя поработителям.
Старая столица Олгарских королей - Стронгхолд стояла на насыпанном людьми холме и была окружена каменными стенами толщиной тридцать футов. Напрасно шли на штурм войска энгараков, пытаясь захватить крепость, и наконец осадили ее, расположившись вокруг лагерем. Восемь бесплодных лет длилась эта осада, но за это время Запад успел собрать силы и подготовиться к войне. Все военачальники собрались в имперской военной академии в Тол Хонете и выработали план совместных действий. Забыты были все родовые распри, и Бренда, Хранителя трона райвенов, назначили главнокомандующим. Многим показались странными выбранные им советники: старый, но еще бодрый человек, утверждавший, что хорошо знаком с энгаракскими королевствами, и необыкновенно красивая женщина с седой прядью на лбу и повелительными манерами. Только к ним прислушивался Бренд, только им оказывал знаки почтительного уважения.
Поздней весной 4875 года Кол-Торак снял осаду и повернул на Запад к морю, преследуемый по пятам Олгарскими кочевниками. Живущие в горах алгосы выходили по ночам из своих пещер и безжалостно расправлялись со спящими энгараками. Но все же силы Кол-Торака по-прежнему оставались бесчисленными. Перегруппировав войска, враг направился по долине реки Аренд к городу Во Мимбр, уничтожая все на своем пути, и уже в начале зимы энгараки приготовились напасть на город. На третий день битвы все услыхали, как рог протрубил трижды. Ворота Во Мимбра открылись, и мимбратские рыцари ринулись на орды энгараков, топча подкованными железом копытами коней, живых и мертвых. Слева наступали Олгарская кавалерия, драснийские копьеносцы и алгосские ополченцы с закрытыми лицами, справа чирекские берсерки и толнедрийские легионы.
Кол-Торак, атакованный с трех сторон, пытался ввести в бой резервы, но тут в тылу врага появились одетые в серое райвены, сендары и астурийские лучники. Энгараки как подкошенные валились на землю, подобно колосьям пшеницы под серпом жнеца, и в панике метались по полю.
Тогда Отступник, чародей Зидар, поспешил в черный железный шатер, из которого не успел еще выйти Кол-Торак, и сказал он Проклятому:
- О господин, враги твои окружили тебя, и силы их многочисленны. Даже серые райвены осмелились прийти и бросить тебе вызов.
Вскочил в гневе Кол-Торак и объявил:
- Я выйду из шатра, чтобы самозваные хранители Крэг Яски, драгоценности, принадлежавшей мне, увидели лицо мое и ужаснулись Пошли сюда моих королей!
- О повелитель, - взмолился Зидар, - королей твоих больше нет: земной путь их завершен - все пали в сражении, а с ними и великое множество жрецов-гролимов.
Ярость Кол-Торака при этих словах только усилилась; огонь вырвался из правого глаза и даже из того ока, которого не существовало. И приказал Король-Бог слугам привязать щит к обрубку левой руки, а в правую взял черный меч, вселяющий ужас в души, и вышел из шатра.
И тут из гущи райвенских воинов раздался голос:
- Во имя Белара я бросаю тебе вызов, Торак. Именем Олдура предлагаю встретиться в честном бою. Да прекратится кровопролитие, и пусть исход битвы решится в поединке. Это говорю я, Бренд, Хранитель трона райвенских королей. Сразись со мной или убери своих зловонных псов и никогда больше не переступай границ западных королевств!
Вышел тут вперед Кол-Торак и закричал:
- Кто из жалких смертных осмелился выступить против Властителя мира? Берегись! Я - Торак, Король королей и Повелитель над повелителями! Всякий назойливый райвен будет безжалостно уничтожен, враги мои погибнут, а Крэг Яска снова возвратится ко мне!
Навстречу ему выступил Бренд с громадным мечом и щитом, закрытым куском ткани. Рядом вышагивал мохнатый волк; над головой воина парила белоснежная сова.
- Я - Бренд, - провозгласил он, - и разделаюсь с тобой, мерзкий урод Торак.
Увидев волка, Торак воскликнул:
- Берегись, Белгарат! Беги, пока можешь, спасай свою жалкую жизнь.
И обратился к сове:
- А ты, Полгара, оставь отца твоего и поклонись мне! Я женюсь на тебе и сделаю Повелительницей мира
Но в ответном вое волка слышался вызов, а в крике совы - презрение и насмешка.
И поднял Торак меч и ударил по щиту Бренда. Долго сражались они, нанося друг другу страшные удары. Ярость Торака все росла, и меч его все чаще сталкивался со щитом Бренда, пока наконец Хранитель не упал на землю под натиском Проклятого. И тут волк вновь завыл, а сова ему вторила, и к Бренду возвратились утраченные силы.
Тогда Хранитель трона райвенов одним движением сорвал со щита прикрывавшую его ткань; в центре оказался круглый драгоценный камень размером с сердце ребенка. От взгляда Торака камень начал наливаться сиянием, тут же превратившимся в язык пламени, и Проклятый, отпрянув, уронил меч и щит и закрыл рукой лицо, пытаясь избежать всепожирающего огня.
Тогда Бренд нанес удар; острие меча, пройдя через забрало, вонзилось в черную яму на месте давно сожженного глаза. Испустив страшный вопль, Торак упал, вырвал из раны меч и сбросил шлем. Все, кто видел это, в ужасе отпрянули, ибо лицо некогда прекрасного Бога навеки изуродовал безжалостный огонь.
И снова при виде драгоценности, называемой им Крэг Яска, ради которой была начата война против Запада, Торак закричал; ручей крови полился изо рта. Тут раздался ответный вопль энгаракского войска, наблюдавшего печальную участь предводителя; они в панике побежали, но армии западных королевств шли по пятам, безжалостно уничтожая врагов, и когда на четвертый день взошло солнце, войска энгараков больше не существовали.
Бренд попросил принести ему тело Проклятого, чтобы в последний раз посмотреть на того, кто именовал себя Повелителем мира. Но труп так и не был найден. Во мраке ночи Зидар, злой волшебник, успел пробормотать заклинания и незамеченным пронести через посты того, кто был его хозяином.
Потом Бренд созвал своих советников, и Белгарат сказал ему:
- Торак не мертв. Он только спит. Бог не может быть сражен оружием смертного.
- Когда же он проснется? - спросил Бренд. - Я должен подготовить Запад к его возвращению.
- Когда потомок короля райвенов вновь сядет на трон предков, - ответила Полгара, - Торак пробудится и пойдет на него войной.
Нахмурился мрачно Бренд и воскликнул:
- Тогда это никогда не сбудется!
Ведь Хранитель знал: последний райвенский король вместе с семьей был предательски убит в 4002 году найсанскими наемниками.
И снова предрекла чародейка:
- Пройдет время, и король райвенов вновь предъявит свои права, как гласит древнее пророчество. Большего я открыть не могу.
Удовлетворившись ответом, Бренд повелел войскам очистить поля сражения от мертвых энгараков, а когда все было кончено, короли Запада собрались перед городом Во Мимбр и стали держать совет. Раздавалось много голосов, славящих Бренда, и вскоре люди заговорили о том, что именно Хранитель должен быть избран правителем Запада Только Мергон, посол императора Толнедры, выдвинул своего императора Рэн Боруна IV. Бренд отказался от предложенной чести, все успокоились, и среди членов Совета воцарилось согласие. Но в обмен на мир от Толнедры потребовали выполнить одно условие. Первым громко высказался Горим, король алгосов:
- Во исполнение пророчества принцесса Толнедры должна стать женой того короля райвенов, который придет спасти мир. Этого требуют от нас Боги.
Но снова запротестовал Мергон:
- Трон райвенского короля пуст. Никто не занимал его вот уже много лет. Как можно обвенчать принцессу Толнедры с призраком?
Тогда вновь заговорила женщина по имени Полгара:
- Король райвенов возвратится, чтобы предъявить права на трон и потребовать свою невесту. И с этого дня каждая принцесса империи Толнедра должна являться в тронный зал райвенского короля в день своего шестнадцатилетия, одетая в подвенечный наряд, и провести там три дня, ожидая появления короля. Если за это время король не придет, принцесса вольна возвратиться к отцу и выходить замуж за кого он ей скажет.
- Но вся Толнедра выступит против такого унижения! - гневно вскричал Мергон. - Нет! Не бывать этому! Тут снова заговорил мудрый Горим Алгосский:
- Передай императору, что такова воля Богов. Скажи также, что в тот день, когда Толнедра откажется выполнять это условие, весь Запад поднимется против вас и развеет прах сынов Недры по четырем сторонам света, и сокрушит мощь империи, пока сама память о ней не будет стерта с лица земли.
И поняв, что силы неравны, посол подчинился. Договор был подписан.
После этого благороднорожденные из раздираемого распрями королевства Арендии приблизились к Бренду и сказали:
- Король мимбратов мертв, и герцог Астурийский тоже. Кто теперь будет править нами? Вот уже две тысячи лет длится опустошающая страну война между Мимбром и Астурией. Как нам снова стать единым народом?
- Кто же наследник трона мимбратов? - спросил, подумав, Бренд.
- Кородаллин, наследный принц, - ответили ему.
- Остались ли в живых потомки герцогов Астурийских?
- Мейязерана, дочь герцога.
- Приведите их ко мне, - велел Бренд.
И, увидев молодых людей, провозгласил правитель:
- Кровавая распря между Мимбром и Астурией должна прекратиться. Объявляю свою волю: вы должны обвенчаться, объединив тем самым два столь долго враждовавших дома.
Девушка и юноша горячо запротестовали, поскольку были преисполнены ненависти друг к другу, впитанной с молоком матери, и гордости за свои древние роды. Но Белгарат отвел в сторону Кородаллина и о чем-то поговорил с ним, а Полгара сделала то же самое с Мейязераной. Никто никогда так и не узнал, о чем беседовали с молодыми людьми чародеи, но, когда все возвратились туда, где ждал Бренд, и Мейязерана и Кородаллин согласились обвенчаться. И на этом закончился Совет королей после битвы при Во Мимбре.
До того как отправиться на Запад, Бренд в последний раз держал речь перед королями и дворянами:
- Много славных деяний совершено под стенами этого города Все мы объединились против энгараков и сокрушили их. Злобный Торак повержен. И договор, заключенный здесь, поможет подготовить Запад к тому дню, когда исполнится пророчество, король райвенов возвратится, а Торак пробудится от векового сна и вновь попытается возвратить былую мощь и власть. Именно в этот день нужно быть готовыми к великой и последней войне. Больше пока мы не в силах ничего предпринять
Но зато здесь, возможно, исцелили мы раны Арендии, и распря, длившаяся более двух тысяч лет, пришла к концу. Поэтому я удовлетворен исходом нашей встречи.
Привет вам всем и прощайте!
Повернув коня, Хранитель отправился на Север в сопровождении седоволосого человека по имени Белгарат и величественной женщины, зовущейся Полгарой. Они сели на корабль в сендарском порту Камааре и отплыли в Райве. Больше Бренд в королевства Запада не возвратился.
Но о его спутниках рассказывается много легенд, и какие из них правдивы, а какие ложны - могут знать только избранные.
Часть I. АРЕНДИЯ
Глава 1
Во Вейкуна не существовало более. Двадцать четыре столетия прошло с тех пор, как город весайтских арендов был стерт с лица земли, и мрачные леса Северной Арендии поглотили руины. Разбитые стены обрушились и лежали теперь под толстым слоем зеленого мха и коричневых гниющих листьев; только лишенные крыш стены некогда гордо возвышающихся башен еще виднелись среди окутывающего деревья тумана, указывая то место, где давным-давно стоял Во Вейкун. Сырой снег белым покрывалом окутывал еле виднеющиеся в тумане развалины; тонкие струйки воды, как слезы, струились по древним камням.
Гарион, плотно завернувшись в теплый шерстяной плащ одиноко бродил по улицам погибшего города, и думы его были так же мрачны, как плачущие камни, окружавшие его. Ферма Фолдора, с ее залитыми солнцем зелеными полями, была так далеко, что казалась сейчас давним волшебным сном, и мальчик отчаянно тосковал по дому. Он мучительно пытался припомнить все мелочи той жизни, но они ускользали от него и в памяти оставались лишь вкусные запахи, витавшие на кухне тети Пол, да звон молота Дерника в кузнице, словно замирающее эхо последнего удара колокола.
Хуже всего, что в жизни Гариона больше не осталось ничего постоянного. Основой его существования, скалой, на которой покоилось в детстве сознание собственной безопасности и благополучия, всегда была тетя Пол. В простом и понятном мирке фермы Фолдора она считалась поварихой, и все звали ее "мистрис Пол", но весь мир знал ее как Полгару, чародейку, с рождения которой прошло уже четыре тысячелетия, а смысл ее деяний был непонятен простым смертным.
А господин Волк, старый бродячий сказочник! Как он изменился! Гарион знал теперь, что давно знакомый приятель детских лет - на самом деле его пра-пра-пра...дедушка, а за внешностью гуляки и пропойцы скрыта мудрость чародея Белгарата, снисходительно наблюдавшего за людскими пороками и неразумными поступками богов вот уже семь тысяч лет.
Гарион вздохнул и вновь направился через туман, сам не зная куда.
Даже их имена чем-то раздражали, будили беспокойство. Гарион вовсе не желал верить ни в легенды, ни в колдовство, ни в чародейство. Подобные вещи казались просто неестественными, нарушали солидный, установленный веками порядок вещей. Но слишком многое случилось за это время, и сохранять здравый скепсис становилось все труднее. В одно потрясающее душу мгновение последние остатки сомнений были безжалостно сметены, а ему ничего не оставалось делать, разве только ошеломленно наблюдать, как тетя Пол одним лишь жестом сняла бельма с глаз ведьмы Мартжи, возвратив безумной зрение, но лишив способности заглядывать в будущее. Гарион вздрогнул, вспомнив отчаянный вопль, Мартжи, вопль, каким-то образом отметивший минуту, начиная с которой мир, окружавший Гариона, стал намного менее надежным, разумным, а главное, безопасным.
Увезенный из единственного родного места, которое знал, не уверенный в двух самых близких людях и не знающий более различий между возможным и невозможным, Гариону пришлось волей-неволей неизвестно с какой целью скитаться по земле. Он не имел никакого понятия о том, что они делают в этом разрушенном городе, и совершенно не представлял, куда отправятся потом. Единственное, в чем был уверен Гарион, одна мрачная мысль завладела душой - где-то в этом мире существовал человек, прокравшийся к деревенскому маленькому домику в предрассветный час и убивший его родителей, и Гарион обязательно найдет врага и уничтожит его, даже если на это уйдет вся оставшаяся жизнь И было нечто утешительное в этом единственно надежном утверждении.
Осторожно перебравшись через разрушенную стену, Гарион продолжал невеселую прогулку. Терпеливое время стерло почти все, что пощадила война, а остальное скрывали толстый снежный покров и густой туман. Гарион снова вздохнул и направился к руинам башни, где они провели предыдущую ночь.
Неподалеку он заметил тетю Пол и господина Волка, тихо беседующих о чем-то. Старик надвинул на глаза капюшон цвета ржавчины; тетя Пол зябко куталась в синий плащ с грустью оглядывая туманные окрестности. Темные длинные волосы рассыпались по плечам, а серебряный локон на лбу казался белее снега под ногами.
- Вот он! - воскликнул Волк, завидев Гариона. - Где ты был?
- Нигде, - ответил Гарион, - просто должен был подумать кое о чем.
- Вижу, ты ухитрился промочить ноги?
Подняв ногу, Гарион оглядел мокрые коричневые сапоги.
- Не думал, что снег так быстро тает, - извинился он.
- Ты что, лучше себя чувствуешь с этой штукой на боку? - спросил господин Волк, показывая на меч, который Гарион носил теперь постоянно.
- Все только и говорят о том, как опасна жизнь в Арендии, - пояснил Гарион, - а кроме того, я должен к нему привыкнуть.
Он сдвинул новый поскрипывающий кожаный пояс так, чтобы рукоятка, оплетенная проволокой, не бросалась в глаза. Меч был подарком от Бэйрека в день Эрастайда, одним из немногих даров, полученных Гарионом на корабле, потому что праздник пришлось провести в море.
- Не очень-то он вдет тебе, - неодобрительно заметил старик.
- Оставь Гариона в покое, отец, - рассеянно вмешалась тетя Пол, - меч его, и пусть носит, как считает нужным.
- Пора бы уж Хеттару быть здесь, разве не так? - спросил Гарион, спеша переменить тему разговора.
- Он мог застрять в горах Сендарии, - ответил Волк. - Хеттар обязательно придет. На него можно положиться.
- Не понимаю, почему он не купил лошадей в Камааре!
- Там они не так хороши, - пояснил Волк, почесывая короткую седую бородку, - а мы отправляемся в дальний путь, и я не желаю, чтобы мой конь пал в дороге. Лучше сейчас немного задержаться, чем потом терять время.
Гарион полез под воротник и потер шею в том месте, где цепь странного серебряного амулета, подаренного на Эрастайд Волком и тетей Пол, натерла кожу.
- Не трогай цепь, дорогой, - велела тетя Пол.
- Можно, я буду носить его поверх одежды? Никто его под туникой не увидит, - пожаловался Гарион.
- Амулет должен соприкасаться с кожей.
- Но это так неудобно! Конечно, он очень красивый, но иногда холодит, а иногда слишком греет, кроме того, по временам бывает ужасно тяжелым. И цепь так натирает тело! Не привык я к украшениям!
- Это не совсем украшение, дорогой, - ответила тетя Пол. - Со временем привыкнешь
- Может, почувствуешь себя лучше, - рассмеялся Волк, - если узнаешь, что твоя тетя свыклась со своим только через десять лет. Я просто уставал твердить ей, что нельзя снимать амулет!
- Не понимаю, почему нужно именно сейчас говорить об этом! - холодно ответила тетя Пол.
- У тебя тоже такой есть? - с любопытством спросил старика Гарион.
- Конечно.
- Значит, мы все должны их носить?
- Это семейная традиция, Гарион, - объявила тетя Пол тоном, не допускающим дальнейших споров.
Холодный влажный ветер, свистевший в руинах, чуть-чуть разогнал туман. Гарион вздохнул:
- Скорей бы уж Хеттар приехал. Как хочется уйти отсюда подальше! Это место похоже на кладбище.
- Оно не всегда было таким, - очень тихо сказала тетя Пол.
- А каким же?
- Здесь было так хорошо! Высокие стены, гордые башни... Мы все думали, город будет стоять вечно!
Она показала на беспорядочную поросль кустов, пробивающихся сквозь камни.
- Когда-то тут был разбит великолепный сад с цветочными клумбами, где дамы в шелковых платьях сидели на скамейках, а молодые люди пели любовные песни, стоя под забором, окружавшим сад. Голоса юношей были так нежны, а дамы вздыхали и бросали через стену ярко-красные розы. А в конце этой улицы, на выложенной мрамором площади, встречались старики, чтобы вспомнить минувшие войны и покинувших этот мир соратников. За площадью стоял дом с верандой, где я часто сидела с друзьями, любуясь звездным небом, а мальчик-паж приносил нам охлажденные фрукты, и соловьи пели так, что казалось, их сердечки вот-вот разорвутся.
Голос ее на мгновение замер.
- Но потом пришли астурийцы, - с каким-то ожесточением продолжала тетя Пол, - и ты поразился бы, узнав, как мало времени надо, чтобы разрушить то, что создавалось веками!
- Не мучай себя, Пол, - прошептал Волк. - Такое иногда случается, и мы почти ничего не в силах сделать.
- Я могла бы помочь, отец, - отозвалась она, по-прежнему не сводя глаз с развалин, - но ты ведь сам не позволил мне, помнишь?
- Ты опять за свое, Пол? - устало спросил старик. - Мы должны мужественно переносить потери. Весайтские аренды все равно были обречены, и в лучшем случае ты смогла бы отдалить неизбежное всего на несколько месяцев. Мы просто не имеем права пытаться исправить неисправимое и вставать на пути неизбежного.
- Ты и раньше это говорил. - Тетя Пол взглянула на буйную поросль деревьев, теряющуюся в тумане. В шепоте проскользнула странная, перехватывающая горло нотка: - Не думала, что лес так скоро все завоюет...
- Но прошло почти двадцать пять веков, Пол.
- Правда? А кажется, будто все происходило в прошлом году.
- Не думай об этом. Только зря себя мучаешь. Почему бы нам не войти внутрь? Этот туман сильно действует на нервы.
Тетя Пол бессознательным жестом обняла Гариона за плечи, и все направились к башне. Слезы навернулись на глаза мальчика, когда он ощутил аромат, исходящий от ее одежды, и почувствовал близость родного человека.
Вся холодность их отношений, так возросшая за последнее время, исчезла, казалось, за эти несколько мгновений Помещение в основании башни, сложенной из таких огромных камней, что ни время, ни упорно проталкивающиеся повсюду корни деревьев были не в силах ее разрушить, оставалось относительно целым и защищало от ветра. Широкие пологие своды поддерживали низкий, выложенный камнем потолок, и комната из-за этого походила на пещеру. В дальнем конце между грубо отесанными плитами зияла большая трещина, служившая неплохим дымоходом. Накануне, в вечер приезда, когда все ввалились сюда, мокрые и замерзшие, Дерник, обстоятельно рассмотрев дыру, быстро стожил грубый, но вполне пригодный очаг из булыжников.
- Сойдет! - решил он. - Не очень красивый, конечно, но несколько дней послужит.
И теперь, когда Волк, Гарион и тетя Пол вошли в зал, в очаге уже ярко горел огонь, отбрасывая колеблющиеся тени на низкие своды и излучая благословенное тепло. Дерник, в тунике из коричневой кожи, складывал дрова у стены. Бэйрек, огромный, рыжебородый, позвякивал кольчугой, начищая меч. Силк, одетый в рубашку из неотбеленного холста и черный кожаный жилет, лениво растянулся на тюках, бросая от нечего делать игральные кости.
- Хеттар не появился? - поднял глаза Бэйрек.
- Слишком рано еще, - ответил Волк, подходя к очагу.
- Почему бы тебе не сменить башмаки, Гарион? - предложила тетя Пол, вешая синий плащ на колышек, вбитый Дерником в трещину на стене.
Гарион снял узел с вещами и стал в нем рыться.
- И носки тоже, - добавила она.
- Туман рассеялся? - спросил Силк господина Волка.
- Ни чуточки.
- Если мне удастся уговорить вас отодвинуться от, очага, я займусь ужином, - неожиданно деловито объявила тетя Пол, вынимая окорок, каравай ржаного крестьянского хлеба, мешок сушеного гороха и с дюжину дряблых морковок.
На следующее утро после завтрака Гарион натянул камзол, подбитый овечьим мехом, застегнул пояс с мечом и отправился в затянутые туманом развалины высматривать Хеттара. Такое задание он дал себе сам и был благодарен друзьям ведь ни один не упомянул, что в этом нет необходимости.
Пробираясь через покрытые слякотью улицы к разрушенным западным воротам города, он изо всех сил пытался изгнать из головы невеселые мысли, так омрачившие вчерашний день, поскольку ничего не мог предпринять в этих обстоятельствах и только попусту изводил и мучил себя.
Но к тому времени, как Гарион добрался до ворот, он все же чуть успокоился.
Стена немного защищала от ветра, но липкая сырость все же забиралась под одежду, а ноги успели замерзнуть. Дрожа от озноба, Гарион тем не менее приготовился ждать. Уже в нескольких шагах ничего нельзя было разглядеть из-за тумана; оставалось только прислушиваться. Постепенно удалось различить звуки: шорохи в лесу за стеной, стук капель, срывающихся с деревьев, шлепки соскальзывающих с ветвей снежных комьев, ритмичное постукивание дятла, трудившегося над сухим стволом.
- Это моя корова! - внезапно раздался совсем близко чей-то голос.
Гарион замер и весь обратился в слух.
- Тогда не выпускай ее со своего пастбища, - посоветовал другой.
- Это ты, Леммер? - спросил первый.|
- Да, а ты - Деттон, так ведь?
- Не узнал тебя! Давно не виделись!
- Года четыре-пять, по-моему, - решил Леммер.
СОЗДАТЕЛИ ЧУДА
КНИГА ВТОРАЯ
ВЛАДЫЧИЦА МАГИИ
ПРОЛОГ
"Рассказ о борьбе королевств Запада против предательского
вторжения и злых сил Кол-Торака".
Из истории о битве при Во Мимбре
В те далекие времена, когда мир был еще молод, злобный Бог Торак, похитив Око Олдура, скрылся, решив захватить верховную власть. Но Око помешало свершению коварных замыслов и заклеймило похитителя огненным тавром, изуродовав его на веки вечные. Однако Торак по-прежнему не решался расстаться с тем, что наказало его, ибо ценил Око превыше всего на свете.
Тогда Белгарат, чародей и ученик Бога Олдура, повел на поиски короля олорнов с тремя сыновьями; смельчаки забрали Око из железной башни Торака.
Одноглазый Бог попытался их преследовать, но ярость Ока ужаснула его и прогнала прочь.
Белгарат повелел Чиреку и его сыновьям стать королями четырех великих королевств, с тем чтобы вечно охранять землю; чародей предсказал, что, пока Око находится у потомков Райве, Запад будет в безопасности.
Шли века. О Тораке больше не слышали, но весной 4865 года в Драснию вторглись орды недраков, таллов и мергов. И среди этого огромного лагеря энгараков был воздвигнут высокий железный шатер Кол-Торака - Короля-Бога. Разорялись и сжигались города и деревни, ибо Кол-Торак пришел не покорять, а уничтожать.
Чудом оставшихся в живых людей волокли к жрецам-гролимам, скрывавшим лица под стальными масками, а те приносили их в жертву, исполняя несказанно жестокие ритуалы энгараков.
Почти никто не уцелел, кроме тех, кому удалось бежать в Олгарию или переправиться через реку Олдур на военных судах чиреков.
Опустошив Драснию, энгараки вторглись в Южную Олгарию. Но там не было городов. Кочевые Олгарские племена отступали, скрывались, а потом неожиданно нападали из засад, мстя поработителям.
Старая столица Олгарских королей - Стронгхолд стояла на насыпанном людьми холме и была окружена каменными стенами толщиной тридцать футов. Напрасно шли на штурм войска энгараков, пытаясь захватить крепость, и наконец осадили ее, расположившись вокруг лагерем. Восемь бесплодных лет длилась эта осада, но за это время Запад успел собрать силы и подготовиться к войне. Все военачальники собрались в имперской военной академии в Тол Хонете и выработали план совместных действий. Забыты были все родовые распри, и Бренда, Хранителя трона райвенов, назначили главнокомандующим. Многим показались странными выбранные им советники: старый, но еще бодрый человек, утверждавший, что хорошо знаком с энгаракскими королевствами, и необыкновенно красивая женщина с седой прядью на лбу и повелительными манерами. Только к ним прислушивался Бренд, только им оказывал знаки почтительного уважения.
Поздней весной 4875 года Кол-Торак снял осаду и повернул на Запад к морю, преследуемый по пятам Олгарскими кочевниками. Живущие в горах алгосы выходили по ночам из своих пещер и безжалостно расправлялись со спящими энгараками. Но все же силы Кол-Торака по-прежнему оставались бесчисленными. Перегруппировав войска, враг направился по долине реки Аренд к городу Во Мимбр, уничтожая все на своем пути, и уже в начале зимы энгараки приготовились напасть на город. На третий день битвы все услыхали, как рог протрубил трижды. Ворота Во Мимбра открылись, и мимбратские рыцари ринулись на орды энгараков, топча подкованными железом копытами коней, живых и мертвых. Слева наступали Олгарская кавалерия, драснийские копьеносцы и алгосские ополченцы с закрытыми лицами, справа чирекские берсерки и толнедрийские легионы.
Кол-Торак, атакованный с трех сторон, пытался ввести в бой резервы, но тут в тылу врага появились одетые в серое райвены, сендары и астурийские лучники. Энгараки как подкошенные валились на землю, подобно колосьям пшеницы под серпом жнеца, и в панике метались по полю.
Тогда Отступник, чародей Зидар, поспешил в черный железный шатер, из которого не успел еще выйти Кол-Торак, и сказал он Проклятому:
- О господин, враги твои окружили тебя, и силы их многочисленны. Даже серые райвены осмелились прийти и бросить тебе вызов.
Вскочил в гневе Кол-Торак и объявил:
- Я выйду из шатра, чтобы самозваные хранители Крэг Яски, драгоценности, принадлежавшей мне, увидели лицо мое и ужаснулись Пошли сюда моих королей!
- О повелитель, - взмолился Зидар, - королей твоих больше нет: земной путь их завершен - все пали в сражении, а с ними и великое множество жрецов-гролимов.
Ярость Кол-Торака при этих словах только усилилась; огонь вырвался из правого глаза и даже из того ока, которого не существовало. И приказал Король-Бог слугам привязать щит к обрубку левой руки, а в правую взял черный меч, вселяющий ужас в души, и вышел из шатра.
И тут из гущи райвенских воинов раздался голос:
- Во имя Белара я бросаю тебе вызов, Торак. Именем Олдура предлагаю встретиться в честном бою. Да прекратится кровопролитие, и пусть исход битвы решится в поединке. Это говорю я, Бренд, Хранитель трона райвенских королей. Сразись со мной или убери своих зловонных псов и никогда больше не переступай границ западных королевств!
Вышел тут вперед Кол-Торак и закричал:
- Кто из жалких смертных осмелился выступить против Властителя мира? Берегись! Я - Торак, Король королей и Повелитель над повелителями! Всякий назойливый райвен будет безжалостно уничтожен, враги мои погибнут, а Крэг Яска снова возвратится ко мне!
Навстречу ему выступил Бренд с громадным мечом и щитом, закрытым куском ткани. Рядом вышагивал мохнатый волк; над головой воина парила белоснежная сова.
- Я - Бренд, - провозгласил он, - и разделаюсь с тобой, мерзкий урод Торак.
Увидев волка, Торак воскликнул:
- Берегись, Белгарат! Беги, пока можешь, спасай свою жалкую жизнь.
И обратился к сове:
- А ты, Полгара, оставь отца твоего и поклонись мне! Я женюсь на тебе и сделаю Повелительницей мира
Но в ответном вое волка слышался вызов, а в крике совы - презрение и насмешка.
И поднял Торак меч и ударил по щиту Бренда. Долго сражались они, нанося друг другу страшные удары. Ярость Торака все росла, и меч его все чаще сталкивался со щитом Бренда, пока наконец Хранитель не упал на землю под натиском Проклятого. И тут волк вновь завыл, а сова ему вторила, и к Бренду возвратились утраченные силы.
Тогда Хранитель трона райвенов одним движением сорвал со щита прикрывавшую его ткань; в центре оказался круглый драгоценный камень размером с сердце ребенка. От взгляда Торака камень начал наливаться сиянием, тут же превратившимся в язык пламени, и Проклятый, отпрянув, уронил меч и щит и закрыл рукой лицо, пытаясь избежать всепожирающего огня.
Тогда Бренд нанес удар; острие меча, пройдя через забрало, вонзилось в черную яму на месте давно сожженного глаза. Испустив страшный вопль, Торак упал, вырвал из раны меч и сбросил шлем. Все, кто видел это, в ужасе отпрянули, ибо лицо некогда прекрасного Бога навеки изуродовал безжалостный огонь.
И снова при виде драгоценности, называемой им Крэг Яска, ради которой была начата война против Запада, Торак закричал; ручей крови полился изо рта. Тут раздался ответный вопль энгаракского войска, наблюдавшего печальную участь предводителя; они в панике побежали, но армии западных королевств шли по пятам, безжалостно уничтожая врагов, и когда на четвертый день взошло солнце, войска энгараков больше не существовали.
Бренд попросил принести ему тело Проклятого, чтобы в последний раз посмотреть на того, кто именовал себя Повелителем мира. Но труп так и не был найден. Во мраке ночи Зидар, злой волшебник, успел пробормотать заклинания и незамеченным пронести через посты того, кто был его хозяином.
Потом Бренд созвал своих советников, и Белгарат сказал ему:
- Торак не мертв. Он только спит. Бог не может быть сражен оружием смертного.
- Когда же он проснется? - спросил Бренд. - Я должен подготовить Запад к его возвращению.
- Когда потомок короля райвенов вновь сядет на трон предков, - ответила Полгара, - Торак пробудится и пойдет на него войной.
Нахмурился мрачно Бренд и воскликнул:
- Тогда это никогда не сбудется!
Ведь Хранитель знал: последний райвенский король вместе с семьей был предательски убит в 4002 году найсанскими наемниками.
И снова предрекла чародейка:
- Пройдет время, и король райвенов вновь предъявит свои права, как гласит древнее пророчество. Большего я открыть не могу.
Удовлетворившись ответом, Бренд повелел войскам очистить поля сражения от мертвых энгараков, а когда все было кончено, короли Запада собрались перед городом Во Мимбр и стали держать совет. Раздавалось много голосов, славящих Бренда, и вскоре люди заговорили о том, что именно Хранитель должен быть избран правителем Запада Только Мергон, посол императора Толнедры, выдвинул своего императора Рэн Боруна IV. Бренд отказался от предложенной чести, все успокоились, и среди членов Совета воцарилось согласие. Но в обмен на мир от Толнедры потребовали выполнить одно условие. Первым громко высказался Горим, король алгосов:
- Во исполнение пророчества принцесса Толнедры должна стать женой того короля райвенов, который придет спасти мир. Этого требуют от нас Боги.
Но снова запротестовал Мергон:
- Трон райвенского короля пуст. Никто не занимал его вот уже много лет. Как можно обвенчать принцессу Толнедры с призраком?
Тогда вновь заговорила женщина по имени Полгара:
- Король райвенов возвратится, чтобы предъявить права на трон и потребовать свою невесту. И с этого дня каждая принцесса империи Толнедра должна являться в тронный зал райвенского короля в день своего шестнадцатилетия, одетая в подвенечный наряд, и провести там три дня, ожидая появления короля. Если за это время король не придет, принцесса вольна возвратиться к отцу и выходить замуж за кого он ей скажет.
- Но вся Толнедра выступит против такого унижения! - гневно вскричал Мергон. - Нет! Не бывать этому! Тут снова заговорил мудрый Горим Алгосский:
- Передай императору, что такова воля Богов. Скажи также, что в тот день, когда Толнедра откажется выполнять это условие, весь Запад поднимется против вас и развеет прах сынов Недры по четырем сторонам света, и сокрушит мощь империи, пока сама память о ней не будет стерта с лица земли.
И поняв, что силы неравны, посол подчинился. Договор был подписан.
После этого благороднорожденные из раздираемого распрями королевства Арендии приблизились к Бренду и сказали:
- Король мимбратов мертв, и герцог Астурийский тоже. Кто теперь будет править нами? Вот уже две тысячи лет длится опустошающая страну война между Мимбром и Астурией. Как нам снова стать единым народом?
- Кто же наследник трона мимбратов? - спросил, подумав, Бренд.
- Кородаллин, наследный принц, - ответили ему.
- Остались ли в живых потомки герцогов Астурийских?
- Мейязерана, дочь герцога.
- Приведите их ко мне, - велел Бренд.
И, увидев молодых людей, провозгласил правитель:
- Кровавая распря между Мимбром и Астурией должна прекратиться. Объявляю свою волю: вы должны обвенчаться, объединив тем самым два столь долго враждовавших дома.
Девушка и юноша горячо запротестовали, поскольку были преисполнены ненависти друг к другу, впитанной с молоком матери, и гордости за свои древние роды. Но Белгарат отвел в сторону Кородаллина и о чем-то поговорил с ним, а Полгара сделала то же самое с Мейязераной. Никто никогда так и не узнал, о чем беседовали с молодыми людьми чародеи, но, когда все возвратились туда, где ждал Бренд, и Мейязерана и Кородаллин согласились обвенчаться. И на этом закончился Совет королей после битвы при Во Мимбре.
До того как отправиться на Запад, Бренд в последний раз держал речь перед королями и дворянами:
- Много славных деяний совершено под стенами этого города Все мы объединились против энгараков и сокрушили их. Злобный Торак повержен. И договор, заключенный здесь, поможет подготовить Запад к тому дню, когда исполнится пророчество, король райвенов возвратится, а Торак пробудится от векового сна и вновь попытается возвратить былую мощь и власть. Именно в этот день нужно быть готовыми к великой и последней войне. Больше пока мы не в силах ничего предпринять
Но зато здесь, возможно, исцелили мы раны Арендии, и распря, длившаяся более двух тысяч лет, пришла к концу. Поэтому я удовлетворен исходом нашей встречи.
Привет вам всем и прощайте!
Повернув коня, Хранитель отправился на Север в сопровождении седоволосого человека по имени Белгарат и величественной женщины, зовущейся Полгарой. Они сели на корабль в сендарском порту Камааре и отплыли в Райве. Больше Бренд в королевства Запада не возвратился.
Но о его спутниках рассказывается много легенд, и какие из них правдивы, а какие ложны - могут знать только избранные.
Часть I. АРЕНДИЯ
Глава 1
Во Вейкуна не существовало более. Двадцать четыре столетия прошло с тех пор, как город весайтских арендов был стерт с лица земли, и мрачные леса Северной Арендии поглотили руины. Разбитые стены обрушились и лежали теперь под толстым слоем зеленого мха и коричневых гниющих листьев; только лишенные крыш стены некогда гордо возвышающихся башен еще виднелись среди окутывающего деревья тумана, указывая то место, где давным-давно стоял Во Вейкун. Сырой снег белым покрывалом окутывал еле виднеющиеся в тумане развалины; тонкие струйки воды, как слезы, струились по древним камням.
Гарион, плотно завернувшись в теплый шерстяной плащ одиноко бродил по улицам погибшего города, и думы его были так же мрачны, как плачущие камни, окружавшие его. Ферма Фолдора, с ее залитыми солнцем зелеными полями, была так далеко, что казалась сейчас давним волшебным сном, и мальчик отчаянно тосковал по дому. Он мучительно пытался припомнить все мелочи той жизни, но они ускользали от него и в памяти оставались лишь вкусные запахи, витавшие на кухне тети Пол, да звон молота Дерника в кузнице, словно замирающее эхо последнего удара колокола.
Хуже всего, что в жизни Гариона больше не осталось ничего постоянного. Основой его существования, скалой, на которой покоилось в детстве сознание собственной безопасности и благополучия, всегда была тетя Пол. В простом и понятном мирке фермы Фолдора она считалась поварихой, и все звали ее "мистрис Пол", но весь мир знал ее как Полгару, чародейку, с рождения которой прошло уже четыре тысячелетия, а смысл ее деяний был непонятен простым смертным.
А господин Волк, старый бродячий сказочник! Как он изменился! Гарион знал теперь, что давно знакомый приятель детских лет - на самом деле его пра-пра-пра...дедушка, а за внешностью гуляки и пропойцы скрыта мудрость чародея Белгарата, снисходительно наблюдавшего за людскими пороками и неразумными поступками богов вот уже семь тысяч лет.
Гарион вздохнул и вновь направился через туман, сам не зная куда.
Даже их имена чем-то раздражали, будили беспокойство. Гарион вовсе не желал верить ни в легенды, ни в колдовство, ни в чародейство. Подобные вещи казались просто неестественными, нарушали солидный, установленный веками порядок вещей. Но слишком многое случилось за это время, и сохранять здравый скепсис становилось все труднее. В одно потрясающее душу мгновение последние остатки сомнений были безжалостно сметены, а ему ничего не оставалось делать, разве только ошеломленно наблюдать, как тетя Пол одним лишь жестом сняла бельма с глаз ведьмы Мартжи, возвратив безумной зрение, но лишив способности заглядывать в будущее. Гарион вздрогнул, вспомнив отчаянный вопль, Мартжи, вопль, каким-то образом отметивший минуту, начиная с которой мир, окружавший Гариона, стал намного менее надежным, разумным, а главное, безопасным.
Увезенный из единственного родного места, которое знал, не уверенный в двух самых близких людях и не знающий более различий между возможным и невозможным, Гариону пришлось волей-неволей неизвестно с какой целью скитаться по земле. Он не имел никакого понятия о том, что они делают в этом разрушенном городе, и совершенно не представлял, куда отправятся потом. Единственное, в чем был уверен Гарион, одна мрачная мысль завладела душой - где-то в этом мире существовал человек, прокравшийся к деревенскому маленькому домику в предрассветный час и убивший его родителей, и Гарион обязательно найдет врага и уничтожит его, даже если на это уйдет вся оставшаяся жизнь И было нечто утешительное в этом единственно надежном утверждении.
Осторожно перебравшись через разрушенную стену, Гарион продолжал невеселую прогулку. Терпеливое время стерло почти все, что пощадила война, а остальное скрывали толстый снежный покров и густой туман. Гарион снова вздохнул и направился к руинам башни, где они провели предыдущую ночь.
Неподалеку он заметил тетю Пол и господина Волка, тихо беседующих о чем-то. Старик надвинул на глаза капюшон цвета ржавчины; тетя Пол зябко куталась в синий плащ с грустью оглядывая туманные окрестности. Темные длинные волосы рассыпались по плечам, а серебряный локон на лбу казался белее снега под ногами.
- Вот он! - воскликнул Волк, завидев Гариона. - Где ты был?
- Нигде, - ответил Гарион, - просто должен был подумать кое о чем.
- Вижу, ты ухитрился промочить ноги?
Подняв ногу, Гарион оглядел мокрые коричневые сапоги.
- Не думал, что снег так быстро тает, - извинился он.
- Ты что, лучше себя чувствуешь с этой штукой на боку? - спросил господин Волк, показывая на меч, который Гарион носил теперь постоянно.
- Все только и говорят о том, как опасна жизнь в Арендии, - пояснил Гарион, - а кроме того, я должен к нему привыкнуть.
Он сдвинул новый поскрипывающий кожаный пояс так, чтобы рукоятка, оплетенная проволокой, не бросалась в глаза. Меч был подарком от Бэйрека в день Эрастайда, одним из немногих даров, полученных Гарионом на корабле, потому что праздник пришлось провести в море.
- Не очень-то он вдет тебе, - неодобрительно заметил старик.
- Оставь Гариона в покое, отец, - рассеянно вмешалась тетя Пол, - меч его, и пусть носит, как считает нужным.
- Пора бы уж Хеттару быть здесь, разве не так? - спросил Гарион, спеша переменить тему разговора.
- Он мог застрять в горах Сендарии, - ответил Волк. - Хеттар обязательно придет. На него можно положиться.
- Не понимаю, почему он не купил лошадей в Камааре!
- Там они не так хороши, - пояснил Волк, почесывая короткую седую бородку, - а мы отправляемся в дальний путь, и я не желаю, чтобы мой конь пал в дороге. Лучше сейчас немного задержаться, чем потом терять время.
Гарион полез под воротник и потер шею в том месте, где цепь странного серебряного амулета, подаренного на Эрастайд Волком и тетей Пол, натерла кожу.
- Не трогай цепь, дорогой, - велела тетя Пол.
- Можно, я буду носить его поверх одежды? Никто его под туникой не увидит, - пожаловался Гарион.
- Амулет должен соприкасаться с кожей.
- Но это так неудобно! Конечно, он очень красивый, но иногда холодит, а иногда слишком греет, кроме того, по временам бывает ужасно тяжелым. И цепь так натирает тело! Не привык я к украшениям!
- Это не совсем украшение, дорогой, - ответила тетя Пол. - Со временем привыкнешь
- Может, почувствуешь себя лучше, - рассмеялся Волк, - если узнаешь, что твоя тетя свыклась со своим только через десять лет. Я просто уставал твердить ей, что нельзя снимать амулет!
- Не понимаю, почему нужно именно сейчас говорить об этом! - холодно ответила тетя Пол.
- У тебя тоже такой есть? - с любопытством спросил старика Гарион.
- Конечно.
- Значит, мы все должны их носить?
- Это семейная традиция, Гарион, - объявила тетя Пол тоном, не допускающим дальнейших споров.
Холодный влажный ветер, свистевший в руинах, чуть-чуть разогнал туман. Гарион вздохнул:
- Скорей бы уж Хеттар приехал. Как хочется уйти отсюда подальше! Это место похоже на кладбище.
- Оно не всегда было таким, - очень тихо сказала тетя Пол.
- А каким же?
- Здесь было так хорошо! Высокие стены, гордые башни... Мы все думали, город будет стоять вечно!
Она показала на беспорядочную поросль кустов, пробивающихся сквозь камни.
- Когда-то тут был разбит великолепный сад с цветочными клумбами, где дамы в шелковых платьях сидели на скамейках, а молодые люди пели любовные песни, стоя под забором, окружавшим сад. Голоса юношей были так нежны, а дамы вздыхали и бросали через стену ярко-красные розы. А в конце этой улицы, на выложенной мрамором площади, встречались старики, чтобы вспомнить минувшие войны и покинувших этот мир соратников. За площадью стоял дом с верандой, где я часто сидела с друзьями, любуясь звездным небом, а мальчик-паж приносил нам охлажденные фрукты, и соловьи пели так, что казалось, их сердечки вот-вот разорвутся.
Голос ее на мгновение замер.
- Но потом пришли астурийцы, - с каким-то ожесточением продолжала тетя Пол, - и ты поразился бы, узнав, как мало времени надо, чтобы разрушить то, что создавалось веками!
- Не мучай себя, Пол, - прошептал Волк. - Такое иногда случается, и мы почти ничего не в силах сделать.
- Я могла бы помочь, отец, - отозвалась она, по-прежнему не сводя глаз с развалин, - но ты ведь сам не позволил мне, помнишь?
- Ты опять за свое, Пол? - устало спросил старик. - Мы должны мужественно переносить потери. Весайтские аренды все равно были обречены, и в лучшем случае ты смогла бы отдалить неизбежное всего на несколько месяцев. Мы просто не имеем права пытаться исправить неисправимое и вставать на пути неизбежного.
- Ты и раньше это говорил. - Тетя Пол взглянула на буйную поросль деревьев, теряющуюся в тумане. В шепоте проскользнула странная, перехватывающая горло нотка: - Не думала, что лес так скоро все завоюет...
- Но прошло почти двадцать пять веков, Пол.
- Правда? А кажется, будто все происходило в прошлом году.
- Не думай об этом. Только зря себя мучаешь. Почему бы нам не войти внутрь? Этот туман сильно действует на нервы.
Тетя Пол бессознательным жестом обняла Гариона за плечи, и все направились к башне. Слезы навернулись на глаза мальчика, когда он ощутил аромат, исходящий от ее одежды, и почувствовал близость родного человека.
Вся холодность их отношений, так возросшая за последнее время, исчезла, казалось, за эти несколько мгновений Помещение в основании башни, сложенной из таких огромных камней, что ни время, ни упорно проталкивающиеся повсюду корни деревьев были не в силах ее разрушить, оставалось относительно целым и защищало от ветра. Широкие пологие своды поддерживали низкий, выложенный камнем потолок, и комната из-за этого походила на пещеру. В дальнем конце между грубо отесанными плитами зияла большая трещина, служившая неплохим дымоходом. Накануне, в вечер приезда, когда все ввалились сюда, мокрые и замерзшие, Дерник, обстоятельно рассмотрев дыру, быстро стожил грубый, но вполне пригодный очаг из булыжников.
- Сойдет! - решил он. - Не очень красивый, конечно, но несколько дней послужит.
И теперь, когда Волк, Гарион и тетя Пол вошли в зал, в очаге уже ярко горел огонь, отбрасывая колеблющиеся тени на низкие своды и излучая благословенное тепло. Дерник, в тунике из коричневой кожи, складывал дрова у стены. Бэйрек, огромный, рыжебородый, позвякивал кольчугой, начищая меч. Силк, одетый в рубашку из неотбеленного холста и черный кожаный жилет, лениво растянулся на тюках, бросая от нечего делать игральные кости.
- Хеттар не появился? - поднял глаза Бэйрек.
- Слишком рано еще, - ответил Волк, подходя к очагу.
- Почему бы тебе не сменить башмаки, Гарион? - предложила тетя Пол, вешая синий плащ на колышек, вбитый Дерником в трещину на стене.
Гарион снял узел с вещами и стал в нем рыться.
- И носки тоже, - добавила она.
- Туман рассеялся? - спросил Силк господина Волка.
- Ни чуточки.
- Если мне удастся уговорить вас отодвинуться от, очага, я займусь ужином, - неожиданно деловито объявила тетя Пол, вынимая окорок, каравай ржаного крестьянского хлеба, мешок сушеного гороха и с дюжину дряблых морковок.
На следующее утро после завтрака Гарион натянул камзол, подбитый овечьим мехом, застегнул пояс с мечом и отправился в затянутые туманом развалины высматривать Хеттара. Такое задание он дал себе сам и был благодарен друзьям ведь ни один не упомянул, что в этом нет необходимости.
Пробираясь через покрытые слякотью улицы к разрушенным западным воротам города, он изо всех сил пытался изгнать из головы невеселые мысли, так омрачившие вчерашний день, поскольку ничего не мог предпринять в этих обстоятельствах и только попусту изводил и мучил себя.
Но к тому времени, как Гарион добрался до ворот, он все же чуть успокоился.
Стена немного защищала от ветра, но липкая сырость все же забиралась под одежду, а ноги успели замерзнуть. Дрожа от озноба, Гарион тем не менее приготовился ждать. Уже в нескольких шагах ничего нельзя было разглядеть из-за тумана; оставалось только прислушиваться. Постепенно удалось различить звуки: шорохи в лесу за стеной, стук капель, срывающихся с деревьев, шлепки соскальзывающих с ветвей снежных комьев, ритмичное постукивание дятла, трудившегося над сухим стволом.
- Это моя корова! - внезапно раздался совсем близко чей-то голос.
Гарион замер и весь обратился в слух.
- Тогда не выпускай ее со своего пастбища, - посоветовал другой.
- Это ты, Леммер? - спросил первый.|
- Да, а ты - Деттон, так ведь?
- Не узнал тебя! Давно не виделись!
- Года четыре-пять, по-моему, - решил Леммер.