Страница:
…и тогда сказал наш пресветлый владыка Дарт Вейньет: «Да пребудете вы все во тьме на веки вечные, дети тьмы!», да как даст им бой, да такой, что им очень и очень не поздоровилось. Разлетелись они все на части малые, а собраться уже не смогли. Ну а он, гордый славной победой, сказал: «Так-то, гады!» и отправился дальше по неведомому нам пути во Внешний мир.
Из записок летописца Варравы, год 1456-й со дня окончания Лихолетья
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В ней рассказывается о том, что даже существа, лишенные плоти, могут быть крайне опасны для того, кого разыскивает сам Заклинатель
Я испытывал самые противоречивые чувства. С одной стороны, мне удалось слопать несколько кусков вкусного, отлично прожаренного мяса, чему я радовался от всей души (и мой желудок вместе со мной, издавая довольное урчание). К тому же своей улыбкой я до смерти напугал маленького рыжеволосого человечка, и это происшествие также вызвало у меня одни только положительные эмоции. Но с другой стороны – теперь я знал, что за мной началась по-настоящему большая охота и по моему следу идет какое-то скелетное охранение. В прежней своей, земной, жизни я точно не встречал никого из скелетных охранников, но воображение рисовало мне самые жуткие картины: скрипящие кости, белые черепа, пустые глазницы, зажатые в иссушенных пальцах ржавые мечи. Вот они появляются из-за очередного поворота и кидаются на меня, щелкая челюстями, бряцая оружием, угрожающе вращая тазобедренными суставами.
Бррр! Я попытался отогнать страшное видение, но, едва только избавился от призрака скелетного охранения, на ум мне пришел Заклинатель и принялся нашептывать уничижительные слова:
– Ты жалок, ты – ничтожество, ты – никто…
– А ну заткнись, сволочь бледная! – крикнул я, и мой вопль растворился в извивах подземного лабиринта.
Заклинателя сменила Инесса-демонесса с оскаленным тонкогубым ртом.
– …тут никто не нарушит наш покой, – заявила она, – и мы можем с тобой развлекаться очень и очень долго…
Я затряс головой, пытаясь изгнать дамочку-садистку за пределы моего поврежденного рассудка. Одновременно я подавлял тошноту – давно не получавший пищи желудок плохо воспринял сочное мясо…
Ценой неимоверных усилий мне удалось избавиться от дурных предчувствий, вестников беды и рвотных позывов.
Я заставил себя думать о вещах куда более увлекательных и приятных – я шел и размышлял о том, как можно было, бы улучшить жизнь в Белирии, окажись я ее полновластным правителем. Отцу и не снились те замечательные реформы, которые я бы предпринял, чтобы сделать существование моих подданных безбедным и счастливым. Я создал бы общество абсолютного равенства и братства. Общество, где не было угнетения человека человеком. Землю я бы отдал рабочим, а фабрики крестьянам! Или наоборот… Каждая женщина получила бы в пользование здорового, крепкого мужчину, а каждый мужчина – возможность работать и развиваться духовно и физически. Мы искоренили бы последствия войны – голод, разруху, безграмотность и всех отъявленных мерзавцев по всей Белирии. Всех мерзавцев в расход, непременно в расход! Я реформировал бы общество, сделал его бесклассовым и сам, будучи человеком прогрессивным и широко мыслящим, стал называться уже не королем единой Белирии, а, скажем, – ее генеральным правителем! Эх, что за жизнь бы тогда началась! Я бы стал для своих сограждан уже не просто монархом. О нет! Я был бы для них богом, создателем не только нового государственного устройства, но и новой религии. Общеизвестно, что церковь и государство едины и неделимы. И я бы не разделял их больше, я дал бы им в лице созданного мною совершенного государственного устройства новую веру. Веру в возможность наступления светлого будущего и, конечно, веру в свои неограниченные возможности.
Вот только что скажет анданская церковь, когда узнает, что я создаю общество, имеющее собственные религиозные установления? Хм, этот вопрос стоит проработать отдельно – ссориться с анданской церковью как-то мне не с руки… Я, правда, никогда не принимал анданскую церковь всерьез, но сейчас, когда я оказался здесь, внизу, она почему-то стала мне удивительно близка. Я вспомнил, как, сидя в клетке, выкрикивал придуманную мною молитву, обращенную к Спасителю Севе Стиану. Пожалуй, эта молитва во многом помогла мне спасти разум от экспансии Заклинателя…
Я вынужден был отвлечься от размышлений, потому что впереди замаячило нечто странное – возможно, опасность. Несколько толстых веревок свисали с высокого потолка. Подойдя ближе, я различил, что это вовсе не веревки, а жующие песок толстые змеи. Ели они очень неаккуратно – чавкали и роняли темную слюну. Испытывая отвращение, я обошел змей по стеночке и хотел уже отправиться дальше, когда одна из них метнулась и обвила кольцом мою левую ногу. Я закричал от неожиданности, выхватил гвоздь и всадил его в плоскую голову кровожадной гадины. Кольца ослабли, я выдернул ногу и отпрыгнул подальше от раненой змеи. Некоторое время гадина билась на песке, потом затихла. Сжимая в руке окровавленный гвоздь, я потрясал им и что-то торжествующе выкрикивал. Сейчас я думаю, что это были нечленораздельные, первобытные звуки. Другие змеи безучастно наблюдали за агонией соплеменницы, потом лениво вернулись к трапезе. Я их не заинтересовал. Продолжая потрясать гвоздем, я направился дальше…
Круг, где я оказался, был не столь населен опасными существами, как прежний, и все же приходилось все время быть настороже, чтобы случайно не угодить в расставленные повсюду коварные ловушки. Благодаря проявленной мною бдительности я довольно легко миновал зыбучие пески, перепрыгивая их с кочки на кочку. Впоследствии, правда, выяснилось, что это вовсе не кочки, а головы живущих в песке созданий – они яростно ругались мне вслед, потрясая тяжелыми кулачищами. Затем мне удалось, не сильно напрягаясь, избежать встречи с ужасным чудовищем, напоминающим гигантскую стрекозу в черепашьем панцире, – пока я прятался за поворотом, оно протопало по коридору и скрылось из виду. И уж совсем без лишних проблем я свернул лысые шеи парочке громогласно каркающих и попытавшихся заклевать меня до смерти птиц. Поначалу я намеревался употребить их в пищу, но оказалось, что мясо у птичек жесткое, как копыто старого свинога, к тому же от их маленьких тушек несло удушающим смрадом, и я после недолгих колебаний зашвырнул два темных тельца подальше.
В душе я торжествовал. Я дал обитателям подземного мира бой и уже одержал две весьма существенные победы – прикончил толстую змею и пару злонамеренных птичек.
Несмотря на осторожность, я придерживался хорошей скорости. При этом у меня не было никакой уверенности, что я иду в правильном направлении. Возможно, этот путь приведет меня прямо в геенну огненную или же в пасть какого-нибудь гигантского монстра. А может, я все же на верном пути и доберусь до долины вулканов, где смогу расквитаться с Заклинателем. Думаю, если бы у меня была карта, то и она не дала бы возможности свободно ориентироваться, потому что в этом проклятом подземном мире, даже зная точный маршрут, можно проплутать целую вечность, но так и не выйти туда, куда тебе нужно. Мне даже стало казаться, что коридоры все время шевелятся, словно гигантские черви, пока я пробираюсь по их зловонному чреву.
Представив себе эту ужасающую картину, я содрогнулся и решил, что лучше не думать о плохом – доверюсь собственным ногам и интуиции. Куда-нибудь мои ноги меня непременно выведут. Единственное правило, которым я руководствовался в своем затянувшемся путешествии, – поворачивал все время направо.
Когда-то давно, еще во времена счастливого отрочества, в одной из учебных книг я прочитал, что поворачивать все время направо – лучший способ проходить лабиринты. Возможно, книга говорила правду, а может, писавший ее умник задумал таким образом самоутвердиться, а сам никогда в жизни не прошел ни одного лабиринта. И поворачивать нужно было не все время направо, а все время налево! Если его действительно подвигла на написание книги непомерная гордыня, он должен знать, несчастный, что погубил надежду Белирии – Дарта Вейньета. Пусть в гробу перевернется от осознания того, что он натворил!
Так, размышляя о судьбах Белирии и неразрывно с нею связанной моей судьбе, я шел, не останавливаясь, вперед и только вперед, и сам, признаться, не ожидал, куда меня в конце концов выведут мои ноги и интуиция…
Я в очередной раз свернул направо, еще раз направо и снова направо, заметил впереди вход в пещеру, несколько шагов – и я уже стою на ее пороге. Тут меня словно громом поразило, и я замер, не в силах даже пошевелиться от того, что я увидел! Откровенно говоря, в первое мгновение я решил, что произошло то, чего я так опасался, – я окончательно лишился рассудка.
«Я спятил! – сказал я себе, а потом добавил: – А может, и не спятил, а просто сплю. А может быть, и то и другое одновременно».
Сон безумца воплощал дикую фантазию узника, долгие месяцы ведущего полуголодное существование. Я укусил себя за палец, но наваждение не исчезло.
«Значит… значит, все, что я вижу, действительно существует?!»
В это сложно было поверить, поэтому я укусил себя снова. И снова. Больно! Тут я издал радостный вопль и тут же захлопнул рот, опасаясь, что меня кто-нибудь может услышать. Скелетное охранение, например, будь оно неладно. Или идущая по моему следу Инесса-демонесса, чтоб у нее груди отсохли…
В обширной пещере, куда я попал, было полным-полно еды. Нет, пожалуй, полным-полно – это не то слово! Пещера была завалена всевозможной снедью до самого потолка. Съестного здесь было столько, что, если бы сотня лучших едоков мира решила вдруг перекусить в этой пещере, еды им хватило бы на целый месяц, а то и дольше. В ноздри мне ударили ароматы разнообразных яств, и голова у меня закружилась. Мне даже пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Ради полноты картины должен заметить, что в значительной степени к вкусным запахам примешивалась устойчивая вонь испортившихся продуктов. Наверное, они, невостребованные, довольно долго пролежали в этой пещере.
Среди разнообразных ароматов и устойчивого зловония я вдруг уловил знакомый запашок. И тут до меня дошло, где я, собственно, нахожусь. Да это же дом родной горбатого карлика Куксоила! Должно быть, какие-то неведомые силы по привычке продолжали доставлять сюда жратву, чтобы он растаскивал ее на своей тачке по Нижним Пределам, но Куксоила на этом круге не было – он застрял на охранительном. О том, что он отсутствует, упоминал Данте Алигьери, да и Гондор Поголовеушибленный сильно негодовал по поводу исчезновения карлика.
Осознав, что по моей вине в Нижних Пределах нарушился давно заведенный порядок вещей, я расхохотался. Потом кинулся в пещеру и принялся, определяя по запаху еще не испортившиеся продукты, жадно их пожирать. Так я не ел никогда в жизни. «Быть может, – думал я, – я ем в последний раз, так наемся же так, чтобы мне никогда больше уже не хотелось!» Я запихивал в рот вяленое мясо, трюфели, печеночный паштет, грибную запеканку, колбасы, квашеную капусту, кусал луковицы и огурцы, проглотил почти свежий пудинг, запил все съеденное кислым вином. Потом прошелся по многочисленным салатам, так приправленных перцем, что мне показалось, будто я могу дышать огнем. Соленая рыба и копченые куры пошли на ура. Запеченного с яблоками поросенка я уже не мог съесть, но по крайней мере всего понадкусывал…
Однако не подумайте, что в пещере была только подходящая для людей еда – здесь было полно всякой всячины, вызывающей у любого нормального человека острое несварение желудка. Шевелящиеся в банках жирные черви, насаженные на вертела панцирные жучки, салат из многоножек, кусочки вонючего мяса, смешанные со слизью, крысиные хвостики и совсем уж странные вещи с резким запахом, смотреть на которые без содрогания было невозможно. Думаю, не только обжорство, но и вид этих неаппетитных кушаний заставил меня в конце концов рухнуть на песок с чувством глубокого отвращения к дальнейшему поглощению пищи…
Я сидел в самом центре пещеры, вокруг возвышались горы всевозможных продуктов, а меня отчаянно тошнило, я не мог пошевелиться и даже дышал с большим трудом, опасаясь, что мое тощее, раздувшееся до неприличия брюхо может ненароком лопнуть. Я вдохнул и застонал – мне показалось, что есть всего две альтернативы дальнейшего развития событий – или меня сейчас вырвет, или я попросту умру. Я остался жить. Но рвало меня так долго и обстоятельно, что я уже подумал, а не выскочил ли наружу мой многострадальный желудок. Очистившись от полупереваренной пищи, я снова принялся запихивать в себя разнообразную снедь, сдабривая безумную трапезу кислым вином…
Потом я сидел и стонал, испытывая смешанные чувства: упоение сытостью и опасение, что такое обжорство не пойдет на пользу моему здоровью и в ближайшее время я скончаюсь в страшных муках. Прервал мое двойственное состояние шорох чьих-то шагов. Меня как раз начала мучить сильная изжога, и я, прикрыв рот ладошкой, улегся н а спину, решив, что, кто бы это ни был, я ни за что не скажу ему ни единого слова.
– Эй, Куксоил, ты где, безмозглая скотина?! – крикнул неизвестный и несколько раз подпрыгнул, надеясь разглядеть, кто это там стонет и рыгает за кучей продовольственных товаров. – Это я – Нестор Сволотта.
«Какое славное имя, – подумал я, – хорошо ему, наверное, с таким именем живется. А что? Было бы неплохо, если бы у всех были говорящие имена. Сказал, например, тебе какой-нибудь господин – меня зовут Сволотта, и уже все понятно. Интересно только, чего мне ждать от этой сволоты? Пожалуй, лучше все же отозваться».
– Я… здесь, – самым писклявым голоском, на какой только был способен, выдавил я.
– Где здесь? – рявкнул Сволотта. – Я тебя не вижу! Ты собираешься развозить еду или как? Или что там случилось у тебя?
Голос вдруг показался мне смутно знакомым. Я прополз несколько шагов и выглянул из-за ящиков, наполненных чем-то совершенно несъедобным и источающим жуткое зловоние. Ну так и есть! Оказалось, что к Куксоилу осведомиться о еде притащился добродушный демон-курилка из пещеры демонесс. Физиономию его от уха до уха пересекал красный рубец.
«Неплохо Инесса его хлыстом приложила!» – подумал я и хмыкнул.
– Ну ты чего молчишь? – заорал толстый Нестор и шумно сглотнул. – Ты где там есть?! Ась?
– Я не могу выйти, я заболел – я весь покрылся язвами, – сымпровизировал я, – они жутко болят, гной течет по моим ляжкам, а в животе все бурлит и растекается колючими комками…
«Растекается колючими комками?! Что за нелепый оборот речи? Альфонс Брекхун был бы мной очень недоволен!»
Однако именно «колючие комки» напугали Нестора до икоты.
– Ик, что?! – вскричал он. – Колючими, ик, комками?! Да ты совсем заболел, Куксоил, как я погляжу…
– Помираю, – пискляво подтвердил я.
– Ты хочешь, ик, сказать, что вся еда… теперь заражена? – пробормотал он, явно озадаченный подобным положением вещей.
– Да! Да! Заражена! – Я закашлялся и добавил для усиления эффекта: – Вокруг меня все пожелтело и покрылось желтой коростой.
Это откровение заставило демона переполошиться настолько, что он вскрикнул.
– Но… но как же мы, ик, будем это есть? – озадачился Нестор Сволотта.
Тут я вспомнил, что Куксоил никогда не разговаривал связно и замычал:
– Не-э-э понял… Сейчас… я дам тебе одну желтую колбаску… се-э-йчас… Ты попробуешь… и сам скажешь.
– Не надо! – вскричал демон. Мое предложение настолько вывело его из равновесия, что он попросту убежал. Уже из коридора я услышал затихающий голос Нестора: – Я буду вынужден доложить об этом нашему господи-и-ину…
– Да докладывай, кому хочешь! – сказал я, выбираясь из-за кучи колбасок (между прочим, вполне нормального цвета), и подумал, что, когда Куксоил вернется, его будет ожидать множество сюрпризов…
А что, пожалуй, я оказал ему услугу. По крайней мере теперь карлика никто не пожурит за то, что он плохо выполняет свои обязанности. Какой с больного спрос?! В худшем случае его посадят на карантин. А когда убедятся, что он совершенно здоров, вернут на прежнее место. И будет тупой карлик продолжать развозить еду, иногда вспоминая, как он побывал в охранительном круге и познакомился с великим королем Стерпора. Да уж, эта встреча запомнится ему навсегда!
Крайне довольный тем, что совершил доброе дело и избавил бедолагу Куксоила от многих неприятностей, я обвязался колбасками, сунул за пазуху творожную массу с изюмом, несколько копченых окорочков и отправился дальше, на круг духов, к долине вулканов…
Не успел я сделать и десяти шагов, как меня кто-то окликнул из смежного коридора:
– Эй ты, гнус!
Я остановился и повернулся на голос. Моя решительность к этому времени настолько окрепла, что я готов был вступить в бой с любым противником. Коридор, откуда доносился голос, оказался очень темным, и мне не удалось разглядеть того, кто со мной заговорил.
– Кто здесь? – спросил я.
– Никто, гнус! – ответил голос.
Уверенные, нахальные интонации вывели меня из себя. Я аккуратно опустил творожную массу, окорочка и колбаски на песок, достал гвоздь и выставил его перед собой.
– А ну покажись! – сказал я.
– Сам покажись, гнус! – заявил голос.
– Я перед тобой! – выкрикнул я.
– И я перед тобой, гнус!
– Но я тебя не вижу! – возмутился я.
– А это потому, что ты – гнус! – Незнакомец хохотнул.
В его смехе было столько издевательского торжества, что я задохнулся от ярости и метнулся вперед. Кто бы он ни был, он должен ответить за это оскорбление! И тут я вдруг заметил, что мрак в коридоре имеет совсем нестабильную структуру. Он шевелился. Я замер как вкопанный. То, что я видел, уже вовсе не казалось мне мраком, скорее это было похоже на черный дым. Его клубы заполняли все пространство: черные хлопья лежали на песке, странная субстанция курилась у высокого свода. Мне стало очень не по себе. Я представил, что произошло бы, если бы я влетел прямо в это странное скопление «дыма», и что произойдет, если «мрак» из коридора решит вдруг надвинуться на меня. Почувствовав мое настроение, странное существо торжествующе заявило:
– Что, испугался, гнус?!
Я обмотался колбасками, сунул за пазуху окорочка и творожную массу, спрятал бесполезное оружие (какие раны гвоздем можно нанести созданию, у которого вообще нет тела?) и побежал прочь.
– Спасаешься бегством, гнус?! – неслось мне в спину.
И я действительно спасался бегством, но трусом себя вовсе не чувствовал – от этой твари бежал бы любой смельчак, если только в голове у него имеется хотя бы парочка способных шевелиться извилин. Я так спешил поскорее убраться от чудовищной опасности, что потерял окорочка. Они выпали на одном из поворотов. Творожная масса все время норовила отправиться следом за окорочками, и мне пришлось взять ее в руку. Я упорно не желал с ней расставаться. Не то чтобы я сердцем к ней прикипел (нет-нет, вы можете оставить всякие грязные намеки), на самом деле мною двигало убеждение, что вскоре я непременно проголодаюсь и что молочные продукты моему истерзанному неволей желудку просто необходимы. О чем он время от времени возвещал оживленным бурчанием.
«Сам ты гнус! – думал я, увязая в песке. – Надо же, гнус – придумал тоже. Обзывать короля Стерпора гнусом. Совсем они тут оборзели! Ну просто дальше уже некуда! Ну ничего, я им еще покажу! Лишь бы встретить кого-нибудь, у кого есть тело».
Встреча с диковинным созданием, состоящим из одного только мрака, меня порядком расстроила. Если остальные существа в Нижних Пределах были вполне осязаемы, а значит – уязвимы, то как справиться со скоплением клубов дыма, которое к тому же умеет обзываться всякими обидными словами? У него не было рта, глаз, ушей и даже сердца. Духи людей и разноплеменной нечисти по крайней мере обладали формой, их тела имели очертания, пусть порой и весьма размытые. А если это существо вздумало бы причинить мне какой-нибудь вред, а не просто ругаться, то, боюсь, я ничего не смог бы предпринять, чтобы защитить себя…
Побродив еще некоторое время, я наконец отыскал полутемную и пустую пещеру, поел колбасок, забился в угол и заснул…
Проснулся я оттого, что кто-то ворочался у меня под боком. Я скосил глаза и увидел, что это маленький серый зверек, напоминающий крысу, только морда у него была плоской и уродливой, а вот хвост совсем как у крысы – лысый, правда, снабженный целым ворохом тонких иголочек. Странное существо тихонько сопело. Должно быть, я понравился зверьку, и он пригрелся возле моего тощего тела. Стараясь не прерывать его сладкий сон, я осторожно поднялся на ноги. Выяснилось, что творожная масса порядком покусана. Следы маленьких зубиков не вызывали сомнений – перед сном зверек неплохо поужинал. И все же я решил взять творожную массу с собой. Кто-то скажет, что я никак не мог найти в себе силы расстаться с ней, на деле же все обстояло совсем иначе. Повторяю, я не питал какой-то особенной предрасположенности к этой творожной массе с изюмом, а думал исключительно о своем желудке, которому просто необходимы были молочные продукты.
Я обернулся напоследок. Зверек дрых как ни в чем не бывало, даже не заметив моего ухода.
С содроганием я подумал, что было бы, если бы меня отыскала не безобидная серая «крыска», любительница творога с изюмом, а какая-нибудь плотоядная тварь, обожающая поглодать человеческие косточки. Тогда я мог бы проснуться оттого, что хищное чудовище доедает мои ноги.
Нет-нет, больше я не буду поддаваться слабости и давать себе спать… Я должен идти, идти без сна и отдыха, пока не доберусь до долины вулканов. Вот покончу с Заклинателем, тогда и отдохну…
Стоило мне пройти немного вперед, как где-то совсем неподалеку послышались вопли – настолько дикие, что казалось, кого-то режут тупым ножом. Я дождался, пока страшные звуки пытки затихнут, и побрел дальше. Если бы я не находился уже очень далеко от пещеры, где демоны собирались вколотить вору-неудачнику гвозди в голову, я бы подумал, что они осуществили задуманное и это был его последний крик…
«Скелетное охранение, скелетное охранение, скелетное охранение… – вертелось в голове. – И в самом деле, что это за скелетное охранение такое? Может быть, так называется какой-нибудь отряд демонов? Может, так их прозвали за то, что они тощие и хилые?»
Мысль о том, что Заклинатель мог послать за мной отряд тощих и хилых демонов, показалась мне волнующе притягательной, но, к сожалению, подобное предположение, вероятнее всего, не имело ничего общего с действительностью…
Коридор сузился до того, что мне пришлось согнуться в три погибели, потолок опускался все ниже и ниже, пока совсем не прижал меня к полу. Некоторое время я полз вперед на четвереньках, но, когда понял, что дальше смогу передвигаться только по-пластунски, повернул обратно. Жаль было потерянного времени…
Коридор, пара пустых пещер, еще один коридор и еще один, направо, направо, направо. Я свернул за угол и вдруг наткнулся… на скелет. Меня прошиб холодный пот. Скелетное охранение! Выглядел скелет совсем не так, как те человеческие останки, что мне доводилось видеть раньше на поверхности. Череп у него был скорее желтым, а не белым, грудь шире, чем у обычных людей, а ребра выгнуты дугой. Всю его коренастую фигуру окутывало серое облако, наверное, оно было чем-то вроде его жизненной энергии. Скелет стоял напротив ведущего вниз хода и вглядывался в темноту, как будто он мог что-нибудь видеть пустыми глазницами. Тут же я убедился, что еще как может. Скелет повернулся и уставился на меня. Глаз у него не было, поэтому направление взгляда проследить было довольно сложно, но то, что смотрел он именно на меня, а не куда-нибудь еще, не вызывало сомнений. В пальцах адская тварь сжимала длинную белую кость, в прошлом явно часть чьей-то ноги.
– Я… тут прогуливаюсь… по… по делам, – сказал я, потому что не знал, что еще можно сказать в столь странной ситуации, – а что… что, ты кого-то ищешь, да?
Челюсть скелета вдруг упала, и откуда-то из недр пустой грудной клетки раздался столь ужасающий вопль, что я невольно подался назад. Я заткнул бы уши, будь у меня две руки, но рука у меня было только одна, поэтому я размахнулся и изо всех сил приложил скелета творожной массой в лоб. Он замер, опешив от такой наглости. Не давая ему опомниться, я ударил ему под нижнюю челюсть. Пасть с громким щелчком захлопнулась, серое свечение порхнуло куда-то вверх, и он прямо у меня на глазах рассыпался, превратившись в бесполезную груду желтых костей.
«Я убил его», – подумал я. Осознание того, что расправиться со скелетом оказалось проще простого, внушило мне уверенность в собственных силах и чувство глубокого превосходства над всякими там скелетами и прочими зловещими созданиями Нижних Пределов.
Потрясая изрядно ушибленной рукой (даже творожная масса не смогла смягчить удар) и выкрикивая воинственные призывы, я запрыгал на месте. Меня охватило столь неуемное торжество (даже утрата творожной массы не могли меня утихомирить), что осознание всей нелепости этой эйфории пришло ко мне только после того, как я услышал отчетливый стук множества костей. Это, намереваясь немедленно со мной расправиться, бежали по подземному коридору приятели (а может, и близкие родственники) убитого. Я попятился, собираясь броситься наутек, как вдруг из «груды бесполезных костей» (как я уже успел про себя окрестить почившего) метнулась пятерня и ухватила меня за ногу. Я вскрикнул и дернулся, но рука держала меня крепко. Серый дух, покружившись под потолком, снова проник в поверженного противника. Кости его стали сползаться, уверенно занимая полагающееся им место. За считаные мгновения скелет приобрел вполне оформившиеся очертания, пальцы его левой руки зашарили вокруг, нащупывая служившую ему оружием длинную кость.
Бррр! Я попытался отогнать страшное видение, но, едва только избавился от призрака скелетного охранения, на ум мне пришел Заклинатель и принялся нашептывать уничижительные слова:
– Ты жалок, ты – ничтожество, ты – никто…
– А ну заткнись, сволочь бледная! – крикнул я, и мой вопль растворился в извивах подземного лабиринта.
Заклинателя сменила Инесса-демонесса с оскаленным тонкогубым ртом.
– …тут никто не нарушит наш покой, – заявила она, – и мы можем с тобой развлекаться очень и очень долго…
Я затряс головой, пытаясь изгнать дамочку-садистку за пределы моего поврежденного рассудка. Одновременно я подавлял тошноту – давно не получавший пищи желудок плохо воспринял сочное мясо…
Ценой неимоверных усилий мне удалось избавиться от дурных предчувствий, вестников беды и рвотных позывов.
Я заставил себя думать о вещах куда более увлекательных и приятных – я шел и размышлял о том, как можно было, бы улучшить жизнь в Белирии, окажись я ее полновластным правителем. Отцу и не снились те замечательные реформы, которые я бы предпринял, чтобы сделать существование моих подданных безбедным и счастливым. Я создал бы общество абсолютного равенства и братства. Общество, где не было угнетения человека человеком. Землю я бы отдал рабочим, а фабрики крестьянам! Или наоборот… Каждая женщина получила бы в пользование здорового, крепкого мужчину, а каждый мужчина – возможность работать и развиваться духовно и физически. Мы искоренили бы последствия войны – голод, разруху, безграмотность и всех отъявленных мерзавцев по всей Белирии. Всех мерзавцев в расход, непременно в расход! Я реформировал бы общество, сделал его бесклассовым и сам, будучи человеком прогрессивным и широко мыслящим, стал называться уже не королем единой Белирии, а, скажем, – ее генеральным правителем! Эх, что за жизнь бы тогда началась! Я бы стал для своих сограждан уже не просто монархом. О нет! Я был бы для них богом, создателем не только нового государственного устройства, но и новой религии. Общеизвестно, что церковь и государство едины и неделимы. И я бы не разделял их больше, я дал бы им в лице созданного мною совершенного государственного устройства новую веру. Веру в возможность наступления светлого будущего и, конечно, веру в свои неограниченные возможности.
Вот только что скажет анданская церковь, когда узнает, что я создаю общество, имеющее собственные религиозные установления? Хм, этот вопрос стоит проработать отдельно – ссориться с анданской церковью как-то мне не с руки… Я, правда, никогда не принимал анданскую церковь всерьез, но сейчас, когда я оказался здесь, внизу, она почему-то стала мне удивительно близка. Я вспомнил, как, сидя в клетке, выкрикивал придуманную мною молитву, обращенную к Спасителю Севе Стиану. Пожалуй, эта молитва во многом помогла мне спасти разум от экспансии Заклинателя…
Я вынужден был отвлечься от размышлений, потому что впереди замаячило нечто странное – возможно, опасность. Несколько толстых веревок свисали с высокого потолка. Подойдя ближе, я различил, что это вовсе не веревки, а жующие песок толстые змеи. Ели они очень неаккуратно – чавкали и роняли темную слюну. Испытывая отвращение, я обошел змей по стеночке и хотел уже отправиться дальше, когда одна из них метнулась и обвила кольцом мою левую ногу. Я закричал от неожиданности, выхватил гвоздь и всадил его в плоскую голову кровожадной гадины. Кольца ослабли, я выдернул ногу и отпрыгнул подальше от раненой змеи. Некоторое время гадина билась на песке, потом затихла. Сжимая в руке окровавленный гвоздь, я потрясал им и что-то торжествующе выкрикивал. Сейчас я думаю, что это были нечленораздельные, первобытные звуки. Другие змеи безучастно наблюдали за агонией соплеменницы, потом лениво вернулись к трапезе. Я их не заинтересовал. Продолжая потрясать гвоздем, я направился дальше…
Круг, где я оказался, был не столь населен опасными существами, как прежний, и все же приходилось все время быть настороже, чтобы случайно не угодить в расставленные повсюду коварные ловушки. Благодаря проявленной мною бдительности я довольно легко миновал зыбучие пески, перепрыгивая их с кочки на кочку. Впоследствии, правда, выяснилось, что это вовсе не кочки, а головы живущих в песке созданий – они яростно ругались мне вслед, потрясая тяжелыми кулачищами. Затем мне удалось, не сильно напрягаясь, избежать встречи с ужасным чудовищем, напоминающим гигантскую стрекозу в черепашьем панцире, – пока я прятался за поворотом, оно протопало по коридору и скрылось из виду. И уж совсем без лишних проблем я свернул лысые шеи парочке громогласно каркающих и попытавшихся заклевать меня до смерти птиц. Поначалу я намеревался употребить их в пищу, но оказалось, что мясо у птичек жесткое, как копыто старого свинога, к тому же от их маленьких тушек несло удушающим смрадом, и я после недолгих колебаний зашвырнул два темных тельца подальше.
В душе я торжествовал. Я дал обитателям подземного мира бой и уже одержал две весьма существенные победы – прикончил толстую змею и пару злонамеренных птичек.
Несмотря на осторожность, я придерживался хорошей скорости. При этом у меня не было никакой уверенности, что я иду в правильном направлении. Возможно, этот путь приведет меня прямо в геенну огненную или же в пасть какого-нибудь гигантского монстра. А может, я все же на верном пути и доберусь до долины вулканов, где смогу расквитаться с Заклинателем. Думаю, если бы у меня была карта, то и она не дала бы возможности свободно ориентироваться, потому что в этом проклятом подземном мире, даже зная точный маршрут, можно проплутать целую вечность, но так и не выйти туда, куда тебе нужно. Мне даже стало казаться, что коридоры все время шевелятся, словно гигантские черви, пока я пробираюсь по их зловонному чреву.
Представив себе эту ужасающую картину, я содрогнулся и решил, что лучше не думать о плохом – доверюсь собственным ногам и интуиции. Куда-нибудь мои ноги меня непременно выведут. Единственное правило, которым я руководствовался в своем затянувшемся путешествии, – поворачивал все время направо.
Когда-то давно, еще во времена счастливого отрочества, в одной из учебных книг я прочитал, что поворачивать все время направо – лучший способ проходить лабиринты. Возможно, книга говорила правду, а может, писавший ее умник задумал таким образом самоутвердиться, а сам никогда в жизни не прошел ни одного лабиринта. И поворачивать нужно было не все время направо, а все время налево! Если его действительно подвигла на написание книги непомерная гордыня, он должен знать, несчастный, что погубил надежду Белирии – Дарта Вейньета. Пусть в гробу перевернется от осознания того, что он натворил!
Так, размышляя о судьбах Белирии и неразрывно с нею связанной моей судьбе, я шел, не останавливаясь, вперед и только вперед, и сам, признаться, не ожидал, куда меня в конце концов выведут мои ноги и интуиция…
Я в очередной раз свернул направо, еще раз направо и снова направо, заметил впереди вход в пещеру, несколько шагов – и я уже стою на ее пороге. Тут меня словно громом поразило, и я замер, не в силах даже пошевелиться от того, что я увидел! Откровенно говоря, в первое мгновение я решил, что произошло то, чего я так опасался, – я окончательно лишился рассудка.
«Я спятил! – сказал я себе, а потом добавил: – А может, и не спятил, а просто сплю. А может быть, и то и другое одновременно».
Сон безумца воплощал дикую фантазию узника, долгие месяцы ведущего полуголодное существование. Я укусил себя за палец, но наваждение не исчезло.
«Значит… значит, все, что я вижу, действительно существует?!»
В это сложно было поверить, поэтому я укусил себя снова. И снова. Больно! Тут я издал радостный вопль и тут же захлопнул рот, опасаясь, что меня кто-нибудь может услышать. Скелетное охранение, например, будь оно неладно. Или идущая по моему следу Инесса-демонесса, чтоб у нее груди отсохли…
В обширной пещере, куда я попал, было полным-полно еды. Нет, пожалуй, полным-полно – это не то слово! Пещера была завалена всевозможной снедью до самого потолка. Съестного здесь было столько, что, если бы сотня лучших едоков мира решила вдруг перекусить в этой пещере, еды им хватило бы на целый месяц, а то и дольше. В ноздри мне ударили ароматы разнообразных яств, и голова у меня закружилась. Мне даже пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Ради полноты картины должен заметить, что в значительной степени к вкусным запахам примешивалась устойчивая вонь испортившихся продуктов. Наверное, они, невостребованные, довольно долго пролежали в этой пещере.
Среди разнообразных ароматов и устойчивого зловония я вдруг уловил знакомый запашок. И тут до меня дошло, где я, собственно, нахожусь. Да это же дом родной горбатого карлика Куксоила! Должно быть, какие-то неведомые силы по привычке продолжали доставлять сюда жратву, чтобы он растаскивал ее на своей тачке по Нижним Пределам, но Куксоила на этом круге не было – он застрял на охранительном. О том, что он отсутствует, упоминал Данте Алигьери, да и Гондор Поголовеушибленный сильно негодовал по поводу исчезновения карлика.
Осознав, что по моей вине в Нижних Пределах нарушился давно заведенный порядок вещей, я расхохотался. Потом кинулся в пещеру и принялся, определяя по запаху еще не испортившиеся продукты, жадно их пожирать. Так я не ел никогда в жизни. «Быть может, – думал я, – я ем в последний раз, так наемся же так, чтобы мне никогда больше уже не хотелось!» Я запихивал в рот вяленое мясо, трюфели, печеночный паштет, грибную запеканку, колбасы, квашеную капусту, кусал луковицы и огурцы, проглотил почти свежий пудинг, запил все съеденное кислым вином. Потом прошелся по многочисленным салатам, так приправленных перцем, что мне показалось, будто я могу дышать огнем. Соленая рыба и копченые куры пошли на ура. Запеченного с яблоками поросенка я уже не мог съесть, но по крайней мере всего понадкусывал…
Однако не подумайте, что в пещере была только подходящая для людей еда – здесь было полно всякой всячины, вызывающей у любого нормального человека острое несварение желудка. Шевелящиеся в банках жирные черви, насаженные на вертела панцирные жучки, салат из многоножек, кусочки вонючего мяса, смешанные со слизью, крысиные хвостики и совсем уж странные вещи с резким запахом, смотреть на которые без содрогания было невозможно. Думаю, не только обжорство, но и вид этих неаппетитных кушаний заставил меня в конце концов рухнуть на песок с чувством глубокого отвращения к дальнейшему поглощению пищи…
Я сидел в самом центре пещеры, вокруг возвышались горы всевозможных продуктов, а меня отчаянно тошнило, я не мог пошевелиться и даже дышал с большим трудом, опасаясь, что мое тощее, раздувшееся до неприличия брюхо может ненароком лопнуть. Я вдохнул и застонал – мне показалось, что есть всего две альтернативы дальнейшего развития событий – или меня сейчас вырвет, или я попросту умру. Я остался жить. Но рвало меня так долго и обстоятельно, что я уже подумал, а не выскочил ли наружу мой многострадальный желудок. Очистившись от полупереваренной пищи, я снова принялся запихивать в себя разнообразную снедь, сдабривая безумную трапезу кислым вином…
Потом я сидел и стонал, испытывая смешанные чувства: упоение сытостью и опасение, что такое обжорство не пойдет на пользу моему здоровью и в ближайшее время я скончаюсь в страшных муках. Прервал мое двойственное состояние шорох чьих-то шагов. Меня как раз начала мучить сильная изжога, и я, прикрыв рот ладошкой, улегся н а спину, решив, что, кто бы это ни был, я ни за что не скажу ему ни единого слова.
– Эй, Куксоил, ты где, безмозглая скотина?! – крикнул неизвестный и несколько раз подпрыгнул, надеясь разглядеть, кто это там стонет и рыгает за кучей продовольственных товаров. – Это я – Нестор Сволотта.
«Какое славное имя, – подумал я, – хорошо ему, наверное, с таким именем живется. А что? Было бы неплохо, если бы у всех были говорящие имена. Сказал, например, тебе какой-нибудь господин – меня зовут Сволотта, и уже все понятно. Интересно только, чего мне ждать от этой сволоты? Пожалуй, лучше все же отозваться».
– Я… здесь, – самым писклявым голоском, на какой только был способен, выдавил я.
– Где здесь? – рявкнул Сволотта. – Я тебя не вижу! Ты собираешься развозить еду или как? Или что там случилось у тебя?
Голос вдруг показался мне смутно знакомым. Я прополз несколько шагов и выглянул из-за ящиков, наполненных чем-то совершенно несъедобным и источающим жуткое зловоние. Ну так и есть! Оказалось, что к Куксоилу осведомиться о еде притащился добродушный демон-курилка из пещеры демонесс. Физиономию его от уха до уха пересекал красный рубец.
«Неплохо Инесса его хлыстом приложила!» – подумал я и хмыкнул.
– Ну ты чего молчишь? – заорал толстый Нестор и шумно сглотнул. – Ты где там есть?! Ась?
– Я не могу выйти, я заболел – я весь покрылся язвами, – сымпровизировал я, – они жутко болят, гной течет по моим ляжкам, а в животе все бурлит и растекается колючими комками…
«Растекается колючими комками?! Что за нелепый оборот речи? Альфонс Брекхун был бы мной очень недоволен!»
Однако именно «колючие комки» напугали Нестора до икоты.
– Ик, что?! – вскричал он. – Колючими, ик, комками?! Да ты совсем заболел, Куксоил, как я погляжу…
– Помираю, – пискляво подтвердил я.
– Ты хочешь, ик, сказать, что вся еда… теперь заражена? – пробормотал он, явно озадаченный подобным положением вещей.
– Да! Да! Заражена! – Я закашлялся и добавил для усиления эффекта: – Вокруг меня все пожелтело и покрылось желтой коростой.
Это откровение заставило демона переполошиться настолько, что он вскрикнул.
– Но… но как же мы, ик, будем это есть? – озадачился Нестор Сволотта.
Тут я вспомнил, что Куксоил никогда не разговаривал связно и замычал:
– Не-э-э понял… Сейчас… я дам тебе одну желтую колбаску… се-э-йчас… Ты попробуешь… и сам скажешь.
– Не надо! – вскричал демон. Мое предложение настолько вывело его из равновесия, что он попросту убежал. Уже из коридора я услышал затихающий голос Нестора: – Я буду вынужден доложить об этом нашему господи-и-ину…
– Да докладывай, кому хочешь! – сказал я, выбираясь из-за кучи колбасок (между прочим, вполне нормального цвета), и подумал, что, когда Куксоил вернется, его будет ожидать множество сюрпризов…
А что, пожалуй, я оказал ему услугу. По крайней мере теперь карлика никто не пожурит за то, что он плохо выполняет свои обязанности. Какой с больного спрос?! В худшем случае его посадят на карантин. А когда убедятся, что он совершенно здоров, вернут на прежнее место. И будет тупой карлик продолжать развозить еду, иногда вспоминая, как он побывал в охранительном круге и познакомился с великим королем Стерпора. Да уж, эта встреча запомнится ему навсегда!
Крайне довольный тем, что совершил доброе дело и избавил бедолагу Куксоила от многих неприятностей, я обвязался колбасками, сунул за пазуху творожную массу с изюмом, несколько копченых окорочков и отправился дальше, на круг духов, к долине вулканов…
Не успел я сделать и десяти шагов, как меня кто-то окликнул из смежного коридора:
– Эй ты, гнус!
Я остановился и повернулся на голос. Моя решительность к этому времени настолько окрепла, что я готов был вступить в бой с любым противником. Коридор, откуда доносился голос, оказался очень темным, и мне не удалось разглядеть того, кто со мной заговорил.
– Кто здесь? – спросил я.
– Никто, гнус! – ответил голос.
Уверенные, нахальные интонации вывели меня из себя. Я аккуратно опустил творожную массу, окорочка и колбаски на песок, достал гвоздь и выставил его перед собой.
– А ну покажись! – сказал я.
– Сам покажись, гнус! – заявил голос.
– Я перед тобой! – выкрикнул я.
– И я перед тобой, гнус!
– Но я тебя не вижу! – возмутился я.
– А это потому, что ты – гнус! – Незнакомец хохотнул.
В его смехе было столько издевательского торжества, что я задохнулся от ярости и метнулся вперед. Кто бы он ни был, он должен ответить за это оскорбление! И тут я вдруг заметил, что мрак в коридоре имеет совсем нестабильную структуру. Он шевелился. Я замер как вкопанный. То, что я видел, уже вовсе не казалось мне мраком, скорее это было похоже на черный дым. Его клубы заполняли все пространство: черные хлопья лежали на песке, странная субстанция курилась у высокого свода. Мне стало очень не по себе. Я представил, что произошло бы, если бы я влетел прямо в это странное скопление «дыма», и что произойдет, если «мрак» из коридора решит вдруг надвинуться на меня. Почувствовав мое настроение, странное существо торжествующе заявило:
– Что, испугался, гнус?!
Я обмотался колбасками, сунул за пазуху окорочка и творожную массу, спрятал бесполезное оружие (какие раны гвоздем можно нанести созданию, у которого вообще нет тела?) и побежал прочь.
– Спасаешься бегством, гнус?! – неслось мне в спину.
И я действительно спасался бегством, но трусом себя вовсе не чувствовал – от этой твари бежал бы любой смельчак, если только в голове у него имеется хотя бы парочка способных шевелиться извилин. Я так спешил поскорее убраться от чудовищной опасности, что потерял окорочка. Они выпали на одном из поворотов. Творожная масса все время норовила отправиться следом за окорочками, и мне пришлось взять ее в руку. Я упорно не желал с ней расставаться. Не то чтобы я сердцем к ней прикипел (нет-нет, вы можете оставить всякие грязные намеки), на самом деле мною двигало убеждение, что вскоре я непременно проголодаюсь и что молочные продукты моему истерзанному неволей желудку просто необходимы. О чем он время от времени возвещал оживленным бурчанием.
«Сам ты гнус! – думал я, увязая в песке. – Надо же, гнус – придумал тоже. Обзывать короля Стерпора гнусом. Совсем они тут оборзели! Ну просто дальше уже некуда! Ну ничего, я им еще покажу! Лишь бы встретить кого-нибудь, у кого есть тело».
Встреча с диковинным созданием, состоящим из одного только мрака, меня порядком расстроила. Если остальные существа в Нижних Пределах были вполне осязаемы, а значит – уязвимы, то как справиться со скоплением клубов дыма, которое к тому же умеет обзываться всякими обидными словами? У него не было рта, глаз, ушей и даже сердца. Духи людей и разноплеменной нечисти по крайней мере обладали формой, их тела имели очертания, пусть порой и весьма размытые. А если это существо вздумало бы причинить мне какой-нибудь вред, а не просто ругаться, то, боюсь, я ничего не смог бы предпринять, чтобы защитить себя…
Побродив еще некоторое время, я наконец отыскал полутемную и пустую пещеру, поел колбасок, забился в угол и заснул…
Проснулся я оттого, что кто-то ворочался у меня под боком. Я скосил глаза и увидел, что это маленький серый зверек, напоминающий крысу, только морда у него была плоской и уродливой, а вот хвост совсем как у крысы – лысый, правда, снабженный целым ворохом тонких иголочек. Странное существо тихонько сопело. Должно быть, я понравился зверьку, и он пригрелся возле моего тощего тела. Стараясь не прерывать его сладкий сон, я осторожно поднялся на ноги. Выяснилось, что творожная масса порядком покусана. Следы маленьких зубиков не вызывали сомнений – перед сном зверек неплохо поужинал. И все же я решил взять творожную массу с собой. Кто-то скажет, что я никак не мог найти в себе силы расстаться с ней, на деле же все обстояло совсем иначе. Повторяю, я не питал какой-то особенной предрасположенности к этой творожной массе с изюмом, а думал исключительно о своем желудке, которому просто необходимы были молочные продукты.
Я обернулся напоследок. Зверек дрых как ни в чем не бывало, даже не заметив моего ухода.
С содроганием я подумал, что было бы, если бы меня отыскала не безобидная серая «крыска», любительница творога с изюмом, а какая-нибудь плотоядная тварь, обожающая поглодать человеческие косточки. Тогда я мог бы проснуться оттого, что хищное чудовище доедает мои ноги.
Нет-нет, больше я не буду поддаваться слабости и давать себе спать… Я должен идти, идти без сна и отдыха, пока не доберусь до долины вулканов. Вот покончу с Заклинателем, тогда и отдохну…
Стоило мне пройти немного вперед, как где-то совсем неподалеку послышались вопли – настолько дикие, что казалось, кого-то режут тупым ножом. Я дождался, пока страшные звуки пытки затихнут, и побрел дальше. Если бы я не находился уже очень далеко от пещеры, где демоны собирались вколотить вору-неудачнику гвозди в голову, я бы подумал, что они осуществили задуманное и это был его последний крик…
«Скелетное охранение, скелетное охранение, скелетное охранение… – вертелось в голове. – И в самом деле, что это за скелетное охранение такое? Может быть, так называется какой-нибудь отряд демонов? Может, так их прозвали за то, что они тощие и хилые?»
Мысль о том, что Заклинатель мог послать за мной отряд тощих и хилых демонов, показалась мне волнующе притягательной, но, к сожалению, подобное предположение, вероятнее всего, не имело ничего общего с действительностью…
Коридор сузился до того, что мне пришлось согнуться в три погибели, потолок опускался все ниже и ниже, пока совсем не прижал меня к полу. Некоторое время я полз вперед на четвереньках, но, когда понял, что дальше смогу передвигаться только по-пластунски, повернул обратно. Жаль было потерянного времени…
Коридор, пара пустых пещер, еще один коридор и еще один, направо, направо, направо. Я свернул за угол и вдруг наткнулся… на скелет. Меня прошиб холодный пот. Скелетное охранение! Выглядел скелет совсем не так, как те человеческие останки, что мне доводилось видеть раньше на поверхности. Череп у него был скорее желтым, а не белым, грудь шире, чем у обычных людей, а ребра выгнуты дугой. Всю его коренастую фигуру окутывало серое облако, наверное, оно было чем-то вроде его жизненной энергии. Скелет стоял напротив ведущего вниз хода и вглядывался в темноту, как будто он мог что-нибудь видеть пустыми глазницами. Тут же я убедился, что еще как может. Скелет повернулся и уставился на меня. Глаз у него не было, поэтому направление взгляда проследить было довольно сложно, но то, что смотрел он именно на меня, а не куда-нибудь еще, не вызывало сомнений. В пальцах адская тварь сжимала длинную белую кость, в прошлом явно часть чьей-то ноги.
– Я… тут прогуливаюсь… по… по делам, – сказал я, потому что не знал, что еще можно сказать в столь странной ситуации, – а что… что, ты кого-то ищешь, да?
Челюсть скелета вдруг упала, и откуда-то из недр пустой грудной клетки раздался столь ужасающий вопль, что я невольно подался назад. Я заткнул бы уши, будь у меня две руки, но рука у меня было только одна, поэтому я размахнулся и изо всех сил приложил скелета творожной массой в лоб. Он замер, опешив от такой наглости. Не давая ему опомниться, я ударил ему под нижнюю челюсть. Пасть с громким щелчком захлопнулась, серое свечение порхнуло куда-то вверх, и он прямо у меня на глазах рассыпался, превратившись в бесполезную груду желтых костей.
«Я убил его», – подумал я. Осознание того, что расправиться со скелетом оказалось проще простого, внушило мне уверенность в собственных силах и чувство глубокого превосходства над всякими там скелетами и прочими зловещими созданиями Нижних Пределов.
Потрясая изрядно ушибленной рукой (даже творожная масса не смогла смягчить удар) и выкрикивая воинственные призывы, я запрыгал на месте. Меня охватило столь неуемное торжество (даже утрата творожной массы не могли меня утихомирить), что осознание всей нелепости этой эйфории пришло ко мне только после того, как я услышал отчетливый стук множества костей. Это, намереваясь немедленно со мной расправиться, бежали по подземному коридору приятели (а может, и близкие родственники) убитого. Я попятился, собираясь броситься наутек, как вдруг из «груды бесполезных костей» (как я уже успел про себя окрестить почившего) метнулась пятерня и ухватила меня за ногу. Я вскрикнул и дернулся, но рука держала меня крепко. Серый дух, покружившись под потолком, снова проник в поверженного противника. Кости его стали сползаться, уверенно занимая полагающееся им место. За считаные мгновения скелет приобрел вполне оформившиеся очертания, пальцы его левой руки зашарили вокруг, нащупывая служившую ему оружием длинную кость.