Страница:
– Брось, Рик, тут нет ничего такого. Я скрылась посреди ночи неизвестно куда, и ты вне себя от злости.
– Прошлой ночью, – медленно начал он, стараясь держать себя в руках, не потому что боялся покалечить ее, просто не знал, какова будет ее реакция. – Прошлой ночью, на аукционе, ты была не в себе. Что-то тревожило тебя, и ты попыталась отговорить меня от покупки картин. А через пять часов одна из них пропала.
– Я не собираюсь клясться, что не делала этого, – заявила она.
– Ты сказала, что встретила знакомого. Кого именно?
– Значит, теперь я сообщница вора? Почему бы тебе не решить сразу, виновна я или нет, а потом начать именно с этого момента? Ну?
Она сложила руки на задорных грудях и выпрямилась. Ричард скрипнул зубами.
– Я не желаю говорить на эту тему, – буркнул он, вставая. – Смотри свой идиотский фильм и не выходи из дома, пока не будут закончены все формальности и не выпустят пресс-релиз.
На полпути к двери в спину ему врезалась подушка. Рик застыл.
– Что ты себе позволяешь?
– В следующий раз я швырну что-нибудь потяжелее.
Он резко обернулся.
– Тебе не пять лет!
– Может быть. Но ведь это ты только сейчас отослал меня в мою комнату! – Саманта была в ярости. – Ты с ума сошел? Я привыкла идти куда хочу, делать все, что хочу, быть той, кем захочу. И гребаные копы никогда не ждали меня у входной двери, потому что никто не знал, где я живу! А теперь всем известно, кто я такая и где нахожусь.
Иисусе! Обычно он обожал ее непредсказуемость.
– То есть во всем виноват я?
Сэм упрямо поджала губы.
– Я этого не говорила.
– Еще как говорила.
Саманта повернулась к нему спиной и выключила телевизор.
– Заткнись, ладно? – процедила она. – Могу я хотя бы поскандалить вволю? Они надели на меня чертовы наручники, Рик.
– Знаю.
– Сначала, увидев всех этих копов, я подумала, что, может, с тобой что-то случилось. Я так переволновалась! За тебя! И какой я после, этого долбаный профессионал?
– Скорее уж удалившийся на покой профессионал. И не ты одна волновалась, – заверил он, подходя к ней. – Конечно, я знал, что не ты взяла картину, но понятия не имел, где ты находишься. Тут включился тревожный сигнал, появилась полиция, а я даже не мог сообразить, что им сказать. А как ты, наверное, уже успела заметить, я всегда найду что сказать.
Саманта шумно выдохнула.
– Пойду под душ.
Она старательно обошла Рика и открыла дверь.
– Мы еще недоговорили.
– Я договорила.
Пока она шла по коридору к их общей спальне, Рик упорно следовал за ней и остановился на секунду у двери офиса.
– Фил, мы будем готовы через четверть часа.
Фил поднял голову от телефонной трубки и рассеянно кивнул.
К тому времени, когда он толкнул дверь ванной, Сэм уже успела раздеться.
– Тебя не приглашали, – отрезала она, встав под душ.
– Да у меня и настроения нет, – фыркнул он, прислонившись к косяку. – Лучше скажи, какого дьявола ты где-то шлялась? Я думал, ты мне доверяешь.
– А я думала, ты доверяешь мне.
– Это не я исчез в самый разгар ограбления.
Дверца душевой кабинки отодвинулась и оттуда высунулась голова Саманты.
– Ты кретин, – бросила она и снова задвинула дверцу.
– А ты по-прежнему прячешь голову в песок. Сначала кино, потом душ. Я не собираюсь дожидаться, пока ты все расскажешь или но крайней мере объяснишь, почему так упорно отмалчиваешься.
Несколько минут ничего не было слышно, кроме шума воды. Она, пожалуй, сумеет протянуть время, тем более что они зашли в тупик. А ведь им еще нужно идти к Риптону и делать заявление для прессы. Черт возьми! Он не станет извиняться и оправдываться, он не сделал ничего плохого.
– Прости, что причинила тебе столько неприятностей.
– Никаких неприятностей. Я всего лишь добиваюсь объяснения. Не извинений.
Рик снова посмотрел на часы.
– Через десять минут нужно ехать в офис Риптона, где он прочтет наше заявление для прессы.
Вода перестала течь, и душевая кабинка снова открылась.
– Я не собираюсь отвечать на вопросы прессы, – отрезала Саманта, заворачиваясь в полотенце.
– И никто не собирается. Мы просто выступим единым?
фронтом, независимо от того, существует он на самом деле или кет.
– Единым фронтом? Против кого?
– Против кого? – удивленно повторил он. – Тебя арестовали. И если полиция не найдет других подозреваемых, мне могут предъявить обвинение в мошенничестве.
Она стала энергично вытирать волосы.
– Можно подумать, тебя посадят за какие-то двенадцать миллионов!
– Люди иногда делают глупости по самым идиотским причинам.
– Может, причины вовсе не так уж глупы, и это ты их просто не понимаешь.
Ричард, разрываясь между изумлением и гневом, выхватил у нее полотенце.
– Пытаешься сказать мне что-то? Тогда нечего ходить вокруг да около!
Саманта вызывающе уперла кулачки в голые бедра.
– Ладно, я это сделала. Украла Хогарта и спрятала в ячейке камеры хранения на Юнион-Стейшн. Патриция действовала заодно со мной. Вот именно, твоя бывшая и я объединили силы.
– Ты…
– Ты хорошо меня понял? Кто бы это ни сделал, я когда-то была одной из них. А всего год назад, не задумываясь, стащила бы твоего Хогарта. Так что не вижу тут никакой глупости. Очевидно, кто-то пожелал иметь твоего Хогарта и украл его именно по этой причине. Если думаешь, что мне очень понравилось проводить утро в наручниках на заднем сиденье патрульной машины, тогда катись в задницу!
Она снова накинула на себя полотенце. И протопала мимо Рика в спальню. Несколько секунд, прежде чем последовать за ней, он провожал взглядом ее покачивающийся голый зад. В первый день их странного знакомства детектив Кастильо пытался надеть на нее наручники. Он до сих пор помнил ледяной ужас в глазах Сэм при мысли о том, что ее поймали.
Этим утром она выдержала допрос и снятие отпечатков, потому что он пообещал прийти за ней. Оба знали, что при желании Сэм сбежала бы. Но она осталась.
– Саманта, – прошептал он, приподняв ее подбородок, – прости меня. Думаю, будет справедливым сказать, что мы оба не в своей тарелке; Пойдем со мной в офис Риптона, а потом закажем еду из китайского ресторанчика. Мир?
В эту минуту он хотел лишь одного – ласкать ее обнаженное тело. Но Саманта, очевидно, еще не угомонилась.
– Думаешь, я позволила бы тебе обвинить меня, даже если бы украла картину? – прошипела ока, сузив зеленые глаза.
Она, возможно, нашла бы способ обелить его, даже если бы это он украл картину.
– Не думаю.
– Тогда брось эту ерунду типа «я куда более зол, чем ты», потому что я вне себя от злости. Тот, кто спер Хогарта, прекрасно знал, что я живу с тобой. Это пощечина, наглая пощечина, и я на нее отвечу.
– Попробуй хоть на дюйм переступить закон, и Горстайн за тебя возьмется.
Она вырвала подбородок из его пальцев и натянула трусики.
– Только если будет об этом знать. Ты покупай свой отель, а я позабочусь о картине.
– Прости, но от этого мне легче не становится, – пробурчал он, вытаскивая из шкафа чистую рубашку и галстук. – По-моему, детективу не слишком понравилось то, что ты сказала, любимая. Он следит за тобой, ожидая первого хода.
– Пусть следит, сколько вздумается. Я стою перед офисом адвоката, слушая тираду о своей невиновности, а потом наслаждаюсь китайской кухней.
Похоже, они наконец помирились, и он решил пока что не допытываться, где она была. Хотя в душе осталось неприятное ощущение того, что ему не доверяют.
– Господи, до чего же мы жалкая пара неудачников, верно? – отметила она не сразу, надевая модное шелковое платье без рукавов от Лука-Лука с оранжевыми и коричневыми диагональными полосами.
– Угу. Сомневаюсь, что мы хоть чего-то стоим.
Он взял ее за руку и, когда она не отстранилась, прижал к себе. Саманта обняла, его за талию и потерлась лбом о плечо.
– Мы обнаружим, что происходит, – пообещал он, вдыхая запах ее волос. – И кто стащил мою чертову картину. А тогда я потребую личного извинения or детектива Горстайна и добьюсь, чтобы вора примерно наказали. Потому что, может, когда-то ты и была, одной из них, но не сейчас.
Он вспоминал это каждый раз, когда кого-то арестовывали за подобное преступление. Саманта когда-то была воровкой. И это ее могли арестовать.
Она резко отстранилась.
– Ладно. Идем и сделаем это, пока я не передумала.
Он коротко улыбнулся.
– Не передумаешь.
И, не в силах совладать с собой, сжал ее щеки, ладонями и поцеловал в губы.
И тут зазвонил мобильник в его кармане. Рик неохотно отстранился и открыл флип.
– Черт, – пробормотал он. Сэм вытянула шею и взглянула на экранчик.
– Класс. Патриция. Легка на помине!
– Аддисон, – с досадой бросил Рик в трубку.
– Ричард, я только сейчас услышала о случившемся, – донесся до него нежный голос с идеальным лондонским выговором. – Если я могу чем-то помочь, только скажи:…
– У нас все прекрасно, Патриция. Прости, я занят, поэтому до сви…
– Мог бы сообщить, что прилетаешь в Нью-Йорк. Как тебе известно, я тоже тут живу.
– Знаю. Я сам нашел и оплатил тебе квартиру.
– И по крайней мере мог бы пригласить меня на ужин! В самом деле, Ричард!
В капризном голосе жены звучали торжествующие нотки. Еще бы! Ее, порядочную женщину, он проигнорировал, а эту Саманту бросили в тюрьму!
– Я здесь по делу. Поговорим позже.
– Ты привез Джеллико в деловую поездку? Так чьи это дела? Ее или твои?
– Ты что, устроилась репортером в «Инкуайрер»?
– О, прошу тебя! Это абсолютно логичный вопрос.
– Эй, Патти! – громко воскликнула Сэм. – Не можешь ли перезвонить? Мы как раз занимались сексом, и ты прервала нас на самом интересном месте!
– Эта женщина просто невыносима! – возмущенно ахнула Патриция.
Ричард положил трубку.
– Тебе не стоит восстанавливать ее против нас, – мягко посоветовал он, целуя Саманту.
– Она первая начала. И потом не понимаю, почему она так меня ненавидит. Ты развелся с ней за два года до нашей встречи.
– Ненавидит? Потому что я тебя люблю. Саманта поджала мягкие губы.
– Вижу, ты просто какой-то шейх с собственным гаремом!
– Еще бы! Пять минут.
– Я буду готова, – кивнула она. Рик отправился в офис. Патриция обладала необычайной способностью: ее появление немедленно заставляло Саманту становиться на его сторону. Плохо только, что она знает об их присутствии на Манхэттене, а ведь ее квартира находится всего в двух милях от дома Рика, так что ничего хорошего ждать не приходится.
Поцелуй Рика кружил голову: властный, возбуждающий, отчасти гневный – всего понемногу. Пусть он все еще настороже, но и ей тоже не до смеха.
Сэм знала, что сказал бы Мартин: что она водит Рика за нос, используя его власть и деньги ради своих прихотей. Ах, если бы все было так просто!
Едва Рик закрыл за собой дверь, Саманта бросилась к кровати, где лежал мобильник, и набрала номер своего офиса в Палм-Бич.
На третьем звонке трубку подняли.
– «Джеллико секьюрити», – протянул теплый мужской голос. – Мы здесь, чтобы помочь вам.
– Привет, Обри! – воскликнула она, сунув ноги в светло-коричневые босоножки. – Стоило бы добавить, что мы готовы помочь за приличную цену.
– Мисс Саманта, сначала мы заманиваем клиентов и только потом объявляем цены.
– Верно. Кстати, рядом с тобой, случайно, нет Стоуни?
– Имеется. Подожди, солнышко.
В трубке зазвучала старая мелодия: нежный диксиленд. Обри явно взял верх над Стоуни, предпочитавшим коллективные труды «Эниа». Через секунду подошел сам Стоуни.
– Получила мой е-мейл, солнышко? Я просил тебя проверить цифры, прежде чем послать счет Локу. Видишь ли…
– Мы можем поговорить? – перебила она. Она почти увидела, как взлетают его брови.
– Подожди. Сейчас закрою дверь.
Молчание.
– Давай выкладывай, что у тебя?
– Немедленно садись на самолет и тащи свою задницу на Манхэттен, – велела она, понижая голос, несмотря на то, что дверь спальни была закрыта: офис находился в следующей комнате.
– Зачем? Если вы с Риком поцапались, это не мое собачье де…
– Я думаю… знаю… прошлой ночью я видела Мартина.
Стоуни потерял дар речи. Молчание на другом конце линии просто пугало.
– Милая, – выговорил он наконец тоном, приберегаемым для инвалидов или психов, – Мартин умер. Ты знаешь это не хуже меня.
– Вчера вечером он был в зале. Примерялся, что бы стянуть, – настаивала она, стараясь убедить не столько его сколько себя, – Очень заинтересовался только что найденным Хогартом, которого купил Рик. Я сунула ему записку с предложением свидания, но пока ждала его в Центральном парке, кто-то вломился в дом Рика и свистнул чертово полотно.
– Но…
– Да-да, Стоуни! Все это абсолютный вздор. Безумие. Но он здесь. И думаю, использовал меня, чтобы добыть эту картину. Стоуни, только ты один можешь мне помочь, У меня больше никого нет.
Снова долгое молчание.
– Рик знает обо всем этом?
– Нет. Но знает, что вчера ночью меня не было дома, а потом копы сцапали меня… меня! – за грабеж. Я провела целый гребаный час в наручниках. А я не…
Ее голос прервался. Прошло несколько минут, прежде чем она вновь обрела равновесие, Нет, она не собирается распускать нюни. Нет, нет, нет!
– Больше я такого не допущу. И не позволю никому испортить жизнь мне и Рику, пока не пойму, что происходит.
– Я вылетаю следующим рейсом, – пообещал он.
– Только я не хочу, чтобы Рик что-то знал об этом. По крайней мере, пока.
– Ладно. Сейчас же звоню Делрою. Он найдет, где мне остановиться. Позвоню, когда устроюсь.
– Спасибо, Стоуни. Без тебя мне туго пришлось бы.
– Эй, солнышко, для чего же тогда родственники, как не охотиться за привидениями!
Она смахнула со щеки благодарную слезу, удивленная, что, оказывается, плачет.
– Что ты скажешь Обри?
– Нашему голубенькому красавчику? Объясню, что решил взять отпуск и в случае необходимости он может связаться со мной по телефону.
– А Рик считает, что Обри не голубой, – улыбнулась Саманта.
– Миллиардер просто ревнует, потому что Обри не положил на него глаз. Ладно, бегу домой собираться и еду в аэропорт. Жди.
– Еще раз спасибо.
Прозвучало это довольно жалко, учитывая, что Уолтер Барстоун действительно был единственным в этом мире, на которого она могла рассчитывать, тем более что он действительно мог поверить в ее встречу с живым Мартином Джеллико и при этом не вызвать психиатров. И кто бы ни украл Хогарта, Мартин или нет, нужно сделать асе, чтобы вернуть картину.
Закончив разговор, она почувствовала себя жалкой, подлой предательницей. Рик был в другой комнате: перечитывал пресс-релиз, в котором утверждалась их невиновность. А она тем временем мучается мыслью о том, кто выполнил грязную работу, да еще и тайно зовет на помощь, за спиной Рика.
Она поклялась себе, что едва, выяснит что-то, немедленно поделится с Риком, но была, ли при этом достаточно честна? Если отец действительно замешай в воровстве, она не знает, как сказать Рику, не рискуя его потерять. Не важно, доверяет он ей или нет, но появление Мартина на сцене изменило все. Пусть она отошла от дел, но похоже, Мартин этого не сделал. И как ни богат Рик Аддисон, он не может позволить себе иметь вора в семье.
Телефон в ее руке звякнул. Растерявшись от неожиданности, она едва не швырнула его об стену, прежде чем достаточно овладела собой, чтобы нажать зеленую кнопку.
– Алло?
– Здравствуйте, – ответил резкий мужской голос с британским акцептом. – Джон Стиллуэл хотел бы поговорить с Ричардом, лордом Роули.
– Подождите, пожалуйста.
Захватив трубку, Сэм подошла к двери офиса и постучала.
– Войдите.
Сэм распахнула дверь и, не входя, низко поклонилась.
– Лорд Роули, некий Джон Стиллуэл просит разрешения поговорить с вами. Угодно ли вашему королевскому величеству ответить?!
– Проклятые бриты, – проворчал Рик, морщась, и ловко поймал брошенный ею телефон. – Должно быть, я оставил ему номер по ошибке. Мои извинения.
Если Рик оставляет домашний номер вместо служебного, значит, действительно не в себе. И опять она виновата.
– Ничего страшного, – отмахнулась она, давя в себе раздражение. – Похоже, дело очень срочное.
Она снова ушла, закрыв за собой дверь. Немного постояла в коридоре и подошла к окну. Рик, вероятно, посчитал подозрительным, что неизвестный влез в то же окно, которое она взломала днем, но любой сколько-нибудь стоящий вор посчитал бы это место самым подходящим.
Слава Богу, у нее хотя бы хватило ума надеть перчатки, прежде чем влезать в окно, иначе детектив Горстайн до сих пор бы ее допрашивал.
Саманта отставила с дороги низкий столик и присела на корточки перед окном, стараясь при этом не помять платье. Замазка, которой они с Уайлдером пытались исправить нанесенный урон, все еще валялась на полу влажными комочками. Свеженанесенные царапины уродовали подоконник в том месте, где под провода сигнализации был подсунут какой-то предмет.
Хм… что бы там ни использовал взломщик, судя по форме царапин, эта штука была длиннее ее пилки для ногтей. Возможно, что-то вроде старой медной рулетки. Неглупо. Но еще важнее тот факт, что взломщик, входя в дом, ухитрялся не потревожить сигнализацию. Следовательно, тревога была поднята на обратном пути. Хорошо бы понять, намеренно это сделано или нет.
Если, как она предполагала, грабителем был отец, значит, можно поклясться, что он ни в коем случае не потревожил сигнализацию случайно. Но если это сделано нарочно, значит, у нее возникла куча проблем.
– Поосторожнее с отпечатками, – предупредил подошедший сзади Рик, все еще держа трубку в руке. – Правда, полицейские уже их сняли. Но могут еще вернуться.
– Я ни до чего не дотрагивалась, – заверила она, не поднимаясь. – Просто смотрю.
– Видишь что-то интересное?
– И даже очень много. Кто бы это ни был, он вошел точно таким же способом, как до этого я.
– Но ты не включила сигнализацию.
– Да. На входе.
Он остановился и насторожился.
– Значит, это было сделано, когда он уходил. Специально?
Саманта встала, отряхивая руки, стараясь подольше потянуть время.
– Он, она, они вошли, не затронув сигнализации, прокрадись по коридору, спустились вниз, нашли нужную картину, – как я полагаю, им понадобился новый Хогарт, – снова поднялись наверх и выбрались на улицу. Бьюсь об заклад, сигнализация включилась не случайно.
– Это означает, что я разминулся с грабителем не более чем на минуту.
Холодный пот выступил на лбу Саманты. Мартин и Рик… какого мнения были бы они друг о друге, если бы встретились? Вряд ли хорошего. Оставалось надеяться, что этого не случится.
– Сейчас позвоню, чтобы сигнализацию восстановили, – решила она, проходя мимо Рика. Но тот положил ей руку на плечо.
– Почему они не взяли обе картины?
Саманта пожала плечами:
– На их месте я бы так и поступила. Тем более что обе уже упакованы. Может, на одну уже есть покупатель, а вторая ему не нужна. А может, у покупателя просто негде хранить картину.
– Думаю, что за полотно ценой пять миллионов долларов можно нанять специальный сейф.
Саманта искоса взглянула на него.
– Я думала, что это ты меня перевоспитал, а оказалось, что я потихоньку превращаю тебя во взломщика.
Ричард, усмехнувшись, еще крепче сжал пальцы и повернул ее лицом к себе.
– Как ты уже говорила, наши миры временами не слишком различаются.
Они сами не знали, сколько простояли так, соединенные только его рукой. В любую другую минуту он поцеловал бы ее, но сегодня опустил руку, как только из офиса вышел Риптон.
– Готовы? – спросил он.
Саманта с глубоким вздохом тряхнула руку Рика, и они стали спускаться вниз, к выходу. Ей предстояло стоять на крыльце, пока Рик будет читать заявление, в котором нет ни единого слова правды. Хотя бы потому, что она кое-что знала насчет грабежа и они с Риком пальцем не пошевелили! чтобы помочь полиции.
В прежние времена, может, оно и было бы к лучшему. Сэм знала правила своего отца, правила, который Мартин вдалбливал дочери в голову на протяжении всего ее детства. Защищаться всеми силами, выдавать только ту информацию, которая уже известна полиции, и прежде всего заботиться о себе. Но, прожив с Риком пять месяцев, она не только отказалась от некоторых правил, но и посчитала, что большинство из них глупы, эгоистичны и годятся только для представителей преступного мира. Но вот теперь тень этого мира снова смыкается над ней, хотя пока что она еще в силах справиться сама. Даже несмотря на то что неоткровенна с Риком.
Тот уже знал о ней достаточно, чтобы упрятать за решетку на очень долгий срок. Но если ей из-за него придется бежать в ночь, вряд ли она сможет вернуться к прежнему образу жизни. Он заставил ее стать собой. Раньше ей удавалось быть настоящей, истинной Самантой Джеллико только в редчайших случаях. Она все еще мыслила категориями грабителя, но… но уже далеко не всегда. Горизонты ее жизни расширились. Она меньше оглядывалась и больше смотрела вперед. И это состояние казалось ей чем-то хрупким и драгоценным.
Неужели Мартин задумал вернуть ее в прошлое? Учитывая то обстоятельство, что до вчерашнего дня она считала его мертвым, подобные методы были не совсем справедливыми. Мартин всегда имел макиавеллиевский склад ума и считал, что цель оправдывает средства.
Саманта глубоко вздохнула. Исход любого варианта казался одинаково дурным. Все плохо. Плохо для свободы. Плохо для здоровья, плохо для сердца.
Глава 8
– Прошлой ночью, – медленно начал он, стараясь держать себя в руках, не потому что боялся покалечить ее, просто не знал, какова будет ее реакция. – Прошлой ночью, на аукционе, ты была не в себе. Что-то тревожило тебя, и ты попыталась отговорить меня от покупки картин. А через пять часов одна из них пропала.
– Я не собираюсь клясться, что не делала этого, – заявила она.
– Ты сказала, что встретила знакомого. Кого именно?
– Значит, теперь я сообщница вора? Почему бы тебе не решить сразу, виновна я или нет, а потом начать именно с этого момента? Ну?
Она сложила руки на задорных грудях и выпрямилась. Ричард скрипнул зубами.
– Я не желаю говорить на эту тему, – буркнул он, вставая. – Смотри свой идиотский фильм и не выходи из дома, пока не будут закончены все формальности и не выпустят пресс-релиз.
На полпути к двери в спину ему врезалась подушка. Рик застыл.
– Что ты себе позволяешь?
– В следующий раз я швырну что-нибудь потяжелее.
Он резко обернулся.
– Тебе не пять лет!
– Может быть. Но ведь это ты только сейчас отослал меня в мою комнату! – Саманта была в ярости. – Ты с ума сошел? Я привыкла идти куда хочу, делать все, что хочу, быть той, кем захочу. И гребаные копы никогда не ждали меня у входной двери, потому что никто не знал, где я живу! А теперь всем известно, кто я такая и где нахожусь.
Иисусе! Обычно он обожал ее непредсказуемость.
– То есть во всем виноват я?
Сэм упрямо поджала губы.
– Я этого не говорила.
– Еще как говорила.
Саманта повернулась к нему спиной и выключила телевизор.
– Заткнись, ладно? – процедила она. – Могу я хотя бы поскандалить вволю? Они надели на меня чертовы наручники, Рик.
– Знаю.
– Сначала, увидев всех этих копов, я подумала, что, может, с тобой что-то случилось. Я так переволновалась! За тебя! И какой я после, этого долбаный профессионал?
– Скорее уж удалившийся на покой профессионал. И не ты одна волновалась, – заверил он, подходя к ней. – Конечно, я знал, что не ты взяла картину, но понятия не имел, где ты находишься. Тут включился тревожный сигнал, появилась полиция, а я даже не мог сообразить, что им сказать. А как ты, наверное, уже успела заметить, я всегда найду что сказать.
Саманта шумно выдохнула.
– Пойду под душ.
Она старательно обошла Рика и открыла дверь.
– Мы еще недоговорили.
– Я договорила.
Пока она шла по коридору к их общей спальне, Рик упорно следовал за ней и остановился на секунду у двери офиса.
– Фил, мы будем готовы через четверть часа.
Фил поднял голову от телефонной трубки и рассеянно кивнул.
К тому времени, когда он толкнул дверь ванной, Сэм уже успела раздеться.
– Тебя не приглашали, – отрезала она, встав под душ.
– Да у меня и настроения нет, – фыркнул он, прислонившись к косяку. – Лучше скажи, какого дьявола ты где-то шлялась? Я думал, ты мне доверяешь.
– А я думала, ты доверяешь мне.
– Это не я исчез в самый разгар ограбления.
Дверца душевой кабинки отодвинулась и оттуда высунулась голова Саманты.
– Ты кретин, – бросила она и снова задвинула дверцу.
– А ты по-прежнему прячешь голову в песок. Сначала кино, потом душ. Я не собираюсь дожидаться, пока ты все расскажешь или но крайней мере объяснишь, почему так упорно отмалчиваешься.
Несколько минут ничего не было слышно, кроме шума воды. Она, пожалуй, сумеет протянуть время, тем более что они зашли в тупик. А ведь им еще нужно идти к Риптону и делать заявление для прессы. Черт возьми! Он не станет извиняться и оправдываться, он не сделал ничего плохого.
– Прости, что причинила тебе столько неприятностей.
– Никаких неприятностей. Я всего лишь добиваюсь объяснения. Не извинений.
Рик снова посмотрел на часы.
– Через десять минут нужно ехать в офис Риптона, где он прочтет наше заявление для прессы.
Вода перестала течь, и душевая кабинка снова открылась.
– Я не собираюсь отвечать на вопросы прессы, – отрезала Саманта, заворачиваясь в полотенце.
– И никто не собирается. Мы просто выступим единым?
фронтом, независимо от того, существует он на самом деле или кет.
– Единым фронтом? Против кого?
– Против кого? – удивленно повторил он. – Тебя арестовали. И если полиция не найдет других подозреваемых, мне могут предъявить обвинение в мошенничестве.
Она стала энергично вытирать волосы.
– Можно подумать, тебя посадят за какие-то двенадцать миллионов!
– Люди иногда делают глупости по самым идиотским причинам.
– Может, причины вовсе не так уж глупы, и это ты их просто не понимаешь.
Ричард, разрываясь между изумлением и гневом, выхватил у нее полотенце.
– Пытаешься сказать мне что-то? Тогда нечего ходить вокруг да около!
Саманта вызывающе уперла кулачки в голые бедра.
– Ладно, я это сделала. Украла Хогарта и спрятала в ячейке камеры хранения на Юнион-Стейшн. Патриция действовала заодно со мной. Вот именно, твоя бывшая и я объединили силы.
– Ты…
– Ты хорошо меня понял? Кто бы это ни сделал, я когда-то была одной из них. А всего год назад, не задумываясь, стащила бы твоего Хогарта. Так что не вижу тут никакой глупости. Очевидно, кто-то пожелал иметь твоего Хогарта и украл его именно по этой причине. Если думаешь, что мне очень понравилось проводить утро в наручниках на заднем сиденье патрульной машины, тогда катись в задницу!
Она снова накинула на себя полотенце. И протопала мимо Рика в спальню. Несколько секунд, прежде чем последовать за ней, он провожал взглядом ее покачивающийся голый зад. В первый день их странного знакомства детектив Кастильо пытался надеть на нее наручники. Он до сих пор помнил ледяной ужас в глазах Сэм при мысли о том, что ее поймали.
Этим утром она выдержала допрос и снятие отпечатков, потому что он пообещал прийти за ней. Оба знали, что при желании Сэм сбежала бы. Но она осталась.
– Саманта, – прошептал он, приподняв ее подбородок, – прости меня. Думаю, будет справедливым сказать, что мы оба не в своей тарелке; Пойдем со мной в офис Риптона, а потом закажем еду из китайского ресторанчика. Мир?
В эту минуту он хотел лишь одного – ласкать ее обнаженное тело. Но Саманта, очевидно, еще не угомонилась.
– Думаешь, я позволила бы тебе обвинить меня, даже если бы украла картину? – прошипела ока, сузив зеленые глаза.
Она, возможно, нашла бы способ обелить его, даже если бы это он украл картину.
– Не думаю.
– Тогда брось эту ерунду типа «я куда более зол, чем ты», потому что я вне себя от злости. Тот, кто спер Хогарта, прекрасно знал, что я живу с тобой. Это пощечина, наглая пощечина, и я на нее отвечу.
– Попробуй хоть на дюйм переступить закон, и Горстайн за тебя возьмется.
Она вырвала подбородок из его пальцев и натянула трусики.
– Только если будет об этом знать. Ты покупай свой отель, а я позабочусь о картине.
– Прости, но от этого мне легче не становится, – пробурчал он, вытаскивая из шкафа чистую рубашку и галстук. – По-моему, детективу не слишком понравилось то, что ты сказала, любимая. Он следит за тобой, ожидая первого хода.
– Пусть следит, сколько вздумается. Я стою перед офисом адвоката, слушая тираду о своей невиновности, а потом наслаждаюсь китайской кухней.
Похоже, они наконец помирились, и он решил пока что не допытываться, где она была. Хотя в душе осталось неприятное ощущение того, что ему не доверяют.
– Господи, до чего же мы жалкая пара неудачников, верно? – отметила она не сразу, надевая модное шелковое платье без рукавов от Лука-Лука с оранжевыми и коричневыми диагональными полосами.
– Угу. Сомневаюсь, что мы хоть чего-то стоим.
Он взял ее за руку и, когда она не отстранилась, прижал к себе. Саманта обняла, его за талию и потерлась лбом о плечо.
– Мы обнаружим, что происходит, – пообещал он, вдыхая запах ее волос. – И кто стащил мою чертову картину. А тогда я потребую личного извинения or детектива Горстайна и добьюсь, чтобы вора примерно наказали. Потому что, может, когда-то ты и была, одной из них, но не сейчас.
Он вспоминал это каждый раз, когда кого-то арестовывали за подобное преступление. Саманта когда-то была воровкой. И это ее могли арестовать.
Она резко отстранилась.
– Ладно. Идем и сделаем это, пока я не передумала.
Он коротко улыбнулся.
– Не передумаешь.
И, не в силах совладать с собой, сжал ее щеки, ладонями и поцеловал в губы.
И тут зазвонил мобильник в его кармане. Рик неохотно отстранился и открыл флип.
– Черт, – пробормотал он. Сэм вытянула шею и взглянула на экранчик.
– Класс. Патриция. Легка на помине!
– Аддисон, – с досадой бросил Рик в трубку.
– Ричард, я только сейчас услышала о случившемся, – донесся до него нежный голос с идеальным лондонским выговором. – Если я могу чем-то помочь, только скажи:…
– У нас все прекрасно, Патриция. Прости, я занят, поэтому до сви…
– Мог бы сообщить, что прилетаешь в Нью-Йорк. Как тебе известно, я тоже тут живу.
– Знаю. Я сам нашел и оплатил тебе квартиру.
– И по крайней мере мог бы пригласить меня на ужин! В самом деле, Ричард!
В капризном голосе жены звучали торжествующие нотки. Еще бы! Ее, порядочную женщину, он проигнорировал, а эту Саманту бросили в тюрьму!
– Я здесь по делу. Поговорим позже.
– Ты привез Джеллико в деловую поездку? Так чьи это дела? Ее или твои?
– Ты что, устроилась репортером в «Инкуайрер»?
– О, прошу тебя! Это абсолютно логичный вопрос.
– Эй, Патти! – громко воскликнула Сэм. – Не можешь ли перезвонить? Мы как раз занимались сексом, и ты прервала нас на самом интересном месте!
– Эта женщина просто невыносима! – возмущенно ахнула Патриция.
Ричард положил трубку.
– Тебе не стоит восстанавливать ее против нас, – мягко посоветовал он, целуя Саманту.
– Она первая начала. И потом не понимаю, почему она так меня ненавидит. Ты развелся с ней за два года до нашей встречи.
– Ненавидит? Потому что я тебя люблю. Саманта поджала мягкие губы.
– Вижу, ты просто какой-то шейх с собственным гаремом!
– Еще бы! Пять минут.
– Я буду готова, – кивнула она. Рик отправился в офис. Патриция обладала необычайной способностью: ее появление немедленно заставляло Саманту становиться на его сторону. Плохо только, что она знает об их присутствии на Манхэттене, а ведь ее квартира находится всего в двух милях от дома Рика, так что ничего хорошего ждать не приходится.
Поцелуй Рика кружил голову: властный, возбуждающий, отчасти гневный – всего понемногу. Пусть он все еще настороже, но и ей тоже не до смеха.
Сэм знала, что сказал бы Мартин: что она водит Рика за нос, используя его власть и деньги ради своих прихотей. Ах, если бы все было так просто!
Едва Рик закрыл за собой дверь, Саманта бросилась к кровати, где лежал мобильник, и набрала номер своего офиса в Палм-Бич.
На третьем звонке трубку подняли.
– «Джеллико секьюрити», – протянул теплый мужской голос. – Мы здесь, чтобы помочь вам.
– Привет, Обри! – воскликнула она, сунув ноги в светло-коричневые босоножки. – Стоило бы добавить, что мы готовы помочь за приличную цену.
– Мисс Саманта, сначала мы заманиваем клиентов и только потом объявляем цены.
– Верно. Кстати, рядом с тобой, случайно, нет Стоуни?
– Имеется. Подожди, солнышко.
В трубке зазвучала старая мелодия: нежный диксиленд. Обри явно взял верх над Стоуни, предпочитавшим коллективные труды «Эниа». Через секунду подошел сам Стоуни.
– Получила мой е-мейл, солнышко? Я просил тебя проверить цифры, прежде чем послать счет Локу. Видишь ли…
– Мы можем поговорить? – перебила она. Она почти увидела, как взлетают его брови.
– Подожди. Сейчас закрою дверь.
Молчание.
– Давай выкладывай, что у тебя?
– Немедленно садись на самолет и тащи свою задницу на Манхэттен, – велела она, понижая голос, несмотря на то, что дверь спальни была закрыта: офис находился в следующей комнате.
– Зачем? Если вы с Риком поцапались, это не мое собачье де…
– Я думаю… знаю… прошлой ночью я видела Мартина.
Стоуни потерял дар речи. Молчание на другом конце линии просто пугало.
– Милая, – выговорил он наконец тоном, приберегаемым для инвалидов или психов, – Мартин умер. Ты знаешь это не хуже меня.
– Вчера вечером он был в зале. Примерялся, что бы стянуть, – настаивала она, стараясь убедить не столько его сколько себя, – Очень заинтересовался только что найденным Хогартом, которого купил Рик. Я сунула ему записку с предложением свидания, но пока ждала его в Центральном парке, кто-то вломился в дом Рика и свистнул чертово полотно.
– Но…
– Да-да, Стоуни! Все это абсолютный вздор. Безумие. Но он здесь. И думаю, использовал меня, чтобы добыть эту картину. Стоуни, только ты один можешь мне помочь, У меня больше никого нет.
Снова долгое молчание.
– Рик знает обо всем этом?
– Нет. Но знает, что вчера ночью меня не было дома, а потом копы сцапали меня… меня! – за грабеж. Я провела целый гребаный час в наручниках. А я не…
Ее голос прервался. Прошло несколько минут, прежде чем она вновь обрела равновесие, Нет, она не собирается распускать нюни. Нет, нет, нет!
– Больше я такого не допущу. И не позволю никому испортить жизнь мне и Рику, пока не пойму, что происходит.
– Я вылетаю следующим рейсом, – пообещал он.
– Только я не хочу, чтобы Рик что-то знал об этом. По крайней мере, пока.
– Ладно. Сейчас же звоню Делрою. Он найдет, где мне остановиться. Позвоню, когда устроюсь.
– Спасибо, Стоуни. Без тебя мне туго пришлось бы.
– Эй, солнышко, для чего же тогда родственники, как не охотиться за привидениями!
Она смахнула со щеки благодарную слезу, удивленная, что, оказывается, плачет.
– Что ты скажешь Обри?
– Нашему голубенькому красавчику? Объясню, что решил взять отпуск и в случае необходимости он может связаться со мной по телефону.
– А Рик считает, что Обри не голубой, – улыбнулась Саманта.
– Миллиардер просто ревнует, потому что Обри не положил на него глаз. Ладно, бегу домой собираться и еду в аэропорт. Жди.
– Еще раз спасибо.
Прозвучало это довольно жалко, учитывая, что Уолтер Барстоун действительно был единственным в этом мире, на которого она могла рассчитывать, тем более что он действительно мог поверить в ее встречу с живым Мартином Джеллико и при этом не вызвать психиатров. И кто бы ни украл Хогарта, Мартин или нет, нужно сделать асе, чтобы вернуть картину.
Закончив разговор, она почувствовала себя жалкой, подлой предательницей. Рик был в другой комнате: перечитывал пресс-релиз, в котором утверждалась их невиновность. А она тем временем мучается мыслью о том, кто выполнил грязную работу, да еще и тайно зовет на помощь, за спиной Рика.
Она поклялась себе, что едва, выяснит что-то, немедленно поделится с Риком, но была, ли при этом достаточно честна? Если отец действительно замешай в воровстве, она не знает, как сказать Рику, не рискуя его потерять. Не важно, доверяет он ей или нет, но появление Мартина на сцене изменило все. Пусть она отошла от дел, но похоже, Мартин этого не сделал. И как ни богат Рик Аддисон, он не может позволить себе иметь вора в семье.
Телефон в ее руке звякнул. Растерявшись от неожиданности, она едва не швырнула его об стену, прежде чем достаточно овладела собой, чтобы нажать зеленую кнопку.
– Алло?
– Здравствуйте, – ответил резкий мужской голос с британским акцептом. – Джон Стиллуэл хотел бы поговорить с Ричардом, лордом Роули.
– Подождите, пожалуйста.
Захватив трубку, Сэм подошла к двери офиса и постучала.
– Войдите.
Сэм распахнула дверь и, не входя, низко поклонилась.
– Лорд Роули, некий Джон Стиллуэл просит разрешения поговорить с вами. Угодно ли вашему королевскому величеству ответить?!
– Проклятые бриты, – проворчал Рик, морщась, и ловко поймал брошенный ею телефон. – Должно быть, я оставил ему номер по ошибке. Мои извинения.
Если Рик оставляет домашний номер вместо служебного, значит, действительно не в себе. И опять она виновата.
– Ничего страшного, – отмахнулась она, давя в себе раздражение. – Похоже, дело очень срочное.
Она снова ушла, закрыв за собой дверь. Немного постояла в коридоре и подошла к окну. Рик, вероятно, посчитал подозрительным, что неизвестный влез в то же окно, которое она взломала днем, но любой сколько-нибудь стоящий вор посчитал бы это место самым подходящим.
Слава Богу, у нее хотя бы хватило ума надеть перчатки, прежде чем влезать в окно, иначе детектив Горстайн до сих пор бы ее допрашивал.
Саманта отставила с дороги низкий столик и присела на корточки перед окном, стараясь при этом не помять платье. Замазка, которой они с Уайлдером пытались исправить нанесенный урон, все еще валялась на полу влажными комочками. Свеженанесенные царапины уродовали подоконник в том месте, где под провода сигнализации был подсунут какой-то предмет.
Хм… что бы там ни использовал взломщик, судя по форме царапин, эта штука была длиннее ее пилки для ногтей. Возможно, что-то вроде старой медной рулетки. Неглупо. Но еще важнее тот факт, что взломщик, входя в дом, ухитрялся не потревожить сигнализацию. Следовательно, тревога была поднята на обратном пути. Хорошо бы понять, намеренно это сделано или нет.
Если, как она предполагала, грабителем был отец, значит, можно поклясться, что он ни в коем случае не потревожил сигнализацию случайно. Но если это сделано нарочно, значит, у нее возникла куча проблем.
– Поосторожнее с отпечатками, – предупредил подошедший сзади Рик, все еще держа трубку в руке. – Правда, полицейские уже их сняли. Но могут еще вернуться.
– Я ни до чего не дотрагивалась, – заверила она, не поднимаясь. – Просто смотрю.
– Видишь что-то интересное?
– И даже очень много. Кто бы это ни был, он вошел точно таким же способом, как до этого я.
– Но ты не включила сигнализацию.
– Да. На входе.
Он остановился и насторожился.
– Значит, это было сделано, когда он уходил. Специально?
Саманта встала, отряхивая руки, стараясь подольше потянуть время.
– Он, она, они вошли, не затронув сигнализации, прокрадись по коридору, спустились вниз, нашли нужную картину, – как я полагаю, им понадобился новый Хогарт, – снова поднялись наверх и выбрались на улицу. Бьюсь об заклад, сигнализация включилась не случайно.
– Это означает, что я разминулся с грабителем не более чем на минуту.
Холодный пот выступил на лбу Саманты. Мартин и Рик… какого мнения были бы они друг о друге, если бы встретились? Вряд ли хорошего. Оставалось надеяться, что этого не случится.
– Сейчас позвоню, чтобы сигнализацию восстановили, – решила она, проходя мимо Рика. Но тот положил ей руку на плечо.
– Почему они не взяли обе картины?
Саманта пожала плечами:
– На их месте я бы так и поступила. Тем более что обе уже упакованы. Может, на одну уже есть покупатель, а вторая ему не нужна. А может, у покупателя просто негде хранить картину.
– Думаю, что за полотно ценой пять миллионов долларов можно нанять специальный сейф.
Саманта искоса взглянула на него.
– Я думала, что это ты меня перевоспитал, а оказалось, что я потихоньку превращаю тебя во взломщика.
Ричард, усмехнувшись, еще крепче сжал пальцы и повернул ее лицом к себе.
– Как ты уже говорила, наши миры временами не слишком различаются.
Они сами не знали, сколько простояли так, соединенные только его рукой. В любую другую минуту он поцеловал бы ее, но сегодня опустил руку, как только из офиса вышел Риптон.
– Готовы? – спросил он.
Саманта с глубоким вздохом тряхнула руку Рика, и они стали спускаться вниз, к выходу. Ей предстояло стоять на крыльце, пока Рик будет читать заявление, в котором нет ни единого слова правды. Хотя бы потому, что она кое-что знала насчет грабежа и они с Риком пальцем не пошевелили! чтобы помочь полиции.
В прежние времена, может, оно и было бы к лучшему. Сэм знала правила своего отца, правила, который Мартин вдалбливал дочери в голову на протяжении всего ее детства. Защищаться всеми силами, выдавать только ту информацию, которая уже известна полиции, и прежде всего заботиться о себе. Но, прожив с Риком пять месяцев, она не только отказалась от некоторых правил, но и посчитала, что большинство из них глупы, эгоистичны и годятся только для представителей преступного мира. Но вот теперь тень этого мира снова смыкается над ней, хотя пока что она еще в силах справиться сама. Даже несмотря на то что неоткровенна с Риком.
Тот уже знал о ней достаточно, чтобы упрятать за решетку на очень долгий срок. Но если ей из-за него придется бежать в ночь, вряд ли она сможет вернуться к прежнему образу жизни. Он заставил ее стать собой. Раньше ей удавалось быть настоящей, истинной Самантой Джеллико только в редчайших случаях. Она все еще мыслила категориями грабителя, но… но уже далеко не всегда. Горизонты ее жизни расширились. Она меньше оглядывалась и больше смотрела вперед. И это состояние казалось ей чем-то хрупким и драгоценным.
Неужели Мартин задумал вернуть ее в прошлое? Учитывая то обстоятельство, что до вчерашнего дня она считала его мертвым, подобные методы были не совсем справедливыми. Мартин всегда имел макиавеллиевский склад ума и считал, что цель оправдывает средства.
Саманта глубоко вздохнула. Исход любого варианта казался одинаково дурным. Все плохо. Плохо для свободы. Плохо для здоровья, плохо для сердца.
Глава 8
Среда, 21.18
– Какая наглость! – пожаловалась Саманта, подбирая палочками китайскую лапшу, которую сунула в рот, и только потом негодующе ткнула палочками в экран телевизора.
– Они даже не показали ту часть, где Риптон объявляет, что мы хотим вернуть картину!
Рик, сидевший рядом на диване, стащил с ее тарелки кусочек цыпленка с грибами. В другой момент она непременно поинтересовалась бы, зачем он заказал говядину с брокколи, если без зазрения совести поедает ее цыпленка, но сейчас ей было приятно, что он предпочитает разделить с ней ужин.
– Это гламурная передача. Наподобие светской хроники, – пояснил он, жестикулируя своими палочками. Им все равно, кто это сделал, лишь бы об этом говорили.
– Но мы ни о чем таком же говорили.
– Зато показались на всеобщее обозрение. Это единственное требование.
– В таком случае почему мы показались на всеобщее обозрение?
– Потому что гламурные передачи нам не важны. Мы пытаемся впечатлить полицию.
– Это что-то новенькое.
– Ничего не поделать.
Саманта взглянула на большие напольные часы в углу. Начало десятого вечера. Стоуни уже прилетел и теперь, наверное, растянулся на диване Делроя. Удирать из дома две ночи подряд не слишком разумно, но ей позарез необходимо потолковать со Стоуни.
– Странно, что Уолтер не позвонил тебе, – резко бросил Рик. Уж не научился ли он читать мысли? – В Пал м-Бич, должно быть уже все известно.
– Он смотрит только телевизионные игры.
– Значит, ты ему не звонила?
– Звонила. Пока ты был у Риптона. Он считает, что я идиотка и должна бежать в Париж.
– Неужели? – Рик выпрямился и перетащил очередную порцию цыпленка на свою тарелку. – И что ты ответила?
– Весна в Париже не место для одиноких женщин. Это так обидно! – улыбнулась она. – Скажи, это испортит твою сделку с владельцем отеля?
Рик пожал плечами:
– Кто-то стащил мою картину. Это бросает на меня тень. Создает впечатление моей слабости. Вполне возможно, что Мацуо Хосидо в этот момент искренне смеется надо мной, собираясь повысить окончательную цену на миллион-другой, и добавляет к договору несколько условий, вряд ли для меня приемлемых.
– Я знаю кое-кого в городе, – тяжело вздохнула Саманта, – и могла бы порасспросить людей.
Ожидание и безделье сведут ее с ума, а ей нужен предлог, чтобы выбраться из дома. И это даже не будет ложью.
– Прекрасная идея. Добиваешься, чтобы, тебя увидели с известными ворами и грабителями?
– Кто говорит, что я позволю себя увидеть, умник ты этакий? Насколько я понимаю, ты хочешь вернуть картину. Каким образом – это не важно.
– Не знаю, как объяснить тебе, Саманта, но Горстайна ты не смогла очаровать. Мало того, он твой враг.
– Об этом я ничего не знаю.
– Пойми, это делает его опасный, – продолжал Рик, словно не заметив, что его перебили. – Он не станет подобно Фрэнку Кастильо смотреть сквозь пальцы на твои проделки. А я готов рискнуть процессом, основанным на пустых предположениях и слухах, чем на снимках и записях твоих разговоров с преступниками.
При одном слове «процесс» ей стало дурно. Саманта уставилась на профиль сосредоточенно жующего Рика. По телевизору шла одна из серий фильма «Закон и порядок», и он изредка вскидывал глаза на экран. Ничего не скажешь, он знал, на какую клавишу нажать, чтобы заставить ее сидеть тихо.
– Фрэнк не смотрит на меня сквозь пальцы. Он понимает, что у меня другие способы добиваться своего.
– Особенно потому, что ты помогла ему раскрыть два убийства, – буркнул Рик.
– Я могла бы очаровать Горстайна, если бы захотела, но в этих обстоятельствах не вижу смысла.
– Угу. Что это означает? – Рик продолжал пожирать лапшу. – Что это означает? – повторил он.
– Какая наглость! – пожаловалась Саманта, подбирая палочками китайскую лапшу, которую сунула в рот, и только потом негодующе ткнула палочками в экран телевизора.
– Они даже не показали ту часть, где Риптон объявляет, что мы хотим вернуть картину!
Рик, сидевший рядом на диване, стащил с ее тарелки кусочек цыпленка с грибами. В другой момент она непременно поинтересовалась бы, зачем он заказал говядину с брокколи, если без зазрения совести поедает ее цыпленка, но сейчас ей было приятно, что он предпочитает разделить с ней ужин.
– Это гламурная передача. Наподобие светской хроники, – пояснил он, жестикулируя своими палочками. Им все равно, кто это сделал, лишь бы об этом говорили.
– Но мы ни о чем таком же говорили.
– Зато показались на всеобщее обозрение. Это единственное требование.
– В таком случае почему мы показались на всеобщее обозрение?
– Потому что гламурные передачи нам не важны. Мы пытаемся впечатлить полицию.
– Это что-то новенькое.
– Ничего не поделать.
Саманта взглянула на большие напольные часы в углу. Начало десятого вечера. Стоуни уже прилетел и теперь, наверное, растянулся на диване Делроя. Удирать из дома две ночи подряд не слишком разумно, но ей позарез необходимо потолковать со Стоуни.
– Странно, что Уолтер не позвонил тебе, – резко бросил Рик. Уж не научился ли он читать мысли? – В Пал м-Бич, должно быть уже все известно.
– Он смотрит только телевизионные игры.
– Значит, ты ему не звонила?
– Звонила. Пока ты был у Риптона. Он считает, что я идиотка и должна бежать в Париж.
– Неужели? – Рик выпрямился и перетащил очередную порцию цыпленка на свою тарелку. – И что ты ответила?
– Весна в Париже не место для одиноких женщин. Это так обидно! – улыбнулась она. – Скажи, это испортит твою сделку с владельцем отеля?
Рик пожал плечами:
– Кто-то стащил мою картину. Это бросает на меня тень. Создает впечатление моей слабости. Вполне возможно, что Мацуо Хосидо в этот момент искренне смеется надо мной, собираясь повысить окончательную цену на миллион-другой, и добавляет к договору несколько условий, вряд ли для меня приемлемых.
– Я знаю кое-кого в городе, – тяжело вздохнула Саманта, – и могла бы порасспросить людей.
Ожидание и безделье сведут ее с ума, а ей нужен предлог, чтобы выбраться из дома. И это даже не будет ложью.
– Прекрасная идея. Добиваешься, чтобы, тебя увидели с известными ворами и грабителями?
– Кто говорит, что я позволю себя увидеть, умник ты этакий? Насколько я понимаю, ты хочешь вернуть картину. Каким образом – это не важно.
– Не знаю, как объяснить тебе, Саманта, но Горстайна ты не смогла очаровать. Мало того, он твой враг.
– Об этом я ничего не знаю.
– Пойми, это делает его опасный, – продолжал Рик, словно не заметив, что его перебили. – Он не станет подобно Фрэнку Кастильо смотреть сквозь пальцы на твои проделки. А я готов рискнуть процессом, основанным на пустых предположениях и слухах, чем на снимках и записях твоих разговоров с преступниками.
При одном слове «процесс» ей стало дурно. Саманта уставилась на профиль сосредоточенно жующего Рика. По телевизору шла одна из серий фильма «Закон и порядок», и он изредка вскидывал глаза на экран. Ничего не скажешь, он знал, на какую клавишу нажать, чтобы заставить ее сидеть тихо.
– Фрэнк не смотрит на меня сквозь пальцы. Он понимает, что у меня другие способы добиваться своего.
– Особенно потому, что ты помогла ему раскрыть два убийства, – буркнул Рик.
– Я могла бы очаровать Горстайна, если бы захотела, но в этих обстоятельствах не вижу смысла.
– Угу. Что это означает? – Рик продолжал пожирать лапшу. – Что это означает? – повторил он.