Энок Сюзанна. Не устоять!

   Рейф неловко сел на постели и скривился.
   – Черт! Больно!
   – Ляг немедленно! – забеспокоилась Фелисити и легонько толкнула его в грудь.
   Он перехватил ее руку и крепко переплел свои и ее пальцы.
   – Значит, если бы я захотел отправиться в Китай, ты поехала бы со мной?
   – Да, – кивнула Фелисити. – Но не думай об этом. Моя кузина из Йорка предложила мне место. У нас с Мэй есть куда перебраться, так что тебе не нужно винить себя в том…
   – Черта с два поедешь ты в этот свой Йорк, как же! – огрызнулся он, стараясь за напускной резкостью скрыть панический страх снова ее потерять. – Ясно?
   – Рейф, послушай…
   – А пока мы все здесь…
   В дверь негромко постучали, затем в комнату осторожно заглянул дворецкий.
   – Мастер Рейфел, вы уже проснулись? К вам посетитель, сэр, Мистер Джон Гиббс.
   – Что еще? – проворчал Рейф – Ладно, проводи его сюда.
   Фелисити попыталась выбраться с кровати, но, когда он задержал ее за руку, довольствовалась тем, что густо покраснела и толкнула его в здоровое плечо.
   – Ты меня в конце концов окончательно опозоришь.
   – Я уже это сделал, – шепнул он, улыбаясь во весь рот.
   – Замолчи.
   – Между прочим, дважды!
   – Рейф!
   – Мистер Бэнкрофт, – поздоровался с порога солиситор и шагнул в комнату. – Мисс Харрингтон. С добрым утром вас!
   – Ближе к делу, Гиббс.
   – Ах да. – Джон оглядел спальню. – Позволите, я присяду?
   – Разумеется, Гиббс, пожалуйста.
   – В Пелфорде вы наделали немало шуму, мистер Бэнкрофт.
   – Весьма на это надеюсь, – слегка приподнял бровь Рейф. – О чем теперь толкует наша дражайшая миссис Денуорт?
   Солиситор откашлялся.
   – Сейчас я предпочел бы не отвечать на ваш вопрос, сэр.
   – Я до сих пор жалею, что не успел сообщить ей о скором прибытии герцога Веллингтона и короля Георга.
   – Рейф, дай же человеку хотя бы слово сказать, – шепнула на ухо Рейфу Фелисити, украдкой взяв его за руку.
   – Ладно, Гиббс, выкладывайте новости, – любезно предложил Рейф, чувствуя себя довольно странно, потому что едва дышал от переполнявшего его счастья.
   – После событий прошлой ночи я занялся приведением в надлежащий порядок ряда фактов, которые мне удалось раскопать за эти дни. Похоже, около пятнадцати лет назад за графом Дирхерстом накопился более чем приличный карточный долг. Настолько значительный, что граф оказался на грани полного разорения и продажи поместья с молотка. – Солиситор покосился на Фелисити. – Чтобы не терять времени, я опущу мелкие подробности. Так вот, мистер Харрингтон приобрел поместье Дирхерст в уплату половины карточного долга, чтобы графу хватило денег рассчитаться по остальным долгам и в то же время сохранить собственность платежеспособной.
   – Значит, это правда? – ахнула Фелисити. – И все последние годы мой брат был владельцем поместья Дирхерст?
   – Да. Предполагалось, что со временем поместье будет выкуплено, а вся сделка держалась в глубочайшей тайне, чтобы исключить ненужные разговоры и пересуды, но, к несчастью, мисс Харрингтон, отец ваш скончался. И после его смерти все это дело начало становиться все более… туманным.
   Фелисити покачала головой.
   – Я ценю ваши старания, мистер Гиббс, но, к несчастью, большого смысла в этом расследовании не было. После смерти отца выплыли на свет его собственные долги. Ясно, что старый граф и Джеймс – они оба боялись, что мы пожертвуем поместьем Дирхерст ради того, чтобы привести в порядок Фортон-Холл.
   Рейф прикрыл глаза, потому что в голове его с бешеной скоростью неслись сотни вариантов выбора из вновь открывшихся возможностей.
   – Итак, владелец поместья Дирхерст – это я?
   – Совершенно верно, мистер Бэнкрофт.
   – И сколько же сейчас стоит это поместье?
   – Около ста пятидесяти тысяч фунтов, сэр.
   – Великий Боже! А где сейчас Джеймс Барлоу?
   – Под стражей. Тяжесть его деяний такова, что констебль вызвал полицейских с Боу-стрит – там находится центральный уголовный суд, – чтобы перевезти его в Лондон.
   – Значит, графа будет судить палата лордов, – негромко заметил Рейф. – Отцу это должно понравиться. Во всяком случае, я ему признателен за то, что он такой мстительный сукин сын.
   – Хорошего же ты мнения о собственном родителе. Рейф поднял глаза, посмотрел в проем двери, и ему вдруг ужасно захотелось спрятаться под одеяло.
   – Ваша светлость, – выдавил он, – какая нелегкая занесла вас сюда?
   Герцог Хайброу неподвижно стоял на пороге спальни и обводил неторопливым взором обшарпанные стены, юного солиситора, утратившего дар речи, Рейфа с обмотанным бинтами плечом и сидевшую около него на краю постели бледную как смерть Фелисити.
   – Боюсь, это моя оплошность, – раздался еще один голос, и из-за спины герцога появился Куин. – Прошу великодушно извинить нас, сэр, – обратился к Гиббсу маркиз Уорфилд.
   – Я… Да… Конечно! Да, милорд. Ваша светлость. – Подхватив портфель, солиситор вихрем вылетел из комнаты.
   – Как ты себя чувствуешь, Рейф? – Куин подошел к постели и смотрел на его повязку. – Бикс рассказал нам, что здесь произошло.
   – Жить буду, – ответил Рейф и покрепче сжал руку Фелисити. Теперь-то она точно не убежит. – Так каким же ветром вас сюда занесло, ваша светлость?
   Наконец герцог шевельнулся, прошел в комнату и уселся на стул, который только что занимал Гиббс.
   – Куинлан написал мне буквально накануне нашего отъезда в Испанию. Сообщил, что ты неплохо устроился и вовсю приударяешь за очередной разбитной девицей. – Герцог повернулся к Фелисити: – Полагаю, за вами?
   – Да, ваша светлость, – с достоинством ответила она. – Меня зовут Фелисити Харрингтон. Рейф мне о вас рассказывал.
   Рейф покосился на нее. Молодая женщина оказалась более тонким дипломатом, чем он мог предполагать.
   – В воскресенье у нас бракосочетание, – заявил Рейфел и глубоко вздохнул в ожидании неизбежной грозы с громом и молниями.
   – Никакого бракосочетания не будет.
   – Богом клянусь, будет!
   – Господи, до чего же ты непонятлив! Твоя мать и Мадди просто никак не успеют приехать к воскресенью.
   – Что? Что ты сказал? – растерялся Рейф. Герцог величаво повел рукой в сторону Куина:
   – Твой брат утверждает, что конюшню, которую мы видели во дворе, построили по твоим чертежам. И новое крыло усадьбы тоже. Это правда?
   – Да, правда.
   – Отличная работа.
   Сколько времени еще пролежал бы потерявший дар речи Рейф, глядя выпученными глазами на отца, никто так и не узнал, потому что Фелисити легонько тронула жениха за здоровое плечо:
   – Рейф… поблагодари отца.
   – Спасибо.
   – Гм… А у нее хорошее чувство здравого смысла. Черт возьми, можно было этим и получше распорядиться!
   Скорее всего сон продолжался. Ну и слава Богу! Рейф посмотрел на брата, глаза которого смеялись, потом взглянул на своего отца; герцог очень прямо восседал на стуле и оглядывал их всех как некий средневековый судья – вершитель судеб.
   – Значит, ты согласен на наш брачный союз?
   – Какого черта тебя так беспокоит мое согласие?
   – Сам не знаю. Просто любопытно.
   – Вот оно что. – Герцог неторопливо поднялся. – Кто будет вас венчать?
   – Преподобный отец Лэсли, – чуть запнувшись, отозвалась Фелисити. – Здешний викарий.
   – Пойду потолкую с ним.
   Рейф резко сел, готовый к такому повороту событий.
   – Я не позволю тебе…
   – Бракосочетание надо перенести на вторник, чтобы успела приехать твоя мать и хотя бы немного здесь освоиться…
   С этими словами герцог развернулся и покинул комнату.
   – Куин, я полагаю, что с его светлостью совсем недавно учился апоплексический удар, – глядя в пространство потрясенным взглядом, заявил Рейф.
   Уорфилд весело рассмеялся и подошел к окну, чтобы раздернуть занавески.
   – Когда прошлой ночью приехал твой слуга, мама целый час расспрашивала про тебя и поместье Фортон-Холл, и только после этого мы с отцом смогли выехать. Она напутствовала его светлость словами, что, если он позволит себе хотя бы одно нелестное выражение в отношении тебя, Фортон-Холла или мисс Харрингтон, она будет весьма этим опечалена. – Куин присел на подоконник. – Хотя, честно говоря, я не думаю, что отца нужно было предупреждать. Когда в последний раз ты умчался из Лондона, он очень расстроился. Думаю, он наконец понял, что все всерьез и ты можешь никогда не вернуться.
   – По мне, так для одного утра слишком много происшествий, – пробормотал Рейф и обессилено откинулся на подушки.
   – Мы приехали вовсе не для того, чтобы досаждать тебе, дорогой братец. Так что я удаляюсь. Но все же еще один, самый последний, вопрос. Что ты намерен делать с поместьем Дирхерст? Продам, – буркнул Рейф и устало опустил веки.
   – Тогда, Рейфел, прими мои поздравления. Ты весьма состоятельный человек. Рейф снова открыл глаза и увидел лишь спину выходящего из комнаты Куина. Повозившись, он опять сел на постели. Фелисити смотрела на него посерьезневшим взглядом.
   – Он прав. Ты теперь богач.
   – Мы теперь богачи, – поправил он и обнял ее за талию.
   – Рейф…
   – Черт возьми, ты можешь хотя бы одну – всего одну! – минуту помолчать?
   – Ладно.
   Он перевел дыхание.
   – Я хочу, чтобы ты кое-что узнала. Я тебя люблю. Больше всего на свете я люблю тебя. То, что я искал в Китае, в Перу или черт его знает где еще, я нашел здесь. Я понял это вчера ночью. Впрочем, в глубине души, наверное, я это знал намного раньше:
   – Рейф…
   – Хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой, как сегодня, вот в этой кровати, здесь, у себя дома! – проговорил он с неподдельной страстью в голосе. – С тобой, понимаешь? Здесь, в Фортон-Холле. В этой усадьбе, в этом поместье. Ты сможешь с этим жить?
   Вместо ответа Фелисити расплакалась.
   – Когда вчера ночью Джеймс сказал, что убил тебя, я решила, что тоже умру. Рейф, я буду счастлива с тобой где угодно. – Фелисити улыбнулась и вытерла слезы. – Если суждено быть с тобой здесь, пусть это будет здесь.
   – О! Значит, ты не против остаться в Фортон-Холле?
   – Пожалуй, нет.
   Засмеявшись, Рейф чуть приподнял ее лицо пальцами за подбородок и поцеловал в губы.
   – Очень рад. Мне здесь тоже нравится.
   Фелисити обняла Рейфа и прижалась к его здоровому плечу. Теперь он сам просил ее об этом. Пойми он это раньше, насколько меньше печалей и горестей досталось бы им всем! Рейф прикоснулся губами к ее виску. Не хватало лишь одного.
   Дверь скрипнула и отворилась.
   – Лис? – шепотом позвала Мэй, просовывая голову в проем. – Ой, ты проснулся! Там внизу герцог! Рональд пролил на него чай!
   – Господи! – ахнула Фелисити. – Бедный Рональд! Мэй, с улыбкой до ушей, влетела в комнату и забралась с ногами на кровать.
   – Ты уже рассказала Рейфу?
   – Что это мне нужно было рассказать, малыш? – поинтересовался Рейф, лениво шевеля пальцами ног. Вот теперь у него было все, что можно пожелать, за исключением, может быть, пары-другой личных мелочей, вроде подмигивающего эльфа с веселыми блестящими глазами.
   – У меня опять получилось! Номер двадцать восемь! На этот раз книжкой.
   – Ты это сделала? Правда?
   Фелисити рассмеялась и подтвердила:
   – Правда! Рейфел Микеланджело Бэнкрофт, герой войны, заметьте – вас защищала маленькая восьмилетняя девочка.
   Рейф вгляделся в ее глаза. Были они усталыми, смешливыми и полными бесконечной любви.
   – Я оскорблен до глубины души, унижен, сгораю от стыда. Теперь я никогда не смогу бывать на встречах гвардейцев, воевавших в Африке.
   – Непревзойденные! – издала клич Мэй и расхохоталась. – Теперь это наш девиз!
   – Вот как? – ухмыльнулся Рейф. – Получше, чем номер двадцать восемь, верно? Фелисити засмеялась и чмокнула его в ухо. – Я тебя люблю, – шепнула она.
   – Я тоже люблю тебя, моя практичная леди.