Энтони Пирс. Небесное сольдо

   — Небесного сольдо, — повторила Волшебница. — Сольдо — это сделанный из меди кружок, частица лиры, звук которой обладает волшебным свойством: одаривать вызывающего эти звуки всем, чем он хочет обладать.
   — Но я не разбираюсь ни в меди, ни в лирах! — воскликнула Электра.
   — А тебе и незачем разбираться, дорогая. С помощью своего магического таланта ты просто поможешь мне сделать Небесное Сольдо. Вместе у нас получится! И этим я завершу дело своей жизни. Такова моя цель, и ради нее я позвала тебя.
   «Ну и ну», — озадаченно подумала Электра.
 
   ***
 
   Следующие три года прошли замечательно. Электра носила, не снимая, цепочку, к которой крепился футлярчик с медным кружком — заготовкой Небесного Сольдо. А еще футлярчик был наполнен магическими составляющими, которые под влиянием таланта Электры непрестанно смешивались и оседали на поверхности меди. И больше у Электры не было никаких обязанностей. Милли и бородатый старик были чрезвычайно обходительны с нею, а Волшебница относилась к ней, как к дочери. Кусты со сладостями, фруктовые и пирожковые деревья, шоколадницы — все было в ее распоряжении! Электра лакомилась их дарами, не боясь потолстеть. Время от времени она, проходя через гобелен, навещала свой дом и другие места Ксанфа, изображения которых появлялись на гобелене.
   И еще она любила играть на песке около воды.
   Остров, на котором стоял дом Волшебницы, носил причудливое название — Аяте Бя Люблю. Иногда Электра видела в воде морских чудовищ, но они никогда не приближались к острову: какая-то сила не пускала их
 
   сюда.
   Однажды в дом Волшебницы пришла Принцесса.
   Необыкновенно прекрасная, немножко грустная и двадцати лет от роду. Принцессе было суждено попробовать пропитанное ядом яблоко и от этого впасть в забытье на тысячу лет. А разбудить Принцессу должен был прекрасный принц своим поцелуем и потом взять ее в жены.
   К Волшебнице Принцесса явилась с просьбой — соткать ей покрывало. Понимая, что за тысячу лет можно изрядно промерзнуть, Принцесса задумала укрыться чем-то теплым и уютным. И не просто одеялом — ей, Принцессе, это не к лицу, а чем-то красивым, истинно королевским по своему великолепию.
   А такое изделие было по силам только волшебным рукам Великой Волшебницы.
   В это время Гобеле закончила очередной гобелен, а приступать к окончательной отделке Небесного Сольдо еще было рановато, поэтому Волшебница охотно взялась за королевское покрывало. Принцесса оказалась интересной собеседницей: у нее были прекрасные манеры, и к тому же она знала все последние новости ксанфского королевского двора. К примеру, она поведала, что король Ругн сейчас возводит громадный замок. Этот замок предполагается назвать в его честь — замок Ругна. Оттуда он будет править Ксанфом, сурово, но справедливо. Идет также молва о волнении среди гарпий и гоблинов, которое грозит завершиться самой настоящей войной между этими двумя племенами. Война, говорят, может начаться в любую минуту. Нет, вздыхала Принцесса, я предпочитаю уснуть на тысячу лет, только бы избежать этого зрелища. Она была дочерью предыдущего короля, правящего перед Ругном. Ей, слабой женщине, не наделенной к тому же особыми талантами (единственное, что она умела — это создавать волшебные цветы амаранты), и в самом деле лучше было держаться подальше от политики. Изящно удалиться со сцены — вот и все, что ей оставалось.
   Электра находила рассказанное Принцессой, да и ее саму, потрясающе интересным. Электре исполнилось одиннадцать лет, но ей, маленькой и худенькой, нельзя было дать больше девяти. Однако она знала, что через несколько лет превратится в настоящую девицу, и хотела с помощью Принцессы освоить хорошие манеры. Принцесса охотно учила Электру, посвящая ее в самые мелкие на первый взгляд детали. Милли, служанка, тоже посещала эти занятия. Под руководством Принцессы Милли и Электра учились встряхивать волосами, топать ножками и взвизгивать, как надлежит испугавшейся чего-то девице. Это лучше всего получалось у Милли. Ей вскоре должно было исполниться семнадцать, и она стала такой красавицей, что Принцесса иногда даже призадумывалась. Если Принц, появившись, увидит их вместе, то, несомненно, выберет Милли, а ей останется лишь смириться со своей судьбой. И все же Милли была так очаровательна, что Принцесса не в силах была на нее сердиться… Волшебница Гобеле, когда молодежь посвящала ее в свои тревоги, выслушивала их с мудрой улыбкой. Она давно уже пережила свою весну, да и осень тоже, и знала — все идет как надо, и будет так, как следует быть.
   Гобеле уже заканчивала ткать прекрасное покрывало и Небесное Сольдо было почти готово, когда в доме появился гость. Мужчина средних лет, вполне благопристойного вида, и несмотря на это, в его облике было, может, из-за недоброй улыбки, что-то зловещее. «Силы небесные!» — прошептала Гобеле, когда незнакомец вошел. Очевидно, она знала, кто это такой.
   Электра хотела спросить старушку, что это за человек к ним пожаловал, но тот заговорил первым:
   — Приветствую тебя, Волшебница Гобеле, — обратился незнакомец к старой Волшебнице. Вид у него был крайне самоуверенный, крайне самодовольный.
   Как видно, он высоко ценил собственную персону.
   — Что привело тебя на мой остров, Мерфи? — вежливо спросила Гобеле, но чуткое ухо обязательно уловило бы в этой фразе легкий оттенок недовольства.
   — О нет, нет, сначала представь меня этим милым барышням! — вдруг оживился Мерфи. — Я вижу, у тебя тут прямо цветник.
   Принцесса, горничная и Электра тут же покрылись румянцем от смущения. При этом Электра, самая младшая, и покраснела меньше всех. Но Гобеле нахмурилась.
   — Это Принцесса, это Милли, служанка, а это Электра. А это, дети мои, волшебник Мерфи, чей талант заключается в том, чтобы пускать развитие событий по катастрофическому пути.
   Услыхав такое, Принцесса побледнела, Милли вскрикнула, но совсем не так, как учили на уроках, а Электра попятилась. Изящные манеры перед лицом подлинной угрозы тут же оказались забыты. И Принцесса, и Милли, и Электра — все слышали о Злом Волшебнике Мерфи, разрушителе порядка: там, где он появлялся, беды начинали лезть густо, словно трава из-под земли. Поэтому ничего удивительного, что Гобеле не обрадовалась.
   — Да, как я предполагал, слава обо мне идет впереди меня, — заметив испуг окружающих, сказал Мерфи. — Но, прелестные юные леди, не волнуйтесь.
   Я пришел не к вам, а к нашей дорогой Гобеле. Чтобы обсудить с ней одно небольшое дельце.
   — Любопытно, какое же? — поспешно спросила Волшебница. — Говори, мне очень интересно.
   — Я бы желал, чтобы разговор состоялся наедине.
   — Нет, говори здесь, — ответила старушка, да так твердо, что Электра ушам своим не поверила. Так вот, значит, какой суровой и решительной может быть милая добрая Гобеле!
   — Что ж, изволь, — сказал Мерфи, как будто нисколько не обидевшись. — Я пришел просить тебя о поддержке, Гобеле.
   — Я не собираюсь тебя поддерживать!
   — Но прошу хотя бы выслушать. Дело в том, что я загорелся стремлением завладеть ксанфским троном. Но на моем пути есть помеха.
   — Король Ругн? — язвительно спросила Волшебница.
   — Ты чрезвычайно догадлива, — ответил Мерфи тоже с насмешкой. — В Ксанфе сейчас всего лишь четыре волшебника, которых можно именовать Великими. Повелителя Зомби отметаем сразу — он хоть и Великий, но в политику не вмешивается и в борьбе за трон участвовать не собирается, и к тому же ни меня, ни Ругна поддерживать не станет. Остаешься только ты, Гобеле. Если ты меня поддержишь, я стану победителем. Помоги мне, и я одержу победу над Ругном. Что мне сделать, чтобы ты согласилась?
   — Ничего не надо делать. Я прошу тебя покинуть мой дом, и как можно скорее.
   — Я согласен на любую плату. Назови свою цену, — не отставал Мерфи.
   — Я своим талантом не торгую, — гордо ответила Волшебница. — Ты не вправе притязать на трон.
   Ругн — законно избранный глава Ксанфа, и я буду всегда поддерживать его.
   — Предположим, я взял бы тебя в жены? И тогда, стань я королем, ты тут же становишься королевой!
   Волшебница чуть не задохнулась от смеха.
   — Прекрати издеваться, Мерфи, — отдышавшись, выговорила она. — Стать королевой, выйти за тебя замуж — что за бред ты несешь! Я старуха, в матери тебе гожусь. Тут с нами юные девушки, перестань их смущать своими баснями. Ответ мой: нет, нет, сто тысяч раз нет, а если будешь настаивать, то берегись, Мерфи, я ведь волшебница!
   Мерфи помрачнел, и это испугало Электру. Этот человек был слишком уверен в своем могуществе; обозлившись, может натворить немало бед.
   — Если ты не за меня, значит, против меня, так прикажешь понимать? — холодно спросил Мерфи.
   — Если честно, я вообще предпочитала бы держаться от тебя подальше, — сказала Волшебница. — Так было бы лучше и для этих невинных овечек, вынужденных выслушивать твои отвратительные речи. Но если уж приходится выбирать, то я против тебя. А теперь, умоляю тебя, поди прочь!
   Мерфи вздохнул, сделав вид, что искренне сожалеет.
   — Значит, это твое последнее слово? — вкрадчиво спросил он.
   — Да, последнее, Мерфи, последнее, — ответила Волшебница.
   Не сказав больше ни слова, Мерфи повернулся и вышел. Девушки вздохнули, словно над ними пронеслась, не причинив вреда, целая стая гарпий вперемешку с драконами и птицами-рок. Но они ждали, что скажет Волшебница, которая была, кажется, чем-то до глубины души опечалена.
   — Война объявлена, мои милые, — наконец сказала она. — Мерфи проклял нас, и никто не знает, что будет дальше.
   — В жизни довольно часто неизвестно, что будет дальше, — возразила Принцесса. — Просто нам следует быть внимательными, и когда что-то случится, собрать все свои силы и держаться.
   Электра и Милли закивали в знак согласия.
   — Вижу, вы не совсем понимаете сути происходящего, — озабоченно сказала Волшебница. — Поэтому призываю вас, мои юные друзья, выслушайте мое предостережение, ибо я знаю правду. Мерфи — Волшебник. И излюбленное его оружие — это коварство. Только могучий Волшебник может противостоять Мерфи, но я уже слишком стара и слаба.
   Да и в молодости я все-таки была слабее его, по этой причине я так и не вышла замуж. Когда-то Мерфи просил у меня гобелен для каких-то своих темных дел, а я отказала; после этого в моей жизни случилось несчастье — тот, с кем я была помолвлена, бросил меня ради другой женщины. Тогда я соткала специально для Мерфи гобелен, изображающий ад, и послала ему. Если бы Мерфи рискнул использовать этот гобелен, его тут же постигла бы смерть. После этого он проникся ко мне уважением, то есть признал, что я и в самом деле обладаю силой, и оставил меня в покое. Но прошли годы, и мой талант стал слабеть, а талант Мерфи, напротив, стал усиливаться. Он понял, что я уже не могу с ним соперничать. Мое волшебство больше не представляет для него угрозы. И я и он — мы оба это знаем. Теперь он задумал расправиться со мной, чтобы я не смогла помочь королю Ругну. Я обречена, но меня тревожит не это, а ваша судьба. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы защитить вас от этого злодея.
   Волшебница глянула на Милли.
   — Моя дорогая, ты была мне помощницей, надежной и верной, твои заботливые ручки великолепно умеют создавать уют в доме. Я обеспечу тебя рекомендациями, и ты сможешь найти место у приличных людей. Я предлагаю тебе попробовать устроиться в замке Ругна. Ругн не женат, и его обширное жилище, разумеется, будет нуждаться в умелых руках.
   Отправляйся сегодня же, прямо сейчас, пока проклятие еще не преградило путь.
   Милли попыталась возразить, но Волшебница не стала и слушать.
   — И захвати с собой тот гобелен, который висит в твоей комнате. С его помощью ты сможешь избегать опасностей и оказываться в любом месте, в каком пожелаешь. Благословляю тебя, девочка. Ты прекрасна душой и телом и, конечно, осчастливишь какого-нибудь достойного человека, если.., если проклятие не коснется тебя. Ну, прощай. И торопись!
   Проклятие с каждой минутой становится все ближе.
   Понурившись, Милли вышла из комнаты.
   — Теперь о тебе, Принцесса, — продолжила Волшебница. — Увы, я не успела закончить покрывало, но с этим надо смириться. Тебе придется уснуть прямо сейчас, иначе зло коснется тебя. Злая магия все ближе, я чувствую, все ближе. Но к тому времени, когда ты проснешься, она уже развеется, так что не сможет причинить тебе вреда. Идем же в то самое место и совершим церемонию…
   — Как тебе будет угодно, Волшебница, — склонила голову Принцесса.
   — Идем, дитя, ты нам поможешь, — сказала Гобеле, обратившись к Электре, — а потом подумаем о твоей судьбе. Небесное Сольдо почти завершено, так что ты… Но потом, потом…
   Они вышли из дома и пошли по песку к тому месту, где возвышалась скала, чем-то похожая на склеп.
   Внутри склепа на постаменте стоял гроб, в котором Принцессе и суждено было почивать многие столетия.
   Уже входя в склеп, Электра оглянулась и увидала страшную черную тучу, медленно приближающуюся к острову.
   — Смотрите! — испуганно крикнула она.
   — Проклятие Мерфи, — сказала Волшебница. Оно приближается. Значит, зла не избежать.
   — Поторопись же! Где мое яблоко? — озабоченно произнесла Принцесса.
   А надо сказать, что яблоко, пропитанное ядом, лежало тут же, у гроба, как бы дожидаясь, когда явится принцесса и откусит кусочек. Яблоко было такое большое, такое румяное, что рука Электры невольно (да, да! совершенно невольно) потянулась к нему.
   «Вот твое яблоко», подумала Электра и хотела протянуть его Принцессе, но рука как бы сама собой приблизила отравленный плод к губам девочки и…
   Расширившиеся от ужаса глаза Волшебницы — последнее, что она увидела. Ужасный крик Принцессы — последнее, что она услышала…
 
   ***
 
   «Кто-то поцеловал меня, — подумала Электра. — О, это принц! Ну да, конечно, так и должно быть.
   Через тысячу лет придет принц, юный и прекрасный, и разбудит тебя поцелуем… Где-то уже звучали эти слова, очень давно».
   Электра открыла глаза и увидела Его. Но.., перед ней стоял какой-то мальчишка, наверняка. — даже младше ее. «Кто ты?» — спросила Электра.
   Мальчишка проговорил что-то на каком-то непонятном языке. Электра чуть приподняла голову и, о ужас! за непонятным мальчишкой разглядела.., скелет!
   Тогда она завизжала что было сил и прямо-таки выпрыгнула из гроба. «Чудовище! На помощь!» — закричала она.
   — Это не чудовище, — сказал вдруг совершенно разборчиво мальчишка, — Это Косто.
   — А ты, разбудивший меня поцелуем, кто такой? — спросила она.
   — Я принц Дольф, — ответил мальчик. — А тебя как зовут?
   — О, значит ты принц! — уже не испуганно, а восхищенно промолвила девочка. — А меня зовут Электра. Я люблю тебя. Ты женишься на мне?
   Потому что кто-то когда-то сказал, она смутно припомнила: если принц откажется взять тебя в жены, значит, проклятие все еще действует и ты умрешь.
   — Но я уже обручен! — возразил принц.
   Так оно и есть! Проклятие не выветрилось! Она обречена!
   Потом скелет спросил о Небесном Сольдо, и она попыталась объяснить, хотя думала совсем о другом.
   Наверное, никому из них — ни ей, ни Волшебнице, ни Милли, ни Принцессе — не удалось бежать от проклятия Мерфи. Какой ужас! Милли.., она ведь ушла.., может, хоть ей удалось спастись от зловещего Мерфи?
   — Я женюсь на тебе, — сказал принц. — Но не сейчас, а через несколько лет, когда повзрослею.
   Она обняла принца…
   И тут что-то громадное, черное выросло в дверях склепа. Кто-то закричал пронзительно. «Это не я, — тут же поняла Электра. — Это вон та прекрасная обнаженная женщина. Но что она здесь делает?»
   Мощное дуновение пронеслось по склепу — и с женщины слетела ее прекрасная оболочка.., остался только жалкий скелет. Вдруг принц Дольф бросился и встал между черным призраком и скелетицей.
   «Именем короля я запрещаю! — крикнул принц. — Скриппи не должна страдать! Я спасу ее!»
   «Он и в самом деле принц, — восхищенно подумала Электра. — Ведь она уже мертва, от нее лишь кости остались. А он бросается ее спасать! Такое благородство лишь Принцу по плечу!»
   — Как тебе будет угодно, — пророкотал тот, чье имя было Конь Тьмы.
   И тут Электра обнаружила, что стоит на песке, рядом с тем скелетом, которого принц назвал Косто.
   Скала, похожая на склеп, как будто растворилась, исчезла… Да и сам остров, на котором когда-то жила волшебница Гобеле, похоже, исчез!
   Электра обернулась… Принц сидел на песке у воды, пристально глядя в отверстие гипнотыквы. Рядом с ним.., змея с головой женщины! внимательно смотрит на принца! Электра протерла глаза! Неужели это все не сон?
   — Принцесса Нада, — церемонно произнес скелет. — А это принцесса Электра.
   — Я не принцесса! — возразила Электра. — Принцесса.., она.., я сейчас объясню…
   Но тут же поняла, что ничего объяснить невозможно, и заплакала горькими слезами.
   Женщина-змея сменила облик на человеческий и стала ее успокаивать. А Электра, рыдая, пыталась рассказать.., и о проклятии, и о яблоке, и о Сольдо, и как попала сюда.
   — Я должна стать женой принца Дольфа, — заключила она, — но теперь, когда я узнала, что у него есть невеста, которая его так любит…
   — Я не люблю Дольфа, — печально произнесла Над а.
   — А если не любишь, то и становиться его женой не хочешь? — тут же приободрилась Электра.
   — Я хочу стать его женой. Любить не люблю, но женой.., женой мне стать придется.
   — Но как? Почему? Не понимаю? — воскликнула Электра.
   — Наше обручение состоялось по.., причинам чисто политическим.
   — А я.., я люблю его! И я не могу не стать его женой, потому что если нет, то я попросту умру! — взволнованно объяснила Электра. — А ты ведь совсем иного племени и к тому же его не любишь.
   — Но я королевская дочь, — надменно произнесла Нада. — И интересы королевства для меня превыше всего. Если этот брак не будет заключен, мой народ постигнут страшные бедствия, а так у нас появится сила и союзники, и мы одолеем гоблинов.
   — Ты и я… Нас двое. Как же нам поделить Дольфа? — растерянно спросила Электра.
   — Сначала принц Дольф должен победить Коня Тьмы. Если не победит, то все равно…
   — Что произойдет, если он не победит? — боясь услышать ответ, спросила Электра.
   — Произойдет то, что его тело никогда не соединится с его душой, — вместо Нады ответил скелет. — Душа будет вечно блуждать в гипнотыкве, а тело останется лежать на песке, как пустая скорлупа.
   Электра с состраданием, как на обреченного, посмотрела на сидящего у гипнотыквы принца.
 
 

Глава 17
СУД

 
   Дольф обнаружил, что стоит в какой-то пустой невзрачной комнате. Рядом с ним Скриппи. Из комнаты ведут две двери — белая и черная. На белой, расположенной по левую руку от них, крупными синими буквами написано слово да. На черной двери справа красными буквами написано слово нет. В промежутке на стене длинная надпись:
   ИМЕЕШЬ ЛИ ТЫ ПРАВО ПОСТУПАТЬ
   ПЛОХО, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ДОСТИЧЬ
   ЧЕГО-ТО ХОРОШЕГО?
   Дольф посмотрел на Скриппи. Он успел привыкнуть к ее облику нимфы, но скелетица окончательно и бесповоротно утратила свое иллюзорное тело.
   — Где же Конь Тьмы? — спросил Дольф. — Он вроде собирался нас судить.
   — Пути Коня Тьмы неисповедимы, — ответила Скрипни. — Прежде чем уничтожить свою жертву, он любит с ней поиграть. Превращая того или иного человека в участника страшного сна, Конь обманывает его, создавая иллюзию спасения. Но ты не надейся: как бы ни развивались события, мы все равно обречены.
   — А мой отец король Дор говорит, что Конь Тьмы кристально честен.
   — И безжалостен, — с горечью добавила Скрипни. — Даже тебя, ребенка, не пожалел. Тебе не следовало за меня заступаться, Дольф.
   — Я не мог не заступиться! — воскликнул Дольф. — Ты помогала мне найти Небесное Сольдо… нет, я не мог бросить тебя в беде!
   — Где же оно, твое Небесное Сольдо? — с печальной усмешкой спросила Скриппи. — Как не было, так и нет.
   — Есть! У Электры! Она пообещала, что Сольдо у меня обязательно будет.
   — Только в том случае, если ты на ней женишься… — напомнила Скриппи, — а ты ведь уже обручен.
   — Положение не из легких, — вздохнул Дольф. — Ну ничего…
   Скриппи промолчала. Умолк и принц. Повисла тишина. Ничего не происходило. Они стояли в пустой комнате и чего-то ждали. «Может, Конь Тьмы о нас забыл», — забеспокоился Дольф.
   Он оглянулся. За их спинами находилась, оказывается, еще одна дверь, зеленого цвета. И без всяких слов Дольф подошел к двери и подергал ручку, но дверь не открылась. «Ага, — подумал принц, — значит тем путем, которым мы сюда вошли, выйти не сможем.., если, конечно, мы вошли именно этим путем. Ох, здесь, в гипнотыкве, все так запутано».
   Он снова прочел то, что было написано на стене.
   Способен ли он совершить что-то плохое, чтобы достичь чего то хорошего? И вдруг его осенило: да, способен; во все время путешествия за Сольдо он именно так и поступает! То и дело втягивается в разные темные истории, из которых потом с трудом выбирается на свет! Но зато Сольдо в его руках… почти.
   — Ну-ка, попробуем вот эту дверь… — пробормотал принц. Подошел к двери, где было написано да, и повернул ручку.
   Дверь тут же отворилась. И Дольф увидел комнату. Точно такую же, как та, в которой находились.
   — Дай мне руку, Скриппи, — сурово приказал Дольф. — Мы должны держаться вместе. Никто не знает, что они задумали. Если мы потеряем друг друга, то.., я не смогу помочь тебе — Честно говоря, принц не знал, чем и как сможет помочь Скриппи, но предпочел это не разглашать.
   В этой второй комнате тоже были две двери, белая и черная, с теми же словами — синим да и красным нет. Но вопрос между да и нет стоял совершенно другой:
   ЧТОБЫ СПАСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ,
   ТЫ СМОГ БЫ СЪЕСТЬ ЖИВОГО
   ВАСИЛИСКА?
   Дольф только сокрушенно покачал головой.
   — На этот вопрос я отвечаю: не знаю.., то есть: нет.., ну как можно съесть живого василиска? Ведь у него взгляд смертоносный, дыхание отравленное!
   — А я вообще не стала бы есть василиска, ни живого, ни мертвого, — отозвалась Скриппи.
   — Но ради спасения чьей-нибудь жизни я бы… постарался василиска съесть, — неожиданно изрек Дольф.
   Следовательно, принц открыл дверь с надписью да.
   Вопрос № 3 звучал так:
   РАДИ СПАСЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
   РЕБЕНКА СОГЛАСИЛСЯ БЫ СТАТЬ
   ПРЕДАТЕЛЕМ СВОЕГО ПЛЕМЕНИ?
   Некоторое время принц и Скриппи молча изучали надпись. Что-то смутно знакомое слышалось в этом вопросе Дольфу, но что? Он понять не мог.
   Скриппи, кажется, мучилась тем же.
   — Это о Тристане! — наконец догадалась Скриппи. — Это же он предал троллей, чтобы маленькая девочка осталась жива! За это его и наказали кошмарным сном!
   — Я считаю, что Тристан поступил правильно, — сказал Дольф. — Спас семью девочки от непоправимого горя.
   — Но он тролль! — возразила Скриппи. — А им полагается быть злыми.
   Дольф не сразу нашел, что ответить, но все же нашел:
   — Может, Тристан поступил и не правильно, с точки зрения троллей, но я ведь не тролль. Для меня поужинать маленькой девочкой как раз и было бы позорнейшим поступком. Да, я поступил бы так же плохо, как Тристан.
   — Ну а я внесла замешательство в предназначенный ему сон, значит.., я тоже поступила бы как ты.
   Дольф открыл дверь да, и они прошли в следующую комнату.
   И тут же увидели на стене вопрос:
   СМОГ БЫ ТЫ РАДИ СПАСЕНИЯ
   РЕБЕНКА ТРОЛЛЕЙ СМЕСТИ С ЛИЦА
   ЗЕМЛИ ПОСЕЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ?
   И снова они стали думать.
   — Мне кажется, это предыдущий вопрос, только наоборот, — высказала свое мнение Скриппи. — Человеческий ребенок или троллий — какая разница?
   — Но люди все-таки лучше троллей! — горячо заявил Дольф. — Разрушить целое селение только для того, чтобы… — и он замолчал, потому что ощутил, что говорит что-то не то. Он хотел творить добро. Это верно. Но для кого — для всех или только для людей? И все же даже если согласиться, что люди и тролли равны, то все равно как-то странно разрушать людское жилье ради… Нет, он не мог ответить да на этот жестокий вопрос.
   — Жизнь ребенка и целое селение… — бормотала Скриппи. — Как же можно убивать ребенка? Но и селение… Дольф, я не знаю, как ответить.
   — Если не знаешь, тогда позволь мне решить: на этот вопрос мы ответим нет.
   И Дольф потащил Скриппи за собой в дверь, на которой стояло нет. Скриппи покорно последовала за ним, но ее бледные кости стали как будто еще бледнее, а провалы глаз провалились еще глубже.
   Новый вопрос звучал так:
   СОГЛАСИЛСЯ БЫ ТЫ СМЕСТИ С ЛИЦА
   ЗЕМЛИ ДЕРЕВНЮ ТРОЛЛЕЙ РАДИ
   СПАСЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
   РЕБЕНКА?
   — На этот вопрос мы уже отвечали, — тихо произнесла Скриппи.
   — В самом деле отвечали, — согласился Дольф.
   И отворил дверь с надписью нет.
   А там их уже ждал вопрос:
   СПОСОБЕН ЛИ ТЫ УБИТЬ
   ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РЕБЕНКА, ЧТОБЫ
   СПАСТИ ДЕРЕВНЮ ТРОЛЛЕЙ?
   Дольф донял, что сейчас расплачется. Это вопрос был всего-навсего вариантом предпоследнего вопроса, и все же смысл его был жесток. Если троллям, для того чтобы выжить, надо убивать детей, то что же это творится на свете?! На этот вопрос никак нельзя ответить да.
   Он отворил дверь, где было написано нет и…
   СПОСОБЕН ЛИ ТЫ УБИТЬ МЛАДЕНЦА
   ТРОЛЛЯ РАДИ СПАСЕНИЯ
   ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МЛАДЕНЦА?
   — Это непереносимо! — вскричала Скриппи, закрыв лицо руками.
   — Какая мерзость! — подхватил Дольф. — Какие страшные вопросы! Неужели нет иных?