Страница:
– Лучше всего ориентироваться по температуре, – сообщила Мейка.
– Между двадцатью и тридцатью градусами Цельсия, точнее, двадцать два градуса в метре под покровами, – сообщил капитан.
– Я бы предположила, что он не мертв или же погиб совсем недавно. – Биолог проверила данные по своему лэптопу. – Нужно время, чтобы труп остыл в условиях полной изоляции. Но если он сдох сразу после атаки на корабль Масады, сейчас температура была бы куда ниже Двадцати градусов.
Отправим ему радиосигнал во всех диапазонах. Посмотрим, какой будет ответ, – предложил Кормак.
– Думаете, стоит? – Гант задумчиво глядел на экран. – Не лучше ли просто пульнуть в него ракетой и убраться отсюда?
Кормак уже рассматривал в уме этот вариант, но оставались неясности, к тому же даже во всеоружии шар дракона не представлял бы большой опасности для крейсера.
– Отмечено повышение температуры в дольчатой структуре в центре, – изрек Томалон.
– Это мозг, – заметила Мейка.
– Я поговорю с ним, – сказал Ян. – Транслируйте мой голос.
Томалон кивнул. Кормак начал диалог:
– Дракон, это Ян Кормак. Пожалуйста, ответь.
Что-то вроде слабого движения изобразилось на экране. Капитан включил другую камеру, показав крупный вид кромки поврежденного участка сферы дракона: на ровной чешуйчатой поверхности тела выделялись псевдоподии, их голубые глаза были направлены на "Бритву Оккама".
– Кормак, – произнес дракон. Молчание затягивалось.
– Дракон?
– Я… слушаю… Вы собираетесь убить меня?
– Нет, если ты сам этого не желаешь.
– Возмездие!
– За что?
– Двигатели…
– Что – двигатели?
– Они включили их.
– И этим нанесли тебе повреждения? Молчание.
Агент Службы безопасности задал другой вопрос:
– Мы можем как-нибудь помочь тебе? Молчание.
– Дракон, зачем ты атаковал корабль с Масады?
– Месть!
– Объясни, прошу.
– Вы поможете мне?
– Если смогу.
– Они использовали это против станции.
– "Миранды"? Молчание.
– Ты говоришь о мицелии?
– Они использовали его против станции.
– Это ты предоставил его в их распоряжение? – Да.
Кормак не ожидал столь прямого ответа. Дракон был в своем роде противоположностью Мейке: если она не любила задавать вопросы, то ему не нравилось отвечать на них.
– Почему ты снабдил их мицелием? Молчание.
– Как они обещали тебе его использовать?
– Против рансиблей на Масаде.
– Значит, ты напал на их корабль, потому что они использовали мицелий не так, как обещали? Ты это хочешь сказать?
– Я виноват! Месть!
– Связь прервана, – сообщил капитан.
– Что за вздор! – Ян помолчал. – Что вы об этом думаете?
– Похоже на правду. – Мейка пожала плечами. – Это не тот шар, который разрушил Самарканд. Не все они обязательно настроены враждебно. Очевидно, он считал Масаду своим союзником.
Кормак воздержался от комментариев. У Мейки были свои причины проявлять добрые чувства к дракону, точно так же, как у него – повод его не любить. Он взглянул на Сенто и Эйдена. Последний счел нужным прокомментировать:
– Интересно знать, что дракон хотел получить в обмен на мицелий – и получил ли он это.
– Да, – кивнул Кормак. Все-таки возможность четко мыслить легче дается при отсутствии желез, сосудов, органов и прочего, чем напичкано тело человека. Он повернулся к Гангу.
– Должен согласиться, – сказал тот. – Атака могла объясняться тем, что с драконом не расплатились. Сомневаюсь, чтобы его так уж волновало, как был использован мицелий. Мы прекрасно знаем, что человеческая жизнь для дракона ничего не стоит.
– Вы по-прежнему судите об этом шаре дракона по действиям того, что разрушил Самарканд. Надо иметь в виду, что четыре шара разделились за двадцать семь лет до печального события, – возразила Мейка.
– Это имеет значение? – Реплика принадлежала Ганту. Все посмотрели на него, и он продолжил: – Масадиане разрушили станцию – в этом нет никаких сомнений, – и именно этот шар дракона снабдил их мицелием. Если бы его использовали на рансибле, все равно были бы жертвы. Говорю вам: надо нанести ракетный удар.
"Что ж, мнение высказано ясно".
– Думаю, вы преувеличиваете, – сказала Мейка, окинув андроида испытующим взглядом. – Вы еще не вполне забыли о своей смерти.
"А вот это удар ниже пояса".
Гант встретил ее слова снисходительно, но Кормак заметил: он готовил достойный и резкий ответ. Хотя было интересно, чем кончится наметившееся противостояние, все же перед ними стояла конкретная задача. И потому Кормак прервал перепалку:
– Положение на Масаде волнует меня больше всего остального, и, прежде чем вмешаться, нужно разобраться в хитросплетениях всех обстоятельств. А потому: никаких ракет.
– И что следует понимать под словом "вмешаться" ? – усмехнулся Гант.
– Я поставлю вас в известность, когда сочту нужным. "И когда я сам буду знать, что делать".
Бухта была огромна, в ней собрались челноки, посылаемые с кораблей, находившихся снаружи, и небольшие суда вроде "Лирика-П". Спускаясь по трапу с кейсом под мышкой, Стэнтон видел, как корабль в виде остроконечного металлического конуса вошел в бухту сквозь гигантский мерцающий экран, отделявший наполненное воздухом пространство от открытого космоса. Догнав мужа, Джарвеллис взяла его под руку.
– Знаешь, когда мы разбудим нашего друга Торна, он удивится, заметив, что мы добавили груза.
Стэнтон кивнул, продолжая разглядывать конический корабль, повернувший к месту стоянки.
– Круто! – сказал он. – Я не хочу, чтобы агент ЦСБЗ наступал мне на пятки – особенно здесь. – Еще один корабль в форме сплюснутого овоида из красного металла и с ионными двигателями в форме тминных семян миновал экран. Указав на него, Стэнтон продолжал: – Смотри-ка! Кажется, половину здешних кораблей я уже видел на Хуме, куда они возили оружие для сепаратистов.
– Как и мы тоже, – добавила Джарвеллис.
– И мы, – кивнул Стэнтон, – но с тех пор мы кое-чему научились. Я не думаю, что Дрейден вполне понимает, чего можно ждать от Правительства, если его разозлить.
Жена сжала его руку.
– Конечно понимает, дорогой. Речь идет о сохранении равновесия. Он знает, что какой-нибудь ИР уже сравнил возможные потери в случае нападения Правительства на эту станцию с потерями из-за последствий нелегальной торговли оружием. Могу побиться об заклад, что "Элизиум" тщательнейшим образом изучается – здесь это организовать нетрудно. Гораздо труднее разобраться в том, что происходит далеко за внешними рубежами Правительства.
– А я бы ушел за внешние рубежи, – сказал Джон, – если бы не был чертовски уверен, что Правительство желает, чтобы я получил здесь то, что хочу.
На Хуме дилер рассказывал ему (после того как продал большую часть груза), что только на "Элизиуме" можно приобрести фабрики по производству медикаментов и другие необыкновенные вещи.
– Мне кажется, что ты наделяешь Правительство непомерным коварством. – Джарвеллис покачала головой. – Когда у тебя есть корабли, способные опустошить целые планеты, тебе ни к чему прибегать к хитрости – достаточно проявлять осторожность и предупреждать возможные затруднения… А, вот и наши очаровашки – Лоне и Альвор.
Мужчины медленно приближались к ним. Обладали они очарованием или нет, но Стэнтону было известно, что оба действовали суперпрофессионально. Эти двое старались сохранять хрупкое равновесие, несмотря на необдуманное иной раз вмешательство Дрейдена. Они позволяли продавать определенное количество оружия сепаратистам, чтобы те не превратили "Элизиум" в цель своих набегов, и все же этот объем продаж был достаточно невелик, чтобы ЦСБЗ воздерживалась от решительных ответных действий. Джон также понимал щекотливость положения Дрейдена – достигнув высот, тот наверняка осознавал, как быстро может все потерять. Его путала возможность интервенции Правительства, и потому он стал сдерживать торговлю оружием.
– Рады вас видеть, – сказал Стэнтон Лонсу.
Как обычно, тот остановился в нескольких шагах позади Альвора и разыгрывал мрачного молчуна. Это вводило людей в заблуждение – казалось, что он не так умен, как Альвор, и играет при нем вторую скрипку. Но Стэнтон знал, что они оба занимали равное положение при Дрейдене, а в затруднительных ситуациях лысый крепыш даже был более сметлив. Лоне кивнул, и Стэнтон повернулся к Альвору, который всегда поддерживал беседу.
– Рады вам, Джон Стэнтон. И всегда большое удовольствие видеть вас, капитан Джарвеллис, – заявил Альвор, блестя xpoмированными зубами.
– Я бы не сказала, что это взаимно, – ответила женщина. – Но, думаю, это для вас уже давно не секрет.
Стэнтон подозревал, что у Лонса с Джарвеллис были свои счеты, но между ними не было ненависти, как правило, все завершалось лишь вялой перебранкой. Если бы дело дошло до откровенной вражды, тогда он постарался бы выяснить ее причину, а потом… мог бы даже убить Альвора.
– Вы подготовили груз? – уточнила Джарв.
– Конечно. Основное может быть погружено прямо сейчас. – Альвор заинтересованно взглянул на кейс Стэнтона. – А два особых заказа находятся у Дрейдена, который хотел бы лично продемонстрировать вам свое гостеприимство.
Джон хотел предложить жене остаться возле корабля, но по ее лицу сообразил, что она не согласится.
– Мы принимаем приглашение, – сказал он. Альвор снова улыбнулся и кокетливо коснулся своего модуля указательным пальцем, как обычно это делают женщины.
– Что ж, ваш основной груз уже на подходе. Нам понадобятся коды замков.
– "Лирик" справится, – ответила Джарвеллис. Двое встречавших развернулись, и все четверо зашагали вдоль причала.
– Ах да, ведь у вас на корабле есть ИР, – вспомнил Альвор. – Вы ему доверяете?
– Больше, чем вам.
– Как мило.
– Я умираю.
Дракон заговорил! Кормак находился в своей каюте – лежал на койке и прокручивал полученную информацию. Несомненно, Томалон будет подслушивать, но Яна это не волновало – впрочем, он и не возражал.
– Есть ли способ, чтобы мы могли помочь тебе?
Молчание.
– На корабле находится отличный специалист по внеземным формам жизни и прекрасно оборудованная биологическая лаборатория.
Черт, предложение более чем забавное. Как залечить рану размером в четверть километра? И где взять десять тысяч галлонов унибиотика?
– Почему вы хотите помочь мне?
– Почему бы нет?
– Вы презираете наемных убийц. "Вот оно что… "
– Где остальные два шара?
– Они далеко отсюда.
– Это ты организовал дела с масадианами? Молчание.
– Как долго тебе осталось жить?
– Прежде я должен отомстить.
– Чего же ты тогда ждешь?
– Доставьте меня до места.
Кормак поразмыслил над услышанным.
– Ты потерял способность к межзвездному полету? – Да.
– Почему я должен помогать тебе убивать людей? Молчание.
– Что ты сделаешь, если мы доставим тебя к Масаде?
– Разрушу до основания.
– И какой ущерб ты способен нанести?
– Достаточный.
– Я не могу принять участие в тотальном уничтожении.
– Возмездие!
– Ты повторяешься. Впрочем, твои намерения могут частично совпадать с моими целями.
Молчание.
– Мы можем транспортировать тебя до места. За это ты подвергнешь атаке только орбитальное оборудование. Это мы поддержим. Ты знаешь способности этого крейсера?
– Знаю.
– Тогда подробнее: над населением Масады на геостационарных орбитах висят лазерные батареи. Выведи их из строя – только их. Согласен?
– Согласен. Кормак прервал связь.
– Вы доверяете этому существу? – раздался голос Томалона.
Ян уловил нотку досады.
– Нет. Но если он атакует что-либо еще кроме лазерных батарей, мы можем уничтожить его и получить звание спасителей.
– А после того, как он разрушит батареи?
– Какая разница! Мне мало дела до команды того корабля Масады, но я не могу простить смерти аутлинкеров.
Скеллор поочередно смотрел то на женщину-голема, то на мужчину-человека. Извлекая жизненный опыт своих жертв, их знания и убеждения, все, что могло быть ему полезно, он не мог удержаться от сравнений. Ядро рассудка андроида, который он вскрыл с помощью серии вспомогательных программ, составляли ясные логические построения и строго рассортированные по разделам знания и основанные на опыте обобщения. А в голове Кардаффа господствовала путаница, и многое здесь сразу же подлежало уничтожению. Его жизненный опыт и приобретенные знания слоями накладывались на первобытную животную основу. Тем не менее у убитых многое совпадало. Когда благодаря кварцевой матрице ИР, служившей продолжением его собственного мозга, Скеллор отсортировал все приобретенное, он был слегка разочарован небольшим количеством "сухого остатка". В основном сведения касались "Бритвы Оккама", а также неизвестных ему миров.
Подойдя к ближней консоли, Скеллор положил на нее бескровную руку и позволил волокнам проникнуть к рабочим узлам. Вскоре он нашел то, что искал, и консоль включилась. Он увидел на экране тридцать пленных сепаратистов. Они совещались друг с другом через посредство модулей – наверное, пытались решить, как им вести себя в сложившейся ситуации. Скеллор упрекнул себя за то, что относился к ним с таким презрением, – ведь они были полезны ему и опять могут сослужить хорошую службу.
Скеллор покинул диспетчерскую зону и направился к пленникам. Вскоре он достиг бронированной двери в ООС1 и ввел код, извлеченный из мозга Кардаффа, а затем приложил ладонь к сканеру. Образец ДНК, взятый из тела мужчины, позволил ему сэкономить время, которое потребовалось бы для запуска в замок волокон и вскрытия его программы. Замок щелкнул, и дверь сдвинулась.
– Скеллор… – выдохнула Афран, бессознательно схватившись за пояс, где обычно носила полупроводниковый лазер. Она не доверяла биофизику – и никто из них не доверял ему с тех пор, как ученый отказался разрабатывать хамелеон-оборудование для сепаратистов и вернулся к своей работе.
– Рады меня видеть? – улыбнулся он.
Афран стояла в нескольких шагах от него, а парень по имени Дании был рядом. Скеллору после своего преобразования не составило труда вспомнить их имена. Все, что он когда-либо видел или слышал, теперь было для него доступно. Прямое соединение с кварцевой матрицей ИР дало ему великолепную память и колоссальные аналитические способности. Расширение джайнструктуры наделяло его средствами использовать эти умения для разрушительного воздействия на реальный мир. Он протянул руку и взял Дании за плечо. Парень вздрогнул – сначала от страха, а потом оттого, что этот человек проник в его организм и блокировал нужные нервы.
– Пора, – произнес Скеллор. – Вам будет приятно узнать, что вы поможете мне захватить этот корабль. – Оторвав руку от плеча Дании, он потянулся к модулю за ухом парня. Устройство показалось Скеллору холодным, но сейчас почти все казалось ему таким.
– Захватить крейсер ЦСБЗ? – фыркнула Афран. Скеллор кивнул. Тем временем волокна устремились через модуль и установили необходимые контакты. Построив соединение, Скеллор загрузил вирус. Парень захрипел, словно его ударили, Афран побледнела от ужаса и схватилась рукой за свой модуль, но вирус уже перекачивался через модуль Дании, так что она ничего не могла поделать. Скрестив на груди руки, Скеллор наблюдал за ее реакцией: девушка потеряла равновесие и упала. Все остальные тоже не могли устоять на ногах. Скоро у них начались конвульсии, трое принялись кричать, что подтверждало предварительный расчет о потерях порядка семи – тринадцати процентов. Подойдя ближе, он обнаружил, что эти люди умерли, затем дождался, пока остальные пришли в чувство.
– Что вы с нами сделали? – спросила Афран, когда она смогла встать на колени. Один ее глаз налился кровью, другой и вовсе стал красным. Кровь также сочилась у нее из правого уха.
– Просто мне нужна уверенность в том, что вы будете поступать так, как вам прикажут, – ответил он. – А теперь – поднимайтесь! Живо!
Оставшиеся в живых двадцать семь поспешно встали в едином порыве и переглянулись в замешательстве. У Афран заметно подергивалось лицо.
– Будете сопротивляться, боль станет возрастать, пока вы не умрете, – предупредил Скеллор. – А теперь – за мной!
Приказ был беспрекословно выполнен.
Вынув обеденную порцию и небольшую бутылку вина из распределителя своей каюты, Кормак сел за пульт, дабы насладиться пиршеством перед экраном, на котором замерло изображение дракона. Он налил вино в бокал, распечатал упакованную пишу и уставился на то, что при некотором воображении можно было бы счесть ростбифом. Затем, испытывая некоторое колебание, которое все же не смогло пересилить голод, вонзил вилку в эту странную еду.
Предложение Ганта атаковать чудовище ракетой вполне закономерно, но куда больше пользы можно извлечь из сложившихся обстоятельств, если заставить дракона вывести из строя лазерные батареи масадиан. Познакомившись с секретными файлами ЦСБЗ, Кормак теперь имел более полное представление о происходящем. Искушение использовать дракона таким образом было весьма велико, учитывая то, что, согласно заявлениям Теократии, она занялась строительством ракет якобы с целью защиты от этого монстра. Кормак не знал, какое именно соглашение было нарушено, но подозревал, что масадиане боялись наступления Правительства и стремились обзавестись любыми возможными союзниками – будь то сепаратисты или сам дракон. Если их батареи будут повреждены или уничтожены, "Бритва Оккама" вполне резонно могла вмешаться и помочь масадианам – спустя некоторое время ради соблюдения приличий – и тогда… Тогда ЦСБЗ сможет во всеуслышание объявить об угнетении обитателей планеты Масада и об изъявлении воли последних присоединиться к Правительству.
– Покажите солнечную систему Масады, – приказал Кормак.
Экран изобразил как раз то, что он просил: планету в окружении так называемого зеленого кольца, благодаря которому, видимо, мир смог стать обитаемым. Не слишком далеко от нее располагалась орбита газового гиганта Калипсо, который, очевидно, ярко светил в небе Масады. Многочисленные спутники обращались вокруг обеих планет по сложно пересекающимся орбитам. Все эти небесные тела были пронумерованы, но, скорее всего, масадиане дали спутникам имена, наверняка имеющие отношение к религии.
– Сообщите названия спутников.
Разум подчиненного уровня, с которым он сейчас общался, откликнулся быстро. На боковом участке экрана появились номера каждого спутника с указанием соответствующего названия и кратким описанием. И выяснилось, что Ян ошибся в своих предположениях.
Вокруг самой Масады обращались два спутника, Том и Лок, орбиты которых во многих точках близко подходили к орбитам спутников Калипсо. Безумец – самый маленький – имел неправильную форму. Данте был самым крупным и притом ближе всех находился к гиганту. Он представлял собой настоящий сернистый ад с бурной вулканической деятельностью, поощряемой приливами гиганта и частыми сближениями с Масадой. Факел можно было охарактеризовать как ледяной шар со слабо выраженным хвостом кометы, появлявшимся, если спутник находился в перигелии: начинали светиться испарения льда. В афелии спутник остывал, и свечение исчезало. Это явление характерно для жизни комет, но редко встречается у спутников. Кремень, почти сплошь покрытый кратерами, свидетельствовавшими о прежней бурной вулканической деятельности на его поверхности, был самым удаленным от Калипсо, но оказывался рядом с Масадой в ближайшей к Солнцу точке своей орбиты. Именно на таких спутниках Правительство обычно устанавливало оборудование рансиблей, а масадиане построили здесь космопорт – его сооружения были хорошо заметны из космоса.
Названия спутникам дал, как сообщали источники Кормака, их первооткрыватель – некий Бремор Радиш. Что ж, выбирая названия для небесных тел, тот руководствовался весьма странными соображениями.
Ян уже строил предположения о цифрах человеческих потерь в результате столкновения с силами Теократии, как вдруг раздался звонок. Тотчас же в углу экрана появился вид коридора за дверью.
– Войдите, – сказал Кормак, и дверь распахнулась у него за спиной.
– У меня есть важное сообщение! – Мейка вбежала в каюту.
– О чем речь? – спросил он и отправил в рот очередной кусок, запивая его глотком вина.
– Между Шрамом и драконом установлена некая связь.
– А именно?
– Еще до обнаружения шара драконид проявлял… признаки расстройства, потери сознания, даже впадал в конвульсии.
– Контакт?
– Это наиболее приемлемое объяснение.
– Откуда подобные предположения?
– Потому что дракониды весьма стойки, и, по моим сведениям, мало что способно вывести их из равновесия. Но дракон рядом, и это странное совпадение…
"Интересно, догадалась ли она задать Шраму прямые вопросы по поводу его состояния? "
– Где Шрам сейчас? – спросил он.
– С големом – Гангом. Они должны были отправить пленных в заморозку. Видимо, у них возникли проблемы с коммуникацией.
"Надо же, Мейка избавилась от предубеждений по поводу Ганга… "
Кормак повернулся к экрану.
– ИР, вы можете установить прямую связь с драконидом?
– Через дрона, – ответил голос подчиненного интеллекта, с которым соединил его "Оккам". Одновременно на экране появилась схема многочисленных коридоров корабля, и после некоторых переключений в кадре появился Шрам, шагавший вслед за Гангом.
– Шрам, дракон говорил с вами? – спросил Кормак.
Продолжая шагать, Шрам поднял взгляд на дрона, летевшего впереди него, моргнул, осклабился, но ничего не ответил. Ян фыркнул с досады: совсем как его создатель – не любит сразу открывать карты.
– Шрам, я приказываю вам немедленно вернуться. Мы встретимся на капитанском мостике, как только Томалон будет готов принять нас, вам ясно?
Шрам кивнул и остановился. В последний момент на экране Кормак уловил, как Гант шлепнул драконида по плечу, а затем тот повернул обратно.
– Надеетесь что-нибудь выяснить? – Мейка вопросительно уставилась на него.
– Предпочитаю иметь дело с потенциальной опасностью лицом к лицу и разбираться с ней как можно быстрее, – ответил Кормак, нанизывая на вилку морковку.
Кормак, Шрам и Томалон стояли на капитанском мостике и наблюдали за тем, как десять кораблей-тягачей приближались к дракону. Ян то и дело поглядывал на драконида. И только в момент, когда первый из тягачей остановился рядом с драконом, он заметил признаки того, о чем ему говорила Мейка. Шрам вздрогнул, потом – еще раз, когда второй тягач занял свою позицию. После приближения третьего тягача драконид улыбнулся – если это можно было назвать улыбкой.
– Вы что-то чувствуете? – спросил Кормак. Шрам кивнул.
– Что именно?
– Боль.
– Это мы испытываем боль. Мне казалось, вы можете пренебрегать ею.
Молчание.
– Это ведь не совсем боль, верно?
– Он пытается взять меня под свой контроль.
– И у него получается?
– Нет. Но у меня получится. "Получится – что ? "
Кормак уже хотел задать этот вопрос, когда перемена в выражении лица Шрама заставила его взглянуть на экран. Теперь все тягачи заняли свои позиции, хотя большинство их оставалось за пределами охвата камеры. Дракона начали буксировать к "Бритве Оккама".
– Как вы предполагаете держать его на безопасном расстоянии от корабля?
– Он сам обеспечит свою безопасность при помощи псевдоподий, – ответил Томалон.
– Есть проблемы?
– Нет. Какая-то часть его тела окажется вне пределов поля подпространства. Но он утверждает, что этот кусок так или иначе совпадет с радиоактивной частью. Эта часть останется здесь – она будет отрезана.
"Оказывается, можно совершать хирургические операции при помощи генератора поля подпространства? "
Между тем на главном экране дракон постепенно увеличивался в размерах. Другие экраны показывали, как работают тягачи. Кормак видел, как пучки псевдоподий устремились к поверхности корпуса крейсера, усеянной оборудованием. Казалось, "Бритва Оккама" становилась больше, и теперь можно было сравнить размеры чудовища и корабля. Шар дракона дважды почти вывел из строя "Гибрис" – судно, на котором Кормак прибыл к Самарканду. Но сейчас этот шар напоминал лишь незначительный довесок к стальному гиганту.
– Все сканеры наготове? – спросил он Томалона.
– Все работают. Любая попытка проникновения или наноатаки – и мы мгновенно узнаем.
– И что мы можем сделать с ним, находящимся в непосредственной близости от крейсера?
– Многое. Поразить его электрическим током, разрезать его на части импульсом частиц или лазером и даже устроить термоядерный взрыв рядом с ним.
– Без всякого вреда для судна?
Томалон оторвался от своих сенсоров и устремил на Кормака снисходительный взгляд.
– Наш корпус состоит из тадия и эс-керамаля полуметровой толщины. Есть только несколько видов оружия, которые могут поразить его, причем мощность взрыва должна составить порядка сорока мегатонн.
Кормак подумал о том, выживут ли при этом люди внутри корабля. Кроме того, ему был известен вид оружия, который мог поразить крейсер, и сейчас он размышлял о том, что бы сказал Томалон в ответ на такой аргумент: "Бритва Оккама" могла быть разрушена посредством направленного света звезды. Глядя на капитана, Ян вспомнил о некоем мифическом герое, который тоже погиб от солнечных лучей, но внутренний голос подсказывал, что вряд ли Томалон оценит его шутку по достоинству… а потому лучше вернуться к экранам.
– Между двадцатью и тридцатью градусами Цельсия, точнее, двадцать два градуса в метре под покровами, – сообщил капитан.
– Я бы предположила, что он не мертв или же погиб совсем недавно. – Биолог проверила данные по своему лэптопу. – Нужно время, чтобы труп остыл в условиях полной изоляции. Но если он сдох сразу после атаки на корабль Масады, сейчас температура была бы куда ниже Двадцати градусов.
Отправим ему радиосигнал во всех диапазонах. Посмотрим, какой будет ответ, – предложил Кормак.
– Думаете, стоит? – Гант задумчиво глядел на экран. – Не лучше ли просто пульнуть в него ракетой и убраться отсюда?
Кормак уже рассматривал в уме этот вариант, но оставались неясности, к тому же даже во всеоружии шар дракона не представлял бы большой опасности для крейсера.
– Отмечено повышение температуры в дольчатой структуре в центре, – изрек Томалон.
– Это мозг, – заметила Мейка.
– Я поговорю с ним, – сказал Ян. – Транслируйте мой голос.
Томалон кивнул. Кормак начал диалог:
– Дракон, это Ян Кормак. Пожалуйста, ответь.
Что-то вроде слабого движения изобразилось на экране. Капитан включил другую камеру, показав крупный вид кромки поврежденного участка сферы дракона: на ровной чешуйчатой поверхности тела выделялись псевдоподии, их голубые глаза были направлены на "Бритву Оккама".
– Кормак, – произнес дракон. Молчание затягивалось.
– Дракон?
– Я… слушаю… Вы собираетесь убить меня?
– Нет, если ты сам этого не желаешь.
– Возмездие!
– За что?
– Двигатели…
– Что – двигатели?
– Они включили их.
– И этим нанесли тебе повреждения? Молчание.
Агент Службы безопасности задал другой вопрос:
– Мы можем как-нибудь помочь тебе? Молчание.
– Дракон, зачем ты атаковал корабль с Масады?
– Месть!
– Объясни, прошу.
– Вы поможете мне?
– Если смогу.
– Они использовали это против станции.
– "Миранды"? Молчание.
– Ты говоришь о мицелии?
– Они использовали его против станции.
– Это ты предоставил его в их распоряжение? – Да.
Кормак не ожидал столь прямого ответа. Дракон был в своем роде противоположностью Мейке: если она не любила задавать вопросы, то ему не нравилось отвечать на них.
– Почему ты снабдил их мицелием? Молчание.
– Как они обещали тебе его использовать?
– Против рансиблей на Масаде.
– Значит, ты напал на их корабль, потому что они использовали мицелий не так, как обещали? Ты это хочешь сказать?
– Я виноват! Месть!
– Связь прервана, – сообщил капитан.
– Что за вздор! – Ян помолчал. – Что вы об этом думаете?
– Похоже на правду. – Мейка пожала плечами. – Это не тот шар, который разрушил Самарканд. Не все они обязательно настроены враждебно. Очевидно, он считал Масаду своим союзником.
Кормак воздержался от комментариев. У Мейки были свои причины проявлять добрые чувства к дракону, точно так же, как у него – повод его не любить. Он взглянул на Сенто и Эйдена. Последний счел нужным прокомментировать:
– Интересно знать, что дракон хотел получить в обмен на мицелий – и получил ли он это.
– Да, – кивнул Кормак. Все-таки возможность четко мыслить легче дается при отсутствии желез, сосудов, органов и прочего, чем напичкано тело человека. Он повернулся к Гангу.
– Должен согласиться, – сказал тот. – Атака могла объясняться тем, что с драконом не расплатились. Сомневаюсь, чтобы его так уж волновало, как был использован мицелий. Мы прекрасно знаем, что человеческая жизнь для дракона ничего не стоит.
– Вы по-прежнему судите об этом шаре дракона по действиям того, что разрушил Самарканд. Надо иметь в виду, что четыре шара разделились за двадцать семь лет до печального события, – возразила Мейка.
– Это имеет значение? – Реплика принадлежала Ганту. Все посмотрели на него, и он продолжил: – Масадиане разрушили станцию – в этом нет никаких сомнений, – и именно этот шар дракона снабдил их мицелием. Если бы его использовали на рансибле, все равно были бы жертвы. Говорю вам: надо нанести ракетный удар.
"Что ж, мнение высказано ясно".
– Думаю, вы преувеличиваете, – сказала Мейка, окинув андроида испытующим взглядом. – Вы еще не вполне забыли о своей смерти.
"А вот это удар ниже пояса".
Гант встретил ее слова снисходительно, но Кормак заметил: он готовил достойный и резкий ответ. Хотя было интересно, чем кончится наметившееся противостояние, все же перед ними стояла конкретная задача. И потому Кормак прервал перепалку:
– Положение на Масаде волнует меня больше всего остального, и, прежде чем вмешаться, нужно разобраться в хитросплетениях всех обстоятельств. А потому: никаких ракет.
– И что следует понимать под словом "вмешаться" ? – усмехнулся Гант.
– Я поставлю вас в известность, когда сочту нужным. "И когда я сам буду знать, что делать".
Бухта была огромна, в ней собрались челноки, посылаемые с кораблей, находившихся снаружи, и небольшие суда вроде "Лирика-П". Спускаясь по трапу с кейсом под мышкой, Стэнтон видел, как корабль в виде остроконечного металлического конуса вошел в бухту сквозь гигантский мерцающий экран, отделявший наполненное воздухом пространство от открытого космоса. Догнав мужа, Джарвеллис взяла его под руку.
– Знаешь, когда мы разбудим нашего друга Торна, он удивится, заметив, что мы добавили груза.
Стэнтон кивнул, продолжая разглядывать конический корабль, повернувший к месту стоянки.
– Круто! – сказал он. – Я не хочу, чтобы агент ЦСБЗ наступал мне на пятки – особенно здесь. – Еще один корабль в форме сплюснутого овоида из красного металла и с ионными двигателями в форме тминных семян миновал экран. Указав на него, Стэнтон продолжал: – Смотри-ка! Кажется, половину здешних кораблей я уже видел на Хуме, куда они возили оружие для сепаратистов.
– Как и мы тоже, – добавила Джарвеллис.
– И мы, – кивнул Стэнтон, – но с тех пор мы кое-чему научились. Я не думаю, что Дрейден вполне понимает, чего можно ждать от Правительства, если его разозлить.
Жена сжала его руку.
– Конечно понимает, дорогой. Речь идет о сохранении равновесия. Он знает, что какой-нибудь ИР уже сравнил возможные потери в случае нападения Правительства на эту станцию с потерями из-за последствий нелегальной торговли оружием. Могу побиться об заклад, что "Элизиум" тщательнейшим образом изучается – здесь это организовать нетрудно. Гораздо труднее разобраться в том, что происходит далеко за внешними рубежами Правительства.
– А я бы ушел за внешние рубежи, – сказал Джон, – если бы не был чертовски уверен, что Правительство желает, чтобы я получил здесь то, что хочу.
На Хуме дилер рассказывал ему (после того как продал большую часть груза), что только на "Элизиуме" можно приобрести фабрики по производству медикаментов и другие необыкновенные вещи.
– Мне кажется, что ты наделяешь Правительство непомерным коварством. – Джарвеллис покачала головой. – Когда у тебя есть корабли, способные опустошить целые планеты, тебе ни к чему прибегать к хитрости – достаточно проявлять осторожность и предупреждать возможные затруднения… А, вот и наши очаровашки – Лоне и Альвор.
Мужчины медленно приближались к ним. Обладали они очарованием или нет, но Стэнтону было известно, что оба действовали суперпрофессионально. Эти двое старались сохранять хрупкое равновесие, несмотря на необдуманное иной раз вмешательство Дрейдена. Они позволяли продавать определенное количество оружия сепаратистам, чтобы те не превратили "Элизиум" в цель своих набегов, и все же этот объем продаж был достаточно невелик, чтобы ЦСБЗ воздерживалась от решительных ответных действий. Джон также понимал щекотливость положения Дрейдена – достигнув высот, тот наверняка осознавал, как быстро может все потерять. Его путала возможность интервенции Правительства, и потому он стал сдерживать торговлю оружием.
– Рады вас видеть, – сказал Стэнтон Лонсу.
Как обычно, тот остановился в нескольких шагах позади Альвора и разыгрывал мрачного молчуна. Это вводило людей в заблуждение – казалось, что он не так умен, как Альвор, и играет при нем вторую скрипку. Но Стэнтон знал, что они оба занимали равное положение при Дрейдене, а в затруднительных ситуациях лысый крепыш даже был более сметлив. Лоне кивнул, и Стэнтон повернулся к Альвору, который всегда поддерживал беседу.
– Рады вам, Джон Стэнтон. И всегда большое удовольствие видеть вас, капитан Джарвеллис, – заявил Альвор, блестя xpoмированными зубами.
– Я бы не сказала, что это взаимно, – ответила женщина. – Но, думаю, это для вас уже давно не секрет.
Стэнтон подозревал, что у Лонса с Джарвеллис были свои счеты, но между ними не было ненависти, как правило, все завершалось лишь вялой перебранкой. Если бы дело дошло до откровенной вражды, тогда он постарался бы выяснить ее причину, а потом… мог бы даже убить Альвора.
– Вы подготовили груз? – уточнила Джарв.
– Конечно. Основное может быть погружено прямо сейчас. – Альвор заинтересованно взглянул на кейс Стэнтона. – А два особых заказа находятся у Дрейдена, который хотел бы лично продемонстрировать вам свое гостеприимство.
Джон хотел предложить жене остаться возле корабля, но по ее лицу сообразил, что она не согласится.
– Мы принимаем приглашение, – сказал он. Альвор снова улыбнулся и кокетливо коснулся своего модуля указательным пальцем, как обычно это делают женщины.
– Что ж, ваш основной груз уже на подходе. Нам понадобятся коды замков.
– "Лирик" справится, – ответила Джарвеллис. Двое встречавших развернулись, и все четверо зашагали вдоль причала.
– Ах да, ведь у вас на корабле есть ИР, – вспомнил Альвор. – Вы ему доверяете?
– Больше, чем вам.
– Как мило.
– Я умираю.
Дракон заговорил! Кормак находился в своей каюте – лежал на койке и прокручивал полученную информацию. Несомненно, Томалон будет подслушивать, но Яна это не волновало – впрочем, он и не возражал.
– Есть ли способ, чтобы мы могли помочь тебе?
Молчание.
– На корабле находится отличный специалист по внеземным формам жизни и прекрасно оборудованная биологическая лаборатория.
Черт, предложение более чем забавное. Как залечить рану размером в четверть километра? И где взять десять тысяч галлонов унибиотика?
– Почему вы хотите помочь мне?
– Почему бы нет?
– Вы презираете наемных убийц. "Вот оно что… "
– Где остальные два шара?
– Они далеко отсюда.
– Это ты организовал дела с масадианами? Молчание.
– Как долго тебе осталось жить?
– Прежде я должен отомстить.
– Чего же ты тогда ждешь?
– Доставьте меня до места.
Кормак поразмыслил над услышанным.
– Ты потерял способность к межзвездному полету? – Да.
– Почему я должен помогать тебе убивать людей? Молчание.
– Что ты сделаешь, если мы доставим тебя к Масаде?
– Разрушу до основания.
– И какой ущерб ты способен нанести?
– Достаточный.
– Я не могу принять участие в тотальном уничтожении.
– Возмездие!
– Ты повторяешься. Впрочем, твои намерения могут частично совпадать с моими целями.
Молчание.
– Мы можем транспортировать тебя до места. За это ты подвергнешь атаке только орбитальное оборудование. Это мы поддержим. Ты знаешь способности этого крейсера?
– Знаю.
– Тогда подробнее: над населением Масады на геостационарных орбитах висят лазерные батареи. Выведи их из строя – только их. Согласен?
– Согласен. Кормак прервал связь.
– Вы доверяете этому существу? – раздался голос Томалона.
Ян уловил нотку досады.
– Нет. Но если он атакует что-либо еще кроме лазерных батарей, мы можем уничтожить его и получить звание спасителей.
– А после того, как он разрушит батареи?
– Какая разница! Мне мало дела до команды того корабля Масады, но я не могу простить смерти аутлинкеров.
Скеллор поочередно смотрел то на женщину-голема, то на мужчину-человека. Извлекая жизненный опыт своих жертв, их знания и убеждения, все, что могло быть ему полезно, он не мог удержаться от сравнений. Ядро рассудка андроида, который он вскрыл с помощью серии вспомогательных программ, составляли ясные логические построения и строго рассортированные по разделам знания и основанные на опыте обобщения. А в голове Кардаффа господствовала путаница, и многое здесь сразу же подлежало уничтожению. Его жизненный опыт и приобретенные знания слоями накладывались на первобытную животную основу. Тем не менее у убитых многое совпадало. Когда благодаря кварцевой матрице ИР, служившей продолжением его собственного мозга, Скеллор отсортировал все приобретенное, он был слегка разочарован небольшим количеством "сухого остатка". В основном сведения касались "Бритвы Оккама", а также неизвестных ему миров.
Подойдя к ближней консоли, Скеллор положил на нее бескровную руку и позволил волокнам проникнуть к рабочим узлам. Вскоре он нашел то, что искал, и консоль включилась. Он увидел на экране тридцать пленных сепаратистов. Они совещались друг с другом через посредство модулей – наверное, пытались решить, как им вести себя в сложившейся ситуации. Скеллор упрекнул себя за то, что относился к ним с таким презрением, – ведь они были полезны ему и опять могут сослужить хорошую службу.
Скеллор покинул диспетчерскую зону и направился к пленникам. Вскоре он достиг бронированной двери в ООС1 и ввел код, извлеченный из мозга Кардаффа, а затем приложил ладонь к сканеру. Образец ДНК, взятый из тела мужчины, позволил ему сэкономить время, которое потребовалось бы для запуска в замок волокон и вскрытия его программы. Замок щелкнул, и дверь сдвинулась.
– Скеллор… – выдохнула Афран, бессознательно схватившись за пояс, где обычно носила полупроводниковый лазер. Она не доверяла биофизику – и никто из них не доверял ему с тех пор, как ученый отказался разрабатывать хамелеон-оборудование для сепаратистов и вернулся к своей работе.
– Рады меня видеть? – улыбнулся он.
Афран стояла в нескольких шагах от него, а парень по имени Дании был рядом. Скеллору после своего преобразования не составило труда вспомнить их имена. Все, что он когда-либо видел или слышал, теперь было для него доступно. Прямое соединение с кварцевой матрицей ИР дало ему великолепную память и колоссальные аналитические способности. Расширение джайнструктуры наделяло его средствами использовать эти умения для разрушительного воздействия на реальный мир. Он протянул руку и взял Дании за плечо. Парень вздрогнул – сначала от страха, а потом оттого, что этот человек проник в его организм и блокировал нужные нервы.
– Пора, – произнес Скеллор. – Вам будет приятно узнать, что вы поможете мне захватить этот корабль. – Оторвав руку от плеча Дании, он потянулся к модулю за ухом парня. Устройство показалось Скеллору холодным, но сейчас почти все казалось ему таким.
– Захватить крейсер ЦСБЗ? – фыркнула Афран. Скеллор кивнул. Тем временем волокна устремились через модуль и установили необходимые контакты. Построив соединение, Скеллор загрузил вирус. Парень захрипел, словно его ударили, Афран побледнела от ужаса и схватилась рукой за свой модуль, но вирус уже перекачивался через модуль Дании, так что она ничего не могла поделать. Скрестив на груди руки, Скеллор наблюдал за ее реакцией: девушка потеряла равновесие и упала. Все остальные тоже не могли устоять на ногах. Скоро у них начались конвульсии, трое принялись кричать, что подтверждало предварительный расчет о потерях порядка семи – тринадцати процентов. Подойдя ближе, он обнаружил, что эти люди умерли, затем дождался, пока остальные пришли в чувство.
– Что вы с нами сделали? – спросила Афран, когда она смогла встать на колени. Один ее глаз налился кровью, другой и вовсе стал красным. Кровь также сочилась у нее из правого уха.
– Просто мне нужна уверенность в том, что вы будете поступать так, как вам прикажут, – ответил он. – А теперь – поднимайтесь! Живо!
Оставшиеся в живых двадцать семь поспешно встали в едином порыве и переглянулись в замешательстве. У Афран заметно подергивалось лицо.
– Будете сопротивляться, боль станет возрастать, пока вы не умрете, – предупредил Скеллор. – А теперь – за мной!
Приказ был беспрекословно выполнен.
Вынув обеденную порцию и небольшую бутылку вина из распределителя своей каюты, Кормак сел за пульт, дабы насладиться пиршеством перед экраном, на котором замерло изображение дракона. Он налил вино в бокал, распечатал упакованную пишу и уставился на то, что при некотором воображении можно было бы счесть ростбифом. Затем, испытывая некоторое колебание, которое все же не смогло пересилить голод, вонзил вилку в эту странную еду.
Предложение Ганта атаковать чудовище ракетой вполне закономерно, но куда больше пользы можно извлечь из сложившихся обстоятельств, если заставить дракона вывести из строя лазерные батареи масадиан. Познакомившись с секретными файлами ЦСБЗ, Кормак теперь имел более полное представление о происходящем. Искушение использовать дракона таким образом было весьма велико, учитывая то, что, согласно заявлениям Теократии, она занялась строительством ракет якобы с целью защиты от этого монстра. Кормак не знал, какое именно соглашение было нарушено, но подозревал, что масадиане боялись наступления Правительства и стремились обзавестись любыми возможными союзниками – будь то сепаратисты или сам дракон. Если их батареи будут повреждены или уничтожены, "Бритва Оккама" вполне резонно могла вмешаться и помочь масадианам – спустя некоторое время ради соблюдения приличий – и тогда… Тогда ЦСБЗ сможет во всеуслышание объявить об угнетении обитателей планеты Масада и об изъявлении воли последних присоединиться к Правительству.
– Покажите солнечную систему Масады, – приказал Кормак.
Экран изобразил как раз то, что он просил: планету в окружении так называемого зеленого кольца, благодаря которому, видимо, мир смог стать обитаемым. Не слишком далеко от нее располагалась орбита газового гиганта Калипсо, который, очевидно, ярко светил в небе Масады. Многочисленные спутники обращались вокруг обеих планет по сложно пересекающимся орбитам. Все эти небесные тела были пронумерованы, но, скорее всего, масадиане дали спутникам имена, наверняка имеющие отношение к религии.
– Сообщите названия спутников.
Разум подчиненного уровня, с которым он сейчас общался, откликнулся быстро. На боковом участке экрана появились номера каждого спутника с указанием соответствующего названия и кратким описанием. И выяснилось, что Ян ошибся в своих предположениях.
Вокруг самой Масады обращались два спутника, Том и Лок, орбиты которых во многих точках близко подходили к орбитам спутников Калипсо. Безумец – самый маленький – имел неправильную форму. Данте был самым крупным и притом ближе всех находился к гиганту. Он представлял собой настоящий сернистый ад с бурной вулканической деятельностью, поощряемой приливами гиганта и частыми сближениями с Масадой. Факел можно было охарактеризовать как ледяной шар со слабо выраженным хвостом кометы, появлявшимся, если спутник находился в перигелии: начинали светиться испарения льда. В афелии спутник остывал, и свечение исчезало. Это явление характерно для жизни комет, но редко встречается у спутников. Кремень, почти сплошь покрытый кратерами, свидетельствовавшими о прежней бурной вулканической деятельности на его поверхности, был самым удаленным от Калипсо, но оказывался рядом с Масадой в ближайшей к Солнцу точке своей орбиты. Именно на таких спутниках Правительство обычно устанавливало оборудование рансиблей, а масадиане построили здесь космопорт – его сооружения были хорошо заметны из космоса.
Названия спутникам дал, как сообщали источники Кормака, их первооткрыватель – некий Бремор Радиш. Что ж, выбирая названия для небесных тел, тот руководствовался весьма странными соображениями.
Ян уже строил предположения о цифрах человеческих потерь в результате столкновения с силами Теократии, как вдруг раздался звонок. Тотчас же в углу экрана появился вид коридора за дверью.
– Войдите, – сказал Кормак, и дверь распахнулась у него за спиной.
– У меня есть важное сообщение! – Мейка вбежала в каюту.
– О чем речь? – спросил он и отправил в рот очередной кусок, запивая его глотком вина.
– Между Шрамом и драконом установлена некая связь.
– А именно?
– Еще до обнаружения шара драконид проявлял… признаки расстройства, потери сознания, даже впадал в конвульсии.
– Контакт?
– Это наиболее приемлемое объяснение.
– Откуда подобные предположения?
– Потому что дракониды весьма стойки, и, по моим сведениям, мало что способно вывести их из равновесия. Но дракон рядом, и это странное совпадение…
"Интересно, догадалась ли она задать Шраму прямые вопросы по поводу его состояния? "
– Где Шрам сейчас? – спросил он.
– С големом – Гангом. Они должны были отправить пленных в заморозку. Видимо, у них возникли проблемы с коммуникацией.
"Надо же, Мейка избавилась от предубеждений по поводу Ганга… "
Кормак повернулся к экрану.
– ИР, вы можете установить прямую связь с драконидом?
– Через дрона, – ответил голос подчиненного интеллекта, с которым соединил его "Оккам". Одновременно на экране появилась схема многочисленных коридоров корабля, и после некоторых переключений в кадре появился Шрам, шагавший вслед за Гангом.
– Шрам, дракон говорил с вами? – спросил Кормак.
Продолжая шагать, Шрам поднял взгляд на дрона, летевшего впереди него, моргнул, осклабился, но ничего не ответил. Ян фыркнул с досады: совсем как его создатель – не любит сразу открывать карты.
– Шрам, я приказываю вам немедленно вернуться. Мы встретимся на капитанском мостике, как только Томалон будет готов принять нас, вам ясно?
Шрам кивнул и остановился. В последний момент на экране Кормак уловил, как Гант шлепнул драконида по плечу, а затем тот повернул обратно.
– Надеетесь что-нибудь выяснить? – Мейка вопросительно уставилась на него.
– Предпочитаю иметь дело с потенциальной опасностью лицом к лицу и разбираться с ней как можно быстрее, – ответил Кормак, нанизывая на вилку морковку.
Кормак, Шрам и Томалон стояли на капитанском мостике и наблюдали за тем, как десять кораблей-тягачей приближались к дракону. Ян то и дело поглядывал на драконида. И только в момент, когда первый из тягачей остановился рядом с драконом, он заметил признаки того, о чем ему говорила Мейка. Шрам вздрогнул, потом – еще раз, когда второй тягач занял свою позицию. После приближения третьего тягача драконид улыбнулся – если это можно было назвать улыбкой.
– Вы что-то чувствуете? – спросил Кормак. Шрам кивнул.
– Что именно?
– Боль.
– Это мы испытываем боль. Мне казалось, вы можете пренебрегать ею.
Молчание.
– Это ведь не совсем боль, верно?
– Он пытается взять меня под свой контроль.
– И у него получается?
– Нет. Но у меня получится. "Получится – что ? "
Кормак уже хотел задать этот вопрос, когда перемена в выражении лица Шрама заставила его взглянуть на экран. Теперь все тягачи заняли свои позиции, хотя большинство их оставалось за пределами охвата камеры. Дракона начали буксировать к "Бритве Оккама".
– Как вы предполагаете держать его на безопасном расстоянии от корабля?
– Он сам обеспечит свою безопасность при помощи псевдоподий, – ответил Томалон.
– Есть проблемы?
– Нет. Какая-то часть его тела окажется вне пределов поля подпространства. Но он утверждает, что этот кусок так или иначе совпадет с радиоактивной частью. Эта часть останется здесь – она будет отрезана.
"Оказывается, можно совершать хирургические операции при помощи генератора поля подпространства? "
Между тем на главном экране дракон постепенно увеличивался в размерах. Другие экраны показывали, как работают тягачи. Кормак видел, как пучки псевдоподий устремились к поверхности корпуса крейсера, усеянной оборудованием. Казалось, "Бритва Оккама" становилась больше, и теперь можно было сравнить размеры чудовища и корабля. Шар дракона дважды почти вывел из строя "Гибрис" – судно, на котором Кормак прибыл к Самарканду. Но сейчас этот шар напоминал лишь незначительный довесок к стальному гиганту.
– Все сканеры наготове? – спросил он Томалона.
– Все работают. Любая попытка проникновения или наноатаки – и мы мгновенно узнаем.
– И что мы можем сделать с ним, находящимся в непосредственной близости от крейсера?
– Многое. Поразить его электрическим током, разрезать его на части импульсом частиц или лазером и даже устроить термоядерный взрыв рядом с ним.
– Без всякого вреда для судна?
Томалон оторвался от своих сенсоров и устремил на Кормака снисходительный взгляд.
– Наш корпус состоит из тадия и эс-керамаля полуметровой толщины. Есть только несколько видов оружия, которые могут поразить его, причем мощность взрыва должна составить порядка сорока мегатонн.
Кормак подумал о том, выживут ли при этом люди внутри корабля. Кроме того, ему был известен вид оружия, который мог поразить крейсер, и сейчас он размышлял о том, что бы сказал Томалон в ответ на такой аргумент: "Бритва Оккама" могла быть разрушена посредством направленного света звезды. Глядя на капитана, Ян вспомнил о некоем мифическом герое, который тоже погиб от солнечных лучей, но внутренний голос подсказывал, что вряд ли Томалон оценит его шутку по достоинству… а потому лучше вернуться к экранам.