Страница:
Развернувшись, смотритель поспешил к аэрофану, Улат пополз вслед за ним. Сначала начальник смены тяжело дышал, затем и вовсе стал задыхаться. Он пытался просить пощады, знаками умоляя вернуть ему маску.
Как ни страшно было наказание, Эльдина, наблюдая за агонией Улата, сочла его справедливым.
Когда на небе зажглись звезды, рабочие подняли посиневший от асфиксии труп Улата и швырнули его в корзину на разложившиеся тушки сквермов.
– … Отсюда тебе не сбежать, девочка. И никому из нас не сбежать. – Фетан покачал головой. Они шли к прудам от остановки автобуса на воздушной подушке, доставившего их и еще пятерых рабочих от городского общежития до кооперативной фермы. – А ты знаешь, что такое "кооператив"? Кооператив – это сотрудничество, ты должна сотрудничать с ними, иначе они тебя убьют.
Похоже, Фетан был очень опытным человеком. В юности он перешел дорогу какому-то члену Теократии, но, видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы отнять у него жизнь, – и он стал рабом.
– Почему? – спросила она. – Почему все именно так?
– Потому что таков здешний порядок. Теократия снимает сливки, а если мы сами посмеем лизнуть их, нас задавят за милую душу.
– Но это несправедливо! Моих родителей казнили, но я-то сама не сделала ничего плохого.
– Плохого или хорошего – какая разница? Ситуация безвыходная, поэтому ты должна научиться извлекать из нее хоть какую-то пользу. – Шумно вздохнув, старик опять перешел к своим обычным разговорам-намекам на существование некоего подполья: – Сначала нужно найти способ пробраться в горы, но это уж точно не удастся с нашими штуковинами. – Фетан шлепнул по сколи, сидевшей у него на груди. Если не будешь принимать пилюли, твое тело сбросит паразита, и тогда эта тварь погибнет, а ты задохнешься.
Почему она вспомнила утреннюю болтовню? Пожав плечами, девушка доела ужин – немного картошки, ломоть хлеба – и отправилась в часовню, чтобы прочесть вечерние молитвы под надзором камер Теократии, а потом вернуться в барак. Большинство рабочих уже спали, но двое или трое еще продолжали тихо беседовать.
Сбросив башмаки, Эльдина сидела на койке и с грустью размышляла о своем будущем – если это вообще можно было назвать таковым. Большая часть рабочих не доживала до возраста Фетана, несчастные случаи, истощение и смотрители убивали их еще до появления седых волос. Побег был невозможен, поскольку без сколи на открытом воздухе человек бы задохнулся через какие-нибудь минуты, а Теократия строго следила за распределением пилюль, препятствующих отторжению паразитов. Спастись можно было только на торговом корабле или же в мифическом "подполье", но все, что Эльдине приходилось слышать о последнем, мало походило на правду. Впрочем, у нее оставалась еще одна возможность изменить обычное течение жизни, и некоторые женщины-работницы, достигшие зрелости, выбирали именно этот путь. Неужели она дойдет до такой степени отчаяния?
– Тебе когда-нибудь приходилось работать на прудах, где разводят спронов? – С верхней койки послышался голос Фетана.
– Вы же знаете, что нет.
– Да… Верно, я знаю.
У Эльдины сжалось сердце. Фетан становился забывчив, медлителен, он старел. Страшно подумать, что однажды – наверное, уже скоро – старик умрет у нее на глазах и именно ей придется тащить его тело на переработку. Стать удобрением – лучший из возможных способов погребения для рабочих.
– Ну и какие они? – спросила она.
– Работа тяжелая, но они не такие злобные, как сквермы. – Свесив тощие ноги, Фетан затем спустился вниз и сел рядом с Эльдиной. – Не нравится мне это… ну, что Волюс перевел нас.
Девушка удивленно посмотрела на него.
Ну, Улат подворовывал – это да, но это непросто без поддержки сверху. То есть начальник смены должен был делиться с Болюсом, однако, получив "дар", проктор решил, что сейчас самое время избавиться от Улата. А что касается нас – мы могли видеть то, чего не должны были видеть, и теперь мешаем ему.
– Но он с легкостью мог убить нас и там… Сказал бы, что мы хотели бежать, – предположила Эльдина.
– А-а, он хитер. Ему нетрудно списать недостачу на Улата, но если расправиться и с нами, это может показаться викарию подозрительным.
– Значит, он просто убрал нас с глаз долой.
– Да, будем надеяться на это, – пробормотал старик.
Куллорапторы принялись пожирать тех своих павших собратьев, чьи трупы находились в непосредственной близости от них, не осмеливаясь пересечь радиус поражения новой пушки.
Наблюдая за насекомоподобной машиной, что патрулировала территорию, вращая хромированными орудиями, Кормак в очередной раз выругался. В какие игры играет Томалон? Он зашагал в направлении челнока, уже запускавшего двигатели.
– Пока никаких следов Скеллора. Мы прочесали округу в радиусе двадцать километров по всем направлениям. – Из наушников донесся голос Ганта.
– А в стратосфере?
– Никаких следов корабля, рассмотрены почти все прочие возможности. За ситуацией следят с момента нашего прибытия.
– Возможно, он воспользовался хамелеон-оборудованием.
– Да, такую вероятность не стоит исключать.
Кормак поискал Ганта взглядом и увидел его возле одного из барачных строений, где складировали и упаковывали все имущество, включая и те злополучные куски кораллов. Сначала он хотел подойти к голему, но потом передумал. Ему надо разобраться, почему уходит от ответов Томалон. А еще выяснить, что случилось со Скеллором.
Джайны – члены древнеиндийской секты, верившие в вечность материального мира… Что ж, это название как нельзя лучше подходило для расы, обладавшей почти сказочными технологиями. Как ни странно, но этой расы больше не существует. Первые фрагментарные артефакты были найдены еще до рождения Кормака и сразу же стали сенсацией. Когда выяснилось, что возраст находки превышает пять миллионов лет, интерес к ней упал, но затем вновь возродился, так как дальнейшие исследования показали, что некоторые из фрагментов являются продуктами высокой нано– и даже пикотехнологии. Соответственно, это открытие дало мощнейший толчок развитию технологий в зоне Правительства. С тех пор охота за артефактами не прекращалась, но общая масса обнаруженных составила не больше десяти килограммов. О самих джайнах имелись весьма скудные сведения, никто даже не знал, как они выглядели. Было лишь известно, что представители этой расы заселяли множество миров и перестраивали планетные системы, сообразуясь со своими требованиями. Высказывались предположения, что, подобно людям, они приспосабливались к жизни на планетах в тех случаях, когда обратное было невозможно. Учитывая способности джайнов, ИР и люди сходились в едином мнении: то обстоятельство, что их уже нет, для человечества, пожалуй, даже к лучшему.
– Томалон, вы не можете передать сообщение сюда? – Ян испытывал крайнее раздражение.
– Нет, – ответил капитан "Бритвы Оккама". – Вы должны увидеть его своими глазами.
– А как насчет информации, почему нам приходится так срочно сниматься с места?
– Ничего не могу сказать по этому поводу.
– "Оккаму" тоже нечего добавить?
Люк челнока открылся, и агент вошел внутрь. Ответ ИР раздался уже по трансляции челнока:
– Центр напоминает о важности обнаружения Скеллора.
– И все?
– И все.
Стараясь ничем не выдать своего раздражения, Кормак плюхнулся в кресло и повернулся к женщине-пилоту. Достаточно было лишь беглого взгляда, чтобы убедиться: рядом с ним голем. Быстро проверив показания приборов, пилот ввела программу старта. Кормак пристегнулся к креслу: на малом военном судне не имелось такой необходимой роскоши, как внутренние гравитационные плиты. С глубоким гулом челнок оторвался от поверхности планеты и повернулся против солнца, чьи лучи преломились в экране. Ян мог видеть, как приземляется большой грузовой корабль, чтобы забрать оборудование базы сепаратистов и прочее, что могло представлять интерес. В ближайшее время кто-то не останется без дела – предстояло провести экспертизу и извлечь всю возможную информацию, чтобы докопаться, чем именно занимался Скеллор на этой базе. И конечно же, самому глубокому и тщательному исследованию подлежат те кусочки кораллов.
Адское сияние неба сменилось синими сумерками – челнок обогнал солнце, продолжая подниматься. Вскоре стали видны звезды, их свет пробивался сквозь прозрачную, как стекло, и не слишком далекую туманность.
– Это "Оккам".
Пилот указала на далекое пятнышко. Очевидно, она хотела преодолеть неловкость, которую испытывала из-за молчания своего соседа. Кормак смягчился: женщина не виновата, что его миссия не достигла успеха, даже если она… не человек.
– Когда я впервые подлетал в челноке к этому кораблю, пилот тоже указал мне на него. – Андроид с любопытством посмотрела на Кормака. – Точнее, он предупредил: "Скоро мы будем там". Оказалось, что "скоро" – это сорок минут. Я был не на шутку удивлен, так как даже не представлял себе его размеры.
Пилот кивнула.
– "Бритва Оккама" – крейсер дельта-класса.
Ян продолжал:
– В подобных ситуациях вдруг осознаешь, что все еще способен испытывать трепет.
Он наблюдал, как постепенно увеличивалось в размерах далекое пятнышко, ощущая те же чувства, о которых только что упоминал.
"Бритва Оккама" невозмутимо зависла в космическом пространстве – золотистый ромб, усеянный антеннами и всевозможным вооружением, его длина составляла четыре километра, ширина – полтора при толщине в один километр. И это еще не самый большой крейсер!
– Интересно, как велики крейсеры класса альфа или бета, – сказал он, когда челнок пролетал мимо сенсорной антенны размером с целый собор.
– Нам всем хотелось бы знать, – сказала женщина. Кормак с удивлением посмотрел на нее: это редкость, когда голем признается в том, что чего-то не знает. – Информация о них засекречена, – продолжала она, – но мне известно, что гамма-крейсер "Кэйбл Хог"[3] не имеет права выходить на орбиту планеты, на поверхности которой имеются моря.
Кормак вопросительно взглянул на свою собеседницу, и пилот пояснила:
– Приливы. "Кэйбл Хог" по массе сравним с земным спутником, но по размеру намного крупнее Луны.
– Вот это да!
– Всего лишь обычный военный корабль. Есть и другие.
– Попробую догадаться: разрушители планет? Женщина-голем взглянула на него, но оставила вопрос без ответа, затем занялась маневрированием.
Челнок направился к открытому шлюзу. Словно комар залетел в львиную пасть, и у этого льва были на самом деле острые зубы.
Спустившись по трапу, агент ЦСБЗ с восхищением огляделся. В огромном помещении кипела работа; здесь были и другие челноки, обслуживающий персонал хлопотал возле них, бригады состояли из людей, големов и нескольких роботов замысловатой конструкции.
Не успел Ян сделать и нескольких шагов по кремалевой плите, как к нему навстречу поспешил дрон.
– Проводи меня на мостик.
Однажды он уже заблудился в лабиринтах внутренних помещений корабля: ИР часто перестраивал его структуру с целью достичь максимальной эффективности, хотя Кормак подозревал, что у искусственного интеллекта могли быть и другие соображения.
– Ну-ну-ну, – нетерпеливо пролепетал дрон и устремился прочь своей колышущейся походкой.
Кормак с досадой наблюдал за его суетливыми движениями. Внезапно дрон остановился метрах в десяти и поманил за собой. Ян повиновался, зная, что ИР военных кораблей и подчиненные им умные машины отличались своеобразной эксцентричностью. Это частично объяснялось тем, какими делами им приходилось заниматься по долгу службы. Корабли вроде "Бритвы Оккама" создавались с одной целью – разрушения и убийства, поэтому их интеллекты большей частью просто бездельничали.
Теперь дрон, похожий на краба, ковылял рядом, его металлические "клешни" были поджаты под панцирем, черные "глаза", расположенные на одинаковом расстоянии по краю его корпуса, казалось, неодобрительно смотрели на своего спутника-человека. В конце концов они подошли к лифту, который необычно быстро доставил их в резиденцию Томалона.
Консоли на стенах капитанского мостика, казалось, целиком состояли из мигающих огоньков. Между колоннами, словно выросшими из черного блестящего пола, в котором отражались вспышки огней, располагались кресла управления, установленные перед огромными окнами из чейнгласса. Сейчас было занято только центральное из кресел, Томалон восседал в нем подобно королю на троне. Это был смуглый коренастый мужчина, начисто лишенный волос – вероятно, потому, что они могли вступать во взаимодействие с многочисленными металлическими и кристаллическими контактами, которыми было усеяно его тело. Из-за них казалось, что капитан страдал каким-то экзотическим кожным заболеванием. Так или иначе, поверхность его тела служила своеобразной штепсельной вилкой, а розеткой являлось кресло, выполненное из кристаллов и композитной керамики, – так капитан подключил себя к искусственному интеллекту корабля "Бритва Оккама".
Томалон смотрел на Кормака сквозь "кружева" оптического кабеля.
– Дрон проводит вас к нему.
Дрон скользнул вперед и повернулся к Яну. Тот покосился в его сторону.
– Что вы имеете в виду? Капитан пояснил:
– Сообщение для вас упаковано в формат виртуальной реальности. Я знаю только лишь, что оно получено из ЦСБЗ. "Оккаму" известно больше, но мне не позволено сообщать вам.
Кормак посмотрел на Томалона, тот откинулся на спинку кресла, его глаза стали непроницаемо-белыми – реакция на прямое оптическое соединение.
– Тогда не будем терять времени, – сказал он и направился к лифту, преследуемый дроном.
С закрытыми глазами Кормак встал в позу фараона, его руки замерли в соответствующем положении. Он выровнял дыхание, затем выполнил несколько резких махов руками и ногами, стремясь поразить как минимум четырех воображаемых противников. Завершив упражнение серией выпадов, Ян вновь принял прежнюю позу, глубоко вздохнул и расслабил тело.
– Неплохая скорость, – послышался чей-то голос.
"Вот дерьмо! "
Незнакомец, хорошо сложенный и молодой – впрочем, последнее не обязательно соответствовало действительности, – был одет в кимоно, что предполагало серьезные намерения. В чертах его лица сквозило нечто неуловимо знакомое.
"Похож на японца, – констатировал Ян. – Знавал я одного японца… "
Остановившись в пяти шагах, незнакомец пристально посмотрел на него, потом, согласно ритуалу, поклонился.
– Кто вы? – спросил агент после того, как ответил таким же вежливым поклоном.
Мужчина улыбнулся и принял боевую стойку. Кормак последовал его примеру. Он был уверен в себе, зная, что сейчас в хорошей форме и успел разогреться, тогда как его противник мог рассчитывать лишь на предыдущую тренировку. Они сблизились, обменявшись серией предупредительных ударов, отраженных без затруднений. Краем глаза агент увидел, как в зал вошел драконид, и теперь, скрестив руки, снисходительно, словно сэнсэй, наблюдал за происходящим.
– Хотите принять участие, Шрам? – Кормак сопровождал предложение стремительным движением ноги к голове противника, словно пытаясь придать своему предложению особый смысл.
– Шрам знает, что у меня благие намерения, – заметил мужчина, успешно отразив атаку.
Затем он также успешно противостоял еще трем последовательным выпадам, в конце концов ударив противника так, что тот едва не остался без головы. Упав на спину, Ян успел увернуться от его ноги, а затем, поднявшись, бросился в атаку.
Последовал быстрый обмен ударами. Кормак почувствовал, что ребра незнакомца не выдержали одного из них, а затем ощутил, как затрещали его собственные. Неожиданно для себя самого он оказался на спине, а пальцы нападавшего мертвой хваткой сдавили его шею.
– Какой вы проворный, – прохрипел Ян.
Японец разжал руки, поднялся, отступил назад и вдруг – постарел. Ага, Гораций Блегг собственной персоной!
– Да вы и сами весьма проворны, Ян Кормак. Вы первый, кто сопротивлялся так долго.
Затем он приложил ладонь к грудной клетке, и послышался хруст: то, что его ребро было сломано, еще ничего не значило. Кормак с трудом поднялся на ноги. А вот его собственное сломанное ребро давало о себе знать.
– Позвольте мне, – сказал Блегг и протянул ладонь к груди недавнего противника в поединке. Тот почувствовал прилив тепла, и боль исчезла.
– Как вам это удалось? – спросил Ян. Блегг улыбнулся и обвел рукой вокруг.
– Здесь я могу все – как и вы, если, конечно, захотите.
Кормак отошел к стене и снял с вешалки полотенце, чтобы вытереть лицо. Затем испытующе посмотрел на драконида:
– Увидели что-нибудь интересное для себя? Шрам осклабился.
Агент опять повернулся к Блеггу. Что имел в виду старик, говоря, что может все? Неожиданно смысл этих слов стал ему понятен. Он выронил полотенце и небольшим усилием воли остановил его падение в воздухе.
– Полное погружение? – уточнил он у японца. Блегг кивнул.
– И как много из моей памяти взято?
– В пределах приличий, но теперь вы должны вспомнить место и время событий в вашей жизни.
И Кормак вспомнил – миссию на Самарканд, в мир, опустошенный инопланетным существом, называющим себя драконом, потом свое длительное пребывание на Земле после слишком долгого отсутствия, когда он пытался выяснить причину, по которой его жизнь была поставлена под угрозу. Он уже подумывал – не в первый раз – об отставке, но все-таки отверг эту мысль. Вскоре ему пришлось преследовать небольшую группу сепаратистов, далее эта задача превратилась в погоню за биофизиком Скеллором, Погоня была долгой, но не слишком затруднительной, поскольку у Скеллора имелся мемплантат, который ему вживили в ЦСБЗ. Затем этот патрульный крейсер "Бритва Оккама", поединок…
– Перейдем к сути. – Ян терял терпение.
– Как вам будет угодно.
Блегг взмахнул рукой – спортивный зал и драконид исчезли. Теперь Кормак стоял перед огромным экраном. Он устремил взгляд в указанном ему направлении и увидел огромную автономную станцию, зависшую в космосе в окружении кораблей. Спустя несколько секунд она стала разваливаться на части.
– Это автономная станция "Миранда" пять дней назад. Ее уничтожил мицелий, аналогичный тому, что применяли для разрушения рансибля на Самарканде, – пояснил Блегг.
– Жертвы? – Погоня за Скеллором вдруг показалась Кормаку детской забавой.
– Двадцать три жителя автономии отказались покидать станцию, но для эвакуации остальных времени хватило.
– Это дракон отправил мицелий?
– Один из шаров – надо учитывать, что они теперь разделены, – вполне может быть причастен. Вы отправитесь туда на "Оккаме" и выясните, что произошло, и тогда примете меры по своему усмотрению.
Кормак задумчиво наблюдал, как станция продолжала распадаться на куски, на ее поверхности то тут, то там вспыхивали взрывы.
– Если к этому действительно причастен дракон, тогда мне понадобится помощь.
– Вы сейчас вспомнили о Мейке, той женщине с Цирцеи, выпускнице сверхсекретной Биологической академии.
– Да.
– А еще вы подумали о том, что ей удастся извлечь из образцов собранных на этой базе на Куллоруме, – добавил Блегг. Кормак пожал плечами, старик между тем продолжал: – Ближайший пункт Правительства на вашем пути к месту последней дислокации "Миранды" – "Элизиум", станция по переплавке астероидов. Мейка будет ждать вас там.
– А спаркинды?
– Копии памяти Эйдена и Сенто будут отправлены на "Элизиум" через рансибль, так что, если они вам понадобятся, их можно будет загрузить в запасные тела големов, имеющиеся на корабле. У вас уже есть Ганг и; Шрам. К сожалению, Патран Торн сейчас выполняет другое задание.
Кормак кивнул. Разумы Эйдена и Сенто, не будут отличаться от оригиналов, вот только тела у его прежних соратников окажутся другими. Не было никакого повода для раздражения – просто у него имелось странное предубеждение по отношению к копиям.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался он.
– Ближайший обитаемый мир в том районе, где была разрушена "Миранда", – Масада. Любопытно, что теократическое правительство этой планеты под предлогом защиты от дракона некоторое время тому назад распорядилось построить установку для запуска кинетических ракет.
– Какие еще цели они могли преследовать?
– Подавление сопротивления со стороны подполья.
– Поясните.
– Мятежники прячутся в пещерах. Кинетическая ракета достаточной мощности может проникнуть туда.
– Понятно.
Можно было сколь угодно долго и внимательно смотреть на Блегга, пытаясь прочесть или хотя бы угадать его мысли, но старый японец был непроницаем и, как никто Другой, умел контролировать себя.
– Это еще одна ваша игра? – спросил Ян. Глаза старика блеснули.
"Бритва Оккама" не находится ближе всех к месту печальных событий, но, учитывая возможную причастность дракона, именно вы самая подходящая кандидатура для того, чтобы разобраться и… решить проблему. – Пока Блегг говорил, словно из тумана, появились стены спортивного зала, только драконида не было видно. – Никаких игр, агент Кормак, у нас нет времени на это. – С этими словами он направился к двери.
Ян помедлил немного, затем последовал за ним. Оставались другие вопросы – вопросы остаются всегда. Когда он оказался в коридоре, Блегга – этого Чеширского Кота, или Безумного Шляпника, или то и другое, вместе взятое, воплощенное в одной личности, – уже не было. Кормак вернулся в спортивный зал.
– Конец программы, – произнес он и закрыл глаза. Его тело вернулось в позу фараона; он почувствовал легкое покалывание в висках, но довольно быстро это ощущение прошло – признак того, что нановолокна были удалены из коры головного мозга. Открыв глаза, Ян огляделся вокруг – теперь он снова был в отсеке "Бритвы Оккама", предназначенном для перемещения в виртуальную реальность.
– Мы отправляемся в "Элизиум", и это место, насколько я могу судить, носит самое неподходящее название[4], – сообщил он стоявшему перед ним дрону.
Без сомнения, эта информация тут же была передана Томалону.
Сепаратистская база, разобранная и упакованная, занимала одну из секций гигантского трюма № 3. Мерцающий экран от потолка до пола отделял ее от остального помещения, очевидно, чтобы предотвратить утечку инертного газа, который был туда закачан.
Оттуда, где находился Скеллор, было хорошо видно сторожевого дрона, висевшего на потолке подобно декоративному светильнику. Через свой модуль он вызвал специальную вирусную подпрограмму: теперь у него это получалось легче, так как перестало ощущаться постоянное присутствие чужеродного кристалла матрицы ИР – теперь он сам помнил программу и сам мог установить прямую связь со сторожевым дроном.
Скеллору показалось, что он даже услышал звук, сопровождавший установку канала связи. Вот подпрограмма загружается через канал, перекачивается из временной памяти его кристаллической матрицы в модуль, словно кислота из откупоренной бутыли… Внимательно наблюдая за процессом, он видел, как внутренняя защита дрона улетучивается спиральками информационного дымка и в виртуальном пространстве вирус расправляется с ней. В конце концов между дроном и "Оккамом" осталась действовать лишь одна программа, посылавшая корабельному ИР подтверждение о якобы исправности дрона.
Скеллор покосился на поясной хамелеон-генератор, напоминавший большую белую раковину улитки с пультом управления вместо отверстия, – оказывается, он выключил его за несколько минут до того, как прибор отключился бы самопроизвольно. Что ж, пока еще не удалось найти способ продлить срок работы прибора без подзарядки дольше нескольких часов.
Как ни страшно было наказание, Эльдина, наблюдая за агонией Улата, сочла его справедливым.
Когда на небе зажглись звезды, рабочие подняли посиневший от асфиксии труп Улата и швырнули его в корзину на разложившиеся тушки сквермов.
Мальчик сидел на коленях женщины, прислонившись головой к ее груди. Она продолжала:
– "А еще жил-был братец, построивший себе домик из виноградных лоз, и он прятался в нем, оставаясь цел и невредим, пока героин ел его друзей и щелкал клювом от удовольствия. Братец был так горд своим домом… " А что мы знаем о гордыне?
– Это большая беда, – серьезным тоном произнес малыш.
Женщина прикусила губу, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
– Да, большая беда, – повторила она.
Книга стояла на подставке, на открытой странице длинноногое существо, похожее на птицу, застыло в тот момент, когда оно схватило братца клювом за голову. Стоило женщине коснуться книги, картинка вновь ожила. Чудовище запрокинуло голову и проглотило человечка целиком… Потом картинка неожиданно изменилась: героин вновь держал голову братца в клюве: очевидно, анимация зависла.
– Безобразие, – проворчала женщина.
Она стукнула по книге, и на картинке появился домик из веточек. Теперь можно было продолжать чтение:
– "В ту же ночь героин пришел и встал над домиком из веточек". И что он стал делать?
Хором мать и сьш произнесли:
– Он клевал и клевал, клевал и клевал, и домик развалился.
– И что же сказал братец, когда его домик развалился? – Женщина взглянула на часы.
– Не ешь меня!
– Я уверена, тебе не терпится сказать, что же было дальше, верно?
– Он проглотил его!
– … Отсюда тебе не сбежать, девочка. И никому из нас не сбежать. – Фетан покачал головой. Они шли к прудам от остановки автобуса на воздушной подушке, доставившего их и еще пятерых рабочих от городского общежития до кооперативной фермы. – А ты знаешь, что такое "кооператив"? Кооператив – это сотрудничество, ты должна сотрудничать с ними, иначе они тебя убьют.
Похоже, Фетан был очень опытным человеком. В юности он перешел дорогу какому-то члену Теократии, но, видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы отнять у него жизнь, – и он стал рабом.
– Почему? – спросила она. – Почему все именно так?
– Потому что таков здешний порядок. Теократия снимает сливки, а если мы сами посмеем лизнуть их, нас задавят за милую душу.
– Но это несправедливо! Моих родителей казнили, но я-то сама не сделала ничего плохого.
– Плохого или хорошего – какая разница? Ситуация безвыходная, поэтому ты должна научиться извлекать из нее хоть какую-то пользу. – Шумно вздохнув, старик опять перешел к своим обычным разговорам-намекам на существование некоего подполья: – Сначала нужно найти способ пробраться в горы, но это уж точно не удастся с нашими штуковинами. – Фетан шлепнул по сколи, сидевшей у него на груди. Если не будешь принимать пилюли, твое тело сбросит паразита, и тогда эта тварь погибнет, а ты задохнешься.
Почему она вспомнила утреннюю болтовню? Пожав плечами, девушка доела ужин – немного картошки, ломоть хлеба – и отправилась в часовню, чтобы прочесть вечерние молитвы под надзором камер Теократии, а потом вернуться в барак. Большинство рабочих уже спали, но двое или трое еще продолжали тихо беседовать.
Сбросив башмаки, Эльдина сидела на койке и с грустью размышляла о своем будущем – если это вообще можно было назвать таковым. Большая часть рабочих не доживала до возраста Фетана, несчастные случаи, истощение и смотрители убивали их еще до появления седых волос. Побег был невозможен, поскольку без сколи на открытом воздухе человек бы задохнулся через какие-нибудь минуты, а Теократия строго следила за распределением пилюль, препятствующих отторжению паразитов. Спастись можно было только на торговом корабле или же в мифическом "подполье", но все, что Эльдине приходилось слышать о последнем, мало походило на правду. Впрочем, у нее оставалась еще одна возможность изменить обычное течение жизни, и некоторые женщины-работницы, достигшие зрелости, выбирали именно этот путь. Неужели она дойдет до такой степени отчаяния?
– Тебе когда-нибудь приходилось работать на прудах, где разводят спронов? – С верхней койки послышался голос Фетана.
– Вы же знаете, что нет.
– Да… Верно, я знаю.
У Эльдины сжалось сердце. Фетан становился забывчив, медлителен, он старел. Страшно подумать, что однажды – наверное, уже скоро – старик умрет у нее на глазах и именно ей придется тащить его тело на переработку. Стать удобрением – лучший из возможных способов погребения для рабочих.
– Ну и какие они? – спросила она.
– Работа тяжелая, но они не такие злобные, как сквермы. – Свесив тощие ноги, Фетан затем спустился вниз и сел рядом с Эльдиной. – Не нравится мне это… ну, что Волюс перевел нас.
Девушка удивленно посмотрела на него.
Ну, Улат подворовывал – это да, но это непросто без поддержки сверху. То есть начальник смены должен был делиться с Болюсом, однако, получив "дар", проктор решил, что сейчас самое время избавиться от Улата. А что касается нас – мы могли видеть то, чего не должны были видеть, и теперь мешаем ему.
– Но он с легкостью мог убить нас и там… Сказал бы, что мы хотели бежать, – предположила Эльдина.
– А-а, он хитер. Ему нетрудно списать недостачу на Улата, но если расправиться и с нами, это может показаться викарию подозрительным.
– Значит, он просто убрал нас с глаз долой.
– Да, будем надеяться на это, – пробормотал старик.
Куллорапторы принялись пожирать тех своих павших собратьев, чьи трупы находились в непосредственной близости от них, не осмеливаясь пересечь радиус поражения новой пушки.
Наблюдая за насекомоподобной машиной, что патрулировала территорию, вращая хромированными орудиями, Кормак в очередной раз выругался. В какие игры играет Томалон? Он зашагал в направлении челнока, уже запускавшего двигатели.
– Пока никаких следов Скеллора. Мы прочесали округу в радиусе двадцать километров по всем направлениям. – Из наушников донесся голос Ганта.
– А в стратосфере?
– Никаких следов корабля, рассмотрены почти все прочие возможности. За ситуацией следят с момента нашего прибытия.
– Возможно, он воспользовался хамелеон-оборудованием.
– Да, такую вероятность не стоит исключать.
Кормак поискал Ганта взглядом и увидел его возле одного из барачных строений, где складировали и упаковывали все имущество, включая и те злополучные куски кораллов. Сначала он хотел подойти к голему, но потом передумал. Ему надо разобраться, почему уходит от ответов Томалон. А еще выяснить, что случилось со Скеллором.
Джайны – члены древнеиндийской секты, верившие в вечность материального мира… Что ж, это название как нельзя лучше подходило для расы, обладавшей почти сказочными технологиями. Как ни странно, но этой расы больше не существует. Первые фрагментарные артефакты были найдены еще до рождения Кормака и сразу же стали сенсацией. Когда выяснилось, что возраст находки превышает пять миллионов лет, интерес к ней упал, но затем вновь возродился, так как дальнейшие исследования показали, что некоторые из фрагментов являются продуктами высокой нано– и даже пикотехнологии. Соответственно, это открытие дало мощнейший толчок развитию технологий в зоне Правительства. С тех пор охота за артефактами не прекращалась, но общая масса обнаруженных составила не больше десяти килограммов. О самих джайнах имелись весьма скудные сведения, никто даже не знал, как они выглядели. Было лишь известно, что представители этой расы заселяли множество миров и перестраивали планетные системы, сообразуясь со своими требованиями. Высказывались предположения, что, подобно людям, они приспосабливались к жизни на планетах в тех случаях, когда обратное было невозможно. Учитывая способности джайнов, ИР и люди сходились в едином мнении: то обстоятельство, что их уже нет, для человечества, пожалуй, даже к лучшему.
– Томалон, вы не можете передать сообщение сюда? – Ян испытывал крайнее раздражение.
– Нет, – ответил капитан "Бритвы Оккама". – Вы должны увидеть его своими глазами.
– А как насчет информации, почему нам приходится так срочно сниматься с места?
– Ничего не могу сказать по этому поводу.
– "Оккаму" тоже нечего добавить?
Люк челнока открылся, и агент вошел внутрь. Ответ ИР раздался уже по трансляции челнока:
– Центр напоминает о важности обнаружения Скеллора.
– И все?
– И все.
Стараясь ничем не выдать своего раздражения, Кормак плюхнулся в кресло и повернулся к женщине-пилоту. Достаточно было лишь беглого взгляда, чтобы убедиться: рядом с ним голем. Быстро проверив показания приборов, пилот ввела программу старта. Кормак пристегнулся к креслу: на малом военном судне не имелось такой необходимой роскоши, как внутренние гравитационные плиты. С глубоким гулом челнок оторвался от поверхности планеты и повернулся против солнца, чьи лучи преломились в экране. Ян мог видеть, как приземляется большой грузовой корабль, чтобы забрать оборудование базы сепаратистов и прочее, что могло представлять интерес. В ближайшее время кто-то не останется без дела – предстояло провести экспертизу и извлечь всю возможную информацию, чтобы докопаться, чем именно занимался Скеллор на этой базе. И конечно же, самому глубокому и тщательному исследованию подлежат те кусочки кораллов.
Адское сияние неба сменилось синими сумерками – челнок обогнал солнце, продолжая подниматься. Вскоре стали видны звезды, их свет пробивался сквозь прозрачную, как стекло, и не слишком далекую туманность.
– Это "Оккам".
Пилот указала на далекое пятнышко. Очевидно, она хотела преодолеть неловкость, которую испытывала из-за молчания своего соседа. Кормак смягчился: женщина не виновата, что его миссия не достигла успеха, даже если она… не человек.
– Когда я впервые подлетал в челноке к этому кораблю, пилот тоже указал мне на него. – Андроид с любопытством посмотрела на Кормака. – Точнее, он предупредил: "Скоро мы будем там". Оказалось, что "скоро" – это сорок минут. Я был не на шутку удивлен, так как даже не представлял себе его размеры.
Пилот кивнула.
– "Бритва Оккама" – крейсер дельта-класса.
Ян продолжал:
– В подобных ситуациях вдруг осознаешь, что все еще способен испытывать трепет.
Он наблюдал, как постепенно увеличивалось в размерах далекое пятнышко, ощущая те же чувства, о которых только что упоминал.
"Бритва Оккама" невозмутимо зависла в космическом пространстве – золотистый ромб, усеянный антеннами и всевозможным вооружением, его длина составляла четыре километра, ширина – полтора при толщине в один километр. И это еще не самый большой крейсер!
– Интересно, как велики крейсеры класса альфа или бета, – сказал он, когда челнок пролетал мимо сенсорной антенны размером с целый собор.
– Нам всем хотелось бы знать, – сказала женщина. Кормак с удивлением посмотрел на нее: это редкость, когда голем признается в том, что чего-то не знает. – Информация о них засекречена, – продолжала она, – но мне известно, что гамма-крейсер "Кэйбл Хог"[3] не имеет права выходить на орбиту планеты, на поверхности которой имеются моря.
Кормак вопросительно взглянул на свою собеседницу, и пилот пояснила:
– Приливы. "Кэйбл Хог" по массе сравним с земным спутником, но по размеру намного крупнее Луны.
– Вот это да!
– Всего лишь обычный военный корабль. Есть и другие.
– Попробую догадаться: разрушители планет? Женщина-голем взглянула на него, но оставила вопрос без ответа, затем занялась маневрированием.
Челнок направился к открытому шлюзу. Словно комар залетел в львиную пасть, и у этого льва были на самом деле острые зубы.
Спустившись по трапу, агент ЦСБЗ с восхищением огляделся. В огромном помещении кипела работа; здесь были и другие челноки, обслуживающий персонал хлопотал возле них, бригады состояли из людей, големов и нескольких роботов замысловатой конструкции.
Не успел Ян сделать и нескольких шагов по кремалевой плите, как к нему навстречу поспешил дрон.
– Проводи меня на мостик.
Однажды он уже заблудился в лабиринтах внутренних помещений корабля: ИР часто перестраивал его структуру с целью достичь максимальной эффективности, хотя Кормак подозревал, что у искусственного интеллекта могли быть и другие соображения.
– Ну-ну-ну, – нетерпеливо пролепетал дрон и устремился прочь своей колышущейся походкой.
Кормак с досадой наблюдал за его суетливыми движениями. Внезапно дрон остановился метрах в десяти и поманил за собой. Ян повиновался, зная, что ИР военных кораблей и подчиненные им умные машины отличались своеобразной эксцентричностью. Это частично объяснялось тем, какими делами им приходилось заниматься по долгу службы. Корабли вроде "Бритвы Оккама" создавались с одной целью – разрушения и убийства, поэтому их интеллекты большей частью просто бездельничали.
Теперь дрон, похожий на краба, ковылял рядом, его металлические "клешни" были поджаты под панцирем, черные "глаза", расположенные на одинаковом расстоянии по краю его корпуса, казалось, неодобрительно смотрели на своего спутника-человека. В конце концов они подошли к лифту, который необычно быстро доставил их в резиденцию Томалона.
Консоли на стенах капитанского мостика, казалось, целиком состояли из мигающих огоньков. Между колоннами, словно выросшими из черного блестящего пола, в котором отражались вспышки огней, располагались кресла управления, установленные перед огромными окнами из чейнгласса. Сейчас было занято только центральное из кресел, Томалон восседал в нем подобно королю на троне. Это был смуглый коренастый мужчина, начисто лишенный волос – вероятно, потому, что они могли вступать во взаимодействие с многочисленными металлическими и кристаллическими контактами, которыми было усеяно его тело. Из-за них казалось, что капитан страдал каким-то экзотическим кожным заболеванием. Так или иначе, поверхность его тела служила своеобразной штепсельной вилкой, а розеткой являлось кресло, выполненное из кристаллов и композитной керамики, – так капитан подключил себя к искусственному интеллекту корабля "Бритва Оккама".
Томалон смотрел на Кормака сквозь "кружева" оптического кабеля.
– Дрон проводит вас к нему.
Дрон скользнул вперед и повернулся к Яну. Тот покосился в его сторону.
– Что вы имеете в виду? Капитан пояснил:
– Сообщение для вас упаковано в формат виртуальной реальности. Я знаю только лишь, что оно получено из ЦСБЗ. "Оккаму" известно больше, но мне не позволено сообщать вам.
Кормак посмотрел на Томалона, тот откинулся на спинку кресла, его глаза стали непроницаемо-белыми – реакция на прямое оптическое соединение.
– Тогда не будем терять времени, – сказал он и направился к лифту, преследуемый дроном.
С закрытыми глазами Кормак встал в позу фараона, его руки замерли в соответствующем положении. Он выровнял дыхание, затем выполнил несколько резких махов руками и ногами, стремясь поразить как минимум четырех воображаемых противников. Завершив упражнение серией выпадов, Ян вновь принял прежнюю позу, глубоко вздохнул и расслабил тело.
– Неплохая скорость, – послышался чей-то голос.
"Вот дерьмо! "
Незнакомец, хорошо сложенный и молодой – впрочем, последнее не обязательно соответствовало действительности, – был одет в кимоно, что предполагало серьезные намерения. В чертах его лица сквозило нечто неуловимо знакомое.
"Похож на японца, – констатировал Ян. – Знавал я одного японца… "
Остановившись в пяти шагах, незнакомец пристально посмотрел на него, потом, согласно ритуалу, поклонился.
– Кто вы? – спросил агент после того, как ответил таким же вежливым поклоном.
Мужчина улыбнулся и принял боевую стойку. Кормак последовал его примеру. Он был уверен в себе, зная, что сейчас в хорошей форме и успел разогреться, тогда как его противник мог рассчитывать лишь на предыдущую тренировку. Они сблизились, обменявшись серией предупредительных ударов, отраженных без затруднений. Краем глаза агент увидел, как в зал вошел драконид, и теперь, скрестив руки, снисходительно, словно сэнсэй, наблюдал за происходящим.
– Хотите принять участие, Шрам? – Кормак сопровождал предложение стремительным движением ноги к голове противника, словно пытаясь придать своему предложению особый смысл.
– Шрам знает, что у меня благие намерения, – заметил мужчина, успешно отразив атаку.
Затем он также успешно противостоял еще трем последовательным выпадам, в конце концов ударив противника так, что тот едва не остался без головы. Упав на спину, Ян успел увернуться от его ноги, а затем, поднявшись, бросился в атаку.
Последовал быстрый обмен ударами. Кормак почувствовал, что ребра незнакомца не выдержали одного из них, а затем ощутил, как затрещали его собственные. Неожиданно для себя самого он оказался на спине, а пальцы нападавшего мертвой хваткой сдавили его шею.
– Какой вы проворный, – прохрипел Ян.
Японец разжал руки, поднялся, отступил назад и вдруг – постарел. Ага, Гораций Блегг собственной персоной!
– Да вы и сами весьма проворны, Ян Кормак. Вы первый, кто сопротивлялся так долго.
Затем он приложил ладонь к грудной клетке, и послышался хруст: то, что его ребро было сломано, еще ничего не значило. Кормак с трудом поднялся на ноги. А вот его собственное сломанное ребро давало о себе знать.
– Позвольте мне, – сказал Блегг и протянул ладонь к груди недавнего противника в поединке. Тот почувствовал прилив тепла, и боль исчезла.
– Как вам это удалось? – спросил Ян. Блегг улыбнулся и обвел рукой вокруг.
– Здесь я могу все – как и вы, если, конечно, захотите.
Кормак отошел к стене и снял с вешалки полотенце, чтобы вытереть лицо. Затем испытующе посмотрел на драконида:
– Увидели что-нибудь интересное для себя? Шрам осклабился.
Агент опять повернулся к Блеггу. Что имел в виду старик, говоря, что может все? Неожиданно смысл этих слов стал ему понятен. Он выронил полотенце и небольшим усилием воли остановил его падение в воздухе.
– Полное погружение? – уточнил он у японца. Блегг кивнул.
– И как много из моей памяти взято?
– В пределах приличий, но теперь вы должны вспомнить место и время событий в вашей жизни.
И Кормак вспомнил – миссию на Самарканд, в мир, опустошенный инопланетным существом, называющим себя драконом, потом свое длительное пребывание на Земле после слишком долгого отсутствия, когда он пытался выяснить причину, по которой его жизнь была поставлена под угрозу. Он уже подумывал – не в первый раз – об отставке, но все-таки отверг эту мысль. Вскоре ему пришлось преследовать небольшую группу сепаратистов, далее эта задача превратилась в погоню за биофизиком Скеллором, Погоня была долгой, но не слишком затруднительной, поскольку у Скеллора имелся мемплантат, который ему вживили в ЦСБЗ. Затем этот патрульный крейсер "Бритва Оккама", поединок…
– Перейдем к сути. – Ян терял терпение.
– Как вам будет угодно.
Блегг взмахнул рукой – спортивный зал и драконид исчезли. Теперь Кормак стоял перед огромным экраном. Он устремил взгляд в указанном ему направлении и увидел огромную автономную станцию, зависшую в космосе в окружении кораблей. Спустя несколько секунд она стала разваливаться на части.
– Это автономная станция "Миранда" пять дней назад. Ее уничтожил мицелий, аналогичный тому, что применяли для разрушения рансибля на Самарканде, – пояснил Блегг.
– Жертвы? – Погоня за Скеллором вдруг показалась Кормаку детской забавой.
– Двадцать три жителя автономии отказались покидать станцию, но для эвакуации остальных времени хватило.
– Это дракон отправил мицелий?
– Один из шаров – надо учитывать, что они теперь разделены, – вполне может быть причастен. Вы отправитесь туда на "Оккаме" и выясните, что произошло, и тогда примете меры по своему усмотрению.
Кормак задумчиво наблюдал, как станция продолжала распадаться на куски, на ее поверхности то тут, то там вспыхивали взрывы.
– Если к этому действительно причастен дракон, тогда мне понадобится помощь.
– Вы сейчас вспомнили о Мейке, той женщине с Цирцеи, выпускнице сверхсекретной Биологической академии.
– Да.
– А еще вы подумали о том, что ей удастся извлечь из образцов собранных на этой базе на Куллоруме, – добавил Блегг. Кормак пожал плечами, старик между тем продолжал: – Ближайший пункт Правительства на вашем пути к месту последней дислокации "Миранды" – "Элизиум", станция по переплавке астероидов. Мейка будет ждать вас там.
– А спаркинды?
– Копии памяти Эйдена и Сенто будут отправлены на "Элизиум" через рансибль, так что, если они вам понадобятся, их можно будет загрузить в запасные тела големов, имеющиеся на корабле. У вас уже есть Ганг и; Шрам. К сожалению, Патран Торн сейчас выполняет другое задание.
Кормак кивнул. Разумы Эйдена и Сенто, не будут отличаться от оригиналов, вот только тела у его прежних соратников окажутся другими. Не было никакого повода для раздражения – просто у него имелось странное предубеждение по отношению к копиям.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался он.
– Ближайший обитаемый мир в том районе, где была разрушена "Миранда", – Масада. Любопытно, что теократическое правительство этой планеты под предлогом защиты от дракона некоторое время тому назад распорядилось построить установку для запуска кинетических ракет.
– Какие еще цели они могли преследовать?
– Подавление сопротивления со стороны подполья.
– Поясните.
– Мятежники прячутся в пещерах. Кинетическая ракета достаточной мощности может проникнуть туда.
– Понятно.
Можно было сколь угодно долго и внимательно смотреть на Блегга, пытаясь прочесть или хотя бы угадать его мысли, но старый японец был непроницаем и, как никто Другой, умел контролировать себя.
– Это еще одна ваша игра? – спросил Ян. Глаза старика блеснули.
"Бритва Оккама" не находится ближе всех к месту печальных событий, но, учитывая возможную причастность дракона, именно вы самая подходящая кандидатура для того, чтобы разобраться и… решить проблему. – Пока Блегг говорил, словно из тумана, появились стены спортивного зала, только драконида не было видно. – Никаких игр, агент Кормак, у нас нет времени на это. – С этими словами он направился к двери.
Ян помедлил немного, затем последовал за ним. Оставались другие вопросы – вопросы остаются всегда. Когда он оказался в коридоре, Блегга – этого Чеширского Кота, или Безумного Шляпника, или то и другое, вместе взятое, воплощенное в одной личности, – уже не было. Кормак вернулся в спортивный зал.
– Конец программы, – произнес он и закрыл глаза. Его тело вернулось в позу фараона; он почувствовал легкое покалывание в висках, но довольно быстро это ощущение прошло – признак того, что нановолокна были удалены из коры головного мозга. Открыв глаза, Ян огляделся вокруг – теперь он снова был в отсеке "Бритвы Оккама", предназначенном для перемещения в виртуальную реальность.
– Мы отправляемся в "Элизиум", и это место, насколько я могу судить, носит самое неподходящее название[4], – сообщил он стоявшему перед ним дрону.
Без сомнения, эта информация тут же была передана Томалону.
Сепаратистская база, разобранная и упакованная, занимала одну из секций гигантского трюма № 3. Мерцающий экран от потолка до пола отделял ее от остального помещения, очевидно, чтобы предотвратить утечку инертного газа, который был туда закачан.
Оттуда, где находился Скеллор, было хорошо видно сторожевого дрона, висевшего на потолке подобно декоративному светильнику. Через свой модуль он вызвал специальную вирусную подпрограмму: теперь у него это получалось легче, так как перестало ощущаться постоянное присутствие чужеродного кристалла матрицы ИР – теперь он сам помнил программу и сам мог установить прямую связь со сторожевым дроном.
Скеллору показалось, что он даже услышал звук, сопровождавший установку канала связи. Вот подпрограмма загружается через канал, перекачивается из временной памяти его кристаллической матрицы в модуль, словно кислота из откупоренной бутыли… Внимательно наблюдая за процессом, он видел, как внутренняя защита дрона улетучивается спиральками информационного дымка и в виртуальном пространстве вирус расправляется с ней. В конце концов между дроном и "Оккамом" осталась действовать лишь одна программа, посылавшая корабельному ИР подтверждение о якобы исправности дрона.
Скеллор покосился на поясной хамелеон-генератор, напоминавший большую белую раковину улитки с пультом управления вместо отверстия, – оказывается, он выключил его за несколько минут до того, как прибор отключился бы самопроизвольно. Что ж, пока еще не удалось найти способ продлить срок работы прибора без подзарядки дольше нескольких часов.