Страница:
– Мерзавец! – Скеллор покосился на тело Томалона.
С усилиями, от которых в уголках его глаз выступила кровь, он вызвал рост джайнструктур из стены позади трупа. Обхватив тело капитана за шею, волокна подняли его вертикально и прислонили к стене. Прозондировав тело, Скеллор не нашел внутри живых клеток. Капитан умер не от выстрелов – его мозг сгорел подобно всем программам на корабле, и это не сулило ничего хорошего.
Скеллор закрыл глаза, поднявшаяся в нем волна бешенства уже захлестывала человеческую часть его новой натуры и почти выходила из-под контроля. Он открыл глаза и сосредоточился на человеке – или уже инструменте, – который по его воле управлял полями корабля. Тело мужчины задрожало в сетях джайнсплетений, он закричал, когда жгуты полностью окружили и скрыли его. Кости человека захрустели, затем крики стихли. Видимые участки его тела скукожились и стали серыми. Оно уменьшилось в объеме – все его соки стали… пищей для ученого-параноика.
Кое-как справившись с приступом злобы, Скеллор заставил себя вернуться к оценке сложившейся ситуации. Совершенное им только что убийство было малозначительно, ведь жертва почти ничем не отличалась от животного, а крики можно было объяснить автономными бессознательными реакциями на физиологическом уровне. Теперь Скеллор вполне был способен создавать замену любому члену его команды, уничтоженному им по какой-либо причине. Он взглянул на Афран – девушка смотрела на него полными ужаса глазами, очевидно сознавая опасность ее нынешнего положения. Скеллор отвернулся, опасаясь вновь поднявшегося в нем желания убивать, и обратил внимание на показания приборов. Ему все труднее было определять, поступала ли информация извне, от членов команды или от его собственных рецепторов, так как теперь это представляло собой один сплошной поток. Проверив навигационные данные, он обнаружил, что поблизости находилась планетная система, до которой можно добраться подпространственным скачком длительностью в считанные минуты. Там он получит все необходимое – энергию звезды, астероидный материал для того, чтобы полностью взять под контроль "Бритву Оккама" и нарастить свою мощь.
Сознание вернулось к Кормаку, но он еще задыхался. Когда в мозг снова хлынула кровь, насыщенная кислородом, началось головокружение. Он поправил дыхательную маску на лице и открыл глаза.
Словно из тумана возникло лицо Ганта – андроид склонился над ним. В следующее мгновение Кормак вспомнил, где он находится. Он видел пламя и дым на главном экране, слышал грохот, раздававшийся где-то снаружи.
– Вы в порядке? – спросил голем. Кормак ненадолго сдвинул маску.
– Ушибы есть, однако кости, полагаю, целы. Но я недоволен собой. – Он вернул маску на лицо, чтобы не задыхаться во время разговора.
– Почему?
– Я должен был помнить о составе здешнего воздуха, и мне следовало предупредить Аписа насчет диагностики ионных двигателей.
– С кем не бывает… – Гант пожал плечами. – А двигатели – вы думаете, нам было бы легче, если бы мы заранее знали, что они неисправны?
– Но дракон мог бы…
Оборвав себя, Ян осмотрелся, впрочем, это потребовало усилий: ему было больно повернуть шею. Юноши в кресле не оказалось.
– Как остальные? – спросил он.
– Они здесь. Давайте, я вам помогу.
Опираясь на руку голема, Кормак поднялся на ноги, потом взял у Ганта свой баллон с кислородом и закинул лямку на плечо.
В задней части шлюпки царил хаос. Часть днища была разорвана, ряды кресел нарушены, все было обрызгано черной грязью, вероятно проникшей внутрь из дыры в полу, в воздухе клубился дым. Что касается членов их команды, то Шрам куда-то исчез, Мейка занималась проверкой своего кислородного баллона, Апис, не теряя времени даром, открывал шкаф за шкафом, вытаскивая оттуда кое-какое оборудование. Там наверняка было много нужных вещей, но Ян не представлял, как они потащат их с собой. У юноши за спиной был такой же баллон с кислородом, как и у Кормака. Очевидно, дыхательные приспособления его костюма были совместимы с патрубком баллона.
– А где Шрам? – поинтересовался Ян.
– Осматривает окрестности, – ответил Гант.
– Хорошо, хотя я сомневаюсь, что ему удастся многое разглядеть. Похоже, нам придется искать помощь, пока не иссякли запасы кислорода в баллонах.
– Какую еще помощь? Не думаю, что в Теократии встретят нас накрытыми столами.
– Ну, может быть, они откажутся помочь нам по доброй воле, но это не снимает вопрос с повестки дня. Нет, лучше нам добраться до подполья. Насколько мне известно, путь туда лежит через горы, мимо которых мы сегодня летели.
В разговор вступил Апис:
– Те горы сейчас в двухстах километрах отсюда.
– А я и не говорю, что нам будет легко и просто.
– Однако в этой местности мы можем столкнуться с некоторыми дополнительными осложнениями, – добавила Мейка.
– Могу себе представить, – кивнул Ян.
– Учитывая, куда мы направлялись, я еще на "Оккаме" ознакомилась с файлами об экологических особенностях планеты.
– Позвольте мне высказать догадку: полный набор плотоядных чудовищ?
– В основном это так, – подтвердила она. – Только одно из животных способно разгрызть также и металл. – Посмотрев на Ганта, Мейка добавила: – Я не хотела вас обидеть.
– А я и не обижаюсь.
Кормак бросил взгляд на содержимое шкафов шлюпки.
– Посмотрим, что из этого мы можем взять с собой – и в путь. Хотя сейчас теократы заняты драконом, они все равно могут послать за нами экспедицию.
Вернувшийся Шрам сообщил, что огонь уже угасает, очевидно израсходовав весь запас кислорода, что вырвался из шлюпки наружу. Кстати, драконид вполне обходился без кислородного баллона. Это открытие несколько озадачило Кормака, и он поинтересовался:
– Скажите, почему там, на Куллоруме, тебе был нужен кислород?
– Не был нужен, – ответил Шрам. – Просто не хотелось переходить на цианид.
Мейка с восхищением уставилась на драконида, а потом вспомнила о своих приборах.
Каждому пришлось нести по большому армейскому рюкзаку. В один погрузили баллоны с кислородом, и Шрам без усилий взвалил его на плечо. В три других рюкзака – продукты, медикаменты, блоки питания, спальные мешки и прочие полезные для путешествия вещи. Гант сменил рваную одежду на толстую артиллерийскую куртку, найденную в одном из шкафов, заодно прикрыв дыру в своих синтетических покровах. Ему в качестве ноши достался рюкзак, куда сложили все оборудование, взятое Мейкой с "Оккама". Кормак не знал, целесообразно ли сейчас таскать за собой эти приборы. И все же биолог с Цирцеи наверняка располагала какими-нибудь чудесными плодами технологий Правительства, и потому с ее багажом следовало обращаться бережно.
Когда они наконец оказались снаружи, Ян оглянулся и понял, что, скорее всего, эта шлюпка была предназначена для высадки десанта на поверхность планеты. Что ж, и эта информация наверняка может пригодиться.
Огонь снаружи уже прекратил распространяться в траве, лишь пар еще поднимался от горячей земли. На Земле среди такого пространства сухой растительности уже полыхало бы адское пламя. Но для его поддержания понадобился бы кислород, и его отсутствие здесь оказалось даже кстати.
Кормак подошел к Апису, чтобы проверить данные напульсника его костюма – итак, в атмосфере планеты был кислород, но его хватило бы разве на то, чтобы отсрочить смерть человека от удушья на несколько минут, – затем сдвинул маску и втянул ноздрями воздух, запах напомнил о печеном картофеле. Очевидно, так пахли опаленные огнем корневища растений.
Дойдя до того места, где уже поднимались нетронутые заросли тростника, Ян оглянулся на полосу, пропаханную скользившей по земле шлюпкой. С одной стороны лежали поселения, с другой – горы. Удастся ли им добраться хотя бы куда-нибудь?
Торн кратко рассказал присутствовавшим о драконе, хотя ему было известно, что Стэнтон и Джарвеллис знали эту историю, да и Фетан, похоже, тоже не был удивлен. Хотя Леллан и Полас могли усомниться в полученной информации, по крайней мере они должны были доверять своим глазам.
Когда рассказ был завершен, некоторое время все молча осмысливали информацию. Наконец Леллан нарушила тишину.
– Какая разница, что это за чудовище и каковы были его прошлые… преступления? Если оно уничтожит лазерные батареи, я бы сочла его самым верным нашим союзником.
– Да. Но остановится ли дракон на этом? – Торн пожал плечами.
– Зонд еще работает? – спросила Леллан у Поласа.
– Еще несколько минут он будет посылать сигнал, – ответил тот, проверив показания приборов.
– Я могу высказать одно предположение, – начал Торн и заметил, что Леллан с любопытством посмотрела на него. – Когда я был на Чейне III, у меня состоялся загадочный разговор с ИР Цереба. Он сообщил, что мне дадут новое поручение. Разрушили одну автономную станцию, и были веские подозрения, что к этому имел отношение дракон. Не знаю, шла ли речь о "Миранде", но эта станция – ближайшая к этой планете.
При этих словах Леллан побледнела.
– "Миранду" разрушили?
– Возможно.
Его собеседники быстро переглянулись. Леллан объяснила причины своей тревоги:
– У нас здесь имеется подпространственный передатчик. Но связь с Правительством отсюда напрямую установить трудно. Мы полагались на "Миранду", она служила нам посредником… – Она остановилась и устало провела рукой по лицу. – Ладно, расскажите мне о своем предположении.
– Прежде чем я продолжу… скажите, а что вы отправляли через подпространственный канал?
– Призыв о помощи. И пять тысяч часов записей, иллюстрирующих то, что здесь творится.
Торн задумался, затем произнес:
– Здесь есть какая-то связь. Теократия пользуется модулями производства "Дракокорпа", верно?
Тут вмешался Стэнтон.
– Я видел их раньше, когда был связан с Пелтером, кстати, по какой-то причине они ему не нравились. Но теперь эти модули доступны повсюду в зоне Правительства. Если бы с ними было что-то не так, их бы просто запретили.
– "Дракокорп" – это корпорация, учрежденная агентами дракона. Все модули, ввозимые в Правительство, если они доступны для ЦСБЗ, всегда проверяются на возможность несанкционированного доступа. Насколько мне известно, так и не было ничего доказано. Это чертовски сложная технология.
– К чему вы клоните? – Леллан вопрошающе подняла бровь.
– Я просто пробую связать воедино эти факты: автономную станцию, вероятно разрушенную драконом, распространение здесь модулей "Дракокорпа" и наблюдаемое нами уничтожение драконом лазерных батарей. Да, последнее обстоятельство может быть вам на руку, хотя я сомневаюсь, что дракон старается ради вас. Конечно, – Торн посмотрел на Стэнтона, – если разрушена действительно "Миранда", сюда надо ожидать гостей.
– Кого именно?
– Яна Кормака – он всегда занимается делами, в которых замешан дракон.
– Верно, – невозмутимо отозвался Джон.
– Это хорошо или нет? – Леллан бросала взгляды то на одного, то на другого.
– Для Масады – вероятно, да, но не для меня, – признался Стэнтон.
Пока Леллан собиралась задать очередной вопрос, Полас подключился к своему оборудованию.
– Сейчас я получу картинку. – На экранах появился вид линии горизонта Масады из космоса и диск Калипсо. – Смотрите сюда, – указал он на один из экранов.
Дракон парил над горизонтом. Управляя зондом, Полас увеличил изображение. Оно было неустойчивым, и на чей-то вопрос "почему? " оператор ответил:
– Зонд автоматически уклоняется от летящих обломков.
В самом деле, дважды в поле зрения мимо проносились огромные осколки, внутри которых тлел огонь, из них вырывались струйки газов.
Зонд между тем приблизился к дракону, и экран осветила яркая вспышка. Когда стабилизировалось нормальное изображение, из огненного шара в стороны полетела новая порция обломков – и еще одной лазерной батареей стало меньше.
– Что ни говорите, а мы слишком долго жили под их прицелом, – сказала Леллан.
Полас отчаянно барабанил по кнопкам, стараясь получить как можно более четкое изображение с зонда, летевшего в сторону дракона. На одном из дисплеев показался луч радара, на других – спектральное изображение. Очевидно, оператор хотел успеть использовать все технические возможности зонда.
– Теперь EL-24, за ней EL-26, – сообщил он Леллан. В центре экрана сверкнула очередная вспышка.
– Это была EL-26. Теперь следующая. Ну что тут скажешь?
На лице женщины попеременно сменялись разные выражения – раздражения, смущения, затем понимания.
– Он уничтожил… уничтожил все сорок шесть батарей! – воскликнул Полас, когда очередная вспышка озарила экран. – От них остались одни обломки.
Небо сияло – по нему один за другим метеорами проносились ярко горящие осколки. Там и сям время от времени какой-нибудь крупный обломок достигал поверхности планеты, и вслед за вспышкой оттуда доносился грохот, словно отзвук далекого сражения.
– Дракон весьма пунктуален, когда дело доходит до разрушения, – заметила Мейка.
– Он не разменивается по мелочам, – согласился Кормак, прихлебывая чай, прихваченный в числе прочих припасов со шлюпки.
Ян и Мейка сидели на рюкзаках, наблюдая за необычным зрелищем. Апис стоял в стороне, тоже не сводя глаз с неба. Тем временем Шрам с Гангом отправились "прогуляться по окрестностям", как выразился голем.
– Вы только заметьте, как парень возненавидел Теократию и Скеллора, – сказал Кормак Мейке, кивнув в сторону Аписа. – Он даже слова плохого не сказал о драконе, хотя тот и разрушил "Генерала Паттена" и лишил жизни многих его товарищей.
– Вообще-то я не успела этого заметить, – призналась Мейка.
– В Правительстве сложилось определенное мнение о драконе – еще со времен Самарканда и даже раньше его рассматривали как самостоятельную природную силу, нечто вроде стихийного явления. Ведь глупо питать ненависть к урагану или вулкану.
– Кажется, я поняла, в чем тут дело – даже при научном подходе иной раз невольно испытываешь трепет. В драконе есть что-то божественное: его размеры, сила и образная манера общения, как у дельфийского оракула. И бессмертие: ведь вы разрушили один из его шаров, но дракон по-прежнему жив.
Апис подошел к ним и сел на свой рюкзак. По его лицу, несмотря на щиток, было заметно, что юноша неважно себя чувствует.
– Как дела? – спросил Ян.
– Устал, хотя ничего не делал. Сила тяжести, – пояснил Апис. – Костюм смягчает ее действие, но я все равно ее ощущаю.
Кормак предполагал другой ответ.
– Мы все устали, – сказал он. – Я бы рад сделать привал и поспать, но… – Он указал на свой кислородный баллон.
– Надо же! – удивилась женщина. – А я-то думала: если вы агент, значит, ко всему… приспособлены.
Ян принял ее замечание как должное: многие, особенно сотрудники ЦСБЗ, функционально перестраивали свой организм так, чтобы для восстановления ему хватало нескольких часов сна, да и то не каждый день. Когда он был "подключенным", то вел именно такой образ жизни. Избавившись от подключения, агент Кормак затем отказался и от остальных усовершенствований. Он разделял мнение своего начальника Блегга – тот не раз говорил об обесчеловечивающем эффекте подключения, хотя сам и не был вполне последовательным в этом вопросе. Кормак считал, что любые усовершенствования искажают сущность человека. Более того, он убедился в том, что человеческие слабости даже повышают его потенциал, очевидно на основании каких-то психологических законов. Хотя и психологический портрет тоже можно откорректировать, но Ян пришел к выводу, что человек должен знать свой предел и не переступать его, оставаясь самим собой. Из прежнего опыта подключения он также вынес понимание того, что не стоит играть с собственным разумом.
– Нет, – ответил он. – Я обхожусь без адаптации. И я тоже устал.
Мейка полезла в кармашек рюкзака, на котором сидела, и достала оттуда рулон какого-то лекарственного пластыря шириной в сантиметр. Взяв рулон, Кормак оторвал кусок пластыря и прилепил его к телу под рубашкой. Потом он протянул рулончик Апису.
– Нет, – сказала Мейка.
– Почему? – удивился Кулант.
– Твой организм не приспособлен к воздействию такой силы тяжести, особенно сердце, так что прием стимуляторов противопоказан. Зато ты не нуждаешься в сне. Наногранулы, занятые постройкой твоей мускулатуры и укреплением костной ткани, способны также нейтрализовать токсины.
– Но я действительно устал!
– Это психологическая усталость. – Женщина постучала пальцем по лбу.
Стимулятор быстро снял переутомление, мучившее Кормака последние несколько часов, и он вынужден был признать, что, видимо, не зря они таскали с собой биологическое оборудование. У Мейки также нашелся прибор и для Аписа, с помощью которого она могла по своему усмотрению производить наномеханизмы с заданными программами. Впрочем, Кормак подозревал, что эта технология в Правительстве считалась не вполне законной. В теле Аписа уже функционировало несколько подобных механизмов – они укрепляли мышцы, кости и все ткани и органы, которые помогали организму перенести высокую гравитацию. Единственным нежелательным побочным результатом процедуры оказалось то, что парень постоянно был голоден. Кормак смотрел, как Апис все чаще прикасался к пульту на ошейнике, чтобы опустить стекло и отправить в рот что-нибудь из припасов. Однако без этих препаратов сила тяжести на этой планете в 0, 8 g постепенно убила бы юношу.
– Если бы я знал, что здесь нас ждет такой шикарный прием, я бы надел свой самый нарядный костюм, – заявил Гант, неожиданно появившись из темноты в сопровождении драконида.
– Вряд ли Теократии сейчас до торжественных приемов, этот фейерверк влетел ей в копеечку, – ответил Ян.
– Вы заметили? – Гант указал в сторону неба у себя за спиной.
Кормак вытянул шею, но не увидел ничего примечательного. Впрочем, тростник достигал здесь двухметровой высоты, закрывая большую часть усыпанного звездами неба. Пришлось встать – и сразу стало ясно, что имел в виду андроид.
– Наверное, именно это зрелище я и пропустил на Самарканде? – добавил он.
Кормак взглянул на Ганта, пытаясь прочесть его чувства по лицу. Да, Самарканд… Тот Брежой Гант был разорван на куски и втоптан в землю меньше чем за час до того, как дракон появился в небе. Новый "спутник" Масады сейчас напоминал красновато-серую монетку и не выглядел так впечатляюще рядом с заходившим гигантом Калипсо. Вот только дракон был живым существом.
– Скажите, сейчас это выглядит так же или нет? – Гант решил проявить настойчивость.
– Действительно, так оно и было, – кивнул Кормак. Апис недовольно посмотрел на обоих.
– Вы никогда мне ничего не рассказываете!
Яну понравилась его реакция. Впрочем, еще раньше парень уже показал, что способен на многое.
– Очевидно, дракон разгромил все лазерные батареи, но, судя по всему, не собирается так просто удалиться отсюда. Чудовище непредсказуемо, так что – посмотрим.
– Может, он готовится к смерти… как обещал, – предположил Кулант.
– Или к жизни, – добавил голем.
– Или к тому и другому, – вставила Мейка, вызвав этим заявлением повышенное внимание к своей особе; между тем она продолжала: – Может быть, он еще не привел свой мозг в порядок и не решил, что делать дальше.
– Точно, – подхватил Кормак, он хотел добавить что-то еще, но в этот момент Шрам фыркнул – он не спускал глаз с неба. Все опять уставились на дракона.
– Он движется, – сказал Гант.
Кормак не заметил этого – ведь он не обладал глазами голема.
– Что происходит, Шрам, или уже Кадм? – спросил он. – Что он собирается делать?
– Дракон приближается, – объявил дракочеловек. Чтобы увидеть это, сейчас уже не требовались особые приспособления. Дракон опускался все ниже, увеличиваясь в размерах. Вокруг него кипели облака пара, оранжевые огненные всплески, и вскоре шар стал напоминать топку гигантской печи. Донеслись громовые раскаты, становясь все громче и громче.
Кормак обозрел окрестности, прикидывая, где бы можно было спрятаться, но быстро понял, что это бесполезно. Что ж, если чудовище пожелает убить их, они не в состоянии помешать ему.
Наверху разразилась настоящая огненная буря, охватившая полнеба в виде огромной буквы "V".
– Он достигнет поверхности примерно в пятидесяти километрах отсюда, – сообщил Гант. Големы могли по угловому размеру и скорости определять расстояние до различных объектов.
В облаках над левиафаном сверкали зубцы молний, некоторые разряды ударяли в землю. Грохот стоял невообразимый, земля дрожала.
– Неужели самоубийство? – воскликнул Ян.
– Он сейчас не в свободном падении – должно быть, использует антигравитацию.
В конце концов дракон обрушился на поверхность планеты – огненное облако коснулось земли, испуская клубы дыма и огненные вихри.
– Ложись! – скомандовал Кормак.
Все легли, спрятав головы за рюкзаками, – больше защититься было нечем. Земля вздрогнула и заколебалась, словно при сильнейшем землетрясении. С нараставшим гулом над ними пронесся ураган. Тростник прижало к земле, в воздухе кружилась туча из сухих стеблей, с воем она неслась прочь. Затем полетели земляные комки, дым, а потом последовали новые колебания почвы. Когда прошла взрывная волна, через несколько минут все стало стихать, и только воздушные смерчи и маленькие торнадо заставляли уцелевшие кусочки стеблей издавать странные завывающие звуки.
Через какое-то время уже можно было встать на ноги; глазам открылась опустошенная равнина и далекий погребальный костер. Шрам, воздев голову к небу, издал протяжный печальный вопль.
Солдаты разогревали двигатели машин, которые предстояло использовать на поверхности, и проверяли оружие, и так находившееся в прекрасном состоянии. Торн заснул, несмотря на какофонию звуков, казалось только усиливавшуюся после разгрома батарей. Проснувшись и обнаружив, что Стэнтон и Джарвеллис отправились с солдатами разгружать "Лирик-П", он вернулся в помещение с контрольными панелями. Когда охрана наконец пропустила его, там уже опять кипели страсти. Люди окружили Леллан, намереваясь получить указание, ответ на вопрос или просто напутствие, а ей, разумеется, нужно было приспособить военную организацию повстанцев к новым обстоятельствам.
– … Надо помнить, что не только мы, но и они не были готовы к случившемуся, – воодушевленно говорила она. – На поверхности у Теократии есть лишь несколько подразделений, и они большей частью укомплектованы прокторами и слабо вооружены.
– Раньше у них были батареи. – Торн усмехнулся. – Зачем иметь что-то еще?
– Вот именно! – кивнула женщина, взглядом благодаря за поддержку. – На поверхности у них только ручное вооружение, аэрофаны, несколько военных транспортных и бронированных машин и ограниченное количество оружия против живой силы. Уже больше ста лет они не нуждались в тяжелом вооружении, ракетных установках… и вообще в чем-либо тяжелее ручной гранаты. Зачем беспокоиться, если за минуту спутниковый лазер был способен аккуратно уничтожить любой объект крупнее аэрофана?
С усилиями, от которых в уголках его глаз выступила кровь, он вызвал рост джайнструктур из стены позади трупа. Обхватив тело капитана за шею, волокна подняли его вертикально и прислонили к стене. Прозондировав тело, Скеллор не нашел внутри живых клеток. Капитан умер не от выстрелов – его мозг сгорел подобно всем программам на корабле, и это не сулило ничего хорошего.
Скеллор закрыл глаза, поднявшаяся в нем волна бешенства уже захлестывала человеческую часть его новой натуры и почти выходила из-под контроля. Он открыл глаза и сосредоточился на человеке – или уже инструменте, – который по его воле управлял полями корабля. Тело мужчины задрожало в сетях джайнсплетений, он закричал, когда жгуты полностью окружили и скрыли его. Кости человека захрустели, затем крики стихли. Видимые участки его тела скукожились и стали серыми. Оно уменьшилось в объеме – все его соки стали… пищей для ученого-параноика.
Кое-как справившись с приступом злобы, Скеллор заставил себя вернуться к оценке сложившейся ситуации. Совершенное им только что убийство было малозначительно, ведь жертва почти ничем не отличалась от животного, а крики можно было объяснить автономными бессознательными реакциями на физиологическом уровне. Теперь Скеллор вполне был способен создавать замену любому члену его команды, уничтоженному им по какой-либо причине. Он взглянул на Афран – девушка смотрела на него полными ужаса глазами, очевидно сознавая опасность ее нынешнего положения. Скеллор отвернулся, опасаясь вновь поднявшегося в нем желания убивать, и обратил внимание на показания приборов. Ему все труднее было определять, поступала ли информация извне, от членов команды или от его собственных рецепторов, так как теперь это представляло собой один сплошной поток. Проверив навигационные данные, он обнаружил, что поблизости находилась планетная система, до которой можно добраться подпространственным скачком длительностью в считанные минуты. Там он получит все необходимое – энергию звезды, астероидный материал для того, чтобы полностью взять под контроль "Бритву Оккама" и нарастить свою мощь.
Сознание вернулось к Кормаку, но он еще задыхался. Когда в мозг снова хлынула кровь, насыщенная кислородом, началось головокружение. Он поправил дыхательную маску на лице и открыл глаза.
Словно из тумана возникло лицо Ганта – андроид склонился над ним. В следующее мгновение Кормак вспомнил, где он находится. Он видел пламя и дым на главном экране, слышал грохот, раздававшийся где-то снаружи.
– Вы в порядке? – спросил голем. Кормак ненадолго сдвинул маску.
– Ушибы есть, однако кости, полагаю, целы. Но я недоволен собой. – Он вернул маску на лицо, чтобы не задыхаться во время разговора.
– Почему?
– Я должен был помнить о составе здешнего воздуха, и мне следовало предупредить Аписа насчет диагностики ионных двигателей.
– С кем не бывает… – Гант пожал плечами. – А двигатели – вы думаете, нам было бы легче, если бы мы заранее знали, что они неисправны?
– Но дракон мог бы…
Оборвав себя, Ян осмотрелся, впрочем, это потребовало усилий: ему было больно повернуть шею. Юноши в кресле не оказалось.
– Как остальные? – спросил он.
– Они здесь. Давайте, я вам помогу.
Опираясь на руку голема, Кормак поднялся на ноги, потом взял у Ганта свой баллон с кислородом и закинул лямку на плечо.
В задней части шлюпки царил хаос. Часть днища была разорвана, ряды кресел нарушены, все было обрызгано черной грязью, вероятно проникшей внутрь из дыры в полу, в воздухе клубился дым. Что касается членов их команды, то Шрам куда-то исчез, Мейка занималась проверкой своего кислородного баллона, Апис, не теряя времени даром, открывал шкаф за шкафом, вытаскивая оттуда кое-какое оборудование. Там наверняка было много нужных вещей, но Ян не представлял, как они потащат их с собой. У юноши за спиной был такой же баллон с кислородом, как и у Кормака. Очевидно, дыхательные приспособления его костюма были совместимы с патрубком баллона.
– А где Шрам? – поинтересовался Ян.
– Осматривает окрестности, – ответил Гант.
– Хорошо, хотя я сомневаюсь, что ему удастся многое разглядеть. Похоже, нам придется искать помощь, пока не иссякли запасы кислорода в баллонах.
– Какую еще помощь? Не думаю, что в Теократии встретят нас накрытыми столами.
– Ну, может быть, они откажутся помочь нам по доброй воле, но это не снимает вопрос с повестки дня. Нет, лучше нам добраться до подполья. Насколько мне известно, путь туда лежит через горы, мимо которых мы сегодня летели.
В разговор вступил Апис:
– Те горы сейчас в двухстах километрах отсюда.
– А я и не говорю, что нам будет легко и просто.
– Однако в этой местности мы можем столкнуться с некоторыми дополнительными осложнениями, – добавила Мейка.
– Могу себе представить, – кивнул Ян.
– Учитывая, куда мы направлялись, я еще на "Оккаме" ознакомилась с файлами об экологических особенностях планеты.
– Позвольте мне высказать догадку: полный набор плотоядных чудовищ?
– В основном это так, – подтвердила она. – Только одно из животных способно разгрызть также и металл. – Посмотрев на Ганта, Мейка добавила: – Я не хотела вас обидеть.
– А я и не обижаюсь.
Кормак бросил взгляд на содержимое шкафов шлюпки.
– Посмотрим, что из этого мы можем взять с собой – и в путь. Хотя сейчас теократы заняты драконом, они все равно могут послать за нами экспедицию.
Вернувшийся Шрам сообщил, что огонь уже угасает, очевидно израсходовав весь запас кислорода, что вырвался из шлюпки наружу. Кстати, драконид вполне обходился без кислородного баллона. Это открытие несколько озадачило Кормака, и он поинтересовался:
– Скажите, почему там, на Куллоруме, тебе был нужен кислород?
– Не был нужен, – ответил Шрам. – Просто не хотелось переходить на цианид.
Мейка с восхищением уставилась на драконида, а потом вспомнила о своих приборах.
Каждому пришлось нести по большому армейскому рюкзаку. В один погрузили баллоны с кислородом, и Шрам без усилий взвалил его на плечо. В три других рюкзака – продукты, медикаменты, блоки питания, спальные мешки и прочие полезные для путешествия вещи. Гант сменил рваную одежду на толстую артиллерийскую куртку, найденную в одном из шкафов, заодно прикрыв дыру в своих синтетических покровах. Ему в качестве ноши достался рюкзак, куда сложили все оборудование, взятое Мейкой с "Оккама". Кормак не знал, целесообразно ли сейчас таскать за собой эти приборы. И все же биолог с Цирцеи наверняка располагала какими-нибудь чудесными плодами технологий Правительства, и потому с ее багажом следовало обращаться бережно.
Когда они наконец оказались снаружи, Ян оглянулся и понял, что, скорее всего, эта шлюпка была предназначена для высадки десанта на поверхность планеты. Что ж, и эта информация наверняка может пригодиться.
Огонь снаружи уже прекратил распространяться в траве, лишь пар еще поднимался от горячей земли. На Земле среди такого пространства сухой растительности уже полыхало бы адское пламя. Но для его поддержания понадобился бы кислород, и его отсутствие здесь оказалось даже кстати.
Кормак подошел к Апису, чтобы проверить данные напульсника его костюма – итак, в атмосфере планеты был кислород, но его хватило бы разве на то, чтобы отсрочить смерть человека от удушья на несколько минут, – затем сдвинул маску и втянул ноздрями воздух, запах напомнил о печеном картофеле. Очевидно, так пахли опаленные огнем корневища растений.
Дойдя до того места, где уже поднимались нетронутые заросли тростника, Ян оглянулся на полосу, пропаханную скользившей по земле шлюпкой. С одной стороны лежали поселения, с другой – горы. Удастся ли им добраться хотя бы куда-нибудь?
Торн кратко рассказал присутствовавшим о драконе, хотя ему было известно, что Стэнтон и Джарвеллис знали эту историю, да и Фетан, похоже, тоже не был удивлен. Хотя Леллан и Полас могли усомниться в полученной информации, по крайней мере они должны были доверять своим глазам.
Когда рассказ был завершен, некоторое время все молча осмысливали информацию. Наконец Леллан нарушила тишину.
– Какая разница, что это за чудовище и каковы были его прошлые… преступления? Если оно уничтожит лазерные батареи, я бы сочла его самым верным нашим союзником.
– Да. Но остановится ли дракон на этом? – Торн пожал плечами.
– Зонд еще работает? – спросила Леллан у Поласа.
– Еще несколько минут он будет посылать сигнал, – ответил тот, проверив показания приборов.
– Я могу высказать одно предположение, – начал Торн и заметил, что Леллан с любопытством посмотрела на него. – Когда я был на Чейне III, у меня состоялся загадочный разговор с ИР Цереба. Он сообщил, что мне дадут новое поручение. Разрушили одну автономную станцию, и были веские подозрения, что к этому имел отношение дракон. Не знаю, шла ли речь о "Миранде", но эта станция – ближайшая к этой планете.
При этих словах Леллан побледнела.
– "Миранду" разрушили?
– Возможно.
Его собеседники быстро переглянулись. Леллан объяснила причины своей тревоги:
– У нас здесь имеется подпространственный передатчик. Но связь с Правительством отсюда напрямую установить трудно. Мы полагались на "Миранду", она служила нам посредником… – Она остановилась и устало провела рукой по лицу. – Ладно, расскажите мне о своем предположении.
– Прежде чем я продолжу… скажите, а что вы отправляли через подпространственный канал?
– Призыв о помощи. И пять тысяч часов записей, иллюстрирующих то, что здесь творится.
Торн задумался, затем произнес:
– Здесь есть какая-то связь. Теократия пользуется модулями производства "Дракокорпа", верно?
Тут вмешался Стэнтон.
– Я видел их раньше, когда был связан с Пелтером, кстати, по какой-то причине они ему не нравились. Но теперь эти модули доступны повсюду в зоне Правительства. Если бы с ними было что-то не так, их бы просто запретили.
– "Дракокорп" – это корпорация, учрежденная агентами дракона. Все модули, ввозимые в Правительство, если они доступны для ЦСБЗ, всегда проверяются на возможность несанкционированного доступа. Насколько мне известно, так и не было ничего доказано. Это чертовски сложная технология.
– К чему вы клоните? – Леллан вопрошающе подняла бровь.
– Я просто пробую связать воедино эти факты: автономную станцию, вероятно разрушенную драконом, распространение здесь модулей "Дракокорпа" и наблюдаемое нами уничтожение драконом лазерных батарей. Да, последнее обстоятельство может быть вам на руку, хотя я сомневаюсь, что дракон старается ради вас. Конечно, – Торн посмотрел на Стэнтона, – если разрушена действительно "Миранда", сюда надо ожидать гостей.
– Кого именно?
– Яна Кормака – он всегда занимается делами, в которых замешан дракон.
– Верно, – невозмутимо отозвался Джон.
– Это хорошо или нет? – Леллан бросала взгляды то на одного, то на другого.
– Для Масады – вероятно, да, но не для меня, – признался Стэнтон.
Пока Леллан собиралась задать очередной вопрос, Полас подключился к своему оборудованию.
– Сейчас я получу картинку. – На экранах появился вид линии горизонта Масады из космоса и диск Калипсо. – Смотрите сюда, – указал он на один из экранов.
Дракон парил над горизонтом. Управляя зондом, Полас увеличил изображение. Оно было неустойчивым, и на чей-то вопрос "почему? " оператор ответил:
– Зонд автоматически уклоняется от летящих обломков.
В самом деле, дважды в поле зрения мимо проносились огромные осколки, внутри которых тлел огонь, из них вырывались струйки газов.
Зонд между тем приблизился к дракону, и экран осветила яркая вспышка. Когда стабилизировалось нормальное изображение, из огненного шара в стороны полетела новая порция обломков – и еще одной лазерной батареей стало меньше.
– Что ни говорите, а мы слишком долго жили под их прицелом, – сказала Леллан.
Полас отчаянно барабанил по кнопкам, стараясь получить как можно более четкое изображение с зонда, летевшего в сторону дракона. На одном из дисплеев показался луч радара, на других – спектральное изображение. Очевидно, оператор хотел успеть использовать все технические возможности зонда.
– Теперь EL-24, за ней EL-26, – сообщил он Леллан. В центре экрана сверкнула очередная вспышка.
– Это была EL-26. Теперь следующая. Ну что тут скажешь?
На лице женщины попеременно сменялись разные выражения – раздражения, смущения, затем понимания.
– Он уничтожил… уничтожил все сорок шесть батарей! – воскликнул Полас, когда очередная вспышка озарила экран. – От них остались одни обломки.
– Перед рассветом братец Серендипити остановился на околице поселка Агата и повернулся к своим новым друзьям:
– Вот уже три дня, как вы служите мне, и тем самым вы угождаете Господу и Его пророку. Настанет день Страшного суда, и тогда горе грешникам! "
Женщина подавила смешок. Братец стоял у высокого столба с блаженным выражением на лице и воздетыми к небу руками. Три чудовища переглянулись, и по их виду трудно было понять, насколько они прониклись словами братца. Потом габбльдак поднял переднюю конечность, отдаленно напоминавшую руку, и покрутил пальцем – вернее, тем, что напоминало палец, – в воздухе возле головы.
– "Когда встало солнце, братец опять обратился к товарищам:
– И этот светлый день вы должны разделить со мной!"
Три чудовища обступили Серендипити, и он оказался зажат между тремя высокими утесами из плоти.
– "И вот я пришел сюда, преодолев дикие пространства, чтобы провозгласить мое неотъемлемое право. Я покараю троллей в их промозглых пещерах, я стану выше всех моих братьев и буду царствовать на небесах! – говорил братец.
– Это подходящее место для того, кто желает править, – сказал героин и поточил клюв о камень.
– Этот парень далеко пойдет, – добавил силуройн и поточил когти с другой стороны камня.
– Постыдился бы! – прогремел габбльдак – его зубы и когти всегда были остры, как бритвы".
Сначала мальчик не понял смысла прочитанного. Но потом взглянул на картинку, где три чудовища уже разрывали братца на кусочки. Тогда ребенок довольно улыбнулся, ткнул пальчиком в изображение и с некоторым лукавством произнес:
– Габбльдак!
Мать смущенно посмотрела на сына и дочитала сказку:
– "Мораль такова: если у тебя есть пирог, ты вправе раздать его нуждающимся, но никогда не поворачивайся спиной к габбльдаку".
Небо сияло – по нему один за другим метеорами проносились ярко горящие осколки. Там и сям время от времени какой-нибудь крупный обломок достигал поверхности планеты, и вслед за вспышкой оттуда доносился грохот, словно отзвук далекого сражения.
– Дракон весьма пунктуален, когда дело доходит до разрушения, – заметила Мейка.
– Он не разменивается по мелочам, – согласился Кормак, прихлебывая чай, прихваченный в числе прочих припасов со шлюпки.
Ян и Мейка сидели на рюкзаках, наблюдая за необычным зрелищем. Апис стоял в стороне, тоже не сводя глаз с неба. Тем временем Шрам с Гангом отправились "прогуляться по окрестностям", как выразился голем.
– Вы только заметьте, как парень возненавидел Теократию и Скеллора, – сказал Кормак Мейке, кивнув в сторону Аписа. – Он даже слова плохого не сказал о драконе, хотя тот и разрушил "Генерала Паттена" и лишил жизни многих его товарищей.
– Вообще-то я не успела этого заметить, – призналась Мейка.
– В Правительстве сложилось определенное мнение о драконе – еще со времен Самарканда и даже раньше его рассматривали как самостоятельную природную силу, нечто вроде стихийного явления. Ведь глупо питать ненависть к урагану или вулкану.
– Кажется, я поняла, в чем тут дело – даже при научном подходе иной раз невольно испытываешь трепет. В драконе есть что-то божественное: его размеры, сила и образная манера общения, как у дельфийского оракула. И бессмертие: ведь вы разрушили один из его шаров, но дракон по-прежнему жив.
Апис подошел к ним и сел на свой рюкзак. По его лицу, несмотря на щиток, было заметно, что юноша неважно себя чувствует.
– Как дела? – спросил Ян.
– Устал, хотя ничего не делал. Сила тяжести, – пояснил Апис. – Костюм смягчает ее действие, но я все равно ее ощущаю.
Кормак предполагал другой ответ.
– Мы все устали, – сказал он. – Я бы рад сделать привал и поспать, но… – Он указал на свой кислородный баллон.
– Надо же! – удивилась женщина. – А я-то думала: если вы агент, значит, ко всему… приспособлены.
Ян принял ее замечание как должное: многие, особенно сотрудники ЦСБЗ, функционально перестраивали свой организм так, чтобы для восстановления ему хватало нескольких часов сна, да и то не каждый день. Когда он был "подключенным", то вел именно такой образ жизни. Избавившись от подключения, агент Кормак затем отказался и от остальных усовершенствований. Он разделял мнение своего начальника Блегга – тот не раз говорил об обесчеловечивающем эффекте подключения, хотя сам и не был вполне последовательным в этом вопросе. Кормак считал, что любые усовершенствования искажают сущность человека. Более того, он убедился в том, что человеческие слабости даже повышают его потенциал, очевидно на основании каких-то психологических законов. Хотя и психологический портрет тоже можно откорректировать, но Ян пришел к выводу, что человек должен знать свой предел и не переступать его, оставаясь самим собой. Из прежнего опыта подключения он также вынес понимание того, что не стоит играть с собственным разумом.
– Нет, – ответил он. – Я обхожусь без адаптации. И я тоже устал.
Мейка полезла в кармашек рюкзака, на котором сидела, и достала оттуда рулон какого-то лекарственного пластыря шириной в сантиметр. Взяв рулон, Кормак оторвал кусок пластыря и прилепил его к телу под рубашкой. Потом он протянул рулончик Апису.
– Нет, – сказала Мейка.
– Почему? – удивился Кулант.
– Твой организм не приспособлен к воздействию такой силы тяжести, особенно сердце, так что прием стимуляторов противопоказан. Зато ты не нуждаешься в сне. Наногранулы, занятые постройкой твоей мускулатуры и укреплением костной ткани, способны также нейтрализовать токсины.
– Но я действительно устал!
– Это психологическая усталость. – Женщина постучала пальцем по лбу.
Стимулятор быстро снял переутомление, мучившее Кормака последние несколько часов, и он вынужден был признать, что, видимо, не зря они таскали с собой биологическое оборудование. У Мейки также нашелся прибор и для Аписа, с помощью которого она могла по своему усмотрению производить наномеханизмы с заданными программами. Впрочем, Кормак подозревал, что эта технология в Правительстве считалась не вполне законной. В теле Аписа уже функционировало несколько подобных механизмов – они укрепляли мышцы, кости и все ткани и органы, которые помогали организму перенести высокую гравитацию. Единственным нежелательным побочным результатом процедуры оказалось то, что парень постоянно был голоден. Кормак смотрел, как Апис все чаще прикасался к пульту на ошейнике, чтобы опустить стекло и отправить в рот что-нибудь из припасов. Однако без этих препаратов сила тяжести на этой планете в 0, 8 g постепенно убила бы юношу.
– Если бы я знал, что здесь нас ждет такой шикарный прием, я бы надел свой самый нарядный костюм, – заявил Гант, неожиданно появившись из темноты в сопровождении драконида.
– Вряд ли Теократии сейчас до торжественных приемов, этот фейерверк влетел ей в копеечку, – ответил Ян.
– Вы заметили? – Гант указал в сторону неба у себя за спиной.
Кормак вытянул шею, но не увидел ничего примечательного. Впрочем, тростник достигал здесь двухметровой высоты, закрывая большую часть усыпанного звездами неба. Пришлось встать – и сразу стало ясно, что имел в виду андроид.
– Наверное, именно это зрелище я и пропустил на Самарканде? – добавил он.
Кормак взглянул на Ганта, пытаясь прочесть его чувства по лицу. Да, Самарканд… Тот Брежой Гант был разорван на куски и втоптан в землю меньше чем за час до того, как дракон появился в небе. Новый "спутник" Масады сейчас напоминал красновато-серую монетку и не выглядел так впечатляюще рядом с заходившим гигантом Калипсо. Вот только дракон был живым существом.
– Скажите, сейчас это выглядит так же или нет? – Гант решил проявить настойчивость.
– Действительно, так оно и было, – кивнул Кормак. Апис недовольно посмотрел на обоих.
– Вы никогда мне ничего не рассказываете!
Яну понравилась его реакция. Впрочем, еще раньше парень уже показал, что способен на многое.
– Очевидно, дракон разгромил все лазерные батареи, но, судя по всему, не собирается так просто удалиться отсюда. Чудовище непредсказуемо, так что – посмотрим.
– Может, он готовится к смерти… как обещал, – предположил Кулант.
– Или к жизни, – добавил голем.
– Или к тому и другому, – вставила Мейка, вызвав этим заявлением повышенное внимание к своей особе; между тем она продолжала: – Может быть, он еще не привел свой мозг в порядок и не решил, что делать дальше.
– Точно, – подхватил Кормак, он хотел добавить что-то еще, но в этот момент Шрам фыркнул – он не спускал глаз с неба. Все опять уставились на дракона.
– Он движется, – сказал Гант.
Кормак не заметил этого – ведь он не обладал глазами голема.
– Что происходит, Шрам, или уже Кадм? – спросил он. – Что он собирается делать?
– Дракон приближается, – объявил дракочеловек. Чтобы увидеть это, сейчас уже не требовались особые приспособления. Дракон опускался все ниже, увеличиваясь в размерах. Вокруг него кипели облака пара, оранжевые огненные всплески, и вскоре шар стал напоминать топку гигантской печи. Донеслись громовые раскаты, становясь все громче и громче.
Кормак обозрел окрестности, прикидывая, где бы можно было спрятаться, но быстро понял, что это бесполезно. Что ж, если чудовище пожелает убить их, они не в состоянии помешать ему.
Наверху разразилась настоящая огненная буря, охватившая полнеба в виде огромной буквы "V".
– Он достигнет поверхности примерно в пятидесяти километрах отсюда, – сообщил Гант. Големы могли по угловому размеру и скорости определять расстояние до различных объектов.
В облаках над левиафаном сверкали зубцы молний, некоторые разряды ударяли в землю. Грохот стоял невообразимый, земля дрожала.
– Неужели самоубийство? – воскликнул Ян.
– Он сейчас не в свободном падении – должно быть, использует антигравитацию.
В конце концов дракон обрушился на поверхность планеты – огненное облако коснулось земли, испуская клубы дыма и огненные вихри.
– Ложись! – скомандовал Кормак.
Все легли, спрятав головы за рюкзаками, – больше защититься было нечем. Земля вздрогнула и заколебалась, словно при сильнейшем землетрясении. С нараставшим гулом над ними пронесся ураган. Тростник прижало к земле, в воздухе кружилась туча из сухих стеблей, с воем она неслась прочь. Затем полетели земляные комки, дым, а потом последовали новые колебания почвы. Когда прошла взрывная волна, через несколько минут все стало стихать, и только воздушные смерчи и маленькие торнадо заставляли уцелевшие кусочки стеблей издавать странные завывающие звуки.
Через какое-то время уже можно было встать на ноги; глазам открылась опустошенная равнина и далекий погребальный костер. Шрам, воздев голову к небу, издал протяжный печальный вопль.
Солдаты разогревали двигатели машин, которые предстояло использовать на поверхности, и проверяли оружие, и так находившееся в прекрасном состоянии. Торн заснул, несмотря на какофонию звуков, казалось только усиливавшуюся после разгрома батарей. Проснувшись и обнаружив, что Стэнтон и Джарвеллис отправились с солдатами разгружать "Лирик-П", он вернулся в помещение с контрольными панелями. Когда охрана наконец пропустила его, там уже опять кипели страсти. Люди окружили Леллан, намереваясь получить указание, ответ на вопрос или просто напутствие, а ей, разумеется, нужно было приспособить военную организацию повстанцев к новым обстоятельствам.
– … Надо помнить, что не только мы, но и они не были готовы к случившемуся, – воодушевленно говорила она. – На поверхности у Теократии есть лишь несколько подразделений, и они большей частью укомплектованы прокторами и слабо вооружены.
– Раньше у них были батареи. – Торн усмехнулся. – Зачем иметь что-то еще?
– Вот именно! – кивнула женщина, взглядом благодаря за поддержку. – На поверхности у них только ручное вооружение, аэрофаны, несколько военных транспортных и бронированных машин и ограниченное количество оружия против живой силы. Уже больше ста лет они не нуждались в тяжелом вооружении, ракетных установках… и вообще в чем-либо тяжелее ручной гранаты. Зачем беспокоиться, если за минуту спутниковый лазер был способен аккуратно уничтожить любой объект крупнее аэрофана?