Эшли Аманда. Свет во тьме

   Магазины — вот где Сара чувствовала себя отлично. Она разошлась вовсю, ничто не могло остановить ее неуемной энергии, когда она кинулась удовлетворять все свои капризы, малейшие прихоти. Ребенком она могла фантазировать часами и теперь, увлекшись обустройством их дома, охотно представляла себя и Габриеля нормальной супружеской парой ничем не отличающейся от других. Путешествуя по магазинам, Сара воображала, что Габриель — : обычный мужчина и проводит дневные часы в офисе, а не в гробу в темном холодном подвале. Разъезжая на «ягуаре», она посетила все лучшие мебельные магазины города и, не заинтересовавшись ничем, отправилась к торговцам антиквариатом. Здесь она облюбовала круглый дубовый стол, два кресла, чудесный комод с четырьмя ящиками и бюро с откидной письменной полкой.
   Жизнь ее заполнилась теперь разными приятными пустяками. Жаркий и влажный август сменился теплым сентябрем. Сара плавала в бассейне или лежала возле него, читая, а порой просто расслабляясь и не думая ни о чем. Иногда она объезжала загон на Некроманте, наслаждаясь своей властью над огромным черным жеребцом. Это было превосходное породистое животное с черной шерстью и блестящей черной шелковой гривой.
   Перед заходом солнца Сара ужинала, а затем, приняв легкий душ, шла в гостиную поджидать Габриеля, представляя, что он вот-вот вернется со службы из офиса, а не из черного подвала, восстав от мертвого сна.
   Это была замечательная жизнь, омрачаемая лишь одним — раз в неделю, после полуночи, Габриель покидал дом. И тогда, зная, что он отправился на поиски противоестественного насыщения, она уже не могла представлять себя и его обычной супружеской парой.
   Теперь как раз наступил очередной такой момент. Сара смотрела, как он облачается в длинное черное пальто, натягивает черные лайковые перчатки.
   Волна отвращения захлестнула ее, когда она представила, как его руки в перчатках впиваются в плечи несчастной женщины, пока он берет ее кровь.
   — Неужели ничего нельзя сделать? — Она хотела промолчать, но слова сами сорвались с ее губ. — Почему бы не создать банк крови или что-нибудь в этом роде?
   Если это и была шутка, то она вышла не слишком удачной.
   — Я бы предпочел насыщаться свежей и теплой кровью, — откровенно ответил Габриель.
   — Я могла бы подогревать ее в микроволновой печи, — предложила Сара, — как это делают с замороженой едой.
   Она старательно отводила глаза, ей было стыдно шутить на такую тему, она и сама не верила, что произносит все это.
   — Ты все еще не можешь принять меня. Сара, — спокойно сказал Габриель, — не можешь понять до конца, кем я являюсь на самом деле.
   Негромко вскрикнув, Сара обвила его руками и притянула к себе.
   — Для меня все это неважно, — порывисто прошептала она. — Но… как ты можешь… так…
   Он испустил вздох, шедший, казалось, из самых потаенных недр его души.
   — Голод, Сара, страшный голод-я не могу не замечать его. Мне нужно жить. Первое время после своего обращения я пробовал обойтись без этого, но боль становилась слишком мучительной, такой, что ты даже не можешь представить.
   — Ты… ты убил многих людей? Он нежно обнял ее.
   — Я живу очень долго, и мне уже давно не нужно убивать, чтобы получить желаемое. Я научился управлять собой и другими. Те, кем я воспользовался, не помнят об этом.
   — Ты гипнотизировал их? Он вяло усмехнулся:
   — Рядовой трюк для вампира.
   — В газетах была история о женщине, которую атаковал некто, похожий на Дракулу…
   — Гм-м… Что-то помешало мне тогда очистить ее память. Обычно этого не бывает.
   Поцеловав Сару в лоб, он сжал ее плечи, а затем отпустил.
   — Я ненадолго…
   Она кивнула, чувствуя, как его взгляд пронизывает ее, изучая реакцию. «Пора бы мне уже привыкнуть к этому», — подумала Сара. Узнав в своей предыдущей жизни, кем он был, она приняла это без колебаний, так что же мешает ей сделать это теперь?
   — Я уже не отпущу тебя, Сара, не дам тебе уйти. — Голос его был хриплым и виноватым. — Если ты когда-нибудь в будущем поймешь, что не сможешь принимать меня таким, каков я есть, и захочешь избавиться от меня, сбежать… тебе придется прежде разрушить меня.
   — Я не собираюсь сбегать от тебя!
   — Я и не позволю тебе этого.
   Взгляд его, казалось, прожигал ее насквозь. То, что отражалось в его глазах теперь, было пострашнее кроваво-красного сверкания голода.
   — Есть три пути убить вампира, Сара. Вонзить заостренный конец креста в его сердце. Отрубить ему голову. Выставить его на солнце.
   Она ощутила, как кровь отхлынула от ее лица.
   — Но… но…
   — В подвале есть крохотное окошко… Когда захочешь избавиться от меня, достаточно будет открыть ставню, пока я сплю. Природа позаботится об остальном.
   Она зажала руками уши.
   — Прекрати! Я этого больше не вынесу… Габриель вынул из кармана широкий медный ключ и вложил ей в руку.
   — Это ключ от подвала.
   — Мне он не нужен.
   — Сохрани его. Придет день, когда ты захочешь им воспользоваться.
   — Габриель, ты пугаешь меня.
   — Ты и должна быть напугана, — с горечью заметил он. — Разве я не монстр, в конце концов?
   — Черт побери, я ненавижу, когда ты так говоришь. Ты ничуть не страшнее меня.
   — Тогда почему же ты боишься?
   Она хотела бы отрицать это, но не могла.
   В глубине души, там, куда она не хотела заглядывать, Сара боялась — не его, но того, кем он был.
   — Что случилось? С чего начался весь этот бред? Из-за той ерунды, что я наболтала чуть раньше? Если да, то извини меня. Мне просто не хочется думать о том, что ты вынужден делать, чтобы выжить.
   — Я понял, дорогая, — произнес он низким и проникновенным голосом. — Понял тебя лучше, чем ты думаешь.
   — Я люблю тебя, — подавленно прошептала она.
   — Я молю Бога, чтобы тебе не пришлось пожалеть об этом, — проговорил он и вышел из комнаты. Длинное черное пальто взвилось над его лодыжками.
   Она долго смотрела ему вслед, сжимая в руке ключ. Она никогда не была в подвале, и теперь ноги сами понесли ее туда, через кухню и дальше вниз по каменным ступеням.
   Подвал был закрыт. Вставив ключ в замочную скважину, Сара отворила дверь и вошла внутрь, держась за стену, пока не нащупала выключатель. Когда она нажала его, бледный свет озарил пустое пространство и грубый ящик из сосны, стоявший в углу за дверью.
   Взгляд ее упал на узенькое окошко на противоположной стене прикрытое ставней, и она вздрогнула.
   Ей понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы подойти к ящику и заглянуть внутрь. Старинного кроя плащ из тончайшей черной шерсти был расстелен поверх плотной черной обивки с мягким наполнителем.
   Казалось, руки действуют отдельно от нее устремляясь вниз и касаясь плаща. Она закрыла глаза. Образ Габриеля в плаще, развивающемся вокруг него подобно черному облаку встал перед ее мысленным взором
   Но туг же у нее вырвалось короткое судорожное рыдание, и, развернувшись, она побежала к двери.
   «Должно же существовать какое-то средетсво от этого кошмара, — думала Сара, — непременно должно существовать»
   Она повторяла эти слова, поднимаясь по лестнице на второй этаж в свою спальню Повторяла снова и снова, как заклинание даже наполняя ванну.
   В этом неизвестном средстве была заключена их единственная надежда на нормальную жизнь.
   Он блуждал по улицам, плечи его сгорбились под длинным черным пальто, мысли вяло крутились вокруг одного и того же. Должно же быть какое-то решение для них с Сарой. Ее отпугивает мысль стать такой, как он. Но он ради нее готов стать обычным смертным, готов побороть свой страх перед старостью и кончиной и потом предстать перед Высшим Судом. Возможно, его приговорят к вечному пламени ада… Сколько столетий придется ему томиться там за свои страшные грехи перед человечеством?
   Он уже поднимался по холму к дому, как вдруг почувствовал… что больше не один, по чувствовал присутствие другого бессмертного.
   Он помедлил, пронизывая взглядом темноту. Да, он не мог ошибиться…
   Они выросли из мрака — двое мужчин и женщина. Какой-то миг молча смотрели на него, а затем тот, что повыше, заговорил:
   — Ты посылал за мной, Джованни, и я здесь.
   — Но не один.
   — Я привел двух новичков.
   Габриель скользнул взглядом по двум другим вампирам. Молодой человек лет двадцати с курчавыми каштановыми волосами и горящими карими глазами. Он был одновременно любопытен и боязлив и все время жался к своему наставнику, заставляя Габриеля гадать, где он набрался смелости, чтобы пересечь пропасть между жизнью и смертью и вернуться назад,
   Затем Габриель присмотрелся к женщине, и на какой-то момент ему показалось, что. он встретился с прошлым. У нее были черные глаза и такие же длинные черные волосы, как у Нины, и так же заносчиво вздергивала она подбородок. Было ясно, что эта женщина как нельзя лучше подходит к жизни вампиров, женщина, чье сердце и душа были связаны с темнотой задолго до того, как ей был передан Черный Дар.
   Габриель задержал дыхание и с облегчением вздохнул, вспомнив, что Нина точно умерла.
   — Мой дом на вершине холма, — сказал он.
   Киллан кивнул так, как если бы и сам отлично знал это.
   — Твоя женщина знает, кто ты?
   — Да.
   Искра удивления мелькнула в глазах старого вампира.
   — И она приняла это?
   — Да.
   Киллан кивнул, и Габриель двинулся вперед, явственно чувствуя всех троих за собой.
   Сара поджидала его у входной двери, приветственная улыбка играла на ее губах. Улыбка, которая быстро погасла, когда она увидела три фигуры в черном, вошедшие в холл следом за Габриелем.
   Вампиры. Она мгновенно поняла, кто это. Мороз пробежал по коже, когда она ощутила, как ее дом буквально переполнен ими.
   — Сара, это Киллан.
   Киллан. Вампир из Франции. Высокий, худой, похожий на труп. Мертвенно-бледное лицо, глаза, полыхающие адским огнем, длинные и прямые волосы, каштановые с проблесками седины.
   — Мадемуазель. — Он склонился над ее рукой. — Могу я представить моих протеже, Делано и Сидель?
   Сара заставила себя улыбаться, кивая каждому в отдельности. Кудрявый мальчик неуверенно улыбнулся, взгляд женщины был мрачным и недружелюбным. И голодным.
   Делано. Имя, означающее «принадлежит ночи» и как нельзя более подходящее для вампира, изумлялся Габриель, проходя в гостиную и приглашая гостей присесть.
   — В письме ты спрашивал меня о существовании некоего лекарства… — Киллан решил сразу перейти к делу.
   — Да.
   — И ты серьезно об этом, Джованни?
   — Да.
   Киллан глянул на Сару.
   — Полагаю, твое желание вновь сделаться смертным… Ты обязан им этой женщине? Габриель кивнул:
   — Есть средство для этого?
   — Да, существует некий рецепт, о нем много болтают, но я не знаю вампира, который бы выжил, воспользовавшись им. Напротив, мне известно, как долго и мучительно умирали некоторые.
   — Но что это? Как действует?
   — Средство состоит из разных специй и трав, которые должны быть собраны в ночь полнолуния, перемешаны и сварены в канун праздника Всех Святых и приняты вампиром на восходе следующего дня.
   Габриель вздрогнул. Он уже успел испробовать действие солнечных лучей на своем лице. Несмотря на краткость, это было страшно мучительно. Ему было невыносимо больно даже подумать о той жуткой агонии, через которую прошли перед своим концом пожелавшие отречься от бессмертия вампиры.
   — У тебя есть рецепт? Киллан кивнул:
   — Однако я прошу тебя подумать хорошенько, прежде чем воспользоваться им. Переход к жизни через смерть весьма болезней. Он может оказаться для тебя фатальным.
   — Почему ты решил пренебречь Черным Даром? — бесстыдно вмешалась Сидель, в ее черных глазах горел вызов. — Неужели тебе достаточно будет прожить несколько десятков лет с этой ничтожной смертной и умереть когда в твоем распоряжении все женщины мира.
   — Сидель! — властно остановил ее Киллан. — Разве я не предупреждал тебя, что мы здесь гости? Я не потерплю твоей наглости.
   Какое-то время она продолжала смотреть на Габриеля, сверкая глазами, в которых светились страсть и вожделение. Затем отвепя взгляд.
   «Она хочет Габриеля, — подумала Сара — Не кровь, а его тело…»
   — Если ты не хочешь разлучаться с этой женщиной, не лучше ли будет сделать ее одной из нас? — спросил Киллан
   — Она не хочет этого, — ответил Габриэль.
   Удивление промелькнуло в глазах Киллана.
   — Ее согласия и не требуется.
   Сара чуть не задохнулась, напуганная хищным выражением его лица и холодным трезвым тоном.
   Сидель рванулась из своего кресла
   — Скажи мне, Джованни, — проворковала она. — Помог ли ты уже кому-нибудь стать вампиром?
   — Нет.
   — Никогда и никому? — В голосе Киллана явно звучало удивление. — Тогда стоит попробовать. Хотя бы раз за сотню лет Тебе не станет плохо, напротив
   — Возможно, но я не хочу провести ее через это. — Габриель слегка сжал руку Сары!
   Чтобы ободрить ее. — Тем более против ее воли.
   — Разумеется, тебе решать. Раз это твой выбор…
   — Нет, — откликнулся Габриель. — Это ее выбор.
   — Мне нравится твоя сдержанность.
   — Неужели ты никогда не хотел ее крови? — спросила Сидель с наивным любопытством.
   — Разумеется, хотел, — нахмурился Габриель.
   Сидель взглянула на Сару с явным негодованием.
   — И ты отказала ему? Сара встала, сжимая кулаки и глядя на Сидель сузившимися от гнева глазами.
   — Вон-из моего дома! Сидель вскочила:
   — Как ты осмеливаешься говорить со мной в таком тоне?!
   — Убирайся!
   — Сара. — Габриель встал и положил руку ей на плечо. — Успокойся.
   — Я не желаю успокаиваться и не желаю, чтобы она смотрела на тебя, облизываясь, как на спелую сливу.
   — Сара. — В голосе Габриеля звучало предупреждение.
   Киллан легко поднялся. — Пожалуй, нам пора, Джованни, — сказал он. — Думаю, в следующий раз нам лучше встретиться где-нибудь в другом месте.
   Габриель на минуту задумался.
   — Дом у подножья холма свободен. Я буду ждать вас там завтра ночью.
   Киллан кивнул:
   — В полночь.
   — Час ведьм? — изумился Габриель. — Думаю, это как раз подходящее время для подобной встречи.
   Киллан коротко кивнул в сторону Сары.
   — Я хочу извиниться за грубость Сидель. Мадемуазель. Джованни. — Он окинул своих подопечных резким взглядом и покинул комнату. Делано поспешил за ним.
   Сидель повиновалась с явной неохотой. Уже у двери она обернулась к Габриелю. Во взгляде ее сквозили похоть и приглашение.
   — До свидания, дорогуша, — нежно проворковала она и, окинув Сару коротким ненавидящим взглядом, удалилась; на губах ее блуждала чувственная улыбка.
   — Проклятье! — воскликнула Сара. — Я бы с удовольствием выцарапала ее наглые глаза!
   — Не слишком разумно для смертных сердить вампира, — сухо заметил Габриель. — Тем более такого ожесточенного, как Сидель.
   — Может быть, тебе лучше воспользоваться ее приглашением? — резко ответила Сара. — Догони ее, наверняка она еще недалеко ушла или даже поджидает тебя снаружи.
   — Сара…
   — Она не сводила с тебя глаз!
   — В этом моя вина?
   — Да! Если бы ты не был так хорош собой…
   На этот раз он рассмеялся. В темно-серых глазах светилось изумление.
   — Ты ревнива?
   — Да, черт побери!
   — Я должен уничтожить ее ради твоего спокойствия?
   Он сказал это случайно, мимоходом. Сара была уверена, что он шутит, пока не всмотрелась в его лицо.
   — И ты бы сделал это? Габриель пожал плечами:
   — Если ты хочешь…
   — Нет.
   — У тебя нет ни малейшей причины ревновать, дорогая, мое сердце принадлежит лишь тебе. — Взгляд его, сумрачный и напряженный, задержался на ее лице. — Одной тебе. Так было и так будет всегда.
   Эти слова, произнесенные с такой нежностью и искренностью, заставили Сару понять, насколько глупым был ее гнев на самом деле.
   Вздохнув, она склонилась головой к его груди.
   — Что ты намерен делать?
   — О чем ты?
   — Я об этом средстве, которое может помочь…
   — Не знаю, я даже не уверен, что оно может помочь, — ответил он, хотя уже знал, что непременно испробует его на себе, невзирая на смертельную опасность. Они с Сарой не могут так жить дальше. Если он не сумеет избавиться от своего проклятия, то, возможно, будет лучше, если он умрет. Пройдет время, и Сара забудет его, сможет снова выйти замуж, иметь детей, о которых, он знал, она так тоскует.
   — Думаю, нам лучше забыть о нем, — сказала Сара. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за меня. Ты окажешься на волосок от смерти, ты можешь…
   Он кивнул, вспоминая следы, оставленные однажды солнцем на его лице и руках, мучительную боль, страх, что он не успеет убежать и сгорит.
   — Идем, — сказал он, поднимая ее на руки. — До восхода осталось всего несколько часов, и я хочу провести их с тобой.
   Она свернулась в комочек, прижимаясь к нему, в мыслях ее царил беспорядок. Она так надеялась на это средство, почти уверовала, что оно решит их проблемы. Но теперь оказалось, что лекарство еще страшней самой болезни.
   Но тут Габриель стал целовать ее, расстегивая на ней одежду. Губы его прикасались к ее телу, и она снова была в мире, предназначенном лишь для них двоих, и не могла больше думать ни о чем, кроме объединявшей их близости. Только прикосновения его губ и рук, только его низкий бархатный голос, шептавший слова любви, обещавший любить ее вечно…

ГЛАВА VIII

   Весь этот день она была на взводе, неспособная сосредоточиться дольше минуты ни на чем, кроме одного. Встреча Габриеля и Кил-лана в полночь. Только две недели осталось до дня Всех Святых, когда так или иначе может измениться их жизнь. Киллан сказал, что переход к жизни людей может оказаться фатальным. Неужели она позволит Габриелю рисковать собой? Что, если он умрет в страшных мучениях?! Габриель сказал, что не отпустит ее, что не вынесет вновь ее старения и смерти. Значит, у них только два выхода: он должен отыскать средство, чтобы стать обычным смертным, или ей придется стать… вампиром. Но Сара была уверена, что никогда не решится на последнее.
   Киллан прав. Возможно, Габриель должен заставить ее. И, возможно, потом она примет это… Но нет, она никогда не простила бы ему… Каким бы трудным ни было решение, оно должно быть ее собственным.
   Никогда еще дневные часы не тянулись так медленно. Сара пыталась читать, смотреть телевизор, но была слишком взволнованна, чтобы усидеть на месте, и начинала расхаживать взад и вперед по гостиной, желая, чтобы солнечный диск поскорее опустился за горизонт, а она смогла бы снова быть с Габриелем. Ей необходимо было почувствовать на себе его руки, услышать ободряющие слова, прогоняющие ее страхи.
   В сгустившихся сумерках она вышла на веранду и уставилась в багровеющее закатом небо.
   Солнце еще не село, когда Сара ощутила его появление в доме. С рвущейся из сердца радостью она вбежала с веранды и бросилась в его объятия.
   — Держи меня! — вскричала она. — Держи и никогда не выпускай!
   — Сара, что с тобой?
   — Я боюсь.
   — Чего?
   — Не знаю. Не уходи этой ночью. Забудь о лекарстве. Оставайся со мной.
   — Дорогая…
   — Пожалуйста.
   — Но я должен попытаться, Сара, даже если у меня всего один шанс из тысячи. — Он поднял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — Разве и ты не хочешь того же?
   — Уже нет.
   — Зато я хочу.
   — Я не верю, что ты хочешь, ты делаешь это лишь ради меня.
   — Сара, я хочу, чтобы мы всегда были вместе, не только ночью. Хочу снова быть обыкновенным человеком, гулять с тобой под солнцем…
   — Но если лекарство не поможет?
   — Тогда тебе придется жить своей жизнью. Найти мужчину, который полюбит тебя и даст детей.
   — Нет.
   — Ты нашла меня в этой жизни, дорогая. Раз это возможно, я найду тебя в следующей.
   Решение его было твердым, она не могла повлиять на него.
   Он понес ее наверх в спальню. Они снова были вдвоем, он наслаждался каждым прикосновением, стараясь сохранить в памяти любую деталь, мельчайшие оттенки своего чувства к ней. Если средство не поможет, значит, он умрет. Через две недели. Для жившего пять столетий две недели — это один миг.
   Время, отпущенное им теперь, промелькнуло слишком быстро.
   Скоро полночь.
   Лежа в постели, Сара наблюдала, как он одевается. Он вышел на минуту и вернулся уже в своем длинном черном пальто.
   — Я ненадолго, — пообещал он, запечатлев поцелуй на ее щеке. — Согревай постель
   Для меня.
   Она подавила рыдание, глядя, как Габриель выходит, наполненная страшным предчувствием, что он уже никогда не вернется.
   Дверь отворилась, едва он толкнул ее. Габриель постоял с минуту в холле, прислушиваясь к темноте.
   — Я здесь, Джованни.
   Голос Киллана. Глубокий, сочный, хищный.
   Слишком поздно понял Габриель, что Киллан пришел не один.
   Три вампира выросли перед ним из мрака, четвертый стоял сзади, отрезая путь к двери. Они кружили вокруг него, как изголодавшиеся волки. Красные глаза и белые клыки сверкали перед лицом Габриеля.
   Холодная дрожь пробежала по его телу.
   — Что вам нужно?
   — Мы не желаем твоего присоединения к миру людей, — спокойно сказал Киллан. Ты отлично знаешь наши обычаи, и тебе известно, чего мы должны бояться. Мы не допустим, чтобы ты восстал против нас вместе с ними.
   — Но почему я должен быть против вас? Зачем мне это?
   Киллан пожал плечами:
   — Затем. Повторяю, мы не допустим.
   Габриель оглянулся. Высокий худой вампир рукой в перчатке сжимал деревянный крест.
   — Итак, вы решили уничтожить меня. Киллан кивнул:
   — Крест в сердце — это всегда считалось превосходным методом.
   Габриелю был отвратителен собственный страх. Но боялся он не только за себя.
   — Что будет с женщиной?
   — Она тоже умрет. Делано и Сидель уже отправились к ней, пока мы тут болтаем.
   — Нет! — вырвалось у Габриеля.
   — Мы живем тысячи лет только потому, что люди не знают о нашем существовании наверняка. Они могут лишь подозревать. Могут слышать или видеть что-то, чему нет логического объяснения, и они не хотят этому верить. Женщина умрет.
   — Киллан, умоляю…
   — Слишком поздно, Джованни.
   Они двинулись к нему, медленно сужая круг. Но Габриель не прожил бы на земле четыреста с лишним лет, если бы позволял себе так попадаться. Он знал, что не может доверять ни одному вампиру, и только двум смертным сумел он довериться за все столетия своих проклятых блужданий по земле.
   С низким рычанием он рванулся вперед между двумя вампирами, маячившими перед ним, нащупывая тем временем пистолет в кармане брюк.
   Быстро взбежав на второй этаж, он развернулся и выстрелил четыре раза. Пули, отлитые из хорошего серебра, со смертельной точностью угодили в разъяренных вампиров. И тут же, вырывая пистолет из его пальцев, рядом оказался Киллан. Сцепившись, оба покатились по ступенькам.
   Руки Киллана сомкнулись на горле Габриеля, он давил на него всей тяжестью, упав сверху, когда они долетели до нижней площадки. Его обнаженные клыки сверкали.
   — Тебе не побороть меня, Джованни! — прорычал Киллан, хватаясь за оброненный у лестницы кол, — тебе уже не спасти твою женщину, слишком поздно, и сейчас ты присоединишься к ней…
   Сара услышала, как отворилась входная дверь, и облегченно вздохнула. «Он вернулся!»
   Она села, поправляя волосы, сердце ее радостно забилось. «Как долго он идет», — подумала она.
   И тут услышала шаги по ступеням. Незнакомые шаги.
   Она лихорадочно оглянулась, соображая, что бы могло сойти за оружие, но не увидела ничего подходящего.
   Творя про себя молитву, Сара выбралась из постели и спряталась в ванной. Заперев за собой дверь, она перерыла ящички, но самым опасным из всего, что ей удалось обнаружить, оказался фен.
   Слезы унижения застилали ей глаза, когда задирая платье, Сара карабкалась в окно. Она уже слышала стук в дверь и голос Сидель, зловещий, вкрадчивый, издевательский.
   — Впусти нас, Сара, — говорила она. — Габриель мертв, а ты наверняка прячешься где-то здесь.
   Мертв! Нет! Он не может быть мертв. Держась за ветку дерева, Сара соскользнула по скату крыши на землю и побежала.
   «Скорее спрятаться, — говорила она себе. — Но где?»
   Раздался треск — вампиры выламывали дверь в ванную. В следующий момент в окне показалось лицо Сидель.
   Сара побежала к загону; в ее крови бушевал адреналин. Она пролезла внутрь и вскочила на Чародея, лихорадочно ударив пятками в его бока. Тот немедленно рванул с места. Резкий удар ногами заставил его преодолеть шести футовое заграждение. Пригнувшись к шее скакуна, Сара направила его к боковым воротам.
   Жеребец встал перед воротами на посыпанной гравием дорожке. Дрожащими пальцами Сара отворила ворота и вновь ударила коня в бока. Краем уха она слышала Сидель, звавшую ее, но не обращала на это внимания. «Габриель, — думала она, — я должна найти тебя».
   Подковы жеребца глухо клацали в дорожной пыли. Он зафыркал и закосил в сторону, когда они оказались у подножья холма. Оглянувшись, Сара вскрикнула: две черные тени маячили позади. Делано и Сидель! Как им удалось настичь ее так быстро?
   Не переставая кричать, она спрыгнула на землю и понеслась по дорожке к входной двери дома. Рыдая, потянула на себя дверь и вбежала внутрь.
   — Габриель?!
   — Я здесь.