Страница:
--Я... я... п-п-правда, не знаю! -- сквозь лязгающие зубы выдавила Селиза.
--Ваши воины не могли не расхвастаться тем, что совершили набег на Страну духов и убили обезьяну -- мать Раса Тигра. Мать духа, который вовсе не дух, как ты и сама прекрасно знаешь. И мать моя не была обезьяной. Кто это сделал? Биджагу? Он единственный среди вас, кому достанет смелости.
Селиза непроизвольно кивнула, дальше ее голова тряслась в кивках уже почти непрерывно.
--Это Биджагу! Я так и думал! Он умрет медленной смертью. Все ваши воины умрут, но без мучений -- кроме одного Биджагу. Сейчас же отвечай, где прячут моего отца, Юсуфу?
Продолжая мелко трястись, Селиза переспросила:
--Юсуфу? Твоего отца? Я не знаю никакого Юсуфу, правда! В деревне нет посторонних.
--Низкорослый черный старичок с длинной седой бородой,-сказал Рас.-- Мой приемный отец. Ты должна знать! Где он, отвечай! В Большом доме?
Селиза снова истерически закивала.
--Когда собираются сжечь Вилиду?
--С-с-сегодня. Как только будет готова хижина.
Рас встал и отодвинулся от Селизы, все еще не убирая свой страшный нож.
--Сейчас ты пойдешь и скажешь Биджагу, чтобы он отпустил Вилиду и Юсуфу, обоих вместе. Они должны немедленно выйти из северных ворот и переплыть реку в челноке. И чтоб никакой слежки!
А если он откажется, если хоть волос упадет с их голов, я перебью всех мужчин и сожгу дотла всю деревню вместе с частоколом, и женщины с малыми детьми останутся бездомными и беззащитными вдовами.
А еще скажи Биджагу, что даже если он отпустит Вилиду с Юсуфу...
Рас запнулся. Нельзя давить слишком сильно на Биджагу. Пусть он позже узнает об уготованной ему Расом участи.
Рас взмахнул ножом и спросил:
--Вивику? Кто убил Вивику?
--Желтоволосый дух убил его. Они вместе с Сазангу охотились и услыхали в зарослях странные звуки. Подкравшись к источнику шума поближе, увидели духа -- меньше тебя ростом, бледнее, с длинными желтыми волосами и одетого в неведомую коричневую ткань. Он держал в руке загадочный предмет, похожий на тупой топорик, и вроде направил на Вивику конец топорища, когда охотник замахнулся копьем. Раздался оглушительный звук, словно ветвь с дерева обломилась, и Вивику упал мертвым. А дух убежал. Кроме совсем крохотной дырочки в груди, на теле Вивику ран не осталось. Он...
--Достаточно,-- перебил Рас. Оставляя кровавую отметину, он провел острым краем ножа по руке женщины и добавил: -- Пшла!
Селиза со скоростью, на какую только оказались способны ее пухлые ножки, понеслась, рыдая, в деревню. Рас же отправился на берег, переправился через реку и, совершив обход, очутился напротив деревни. С верхушки дерева он увидел всю сцену.
Женщины провожали под руки все еще рыдающую Селизу к хижине. Биджагу расхаживал перед своим маленьким войском, включавшим всех, кто был в состоянии держать на весу копье. Покрикивая на них, он указывал жезлом в направлении джунглей, где пал Тифаву.
Рас пересчитал армию вонсу, затем, внимательно изучив окрестности, обнаружил одного из недостающих воинов. Зибеду, а это был именно он, прятался в кустах под деревом, с длинной ветки которого Рас прыгал в реку двумя неделями ранее. Неподалеку от дерева и тоже за кустом Рас разглядел еще одного -- Фатсаку, двенадцатилетнего подростка. Биджагу оказался серьезным противником и времени даром не терял. Он отправил Фатсаку с заданием вызвать подмогу, если Рас снова полезет на дерево. А Зибеду, вооруженный двумя копьями и луком, должен был пресечь попытку Раса отступить старым маршрутом из засады.
Рас снова пересчитал воинов на плацу. Убедившись, что иных сюрпризов ожидать не приходится, соскочил с дерева и прокрался к Зибеду за спину. Вскоре тот, прижатый для надежности носом к земле, истекал кровью из яремных жил.
Когда Зибеду перестал дергаться, Рас снова переплыл реку, чтобы подобраться к Фатсаку с тыла. Мальчишка оказался очень чутким -- как обезьяна, учуявшая приближение леопарда. Бросив взгляд за спину и заметив нечто светлое -- кожу Раса, его природное проклятие! -- Фатсаку заорал и, отбросив бесполезное копье, рванул к деревне. Рас метнул нож, но промахнулся. Подобрав оружие, вернулся за реку, к последнему своему наблюдательному пункту на дереве.
Хижина для аутодафе тем временем была уже выстроена. Переплетенная осокой, эта наспех сколоченная конструкция кренилась и, казалось, вот-вот завалится. Но для своей мрачной цели годилась вполне.
Вилиду вытащили из Большого дома в центр площади. Вавафу обратился к ней с речью из-под своей маски. Биджагу, подавшись вперед, молча сидел на троне. Вилида, свесив голову, тоже хранила молчание. Даже с такого расстояния Рас мог разглядеть залившую ее лицо бледность. Она даже не воспротивилась, когда ее подтолкнули вперед и запихнули в хижину. Со связанными за спиной руками она неловко упала вниз лицом; ноги остались торчать снаружи. Женщины запихнули ее полностью.
Затем те же женщины накидали хворосту перед входом; груда быстро выросла и вскоре закрыла дверь целиком. Вавафу взял у своей жены факел и поднес его к хижине поочередно с четырех сторон. Биджагу, словно предполагая, что Рас откуда-то наблюдает за ними, встал с трона и сопроводил шамана в этом обходе; когда шаман останавливался приложить факел, Биджагу вонзал жезл в землю и что-то выкрикивал в сторону джунглей.
День стоял безветренный, но хижина, сложенная в основном из сушняка, занялась очень быстро. Пламя плеснуло к небу; столб дыма поднялся почти вертикально. Вилида страшно закричала и продолжала кричать беспрерывно, пока крыша не прогорела и хижина не обрушилась.
Глава девятая. Расплата
Раса стошнило. После всего увиденного он долго лежал пластом на ветке -- лицом вниз, бездумно разглядывая кусты и лопухи листьев слоновьего уха. Затем спустился с дерева и, отметив попутно, что следы рвоты уже облепили вездесущие насекомые, отправился к реке -- умыться и прополоскать горло.
Рас ничего не мог сделать для Вилиды. Оставалось лишь горевать -- и отомстить убийцам. Еще жив был Юсуфу, если верить словам Селизы. Рас уже засомневался, не услышал ли от нее то, что хотел услышать -- не был ли ее ответ им же самим и продиктован? Никаких следов Юсуфу в деревне он пока не заметил. Может быть, вонсу убили его на обратном пути, а может, Юсуфу удалось вырваться и ускользнуть от них по деревьям -- в искусстве верхолаза равных ему среди людей не было. Может, он укрылся от вонсу в холмах?
Происшедшее было слишком тяжелым ударом для Раса. Два самых любимых и близких человека, не считая Юсуфу, погибли в один и тот же день.
Бог любит троицу, часто повторяла Мирьям.
--Только бы не сейчас! -- вслух воспротивился Рас.
Он вернулся к месту, где оставалось обезглавленное тело Габаду, в надежде отыскать там Джанхоя. От умершего старика мало что осталось -- над разбросанными по полянке костями трудились два шакала, да с полдюжины воронов ожидали поодаль своей очереди. А беспечный лев устроился отдыхать сразу же за кустами. На спине, томно раскинув в стороны лапы, он спал сытым беспробудным сном.
"Будь я вонсу, твой живот уже пронзило бы копье, и ты никогда не узнал бы, чем закончится твой львиный сон -- если, конечно, львы видят сны,-- подумал Рас.-- Спи и дальше, Джанхой; надеюсь, с тобой ничего не случится. А я сейчас буду какое-то время очень занят".
Юноша извлек из колчана стрелу вонсу, пронзившую грудь матери, и тихо поклялся:
--А ты вскоре вернешься к тому, кто послал тебя в сердце матери. Ты вернешься в его сердце. Биджагу не пережить ближайшей ночи!
Остаток дня Рас провел на дереве, пытаясь выспаться перед трудной ночью. Вопли обезьян и птичьи трели мало тому способствовали. Но и без них он спал беспокойно; несколько раз, увидев во сне Мирьям и Вилиду, просыпался от слез. Последнее видение -- о Юсуфу в клетке, посреди деревни вонсу -- разбудило Раса окончательно. Поняв, что больше ему не уснуть, не уверившись окончательно в безопасности отчима, незадолго до сумерек Рас отправился к высокому дереву, что росло напротив деревни, через реку.
Уходящий день укутал лес в багрянец. Дневные обитатели готовились к ночи и затихали; звуковую эстафету принимали ночные охотники. Рас, услыхав знакомые неприятные звуки, сообразил, что до тела Зибеду уже добрался леопард. Зверь волок свою находку в кусты, чтобы без помех попировать. Скоро большая часть Зибеду, известного острослова и забияки, перекочует в брюхо леопарда. А кости, обглоданные дочиста шакалами и вороньем, порастут травой. И не останется ничего. Так же, как от старого арфиста Габаду, который уже стал львиным дерьмом и разбросанными по траве костями.
"А я еще не забыл шутки Зибеду, его двусмысленные остроты, которые пересказывала Вилида. И хорошо помню звуки арфы старика, его мелодии, и могу сыграть эти песни на своем инструменте. А Мирьям и Вилида уже никогда..."
Рас заставил свои мысли переключиться -- воспоминания о Мирьям и Вилиде терзали душу.
За стенами деревни уже загорались огни факелов, и в их свете Рас заметил, что покойников, снятых со зрительских скамеек, уже перенесли в Большой дом для отпевания. Несколько женщин возились у очагов перед хижинами, остальные участвовали в скорбном ритуале. Биджагу, сидя на троне, что-то хватал с подноса, который держала перед ним Селиза. Даже с набитым ртом он не прекращал разговора с Вавафу и сидящими рядом на корточках воинами.
Над каждыми из ворот тоже зажгли теперь факелы, и на каждой платформе над воротами Рас разглядел по мальчугану. То есть скорее догадался, чем увидел -- в просвете между остриями кольев можно было заметить лишь их макушки и вихры. Неглупо, отметил про себя Рас, воины больше не хотят служить легкой мишенью для моих стрел.
Но где же все-таки Юсуфу?
Чтобы изменить угол зрения, Рас перебрался на соседнее дерево. Как и следовало ожидать, под стеной у священного древа он увидел засаду. Патапи, намеренный пресечь вторжение Раса этим путем, скорчился в тени под стеной.
Темнота сгущалась; луна еще не всходила. Кроме плакальщиц над покойными, все женщины с детьми разбрелись по хижинам. Воины столпились вокруг Биджагу -- тот давал последние указания. Дети, отозванные с платформ, отправились по домам; все факелы, кроме одного, погасили. В свете последнего Рас скорее угадал, чем увидел, как воины рассредоточились и попрятались в тени хижин. Патапи скрылся под хижиной Вавафу. Биджагу открыто вошел в Большой дом, но никак не для сна -- Рас нутром чуял, что тот сидит наготове у самого входа.
Последний факел зашипел в воде -- в потемках над деревней повисла тишина. Стихли даже стоны плакальщиц в Большом доме.
Рас спустился с дерева и переплыл реку. Из тайника в дупле он извлек свои огненные палочки и уселся добывать огонь. Наконец, когда конец длинной сухой ветки занялся пламенем, Рас отправился к священному дереву. Преодолев неудобства подъема с головней в руке, он с ходу швырнул ее на крышу хижины шамана.
Немедленно кто-то -- похоже, Вавафу -- заорал, чьи-то босые пятки зашлепали по земле. Рас спрыгнул с дерева и побежал вокруг частокола по направлению к западным воротам. Забросив там веревку на ограду и зацепив петлю за кончики кольев, быстро подтянулся наверх и заглянул внутрь. В свете разгорающегося огня вокруг хижины суетились Вавафу с женой и кое-кто из соседей. Двое взобрались на крышу и пытались сбить пламя веслами. Остальные подавали советы. Все, что удалось в результате,-- это разметать искры по всей поверхности крыши. Несколько женщин притащили горшки с водой. Биджагу не показывался.
Внезапно появился и он -- из-за угла ближайшей к Расу хижины. Испустив воинственный клич, Биджагу метнул в Раса копье. От неожиданности Рас разжал пальцы и успел пролететь немного вниз, прежде чем снова ухватился за веревку. Подтянувшись обратно и уцепившись одной рукой за вершину усеянного шипами частокола, он освободил свое лассо и только затем спрыгнул на землю. Копье Биджагу, проломив тонкую у вершины ограду точно у Раса над головой, грохнулось вниз. Рас подобрал его и помчался вдоль стены к северным воротам. Он предполагал, что вонсу выбегут из южных, а может, разделятся на группы и одну отправят на перехват к западным -- в надежде окружить его между воротами. Но, оказавшись у северных ворот, Рас увидел, что их створки начинают медленно раздаваться. Совершенно автоматически Рас вильнул ближе к зарослям, затем спохватился и вернулся к воротам. Они уже распахнулись почти настежь, и Рас метнул копье в первого, поспешившего выскочить.
Копье поразило Гифаву -- это был он -- точно в живот. Опрокинув собой кого-то еще, воин рухнул навзничь. Сквозь распахнутые створки Рас успел заметить, что южные ворота тоже раскрыты настежь и за ними исчезают Биджагу с тремя воинами. Услышав вопли у северных ворот, они немедленно повернули и понеслись на подмогу.
Рас уже понял, что Биджагу не успокоится, пока один из них двоих не будет убит. Скрываясь в джунглях, Рас мог подстерегать воинов по одному, ускользать и возвращаться за очередной жертвой. Он мог продолжать такую убийственную охоту сколько угодно, и стены мало чем помогли бы вонсу. Им пришлось бы выходить наружу -- хотя бы за водой. Кроме того, Рас мог, если понадобится, сжечь всю деревню. Биджагу, должно быть, объяснил это своим воинам. Иначе откуда у них взялось бы мужество для ночной охоты на духа. Даже смерть Гифаву не остановила облаву.
Рас помчался к реке и спрыгнул в воду. Стрелы вонсу свистели так близко, что пришлось нырнуть и плыть под водой. Рас избавился в воде от лука, стрел и веревки -- промокнув, они стали бесполезным грузом,-- но сохранил стрелу, убившую Мирьям. Он заткнул ее за пояс, единственную свою одежду.
Рас вынырнул на мгновение, чтобы глотнуть свежего воздуха и бросить взгляд за спину. Три воина плыли следом. Шесть темных, чернее самой ночи, фигурок бежали вдоль берега, отрезая путь к возвращению. Рас снова, никем не замеченный, ушел под воду. Он поплыл сейчас назад, навстречу преследователям, кратко всплывая в темноте, чтобы уточнить направление. И когда оказался прямо под одним из преследователей, вытащил нож. Нанести резкий удар под водой было непросто, но Рас ухватился за ногу пловца и, используя ее как рычаг, вонзил нож в живот. Выдернув, всплыл точно посередине между двумя оставшимися. Убитый недвижно распластался на поверхности.
Биджагу прикрикнул на пловцов, которые хоть и приближались к Расу, но явно не торопились. Рас нырнул, почувствовал на ноге чьи-то пальцы и устремился в глубину. Заломило уши. Наконец его руки зарылись в холодный донный ил. Над головой раздавались далекие приглушенные всплески. Может, воины с берега тоже включились в охоту? Если даже и так, Биджагу наверняка позаботился, чтобы по крайней мере один лучник оставался на берегу наготове, с натянутой тетивой. Правда, опасаться в такой тьме меткой стрельбы особо не приходилось. К счастью, сбегать за факелами никто пока не догадался.
Рас потерял направление. Он плыл по дну и продолжал плыть до тех пор, пока оно резко не пошло вверх. Значит, он ошибся берегом. Что ж, может, даже и к лучшему, что ошибся -- вряд ли его появления ждали там, откуда он только что удирал сломя голову. А если и ждали, то все равно ничего не поделать -пора всплывать, от удушья темнело в глазах и словно чья-то жесткая ладонь сдавила горло.
Поверхность воды, чуть светлее царившей под нею кромешной тьмы, была прямо над головой. Подавив паническое желание резко вынырнуть, Рас перевернулся на спину и медленно-медленно приподнял над поверхностью лицо. Мелкая прибрежная волна перехлестывала через нос, но осторожно выдохнуть и набрать в грудь свежего воздуха Рас сумел без труда. Возгласы и всплески доносились, как сквозь затычки,-- уши по-прежнему оставались в воде, Рас не рискнул приподняться выше. Затем он снова плавно погрузился и, ощупывая дно, тенью скользнул дальше. Поверхность, всего лишь в нескольких дюймах над ним, вынуждала буквально ползти по дну. Под руки попадались коряги, обломок старого горшка, кость -- по очертаниям свиная берцовая. Рас полз наощупь до тех пор, пока не почувствовал, что попал в быстрину -- похоже, добрался до узкой протоки между берегом и свадебным островком. Юноша проплыл еще немного. Лишь когда отсутствие воздуха начало выжигать легкие, а глаза заволокло розовым туманом, Рас осторожно приподнял над водой голову. Подавив в себе желание шумно отдышаться, он всасывал воздух медленными бесшумными глотками. Затем выполз на берег, но только в тени под стеной перевел дух по-настоящему.
Там, где Рас прыгнул в воду, сейчас уже было светло как днем и очень шумно. Рас ясно различил и женские, и детские голоса. Казалось, вся деревня собралась на берегу.
Что ж, вполне возможно, что и так. Биджагу вынужден был включить в поиски всех до единого. Их сила в количестве, и в нем же вонсу черпали храбрость.
Рас поднялся и не вполне еще твердой походкой отправился вдоль ограды к южным воротам. Те были распахнуты настежь. Рас осторожно заглянул вовнутрь. Хижина шамана пылала вовсю. Языки пламени жадно тянулись к ветвям священного дерева. И ни живой души -- кроме Вавафу, который сидел на земле перед бывшим жилищем и с отсутствующим видом таращился на огонь. Похоже, в облаве участвовали поголовно все, даже ползунки.
Рас подошел и хлопнул старика по плечу. Тот вздрогнул, вздохнул и обернулся. Челюсть у него отвисла, глаза полезли на лоб.
--По твоей воле Вилида погибла страшной смертью, ты виноват в том, что она сгорела,-- сказал Рас.
Вавафу затрясся, медленно приподнялся и -- неожиданно резво дал стрекача. Но далеко не ушел -- догнав его одним прыжком, Рас ударом мозолистой пятки по щеке опрокинул шамана навзничь. Вавафу лежал без сознания со свернутой набок челюстью; из разбитых губ вытекла струйка крови. Рас, спрятав нож, взвалил старика на плечи. Затем поднял над головой, подошел поближе к пылающей хижине -- насколько позволял огонь -- и швырнул шамана в дверной проем. Через несколько мгновений рухнула крыша, следом стены, и все было кончено.
Сперва Рас осмотрел Большой дом. Единственными его обитателями сейчас были тела убитых и голова Габаду. Юсуфу не было и в помине; никаких следов его пребывания в Большом доме Рас не обнаружил. Из груды у стены Рас выбрал факел и зажег его от огня в большой каменной чаше. Затем, опрокинув чашу, подпалил в нескольких местах стены и развешенные вдоль них циновки.
Быстро осматривая хижину за хижиной, Рас всюду повторял одно и то же действие: опрокидывал каменную чашу с углями и подносил к стенам хижины факел. Он спешил -- вонсу вот-вот могли опомниться и заметить разгорающееся пламя. Если Биджагу достаточно сообразителен, то пошлет воинов к каждым воротам, прежде чем самому войти через северные.
Когда подступил огонь, всполошилась домашняя живность. Птицы с квохтаньем заметались во всех направлениях, кроме спасительного -- за частокол. Козы оказались посообразительнее -- сбившись в стадо возле незатронутого огнем загона, помчались следом за старым вожаком к южным воротам. Свиньи отчаянно бились в стенки закутов. Рас подумал было освободить их, но махнул рукой -- не до того, не было ни секунды лишней. Даже в этом бедламе он понял по крикам вонсу у реки, что они уже заметили пожар. Времени не оставалось.
А Рас еще не успел проверить три хижины. Заскочил в первую; заметив там лук с полным колчаном, он вспомнил о своем уплывшем оружии и закинул лук на одно плечо, колчан повесил на другое. В левой руке Рас держал факел, в правой -- нож. И, когда двинулся к выходу, был готов лишь к броску ножа. В этот миг в хижину с безумным ревом ворвался вонсу. Нимало не медля, он метнул в Раса копье.
Разгорающаяся хижина была не самым удачным для схватки местом -- в такой тесноте не порезвишься. Рас швырнул в падении нож; тот по самую рукоятку погрузился Патапи - это был он - в солнечное сплетение. Копье все же задело голову Раса: острие надрезало скальп, а древко больно садануло по макушке. Рас мгновенно поднялся, выдернул из противника нож и смахнул со лба кровь, заливающую глаза.
Патапи оказался столь нетерпелив потому, видимо, что стремился оправдаться в глазах друзей за давешнее бегство с поста. Хотел доказать, что не трус. Впрочем, это была его собственная хижина, а любой мужчина как лев будет защищать дом своей семьи. Так по крайней мере считал Рас. Но ярость сослужила Патапи скверную службу -- вместо того, чтобы подстеречь врага на выходе, он точно безумец вломился в дом и, разумеется, нарвался на нож.
Рас снова смахнул с глаз обильно текущую кровь, положил на тетиву стрелу и шагнул наружу. Пламя в хижине бушевало уже вовсю, и он не смог бы задержаться там, даже если бы очень захотел. Снаружи клубился густой дым; разглядеть что-либо, кроме ярко пылающих хижин, было попросту невозможно. Дым затянул деревню вместе с окрестностями. Он разъедал глаза, раздирал легкие; Рас закашлялся. Распластавшись по земле, где дыма было чуть меньше, юноша попытался что-либо разглядеть и сразу же заметил ноги нескольких вонсу, бегущих со стороны южных ворот.
Кровь снова ослепила Раса. Он наковырял грязи -- к счастью, кто-то опрокинул здесь горшок с водой -- и залепил рану. Снова натянул тетиву и, щурясь полуослепшими глазами, прицелился в точку чуть выше ближайших ног. Рас не промахнулся; раздался душераздирающий вопль, и в поле зрения появилась уже вся фигура целиком -- со стрелой в груди воин рухнул на спину. Остальные, не желая разделить участь своего товарища, бросились за ворота и захлопнули их за собой. Сквозь дым не разглядеть было других ворот, но Рас не сомневался -- они тоже заперты. Он попался в элементарную ловушку.
Жар усиливался, дым стелился уже и по земле. Чтобы не задохнуться окончательно, Рас подобрался к частоколу и прижал нос к крохотной щели у самого основания. Так, в ожидании, он и провел остаток ночи. И дым, и жару перенести здесь было можно, так как хижины выгорели сравнительно быстро, а ограда устояла, лишь закоптилась. С головой дело обстояло хуже -- под грязевой нашлепкой рану жгло невыносимо, но Рас, стиснув зубы, не проронил ни звука. Безумно хотелось пить; в горле словно муравьиная орда устроила привал.
Взошло солнце. Дым почти рассеялся, бледно курясь теперь лишь над остывающими курганами пепла, в которые обратились недавние жилища. Кожа у Раса закоптилась почти дочерна; воспаленные глаза жгло точно углями из пепелища. Он сковырнул с головы затвердевший пластырь из грязи -- под слоем пепла тот багровел запекшейся кровью.
Солнце поднялось выше. Жажда усиливалась. Запах дыма и смрад горелой плоти витал меж обугленных стен, как дуновение смерти. Подстреленный Расом воин, неопознанный прежде из-за дыма, теперь и вовсе стал неузнаваем. Солнечный свет ничуть не помог -- лицо убитого вонсу обуглилось и превратилось в жуткую серую маску.
Рас запер по очереди все ворота -- изнутри. Если вонсу захотят его взять, пусть штурмуют собственные стены. Он слышал снаружи выкрики, звуки сбрасываемых под стены веток, стук топориков. Сперва Рас решил, что вонсу задумали докончить начатое пожаром и спалить стены, но когда увидел голову Биджагу, приподнявшуюся над южными воротами, понял -- строят подмости.
Стоя в самом центре бывшей деревни, перед почерневшим троном вождя, Рас прицелился в Биджагу. Тот быстро спрятался. Крики усиливались. Рас уселся в ожидании на трон. Уже скоро. Они атакуют его с четырех сторон. Нескольких он убьет, затем настанет и его черед.
Сколько же воинов еще уцелело? Рас мысленно перечислил погибших по именам и ухмыльнулся. Оставалось всего пятеро. Когда они начнут атаку, то, как бы резвы ни были, у них не много шансов надругаться над его, Раса, телом. Возможно, к этому благородному занятию подключат позже женщин.
Солнце поднялось совсем высоко -- близился полдень. Жажда становилась нестерпимой. Вонсу громко переговаривались за стенами, но имени Раса пока не поминали. Юноша вспомнил о близости прохладной реки; жажда от этого не стала меньше, напротив -- усилилась. Биджагу и еще двое вскарабкались на деревья, чтобы оценить обстановку. Рас громко выкрикнул несколько издевательских замечаний; на большее его пересохшей глотки просто не хватило -- он почти осип. При этом Рас продемонстрировал свои трофеи: два копья, топорик и запасной, снятый с убитого, лук со стрелами.
Наконец, троица скрылась с глаз. На деревьях появились вооруженные луками женщины. Рас даже не поднялся с трона, когда по нему началась стрельба. Непривычные к боевому оружию, женщины промахивались. А с каждым их выстрелом у Раса стрел становилось больше, что было весьма кстати.
Затем из-за южных ворот снова высунулась голова Биджагу. Над западными показался Тайгалу, над северными -- отец Вилиды, Джабабу; наконец из-за восточных ворот выглянул Вакабу, седовласый старик. Зайпагу, последний из пятерых, с луком и колчаном за спиной карабкался на дерево, почем зря честя на ходу женскую бестолковость.
Рас прицелился и выпустил стрелу в Зайпагу. Руки тряслись от усталости и жажды, и стрела воткнулась в ствол в футе над головой вонсу. Но Зайпагу испуганно вскрикнул и, разжав ладони, камнем полетел вниз. Женщина по имени Канати, оседлавшая ветку неподалеку, уронила лук и спряталась за толстый ствол.
Биджагу и остальные, каждый с натянутым луком, выпрямились и изготовились к стрельбе.
Рас успел опередить их с первым выстрелом и сразу после него бросился на землю возле трона. Он целил в Вакабу, справедливо полагая, что старик, не столь проворный, как молодые, не успеет увернуться. Его расчет оправдался. Стрела Вакабу вместе с остальными просвистела мимо, хотя две зарылись в землю у самых ног, а одна, ударив вскользь по трону, отскочила неведомо куда. Вакабу, раненный в плечо, завертелся юлой и упал за стену. Остальные вонсу натянули луки снова; новый залп оказался уже не столь дружным. Рас, бросив лук, откатился от трона, затем подкатился обратно к луку. Новый залп оказался ничуть не успешнее первого, и снова наступил черед Раса -теперь у него было в запасе несколько мгновений.
--Ваши воины не могли не расхвастаться тем, что совершили набег на Страну духов и убили обезьяну -- мать Раса Тигра. Мать духа, который вовсе не дух, как ты и сама прекрасно знаешь. И мать моя не была обезьяной. Кто это сделал? Биджагу? Он единственный среди вас, кому достанет смелости.
Селиза непроизвольно кивнула, дальше ее голова тряслась в кивках уже почти непрерывно.
--Это Биджагу! Я так и думал! Он умрет медленной смертью. Все ваши воины умрут, но без мучений -- кроме одного Биджагу. Сейчас же отвечай, где прячут моего отца, Юсуфу?
Продолжая мелко трястись, Селиза переспросила:
--Юсуфу? Твоего отца? Я не знаю никакого Юсуфу, правда! В деревне нет посторонних.
--Низкорослый черный старичок с длинной седой бородой,-сказал Рас.-- Мой приемный отец. Ты должна знать! Где он, отвечай! В Большом доме?
Селиза снова истерически закивала.
--Когда собираются сжечь Вилиду?
--С-с-сегодня. Как только будет готова хижина.
Рас встал и отодвинулся от Селизы, все еще не убирая свой страшный нож.
--Сейчас ты пойдешь и скажешь Биджагу, чтобы он отпустил Вилиду и Юсуфу, обоих вместе. Они должны немедленно выйти из северных ворот и переплыть реку в челноке. И чтоб никакой слежки!
А если он откажется, если хоть волос упадет с их голов, я перебью всех мужчин и сожгу дотла всю деревню вместе с частоколом, и женщины с малыми детьми останутся бездомными и беззащитными вдовами.
А еще скажи Биджагу, что даже если он отпустит Вилиду с Юсуфу...
Рас запнулся. Нельзя давить слишком сильно на Биджагу. Пусть он позже узнает об уготованной ему Расом участи.
Рас взмахнул ножом и спросил:
--Вивику? Кто убил Вивику?
--Желтоволосый дух убил его. Они вместе с Сазангу охотились и услыхали в зарослях странные звуки. Подкравшись к источнику шума поближе, увидели духа -- меньше тебя ростом, бледнее, с длинными желтыми волосами и одетого в неведомую коричневую ткань. Он держал в руке загадочный предмет, похожий на тупой топорик, и вроде направил на Вивику конец топорища, когда охотник замахнулся копьем. Раздался оглушительный звук, словно ветвь с дерева обломилась, и Вивику упал мертвым. А дух убежал. Кроме совсем крохотной дырочки в груди, на теле Вивику ран не осталось. Он...
--Достаточно,-- перебил Рас. Оставляя кровавую отметину, он провел острым краем ножа по руке женщины и добавил: -- Пшла!
Селиза со скоростью, на какую только оказались способны ее пухлые ножки, понеслась, рыдая, в деревню. Рас же отправился на берег, переправился через реку и, совершив обход, очутился напротив деревни. С верхушки дерева он увидел всю сцену.
Женщины провожали под руки все еще рыдающую Селизу к хижине. Биджагу расхаживал перед своим маленьким войском, включавшим всех, кто был в состоянии держать на весу копье. Покрикивая на них, он указывал жезлом в направлении джунглей, где пал Тифаву.
Рас пересчитал армию вонсу, затем, внимательно изучив окрестности, обнаружил одного из недостающих воинов. Зибеду, а это был именно он, прятался в кустах под деревом, с длинной ветки которого Рас прыгал в реку двумя неделями ранее. Неподалеку от дерева и тоже за кустом Рас разглядел еще одного -- Фатсаку, двенадцатилетнего подростка. Биджагу оказался серьезным противником и времени даром не терял. Он отправил Фатсаку с заданием вызвать подмогу, если Рас снова полезет на дерево. А Зибеду, вооруженный двумя копьями и луком, должен был пресечь попытку Раса отступить старым маршрутом из засады.
Рас снова пересчитал воинов на плацу. Убедившись, что иных сюрпризов ожидать не приходится, соскочил с дерева и прокрался к Зибеду за спину. Вскоре тот, прижатый для надежности носом к земле, истекал кровью из яремных жил.
Когда Зибеду перестал дергаться, Рас снова переплыл реку, чтобы подобраться к Фатсаку с тыла. Мальчишка оказался очень чутким -- как обезьяна, учуявшая приближение леопарда. Бросив взгляд за спину и заметив нечто светлое -- кожу Раса, его природное проклятие! -- Фатсаку заорал и, отбросив бесполезное копье, рванул к деревне. Рас метнул нож, но промахнулся. Подобрав оружие, вернулся за реку, к последнему своему наблюдательному пункту на дереве.
Хижина для аутодафе тем временем была уже выстроена. Переплетенная осокой, эта наспех сколоченная конструкция кренилась и, казалось, вот-вот завалится. Но для своей мрачной цели годилась вполне.
Вилиду вытащили из Большого дома в центр площади. Вавафу обратился к ней с речью из-под своей маски. Биджагу, подавшись вперед, молча сидел на троне. Вилида, свесив голову, тоже хранила молчание. Даже с такого расстояния Рас мог разглядеть залившую ее лицо бледность. Она даже не воспротивилась, когда ее подтолкнули вперед и запихнули в хижину. Со связанными за спиной руками она неловко упала вниз лицом; ноги остались торчать снаружи. Женщины запихнули ее полностью.
Затем те же женщины накидали хворосту перед входом; груда быстро выросла и вскоре закрыла дверь целиком. Вавафу взял у своей жены факел и поднес его к хижине поочередно с четырех сторон. Биджагу, словно предполагая, что Рас откуда-то наблюдает за ними, встал с трона и сопроводил шамана в этом обходе; когда шаман останавливался приложить факел, Биджагу вонзал жезл в землю и что-то выкрикивал в сторону джунглей.
День стоял безветренный, но хижина, сложенная в основном из сушняка, занялась очень быстро. Пламя плеснуло к небу; столб дыма поднялся почти вертикально. Вилида страшно закричала и продолжала кричать беспрерывно, пока крыша не прогорела и хижина не обрушилась.
Глава девятая. Расплата
Раса стошнило. После всего увиденного он долго лежал пластом на ветке -- лицом вниз, бездумно разглядывая кусты и лопухи листьев слоновьего уха. Затем спустился с дерева и, отметив попутно, что следы рвоты уже облепили вездесущие насекомые, отправился к реке -- умыться и прополоскать горло.
Рас ничего не мог сделать для Вилиды. Оставалось лишь горевать -- и отомстить убийцам. Еще жив был Юсуфу, если верить словам Селизы. Рас уже засомневался, не услышал ли от нее то, что хотел услышать -- не был ли ее ответ им же самим и продиктован? Никаких следов Юсуфу в деревне он пока не заметил. Может быть, вонсу убили его на обратном пути, а может, Юсуфу удалось вырваться и ускользнуть от них по деревьям -- в искусстве верхолаза равных ему среди людей не было. Может, он укрылся от вонсу в холмах?
Происшедшее было слишком тяжелым ударом для Раса. Два самых любимых и близких человека, не считая Юсуфу, погибли в один и тот же день.
Бог любит троицу, часто повторяла Мирьям.
--Только бы не сейчас! -- вслух воспротивился Рас.
Он вернулся к месту, где оставалось обезглавленное тело Габаду, в надежде отыскать там Джанхоя. От умершего старика мало что осталось -- над разбросанными по полянке костями трудились два шакала, да с полдюжины воронов ожидали поодаль своей очереди. А беспечный лев устроился отдыхать сразу же за кустами. На спине, томно раскинув в стороны лапы, он спал сытым беспробудным сном.
"Будь я вонсу, твой живот уже пронзило бы копье, и ты никогда не узнал бы, чем закончится твой львиный сон -- если, конечно, львы видят сны,-- подумал Рас.-- Спи и дальше, Джанхой; надеюсь, с тобой ничего не случится. А я сейчас буду какое-то время очень занят".
Юноша извлек из колчана стрелу вонсу, пронзившую грудь матери, и тихо поклялся:
--А ты вскоре вернешься к тому, кто послал тебя в сердце матери. Ты вернешься в его сердце. Биджагу не пережить ближайшей ночи!
Остаток дня Рас провел на дереве, пытаясь выспаться перед трудной ночью. Вопли обезьян и птичьи трели мало тому способствовали. Но и без них он спал беспокойно; несколько раз, увидев во сне Мирьям и Вилиду, просыпался от слез. Последнее видение -- о Юсуфу в клетке, посреди деревни вонсу -- разбудило Раса окончательно. Поняв, что больше ему не уснуть, не уверившись окончательно в безопасности отчима, незадолго до сумерек Рас отправился к высокому дереву, что росло напротив деревни, через реку.
Уходящий день укутал лес в багрянец. Дневные обитатели готовились к ночи и затихали; звуковую эстафету принимали ночные охотники. Рас, услыхав знакомые неприятные звуки, сообразил, что до тела Зибеду уже добрался леопард. Зверь волок свою находку в кусты, чтобы без помех попировать. Скоро большая часть Зибеду, известного острослова и забияки, перекочует в брюхо леопарда. А кости, обглоданные дочиста шакалами и вороньем, порастут травой. И не останется ничего. Так же, как от старого арфиста Габаду, который уже стал львиным дерьмом и разбросанными по траве костями.
"А я еще не забыл шутки Зибеду, его двусмысленные остроты, которые пересказывала Вилида. И хорошо помню звуки арфы старика, его мелодии, и могу сыграть эти песни на своем инструменте. А Мирьям и Вилида уже никогда..."
Рас заставил свои мысли переключиться -- воспоминания о Мирьям и Вилиде терзали душу.
За стенами деревни уже загорались огни факелов, и в их свете Рас заметил, что покойников, снятых со зрительских скамеек, уже перенесли в Большой дом для отпевания. Несколько женщин возились у очагов перед хижинами, остальные участвовали в скорбном ритуале. Биджагу, сидя на троне, что-то хватал с подноса, который держала перед ним Селиза. Даже с набитым ртом он не прекращал разговора с Вавафу и сидящими рядом на корточках воинами.
Над каждыми из ворот тоже зажгли теперь факелы, и на каждой платформе над воротами Рас разглядел по мальчугану. То есть скорее догадался, чем увидел -- в просвете между остриями кольев можно было заметить лишь их макушки и вихры. Неглупо, отметил про себя Рас, воины больше не хотят служить легкой мишенью для моих стрел.
Но где же все-таки Юсуфу?
Чтобы изменить угол зрения, Рас перебрался на соседнее дерево. Как и следовало ожидать, под стеной у священного древа он увидел засаду. Патапи, намеренный пресечь вторжение Раса этим путем, скорчился в тени под стеной.
Темнота сгущалась; луна еще не всходила. Кроме плакальщиц над покойными, все женщины с детьми разбрелись по хижинам. Воины столпились вокруг Биджагу -- тот давал последние указания. Дети, отозванные с платформ, отправились по домам; все факелы, кроме одного, погасили. В свете последнего Рас скорее угадал, чем увидел, как воины рассредоточились и попрятались в тени хижин. Патапи скрылся под хижиной Вавафу. Биджагу открыто вошел в Большой дом, но никак не для сна -- Рас нутром чуял, что тот сидит наготове у самого входа.
Последний факел зашипел в воде -- в потемках над деревней повисла тишина. Стихли даже стоны плакальщиц в Большом доме.
Рас спустился с дерева и переплыл реку. Из тайника в дупле он извлек свои огненные палочки и уселся добывать огонь. Наконец, когда конец длинной сухой ветки занялся пламенем, Рас отправился к священному дереву. Преодолев неудобства подъема с головней в руке, он с ходу швырнул ее на крышу хижины шамана.
Немедленно кто-то -- похоже, Вавафу -- заорал, чьи-то босые пятки зашлепали по земле. Рас спрыгнул с дерева и побежал вокруг частокола по направлению к западным воротам. Забросив там веревку на ограду и зацепив петлю за кончики кольев, быстро подтянулся наверх и заглянул внутрь. В свете разгорающегося огня вокруг хижины суетились Вавафу с женой и кое-кто из соседей. Двое взобрались на крышу и пытались сбить пламя веслами. Остальные подавали советы. Все, что удалось в результате,-- это разметать искры по всей поверхности крыши. Несколько женщин притащили горшки с водой. Биджагу не показывался.
Внезапно появился и он -- из-за угла ближайшей к Расу хижины. Испустив воинственный клич, Биджагу метнул в Раса копье. От неожиданности Рас разжал пальцы и успел пролететь немного вниз, прежде чем снова ухватился за веревку. Подтянувшись обратно и уцепившись одной рукой за вершину усеянного шипами частокола, он освободил свое лассо и только затем спрыгнул на землю. Копье Биджагу, проломив тонкую у вершины ограду точно у Раса над головой, грохнулось вниз. Рас подобрал его и помчался вдоль стены к северным воротам. Он предполагал, что вонсу выбегут из южных, а может, разделятся на группы и одну отправят на перехват к западным -- в надежде окружить его между воротами. Но, оказавшись у северных ворот, Рас увидел, что их створки начинают медленно раздаваться. Совершенно автоматически Рас вильнул ближе к зарослям, затем спохватился и вернулся к воротам. Они уже распахнулись почти настежь, и Рас метнул копье в первого, поспешившего выскочить.
Копье поразило Гифаву -- это был он -- точно в живот. Опрокинув собой кого-то еще, воин рухнул навзничь. Сквозь распахнутые створки Рас успел заметить, что южные ворота тоже раскрыты настежь и за ними исчезают Биджагу с тремя воинами. Услышав вопли у северных ворот, они немедленно повернули и понеслись на подмогу.
Рас уже понял, что Биджагу не успокоится, пока один из них двоих не будет убит. Скрываясь в джунглях, Рас мог подстерегать воинов по одному, ускользать и возвращаться за очередной жертвой. Он мог продолжать такую убийственную охоту сколько угодно, и стены мало чем помогли бы вонсу. Им пришлось бы выходить наружу -- хотя бы за водой. Кроме того, Рас мог, если понадобится, сжечь всю деревню. Биджагу, должно быть, объяснил это своим воинам. Иначе откуда у них взялось бы мужество для ночной охоты на духа. Даже смерть Гифаву не остановила облаву.
Рас помчался к реке и спрыгнул в воду. Стрелы вонсу свистели так близко, что пришлось нырнуть и плыть под водой. Рас избавился в воде от лука, стрел и веревки -- промокнув, они стали бесполезным грузом,-- но сохранил стрелу, убившую Мирьям. Он заткнул ее за пояс, единственную свою одежду.
Рас вынырнул на мгновение, чтобы глотнуть свежего воздуха и бросить взгляд за спину. Три воина плыли следом. Шесть темных, чернее самой ночи, фигурок бежали вдоль берега, отрезая путь к возвращению. Рас снова, никем не замеченный, ушел под воду. Он поплыл сейчас назад, навстречу преследователям, кратко всплывая в темноте, чтобы уточнить направление. И когда оказался прямо под одним из преследователей, вытащил нож. Нанести резкий удар под водой было непросто, но Рас ухватился за ногу пловца и, используя ее как рычаг, вонзил нож в живот. Выдернув, всплыл точно посередине между двумя оставшимися. Убитый недвижно распластался на поверхности.
Биджагу прикрикнул на пловцов, которые хоть и приближались к Расу, но явно не торопились. Рас нырнул, почувствовал на ноге чьи-то пальцы и устремился в глубину. Заломило уши. Наконец его руки зарылись в холодный донный ил. Над головой раздавались далекие приглушенные всплески. Может, воины с берега тоже включились в охоту? Если даже и так, Биджагу наверняка позаботился, чтобы по крайней мере один лучник оставался на берегу наготове, с натянутой тетивой. Правда, опасаться в такой тьме меткой стрельбы особо не приходилось. К счастью, сбегать за факелами никто пока не догадался.
Рас потерял направление. Он плыл по дну и продолжал плыть до тех пор, пока оно резко не пошло вверх. Значит, он ошибся берегом. Что ж, может, даже и к лучшему, что ошибся -- вряд ли его появления ждали там, откуда он только что удирал сломя голову. А если и ждали, то все равно ничего не поделать -пора всплывать, от удушья темнело в глазах и словно чья-то жесткая ладонь сдавила горло.
Поверхность воды, чуть светлее царившей под нею кромешной тьмы, была прямо над головой. Подавив паническое желание резко вынырнуть, Рас перевернулся на спину и медленно-медленно приподнял над поверхностью лицо. Мелкая прибрежная волна перехлестывала через нос, но осторожно выдохнуть и набрать в грудь свежего воздуха Рас сумел без труда. Возгласы и всплески доносились, как сквозь затычки,-- уши по-прежнему оставались в воде, Рас не рискнул приподняться выше. Затем он снова плавно погрузился и, ощупывая дно, тенью скользнул дальше. Поверхность, всего лишь в нескольких дюймах над ним, вынуждала буквально ползти по дну. Под руки попадались коряги, обломок старого горшка, кость -- по очертаниям свиная берцовая. Рас полз наощупь до тех пор, пока не почувствовал, что попал в быстрину -- похоже, добрался до узкой протоки между берегом и свадебным островком. Юноша проплыл еще немного. Лишь когда отсутствие воздуха начало выжигать легкие, а глаза заволокло розовым туманом, Рас осторожно приподнял над водой голову. Подавив в себе желание шумно отдышаться, он всасывал воздух медленными бесшумными глотками. Затем выполз на берег, но только в тени под стеной перевел дух по-настоящему.
Там, где Рас прыгнул в воду, сейчас уже было светло как днем и очень шумно. Рас ясно различил и женские, и детские голоса. Казалось, вся деревня собралась на берегу.
Что ж, вполне возможно, что и так. Биджагу вынужден был включить в поиски всех до единого. Их сила в количестве, и в нем же вонсу черпали храбрость.
Рас поднялся и не вполне еще твердой походкой отправился вдоль ограды к южным воротам. Те были распахнуты настежь. Рас осторожно заглянул вовнутрь. Хижина шамана пылала вовсю. Языки пламени жадно тянулись к ветвям священного дерева. И ни живой души -- кроме Вавафу, который сидел на земле перед бывшим жилищем и с отсутствующим видом таращился на огонь. Похоже, в облаве участвовали поголовно все, даже ползунки.
Рас подошел и хлопнул старика по плечу. Тот вздрогнул, вздохнул и обернулся. Челюсть у него отвисла, глаза полезли на лоб.
--По твоей воле Вилида погибла страшной смертью, ты виноват в том, что она сгорела,-- сказал Рас.
Вавафу затрясся, медленно приподнялся и -- неожиданно резво дал стрекача. Но далеко не ушел -- догнав его одним прыжком, Рас ударом мозолистой пятки по щеке опрокинул шамана навзничь. Вавафу лежал без сознания со свернутой набок челюстью; из разбитых губ вытекла струйка крови. Рас, спрятав нож, взвалил старика на плечи. Затем поднял над головой, подошел поближе к пылающей хижине -- насколько позволял огонь -- и швырнул шамана в дверной проем. Через несколько мгновений рухнула крыша, следом стены, и все было кончено.
Сперва Рас осмотрел Большой дом. Единственными его обитателями сейчас были тела убитых и голова Габаду. Юсуфу не было и в помине; никаких следов его пребывания в Большом доме Рас не обнаружил. Из груды у стены Рас выбрал факел и зажег его от огня в большой каменной чаше. Затем, опрокинув чашу, подпалил в нескольких местах стены и развешенные вдоль них циновки.
Быстро осматривая хижину за хижиной, Рас всюду повторял одно и то же действие: опрокидывал каменную чашу с углями и подносил к стенам хижины факел. Он спешил -- вонсу вот-вот могли опомниться и заметить разгорающееся пламя. Если Биджагу достаточно сообразителен, то пошлет воинов к каждым воротам, прежде чем самому войти через северные.
Когда подступил огонь, всполошилась домашняя живность. Птицы с квохтаньем заметались во всех направлениях, кроме спасительного -- за частокол. Козы оказались посообразительнее -- сбившись в стадо возле незатронутого огнем загона, помчались следом за старым вожаком к южным воротам. Свиньи отчаянно бились в стенки закутов. Рас подумал было освободить их, но махнул рукой -- не до того, не было ни секунды лишней. Даже в этом бедламе он понял по крикам вонсу у реки, что они уже заметили пожар. Времени не оставалось.
А Рас еще не успел проверить три хижины. Заскочил в первую; заметив там лук с полным колчаном, он вспомнил о своем уплывшем оружии и закинул лук на одно плечо, колчан повесил на другое. В левой руке Рас держал факел, в правой -- нож. И, когда двинулся к выходу, был готов лишь к броску ножа. В этот миг в хижину с безумным ревом ворвался вонсу. Нимало не медля, он метнул в Раса копье.
Разгорающаяся хижина была не самым удачным для схватки местом -- в такой тесноте не порезвишься. Рас швырнул в падении нож; тот по самую рукоятку погрузился Патапи - это был он - в солнечное сплетение. Копье все же задело голову Раса: острие надрезало скальп, а древко больно садануло по макушке. Рас мгновенно поднялся, выдернул из противника нож и смахнул со лба кровь, заливающую глаза.
Патапи оказался столь нетерпелив потому, видимо, что стремился оправдаться в глазах друзей за давешнее бегство с поста. Хотел доказать, что не трус. Впрочем, это была его собственная хижина, а любой мужчина как лев будет защищать дом своей семьи. Так по крайней мере считал Рас. Но ярость сослужила Патапи скверную службу -- вместо того, чтобы подстеречь врага на выходе, он точно безумец вломился в дом и, разумеется, нарвался на нож.
Рас снова смахнул с глаз обильно текущую кровь, положил на тетиву стрелу и шагнул наружу. Пламя в хижине бушевало уже вовсю, и он не смог бы задержаться там, даже если бы очень захотел. Снаружи клубился густой дым; разглядеть что-либо, кроме ярко пылающих хижин, было попросту невозможно. Дым затянул деревню вместе с окрестностями. Он разъедал глаза, раздирал легкие; Рас закашлялся. Распластавшись по земле, где дыма было чуть меньше, юноша попытался что-либо разглядеть и сразу же заметил ноги нескольких вонсу, бегущих со стороны южных ворот.
Кровь снова ослепила Раса. Он наковырял грязи -- к счастью, кто-то опрокинул здесь горшок с водой -- и залепил рану. Снова натянул тетиву и, щурясь полуослепшими глазами, прицелился в точку чуть выше ближайших ног. Рас не промахнулся; раздался душераздирающий вопль, и в поле зрения появилась уже вся фигура целиком -- со стрелой в груди воин рухнул на спину. Остальные, не желая разделить участь своего товарища, бросились за ворота и захлопнули их за собой. Сквозь дым не разглядеть было других ворот, но Рас не сомневался -- они тоже заперты. Он попался в элементарную ловушку.
Жар усиливался, дым стелился уже и по земле. Чтобы не задохнуться окончательно, Рас подобрался к частоколу и прижал нос к крохотной щели у самого основания. Так, в ожидании, он и провел остаток ночи. И дым, и жару перенести здесь было можно, так как хижины выгорели сравнительно быстро, а ограда устояла, лишь закоптилась. С головой дело обстояло хуже -- под грязевой нашлепкой рану жгло невыносимо, но Рас, стиснув зубы, не проронил ни звука. Безумно хотелось пить; в горле словно муравьиная орда устроила привал.
Взошло солнце. Дым почти рассеялся, бледно курясь теперь лишь над остывающими курганами пепла, в которые обратились недавние жилища. Кожа у Раса закоптилась почти дочерна; воспаленные глаза жгло точно углями из пепелища. Он сковырнул с головы затвердевший пластырь из грязи -- под слоем пепла тот багровел запекшейся кровью.
Солнце поднялось выше. Жажда усиливалась. Запах дыма и смрад горелой плоти витал меж обугленных стен, как дуновение смерти. Подстреленный Расом воин, неопознанный прежде из-за дыма, теперь и вовсе стал неузнаваем. Солнечный свет ничуть не помог -- лицо убитого вонсу обуглилось и превратилось в жуткую серую маску.
Рас запер по очереди все ворота -- изнутри. Если вонсу захотят его взять, пусть штурмуют собственные стены. Он слышал снаружи выкрики, звуки сбрасываемых под стены веток, стук топориков. Сперва Рас решил, что вонсу задумали докончить начатое пожаром и спалить стены, но когда увидел голову Биджагу, приподнявшуюся над южными воротами, понял -- строят подмости.
Стоя в самом центре бывшей деревни, перед почерневшим троном вождя, Рас прицелился в Биджагу. Тот быстро спрятался. Крики усиливались. Рас уселся в ожидании на трон. Уже скоро. Они атакуют его с четырех сторон. Нескольких он убьет, затем настанет и его черед.
Сколько же воинов еще уцелело? Рас мысленно перечислил погибших по именам и ухмыльнулся. Оставалось всего пятеро. Когда они начнут атаку, то, как бы резвы ни были, у них не много шансов надругаться над его, Раса, телом. Возможно, к этому благородному занятию подключат позже женщин.
Солнце поднялось совсем высоко -- близился полдень. Жажда становилась нестерпимой. Вонсу громко переговаривались за стенами, но имени Раса пока не поминали. Юноша вспомнил о близости прохладной реки; жажда от этого не стала меньше, напротив -- усилилась. Биджагу и еще двое вскарабкались на деревья, чтобы оценить обстановку. Рас громко выкрикнул несколько издевательских замечаний; на большее его пересохшей глотки просто не хватило -- он почти осип. При этом Рас продемонстрировал свои трофеи: два копья, топорик и запасной, снятый с убитого, лук со стрелами.
Наконец, троица скрылась с глаз. На деревьях появились вооруженные луками женщины. Рас даже не поднялся с трона, когда по нему началась стрельба. Непривычные к боевому оружию, женщины промахивались. А с каждым их выстрелом у Раса стрел становилось больше, что было весьма кстати.
Затем из-за южных ворот снова высунулась голова Биджагу. Над западными показался Тайгалу, над северными -- отец Вилиды, Джабабу; наконец из-за восточных ворот выглянул Вакабу, седовласый старик. Зайпагу, последний из пятерых, с луком и колчаном за спиной карабкался на дерево, почем зря честя на ходу женскую бестолковость.
Рас прицелился и выпустил стрелу в Зайпагу. Руки тряслись от усталости и жажды, и стрела воткнулась в ствол в футе над головой вонсу. Но Зайпагу испуганно вскрикнул и, разжав ладони, камнем полетел вниз. Женщина по имени Канати, оседлавшая ветку неподалеку, уронила лук и спряталась за толстый ствол.
Биджагу и остальные, каждый с натянутым луком, выпрямились и изготовились к стрельбе.
Рас успел опередить их с первым выстрелом и сразу после него бросился на землю возле трона. Он целил в Вакабу, справедливо полагая, что старик, не столь проворный, как молодые, не успеет увернуться. Его расчет оправдался. Стрела Вакабу вместе с остальными просвистела мимо, хотя две зарылись в землю у самых ног, а одна, ударив вскользь по трону, отскочила неведомо куда. Вакабу, раненный в плечо, завертелся юлой и упал за стену. Остальные вонсу натянули луки снова; новый залп оказался уже не столь дружным. Рас, бросив лук, откатился от трона, затем подкатился обратно к луку. Новый залп оказался ничуть не успешнее первого, и снова наступил черед Раса -теперь у него было в запасе несколько мгновений.