Страница:
– Куда?
– Тебе незачем это знать. Среди моих вещей есть
клетка с тремя почтовыми голубями. Они знают, куда лететь. Не упоминай никаких подробностей. Просто напиши ему, что я вернусь через неделю-другую и что все его приказы будут выполнены в точности.
Он снова изобразил на лице улыбку.
– На обратном пути я к тебе заеду. Добычу поделим пополам. Таков закон.
– Таков закон, – эхом повторила Маольт.
Глава 10
Глава 11
– Тебе незачем это знать. Среди моих вещей есть
клетка с тремя почтовыми голубями. Они знают, куда лететь. Не упоминай никаких подробностей. Просто напиши ему, что я вернусь через неделю-другую и что все его приказы будут выполнены в точности.
Он снова изобразил на лице улыбку.
– На обратном пути я к тебе заеду. Добычу поделим пополам. Таков закон.
– Таков закон, – эхом повторила Маольт.
Глава 10
На болотах
Уже миновал полдень, но болотные испарения были такими густыми, что посланники Великого Совета могли видеть лишь на несколько метров перед собой. Все чувствовали себя усталыми, продрогшими до костей (кроме эльфов, на них холод никак не действовал) и пребывали в отвратительном настроении. Пять дней назад они отправились из Лота в путешествие, казавшееся им едва ли не развлечением, и теперь каждого втайне мучили угрызения совести: настолько они были не готовы к путешествию по болотам, да ещё и в сопровождении разбойника с большой дороги, который вполне мог ночью перерезать им всем глотки. Блейд ехал впереди и тоже ругал себя за то, что плохо слушал указания старой Маольт. К счастью, единственная каменистая дорога вела прямо к переправе, рядом с которой стояла хижина гнома-проводника.
Трава вдоль дороги почти не росла, а большинство Деревьев были мертвы и наполовину погребены под густой колючей порослью. Спутники чувствовали себя вялыми и напряжёнными одновременно. Окружающий пейзаж словно предупреждал о том, что ждало их по другую сторону болот – в Чёрных Землях. Кто-то громко чихнул – скорее всего, один из гномов, как бы нарочно, чтобы нарушить гнетущую тишину, и Утёр через силу рассмеялся. Потом тишина навалилась вновь, лишь изредка нарушаемая хриплым карканьем ворон или лошадиным ржанием.
– Стойте! – скомандовал Фрейр, который шёл сразу за Блейдом, ведя коня под уздцы.
В нескольких туазах впереди, как будто внезапно вынырнув из тумана, показалась ветхая хижина.
– Здесь живёт проводник? – спросила Ллиэн, приближаясь к Блейду.
Тот кивнул.
– Оставайтесь здесь, – сказал он. – Лучше будет, если я один поговорю с ним. Вас так много, что он может испугаться…
Блейд слез с коня и быстрыми шагами направился к хижине. Вскоре его фигура почти полностью растворилась в тумане, остался лишь смутный силуэт. Стук в дверь хижины прозвучал резко и громко в окружающей тишине и разнёсся далеко вокруг. Послышался собачий лай, потом хриплый окрик, приказывающий собаке замолчать.
– Кто там? – спросил гном.
– Меня послала Маольт из Каб-Бага! Откройте,
мэтр Уазэн! Нам нужно переправиться через болота
Мы заплатим золотом!
Гном не ответил, но через несколько секунд дверь хижины распахнулась, Собака снова затявкала.
– Мир вам! – сказал проводник.
– Приветствую тебя, Уазэн.
Гном пристально всматривался в человека с короткими тёмными волосами, в серой одежде, стоящего перед ним. Лицо Уазэна, как и у всех гномов, было красноватым и морщинистым. Но в отличие от своих собратьев он был в простой одежде, наполовину сшитой из звериных шкур, и, очевидно, заботился лишь об удобстве, но никак не о роскоши.
– Вам уже доводилось бывать на болотах? – наконец спросил он.
Блейд с виноватой улыбкой молча покачал головой. Затем повернулся к остальным и сделал им знак приблизиться.
– Я не один, мэтр Уазэн, – мягко сказал он.
Гном прищурился и вытянул шею, пытаясь различить фигуры, постепенно выступающие из тумана.
– Эльфы?.. – прошептал он, вздрогнув.
Блейд дружелюбно похлопал его по плечу.
– Нам нужно попасть, – он достал пергамент, на котором Маольт написала название места, и с трудом выговорил: – В Гврагедд Аннвх, город на болотах. Назови свою цену!
– В город на болотах? – хихикнул гном. – Да уж, хорош город!
Он принялся рассматривать странную компанию, теперь подъехавшую вплотную к его жилищу. Рыцарь Великого Совета рядом с варваром с Границ… Вооружённые гномы, следующие за эльфом с собакой и соколом… И они называют Гврагедд Аннвх «городом»!
– Вас так много, мессиры. Понадобится не мень ше трёх плотов… К тому же у вас лошади и снаряжение. Это займёт много времени.
Ильра, рыжая эльфийская кобыла, тихо заржала, и королева Ллиэн кивнула головой.
– Мы возьмём с собой лишь вьючных лошадей, – сказала она. – Остальные уйдут. Назови свою цену, проводник!
Цимми толкнул локтем Утера, попав ему по ноге.
– Это безумие! – прошептал он. – Что мы будем
делать без лошадей в Чёрных Землях?
Утёр ответил не сразу. Уазэн назвал цену: по одной золотой монете за один плот. Невероятно высокая цена – однако этого и следовало ожидать.
Но гномы не торопились слезать с коней. Цимми и Мьольнир, покрасневшие от возмущения, принялись жестоко торговаться, переходя от просьб к угрозам, но всё было напрасно.
Утёр подъехал к королеве.
– Почему вы отсылаете лошадей, мадам? – тихо спросил он.
Ллиэн улыбнулась, и на короткий миг взгляд её зелёных глаз встретился со взглядом рыцаря. Неожиданно для самой себя она испытала радость от того, что он снова заговорил с ней и назвал её «мадам».
– Нельзя заставить эльфийскую лошадь идти туда, куда она не хочет, шевалье, – отвечала она. – Что касается ваших, они сделают наше продвижение вперёд слишком шумным. По болотам можно ходить только пешком. А там, куда мы идём, нужно ходить особенно осторожно. Если же мы поскачем галопом по Чёрным Землям, боюсь, нас обнаружат гораздо быстрее, чем хотелось бы.
Утёр кивнул, подыскивая слова для ответа, но грохочущий голос Фрейра прервал его мысли:
– Идёмте! Они наконец договорились!
Ллиэн смотрела вслед Утеру, присоединившемуся к их спутникам у переправы, потом подошла к Тиллю и эльфийским лошадям.
– До встречи! – сказала ей Ильра, тихонько заржав. – Я буду ждать вас на этом берегу каждый день.
– До встречи, Ильра, – прошептала Ллиэн. – Не нужно нас ждать… Возвращайся к своим. Если ты увидишь короля Ллэндона или кого-то из эльфов, скажи им… скажи им… что мы скоро вернёмся.
Тилль искоса взглянул на неё и продолжал хранить молчание – вплоть до того, как лошади исчезли. Когда Ллиэн посмотрела им вслед, по её щекам заструились слёзы. Они уходили к Ллэндону, к её братьям, вдаль от этих холодных сумрачных земель, где, однако, тоже жили эльфы.
– Пойдём, – сказала она Тиллю со слабой улыбкой. – Надо помочь им нагрузить плоты…
– Ваше величество, – сказал Тилль, удерживая её. – Что мы будем делать с этим Блейдом?
Увидев Блейда в тот момент, когда он присоединился к ним, Тилль сразу же его узнал. Этот человек следовал за ними от самого Лота, он убил Родерика, и его видел сокол в нижних кварталах Каб-Бага, где он снова кого-то убил. Тилль не знал, чего он хочет, но он отправился с ними на болота явно с какой-то своей тайной целью. Эльф тут же предупредил об этом королеву, но она решила пока ничего не говорить остальным.
– Это ничего не меняет, – сказала она своим мелодичным голосом на певучем эльфийском языке. – Может быть, этот человек заманивает нас в ловушку – но зачем прилагать к этому такие усилия? В Каб-Баге у него было множество случаев убить нас… Я уверена, что он точно знает, где находится Гаэль, и приведёт нас к нему. Сейчас это важнее всего.
Гнетущая тишина стояла над болотами, лишь изредка нарушаемая плеском воды и чавкающими звуками, когда шест погружался в илистое дно. Спутники разделились на три группы, по числу плотов. На первом разместились гномы, что придавало некоторой уверенности проводнику, и Фрейр, которому прежде уже доводилось путешествовать через болота – когда его люди отваживались совершать боевые вылазки в Чёрные Земли. На втором плыли королева эльфов, Утёр и Блейд. На третьем остались вьючные лошади под присмотром гномовского пажа и Тилля.
Через некоторое время туман стал таким густым, что пришлось зажечь факелы, чтобы видеть друг друга на соседних плотах. Плоты двигались крайне медленно, а ледяной туман пробирал до самых костей. Приходилось кутаться в меха и плащи. Кажется, даже эльфы замёрзли.
– Слишком мало воды, чтобы грести, и слишком много тины, чтобы отталкиваться, – проворчал Фрейр, налегая на свой шест.
Обливаясь потом, он бросал разъярённые взгляды на Уазэна, который, несмотря на свой маленький рост, орудовал шестом с поразительной лёгкостью, стоя на другой стороне плота.
Утёр и Блейд на втором плоту тоже изнемогали от усилий. С каждым погружением шесты уходили в тину настолько глубоко, что вытащить их удавалось лишь с большим трудом, от чего ныли мускулы. Вдобавок к этому при извлечении шестов из воды вылетали комья липкой вонючей грязи, кишевшей белыми червями.
– Я больше не могу! – воскликнул Утёр, с трудом
переводя дыхание и оборачиваясь к Ллиэн. – Я задыхаюсь в этих доспехах, мне нужно их снять!
Из тумана до него донёсся голос Уазэна:
– Не стоит этого делать, сеньор! Меньше чем через час мы доберёмся до комариных болот!
– Что? – переспросил Утёр, но гном не отвечал.
Рыцарь снова повернулся к своим спутникам, но увидел на их лицах только растерянность и усталость – наверное, то же самое выражение было и у него. Верёвка, связывающая их с первым плотом, натянулась, и раздался громкий голос Фрейра:
– Толкайте! Иначе так и будем стоять!
Утёр вздрогнул и снова налёг на шест; то же самое сделал Блейд. 0ни плыли уже больше двух часов, и теперь им казалось, что цель уже близка. О каких ещё комариных болотах говорил гном? Сколько ещё будет продолжаться путь?
Королева Ллиэн поднялась, взяла шест и присоединилась к рыцарю. Её длинные чёрные волосы слиплись от сырости, а муаровая туника, промокшая и забрызганная грязью, облепила тонкую серебряную кольчугу, надетую под ней и подчёркивающую изящные линии тела эльфийки. Лук и стрелы Кевина она оставила на середине плота, так же как и свой длинный кинжал. Уверенно стоя на своих длинных ногах, видных почти полностью из-за боковых разрезов туники, покрытая мельчайшими капельками туманной мороси, как и все остальные, она казалась серебряным изваянием…
Утёр заметил брошенный на неё взгляд Блейда, в котором светилось откровенное желание, и это разозлило его.
– Греби! – закричал он.
Блейд изобразил удивление, потом едва слышно рассмеялся, налегая на шест. Утёр пришёл в полное бешенство.
– Уазэн! – закричал он, поднимая шест. – Долго нам ещё тащиться по этим чёртовым болотам?
– Ещё пару лет, если вы не будете грести! – проворчал Фрейр, которому казалось, что он один тянет на себе все три плота.
– Во всяком случае, не меньше трёх дней, – добавил гном. В его голосе чувствовалось лёгкое злорадство.
Все – люди, эльфы и гномы – были сражены наповал этой новостью. Даже Блейд, с самого начала путешествия решивший ничему не удивляться, словно бы для него переправа была не в новинку, не смог удержаться от отчаянной гримасы.
Три дня в этих вонючих болотах! Три дня в сыром ледяном тумане! Три дня исходить кровавым потом, чтобы тяжёлые плоты с каждым толчком продвигались вперёд всего на несколько футов! Три дня дрожать и прижиматься друг к другу, пытаясь хоть немного согреться, три ночи спать на заляпанных илом брёвнах…
Блейд повернулся к королеве и снова окинул бесстыдным взглядом её длинные ноги, обнажённые до бёдер. Что ж, возможно, он знает, где раздобыть чуть побольше тепла…
Уазэн улыбнулся своим напарникам на первом плоту.
– Болота – это целый мир. Мир без солнца, без твёрдой земли, без жизни. Только тина, черви и комары…
Он сжал кулак и помахал им в воздухе. Ни Цимми, ни Мьольнир не решились спросить, пытается ли он таким образом показать величину насекомых, но мысль об этом заставила их вздрогнуть от отвращения.
– Я уже пересекал болота, – прошептал Фрейр. – Дважды… После них Чёрные Земли кажутся почти прекрасными. От комаров можно сойти с ума, под водой живут какие-то странные существа, да ещё этот холод…
Ответом на слова Фрейра было гнетущее молчание.
– Какие ещё существа под водой? – наконец спросил Мьольнир, видимо, долго не решаясь задать этот вопрос.
– Никто не знает, мессир, – откликнулся Уазэн. – Но мало кому удавалось, свалившись в воду, выбраться из неё живым.
Мьольнир покачал головой и обменялся долгим взглядом с Цимми.
– Это ещё не все, Мьольнир, – прошептал мастер-каменщик. – Пустынные Земли наверняка готовят нам ещё больше сюрпризов… Замени-ка меня.
Он протянул свой шест гному-рыцарю, который, судя по всему, продолжал думать о таинственных «существах под водой». Цимми расправил поясницу и со стоном потянулся. Потом, приложив руки рупором ко рту, окликнул своих товарищей, плывущих за ними.
– Если нам предстоит плыть ещё три дня, нам понадобится еда и вода! – прокричал он. – Передайте нам часть припасов!
– Да, он прав, – сказал Утёр, повернувшись к Ллиэн. – Вы сможете этим заняться?
– Гномы всегда в первую очередь думают о еде и питьё, – ответила она, улыбаясь.
В свою очередь она окликнула Тилля на третьем плоту, и он начал передавать ей содержимое сумок, которыми были нагружены вьючные лошади.
Цимми безнадёжно вздохнул, глядя на унылые водные пространства, окружавшие их. Он не мог не ощущать вполне понятную тревогу – плавают гномы не лучше, чем камни. Затем порылся в своей сумке, достал трубку из белой глины и кукурузный табак и уселся в середине плота, опираясь спиной на скудный багаж и грея застывшие ладони от огонька трубки. Вскоре он слегка задремал.
Но вдруг плот резко тряхнуло, что заставило Цимми немедленно вскочить.
Несмотря на туман, в котором тонули все звуки, был отчётливо слышен стук лошадиных копыт на последнем плоту. Паж гномов выкрикнул громкое ругательство; затем послышалось тревожное ржание лошадей.
– Что происходит? – крикнула Ллиэн высоким звонким голосом.
– Лошади что-то почуяли, – отвечал Тилль. – Я их
успокоил, но сомневаюсь, что надолго!
Вскоре какая-то из лошадей снова заржала и начала тревожно бить копытами. Рогор упал на колени, чтобы не свалиться в воду от резких сотрясений плота.
– Помогите мне закрыть им глаза и уши! – закричал следопыт.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком копыт и обрывками фраз, которыми обменивались эльф и гном. На двух других плотах все затаили дыхание.
– Как вы думаете, что они могли почувствовать? – прошептал Утёр, приближаясь к королеве.
– Подождите, – тихо сказала она, держа на весу свой шест и чуть наклонившись вперёд. Казалось, все её чувства были обострены до предела.
Она отбросила назад волосы, чтобы лучше слышать, и Утёр с удивлением заметил, что кончики её изящных ушей заострены. Он ещё больше удивился, поняв, что Ллиэн может двигать ими, как кошка или собака (он и в самом деле многого не знал об эльфах), ловя малейший шум. Рыцарь тоже прищурил глаза и постарался что-нибудь различить сквозь туман. Несколько секунд, показавшихся очень долгими, он не мог ничего увидеть. Затем до него внезапно донёсся какой-то шорох, похожий да шум ветра в кронах деревьев.
– Ну вот мы и добрались до комариных болот, – объявил проводник Уазэн. – Закройте себе лица и руки, и главное – не давайте факелам погаснуть!
Посланники Великого Совета, в один миг растеряв свою сдержанность и достоинство, поспешно бросились искать защиту от густых туч комаров. Лошади снова пришли в неистовство, и последний плот стал угрожающе раскачиваться.
– Успокойтесь! – шептал им Тилль. – Мы их отгоним факелами. Вам нечего бояться…
– Ты разве не слышишь? – отвечали лошади. – Их слишком много! Ничто не помешает им кусать нас в живот, в уши, в ноздри… Тебя когда-нибудь жалили в
ноздри, Тилль?
– Если вы не замолчите, я буду кусать вас за ноги! – недовольно проворчала собака Тилля. – Тогда вы свалитесь в болото и останетесь там навсегда!
Лошади задрожали от ужаса и немного притихли, бросая испуганные взгляды на собачьи клыки. Тилль подходил то к одной, то к другой, размахивая факелами.
– Огонь не даст им приблизиться, – говорил он. – Огонь – наш друг.
Рогор, налегая на шест, нервно подёргивал бороду. Эти огромные болота и полчища комаров уже трудно было вынести, а тут ещё эльф, разговаривающий с лошадьми!
– Чёрт подери, эльф, что происходит? – прорычал он.
– Не кричи, гном, – ответил Тилль. – Ты их ещё сильнее напугаешь.
– Ты что, правда разговариваешь с лошадьми?
– С лошадьми и с растениями – со всеми живыми существами.
Тилль внезапно замолчал. Он понял, что ему приходится повышать голос, чтобы перекричать комариный гул – настолько тот был сильным. Его сокол, сидевший впереди, встряхнулся и сунул голову под крыло.
– Это невозможно, – сквозь зубы прошептал Рогор.
Серую завесу тумана тут и там словно прокалывали тонкие иглы; гул ещё усилился, и теперь в нём можно было различить разные оттенки звуков. Рогору даже показалось, что он слышит отдельный шорох нескольких тысяч маленьких крыльев.
Уазэн принялся укреплять мачту в середине первого плота.
– Толкать больше незачем, – сказал он. – Отсюда нас донесёт до Границ течением. Так что позаботьтесь о том, чтобы защититься от комаров. Удачи!
И он полностью накрыл свой плот огромным куском промасленной ткани, по цвету похожей на болотную воду.
Утёр заколебался. Ллиэн и Блейд быстро развёртывали такой же кусок ткани на их плоту. Несмотря на не покидавшее его тревожное чувство, ему казалось недостойным рыцаря Великого Совета несколько дней прятаться под промасленным тентом, предоставив медленному течению нести плот, – и все из-за каких-то комаров!
Он обернулся и увидел мерцающие огоньки факелов Тилля. Кажется, эльф тоже не думает о том, чтобы прятаться… Что-то запуталось у Утера в волосах, и он инстинктивно встряхнул головой, отчего волосы хлестнули о влажные доспехи. Тут же резкая боль обожгла ему щеку, потом лоб. Он быстро провёл рукой по лицу и вгляделся в пространство перед собой. Воздух был наполнен мельтешением поблёскивающих прозрачных крыльев, и множество тёмных острых жал проносилось перед его глазами. Утёр почувствовал новый укус – на сей раз в руку. Он перевёл глаза на своих спутников и почувствовал невольную дрожь: кусок ткани, под которым они укрылись, был целиком покрыт подрагивающей массой насекомых, очевидно, решивших во что бы то ни стало до них добраться. Новые многочисленные укусы заставили его застонать от боли. Утёр в очередной раз вздрогнул, взглянув на свои собственные доспехи: они тоже были облеплены комарами и выглядели как шевелящийся покров, живущий своей собственной жизнью.
Охваченный паникой, Утёр зарычал и принялся лихорадочно колотить руками по доспехам, старясь сбить эту живую массу, потом начал торопливо рыться в своей дорожной сумке, наконец вытащил оттуда длинный плащ и набросил на себя – а заодно на многочисленных комаров… Все его тело горело как в огне. Мерзкие насекомые проникли под доспехи и теперь жалили ему руки, спину и грудь, заставляя его лихорадочно подёргиваться под своим ненадёжным укрытием, сыпать проклятиями и в отчаянии колотить себя по всему телу – что, однако, было абсолютно бесполезно перед столь многочисленными врагами.
Внезапно он ощутил толчок, и кто-то сдёрнул с него плащ. Потом в свете факела он увидел натянутый над ним тент и искажённые неверным светом лица королевы Ллиэн и Блейда. Утёр хотел что-то сказать, но в этот момент пламя факела опалило ему лицо, и он застонал. Затем его оставили в покое. Тяжело дыша, чувствуя жжение на лице и во всём теле, словно его опустили в чан с кипящим маслом, Утёр больше не шевелился и в изнеможении вытянулся на скользких брёвнах плота. Его глаза встретились с глазами королевы Ллиэн, и он пошевелил губами, пытаясь задать ей вопрос.
– Не говорите ничего, шевалье, – прошептала Ллиэн, мягко закрывая ему рот ладонью. – Мы сожгли основную часть насекомых, едва не съевших вас заживо. Сейчас мы постараемся снять ваши доспехи, чтобы закончить работу. Расслабьтесь.
Утёр слабо кивнул. Нескончаемые укусы, похожие на уколы тонких иголок, продолжали язвить его тело, но эта боль вызывала в его мозгу какое-то странное, незнакомое ощущение. Он почувствовал, как его приподнимают и стягивают с него латы и металлические нарукавники. Он испытывал неприязнь, глядя на склонённое над ним лицо Блейда с мокрым от пота лбом, освещённое факелом. Внезапно его тело резко выгнулось, ощутив новый прилив боли. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы увидеть, что его руки и торс обнажены, и что Блейд проводит вдоль них факелом, сжигая тёмную массу насекомых. Только тогда он потерял сознание.
Упираясь лбом в грубые бревна плота, с разметавшимися волосами, концы которых погружались в грязную илистую воду, королева Ллиэн провалилась в глубокий сон – несмотря на непрестанное жужжание комаров, несмотря на нехватку свежего воздуха и удушливую жару под промасленным тентом, накрывавшим её и её спутников. Она просидела рядом с Утером всю ночь и большую часть дня, пока хватало сил, тихо напевая заклинание Успокоения Души:
Блейд, все тело которого было в поту и мучительно ломило, спал лишь урывками. Хлопанье тента разбудило его, и в первое мгновение он пришёл в ужас: его лицо облепила промасленная ткань, и он почти оглох от комариного гудения и шороха бесчисленных маленьких крыльев, неумолчных, словно шум дождя… Но потом окончательно пришёл в себя.
Он изо всех сил ударил кулаком по тяжёлому тенту, и снаружи, словно в ответ, послышалось глухое металлическое бряцание. Длинный шест, воткнутый в середину плота и удерживавший тент, обрушился от удара Блейда, и теперь ткань накрыла всех троих, как саван. Блейд на ощупь нашёл шест и поднялся, впустив внутрь немного свежего воздуха и света, просочившегося сквозь крохотные дырочки. Второй или третий день они плыли? Сколько ещё времени придётся прожить в этом кошмаре? Блейд сел, вытянул ноги и потёр обеими руками затылок.
Недалеко от него лежал Утёр – волосы и брови рыцаря были опалены, лицо распухло, блестело от пота и приобрело ужасный серо-зелёный оттенок (по крайней мере, так казалось в тусклом свете). Блейд подумал, уж не умер ли он, но, присмотревшись, увидел, что бело-голубая туника рыцаря слабо приподнимается на груди в такт его дыханию.
Потом он перевёл взгляд на королеву.
Чёрные пряди её волос, поблёскивающие, как водоросли, между брёвнами плота, полностью скрывали её лицо. Как она может вот так спать – на грубых, едва обтёсанных брёвнах, в намокшей от воды и грязи одежде? Длинная муаровая туника облепила её тело, и Блейд долго смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд от стройных удлинённых бёдер эльфийки.
Он приподнялся и, не выпрямляясь в полный рост, на корточках подобрался к спящей Ллиэн и наклонился над ней. Его глаза уже привыкли к полусумраку, и теперь он хорошо различал её черты. Он видел голубоватую кожу щёк и чуть более тёмную полуоткрытых губ. Тонкая влажная прядь волос пересекала щеку до уголка рта, и Блейд осторожно, кончиками пальцев, убрал её. С закрытыми глазами и спокойными чертами лица Ллиэн показалась ему ещё более красивой, чем обычно. Он уже знал эльфийских женщин, но то были шлюхи из Гавани – экзотическая приманка в борделях на городских окраинах – слишком высокие и худые, а кроме того, слишком холодные, что не особенно привлекало клиентов. Эта была совсем другой…
Сидя рядом с ней, он не мог удержаться, чтобы не ласкать взглядом – пока только взглядом – тело спящей Ллиэн, от округлых плеч до маленьких ног в замшевых сапожках. Он заметил, что кожаный ремешок, крест-накрест опоясывающий тунику от талии к бёдрам, расстегнут, открывая ещё несколько сантиметров кожи, почти до самого верха бедра. Когда он подвинулся к ней и протянул руку, чтобы поправить тунику, одно из брёвен плота резко заскрипело.
Ллиэн в своём глубоком сне услышала этот скрип, звучавший как жалоба дерева. Деревья, послужившие для сооружения плота, были мертвы уже давно, и их голос не могли услышать даже эльфы, знающие язык Природы. Однако Ллиэн послышалось предупреждение об опасности. Она резко приподнялась, чувствуя, как сильно колотится сердце, и, увидев лицо Блейда, склонённое над ней, вскрикнула от страха.
– Нет-нет, – пробормотал Блейд, и сам напуганный этим резким пробуждением. – Я всего лишь хотел…
Ллиэн протянула к его лицу раскрытую ладонь.
– Брегеан! Брегеан хаэль хлистан!
Блейд не мог отвести от неё глаз, и его душа внезапно наполнилась ужасом. Эльфийка вдруг показалась ему страшной, невероятно уродливой, отвратительной, как вампиры из легенд – порождения ночи, пожирающие детей в колыбелях. Он отдёрнул руку, словно боясь обжечься, и, отвернувшись, чтобы не видеть её, попятился назад с гримасой отвращения.
Ллиэн поднялась и, все ещё протягивая к нему руку с раскрытой ладонью, прошептала несколько слов на странном языке – так тихо, что Блейд их не расслышал. Но они все равно подействовали: на него мгновенно навалилась давящая усталость, и он заснул как убитый.
Трава вдоль дороги почти не росла, а большинство Деревьев были мертвы и наполовину погребены под густой колючей порослью. Спутники чувствовали себя вялыми и напряжёнными одновременно. Окружающий пейзаж словно предупреждал о том, что ждало их по другую сторону болот – в Чёрных Землях. Кто-то громко чихнул – скорее всего, один из гномов, как бы нарочно, чтобы нарушить гнетущую тишину, и Утёр через силу рассмеялся. Потом тишина навалилась вновь, лишь изредка нарушаемая хриплым карканьем ворон или лошадиным ржанием.
– Стойте! – скомандовал Фрейр, который шёл сразу за Блейдом, ведя коня под уздцы.
В нескольких туазах впереди, как будто внезапно вынырнув из тумана, показалась ветхая хижина.
– Здесь живёт проводник? – спросила Ллиэн, приближаясь к Блейду.
Тот кивнул.
– Оставайтесь здесь, – сказал он. – Лучше будет, если я один поговорю с ним. Вас так много, что он может испугаться…
Блейд слез с коня и быстрыми шагами направился к хижине. Вскоре его фигура почти полностью растворилась в тумане, остался лишь смутный силуэт. Стук в дверь хижины прозвучал резко и громко в окружающей тишине и разнёсся далеко вокруг. Послышался собачий лай, потом хриплый окрик, приказывающий собаке замолчать.
– Кто там? – спросил гном.
– Меня послала Маольт из Каб-Бага! Откройте,
мэтр Уазэн! Нам нужно переправиться через болота
Мы заплатим золотом!
Гном не ответил, но через несколько секунд дверь хижины распахнулась, Собака снова затявкала.
– Мир вам! – сказал проводник.
– Приветствую тебя, Уазэн.
Гном пристально всматривался в человека с короткими тёмными волосами, в серой одежде, стоящего перед ним. Лицо Уазэна, как и у всех гномов, было красноватым и морщинистым. Но в отличие от своих собратьев он был в простой одежде, наполовину сшитой из звериных шкур, и, очевидно, заботился лишь об удобстве, но никак не о роскоши.
– Вам уже доводилось бывать на болотах? – наконец спросил он.
Блейд с виноватой улыбкой молча покачал головой. Затем повернулся к остальным и сделал им знак приблизиться.
– Я не один, мэтр Уазэн, – мягко сказал он.
Гном прищурился и вытянул шею, пытаясь различить фигуры, постепенно выступающие из тумана.
– Эльфы?.. – прошептал он, вздрогнув.
Блейд дружелюбно похлопал его по плечу.
– Нам нужно попасть, – он достал пергамент, на котором Маольт написала название места, и с трудом выговорил: – В Гврагедд Аннвх, город на болотах. Назови свою цену!
– В город на болотах? – хихикнул гном. – Да уж, хорош город!
Он принялся рассматривать странную компанию, теперь подъехавшую вплотную к его жилищу. Рыцарь Великого Совета рядом с варваром с Границ… Вооружённые гномы, следующие за эльфом с собакой и соколом… И они называют Гврагедд Аннвх «городом»!
– Вас так много, мессиры. Понадобится не мень ше трёх плотов… К тому же у вас лошади и снаряжение. Это займёт много времени.
Ильра, рыжая эльфийская кобыла, тихо заржала, и королева Ллиэн кивнула головой.
– Мы возьмём с собой лишь вьючных лошадей, – сказала она. – Остальные уйдут. Назови свою цену, проводник!
Цимми толкнул локтем Утера, попав ему по ноге.
– Это безумие! – прошептал он. – Что мы будем
делать без лошадей в Чёрных Землях?
Утёр ответил не сразу. Уазэн назвал цену: по одной золотой монете за один плот. Невероятно высокая цена – однако этого и следовало ожидать.
Но гномы не торопились слезать с коней. Цимми и Мьольнир, покрасневшие от возмущения, принялись жестоко торговаться, переходя от просьб к угрозам, но всё было напрасно.
Утёр подъехал к королеве.
– Почему вы отсылаете лошадей, мадам? – тихо спросил он.
Ллиэн улыбнулась, и на короткий миг взгляд её зелёных глаз встретился со взглядом рыцаря. Неожиданно для самой себя она испытала радость от того, что он снова заговорил с ней и назвал её «мадам».
– Нельзя заставить эльфийскую лошадь идти туда, куда она не хочет, шевалье, – отвечала она. – Что касается ваших, они сделают наше продвижение вперёд слишком шумным. По болотам можно ходить только пешком. А там, куда мы идём, нужно ходить особенно осторожно. Если же мы поскачем галопом по Чёрным Землям, боюсь, нас обнаружат гораздо быстрее, чем хотелось бы.
Утёр кивнул, подыскивая слова для ответа, но грохочущий голос Фрейра прервал его мысли:
– Идёмте! Они наконец договорились!
Ллиэн смотрела вслед Утеру, присоединившемуся к их спутникам у переправы, потом подошла к Тиллю и эльфийским лошадям.
– До встречи! – сказала ей Ильра, тихонько заржав. – Я буду ждать вас на этом берегу каждый день.
– До встречи, Ильра, – прошептала Ллиэн. – Не нужно нас ждать… Возвращайся к своим. Если ты увидишь короля Ллэндона или кого-то из эльфов, скажи им… скажи им… что мы скоро вернёмся.
Тилль искоса взглянул на неё и продолжал хранить молчание – вплоть до того, как лошади исчезли. Когда Ллиэн посмотрела им вслед, по её щекам заструились слёзы. Они уходили к Ллэндону, к её братьям, вдаль от этих холодных сумрачных земель, где, однако, тоже жили эльфы.
– Пойдём, – сказала она Тиллю со слабой улыбкой. – Надо помочь им нагрузить плоты…
– Ваше величество, – сказал Тилль, удерживая её. – Что мы будем делать с этим Блейдом?
Увидев Блейда в тот момент, когда он присоединился к ним, Тилль сразу же его узнал. Этот человек следовал за ними от самого Лота, он убил Родерика, и его видел сокол в нижних кварталах Каб-Бага, где он снова кого-то убил. Тилль не знал, чего он хочет, но он отправился с ними на болота явно с какой-то своей тайной целью. Эльф тут же предупредил об этом королеву, но она решила пока ничего не говорить остальным.
– Это ничего не меняет, – сказала она своим мелодичным голосом на певучем эльфийском языке. – Может быть, этот человек заманивает нас в ловушку – но зачем прилагать к этому такие усилия? В Каб-Баге у него было множество случаев убить нас… Я уверена, что он точно знает, где находится Гаэль, и приведёт нас к нему. Сейчас это важнее всего.
Гнетущая тишина стояла над болотами, лишь изредка нарушаемая плеском воды и чавкающими звуками, когда шест погружался в илистое дно. Спутники разделились на три группы, по числу плотов. На первом разместились гномы, что придавало некоторой уверенности проводнику, и Фрейр, которому прежде уже доводилось путешествовать через болота – когда его люди отваживались совершать боевые вылазки в Чёрные Земли. На втором плыли королева эльфов, Утёр и Блейд. На третьем остались вьючные лошади под присмотром гномовского пажа и Тилля.
Через некоторое время туман стал таким густым, что пришлось зажечь факелы, чтобы видеть друг друга на соседних плотах. Плоты двигались крайне медленно, а ледяной туман пробирал до самых костей. Приходилось кутаться в меха и плащи. Кажется, даже эльфы замёрзли.
– Слишком мало воды, чтобы грести, и слишком много тины, чтобы отталкиваться, – проворчал Фрейр, налегая на свой шест.
Обливаясь потом, он бросал разъярённые взгляды на Уазэна, который, несмотря на свой маленький рост, орудовал шестом с поразительной лёгкостью, стоя на другой стороне плота.
Утёр и Блейд на втором плоту тоже изнемогали от усилий. С каждым погружением шесты уходили в тину настолько глубоко, что вытащить их удавалось лишь с большим трудом, от чего ныли мускулы. Вдобавок к этому при извлечении шестов из воды вылетали комья липкой вонючей грязи, кишевшей белыми червями.
– Я больше не могу! – воскликнул Утёр, с трудом
переводя дыхание и оборачиваясь к Ллиэн. – Я задыхаюсь в этих доспехах, мне нужно их снять!
Из тумана до него донёсся голос Уазэна:
– Не стоит этого делать, сеньор! Меньше чем через час мы доберёмся до комариных болот!
– Что? – переспросил Утёр, но гном не отвечал.
Рыцарь снова повернулся к своим спутникам, но увидел на их лицах только растерянность и усталость – наверное, то же самое выражение было и у него. Верёвка, связывающая их с первым плотом, натянулась, и раздался громкий голос Фрейра:
– Толкайте! Иначе так и будем стоять!
Утёр вздрогнул и снова налёг на шест; то же самое сделал Блейд. 0ни плыли уже больше двух часов, и теперь им казалось, что цель уже близка. О каких ещё комариных болотах говорил гном? Сколько ещё будет продолжаться путь?
Королева Ллиэн поднялась, взяла шест и присоединилась к рыцарю. Её длинные чёрные волосы слиплись от сырости, а муаровая туника, промокшая и забрызганная грязью, облепила тонкую серебряную кольчугу, надетую под ней и подчёркивающую изящные линии тела эльфийки. Лук и стрелы Кевина она оставила на середине плота, так же как и свой длинный кинжал. Уверенно стоя на своих длинных ногах, видных почти полностью из-за боковых разрезов туники, покрытая мельчайшими капельками туманной мороси, как и все остальные, она казалась серебряным изваянием…
Утёр заметил брошенный на неё взгляд Блейда, в котором светилось откровенное желание, и это разозлило его.
– Греби! – закричал он.
Блейд изобразил удивление, потом едва слышно рассмеялся, налегая на шест. Утёр пришёл в полное бешенство.
– Уазэн! – закричал он, поднимая шест. – Долго нам ещё тащиться по этим чёртовым болотам?
– Ещё пару лет, если вы не будете грести! – проворчал Фрейр, которому казалось, что он один тянет на себе все три плота.
– Во всяком случае, не меньше трёх дней, – добавил гном. В его голосе чувствовалось лёгкое злорадство.
Все – люди, эльфы и гномы – были сражены наповал этой новостью. Даже Блейд, с самого начала путешествия решивший ничему не удивляться, словно бы для него переправа была не в новинку, не смог удержаться от отчаянной гримасы.
Три дня в этих вонючих болотах! Три дня в сыром ледяном тумане! Три дня исходить кровавым потом, чтобы тяжёлые плоты с каждым толчком продвигались вперёд всего на несколько футов! Три дня дрожать и прижиматься друг к другу, пытаясь хоть немного согреться, три ночи спать на заляпанных илом брёвнах…
Блейд повернулся к королеве и снова окинул бесстыдным взглядом её длинные ноги, обнажённые до бёдер. Что ж, возможно, он знает, где раздобыть чуть побольше тепла…
Уазэн улыбнулся своим напарникам на первом плоту.
– Болота – это целый мир. Мир без солнца, без твёрдой земли, без жизни. Только тина, черви и комары…
Он сжал кулак и помахал им в воздухе. Ни Цимми, ни Мьольнир не решились спросить, пытается ли он таким образом показать величину насекомых, но мысль об этом заставила их вздрогнуть от отвращения.
– Я уже пересекал болота, – прошептал Фрейр. – Дважды… После них Чёрные Земли кажутся почти прекрасными. От комаров можно сойти с ума, под водой живут какие-то странные существа, да ещё этот холод…
Ответом на слова Фрейра было гнетущее молчание.
– Какие ещё существа под водой? – наконец спросил Мьольнир, видимо, долго не решаясь задать этот вопрос.
– Никто не знает, мессир, – откликнулся Уазэн. – Но мало кому удавалось, свалившись в воду, выбраться из неё живым.
Мьольнир покачал головой и обменялся долгим взглядом с Цимми.
– Это ещё не все, Мьольнир, – прошептал мастер-каменщик. – Пустынные Земли наверняка готовят нам ещё больше сюрпризов… Замени-ка меня.
Он протянул свой шест гному-рыцарю, который, судя по всему, продолжал думать о таинственных «существах под водой». Цимми расправил поясницу и со стоном потянулся. Потом, приложив руки рупором ко рту, окликнул своих товарищей, плывущих за ними.
– Если нам предстоит плыть ещё три дня, нам понадобится еда и вода! – прокричал он. – Передайте нам часть припасов!
– Да, он прав, – сказал Утёр, повернувшись к Ллиэн. – Вы сможете этим заняться?
– Гномы всегда в первую очередь думают о еде и питьё, – ответила она, улыбаясь.
В свою очередь она окликнула Тилля на третьем плоту, и он начал передавать ей содержимое сумок, которыми были нагружены вьючные лошади.
Цимми безнадёжно вздохнул, глядя на унылые водные пространства, окружавшие их. Он не мог не ощущать вполне понятную тревогу – плавают гномы не лучше, чем камни. Затем порылся в своей сумке, достал трубку из белой глины и кукурузный табак и уселся в середине плота, опираясь спиной на скудный багаж и грея застывшие ладони от огонька трубки. Вскоре он слегка задремал.
Но вдруг плот резко тряхнуло, что заставило Цимми немедленно вскочить.
Несмотря на туман, в котором тонули все звуки, был отчётливо слышен стук лошадиных копыт на последнем плоту. Паж гномов выкрикнул громкое ругательство; затем послышалось тревожное ржание лошадей.
– Что происходит? – крикнула Ллиэн высоким звонким голосом.
– Лошади что-то почуяли, – отвечал Тилль. – Я их
успокоил, но сомневаюсь, что надолго!
Вскоре какая-то из лошадей снова заржала и начала тревожно бить копытами. Рогор упал на колени, чтобы не свалиться в воду от резких сотрясений плота.
– Помогите мне закрыть им глаза и уши! – закричал следопыт.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком копыт и обрывками фраз, которыми обменивались эльф и гном. На двух других плотах все затаили дыхание.
– Как вы думаете, что они могли почувствовать? – прошептал Утёр, приближаясь к королеве.
– Подождите, – тихо сказала она, держа на весу свой шест и чуть наклонившись вперёд. Казалось, все её чувства были обострены до предела.
Она отбросила назад волосы, чтобы лучше слышать, и Утёр с удивлением заметил, что кончики её изящных ушей заострены. Он ещё больше удивился, поняв, что Ллиэн может двигать ими, как кошка или собака (он и в самом деле многого не знал об эльфах), ловя малейший шум. Рыцарь тоже прищурил глаза и постарался что-нибудь различить сквозь туман. Несколько секунд, показавшихся очень долгими, он не мог ничего увидеть. Затем до него внезапно донёсся какой-то шорох, похожий да шум ветра в кронах деревьев.
– Ну вот мы и добрались до комариных болот, – объявил проводник Уазэн. – Закройте себе лица и руки, и главное – не давайте факелам погаснуть!
Посланники Великого Совета, в один миг растеряв свою сдержанность и достоинство, поспешно бросились искать защиту от густых туч комаров. Лошади снова пришли в неистовство, и последний плот стал угрожающе раскачиваться.
– Успокойтесь! – шептал им Тилль. – Мы их отгоним факелами. Вам нечего бояться…
– Ты разве не слышишь? – отвечали лошади. – Их слишком много! Ничто не помешает им кусать нас в живот, в уши, в ноздри… Тебя когда-нибудь жалили в
ноздри, Тилль?
– Если вы не замолчите, я буду кусать вас за ноги! – недовольно проворчала собака Тилля. – Тогда вы свалитесь в болото и останетесь там навсегда!
Лошади задрожали от ужаса и немного притихли, бросая испуганные взгляды на собачьи клыки. Тилль подходил то к одной, то к другой, размахивая факелами.
– Огонь не даст им приблизиться, – говорил он. – Огонь – наш друг.
Рогор, налегая на шест, нервно подёргивал бороду. Эти огромные болота и полчища комаров уже трудно было вынести, а тут ещё эльф, разговаривающий с лошадьми!
– Чёрт подери, эльф, что происходит? – прорычал он.
– Не кричи, гном, – ответил Тилль. – Ты их ещё сильнее напугаешь.
– Ты что, правда разговариваешь с лошадьми?
– С лошадьми и с растениями – со всеми живыми существами.
Тилль внезапно замолчал. Он понял, что ему приходится повышать голос, чтобы перекричать комариный гул – настолько тот был сильным. Его сокол, сидевший впереди, встряхнулся и сунул голову под крыло.
– Это невозможно, – сквозь зубы прошептал Рогор.
Серую завесу тумана тут и там словно прокалывали тонкие иглы; гул ещё усилился, и теперь в нём можно было различить разные оттенки звуков. Рогору даже показалось, что он слышит отдельный шорох нескольких тысяч маленьких крыльев.
Уазэн принялся укреплять мачту в середине первого плота.
– Толкать больше незачем, – сказал он. – Отсюда нас донесёт до Границ течением. Так что позаботьтесь о том, чтобы защититься от комаров. Удачи!
И он полностью накрыл свой плот огромным куском промасленной ткани, по цвету похожей на болотную воду.
Утёр заколебался. Ллиэн и Блейд быстро развёртывали такой же кусок ткани на их плоту. Несмотря на не покидавшее его тревожное чувство, ему казалось недостойным рыцаря Великого Совета несколько дней прятаться под промасленным тентом, предоставив медленному течению нести плот, – и все из-за каких-то комаров!
Он обернулся и увидел мерцающие огоньки факелов Тилля. Кажется, эльф тоже не думает о том, чтобы прятаться… Что-то запуталось у Утера в волосах, и он инстинктивно встряхнул головой, отчего волосы хлестнули о влажные доспехи. Тут же резкая боль обожгла ему щеку, потом лоб. Он быстро провёл рукой по лицу и вгляделся в пространство перед собой. Воздух был наполнен мельтешением поблёскивающих прозрачных крыльев, и множество тёмных острых жал проносилось перед его глазами. Утёр почувствовал новый укус – на сей раз в руку. Он перевёл глаза на своих спутников и почувствовал невольную дрожь: кусок ткани, под которым они укрылись, был целиком покрыт подрагивающей массой насекомых, очевидно, решивших во что бы то ни стало до них добраться. Новые многочисленные укусы заставили его застонать от боли. Утёр в очередной раз вздрогнул, взглянув на свои собственные доспехи: они тоже были облеплены комарами и выглядели как шевелящийся покров, живущий своей собственной жизнью.
Охваченный паникой, Утёр зарычал и принялся лихорадочно колотить руками по доспехам, старясь сбить эту живую массу, потом начал торопливо рыться в своей дорожной сумке, наконец вытащил оттуда длинный плащ и набросил на себя – а заодно на многочисленных комаров… Все его тело горело как в огне. Мерзкие насекомые проникли под доспехи и теперь жалили ему руки, спину и грудь, заставляя его лихорадочно подёргиваться под своим ненадёжным укрытием, сыпать проклятиями и в отчаянии колотить себя по всему телу – что, однако, было абсолютно бесполезно перед столь многочисленными врагами.
Внезапно он ощутил толчок, и кто-то сдёрнул с него плащ. Потом в свете факела он увидел натянутый над ним тент и искажённые неверным светом лица королевы Ллиэн и Блейда. Утёр хотел что-то сказать, но в этот момент пламя факела опалило ему лицо, и он застонал. Затем его оставили в покое. Тяжело дыша, чувствуя жжение на лице и во всём теле, словно его опустили в чан с кипящим маслом, Утёр больше не шевелился и в изнеможении вытянулся на скользких брёвнах плота. Его глаза встретились с глазами королевы Ллиэн, и он пошевелил губами, пытаясь задать ей вопрос.
– Не говорите ничего, шевалье, – прошептала Ллиэн, мягко закрывая ему рот ладонью. – Мы сожгли основную часть насекомых, едва не съевших вас заживо. Сейчас мы постараемся снять ваши доспехи, чтобы закончить работу. Расслабьтесь.
Утёр слабо кивнул. Нескончаемые укусы, похожие на уколы тонких иголок, продолжали язвить его тело, но эта боль вызывала в его мозгу какое-то странное, незнакомое ощущение. Он почувствовал, как его приподнимают и стягивают с него латы и металлические нарукавники. Он испытывал неприязнь, глядя на склонённое над ним лицо Блейда с мокрым от пота лбом, освещённое факелом. Внезапно его тело резко выгнулось, ощутив новый прилив боли. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы увидеть, что его руки и торс обнажены, и что Блейд проводит вдоль них факелом, сжигая тёмную массу насекомых. Только тогда он потерял сознание.
Упираясь лбом в грубые бревна плота, с разметавшимися волосами, концы которых погружались в грязную илистую воду, королева Ллиэн провалилась в глубокий сон – несмотря на непрестанное жужжание комаров, несмотря на нехватку свежего воздуха и удушливую жару под промасленным тентом, накрывавшим её и её спутников. Она просидела рядом с Утером всю ночь и большую часть дня, пока хватало сил, тихо напевая заклинание Успокоения Души:
Анмод деоре хаэлетГолова рыцаря все ещё покоилась у неё на груди.
Сар колиан
Феотан
Феотан
Бреост фрофур
Хаэль хлистан.
Блейд, все тело которого было в поту и мучительно ломило, спал лишь урывками. Хлопанье тента разбудило его, и в первое мгновение он пришёл в ужас: его лицо облепила промасленная ткань, и он почти оглох от комариного гудения и шороха бесчисленных маленьких крыльев, неумолчных, словно шум дождя… Но потом окончательно пришёл в себя.
Он изо всех сил ударил кулаком по тяжёлому тенту, и снаружи, словно в ответ, послышалось глухое металлическое бряцание. Длинный шест, воткнутый в середину плота и удерживавший тент, обрушился от удара Блейда, и теперь ткань накрыла всех троих, как саван. Блейд на ощупь нашёл шест и поднялся, впустив внутрь немного свежего воздуха и света, просочившегося сквозь крохотные дырочки. Второй или третий день они плыли? Сколько ещё времени придётся прожить в этом кошмаре? Блейд сел, вытянул ноги и потёр обеими руками затылок.
Недалеко от него лежал Утёр – волосы и брови рыцаря были опалены, лицо распухло, блестело от пота и приобрело ужасный серо-зелёный оттенок (по крайней мере, так казалось в тусклом свете). Блейд подумал, уж не умер ли он, но, присмотревшись, увидел, что бело-голубая туника рыцаря слабо приподнимается на груди в такт его дыханию.
Потом он перевёл взгляд на королеву.
Чёрные пряди её волос, поблёскивающие, как водоросли, между брёвнами плота, полностью скрывали её лицо. Как она может вот так спать – на грубых, едва обтёсанных брёвнах, в намокшей от воды и грязи одежде? Длинная муаровая туника облепила её тело, и Блейд долго смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд от стройных удлинённых бёдер эльфийки.
Он приподнялся и, не выпрямляясь в полный рост, на корточках подобрался к спящей Ллиэн и наклонился над ней. Его глаза уже привыкли к полусумраку, и теперь он хорошо различал её черты. Он видел голубоватую кожу щёк и чуть более тёмную полуоткрытых губ. Тонкая влажная прядь волос пересекала щеку до уголка рта, и Блейд осторожно, кончиками пальцев, убрал её. С закрытыми глазами и спокойными чертами лица Ллиэн показалась ему ещё более красивой, чем обычно. Он уже знал эльфийских женщин, но то были шлюхи из Гавани – экзотическая приманка в борделях на городских окраинах – слишком высокие и худые, а кроме того, слишком холодные, что не особенно привлекало клиентов. Эта была совсем другой…
Сидя рядом с ней, он не мог удержаться, чтобы не ласкать взглядом – пока только взглядом – тело спящей Ллиэн, от округлых плеч до маленьких ног в замшевых сапожках. Он заметил, что кожаный ремешок, крест-накрест опоясывающий тунику от талии к бёдрам, расстегнут, открывая ещё несколько сантиметров кожи, почти до самого верха бедра. Когда он подвинулся к ней и протянул руку, чтобы поправить тунику, одно из брёвен плота резко заскрипело.
Ллиэн в своём глубоком сне услышала этот скрип, звучавший как жалоба дерева. Деревья, послужившие для сооружения плота, были мертвы уже давно, и их голос не могли услышать даже эльфы, знающие язык Природы. Однако Ллиэн послышалось предупреждение об опасности. Она резко приподнялась, чувствуя, как сильно колотится сердце, и, увидев лицо Блейда, склонённое над ней, вскрикнула от страха.
– Нет-нет, – пробормотал Блейд, и сам напуганный этим резким пробуждением. – Я всего лишь хотел…
Ллиэн протянула к его лицу раскрытую ладонь.
– Брегеан! Брегеан хаэль хлистан!
Блейд не мог отвести от неё глаз, и его душа внезапно наполнилась ужасом. Эльфийка вдруг показалась ему страшной, невероятно уродливой, отвратительной, как вампиры из легенд – порождения ночи, пожирающие детей в колыбелях. Он отдёрнул руку, словно боясь обжечься, и, отвернувшись, чтобы не видеть её, попятился назад с гримасой отвращения.
Ллиэн поднялась и, все ещё протягивая к нему руку с раскрытой ладонью, прошептала несколько слов на странном языке – так тихо, что Блейд их не расслышал. Но они все равно подействовали: на него мгновенно навалилась давящая усталость, и он заснул как убитый.
Глава 11
Яд
Странное ощущение пробудило королеву Ллиэн ото сна. Она словно услышала резкий крик, одновременно хриплый и звучный, угрожающий, но, однако, знакомый. Она приподнялась, упираясь рукой в тяжёлый полог, укрывающий плот, и её лицо исказила гримаса боли. Ей показалось, что все её кости и мускулы разбиты, сломаны, истерзаны. Она ещё некоторое время лежала, уткнувшись лбом в грубые скользкие бревна, потом встала на четвереньки. Рядом с ней спали двое её спутников, не обращая внимания на вязкую тину, просачивающуюся сквозь щели плота Утёр дрожал, как в лихорадке, и тихо постанывал. Его лицо покрывали капельки пота.