Страница:
– Ты что-нибудь видел? – спросил Блейд у варвара,
Фрейр сел на землю, поставив меч между ног. Его лицо мгновенно посерьёзнело. Все в ожидании смотрели на него, включая и трёх гномов, стоявших на страже немного поодаль.
– Дальше, примерно в часе ходьбы отсюда, стоят шалаши, – сказал он, указывая рукой на север. – Я видел несколько эльфов, но это были только женщины и дети. Должно быть, остальные скрываются где-то неподалёку…
– Собираются устроить нам засаду, – пробормотал Цимми. – Вам – может быть, но не мне! – с довольным видом сказал Блейд. – Мне достаточно пойти к ним и попросить отвести нас к Гаэлю, вот и все дела!
– Да уж, – проворчал Мьольнир. – И угодить в их грязные лапы, словно дичь в капкан!
Тилль резко подался вперёд, услышав это оскорбление, нанесённое серым эльфам, но королева Ллиэн мягко положила руку ему на плечо.
– Это верно, – тихо сказала она, – что наши друзья гномы – непрошенные гости в Гврагедд Аннвх. И поскольку вы считаете, что нам не стоит идти на поиски Гаэля одним, то, думаю, у нас нет выбора…
– Вашими устами говорит сама мудрость, – ответил Блейд, почтительно кланяясь. – С чего бы серым эльфам желать мне зла, если я принёс их повелителю целое состояние!
Вор замолчал, оставляя спутникам некоторое время на раздумья.
– Что ж, хорошо! Если мессир Фрейр согласится меня сопровождать, мы найдём Гаэля и я заключу с ним сделку, как мы и договаривались. После этого я оставляю его вам…
Фрейр шмыгнул носом и постучал одной ногой о другую. Потом перевёл взгляд на Утера, медленно приближавшегося к ним. Он не стал надевать военное снаряжение, в котором было бы слишком тяжело и жарко, оставив лишь кольчугу и стальной воротник, закрывавший шею и плечи. Поверх была надета длинная туника в бело-голубую горизонтальную полосу. Он на некоторое время остановился, чтобы застегнуть перевязь с висевшим на ней длинным тяжёлым мечом. Потом подошёл к Блейду и взглянул на него в упор.
Несколько секунд, тянувшихся бесконечно, двое мужчин смотрели друг на друга. Утёр был ещё бледен, лоб его был покрыт холодным потом, брови опалены, черты лица заострились, на щеках отросла трёхдневная щетина На лбу и скулах ещё виднелись следы начертанных золой рун. Тот гордый юный рыцарь, который покинул Лот всего неделю назад под восторженные крики толпы, теперь казался собственной тенью, если не считать сумрачного блеска его глаз. Блейд, подобравшись и опустив глаза, перестал улыбаться и пытался понять, что означает этот пристальный осмотр. Затем рука рыцаря тяжело обрушилась на него и заставила Блейда повернуться на месте, прежде чем Утёр схватил его за воротник и рывком швырнул на землю. Блейд упал на колени.
Прежде чем кто-то успел вмешаться, Блейд освободился от ослабевшей хватки рыцаря и вскочил на ноги. В руке он уже держал один из своих многочисленных кинжалов, висевших у него на поясе за спиной. И тут же он понял свою ошибку.
Проснувшись сегодня утром, он забыл набросить длинный серый плащ. Рыцарь увидел ряд кинжалов на поясе лучшего вора Гильдии, и кровь застыла у него в жилах, когда он узнал форму этого оружия.
Блейд быстро огляделся, по-прежнему выставив перед собой кинжал. Рыцарь не спешил обнажить меч. Эльфы стояли неподвижно, в молчании наблюдая за сценой, но гномы уже схватились за топоры. Фрейр тоже подходил к ним, и на его лице было угрожающее выражение.
– Что на тебя нашло? – воскликнул Блейд менее
уверенным голосом, чем ему хотелось бы.
– Меньше чем неделю назад мой брат по оружию был убит кинжалом, очень похожим на твои, – сказал Утёр.
– Так что же? У всех есть кинжалы!
– Да, но у тебя за поясом не хватает одного…
И тут Блейд совершил вторую ошибку, машинально протянув руку к поясу.
– Это ты убил Родерика, не так ли?
Блейд не успел ответить. Почти звериное рычание заставило его подскочить, и он едва успел броситься на землю, чтобы увернуться от разъярённого Фрейра. Блейд перекатился на другой бок и мгновенно вскочил с поразительной ловкостью. Прежде чем гигант успел обернуться, Блейд метнул в него кинжал и со всех ног бросился к зарослям ежевики. В течение нескольких секунд он слышал крики остальных спутников и рёв Фрейра, затем шум приближающейся погони, такой оглушительный, что не оставалось сомнений – его преследует гном. Блейд прибавил ходу и вскоре не слышал уже ничего, кроме топота своих ног. Только тогда он решился обернуться. Но позади никого не было.
Задыхающийся, почти оглохший от стука крови в висках, он в изнеможении рухнул на землю, не в силах даже размышлять. Крики Фрейра явно свидетельствовали о том, что кинжал не попал в цель. Непростительная оплошность для члена Гильдии, привыкшего владеть собой…
Немного отдышавшись, Блейд поднялся и осмотрел окрестности. Ничего, кроме кустов утесника, нескольких низкорослых ольховых деревьев, зарослей папоротника. Всё остальное тонуло в тумане. Его начал пробирать холод. Теперь у него не было ни плаща, ни съестных припасов, никакого другого оружия, кроме этих проклятых кинжалов, выдавших его.
– Чтоб вы сдохли! – прорычал он. – Чтоб вы сдохли все до единого, как собаки!
Он судорожно закашлялся. Лёгкие горели огнём – так быстро он бежал. Всё пропало. Нужно убираться из этого проклятого места, возвращаться к переправе и ждать темноты, а потом разыскивать проводника Уазэна.
– Проклятье!
Он только что вспомнил, что его сумка тоже осталась на поляне и он не сможет дать гному новую дозу противоядия. Тем хуже – придётся ему тоже подыхать…
Блейд подошёл к высокому тополю, возвышающемуся над зарослями папоротников и утесника, покрытого жёлтыми цветами. Если забраться на него, то, может быть, удастся сориентироваться и выйти к переправе…
Блейд вынул один из своих кинжалов и принялся прорубать себе дорогу в зарослях папоротника, шлёпая по торфянистой болотной жиже. Кинжал был узким и напоминал по форме шило – его лезвие, не заточенное по бокам, могло лишь раздвигать густые заросли, а не срезать их, но яростные удары, которые Блейд наносил со всего маху, немного успокоили его.
Внезапно резкий птичий крик заставил его вздрогнуть. Застыв на месте и затаив дыхание, он вглядывался в нёбо, высматривая сокола Тилля. Туман был слишком густым, но птица была где-то рядом, кружила у него над головой… Крик снова повторился, совсем близко, почти у самой земли. Блейд нацелил кинжал на густой занавес папоротников и попятился, затаив дыхание и поминутно оглядываясь.
В тот момент, когда он снова собрался перейти на бег, кто-то резко схватил его за плечо и швырнул на землю. Блейд зарычал от ярости, упав в липкую болотную грязь, и резко обернулся к нападавшему.
Их оказалось десять или даже больше. Они были невероятно худыми и измождёнными, с серыми лицами.
– Ну что? – спросил Цимми, увидев возвращавшегося Мьольнира.
Но, поймав разъярённый и в то же время смущённый взгляд своего друга, он понял, что вопрос бесполезен. Гномы были несокрушимы в ближнем бою, мастерски вращая тяжёлыми топорами и нанося страшные удары противникам, которым зачастую едва доставали до пояса. Но когда нужно был преследовать убегающего врага, никакой пользы от них ждать не приходилось, и всем это было хорошо известно. Мьольнир не только быстро отстал от Блейда, но вдобавок заблудился в проклятых болотах, заросших ежевикой и утесником, которые, поднимаясь на высоту его роста, не давали ему разглядеть ничего вокруг. На какое-то время он даже испугался, что было уж совершенно непростительно для гнома-рыцаря с такой славной репутацией, как у него.
– Спроси лучше вот у этого, почему он ничего не сделал! – закричал гном, указывая на Тилля. – Как только появляется опасность, его как не бывало! Тоже мне, следопыт!
Тилль побледнел от этого оскорбления и, подняв лук, выхватил стрелу из колчана, висевшего у него на поясе. Его собака вздыбила шерсть и зарычала на гнома, а сокол прервал полет, готовый в любую секунду броситься вниз и ослепить врага ударами клюва и когтей.
– Мы все просто растерялись от такого поведения Блейда, – мягко произнесла королева Ллиэн, не делая, однако, ни малейшего жеста, чтобы остановить зелёного эльфа или гнома
Тилль и Мьольнир почувствовали, как их гнев понемногу стихает. В голосе Ллиэн было что-то, что успокаивало душу и заставляло прислушиваться к нему.
– Только вы один, господин Мьольнир, оказались настолько храбры, что стали преследовать его, – продолжала она.
– Ха! – воскликнул гном, гордо выпятил грудь и вздёрнул подбородок (это было заметно по тому, как зашевелилась его борода). Потом взглянул на Тилля и его собаку с презрительной гримасой, точно так же посмотрел на небо, небрежно хмыкнул и присоединился к Рогору.
Воцарилось молчание – непроницаемая тишина густого мутно-белого тумана словно усугублялась тяжёлым грузом непроизнесенных слов и вопросов, оставшихся без ответов. И снова Мьольнир не выдержал первым:
– И что, разрази меня гром, нам теперь делать?
– Хороший вопрос, – пробормотал Цимми, который никак не мог высечь искру из огнива, чтобы зажечь свою привычную трубку из белой глины.
Наконец он бросил это занятие и убрал трубку вместе с огнивом в кожаный поясной мешочек. Только тогда он понял, что все спутники смотрят на него, словно его простая фраза явилась ключом, открывшим дверь самым мрачным мыслям всех и каждого. Ускользающие взгляды, нахмуренные лбы, сжатые губы…
– Что ж, – сказал мастер-каменщик, поднимаясь. – Дело обстоит так: если подозрения мессира Утера обоснованны – а бегство Блейда является достаточным тому доказательством, – то этот человек, который должен был отвести нас к Гаэлю, следовал за нами,
очевидно, от самого Лота Он убил господина Родерика и чуть было не сделал того же самого с мессиром Фрейром (Цимми кивнул в сторону варвара, все ещё прижимавшего к глубоко рассечённой кинжалом Блейда щеке компресс из мха). Если он действительно знает, где найти господина Гаэля, то можно ужe не сомневаться, зачем это ему нужно… Значит…
– Значит, нам нужно пойти к тому поселению, что обнаружил мессир Фрейр, и попросить помощи у серых эльфов, – заключила Ллиэн. – Я поговорю с ними. Они меня выслушают…
– Простите, – почтительно сказал Цимми, – я продолжаю. Возникает вопрос: зачем этот человек нас преследовал и зачем…
– Хватит! Эта комедия длится слишком долго!
Громовой голос Рогора заставил всех окаменеть.
Выпрямившись во весь рост (немалый для гнома), прочно упираясь расставленными ногами в землю, он сорвал с себя красную тунику пажа, украшенную рунами короля Болдуина и заляпанную болотной грязью, и швырнул её на землю. Потом он отцепил от пояса огромный стальной топор и укрепил его на топорище, которое Мьольнир, стоявший за ним, почтительно ему протянул.
– О, нет! – в отчаянии прошептал Цимми.
Он невольно поискал глазами Утера, затем взглянул на королеву Ллиэн. Рыцарь, словно зачарованный, следил за каждым жестом Рогора, но Ллиэн посмотрела на Цимми, и в глазах её были упрёк, боль и усталость, отчего сердце мастера-каменщика готово было разорваться.
– Я Рогор, племянник Тройна и наследник трона Чёрной Горы! – прогремел гном, поднимая топор. – Эльф Гаэль убил моего дядю, и я ему отомщу!
Он отодвинул вбок свою рыжую бороду, и показались доспехи, украшенные гербом: золотой меч на чёрном щите.
– Двалин! – закричал он, и это прозвучало боевым кличем. – Два-а-алин!
– Долгой жизни, длинной бороды и погибели всем врагам! – с воодушевлением откликнулся Мьольнир, что повергло Цимми в ещё более глубокое отчаяние.
Утёр, оглушённый и растерянный неожиданными событиями, обернулся к спутникам, ища у них поддержки. Он вздрогнул, заметив, что Тилль держит свой лук с натянутой стрелой наготове. Даже Ллиэн, кажется, уже готова была схватиться за свой длинный серебряный кинжал. Но больше всего рыцаря поразило выражение её лица, на котором теперь читались тревога и недоверие.
– Мессир Утёр! – окликнул его Рогор.
Утёр невольно послушался этого властного голоса и приблизился к гному.
– Я полагаю, именно мне нанесён наибольший урон, – сказал тот. – Ты, рыцарь, был послан Великим Советом с единственной целью: покарать убийцу. Поэтому ты должен мне помочь, так же как и
ты, господин Фрейр. Ибо, если мы не отомстим за смерть моего дяди, мне не останется ничего другого, кроме как обрушить на народ убийцы Священный гнев гномов!
Поскольку Фрейр смотрел на него с ошалелым видом (явно не слишком много понимая в его речах), Рогор с яростью вогнал топор в землю.
– Это война! – закричал он.
Стоявший за ним Мьольнир резко поднял собственный топор, и его глаза яростно сверкнули.
– Война! Война!
– Я должен покарать Гаэля и сделаю это, с вашей
помощью или без неё! Его кровь смоет оскорбление, нанесённое моему роду! Это будет только справедливо! К тому же таково было решение Совета! Мы должны отправиться к этим собакам и потребовать, чтобы они нам его выдали!
Эти слова больно резанули слух Цимми, и он снова повернулся к королеве эльфов, чтобы попытаться как-то смягчить грубость своего повелителя. Но лицо королевы эльфов его ужаснуло. Он тут же вспомнил волшебные и страшные легенды, слышанные с давних пор. Феи-драконы с горящими глазами, мертвенно – бледные вампиры, холодные мороки, смертельные чары, серебряные стрелы… Сейчас королева Ллиэн каза – лась одним из персонажей этих историй. Ночной эльф, холодная змея, которая приходит пожирать гномов-ских младенцев, спящих в колыбели, которая задушит вас и вырвет из груди сердце, если вы осмелитесь в одиночку отправиться в лес…
Словно два хищника, не отрывая желтоватых поблёскивающих глаз от группы гномов, Ллиэн и Тилль приближались к ним лёгкой, скользящей поступью. Их лица были искажены жестокими гримасами, губы слегка вздёрнуты, обнажая острые зубы, совсем как у вампиров из легенд. Необычная красота эльфов в одно мгновение сменилась отталкивающим уродством.
Утёр и Фрейр в отчаянии пытались урезонить Ро-гора, но их слова заглушил голос Мьольнира, который самозабвенно и горделиво Запел старую боевую песнь гномов Чёрной Горы:
Цимми, ужаснувшись, попятился и упал на торфянистую землю. Ллиэн была уже совсем рядом. Она приближалась, не глядя на него, словно его не существовало, и не отрывала глаз от вооружённых гномов. Стелющийся туман и высокая трава скрывали её ступни, и казалось, что она плывёт над землёй, мертвенно-бледная и молчаливая, как призрак. Цимми не мог оторвать глаз от длинного обоюдоострого серебряного клинка, Оркомиэлы, который она держала перед собой параллельно земле. Он наощупь поискал своё оружие, но молота не было – он остался возле его сумки с походным снаряжением. Потом Мьольнир завопил, указывая на эльфов, и все одновременно обернулись к ним – и в тот же момент Тилль выпустил из лука стрелу. Утёр и Фрейр бросились к нему. Цимми услышал крик Мьольнира, которому стрела попала в руку. Затем Ллиэн рванулась вперёд, и Цимми ничего не оставалось, как; броситься ей под ноги.
Ллиэн упала, выронив кинжал, и в ярости обернулась к Цимми, сверкая желтоватыми глазами, словно дикая кошка. Цимми уже поднялся на ноги и теперь сжимал в руке ком земли. Он швырнул его в лицо Ллиэн и снова толкнул её, когда она попыталась встать. Ллиэн успела зажмуриться, когда мокрая земля ударила ей в лицо. Когда она снова открыла глаза, то увидела Цимми, в полном отчаянии трясшего головой. В следующее мгновение холмик вязкой размокшей земли с глухим гулом взметнулся до самых крон деревьев. Потом комья земли обрушились сверху на Ллиэн, погребая её под собой.
Глава 14
Фрейр сел на землю, поставив меч между ног. Его лицо мгновенно посерьёзнело. Все в ожидании смотрели на него, включая и трёх гномов, стоявших на страже немного поодаль.
– Дальше, примерно в часе ходьбы отсюда, стоят шалаши, – сказал он, указывая рукой на север. – Я видел несколько эльфов, но это были только женщины и дети. Должно быть, остальные скрываются где-то неподалёку…
– Собираются устроить нам засаду, – пробормотал Цимми. – Вам – может быть, но не мне! – с довольным видом сказал Блейд. – Мне достаточно пойти к ним и попросить отвести нас к Гаэлю, вот и все дела!
– Да уж, – проворчал Мьольнир. – И угодить в их грязные лапы, словно дичь в капкан!
Тилль резко подался вперёд, услышав это оскорбление, нанесённое серым эльфам, но королева Ллиэн мягко положила руку ему на плечо.
– Это верно, – тихо сказала она, – что наши друзья гномы – непрошенные гости в Гврагедд Аннвх. И поскольку вы считаете, что нам не стоит идти на поиски Гаэля одним, то, думаю, у нас нет выбора…
– Вашими устами говорит сама мудрость, – ответил Блейд, почтительно кланяясь. – С чего бы серым эльфам желать мне зла, если я принёс их повелителю целое состояние!
Вор замолчал, оставляя спутникам некоторое время на раздумья.
– Что ж, хорошо! Если мессир Фрейр согласится меня сопровождать, мы найдём Гаэля и я заключу с ним сделку, как мы и договаривались. После этого я оставляю его вам…
Фрейр шмыгнул носом и постучал одной ногой о другую. Потом перевёл взгляд на Утера, медленно приближавшегося к ним. Он не стал надевать военное снаряжение, в котором было бы слишком тяжело и жарко, оставив лишь кольчугу и стальной воротник, закрывавший шею и плечи. Поверх была надета длинная туника в бело-голубую горизонтальную полосу. Он на некоторое время остановился, чтобы застегнуть перевязь с висевшим на ней длинным тяжёлым мечом. Потом подошёл к Блейду и взглянул на него в упор.
Несколько секунд, тянувшихся бесконечно, двое мужчин смотрели друг на друга. Утёр был ещё бледен, лоб его был покрыт холодным потом, брови опалены, черты лица заострились, на щеках отросла трёхдневная щетина На лбу и скулах ещё виднелись следы начертанных золой рун. Тот гордый юный рыцарь, который покинул Лот всего неделю назад под восторженные крики толпы, теперь казался собственной тенью, если не считать сумрачного блеска его глаз. Блейд, подобравшись и опустив глаза, перестал улыбаться и пытался понять, что означает этот пристальный осмотр. Затем рука рыцаря тяжело обрушилась на него и заставила Блейда повернуться на месте, прежде чем Утёр схватил его за воротник и рывком швырнул на землю. Блейд упал на колени.
Прежде чем кто-то успел вмешаться, Блейд освободился от ослабевшей хватки рыцаря и вскочил на ноги. В руке он уже держал один из своих многочисленных кинжалов, висевших у него на поясе за спиной. И тут же он понял свою ошибку.
Проснувшись сегодня утром, он забыл набросить длинный серый плащ. Рыцарь увидел ряд кинжалов на поясе лучшего вора Гильдии, и кровь застыла у него в жилах, когда он узнал форму этого оружия.
Блейд быстро огляделся, по-прежнему выставив перед собой кинжал. Рыцарь не спешил обнажить меч. Эльфы стояли неподвижно, в молчании наблюдая за сценой, но гномы уже схватились за топоры. Фрейр тоже подходил к ним, и на его лице было угрожающее выражение.
– Что на тебя нашло? – воскликнул Блейд менее
уверенным голосом, чем ему хотелось бы.
– Меньше чем неделю назад мой брат по оружию был убит кинжалом, очень похожим на твои, – сказал Утёр.
– Так что же? У всех есть кинжалы!
– Да, но у тебя за поясом не хватает одного…
И тут Блейд совершил вторую ошибку, машинально протянув руку к поясу.
– Это ты убил Родерика, не так ли?
Блейд не успел ответить. Почти звериное рычание заставило его подскочить, и он едва успел броситься на землю, чтобы увернуться от разъярённого Фрейра. Блейд перекатился на другой бок и мгновенно вскочил с поразительной ловкостью. Прежде чем гигант успел обернуться, Блейд метнул в него кинжал и со всех ног бросился к зарослям ежевики. В течение нескольких секунд он слышал крики остальных спутников и рёв Фрейра, затем шум приближающейся погони, такой оглушительный, что не оставалось сомнений – его преследует гном. Блейд прибавил ходу и вскоре не слышал уже ничего, кроме топота своих ног. Только тогда он решился обернуться. Но позади никого не было.
Задыхающийся, почти оглохший от стука крови в висках, он в изнеможении рухнул на землю, не в силах даже размышлять. Крики Фрейра явно свидетельствовали о том, что кинжал не попал в цель. Непростительная оплошность для члена Гильдии, привыкшего владеть собой…
Немного отдышавшись, Блейд поднялся и осмотрел окрестности. Ничего, кроме кустов утесника, нескольких низкорослых ольховых деревьев, зарослей папоротника. Всё остальное тонуло в тумане. Его начал пробирать холод. Теперь у него не было ни плаща, ни съестных припасов, никакого другого оружия, кроме этих проклятых кинжалов, выдавших его.
– Чтоб вы сдохли! – прорычал он. – Чтоб вы сдохли все до единого, как собаки!
Он судорожно закашлялся. Лёгкие горели огнём – так быстро он бежал. Всё пропало. Нужно убираться из этого проклятого места, возвращаться к переправе и ждать темноты, а потом разыскивать проводника Уазэна.
– Проклятье!
Он только что вспомнил, что его сумка тоже осталась на поляне и он не сможет дать гному новую дозу противоядия. Тем хуже – придётся ему тоже подыхать…
Блейд подошёл к высокому тополю, возвышающемуся над зарослями папоротников и утесника, покрытого жёлтыми цветами. Если забраться на него, то, может быть, удастся сориентироваться и выйти к переправе…
Блейд вынул один из своих кинжалов и принялся прорубать себе дорогу в зарослях папоротника, шлёпая по торфянистой болотной жиже. Кинжал был узким и напоминал по форме шило – его лезвие, не заточенное по бокам, могло лишь раздвигать густые заросли, а не срезать их, но яростные удары, которые Блейд наносил со всего маху, немного успокоили его.
Внезапно резкий птичий крик заставил его вздрогнуть. Застыв на месте и затаив дыхание, он вглядывался в нёбо, высматривая сокола Тилля. Туман был слишком густым, но птица была где-то рядом, кружила у него над головой… Крик снова повторился, совсем близко, почти у самой земли. Блейд нацелил кинжал на густой занавес папоротников и попятился, затаив дыхание и поминутно оглядываясь.
В тот момент, когда он снова собрался перейти на бег, кто-то резко схватил его за плечо и швырнул на землю. Блейд зарычал от ярости, упав в липкую болотную грязь, и резко обернулся к нападавшему.
Их оказалось десять или даже больше. Они были невероятно худыми и измождёнными, с серыми лицами.
– Ну что? – спросил Цимми, увидев возвращавшегося Мьольнира.
Но, поймав разъярённый и в то же время смущённый взгляд своего друга, он понял, что вопрос бесполезен. Гномы были несокрушимы в ближнем бою, мастерски вращая тяжёлыми топорами и нанося страшные удары противникам, которым зачастую едва доставали до пояса. Но когда нужно был преследовать убегающего врага, никакой пользы от них ждать не приходилось, и всем это было хорошо известно. Мьольнир не только быстро отстал от Блейда, но вдобавок заблудился в проклятых болотах, заросших ежевикой и утесником, которые, поднимаясь на высоту его роста, не давали ему разглядеть ничего вокруг. На какое-то время он даже испугался, что было уж совершенно непростительно для гнома-рыцаря с такой славной репутацией, как у него.
– Спроси лучше вот у этого, почему он ничего не сделал! – закричал гном, указывая на Тилля. – Как только появляется опасность, его как не бывало! Тоже мне, следопыт!
Тилль побледнел от этого оскорбления и, подняв лук, выхватил стрелу из колчана, висевшего у него на поясе. Его собака вздыбила шерсть и зарычала на гнома, а сокол прервал полет, готовый в любую секунду броситься вниз и ослепить врага ударами клюва и когтей.
– Мы все просто растерялись от такого поведения Блейда, – мягко произнесла королева Ллиэн, не делая, однако, ни малейшего жеста, чтобы остановить зелёного эльфа или гнома
Тилль и Мьольнир почувствовали, как их гнев понемногу стихает. В голосе Ллиэн было что-то, что успокаивало душу и заставляло прислушиваться к нему.
– Только вы один, господин Мьольнир, оказались настолько храбры, что стали преследовать его, – продолжала она.
– Ха! – воскликнул гном, гордо выпятил грудь и вздёрнул подбородок (это было заметно по тому, как зашевелилась его борода). Потом взглянул на Тилля и его собаку с презрительной гримасой, точно так же посмотрел на небо, небрежно хмыкнул и присоединился к Рогору.
Воцарилось молчание – непроницаемая тишина густого мутно-белого тумана словно усугублялась тяжёлым грузом непроизнесенных слов и вопросов, оставшихся без ответов. И снова Мьольнир не выдержал первым:
– И что, разрази меня гром, нам теперь делать?
– Хороший вопрос, – пробормотал Цимми, который никак не мог высечь искру из огнива, чтобы зажечь свою привычную трубку из белой глины.
Наконец он бросил это занятие и убрал трубку вместе с огнивом в кожаный поясной мешочек. Только тогда он понял, что все спутники смотрят на него, словно его простая фраза явилась ключом, открывшим дверь самым мрачным мыслям всех и каждого. Ускользающие взгляды, нахмуренные лбы, сжатые губы…
– Что ж, – сказал мастер-каменщик, поднимаясь. – Дело обстоит так: если подозрения мессира Утера обоснованны – а бегство Блейда является достаточным тому доказательством, – то этот человек, который должен был отвести нас к Гаэлю, следовал за нами,
очевидно, от самого Лота Он убил господина Родерика и чуть было не сделал того же самого с мессиром Фрейром (Цимми кивнул в сторону варвара, все ещё прижимавшего к глубоко рассечённой кинжалом Блейда щеке компресс из мха). Если он действительно знает, где найти господина Гаэля, то можно ужe не сомневаться, зачем это ему нужно… Значит…
– Значит, нам нужно пойти к тому поселению, что обнаружил мессир Фрейр, и попросить помощи у серых эльфов, – заключила Ллиэн. – Я поговорю с ними. Они меня выслушают…
– Простите, – почтительно сказал Цимми, – я продолжаю. Возникает вопрос: зачем этот человек нас преследовал и зачем…
– Хватит! Эта комедия длится слишком долго!
Громовой голос Рогора заставил всех окаменеть.
Выпрямившись во весь рост (немалый для гнома), прочно упираясь расставленными ногами в землю, он сорвал с себя красную тунику пажа, украшенную рунами короля Болдуина и заляпанную болотной грязью, и швырнул её на землю. Потом он отцепил от пояса огромный стальной топор и укрепил его на топорище, которое Мьольнир, стоявший за ним, почтительно ему протянул.
– О, нет! – в отчаянии прошептал Цимми.
Он невольно поискал глазами Утера, затем взглянул на королеву Ллиэн. Рыцарь, словно зачарованный, следил за каждым жестом Рогора, но Ллиэн посмотрела на Цимми, и в глазах её были упрёк, боль и усталость, отчего сердце мастера-каменщика готово было разорваться.
– Я Рогор, племянник Тройна и наследник трона Чёрной Горы! – прогремел гном, поднимая топор. – Эльф Гаэль убил моего дядю, и я ему отомщу!
Он отодвинул вбок свою рыжую бороду, и показались доспехи, украшенные гербом: золотой меч на чёрном щите.
– Двалин! – закричал он, и это прозвучало боевым кличем. – Два-а-алин!
– Долгой жизни, длинной бороды и погибели всем врагам! – с воодушевлением откликнулся Мьольнир, что повергло Цимми в ещё более глубокое отчаяние.
Утёр, оглушённый и растерянный неожиданными событиями, обернулся к спутникам, ища у них поддержки. Он вздрогнул, заметив, что Тилль держит свой лук с натянутой стрелой наготове. Даже Ллиэн, кажется, уже готова была схватиться за свой длинный серебряный кинжал. Но больше всего рыцаря поразило выражение её лица, на котором теперь читались тревога и недоверие.
– Мессир Утёр! – окликнул его Рогор.
Утёр невольно послушался этого властного голоса и приблизился к гному.
– Я полагаю, именно мне нанесён наибольший урон, – сказал тот. – Ты, рыцарь, был послан Великим Советом с единственной целью: покарать убийцу. Поэтому ты должен мне помочь, так же как и
ты, господин Фрейр. Ибо, если мы не отомстим за смерть моего дяди, мне не останется ничего другого, кроме как обрушить на народ убийцы Священный гнев гномов!
Поскольку Фрейр смотрел на него с ошалелым видом (явно не слишком много понимая в его речах), Рогор с яростью вогнал топор в землю.
– Это война! – закричал он.
Стоявший за ним Мьольнир резко поднял собственный топор, и его глаза яростно сверкнули.
– Война! Война!
– Я должен покарать Гаэля и сделаю это, с вашей
помощью или без неё! Его кровь смоет оскорбление, нанесённое моему роду! Это будет только справедливо! К тому же таково было решение Совета! Мы должны отправиться к этим собакам и потребовать, чтобы они нам его выдали!
Эти слова больно резанули слух Цимми, и он снова повернулся к королеве эльфов, чтобы попытаться как-то смягчить грубость своего повелителя. Но лицо королевы эльфов его ужаснуло. Он тут же вспомнил волшебные и страшные легенды, слышанные с давних пор. Феи-драконы с горящими глазами, мертвенно – бледные вампиры, холодные мороки, смертельные чары, серебряные стрелы… Сейчас королева Ллиэн каза – лась одним из персонажей этих историй. Ночной эльф, холодная змея, которая приходит пожирать гномов-ских младенцев, спящих в колыбели, которая задушит вас и вырвет из груди сердце, если вы осмелитесь в одиночку отправиться в лес…
Словно два хищника, не отрывая желтоватых поблёскивающих глаз от группы гномов, Ллиэн и Тилль приближались к ним лёгкой, скользящей поступью. Их лица были искажены жестокими гримасами, губы слегка вздёрнуты, обнажая острые зубы, совсем как у вампиров из легенд. Необычная красота эльфов в одно мгновение сменилась отталкивающим уродством.
Утёр и Фрейр в отчаянии пытались урезонить Ро-гора, но их слова заглушил голос Мьольнира, который самозабвенно и горделиво Запел старую боевую песнь гномов Чёрной Горы:
Это было нелепо и в то же время страшно.
Ом, Ом, Казар-Ран!
Золото и сталь,
Барабан гремит,
Ветер гудит,
Смерть и кровь!
Гремит барабан,
Казар-Ран!
Цимми, ужаснувшись, попятился и упал на торфянистую землю. Ллиэн была уже совсем рядом. Она приближалась, не глядя на него, словно его не существовало, и не отрывала глаз от вооружённых гномов. Стелющийся туман и высокая трава скрывали её ступни, и казалось, что она плывёт над землёй, мертвенно-бледная и молчаливая, как призрак. Цимми не мог оторвать глаз от длинного обоюдоострого серебряного клинка, Оркомиэлы, который она держала перед собой параллельно земле. Он наощупь поискал своё оружие, но молота не было – он остался возле его сумки с походным снаряжением. Потом Мьольнир завопил, указывая на эльфов, и все одновременно обернулись к ним – и в тот же момент Тилль выпустил из лука стрелу. Утёр и Фрейр бросились к нему. Цимми услышал крик Мьольнира, которому стрела попала в руку. Затем Ллиэн рванулась вперёд, и Цимми ничего не оставалось, как; броситься ей под ноги.
Ллиэн упала, выронив кинжал, и в ярости обернулась к Цимми, сверкая желтоватыми глазами, словно дикая кошка. Цимми уже поднялся на ноги и теперь сжимал в руке ком земли. Он швырнул его в лицо Ллиэн и снова толкнул её, когда она попыталась встать. Ллиэн успела зажмуриться, когда мокрая земля ударила ей в лицо. Когда она снова открыла глаза, то увидела Цимми, в полном отчаянии трясшего головой. В следующее мгновение холмик вязкой размокшей земли с глухим гулом взметнулся до самых крон деревьев. Потом комья земли обрушились сверху на Ллиэн, погребая её под собой.
Глава 14
Серые эльфы
Снег шёл не переставая уже второй день. Равнина была сплошь белой, и даже озеро покрылось тонкими островками заснеженного льда. Только стены Лота и высящиеся над ними дворцовые башни, видные издалека, выделялись на фоне этой белизны. Сенешаль Горлуа, закутанный в меховой плащ, в сапогах из прочной кожи, подбитых гвоздями, слегка покачивался в седле, наслаждаясь непроницаемой тишиной, принесённой этим первым снегом, в которой глухо постукивали копыта его лошади и чуть слышно бряцало оружие его свиты. В красной бархатной шапочке, отороченной мехом, с широким бархатным шарфом, обмотанным вокруг шеи, в тёплых кожаных перчатках на меху он почти не чувствовал холода – только приятное бодрящее покалывание морозного воздуха на лице, в отличие от своих телохранителей, жестоко мёрзших в стальных доспехах. Горлуа чувствовал себя отлично. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались владения людей. Когда он был молод, леса подступали к самым стенам Лота, тогда ещё простой крепости. Но свободные крестьяне и рабы выжгли леса, распахали землю, засеяли поля и построили деревни. Королевство Логр стало огромным и даже более могущественным, чем король Пеллегун и он сам некогда мечтали.
– Мессир! Вот они…
Голос рыцаря, ехавшего впереди процессии, оторвал его от размышлений. Горлуа слегка пришпорил коня и, оставив позади свиту, рысью поехал навстречу Рассулю, королю серых эльфов, ждавшего его на берегу озера. Сенешаль поднял правую руку в знак приветствия и соскочил с коня – с меньшей ловкостью, чем хотелось бы. Годы начинали сказываться…
Рассуль, как и просил его Горлуа, прибыл на встречу в сопровождении только одного из своих приближённых, Ассана, который был вооружён лишь тонким железным прутом, даже не заточенным.
Оба эльфа, неподвижно стоявшие на берегу, стройные и бледные, были, как всегда, в своих длинных муаровых плащах, и Горлуа почувствовал холод от одного только взгляда на них.
Он быстро обернулся, убеждаясь, что его стражники остались на расстоянии, потом снял перчатку и протянул королю руку.
– Я благодарю вас, повелитель, за то, что вы согласились встретиться со мной, – сказал он, почтительно склоняя голову.
– Так в чём дело?
Горлуа придвинулся ближе и фамильярным жестом взял эльфа под руку. Господи Боже, он не вооружён! Кинжала – и того нет!
Некоторое время старый сенешаль тешил себя мыслью о том, чтобы приказать своим стражникам убить эльфов – прямо здесь, на берегу. Это было бы легче лёгкого. Их тела бросят в озеро, и до весны никто их не найдёт. У серых эльфов больше не будет короля…
– Говорите! – настойчиво произнёс Рассуль.
Горлуа улыбнулся ему и отвёл его в сторону.
– Повелитель, я получил вести от наших посланников. Почтовый голубь доставил мне письмо из Каб-Бага.
– И что же?
– Король Пеллегун и я сочли нужным уведомить
вас об этом до того, как состоится новое собрание Великого Совета. Ибо нам предстоит собраться ещё до возвращения королевы Ллиэн и её спутников… Боюсь, что у меня для вас плохие новости.
Рассуль остановился и вырвал руку из руки Горлуа.
– Они нашли Гаэля? – Пока нет… Но у них есть несомненные доказательства его вины. Боюсь, гномы были правы. Гаэль в самом деле убил короля Тройна.
– Проклятье!
Рассуль в ярости пнул ногой покрытый снегом куст, отчего в воздух поднялось облако снежной пыли, и произнёс какое-то длинное ругательство на своём языке – диалекте эльфийского, на котором говорили серые эльфы и которого Горлуа не понимал. Он мельком посмотрел на Ассана – тот слегка ударял носком сапога в землю, словно конь, которому передалась ярость его хозяина. Горлуа с трудом удержался от улыбки, спрашивая себя, какие отношения на самом деле связывают Рассуля и его подданного. Говорили, что у эльфов не существует больших различий между полами… Потом он снова напустил на себя озабоченный вид и перевёл все внимание на короля.
– Я так и слышу, что говорят Болдуин и его свита! – прорычал Рассуль. – Никто не поверит, что Гаэль действовал по своей собственной воле или по чьей-либо ещё, кроме моей! Нет, именно меня обвинят во всём! Меня объявят заказчиком убийства Тройна! Всегда и во всём обвиняют серых эльфов!
Сейчас Рассуль и в самом деле был весь серый – его покрытые инеем волосы, не заплетённые в косички, в беспорядке рассыпались по спине застывшим, серебристо поблёскивающим водопадом. Ею кожа по цвету почти не отличалась от них. Рассуль был высокий, слегка сутулый, худой, с длинными руками и ногами. Его суровое лицо с резкими чертами, с выступающими надбровными дугами и скулами могло казаться красивым, как и у всех эльфов, но в этот момент ярость сделала его почти отталкивающим.
– Ваше величество, мы в первую очередь хотим избежать конфликтов, – вкрадчиво заговорил Горлуа. – И мы опасаемся, как бы ваше присутствие на Великом Совете не вызвало враждебности со стороны гномов.
Он на мгновение замолчал, словно подыскивая слова.
– Вот почему я бы посоветовал вам уехать…
– Что?!
Рассуль, с расширенными глазами и побелевшими губами, смотрел на него, задыхаясь от ярости.
– Бежать от гномов?!
– Вы же помните, как вёл себя Болдуин в прошлый раз… Похоже, он уже готов развязать войну.
– Пусть попробует! – гневно воскликнул Рассуль. – Гнусный пожиратель камней! Проклятый недомерок! На сей раз мы этого так не оставим! Прошли те времена, когда эльфы прозябали на болотах, страшась гномовских набегов!
– Ваше величество, я заклинаю вас – предоставьте Совету решить…
– Нет! Довольно! Вся эта история пахнет заговором. Гномы, как всегда, вынашивают тайные планы и, как всегда, готовы перебить друг друга в своих проклятых горах. Хватит! Мы не позволим им использовать нас в своих интригах!
– Но, ваше величество, серые эльфы никогда не смогут противостоять Священному гневу гномов! Вы потерпите поражение!
– Ах, ты так думаешь?
Рассуль схватил старого сенешаля за воротник плаща с такой силой, что Горлуа на миг почувствовал, как его ноги отрываются от земли.
– Это мы ещё посмотрим, – прошипел эльф, устремив на Горлуа помутневший безумный взгляд.
Стражники из свиты Горлуа уже схватились за мечи, готовые броситься вперёд, но тут Рассуль оттолкнул его, крикнул что-то своему спутнику на их невозможном языке, и они оба быстро помчались прочь, словно дикие кони.
Начальник стражи поспешил к сенешалю, стоявшему на коленях в снегу. Он уже протянул руку, чтобы помочь тому встать, как вдруг застыл в изумлении.
Согнувшись пополам, судорожно вздрагивая, Горлуа смеялся.
Когда Цимми пришёл в себя, в воздухе носились искры и висел удушливый запах гари. Наполовину засыпанный взметнувшимися вверх сухими комьями земли, гном с трудом смог подняться. Он начал откашливаться и отплёвываться, потом, сдвинув назад зелёный капюшон, пригладил короткие каштановые волосы и кое-как отряхнул непослушными руками одежду и кольчугу. Потом пошарил в одном из кожаных мешочков, висевших на поясе, и отчаянно простонал, вынув оттуда сломанную трубку из белой глины. Он бросил её на землю, оставив только огниво, и сделал несколько неуверенных шагов, подняв облако пыли. Ноги все ещё ныли от ударов, полученных в Каб-Баге, а применение чар истощило его последние силы, выкачав из измученного тела остатки жизненной энергии.
Подойдя к большому камню, в нескольких туазах от потоков застывшей лавы, он сел, глубоко вздыхая и глядя на дело своих рук.
Поляна, на которой они ночевали, выглядела неузнаваемой. Плакучая ива была наполовину выворочена – корни торчали наружу, и земля, словно взрезанная лемехом гигантского плуга, вперемешку с травой и обломками камней, полностью засыпала королеву Ллиэн. Увидев это, Цимми вздрогнул и на подкашивающихся ногах поспешил к ней, но от его шагов в воздух снова поднялись клубы пыли, мешая что-либо разглядеть. Сердце гнома сжалось при мысли о том, что все его спутники – люди, гномы и эльфы – могли оказаться убитыми, что он остался один, без еды и оружия, и у него не хватит сил на повторное использование магии в ближайшие несколько часов, а то и дней, и он не может ориентироваться в этом огромном краю болот.
Потом он заметил матовый отблеск стали. Утёр, стоя на коленях, разгребал землю нагрудником своих лат, словно лопатой. Его лицо было черным от пыли, со светлыми дорожками от катившихся струек пота. Рядом с ним стоял Фрейр и, с шумом выдыхая воздух, тоже энергично отбрасывал комья земли, оставляя позади себя растущие насыпи. Его щека была в крови, светлые волосы потемнели от грязи, одежда из звериных шкур была изодрана, и варвар походил на сказочного великана или тролля. Цимми остановился на некотором расстоянии от них, не отваживаясь приблизиться. Но тут Фрейр его заметил.
– Цимми! – проревел он. – Глупый гном! Это ты сделал?
Утёр поднял голову и, увидев Цимми, одним прыжком вскочил на ноги и схватил его за воротник.
– Это твоя работа? – в свою очередь спросил он.
Цимми, полузадушенный, что-то прохрипел, но
Утёр даже не стал его слушать.
– Убирайся отсюда! – резко сказал он.
Он швырнул гнома на землю, и Цимми, глубоко уязвлённый, тут же вскочил, охваченный яростью. Его лицо потемнело, кулаки сжались.
– Я ничего не делал! – закричал он. – Что ты себе вообразил? Что я могу разрушать и создавать по своему желанию? Так вот, я этого не могу!
Утёр снова схватил его за воротник и бросил на землю рядом с собой.
– Тогда копай!
Не говоря больше ни слова, все трое принялись яростно разгребать хаос земли и камней, изливая весь свой гнев в этой молчаливой упорной работе.
– Мессир! Вот они…
Голос рыцаря, ехавшего впереди процессии, оторвал его от размышлений. Горлуа слегка пришпорил коня и, оставив позади свиту, рысью поехал навстречу Рассулю, королю серых эльфов, ждавшего его на берегу озера. Сенешаль поднял правую руку в знак приветствия и соскочил с коня – с меньшей ловкостью, чем хотелось бы. Годы начинали сказываться…
Рассуль, как и просил его Горлуа, прибыл на встречу в сопровождении только одного из своих приближённых, Ассана, который был вооружён лишь тонким железным прутом, даже не заточенным.
Оба эльфа, неподвижно стоявшие на берегу, стройные и бледные, были, как всегда, в своих длинных муаровых плащах, и Горлуа почувствовал холод от одного только взгляда на них.
Он быстро обернулся, убеждаясь, что его стражники остались на расстоянии, потом снял перчатку и протянул королю руку.
– Я благодарю вас, повелитель, за то, что вы согласились встретиться со мной, – сказал он, почтительно склоняя голову.
– Так в чём дело?
Горлуа придвинулся ближе и фамильярным жестом взял эльфа под руку. Господи Боже, он не вооружён! Кинжала – и того нет!
Некоторое время старый сенешаль тешил себя мыслью о том, чтобы приказать своим стражникам убить эльфов – прямо здесь, на берегу. Это было бы легче лёгкого. Их тела бросят в озеро, и до весны никто их не найдёт. У серых эльфов больше не будет короля…
– Говорите! – настойчиво произнёс Рассуль.
Горлуа улыбнулся ему и отвёл его в сторону.
– Повелитель, я получил вести от наших посланников. Почтовый голубь доставил мне письмо из Каб-Бага.
– И что же?
– Король Пеллегун и я сочли нужным уведомить
вас об этом до того, как состоится новое собрание Великого Совета. Ибо нам предстоит собраться ещё до возвращения королевы Ллиэн и её спутников… Боюсь, что у меня для вас плохие новости.
Рассуль остановился и вырвал руку из руки Горлуа.
– Они нашли Гаэля? – Пока нет… Но у них есть несомненные доказательства его вины. Боюсь, гномы были правы. Гаэль в самом деле убил короля Тройна.
– Проклятье!
Рассуль в ярости пнул ногой покрытый снегом куст, отчего в воздух поднялось облако снежной пыли, и произнёс какое-то длинное ругательство на своём языке – диалекте эльфийского, на котором говорили серые эльфы и которого Горлуа не понимал. Он мельком посмотрел на Ассана – тот слегка ударял носком сапога в землю, словно конь, которому передалась ярость его хозяина. Горлуа с трудом удержался от улыбки, спрашивая себя, какие отношения на самом деле связывают Рассуля и его подданного. Говорили, что у эльфов не существует больших различий между полами… Потом он снова напустил на себя озабоченный вид и перевёл все внимание на короля.
– Я так и слышу, что говорят Болдуин и его свита! – прорычал Рассуль. – Никто не поверит, что Гаэль действовал по своей собственной воле или по чьей-либо ещё, кроме моей! Нет, именно меня обвинят во всём! Меня объявят заказчиком убийства Тройна! Всегда и во всём обвиняют серых эльфов!
Сейчас Рассуль и в самом деле был весь серый – его покрытые инеем волосы, не заплетённые в косички, в беспорядке рассыпались по спине застывшим, серебристо поблёскивающим водопадом. Ею кожа по цвету почти не отличалась от них. Рассуль был высокий, слегка сутулый, худой, с длинными руками и ногами. Его суровое лицо с резкими чертами, с выступающими надбровными дугами и скулами могло казаться красивым, как и у всех эльфов, но в этот момент ярость сделала его почти отталкивающим.
– Ваше величество, мы в первую очередь хотим избежать конфликтов, – вкрадчиво заговорил Горлуа. – И мы опасаемся, как бы ваше присутствие на Великом Совете не вызвало враждебности со стороны гномов.
Он на мгновение замолчал, словно подыскивая слова.
– Вот почему я бы посоветовал вам уехать…
– Что?!
Рассуль, с расширенными глазами и побелевшими губами, смотрел на него, задыхаясь от ярости.
– Бежать от гномов?!
– Вы же помните, как вёл себя Болдуин в прошлый раз… Похоже, он уже готов развязать войну.
– Пусть попробует! – гневно воскликнул Рассуль. – Гнусный пожиратель камней! Проклятый недомерок! На сей раз мы этого так не оставим! Прошли те времена, когда эльфы прозябали на болотах, страшась гномовских набегов!
– Ваше величество, я заклинаю вас – предоставьте Совету решить…
– Нет! Довольно! Вся эта история пахнет заговором. Гномы, как всегда, вынашивают тайные планы и, как всегда, готовы перебить друг друга в своих проклятых горах. Хватит! Мы не позволим им использовать нас в своих интригах!
– Но, ваше величество, серые эльфы никогда не смогут противостоять Священному гневу гномов! Вы потерпите поражение!
– Ах, ты так думаешь?
Рассуль схватил старого сенешаля за воротник плаща с такой силой, что Горлуа на миг почувствовал, как его ноги отрываются от земли.
– Это мы ещё посмотрим, – прошипел эльф, устремив на Горлуа помутневший безумный взгляд.
Стражники из свиты Горлуа уже схватились за мечи, готовые броситься вперёд, но тут Рассуль оттолкнул его, крикнул что-то своему спутнику на их невозможном языке, и они оба быстро помчались прочь, словно дикие кони.
Начальник стражи поспешил к сенешалю, стоявшему на коленях в снегу. Он уже протянул руку, чтобы помочь тому встать, как вдруг застыл в изумлении.
Согнувшись пополам, судорожно вздрагивая, Горлуа смеялся.
Когда Цимми пришёл в себя, в воздухе носились искры и висел удушливый запах гари. Наполовину засыпанный взметнувшимися вверх сухими комьями земли, гном с трудом смог подняться. Он начал откашливаться и отплёвываться, потом, сдвинув назад зелёный капюшон, пригладил короткие каштановые волосы и кое-как отряхнул непослушными руками одежду и кольчугу. Потом пошарил в одном из кожаных мешочков, висевших на поясе, и отчаянно простонал, вынув оттуда сломанную трубку из белой глины. Он бросил её на землю, оставив только огниво, и сделал несколько неуверенных шагов, подняв облако пыли. Ноги все ещё ныли от ударов, полученных в Каб-Баге, а применение чар истощило его последние силы, выкачав из измученного тела остатки жизненной энергии.
Подойдя к большому камню, в нескольких туазах от потоков застывшей лавы, он сел, глубоко вздыхая и глядя на дело своих рук.
Поляна, на которой они ночевали, выглядела неузнаваемой. Плакучая ива была наполовину выворочена – корни торчали наружу, и земля, словно взрезанная лемехом гигантского плуга, вперемешку с травой и обломками камней, полностью засыпала королеву Ллиэн. Увидев это, Цимми вздрогнул и на подкашивающихся ногах поспешил к ней, но от его шагов в воздух снова поднялись клубы пыли, мешая что-либо разглядеть. Сердце гнома сжалось при мысли о том, что все его спутники – люди, гномы и эльфы – могли оказаться убитыми, что он остался один, без еды и оружия, и у него не хватит сил на повторное использование магии в ближайшие несколько часов, а то и дней, и он не может ориентироваться в этом огромном краю болот.
Потом он заметил матовый отблеск стали. Утёр, стоя на коленях, разгребал землю нагрудником своих лат, словно лопатой. Его лицо было черным от пыли, со светлыми дорожками от катившихся струек пота. Рядом с ним стоял Фрейр и, с шумом выдыхая воздух, тоже энергично отбрасывал комья земли, оставляя позади себя растущие насыпи. Его щека была в крови, светлые волосы потемнели от грязи, одежда из звериных шкур была изодрана, и варвар походил на сказочного великана или тролля. Цимми остановился на некотором расстоянии от них, не отваживаясь приблизиться. Но тут Фрейр его заметил.
– Цимми! – проревел он. – Глупый гном! Это ты сделал?
Утёр поднял голову и, увидев Цимми, одним прыжком вскочил на ноги и схватил его за воротник.
– Это твоя работа? – в свою очередь спросил он.
Цимми, полузадушенный, что-то прохрипел, но
Утёр даже не стал его слушать.
– Убирайся отсюда! – резко сказал он.
Он швырнул гнома на землю, и Цимми, глубоко уязвлённый, тут же вскочил, охваченный яростью. Его лицо потемнело, кулаки сжались.
– Я ничего не делал! – закричал он. – Что ты себе вообразил? Что я могу разрушать и создавать по своему желанию? Так вот, я этого не могу!
Утёр снова схватил его за воротник и бросил на землю рядом с собой.
– Тогда копай!
Не говоря больше ни слова, все трое принялись яростно разгребать хаос земли и камней, изливая весь свой гнев в этой молчаливой упорной работе.