Филлипс Сьюзен Элизабет. Мой, и только мой

   Джейн сразу раскусила замысел Энни, но нисколько не рассердилась. Наоборот, даже обрадовалась. Ей льстило, что старуха уже считает ее близкой родственницей.
   — Я с радостью помогу вам, если вы покажете мне, как и что надо делать.
   Энни прижала руки к груди:
   — Ты мне поможешь?
   Джейн рассмеялась. Наигранное изумление Энни не могло обмануть ее.
   — Конечно же. С удовольствием. У меня никогда не было огорода.
   — Вот и отлично. Скажешь Калвину, чтобы завтра утром он пораньше привез тебя ко мне, и мы сразу же посадим морковь и петрушку. Поздновато, конечно, следовало сделать это еще в конце февраля, когда нет луны, но ничего страшного. Если обеспечить правильный уход, они и взойдут, и вырастут. Потом мы посадим лук, а за ним и свеклу.
   — Отлично. — Джейн почувствовала, что старушке пора перекусить, и встала. — Может, приготовить ленч? Я что-то проголодалась.
   — Отличная идея. Эмбер Линн вернулась из своей поездки и вчера принесла мне фасолевого супа. Можешь его подогреть. Разумеется, Эмбер Линн варит суп не совсем так, как я учила ее, но другого ждать от Эмбер Линн и не приходится.
   Значит, родители Кэла вернулись, отметила для себя Джейн. Направляясь на кухню, Джейн гадала, каким предлогом воспользовался Кэл, чтобы и теперь не знакомить ее с родителями.
   Суп Джейн налила в одну фаянсовую и одну пластмассовую тарелки. Добавила сухарики из кукурузного хлеба, миска с которыми стояла на буфете. Ели они за кухонным столом, и Джейн почувствовала, что никогда еще еда не доставляла ей такого удовольствия. После двух недель полной изоляции так приятно оказаться в компании другого человека. Тем более что он не рычит на тебя и не бросает злобные взгляды.
   Она помыла посуду и понесла в гостиную кружку с чаем для Энни, когда заметила на стене среди картин, полочек с фарфоровыми балеринами и настенных часов три диплома.
   — Дипломы моих внуков, — пояснила Энни, — но они отдали их мне. Мне пришлось бросить школу после шестого класса, и они знали, что я очень сожалею об этом, поэтому приносили мне свои дипломы на следующий день после окончания колледжа. Тот, что висит повыше, — Калвина.
   Джейн вернулась на кухню за очками, всмотрелась в верхний диплом. Выданный университетом Мичигана и свидетельствующий о том, что Калвин Боннер получил степень бакалавра наук, с отличием закончив курс обучения.
   Summa Cum Laude^[27].
   Рука Джейн взлетела к шее. Она резко обернулась.
   — Кэл — самме кум лауде?
   — Так вроде бы говорят о действительно умном человеке. Я думала, ты это знаешь, поскольку сама — профессор. Мой Калвин, он такой умный.
   — Он… — Джейн шумно проглотила слюну, покачнулась. — А по какой специальности у него диплом?
   — Разве он тебе не говорил? Большинство спортсменов выбирают самые легкие предметы. Но мой Калвин не такой. Он получил диплом по биологии. Всегда подолгу пропадал в лесах, что-то выкапывал, что-то сажал.
   — По биологии? — Джейн словно ударили в солнечное сплетение.
   Энни прищурилась:
   — Странно, что ты ничего этого не знаешь, Джейни Боннер.
   — Просто, разговор об этом никогда не заходил. — Комната закачалась, Джейн почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Неловко повернулась, плеснув горячим чаем на руку, потащилась на кухню.
   — Джейни? Что случилось?
   Она не могла говорить. От кружки, которую она бросила в раковину, откололась ручка. Джейн поднесла руку ко рту, изо всех сил сопротивляясь поднимающейся волне ужаса. Как она могла так сглупить! Несмотря на все ее старания, она навлекла на ребенка ту самую беду, которую хотела отвести. Теперь ему не бывать таким, как все. Второй рукой она схватилась за край раковины. Суровая реальность растоптала ее розовые грезы. Да, она знала, что Кэл учился в Мичиганском университете, но она и представить себе не могла, что он относился к занятиям серьезно. Разве спортсмены не стараются ограничиться минимумом изучаемых предметов, а то и вовсе переходят в профессионалы до получения диплома. Но в одном из самых престижных университетов Америки не получить диплома с отличием только за успехи на футбольном поле.
   Значит, помимо силы, природа одарила Кэла и высоким интеллектом. Похоже, отрицать это не имело смысла. В итоге единственный плюс, который она в нем нашла — тупость, — оказался не более чем иллюзией; иллюзией, в которую она поверила. Поверила сознательно. Не отличив мнимого от действительного, она обрекла своего ребенка на те же изоляцию и одиночество, от которых настрадалась сама.
   Джейн охватила паника. Ее ненаглядный ребенок будет выродком, таким же как она.
   Этого нельзя допустить, сказала она себе. Лучше умереть, чем подвергать ребенка тем страданиям, через которые пришлось пройти ей. Она уедет! Увезет ребенка в Африку, в самую дальнюю и дикую часть континента. Будет воспитывать его сама, чтобы ее драгоценное дитя не познало на себе жестокости других детей.
   Глаза Джейн наполнились слезами. Что же она наделала? Неужели Бог столь жесток, что мог допустить такое?
   В ее горестные размышления ворвался голос Энни:
   — А вот и Калвин. Я же говорила, что он заедет за тобой. Джейн услышала хлопок автомобильной дверцы, затем тяжелые шаги на крыльце.
   — Джейн! Где она, черт побери? Джейн выскочила в гостиную:
   — Мерзавец!
   Кэл шагнул к ней с перекошенным лицом.
   — Мэм, вам придется кое-что объяснить.
   — Господи, как я тебя ненавижу!
   — Я от тебя тоже не в восторге! — Глаза Кэла светились злостью и… острым умом. Теперь Джейн не могла понять, как же она не видела этого раньше.
   Ей хотелось броситься на него и ногтями выцарапать из глаз этот ум, расколоть череп надвое и вырвать из мозга интеллект. Он завалил дом комиксами! Как он мог так коварно обмануть ее?
   Усилием воли Джейн сдержалась. Она понимала, что должна немедленно уйти, или ее просто разорвет от ярости. С криком отчаяния она повернулась, метнулась на кухню и выбежала через дверь черного хода.
   Она уже неслась прочь от дома, когда услышала громовой рев Кэла:
   — Немедленно вернись! Не заставляй меня бегать за тобой, а не то пожалеешь!
   Она хотела биться головой о стену. Хотела броситься в глубокую яму, где бы ее завалило землей. Что угодно, лишь бы остановить ужасную боль, разрывающую тело изнутри. Ее ребенок, которого она уже любила больше всех на свете, будет выродком.
   Она не слышала, как Кэл настиг ее, ахнула, когда он развернул ее лицом к себе.
   — Я велел тебе остановиться! — рявкнул он.
   — Ты все погубил! — прокричала она в ответ.
   — Я? — Лицо его побледнело от ярости. — Ты паршивая лгунья! Ты старуха! Чертова старуха!
   — Я никогда тебе этого не прощу. — Она сжала пальцы в кулак и ударила его в грудь так сильно, что боль прострелила руку.
   Кэл попытался схватить ее, но в Джейн словно вселился дьявол. Этот мужчина навредил ее еще не родившемуся ребенку, и она, никогда ранее не ударившая другого человека, жаждала его крови.
   Джейн просто обезумела. Очки отлетели в сторону, но она этого и не заметила. Она лягалась, кусалась, пыталась разорвать его на куски.
   — Прекрати! Прекрати немедленно! — Его крик долетел до вершин деревьев. Он вновь попытался схватить ее, но она вонзилась зубами в его предплечье.
   — Ох-х! — Его глаза округлились от ярости. — Больно, черт побери!
   Насилие пришлось ей по вкусу. Она подняла колено, чтобы ударить его в промежность, и тут ее ноги оторвало от земли.
   — Нет, не…
   Он упал вместе с ней, самортизировав удар своим телом, потом навалился на нее, прижал к земле.
   Борьба отняла у Джейн все силы. Он же, привычный к более серьезным стычкам, даже не запыхался. Однако она разъярила Кэла, и он едва сдержался, чтобы как следует не врезать ей.
   — Немедленно угомонись, слышишь меня? Ты ведешь себя как безумная! Ты просто сумасшедшая! Ты мне лгала, обманывала, а теперь пыталась убить, не говоря уже о том, что твои выходки не принесут никакой пользы ребенку, которого ты носишь. Клянусь Богом, я отправлю тебя в дурдом, чтобы тебя накачали торазином.
   Ее глаза блеснули слезами. Она не хотела, чтобы он их видел, но ничего не могла с собой поделать.
   — Ты все погубил!
   — Я? — Его глаза гневно блеснули. — Я не веду себя как псих. И никому не говорю, что мне двадцать восемь гребаных лет!
   — Я тебе этого тоже не говорила, и нечего выражаться.
   — Тебе тридцать четыре! Тридцать четыре! Ты вообще-то собиралась сказать мне об этом?
   — Когда я могла тебе это сказать? Когда ты ворвался в класс во время занятий? Или когда кричал на меня по телефону? А может, когда вталкивал в самолет? Или после того, как ты запер меня в своем доме? Наверное, именно тогда.
   Не пытайся корчить из себя обиженную. Ты знала, что я меня это важно, и намеренно обманывала меня.
   — Намеренно? Странный слог для деревенщины. Или ты полагаешь высшим шиком играть под дурачка и убеждать всех, что у тебя в мозгу всего две извилины? Тебе это доставляло массу удовольствия?
   — О чем ты говоришь?
   — Мичиганский университет, — выплюнула она. — Самме кум лауде!
   — А, ты об этом. — Тело его расслабилось и уже не так сильно давило на Джейн.
   — Господи, как я тебя ненавижу, — прошептала она. — Лучше бы мне обратиться в банк спермы.
   — Именно это тебе и следовало сделать.
   Хотя по тону чувствовалось, что злость его поутихла, Джейн все еще кипела от ярости. Она знала, что должна задать главный вопрос, и, хотя и боялась ответа, выдавила из себя ключевые слова:
   — Какой у тебя ай-кью?
   — Понятия не имею. В отличие от тебя он не вытатуирован у меня на лбу. — Он перекатился на бок, Джейн с трудом поднялась.
   — Тогда о-ти^[28]. Сколько ты набрал баллов?
   — Не помню.
   Она с горечью посмотрела на него:
   — Врешь. Все помнят баллы о-ти.
   Вставая, он стряхнул с джинсов мокрые листья.
   — Говори, черт бы тебя побрал!
   — Я ничего не должен тебе говорить. — В голосе звучало раздражение, но не злоба.
   Джейн это не успокоило. Наоборот, она вновь оказалась на грани истерики.
   — Ты скажешь мне тотчас же, а не то, клянусь Богом, я найду способ убить тебя! Подсыплю толченое стекло тебе в пищу! Зарежу, когда ты будешь спать! Подожду, пока ты встанешь под душ, и брошу в ванную оголенный электрический провод! Я… я подстерегу тебя у двери и ударю бейсбольной битой по голове!
   Кэл перестал чистить джинсы и посмотрел на Джейн. В его взгляде читалась скорее насмешка, чем тревога.
   Джейн еще больше распалилась:
   — Отвечай мне!
   — А ты, однако, кровожадная женщина. — Кэл чуть усмехнулся. — Насчет электрического провода… Тебе понадобится удлинитель, чтобы достать до душа. Опять же ты можешь забыть вставить штепсель в розетку.
   Она заскрежетала зубами, чувствуя, что ведет себя как идиотка.
   — Если я не вставлю штепсель в розетку, тебя не ударит током.
   — Логично.
   Джейн глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.
   — Скажи мне, какие ты получил баллы по о-ти. С тебя не убудет.
   Кэл пожал плечами, наклонился, чтобы поднять ее очки.
   — Тысячу четыреста. Может, чуть ниже.
   — Тысяча четыреста! — Она стукнула его со всей силы и бросилась в лес. Каков лицемер, в отчаянии подумала она. Сердце у нее упало. Даже Крейг был глупее этого человека.
   — Я же тупица по сравнению с тобой! — крикнул вслед Кэл.
   — Не смей со мной говорить!
   Он ее догнал, но на этот раз не прикоснулся.
   — Прекрати, Розибад. Пора тебе успокоиться, тогда я смогу посчитаться с тобой за то, что ты мне сделала. Тут уж мой чертов о-ти покажется пустячком.
   Джейн круто развернулась:
   — Дело не в сведении счетов! Ты погубил моего ребенка, неужели ты этого не понимаешь? Из-за тебя невинное дитя будет расти выродком.
   — Я никогда не говорил тебе, что я глуп. Ты сама так решила.
   — Ты говорил другое. Когда мы встретились в первый раз, ты двух слов связать не мог.
   У него дернулся уголок рта.
   — И что? Вычурные слова у спортсменов не в чести. Тут мне извиняться не за что.
   — А разбросанные по всему дому комиксы?
   — Хотел оправдать твои ожидания. Ты же меня видела именно таким.
   Последняя фраза ее доконала. Джейн повернулась к нему спиной, подошла к ближайшему дереву, положила на ствол руки, прижалась к ним лбом. Все унижения детства разом вспомнились ей. Все насмешки, жестокие выходки, полная изоляция. Дети не желали принимать ее в свой круг, не примут и ее ребенка.
   — Я собираюсь отвезти девочку в Африку, — прошептала она. — Подальше от цивилизации. Буду учить ее сама, чтобы ей не пришлось расти среди детей-мучителей.
   Удивительно нежная рука легла ей на поясницу, начала массировать спину.
   — Я не позволю тебе так поступить с ним, Розибад.
   — Ты увидишь, каким она окажется выродком.
   — Он не будет выродком. Именно так воспринимал тебя твой отец?
   Джейн онемела. Отпрянула от Кэла, сунула руку в карман ветровки, достала бумажную салфетку. Высморкалась, вытерла глаза, не торопясь, выгадывая время, пытаясь взять себя в руки. Как она могла выкинуть такой фортель? Неудивительно, что он принял ее за сумасшедшую.
   — Полегчало, не так ли? — Он заулыбался, и, к ее изумлению, на жесткой, как лист железа, щеке появилась ямочка. Остолбенев, Джейн несколько секунд не могла отвести от нее глаз. Наконец к ней вернулась способность думать и излагать свои мысли.
   — Насилие ничего не решает, а я могла нанести тебе серьезную травму.
   — Только не подумай, что я вновь хочу унизить тебя, Розибад но тебе ничего не светит, если вопрос решается кулаками. — Он взял ее за руку и потянул к дому.
   — Это моя вина. С самого начала во всем виновата только я одна. Если бы я не купилась на стереотип спортсмена и южанина, то смогла бы дать более точную оценку твоим умственным способностям.
   — Понятно. Расскажи мне о своем отце.
   Джейн споткнулась и чуть не упала, но Кэл поддержал ее.
   — Нечего рассказывать. Он работал бухгалтером в компании, которая изготовляла перфокарты.
   — Умный?
   — Не без этого. Но не семи пядей во лбу.
   — Пожалуй, это многое проясняет.
   — Что ты такое говоришь?
   — Он понятия не имел, что ему с тобой делать, не так ли? Она двинулась к дому.
   — Он старался изо всех сил. Я не хочу продолжать эту тему.
   — А тебе не приходило в голову, что проблемы, возникшие у тебя в детстве, в большей степени вызывались отношением к тебе твоего отца, а не размерами твоего мозга?
   — Ты ничего не знаешь.
   — А вот мой диплом утверждает обратное.
   Она не смогла ответить, потому что они подошли к крыльцу и Энни уже ждала их у сетчатой двери. Она сердито посмотрела на внука.
   — Что на тебя нашло? Разве можно так расстраивать беременную женщину? Это наверняка отразится на ребенке.
   — О чем ты? — вырвалось у Кэла. — Кто тебе сказал, что она беременна?
   — Иначе ты бы на ней не женился. Тебе бы не хватило ума. Слова старушки тронули Джейн.
   — Спасибо, Энни.
   — А ты! — повернулась к ней Энни. — Что у тебя с головой? Если ты будешь выходить из себя всякий раз, когда Калвин расстроит тебя, ребенка удавит его же пуповина до того, как он успеет первый раз вдохнуть.
   Джейн уже хотела объяснить, в чем причина ее, возможно, неадекватной реакции, но вовремя передумала.
   — Я буду осторожнее.
   — В следующий раз, когда он достанет тебя, наставь на него дробовик.
   — Не лезь в чужие дела, старая карга, — прорычал Кэл. — У нее хватает идей насчет того, как сжить меня со свету.
   Энни склонила голову набок, в ее взгляде читалась грусть.
   — Послушай меня, Джейни Боннер. Я не знаю, что случилось между тобой и Калвином, не знаю, что заставило его жениться на тебе, но из того, что я видела несколько минут назад, я поняла, что любви между вами нет. Он женился на тебе, и я этому рада, но вот что я тебе скажу. Если ты заманила Калвина под венец, позаботься о том, чтобы Эмбер Линн и Джим Боннер никогда об этом не узнали. Они не такие терпимые, как я. Если они заподозрят, что ты причинила вред их мальчику, то оторвут тебе ноги. Ты понимаешь, о чем я?
   Джейн кивнула.
   — Хорошо. — Энни посмотрела на Кэла. От грусти не осталось и следа, глаза смотрели сурово. — Я удивлена, что женщина, которую свалил грипп, смогла прийти сюда через вершину горы.
   Кэл выругался про себя. Джейн уставилась на Энни:
   — О чем вы? Я болела гриппом?
   Кэл схватил ее за руку и потащил за собой:
   — Пошли, Джейн, мы едем домой.
   — Подожди! Я хочу знать, что она имела в виду.
   Но прежде чем Энни скрылась из виду, до Джейн долетел смешок и ее слова: «Помни о пуповине, Джейни Боннер, потому что, я думаю, Калвин опять расстроит тебя».

Глава 9

   — Ты сказал всем своим родственникам, что у меня грипп? — спросила Джейн, когда они спускались с горы: легче говорить о маленькой лжи, чем о большой.
   — А тебя это волнует?
   — Я намеревалась встретиться с твоими родителями. Я думала, для этого ты меня сюда и привез.
   — Ты встретишься с ними. Когда я решу, что пора представить тебя им.
   Наглость ответа подействовала на нее, как красная тряпка на быка. Последние недели она ходила тише воды ниже травы, но теперь сказала себе, что с нее довольно покорности.
   — Так решай побыстрее, потому что я не позволю тебе и дальше помыкать мной.
   — Что значит «помыкать»? Я стараюсь не мешаться у тебя под ногами, я привез тебя сюда, чтобы ты могла спокойно работать, а ты жалуешься.
   — Только не вздумай представлять дело так, будто ты оказываешь мне услугу!
   — Уж не знаю, какой другой термин можно подобрать.
   — А как насчет тюрьмы? Концентрационного лагеря? Одиночного заключения? И чтобы потом ты не обвинял меня в тайных планах, предупреждаю, что завтра я поеду к Энни помогать ей сажать свеклу.
   — Свеклу?
   «Думай об Энни и ее огороде, — приказала себе Джейн, — а не о том, что твоему ребенку суждено стать еще одним выродком». Она сняла очки и начала тщательно протирать стекла от пыли.
   — Энни скучает без огорода. Если картошку не посадить в ближайшие дни, хорошего урожая не жди. Мы также посадим лук и свеклу.
   — Ты ничего не будешь сажать в ее огороде. Если ей нужен огород, я найму Джоя Нисона, и он все сделает.
   — От него толку не будет.
   — Ты даже не знакома с Нисоном.
   — Я лишь повторяю то, что слышала. А в огороде Энни ничего не делается только потому, что она не хочет, чтобы незнакомцы шлялись у ее дома.
   — Что ж, тем хуже для нее, потому что ты ей помогать не будешь.
   Она уже открыла рот, чтобы возразить, но не успела произнести и слова, как он обхватил ее за шею и с силой пригнул голову, вдавив щекой в свое бедро.
   — Что ты делаешь? — Джейн попыталась вырваться и сесть, но Кэл держал ее крепко.
   — Моя мать. Выходит из обувного магазина.
   — Похоже, не только я сошла с ума! Ты тоже свихнулся.
   — Ты не познакомишься с моими родственниками, пока я не решу, что пора! — Одной рукой он держал Джейн, второй махал матери, руль прижимал коленом. Черт! Почему его родители не могли отдохнуть подольше, скажем, еще месяца два. Кэл понимал, что в конце концов ему придется представить им профессора, но хотелось максимально оттянуть этот торжественный момент. Теперь же марш-броском через вершину горы старушка жена разрушила все его планы.
   Он глянул вниз. Ее щека лежала на его бедре, волосы рассыпались под пальцами. Мягкие на ощупь. Светлые шелковистые пряди лежали на тыльной стороне ладони, на выцветшей синеве джинсов. Волосы-то у нее отличные, подумал Кэл, пусть даже с запутавшимися в них сучками и сухими листочками. Эластичная лента, которой Джейн забирала волосы назад, сползла на самую макушку, и Кэл с трудом подавил желание сорвать ее, чтобы и остальные волосы, те, что лента еще удерживала, упали на его пальцы.
   Кэл понимал, что должен вскорости отпустить ее, чтобы она вконец не озверела, но ему нравилось, что ее голова покоится на его бедре, хотя Джейн уже пустила в ход ногти. Он заметил, что косметикой она практически не пользуется. А без очков она даже мила. И действительно выглядит лет на двадцать пять. Может, он все-таки сможет убедить всех, что ей только…
   Если она ему позволит. Черт, до чего же она упрямая. Он вспомнил, как часто ему хотелось, чтобы Келли не была такой покорной. Очаровательная девушка, но не смела ни в чем ему перечить, а значит, он не мог по-настоящему поругаться с ней А без доброй ссоры — что за жизнь. Вот профессору надо отдать должное — она умела постоять за себя.
   Кэл нахмурился. Неужели его отношение к ней меняется? Черт, да нет же! Память у него хорошая, он никогда не забудет в какую она заманила его ловушку. Просто ослепляющей ярости первых недель уже нет. Может, она догорела в тот момент, когда Джейн прислонилась к дереву и сказала, что увезет ребенка в Африку?
   Кэл начал осознавать, что человек-то она неплохой, если не считать того, что она ему сделала. Чертовски серьезная и очень правильная. Опять же трудолюбивая: уравнения, записанные ее рукой, валялись по всему дому, как мышиный помет. Сумела пробить себе дорогу в мужском мире. В пользу Джейн говорило и ее желание помочь Энни, хотя желание это серьезно осложняло реализацию намеченного им плана. Да, похоже, он стал воспринимать ее с большей терпимостью. Она так расстроилась, узнав, что он далеко не тупица. Он даже почувствовал себя виноватым. Судя по всему, стараниями отца она действительно воспринимала себя выродком.
   Вновь он посмотрел вниз и увидел белокурый локон, который, выскользнув из-под эластичной ленты, лег восьмеркой на молнию джинсов. Кэл чуть не застонал. Член-то у него встал, как только он придавил ее голову к бедру. Даже раньше, если учитывать ту стычку, в результате которой они оказались на земле неподалеку от дома Энни. И вместо того чтобы расслабиться, он набухал все сильнее. Если б она чуть повернула голову, то увидела бы, что молния едва не рвется. Да уж, какие тут сомнения! Ссоры с профессором возбуждали его, и Кэл начал склоняться к тому, что тут надо что-то менять. Пока женитьба приносила ему только лишние хлопоты. Значит, пришла пора получать дивиденды, раз уж он имел на это право.
   — О! Черт! — Он убрал руку с ее головы и потер бедро. — Ты уже второй раз кусаешь меня! Разве ты не знаешь, что человеческая слюна в сотню раз опаснее, чем слюна любого животного?
   — Полагаю, ты узнал об этом, получая диплом с отличием по биологии! — Джейн выпрямилась, насадила на нос очки. — Надеюсь, у тебя будет гангрена и тебе ампутируют ногу без анестезии. Да еще ножовкой.
   — Придется посмотреть, есть ли на чердаке чулан, в который я смогу тебя запереть. Именно так в старину поступали мужчины, выяснив, что им суждено жить с сумасшедшей женой.
   — Готова спорить, будь мне восемнадцать, а не тридцать четыре, ты бы не думал о том, где бы запереть меня. Кормил бы меня жевательной резинкой и показывал всему городу! Теперь, когда я знаю, что интеллектом ты не обижен, твоя страсть к малолеткам наводит на определенные размышления.
   — Меня не тянет на малолеток. — Он свернул на дорогу, ведущую к их дому.
   — Ты просто не знаешь, как держаться со взрослой женщиной.
   — Клянусь, Джейн… Черт! — Он ударил по тормозам и уже хотел вновь пригнуть ей голову, но опоздал. Его отец заметил, что в кабине он не один.
   Кэл выругался, с неохотой опустил стекло и, остановив автомобиль впритык к красному, забрызганному грязью «блейзеру», крикнул:
   — Что случилось, папа?
   — А что, по-твоему, могло случиться? Открывай эти чертовы ворота и дай мне проехать.
   Превосходно, раздраженно подумал Кэл. Просто превосходно. Достойное завершение этого паршивого дня. Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления, кивнул отцу и нажал на педаль газа, на скорости миновав «блейзер», дабы отец не смог как следует рассмотреть Джейн.
   Те зачатки нежных чувств, что он начал к ней испытывать, исчезли бесследно. Он не хотел, чтобы она встречалась с его родителями. Не хотел, и точка. Он надеялся, что отец не станет упоминать о том, какими средствами он пытался отсрочить эту встречу. Чем меньше Джейн будет знать о его личной жизни, тем лучше.
   — Ни в чем не противоречь мне, — предупредил он Джейн. — И ни в коем случае не говори, что ты беременна.
   — Он все равно узнает.
   — Мы скажем об этом позже. Много позже. И сними эти чертовы очки!
   Они подъехали к дому, Кэл быстренько загнал ее в холл, а сам вышел, чтобы встретить отца.
   По тому, как хлопнула входная дверь, Джейн поняла, что он расстроен. Отлично! Мистер Самме кум лауде это заслужил. Кусая губы, она прошла на кухню. Там обхватила живот руками. Прости меня, маленький мой. Я не знала. Я так сожалею.