Страница:
Далли перестал напевать в середине припева к "Хорошему звучанию" и остановился на линии свободного броска.
- Ты действительно сказала Бобби Фритчи, что пойдешь с ним сегодня?
Холли Грейс как раз исполняла сложное созвучие, поэтому продолжала петь еще несколько тактов без него.
- Не совсем так. Но я подумывала об этом. Меня так огорчает, когда ты опаздываешь.
Далли, отпустив Холли Грейс, долго смотрел на нее:
- Если всерьез хочешь развестись, я возражать не стану, ты же знаешь.
- Знаю. - Пройдя к трибунам, она села и вытянула вперед ноги, проделав каблучком туфли несколько царапин в новом лаковом покрытии. - Пока я не строю никаких планов относительно второго брака, меня вполне устраивает нынешнее положение дел.
Далли улыбнулся и, пройдя вперед вдоль центральной линии корта, уселся на трибуне рядом с ней:
- Надеюсь, бэби, Нью-Йорк поможет тебе решить все проблемы. Я серьезно. Знаешь, больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива.
- Знаю. Я тоже.
Она начала рассказывать о Виноне и Эде, о мисс Сибил и других вещах, которые они обычно обсуждали, собираясь вместе в Вайнетте. Он слушал лишь вполуха. Одновременно в его сознании всплывали образы двух подростков с трудным прошлым, обремененных ребенком и безденежьем. Сейчас он понимал, что им не представился шанс, но зато они любили друг друга, и они отчаянно боролись...
***
Скит устроился строителем в Остине, чтобы помочь, чем можно, но там не было профсоюза, поэтому платили не очень много. После занятий Далли подрабатывал кровельщиком или старался раздобыть дополнительные деньги игрой в гольф. Им приходилось помогать деньгами Виноне, и их всегда не хватало.
Далли прожил в бедности так долго, что это обстоятельство его не особенно тяготило, но у Холли Грейс все было иначе. В ее глазах он постоянно читал эту беспомощность и панику, отчего в его жилах, казалось, стыла кровь. Нараставшее чувство вины за ее неустроенность вынуждало его затевать ссоры - горькие схватки, начинавшиеся с обвинений, что она не выполняет своих обязанностей. Он говорил, что она не поддерживает дом в чистоте, что слишком ленива и не готовит ему хорошую пищу. Она огрызалась, упрекала, что он не содержит семью, требовала перестать играть в гольф, а вместо этого заняться изучением инженерного дела.
- Не хочу я быть инженером, - возразил Далли во время одной особенно яростной ссоры. Швырнув книгу на поцарапанный кухонный стол, он добавил:
- Я хочу изучать литературу, хочу играть в гольф!
Холли Грейс запустила в него посудным полотенцем.
- Коль ты так сильно хочешь играть в гольф, зачем еще тратить деньги на изучение литературы?
Он швырнул полотенце назад.
- До сих пор никто из моей семьи не оканчивал колледж! Я хочу стать первым.
Денни, услышав сердитый голос отца, заплакал. Далли подхватил сына на руки и зарылся лицом в белокурые локоны ребенка, не в силах смотреть на Холли Грейс. Как ей объяснишь, что он должен что-то доказать, но он и сам толком не знает, что именно.
Похожие во многих отношениях, они хотели от жизни совершенно разных вещей. Их ссоры, становившиеся все яростнее, переходили в обмен беспощадными ударами в самые уязвимые места, оставляя после себя чувство горечи из-за того, как жестоко они ранили друг друга. Скит говорил, что они ссорятся потому, что оба слишком юны и с успехом могли бы воспитывать друг друга, как и Денни. И это было верно.
- Слушай, кончай таскаться повсюду с такой угрюмой физиономией, сказала однажды Холли Грейс, смазывая клерасилом один из тех прыщиков, что до сих пор временами выскакивали на подбородке у Далли. - Ты что, не понимаешь, что первый шаг на пути, чтобы стать мужчиной, - перестать делать вид, будто ты уже стал им?
- Да что ты знаешь о том, как стать мужчиной? - ответил он, схватив ее за талию и посадив на колени. Они занялись любовью, но не прошло и нескольких часов, как Далли выбранил ее за скверную осанку.
- Ты ходишь сутуля плечи, потому что полагаешь, будто у тебя слишком большая грудь.
- Вовсе нет, - горячо возразила Холли Грейс.
- А вот и да, и ты прекрасно это знаешь. - Он приподнял ее подбородок, так что она заглянула прямо ему в глаза. - Бэби, когда ты перестанешь корить себя за то, что делал с тобой старый Билли Т.?
Мало-помалу увещевания Далли возымели действие, и она перестала тяготиться прошлым.
К сожалению, с уходом прошлого их стычки не прекратились.
- Твоя жизненная позиция нуждается в пересмотре, - как-то обрушился на нее Далли после нескольких дней беспрерывных препирательств из-за денег. Все для тебя недостаточно хорошо.
- Я хочу кем-то стать! - отпарировала она. - Я безвылазно сижу здесь с ребенком, а ты похаживаешь в колледж.
- И ты можешь пойти, когда я его окончу. Мы уже сто раз говорили об этом.
- Тогда будет слишком поздно, - возразила она. - Моя жизнь к тому времени уже будет наполовину прожита.
Их брак грозил вот-вот распасться, когда умер Денни.
Чувство вины в смерти Денни разрасталось в Далли, словно быстро прогрессирующая раковая опухоль. Они тотчас съехали из дома, где это произошло, но ему каждую ночь снилась эта крышка бака. В снах он постоянно видел сломанную петлю и каждый раз поворачивал к ветхому деревянному гаражу взять инструменты, чтобы отремонтировать ее. Но ни разу ему не удавалось попасть в гараж. Вместо этого он опять оказывался в Вайнетте или у трейлера под Хьюстоном, где жил подростком.
Он знал, что нужно вернуться к той крышке бака, нужно отремонтировать ее, но его постоянно что-то останавливало.
Он просыпался весь в поту, завернувшись в сбившиеся простыни. Иногда он видел содрогающиеся плечи Холли Грейс, плачущей лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания. Раньше ничто не могло заставить ее плакать. Она не проронила ни слезинки, даже когда Билли Т, ударил ее кулаком в живот; она не плакала, напуганная их щенячьей молодостью и полным отсутствием денег; не плакала и на похоронах Денни, где сидела словно высеченная из камня, тогда как сам он рыдал как ребенок.
Но сейчас, слыша ее плач, он знал, что это худшее из всего, что ему приходилось слышать.
Его чувство вины стало болезнью, разъедающей его. Каждый раз, закрывая глаза, он видел Денни, бегущего к нему на толстых ножках со свалившейся с плеча лямкой комбинезона из грубой ткани, с белокурыми кудряшками, освещенными солнцем. Он видел эти голубые глаза, полные любопытства, и длинные ресницы, ложившиеся на щеки, когда он спал.
Далли слышал взрывы смеха Денни, вспоминал, как тот, устав, принимался сосать пальцы. Видя Денни в своем сознании, слыша, как, беспомощно опустив плечи, плачет Холли Грейс, он так тяжело переживал свою вину, что подумывал, не лучше ли было умереть вместе с Денни.
В конце концов Холли Грейс заявила, что намерена оставить его, что она все еще любит его, но получила работу в отделе продаж фирмы спортивного снаряжения и утром уезжает в Форт-Уорт. В эту ночь его опять разбудили ее приглушенные рыдания. Полежав с открытыми глазами, он оторвал ее от подушки и ударил по лицу. Сначала раз, затем другой. После этого натянул брюки и выбежал из дому, и пусть все последующие годы Холли Грейс Бодин будет помнить, что была замужем за каким-то сукиным сыном, ударившим ее, а не за глупым подростком, заставившим ее плакать из-за того, что убил ее ребенка.
Когда она уехала, он несколько месяцев так пил, что не мог играть в гольф, хотя все считали, что он готовится в подготовительную школу профессиональных игроков. Наконец Скит позвонил Холли Грейс, и она приехала навестить Далли.
- Впервые за всю свою долгую жизнь я почувствовала себя счастливой, сказала она. - Почему бы и тебе не стать счастливым?
Понадобились годы, чтобы они научились любить друг друга по-новому. Вначале, вместе залезая в постель, они обнаруживали, что их опять затягивают старые ссоры. Время от времени они месяцами пытались наладить совместную жизнь, но различие взглядов сводило их старания на нет. Когда Далли впервые увидел Холли Грейс с другим мужчиной, ему захотелось убить того на месте. Но тут на глаза ему попалась привлекательная маленькая секретарша.
Они говорили о разводе годами, но ни один из них ничего для этого не делал. Для Далли все в мире заменял Скит. Холли Грейс всем сердцем любила Винону. Но настоящей семьей для них обоих - для Далли и Холли Грейс - были они сами, а люди с таким трудным детством, какое выпало на их долю, так просто от семьи не отказываются.
УНЕСЕННЫЕ БУРЕЙ
Глава 19
То здание представляло собой приземистую белую коробку из бетона. Неподалеку располагалась мусорная свалка, возле которой были припаркованы четыре пыльных автомобиля. Рядом со свалкой стояла закрытая на висячий замок хибарка, а пятьюдесятью ярдами далее виднелась металлическая мачта антенны, ориентируясь на которую Франческа шла последние часа два. Бист отправился на разведку, а Франческа устало поднялась по лестнице перед входной дверью. Стекло двери практически потеряло свою прозрачность от пыли и многочисленных отпечатков пальцев. Значительную часть левой половины двери занимали переведенные на стекло названия - "Торговая палата Сульфур-Сити", "Юнайтед-Вэй", а также различные радиовещательные ассоциации. В центре золотом красовались буквы-позывные: Кей-ди-эс-си. Нижняя половина С отсутствовала, так что это вполне могла оказаться G, но Франческа знала, что это была С, поскольку прочитала ту же надпись на почтовом ящике, когда сворачивала по тропинке к зданию.
Хоть и можно было рассмотреть себя получше, став перед зеркальной дверью, Франческа не стала тратить на это время.
Вместо этого она провела тыльной стороной ладони по лбу, убрав с него влажные от пота пряди волос, и отряхнула, как смогла, свои джинсы. Ей ничего не удалось сделать с кровавыми царапинами на руках, поэтому она просто перестала обращать на них внимание. Ее прежняя эйфория исчезла, оставив вместо себя ощущение опустошенности и тревоги.
Распахнув входную дверь, Франческа оказалась в комнате для приема посетителей, где ее взору предстали шесть заваленных бумагами столов, примерно такое же количество часов, несколько досок для объявлений, а также многочисленные календари, плакаты и карикатуры, прикрепленные к стенам пожелтевшей липкой лентой. Слева стояла современная датская полосатая кушетка, средняя подушка которой была продавлена в результате слишком частого использования.
В комнате было только одно большое окно, выходящее в студию, где виднелся сидящий перед микрофоном диктор в наушниках. Голос диктора передавался в офис с помощью настенного репродуктора, работающего на пониженной громкости.
Сидевшая за единственным занятым столом рыжеволосая женщина, похожая на толстощекого бурундука, взглянула на Франческу:
- Чем могу служить?
Франческа кашлянула, чтобы прочистить горло, и взгляд ее скользнул по раскачивающимся золотым крестикам, свисающим из ушей женщины над нейлоновой блузкой, а затем переместился к телефону, расположенному рядом с рукавом женщины.
Один звонок в Вайнетт - и все ее нынешние проблемы будут решены разом! У нее будет еда, новая одежда и крыша над головой. Но идея позвонить Далли и обратиться за помощью уже потеряла для нее прежнюю привлекательность. Несмотря на все утомление и тревоги, она чувствовала, что на той пустынной грязной дороге внутри ее что-то необратимо изменилось. Она уже устала быть милой безделушкой, которую подхватывает и несет любой ветерок. Не зная еще, чем это для нее обернется, Франческа решила сама распорядиться своей жизнью.
- Мне бы хотелось поговорить с вашим руководством, - сказала она бурундучихе. Франческа тщательно выговорила эту фразу, стараясь произвести впечатление человека компетентного и профессионального, несмотря на грязное лицо, пыльные, обутые в босоножки ноги и абсолютное отсутствие денег.
Сочетание сомнительной перепачканной внешности Франчески с изысканным британским произношением явно заинтриговало женщину.
- Меня зовут Кэти Кэткарт, я - менеджер отдела. Вы можете мне рассказать о своем деле.
Может ли эта менеджер ей помочь? Франческа и понятия не имела, но решила, что лучше уж ей поговорить с самым главным здесь мужчиной. Она произнесла дружелюбно, но достаточно твердо;
- Это главным образом личное дело.
После некоторых колебаний женщина поднялась и вышли через дверь офиса, расположенную за ее спиной. Появившись через некоторое время, она произнесла:
- Мисс Пэджет готова вас принять, если вы не займете у нее слишком много времени. Она - менеджер нашей станции.
Франческа занервничала еще сильнее. Как менеджером станции оказалась женщина? С мужчиной по крайней мере у нее были бы хоть какие-то шансы. Но девушка тут же напомнила себе, что ситуация предоставляет ей возможность сделать первый шаг к той новой Франческе, которая уже не будет скользить по жизни, используя свои привычные старые трюки. Расправив плечи, она вошла в офис менеджера станции.
Табличка из золотистого металла извещала, что за столом сидела Клер Пэджет - элегантное имя для неэлегантной женщины. Ей было сорок с небольшим, и у нее было мужское, с квадратным подбородком лицо, лишь слегка смягченное остатками красной помады. Ее седеющие, средней длины каштановые волосы были незатейливо подстрижены. Вид у волос был такой, словно ничего, кроме шампуня, для ухода за ними не использовалось. Сигарету Клер держала по-мужски - между указательным и средним пальцем правой руки - и, поднося ее ко рту, дым не вдыхала, а скорее заглатывала.
- В чем дело? - достаточно резко спросила Клер. Она разговаривала профессиональным дикторским голосом, глубоким и звучным, даже без намека на приветливость. Из стенного репродуктора позади стола едва слышно доносился голос диктора, читающего обзор местных новостей.
Хотя приглашения сесть не последовало, Франческа сразу же подошла к единственному в комнате стулу с прямой спинкой, решив, что Клер Пэджет не выглядит как человек, способный с уважением отнестись к тому, кто дрожит перед ней как заяц. Представившись, Франческа присела на краешек стула.
- Прошу прощения, что явилась без уведомления, но мне хотелось спросить, нет ли у вас какой-либо работы.
Голос Франчески звучал скорее просительно, чем настойчиво. Куда подевалась вся ее самонадеянность, которая всегда сопровождала ее, словно запах духов.
После краткого изучения внешности Франчески Клер Пэджет снова погрузилась в свои бумаги.
- У меня нет никакой работы.
Собственно, другого ответа Франческа и не ожидала, но все равно у нее возникло чувство, словно ее ударили под дых. Она вспомнила пыльную ленту дороги, тянущейся к горизонту Техаса-Франческа, едва совладав с распухшим от сухости языком, промямлила:
- Вы абсолютно уверены, что у вас ничего нет? Я согласна на любую работу.
Пэджет проглотила новую порцию дыма и постучала карандашом по лежащему перед ней листу бумаги, - Что вы умеете делать?
Франческа начала быстро соображать.
- Я занималась различными вещами. И у меня очень большой опыт в области.., да, моды. - Она скрестила ноги и попыталась спрятать за ножками стула изношенные босоножки от "Боттега Венета".
- Надо признать, что это не самый подходящий опыт для работы на радиостанции, не так ли? Даже такой паршивой, как наша. - Клер постучала карандашом немного сильнее.
Франческа глубоко вздохнула и приготовилась к прыжку в воду, отдавая себе отчет, что глубина там для не умеющего плавать слишком велика.
- Да, мисс Пэджет, у меня совсем нет опыта работы на радио. Но я очень трудолюбива и хочу научиться. - Трудолюбива? Никогда в жизни она не любила трудиться.
Так или иначе, ее слова не произвели на Клер никакого впечатления. Она подняла глаза и посмотрела на Франческу с нескрываемой враждебностью.
- Меня выбросили из эфира на телевидении в Чикаго из-за особы вроде тебя - хитрой маленькой бестии из тех, кого выбирают капитаном болельщиков, из-за девчонки, так и не усвоившей разницы между сенсационными политическими новостями и размером своих колготок. - Она откинулась на спинку стула и смотрела сузившимися от неприязни глазами. - Таких женщин, как вы, мы называем твинки <Сексапильные девочки-подростки (амер, сленг.).> - маленькие вертихвостки, которые не имеют представления о радиовещании, но думают, что карьера на радио будет ох какой увлекательной.
Шесть месяцев назад Франческа тут же покинула бы комнату, гневно хлопнув дверью, но сейчас она лишь сжала руки на коленях и чуть-чуть приподняла подбородок.
- Я согласна выполнять любую работу, мисс Пэджет: отвечать на телефонные звонки, бегать по поручениям...
Не могла же она объяснить этой женщине, что ее привлекала вовсе не карьера на радио. Если бы в этом здании была фабрика по производству удобрений, она все равно бы постаралась получить здесь работу.
- У нас есть работа только для человека, который готов заниматься уборкой и выполнять случайные поручения.
- Я согласна! - "Боже мой, уборка!"
- Мне кажется, эта работа не для вас.
Франческа не обратила внимания на сарказм в голосе Клер:
- О, напротив! Я отлично убираю.
Клер Пэджет вновь вгляделась во Франческу. Кажется, происходящее начало ее забавлять.
- Вообще-то я хотела нанять кого-нибудь из мексиканцев.
У вас есть гражданство? - Франческа отрицательно покачала головой. - А грин-карта у вас есть?
Девушка вновь покачала головой. У нее было смутное представление о том, что такое грин-карта <Вид на жительство США.>, но она была абсолютно уверена в ее отсутствии и решила не начинать свою новую жизнь ложью. Может, хоть ее искренность благоприятно повлияет на собеседницу.
- У меня нет даже паспорта. У меня его украли на дороге несколько часов назад.
- Какая незадача! - Клер Пэджет уже даже не пыталась скрывать, какое удовольствие она получает от этой ситуации. Она напоминала Франческе кошку с зажатой в зубах беспомощной птичкой. По-видимому, Франческа, несмотря на весь свой потрепанный вид, должна была расплатиться за все те обиды, которые менеджер станции годами сносила от красивых женщин. - В таком случае я буду платить вам шестьдесят пять долларов в неделю. Каждая вторая суббота у вас будет свободной. В остальные дни нужно находиться здесь от восхода до заката, все то время, когда мы выходим в эфир. Платить вам будут наличными. Поскольку каждый день сюда за работой приезжают полные грузовики мексиканцев, вас выставят за дверь после первой же серьезной оплошности.
Женщина нанимала ее на рабских условиях. Такого рода работу выполняли обычно иностранцы-нелегалы, поскольку выбора у них не было.
- Я согласна, - ответила Франческа, поскольку и у нее выбора не было.
Клер Пэджет злорадно усмехнулась и проводила Франческу к менеджеру отдела:
- У нас новенькая, Кэти! Дай ей швабру и покажи, где ванная.
Клер удалилась, а Кэти посмотрела на Франческу с жалостью:
- Уже несколько недель у нас не было уборщицы. Там все так ужасно!
Франческа с трудом перевела дыхание.
- Ничего, все в порядке!
Конечно, все было далеко не в порядке. Девушка остановилась на пороге кладовки крохотной станционной кухни и посмотрела на полку, заставленную чистящими средствами. Она не имела ни малейшего понятия, как ими пользоваться. Франческа умела играть в баккара, знала по именам метрдотелей всех самых известных ресторанов, но не представляла, как чистить ванну. Она не мешкая стала читать этикетки, и уже через полчаса Клер Пэджет увидела, как Франческа стоит на коленях перед страшно изгаженным унитазом и распыляет на сиденье голубой порошок чистящего средства.
- Когда выскребешь пол, Франческа, не забудь проверить углы. Терпеть не могу небрежности в работе.
Франческа заскрежетала зубами и кивнула. Собираясь приступить к уничтожению отвратительной грязи на обратной стороне сиденья, она ощутила легкую судорогу в желудке. Невольно она подумала о Хедде, своей старой домоправительнице, с ее скатанными чулками и больной спиной. Хедда всю жизнь провела на коленях, убирая за Клоуи и Франческой.
Клер затянулась сигаретой, а затем намеренно бросила окурок к ногам Франчески.
- Пошевеливайся, детка! Мы собираемся закрывать станцию на ночь. Злорадно посмеиваясь, женщина удалилась.
Немного позже диктор, который во время появления Франчески вел передачу, заглянул в ванную и сказал ей, что должен запереть станцию. Сердце девушки сжалось. Она не знала, куда идти и где спать.
- Что, уже все ушли?
Диктор кивнул и вновь посмотрел на нее. Ему явно понравилось то, что он увидел.
- Может, тебя подбросить в город?
Франческа встала и тыльной стороной ладони убрала с глаз волосы, стараясь выглядеть раскованно.
- Нет. Я доберусь на попутках. - Она вновь наклонилась над сиденьем и подумала, что решение не начинать новую жизнь ложью следует пока отменить. - Мисс Пэджет велела мне не уходить, не закончив уборки. Она сказала, что я и сама могу запереть станцию. - Не слишком ли небрежно она произнесла все это? Или, наоборот, недостаточно небрежно? Что будет, если он ей откажет?
- Как тебе будет удобней. - Он одарил ее ободряющей улыбкой.
Через несколько минут, услышав звук закрывающейся входной двери, Франческа с облегчением вздохнула.
Эту ночь она провела на полосатой офисной кушетке с пригревшимся у нее на животе Бистом. Свой голод им удалось слегка утолить обнаруженным в кухоньке черствым хлебом и ореховым маслом. Утомление исчерпало ее до дна, но все равно она не могла уснуть. Франческа лежала с открытыми глазами, запуская пальцы в шерсть Биста и думая о многочисленных препятствиях на своем пути.
На следующее утро Франческа проснулась, когда еще не было пяти, и едва успела добежать до туалета, где ее вырвало в унитаз, с таким старанием вычищенный ею накануне. Остаток дня она пыталась убедить себя, что происшедшее было лишь реакцией на ореховое масло.
***
- Франческа! Где она, черт возьми? - бушевала Клер в своем офисе в тот момент, когда девушка вышла из дикторской, куда только что принесла пачку вечерних газет для диктора, передающего новости.
- Я здесь, Клер, - произнесла Франческа устало. - В чем дело?
Прошло уже шесть недель с начала ее работы в Кей-ди-эс-си, но отношения с менеджером станции не улучшились. Из сплетен, рассказанных немногочисленными работниками Кей-ди-эс-си, Франческа узнала, что Клер начала свою карьеру на радио в то время, когда лишь очень немногим женщинам удавалось получить там работу. Менеджер станции взял ее в штат потому, что Клер была умной и агрессивной, а затем по тем же причинам уволил ее.
В конце концов Клер Пэджет оказалась на телевидении, где ей в неравной борьбе пришлось отстаивать право передавать важные" политические новости, а не вещать пустые истории, считавшееся более уместными для женщин-репортеров.
По иронии судьбы Клер стала жертвой закона о равноправии женщин. Когда в начале семидесятых работодателям при-" шлось нанимать женщин, они стали отдавать предпочтение незакаленным ветеранам вроде Клер, с их острыми языками и циничным взглядом на вещи, а новичкам прямо со студенческой скамьи - миленьким уступчивым девушкам из университетских женских клубов со степенью в области искусства общения. Женщины типа Клер вынуждены были удовлетвориться тем, что им оставалось, - работой, для которой у них была избыточная квалификация, например управлением какой-нибудь захолустной станцией. В результате у них портился характер, они слишком много курили и делали невыносимой жизнь любой женщины, имеющей смазливую мордашку.
- Мне только что звонил тот идиот из банка в Сульфур-Сити, набросилась Клер на Франческу. - Он хочет, чтобы рождественские подарки развезли уже сегодня, а не завтра. - Она указала на коробку с елочными украшениями в форме колокольчиков, где с одной стороны было напечатано название радиостанции, а с другой - название банка. - Займись этим прямо сейчас, но нельзя тратить на это весь день, как в прошлый раз.
Франческа не стала объяснять, что не потратила бы столько времени, если бы четверо сотрудников станции не нагрузили ее дополнительными поручениями: от доставки просроченных счетов за время в эфире до визита на станцию техобслуживания для замены водяного насоса в станционном автомобиле, потрепанном "додже". Она надела пальто из красной с черным шотландки, купленное за пять долларов в магазине уцененных товаров, и сняла ключи от "доджа" с вешалки для шапок рядом с окном студии. В студии готовил запись Тони Марч, вечерний диск-жокей. Хотя Тони пришел в Кей-ди-эс-си не так давно, все знали, что вскоре он уволится. Тони обладал хорошим голосом и яркой индивидуальностью. Для дикторов вроде Тони радиостанция Кей-ди-эс-си с ее дохлым пятисотваттным передатчиком была лишь трамплином для достижения больших высот.
Франческа уже поняла, что надолго в Кей-ди-эс-си задерживаются лишь те, у кого не было выбора.
Машина завелась всего лишь с третьей попытки, что было чуть ли не рекордом. Франческа осмотрелась и выехала с парковочной площадки. Взгляд ее на мгновение задержался на зеркале заднего вида. Она обратила внимание на бледность кожи. Тусклые волосы были прихвачены сзади ленточкой, нос покраснел - следствие последней простуды. Пальто было ей велико, но у нее не было ни денег, ни жизненных сил для улучшения внешнего вида. По крайней мере ей не приходилось отбиваться от слишком частых предложений мужской половины штата станции.
- Ты действительно сказала Бобби Фритчи, что пойдешь с ним сегодня?
Холли Грейс как раз исполняла сложное созвучие, поэтому продолжала петь еще несколько тактов без него.
- Не совсем так. Но я подумывала об этом. Меня так огорчает, когда ты опаздываешь.
Далли, отпустив Холли Грейс, долго смотрел на нее:
- Если всерьез хочешь развестись, я возражать не стану, ты же знаешь.
- Знаю. - Пройдя к трибунам, она села и вытянула вперед ноги, проделав каблучком туфли несколько царапин в новом лаковом покрытии. - Пока я не строю никаких планов относительно второго брака, меня вполне устраивает нынешнее положение дел.
Далли улыбнулся и, пройдя вперед вдоль центральной линии корта, уселся на трибуне рядом с ней:
- Надеюсь, бэби, Нью-Йорк поможет тебе решить все проблемы. Я серьезно. Знаешь, больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива.
- Знаю. Я тоже.
Она начала рассказывать о Виноне и Эде, о мисс Сибил и других вещах, которые они обычно обсуждали, собираясь вместе в Вайнетте. Он слушал лишь вполуха. Одновременно в его сознании всплывали образы двух подростков с трудным прошлым, обремененных ребенком и безденежьем. Сейчас он понимал, что им не представился шанс, но зато они любили друг друга, и они отчаянно боролись...
***
Скит устроился строителем в Остине, чтобы помочь, чем можно, но там не было профсоюза, поэтому платили не очень много. После занятий Далли подрабатывал кровельщиком или старался раздобыть дополнительные деньги игрой в гольф. Им приходилось помогать деньгами Виноне, и их всегда не хватало.
Далли прожил в бедности так долго, что это обстоятельство его не особенно тяготило, но у Холли Грейс все было иначе. В ее глазах он постоянно читал эту беспомощность и панику, отчего в его жилах, казалось, стыла кровь. Нараставшее чувство вины за ее неустроенность вынуждало его затевать ссоры - горькие схватки, начинавшиеся с обвинений, что она не выполняет своих обязанностей. Он говорил, что она не поддерживает дом в чистоте, что слишком ленива и не готовит ему хорошую пищу. Она огрызалась, упрекала, что он не содержит семью, требовала перестать играть в гольф, а вместо этого заняться изучением инженерного дела.
- Не хочу я быть инженером, - возразил Далли во время одной особенно яростной ссоры. Швырнув книгу на поцарапанный кухонный стол, он добавил:
- Я хочу изучать литературу, хочу играть в гольф!
Холли Грейс запустила в него посудным полотенцем.
- Коль ты так сильно хочешь играть в гольф, зачем еще тратить деньги на изучение литературы?
Он швырнул полотенце назад.
- До сих пор никто из моей семьи не оканчивал колледж! Я хочу стать первым.
Денни, услышав сердитый голос отца, заплакал. Далли подхватил сына на руки и зарылся лицом в белокурые локоны ребенка, не в силах смотреть на Холли Грейс. Как ей объяснишь, что он должен что-то доказать, но он и сам толком не знает, что именно.
Похожие во многих отношениях, они хотели от жизни совершенно разных вещей. Их ссоры, становившиеся все яростнее, переходили в обмен беспощадными ударами в самые уязвимые места, оставляя после себя чувство горечи из-за того, как жестоко они ранили друг друга. Скит говорил, что они ссорятся потому, что оба слишком юны и с успехом могли бы воспитывать друг друга, как и Денни. И это было верно.
- Слушай, кончай таскаться повсюду с такой угрюмой физиономией, сказала однажды Холли Грейс, смазывая клерасилом один из тех прыщиков, что до сих пор временами выскакивали на подбородке у Далли. - Ты что, не понимаешь, что первый шаг на пути, чтобы стать мужчиной, - перестать делать вид, будто ты уже стал им?
- Да что ты знаешь о том, как стать мужчиной? - ответил он, схватив ее за талию и посадив на колени. Они занялись любовью, но не прошло и нескольких часов, как Далли выбранил ее за скверную осанку.
- Ты ходишь сутуля плечи, потому что полагаешь, будто у тебя слишком большая грудь.
- Вовсе нет, - горячо возразила Холли Грейс.
- А вот и да, и ты прекрасно это знаешь. - Он приподнял ее подбородок, так что она заглянула прямо ему в глаза. - Бэби, когда ты перестанешь корить себя за то, что делал с тобой старый Билли Т.?
Мало-помалу увещевания Далли возымели действие, и она перестала тяготиться прошлым.
К сожалению, с уходом прошлого их стычки не прекратились.
- Твоя жизненная позиция нуждается в пересмотре, - как-то обрушился на нее Далли после нескольких дней беспрерывных препирательств из-за денег. Все для тебя недостаточно хорошо.
- Я хочу кем-то стать! - отпарировала она. - Я безвылазно сижу здесь с ребенком, а ты похаживаешь в колледж.
- И ты можешь пойти, когда я его окончу. Мы уже сто раз говорили об этом.
- Тогда будет слишком поздно, - возразила она. - Моя жизнь к тому времени уже будет наполовину прожита.
Их брак грозил вот-вот распасться, когда умер Денни.
Чувство вины в смерти Денни разрасталось в Далли, словно быстро прогрессирующая раковая опухоль. Они тотчас съехали из дома, где это произошло, но ему каждую ночь снилась эта крышка бака. В снах он постоянно видел сломанную петлю и каждый раз поворачивал к ветхому деревянному гаражу взять инструменты, чтобы отремонтировать ее. Но ни разу ему не удавалось попасть в гараж. Вместо этого он опять оказывался в Вайнетте или у трейлера под Хьюстоном, где жил подростком.
Он знал, что нужно вернуться к той крышке бака, нужно отремонтировать ее, но его постоянно что-то останавливало.
Он просыпался весь в поту, завернувшись в сбившиеся простыни. Иногда он видел содрогающиеся плечи Холли Грейс, плачущей лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания. Раньше ничто не могло заставить ее плакать. Она не проронила ни слезинки, даже когда Билли Т, ударил ее кулаком в живот; она не плакала, напуганная их щенячьей молодостью и полным отсутствием денег; не плакала и на похоронах Денни, где сидела словно высеченная из камня, тогда как сам он рыдал как ребенок.
Но сейчас, слыша ее плач, он знал, что это худшее из всего, что ему приходилось слышать.
Его чувство вины стало болезнью, разъедающей его. Каждый раз, закрывая глаза, он видел Денни, бегущего к нему на толстых ножках со свалившейся с плеча лямкой комбинезона из грубой ткани, с белокурыми кудряшками, освещенными солнцем. Он видел эти голубые глаза, полные любопытства, и длинные ресницы, ложившиеся на щеки, когда он спал.
Далли слышал взрывы смеха Денни, вспоминал, как тот, устав, принимался сосать пальцы. Видя Денни в своем сознании, слыша, как, беспомощно опустив плечи, плачет Холли Грейс, он так тяжело переживал свою вину, что подумывал, не лучше ли было умереть вместе с Денни.
В конце концов Холли Грейс заявила, что намерена оставить его, что она все еще любит его, но получила работу в отделе продаж фирмы спортивного снаряжения и утром уезжает в Форт-Уорт. В эту ночь его опять разбудили ее приглушенные рыдания. Полежав с открытыми глазами, он оторвал ее от подушки и ударил по лицу. Сначала раз, затем другой. После этого натянул брюки и выбежал из дому, и пусть все последующие годы Холли Грейс Бодин будет помнить, что была замужем за каким-то сукиным сыном, ударившим ее, а не за глупым подростком, заставившим ее плакать из-за того, что убил ее ребенка.
Когда она уехала, он несколько месяцев так пил, что не мог играть в гольф, хотя все считали, что он готовится в подготовительную школу профессиональных игроков. Наконец Скит позвонил Холли Грейс, и она приехала навестить Далли.
- Впервые за всю свою долгую жизнь я почувствовала себя счастливой, сказала она. - Почему бы и тебе не стать счастливым?
Понадобились годы, чтобы они научились любить друг друга по-новому. Вначале, вместе залезая в постель, они обнаруживали, что их опять затягивают старые ссоры. Время от времени они месяцами пытались наладить совместную жизнь, но различие взглядов сводило их старания на нет. Когда Далли впервые увидел Холли Грейс с другим мужчиной, ему захотелось убить того на месте. Но тут на глаза ему попалась привлекательная маленькая секретарша.
Они говорили о разводе годами, но ни один из них ничего для этого не делал. Для Далли все в мире заменял Скит. Холли Грейс всем сердцем любила Винону. Но настоящей семьей для них обоих - для Далли и Холли Грейс - были они сами, а люди с таким трудным детством, какое выпало на их долю, так просто от семьи не отказываются.
УНЕСЕННЫЕ БУРЕЙ
Глава 19
То здание представляло собой приземистую белую коробку из бетона. Неподалеку располагалась мусорная свалка, возле которой были припаркованы четыре пыльных автомобиля. Рядом со свалкой стояла закрытая на висячий замок хибарка, а пятьюдесятью ярдами далее виднелась металлическая мачта антенны, ориентируясь на которую Франческа шла последние часа два. Бист отправился на разведку, а Франческа устало поднялась по лестнице перед входной дверью. Стекло двери практически потеряло свою прозрачность от пыли и многочисленных отпечатков пальцев. Значительную часть левой половины двери занимали переведенные на стекло названия - "Торговая палата Сульфур-Сити", "Юнайтед-Вэй", а также различные радиовещательные ассоциации. В центре золотом красовались буквы-позывные: Кей-ди-эс-си. Нижняя половина С отсутствовала, так что это вполне могла оказаться G, но Франческа знала, что это была С, поскольку прочитала ту же надпись на почтовом ящике, когда сворачивала по тропинке к зданию.
Хоть и можно было рассмотреть себя получше, став перед зеркальной дверью, Франческа не стала тратить на это время.
Вместо этого она провела тыльной стороной ладони по лбу, убрав с него влажные от пота пряди волос, и отряхнула, как смогла, свои джинсы. Ей ничего не удалось сделать с кровавыми царапинами на руках, поэтому она просто перестала обращать на них внимание. Ее прежняя эйфория исчезла, оставив вместо себя ощущение опустошенности и тревоги.
Распахнув входную дверь, Франческа оказалась в комнате для приема посетителей, где ее взору предстали шесть заваленных бумагами столов, примерно такое же количество часов, несколько досок для объявлений, а также многочисленные календари, плакаты и карикатуры, прикрепленные к стенам пожелтевшей липкой лентой. Слева стояла современная датская полосатая кушетка, средняя подушка которой была продавлена в результате слишком частого использования.
В комнате было только одно большое окно, выходящее в студию, где виднелся сидящий перед микрофоном диктор в наушниках. Голос диктора передавался в офис с помощью настенного репродуктора, работающего на пониженной громкости.
Сидевшая за единственным занятым столом рыжеволосая женщина, похожая на толстощекого бурундука, взглянула на Франческу:
- Чем могу служить?
Франческа кашлянула, чтобы прочистить горло, и взгляд ее скользнул по раскачивающимся золотым крестикам, свисающим из ушей женщины над нейлоновой блузкой, а затем переместился к телефону, расположенному рядом с рукавом женщины.
Один звонок в Вайнетт - и все ее нынешние проблемы будут решены разом! У нее будет еда, новая одежда и крыша над головой. Но идея позвонить Далли и обратиться за помощью уже потеряла для нее прежнюю привлекательность. Несмотря на все утомление и тревоги, она чувствовала, что на той пустынной грязной дороге внутри ее что-то необратимо изменилось. Она уже устала быть милой безделушкой, которую подхватывает и несет любой ветерок. Не зная еще, чем это для нее обернется, Франческа решила сама распорядиться своей жизнью.
- Мне бы хотелось поговорить с вашим руководством, - сказала она бурундучихе. Франческа тщательно выговорила эту фразу, стараясь произвести впечатление человека компетентного и профессионального, несмотря на грязное лицо, пыльные, обутые в босоножки ноги и абсолютное отсутствие денег.
Сочетание сомнительной перепачканной внешности Франчески с изысканным британским произношением явно заинтриговало женщину.
- Меня зовут Кэти Кэткарт, я - менеджер отдела. Вы можете мне рассказать о своем деле.
Может ли эта менеджер ей помочь? Франческа и понятия не имела, но решила, что лучше уж ей поговорить с самым главным здесь мужчиной. Она произнесла дружелюбно, но достаточно твердо;
- Это главным образом личное дело.
После некоторых колебаний женщина поднялась и вышли через дверь офиса, расположенную за ее спиной. Появившись через некоторое время, она произнесла:
- Мисс Пэджет готова вас принять, если вы не займете у нее слишком много времени. Она - менеджер нашей станции.
Франческа занервничала еще сильнее. Как менеджером станции оказалась женщина? С мужчиной по крайней мере у нее были бы хоть какие-то шансы. Но девушка тут же напомнила себе, что ситуация предоставляет ей возможность сделать первый шаг к той новой Франческе, которая уже не будет скользить по жизни, используя свои привычные старые трюки. Расправив плечи, она вошла в офис менеджера станции.
Табличка из золотистого металла извещала, что за столом сидела Клер Пэджет - элегантное имя для неэлегантной женщины. Ей было сорок с небольшим, и у нее было мужское, с квадратным подбородком лицо, лишь слегка смягченное остатками красной помады. Ее седеющие, средней длины каштановые волосы были незатейливо подстрижены. Вид у волос был такой, словно ничего, кроме шампуня, для ухода за ними не использовалось. Сигарету Клер держала по-мужски - между указательным и средним пальцем правой руки - и, поднося ее ко рту, дым не вдыхала, а скорее заглатывала.
- В чем дело? - достаточно резко спросила Клер. Она разговаривала профессиональным дикторским голосом, глубоким и звучным, даже без намека на приветливость. Из стенного репродуктора позади стола едва слышно доносился голос диктора, читающего обзор местных новостей.
Хотя приглашения сесть не последовало, Франческа сразу же подошла к единственному в комнате стулу с прямой спинкой, решив, что Клер Пэджет не выглядит как человек, способный с уважением отнестись к тому, кто дрожит перед ней как заяц. Представившись, Франческа присела на краешек стула.
- Прошу прощения, что явилась без уведомления, но мне хотелось спросить, нет ли у вас какой-либо работы.
Голос Франчески звучал скорее просительно, чем настойчиво. Куда подевалась вся ее самонадеянность, которая всегда сопровождала ее, словно запах духов.
После краткого изучения внешности Франчески Клер Пэджет снова погрузилась в свои бумаги.
- У меня нет никакой работы.
Собственно, другого ответа Франческа и не ожидала, но все равно у нее возникло чувство, словно ее ударили под дых. Она вспомнила пыльную ленту дороги, тянущейся к горизонту Техаса-Франческа, едва совладав с распухшим от сухости языком, промямлила:
- Вы абсолютно уверены, что у вас ничего нет? Я согласна на любую работу.
Пэджет проглотила новую порцию дыма и постучала карандашом по лежащему перед ней листу бумаги, - Что вы умеете делать?
Франческа начала быстро соображать.
- Я занималась различными вещами. И у меня очень большой опыт в области.., да, моды. - Она скрестила ноги и попыталась спрятать за ножками стула изношенные босоножки от "Боттега Венета".
- Надо признать, что это не самый подходящий опыт для работы на радиостанции, не так ли? Даже такой паршивой, как наша. - Клер постучала карандашом немного сильнее.
Франческа глубоко вздохнула и приготовилась к прыжку в воду, отдавая себе отчет, что глубина там для не умеющего плавать слишком велика.
- Да, мисс Пэджет, у меня совсем нет опыта работы на радио. Но я очень трудолюбива и хочу научиться. - Трудолюбива? Никогда в жизни она не любила трудиться.
Так или иначе, ее слова не произвели на Клер никакого впечатления. Она подняла глаза и посмотрела на Франческу с нескрываемой враждебностью.
- Меня выбросили из эфира на телевидении в Чикаго из-за особы вроде тебя - хитрой маленькой бестии из тех, кого выбирают капитаном болельщиков, из-за девчонки, так и не усвоившей разницы между сенсационными политическими новостями и размером своих колготок. - Она откинулась на спинку стула и смотрела сузившимися от неприязни глазами. - Таких женщин, как вы, мы называем твинки <Сексапильные девочки-подростки (амер, сленг.).> - маленькие вертихвостки, которые не имеют представления о радиовещании, но думают, что карьера на радио будет ох какой увлекательной.
Шесть месяцев назад Франческа тут же покинула бы комнату, гневно хлопнув дверью, но сейчас она лишь сжала руки на коленях и чуть-чуть приподняла подбородок.
- Я согласна выполнять любую работу, мисс Пэджет: отвечать на телефонные звонки, бегать по поручениям...
Не могла же она объяснить этой женщине, что ее привлекала вовсе не карьера на радио. Если бы в этом здании была фабрика по производству удобрений, она все равно бы постаралась получить здесь работу.
- У нас есть работа только для человека, который готов заниматься уборкой и выполнять случайные поручения.
- Я согласна! - "Боже мой, уборка!"
- Мне кажется, эта работа не для вас.
Франческа не обратила внимания на сарказм в голосе Клер:
- О, напротив! Я отлично убираю.
Клер Пэджет вновь вгляделась во Франческу. Кажется, происходящее начало ее забавлять.
- Вообще-то я хотела нанять кого-нибудь из мексиканцев.
У вас есть гражданство? - Франческа отрицательно покачала головой. - А грин-карта у вас есть?
Девушка вновь покачала головой. У нее было смутное представление о том, что такое грин-карта <Вид на жительство США.>, но она была абсолютно уверена в ее отсутствии и решила не начинать свою новую жизнь ложью. Может, хоть ее искренность благоприятно повлияет на собеседницу.
- У меня нет даже паспорта. У меня его украли на дороге несколько часов назад.
- Какая незадача! - Клер Пэджет уже даже не пыталась скрывать, какое удовольствие она получает от этой ситуации. Она напоминала Франческе кошку с зажатой в зубах беспомощной птичкой. По-видимому, Франческа, несмотря на весь свой потрепанный вид, должна была расплатиться за все те обиды, которые менеджер станции годами сносила от красивых женщин. - В таком случае я буду платить вам шестьдесят пять долларов в неделю. Каждая вторая суббота у вас будет свободной. В остальные дни нужно находиться здесь от восхода до заката, все то время, когда мы выходим в эфир. Платить вам будут наличными. Поскольку каждый день сюда за работой приезжают полные грузовики мексиканцев, вас выставят за дверь после первой же серьезной оплошности.
Женщина нанимала ее на рабских условиях. Такого рода работу выполняли обычно иностранцы-нелегалы, поскольку выбора у них не было.
- Я согласна, - ответила Франческа, поскольку и у нее выбора не было.
Клер Пэджет злорадно усмехнулась и проводила Франческу к менеджеру отдела:
- У нас новенькая, Кэти! Дай ей швабру и покажи, где ванная.
Клер удалилась, а Кэти посмотрела на Франческу с жалостью:
- Уже несколько недель у нас не было уборщицы. Там все так ужасно!
Франческа с трудом перевела дыхание.
- Ничего, все в порядке!
Конечно, все было далеко не в порядке. Девушка остановилась на пороге кладовки крохотной станционной кухни и посмотрела на полку, заставленную чистящими средствами. Она не имела ни малейшего понятия, как ими пользоваться. Франческа умела играть в баккара, знала по именам метрдотелей всех самых известных ресторанов, но не представляла, как чистить ванну. Она не мешкая стала читать этикетки, и уже через полчаса Клер Пэджет увидела, как Франческа стоит на коленях перед страшно изгаженным унитазом и распыляет на сиденье голубой порошок чистящего средства.
- Когда выскребешь пол, Франческа, не забудь проверить углы. Терпеть не могу небрежности в работе.
Франческа заскрежетала зубами и кивнула. Собираясь приступить к уничтожению отвратительной грязи на обратной стороне сиденья, она ощутила легкую судорогу в желудке. Невольно она подумала о Хедде, своей старой домоправительнице, с ее скатанными чулками и больной спиной. Хедда всю жизнь провела на коленях, убирая за Клоуи и Франческой.
Клер затянулась сигаретой, а затем намеренно бросила окурок к ногам Франчески.
- Пошевеливайся, детка! Мы собираемся закрывать станцию на ночь. Злорадно посмеиваясь, женщина удалилась.
Немного позже диктор, который во время появления Франчески вел передачу, заглянул в ванную и сказал ей, что должен запереть станцию. Сердце девушки сжалось. Она не знала, куда идти и где спать.
- Что, уже все ушли?
Диктор кивнул и вновь посмотрел на нее. Ему явно понравилось то, что он увидел.
- Может, тебя подбросить в город?
Франческа встала и тыльной стороной ладони убрала с глаз волосы, стараясь выглядеть раскованно.
- Нет. Я доберусь на попутках. - Она вновь наклонилась над сиденьем и подумала, что решение не начинать новую жизнь ложью следует пока отменить. - Мисс Пэджет велела мне не уходить, не закончив уборки. Она сказала, что я и сама могу запереть станцию. - Не слишком ли небрежно она произнесла все это? Или, наоборот, недостаточно небрежно? Что будет, если он ей откажет?
- Как тебе будет удобней. - Он одарил ее ободряющей улыбкой.
Через несколько минут, услышав звук закрывающейся входной двери, Франческа с облегчением вздохнула.
Эту ночь она провела на полосатой офисной кушетке с пригревшимся у нее на животе Бистом. Свой голод им удалось слегка утолить обнаруженным в кухоньке черствым хлебом и ореховым маслом. Утомление исчерпало ее до дна, но все равно она не могла уснуть. Франческа лежала с открытыми глазами, запуская пальцы в шерсть Биста и думая о многочисленных препятствиях на своем пути.
На следующее утро Франческа проснулась, когда еще не было пяти, и едва успела добежать до туалета, где ее вырвало в унитаз, с таким старанием вычищенный ею накануне. Остаток дня она пыталась убедить себя, что происшедшее было лишь реакцией на ореховое масло.
***
- Франческа! Где она, черт возьми? - бушевала Клер в своем офисе в тот момент, когда девушка вышла из дикторской, куда только что принесла пачку вечерних газет для диктора, передающего новости.
- Я здесь, Клер, - произнесла Франческа устало. - В чем дело?
Прошло уже шесть недель с начала ее работы в Кей-ди-эс-си, но отношения с менеджером станции не улучшились. Из сплетен, рассказанных немногочисленными работниками Кей-ди-эс-си, Франческа узнала, что Клер начала свою карьеру на радио в то время, когда лишь очень немногим женщинам удавалось получить там работу. Менеджер станции взял ее в штат потому, что Клер была умной и агрессивной, а затем по тем же причинам уволил ее.
В конце концов Клер Пэджет оказалась на телевидении, где ей в неравной борьбе пришлось отстаивать право передавать важные" политические новости, а не вещать пустые истории, считавшееся более уместными для женщин-репортеров.
По иронии судьбы Клер стала жертвой закона о равноправии женщин. Когда в начале семидесятых работодателям при-" шлось нанимать женщин, они стали отдавать предпочтение незакаленным ветеранам вроде Клер, с их острыми языками и циничным взглядом на вещи, а новичкам прямо со студенческой скамьи - миленьким уступчивым девушкам из университетских женских клубов со степенью в области искусства общения. Женщины типа Клер вынуждены были удовлетвориться тем, что им оставалось, - работой, для которой у них была избыточная квалификация, например управлением какой-нибудь захолустной станцией. В результате у них портился характер, они слишком много курили и делали невыносимой жизнь любой женщины, имеющей смазливую мордашку.
- Мне только что звонил тот идиот из банка в Сульфур-Сити, набросилась Клер на Франческу. - Он хочет, чтобы рождественские подарки развезли уже сегодня, а не завтра. - Она указала на коробку с елочными украшениями в форме колокольчиков, где с одной стороны было напечатано название радиостанции, а с другой - название банка. - Займись этим прямо сейчас, но нельзя тратить на это весь день, как в прошлый раз.
Франческа не стала объяснять, что не потратила бы столько времени, если бы четверо сотрудников станции не нагрузили ее дополнительными поручениями: от доставки просроченных счетов за время в эфире до визита на станцию техобслуживания для замены водяного насоса в станционном автомобиле, потрепанном "додже". Она надела пальто из красной с черным шотландки, купленное за пять долларов в магазине уцененных товаров, и сняла ключи от "доджа" с вешалки для шапок рядом с окном студии. В студии готовил запись Тони Марч, вечерний диск-жокей. Хотя Тони пришел в Кей-ди-эс-си не так давно, все знали, что вскоре он уволится. Тони обладал хорошим голосом и яркой индивидуальностью. Для дикторов вроде Тони радиостанция Кей-ди-эс-си с ее дохлым пятисотваттным передатчиком была лишь трамплином для достижения больших высот.
Франческа уже поняла, что надолго в Кей-ди-эс-си задерживаются лишь те, у кого не было выбора.
Машина завелась всего лишь с третьей попытки, что было чуть ли не рекордом. Франческа осмотрелась и выехала с парковочной площадки. Взгляд ее на мгновение задержался на зеркале заднего вида. Она обратила внимание на бледность кожи. Тусклые волосы были прихвачены сзади ленточкой, нос покраснел - следствие последней простуды. Пальто было ей велико, но у нее не было ни денег, ни жизненных сил для улучшения внешнего вида. По крайней мере ей не приходилось отбиваться от слишком частых предложений мужской половины штата станции.